Размещено на http://www.allbest.ru/

Международные очаги кризисов и структуры конфликтов

1.Природа международных конфликтов

Международные конфликты отличаются от конфликтов в других сферах общественной жизни в силу присущих самой международной политике специфических особенностей. В международных отношениях нет единого центра принятия решений, обязательных для всех участников этих отношений, поэтому каждое государство стремится самостоятельно и независимо от других реализовывать собственные интересы. Исходя из этого представители так называемого реалистического направления в политической мысли, такие как древнегреческий историк Фукидид, политические мыслители эпохи Возрождения Н. Макиавелли и Т. Гоббс, немецкий философ конца XVIII-- начала XIXв.. В. Ф. Гегель, американский политолог середины XXв. Г.Моргентау, считали конфликты имманентно присущим и принципиально неустранимым атрибутом международных отношений. Они полагали, что каждое государство должно быть готовым в случае возникшей опасности вооруженного конфликта к применению силы для защиты собственных интересов, поскольку иных путей обеспечения безопасности они не видели. В той или иной степени традиции классического реализма в современных условиях продолжает одно из направлений теории международных отношений --неореализм.

Оппоненты «реалистов» придерживались иной точки зрения и на пути, и на способы разрешения конфликтов. Они предполагали возможность мирного урегулирования конфликтных ситуаций на основе моральных и правовых норм. Яркими примерами подобных подходов был проект Договора о вечном мире, предложенный И. Кантом, и план перестройки международных отношений на основе создания объединяющей все государства мира универсальной международной организации Д. Бентама. И концепция И. Канта, и концепция Д. Бентама вдохновлялись идеалами социальной и политической философии либерализма и представлениями о том, что все общественные отношения можно привести в соответствие с природой человека, несовместимой, по мнению этих мыслителей, с насилием по отношению к ближнему. Попытка реализации этих идей в практике международных отношений 1-й половины XXв. оказалась неудачной, поэтому сами эти идеи стали характеризоваться не иначе как «политический идеализм», т. е. объявлялись непригодными для выработки реального внешнеполитического курса. В настоящее время либеральную традицию в той или иной степени продолжает неолиберализм, являющийся, так же как и неореализм, одной из главных научных школ в современной теории международных отношений.

Сторонники неолиберализма считают, что перестройка международных отношений, о которой мечтали их предшественники, сегодня идет уже на практике, поскольку отдельные государства с их эгоистическими интересами не способны справиться с вызовами, которые им бросает глобализация. Сложность и многообразие проблем и конфликтов современного мира, урегулирование которых на уровне отдельных национальных государств невозможно, требуют передачи части государственных функций и полномочий иным акторам международных отношений. С одной стороны, это наднациональные институты, способные реализовать старую либеральную мечту о создании объединяющего всех универсального центра, например мирового правительства. С другой -- это транснациональные компании и неправительственные организации как зародыши глобального гражданского общества, для деятельности которых границы государств должны быть открыты, а мешающие этому представления о суверенитете отброшены как устаревшие. Таким образом, как полагают многие неолибералы, сформируется мировая политика с новыми механизмами разрешения конфликтов как в межгосударственной сфере, так и в пределах все еще сохраняющихся государственных границ.

В XIXв., наряду с либеральными и «реалистическими» взглядами на природу международных отношений и международных конфликтов, утвердился марксистский подход к пониманию этих проблем. В соответствии с представлениями К. Маркса, Ф. Энгельса, а позже и В. Ленина любая политика, в том числе и международная, выражает отношениями между классами. В основе международных конфликтов лежат противоречия классовых интересов, поэтому и в сфере международных отношений также может иметь место классовая борьба, которая, с точки зрения марксизма, служит двигателем всего исторического процесса. Именно как классовую борьбу с империализмом рассматривали советские идеологи холодную войну, характерную для международных отношений 2-й половины XXв. Холодная война представляла собой глобальный конфликт, охвативший практически все сферы жизни человечества. Главными участниками этого конфликта были две противоположные общественные системы и их лидеры-сверхдержавы. Завершение на рубеже 80-90-х гг. прошлого века холодной войны в связи с распадом социалистического лагеря и Советского Союза породило дискуссию о перспективах мировой политики в новых условиях. Первой концепцией, с которой, собственно говоря, эта дискуссия и началась, была концепция американского политолога Ф. Фукуямы. Он утверждал, что, поскольку глобальное идеологическое противостояние между либерализмом и коммунизмом завершилось победой либерализма, наступил конец истории. То есть окончательно решен вопрос о выборе пути общественного развития и человечество может объединиться на основе общих универсальных ценностей. Все проблемы и конфликты, доставшиеся от прошлого, будут разрешены. Столь оптимистический взгляд на будущее не оправдал себя, и сам автор этой концепции вынужден был недавно ее дезавуировать.

Своеобразным ответом на концепцию Ф. Фукуямы стала концепция столкновения цивилизаций С. Хантингтона. Этот американский политолог согласился со своим коллегой в том, что конфликты периода холодной войны были основаны на идеологии. Но Хантингтон не считал наступившую эпоху бесконфликтной. Напротив, на смену прежнему политическому противоборству, основанному на различиях идеологий и общественных систем, пришли конфликты цивилизационного характера. Различия между цивилизациями, по Хантингтону, имеют более древние и глубокие корни, чем различия между принципами политического и экономического устройства, поэтому конфликты, порождаемые цивилизационным фактором, будут протекать более остро, чем конфликты, имевшие иные основания. В XXIв. страны Запада могут столкнуться, по мнению С. Хантигтона, с новыми угрозами со стороны незападных цивилизаций, прежде всего исламской и буддистско-конфуцианской.

Свой взгляд на перспективы мировой политики и характер конфликтов в XXIв. высказали и сторонники неомарксизма. Самый известный из них -- И. Валлерстайн -- считает, что корнем всех зол остается глобальная капиталистическая «мир-система». Именно присущие ей противоречия порождают и будут порождать конфликты и в центре самой мир-системы, и на ее периферии, в «третьем мире». Конфликтогенными будут международные отношения, но еще более высокий потенциал конфликтности будет характерен для внутренних социально-экономических и социально-политических процессов, причем не только в бедных, но и в богатых странах.

Дискуссия, начатая на исходе 80-х гг. прошлого века, пока далека от завершения. Это еще раз подтверждает, что вопрос о природе международных конфликтов остается центральным вопросом теории и практики международных отношений.

Международный конфликт -- один из видов политических конфликтов. Политические конфликты обусловлены несовпадением интересов, ценностей или идентификаций политических субъектов, соответственно выделяют конфликты интересов, ценностные конфликты и конфликты самоидентификаций. В соответствии с наиболее распространенным представлением

> международный конфликт можно определить как открытое политическое столкновение двух и более государств (или иных международных акторов) на основе несовпадения или противоречия их интересов.

Интересы государств могут сталкиваться из-за принадлежности той или иной территории, из-за прохождения линии государственной границы. Интересы могут быть экономического характера, что связано с доступом к использованию каких-либо ресурсов либо контролю над ними.

В истории международных отношений было немало «таможенных», «стальных», «текстильных» и прочих «войн». Получила известность «селедочная война» между Великобританией и Норвегией: такое название получил конфликт между этими странами по поводу разграничения экономической зоны в Северном море.

Под экономической зоной в международном морском праве понимают ту часть морской акватории, в которой прибрежное государство имеет приоритетное право контроля за рыболовством и добычей других морепродуктов. Максимальная величина экономической зоны может исчисляться расстоянием до 200 морских миль от исходной линии. Проведение линии границы экономической зоны между близко расположенными государствами может вызвать спор, как это случилось в отношениях между Великобританией и Норвегией, а также между Великобританией и Исландией. Правда, тогда вопрос о рыболовных зонах не был до конца урегулирован в морском праве. Конфликты, вызванные экономическими противоречиями, могут развиваться и находить решение именно в экономической сфере. Однако так бывает не всегда. Столкновение экономических интересов может осложнить межгосударственные отношения и даже стать причиной использования военной силы. Например, во время вышеупомянутых «рыбных» конфликтов правительство Великобритании для охраны рыболовных траулеров отправляло корабли королевского военно-морского флота.

Политические и экономические интересы в международных конфликтах могут переплетаться. Вызвавший широкий резонанс запрет на ввоз в Россию молдавских и грузинских вин, разногласия по вопросу о цене российского газа, поставляемого в Украину и Белоруссию, также соединяли в себе экономический и политический аспект. В любом случае они отразились на политических межгосударственных отношениях стран постсоветского пространства.

С одной стороны, конфликты могут порождаться интересами обеспечения национальной безопасности государств. С другой -- ссылки на безопасность могут маскировать иные мотивы, толкающие лидеров государств к конфликту. Так произошло, например, накануне американского вторжения в Ирак весной 2003 г., когда администрация США оправдывала эти действия ссылками на якобы имеющееся у режима Саддама Хуссейна оружие массового поражения.

Итак, то, что международные конфликты часто становятся конфликтами интересов, не вызывает никакого сомнения. Характерно ли для них столкновение ценностей?

Ценностный фактор присутствовал в международных конфликтах с глубокой древности. Пример тому -- религиозные войны, которых было немало в истории Древнего мира и Средних веков, хотя можно говорить о том, что наряду с ценностным фактором их порождали и экономические, и политические факторы. Участники Крестовых походов не только стремились к освобождению Гроба Господня, но и надеялись обзавестись собственными угодьями в Святой земле, наконец, просто поживиться за счет предполагаемой военной добычи. Несколько столетий Российская империя вела войны с Турцией под флагом защиты православия, освобождения братьев по вере, необходимости водружения в Константинополе креста над собором Святой Софии, превращенном в Османской империи в мечеть. Однако куда важнее в этих войнах геополитические расчеты российской внешней политики, которые заключались в стремлении контролировать черноморские проливы, обеспечить более удобные и безопасные коммуникации с внешним миром.

В предшествующие эпохи, когда общественное сознание находилось под сильным влиянием религии, многие межгосударственные конфликты выглядели как ценностные. Однако ценностные, религиозные мотивы переплетались с мотивами, основанными на территориальных, политических, экономических интересах, т. е. вполне материальных интересах, а не духовных. Вопреки официальному тезису католической церкви, что в основе отношений между европейскими странами и их монархами лежат христианские принципы, многочисленные войны на территории Европы прошлых веков оставались обыденным явлением. Процессы модернизации и связанной с ними секуляризации общественной жизни распространились и на сферу международных отношений. Но на смену религиозным ценностям в международном политическом процессе в XX столетии пришли ценности идеологические.

В истории 2-й половины XXв. -- немало примеров влияния идеологии на внешнюю политику государств и межгосударственные отношения. Как уже было сказано, известные политологи Ф. Фукуяма, автор концепции «конца истории», и С. Хантингтон, автор концепции «столкновения цивилизаций», считают, что в основе конфликтов в мировой политике периода холодной войны лежала идеология. Но не стоит забывать, что главными субъектами самого этого глобального конфликта, получившего название «холодная война», были две сверхдержавы -- СССР и США. Эти государства различались общественным и политическим строем, их внешняя политика оправдывалась идеологическими мотивами -- необходимостью поддержки революционных сил и союзников в антиимпериалистической борьбе или необходимостью противостоять «коммунистической экспансии», -- тем не менее противоречия между Соединенными Штатами и Советским Союзом определялись не только идеологией. Обе сверхдержавы, обладая огромным потенциалом ракетно-ядерных вооружений, стали видить друг в друге реальную военную угрозу. В их противостоянии присутствовали военно-стратегический и геополитический аспекты, которые сохранились и в отношениях между новой Россией и США уже после окончания холодной войны.

Совпадали и экономические интересы СССР и США. Дело заключалось не только в том, что их экономические системы были основаны па противоположных политико-идеологических принципах, но и в том, что разным было геоэкономическое положение двух сверхдержав. Созданная в годы холодной войны инфраструктура конфронтации -- военные блоки, образ врага в сознании политической элиты, запасы стратегических вооружений -- сохранилась и тогда, когда идеология вроде бы ушла из российско-американских отношений. Об этом свидетельствуют проблемы, время от времени возникающие в отношениях между РФ и США.

Вместе с тем во 2-й половине XXв. влияние идеологии на мировую политику и международные конфликты было огромным, причем не только в отношениях между государствами противоположных систем и блоков, но и внутри них. Особенно остро это обнаруживалось внутри «социалистического лагеря», где идеологический фактор всегда имел первостепенное значение. Казалось, общность идеологии должна исключать саму возможность конфликта между социалистическими странами, что теоретически и предполагалось. Ведь К. Маркс и Ф. Энгельс писали о том, что «пролетарии не имеют отечества», что пролетариат как класс во всех странах имеет идентичные интересы и, следовательно, отношения между политическими партиями и организациями, представляющими его интересы, должны основываться на принципах интернациональной солидарности. «Пролетарский интернационализм» как официальный принцип взаимоотношений между коммунистическими партиями был экстраполирован и на отношения между государствами, где эти партии после Второй мировой войны пришли к власти.

Однако практика показала, что конфликты могут возникать и между странами социалистического лагеря. Первый такой конфликт произошел уже в 1948 г. между Югославией, с одной стороны, и Советским Союзом и восточноевропейскими странами «народной демократии» -- с другой. Внешне этот конфликт развивался как ценностный, так как его публичное начало было связано с принятием Коминфор-мом¹резолюции, в которой Коммунистическая партия Югославии была обвинена в отходе от принципов марксизма-ленинизма и в прочих «смертных грехах». После этого началась ожесточенная полемика в прессе, репрессии внутри Югославии против тех коммунистов, которые поддерживали Коминформ, и репрессии в странах Восточной Европы против тех, кто «сотрудничал с югославскими ревизионистами».

Коминформ -- информационное бюро коммунистических и рабочих партий. Структура, призванная в некоей степени заменить распущенный в 1943 г. Коммунистический интернационал. Включал в свой состав компартии СССР, Албании, Болгарии, Венгрии, Италии, Китая, Полыни, Румынии, Франции, Чехословакии, Югославии.

Идеологический по форме спор обернулся быстрым ухудшением межгосударственных отношений Югославии и Советского Союза. Все официальные связи и контакты были свернуты, в СССР разрабатывались планы военной операции против Югославии, по личному указанию Сталина советские спецслужбы пытались организовать покушение на югославского лидера И. Б. Тито. Самого Тито в советских газетах стали называть не иначе как «кровавым фашистским диктатором».

Но было идеологическое противостояние главной причиной столь наряженного межгосударственного конфликта? Как показывают современные исследования, причины советско-югославского конфликта коренились отнюдь не в идеологии. Накануне открытого разрыва между двумя странами югославская компартия была одной из наиболее ортодоксальных сталинистских партий Восточной Европы. Социалистические преобразования в Югославии осуществлялись в соответствии с советским образцом. Даже Конституция Югославии 1946 г. была практически полной копией советской Конституции 1936 г. Дело было не в идеологии, а в том, что интересы СССР и Югославии не совпадали по целому ряду вопросов международной политики и двусторонних отношений. Например, югославское руководство отказалось создавать у себя так называемые «смешанные общества», которые создавались в других восточноевропейских странах, предлагая поставлять необходимые Советскому Союзу сырьевые материалы, добытые в Югославии без советского участия. Югославское руководство было не удовлетворено объемом советских поставок оружия и военной техники.

Наиболее важной международной проблемой для Югославии после окончания Второй мировой войны была проблема, связанная с городом Триеста и прилегающей к нему территорией. В довоенный период он принадлежал фашистской Италии. Вокруг Триесты складывалась конфликтная ситуация, в которой Югославии противостояли западные державы -- США и Великобритания. Советский Союз поддерживал позицию Югославии, но, по мнению югославского руководства, недостаточно активно. В этом проявилась несхожесть геополитического положения и внешнеполитических интересов СССР и Югославии. Если для последней вопрос о Триесте был центральным вопросом внешней политики и отношений с государствами западного блока, то для Советского Союза эта проблема была не настолько важна, и в отношениях с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции в этом вопросе можно было и уступить ради выигрыша на ином участке внешнеполитического фронта.

Еще более масштабным был советско-китайский конфликт 50-80-х гг. XXв. И в этом случае противостояние между двумя социалистическими гигантами, начавшись с идеологических дискуссий и полемики в партийной печати, вылилось в резкое охлаждение межгосударственных отношений и даже вооруженные столкновения на советско-китайской границе. Хотя между китайскими и советскими коммунистами изначально не было полного идеологического тождества, поскольку КПК имела свою, «китаизированную» версию марксизма -- идеи Мао Цзэдуна (см. главуIII), различия в трактовке коммунистической доктрины старались не афишировать. И. Сталин сравнивал Мао Цзэдуна за глаза «с редиской, которая сверху красная, а внутри белая». Но после прихода китайских коммунистов к власти Сталин держался с их вождем подчеркнуто дружески и признал собственные ошибки в оценке перспектив победы КПК в гражданской войне.

И советская, и китайская стороны были объективно заинтересованы друг в друге. Для СССР победа китайской революции означала позитивный сдвиг в балансе сил на мировой арене, а китайские коммунисты без советской помощи не могли справиться с проблемами управления громадной страной, создания всех необходимых для этого условий и институтов. Первые годы существования КНР стали периодом «великой дружбы» двух коммунистических государств. Советский Союз помог коммунистическому Китаю «встать на ноги», создать регулярную армию, скопировать советскую модель политической и экономической системы. Руководство двух коммунистических партий демонстрировало полное единство взглядов по всем основным политическим и идеологическим вопросам.

По мере того как власть коммунистов в Китае укреплялась, в Советском Союзе началась десталинизация, пусть и непоследовательная, но угрожавшая властным позициям Мао Цзэдуна. Поэтому в отношениях между СССР и КНР, КПСС и КПК возникла и стала расширяться трещина. Отношения осложнились прежде всего в сфере внешней политики, международной безопасности и экономического сотрудничества. Вся история Китая, его потенциал не давал возможности этой стране согласиться с положением «младшего брата» в советско-китайском союзе. Пока без советской помощи обойтись было невозможно, китайское руководство принимало сложившееся разделение ролей. Как только острая необходимость в поддержке со стороны СССР отпала, самостоятельность политики КНР стала усиливаться. Обнаружились противоречия в подходах к индийско-китайскому пограничному конфликту, ситуации в Тайваньском проливе, отношениям с США.

Мао Цзэдун был недоволен отказом Н. Хрущева передать КНР ядерное оружие, как это было обещано ранее (договора о нераспространении ядерного оружия тогда еще не существовало). Политическое и военное руководство СССР выражало недовольство отказом КНР разместить на своей территории базы советских подводных лодок. В разгар китайского «большого скачка» в 1959 г. Н. Хрущев принял решение об отзыве из Китая всех советских специалистов и советников, работавших в промышленности и строительстве.

В переходе советско-китайского конфликта в открытую фазу сыграл роль субъективный фактор -- сложные личные отношения между Мао Цзэдуном и Н. Хрущевым. В этом аспекте советско-китайский конфликт повторил сценарий советско-югославского конфликта, где также сыграла свою роль реакция И. Сталина на действия и поведение И. Б. Тито. Открытая фаза конфликта между СССР и КНР приняла форму идеологической полемики. Сама по себе идеология не была первопричиной данного конфликта, однако идеологическая составляющая обострила советско-китайский конфликт, так же как и советско-югославский. Но советско-китайский конфликт был более сложным и многофакторным. Кроме уже названных проблем, возникали противоречия из-за линии прохождения государственной границы. Хотя эту линию закрепили российско-китайские договоры 1858 и 1869 гг., сами договоры заключались в условиях резкого ослабления Китая и оценивались там как неравноправные. Китайские коммунисты считали эти договоры и последующие соглашения результатом агрессии царского империализма и в разгар идеологической полемики с КПСС стали предъявлять Советскому Союзу территориальные претензии.

В итоге отношения между КНР и СССР ухудшились по всем направлениям, включая и межгосударственную, и партийно-идеологическую сферы. Наличие идеологического фактора мешало сосредоточиться на решении конкретных проблем межгосударственных отношений. Сближение идейно-политических позиций КПСС и КПК во 2-й половине 80-х гг. помогло продвинуть вперед и процесс нормализации советско-китайских отношений. После распада СССР связи Российской Федерации и Китайской Народной Республики стали выстраиваться на прагматической основе, исходя лишь из национальных интересов двух стран. Поскольку эти интересы во многом оказались близкими и даже совпадали, удалось не только нормализовать межгосударственные отношения, но и начать тесное взаимодействие по многим направлениям. Этому нисколько не мешает тот факт, что в Китае власть по-прежнему принадлежит коммунистической партии, а в России произошел демонтаж коммунистической политической системы.

Можно сделать вывод, что различие ценностей оказывает влияние на развитие конфликтной ситуации, но исключительно ценностные конфликты в международных отношениях бывают крайне редким исключением. Это нужно учитывать, оценивая прогнозы С. Хантингтона о характере конфликтов в мировой политике XXIв.

Во-первых, имеющиеся сегодня факты не подтверждают тезис о том, что причиной конфликтов на рубеже ХХ-ХХ1 вв. были межцивилизационные различия. Например, конфликт в Нагорном Карабахе порожден не тем, что армяне -- христиане, а азербайджанцы -- мусульмане. Спор между ними носит этнотерриториальный характер и может быть определен как конфликт самоидентификаций. Конечно, цивилизационные различия существуют, и они дают о себе знать во многих конфликтах последних десятилетий. Однако во всех таких конфликтах присутствует и столкновение интересов, а не только ценностей. Цивилизационный фактор усложняет процесс урегулирования конфликтов. В этом С. Хантингтон прав, но он не прав, абсолютизируя его значение.

Во-вторых, воздействие цивилизационного фактора на международные отношения и на конфликты не может быть автоматическим или безусловным. Например, внешнеполитические ориентации посткоммунистических государств Восточной Европы в последние годы идентичны, несмотря на то что цивилизационные признаки Польши, Венгрии, Чехии, с одной стороны, Болгарии и Румынии -- с другой, различаются. Отношения России и Грузии в последнее время были очень напряженными и фактически балансировали на грани открытого конфликта, тем не менее Россия и Грузия имеют общие цивилизационные корни. В то же время цивилизационные различия не мешали сохранению стабильного характера российско-азербайджанских отношений, несмотря на проблемы, которые в них присутствуют.

К конфликтам самоидентификаций в международных отношениях в первую очередь относятся этнотерриториальные конфликты, которых немало было в прошлом и которые не редки в современном мире. Однако, как уже было сказано, такие конфликты, как правило, затрагивают интересы втянутых в них государств и в абсолютно чистом виде не существуют.

2.Международные конфликты в системе международных отношений

Подводя итог сказанному, международный конфликт можно определить как

> открытое политическое столкновение международных акторов на основе противоречия их основополагающих интересов, базовых ценностей и самоидентификаций.

Международный конфликт, даже если его участниками становятся только два актора, все равно занимает определенное место в существующей на данный момент структуре международной системы. От характера этой структуры зависит степень конфликтогенности международных отношений, а также возможность и пределы управления конфликтной ситуацией.

Во-первых, если в регионе складывается близкая к иерархической система отношений с государством-гегемоном, обеспечивающим контроль над всеми другими акторами, то такая система будет отличаться определенной устойчивостью и стабильностью, конфликты внутри нее маловероятны. Если же конфликты возникают, то у государства-гегемона есть достаточно ресурсов и возможностей для управления такими конфликтами, в том числе и для их полного прекращения, если они противоречат интересам самого государства-лидера.

В качестве примера можно назвать ситуацию, сложившуюся на европейском континенте в 40-80-е гг. XXв. Это был период холодной войны между двумя блоками. Внутри каждого из них сложилась система отношений, близкая к той, которую Й. Галлтунг называл иерархической. На Востоке Европы Советский Союз сначала установил контроль над внешней и внутренней политикой государств «народной демократии», сплотив их в «социалистический лагерь», не имевший поначалу формальных институтов и механизмов управления. Затем отношения внутри «социалистического лагеря» были формализованы благодаря созданию Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) и Организации Варшавского договора. Аналогичный процесс происходил и на Западе, где при активной роли США в 1949 г. была создана Организация Североатлантического договора (НАТО). Хотя в НАТО были провозглашены демократические принципы взаимоотношений между его участниками, фактически в годы холодной войны данный блок выступал как орудие внешней и военной политики США.

Исключением на этом фоне стал турецко-греческий конфликт вокруг Кипра. Этот конфликт имел длинную предысторию. Остров Кипр вместе с другими греческими территориями в 1571 г. был захвачен Турецкой (Османской) империей. Когда Греция в 1821 г. сумела добиться независимости, Кипр остался под властью Турции. Не вошел он в состав греческого государства, в отличие от других территорий, населенных греками, и после Первой мировой войны, когда Османская империя распалась. К этому времени на Кипре вместе с греками проживало и турецкое этническое меньшинство. После 1918 г. остров на протяжении нескольких десятилетий оставался под контролем Великобритании, которая построила там свои военные базы. В соответствии с Цюрихско-Лондонским соглашением 1959 г. Кипр был провозглашен независимым государством с ограниченным суверенитетом. Как до подписания этого соглашения, так и после вопрос о принадлежности острова был «яблоком раздора» в отношениях между Грецией и Турцией. В Греции националистические силы требовали «энозиса», т. е. воссоединения Кипра с остальными греческими территориями. Турецкие националисты выступали за присоединение к Турции той части Кипра, где проживали турки-киприоты (хотя четкой линии границы между двумя общинами в то время не существовало).

После установления в 1967 г. диктатуры «черных полковников» во внешней политике Греции усилились националистические тенденции. В 1973 г. греческие офицеры устроили на Кипре переворот и провозгласили «энозис». В ответ на севере острова началась высадка турецких войск. В прежние времена эти события неминуемо привели бы к началу войны между Грецией и Турцией. Но в данном случае США не могли допустить открытого вооруженного конфликта между своими союзниками по НАТО. Американское вмешательство и действия ООН позволили избежать войны, но американцы не смогли, да и, видимо, не стремились полностью разрешить конфликтную ситуацию на острове. С тех пор фактический раскол Кипра на греческую и турецкую части сохраняется, но открытого вооруженного противостояния нет. Греция и Турция сосуществуют в рамках единой военно-политической структуры Североатлантического блока.

На востоке Европы после Второй мировой войны потенциал международной конфликтности был еще более высоким, чем на западе. Например, существовали территориальные споры между Венгрией, с одной стороны, и Румынией и Чехословакией -- с другой. Но Советский Союз не допустил возникновения открытого конфликта между своими «социалистическими братьями». Если бы такой конфликт начался, то советское руководство, очевидно, нашло бы ресурсы для его прекращения. В Восточной Европе имели место конфликты, например советско-югославский и советско-албанский, но эти конфликты развивались при активном участии самого государства-лидера, а не вопреки его воле.

На рубеже 1980-90-х гг. в условиях крушения «социалистического лагеря» и коммунистических режимов существовавшие в отношениях между странами проблемы стали проявляться открыто. Внутренние конфликты разрослись до международных масштабов, прежде всего в бывшей Югославии, появилась потенциальная угроза возникновения межгосударственных конфликтов. Кстати, именно эта угроза использовалась в качестве аргумента в пользу расширения Европейского Союза. Прием новых восточноевропейских членов в состав ЕС происходил в ускоренном порядке, без соблюдения всех правил, что в итоге вызвало серьезные трудности в самом процессе европейской интеграции.

Во-вторых, из концепции И. Галлтунга следует, что иерархическая система международных отношений предполагает множество формальных правил и процедур, если не понимать буквально термин «иерархическая система» как отсутствие равенства между государствами и насильственное навязывание воли одних государств другим. Иначе говоря, это господство международного права, широкое развитие сети международных организаций, наличие сложившихся и устойчивых международных режимов во многих сферах мировой политики и мировой экономики. Чем больше государства связаны между собой различными обязательствами, чем меньше пространство, где они могут действовать без оглядки на интересы и мнения других государств, тем меньше угроза открытых международных конфликтов, тем выше уровень международной стабильности и безопасности.

Наибольшую известность в научной среде приобрела разработанная на рубеже 50-60-х гг. XXв. типология международных систем Мортона Каплана. Этот американский политолог также связал характер структуры каждой из предложенных им моделей систем международных отношений со степенью их конфликтности. Всего он выделил шесть типов международных систем: система «баланса сил», свободная биполярная система, жесткая биполярная система, универсальная система, иерархическая система и система вето.

В системе «баланса сил» основными акторами являются национальные государства с широкими военными и экономическими возможностями. В этой системе не существует дифференциации ролей; если в ней насчитывается менее пяти государств-акторов, то система может оказаться неустойчивой. Если имеется пять или более таких государств, то они проявляют заинтересованность в том, чтобы не допустить устранение других государств как основных акторов системы, сохранив их как будущих союзников. Каждый из акторов стремится обеспечить свою безопасность путем получения больших возможностей в системе международных отношений, поэтому они образуют союзы и вступают между собой в войны. Но эти войны носят локальный характер, а союзы неустойчивы. Возникающие коалиции чаще всего направлены против акторов, претендующих на господство или обладающих преимуществами, которые могут дать им господствующее положение. Любое из союзных государств-акторов может быть приемлемым партнером, ибо только таким образом оно в состоянии обеспечить себе оптимальную вероятность того, что будет членом победившей коалиции или не слишком пострадает от поражения, если окажется в проигравшей коалиции. Такая система устойчива.

В свободной биполярной системе роли дифференцированы. Она состоит из акторов различных типов: отдельных государств, блоков государств, лидеров блоков, членов блоков, неприсоединившихся стран и универсальных организаций. Устойчивость такой системы возрастает в том случае, если лидеры блоков обладают монополией на атомное вооружение. Союзы создаются иа базе постоянных общих интересов. Войны имели бы тенденцию к превращению из локальных в тотальные, если бы не сдерживающее влияние ядерного оружия, а также посредническая деятельность неприсоединившихся стран и универсальных акторов. Такая система менее устойчива, чем система «баланса сил».

Жесткая биполярная система имеет много общего со свободной биполярной системой. Отличается она тем, что в жесткой системе упраздняется роль неприсоединившихся государств и в значительной степени атрофируется роль универсальной организации. В случае существования такой системы она характеризовалась бы очень высоким напряжением.

Универсальная система могла бы, по мнению М. Каплана, возникнуть в том случае, если бы ряд политических полномочий был передан универсальной организации. Такая система потребовала бы от части своих членов переориентации, поскольку предпочтение было бы оказано коллективным и международным ценностям.

Иерархическая система представляет собой модификацию универсальной. Предполагается, что она могла бы сформироваться вследствие изменения масштабов международной организации или установления единоличной власти какого-либо одного актора.

Система вето -- это система государств-акторов или блоков-акторов, в которой каждый актор располагает значительным запасом атомных вооружений. Члены такой системы не склонны к образованию союзов. Они стремятся к тому, чтобы вероятность войны не увеличивалась, но при этом сохранялось бы напряжение, порождающее относительную неустойчивость. Эта система менее устойчива, чем свободная биполярная система.

В годы холодной войны система международных отношений изменялась от жесткой биполярной модели к свободной по схеме М. Каплана. В 1950-е гг. тенденция развития шла в сторону жесткой биполярной системы, поскольку противоборствующие сверхдержавы стремились вовлечь в орбиту своего влияния как можно больше стран, и количество нейтральных государств было невелико. Жесткая конфронтация Соединенных Штатов Америки и Советского Союза фактически парализовала ООН. США, располагая большинством голосов в Генеральной Ассамблее ООН, использовали ее как послушный механизм для голосования, чему СССР мог противопоставить только свое «право вето» в Совете Безопасности. В результате Организация Объединенных Наций объективно не могла играть возложенной на нее роли.

С конца 1950-х гг. система международных отношений развивалась в сторону свободной биполярной модели. За счет новых независимых государств Азии и Африки увеличилось количество нейтральных стран, многие из которых составили Движение неприсоединения. Несколько повысилась результативность деятельности ООН и других международных организаций. Но одновременно усилилось соперничество противоборствующих блоков в «третьем мире», что стало причиной возникновения региональных конфликтов.

3.Классификация международных конфликтов

Практика международных отношений знает различные типы и виды международных конфликтов. Политическая наука активно их изучает. Однако единая, признаваемая всеми исследователями типология международных конфликтов отсутствует. Наиболее часто в классификациях международных конфликтов встречается их разделение на симметричные и асимметричные. К симметричным относят такие конфликты, которые характеризуются примерно равной силой вовлеченных в них сторон. Асимметричные же конфликты -- это конфликты с резким различием потенциала конфликтующих сторон. Выделение симметричных и асимметричных конфликтов важно с практической точки зрения. Если конфликт перейдет в стадию вооруженной борьбы, то от соотношения потенциалов принимающих участие в конфликте сторон будет зависеть его продолжительность и во многом конечный результат.

Проиллюстрировать это можно на примере ситуации, складывающейся вокруг Ирака в последнее десятилетие. В 70-е гг. XXв. режим Саддама Хусейна благодаря доходам от нефтедобычи и нефтеэкспорта смог создать значительный военный потенциал. Сам С. Хусейн мнил себя «Сталиным Ближнего Востока» и стремился показать всему миру силу своей страны и армии. Как показалось иракскому лидеру, такая возможность предоставилась после победы «исламской революции» в Иране в 1979 г. Между Ираном и Ираком существовал давний территориальный спор из-за линии границы в устье реки Шатль-эль-Араб. Этот спор подогревался наличием на данном участке больших запасов нефти. В 1975 г. между правительством Шаха в Иране и иракскими властями был подписан пограничный договор, который как будто бы устранил все спорные вопросы. Но когда после свержения Шаха в Иране наступила полоса хаоса и дестабилизации, С. Хусейн решил воспользоваться ситуацией и захватить приграничные иранские территории.

Развязывая войну против Ирана, С. Хусейн учел степень дезорганизации и развала иранской армии, но не учел того, что в целом потенциалы противоборствующих сторон были сопоставимы. В этом симметричном конфликте столкнулись два средних по размерам территории и численности населения ближневосточных государства, имевших крупные запасы нефти и большие доходы от ее экспорта. Ни одна из сторон не имела явного перевеса над другой, поэтому полная победа кого-либо из участников в данном конфликте была невозможна. Так в итоге и случилось. После почти десяти лет военных действий, в ходе которых стороны потеряли один миллион человек убитыми, Ирак и Иран вернулись к соглашению 1975 г. Война истощила золотовалютные запасы Ирака, и С. Хусейн принял решение пополнить их за счет соседнего маленького, но очень богатого запасами нефти Кувейта, тем более что иракская сторона всегда считала Кувейт незаконно отторгнутой от Ирака территорией.

В данном случае вооруженный конфликт был асимметричным, поскольку размеры и военный потенциал сторон были несоизмеримы. Иракская армия в течение суток оккупировала территорию Кувейта, и он был объявлен иракской провинцией. Хусейн принимал во внимание только потенциал непосредственных участников конфликта, не учитывая общую ситуацию в международных отношениях в целом. Действия Ирака вызвали создание широкой антииракской коалиции во главе с Соединенными Штатами Америки. Эта коалиция получила санкцию Совета безопасности ООН на использование силы для прекращения иракской оккупации Кувейта. Структура конфликта вновь приняла асимметричный характер, но уже не в пользу Ирака. Р1рак-ское руководство это обстоятельство проигнорировало. Итогом операции «Буря в пустыне» в начале 1990 г. стало поражение иракской армии, которая вынуждена была уйти из Кувейта. Режим С. Хусейна в тот раз устоял, но был подвергнут международным санкциям. Однако уроки из вооруженного столкновения 1989-1990 гг. иракское руководство не извлекло: своими непоследовательными и противоречивыми действиями режим С. Хуссейна сам создал условия для вторжения вооруженных сил США уже без соответствующей санкции Совета Безопасности ООН.

Но в этот раз просчиталась администрация президента США Дж. Буша-младшего. Американцы верно оценили предстоящий конфликт как асимметричный, в котором у США будет преимущество. При проведении военной операции так и получилось. Ослабленная иракская армия не оказала серьезного сопротивления, а режим С. Хусейна быстро рассыпался на фоне военного поражения. Однако теперь уже в Вашингтоне не учли того, что в современной мировой политике международная и внутриполитическая сферы не отделены друг от друга «китайской стеной», а тесно между собой связаны. Начиная военную операцию против режима С. Хуссейна, американское руководство надеялось, что вслед за военной победой оно сможет быстро привести Ирак к демократии и процветанию, заложить основы для «демократизации Большого Ближнего Востока». Однако реальная ситуация оказалась иной. Иностранное военное присутствие в Ираке вызвало вооруженное сопротивление. Кроме этого, Ирак, раздираемый внутренними этническими и религиозными конфликтами, стал очагом терроризма. Непродуманная политика завела вашингтонские власти в ситуацию, из которой простых и легких выходов быть не может.

Для типологии международных конфликтов можно использовать предложенную А. Раппопортом классификацию политических конфликтов, критериями для которой служат характеристики процесса протекания конфликта и мотивация поведения его участников. Исходя из названных критериев, Раппопорт выделяет такие модели конфликтов: сражение, дебаты, спор.

Наиболее опасен для мира и безопасности конфликт, развивающийся в форме «сражения». Само название его говорит о том, что стороны, вовлеченные в конфликт, изначально воинственно настроены по отношению друг к другу и стремятся нанести противнику максимальный урон, невзирая'на возможные последствия для себя. Поведение участников такого конфликта можно определить как иррациональное, так как они ставят перед собой зачастую недостижимые цели, неадекватно воспринимают международную ситуацию и действия противоположной стороны.

Напротив, в конфликте, который разворачивается в форме «игры», поведение участников определяется рациональными соображениями. Несмотря на внешние проявления воинственности, стороны не склонны доводить обострение отношений до крайности. Решения принимаются на основе учета всех факторов и обстоятельств, на основе объективной оценки ситуации.

4. Сущность и типология международных конфликтов

Для конфликта, развивающегося как «дебаты», изначально присуще стремление участников разрешить возникшие противоречия путем достижения компромиссов. «Дебаты» -- это такое состояние конфликта, когда открываются перспективы для поиска приемлемого всеми сторонами компромиссного решения. Лучший путь выхода из конфликтной ситуации -- переход от «сражения» через «игру» к «дебатам». Однако возможен и противоположный путь: от «дебатов» перейти к «игре», для того чтобы добиться уступок, а от «игры» незаметно для себя перейти к настоящему «сражению», исключающему возможность достижения компромиссов.

Данная типология также важна для практической деятельности по мирному урегулированию международных конфликтов.

В конце 1950-х гг., когда математические подходы и методы стали весьма активно применяться в гуманитарных исследованиях, из математической теории игр было заимствовано деление конфликтов на конфликты с нулевой и не нулевой (положительной) суммой. Затем к ним добавили конфликты с отрицательной суммой.

Конфликт с нулевой суммой -- это конфликт, в котором интересы сторон полностью противоположны и победа одной из них означает поражение другой и наоборот. Компромисс здесь невозможен.

Конфликт с положительной суммой -- это конфликт, где есть реальная возможность найти приемлемое для всех решение. В результате достигаемого компромисса в какой-то степени удовлетворяются интересы всех участников.

В конфликте с отрицательной суммой негативные последствия наступают для всех его участников. Примером такого конфликта в международных отношениях служит ядерная война, в которой, как известно, победителей не бывает.

С точки зрения количества участников международные конфликты можно разделить на двусторонние и многосторонние.

Еще одна классификация международных конфликтов основана на пространственно-географическом факторе, т. е. учитывает уровень охвата конфликтом системы международных отношений. Глобальные международные конфликты не имеют пространственных границ, от их исхода в той или иной степени зависят судьбы практически всех государств, направления и тенденции мирового развития. Примеры глобальных конфликтов -- Первая и Вторая мировые войны. Глобальным характером отличалась и холодная война, поскольку определяла тенденции развития международных отношений на протяжении нескольких десятилетий -- с конца 40-х до конца 80-х гг.XXв.

Региональные конфликты затрагивают международные отношения в пределах одного политико-географического региона. Число его участников ограниченно по сравнению с глобальными конфликтами, а последствия -- менее масштабные.Локальные конфликты развиваются на субрегиональном или местном уровне. Как правило, они касаются конкретных проблем и территорий. К ним относится большая часть двусторонних, а также интернационализировавшихся внутренних конфликтов. Поскольку на практике провести границу между региональным и субрегиональным уровнем международных отношений сложно, региональные и локальные конфликты часто выделяют в общую группу. В этом есть смысл, так как они явно отличаются по масштабам и последствиям от конфликтов глобального характера. В современных условиях, когда возможность глобального международного конфликта крайне мала, региональные и локальные конфликты представляют собой основную угрозу всеобщему миру и безопасности.

5. Структура международного конфликта

Любой международный конфликт можно представить в виде относительно самостоятельной системы. Основными характеристиками любой системы являются ее элементы -- составные части системы и структура, или, иначе говоря, способ включения элементов в систему и способ их взаимодействия между собой внутри системы.

Основными элементами -- акторами -- международных конфликтов традиционно былисуверенные государства. Иногда государства участвовали в конфликтах, особенно вооруженных, в рамках коалиций. В коалиционных войнах, которых в истории Европы было немало, основными элементами становились именнокоалиции, а не составлявшие их отдельные государства. Возникновение международных организаций и выступление их в роли акторов мировой политики изменили и характер конфликтных ситуаций в различных регионах. Правда, чаще всегомеждународные организации играют роль третьей стороны в конфликте, выполняя посреднические функции и гуманитарные миссии или проводя миротворческие операции. Но можно найти примеры, когда международные организации выступали в качестве воюющей стороны вооруженного конфликта, как это случилось с Организацией Объединенных Наций во время корейской войны 1950-1953 гг. В современных условиях, когда происходит интернационализация внутренних конфликтов, исчезает грань между ними и международными конфликтами, поэтому участниками конфликтов становятсянепризнанные государственноподобные образования, политические движения, террористические организации.

Глобализация терроризма делает террористические организации активным и серьезным актором в конфликтных ситуациях, в том числе' и одной из воюющих сторон в вооруженных конфликтах. Пример ному -- контртеррористическая операция в Афганистане, начатая после событий 11 сентября 2001 г., в которой вооруженным силам США и их союзников противостоят боевики исламского фундаменталистского движения «Талибан» и террористической сети «Аль-Каида».

Государства и другие политические акторы играют в конфликтных ситуациях различные роли. Одни становятся непосредственными уча-с тиками событий, другие оказывают первым прямую или косвенную помощь, но формально сохраняют нейтралитет. В качестве элементов системы международного конфликта могут рассматриваться и те акторы, которые выполняют функции третьей стороны. В современном мире такие функции могут выполнять не только государства и международные организации, но и частные лица, если они владеют соответствующими профессиональными качествами и международным политическим авторитетом (см. главу XIII).

Структура международных конфликтов может иметь разную конфигурацию. Простейший вариант -- двусторонний конфликт. Однако подобная структура встречается крайне редко. Структура международного конфликта может динамично меняться: расширяться при увеличении или сужаться при уменьшении числа как непосредственных, так и косвенных участников конфликта. Могут меняться и роли участников. Непосредственный участник может становиться косвенным или играть роль третьей стороны. В истории международных отношений сеть примеры, когда какой-либо международный актор менял свое отношение к проблемам, стоящим в центре конфликта, и начинал оказывать поддержку противоположной стороне.