Формирование образа правых движений российскими мейнстримными медиа в постсоветский период

Например, один из первых репортажей "Вели себя дерзко, игнорируя менталитет нашего народа" от 05.09.2006 довольно эмоциональный для “Коммерсанта” и в качестве “врага” демонстрирует именно нападавших лиц кавказской национальности. Это выражается не через личную оценку автора, но через детали и комментарии местных жителей:

“Школьники ходят с палками: "Вдруг чурка пристанет".”

“- Ворвались в кафе с двух сторон с криками "аллах акбар" и давай лупить всех посетителей без разбору.... Продолжалось это минут пять-десять, а потом "черные" сели в машины и спокойно уехали.”

При этом в первых статьях массовое участие ДПНИ в протестах опровергается теми же комментариями местных жителей, представителей власти и Александра Белова:

“- Врут, что из Москвы да из Питера приехали подстрекатели. Люди сами на митинг пошли: накипело,-- рассказывает житель Кондопоги Константин Николаев.

Не подтвердил информацию о приезжих организаторах беспорядков и Сергей Катанандов:

- По моим данным, был только один человек из Москвы - из Движения против нелегальной иммиграции. Он уже опрошен, и его роль в этих событиях выясняется.

Это один из лидеров ДПНИ Александр Белов. Он сообщил Ъ, что приехал в Кондопогу в субботу утром и в тот же вечер уехал из города. "Я только помог горожанам сформулировать свои требования к местным властям,-- рассказал Ъ по телефону господин Белов. Я пытался убедить людей разойтись, но у меня ничего не получилось. Я считаю, что в беспорядках виноваты местные власти и прокуратура. Люди требовали Катанандова и прокурора республики и не дождались их"

В целом, “Коммерсантъ” в своих первых материалах о Кондопоге освещает деятельность ДПНИ в более выгодном свете, нежели другие СМИ. Это освещение строится на фактах и комментариях, которые можно назвать позитивными. Однако самый объемный комментарий был взят у заинтересованного лица - у самого лидера ДПНИ, в то время как комментарии другой стороны, “мигрантов”, не приведены в материале. В следующих статьях авторы исправляются и приводят новые данные об участии ДПНИ в массовых протестах, но в целом не делается акцент на “фашистской” идеологии организации.

Совершенно другая репрезентация ДПНИ и событий в Кондопоге в целом у “Комсомольской правды”. “КП”, кажется, не поддерживает ни одну из участвовавших сторон, а демонизирует или высмеивает всех. Для конструирования образа много внимания уделяется деталям. Например, образ “кавказцев” строится на детальном описании конфликта местными жителями (статья “В Карелии начались кавказские погромы” от 04.09.2006):

“... кричали "Режь русских свиней!" и "Аллах акбар!"... Лезвие огромного ножа вошло в грудь и вышло из-под лопатки. Людей избивали со всей возможной жестокостью - специально ломали руки. По рассказам работника городского морга, у одного из погибших были отрезаны уши” (18).

Очевидно, что образ чеченцев в Кондопоге - звероподобный образ. Интересна фраза: “по рассказам работника городского морга…” - не проверенная информация, ссылка даже не на источник, а на “городские легенды”. Но какой читатель обратит на это внимание, когда запомнятся ему только “отрезанные уши”.

Милиция и власти тоже не являются положительными героями в этой истории:

“Что делала милиция во время побоища, непонятно… некий милиционер пытался прекратить драку, но чеченцы сбили у него фуражку подзатыльником (!), а потом просто прогнали....”

“Как водится, несколько дней власти делали вид, что ничего не происходит, и только стягивали в город милицию”

В этом случае, по моему мнению, образ ближе к образу “другого”, и авторы обходятся иронией: милиция представляется меньшим злом, чем “убийцы-кавказцы”.

Что касается репрезентации ДПНИ, то у чеченцев и организации гораздо большего общих демонических черт, по версии “КП”: производные от слова “фашизм” употребляются в статье 4 раза (статья “Руководящая роль партии” от 05.09.2006). Подчеркивается боевая готовность и опасность ДПНИ:

“...изначально ряд СМИ сообщил, что движение выслало в Карелию десант в несколько сотен голов, готовый крушить и убивать, но в то же время милиция о задержании активистов пока ничего не сообщала. Однако уже очевидно, что события в Кондопоге стали бенефисом профессиональных русских из ДПНИ”.

“Формально ДПНИ - безобидное движение, которое борется с нелегальной иммиграцией. В реальности - боевая идеология. На сочетании формальной юридической корректности и некорректного звериного содержания построен успех ДПНИ”.

Показательна последняя цитата: ДПНИ выделяется на фоне других крайне правых организаций тем, что старается действовать легально и, по идее, не должна быть репрезентована как “фашистская”. Однако так ее репрезентует только “Коммерсантъ”, “РГ” и “Комсомольская правда” делают акцент на ее радикальном характере. Отношение к изначально “безобидному” ДПНИ, которое афиширует свои благие намерения по борьбе только с нелегальной иммиграцией, предположительно изменилось после первого “Русского марша” в 2005-м году, так как “КП” постоянно ссылается на этот “запомнившийся всем” опыт. Об этом будет сказано в пункте “Освещение “Русского марша”.

ДПНИ в наиболее положительном свете освещал “Коммерсантъ”, который в основном опирался на факты и комментарии властных структур и участников движения. Кроме того, такая репрезентация могла строится на легальных действиях ДПНИ, учитывая, что самими “погромами” участники не занимались, а только расклеивали листовки с призывами. “Российская газета” уделяет мало внимания незарегистрированной организации, но в авторских колонках отмечает “нацистский” посыл ДПНИ. “РГ” и “Комсомольскую правду” объединяет постановка проблемы ксенофобии в обществе как одной из главных причин “кондопожских” событий (“Коммерсантъ” не делает на этом такой акцент). Единственное, что объединяет материалы всех трех изданий - это критика действий местных властей и милиции: это отмечается почти во всех статьях.

Беспорядки на Манежной площади освещались обширнее, чем “кондопожские события”, так как коснулись уже Москвы.

Первое, что характерно для всех трех печатных СМИ - они отделяли спортивных болельщиков от националистов, и в погромах на Манежной площади обвиняли ультраправые (и даже леворадикальные) организации. Нагляднее всего это отразила “Комсомольская правда”, контрастно показав мирное шествие к месту гибели Егора Свиридова и бешеную толпу на Манежной.

Так показывались фанаты в начале статьи “Беспорядки на Манежной площади в Москве: Отчего фанатские волнения выливаются в бунт?» от 13.12.2010:

Но фанаты, не обращая внимания на суровых стражей порядка (в бронежилетах, касках и с дубинками в руках), молчаливым маршем двинулись по Кронштадтскому бульвару… В первом ряду собравшиеся, в основном молодые парни, несли портрет погибшего. Чуть позже к шествию присоединился и возглавил его православный батюшка”.

“Фанаты были спокойными, трезвыми (об этом, кстати, накануне специально просили организаторы), приходили и уходили практически молча”.(19)

Подчеркну, что не “священник”, как в других СМИ, а “православный батюшка возглавил” шествие. Автор, во-первых, формирует образ “своих” в лице мирных фанатов. Во-вторых, создается атмосфера общей скорби: подчеркивается массовость шествия (более тысячи человек), при этом марш “молчаливый”, “спокойный”, “трезвый”. Очевидно, болельщикам сочувствует автор, и вместе с ним - его читатель.

Резко меняется тон повествования, когда начинаются события на Манежной площади. Статья напоминает описание картины Босха “Страшный суд”, а распределение ролей на “добро” и “зло” - классическое:

Толпа: “обезумевшая”, “озверевшая”, “кровавое месиво”, “массовая бойня”, “толпе не до вежливости”

Фанаты: “обозлились”, “взбесились”, “бросились с кулаками”, “плюнули на кавказских подростков”, “набросились”, “выстрелили”, “разламывали”.

Лица “неславянской внешности”: “умоляли”, “побежали врассыпную”, “попытались укрыться”, “расплакался”, “избитые подростки”, “пацаны”, “юноши”, “грязным мешком рядом с подсвеченным куполом лежало оно (тело)”

Правоохранительные органы: “тщетно старался докричаться”, “попытались оторвать”, “бойцы своими телами закрыли парней”, “не смогла сдержать толпу”, “отбивались дубинками”.

При всем этом фанатов не называют фашистами, только один раз упомянуты “националистические лозунги”. Фанаты имеют больше общего со “зверем”, но при этом не демонизируются до крайней степени. Учитывая душещипательное вступление, автор как бы объясняет такое поведение болельщиков.

Наконец, последняя часть статьи, посвященная поиску виноватых, - комментарии властных органов и руководителей спортивных организаций. Отмечается, что инициировали беспорядки правые группировки, при этом поведение фанатов объясняется стадным инстинктом:. “Стадный инстинкт. От которого, как правило, страдают те, кто в наименьшей степени виноват в происходящем”.

Глава МВД Рашид Нургалиев тогда заявил, что беспорядки устроили “леворадикальные организации”, которые и понесут ответственность. Этот комментарий растиражировали все СМИ, так как обнаружилась еще одна виновная сторона, и только “Коммерсантъ” отметил, что левому движению националистические лозунги не свойственны.

Достойна внимания еще одна статья в “Комсомольской правде” - “Манежное правосудие” от 14.12.2010 за авторством Дмитрия Соколова-Митрича. Авторская колонка выражает довольно радикальный взгляд на ситуацию: автор признает проблему ксенофобии и даже фашизма в обществе, отмечая, что 87% опрошенных поддерживают митингующих на Манежной. И находит решение этой проблемы: “юридические репрессии”, политика “нулевой терпимости” и даже “дрессировка” лиц кавказской национальности при любом нарушении закона:

“А потом, когда дрессировка возымеет нужный эффект, нужно обязательно развернуть все те же самые орудия против грозных фашистов. Вот только я уверен, что к этому моменту стрелять будет уже не в кого: от них не останется даже призрака. Потому что как массового явления русских фашистов нет и никогда не было. А есть просто большая страна, у которой есть большая проблема, которую надо срочно решить”.

Эта статья, как и статьи Дмитрия Стешина, указывает на отсутствие единой редакционной политики в “Комсомольской правде”. Далее будет рассмотрено освещение “Русских маршей”, к которым “КП” относится крайне негативно, но при этом издание публикует подобные статьи. Кроме того, предполагаю, что “Комсомольской правде” свойственно реагировать на общественные настроения и поддерживать их авторскими мнениями.

В свою очередь, “Российская газета” занимает позицию “хранителя порядка”: “Никому не дано нарушать закон: ни тем, кто убил Егора Свиридова, ни тем, кто провоцирует беспорядки” (20). Единственная сторона, представленная исключительно в положительном свете, - правоохранительные органы: “руководство столичного ГУВД предпочитает не махать шашкой, вернее - дубинкой, по любому поводу, а разговаривать с москвичами. Именно поэтому начальник ГУВД Москвы Владимир Колокольцев лично вошел в мятежную толпу молодежи”. В свою очередь, и кавказцы, и фанаты представлены как “горячие молодые люди из враждующих лагерей”, а также не обошлось без экспрессивных выражений: “несколько идиотов - пьяных, обкуренных или уколовшихся - обрушили главную елку страны”. В отличие от “Комсомольской правды”, “РГ” не делает из толпы фанатов “зверя”, но дискредитирует их и обвиняет в неадекватности. А наклеивание ярлыка “наркоманов” отделяет фанатов от нормальной и здоровой части общества.

Авторы “РГ” избегают репортажных элементов при освещении беспорядков и не заостряют внимание на ярких деталях, как это делает “КП” или “Коммерсантъ”. Больше места уделяется освещению деятельности правоохранительных органов, а также соблюдению законности - выходит целая статья “282-я просит защиты” от 15.12.2010 (21), где говорится о необходимости сохранить уголовную статью о возбуждении ненависти и вражды.

“Коммерсантъ”, как и “Комсомольская правда”, разделяет фанатов и националистов, презентуя вторых как зачинщиков и виновников:

“...в фанатской среде появились тысячи "правых бойцов, которые придерживаются идей здорового национализма", вожаки которых взяли на вооружение политические лозунги типа "Все прогнило, полицейское государство задавило всех, а бабло разъело эту власть". Они агрессивны, многочисленны и неподконтрольны официальным фан-клубам” (22).

Во всех материалах “Ъ” образ радикальных фанатов не меняется (в отличие от “КП”, где фанаты разделились на “спокойных, трезвых” и “обезумевших, пьяных”) и репрезентован негативно. Фанаты - это люди “закрытые шарфами”, “в черных масках”, “в тяжелых ботинках”, упоминаются “подростки”. Особенно часто школьники фигурируют в статье “Атака вторым темпом” от 16.12.2010 (23) (освещение беспорядков у Киевского вокзала), где образ фанатов и радикалов дискредитируется именно возрастом участников - от 13 до 20 лет.

Выразительнее, чем в других СМИ, подчеркивается политический подтекст беспорядков:

“Праворадикалы и не скрывают своей принадлежности к акции устрашения кавказцев. Некоторые из них, опьяненные успехом, даже рассказали "Ъ" о далеко идущих планах: после акции на Манежке националисты и поддерживающие их футбольные фанаты якобы намерены объединиться для борьбы с властью” (24).

“Коммерсантъ” - единственное из трех печатных СМИ, которое называет возможных зачинщиков: ДПНИ и “Славянская сила”. Однако, судя по приведенным комментариям болельщиков, они не смогли возглавить протесты и найти поддержку:

"Это давно загнившие организации, и вообще, стоит вопрос, не создавались ли они при поддержке властей",-- заявил "Ъ" болельщик по имени Артем”.

Из этого можно предположить, что даже несмотря на возрастающую ксенофобию в обществе, праворадикальные политические организации не находят поддержку в массах (во всяком случае, это показывает “Ъ”).

Все три газеты отделяют возмущенных фанатов от праворадикальных группировок, вменяя вину последним. Образ “радикального фаната” варьирует от “безумного зверя” до “обкуренных идиотов”, при этом всегда негативен. Однако в материалах “Комсомольской правды” есть мотив сочувствия и понимания по отношению к болельщикам. Сильно отличается образ правоохранительных органов: в “КП” милиция - беспомощна, в “РГ” - образ героя, в “Ъ” - беспомощна, но и бездейственна.

Иначе освещает беспорядки Россия-1. В первых репортажах от 11.12.2010 и 12.12.2010 почти ничего не сказано о расистской составляющей беспорядков, хотя также стараются разделить митингующих на футбольных фанатов (которые оказались заложниками ситуации) и провокаторов. То, что пресса освещала как избиение лиц неславянской внешности, в программе “Вести” ограничилось фразой “нападение на четверых молодых людей, выходивших из торгового центра” (без указания на национальность). В самом начале первого новостного выпуска ведущий говорит: “Беспорядки на Манежной, без сомнения, спровоцировали националисты”, после чего приводится уже известный нам комментарий Рашида Нургалиева об участии леворадикалов, и ведущий исправляется. В последующих материалах подчеркивалось, что причастность националистов к беспорядкам необходимо проверить, а провокаторами назывались “люди в масках”.

Через несколько дней, 15.12.2010, уже была выдвинута основная версия произошедшего - беспорядки были спровоцированы неонацистами. Версия сопровождалась нравоучительными, но не радикальными комментариями президента и членов Общественной палаты РФ: “Нет большей опасности для страны, чем попытка вбить клин между различными этносами, которые проживают в нашей стране. Страна у нас, действительно, уникальная, многонациональная. Это зафиксировано в Конституции Российской Федерации, что единственным источником власти в стране является ее многонациональный народ. И если мы начнем делить граждан Российской Федерации по этническому признаку - это путь в бездну”.

Слово “неонацисты” употребляется при освещении конфликта не более пары раз, в основном участники - это “агрессивно настроенная молодежь”, “нетрезвая молодежь”, максимум “участники националистических группировок”. Почти не употребляется слово “фанаты”, зато приводится комментарий руководителя футбольного клуба: “А потом, когда людей собрали неизвестные личности, распространив информацию в Интернете, тогда, да, произошли погромы. Не надо обвинять болельщиков во всех смертных грехах”. После этого корреспондент отмечает, что пострадавший друг Егора Свиридова был армянином, а проводить погибшего болельщика пришли люди совершенно разных национальностей. Таким образом, в печатных СМИ фанаты отделялись от националистов, но с оговоркой, что и болельщикам иногда не чужды националистические идеи. А в репортажах «России-1» фанаты представляются как скорее пострадавшая от нацистов сторона в силу стадного инстинкта.

Отдельно надо сказать о комментарии Патриарха Кирилла о беспорядках на Манежной площади, что было показано отдельным сюжетом на «России-1». Он выделяет три проблемы. Во-первых, это “элементарное хулиганство, когда человек не способен сдержать эмоции”. Во-вторых, наличие политических провокаторов, которые хотят дестабилизировать ситуацию в стране за счет межэтнического конфликта. И третье: “возникновение радикализма в этнически солидарных группах, особенно возникновение криминальных радикальных этнических групп немедленно провоцирует реакцию большинства”. То есть проблема возрастающей общественной ксенофобии не указана - вероятно, она имелась в виду под “эмоциями”, которые сложно сдержать. Зато указаны два провоцирующих эти эмоции фактора: сами политические провокаторы и радикальные этнические группы - убийцы Егора Свиридова. Из комментария Патриарха Кирилла создается впечатление, что для беспорядков на Манежной площади нашлись веские причины.

Для репортажей “России-1” при освещении беспорядков на Манежной площади характерно заглаживание этнической стороны конфликта через авторитетные мнения, смещение акцентов, указание на врага (довольно неопределенного - что это были за неонацисты, к каким организациям они принадлежали, остается непонятным). В целом, лексически и эмоционально репортажи сдержаны и имеют нравоучительный характер: нехорошо в нашей многонациональной стране разжигать этническую вражду.

Совершенно другую позицию занимает РЕН-ТВ. С первых же репортажей телеканал делает акцент на межэтническом конфликте и репрезентует беспорядки в довольно эмоциональной манере: “многотысячная толпа болельщиков разгромила Манежную площадь”, “массовое побоище”, “самое настоящее сражение, прямо у стен Кремля”.

Сразу упоминается, что фанаты выкрикивали националистические лозунги, “которые обычно звучат на русских маршах”, и избили несколько кавказцев. Участники беспорядков действительно опасны: приезжали целыми автобусами, в масках и бронежилетах. “Они были готовы к схватке с ОМОН”. При этом подчеркивается, что вышли не нацисты, а “как бы смешение русской молодежи”, которая была “готова бороться с тем произволом, что есть сейчас”. Это едва ли не единственное СМИ, которое не старается всеми силами разъединить нацистов-провокаторов и мирных фанатов, а заявляет об общей проблеме. Отмечается, что власти слишком поздно дали комментарии по произошедшему, в то время как в России “годами замалчиваются сложные проблемы в сфере межэтнических отношений”. Наконец, журналисты взяли много комментариев у пострадавших в ходе беспорядков, что также способствовало формированию негативного образа фанатов и националистов.

В выпуске новостей от 16.12.2010, после репортажа о беспорядках на Манежной площади, поставили сюжет о 45-летии фильма “Обыкновенный фашизм” с такой подводкой: “И как раз исторический опыт Германии напоминает, как это бывает в прошлом, куда толкала людей расовая ненависть”. Также был взят комментарий у режиссера Павла Бардина: “Это счастье, что Михаил Ромм не дожил до того момента, когда на Манежной площади молодые люди кричали "Зиг хайль!" Я думаю, он сейчас переворачивается в гробу”.

В отличие от “России-1”, РЕН-ТВ категорично формирует образ участвовавших в беспорядках, поднимая проблему ксенофобии, межэтнических конфликтов и делая прямые отсылки к фашистской Германии.

Кейс с беспорядками на Манежной площади проиллюстрировал необъективное освещение конфликта государственным телеканалом «Россия-1». Вероятно, опасаясь нарастания общественного недовольства (так как участников беспорядков поддерживала треть общества), журналисты сгладили этническую составляющую конфликта, и даже было указано на вину «лиц кавказской национальности» в обращении Патриарха Кирилла. И хотя периодически говорилось о том, что нельзя допускать подобных беспорядков в многонациональной стране, создалось ощущение, что телеканал выступил на стороне правых фанатов. Во всем обвинялись провокаторы - мистические «неонацисты» в черных масках, но ничего больше о них сказано не было. Как не было приведено достаточно информации о жертвах столкновений - мигрантов или иностранцев.

В свою очередь, частный телеканал РЕН-ТВ выступил с позиции крайнего осуждения и сразу вывел на поверхность этническую составляющую конфликта. При этом не формируется образ провокаторов-нацистов, виноватыми в беспорядках в репортажах РЕН-ТВ являются все, кто вышли на Манежную.

В отличие от разовых событий (конфликтов и убийств), “Русский марш” является ежегодным мероприятием, поэтому хорошо прослеживается эволюция образа правого движения в освещении этого митинга.

Несмотря на то что возникновение “Русского марша” в 2005-м году стало выражением настроения общественности, все выбранные нами СМИ высказались негативно по этому поводу. Радикальнее всех отреагировал “Коммерсантъ”, хотя традиционно ему свойственен более нейтральный стиль. Заголовки в 2005-2006-х годах сразу делают акцент на националистической повестке марша: “Российствующие молодчики”, “День националистического единства”, “Московским властям националисты по барабану”, “Кто участвовал в марше ультраправых”. Авторы напрямую проводят параллель с фашистской Германией:

“Однако столь громкой акция евразийцев стала по причине того, что к ней присоединились радикальные националистические организации вроде Движения против нелегальной иммиграции, Славянского союза и национально-патриотического фронта "Память". Именно благодаря их участию и их лозунгам праздничный марш ультраправых, посвященный Дню народного единства, больше напоминал шествия германских нацистов образца 1933 года” (25).

Марш показан как “громкий скандал”, “акция, напугавшая власть и демократов”, “праздник фашиствующих правых”. Участники “кричали "Россия для русских" и "Heil Hitler", у металлодетекторов оставляли “стеклянные бутылки и перочинные ножи”. Образ “врага” очевиден и строится на “демонизации”: постоянные отсылки к фашистской Германии; православные активисты несут иконы, что вызывает негодование у прохожих - “фашисты святым прикрываются”; наконец, подчеркивается абсурдность - одна из участниц кричит “За Советский союз! За святую Русь!”. Несмотря на то, что образ формируется в основном за счет цитирования и комментариев прохожих и участников, авторы выражают и личное негативное отношение к протестующим. Обычно это не характерно для “Коммерсанта” (даже при освещении конфликта в Кондопоге “Ъ” наиболее нейтрально отразил деятельность ДПНИ, не называя организацию “фашиствующей”).

В своих дальнейших материалах “Коммерсантъ” раскрывает свою позицию. До 2007-ого года день Народного Единства, ставший выходным вместо 7 ноября, оставался непонятным для большинства населения праздником. Поскольку ниша была свободна, ее “приватизировали” правые и ультраправые организации, превратив в националистический праздник. В 2006-м году (после печального опыта 2005-ого года) “Русский марш” провели несанкционированно, однако организаторы марша не понесли административного наказания. В 2007-м году власти предлагают иное идеологическое наполнение праздника: устраиваются шествия и народные гуляния с участием прокремлевских организаций. Движения “Наши”, “Молодая гвардия Единой России” и “Местные” перехватывают инициативу у правых движений. “Русский марш” все также ограничивают в площадях для выступлений, и в зависимости от этого меняется тон “Коммерсанта” в освещении националистов. Теперь “Русский марш” не представляет такой опасности, и из “демонизации” участников авторы уходят в осмеяние. Заголовки теперь такие: "Русский марш" выступил против гномов”, "Русскому маршу" показали "кирпич", "Русский марш" с препятствиями”, “Прокремлевская молодежь обошла “Русский марш”. Делается акцент на том, что большинство участников - подростки, и образ дискредитируется за счет выбранных цитат, комментариев и деталей:

“В Новосибирске 300 националистов возмущались, что их называют "зверями с зубами и хвостом" (26)

“Колонну возглавлял человек с усиками, как у Гитлера”

“Накануне по маршруту марша прошли антифашисты, поэтому ультраправые шли мимо граффити с перечеркнутыми свастиками и лозунгами "Русский марш -- стадо баранов" (27).

Даже освещение самого крупного марша 2011-ого года (после беспорядков на Манежной) было выдержано “Коммерсантом” в том же язвительном тоне. Однако, в отличие от предыдущих лет, “Ъ” накануне публиковал много серьезной аналитики и экспертных мнений по поводу возможных масштабов акции. Эксперты подчеркивали, что треть россиян поддерживает лозунги “Русских маршей”, а у ЛДПР большие шансы набрать голоса в президентских выборах благодаря “русскому вопросу” в их программе. Поэтому перед праздником “Коммерсантъ” в серьезном тоне освещает предстоящий “Русский марш”. Однако ожидаемых масштабов шествие все равно не достигло в 2011-м году, и “Ъ” с радостью это отметил, добавив в репортаж хороводы с частушками, устроенные неоязычниками и пьяными подростками. Однако, один из участников марша 2011-ого стал авторитетным для мероприятия и освещения в СМИ - Алексей Навальный, который назван “популярным блогером”.

В 2014-м году всеми СМИ, в том числе и “Ъ”, был сделан акцент на разрозненности шествия (так как правое движение в этом году раскололось). Кроме того, что в Москве прошло несколько митингов, подчеркивается и раздробленность внутри каждой из колонн:

“Юные националисты в спортивных штанах привычно скандировали антимигрантские лозунги, бородатые мужчины в камуфляже славили "Донецкую народную республику" (ДНР). "ДНР, гори в аду",- неслось им в ответ из хвоста шествия.” (статья “День единства прошел в разные стороны” от 05.11.2014(28))

Репрезентация “Русского марша” как “раздробленного”, “ослабленного” движения еще актуальна несколько лет после украинского конфликта. И в целом, после 2011-ого года, когда прошел пик ксенофобии, а ДПНИ признали экстремистской организацией, тон статей в “Коммерсанте” (и в целом в СМИ) стал нейтральнее. Уже не встретить таких ярлыков, как “фашист” или “поклонник Гитлера”, журналисты ограничиваются словом “националист” и иронией. Последний материал за 2019-й год “Русские, вперед… помедленнее!” даже подмечает, что к “Русскому маршу” присоединились и левые движения с общей политической повесткой, и корреспондент иронично подмечает выкрики в толпе “Ребята, поправее!” (29).

У эволюции образа “Русского марша” в “Комсомольской правде” другой маршрут. Изначально акция не демонизировалась в такой степени, как в “Ъ”, зато делается акцент на “ненатуральности” марша. Он назван “пафосным”, “истеричным”, “стороннему наблюдателю казался они чем-то несерьезным, игрушечным, поддельным” (статья “Демократы сыграли с фашистами вничью?” от 23.12.2005). “КП” будто не видит большой общественной проблемы в “Русском марше”: “В шпану, неистовствующую перед телекамерами, как в реальную политическую силу верить нелепо”. В материале 2006-ого года даже приводят образ “типичного участника “Русского марша”: “Это молодой человек славянского происхождения с московской окраины со средним образованием и полным отсутствием жизненных перспектив”. Однако со временем подача материала становится агрессивнее, и “КП” находит “виноватого” в “Русских маршах”: это “олигархи, сидящие по лондонским и израильским норам” (Березовский, Невзлин). Причем эта версия поддерживалась в нескольких статьях: организаторам “Русского марша” платят из-за границы и пытаются проверить власть на прочность. На самом деле, классический и родной для российских СМИ способ формирования образа “врага”: оппозиция спонсируется с Запада, а студентам платят за участие в митингах.

К 2007-ому году “КП” становится агрессивнее в освещении маршей. Заголовки становятся громче: “Отмороженный” марш” (участники марша замерзли), “Марш “драных котов”, “Псевдопатриоты сошли на нет”. Белов-Поткин - “Лицо Кондопоги”, участники - “ультра-наци-тусовка”, “ура-патриоты”, “гитлеропоклонники”, “маргиналы”, “язычники в волчьих шкурах”, смотрятся они “жалко”. При этом постоянно делается акцент на незначительности события и небольшом количестве участников: “Если так пойдет и дальше, то в следующем году лидеры ультра будут шествовать в гордом одиночестве”.

При освещении противостояния участников прокремлевского движения “Наши” и националистов “КП” полностью встает на сторону “Наших” и в какой-то степени героизирует их. “Наши” очистили день Народного единства от свастик и фашистских приветствий” - заголовок статьи от 05.11.2009 г. “Наши” в статьях “Комсомольской правды” отстаивают интересы ветеранов, помогают детским домам и пользуются всеобщей поддержкой, что не идет в сравнение с фашистскими активистами, которые могут лишь “истерически выкрикивать лозунги”. “Молодежное демократическое антифашистское движение "Наши" в очередной раз показало, что слово "антифашистское" является ключевым в их деятельности” (30) - пишут авторы “КП”, забывая, что несколько лет назад еще не понимали, в чем отличие фашистов от антифашистов. Образ “Наших” является еще одним способом указания на врага через контраст и четкое разделение на добро и зло в каком-то гиперболизированном виде.

Смещение понятий при освещении марша “Комсомольской правдой” происходит в 2011-м году. Дело в том, что изначально движение “Наши” собиралось отобрать бренд “Русского марша” у националистов. “Коммерсантъ” осветил эту попытку как неудачную, и скорее иронизировал над прокремлевским движением. А “КП” поддержало эту инициативу ребрендинга, и в 2011-м году статьи о “Русском марше” были статьями об успешном шествии участников движения “Наши”, в то время как националистов авторы выносят на второй план:

“Русский марш” стал самым массовым мероприятием прошедших выходных. Вдвое меньше участников собрала акция с таким же названием в московском районе Люблино. Ее организовали представители ультраправых и националистических организаций” (31).

Прием, который здесь используют авторы, - смещение акцентов. Вероятно, сделано это намеренно, чтобы не провоцировать лишний раз вспышки ксенофобии. Посыл статей 2011-ого года примечателен - буквально в каждом предложении отмечается многонациональность шествующей колонны:

“Под лозунгом “Чем больше, тем лучше” и с портретами людей разных национальностей в руках по ВВЦ прошли 15 тысяч человек”.

“Символично, что многотысячная колонна молодых людей прошла мимо Дома народов России: среди участников акции были представители многих национальностей, проживающих в нашей стране, - башкиры, чуваши, калмыки, татары, мордвины, чеченцы, осетины и, конечно, русские”.

Однако уже 2012-м все возвращается на свои места, и “Русский марш” снова становится акцией националистов. Пробуются новые образы, например, “скучнейшего” события: “Русский марш” из года в год становится все более унылым мероприятием. Ни драйва, ни напора, ни идей…”. “Ну а когда начался митинг, то ощущение унылости лишь закрепилось” (статья “Русский марш… Бессмысленный, но не беспощадный” от 06.11.12)

В 2014-м году “Русский марш” стал логичным поводом для репрезентации русско-украинского конфликта и был использован в таком ключе “Комсомольской правдой”. Уже не было акцента на “фашистах”, тут были колонны “за” и “против” Донбасса. Посыл у материалов, в целом, был положительным: “И лишь лозунги “Нет войне на Украине!” и “Нацпреступности - смертную казнь” здесь наконец-то объединили всех”.

После раскола в 2014-м правое движение было ослаблено и в последующих статьях очевидно, что оно не представляло какую-либо угрозу. Уже нет такого яркого образа “врага”, но авторы все так же иронизируют над участниками: “Называть такие марши «русскими», честное слово, даже как то неудобно…” (32). В 2018-м году выходит небольшая заметка “Для московских “патриотов” “Русский марш” закончился в милиции”, а в 2019-м шествие из более чем 1000 участников не освещалось “Комсомольской правдой” (в архивах и на сайте нет материала за 2019-й год).

Наконец, “Российская газета” выступила менее радикально и более сдержанно, во всяком случае, в репортажном освещении “Русских маршей”. Важно, что изначально “РГ” не позиционирует участников как “маргиналов”, чьи идеи не будут поддержаны обществом. Наоборот, как и во многих материалах “РГ”, связанных с акциями правых движений, поднимается проблема ксенофобии в обществе и признается, что ее нужно решать:

“Что подобные призывы созвучны настроениям значительной части российского общества - факт очевидный. И что эти призывы найдут сочувственный отклик, можно не сомневаться”. (статья “Правой, правой, правой” от 07.11.2005).

Образ участников строится через детали (свастики на плечах, вскидывание рук в приветствии), при этом авторы не клеят очевидные ярлыки вроде “фашисты” или “нацисты” и не демонизируют образ. Лозунги, которые цитируют авторы, использованы только цензурные (и “Коммерсантъ”, и “КП” использовали также нецензурные варианты кричалок в своих статьях). Иногда журналисты позволяют себе иронию:

“Зайдя в метро, несостоявшийся лидер митинга Александр Белов на эскалаторе поменялся курткой с соратником, снял очки, надел шапку, задрал воротник и трусцой понесся в конец зала. В полупустом вагоне он сел на краешек сиденья и уныло уставился в пол. Не самый красивый уход для претендующего на роль великого провокатора, лидера” (33) (статья “Русские пришли и ушли” от 06.11.2006)

или:

“Возвращаясь к прошедшему празднику, давайте удовлетворимся тем, что он прошел, повторяю, спокойно. Это стоит особо отметить”

В 2007-м году “РГ” сделала акцент на том, что политики мобилизовались против традиции отмечать День Народного единства националистическим маршем. Больше внимания уделялось экологическим и благотворительным движениям, а также акциям, проводимым официальными партиями: митинг “За интернационализм!” партии “Яблоко”, мастер-класс по рукоделию от “Наших” и другие мероприятия, направленные на идею единения. “Русскому маршу” в статье “Уличное единение” от 06.11.2007 выделен один абзац, где говорится, что вместо 7000 заявленных участников пришло около 900.

В материалах следующих лет заметно, что “РГ” продолжает замалчивать традиционный националистический “Русский марш”, выводя на первый план официальное празднование Дня Народного единства. Статьи начинаются с фраз “шествия прошли спокойно” и “без смуты”. В 2011-м году, когда нельзя было не обратить внимание на возросшее число участников националистических митингов, “РГ” связало это не со вспышкой ксенофобии, а с тем, что Дню Народного единства в этом году исполнилось 400 лет. Становится очевидно, что происходит смещение акцентов и замалчивание проблемы, хотя казалось, что “РГ” не боится поднимать проблему ксенофобии. Кроме того, в статье “В разные стороны” от 19.10.2011 авторы обращаются к мнению “авторитетов”: спрашивают у известных личностей (Дмитрий Быков, Ксения Собчак), будут ли они принимать участие в “Русском марше”. Все, как один, категорично отвечают “нет”. Вероятно, вопрос был задан не от праздного интереса, а чтобы показать читателю правильный пример.

Раскол правого движения, и в целом украинский конфликт в 2014-м году преподносятся как благотворные факторы для снижения националистических настроений в обществе:

“Внеся раскол в ряды русских националистов, события на Украине одновременно повысили уровень толерантности в российском обществе. Меньше стало антикавказских и антимигрантских выступлений, меньше межнациональной вражды - в этом мнении сходились и власти, обычно склонные приукрашивать реальную картину, и правозащитники, столь же привычные к сгущению красок” (34).

С 2015-ого года в преддверии Дня Народного единства ежегодно выходят статьи о снижении уровня ксенофобии в обществе. “Русские марши” стабильно освещаются как “спокойные” и “без проишествий”. В 2019-м году освещение шествия уместилось в короткой информационной заметке в несколько абзацев.

“Русские марши” воспринимаются как негативное явление всеми тремя печатными СМИ, однако образы участников “Русских маршей” и всего движения конструируются по-разному. В материалах 15-ти лет заметны все возможные приемы формирования образа “врага”: крайняя “демонизация” участников с отсылками к фашистской Германии, высмеивание (от язвительного сарказма до легкой иронии), прямое осуждение, смещение акцентов и замалчивание.

Освещение “Русских маршей” на телеканалах “Россия 1” и “Россия 24” в программе “Вести” чаще всего выдержано в едином стиле, который напоминает освещение шествий “Российской газетой”. Ключевой темой 4 ноября ежегодно становится День Народного единства, репортажи с официальных мероприятий идут первыми в выпусках программы “Вести”. При этом “Русские марши” могут быть освещены (или не освещены) тремя способами:

Полное замалчивание. Наиболее часто встречающийся вариант, когда в рамках репортажа о Дне Народного единства (или во всем выпуске новостей) не говорится о проведенном “Русском марше”. У ежегодных репортажей о ДНЕ один посыл: подчеркнуть единство многонациональной страны. Делаются акценты на разных этносах, участвующих в шествиях, выделяются лозунги “нет фашизму”. Как будто нарочито подчеркивается это противопоставление традиционным “Русским маршам” и отсутствие ксенофобных настроений в обществе.

Частичное замалчивание. В рамках общего репортажа о Дне Народного единства дается краткая информация о прошедшем “Русском марше”, без подробностей и не более одного абзаца. Например, выпуск от 4 ноября 2011 года, когда численность участников “Русского марша” достигла своего пика:

“Свои акции организовали молодежные движения. "Русский марш" прошел сегодня в Люблино. По данным московской полиции, в акции на улице Перерва приняли участие почти семь тысяч человек. Шествие носило мирный характер.

Еще один, альтернативный, "Русский марш" прошел на ВВЦ. Его организовало молодежное движение "Наши". На главную аллею вышли около 10 тысяч человек, которые и выбрали самую красивую девушку праздника в народном костюме, а потом устроили конкурс на самый массовый национальный танец”.

Не указываются организаторы и повестка марша, не приведено ни одной детали (в отличие от “Русского марша” движения “Наши”). Что касается визуального образа, в репортаже использовалось три кадра: кадр людей в черных масках, милиционеры и кадр с имперским флагом.

Негативное освещение. “Русский марш” показан отдельным репортажем и отделен от темы Дня Народного единства. Шествие показывается в негативном свете, подчеркивается малочисленность участников (“собрали не столько, сколько планировали”), правонарушения, провокационные лозунги, символика. В качестве примера мы возьмем репортаж “Куда маршируют националисты?” от 04.11.2012 (35).

Участники марша показаны иронично. Православные “хоругвеносцы” воюют за право идти во главе колонны, барабанщикам не с первого раза удается задать ритм, а корреспондент тем временем вещает: “Они требуют "покупать только русское", но маршируют в китайских кроссовках. Скандируют "Все за одного!" и настаивают "освободить мавзолей". Много внимания уделяется свастикам и нацистским приветствиям.

Берутся два комментария - у Дмитрия Демушкина и Владимира Тора (лидера Национал-Демократической партии”). Оба комментария - о серьезных политических требованиях националистов (например, минимальная оплата труда), после чего корреспондент говорит: “Но не эти слова заводят толпу. Как только колонны равняются с Крымским валом, националисты зажигают файеры и шашки, кто-то даже бросает их в полицейский вертолет”.

Таким образом, для репортажей “Вестей” также характерно конструирование образа “врага” в лице правых организаций, или же замалчивание вопроса.

У РЕН-ТВ более агрессивная манера освещения, хотя, как и Россия 1, репортажи о “Русских маршах” телеканал показывал не ежегодно.

Единый для всех репортажей тон - саркастический. Рассмотрим образ участников маршей на примере материалов за 2008-й, 2009-й и 2016-й годов.

Указывается на малочисленность шествий. В 2008-м году участие в митинге приняли не более 500 человек (причем, как сказано потом, задержано было от 100 до 400 человек, то есть почти все шествие), а в 2016-м - всего 250 (и замечается, что организаторы заявляли о 10 тысячах участников).

Указывается на абсурдность и разношерстность митингов. “С молитвами, и фашистскими выкриками, кто с крестом, кто в маске…”, “не все смогли объяснить, против чего они выступают”, “Нестройные ряды националистов. В масках. То ли от гриппа, то ли от мамы”.

Участники опасны и вооружены: “у кого-то нашли запрещенные предметы: цепь, дымовые шашки, петарды, кто-то скандировал экстремистские лозунги”, “в связи с проведением марша националистов были повышены меры безопасности”.

В отличие от печатной прессы, телеканалы уделяют меньше внимания “Русским маршам”, иногда очевидно их замалчивая. Для них не характерна “демонизация”: вероятно, это способствовало бы позиционированию русских националистов как общественную проблему и нарастанию паники среди телезрителей. Поэтому предпочтительней другой прием - высмеивание, несерьезность участников шествия.

Заключение

телевидение политический русский национальный

Исследование формирования образа правого движения строилось нами на анализе освещения наиболее громких и упоминаемых в СМИ событий и/или организаций. Во всех случаях эти события были связаны не только с правым движением, но и с ультраправым. Радикализм крайне правых сильно влияет на восприятие правого движения в целом. Объяснюсь.

Надо отметить, что понятие «правый» употребляется в СМИ нейтрально или позитивно только в том случае, когда говорится об экономическом аспекте. Это было замечено при поиске сообщений по ключевым словам «правое крыло», «правая партия». «Правая партия» - это синоним «либералов-рыночников» и никак не связано с политико-культурным аспектом понятия «правые».

В то же время, когда понятие «правые» используется при освещении митингов, оппозиционных мероприятий, не связанных с экономическим положением дел в стране, слово воспринимается как минимум настороженно.

Яркий пример - «Русские марши». По сути, «Русский марш» является «правым маршем», а не националистическим, так как объединяет совершенно разные правые движения. В репортажах отмечалась «разношерстность» митингующих: это и православные активисты с иконами, и неоязычники в волчьих шкурах, были и монархисты, был даже «популярный блогер» Алексей Навальный. Часто это люди с умеренными правыми взглядами. Однако, как только в толпе замечаются «зигующие» неонацисты, то есть ультраправые, все шествие репрезентуется в СМИ как националистическое. Потому что иконы мы видим часто, а вот людей со свастиками на рукавах, гуляющих по центру Москвы - раз в году. Одна яркая деталь запоминается гораздо лучше, чем сотни обыденных.

Другой пример, также касающийся «Русского марша». ДПНИ изначально не ассоциировалось с ультраправыми и было просто правой организацией, борющейся легальными методами с нелегальной иммиграцией, какой они и репрезентовалась в СМИ до 2005-ого года. И в целом, в условиях нарастающей общественной ксенофобии такая организация имела поддержку у общества: у Белова-Поткина с удовольствием брали комментарии СМИ ((ссылка на эволюцию?)). Однако первый «Русский марш» негативно отразился на репутации движения. Как только участники ДПНИ вышли в одной колонне с неонацистами, и на них логично наложился этот образ (учитывая, что Белов-Поткин был одним из организаторов марша). «Комсомольская правда», упоминая после этого ДПНИ в других статьях, не забывала припомнить читателю «колонну фашистов», которую вывел Белов на улицы Москвы. Своими действиями в Кондопоге ДПНИ только закрепило за собой этот ярлык, а впоследствии было признано экстремистской организацией.

Именно поэтому, когда в СМИ говорится о «правом движении» в политико-культурном смысле, заметна настороженность. Потому что рядом с правыми, в соседней колонне, идут ультраправые, которые стали уже ярлыком и навешивают этот ярлык на менее радикальных соседей. Как же понятие «крайне правые» стало маркером в СМИ, и когда происходит переход от «правого движения» к «ультраправому»?

Показателен пример РНЕ. До 1993-его года Русское Национальное Единство спокойно показывали по федеральным каналам и интересовались взглядами движения на будущее России. Открыто демонстрировались свастики на плечах, и воспринималось это как экзотика, а прохожие называли это даже «красивым». Но как только соратники РНЕ взяли в руки оружие и выступили против действующей власти в октябре 1993-его года, стало понятно, что организация - радикальная, что она - опасна и вооружена, и тогда же на нее навесили ярлык «фашизма». А в нашей стране, наверное, нет ничего страшнее этого ярлыка.

В то же время, из РНЕ вышло много руководителей современных правых движений. Но стоит СМИ назвать фамилию и упомянуть, что в прошлом он - участник РНЕ, у аудитории тут же возникает ассоциация с фашистами. Маркерами «фашизма» за все это время стали и ДПНИ, и «Русские марши».

Эту же роль «ярлыков» сыграли убийства иммигрантов, иностранных студентов, журналистов и правозащитников в 2000-х годах, конфликты в Кондопоге и на Манежной площади, поэтому им отводится столько места в исследовании. Это события, которые сыграли на репутации всего правого движения. На Манежную площадь вышли 5 тысяч человек, а запомнятся только те, которые избивали кавказцев и разгромили главную елку страны. Именно поэтому для формирования образа правого движения в СМИ характерно конструирование образа «чужого» и «врага».

Причем этот образ «врага» - очень сложный, потому что он внутренний, а не внешний. Сложно признать проблему фашизма в стране, которая его «победила». Гораздо проще это сделать, когда «враг» умещается в единицу: это убийца-неонацист, или экстремистская группировка, которых легко отделить от «нормального» общества. Но когда на площадь в центре Москвы выходит разъяренная толпа без лиц - в масках - как конструировать образ в этом случае?

В ходе нашего исследования выяснилось, что при освещении деятельности правого движения в СМИ использовались самые разные методы - от полного замалчивания до крайней демонизации.

На самом деле, «демонизация» и замалчивание использовались СМИ в примерно одних и тех же случаях - когда ситуация была накалена или вызывала сильный общественный резонанс. Оба метода использовались для того, чтобы оказать то или иное влияние на общественность. И оба метода являются отступлением от объективной подачи информации. Однако, как выяснилось, журналист не всегда может позволить себе быть объективным.

Например, ситуация, когда журналист может «позволить» себе отказаться от авторской оценки и оперировать «голыми» фактами: освещение убийства мигранта. Здесь не нужна «демонизация» или замалчивание, потому что это событие и без того будет воспринято аудиторией как негативное. Читатель или зритель будет сочувствовать жертве и осуждать убийцу. Поэтому, в целом, убийства освещены всеми СМИ более или менее объективно.

Другой пример, связанный с самым первым «Русским маршем» в 2005-м году. Власти официально разрешают шествие, и по центру города беспрепятственно проходит колонна с эмблемами фашистской Германии. Правоохранительные органы и прочие институты бездействуют: то ли от неожиданности, то ли потому, что митинг был санкционирован.

Как уже говорилось, радикальнее всего по этому поводу высказался «Коммерсантъ», не стесняясь вешать ярлыки и употреблять оценочную лексику для конструирования образа врага. Сначала это кажется нетрадиционным для стиля качественного издания, учитывая, что «Коммерсантъ» старается воздерживаться от подобной подачи материала. Но затем становится очевидно, что единственный институт, который мог и должен был отреагировать в случае бездействия всех остальных, - это институт СМИ. «Коммерсантъ», а вместе с ним и другие газеты и телеканалы, которые не замалчивали этот инцидент, встали на позицию защиты элементарных человеческих и гуманистических ценностей. Потому что если бы СМИ осветили первые «русские марши» с позиции «свободы взглядов» и плюрализма в нашей демократической стране, «российствующие молодчики» в центре столицы, как выразился «Ъ», стали бы ежегодной, если не ежедневной нормой для общества. Поэтому объективность, как оказалось, не всегда бывает уместна.

С другой стороны конфликта - прием замалчивания, который уже является методом пропаганды. Это было хорошо заметно при освещении беспорядков на Манежной площади телеканалом «Россия-1», который старался сгладить этнических подтекст конфликта. Это же заметно при освещении Дня Народного Единства «Комсомольской правдой» в 2011-м году, когда численность «Русского марша» достигла пика, но шествие удостоилось небольшого абзаца на фоне описания всеобщего празднования.

Когда ситуация в обществе стабилизируется, СМИ уже не «демонизируют» и не замалчивают происходящее. В этом случае чаще используется ирония, в крайнем случае сарказм как виды осмеяния для формирования несерьезного отношения аудитории к той или иной организации. Продолжая пример с освещением «Русских маршей» «Коммерсантом», «Ъ» отходит от «демонизации» шествия в 2007-м году - именно в этом году впервые свой марш организует прокремлевское движение «Наши», и в целом ситуация кажется подконтрольной власти. Когда «Русский марш» перестает казаться настолько опасным, как в первые годы, «Коммерсантъ» начинает освещать его с налетом иронии.

Каждое выбранное нами СМИ использует разные методы в зависимости от степени качества и типа собственности издания.

Для «Коммерсанта», в основном, характерна объективная подача информации, оперирование фактами, наличие большого количества комментариев разных сторон. Однако авторская оценка также проявляется в материалах. Для этого журналисты используют яркие, говорящие заголовки, акценты на определенных деталях; в редких случаях используются ярлыки и оценочная лексика, которые на фоне нейтрального повествования выглядят еще выразительнее. Также порядок приводимых фактов и комментариев может влиять на восприятие читателем героев статьи.

«Российская газета» также старается придерживаться принципов объективности и официально-делового стиля речи. Однако свое отношение издание может проявлять в авторских колонках (и иногда в репортажах), которые чаще всего отражают однозначную позицию с использованием маркеров и громких оценочных слов. Кроме того, «РГ» чаще других изданий выводит проблему ксенофобии в России на теоретический уровень при освещении материалов о националистах. Можно предположить, что на это влияет статус официального печатного органа РФ, и иногда «Российская газета» выступает с позиции «морализатора».