Механизмы обеспечения "мягкой безопасности" России в современных международных условиях: политический анализ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Выпускная квалификационная работа

Механизмы обеспечения «мягкой безопасности» России в современных международных условиях: политический анализ

Направление 41.06.01 - «Политические науки и регионоведение», основная

образовательная программа аспирантуры «Международные отношения и мировая политика»

Петрушенко Мария Федоровна

Научный руководитель

д.п.н., профессор Маркушина Н.Ю.

Санкт-Петербург 2018

Введение

Актуальность темы исследования. Современный этап мирополитического развития определяет уверенный процесс рамификации социальных, экономических, политических и прочих взаимодействий. Продолжает складываться и новая система международных отношений, насущным вопросом для которой остается роль государства в управлении процессами меняющейся архитектуры мира. Такая ключевая категория международно-политической науки, как безопасность, в том числе, претерпела существенную трансформацию в последней четверти XX века и продолжает наполняться новыми смыслами на фоне актуальной матрицы вызовов и угроз мировому сообществу в целом и отдельной личности, в частности. Таковыми вызовами и угрозами стали глубокий экологический кризис, распространение оружия массового уничтожения, социальное неравенство, организованная преступность, коррупция, международный терроризм, нелегальная миграция, наркотрафик, инфекционные заболевания и ряд других региональных и глобальных проблем. Их всех объединяет отличная от традиционной геополитической парадигмы международных отношений “мягкая” природа: они действуют напрямую на общество и индивида, минуя уровень государства; исходят не напрямую от государств, а являются ударными волнами их политического вулканизма, либо исходят от негосударственных акторов; методы борьбы с ними требуют комплексного подхода - привлечения к сотрудничеству широкого круга акторов, выработки долгосрочных стратегий, принятия превентивных мер.

Постепенное расширение онтологии безопасности в сторону социального измерения привело к смещению референтного объекта безопасности от государства к обществу и человеку и обозначило, как следствие, проблему метода обеспечения безопасности. Параллельной тенденцией в сфере безопасности стал процесс “девелопментализации”: корреляции проблем безопасности и развития. В международно-политической практике расширительное толкование безопасности заняло свое место в определенной части подходов к ее обеспечению, включая ряд таких крупных международных инициатив, как Хельсинские соглашения Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1974 г., концептуальные основы Программы развития ООН (ПРООН), Глобальная повестка дня в области развития (ГПДР) до 2030 года.

Отражая продолжающийся процесс трансформации категории “безопасность” с момента распада Биполярной системы в сторону антропоцентричности, концепция “мягкой безопасности” представляется, таким образом, многомерной аналитической матрицей, способной дать характеристику степени “встраиваемости” государств в мирополитические реалии. Опорными категориями концепции выступают объект безопасности (человек и общество), субъект безопасности (государство, гражданское общество, бизнес-сообщества и др.), методы обеспечения безопасности (невоенные и превентивные меры, стратегии развития, географические рамки объекта безопасности).

После распада Советского Союза Россия выбрала демократический путь развития и провозгласила ключевыми принципами своей внешней политики многовекторность и активную интеграцию в мировые политические процессы. Так, Россия стала участником вышеперечисленных глобальных и региональных подходов к безопасности.

Объект, предмет, цели и задачи исследования. На фоне турбулентности Rosenau James N. Turbulence in World Politics. A Theory of Change and Continuity. Princeton University Press, 1990. Pp. 480. современного мира и постепенного процесса трансформации российского подхода к обеспечению безопасности, в том числе, в соответствии с глобальными и региональными тенденциями, актуальной целью исследования представляется анализ механизмов обеспечения Россией “мягкой безопасности” в современных международных условиях. Соответственно, объектом исследования выступает российская внешняя политика, а предметом - политика “мягкой безопасности”. Задачи исследования определил анализ двух наиболее системных с точки зрения функционирования механизмов обеспечения “мягкой безопасности” российских внешнеполитических “коридоров”: политики в соответствующих международных региональных интеграционных объединениях и политики содействия международному развитию. Таким образом, первой задачей исследования стало определение и оценка механизмов обеспечения “мягкой безопасности” в рамках крупных региональных и субрегиональных объединений и выявление особенностей российской политики в них (с фокусом на аналитическую категорию “методы обеспечения безопасности”). В выборочную совокупность вошли 15 интеграционных региональных объединений, классифицируемые в две группы механизмов, различаемых по степени своей детализированности, интенсивности и комплексности. Второй задачей исследования стало определение и оценка механизмов российской политики содействия международному развитию в вопросах “мягкой безопасности”.

Историография. Представляя собой целый комплекс субъектно-объектных отношений, разворачивающихся в пространстве и во времени, “мягкая безопасность”, как правило, становится полем для анализа в различных узкопредметных пересечениях своих структурных элементов: видов безопасности, уровней безопасности и методов/подходов к ее обеспечению. Как в российских, так и в зарубежных исследованиях международных отношений в области безопасности с российским участием, предметом анализа часто становятся отдельные виды безопасности: энергетическая, экологическая, экономическая, информационная, продовольственная и др.

С точки зрения уровней безопасности особое место занимают исследования региональных систем “мягкой безопасности”. Наиболее ярким примером является североевропейский регион. Ряд работ (Маркушина Н.Ю., Конышев В.Н, Сергунин А.А. Бусыгина И.М.) посвящены исследованию международной программы “Северное измерение”, в частности, и развитию концепции “Нового севера” в целом. Исследовательский интерес очевидно обусловлен политическими реалиями региона.

В категории “методы обеспечения безопасности” множество работ посвящено исследованию роли гражданского общества в российской внешнеполитической деятельности, в частности, и компонентам публичной политики и публичной дипломатии в целом, однако сама “мягкая безопасность”, как правило, не является теоретическим контекстом для таких исследований. Исключением стал научный проект "Публичная политика в сфере "мягкой безопасности” и демократического развития: балтийское измерение." В рамках проекта авторами Макарычевым А.С. и Горным М.Б. был проведен наиболее глубокий анализ теоретического концепта “мягкая безопасность” среди отечественных и зарубежных исследований.

Важную составляющую в категории “методы обеспечения безопасности” с точки зрения временной компоненты, а соответственно, с точки зрения “позитивного” измерения безопасности, играют исследования концепта связка “безопасность-развитие”. Изучением связки в отечественных исследованиях занимается Центр проблем безопасности и развития при МГУ. Среди авторов - Бартенев В.И., Глазунова Е.Н., Юдин Н.В. и др. Однако, предметом исследования связки в данных работах пока становилась преимущественно “жесткая” безопасность, угрозы региональных конфликтов.

В свою очередь, российское содействие международному развитию в отечественной науке исследуется преимущественно либо с точки зрения экономической науки, где ключевыми категориями анализа являются объемы оказываемой помощи, перспективы развития экономических отношений со странами-реципиентами и экономического роста всех участников процесса (Ермолов М.О., Дегтерев Д.А. , Белецкая М.Ю., Зайцев Ю.К. и др.), либо в рамках политической науки, в том числе, в качестве инструмента формирования имиджа страны в контексте политики “мягкой силы”, где предметом анализа являются снова объемы оказываемой помощи, форматы оказания помощи (двусторонние/многосторонние), институционализация российской системы СМР, информационное сопровождение СМР (Дегтерев Д.А., Рахмангулов М.Р., Нил К., Маркова С., Левкин Е.В. и др.). Наиболее близкую исследовательскую нишу рассматриваемой проблеме составляют некоторые работы в рамках вышеупомянутых исследований связки “безопасность-развитие”. Среди авторов - Бартенев В.И., Глазунова Е.Н., Максимова А.В., Попова О.П. и др. Однако, теоретической основой данных исследований не становилась концепция “мягкой безопасности”, поэтому среди исследуемых аспектов российского СМР отсутствует предметная корреляция задач программ помощи с противостоянием вызовам и угрозам “мягкой безопасности”.

Методология исследования основана на применении системного подхода к анализу механизмов обеспечения “мягкой безопасности” в рамках предложенной аналитической матрицы концепции. Детализированный анализ структуры некоторых механизмов позволили провести совокупность методов картирования, включая акторный анализ. Результатом такого анализа стали разработанные автором пять приложений к материалам исследования. Анализ российской политики в рамках исследуемых механизмов проведен с помощью контент-анализа и вышеупомянутого системного подхода. Материалами для исследования стали несколько групп источников: ряд российских доктринальных документов, договорно-правовые акты, декларации и справочные материалы интеграционных объединений, отчеты и заключения рабочих групп и координационных советов интеграционных объединений, справочные материалы Министерства иностранных дел РФ, материалы СМИ, содержащие заявления ряда российских и политических деятелей, итоговые коммьюнике председательств России в интеграционных объединениях и др.

Научная новизна работы состоит в систематизации и классификации внешнеполитических механизмов обеспечения Россией “мягкой безопасности”, в выявлении ключевых и наиболее эффективных интеграционных практик/форматов в международно-политическом сотрудничестве с участием России, а также в обозначении перспектив дальнейшего развития исследуемой практики.

ГЛАВА I Теоретические основания исследования российской политики “мягкой безопасности” в современных международных условиях

насилие секьюритизация безопасность внешнеполитический

1.1 Расширение онтологии категории “безопасность” в современных международно-политических исследованиях

Со второй половины XX века на фоне роста взаимозависимости мира и процессов глобализации активное развитие и институционализацию получает исследовательское направление, синтезирующее традиционные подходы международно-политической теории и методологию социологической науки. По мнению П.А. Цыганкова речь не идет о сложившейся автономной дисциплине “социология международных отношений”, однако правомерно утверждать о том, что совокупность наиболее распространенных проблематик и методов социологии заявили о своей альтернативности/статусе теоретической надстройки традиционным теориям международно-политической науки Цыганков А. П., Цыганков П. А. Социология международных отношений: Анализ российских и западных теорий: Учебное пособие для студентов вузов. -- М.: Аспект Пресс. -- 238 с.. 2006.

Понятие “национальный интерес”, центральное для политической теории международных отношений, в социологическом направлении “передает” свою значимость категориям “ценности”, “нормы”, “идентичность”. Мир с его расширяющимися сетями взаимодействий всё больше предстает как единое пространство, как потенциальное “глобальное гражданское общество” Там же. Роль социальных норм и институтов, таким образом, дополняет традиционную аналитическую цепь “государственный интерес - рациональная политика - баланс сил” новыми компонентами мотивации акторов международных отношений. В свою очередь, международная безопасность в социологическом направлении теории международных отношений получает расширительное толкование, смещая акцент от государства, как объекта безопасности, к человеку, и от внешнего врага, как источника угроз, к целому ряду факторов, зачастую внутригосударственного происхождения.

1.1.1 Подход английской школы теории международных отношений к изучению проблем безопасности. Теория международного общества Х. Булла и М. Уайта

Своими корнями социологическое направление международных отношений уходит в работы английской школы ТМО. В 1960-е гг. развитие получает концепция “международного общества”, разрабатываемая Мартином Уайтом и Хэдли Буллом. Согласно авторам, международное общество - это объективно существующая реальность, следствие процессов усиления взаимозависимости в международных отношениях. Стремление каждого государства к безопасности обуславливает его заинтересованность в заключении и выполнении международных соглашений. При этом общество государств неизбежно трансформируется в общество людей. Соответственно, международный порядок, как “регулирование межгосударственных взаимодействий, создающее и поддерживающее определенные ценности и нормы” Цыганков П. А. Теория международных отношений. -- М.: Гардарики, 2002, стр. 159, трансформируется в мировой порядок, масштабируя общественное сознание до некой формы “глобальной идентичности”. “Государства представляют собой объединения людей”, - отмечает Х. Булл, “а люди могут быть объединены и по многим другим признакам” H. Bul, The Anarchical Society: A Study of Order in World Politics, С 19.

Характерным свойством международного общества становится его стремление к созданию многосторонних институтов для поддержания стабильности международных отношений. Виды взаимодействия государств внутри институтов множатся по мере усиления их взаимозависимости, отвечая на всевозрастающее обострение более сущностных проблем человеческой жизни. Оно становится как политическим, так и экономическим, социальным, культурным, технологическим, энергетическим и т.д. Ключевым механизмом поддержания стабильности в новых реалиях выступает международное право.

Институционализация межгосударственных отношений согласно сторонникам английской школы, как следствие, стремится к становлению некого “неформального института “глобального управления” Цыганков П.А.. Международные отношения. 1996

. Его отличием от прежней системы будет принципиально иной механизм формирования связей - “снизу вверх”, что позволит точнее определять потребности общества и эффективнее реагировать на вновь возникающие вызовы. Вместе с тем, важное значение приобретает формирование широкого ряда институтов и механизмов, что позволило бы развивать и преумножать межгосударственное сотрудничество.

1.1.2 Подход школы мирных исследований к изучению проблем безопасности: теория структурного насилия Й. Галтунга и теория секьюритизации Б.Бузана и О.Вэвера

Огромный вклад в расширение трактовки безопасности в сторону социального измерения внесли теоретики школы мирных исследований. Так, автор концепции “позитивного мира” Йохан Галтунг считает, что истинные и долговечные мир и безопасность достижимы только при избавлении мира от структурного насилия, что представляет собой гораздо больше, чем избавление от войны или устранение других прямых угроз безопасности Bjшrn M. European Security: The Roles of Regional Organisations. // Ashgate Publishing. 2012. C. 1 [Электронный ресурс] URL: https://goo.gl/eMWmrn (дата обращения: 05.07. 2017)..

Используя принцип изоморфизма Математический термин, обозначающий тождественность структур исследуемых объектов., Й. Галтунг анализирует межгосударственное взаимодействие с помощью теории социальных групп, где государство, таким образом, становится тождественным индивиду. Одним из главных достижений норвежского исследователя в международно-политической науке стал вывод о причинно- следственных связях между статусом государства и степенью равноправия в его взаимодействии с другими государствами.

Исследуя проблемы мира с помощью социологического подхода, норвежский исследователь классифицирует насилие, выделяя его культурный, структурный и прямой тип. Три типа насилия формируют конфликт, развиваясь последовательно: культурное насилие порождает структурное, а структурное приводит к прямому (война, как крайняя форма проявления). Структурное насилие согласно Й. Галтунгу - это форма насилия, при которой некая социальная структура, система институтов или набор социальных установок могут причинить вред человеку, ограничивая его в удовлетворении его базовых потребностей Galtung J. Violence, Peace, and Peace Research. // Journal of Peace Research, Vol. 6, No. 3 (1969), pp. 167-191. Примерами такого насилия в обществе являются национализм, расизм, сексизм, эдалтизм и прочие проявления социальной несправедливости. Примером такого насилия на международном уровне является сложившаяся мировая капиталистическая система - легитимная форма эксплуатации, породившая зависимость периферии от центра мирового хозяйства. Вслед за классификацией насилия Галтунг разделяет мир на “негативный” и “позитивный”, где последний представляет собой больше, чем отсутствие прямой угрозы конфликта и военного противостояния, а соответственно, предполагает формирование таких отношений в обществе, которые бы предоставляли индивиду максимальное число возможностей для его самовыражения и развития.

Оценивая современное состояние мира, Галтунг обозначает его четыре ключевые угрозы: насилие, экологический кризис, бедность и нарушение человеческих прав. При этом частные решения современных проблем вроде контроля над вооружениями или транзита финансов и технологий в развивающиеся страны, по мнению исследователя, не способны устранить корень проблемы - структурные причины.

В конце XX века в рамках школы мирных исследований получила распространение теория секьюритизации, согласно которой категория “безопасность” имеет конструируемую природу. Представители Копенгагенской школы международных отношений Барри Бузан и Оле Вэвер определяют секьюритизацию, как процесс возведения какой-либо проблемы в статус угрозы посредством политического дискурса. Процессу, соответственно, предшествует политизация проблемы, то есть предварительное включение вопроса в зону политической ответственности, придание ей политической значимости. Секьюритизация, в свою очередь, ставит целью мобилизацию ресурсов для устранения угрозы безопасности, легитимность на осуществление экстренных мер.

Учитывая конструктивистскую природу феномена, подчеркиваемую исследователями, его структура, таким образом, включает в себя и действующие лица: субъект безопасности (единица, которая секьюритизируют проблему и/или обеспечивает ее разрешение) и объект безопасности (единица, на которую направлена угроза). Процесс секьюритизации становится, таким образом, средством для выстраивания той модели безопасности, которая является релевантной/необходимой для конкретного общества.

Деконструируя традиционное позитивисткое толкование безопасности в категориях объективной государство-центричной модели, Копенгагенская школа выделяет пять секторов безопасности: военный, политический, экономический, социальный (социетальный), экологический. Так, референтным объектом безопасности государство в полной мере выступает исключительно в военном секторе и в определенном смысле в экономическом. В остальном, референтным объектом безопасности становятся человек, его нужды и благосостояние, а также социальные нормы и идентичности. Кроме того, как подчеркивает профессор А.С. Макарычев, теория секьюритизации “дает больший, чем традиционные теории, простор для участия независимых экспертов и неправительственных организаций в дебатах по безопасности и лишает государство монополии в этом вопросе” Безопасность и международное сотрудничество в поясе новых границ России Под ред. Л.Б.Вардомского и С.В.Голунова. // [Электронный ресурс]: URL: http://www.obraforum.ru/book/chapter1.htm (дата обращения: 05.07. 2017)..

Школа мирных исследований, таким образом, как отмечает профессор А.А. Сергунин, настаивает на том, что «безопасность нужно определять как общественный порядок, который обеспечивает не только защищенность социума, но и условия, благоприятствующие наиболее полному раскрытию творческих способностей индивида, социальных групп, этносов и конфессий и пр.Сергунин А.А. Международная безопасность: новые подходы и концепты // Полис: Политические исследования. 2005. №6. С.128

1.2 Аналитические категории концепции “мягкой безопасности”

Процессы глобализации во главе с технологической революцией усилили взаимозависимость государств мира, создав, с одной стороны, массу возможностей для экономического развития, культурного и социального обмена, с другой - породив турбулентные “зоны”, приумножающие вызовы и угрозы для современного общества. Таковыми стали стали глубокий экологический кризис, распространение оружия массового уничтожения, социальное неравенство, организованная преступность, коррупция, международный терроризм, нелегальная миграция, наркотрафик, инфекционные заболевания и ряд других региональных и глобальных проблем. В академическом дискурсе нет единого мнения о полном содержании списка “новых” угроз и вызовов, однако ряд современных подходов к безопасности (во главе с социологическим направлением ТМО) сегодня сходятся в признании их “мягкой” природы: они действуют напрямую на общество и индивида, минуя уровень государства; исходят не напрямую от государств, а являются ударными волнами их политического вулканизма, либо исходят от негосударственных акторов; методы борьбы с ними требуют комплексного подхода - привлечения к сотрудничеству широкого круга акторов, выработки долгосрочных стратегий развития, принятия превентивных мер.

Расширение онтологии безопасности в международно-политических исследованиях в сторону социального измерения привело к трансформации и международно-политической практики. Так, подход скандинавской школы к исследованию проблем мира возымел своим следствием, с одной стороны, смещение референтного объекта политики безопасности от государства к обществу и человеку, а с другой - тенденцию к “девелопментализации безопасности”: корреляции проблем безопасности и развития, - прежде рассматриваемых параллельно. Тенденции нашли отражение в трех, пожалуй, ключевых в этом смысле международно-политических достижениях: в третьей корзине мер Хельсинских соглашений Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года (человеческое измерение: защита прав человека, развитие демократических институтов); затем в озвученной в 1993 году в докладе ПРООН о человеческом развитии концепции “человеческой безопасности”: “свобода от страха” (защита от насилия) и “свобода от нужды” (борьба с неравенством, бедностью, болезнями и защита окружающей среды); и в принятии концепции “устойчивого развития” в качестве общемировых целей в рамках Саммита тысячелетия ООН в 2000 году. В 2015 году Глобальная повестка дня в области устойчивого развития была обновлена, теперь включив в себя вопросы обеспечения мира, безопасности и качества управления в формулировке цели № 16 - “Содействие построению миролюбивых и открытых обществ в интересах устойчивого развития, обеспечение доступа к правосудию для всех и создание эффективных, подотчетных и основанных на широком участии учреждений на всех уровнях”. Здесь стоит отметить, что на этапе согласования цели такое обновление повестки сопровождалось длительной полемикой между развитыми западными странами (G7+) и “восходящими державами” (Бразилия, Россия, Индия и Китай). Ее предметом стал алармизм последних по поводу вероятности политической ангажированности инициативы стран Севера. Вместе с тем, случившийся спор обозначил разницу в подходах к трактовке безопасности двух групп оппонентов: в предлагаемую формулировку цели До момента принятия ГПДР, на стадии дискуссии, цель была сформулирована как “Предотвращение конфликтов, постконфликтное миростроительство и обеспечение устойчивого мира, верховенство закона и управление”., как отмечает исследователь В.И. Бартенев, развитые страны вкладывали широкое толкование мира, включающее не только его “негативное”, но и “позитивное” (по теории Й. Галтунга) измерение, и широкое толкование безопасности, включающее не только и не столько военно-политические вопросы, сколько “человеческую безопасность” в целом Бартенев В.И. Формирование глобальной повестки дня в сфере устойчивого развития после 2015 года // Вестник международных организаций. Т. 10. №3. 2015. С. 7 - 32..

“Мягкая безопасность” является официальной внешнеполитической парадигмой Европейского Союза (ЕС). При этом, будучи законодательно закрепленным, термин англосаксонского происхождения “soft security” по-разному трактуется при переводе документов двадцатью тремя другими локальными культурно-лингвистическими контекстами ЕС Kavaliыnaitл S. Comparative analysis of concepts “soft security” and “soft power” in EU legislation //

Mykolas Romeris University. 2002 - 2013. [Электронный ресурс]. URL:

https://repository.mruni.eu/handle/007/12172?show=full (дата обращения: 19.07. 2017).

Европейский подход к безопасности нашел отражение в концепциях ряда региональных структур, созданных при лидирующем участии Евросоюза. Так, наиболее детализированной из них является стратегия безопасности Совета государств Балтийского моря (СГБМ). Организация трактует “мягкую безопасность” как “совокупность множества различных аспектов безопасности (от благосостояния до физической безопасности), в которых референтный объект (человек, общество - М.П.) находится в состоянии защищенности при полном отсутствии или как минимум с очень низкой долей вероятности возникновения угроз или неизбежных рисков Soft security and migration Conference report. // [Электронный ресурс]. Council of the Baltic Sea states. URL: http://www.cbss.org/wp-content/uploads/2017/12/REPORT.pdf (дата обращения: 01.04. 2018).”. Опираясь на понятие “социетальной безопасности”, которое согласно теоретикам Копенгагенской школы определяет способность общества сохранять свой уникальный характер в изменяющихся условиях, политика “мягкой безопасности” в Балтийском регионе, таким образом, становится мерами по созданию системы институтов и практик, основанных на согласованном подходе (диалог, общие нормы и ценности) и на стремлении к социальной инклюзивности и интеграции.

Концепция “мягкой” безопасности, войдя в международный политический дискурс, пока не получила системного теоретического осмысления. И российские, и зарубежные авторы зачастую интерпретируют “мягкую безопасность” как исключительно комплекс невоенных или нетрадиционных вызовов и угроз безопасности. Немногие авторы отмечают антропоцентричность концепции, и еще меньшее число исследователей анализируют методы обеспечения безопасности через призму “мягкого” подхода. При этом исходя из эволюции теоретического осмысления категории безопасность и актуальных мирополитических процессов, концепция “мягкой безопасности” представляется многомерной аналитической матрицей, способной дать характеристику степени “встраиваемости” государств в мирополитические реалии. Опорными категориями выступают объект безопасности (человек и общество), субъект безопасности (государство, гражданское общество, бизнес-сообщества и др.), методы обеспечения безопасности (невоенные и превентивные меры, долгосрочные стратегии развития, географические рамки объекта безопасности).

Исходя из теоретических оснований исследования и современной международно-политической практики было сформулировано определение механизма обеспечения “мягкой безопасности” в международных условиях. В широком смысле такой механизм представляет собой само по себе членство государства в интеграционных объединениях, сотрудничество которых включает в себя противодействие вызовам и угрозам “мягкой безопасности”, ратификация государством ключевых рамочных или правовых договоров объединения, участие в формировании повестки объединения и в выработке совместных подходов к противодействию вызовам и угрозам. В более узком и более релевантном для анализа с точки зрения аналитической категории “методы обеспечения безопасности” смысле механизм обеспечения “мягкой безопасности” в международных условиях представляет собой определенный формат партнерства между государствами, включающий совокупность конкретных практических мер, реализуемых предпочтительно в превентивном качестве и с участием множества заинтересованных и ответственных за соответствующее направление акторов, включая гражданское общество, частный сектор и др. Именно воплощение политических подходов в практическое преодоление вызовов и угроз безопасности демонстрирует а) соответствие/несоответствие постулируемой политики реализуемой практике б) степень эффективности предпринимаемых мер.

1.3 Эволюция российского подхода к обеспечению безопасности

После распада Советского Союза Россия выбрала демократический путь развития и провозгласила ключевыми принципами своей внешней политики многовекторность и активную интеграцию в мировые политические процессы.

В Концепции национальной безопасности 2000 года были заложены основы комплексного российского подхода к безопасности: в категории “объект безопасности” были выделены государство, общество, личность, а в категории “виды безопасности” в качестве угроз были обозначены как внешние, так и внутренние угрозы в любом аспекте жизни референтных объектов безопасности Концепция национальной безопасности 2000 года. // Интернет-газета «Независимое военное обозрение» [Электронный ресурс]. URL: http://nvo.ng.ru/concepts/2000-01-14/6_concept.html (дата обращения: 09.06.2017).. Актуальность невоенной силы, по мнению турецкого профессора, эксперта по международной безопасности, Мурата Йорулмаза, Россия особенно осознала после террористических актов 2001 года Yorulmaz M. Russia's Soft Security Policy 2000-2012 // Портал Университета Штефане Чел Маре [Электронный ресурс]. URL: http://atlas.usv.ro/www/codru_net/CC18/2/yorulmaz.pdf (дата обращения: 12.07.2017).: в доктринальных документах государства всё чаще стали находить место вопросы экономики, окружающей среды и других невоенных угроз безопасности. Так, Стратегия национальной безопасности России до 2020 года включает в себя 11 секьюритизированных сфер жизни государства, общества и личности или видов безопасности: экономическая, энергетическая, экологическая, технологическая, продовольственная, информационная, безопасность пограничной зоны, безопасность в сфере науки технологий и образования, в сфере здравоохранения и здоровья нации, в сфере культуры, а также в качестве отдельной угрозы выдвинута диспропорция в уровнях развития российских регионовСтратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. // Министерство иностранных дел РФ. [Электронный ресурс]. URL: https://goo.gl/rcWQqN (дата обращения: 19.07. 2017).. Сегодня доктринальная система национальной безопасности России включает в себя также отдельные конвенции и доктрины, очевидно, секьюритизирующие глубже наиболее приоритетные области. Среди таковых - борьба с терроризмом, антинаркотическая политика, информационная безопасность, экологические и климатические угрозы, миграционные процессы, противодействие коррупции и содействие международному развитию. Основными приоритетами российской национальной безопасности согласно СНБ РФ 2020 являются национальная оборона, государственная и общественная безопасность Там же . При этом контент-анализ документа также демонстрирует, что государство (единицы кодирования: государство, государственная безопасность, государственная власть, государственные органы, государственная целостность), общество (единицы кодирования: общество, население) и человек (единицы кодирования: человек, личность, гражданин) встречаются в документе в качестве референтных объектов безопасности, соответственно последовательности, - 43, 51 и 56 раз.

Прямым подразделением МИД России, которое уполномочено заниматься некоторыми отдельными проблемами “мягкой безопасности” на международной арене, с 2001 года является Департамент новых вызовов и угроз. К спектру таковых департамент относит ряд глобальных и транснациональных вызовов и угроз государству, обществу и индивиду, которые исходят от негосударственных акторов Интервью директора Департамента новых вызовов и угроз МИД РФ Рогачева И.И. 2017 // Видеопортал

журнала « Международная жизнь». [Электронный ресурс]. URL:

https://www.youtube.com/watch?v=WZFhXT4Q0c8 (дата обращения: 20.08. 2017).. К ним по словам руководителя Департамента И.И. Рогачева относятся международный терроризм, незаконный оборот наркотиков, транснациональная преступность (морское пиратство, коррупция и другие ответвления), угрозы информационной безопасности и вызовы в научно-технологической сфере Там же. Рейтинг приоритетности обозначенного списка угроз и вызовов по словам И.И. Рогачева по разным критериям возглавляют различные угрозы. В случае с политическим или “медийным” фактором приоритетным предстает международный терроризм. Наибольший ущерб по количеству отнимаемых человеческих жизней наносит наркотрафик. Экономический ущерб всему миру наносит в первую очередь коррупция, а не пиратство, как принято полагать Там же.

В 2008 году Россией в рамках корфусского процесса по восстановлению доверия между государствами и продвижению диалога по евро-атлантической и евразийской безопасности была выдвинута инициатива Президента Дмитрия Медведева по созданию Договора о Европейской безопасности, на которую западные партнёры отреагировали без ожидаемого энтузиазма. Предпосылками такой инициативы послужил по утверждению России “кризис идентичности” Статья Министра иностранных дел России С.В. Лаврова "Как преодолеть кризис идентичности". // [Электронный ресурс].  Официальный сайт Министерства иностранных дел РФ . URL: http://www.mid.ru/web/guest/foreign_policy/rso/osce/-/asset_publisher/bzhxR3zkq2H5/content/id/227080 (дата обращения: 10.07. 2017). ОБСЕ, а именно несостоятельность военно-политической корзины. Как заявляет глава МИД России С.В. Лавров, роль ОБСЕ после выбора в пользу политики расширения НАТО “была сведена к обслуживанию этой политики путем присмотра за гуманитарным измерением «к востоку от Вены» Там же. Анализируя повестку ряда последовавших за российской инициативой экспертных отчетов ЕС и НАТО, А.С. Макарычев отмечает “большой разрыв в понимании природы безопасности Россией и Западом” Makarychev A. Hard, Soft, or Human? Security Discourses in The EU, NATO and Russia // [Электронный ресурс]. URL: https://goo.gl/RDxXao (дата обращения: 14.07. 2017).. По мнению исследователя, Россия сознательно разделяет “жесткие” и “мягкие” аспекты безопасности в качестве двух несвязанных между собой измерений, в то время как ЕС и НАТО комплексно подходят к пониманию безопасности, не проводя этой границы Там же. Ответ Запада на инициативу России по мнению Макарычева можно трактовать как сигнал о том, что «если Россия хочет всерьез обсуждать Евроатлантическую архитектуру безопасности, то ей стоит углублять понимание глобальной повестки дня за счет обращения к вопросам истощения ресурсов, транспарентности, устойчивого развития, трансграничной миграции, защиты окружающей среды, проблемам изменения климата, инфекционных заболеваний и другим вызовам и угрозам, направленным на индивида и общество» Там же.

Устойчивое развитие России секьюритизировано в СНБ РФ 2020 в качестве необходимого условия существования референтных объектов безопасности Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года // Министерство

иностранных дел РФ. [Электронный ресурс]. URL: https://goo.gl/rcWQqN (дата обращения: 19.07. 2017). . Как следствие, концептуальные положения в области обеспечения национальной безопасности базируются на фундаментальной взаимосвязи и взаимозависимости СНБ РФ до 2020 года и Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года Там же. Согласно Концепции внешней политики 2016 года “Россия рассматривает устойчивое социально-экономическое развитие государств как важнейшую предпосылку формирования более эффективной и кризисоустойчивой международной системы, фактор благополучия и процветания всего человечества. В этой связи содействие международному развитию Россия признает в качестве действенного инструмента решения глобальных и региональных проблем Концепция внешней политики Российской Федерации 2016 // [Электронный ресурс]: Министерство иностранных дел Российской Федерации. URL: http://www.mid.ru/ru/foreign_policy/

official_documents//asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/id/2542248 (дата обращения: 05.07. 2017). . При этом, как отмечает российский исследователь В.И. Бартенев, включение в 2015 году в глобальную повестку дня устойчивого развития до 2030 г. проблем обеспечения мира, безопасности, верховенства права и качества управления, активно продвигаемое в процессе утверждения повестки странами - “традиционными” донорами, воспринимается Россией с трибун международных форумов как “навязывание подходов, разработанных в рамках внеооновских форматов, в частности ОЭСР, предполагающих смещение акцента с проблематики финансирования развития на вопросы обеспечения мира и безопасности, защиты прав человека, верховенства права и др.” Бартенев В.И. Формирование глобальной повестки дня в сфере устойчивого развития после 2015 года //

Вестник международных организаций. Т. 10. №3. 2015. С. 7 - 32. .

Очевидно, что вместе с выбором демократической модели развития государства российский подход к обеспечению безопасности принял соответствующее расширительное толкование безопасности, где референтными объектами кроме государства являются также общество и человек. Как следствие, спектр угроз безопасности законодательно был существенно расширен, являясь одновременно ответом на актуальные для постбиполярного мира вызовы и угрозы. Выбрав вектор развития многополярной модели мира и активную интеграцию на региональном и на глобальном уровнях, Россия, таким образом, закрепила в своей политике базовые принципы “мягкого” подхода к безопасности.

Согласно прогнозу Всемирного экономического форума 2017 года тремя глобальными рисками в течение десяти следующих лет будут экономическое неравенство, социальная поляризация и усиление экологических проблем Отчет Всемирного экономического Форума 2017 года // [Электронный ресурс]. URL:

https://goo.gl/dFxFdX pdf (дата обращения: 05.07. 2017). . Максимально социально ориентированный подход к обеспечению международной безопасности, включающий не только методы защиты, но и методы обеспечения стабильности, представляется как никогда актуальным и востребованным.

ГЛАВА II Российские внешнеполитические механизмы обеспечения “мягкой безопасности”

Следуя логике теоретических оснований исследования государственной внешней политики “мягкой безопасности”, а также, опираясь на современную внешнеполитическую практику Российской Федерации, для анализа были выбраны два наиболее системных с точки зрения функционирования механизмов обеспечения “мягкой безопасности” российских внешнеполитических “коридора”: политики в соответствующих международных региональных интеграционных объединениях и политики содействия международному развитию.

В выборочную совокупность первого “коридора” вошли 15 крупных межгосударственных интеграционных региональных объединений с участием России. Предварительная оценка механизмов обеспечения “мягкой безопасности” внутри выбранных объединений позволила классифицировать их следующим образом: в первую группу условно именуемую “практические механизмы” вошли субрегиональные объединения Нового Севера (“Северное измерение” (СИ), Совет государств Балтийского моря (СГБМ), Совет Баренцева/Евроарктического региона (СБЕР) и Арктический Совет (АС), поскольку они представляют собой наиболее детализированное и “прикладное” сотрудничество в сфере “мягкой безопасности” с российским участием. Вторая группа механизмов получила статус “рамочных”, поскольку они либо в основной части своей работы представляют собой совместное формирование странами-членами условий для последующей индивидуальной реализации ими практических мер (исключение составляют единичные инструменты внутри), либо их повестка ограничивается минимальным спектром соответствующих вызовов и угроз, либо их работа носит весьма инертный характер. В такую категорию вошли далее сгруппированные по относительному географическому принципу организации: СЕ и ОБСЕ; ОДКБ и СНГ; ОЧЭС, ШОС и БРИКС.

2.1 Механизмы региональных инеграционных объединений с участием России.

2.1.1 Механизмы субрегиональных интеграционных объединений Нового Севера

После завершения Холодной войны на севере Европы складывается уникальная геополитическая ситуация. Во-первых, субрегион теперь включал в себя не только “традиционные” европейские страны (Финляндия, Норвегия, Швеция, Дания, Исландия), но и Северо-Запад Российской Федерации, получившие независимость Эстонию, Латвию, Литву и вновь вышедшие к балтийскому морю Польшу и Германию. Во-вторых, в продолжение развития общеевропейского всеобъемлющего подхода к безопасности Страны Севера, таким образом, формируют в субрегионе особое пространство безопасности. В 2003 году президентом Исландии О. Р. Гримсоном на Генеральной ассамблее «Северного форума» была озвучена концепция “Новый Север”, которая подчеркивала уникальность “нового политического ландшафта” на Севере Европы. Среди его характеристик: сложившаяся сеть взаимосвязанных международных организаций (Совет Государств Балтийского моря (СГБМ), Совет Баренцева/Евроарктического региона (СБЕР), Арктический Совет), уровень межрегионального взаимодействия (с участием Северо-Запада РФ), акцент на вопросах “мягкой безопасности” и другие Маркушина Н. Ю.  Северная безопасность и концепция "Нового Севера" // Обозреватель-Observer. - 2011. - N 4. - С. 92-100.. Подчеркивая особенность европейского Севера, профессор СпбГУ Маркушина Н.Ю. вводит в оборот термин “северная безопасность”, системными свойствами которой по мнению автора являются приоритет «человеческой безопасности» и приоритет защиты северного сообщества от человеческого воздействия Там же.

Российская политика на Севере Европы, в том числе, отдает предпочтение активной интеграции и сотрудничеству. Россия является членом Совета государств Балтийского моря, Совета Баренцева/Евроарктического региона, Арктического совета и партнером ЕС, Норвегии и Исландии в партнерстве “Северное измерение”. Для достижения исследовательской задачи представляется релевантным рассмотреть механизмы обеспечения “мягкой безопасности” внутри перечисленных интеграционных объединений и выявить степень “включенности” в них российских инициатив.

“Северное измерение” (СИ) было запущено в 2000 году в качестве формата внешней и трансграничной политики Европейского Союза на Северном направлении. Его главным фокусом с самого начала был Северо-Запад Российской Федерации, представляющий собой, как ряд возможностей для развития региона, так и наибольшую опасность с точки зрения особых вызовов и угроз, как самому ЕС, так и континенту в целом. В 2006 году по принципиальной инициативе России при активном дипломатическом содействии Финляндии “Северное измерение” приобрело формат равноправного партнерства. Тогда начальник отдела Департамента общеевропейского сотрудничества МИД России Д.А. Полянский отмечал: “В какой-то степени это ограничение амбиций Евросоюза именно в данном регионе. Такого равноправного механизма у нас, наверное, не было, поскольку те структуры, которые мы имеем (СГБМ, в первую очередь, СБЕР), имеют свою специфику. Создавались они, чтобы наладить многостороннее сотрудничество после распада Советского Союза, каким-то образом наладить отношения с государствами Балтии, если говорить о СГБМ. В чём-то они не оправдали ожиданий, и сейчас мы наблюдаем их активные попытки найти свою нишу в том формате, который мы создаем. “Северное измерение” - это формат абсолютно новый, формат нового века. Он даёт возможность выбора тем форматам сотрудничества, которые уже существуют: либо адаптироваться и работать вместе в спайке, либо, можно сказать, отмереть” Полянский Д. «Северное измерение»: роль и место России // Россия в но-вом веке: внешнеполитическое измерение: сб. материалов заседаний Экс-пертного совета Комитета Совета Федерации по международным делам / под ред. А. Коробейникова. М., 2006..

Целью обновленного Северного измерения является поддержание стабильности, благополучия и устойчивого развития региона средствами практической кооперации между сторонами. Партнерство включает в себя широкий список сфер сотрудничества, включая такие вопросы “мягкой безопасности”, как защита окружающей среды, ядерная безопасность, здравоохранение, энергетическая политика и другие «Northern Dimension”. [Электронный ресурс]. Northern Dimension official website. URL: http://www.northerndimension.info/northern-dimension (дата обращения: 27.02. 2018).. Особое значение партнерство придает обеспечению участия в реализации проектов максимального круга заинтересованных сторон: региональных организаций (СГБМ, СБЕР, Совет министров Северных стран (СМСС), Арктический Совет), местных и региональных властей, частного сектора и гражданского общества «Северное измерение». [Электронный ресурс]. Министерство иностранных дел Финляндии. URL: http://www.finland.org.ru/public/default.aspx?nodeid=36994&contentlan=15&culture=ru-RU (дата обращения: 27.02. 2018).. Северное измерение, таким образом, является неким зонтом кооперации в регионе, объединяющим усилия различных акторов благодаря своему уникальному формату.

Структурно СИ существует в четырех партнерствах: Природоохранное партнерство (NDEP, 2003), Партнерство в области здравоохранения и социального благополучия (NDPHS, 2003), Партнерство в сфере транспорта и логистики (NDPTL, 2007) и Партнерство в сфере культуры (NDPC, 2010).

Данные о наполнении партнерств проектами, их форматы и динамика развития, а также мнения ряда исследователей (Н.Ю. Маркушина Маркушина Н.Ю. Вопросы мягкой безопасности в контексте «Северного измерения» // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2011. - №2. - С. 107-116., Ю.А. Демьяненко Демьяненко Ю.А. Роль России в Северном измерении: социально-экономический и политический аспекты // Вестник БИСТ. 2012. - №2. - С. 30-36. , И.М. Бусыгина и Филиппов М.Г Бусыгина И.М., Филиппов М.Г. «Северное измерение: стратегии участников» // Балтийский регион. 2009. №1. - С. 55-63. ) говорят о том, что активно политику СИ реализует в основном Природоохранное партнерство. Главной целью партнерства стало предупреждение негативного воздействия на окружающую среду вместо нейтрализации последствий. Референтные объекты проектов всегда -- в большей степени, Россия и, в меньшей степени, Белоруссия. Партнерство состоит из двух “окон”: ядерного и экологического. Их наиболее острыми направлениями являются проблемы водоснабжения, стокоотведения, энергоэффективности, сбора и удаления твердых и ядерных отходов Каталог сотрудничества Европейского Союза и России в Северо-Западном регионе. ЦЕИ - Центр ЕС, ЕУСПб. Санкт-Петербург, 2012. 80 стр.. Всего на сегодняшний день в рамках Партнерства было утверждено 36 проектов Список проектов Экологического партнерства «Северного измерения» // [Электронный ресурс].  Официальный сайт Экологического партнерства «Северного измерения». URL: https://ndep.org/ru/projects/ (дата обращения: 14.03. 2018). (47% - реализованы, 53% - в процессе реализации), из них - 31 проект направлен на Россию. Среди таковых: очистка сточных вод в Гатчине, Выборге, модернизация систем водоподготовки, водоснабжения и очистки сточных вод в Сосновом Боре, модернизация ВКХ в Пскове, модернизация системы коммунального теплоснабжения Вологды, модернизация системы ВКХ Новгорода, повышение эффективности муниципального водного хозяйства в Сыктывкаре, система радиационного мониторинга и реагирования на чрезвычайные ситуации в Мурманской области, система транспортировки отработавшего ядерного топлива в губе Андреева и многие другие. Наиболее успешными и значительными проектами NDEP признаются завершение строительства в Санкт-Петербурге Юго-Западных очистных сооружений в 2005 году и Главного канализационного (Северного) коллектора. На церемонии пуска в эксплуатацию Юго-Западных очистных сооружений в Санкт-Петербурге на тот момент Президент Финляндии Тарья Халонен, Премьер-министр Швеции Й.Перссон и Президент РФ В.Путин признали завершившийся проект флагманом природоохранного партнерства СИ, отметили успешность чрезвычайно сложной и инновационной модели партнерства внутри проектаЦеремония пуска в эксплуатацию Юго-Западных очистных сооружений. // [Электронный ресурс].  Официальный сайт Президента РФ. URL: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/23185 (дата обращения: 14.03. 2018)..

Проекты NDEP действительно отличаются новой моделью кооперации: они используют эффективные механизмы многоуровневого и многофункционального партнерства. Например, акторный анализ программы строительства Северного коллектора (Приложение 3) говорит о том, что проект объединил усилия нескольких государств, международных финансовых институтов, частных компаний. В этом смысле роль NDEP, как одного из ключевых стейкхолдеров проекта (Приложение 3), очевидно значительна: кроме частичного финансирования проекта из собственных средств (взносы государств-членов партнерства), Партнерство также аккумулирует коллективный опыт и ресурсы действующих в регионе МФО. Проекты NDEP отличаются, в том числе, поиском и применением высокотехнологичных решений в достижении задач программы. Так, система транспортировки отработавшего ядерного топлива в губе Андреева будет осуществляться в 2019 году с использованием дистанционно управляемого мини-манипулятора, который будет захватывать отработавшие тепловыделяющие сборки в радиоактивном бассейне и помещать их в особый чехол. Чехлы, в свою очередь, будут подниматься также дистанционно управляемым краном и помещаться в безопасный контейнер. Вся операция будет предварительно отрабатываться на тренажере-имитаторе, а параллельно персонал операции будет проходить обучение Сборник новостей Экологического партнерства «Северного измерения» // [Электронный ресурс].  Официальный сайт Экологического партнерства «Северного измерения». URL: https://ndep.org/wp-content/uploads/NDEP-News-Issue-39-Russian.pdf (дата обращения: 14.03. 2018)..