Стратегия Турции в конфликтах в Сирии и Ираке в контексте идеологии пантюркизма

Следует сделать вывод о том, что в рамках новой либеральной политической системы дискурс исламизма в Турции получил закономерное развитие и расширение дискурсивного поля. Используя новые, более располагающие к политической активности и диалогу условия, исламисты способствовали изменению дискурса исламизма в более конструктивном ключе за счет приобретения дискурсом интертекстуальности. Так, как видно, к примеру, по деятельности Фетхулла Гюлена, исламистский дискурс научился вполне конструктивно сосуществовать с дискурсом пантюркизма. Во многом это связано с тем, что те же тюркские народы в абсолютном большинстве также были и мусульманскими, что порождало единую для пантюркистского и исламистского дискурсов аудиторию. Исламистская деятельность, несмотря на все сопротивление СНБ и военной элиты, во многом вела к дальнейшему расширению сферы влияния Турции посредством расширения своего дискурсивного поля. Таким образом, к началу XXI века исламисты, действуя параллельно и, периодически, совместно с пантюркистами, сумели, на фоне кризиса в стране и едином с радикальными националистами дискурсивном поле, получить в стране власть, действуя в рамках своего дискурса на максимально широкую аудиторию Турции, которой не было ни у одного прочего турецкого национального дискурса.

1.5 Пантюркизм и неоосманизм - точки соприкосновения и противоречия

Победа ПСР на выборах 2002 г. фактически стала новым этапом в истории Турции, однако «умеренным» исламистам следовало осуществить несколько шагов по укреплению своей власти. Эрдоган, имевший судимость, которая не позволяла ему быть членом ВНСТ и, следовательно, возглавлять правительство, несмотря на главенство в партии, искал различные пути по легитимизации своей фактической власти в парламенте, и, соответственно, в правительстве. Консенсус был найден после вторжения американской коалиции в Ирак в 2003 г., в котором Турция, в лице большинства парламента, отказалась участвовать. ПСР, пойдя на договор с военной элитой и при поддержке СНБ, провела реформу и Эрдоган в короткие сроки стал главой правительства - за что, в свою очередь, по приказу Эрдогана Турция ввела свои войска на территорию Иракского Курдистана уже в 2007-2008 гг.

Указанные договоренности с ВС Турции со стороны ПСР явили собой первый пример того, как в исламисты Эрдогана шли на диалог с различными структурами и организациями как на внутреннем, так и на международном уровне. ПСР находила компромиссы одновременно с либералами, социалистами и националистами, выступая в рамках так называемой идеологии неоосманизма, определение которой активно использовали греческие СМИ со времен турецкого вторжения на Кипр в 1974 г. Сами исламисты в своей основе критиковали понятие неоосманизма, однако, активная апелляция к османскому прошлому Турции и определенное сходство с османизмом младотурок говорит об обратном.

Османизм, бывший официальной идеологией Османской империи в период 1908-1912 гг., провозглашал отход от панисламизма свергнутого султана Абдул-Хамида II и объявлял о равенстве всех народов и миллетов (религиозных автономий) в составе империи под единым именем «османов». Фактически, со стороны младотурок это было большим шагом на пути к провозглашению единого для всех гражданства и равенства перед законом всех жителей Османской империи на манер передовых европейских держав, однако, ни один из народов этого не оценил. Мусульмане, и особенно арабы, сочли это отходом от норм шариата, а христианские народы, которые на протяжении всего XIX века двигались в направлении получения независимости, не желали отходить от заданного вектора. Балканские войны 1911-1912 гг. и мусульманские восстания показали полный провал политики османизма со стороны младотурок, что стало причиной реакционной политики Энвера-паши в направлении пантюркизма и панисламизма.

Дискурс османизма младотурок строился вокруг одного единственного документа - восстановленной после революции Конституции 1876 г., которая в свою очередь стала продуктом дискурса эпохи Просвещения. Дискурсивное поле османизма по изначальному замыслу Текста Конституции должно было максимально совпасть с границами социального взаимодействия народов, населявших империю, однако, как следует сделать вывод из вышеописанного, дискурс османизма вступил в конфликт с дискурсами большинства нетурецких народов Османской империи - сербы, греки и арабы за века формирования собственных национальных дискурсов не могли в одной словесной конструкции соотнести свой народ и абстрактных османов.

Если османизм был неуверенной попыткой стабилизации разваливающейся Османской империи и стал отправной точкой для пантюркизма и панисламизма в Османской империи в период Первой мировой войны, то неоосманизм ПСР, напротив, исходил от неспособности заложенной Ататюрком идеологии адаптироваться под современные реалии Турции.

В 2009 г. по инициативе Анкары на встрече в Нахчиване был создан Тюркский совет (члены на текущий момент - Турция, Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Туркмения), быстро обросший различными подотчетными организациями, такими как Совет старейшин, Парламентская ассамблея, Международная организация тюркской культуры. Совет стал для Турции и ее партнеров по организации необходимой площадкой по реализации совместных экономических проектов с целью упрочнения взаимосвязей тюркских республик. Что характерно, параллельно сближению с постсоветскими тюркскими республиками, Эрдоган и министр иностранных дел Турции с 2009 по 2014 гг. Ахмет Давудоглу (считающийся одним из главных архитекторов современной турецкой политики) называли главной стратегической задачей Турции ее вступление в Европейский Союз. Так заданное неосманизмом направление в расширении турецкого влияния позволяло ПСР и ее лидерам двигаться в совершенно различных и порой взаимоисключающих направлениях.

Развитие отношений с ЕС требовало от Эрдогана и его сподвижников реформ, ранее никогда не имевших место в Турецкой Республике. Европейский Союз видел основной помехой вступлению Турции в ЕС именно чрезмерное влияние армии на внутреннюю политику страны и в большей степени не обращал внимания на исламистскую риторику ПСР. С условного разрешения со стороны Европы исламисты приступили к вытеснению военных. В первые годы Эрдогана у власти путем конституционной реформы был установлен исключительно декларативный и рекомендательный характер Совета национальный безопасности. Также генеральным секретарем СНБ могло быть назначено гражданское лицо. Наконец, ПСР добилась возможности пересмотра законов и решений, вынесенных в годы правления военных. Подобная предварительная правовая подготовка по вопросу военного влияния позволила перейти к более решительным шагам. Незадолго до выборов 2007 г. (на которых ПСР вновь одержала решительную победу) турецким судом было открыто дело по организации «Эргенекон» - тайному сообществу военных с ультранационалистическими взглядами, которое, по мнению суда, готовило государственный переворот. В рамках расследования было арестовано и впоследствии придано суду и объявлено виновными более ста военных, бизнесменов и общественных деятелей. В 2010 г., с публикацией документов по готовившемуся перевороту в рамках операции «Молот», прошла еще одна серия арестов. Существует версия о том, что «Эрегенекон» в действительности являлся проамериканской и пронатовской структурой, ставшей продолжением операции «Контргерилья» 1970-х гг. (которая во многом и стала причиной переворота 1980 г.). Более того, в рамках борьбы с представителями «Эргенекона» Эрдоган, если верить высказываниям некоторых представителей ПСР, пошел на сближение с идейно близким с ним Фетхуллой Гюленом, чьи последователи должны были выдавить членов «Эргенекона» из государственных структур и занять их место.

Что характерно, непосредственно низшие армейские чины в своем большинстве, поддерживали политику ПСР в связи с масштабными реформами Вооруженных сил и перевооружением. Кроме того, пантюркистская часть политики Эрдогана и активизация страны на международной арене не могли не удовлетворять милитаристски настроенный личный состав армии. В начале нулевых борьба с курдами непосредственно на территории Турции фактически сошла на нет, однако основные базы боевиков Рабочей партии Курдистана перебазировались на север Ирака, где продолжалась военная операция НАТО. 21 февраля 2008 г. ВС Турции начали операцию «Солнце», в рамках которой вторглись на территорию Ирака и до конца месяца вели боевые действия против курдских боевиков. Эрдоган и его сподвижники в турецко-курдском конфликте привычно проводили политику двойных стандартов. С одной стороны, ПСР пошла на деэскалацию конфликта непосредственно на территории Турции и предоставила курдам некоторую степень автономии (возвращение курдских названий населенным пунктам, издание литературы на курдском языке, появление регионального курдского телевидения). С другой, ввиду растущей нестабильности на территории Ирака, с различной периодичностью продолжались столкновения с боевиками РПК на территории Иракского Курдистана. Таким образом, турецко-курдский конфликт и его трактовка стали важной частью политики ПСР и одной из проекций неоосманизма.

Ввиду наличия в программе ПСР многих пунктов по «бытовой исламизации» населения Турции, Эрдоган и Давудоглу значительно способствовали улучшению отношений Турции и целого ряда мусульманских стран Ближнего Востока (и, вместе с этим, ухудшению бывших когда-то партнерскими отношений с Израилем). Особенно улучшились (и, фактически, достигли пика за свою историю) турецко-сирийские отношения. Так, между странами были подписаны договоры различной экономической направленности, в 2008 г. Турция стала посредником между Израилем и Сирией по спорной территории Голанских высот, а в 2009 г. были проведены совместные турецко-сирийские военные учения. Аналогично, в указанный период 2003-2011 гг. (особенно после свержения Саддама Хусейна) развивались в партнерском направлении ирако-турецкие отношения - наращивался товарооборот, турецкие строительные компании стали одними из главных подрядчиков по восстановлению страны после прекращения активных боевых действий. Фактически, Сирия и Ирак, как ближайшие к Турции арабские страны Ближнего Востока, стали первыми из ближневосточных государств, в отношениях с которыми Эрдоган и ПСР ориентировались на провозглашенный принцип «ноль проблем с соседями» - то есть намеренное опускание существующих проблем и нерешенных вопросов (таких, к примеру, как тюркские национальные меньшинства в тех же Сирии и Ираке) с целью расширения своего влияния на указанные (и не только) страны. Постепенное наращивание экономического доминирования, культурные и религиозные связи, а также дипломатическая репутация - все это является элементами «мягкой силы», которая стала одной из главных составных частей неоосманизма.

Вышеописанный обзор деятельности ПСР как главной политической силы Турции в период 2002-2011 гг. был необходим для более точного определения и характеристики дискурса неоосманизма. Как было указано выше, исламисты ПСР и Эрдоган пришли к власти в стране в, вероятно, период наибольшей политической свободы, и, вместе с этим, дискурс исламизма, который теперь образовывался в первую очередь от выступлений, заявлений и действий Эрдогана и его сподвижников, представлял что-то в наименьшей степени похожее на дискурсы исламизма, например, в Афганистане или Судане. В след за тем, как ПСР стала главным сосредоточением власти в стране, закономерно и дискурс исламизма в Турции должен был стать доминирующим над всеми прочими национальными дискурсами. Однако, глубокая степень интертекстуальности дискурса исламизма ПСР, которую он приобрел, изменяясь в рамках конфликтов с другими национальными дискурсами, привела к формированию совершенно нового дискурса, получившего со временем привязку к понятию «неоосманизм». Данный дискурс начал конструироваться вокруг совершенно новых словоформ, которые одновременно эксплуатировали османское прошлое Турции, либерально-демократические тенденции, тюркские этнические корни и наследие кемализма.

В связи с этим встает закономерный вопрос о том, что или кто в данной связи имел большую степень влияния - едва оформившийся дискурс неосманизма на ведущих деятелей ПСР или напротив, Эрдоган и лидеры ПСР направили дискурс посредством ключевых заявлений в необходимом им векторе. Исходя из деятельности ПСР в 2002-2011 гг. следует сделать закономерный вывод о том, что это влияние было равновеликим - как внутренняя, так и внешняя политика Турции либо имели закономерное продолжение тех направлений, которые были определены еще в 1990-ые гг., например, сближение с Европейским Союзом и тюркскими постсоветскими республиками, либо имели под собой совершенно новые инициативы, не имевшие ранее примеров в истории республики. К последним относятся деэскалация турецко-курдского конфликта и переход к политике мягкой силы.

Основной задачей в данной главе являлось проанализировать дискурс пантюркизма в период 1980-2011 гг. для определения его положения в едином национальном дискурсе Турции накануне начала конфликтов в Сирии и Ираке в 2011 г. Посредством критического дискурс-анализа, целенаправленно рассматривающего любой дискурс исключительно в рамках взаимодействия с другими дискурсами, дискурс пантюркизма был проанализирован в контексте его взаимодействия с прочими турецкими национальными дискурсами. В результате данного анализа можно указать на следующее - с момента переворота 1980 г. дискурс пантюркизма был в постоянном динамическом состоянии ввиду стремительно менявшихся внешних факторов. В 1980-ые гг. он во многом пошел на сближение с дискурсом кемализма из-за доминирования последнего ввиду контроля власти в стране со стороны военных. В 1990-ые гг. дискурсивное поле пантюркизма стремительно расширилось за счет распада СССР, в результате чего в дискурсе пантюркизма перестали преобладать однородно радикальные Тексты и произошло некоторое сближение (а значит имела место интертекстуальность) с дискурсом исламизма на почве единой аудитории данных дискурсов. Наконец, в 2000-ые гг. дискурс пантюркизма стал одним из тех ключевых дискурсов, которые сформировали дискурс неоосманизма и продолжили оказывать на него влияние, однако, так же, как и прочие национальные дискурсы Турции, дискурс пантюркизма оказался в подчиненном состоянии относительно доминирующего неоосманизма. Таким образом, следует сделать выводы о том, что в рамках рассматриваемого периода чем ближе становился дискурс пантюркизма к доминировавшим в едином турецком национальном дискурсе позициям, тем он все в большей степени терял изначально заложенный в него радикализм, что привело к глубокой степени интертекстуальности с дискурсом неоосманизма. В рамках последнего дискурс пантюркизма в стране в определенном смысле раздвоился - дискурс «светско-военного пантюркизма», который был фактически искусственно создан ПСР и Эрдоганом вокруг судебных разбирательств по делу организации «Эргенекон» стал основной для заявлений о том, какой пантюркизм, по версии ПСР, вреден для турецкого общества. Пантюркистский дискурс ПНД же, ввиду значимости в нем вопроса об авторитарности гражданской власти, напротив, создавал для Эрдогана почву того, каких националистов в стране следует поощрять.

Как следует из вышеуказанного, дискурс пантюркизма и дискурс неоосманизма достаточно сильно повлияли друг на друга, причем первый пребывал во многом в состоянии покоя, на фоне относительной стабильности в стране все больше вбирая в себя необходимое и положительно оцениваемое из прочих дискурсов. Однако, в рамках данного исследования первоочередной становится анализ как дискурса пантюркизма такового, так и составной его части в дискурсе неоосманизма не в период стабильного развития Турции, а на этапе региональной дестабилизации на фоне Арабской весны, которая стала решающим фактором для дальнейшей эволюции вышеуказанных дискурсов.

2. Стратегия Турции в сирийском конфликте

В рамках данной главы будет рассмотрена и проанализирована деятельность турецкой власти в контексте гражданской войны в Сирии с целью обозначения стратегии руководства республики в рамках данного конфликта и роль дискурса пантюркизма как одного из образующих элементов данной стратегии.

2.1 Генезис сирийских туркмен и предконфликтная стадия 2011-2012 гг.

Сирийские туркмены по своему происхождению являются представителями огузской ветви тюркоязычных народов и по своему языку и культуре в наибольшей степени близки именно туркам. Однако, по итогам договоренностей Лозаннской мирной конференции в 1923 г., они оказались отделены от единственного независимого тюркоязычного государства, Турецкой республики Ататюрка, и оказались сперва под властью сперва французской администрации, действовавшей в рамках действия французского мандата в Сирии и Ливане, а затем - независимой сирийской власти.

До 2011 г. наиболее примечательным в контексте истории сирийских туркмен и сирийско-турецких отношений является эпизод с созданием Республики Хатай. В 1936 г. Ататюрк поднял в Лиге Наций проблему статуса Александреттского санджака, население которого, согласно переписи того же года, в относительном большинстве было тюркоязычным (39%). Примечательно, что непосредственно в отношение конкретно данной группы населения власти Турции использовали этноним «турки». Была созвана специальная комиссия, разработавшая уже автономной республике Хатай конституцию, по которой в 1938 г. прошли выборы в Законодательную ассамблею, где большинство составили турки. Далее последовали реформы, по которым законодательство Хатая становилось идентичным турецкому, а сама республика фактически независимым государством в составе французского мандата. 29 июня 1939 г. Хатай был аннексирован Турцией, что на фоне приближения Второй мировой войны осталось практически незамеченным в Европе, за исключением арабских протестов в Сирии.

Безусловно, сирийские туркмены в начале XXI века были активно вовлечены в турецкий национальный дискурс посредством по-новому выстроенных отношений между Турцией при ПСР и Сирией. Причиной этому служило то, что при режиме Баас в стране туркоманам было запрещено публиковаться на родном языке, поэтому в Сирии вся литература на турецком языке по своему происхождению была в абсолютном большинстве из Турции. Еще в 1994 г. была в Искандеруне (ил Хатай) была основана организация взаимопомощи туркмен Байир-Буджак, по названию исторического региона в мухафазе Латакия, где достаточно плотно проживают сирийские туркмены. Сама численность туркмен, проживавших на территории Сирии до 2011 г. очень сильно разниться в зависимости от источников - от 100 тыс. согласно источникам сирийского происхождения до 3,5 млн (включая арабизированных туркмен) согласно различным турецким источникам. Проживали они в своей основе в мухафазах Латакия и Алеппо, а также в близости от городов Хама и Хомс.

Сирийские туркмены получили определённые послабления в отношение ограничения своих свобод при Башаре Асаде - свидетельством этому стало назначение Хасана Туркмани, сирийского туркмена по происхождению, министром обороны Сирии. Правительство Ассада не стремилось к ограничению деятельности туркменских бизнесменов или агрессивной ассимиляции самих туркмен - последняя сама шла естественным образом в крупных городах северно-западной Сирии, о чем свидетельствует цифра в 3,5 млн туркмен, где наибольшая доля - именно ассимилированные среди арабов туркмены.

Турецкая власть, в свою очередь, в отношениях с Сирией вплоть до 2011 г. руководствовалась принципом «ноль проблем с соседями», наращивая между странами товарооборот, выступая посредником между Израилем и Сирией по проблеме Голанских высот. Пиком турецко-сирийских отношений следует считать 2009 г., когда президент Турции Абдулла Гюлль в составе высокопоставленной турецкой делегации посетил Сирию, и были проведены первые и последние на данный момент совместные турецко-сирийские военные учения. Тем не менее, как стабильно конструктивным отношениям Турции и Сирии, так и внутригосударственным бесконфликтным отношениям сирийских туркмен и властью Дамаска наступил конец с началом Арабской весны в 2011 г.

На этапе гражданских протестов в 2011 г. политическая дестабилизация Сирии выглядела как естественное продолжение Арабской весны. Ее дискурс был единым фактически для всего арабского мира даже более того, для всего Ближнего востока в целом. Строился он в своей основе изначально в социальных сетях и уже оттуда переместился непосредственно на улицы городов и деревень арабских городов. Текстами, который образовали этот единый дискурс Арабской весны, следует считать как всевозможные посты с призывами бороться против коррумпированной власти в арабских странах, так и отдельные действия как оппозиционно настроенных граждан арабских стран, так и властных структур, которые оказывались в центре обсуждения в рамках все тех же социальных сетей. Одним из наиболее показательных в этом отношении следует считать самосожжение Мухаммеда Буазизи в Тунисе в декабре 2010 г., которое стало главным толчком к началу протестов в Тунисе и во всем арабском мире в дальнейшем.

Движение сирийских туркмен в этом отношении по началу было частью всего движения Арабской весны. Так и названная изначально «Сирийское Туркменское Движение» (СТД), оппозиция сирийских туркмен была организована посредством групп в социальных сетях бежавшим из страны неким Али Озтюркменом с целью политизировать оппозиционно настроенных туркмен и обозначить их позицию против властей Сирии именно как туркменскую. Параллельно с этим на территории Турции было организовано несколько конференций оппозиции - в апреле в Стамбуле и в мае в Анталье, где на последней и было представлено «Сирийское Туркменское Движение». Вместе с последней также на территории Турции была создана «Сирийская Туркменская Группа» Бекира Атакана (СТГ). ДСТ и СТГ в ноябре 2011 г. решили объединить усилия и в феврале 2012 г. объединились в «Сирийский Туркменский Блок», однако на стадии объединения и Озтюркмен, и Атакан покинули свои организации для создания новой крупной партии.

К марту 2012 г. полностью оформились две крупные политические организации, ставящие своей целью представлять сирийских туркмен в оформившемся сирийском конфликте - это «Сирийский Туркменский Блок» (СТБ) и «Сирийское Демократическое Туркменское Движение» (СДТД). СТБ была основана в Стамбуле при содействии и финансировании исламистской организацией по правам человека Мазлумдер, лидер которой, в свою очередь, являлся Ахмет Унсал, турецкий депутат от ПСР. Основным местом деятельности для СТБ стала Латакия и окрестности Байир-Буджак. СДТД развернула сою основную деятельность на территории мухафазы Алеппо и состояла в большей степени из молодежи. Последнее в большей степени связано с тем, что демократическое движение нашло сильную поддержку в лице националистов ПНД и более мелких радикально настроенных политических организаций, таких как «Фронт иракских туркмен» и исламисткая «Партии великого единства».

Учитывая, что деятельность оппозиционных туркменских организация в своем большинстве была организована на территории Турецкой республики, как и работа сирийской оппозиции в целом, непосредственно сирийско-турецкие отношения с началом сирийского конфликта начали ухудшаться со стремительной скоростью. После инцидента в Джиср эш-Шугур, одного из первых крупных столкновений между силами оппозиционеров и более 3 тыс. беженцев пересекли сирийско-турецкую границу. Эрдоган прокомментировал это следующим образом: «Они [Сирия] действуют не гуманным образом. Это дикость». Уже в августе глава МИД Турции Ахмет Давутоглу прибыл в Сирию с целью передать правительству Асада официальную позицию Турции по наметившемуся сирийскому конфликту и прокомментировал это следующим образом: «Мы обсудили пути предотвращения конфронтации между армией и народом, а также напряженность подобную той, что нарастает в Хаме, самым открытым и ясным образом. Ближайшие дни будут важны для понимания того, оправданы ли эти ожидания. Мы надеемся, что мир и спокойствие внутри страны будут достигнуты, и будут предприняты шаги для реформ». По итогу этой встречи Давутоглу заявил: «Мы полностью преостанавливаем все торговые отношения, все соглашения между Турцией и Сирией приостанавливаются». В целом позиция Турции в отношении начавшегося внутреннего конфликта внутри Сирии шла в одном ключе с общей позицией союзников Турции по блоку НАТО, и прежде всего США, а связи с чем у последних какая-либо активность Турции в отношение сирийского конфликта не вызывала критических оценок и комментариев.

Между тем количество инцидентов между Турцией и Сирией, которые могли привести к эскалации зарождающегося конфликта, продолжало увеличиваться. 5-13 октября в Хатае Вооруженные силы Турции провели учения, что не могло не вызывать опасений у сирийского правительства. В ноябре 2011 г. вблизи Хомса, по заявлениям турецких СМИ, солдаты сирийской армии открыли огонь по турецким паломникам, возвращавшимся из Саудовской Аравии. Была приведена цитата одного из водителей: «Мы остановились у блокпоста. Сирийские солдаты вышли из-за мешков с песком и прокляли Реджепа Тайипа Эрдогана, когда мы сказали им, что мы турки. Затем они внезапно открыли огонь по автобусу». В декабре было совершено несколько попыток вооруженных бойцов проникнуть с территории Турции в Сирию, которые были успешно отражены сирийскими пограничными силами. К концу года от сирийского конфликта в Турцию бежало более 8 тыс. человек, среди которых могли находиться вооруженные боевики, нуждающиеся в лечении и перевооружении. Нестабильность на сирийско-турецкой границе, по словам представителей правительства Дамаска, привела к тому, что Турция без особых преград начала поддержку восставших в лице «Братьев-мусульман» вооружением и техникой. Подобная конкретизация на «Братьях-мусульманах» представляется в определенной мере резкой, однако инциденты на границе и большой поток беженцев являются доказательством того, в какой степени сирийско-турецкая граница на момент конца 2011 г. являлась неподконтрольной правительству в Дамаске.

2012 год, несмотря на попытки урегулирования с участием международных представителей, явил собой дальнейшую эскалацию конфликта, в рамках которого вооруженные протесты эволюционировали до прямых военных столкновений между армией, верной Башару Асаду, и Сирийской свободной армией (ССА), которая была создана 29 июля 2011 г. из разрозненных групп повстанцев, солдат и офицеров, дезертировавших из правительственной армии. Вооруженные силы Турции и пограничная служба не стали препятствовать открытому перемещению повстанцев и дезертиров через сирийско-турецкую границу для восполнения сил, более того, согласно заявлениям правительства Сирии и прочих источников, Турция открыто начала снабжать и обеспечивать боевиков всем необходимым. В том же году, в декабре, СТБ и СДТД при поддержке Турции образовали в Стамбуле партийную коалицию «Сирийская туркменская платформа» для представительства в Национальной коалиции сирийских революционных и оппозиционных (НКСРОС) сил и Сирийском национальном совете, так как последние, по словам представителей туркменских партий, не учитывали мнение туркменских меньшинств и их официальных представителей. Учитывая, что НКСРОС развернула свою основную политическую деятельность в Катаре, где и была основана, следует сделать вывод о том, что туркменская оппозиция до некоторой степени дистанцировалась от общего оппозиционного движения и в большей степени стала придерживаться турецкой позиции, чем программы НКСРОС, ориентированной на Катар и прочие арабские страны, настроенные против власти Башара Асада.

На фоне эскалации внутреннего сирийского конфликта отношения между Турцией и Сирией фактически дошли до грани открытого конфликта. 22 июня 2012 г. сирийскими правительственными силами был сбит турецкий истребитель F-4, пилоты которого погибли. Сирийская позиция заключалась в том, что турецкий самолет вошел в территориальные воды Сирии, Давутоглу утверждал обратное, заверяя, что если указанное представителями Асада и имело место быть, то самолет пролетал над водами Сирии в течении короткого времени и это имело случайный характер, принимаемы в международной среде за некритический случай. Асад выразил соболезнования по поводу инцидента, что не остановило Эрдогана от новых резких высказываний в отношение власти в Дамаске: «Правила участия турецких вооруженных сил изменились. Турция будет поддерживать весь сирийский народ, пока они не избавятся от кровавого диктатора и его банды».

Наконец, к августу 2012 г. у сирийско-турецкой границы окончательно оформилась третья стороны конфликта - сирийские курды. Они изначально занимали нейтральную позицию, одновременно противостоя власти Дамаска, и при этом не желая присоединяться к оппозиции, состоящей в своей основе из арабов-исламистов, однако на фоне все большей эскалации конфликта в стране противоречия с обеими сторонами конфликта все чаще начали приводить к столкновениям с участием гражданских. В итоге 12 июля в Эрбиле (Иракский Курдистан) между Партией демократического единства (PYD), которую различные источники считают ответвлением Рабочей партии Курдистана, считающуюся террористической в Турции, и Курдским национальным советом (коалицией более мелких курдских партий в Сирии) было подписано соглашение о создании Высшего курдского совета. Он объявлялся верховным руководящим органом в Сирийском Курдистане, состоящим из трех кантонов, Африна, Кобани и Джазиры, каждый из которых расположен отдельно от других на протяжении всей сирийско-турецкой границы. С провозглашением суверенитета Сирийского Курдистана бойцы Отряда народной самообороны (YPG и YPJ) начали вести успешные боевые действия как против правительственных войск.

Таким образом, начало гражданской войны в Сирии, как можно оценивать по имеющимся данным, стало поворотным моментом для сирийско-турецких отношений. Вместе с этим не представляется верным однозначно утверждать о том, что обе стороны были готовы к столь быстрому повороту событий - об этом свидетельствует предшествовавший гражданской войне относительно продолжительный период оттепели в отношениях двух стран, на протяжение которого турецкие вложения в сирийскую экономику выросли в несколько раз. В аналогичном положении оказались и сирийские туркмены - при власти Башара Асада в Сирии они получили определенные послабления в отношение себя и не представляли из себя опасного этнического меньшинства аналогичного сирийским курдам, которые на перманентной основе служили подрывным элементом при режиме Асадов. В рамках рассмотренной хронологии и сопоставления имеющихся фактов следует говорить о достаточно стихийном характере как изменения статуса сирийских туркмен в рамках начавшейся гражданской войны, так и политики Турции в отношение Сирии, которая в течение двух лет стала базироваться исключительно на уровне военной конфронтации и вмешательства во внутренний сирийский конфликт.

2.2 Эскалация конфликта 2012-2015 года

По мере приближения боев с повстанцами к сирийско-турецкой границе вероятность случайных жертв с турецкой стороны продолжала возрастать, пока 2 октября не произошел первый инцидент с артиллерийскими бомбардировками турецкой территории с территории Сирии. До конца не было установлено о том, кто и откуда нанес удар, в ходе которого пострадало почти два десятка человек, однако ответный артиллерийский удар был нанесен по военным объектам сирийского правительства уже через несколько часов. 4 октября после экстренного совещания саммита НАТО (так как инцидент можно было трактовать как прямую атаку на одного из членов альянса) ВНСТ проголосовал решающим большинством за использование сухопутных войск Турции в операциях на территории иностранных государств. На протяжение всего октября турецкие вооружённые силы наносили удары по позициям сирийских правительственных войск каждый раз, когда территория Турции оказывалась под обстрелом. Правительство Асада, не желая потворствовать дальнейшей эскалации конфликта, приняло решение о демилитаризации зоны вдоль сирийско-турецкой границы и создании над ней бесполетной зоны во избежание вероятного военного столкновения между правительственной армией и турецкими вооруженными силами. Необходимо добавить, что повстанцы неоднократно заявляли о том, что получали в свое распоряжение брошенное тяжелое вооружение правительственных войск. Таким образом пограничные инциденты октября можно трактовать более широким образом - от ошибок в расчётах артиллеристов до провокаций, которые могли быть как подготовлены при участии тех или иных представителей турецкой стороны, так и являться инициативой боевиков на севере Сирии, желающих вовлечь Турцию в конфликт.

К апрелю 2013 г. число только зарегистрированных сирийских беженцев, бежавших от гражданской войны в Турцию, превысило 220 тыс. человек, большую часть которых турецкие власти были вынуждены размещать в лагерях неподалеку от сирийско-турецкой границы. Агентство ООН по делам беженцев заявило, что большая часть первой волны беженцев, укрывшихся в Турции, состояла преимущественно из сирийских туркмен. Поток беженцев из Сирии, направляющийся преимущественно в страны Европы через территорию Турции, образовал собой одну из составных частей будущего миграционного кризиса, затронувшего в глобальном смысле и европейские, и ближневосточные страны. Критическая концентрация сирийских беженцев в том числе и арабского и курдского происхождения начала приводить к столкновениям последних. 23 марта 2013 г. в палаточном лагере близ Акчакала вспыхнул мятеж, вызванный, по различным свидетельствам, недовольством беженцев предоставляемой помощью и нежеланием турецких властей впускать в уже переполненный лагерь новых беженцев. В мае начались первые теракты - в одном из городов Хатая было подорвано два автомобиля, в результате чего погибло 52 человека и более 140 ранено. Ответственных за теракт установить не удалось, представители различных турецких ведомств и организаций предлагали самые различные варианты - от Сирийского разведывательного управления до террористов из «Фронта ан-Нусры», «Аль-Каиды» или «Исламского государства в Ираке». Если последнее является верным (по утверждениям самих террористов из ИГИ), то следует однозначно утверждать, что большая часть иракско-сирийской границы уже не контролировалась правительственными силами обоих государств на момент середины 2013 г.

30 марта было собрано второе заседание уже Сирийской туркменской ассамблеи, которое состоялось при участии Эрдогана, Давутоглу и Джорджа Сабры, президента Сирийского национального совета. На данном заседании среди участвовавших были выбраны 39 представителей ассамблеи для участия в НКСРОС и СНС, где получили 18 и 4 места соответственно. Параллельно тому, как сирийские туркмены стали частью оппозиционного правительства, признанного многими странами, настроенными против правительства Башара Асада, окончательно оформились и военные подразделения туркмен, выступающие против сирийской правительственной армии. Официально являясь военным крылом Сирийской туркменской ассамблеи, так же, как и Сирийская свободная армия официально является вооруженными силами правительства при НКСРОС, Бригады сирийских туркмен изначально появились в большей степени стихийно и независимо от своих официальных политических представительств. Исходя из имеющихся свидетельств и заявлений, политические лидеры сирийской оппозиции имеют при себе в большинстве случаев только представителей тех или иных боевых подразделений оппозиционеров. Из этого образуется существенный разрыв в понимании между политической стороной оппозиции и ее военным ответвлением - если оппозиция из НКСРОС представляет собой союз целого ряда крупных и мелких партий, которые являются либо умеренно исламистскими, либо полностью светскими по своему происхождению (в том числе коммунистические), то ССА в большей степени состоит из радикальных группировок исламистского суннитского толка, а также менее глобальных отрядов боевиков локальной направленности (пантюркистские, курдские или христианские группировки). Таким образом говорить о прямом контроле туркменской ассамблеей действующих на северо-западе Сирии отрядов туркменских боевиков не представляется возможным.

В 2013 г. во внутренний сирийский конфликт активно начал вмешиваться новый актор - террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта» (как она начала называться после своего вторжения на сирийские территории. Многие террористические атаки на территории Турции, начиная с 2013 г., соотносятся с ИГИЛ либо в связи с подозрениями в организации их ИГИЛ, либо исходя из непосредственных заявлений представителей ИГИЛ об ответственности за эти теракты. Отношения между ИГИЛ и Турцией достаточно сложно охарактеризовать ввиду несогласованности имеющейся информации и источников. С одной стороны, есть неоднократные свидетельства как угроз представителей ИГИЛ в отношение Турции и характера ее действий в сирийском конфликте, так и непосредственных столкновений Вооруженных сил Турции и боевиков ИГИЛ на протяжение всего сирийского конфликта. С другой стороны, как оппозиция внутри Турции, так некоторые источники за рубежом неоднократно обвиняли Турцию в поддержке Исламского государства, которое заключалось в снабжении и лечении боевиков ИГИЛ. Однозначно говорить о полной правдивости той или другой стороны не представляется возможным, так как сам характер сирийской гражданской войны вкупе с конфликтами в Ираке не позволяет утверждать однозначность в позициях большинства участников конфликта. Во-первых, в 2013-2014 гг. статус относительно своей принадлежности к тем или иным террористическим организациям многих джихадистских группировок, ввиду вовлечения в сирийский конфликт ИГИЛ, оставался неопределенным ввиду возникшего конфликта интересов между ИГИЛ и Аль-Каидой (включая ее ячейку в Сирии, организацию «Фронт ан-Нусра». Являясь наиболее крупными и авторитетными радикальными исламистскими организациями в регионе, ИГИЛ и Аль-Каида (в лице ан-Нусры) пошли на открытый конфликт, что на фоне военных успехов против правительственных войск обеих группировок стало причиной еще большей децентрализации Свободной сирийской армии - из последней, ввиду недостаточного рвения своих политических представителей, начали уходить многие бойцы, прежде всего арабы-сунниты. Подобное развитие событий свидетельствует о том, что все антиправительственные силы в Сирии претерпевали сильную степень реорганизации и переориентации на новых лидеров в конфликте. В рамках подобной характеристики невозможно однозначно заявлять о поддержке со стороны турецкого правительства или других турецких акторов той или иной исламистской организации или группировки ввиду неоднозначности их положения.

Представляется необходимым обозначить наиболее значимые туркменские подразделения, которые активно проявили участие в боевых действиях за период 2013-2014 гг. с целью обозначить их. Дивизия «Султан Мурад» была образована в марте 2013 г. в мухафазе Алеппо, численностью 1300 человек. «Султан Мурад» несмотря на то, что является в своей основе туркменским подразделением в составе ССА, как в числе личного состава, так и среди полевых командиров имеет арабов, также поддерживающих протурецкие и исламистские позиции. 2-ая прибрежная дивизия была образована в Латакии среди туркмен, населяющих Байир-Буджак. Лидером дивизии стал Алпарслан Челик, член турецкой «Партии великого единства» и «Серых волков» ПНД. Данные подразделения ССА в свою очередь ассоциированы с Сирийским туркменским блоком и Сирийским демократическим туркменским движением соответственно. Отдельно необходимо выделить Сельджукскую бригаду, также основанную в мухафазе Алеппо в начале 2013 г. Бригада базировалась в деревне аль-Рай вблизи сирийско-турецкой границы, пока не была выбита оттуда силами ИГИЛ в январе 2015 г, оказавшись без какой-либо поддержки со стороны Турции. В последствие это вынудило Сельджукскую бригаду переменить основную сторону в конфликте и пойти на союз с силами Сирийского Курдистана. Подобное развитие событий позволяет сделать вывод о том, что туркменское повстанческое движение в Сирии не потеряло своей стихийности ввиду нестабильного соотношения сил и вовлечения все новых участников в сирийский конфликт, который уже приобрел характер международного конфликта. Туркмены, как и ССА в целом, показали себя не как единое управляемое самостоятельно или акторами извне Сирии образование, а во многом хаотичная сетевая структура, лишенная какого-либо единого центра управления.

В период 2013-2015 гг. правительство Башара Асада, несмотря на поддержку со стороны Хезболлы и Ирана, находилось в достаточно кризисном положении. В сентябре 2013 г. и марте 2014 г. имели место два инцидента, в ходе которых сирийские вертолет и самолет соответственно были сбиты турецкими силами по причине, если исходить из заявлений турецких представителей, их вхождения в воздушное пространство Турции. Комментарии в отношение этих инцидентов со стороны турецкой власти, как и сам их характер, говорили в большей степени о подобии вендетты за сбитый еще в 2012 г. турецкий самолет. Бои за город Алеппо и одноименную мухафазу, начавшиеся еще в 2012 г., к 2015 г. дошли до точки наивысшей эскалации, когда в боях за город стали принимать участие все крупные участники сирийского конфликта.

Общий ход войны в очередной раз изменился, когда в сирийский конфликт в очередной раз вмешались внешние акторы. В августе 2014 г. коалиция во главе с США начала широкомасштабную операцию против ИГИЛ, в рамках которого ССА и Демократические силы Сирии (ДСС, созданный сирийскими курдами альянс группировок и организаций левого толка) официально пошли на перемирие с целью совместного противостояния ИГИЛ, однако это лишь означало временный переход конфликта между данными силами в пассивную стадию. С этого момента фактически началась некоторая переориентация США на поддержку ДСС(то есть на курдов и их союзников), несмотря на официально заявленную поддержку НКСРОС как главную представительницу сирийского народа. Причиной подобной переориентации снова следует указать сильную степень децентрализации ССА и ее неспособность оказывать соизмеримое сопротивление ИГИЛ.

Одновременно с этим обозначился вектор на быстрое ухудшение отношений между Турцией и силами сирийских курдов. В ходе первой битвы за Кобани в период сентября 2014 - января 2015 гг. силы отрядов самообороны курдов оказались под осадой ИГИЛ близ сирийско-турецкой границы. В ходе многомесячных боев силы YPG фактически в одиночку отбивались от боевиков ИГИЛ, так как турецкие силы заняли выжидательную позицию и отказали в помощи курдам ввиду связи Рожавы и Рабочей партии Курдистана. Такая позиция Турции вызвала целый ряд последствий для Эрдогана, избранного накануне осады Кобани уже президентом Турции, так как нейтралитет турецких сил был осужден как за рубежом, так и внутри страны. Осенью на востоке страны прошли массовые митинги и демонстрации в знак солидарности с сирийскими курдами. Такая массовая поддержка курдского движения вкупе с агрессивным подавлением протестов привели к активизации подрывной деятельности РПК внутри страны. В свою, ВНСТ еще в конце октября 2014 г. на фоне нарастающей эскалации конфликта в непосредственной близости от сирийско-турецкой границы проголосовало абсолютным большинством за использование Вооруженных сил Турции в военных операциях в Сирии и Ираке, что стало самостоятельной инициативой, никак не связанной с коалиционной операцией США. Таким образом, следует сделать вывод о том, что интересы Турции все больше начали расходиться позицией прочих стран, настроенных против правительства Асада.

В феврале 2015 г., уже после завершения первой битвы за Кобани, Турция предприняла первое открытое проникновение на территорию Сирии (через Кобани) с целью эвакуировать своих солдат, охраняющих гробницу Сулейман Шаха, одного из прародителей османской династии, а также спасти содержимое границы. Сирийским правительством это было расценено, как грубое нарушение государственного суверенитета и акт агрессии. Внутренне давление на власть со стороны оппозиции в связи с продолжающейся эскалацией конфликта привело к тому, что крупнейшая оппозиционная газета Cumhuriyet («Республика») провела расследование в отношение поддержки турецкой разведкой исламистских группировок в Сирии и добыла видео-доказательство этого. В результате главный редактор «Республики» и связанные с расследованием офицеры и журналисты были арестованы и обвинены в попытке свергнуть правительство и военном шпионаже. Успехи YPG в борьбе с ИГИЛ и очередной успех курдов в ходе второй битвы за Кобани стали причиной нового договора между сирийским правительством в Дамаске, по которому курды получали право на установление собственной администрации в освобожденной от боевиков ИГИЛ мухафазе Эль-Хасака (она же кантон Джазира). Подобное развитие успехов сирийских курдов привело к соединению двух курдских кантонов, непосредственно Джазиры и Кобани, и созданию для Турции прямо угрозы в виде независимого курдского государства, сильно связанного с РПК, на протяжение большей части сирийско-турецкой границы. Эрдоган прокомментировал это самым прямым образом: «Я призываю международного сообщество. Чего бы это нам не стоило, мы не позволим создания нового государства у наших границ». Турецкие военные уже напрямую обратились к Эрдогану за юридическим обоснованием возможной операции на территории Сирии с целью, как тогда представлялось по утекшим в открытый доступ планам (которые оказались правдивы, как показали дальнейшие события) создать буферную зону, которая бы не позволила сирийским курдам объединить все три кантона под единым управлением. Все это только укрепило стремление Эрдогана не допустить полной потери инициативы в сирийском конфликте со стороны ССА и связанных с ней группировок и организаций.

Объявление Россией 30 сентября 2015 г. о начале проведения военной операции в Сирии с целью «стабилизации законной власти в стране и создания условий для поиска политического компромисса» стало одним из решающих событий, которое позволило Башару Асаду и его правительству удержаться у власти. Первоочередной задачей перед ВКС России было поддержать правительственные войска Сирии в боях за Алеппо, как один из наиболее стратегически важных городов стране, что, в свою очередь, входило в противоречие с интересами Турции, которая посредством своего влияния на ССА держала северо-запад Сирии в зоне своего влияния. К концу 2015 г. в ходе боев за Алеппо относительно обозначились две полярные стороны - проправительственная коалиция Асада (при поддержке России и Ирана) и курдские ДСС против ССА при поддержке множества исламистских группировок и боевиков ИГИЛ, действовавших относительно независимо. Негласная поддержка Турции исламистской стороны в боях за Алеппо выражалась в сохранении коридоров поставок для группировок повстанцев, действовавших в городе и его окрестностях. Бригады сирийских туркмен играли очень важную роль в обеспечении данных коридоров, так как именно туркменские поселения служили опорными пунктами путей снабжения от турецкой территории (преимущественно из Хатая) непосредственно к Алеппо.

В рамках наступлений с целью освободить город одной из сторонних задач правительственных сил Сирии было закрепиться на территории Латакии с целью обезопасить западные подконтрольные территории, включая российскую авиабазу в Хмеймим, при поддержке российских же сил ВКС. С началом проведения операции отношения России и Турции начали стремительно ухудшаться. 3 и 6 октября Россия нарушила воздушное пространство Турецкой республики, что было признано обеими сторонами, но российские представители заявили о незначительном и случайном характере нарушений, с чем не Турция и ее союзники по НАТО не согласились. 16 октября инцидент повторился с участием БПЛА, который был сбит, и уже на следующий день Давутоглу выступил с заявлением о том, что турецкие силы готовы сбивать любой самолет, который вторгнется в воздушное пространство Турции. В связи с широким вовлечением в сирийский конфликт крупных внешних сил 20 октября Россия и США пошли на подписание меморандума по предотвращению возможных инцидентов в воздушном пространстве Сирии, Турция же отказалась присоединиться к этому меморандуму. 19 ноября послу России в Турции была вручена нота протеста по бомбардировкам российскими ВКС территории Байир-Буджака и туркменским деревням. Так или иначе, прослеживается четкая последовательность событий, свидетельствовавших о кризисе в турецко-российских отношениях и готовности Турции идти до конца в своей поддержке исламистов и ССА. Угрозы Турции нельзя было назвать ничем не подкреплёнными, так как турецкие силы уже демонстрировали способность ответить на прямые угрозы и атаковать нарушителей турецкого воздушного пространства - что и было продемонстрировано на сирийских аппаратах в 2013-2014 гг.

24 ноября два турецких истребителя F-16C сбили российский бомбардировщик Су-24М, когда последний выполнял боевое задание по бомбардировке ССА и туркмен. Самолет разбился посреди горного хребта Джабаль-Туркман, условного центра Байир-Буджака, командир был расстрелян при приземлении на парашюте, штурман успешно приземлился в горной безлюдной местности и вскоре был эвакуирован. По версии Турции, российский бомбардировщик пересек воздушное пространство Турции в южной части Хатая несмотря на неоднократные требования турецкой стороны изменить выбранный курс, что и стало причиной атаки. По заявлениям представителей России, бомбардировщик не нарушал воздушного пространства Турции, в связи с чем российские лидеры потребовали извинений за инцидент и компенсацию семьям погибших (помимо командира экипажа в ходе спасательной операции также погиб российский матрос). Турецкая сторона отказалась от всех претензий России, что привело к ответным санкциям и фактическому разрыву отношений, которые строились в позитивном ключе с самого распада СССР. Россия усилила свое военной присутствие в Латакии и прибрежных вода и продолжила поддержку наступления правительственных сил Сирии в Латакии и Алеппо. Генеральный секретарь НАТО Столтенберг заявил о полных гарантиях безопасности Турции, но призвал обе стороны к деэскалации турецко-российского конфликта, что только подтверждает то, до какой степени Турция дистанцировалась в рамках сирийского от своих традиционных союзников в лице США, Великобритании и большинства арабских стран.

2016-2017 гг. закрепили отдаление Турции от своих изначальных союзников в конфликте. 13-14 февраля 2016 г. вооруженные силы Турции начали артиллерийскую бомбардировку курдских позиций в Алеппо и приграничном Азазе. США, Франция и Германия призвали Турцию прекратить обстрел сил ДСС, но получили отказ. Сирийское правительство обвинило турецкие силы в нарушении своего суверенитета и призвало Совет Безопасности ООН «положить конец преступлениям турецкого режима», что подкреплялось новыми свидетельствами проникновении в Сирию с территории Турции новых отрядов исламистов. В том же феврале правительственные войска Сирии сумели полностью блокировать поставки в Алеппо для повстанцев со стороны Турции. Таким образом в 2016 г. турецкие власти оказались в, фактически, полной изоляции в рамках сирийского конфликта - большая часть его участников, и прежде всего правительство Асада и Демократическая федерация Северной Сирии (о создании которой объявил Высший курдский совет 16 марта 2016 г.) при поддержке своих союзников, сконцентрировали свои силы для противодействия ИГИЛ и радикальным исламистам, в то время как стратегические интересы Турции с начала конфликта очевидным образом изменились, несмотря на все заявления. Противостояние режиму Башара Асада, продиктованное в большей степени стихийным характером Арабской весны, в большей степени отошло на второй план ввиду чрезмерного усиления позиций сирийских курдов, испытавших сильное влияние РПК, что создавало прямую угрозу целостности самой Турции, что для всех прочих участников конфликта, ввиду расширения власти и влияния ИГИЛ по всему региону, являлось фактором второстепенным. Угроза курдского сепаратизма для мира в целом не воспринималась как что-то опасное и требующее немедленного разрешения в сравнении с распространением джихадизма и салафизма не только в Сирии и Ираке, но и за их пределами. Подобное положение вынудило власти Турции искать пути выхода из сложившегося тупика и сформировать новую стратегию в сирийском конфликте, в рамках которой найти новых союзников в конфликте.