Влияние политической стабильности

Несмотря на большой интерес со стороны исследователей к проблеме, связанной с зависимостью экономического роста от политической стабильности государства, и значительное количество работ, посвященных данной проблематике, на сегодняшний день отсутствует единое мнение относительно роли политической стабильности в обеспечении устойчивых темпов роста. Во многом, подобный пробел обусловлен существованием других переменных, влияющих на рост экономических показателей государства, поэтому оценить степень и характер влияния одной переменной, в данном случае политической стабильности, представляется затруднительным. Подобную сложность признавали многие исследователи, в том числе Гургул Х., Лач Л. в работе «Политическая нестабильность и экономический рост» (2012), Карминани Ф. в работе «Политическая нестабильность, неопределенность и рост» (2003), Оверланд Д. в исследовании «Политическая нестабильность и рост в диктаторских режимах» (2000) и другие. Несмотря на исследовательскую неопределенность, которой окружена категория политической стабильности, многие положения уже не подвергаются сомнениям. Различные статистические расчеты, основанные на эмпирическом анализе экономических и политических показателей различных стран, подтвердили, что политическая нестабильность оказывает отрицательный эффект на экономический рост [Alesina A., 1992; Gurgul H., Lach L., 2012]. Политическая нестабильность представляет собой ситуацию, в которой вероятность отстранения действующего политического руководства (революционным способом или в конституционном порядке) велика. Политическая нестабильность создает неблагоприятные условия для инвесторов, а именно отсутствие определенности в выборе руководством страны политического курса, неясные перспективы и прогнозы развития страны и т.д. Приток иностранных инвестиций в государство является важнейшим компонентом экономического роста, в случае, кода иностранные инвесторы не будут получать гарантии в сохранности своих вложений, перспективы экономического роста в данном государстве будут довольно туманными.

В результате концептуализации политической стабильности и обзоре базовых исследований, посвященных проблематике, связанной с взаимодействием стабильности и экономического роста, можно сделать следующие предварительные выводы.

1. Во первых, одним из препятствий, возникающих в процессе анализа роли стабильности в экономическом росте государства, является то, что в исследовательской среде отсутствует единое мнение относительно определения категории политической стабильности. При ее анализе в качестве независимой переменной, влияющей на экономический рост, политическая стабильность определяется как длительность нахождения политического лидера у власти или вероятность того, что политическое руководство не будет смещено в результате революции или государственного переворота [Alesina A. Political Instability and Economic Growth, 1992, P. 19]. Иными словами, политическая стабильность в контексте экономического роста рассматривается как ситуация, в которой политическое руководство государства «уверенно» находится у власти (т.е. вероятность ее насильственной смены минимальна) и имеет возможность реализовывать долгосрочные макроэкономические программы, стимулирующие экономический рост. Стоит отметить, что данное определение политической стабильности охватывает лишь один из ее возможных аспектов и априори является неполным. Но в данном случае политическая стабильность представляет интерес для исследования в качестве одной из вероятных переменных, влияющих на темпы роста экономики.

2. Во вторых, исследователи в основном сходятся во мнении о существовании обратной взаимосвязи между политической нестабильностью и экономическим ростом. Высокий уровень политической нестабильности приводит к большей неопределенности относительно политического курса, экономических программ и политик, что создает неблагоприятную среду для иностранных инвесторов, и, в конечном счете, отрицательно сказывается на темпах роста экономических показателей государства [Aisen A., Veiga F. How Does Political Instability Affect Economic Growth? 2011, P. 18]. Более того политическая нестабильность ограничивает временные горизонты действующей власти, поскольку политическое руководство в условиях не стабильности не в состоянии предугадать свой период нахождения у власти. В результате проводимая им макроэкономическая политика будет ориентирована на краткосрочный период, и, тем самым, темпы роста ВВП будут замедляться [Alesina A. Political Instability and Economic Growth, 1992, P. 12].

1.3 Взаимосвязь типа политического режима и экономического развития государства

Проблема влияния политической стабильности на экономический рост является частью еще более широкого проблемного поля, посвященного поиску взаимосвязи между типом политического режима и уровнем экономического развития государства. Для того, что оценить влияние политической стабильности на экономический рост, необходимо выяснить какой режим обеспечивает ту стабильность, которая наиболее благоприятна для достижения и поддержания высокого уровня экономического развития государства. Здесь возможно возникновение методологических трудностей, поскольку каждое государство по-своему уникально, и говорить о том, что, например, стабильность демократического режима более способствует экономическому росту, чем стабильность авторитарного режима, ошибочно. Например, случай Сингапура демонстрирует обратный эффект. Несмотря на авторитарное правление, стране удается избегать стагнации, напротив Сингапур является одним из самых экономически развитых государств в мире. Стабильность, которая в данном случае понимается как длительность нахождения политического лидера у власти (вероятность революции и государственного переворота минимальна), обеспеченная авторитарным режимом Сингапура может выступать в качестве одного из условий, сделавших подобный экономический взлет возможным. Стоит отметить, что для демократических государств смена власти является нормальной регулярной практикой, более того важнейшим компонентом демократического режима. Граждане имеют возможность отстранять политического лидера от власти в результате проведения выборов в том случае, если проводимая им политика не устраивает большинство населения. Однако, можно ли говорить о том, что регулярная смена власти является свидетельством того, что демократический режим менее стабилен по сравнению с авторитарным? Существует ли зависимость между уровнем экономического развития государства и типом политического режима?

Взаимодействие двух переменных - типа политического режима и экономического развития государства - можно рассматривать под разными углами. Первый вариант - рассматривать экономическую переменную как независимую, а именно исследовать, как экономическое развитие влияет на вероятность перехода государства к демократическому режиму, второй вариант - какой политический режим, демократия или авторитаризм, обеспечивает наибольшие темпы роста. Мнения исследователей относительно того, какая из переменных (политический режим, экономический рост) является зависимой, а какая независимой, разделились. Представители эндогенной теории или теории модернизации (С. Липсет, В. Ростоу, Д. Лернер) выступают защитниками тезиса о том, что по мере роста экономических показателей в государстве, вероятность его перехода к демократическому режиму увеличивается [Lipset S. Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy, 1959, P. 72; Rostow W. The Stages of Economic Growth: A Non-Communist Manifesto, 1960, P. 352; Lerner D. The Passing of Traditional Society, 1958, P. 64]. Начало дискуссии о существовании каузальной связи между социально-экономическим развитием общества и демократизацией было вызвано работой американского политолога С. М. Липсета «Некоторые социальные предпосылки демократии: экономическое и политическое развитие», написанной в 1957 году. В данной работе он провел сравнительное исследование, акцентируя свое внимание на социокультурных характеристиках общества, которые действуют в роли каузальных факторов для процессов демократизации. В предложенной Липсетом теоретической модели экономическая модернизация оказывает влияние на социально-культурную среду общества, трансформируя социальные условия, которые создают впоследствии благоприятную среду для функционирования демократического режима. Рост благосостояния граждан, рост уровня образования, процессы индустриализации и урбанизации приводят к возникновению среднего класса, который начинает интересоваться общественной жизнью и принимать активное участие в политической и экономической сферах общества. В результате образуется комплекс условий, в итоге благоприятствующий успешной консолидации демократии. Признав существование корреляционной (не каузальной) связи между экономическим развитием и демократией, Липсет отметил, что достижение определенного уровня социально-экономического развития общества хоть и является необходимым условием для старта демократизации, но далеко не единственным. Экономическая модернизация трансформирует социальную среду, в результате образуется комплекс условий, создающих благоприятный фон для функционирования демократии, однако ее возникновение не является неизбежным.

Cторонники экзогенной теории придерживаются более мягкой точки зрения, полагая, что высокий уровень экономического развития государства позволяет поддерживать демократический режим, снижая вероятность его возвращения к авторитаризму [Przeworski A., Limongi F. Modernization: Theories and Facts, 1997, P. 157]. А. Пшеворский и Ф. Лимонджи в работе «Политические режимы и экономический рост», написанной в 1993 году, как уже следует из названия, пытались определить характер воздействия типа политического режима на темпы роста. Поставив во главе исследования вопрос о том, способствует либо, напротив, препятствует демократия экономическому росту, Пшеворский и Лимонджи затрудняются дать исчерпывающий ответ, аргументируя это сложностью проведения статистических расчетов, которые свидетельствовали бы о наличии корреляции, а также в силу теоретических трудностей и пробелов. К последним Пшеворский отнес неопределенность в определении базовых детерминант экономического роста, а также поставил под сомнение тезис о том, что политический режим стоит относить к подобным детерминантам.

В работе 1997 года «Модернизация: теории и факты» Пшеворский и Лимонджи ставят целью объяснение существования взаимосвязи между экономической модернизацией и возникновением демократического режима. Является ли демократия следствием экономической модернизацией? Как высокие темпы роста влияют на демократию? Можно ли говорить о том, что по достижении определенного уровня развития вероятность дестабилизации демократического режима достаточна высока? Пшеворский подчеркивает, что эндогенная теория или теория модернизации, согласно которой демократизация является завершающей стадией и начинается по причине высоких темпов экономического роста, несостоятельна. Эндогенная теория является продолжением предположения, выдвинутого Липсетом в середине прошлого столетия. Постепенная дифференциация, специализация социальных структур, процессы индустриализации, рост уровня образования, мобилизации и коммуникации и другие изменения, происходящие в социокультурной среде, спровоцированные темпами роста, приводят к завершающей стадии - демократизации и консолидации демократии. Согласно эндогенной теории, установление демократического политического режима является логическим следствием непрерывного процесса, вызванного модернизацией в экономической сфере общества. Несостоятельность и уязвимость эндогенной теории перед критикой, проявляется во многих ее положениях. Следуя ее логике, бедные авторитарные страны по мере роста микроэкономических показателей будут смещены в итоге демократическими режимами. Однако, до сих не является доказанным положение о том, что во первых, существует каузальная связь между экономическим развитием и демократией, а во вторых, что демократия является максимально пригодным политическим режимом для обеспечения устойчивого роста экономики. С другой стороны, получается, что существует некий уровень развития, определенный показатель ВВП, по мере достижения которого, в стране начинаются процессы демократизации. Однако, что произойдет, если темпы роста превысят данный показатель ВВП? Сыграет ли это дестабилизирующую роль для демократии? А. Пшеворский пишет, что транзит наиболее вероятен до тех пор, пока авторитарные государства не достигли отметки ВВП в 6000 $, после достижения которой, авторитарный режим становится все более стабильным и устойчивым, а страна богаче. «Вероятность падения авторитарного режима с ВВП около 1000 % - 0.0294, с ВВП около 5000 % - 0.0641, с ВВП выше 7000 $ - 0.0333» Przeworski A., Limongi F. Modernization: Theories and Facts // World Politics. - Vol. 29, № 2. - 1997. - P. 160. URL: http://pages.ucsd.edu/~mnaoi/page4/POLI227/files/page1_13.pdf . Таким образом, в соответствии со статистическими расчетами Пшеворского наиболее вероятен транзит от авторитаризма к демократии в странах с уровнем ВВП в интервале между 1000 $ и 4000 $. Но возможно ли экстраполировать подобные расчеты на все авторитарные государства? Пшеворский и Лимонги признали сомнительным положение эндогенной теории о том, что по уровню ВВП можно предугадывать падение авторитарного режима и последующий транзит к демократии. Во первых, следует учитывать, что все страны различаются между собой по многим показателям и падение режима или его выживание может быть обусловлено не только экономическими факторами. Во вторых, можно привести в качестве контраргументов данной теории примеры авторитарных государств, в которых после экономической модернизации авторитарный режим только усилился - в данной случае это Республика Сингапур.

Попытку совместить сильные стороны эндогенной и экзогенной теорий, опираясь на сравнение перехода стран к демократии в до и послевоенное время предприняли К. Бош и С. Стоукс в работе «Эндогенная демократизация» (2003). Бош и Стоукс предположили, что «в экономически развитых государствах распределение доходов является более равномерным в отличие от менее развитых стран» Boix C., Stokes S. Endogenous Democratization // World Politics. - Vol. 55, № 4. - 2003. - P. 533. URL: http://www.researchmethods.org/boix-stokes.pdf . Равенство в распределении доходов означает, что распределительная схема приобретает демократическую поддержку со стороны медианного избирателя. Средний класс увеличивается, доля бедных сокращается и для богатых становится очевидным тот факт, что демократическая налоговая система выгодней и переход к демократии сопряжен с меньшими издержками, чем сохранение авторитарного режима [Boix C, Stokes S. Endogenous Democratization, 2003, P. 539]. В отличие от Пшеворского, который поставил под сомнение эндогенную теорию, признав достоверность только экзогенной модернизации, Бош предположил, что экономическое равенство увеличивает как шансы перехода к демократии, так и вероятность того, что демократический режим при высоких темпах роста не будет смещен авторитарным режимом. Несмотря на отсутствие эмпирических доказательств, подтверждающих существование прямой связи между распределением доходов и демократизацией, Бош пишет, что «шансы на установление демократии увеличиваются по мере того, как экономика становится все более диверсифицированной» Boix C., Stokes S. Endogenous Democratization // World Politics. - Vol. 55, № 4. - 2003. - P. 545. URL: http://www.researchmethods.org/boix-stokes.pdf . Индустриализация и урбанизация экономической сферы оказывает стимулирующее воздействие на процесс перехода к демократическому режиму.

Р. Барро в работе «Демократия и рост» (1994) выдвинул гипотезу о том, что демократический режим оказывает положительный эффект на экономический рост в условиях низкого уровня развития демократических форм в государстве. Однако последующий рост демократии, в частности, расширение гражданских прав и политических свобод, будет выступать в качестве сдерживающего фактора на пути экономического развития государства [Barro R. Democracy and Growth, 1994, P. 25]. Проведя анализ 100 государств в период 1960-1990 гг., Барро обнаружил, что в странах с низким уровнем политической свободы, по мере ее постепенного расширения возможен экономический рост, который достигается за счет наложения институциональных ограничений на правительство [Barro R. Democracy and Growth, 1994, P. 18] Однако, в том случае, когда демократия в государстве уже находится на определенном уровне развития, дальнейшее расширение политических и экономических прав граждан может выступить сдерживающим фактором на пути экономического развития в силу «растущего недовольства населения относительно распределения доходов» Barro R. Democracy and Growth // Journal of Economic Growth. - Vol. 7 № 1. - 1996. - P. 12. URL: http://www.nber.org/papers/w4909 .

Несмотря на большое количество исследований, посвященных поиску взаимосвязи между типом политического режима и экономическим развитием государства, единая точка зрения до сих пор отсутствует. Что касается влияния определенного уровня экономического развития на переход государства к демократическому режиму, то здесь представители экзогенной теории сходятся во мнении, что демократические режимы могут возникать вне зависимости от темпов экономического роста, однако, вероятность их консолидации и устойчивости выше в экономически развитых государствах. Иными словами, авторитарные режимы могут рушиться и быть смещены режимами демократическими на любом уровне экономического развития, но выживание демократии максимально вероятно в богатых странах. Модернизация экономической сферы обеспечивает демократическому режиму благоприятную среду для ее успешного функционирования, однако, это не является свидетельством того, что экономический рост стимулирует переход государства к демократии. Если в этом вопросе существует некоторый консенсус между исследователями, то относительно влияния демократического режима на темпы роста экономики мнения расходятся. Одни считают, что демократический режим при определенной степени развития может выступать в качестве благоприятного фактора экономического роста (Р. Барро, С. Стоукс), другие, напротив, выдвигают гипотезу о скорее негативном влиянии демократического режима на рост экономических показателей (A. Айзен, Ф. Вейга). В истории и на сегодняшний день существуют примеры как экономически развитых авторитарных государств, например, Сингапур (по данным Всемирного банка ВВП на 2012 год составил 274,7 млрд. $), так и относительно бедных авторитарных режимов, например, Габон (по данным Всемирного банка ВВП на 2012 г. составил 18,66 млрд. $). С другой стороны, Сингапур, как будет выяснено в дальнейшем, представляет собой уникальный пример экономически эффективного государства, тогда как число богатых демократических государств, как верно отметил С. Липсет, значительно превосходит количество экономически развитых авторитарных стран [Lipset S. Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy, 1959, P. 81].

Можно ли говорить о том, что стабильность авторитарного государства отличается от политической стабильности демократии? Если понимать под политической стабильностью длительность нахождения политического лидера у власти (с условием, что вероятность революции и государственного переворота минимальна), то демократический режим может быть признан менее стабильным, чем авторитарный, поскольку регулярная смена власти для демократии является ее неотъемлемым элементом, важнейшей сущностной характеристикой. Однако, подобное предположение маловероятно будет верным, поскольку возникает несоответствие, почему среди демократий превалируют экономически развитые государства, в отличие от стран с авторитарным политическим режимом. Поэтому под длительностью нахождения политического лидера у власти будет пониматься период времени, необходимый для реализации политиком долгосрочных макроэкономических программ, стимулирующих экономический рост. Случаи Сингапура и Южной Кореи могут выступить в качестве примеров авторитарного и демократического государств с разными уровнями политической стабильности.

Глава 2. Политическая стабильность и экономическое развитие государства: анализ case-study Сингапура и Южной Кореи

Сингапур и Южная Корея могут быть выбраны в качестве примера двух государств, в которых возможно проследить влияние политической стабильности на экономический рост. Прежде чем приступить к анализу двух кейсов, необходимо особенно отметить, что Сингапур представляет собой уникальный случай города - государства, которое прошло путь от пост колониального небольшого государства до развитого финансового и экономического центра Азии. Экономический успех Сингапура нельзя объяснить влиянием только одной независимой переменной - политической стабильности, следует учитывать и многие другие факторы: культурный, исторический, географический, человеческий и т.д. Но Сингапур можно использовать в качестве объекта для анализа роли политической стабильности в обеспечении высоких темпов роста.

Дихотомия краткосрочная - долгосрочная политика подвергалась пристальному анализу со сторону исследователей при объяснении выбора политическим лидером курса развития государства [Salhi A., Bolle M. Democracy, Autocracy and Growth: Theoretical Considerations, 2007, P. 13]. Одно из возможных объяснений заключается в следующем. Ответ на вопрос, какой режим (авторитарный или демократический) обеспечивает политическую стабильность, необходимую для достижения устойчивых темпов роста экономики, до сих пор не найден. Однако, многие исследователи отмечают, что число экономически успешных демократий значительно больше, чем количество экономически развитых автократий. Учитывая последствия глобализации, создания единой зоны мировой торговли, активные процессы демократизации, рост взаимозависимости государств во многом подтверждают данный тезис.

Политическая стабильность в данном случае определяется как длительность нахождения политического лидера у власти (вероятность его насильственного отстранения от власти минимальна). Чем более длительный срок находится политический лидер у власти, тем более вероятно, что политические программы будут ориентированы на долгосрочную перспективу. Тем самым будут созданы гарантии для иностранных инвесторов, что политическая ситуация в государстве не будет изменяться, а политическое развитие государство возможно спрогнозировать, опираясь на долгосрочные программы, принимаемые правительством. Подобную теорию нельзя экстраполировать на все авторитарные государства, тем более, что в основном доминирует представление о том, что чем более длительный срок находится политический лидер у власти, тем более вероятны стагнация и застой. Но Сингапур демонстрирует обратный пример.

Напротив, демократический лидер знает, что срок его правления ограничен следующими выборами, поэтому для того, чтобы обеспечить себе максимальную вероятность переизбрания, он стремится проводить политику, которая нацелена на достижение результата в краткосрочной перспективе. Но с другой стороны, существует множество успешных экономически развитых демократий, например, демократические государства западной Европы, в которых достаточно высокий уровень политической стабильности (согласно данным WGI), несмотря на конкуренцию между партиями и их лидерами в процессе предвыборных гонок.

2.1 Case study: Сингапур

По данным ежегодного доклада Всемирного банка о «Ведении бизнеса», оценивающим простоту осуществления предпринимательской деятельности в 183 государствах на основе ряда индикаторов, среди которых защита прав инвесторов, получение кредита, открытие предприятия, налогообложение и другие, на протяжении последних 5 лет Сингапур прочно занимает 1 место (индекс легкости ведения бизнеса рассчитывается Всемирным банком с 2009 года) [Ease of Doing Business in Singapore // Doing Business Index, The World Bank http://www.doingbusinessorg/data/exploreeconomies/singapore]. Согласно данным исследований, проведенных Агентством по оценке политического и экономического рисков (PERC) в странах мира, Сингапур является государством с самым низким уровнем политического риска в Восточной Азии. В данном случае под политическим риском понимается комплекс условий, потенциально создающих угрозу политической стабильности государства, отсутствие которой может привести к ухудшению бизнес-климата страны [Gomez J., Can-Seng O. Introduction: Stability, Risks and Opposition In Singapore, 2006, P. 10. Результаты исследований PERC свидетельствуют о том, что угроза политического риска в Сингапуре минимальна, отчасти благодаря тому, что вероятность смены правящей партии Народное действие (People`s Action Party PAP) одной из действующих на сегодняшний день оппозиционных партий Сингапура очень мала [Gomez J., Can-Seng O. Introduction: Stability, Risks and Opposition In Singapore, 2006, P. 12]. Несмотря на формальное существование нескольких политических партий и проведение регулярных выборов, власть неизменно с 1969 года принадлежит Партии народного действия, которая имеет абсолютное большинство в парламенте и никак не ограничена электоральными и временными рамками, так как вероятность того, что в Сингапуре приобретет массовую поддержку одна из существующих оппозиционных партий стремится к нулю. Результаты парламентских выборов 2011 года представляют собой явное тому подтверждение. Партия Народное действие получила абсолютное большинство голосов (60,14 %), сохранив при этом большинство мест в парламенте (81 из 84) 2011 Parliamentary Elections Results Elections Department Singapore. URL: http://www.eld.gov.sg/elections_results2011.html. Данные обстоятельства дают сингапурскому правительству возможность продвигать и реализовывать, как отмечают многие исследователи, эффективные в долгосрочной перспективе, но непопулярные политические программы [Salhi A., Bolle M. Democracy, Autocracy and Growth: Theoretical Considerations, 2007, P.12]

Проблема политического риска характерна для всех стран мира. Для демократий регулярная смена власти - нормальная практика, которая в большинстве случаев не создает угрозы для инвестиционной привлекательности страны и бизнес-климата. Однако, в том случае, если регулярная смена власти является нормальной практикой для демократических государств, то соответственно несменяемость власти в авторитарных государствах может ассоциироваться с застоем и стагнацией. Но случай Сингапура демонстрирует обратный эффект. Несмотря на авторитарный режим, абсолютное доминирование правящей партии, руководство Сингапура смогло достичь и поддерживать высокие темпы роста. Несмотря на два нефтяных кризиса, азиатский финансовый крах 1997-1998 гг. и мировую рецессию, экономические показатели Сингапура продолжают устойчиво расти (ВВП в условиях спада экономики достигает 5 %, тогда как при благоприятной мировой финансовой конъюнктуре прирост ВВП достигает 15 %) [Parrado E. Singapore`s Unique Monetary Policy: How Does It Work? 2004, P. 32].

Стоит особенно отметить, что опыт Сингапура уникален по своей природе и попытки его экстраполяции в процессе объяснения экономической эффективности других автократий являются ошибочными и могут привести к неправильным выводам. Его уникальность обусловлена многими факторами: специфичным историческим пост колониальным прошлым, географическим положением, профессионализмом и компетентностью политического руководства и др. Одним из важнейших неналоговых преимуществ Сингапура для иностранных инвесторов является его социально-политическая стабильность и эффективное управление, которые во многом определяют благоприятную бизнес-среду в Сингапуре.

Особенности государственного управления Сингапура и специфика проводимых его правительством программ и политик долгосрочного ориентирования во многом обусловлены его историческим прошлым. Республика Сингапур имеет длительную историю, входя сначала в число колоний Британской империи, затем в период Второй мировой войны находясь в состоянии оккупации Японской империей, в послевоенное время Сингапур вернулся под британский контроль, однако сохранив значительную степень автономии и самоуправления. Следующий этап истории Сингапура связан с его вхождением в результате объединения с Малайской Федерацией в Республику Малайзия. Статус независимого государства Сингапур обрел в 1965 году, когда конфликт между Партией народного действия и Национальным фронтом привел к отделению Сингапура от Малайзии и превращению его в суверенное самостоятельное государство.

После обретения страной независимости, Сингапур представлял собой небольшое островное государство, в котором отсутствовала даже пресная вода. Отношения с соседними государствами были напряженными. Перед руководством Сингапура возникло множество задач, от решения которых зависела дальнейшая судьба и вектор развития государства. Во многом своим успехом Сингапур обязан премьер-министру Ли Куан Ю, который обозначил своей целью «превращение Сингапура в финансовый и торговый центр Юго-Восточной Азии» Lee Kwan Yew From Third World to First. - Harper Publisher. - 2000. - P. 24. . В 1961 году с целью продвижения процессов индустриализации в стране, создания рабочих мест и содействия экономическому развитию был создан Совет Экономического Развития, который и по сей день является ведущим правительственным учреждением страны для планирования и реализации стратегий для повышения позиции Сингапура в качестве регионального и мирового бизнес-центра.

Одним из приоритетных направлений политики, проводимой Ли Куан Ю, стало привлечение иностранных инвестиций и создание благоприятного бизнес-климата. Для этого необходимо было обеспечить стабильную политическую среду, искоренить коррупцию, которая после обретения Сингапуром независимости достигла огромных масштабов, иными словами, требовалось создать условия, которые гарантировали бы иностранным инвесторам сохранность их вложений. Именно Ли Куан Ю заложил основы политики, ориентированной на долгосрочную перспективу (Ли Куан Ю находился у власти на протяжении 40 лет) и определил принципы стабильности и эффективности как определяющие в процессе выработки политического курса.

Своему экономическому процветанию Сингапур во многом обязан продуманной и рациональной политике своего руководства, которая ориентирована на долгосрочный результат. В качестве примера можно привести политику планирования землепользования и развития инфраструктуры, которой руководит Министерство национального развития Сингапура. В 1971 году сингапурским правительством был принят Concept Plan, который более 40 лет регулирует жилищную политику в Сингапуре, осуществляет планирование промышленных кластеров и крупных инфраструктурных проектов в государстве. Concept Plan представляет собой пример одного из эффективных инструментов рационального планирования в Сингапуре. Каждые 10 лет в Concept Plan вносятся поправки с учетом изменяющейся внешней конъюнктуры. При анализе долгосрочных политик, в том числе и политик планирования следует обратить особенное внимание на географические особенности Сингапура, который представляет собой уникальный пример островного города-государства, для которого с момента обретения независимости вопросы нехватки земли и территории приобрели практически первостепенное значение. Поэтому долгосрочный характер политики планирования землепользования во многом обусловлен особенностями географического расположения. Правительство Сингапура отдавало себе отчет в том, что ошибки, вызванные недальновидностью политики, способны привести к негативным последствиям, преодолеть которые будет очень сложно. Как верно отметил руководитель Housing Development Board Dr. Cheong Koon Hean, «мы не сможем просто уйти от совершенных ошибок и начать строить заново, просто потому что на это нету места» Cheong Koon Hean Achieving Sustainable Urban Development // ETHOS, World Cities Summit Edition, June 2008. - P. 18. URL: http://lkyspp.nus.edu.sg/wp-content/uploads/2013/12/LKYSPP-Case-Study_-Landuse-Case.pdf (25.04.14)..

Перед политическим лидером в процессе выработки реформ и курса развития государства неизбежно возникает дилемма между экономической политикой, ориентированной на достижение долгосрочного экономического роста и не дающей результаты в краткосрочном периоде и, напротив, экономической политикой, нацеленной на получение максимальной выгоды в краткосрочной перспективе, в частности, политикой перераспределения, обеспечивающей рост благосостояния для граждан. Стоит отметить, что лидеры автократических государств, несмотря на длительное нахождение у власти не всегда стремятся проводить политику обеспечения долгосрочной экономического роста [Robinson, 1999, P. 32, Shen, 2005, P. 12]. Случай Сингапура скорее не объясняет причины экономической эффективности и неэффективности всех существующих автократий, а представляет собой уникальный случай-исключение в исследованиях, посвященных проблематике взаимосвязи типа политического режима и экономического развития государства.

Правительство Сингапура принимает политические программы и стратегии, ориентированные на достижение долгосрочного результата. Такие программы экономисты зачастую характеризуют как «экономически эффективные, но политически непопулярные» Caplan B. Two Paradoxes of Singaporean Political Economy // Library of Economics and Liberty. - 2009 - P. 9. URL: http://econlog.econlib.org/archives/2009/02/two_paradoxes_o.html (25.04.14). . Например, утверждение проекта по предоставлению медицинских услуг на платной основе, введение налогов на пользование автомобильными дорогами, увеличение налогов для работодателей, снятие ограничений на импорт товаров. Если подобного рода программы, которые в краткосрочном периоде не дают ярко выраженный результат, были приняты в демократических государствах, то вероятней всего политический лидер не был бы избран на следующий срок. Б. Каплан предложил свое объяснение принятию непопулярных политических программ в Сингапуре. Суть его теории заключалась в том, что рядовые граждане Сингапура обладают достаточно высокими знаниями в области экономики и поддерживают решения, принимаемые правительством Сингапура, так как они способствуют достижению высоких темпов роста экономики. Б. Каплан признает полемичность его гипотезы и недостаточность эмпирических подтверждений и исследований, но приводит в пример опросы общественного мнения в Сингапуре, проведенные World Values Survey в 2002 году. Например, на вопрос «доходы должны быть распределены в обществе равномерно или мы должны увеличивать разницу в доходах с целью стимулирования роста экономики», большинство населения (68 %) выбрало второй вариант [Caplan B. Two Paradoxes of Singaporean Political Economy, 2009, P. 13]. Также, 58,8 % сингапурцев поддержали вариант, что «поддержание высокого уровня экономического развития должно оставаться приоритетом при реализации политических программ» [Caplan B. Two Paradoxes of Singaporean Political Economy, 2009, P. 14]. Б. Каплан подчеркивает, что данные опросов общественного мнения в Сингапуре не могут восприниматься как безусловное подтверждение его гипотезы о том, что граждане Сингапура поддерживают неэффективные в краткосрочной перспективе программы, потому что понимают их важность при достижении долгосрочного экономического роста. Уникальность феномена Сингапура дает право на существование любой гипотезы.

В качестве примера долгосрочно ориентированной политики также можно привести фискальную политику Сингапура, которая направлена ??в первую очередь на достижение экономического роста в долгосрочной перспективе, а не на циклическое регулирование и распределение доходов. Сингапуру удалось достичь одних из самых высоких инвестиционных показателей в мире во многом благодаря осмотрительной налогово-бюджетной политике, которая поддерживает профицит бюджета на протяжении многих лет и способствует формированию высокой нормы сбережений. Сингапуру удалось сформировать значительный уровень валютных резервов, которые служат укреплению доверия инвесторов и защищают от внешних экономических потрясений.

Предварительные выводы.

Случай Сингапура стоит рассматривать скорее как исключение из правил, нежели как пример объяснения экономической эффективности авторитарных режимов. На экономический успех Сингапура повлияло множество факторов, не только политические (качественное государственное управление, профессионализм и компетентность политических лидеров, политическая стабильность), но и географические особенности (Сингапур является небольшим по площади островным государством), культурные (существует большое количество исследований, посвященных изучению «азиатских ценностей») и многие другие. Поэтому объяснение экономического роста Сингапура при помощи только авторитарного режима и политической стабильности им обеспечиваемой будет неполным. Политическая стабильность рассматривалась в данном случае как длительность нахождения политического лидера у власти и как вероятность того, что политическое руководство не будет смещено в результате вооруженного восстания или государственного переворота. Можно сделать предположение о том, что экономический успех Сингапура во многом был обусловлен последовательной политикой, ориентированной на достижение долгосрочного результата - экономического роста и эффективным и рациональным планированием, которые стали возможными благодаря политической стабильности Сингапура, которую можно свести к следующим элементам: 1) партия Народное действие уверенно занимает большинство мест в парламенте; 2) политический курс развития государства остается неизменным с момента обретения независимости государства. В демократиях политический лидер может быть отстранен от власти в результате проведения выборов, тогда как в авторитарных государствах длительность нахождения политического лидера у власти зависит от вероятности революции и насильственной смены власти. Сингапур представляет собой стабильное авторитарное государство, где несмотря на формальную многопартийность, доминирующее положение с момента обретения государством независимости уверенно занимает правящая партия Народное действие.

Стоит отметить, что правительству удается балансировать между традиционностью и вызовами современности. Несмотря на то, что политические программы ориентированы в основном на долгосрочный период, сингапурскому руководству удается адаптировать их к изменяющимся условиям внешней среды и глобального мира.

2.2 Case-study: Южная Корея

Сингапур был приведен в пример в качестве примера реализаций эффективных долгосрочных политик, направленных на обеспечение устойчивого экономического роста. Успех реализация долгосрочных программ во многом был обусловлен тем, что политический лидер на протяжении длительного периода времени находился у власти. Сингапур - пример экономически эффективного авторитарного государства XXI века с высоким уровнем политической стабильности.

Южная Корея, также как и Сингапур, входила в состав «Азиатских тигров», прошла интересный для исследования путь от бедного и слабого государства до экономически развитого игрока на международной арене. Республика Южной Корея была образована в результате Ялтинской конференции в 1945 году, на которой были достигнуты договоренности о разделении сфер влияния на полуострове, в результате чего часть полуострова южнее 38 параллели отходила под контроль США, а северная часть - под контроль Советского Союза. Основание Первой Республики Южной Кореи приходится на 1948 год, когда во главе государства встал Ли Сын Ман. Во время его правления наметилась тенденция к усилению авторитарного режима, которая продолжалась вплоть до 1960 года, когда власть на год перешла к временной администрации. В этот же год состоялись выборы, на которых победила Демократическая партия во главе с Юн Бо Соном. Однако уже в 1961 году произошел военный переворот, в результате которого к власти пришла военная элита, заявившая о необходимости возвращения в Республику демократического режима. Именно в период Третьей Республики, во время правления генерала Пак Чон Хи был реализован первый пятилетний план (1962-1966 гг.), в котором были заложены основные цели и задачи по преобразованию Южной Кореи из бедного аграрного государства в развитую индустриальную страну, способную к самостоятельному выживанию в глобальном мире. Пак Чон Хи находился у власти на протяжении 16 лет, вплоть до своего убийства в 1979 году. Его преемником стал генерал Чон Ду Хван, период правления которого (1979-1987 гг.) ознаменован волной демократических демонстраций, а именно июньским демократическим движением, в результате которого в 1987 году были проведены первые демократические выборы в Южной Корее. Перечисление основных политических событий до 1987 года дает небольшое представление о политическом климате Южной Корее, в которой старту процессов демократизации предшествовали несколько военных переворотов, массовых восстаний и демонстраций. К сожалению, данные по уровню политической стабильности в период до 1996 года отсутствуют, однако можно сделать предположение, что несмотря на правление военных в Южной Корее, политический режим вряд ли можно было бы назвать стабильным, если оценивать его сквозь призму выбранного определения стабильности как длительности нахождения политического лидера у власти (при условии, что вероятность революции и государственного переворота минимальна). Стоит отметить, что до режимной трансформации в Южной Корее у власти находились преимущественно военные генералы, в период правления которых, страна смогла достичь высокого уровня экономического развития.

1987-1997 гг.

В 1987 году президентом Южной Кореи был избран Ро Дэ У, находившийся у власти в период с 1987 по 1993 год. Так как политическая стабильность начинает измеряться Всемирным банком с 1996 года, можно лишь предполагать уровень стабильности в Южной Корее в период правления первого демократического президента. Ро Дэ У, несмотря на свое избрание в результате честных демократических выборов, не пользовался значительным доверием со стороны масс и его легитимность находилась на достаточно низком уровне [Heo U., Jeon H. The Political Economy of South Korea: Economic Growth, Democratization and Financial Crisis, 2004, P. 9]. Это было связано, во первых, с военным прошлым Ро Дэ У, которое в сознании южнокорейцев ассоциировалось с авторитаризмом, и, во вторых, Ро Дэ У пользовался поддержкой бывшего лидера страны Чон Ду Хвана.

Правительство следующего президента Кима Ён Сама столкнулось с серьезными вызовами экономической и политической систем. Назрела необходимость в проведении структурных реформ в экономической сфере, в частности - финансовой системы. Либерализация экономики через дерегуляцию и снижение государственного вмешательства была необходима ввиду вступления страны в фазу демократизации. Ким Ён Сам был первым гражданским президентом Южной Кореи, кто развернул широкую антикоррупционную кампанию, в рамках которой государственные чиновники и военные становились обязанными публиковать свои финансовые отчеты и декларировать статьи расходов и доходов. Несмотря на необходимость структурного реформирования экономики и предпосылки развития кризисного сценария (отсутствовали источники роста экономики, приток инвестиций был недостаточным для поддержания устойчивого экономического развития), правительство Кима Ён Сама не решилось на проведение серьезных экономических преобразований, к тому же в 1997 году грянул финансовый кризис, последствия от которого необходимо было преодолевать уже следующему президенту Южной Кореи - Киму Дэ Чжуну.

С чем была связана широкая амплитуда колебаний роста ВВП в 1987-1990 гг. в Южной Корее? Можно сделать предположение, что подобные изменения были обусловлены вступлением страны в фазу демократизации и коренной трансформацией политических институтов. Нестабильность политического пространства, отсутствие единого курса развития страны вызвало резкие колебания экономических показателей. В 1993 года после резкого спада происходит постепенное выравнивание трендов роста (что обусловлено эффективной антикоррупционной политикой Кима Ён Сама, нацеленной в том числе на привлечение иностранных инвестиций в страну) вплоть до падения в результате экономического кризиса 1997 года.

1998 - 2008 гг.

Начиная с конца 1990-х гг. правительством Южной Кореи был принят перечень нормативно-правовых актов, нацеленных на создание благоприятного инвестиционного климата. В 1998 году вместо отмененного Акта валютного регулирования (Foreign Exchange Management Act) были приняты Акт стимулирования иностранных инвестиций (Foreign Investment Promotion Act) и Акт об операциях в иностранной валюте (Foreign Exchange Transaction Act), цель которых заключалась в либерализации капитала и модернизации рынка обмена валюты. В этот же год был упразднен «потолок» на иностранные инвестиции в южнокорейские компании и сняты ограничения на возможности иностранцев покупать акции южнокорейских компаний без разрешения совета директоров. Предпринятые меры способствовали улучшению инвестиционного климата страны и росту притока иностранных инвестиций. Благодаря принятым НПА удалось стабилизировать инвестиционную политику и рынок обмена валюты, что было необходимо в посткризисных условиях и в условиях движения государства к демократии, либерализации экономической и политической сфер. Создание единого правового инвестиционного пространства привело к росту доверия зарубежных инвесторов и, как следствие, увеличению притока зарубежных капиталов.

Источник South Korea Foreign Direct Investment,Trading Economics. URL: http://www.tradingeconomics.com/south-korea/foreign-direct-investment

Южнокорейский кризис 2003 года.

Ким Дэ Чжун был третьим гражданским президентом с момента начала процессов демократизации в Южной Корее. Основные мероприятия, проведенные в период его правления, были нацелены на борьбу с последствиями экономической политики правительства его предшественника - Кима Ён Сама, реформы которого оказались неэффективными в долгосрочной перспективе. Причины неэффективности реформ в долгосрочном периоде были вызваны следующим. Первая серьезная проблема была связана с кризисом необеспеченного потребительского кредитования. Стремление увеличить частное потребление путем стимулирования расширения использования кредитных карт с целью поддержания темпов роста экономики привело к ее подъему, но в краткосрочном периоде. С 1997 по 2002 г. «доля потребительских кредитов в совокупном кредитном портфеле корейских банков увеличилась с 35% до по 50%» Ивантер А. Разглядим чужие грабли // Эксперт онлайн. - Выпуск 40, № 870. - 2013. URL: http://expert.ru/expert/2013/40/razglyadim-chuzhie-grabli/ . Общая задолженность по карточным кредитам выросла более, чем в 7 раз - 15% ВВП или 26% совокупного располагаемого дохода домохозяйств. В 2003 году произошел скандал с компанией SK Global, когда были обнаружены крупные финансовые убытки, не декларирующиеся в отчетности. В результате произошел обвал котировок, инвесторы обрушили облигации многих крупных компании, включая и SK Global и «суммарный объем активов под управлением инвестиционных трастовых фондов сократился на 15 %» Там же. . Государство было вынуждено в экстренной мере купировать кризисную ситуацию, спасать крупные чеболи от разорения и стабилизировать платежную дисциплину по карточным кредитам. Лопнувший карточный пузырь привел не только к серьезным экономическим, но и социальным последствиям. Снижение реального частного потребления домохозяйств привело к торможению темпов роста экономики и социальным волнениям: недовольные граждане устраивали многочисленные митинги и демонстрации, увеличилось число суицидов и разводов. Массовое потребительское кредитование, вылившееся в кризис карточных кредитов 2003 года представляет собой пример эффективной в краткосрочном периоде посткризисной меры, которая в долгосрочной перспективе переросла в серьезную социальную проблему, последствия которой финансовая система Южной Корея чувствовала еще довольной долгий период.

На изображенных ниже графиках видно, что в 2003 году начинаются процессы ухудшения политической стабильности в стране, что связано с ростом недовольства населения, перерастающего в массовые волнения. Параллельно ухудшаются показатели ВВП, в 2004 году наблюдается резкое снижение темпов роста экономики. Таким образом, можно предположить, что решение правительства Кима дэ Чжуна стимулировать активность банков на рынке розничных ссуд путем кредитно-денежной политики Банка Кореи и расширение использования кредитных карт привело к снижению политической стабильности, падению притока прямых иностранных инвестиций и торможению экономического роста.

С последствиями кризиса был вынужден разбираться следующий президент Южной Кореи - Но Му Хен (2003-2008). Политика, проводимая им, была направлена на сглаживание возникших социальных противоречий в результате кредитного кризиса и восстановление прежнего уровня потребительского спроса. Политика перераспределения Но Му Хена путем повышения налогов для богатых слоев населения привела, опять же, в краткосрочном периоде к незначительному росту экономики, однако, в долгосрочной перспективе она вылилась в отток капитала в другие страны с более благоприятной бизнес средой и замедлению темпов роста экономики Южной Кореи. Именно в период нахождения у власти Но Му Хена происходит ряд массовых волнений, подорвавших политическую стабильность режима. В 2004 году массовые демонстрации были вызвано убийством двух южнокорейских студентов американскими военными, а в 2005 году происходит рост антияпонских настроений в результате территоритального спора между Японией и Южной Кореей по поводу островов Такесима. Этим была обусловлена отрицательная динамика в показателях политической стабильности Южной Кореи в 2004-2006 гг.

Предварительные выводы.

Рассматривая случай Южной Кореи в контексте поиска взаимосвязи между политической стабильности и темпами экономического роста, можно сделать несколько предварительных выводов.

1. Один из возможных выводов, который можно извлечь из южнокорейского примера, состоит в том, что демократизация государства не всегда приводит к темпам роста экономических показателей, для достижения которых необходимо существование демократических институтов и практик.