Актуальные вызовы трансатлантическим отношениям

Почти с самого начала своего президентского срока молодой политик Эммануэль Макрон в своих речах в Афинах и Сорбонне представил свои планы по усовершенствованию Европейского союза и углублению интеграции. В своих выступлениях Макрон особо подчеркивал необходимость укрепить институциональный базис союза. Так, было предложено введение поста министра финансов Европейского союза, расширение еврозоны, увеличение бюджета, а также уравнивание налоговой и социальной политики. Кроме того, французский президент призывал все страны-члены ЕС к более активному сотрудничеству в сфере борьбы с терроризмом и обеспечения безопасности. Однако, реально оценивая перспективы углубления интеграции в условиях распространение евроскептицизма и противостояния, так называемой, «Старой Европы» и части стран Восточной Европы по вопросам миграционной политики и экономического развития, Макрон в своих выступлениях делал упор на реализации политики дифференцированной интеграции, согласно которой «ни одна страна не может быть исключена из интеграционного процесса, однако те, кто не желает участвовать в дальнейшем сближении, не должны препятствовать прогрессу других».

Инициативу по углублению интеграции в Европе поддержал и глава Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер, который изложил свое видение будущего союза в ежегодном послании к депутатам Европейского парламента. Свое выступление он начал с заявления о том, что кризис Евросоюза уже позади и «ветер снова дует в паруса», подчеркнув стабилизацию экономического блока, снижение потока нелегальной миграции на 97%, а также успешное выполнение ряд инициатив ЕС, включая инвестиционный пакет, через который было привлечено 225 млрд евро инвестиций. Тем не менее, хоть и полагая, что задачи по усовершенствованию союза, поставленные в начале срока Юнкера, выполнены на 80%, глава Еврокомиссии в своем послании сфокусировался на оставшихся 20%. В частности, был заложен курс на дальнейшее поддержание свободной торговли, представлен проект Агентства по кибербезопасности, а также сделан акцент на совершенствовании миграционной политики. Кроме того, Жан-Клод Юнкер также поддержал инициативу французского президента по введении поста министра экономики и финансов Европейского союза, и, помимо этого, выступил с предложением об объединении должностей председателей Европейского совета и Европейской комиссии для более слаженного управления всем союзом и устранения дублирования функций.

С момента послания Юнкера в сентябре 2017 года институты Европейского союза уже отчитались о выполнении мер, представленных главой Еврокомиссии, а также отдельных инициатив по углублению интеграции. В число принятых проектов вошли создание института Европейского прокурора к 2020 году, а также было объявлено о начале программы ЕС по постоянному структурированному сотрудничеству по вопросам безопасности и обороны (PESCO), которая является шагом к построению Оборонительного союза к 2025 году. В рамках данной программы предполагается создание множества институтов для подготовки кадров и развития инфраструктуры в оборонной сфере.

Канцлер Германии восприняла предложения французского президента Эммануэля Макрона и главы Европейской комиссии Жан-Клода Юнкера со сдержанным оптимизмом. Так, с одной стороны, она поддержала идеи о реформировании ЕС, но с другой, отметила частичную непроработанность инициатив и необходимость их тщательного обсуждения. Такая осторожность в высказываниях немецкого канцлера вызвана внутриполитической нестабильностью в стране, заключавшейся в сложности формировании коалиции в парламенте с партиями, взгляды которых не совпадали с идеями Макрона и нередко самой Меркель. В связи с этим, рост евроскептических настроений спровоцировал не только укрепление популярности правых сил, но и проблему лидерства внутри ЕС, за которое традиционно боролись Германия и Франция. Для реализации запланированных реформ на сегодняшний день необходима как экономические ресурсы, так и политическая воля, однако Германия, хоть и обладая большими финансовыми возможностями, ограничена в своей внутренней и внешней политике необходимостью учитывать мнение членов коалиции, а Франция, несмотря на желание ее лидера двигать Европу вперед, слаба экономически и не подпадает под Маастрихтские критерии.

Реакция США на события, происходящие в Европе, была весьма сдержанной, поскольку в своей внешней политике администрация Дональда Трампа делает больший упор на азиатский и ближневосточный регионы, позволяя европейцам самостоятельно заниматься внутренними делами. Однако вопрос формирования Оборонительного союза заставил обратить на себя внимание как США, так и представителей НАТО. Несмотря на стремление к автономности в плане военно-оборонительного потенциала от НАТО, заложенным в Глобальной стратегии ЕС, генеральный секретарь альянса Йенс Столтенберг отметил, что укрепление обороноспособности Европы «усилит европейскую основу внутри НАТО». Кроме того, создание Оборонного союза, на первый взгляд, также удовлетворяет требованиям Дональда Трампа от своих союзников о увеличении вклада в военное развитие.

Таким образом, на сегодняшний день Европейский союз переживает внутренний кризис идентичности, связанный с миграционным кризисом и распространением евроскептицизма, и для решения которого нужна серьезная трансформация институтов управления. Рассмотренные изменения внутри ЕС способны также повлиять и на развитие трансатлантического режима, изменяя его нормы и принципы или правила и процедуры принятия решений. Так, во-первых, распространение евроскептицизма и связанный с ним кризис лидерства в Европейском союзе подрывают установленный принцип о движении к сильной Европе, а значит, угрожает существованию всего режима. Однако политика дифференцированной интеграции и выход из союза Великобритании, после которого противники ЕС могут потерять былую поддержку от этой страны, могут позволить инициировать необходимые реформы, что, наоборот, соответствует принципам режима. Во-вторых, укрепление европейской обороноспособности, в целом, противоречит принципу военной гегемонии США в регионе, однако на нынешнем этапе Оборонный союз ЕС ввиду как отсутствия необходимых ресурсов, так и ввиду нежелания разрывать контакты с НАТО, не может лишить США первенства в указанной сфере, что означает неизменность принципа гегемонии Штатов при смене процедуры принятия решений, согласно которым вводится автономность, а значит, односторонность действий ЕС в военной сфере. Наконец, сама внутренняя трансформация Европейского союза, заключающаяся в сближении стран-членов и углублении интеграции, подтверждает принцип трансатлантического режима о стремлении к сильной Европе, однако, важно отметить, что данный принцип сохраняет свою актуальность лишь при существовании сильного гегемона в лице Соединенных Штатов.

3.2 Эволюция внешней политики США как фактор коренного изменение трансатлантических отношений

Смена власти в Соединенных Штатах оказала еще больший эффект на состояние трансатлантических отношений. Так, еще до избрания Дональд Трамп открыто критиковал европейских союзников, а также призывал их к увеличению взносов в НАТО.

Перед вступлением Дональда Трампа в должность президента США в Европе шли ожесточенные дебаты о будущем трансатлантических отношений как на государственном уровне, так и на уровне ведущих аналитических центров. Так, наиболее подробное исследование было проведено членом Европейского совета по международным отношения Джереми Шапиро, который систематизировал ожидания европейцев от нового президента и разделил их на три категории: «Мессия», «Антихрист» и «Период регентства». Так, в то время, как большая часть европейских стран, включая Германию, согласно опросу, придерживалась мнения о незаинтересованности Дональда Трампа трансатлантическими отношениями и перекладыванием дел на ближайших советников-«регентов», Франция ожидала увидеть в Овальном Кабинете «Антихриста», а Великобритания вместе с Польшей и Венгрией надеялись на «Мессию». Однако ожидания каждой из сторон оказались ошибочными, и за время своего президентского срока, чуть более года, Дональд Трамп успел проявить себя во всех ипостасях, поскольку американская структура власти наделяет президента широкими внешнеполитическими полномочиями и, несмотря на стремление «взрослых» контролировать намерения Трампа на международной арене, президент проявляет все большую инициативу в этой сфере и нередко использует свой неформальный канал общения в социальных сетях для констатации своего видения мира.

После своей инаугурации 20 января 2017 года действующий президент США принялся за выполнения своих программных обязательств, начав с наиболее громких и противоречивых. 23 января был подписан указ о выходе Соединенных Штатов из состава Транстихоокеанского партнерства, что не только показало твердый отказ Трампа от глобалистской риторики предыдущих администраций, но и поставило крест на дальнейших переговорах по Трансатлантическому торговому и инвестиционному партнерству с Европой, проект которого был полностью заморожен и возвращение к нему по обе стороны океана уже рассматривается как невозможное. Помимо этого, 27 января президент подписал миграционный указ о запрещении въезда на территорию страны гражданам 7 исламских государств: Ирака, Ирана, Ливии, Сомали, Судана, Сирии и Йемена. Данная мера спровоцировала волну возмущений как внутри страны, так и за ее пределами. Лидеры Германии и Франции высказались против введения данного указа, заявив о его несправедливости и опасности. Таким образом, своими первыми шагами Дональд Трамп уже поставил на грань существования трансатлантический режим, нарушив две его основополагающие нормы - защита прав человека и демократии, а также приверженность глобализму.

Серьезному пересмотру подверглась и третья норма трансатлантического режима - свобода торговли. Еще в рамках своей предвыборной кампании Дональд Трамп делал упор на протекционистские меры и экономическое противостояние с Китаем. Кроме того, в своих выступлениях американский президент критиковал и принципы функционирования НАФТА, называя это соглашение «худшей сделкой в истории человечества». Тем не менее, несмотря на острую критику с адрес зоны свободной торговли с Канадой и Мексикой, Дональд Трамп пока не стремится покидать договор, как это было сделано с ТТП, однако объяснением этого может послужить не его желание поддержать свободу торговли, а вполне рациональные причины - отсутствие поддержки среди однопартийцев, а также материальная выгода от существующей на финансовом рынке неопределенности. Однако другой тактики придерживается Трамп в вопросе о пошлинах на импорт стали, намерение о введении которых было анонсировано в марте 2018 года. Данное решение президента обосновывается стремлением обеспечить национальную безопасность и должно было быть направлено, в первую очередь, против Китая и его субсидированного производства металла, однако в списке главных импортеров стали в США Китай занимает лишь 11 место, уступая лидерство в этой сфере в том числе и Канаде, России и Германии. Подобная протекционистская политика не только подрывает нормы свободы торговли, на которых основывается трансатлантический режим, но и провоцирует торговую войну между США и ЕС, от лица которого после безрезультатной беседы с американским президентом в апреле Ангела Меркель заявила о готовности введения ответных мер.

Антиглобальстская риторика Дональда Трампа проявляется и в его скептическом отношении к международным институтам, включая ООН. Так, во время своего первого выступления на Генеральной Ассамблее ООН 18 сентября 2017 года он выступил с критикой излишней «бюрократизации и неправильного управления» ООН, высказав, однако, высокую оценку тем целям, которым служит организация. В октябре того же года Дональд Трамп принял решение о выходе Соединенных Штатов из ЮНЕСКО ввиду антиизраильской направленности организации и бюджетных вопросов. Несмотря на прекращение финансирования ЮНЕСКО еще при администрации Барака Обамы, полный выход США вызвал куда более негативную реакцию общественности, поскольку предполагалось, что если для Обамы данный шаг был внесистемным ходом, то Трамп, наоборот, соответствует выбранной траектории и вскоре может анонсировать выход и из критиковавшихся им ООН, НАФТА и даже НАТО. Однако именно неопределённость относительно будущего Североатлантического альянса и военного сотрудничества в целом оказала особое влияние на динамику трансатлантических отношений. Проблема, в первую очередь, была связана с критикой Трампа в адрес своих европейских коллег по НАТО и выдвижением требования по увеличению ими военных расходов до 2% от ВВП, в то время как на сегодняшний день этому уровню соответствуют лишь 5 из 28 стран союза. Кроме того, ввиду отсутствия доверия к новоизбранному президенту и неопределенность его внешней политики европейцам было крайне важно получить подтверждение от новой администрации приверженности 5 статье Устава ООН, которая предполагает гарантию военной помощи в случае нападения на территорию союзников в Европе или Северной Америке. Однако подобное заявление Дональд Трамп сделал лишь спустя полгода после начала президентского срока. На Мюнхенской конференции по безопасности 2018 года, которая традиционно использовалась для обсуждения общих для ЕС и США проблем и выражения единства по внешнеполитическим вопросам и военному сотрудничеству, Советник президента по безопасности Герберт Макмастер в своем выступлении отошел от традиций и делал больший упор на необходимость активного участия каждого государства в процессе обеспечения собственной и глобальной безопасности, очевидно, желая снять с США часть ответственности за мировой порядок и снизить уровень вовлеченности страны в международные процессы.

Отношения между Россией и США, на улучшение которых многие рассчитывали с началом президентского срока Дональда Трампа, за последний год обострились до такой степени, что ряд экспертов всерьез говорят о возвращении «холодной войны». Однако в контексте трансатлантических отношений Россия сыграла роль как сближающего, так и разъединяющего фактора. С одной стороны, совместное поддержание санкционного режима против России, а также высылка дипломатических работников летом 2017 и весной 2018 гг. продемонстрировал единство Европы и США относительно российских действий. Кроме того, за год с небольшим с начала президентского срока Дональда Трампа США уже успели совершить несколько успешных воздушных операций в Сирии, наиболее крупные авиаудары произошли 7 апреля 2017 года по сирийской базе Шайрат в ответ на химическую атаку в провинции Идлиб тремя днями ранее, а также 14 апреля 2018 года по целям, предположительно связанным с производством химического оружия сирийскими властями. Обе эти операции серьезно задевали интересы России в регионе, поскольку осуществлялись против проправительственных сил, а также поддерживались европейскими странами. Более того, в ходе последней апрельской операции участие в авиаударах приняли и силы авиации Великобритании и Франции. Германия же, хоть и не участвовала в операции, также высказала свою поддержку действиям союзников в Сирии. С другой стороны, российский фактор возымел и разобщающий эффект на союзников.

Так, 25 июля 2017 года Палата представителей Конгресса Соединенных Штатов Америки одобрила «Закон о противодействии противникам Америки посредством санкций», который включал в себя пункты о введении санкций в отношении Ирана, Северной Кореи и России. В частности, в отношении России предполагается усиление санкционного режима, в особенности секторального характера. Для Европейского союза одностороннее принятие Соединенными Штатами данного законодательного акта спровоцировало бурную дискуссию и недовольство, поскольку один из пунктов ограничивал возможность сотрудничества между европейскими и российскими энергетическими компаниями, что создавало бы непреодолимые препятствия для реализации проекта «Северный Поток-2», призванного обеспечить экспорт газа из России в Европу через Балтийское море. В рамках обсуждения в Европейской комиссии принятого в США законопроекта была особо подчеркнута важность сохранения санкционного режима с Россией, однако развитие данного режима должно проводиться на основе консенсуса между всеми союзниками, а не в одностороннем порядке. Председатель Европейской комиссии Ж.-К. Юнкер, говоря о возможных рисках для европейских интересов в связи с вступлением в силу американского закона, отметил: «Если наши обеспокоенности не будут в достаточной мере приняты во внимание, мы готовы действовать соответствующим образом в течение нескольких дней. Принцип «Америка прежде всего» не может означать, что интересы Европы стоят на последнем месте». Кроме того, усугубление конфронтации между Россией и США и начало гонки вооружений между ними при условии снижения глобального влияния Штатов создает ситуацию неопределенности и углубляет внутреннее разделение ЕС, часть членов которого выступают за возобновление сотрудничества с Россией. В этой ситуации Европе стоит особо опасаться выхода США или РФ из договора по РСМД или их отхода от курса на дальнейшее разоружение, поскольку в случае отсутствия официальных соглашений по установлению стратегической стабильности именно территория европейских стран сможет быть наиболее подвержена военной угрозе.

Относительно сирийского вопроса между союзниками также существуют определенные противоречия, связанные, в первую очередь, в желанием Дональда Трампа вывести американские войска из страны «как можно скорее», что, помимо возможной дестабилизации ситуации на Ближнем Востоке, может привести к новой волне миграции в страны Европы.

Не менее важным камнем преткновения между союзниками являются и взгляды на будущее Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (СВПД), который был согласован в 2015 году после 10-летних переговоров и предполагал отказ Ирана от создания ядерного оружия взамен на постепенное снятие с него санкций со стороны стран Запада, а также гарантии на возможность мирного развития атома. Тем не менее, еще до начала своего президентского срока Дональд Трамп выступал с открытой критикой данного соглашения, называя его не иначе как «позором для США». Однако именно эта сделка признается европейцами одним из главных достижений последних лет, демонстрирующей преимущества дипломатического подхода над военными методами. Кроме того, важность сделки для Европы и определяется ее стремлением занять место глобального актора, что прописано в Глобальной стратегии ЕС, где также отмечено стремление стран-членов к укреплению режима нераспространения и разоружения. В случае же денонсации сделки или неучастия в ней США

иранский лидер Хасан Роухани пообещал возобновить ядерную программу, что напрямую повлияет на глобальную безопасность, важной опорой которого ЕС стремится стать, а также создаст возможность полномасштабного военного конфликта в ближневосточном регионе, провоцируя новую волну терроризма и миграции, подстегиваемых также намерением Трампа вывести войска из Сирии как можно скорее. Помимо этого, важен и экономический аспект сделки. Так, в случае ее прекращения останется лишь три возможных сценария развития событий - начать войну, которая была бы невыгодна как для Европы, так и для Штатов, сидеть сложа руки и наблюдать за развитием ядерной программы Ирана или же ввести еще более обременительные экономические санкции. Отметая первые наиболее радикальные варианты, которые почти со стопроцентной гарантией приведут к развертыванию Ираном полномасштабной ядерной программы, остается лишь ужесточение санкций, на которое европейцы не могут пойти ввиду давления со стороны бизнеса. Так, согласно статистике на 2017, Европейский союз является третьим по значимости торговым партнером Ирана, составляя 16,3% от общего товарооборота, в то время как США не входят даже в десятку и составляют менее 1% от общего товарооборота. Для стабилизации ситуации вокруг СВПД в конце апреля 2018 года президент Франции Эммануэль Макрон и канцлер Германии Ангела Меркель посетили Вашингтон и провели переговоры с американским президентом относительно сохранения сделки. Однако, несмотря на позитивную реакцию Дональда Трампа на проект «новой сделки», представленной его французским коллегой, видимых результатов достичь не удалось и уже через несколько дней, комментируя речь премьер-министра Израиля, в которой Иран обвинялся в наличии секретных ядерных разработок, Дональд Трамп в очередной раз заявил о неприятии СВПД в той форме, в которой он сейчас существует. В целом, возможность выхода Соединенных Штатов из ядерной сделки означает для Европы не только угрозу региональной и глобальной безопасности, но и препятствие на пути свободе торговли, которая является основополагающей нормой трансатлантического режима.

Однако, в то время как в практической реализации внешней политики Европейский союз и Соединенные Штаты сталкиваются с серьезными проблемами и разногласиями, в теоретической плоскости они по-прежнему являются главными партнерами друг для друга во всех сферах. Так, в Стратегии национальной безопасности США 2017 года делается особый упор на важность поддержания трансатлантических отношений. Кроме того. В документе отмечается, что «сильная и свободная Европа - один из главных интересов США», что в целом полностью соответствует принципу трансатлантического режима, который подразумевает, что чем сильнее Европа, тем сильнее и сам режим, однако этот принцип работает лишь при сохранении американского лидерства и гегемонии, особенно в военной сфере. Однако именно это и нарушается в пунктах новой стратегии, в которой также содержится призыв к союзникам к увеличению расходов на собственную оборону и стремлению к достижению отметки в 2% от ВВП. То есть, как было отмечено в анализе стратегии, проведенном главным редактора блога «Стратегическая Европа» европейского центра Карнеги Джуди Демпси, в своей стратегии США действительно подтвердили свою приверженность развитию отношений с Европой, однако обозначили и необходимость платы за свое сотрудничество, чего раньше не наблюдалось.

Таким образом, трансформация внешней политики США в связи с началом президентского срока Дональда Трампа и внутреннего кризиса Соединенных Штатов всколыхнула весь глобальный миропорядок, однако в наибольшей степени столько резкая смена курса повлияла на американо-европейские отношения и основы трансатлантического режима. Во-первых, свобода торговли, которая является одной из центральных норм режима, серьезно угрожают тарифы на сталь, которые Дональд Трамп намеревается ввести на своих торговых партнеров, в особенности учитывая тот факт, что они могут в большей степени задеть экономические интересы Европейского союза. Помимо этого, выход США из ТТП, фактическая заморозка проекта по формированию ТТИП с ЕС, а также непрекращающаяся критика НАФТА также наносят урон глобальной торговли и подрывают опору трансатлантического режима. Во-вторых, связанная с предыдущим пунктом глобализация и приверженность международным институтам тоже пострадали от действий новой администрации ввиду одностороннего и неконсультативного решения по выходу из ЮНЕСКО, а также продвижение плана по тотальному реформированию ООН. В-третьих, ряд европейских государств, включая Германию и Францию, рассматривают действия Америки в сфере миграционной политики как дискриминационные и нарушающие права человека, которые также являются нормой трансатлантического режима. Помимо этого, говоря об угрозе для принципов трансатлантического режима, важно отметить тот факт, что с момента формирования тесных отношений между ЕС и США эффективность функционирования режима зависела от наличия локального гегемона в лице Штатов, которые отдавали особый приоритет военному первенству и лидерству в регионе. Однако на сегодняшний день все более очевидно снижение роли США не только в регионе, но и в мире, что приводит к кризису глобального лидерства и подрывает роль Соединенных Штатов в качестве гегемона трансатлантического режима. Следует также добавить, что хотя принцип о необходимости сильной Европы подчеркивается в Стратегии национальной безопасности США от 2017 года, на практике его реализация напрямую зависит от лидерского потенциала США, который, как уже отмечалось, стремительно снижается. Наконец, правила и процедуры принятия решений также были затронуты сменой внешнеполитического курса Дональда Трампа. Так, транспарентность и институциональность, которые являлись правилами для США и ЕС были нарушены односторонним принятием санкций против России, а также угрозой выхода из СВПД, что нарушало установленные процедуры принятия решений, согласно которым решения союзников не должны нарушать интересы друг друга и обязаны подчеркивать единство позиций.

3.3 Систематизация вызовов трансатлантическим отношениям и их возможное влияние на трансформацию режима

Формирование трансатлантического режима после окончания Второй мировой войны было обусловлено как близостью культурно-ценностной базы партнеров, так и их эгоистичными стремлениями к укреплению или восстановлению экономической мощи. Условия становления отношений между ЕС и США в те годы оказали первостепенное влияние на становление основ режима, включающих в себя нормы, принципы, правила и процедуры принятия решений.

Утверждение базовых норм, в числе которых центральное место занимают свобода торговли, стремление к глобализации, а также защита прав человека и демократии были обоснованы началом «холодной войны» и противостоянием блока стран Запада СССР и их союзникам. Так, свобода торговли как основополагающая норма приобрела особую важность ввиду необходимости противопоставлять себя закрытой экономике советского типа и демонстрировать силу капиталистического строя, базой которого и является отсутствие барьеров на торговые отношения между странами. Помимо этого, не менее важной базой капитализма является и развитие частного бизнеса, приверженность развитию которого проявляется через вторую норму трансатлантического режима - стремление к глобализации. Наконец, права человека и демократия также провозглашались одной из основ западного образа жизни, и их защита стала необходимым условием функционирования трансатлантического режима, став его основополагающей нормой.

Трансатлантический режим характеризуется и наличием принципов, согласно которым на протяжении долгих лет развивалось сотрудничество между странами Европы и США. Во-первых, после окончания Второй мировой войны Европа находилась в ослабленном состоянии, особенно в экономическом плане, в то время как Соединенные Штаты, наоборот, вступили в период экономического процветания и стремились использовать свои финансовые ресурсы для обеспечения политического влияния. Кроме того, наличие общей угрозы для ЕС и США в лице СССР заставляло союзников в еще больше степени сплотиться и сфокусироваться на укреплении военного потенциала, который происходил за счет усилий НАТО и его лидера США. Таким образом, экономическая, политическая и военная силы Соединенных Штатов в годы формирования трансатлантического режима заложила принцип необходимости существования локального гегемона, который как координирует повестку дня и распределяет ресурсы, так и возлагает на себя большую ответственность, заключенную в военном первенстве в регионе и лидерском потенциале. Во-вторых, на протяжении всего периода «холодной войны» Соединенные Штаты поощряли углубление интеграции в Европе, которое поспособствовало бы усилению региона в противостоянии с Советским союзом. Однако при стремлении к единой и сильной Европе всегда сохранялся фактор глобального лидерства США, то есть для стабильного развития трансатлантического режима прогресс должен протекать равномерно без движения назад какого-либо из участников или усилении Европы без позитивного развития Соединенных Штатов.

Наконец, правила поведения и процедуры принятия решений также имеют непосредственное влияние на эффективность функционирования режима и объясняются условиями своего исторического формирования. Так, правила включают в себя транспарентность и институциональность, что означает открытость планов союзников друг для друга, а также реализация действий при сотрудничестве с международными институтами, включая ООН и НАТО. Данные правила были заложены также в ходе «холодной войны» ввиду наличия высокого доверия между партнерами, а также наличием серьезного авторитета у международных организаций в те годы. Процедуры принятия решений, характеризующие трансатлантический режим, предполагают коллективный подход в процессе выработки и принятия того или иного решения, а также исключение пагубных последствий для участников от принятия решения одним из партнеров. То есть не только содержательная часть принимаемого решения, но и процесс его выработки должны демонстрировать единство союзников, которое было необходимо в ходе «холодной войны».

За всю историю существования трансатлантического режима ЕС и США переживали несколько серьезных кризисов в своих отношениях, каждый из которых был связан с нарушением тех или иных основ режима. Так, похолодание отношений между союзниками во время Суэцкого кризиса 1956-1957 гг. было вызвано попыткой Великобритании и Франции вернуть первенство в военно-политической сфере и уравнять свои лидерские позиции с Соединенными Штатами, тем самым, нарушая установленный принцип об американской локальной гегемонии. Противоречия вокруг кампании США во Вьетнаме были спровоцированы новостями о многочисленных жертвах среди местного населения Вьетнама вследствие действий американских военных, что противоречило норме о защите прав человека. Наконец, кризис отношений, вызванный вторжением США в Ирак в 2003 году, объясняется отступлением США от признанных правил и процедур принятия решений, включая, в первую очередь, институциональный подход и коллективное принятия решений.

Тем не менее, предыдущие кризисы трансатлантического режима либо быстро купировались той стороной, что нарушила установленные нормы и принципы (Суэцкий кризис, война во Вьетнаме), либо противоречили правилам и процедурам принятия решений (Ирак), которые не могут привести к изменению режима, а вызывают лишь отдельные корректировки в отношениях.

Однако нынешняя ситуация может иметь гораздо более тяжелые последствия для американо-европейского сотрудничества и существующего режима. Актуальные вызовы трансатлантическим отношениям можно рассмотреть с точки зрения их инициатора, то есть актора, начавшего изменения в своей политике и спровоцировавшего трансформацию отношений, а также с точки зрения влияния этих вызовов на нормы и принципы, которые влекут за собой изменение режима, или на правила и процедуры принятия решений, изменения в которых не критичны для режима. Детальный анализ трансформаций политик Европейского союза и Соединенных Штатов позволяет классифицировать существующие вызовы на основе вышеупомянутых критериев и выделить те из них, которые могут привести к расколу трансатлантического режима, и те, что подобного влияния оказать не смогут. (см. Прил. 1).

Так, Европейский союз является источником для трех вызовов трансатлантических отношений - рост евроскептицизма и популизма, углубление интеграции союза, а также создание собственной системы безопасности. Рост евроскептицизма и популизма ведут к снижению политической воли Европейского союза и его способности принимать необходимые решения по развитию блока, соответственно, укрепление данных настроений в обществе противоречит принципу о стремлении к сильной Европе и угрожает стабильности режима. Углубление интеграции внутри стран-членов Европейского союза, с одной стороны имеет целью укрепление Европы и соответствует основополагающему принципу режима, однако, как уже отмечалось, для успешного существования режима усиление его участников должно носить равномерный характер, однако неопределенность и внесистемность внутренней политики администрации Дональда Трампа приводят к снижению глобального лидерства США, а значит, одностороннее укрепление ЕС противоречит принципу режима. Наконец, создание собственной системы безопасности Европейским союзом может быть рассмотрено как стремление подорвать статус гегемона США в военной сфере, однако данный вывод мог бы быть справедлив при желании европейцев противопоставить свой будущий военный потенциал силам НАТО, но при создании Оборонного союза ЕС подчеркивает важность сотрудничества с альянсом и, кроме того, не ставит цели лишить Соединенные Штаты военного первенства в регионе, для чего европейцам не хватило бы ни ресурсов, ни желания. Таким образом, создание системы европейской безопасности не противоречит принципам трансатлантического режима, но меняет процедуру принятия решений, оставляя за Европой права на автономность действий, то есть реализацию одностороннего подхода взамен коллективного.

Соединенные Штаты, в свою очередь, в связи с кардинальной сменой курса администрацией Дональда Трампа инициировали шесть вызовов трансатлантическому режиму - усиление протекционистских мер, антиглобалистская риторика, требование об увеличении взносов в НАТО, снижение глобального лидерства, принятие санкций, задевающих интересы Европы, а также стремление к выходу из СВПД. В частности, усиление протекционистских мер, включающих в себя введение тарифов на сталь, а также выход из ТТП и заморозку ТТИП, идут вразрез с базовой нормой трансатлантического режима о свободе торговли. Антиглобалисткая риторика, доказываемая и делами, включая выход США из ЮНЕСКО, соответственно, противоречит норме режима о стремлении к глобализации мира. Требование об увеличении европейскими странами взносов в НАТО, с одной стороны, может быть рассмотрено как стимул для укрепления ЕС в военной плоскости, тем не менее, в условиях снижения глобального лидерства США и их меньшей вовлеченности как в европейские проблемы, так в глобальные вызовы, приводит к одностороннему укреплению позиций Евросоюза и устранения роли режимного гегемона, обеспечивающего стабильность развития отношений. Принятие санкций против России в июле 2017 года могла задеть интересы Европы в обеспечении собственной энергетической безопасности, что нарушает процедуру режима, согласно которой принятые одним из участников решения не должны оказать негативного последствия на интересы другого. Наконец, стремление США к выходу из СВПД, помимо угрозы интересам ЕС, отражает односторонность принятия решений Соединенными Штатами, что идет вразрез в процедурными основами режима.

Таким образом, на сегодняшний день существует шесть вызовов, способных кардинально изменить основы трансатлантических отношений и привести к распаду всего режима, а также три вызова, влияющих корректировки отдельных элементов. Тем не менее, учитывая важность сохранения стабильного и эффективного сотрудничества между США и ЕС для поддержания глобальной безопасности и основ существующей системы международных отношений, возрастает необходимость в выработке путей преодоления кризиса, ряд из которых были разработаны экспертами аналитических центров CSIS, Chatham House и Европейского совета по международным отношениям (ECFR).

Так, в сфере налаживания торговых связей между ЕС и США предлагается начать диалог между партнерами относительно интенсификации прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в предприятия друг друга, что поспособствовало бы углублению экономических связей между ними, а также приостановило бы поток китайских ПИИ в западные страны. Кроме того, эксперты также предлагают Европейскому союзу возобновить переговоры по созданию зоны свободной торговли между ЕС и США, существенно пересмотрев положения предыдущих проектов партнерства. Однако, в то время как первая мера имеет все шансы на реализацию и позитивный эффект, последняя едва ли сможет быть инициирована в случае действительного начала торговой войны между Европой и Америкой из-за тарифов на сталь.

Относительно поддержания сотрудничества в военной сфере эксперты CSIS и Chatham House в своем совместном исследовании настаивают на укреплении диалога между НАТО и институтами ЕС для предотвращения чрезмерной автономизации европейской оборонной политики и сохранения кооперации между двумя системами. В частности, практическая реализация данного пункта возможна через создания совместных институтов по противодействию киберугрозам.

В отношении России в том же докладе предлагается усиление совместной помощи ЕС и США Украине и интенсификация диалога относительно мер противодействия политике России, включая также и согласование положений будущих возможных санкций. Кроме того, в условиях усиления напряжения между США и Россией и противоречий между ними в сфере контроля над вооружениями, для Европейского союза чрезвычайно важно минимизировать возможность конфликта и поспособствовать продолжению процесса разоружения, став посредником в обеспечении пролонгации СНВ-3 и сохранении договора по РСМД, которые являются системообразующими документами стратегической стабильности и направлены на снижение рисков военной конфронтации между сверхдержавами.

Для сближения позиций США и ЕС относительного продления иранской сделки эксперты CSIS указывают на необходимость для Европы аккумулировать весь свой дипломатический потенциал для нахождения компромиссного решения и достижения согласия как Дональда Трампа, так и иранского лидера Хасана Роухани на новые условия. Положения же нового компромиссного плана могут включить в себя усиление контроля за функционированием ядерных центров в Иране, гарантии возврата всех снятых ранее санкций и их усиление в случае нарушения Ираном обязательств по СВПД, а также введение санкций на ракетную программу Ирана, которая не контролируется условиями ядерной сделки. Тем не менее, стоящая перед Дональдом Трампом необходимость заработать очки внутри страны перед выборами в Палату представителей может вынудить принять принципиальное решение о выходе из сделки, несмотря на дипломатическое мастерство европейских партнеров.

В условиях кризиса глобального лидерства, согласно позиции экспертов ECFR, Европе необходимо стать более сильной опорой международной безопасности и разрешить свои внутренние проблемы. Безусловно, в ближайшие годы Соединенные Штаты сохранят свое первенство в военном и экономическом плане, однако, по оценкам экспертов, их лидерский потенциал уже не сможет достичь былых высот. Ввиду снижения уровня американской вовлеченности в международные процессы и пустующего кресла глобального лидера, Европейский союз должен четко обозначить свою внешнеполитическую стратегию и при сохраняющемся сотрудничестве с НАТО начать адаптироваться к «пост-американской» системе европейской и глобальной безопасности.

Наконец, для возобновления высокого уровня доверия между ЕС и США как на государственном, так и на межличностном уровне, предлагается обеспечение поддержки трансатлантической миграции, а также интенсификация связей между представителями негосударственных организаций, что, согласно представленным оценкам, обеспечит более глубокое понимание партнерами друг друга, приведет к возникновению большего количества общих интересов, а также увеличит число акторов, выступающих за сохранение трансатлантических отношений.

Таким образом, исторический контекст формирования трансатлантического режима заложил в основу существования отношений между партнерами определенный набор норм, принципов, правил и процедур принятия решений, нарушение которых на протяжении истории приводило к снижению сотрудничества между ЕС и США, однако всегда купировалось действиями той или иной стороны. Сегодняшний же кризис отношений связан с существованием целых шести вызовов, способных привести к распаду режима, и трех, ведущих к корректировке его отдельных элементам. Однако ввиду важности стабильного развития американо-европейских отношений для нынешнего миропорядка ведущими аналитическими центрами предлагаются меры для разрешения противоречий, часть из которых может оказать благоприятные последствия для стабилизации трансатлантических отношений и предотвращения распада сформировавшегося режима.

Заключение

На протяжении многих лет гармоничные отношения между Европейским союзом и Соединенными Штатами обеспечивали стабильность глобального миропорядка. История взаимоотношений данных акторов включает в себя как периоды сплоченности и идеологического единства, так и ряд кризисов, сопровождавшихся обострением противоречий. Тем не менее, кризисы прошлого не приводили к глубинным изменениям трансатлантических отношений и не сопровождались упадком в нескольких сферах одновременно. Так, например, разлад отношений между США и ЕС, вызванный началом военной кампании в Ираке в 2003 году, сочетал как упадок доверия между союзниками в политической сфере, так и резкий рост торговых отношений.

В свою очередь, нынешнее обострение трансатлантических отношений, связанное с нарастанием внутренних проблем и популяризации популистских движений, оказывают намного более негативное влияние на динамику отношений между ЕС и США и затрагивает как торгово-экономические связи, так и политические и даже социальные отношения между партнерами.

Проведя анализ актуальных вызовов трансатлантических отношений на теоретическом и практическом уровнях, автор данной работы пришел к следующим выводам:

1. Для теоретического обоснования трансатлантических отношений выделяют две наиболее популярные теории - неореализм и неолиберализм. Однако ни одна из них не может объяснить все периоды развития американо-европейских отношений. Так, неореализм связывает существование сотрудничества между акторами лишь с наличием внешней угрозы, что доказало свою несостоятельность после распада СССР, а неолиберализм, фокусируясь на общности ценностей партнеров, не может объяснить причины кризисов отношений между ними;

2. Наиболее подходящей теорией для объяснения трансатлантических отношений является теория режимов, основываемая на подходе школы реализма. Важным пунктом данной теории является выделение определенных норм, принципов, правил и процедур принятия решений, которые характеризуют той или иной режим и являются необходимым залогом его стабильного развития. Теория режимов с точки зрения реализма позволяет детально рассмотреть трансатлантические отношения и исследовать их динамику, выводя причины как периодов тесного сотрудничества, так и кризисов;

3. Исторические реалии, возникшие после окончания Второй мировой войны и связанные с усилением Соединенных Штатов при ослаблении позиций Европы и возникновением общей угрозы в лице СССР, являлись необходимым условием формирования трансатлантического режима и оказали значительное влияние на специфику его основ;

4. Основываясь на определениях Стивена Краснера и анализе исторического контекста формирования и последующей эволюции трансатлантических отношений, можно выделить ряд признаков режима. Так, к нормам относятся свобода торговли, стремление к глобализации и защита прав человека и демократии. Принципы включают в себя необходимость наличия гегемона в лице Соединенных Штатов, а также стремление партнеров к укреплению Европы при сохранении лидерства США. Под правилами подразумеваются транспарентность действий партнеров и приверженность международным институтам. Наконец, процедуры принятия решений в контексте трансатлантического режима означают коллективный подход в принятии решений, а также исключение негативных последствий для одной из сторон, вызванных действиями другой;

5. На сегодняшний день Европейский союз является источником трех вызовов, противоречащих основам трансатлантического режима. С одной стороны, рост евроскептицизма и популизма, а также углубление интеграции противоречат нормам и принципам режима, с другой, стремление к созданию собственной системы безопасности ставит под угрозу правила и процедуры принятия решений;

6. Соединенные Штаты создают шесть вызовов для трансатлантических отношений. В частности, нормам и принципам режима не соответствует усиление протекционистских мер, инициируемых администрацией Дональда Трампа, антриглобалистская риторика и выход из международных организаций, требование об увеличении взносов в НАТО, а также снижение глобального лидерства Штатов. В то же время, принятие решений, угрожающих интересам ЕС, а также желание о выходе из иранской сделки нарушают установленные правила и процедуры принятия решений;

7. Сохранение гармоничного развития трансатлантических отношений является залогом существования нынешнего миропорядка. В связи с этим ведущие исследовательские и аналитические центры мира предлагают свои разрешения разногласий между партнерами с целью придания нового импульса американо-европейскому партнерству. В то время как в теории предложенные меры могут способствовать позитивному развитию, на практике их успех будет зависеть от взаимного желания партнеров признать существующие проблемы и найти коллективное решение, чего, однако, в инициативах трансатлантических союзников не наблюдается.

Базируясь на выведенных выводах, нужно сказать, что нынешний кризис трансатлантических отношений кардинально отличается от предшествующих по целому ряду направлений. Так, инициаторами сегодняшних вызовов является не один из участников, как это было ранее, а оба партнера, каждый из которых, помимо этого, находится в состоянии внутреннего политического кризиса и не может оперативно реагировать на проблемы. Во-вторых, снижение уровня сотрудничества и доверия между партнерами наблюдается сразу в нескольких сферах, что приводит к необходимости «распылять ресурсы» в процессе восстановления былой кооперации, а также лишает стороны той неизменной базы, на которую можно было бы опираться в дальнейшем. Наконец, в сравнении с предыдущими противоречиями, шаги по разрешению которых проявлялись достояно быстро, тренда к восстановлению трансатлантических отношений в действиях партнеров пока не наблюдается. Более того, принимаемые ими решения, включая введение тарифов на сталь и намерение выхода из СВПД, еще более усугубляют ситуацию и представляют собой более не отдельные внесистемные решения, а четко сформулированную стратегию, но основании которой реализуется и будет реализоваться внешняя политика.

Таким образом, в случае сохранения деструктивных для трансатлантических отношений трендов, учитывая всю специфику актуальных вызовов, приведут к кардинальным трансформациям и даже распаду существующего режима, следовательно, изначальная гипотеза работы подтверждена. Однако необходимо понимать, что существенные изменения трансатлантических отношений - это долгосрочный процесс, и масштаб трансформации будет зависеть от действий о желаний нынешних и будущих руководящих элит Европейского союза и Соединенных Штатов.

Список использованных источников

1. Братерский М., Суслов Д. Возвращение США на Тихий океан // Политика США в Азиатско-Тихоокеанском регионе // Под ред. Братерского М.В. Москва: ИНИОН РАН, 2014. 193 с.

2. Baylis J., Smith S. The Globalization of world politics. L.: Oxford University Press, 2011, 640 p.

3. Bendix H., Merry Christmas, America! // The Saturday Review of Literature. 1995. 189 p.

4. Blackwill R. The Future of Transatlantic Relations. Council For Foreign Relations Press, 1999, 80 p.

5. Blinken A. The False Crisis over the Atlantic // Foreign Affairs. 2001. Vol. 80. No. 3. 35-48 pp.

6. Burghardt G. The European Union's Transatlantic Relationship // EU Diplomacy Papers. 2006. No. 2.

7. Cameron F. US Foreign Policy after the Cold War. New York: Routledge, 2005, 240 p.

8. Deudney D., Ikenberry J. The Logic of the West // World Policy Journal. 1993. Vol. 10. No. 4. 17-25 pp.

9. Dietrich J. The George W. Bush Foreign Policy Reader: Presidential Speeches and Commentary, Armonk, N.Y.: M.E. Sharpe, 2005, 120 p.

10. Grieco J. Anarchy and the limits of cooperation: a realist critique of the newest liberal institutionalism // International Organizations. 1988. Vol. 42. No. 3. P. 497.

11. Hyland W. Clinton's World: Remaking American Foreign Policy. Westport: Praeger, 1999, P. 143.

12. Kaplan L.,э Kristol W. The War Over Iraq: Saddam's Tyranny and America's Mission, Encounter Books, 2003, P. 68.

13. Keohane R. After Hegemony: Cooperation and Discord in the World Political Economy. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1984, P. 123.

14. Keohane R., Martin L. The Promise of Institutionalist Theory // International Security. 2005. Vol. 20. No.1. P. 42.

15. Krasner S. Structural Causes and Regime Consequences: Regimes as Intervening Variables // International Organization. 1982. Vol. 36. No. 2. pp. 185-205.

16. Kupchan C., Reviving the West // Foreign Affairs. 1996. Vol. 75. No. 3. P. 97.

17. Kagan R. Power and Weakness // Policy Review. 2002. No. 113. P. 12.

18. Mearsheimer J. Back to the Future: Instability in Europe after the Cold War // International Security/ 1990. Vol.15. No.1. 234 p .

19. Strange S. A Critique of Regime Analysis // International Organization. 1982. Vol. 36. No. 2. 487 p.

20. Walt S. The Ties That Fray. Why Europe and America are Drifting Apart // The National Interest. Winter 1998-1999. No. 54. P. 5.

21. Waltz K. Theory of International Politics. Reading, MA: Addison-Wesley, 1979, p. 102.

Приложение

Классификация актуальных вызовов трансатлантическим отношениям в контексте теории режимов

Размещено на Allbest.ru