Формирование образа правых движений российскими мейнстримными медиа в постсоветский период

2. “Мейнстрим” в бытовом и ежедневном значении. Ресурс Oxford Learner's Dictionaries дает такое определение понятию “mainstream”: “the ideas and opinions that are thought to be normal because they are shared by most people; the people whose ideas and opinions are most accepted”. Таким образом, при выборе СМИ мы обращаем внимание на рейтинги цитируемости, посещаемости и релевантности.

Форма собственности представляется необходимым критерием при выборе СМИ для анализа, так как может влиять на редакционную политику издания и свободу слова журналистов. Исследователь Т.Н. Быкова выделяет три формы организации СМИ в России (в зависимости от формы собственности), отмечая, что ни одна из них не допускает полной независимости изданий:

1. Средства массовой информации, зависимые от государства

2. Средства массовой информации, зависимые от частного капитала (имеются в виду холдинги и корпорации)

3. Средства массовой информации “на самообеспечении” (реклама)

Из данной классификации нам подходят первые два пункта, так как третий - “самообеспечение” посредством рекламы не проходит по первому критерию мейнстримных медиа, согласно идеям Н. Хомского.

Таким образом, критерий формы собственности мы разделяем на два вида формы собственности: государственная и частная (исключаем частично государственную форму собственности). Выбранные нами в дальнейшем СМИ должны различаться по этим формам собственности.

Несмотря на то что для анализа сообщений в прессе мы в основном будем брать интернет-платформы газет, все же их типизация строится на традиционном печатном формате, и классифицировать интернет-платформы мы будем по их печатным аналогам.

Данная классификация (качественная, массовая и желтая пресса) является спорной, а границы понятий - размытыми, если мы обратимся к работам разных исследователей журналистикой теории.Некоторые исследователи противопоставляют качественной прессе бульварную, не выделяя массовую как отдельный вид прессы (Б. Лозовский). Л. Свитич, наоборот, объединяет массовую («позитивно массовую») и желтую («негативно массовую») в «коммерческую прессу». А качественную прессу обозначает как «элитарную»:

1. Массовая, коммерческая пресса, где главным является получение прибыли и аудиторные интересы. Она делится на два подтипа: позитивно-массовая и негативно-массовая или бульварная, желтая.

2. Элитарная - для различных политических, экономических и т.п. элит.

Понятие «the elite media» также упоминается Ноамом Хомским в приводимой нами статье о мейнстримных медиа. В качестве аудиторного признака элитарных медиа автор отмечает «привилегированную», состоятельную часть общества, «менеджеров» (то есть тех, кто управляет) и «politicalclass». Если мы обратимся к традиционному определению качественной прессы, то увидим, что понятия по аудиторному признаку синонимичны:

“Качественная пресса или пресса мнений - предназначена для интеллектуальной части общества, управляющей элиты, отличается глубокой аналитичностью, точностью, оперативностью, объективностью, что позволяет читательской аудитории ориентироваться в окружающей действительности, принимать правильные управленческие решения”.

В свою очередь, другая группа исследователей (М. Шкондин, Л. Реснянская) выделяет понятия «качественная», «массовая» и «желтая» пресса в разные группы:

- массовые издания, программы, универсальные или специализированные по функциям и тематике, их аудитория включает значительную часть населения, проживающего на всей территории страны;

- «качественные» издания, универсальные или специализированные по функциям и тематике; они адресованы представителям элиты, лицам умственного, организаторского труда. В их числе и деловые, обеспечивающие коммуникации между представителями бизнеса

- издания бульварного типа. Они ориентируются в значительной степени на психологию толпы, ее потребности, интересы, на более низкие уровни массовой психики.

Мы не будем склоняться ни к одной классификации и доказывать правильность той или иной, учитывая, что существует критика данных типологий, а также другие системы разделения периодической печати (например, исследования А.В. Прыткова). Мы обратились к разным классификациям для того, чтобы зафиксировать разделение качественной, массовой и бульварной (желтой) прессы и выявить их аудиторные и целевые признаки.

Однако мы не берем желтую прессу, так как она не подходит по критерию мейнстримных медиа. Кроме того, нам важен общественно-политический уклон СМИ, поэтому мы останавливаемся на качественной и массовой прессе.

Совместив три критерия вместе, мы остановились на следующих изданиях:

1. «Коммерсантъ»

«Коммерсантъ» является мейнстримным медиа, так как, во-первых, является влиятельным СМИ и занимает 3-е место в медиарейтинге компании «Интегрум» по заметности и цитируемости издания. Во-вторых, принадлежит холдингу ООО «Коммерсантъ-Холдинг» предпринимателя Алишера Усманова, что является как одним из признаков мейнстримного медиа, так и частным типом собственности.

«Коммерсантъ» - общественно-политическая газета с усиленным деловым блоком, что определяется характером публикуемых материалов. На своем сайте издание отмечает:

«Качественная и оперативная информации о мировом и российском бизнесе, финансовые и деловые новости, политика и перестановки в органах власти, главные события в обществе, культуре и спорте. Точные прогнозы и глубокий анализ. Одно из самых авторитетных и влиятельных изданий России для людей, принимающих решения».

Таким образом, по аудиторному и целевому критериям издание является качественным. На это указывают и формальные признаки: официально-деловой стиль публикаций, наличие разных точек зрения (и, следовательно, стремление к объективности), информативность, актуальность и достоверность информации.

2. «Российская газета»

«Российская газета» является официальным печатным органом Правительства Российской Федерации, после публикации в «РГ» вступают в силу государственные документы. Это указывает на соответствие критерию мейнстримных медиа (влиятельность издания и аудиторный признак: управленческая элита). Тип собственности - государственный.

Мы также относим газету к качественным изданиям по формальным и аудиторным признакам, однако предполагаем, что статус «официального печатного органа РФ» может влиять на степень объективности и на качество издания.

3. «Комсомольская правда»

«Комсомольская правда» является мейнстримным медиа, так как, по медиарейтингу компании «Интегрум», занимает 1-ое место по заметности издания, к тому же, ЗАО «Комсомольская правда» принадлежит медиахолдингу ЕСН. Это определяет частный тип собственности.

«Комсомольскую правду» часто обвиняют в «желтизне», критикуя «желтые заголовки», субъективную подачу материала, стремление к сенсации. Однако мы отнесем ее к массовой прессе, так как «КП» позиционирует себя как общественно-политическая газета и не является традиционным бульварным форматом.

Поскольку исследуемая нами тема - общественно-политическая, ее освещают каналы широкого профиля, поэтому для нашего исследования не подходят исключительно тематические каналы. При выборе СМИ нам было важно наличие регулярного новостного блока, так как события, связанные с правым движением, освещаются именно в новостных программах.

Итак, телеканалы в рамках нашего исследования должны обладать определенным влиянием или популярностью среди телезрителей, что определяло бы критерий мейнстримных медиа (для этого мы используем рейтинг Mediascope за 2019-й год). Затем, каналы должны различаться по типу собственности - государственный и частный. Наконец, несмотря на широкую профильность выбранных телеканалов, они должны различаться по контенту - преимущественно информационный или преимущественно развлекательный.

1. «Россия-1», «Россия-24»

Оба канала - широкого общественно-политического профиля, и оба входят в первый мультиплекс. Принадлежат федеральному государственному предприятию ВГТРК, что определяет тип собственности - государственный. Подходят по критерию мейнстримных медиа, по данным компании Mediascope за 2019 год, «Россия-1» является самым популярным телеканалом среди зрителей.

«Россия-24» была основана на базе информационных программ «России-1». В целом, «Россию-1» и «Россию-24» мы относим к каналам с новостным уклоном.

2. РЕН-ТВ

РЕН-ТВ также является телеканалом широкого общественно-политического профиля, однако с большим акцентом на развлекательный контент. Входит во второй мультиплекс. Тип собственности - частный, так как активы «РЕН-ТВ» принадлежат частным медиахолдингам (более 80% активов канала принадлежит «Национальной Медиа Группе»). По рейтингу Mediascope, РЕН-ТВ является шестым по популярности телеканалом, и подходит по критерию мейнстримных медиа.

4. Политический миф в СМИ и способы конструирования образов «свой» - «чужой»

Если мы говорим об образе правого движения в СМИ, то необходимо помнить, что образ этот, в первую очередь, политический, а далее уже - социокультурный. Поэтомурепрезентация правого движения в СМИ тесно связано с конструированием политического мифа. Политический миф, по Г. Лассуэллу, это «комплекс идей, которые массы готовы рассматривать в качестве истинных независимо от того, истинны они или ложны в действительности». Существует несколько видов политического мифа: миф о заговоре, миф о “золотом веке”, и среди прочих - миф о единстве. Именно он и кажется близок к нашей теме.

Миф о единстве строится на дихотомии “свой” - “чужой”. В целом, для самой правой идеологии это очень важный концепт, потому что он хорошо прослеживается в любой из близких движению тем: государственность, национальность, религия. Для каждого из этих понятий найдется свой “чужой”: государство-соперник, некоренной народ, “неверные”. Именно наличие “чужого” объединяет людей против общего врага, что показано на примере футбольных фанатов в прошлой главе.

Однако, если миф о единстве сплачивает правое движение, остается непонятно, как относится к правым общество и власть с учетом правоцентристской политики в России. С одной стороны, правых и “мейнстримную” российскую политическую риторику объединяют бесконечные разговоры о национальной идее, о сильном государстве, часто о ведущей роли православия в стране. Правые активисты сами говорят, что они верные служители страны, и могли бы стать твердой почвой для государственной власти. С другой стороны, все же правые остаются в оппозиции, особенно ультраправые, отличившиеся своими агрессивными методами борьбы в 2000-х. Сплачивает ли миф о единстве правых, общественность и власть, или наоборот разъединяет их и репрезентует правых в качестве “чужого”?

Ряд исследователей предлагают разделять политические образы в СМИ на “свои”, “другие” и “чужие”.

Образ “Своего”. Понятие “свой” отображает самоидентификацию и всегда сопровождается позитивной оценкой. Это то, что похоже на меня, обладает теми же ценностными ориентирами, что и я. Конструирование образа “своего” в СМИ может быть прямым, через использование личностных и притяжательных местоимений (“Если в этой ситуации мы не объединим усилия, то не выплывем"), или же косвенным - “Президент России провел телефонные переговоры с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху» (“свой” президент провел переговоры с другим руководителем). При этом новостям о “своих” уделяется больше полос и эфирного времени, так как эта информация расценивается как более важная.

Образ “Другого”. “Другой” -- это еще не “чужой”, но уже “менее свой”. Это может быть “отчужденный свой” (тот, кто был своим, но в силу обстоятельств отдалился), и “безопасный чужой”. Н. Никогосян отмечает, что при конструировании образа “другого” часто применяется ирония (однако еще не осмеяние) и “черты экзотичности”, которые отличают “другого” от “своего”.

Образ “Чужого”. Самоидентификация часто выражается через противопоставление и контраст, и конструирование образа “чужого” как противоположного “своему” важно в этом плане.

Формирующийся образ врага должен отвечать определенным требованиям тех, кто его формирует. Поэтому он должен:

- отвечать целям и задачам противоборствующей стороны;

- оцениваться негативно с точки зрения существующих в социуме традиций, стереотипов, системы ценностей;

- нести в себе информацию о реальной или мнимой угрозе, о количественных и качественных характеристиках врага, о возможных санкциях, которые могут быть применены в отношении него, о величине ущерба, причиненного врагом, и возможной компенсации;

- демонстрировать антигуманную сущность врага и его преступные планы;

- способствовать внутренней консолидации всех, на кого направлено воздействие созданного образа врага, а также привлечению ими на свою сторону новых союзников.

Профессор А.К.Якимович отмечает, что образ «Чужого» наделяется чертами «недочеловека», «зверочеловека», которого боятся и от которого защищаются. В свою очередь, это близко к конструированию образа “врага” (который в своем исследовании я включаю в образ “чужого” для удобства систематизации), которому свойственна “демонизация”. Часто это лишение оппонента облика человека (дегуманизация), и в целом часто указывается на то, что “враг” противостоит основным гуманистическим ценностям.

Исследователь Ю. Белоусова в статье, посвященной образу “врага” на примере отображения русско-грузинского конфликта в 2008 году, приводит словарь лексем, используемых для создания образа врага в лице Грузии: «агрессивность», «варварство», «кощунство», «подобие фашистов» (последнее - буквальная демонизация). Грузия - это «агрессор», а ее основные действия - «обстрел», «разрушение», «нападение», «убийства». Подобные этим слова будут маркерами образа “врага” и в нашем дальнейшем исследовании.

Помимо “демонизации” и “забрасывания грязью” также необходимо выделить другой метод создания образа “врага”: осмеяние, карикатурное изображение лидера, организации, движения, страны. Это подрывает репутацию оппонента, формирует несерьезное отношение к той или иной проблеме. В дальнейшем аудитория ассоциативно будет воспринимать эту проблему как глупую, смешную и не требующую должного внимания.

Указание на врага является одним из способов манипуляции общественным сознанием и пропаганды. В своей работе “Техники воздействия: от пропаганды до промывания мозгов” исследователь Дж. Браун выделяет несколько механизмов для подобного конструирования образов в СМИ:

Использование стереотипов. Обращение в СМИ к стереотипам схематизирует и упрощает репрезентацию, так как отсылает аудиторию к сложившимся в обществе понятиям и образам. В качестве примеров можно привести понятия “еврей”, “коммунист”, “нацист”, которые обращают нас к сложившейся системе образов.

Замена имен. Прием характеризуется заменой нейтральных обозначений на эмоционально окрашенные, или на слова с положительной/негативной коннотацией, и наоборот. Например, “свободное предпринимательство” и “капитализм”, или “негр” и “афроамериканец”. Сюда же можно отнести прием “навешивания ярлыков”.

Отбор фактов. Происходит отбор и репрезентация только тех фактов, которые выгодны для тех или иных сил. Неуместные факты замалчиваются и таким образом цензурируются, отвлекая внимание общества.

Ложь. Прием характеризуется синтезом действительно происходивших правдоподобных фактов, происходивших неправдоподобных и выдуманных правдоподобных фактов. Если аудитория поверит в действительность второй категории фактов, то поверит и в действительность третьей.

Повтор. Количество раз упомянутой в СМИ информации влияет на ее укоренение в сознании общественности. Часто это касается простых лозунгов, вроде “равные права для всех”, в нашем случае можно вспомнить традиционное “россия для русских” (что сейчас вряд ли можно встретить в СМИ). Метод в принципе характерен для конструирования политических мифов.

Утверждение. В этом приеме характерно демонстрировать только одну сторону медали, не давая противоположной информации.

Указание на врага. (рассмотрено выше)

Обращение к авторитету. Ссылка на “авторитетное мнение” имеет не логические, а психологические функции. Например, предоставление в доказательство каких-либо документов и цифр повышает лояльность аудитории к информации. Следующий способ - привлечение “лидеров мнений”, то есть экспертов различных областей. Наконец, обращение к мнению большинства: предоставление рейтингов, общественных опросов в качестве доказательства. Обычно тот, кто не согласен с мнением большинства, становится “чужим”. Это, в свою очередь, открывает “спираль молчания”: находясь в меньшинстве, человек скорее предпочтет не высказывать свое мнение, так как боится осуждения или игнорирования. Соответственно, мнение большинства является значимым фактором при убеждении аудитории, хотя логически оно может быть не обосновано.

Исследователь С. Зеленский в работе “Манипуляции массами и психоанализ” отмечает также другие способы манипуляции общественным сознание посредством СМИ (помимо тех, что совпадают с классификацией Дж. Брауна, и которые будут важны для нашей работы:):

Принцип первоочередности. Человеку психологически свойственно воспринимать на веру информацию, которая поступила к нему первой. Часто прием используется в СМИ в адрес оппонента, когда сначала поступает обличительная информация (компромат). Это, во-первых, формирует у избирателей/аудитории в целом негативное мнение о нем, а во-вторых, заставляет оправдываться оппонента. Тем временем оправдания часто воспринимаются как признак виновности.

Смещение акцентов. Необходимая и выгодная для манипулятора информация выносится на первый план, невыгодным фактам отводится второстепенное место.

Эмоциональное заряжение. Часто встречается непосредственно в выступлениях политиков на телевидении. Необходимая информация “заряжается” нужной эмоцией (например, выступление политического лидера, который предлагает свои выходы из кризисных ситуаций и выступает импульсивно, с налетом драматизма) и вызывает ответный “взрыв страстей” среди аудитории.

Недоступность информации. Критерий, как мне кажется, связан с критерием “отбор фактов” у Дж. Брауна. Это информационная блокада, которая свойственна больше телевидению (так как телевидение, особенно федеральные каналы, является наибольшим манипулятором среди СМИ). Чаще всего метод применяется при освещении внутренних проблем страны.

Таким образом, мы будем анализировать образ правого движения с позиции дихотомии «свой»-«чужой», и будем учитывать приведенные в этой главе приемы для конструирования образа.

5. Анализ сообщений в СМИ

Анализ сообщений в СМИ и исследование формирования образа правого движения будут проводиться нами в хронологическом порядке. Эту главу мы разбили на несколько частей в зависимости от выделенных исторических периодов. В основе каждой части - ключевые события и/или организации, которые освещались наиболее широко в СМИ.

В первом пункте, посвященном 1991-1999-му годам, мы рассматриваем формирование образа наиболее заметной и активной правой организации - Русского Национального Единства. Так как зарождающихся правых движений в 1990-е было много, мы решили выделить наиболее радикальное и политически активное движение.

Второй пункт будет посвящен освещению убийств, совершенных ультраправыми группировками в 2000-2010 гг. Это во многом способствовало формированию негативного образа правого движения и конструированию в дальнейшем образа врага, поэтому убийства мы рассматриваем раньше, чем другие события в 2000-х годах.

В третьем пункте мы анализируем освещение общественных конфликтов на примере Кондопоги (2006 г.) и беспорядков на Манежной площади (2010 г). Репрезентация этих конфликтов существенно отличается от других пунктов исследования, так как затрагивает не только правое движение, но и настроения общества в целом. Поэтому образ, создаваемым средствами массовой информации, будет несколько отличаться от образа в других пунктах.

Четвертый пункт посвящен «Русским маршам» с 2005-ого года и по настоящее время. Поскольку для анализа взят длительный период, освещение «Русский маршей» демонстрирует эволюцию образа правого движения на протяжении 15 лет и отражает современное положение правой мысли.

В конце мы делаем выводы и формируем общий образ правых организаций в СМИ.

Освещение деятельности “Русского национального единства” в 1990-е годы отличается от освещения в СМИ какой-либо другой правой организации за все постсоветское время. Это, конечно, связано с развалом СССР, возникновением нового государства и всплеском плюрализма, когда любые идеи могли быть представлены в СМИ. Никогда больше на российском телевидении так непринужденно не показывались люди в камуфляжах и со свастиками на плечах. Однако к концу 1990-х годов все встало на свои места, и РНЕ освещалось исключительно в негативном свете.

Выборка СМИ для анализа в этом пункте отличается от выбранных нами медиа в дальнейших главах. Связано это с недостаточной глубиной архивов мониторинга СМИ, которые мы использовали, поэтому материалы отобраны вручную. Однако мы старались придерживаться критерия “мейнстримных” медиа и различать их по типу собственности. Кроме того, в этой главе будет в основном использован метод качественного, а не количественного анализа, что также объясняется ограниченным количеством материалов.

В качестве материалов для анализа мы использовали репортажи РТР (сейчас “Россия-1”), “1-й канал Останкино” (оба относятся к государственному типу собственности) и НТВ (частный телеканал).

В период с 1991-ого до 1993-его года РНЕ активно освещается телеканалами, причем с нейтральной или положительной стороны. Это можно объяснить, во-первых, неопределенностью политического пути страны, когда любое движение имело право высказать свою позицию. Во-вторых, появление государства Российская Федерация впервые за долгое время подняло вопрос о дальнейшем обособленном пути русского народа (еще не “многонационального российского”, как об этом принято говорить сейчас). В-третьих, РНЕ, вероятно, цепляло зрителей своей экзотичностью и картинкой: впервые на российском телевидении можно было увидеть бойцов, вскидывающих руки в нацистском приветствии. Сами авторы программ отмечали, что после подобных сюжетов об РНЕ им приходило огромное количество вопросов от зрителей.

Репортаж РТР за 1993-й год (№1 в «Электронных ресурсах») начинается со слов: “Уходила зима, и вместе с ней уходило уныние, теплились новые надежды, рождались мечты”. Подводка ведущего как раз намекает на будущее страны, на выбор пути, и “баркашовцам” дают возможность выступить со своими идеями в сюжете. РНЕ высказывается против коммунизма, либерализма, интернационализма, олигархов и отводят русскому народу ведущую роль в управлении страной. Баркашов, у которого также берут интервью, отмечает общественную поддержку и популярность идей среди населения. Всерьез обсуждаются возможные сроки прихода РНЕ к власти. Сюжет строится только на интервью “баркашовцев” и “лайфов” с тренировок бойцов, корреспондент не комментирует происходящее. Таким образом, РНЕ преподносится как еще альтернативный путь, ни автор, ни телеканал не дает своей оценки движению.

Несколько в другом ключе освещает в 1993-м году РНЕ НТВ (2).

Сюжет посвящен патрулированию улиц некоторых городов бойцами движения в качестве добровольной дружины. Корреспондент делает акцент на том, что люди в камуфляжной форме и со свастиками на плечах никого не пугают, даже ветеранов ВОВ. Репортаж полон комментариев прохожих вроде: “Такие ребята статные, крепкие, с ними конечно не страшно”. Или: “Ну а что? Свастики и свастики, красиво”. Из интонации и слов корреспондента становится понятно, что к националистам телеканал относится настороженно, но воспринимается это как экзотика.

Участие РНЕ в октябрьских событиях 1993-го года на стороне Верховного Совета подорвало репутацию РНЕ. Ельцин в обращении назвал РНЕ “фашистским”, и с тех пор на телеканалах формировался именно такой образ.

В октябре 1993-го года на “1-м канале Останкино” выходит такой репортаж (3):

“Наконец-то их заметили, сбылось. До последних дней незамеченные, но вовсе не незаметные, они ждали своего часа, упорно оставаясь для россиянина одним из многочисленных кирпичиков в системе той силы, которую до вчерашнего дня называли оппозицией. А со вчерашнего вечера честно и откровенно - врагом. Жестоким, беспощадным, умелым. Русское национальное единство”. Применяются обороты “почувствовали запах крови”, “обыкновенные герои обыкновенного фашизма”. Очевидна яркая «демонизация» образа РНЕ, сравнение их с хищниками, прямое указание на врага. Интересно, что ярлык «фашистов» РНЕ обрели не после убийства на почве национальной вражды, а после того, как выступили против действующей власти в лице Ельцина. Таким образом, учитывая, что РНЕ набирало популярность и расширялось, СМИ и президент наделили движение ярлыком «фашистом», чтобы избежать еще большего роста политической силы организации.

Со временем РНЕ уделяется все меньше эфирного времени, все реже “баркашовцы” дают комментарии. В итоге к концу 1990-х годов движение репрезентуется как маргинальное. Возможно, это опять же было связано с ростом численности соратников РНЕ по всей России, и стало очевидно, что даже негативный образ на телеканалах привлекает новых участников в движение.

В 1997-м году на НТВ выходит очередной репортаж (4) об одной из ячеек РНЕ в городе Чайковский, при этом корреспондент отмечает наличие “филиалов” организации в более чем в 57 городах России. На картинке - зигующие подростки, новые члены РНЕ. В конце репортажа корреспондент говорит:

“В центре Чайковского стоит памятник Пушкину - место встречи влюбленных. Здесь же, у ног Александра Сергеевича, “баркашовцы” распространяют свою литературу”.

Эта деталь, а вместе с ней визуальный образ, подчеркивают абсурдность происходящего: у памятника “светила русской поэзии” раздают листовки со свастиками.

В 1999-м выходят по РТР и НТВ выходят несколько репортажей о деятельности РНЕ в Беларуси (5) и Литве (6), причем изображаются они как радикальные и маргинальные. Берутся комментарии экспертов: опасность баркашовцы пока не представляют, но в случае чего к ним будут применены силовые методы.

До возникновения первого политического конфликта РНЕ показывались телеканалами в нейтральном свете, как экзотическое политическое движение. Однако после того, как соратники РНЕ оказываются боеспособны и опасны (в результате событий 1993-его года), государственные телеканалы впервые называют РНЕ «фашистами» и начинают конструирование образа врага. В то же время НТВ, будучи частным телеканалом, даже в 1997-м году старается более или менее нейтрально демонстрировать деятельность организации.

К концу 1990-х РНЕ постепенно уходит с экранов, а в редких репортажах презентуется как образ «чужого»: РНЕ становится маргинальной организацией, которая пока что не опасна, но в любой момент может такой стать. При этом действительность обратна: к концу 1990-х и до раскола РНЕ численность участников была на пике. Таким образом, также использовано замалчивание и - косвенно - ложь.

Инструменты мониторинга СМИ, которые мы используем для анализа («Public.ru»и «Интегрум»), к сожалению, предоставляют архивы, начиная с конца 1990-х годов. Сайт «Коммерсанта» предлагает собственный архив материалов с 1991-го года, поэтому формирование образа РНЕ в прессе мы будем анализировать на примере публикаций «Коммерсанта».

«Коммерсантъ» довольно редко посвящает материалы Русскому Национальному Единству в первой половине 1990-х. РНЕ упоминается только номинально, например, при задержании Баркашова в декабре 1993-его года, чтобы указать его статус. Только по некоторым публикациям можно увидеть формирование образа РНЕ.

В заметке «Баркашовец баллотируется в парламент» от 12.10.1994 (7) заметна легкая ирония в отношении РНЕ. Организация называется «отличившейся в прошлогодних боях», участники - «осеняющие себя свастикой», а журналист отмечает: «Переход баркашовцев от военно-спортивного эзотеризма к парламентаризму прошел без эксцессов». Как и телеканалами, «Коммерсантом» отмечается экзотичность организации.

Ситуация меняется к концу 1990-х, когда «Коммерсантъ» занимает крайне негативную позицию по отношению к РНЕ. В статье за 02.02.1999 «Фашизм прошел»(8) журналист называет РНЕ “крупнейшей экстремистской организацией в России”, а в заголовках и текстах часто используется ярлык “фашисты”. “Коммерсантъ” прямо указывает на “врага” и, если не демонизирует образ баркашовцев, то представляет его крайне опасным: это люди, одетые в черное, со свастиками на рукавах, вскидывающие руки и кричащие “Слава России”, на лицах у них - “невозмутимость и спокойствие”. При этом правоохранительные органы бездействуют, а законы - беспомощны, и не позволяют посадить лидера РНЕ за решетку. Кроме этого, в конце 1990-х “Коммерсантом” поднимается проблема растущей ксенофобии в обществе, которую они прямо называют “фашизмом”: “как выяснили спецкорреспонденты, почти половина населения России сочувствует фашистским идеям”.

Таким образом, от легкой иронии и насмешки «Коммерсантъ» переходит к крайней «демонизации» движения к концу 1990-х. Поднимая и освещая проблему нарастающего фашизма, «Ъ» занимает позицию защитника гуманистических ценностей, что будет заметно и в рассмотрении дальнейших периодов.

Убийства на почве расовой ненависти, а также убийства правозащитников, адвокатов, судей и журналистов представляются очевидно негативным явлением. В СМИ они должны быть репрезентованы объективно или с позиции осуждения. Однако при анализе сообщений из трех печатных источников (“Коммерсантъ”, “Российская газета” и “Комсомольская правда”) и двух телевизионных (“Россия-1” и “РЕН-ТВ”) оказалось, что освещение убийств было противоречивым.

Мы анализировали сообщения, в которых освещались самые громкие убийства: Хуршеды Султоновой, Лампсара Самбы, Николая Гиренко, Ивана Хуторского, Эдуарда Чувашова, Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой.

Объективнее и подробнее всего убийства освещались “Коммерсантом”. По сравнению с другими печатными СМИ, “Коммерсантъ” публиковал больше новостных материалов и предоставлял больше комментариев и экспертных мнений.

В первую очередь, заметно наличие разных точек зрения, от обвиняемых до потерпевших. Так, в статье “Банда Кислого много на себя берет” за 26.05.2006 (9), посвященной похоронам Дмитрия Боровикова по прозвищу “Кислый” и расследованию по делу Хуршеды Султоновой, автор ссылается на 8 источников. Среди них - близкие Боровикова, сотрудники прокуратуры, три адвоката, “подельники” Кислого и сотрудники Агентства журналистских расследований. Таким образом, представлено несколько противоречащих друг другу мнений, что позволяет взглянуть на ситуацию со всех сторон.

Кроме того, лексика сообщений почти всегда нейтральна, авторская позиция проявляется редко. Чаще всего используется официально-деловой стиль речи, особенно при освещении судебных процессов.

Однако конструирование образа “врага” и авторская позиция все же прослеживаются в заметках “Коммерсанта”.

Во-первых, это единственное из трех печатных СМИ, которое активно использует клички убийц и участников ультраправых группировок в своих материалах. Дмитрий Боровиков - “Кислый”, Алексей Воеводин - “СВР” (“Сделано в России”), участники группировки “Mad Crowd” - “крауды”. На фоне формальной лексики и нейтрального повествования прозвища становятся еще заметнее. Клички и неформальная лексика в целом свойственны массовой и желтой прессе, а в данном случае используются авторами “Коммерсанта” как прием для формирования образа убийцы. Во-первых, использование кличек принижает достоинство человека, во-вторых, добавляет ему элемент “бандитского”, “тюремного” смысла, и, наконец, подчеркивает возраст убийц - всем им было чуть больше 20-ти лет, а клички также могут ассоциироваться со школой и подростками. В отличие от этого кейса, Никита Тихонов, Евгения Хасис, Илья Горячев и остальные, проходящие по делу БОРН, не наделяются кличками.

Во-вторых, у “Коммерсанта” заголовки всегда более выразительные и цепляющие, чем сама информационная заметка, поэтому они являются одним из приемов отражения авторской позиции и конструирования образа “врага”. Примеры заголовков: “Главарь скинхедов живым не сдался”, “Скинхеды слишком много на себя взяли: признания в убийствах иностранцев оказались бравадой”, “В Петербурге разоблачили нацистский заговор”, “Петербург зачистили от лидера нацистов”. В глаза сразу бросаются ярлыки “нацист” и “скинхед”; кроме того, слова “главарь”, “бравада”, “зачистили” являются стилистически окрашенными. Как и в случае с кличками, они принижают достоинство, как в случае с “бравадой”, или же употребляются для описания “террористов и экстремистов”, как в случае с “зачистили”.

Наконец, образ “врага” строится и с помощью отбора фактов, отбора ярких комментариев источников и расположения их в определенном порядке. Цитата из статьи “В Петербурге разоблачили нацистский заговор” от 25.05.2006 (10):

"Они, планируя очередное преступление, рассчитывали вызвать шум в прессе,-- считает Андрей Константинов.-- По их показаниям, они специально нанесли на ружье нацистскую символику". В прокуратуре сообщили, что у задержанных действительно изъяты сотни вырезок из газет, а в дневнике Кислого есть, например, такие строки: "Черных валить неинтересно: СМИ все сваливают на бытовые разборки, лучше мочить иностранных студентов, получается больше шума".

Помимо борьбы с иностранцами, кавказцами и евреями члены банды, исповедующие различные языческие культы и называвшие себя "дружинниками Перуна", по их показаниям, намеревались устраивать теракты в православных храмах. А один из бандитов, Андрей Малюгин по кличке Боец (воевал по контракту в Чечне), по словам Андрея Константинова, "вообще предлагал сделать несколько поясов шахидов и устроить теракты во время саммита G8".

Так, взятая из дневника Кислого запись про “черных”, с одной стороны, является фактом, с другой - выбрана самим автором в качестве средства выразительности. Присутствует и элемент “демонизации”: участники банды - неоязычники, собирались устраивать теракты в храмах. Наконец, есть отсылка к исламистским террористам - пояса шахида. При всем этом, повторюсь, автор опирается на выбранные им, но реальные факты и комментарии.

В случае с “Российской газетой” авторы также стараются осветить убийства более или менее объективно, но заметны отличия от подачи материала “Коммерсантом”. Во-первых, РГ пишет не обо всех случаях: упоминаний об убийствах Ивана Хуторского и Лампсары Самбы в архивах мною не было найдено. Во-вторых, больше авторской эмоциональной оценки:

“А сейчас адвокаты уже говорят о том, что полтора-три года лишения свободы - очень большой срок для простых мальчишек-хулиганов. Получается странная логическая вилка. Виновными в том, что подростки из хулиганских действий напали на мирных граждан, их признали. А вот убийство, совершенное в ходе этого нападения, совершил кто-то другой! Интересно, как это?” (статья “Неофашизму - нетерпимость” от 01.04.2006 (11))

Однако самой интересной чертой при освещении убийств “Российской газетой” стал акцент на возрастающих ксенофобских настроениях в обществе. Именно этот фактор приводится как главная причина всех убийств на почве расовой ненависти и как то, с чем нужно бороться. Например:

“Вчера в Москве группа гражданского сопротивления фашизму обнародовала свое воззвание к обществу, призвав создать "атмосферу абсолютной нетерпимости любым проявлениям ксенофобии и фашизма".

“Свыше 100 газет и журналов, не менее 200 интернет-сайтов, по данным членов группы, сейчас пропагандируют фашистские идеи. Еще участников мероприятия беспокоит тот факт, что в магазинах открыто продается "Майн кампф"(11).

Таким образом, акцент делается не столько на конструировании образа “врага”, сколько на репрезентации общественной проблемы и призыве объединиться для ее решения. Хорошо прослеживается мотив “чувства единства” российского общества.

Наименее объективно и выдержанно освещала убийства “Комсомольская правда”. Подача материала строится не на фактах, а на эмоциях, стилистически окрашенных словах, авторской оценке. Например, статья о нападениях на мигрантов за 12.12.2006 называется “Ироды”, начинается она со слов “Страшно. Мерзко. Чудовищно.” и продолжается:

“Но, как известно, дьявол в деталях. А "детали" такие: их было 23 - он один. Они кричали: "Россия - для русских!" - несчастный был киргизом. Мигрант и студенты столичных вузов (один школьник), одетые в дорогие куртки, аккуратно коротко стриженные, трезвые. Скинхеды. Киргиз, таджикская девочка, вьетнамский, конголезский студенты, таджикский, узбекский рабочие, евреи в синагоге - сколько их, виноватых лишь в цвете кожи, чертах лица, родном нерусском языке? Душегубы в Москве, Петербурге, Воронеже, Волгограде, Сургуте" Далее везде? Да что же это у нас происходит?” (12)

Во-первых, “демонизация”: “дьявол кроется в деталях”. Во-вторых, контрастное и нарративное противопоставление зла добру: скинхеды и мигранты. В-третьих, риторические вопросы, эмоционально окрашенные слова вроде “душегуб” и “ироды”. В основном, материалы КП строятся не на подборе фактов, комментариев, источников, как это делает “Коммерсантъ”, а на авторском рассказе с репортажными элементами. В данном случае журналист чаще всего является очевидцем тех или иных событий, что добавляет его точке зрения мнимой объективности. Кроме того, постоянно прослеживается мотив “поиска виноватых”:

“А какие сигналы идут в общество от наших дорогих думцев?

Обсуждается Холокост - Жириновский и компания не встают, утверждая, что обсуждение не имеет смысла (?!). Другая группа депутатов пишет письмо с требованием закрыть еврейские организации - кто их осудил за эту антисемитскую выходку?

Не скинхеды - известный художник и, что важнее, воспитатель художников Илья Глазунов по государственному каналу телевидения на всю страну заявляет: "Россия - для русских!" Это в нашей-то многонациональной стране?” (12)

“Комсомольская правда” совершенно не боится ругать властные структуры, отдельных личностей, правоохранительные органы, и в целом довольно язвительно высказывается по поводу любой части общества, будь то националисты, антифашисты, мигранты или власти.

Наконец, очевидно, что статьи “Комсомольской правды” гораздо меньше зависят от внутренней редакционной политики, чем от персонального мнения автора, поэтому всегда необходимо обращать внимание на подпись под материалом. Например, приведенные цитаты из статей принадлежат Инне Руденко, которая под каждой своей публикацией делает выводы вроде: “Нам всем впору идти в армию спасения. И спасать в первую очередь не тело, но душу. Нетерпимым можно и надо быть лишь к нетерпимости”(12). Если закрыть глаза на морализаторство, все, что нужно понять, - это открытое негативное отношение автора к шовинизму.

В свою очередь, освещением той же самой темы в “Комсомольской правде” занимался Дмитрий Стешин, который впоследствие был свидетелем по делу БОРН (так как был знаком с Никитой Тихоновым и сам придерживается правых взглядов). Его материалы разительно отличаются от остальных тем, что он практически пытается оправдать скинхед-субкультуру или причастных к убийствам. Например, статья “Откуда берутся фашисты в русских городах?” от 05.07.2006:

“Я ехал в Питер под радостное лопотание всех правозащитников: "В Питере застрелили нациста!", "Расист получил пулю!" Честно сказать, в отличие от кровожадных либералов я не испытывал большой радости от смерти молодого парня, моего соотечественника и земляка, вина которого к тому же не была доказана”(13).

Или статья “Кто сделал “столицу фашизма” из города-героя на Неве?” от 04.07.2006 (кстати, статья была удалена с сайта и осталась только в архивах):

“Никакого централизованного неофашистского движа в Петербурге нет. Те, кто был в скинхедах, давно уже ходят, как выражаются в этой среде, "на глубоком шифре" или в "кэжелсе" (от английского - "повседневное". - Прим. авт.). То есть в совершенно обычной одежде и с нормальными прическами. Правда, со своими убеждениями никто из них расставаться и не думал - окружающая среда не способствует, особенно при усиливающемся миграционном давлении на город”(14).

Очевидно дискредитирование проблемы и попытка сформировать нейтральное отношение к субкультуре, которая близка автору. В то же время, это опять поиск виноватых: “усиливающееся миграционное давление на город” и милиционеры, которые “сверлят взглядом” и “выворачивают рюкзаки”. В целом, постоянно подчеркивается непрофессионализм правоохранительных органов и создается впечатление, что главным врагом является полиция, нежели радикальные ультраправые группировки (не только в статьях Дмитрия Стешина).

Подобные публикации не остались без внимания общественности и участников субкультурных движений. При освещении убийства антифашиста Ивана Хуторского авторы сделали акцент на том, что виновата сама “жертва”: Ивана называют “боевиком антифа” и “красным скинхедом”: "Красные скины" называют себя антифашистами, хотя чем они отличаются от фашистов, непонятно”. Реакция не заставила себя ждать: группа антифашистов совершила нападение на редакцию “Комсомольской правды” и непосредственно на Дмитрия Стешина, обвинив его в разжигании национальной вражды в своих статьях. Редакция отреагировала резко, встав на защиту своего журналиста, приписав ему геройские качества (цитата из материала от 11.12.2009 “Атака на Комсомолку”):

“Этот человек вытащил меня из зоны обстрела, когда я был оглушен шальным выстрелом из гранатомета во время штурма школы в Беслане. А спустя несколько минут мы вместе вытаскивали детей из разгорающегося здания спортзала этой школы”.(15)

Очевидно, что это смещение акцентов, так как претензия была предъявлена по другому вопросу. Кроме того, это обращение к эмоциям аудитории и психологическое воздействие на читателя, что отдаляет “Комсомольскую правду” от объективной подачи материала. Дальнейшее изображение антифашистов становится еще агрессивнее: - “Так называемые антифа продемонстрировали нам самое настоящее фашистское мышление”. Наконец, подобным обращением редакция поддержала позицию Дмитрия Стешина. Мне кажется, освещение убийства Ивана Хуторского - яркий пример этического журналистского конфликта.

Освещение убийств, совершенных ультраправыми группировками, становится поводом для конструирования образа “врага” в лице радикальных русских националистов, общественной ксенофобии, а в случае с “Комсомольской правдой” указание на врага смещается в зависимости от посыла материала: от фашистов до антифашистов и правоохранительных органов. При конструировании образа “врага” используются типичные приемы, описанные в предыдущей главе. В первую очередь, это осмеяние и принижение посредством употребления стилистически окрашенной лексики, говорящих заголовков. Затем - “дегуманизация” и “демонизация”: от “недолюдей” до “дьявола”.

«Россия-1» при освещении убийств больше всего внимания уделяет громким московским убийствам - Эдуарда Чувашова, Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой. До установления личностей преступников журналисты презрительно говорят об убийцах и ультраправых группировках: называют их “короткостриженными негодяями” и сатирически подмечают: “Люди, которые помогают обустраивать нам город”. При этом часто задаются риторические вопросы: “как могло это произойти в нашей многонациональной стране?”, будто подчеркивая, что для России национализм не характерен.

Однако после установления личностей и объявления имен убийц их образ несколько меняется: появляется больше формальной и судебной лексики, журналисты стараются оперировать фактами, однако подчеркивается “кровожадность” и опасность националистических группировок. От сатирических высказываний авторы отказываются, а убийства называют “резонансными”, “самыми громким в Москве”, “дерзкими”, “жестокой расправой”. Такими образом, есть прямое и даже прямолинейное указание на врага.

РЕН-ТВ, в свою очередь, освещает все громкие убийства, взятые нами за анализ. Журналисты в большинстве случаев воздерживаются от авторской оценки и какой-либо “демонизации” обвиняемых, строя сюжет на перечислении фактов и используя нейтральную лексику. Только в подводках ведущего можно встретить оценочные высказывания: “Правозащитники говорят, что по своей дерзости, это преступление -- беспрецедентное даже для Петербурга, который уже давно снискал дурную славу среди иностранных студентов”. Характерной чертой для репортажей РЕН-ТВ является скорее конструирование образа самих жертв. Так, например, говорится об убитом Лампсаре Самбе:

“Последние полгода Самба принимал участие в программе «Урок мира». Вместе с сокурсниками из «Африканского единства», он рассказывал питерским школьникам о культуре народов черного континента. Сам Самба верил, что можно воспитать терпимое отношение к непохожим людям в городе, где нападения на иностранцев происходят с устрашающей регулярностью”.

Очевидно, что эти детали призваны контрастно подчеркнуть образ нацистов и расистский мотив убийства. Сюжеты о деле Никиты Тихонова и Евгении Хасис в большинстве случаев также начинаются с деталей убийства Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой, или же с описания антифашистских акций и митингов, поэтому сама репрезентация судебного процесса воспринимается также на контрасте. Однако есть и сюжеты, посвященные исключительно убийцам из БОРНа, в таком случае образ строится на интервью со знакомыми подсудимых (сюжет от 06.11.2009 “Евгения Хасис не виновата, - об этом заявили адвокаты”). В целом, в материалах не присутствуют яркие элементы «демонизации», сюжеты демонстрируют разные точки зрения.

Телеканалы, в отличие от прессы, освещают убийства лаконичнее (что логично для телевизионного формата), при этом государственный телеканал «Россия-1» освещает убийства в меньшей степени, чем частный РЕН-ТВ. При этом журналисты «России-1» прямолинейно осуждают убийц, называя их «дерзкими» и «кровожадными», а РЕН-ТВ фокусируется на образах жертв.

Освещение конфликтов и митингов вынесено в отдельный пункт для анализа, так как предполагается, что освещение более масштабных общественных явлений будет строится по другим принципам. Исходя из частоты упоминаний в СМИ, мы выделили основные конфликты - Кондопога и беспорядки на Манежной площади. Обе “локации” со временем стали нарицательными в СМИ, и можно встретить отсылки к этим конфликтам в более поздних материалах. По сути, они являются прецедентами в современной истории России. Отличие этих конфликтов от убийств в их двустороннем характере: и Кондопога, и Манежная площадь стали реакцией правых и ультраправых сил на действия лиц другой национальности. По идее, эти конфликты - тонкая грань для властных структур и СМИ, так как очевидны проблемы ксенофобии в обществе, которые обычно стараются не афишировать. Поэтому интересно рассмотреть, с какой стороны будут представлены эти конфликты - с позиции межнациональной вражды, в качестве бытовых или криминальных конфликтов, и будут ли журналисты замалчивать или “выпячивать” национальный подтекст и участие правых.

Поводом для конфликта в Кондопоге в сентябре 2006-ого года стало убийство 4-х местных жителей лицами кавказской национальности. Реакцией на убийства стали массовые протесты, в которых приняло активное участие Движение против нелегальной иммиграции. Александр Белов-Поткин и его единомышленники на сайте ДПНИ призывали неравнодушных приехать в Кондопогу, что сделали и сами. По разным данным, из ДПНИ на место конфликта приехало от 1(!) до 200 человек, по некоторым версиям именно они считаются организаторами массового “схода”недовольных местных жителей. Поэтому освещение деятельности правого движения в Кондопоге будет связано преимущественно с ДПНИ и его репрезентацией в СМИ.

Наиболее выгодно при освещении конфликта в Кондопоге, по моему мнению, выглядят материалы “Российской газеты”. В статьях приводятся все версии произошедшего: экономическая, политическая, межэтническая и бытовая, но, в отличие от остальных изданий, главная задача “РГ” - выяснить, не скрываются ли межэтнические причины конфликта за остальными тремя версиями, выдвигаемыми местными властями. Авторы подчеркивают возможность замалчивания национального подтекста официальными структурами: “местные власти, обычно склонные замалчивать национальный подтекст конфликта, … боятся накликать большие служебные неприятности за допущенные на вверенной ему территории межнациональные столкновения” (16). Поскольку авторы изначально ставят под сомнение объективность официальных органов, статьи снабжены обильным количеством комментариев простых горожан, которые не так однозначны. Таким образом, проблема ксенофобии, как и в случае с убийствами, выводится на первый план, и при этом заметно стремление к объективности в “теоретической” репрезентации конфликта.

Однако за этими теоретическими размышлениями ДПНИ отводится удивительно мало места, по сравнению с публикациями в других изданиях. Об участии Движения против нелегальной иммиграции в массовых протестах говорится в одном-двух предложениях: “...рядом с мэром Кондопоги на митинге стоял Александр Белов из ДПНИ - организации, не упускающей случая засветиться там, где русские поконфликтовали с нерусскими”. (статья “Где проходит линия конфликта?” от 05.09.2006(17)). Гораздо эмоциональней ДПНИ репрезентуется в авторских колонках. Например, статья “Кто там, в тени?” от 03.10.2006 за авторством Лидии Графовой, председателя исполкома “Форума переселенческих организаций”:

“Быстрота и массовость вспыхнувших в стране новых "кондопог" вызывает серьезную тревогу и настойчивый вопрос: кому это выгодно? Лавры поджигателей гордо берет на себя так называемое ДПНИ - движение против нелегальной иммиграции.

Однако совершенно очевидно, что их "патриотичные" устремления - просто пыль в глаза, а на самом деле их кипучую вездесущую деятельность оплачивает кто-то прагматичный и денежный”.

Автор также справедливо подмечает, что ДПНИ приехали не по адресу, так как конфликт в Кондопоге - конфликт между местным населением и чеченцами, которые не являются нелегальными иммигрантами, что подчеркивает этническую нетерпимость организации. В остальном же, “Российская газета” не акцентирует внимание на участии правой группировки в конфликте, низводя ДПНИ до незначительной организации, которая больше хочет вызвать шум. Статья Лидии Графовой - одна из немногих, где предполагается финансовая зависимость ДПНИ от более крупных игроков, что опять репрезентует организацию как несамостоятельную и незначительную. Бороться, по мнению авторов “РГ”, нужно не с группировками, а с ксенофобией в обществе.

“Коммерсантъ” при освещении конфликта в Кондопоге традиционно сосредотачивается на подборе фактов и комментариев, предоставляя все возможные точки зрения. Однако,в зависимости от времени публикации и новых фактов, посыл статей менялся, и можно наблюдать “эволюцию” материалов.

...