Дефальсификация русской истории

Льву Толстому Лениным были посвящены несколько статей, в которых есть и такие строки: "Л. Толстой сумел поставить в своих работах столько великих вопросов, сумел подняться до такой художественной силы, что его произведения заняли одно из первых мест в мировой художественной литературе". Даже о Достоевском, к которому Ленин относился скептически, он однажды заявил, что это "действительно гениальный писатель, рассматривавший больные стороны современного ему общества... у него много противоречий, изломов, но одновременно - и живые картины действительности".

Особым было отношение Ленина к поэзии Ф.И. Тютчева. Видный деятель большевистской партии П.Н. Лепешинский, знавший Ленина еще с 1890-х гг., характеризовал его как "большого любителя поэзии, и именно поэзии классической".

Ленин не только сам оперировал идеями и образами русской классики, но и требовал от товарищей внимательного отношения к литературе. Например, в 1912 году Владимир Ильич советовал редакции газеты "Правда" время от времени вспоминать, цитировать, растолковывать в газете М.Е. Салтыкова-Щедрина и других писателей. Артист Василий Качалов вспоминал: "В артистической комнате оживление: Владимир Ильич с Горьким. Алексей Максимович поворачивается ко мне и говорит: "Вот спорю с Владимиром Ильичём по поводу новой театральной публики... что ей нужно? Я говорю, что ей нужна только героика. А вот Владимир Ильич утверждает, что нужна и лирика, нужен Чехов, нужна житейская правда".

Можно ли представить современных российских чиновников высшего уровня, столь же свободно оперирующих хрестоматийными образами? Вопрос риторический. Классическая русская культура не просто изгнана из нынешнего политического лексикона, но и последовательно вытравливается из общественного сознания.

Кстати, именно Ленин вскоре после Октябрьской революции выступил против идеологии Пролеткульта, чьи сторонники считали, что вся старая культура должна быть предана забвению, а на смену ей должна прийти особая пролетарская культура. В своей статье "О пролетарской культуре" Владимир Ильич писал: "Марксизм завоевал себе свое всемирно-историческое значение как идеология революционного пролетариата тем, что марксизм отнюдь не отбросил ценнейших завоеваний буржуазной эпохи, а, напротив, усвоил и переработал все, что было ценного в более чем двухтысячелетнем развитии человеческой мысли и культуры. Только дальнейшая работа на этой основе... может быть признана развитием действительно пролетарской культуры".

К счастью, тогда, почти сто лет назад, России повезло с правителями, и одной из задач новой власти было провозглашено культурное строительство. Напомним, что происходило это в тяжелейших условиях хозяйственной разрухи и Гражданской войны. Достаточно сказать, что производство бумаги уменьшилось к 1921 году в 10 раз. Несмотря на это, в кратчайшие сроки была создана разветвленная сеть книгоиздания и книгораспространения. Причем в свет выходили не только агитационные издания и периодическая печать. Уже в 1918-1919 годах в Советской России был налажен выпуск художественной литературы. По воспоминаниям Бонч-Бруевича, занимавшего тогда должность управляющего делами Совета народных комиссаров, вскоре после Октябрьской революции В.И. Ленин предложил наркому просвещения А.В. Луначарскому организовать при Наркомпросе издательский отдел и напечатать в большом количестве сочинения классиков.

Такие известные писатели, как В. Брюсов, В. Вересаев, Е. Лундберг и др., организовали в 1918 году серию "Народная библиотека", в которой вышли произведения Льва Толстого, Достоевского, Островского, Чехова, Герцена, Лермонтова. Кроме того, переизданием произведений русских классиков занялся непосредственно Госиздат. В двух сериях ("Избранные произведения классиков" и "Библиотека русских романов") вышли произведения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Чехова, Горького.

В 1919 году создается издательство "Всемирная литература". Участие в его работе принимали Максим Горький, Александр Блок, Николай Гумилёв, Корней Чуковский и многие другие писатели и литературоведы. Главной задачей издательства стал выпуск ведущих произведений мировой литературы XVIII-XX веков. С этой целью было намечено издание двух серий книг: основной и народной библиотек. Однако по оформлению эти две серии разнились не сильно. В этом, кстати, состояло отличие от царских времен, когда литература четко делилась на литературу для элиты и простонародья. Все выпускаемые книги сопровождались вступительными очерками, историко-литературными примечаниями и т.п.

По первоначальному плану ожидался выпуск 4 тыс. томов. И хотя достигнуть этой цели в полной мере не удалось, за время существования издательства (до 1924 г.) в свет вышли книги таких авторов, как Вольтер, В. Гюго, Стендаль, Г. Флобер, Дж. Г. Байрон, Ч. Диккенс, Дж. Лондон, В. Скотт, Эдгар По, Ф. Шиллер и многих других, которых, право, трудно причислить к разряду "пролетарских писателей".

В эпоху Гражданской, не говоря уже о НЭПе, широкое распространение получила сеть частных и кооперативных издательств. Наряду с государственными издательствами они также внесли свой вклад в популяризацию художественной и научной литературы. Открывшееся в 1918 году в Петрограде издательство "Алконост" издавало произведения писателей-символистов - А. Блока, А. Белого, А. Ремизова, В. Иванова, К. Эрдберга и др. "Научное книгоиздательство", "Наука и школа", "Начатки знания" занимались выпуском научной и учебной литературы. Союз "Кооперация" печатал брошюры по сельскому хозяйству. Книгоиздательство "Былое" еще в 1917 году начало издание исторических произведений, таких как "Николай I и декабристы" Щёголева, работы профессора Тарле и т.п.

Литература для народа

Приведем конкретные примеры изданий русских классиков, предпринятые в первые годы советской власти. Уже в 1918 году одно из двух государственных издательств - издательство литературного отдела Наркомпроса - провело массовое (тиражом 25-50 тыс. экз. и по дешевой цене) издание книг Салтыкова-Щедрина, Чехова, Белинского, Г. Успенского и ряда других авторов.

В 1919 году Государственное издательство начало работу над выпуском в свет Полного собрания сочинений Пушкина. Редактором, автором вступительной статьи и комментариев стал Валерий Брюсов.

В предисловии он писал: "Новое издание "Полного собрания сочинений" А.С. Пушкина... имеет целью удовлетворить насущную потребность русских читателей - получить сочинения величайшего из наших поэтов в издании, позволяющем не только читать, но и изучать его произведения".

К сожалению, из намеченного собрания сочинений вышел только первый том: свои коррективы внесли трудности военного времени. Однако в том же году в уже упомянутой нами серии "Народная библиотека" были изданы сразу несколько книг Пушкина.

Также в 1919 году в той же серии вышел сборник стихотворений Тютчева. В том же году в Петрограде было осуществлено издание Полного собрания сочинений Гоголя.

В 1924-м вышли избранные сочинения Лермонтова в четырех книгах, а спустя два года - Полное собрание сочинений писателя, где тексты произведений были проверены полностью по всем доступным источникам. За последующие 6 лет вышло пять переизданий собрания сочинений.

Особое значение советской властью придавалось изданию сочинений Л.Н. Толстого. В 1928 году, когда в стране отмечался юбилей писателя, было начато сразу три издания: Полное собрание художественных произведений в 12 томах (вышло в том же году приложением к журналу "Огонек"); Полное собрание художественных произведений в 15 томах (завершено в 1930 г.) и Полное собрание сочинений в 90 томах, давшее исчерпывающий свод сочинений, дневников и писем Толстого (завершено в 1958 г.).

Одним из устойчивых мифов, с помощью которых очерняется советская эпоха, является якобы непримиримая позиция, занимаемая большевиками по отношению к Ф.М. Достоевскому. Согласно этому мифу Достоевский в советском литературоведении всячески поносился, а некоторые его произведения (например, "Бесы") были запрещены "советской цензурой". Это не так. Да, часть литературного наследия Достоевского считалась "реакционной" (правда, этот шаблон возник не после 1917 г., а гораздо раньше, еще при жизни писателя), однако произведения писателя печатались в советское время огромными тиражами и без изъятий. В том числе и в первые годы после Октябрьской революции. Например, начатое в 1911 году 23-томное Полное собрание сочинений Достоевского было завершено уже при советской власти (последние тома вышли в 1918 г.). В 1926-1930 годах было осуществлено первое издание художественных произведений и писем писателя на научной основе, включавшее, к слову сказать, и пресловутых "Бесов". А уже в 1935-м этот роман Достоевского вышел отдельным изданием в издательстве "Academia". Всего же в СССР по состоянию на 1981 год произведения Достоевского издавались 428 раз суммарным тиражом более 34 млн. экз.

Но главное, что издания русских писателей становились действительно массовыми и доступными не узкому кругу читателей, а широким слоям населения. Конечно, достичь этого моментально было невозможно: еще раз напомним об огромных экономических трудностях, которые испытывала в то время страна. Однако уже в первые годы после Великой Октябрьской революции тираж изданий сначала догнал дореволюционные показатели, а затем многократно их превысил.

В итоге уже в 1927 году книжная продукция советских издательств по тиражу превзошла 1913 год (наиболее высокий по показателям) в 2,8 раза, а по числу названий - в 1,4 раза. Вопреки сложившемуся стереотипу, издания партийной литературы в СССР вовсе не составляли львиной доли публикаций. Да, на первом месте среди авторов находился Ленин (592 млн. экз. на 120 языках за 1917-1982 гг.). Однако второе место с не столь существенным разрывом занимал Л.Н. Толстой: 323 млн. на 112 языках. Далее следует Пушкин (301 млн. на 102 языках), А.М. Горький (208 млн. на 98 языках), С.Я. Маршак (202 млн. на 96 языках), А.Н. Толстой (167 млн. на 80 языках), В.В. Маяковский (144 млн. на 84 языках), А.П. Чехов (142 млн. на 90 языках) и только потом - произведения Маркса и Энгельса (131 млн. экз. на 97 языках). Как видим, среди произведений художественной литературы в Советском Союзе лидировали творения русских классиков.

Необходимо отметить еще один важный факт: если до 1917 года русские классики издавались почти полностью на русском языке, то с приходом советской власти познакомиться с их произведениями смогли и представители других народов, населявших страну (и, кстати, составлявших больше половины ее населения!). Если в период с 1899 по 1916 год тираж сочинений Пушкина на языках нацменьшинств составил всего-навсего 23 тыс. экз., то за 1918-1937 годы их было выпущено более 2 млн. на 50 с лишним языках!

И количество, и качество

Важно отметить, что советская власть уделяла внимание не только количеству издаваемых книг, но и их качеству. Уже 29 декабря 1917 года специальным Декретом ВЦИК о Государственном издательстве были определены два типа изданий русских классиков: полные, академического характера, и избранные, массового типа, которые должны подготавливаться на основе критически установленного текста, тем самым сближаясь с научными.

К изданию книг привлекались виднейшие литературоведы, библиографы, текстологи и комментаторы. Издательское дело впервые стало основываться именно на научных принципах. В этом отличие советских изданий от дореволюционных, большинство из которых отличались небрежностью в плане текстологии. Издатели нередко произвольно изменяли тексты произведений писателей, пользовались сомнительными вариантами рукописей. В советских изданиях эти недостатки последовательно исправлялись.

Если издания первых лет советской власти отличались скромностью, то с начала 1920-х годов большое внимание стало уделяться улучшению художественных качеств книг. Над оформлением изданий работали лучшие представители тогдашнего русского искусства. Среди них - М.В. Добужинский, создавший рисунки к повести "Белые ночи" Ф.М. Достоевского (1923), Д.Н. Кардовский - иллюстрации к поэме "Русские женщины" Н.А. Некрасова (1922), Б.М. Кустодиев - акварели к "Ревизору" Н.В. Гоголя.

Помимо сочинений русских классиков в первые годы советской власти активно публиковались воспоминания их современников, членов их семей, а также критические исследования их творчества.

Приобщение к культуре

Однако массовое издание произведений русской классической литературы было бы бессмысленным, если бы, как и в царской России, читать и понимать их мог ограниченный круг - аристократия, интеллигенция, часть мещанства. Огромная заслуга советской власти заключается в том, что она приобщила к русской литературе (да и культуре в целом!) миллионы людей, имевших прежде весьма смутное понятие о Пушкине, Толстом, Достоевском... Распространение грамотности сделало русскую культуру по-настоящему всенародной.

Форсированными темпами ликвидировалась неграмотность. За два года (1918-1920) число школ в стране увеличилось почти наполовину, а учащихся в них - на 3 млн. человек. Впервые в истории страны базовое образование не только стало общедоступным, но было объявлено обязательным. Уже в первой Конституции Советской России, принятой в 1918 году, было законодательно закреплено право для всех на "полное, всестороннее и бесплатное образование". В результате в середине 1920-х годов в начальных и средних школах РСФСР обучалось более 10 млн. человек. Это на треть больше, чем в 1914 году.

Однако огромной проблемой было то, что неграмотной, либо полуграмотной оставалась значительная часть взрослого населения, особенно в национальных окраинах (доля неграмотных таджиков и киргизов, к примеру, превышала 99%). Для исправления ситуации был запущен механизм ликвидации неграмотности. Согласно декрету Совнаркома, выпущенному в 1919 году, все население в возрасте от 8 до 50 лет обязывалось обучаться грамоте на родном или русском языке. Была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности. Обучение велось за счет государства, а всех слушателей ликбезов освобождали от работы на два часа с сохранением заработной платы.

За 20 лет - к 1940 году - грамоте было обучено 50 млн. мужчин и женщин. Подобных примеров, когда столь огромное число людей было обучено грамоте и смогло приобщиться к культуре, история не знает.

Доступным для всех слоев населения стало и высшее образование. Была отменена плата за обучение для большинства студентов, ликвидировались вступительные экзамены, что позволило получать знания выходцам из рабочей и крестьянской среды, были введены государственные стипендии. При этом учащиеся вузов пользовались значительными льготами при пользовании коммунальными услугами, транспортом, медицинским и курортно-санаторным лечением. Уже к 1920 году число вузов по сравнению с дореволюционным временем выросло в 2,5 раза, а общее количество студентов удвоилось. При этом профессорско-преподавательский костяк на первых порах составляли ученые, получившие признание еще до революции, но признавшие советскую власть (Н.Е. Жуковский, Н.Д. Зелинский, А.П. Карпинский, Н.С. Курнаков и др.).

С каждым годом увеличивалось число библиотек. До революции библиотечная сеть была развита слабо, в 1913 году в России было немногим более 12 тыс. публичных библиотек. Существовали они на добровольные пожертвования и нередко находились в неприспособленных помещениях. Уже к 1922 году число библиотек увеличивается почти до 18 тыс., а к 1925 году - до 29 тысяч. При этом они выходят за пределы города. В виде изб-читален библиотеки становятся обыденной реальностью и сельской местности. В 1939 году в СССР было уже около 250 тыс. библиотечных точек всех типов.

Вскоре после Октябрьской революции создается сеть музеев, сыгравшая важную роль в популяризации наследия русских писателей. В январе 1918-го Третий съезд Советов принял специальное постановление о развитии музейного дела в стране. В документе особо подчеркивалось значение сохранения культурного наследия и необходимость превратить культурные ценности "в музеи для общенародного пользования и сделать их источником воспитания". В этом же году открылись музей-усадьба С.Т. Аксакова в подмосковном Абрамцеве, музей И.С. Тургенева в Орле. В 1920 году Ленин поддержал решение об открытии музея-усадьбы имени Ф.И. Тютчева в подмосковном селе Муранове.

В 1921 году открывается музей Л.Н. Толстого в Ясной Поляне. Интересно отметить, что подобная инициатива до революции была сорвана: вскоре после смерти писателя его вдова и сыновья обратились к властям с просьбой приобрести усадьбу в государственную собственность. На заседании Совета министров было решено выкупить Ясную Поляну, однако верх взяла позиция обер-прокурора синода В.К. Саблера и министра просвещения Л.А. Кассо, которые находили недопустимым, чтобы правительство "прославляло своих врагов и обогащало их детей за счет государства". В итоге император Николай II наложил свою резолюцию: "Нахожу покупку имения гр. Толстого правительством недопустимою".В самое тяжелое для страны время не прекращалась театральная жизнь. Вот что писал английский писатель Герберт Уэллс, побывавший в Советской России в 1920 году: "Поистине, это поразительно, но русская драма и опера выжили среди жестоких бурь и живы до сих пор. Как выяснилось, в Петрограде каждый вечер ставится более сорока спектаклей; в Москве - примерно столько же. Мы слышали Шаляпина, этого величайшего певца и актера, в "Севильском цирюльнике" и в "Хованщине"... мы побывали на "Садко", видели Монахова в "Царевиче Алексее" и в роли Яго в "Отелло".Еще одним важным шагом, свидетельствующим об уважительном отношении большевиков к русской культуре, стал план монументальной пропаганды. Ее автором был Ленин, который предложил украсить города памятниками революционерам, гуманистам, писателям, художникам. В результате уже 12 апреля 1918 года был подписан первый декрет Совнаркома о монументальной пропаганде. Утвержденный Лениным список включал 63 имени. Среди них были не только деятели освободительного и революционного движения, но и великие русские писатели и поэты (Пушкин, Лермонтов, Толстой, Тютчев), ученые (Ломоносов и Менделеев), актеры (Мочалов и Комиссаржевская), художники (Андрей Рублёв и Александр Иванов). Претенденты на увековечивание отбирались не по партийным или революционным заслугам (какие революционные заслуги у писавшего иконы Рублёва или автора "Явления Христа народу" Иванова?), а по их гениальности и вкладу в культуру - в том числе русскую культуру!

К сожалению, сложные условия, в которых находилась страна, и начавшаяся Гражданская война, не позволили плану осуществиться в полном объеме. Однако даже достигнутые результаты впечатляют. В 1918 году на Цветном бульваре в Москве появляется замечательный памятник Ф.М. Достоевскому (сейчас он находится в сквере у больницы, названной именем писателя), на Серпуховской площади - памятник М.Е. Салтыкову-Щедрину, на Театральной площади - поэту А.В. Кольцову. А еще памятники Радищеву, Никитину, Шевченко, Герцену...

Примеры можно продолжать. Но все они в конечном итоге подтверждают: единственным периодом, когда русская культура была действительно массовой и общедоступной, является советская эпоха. Ни до нее, когда она была привилегией элиты и признаком кастового превосходства, ни тем более после, когда из миросозерцания людей выхолащиваются духовные ценности, культура не играла той созидательной роли, какой была наделена в период с 1917 по 1991 год. Об этом нужно помнить всегда, когда речь заходит о культуре и ее кризисе в современной России. Возрождение культуры возможно только при условии смены курса с капиталистического на социалистический.

5. Лживые мифы

Более чем 80 лет назад в своем выступлении 9 июля 1928 г. на Пленуме ЦК ВКП(б) Сталин заявил: «По мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться». Последующие события показали, что классовая борьба усиливалась не только в ходе уверенной поступи нашей страны вперед, но и в тех случаях, когда движение тормозилось, разворачивалось вспять.

В 20-е годы идейно-политическая борьба в СССР, имевшая классовую подоплеку, происходила между силами, выступавшими за социалистическое преобразование нашей страны во главе с И.В. Сталиным, и их противниками. Осознавая ключевую роль Сталина в руководстве партии и страны, вожди оппозиционных группировок в партии избрали его в качестве основной мишени своих яростных атак. Их идейно-политическое банкротство проявилось, в частности, и в том, что они подменяли вопросы теории и практики социалистического строительства жалобами на характер Сталина, не гнушаясь прибегать к сфальсифицированным обвинениям. Особенно в этом преуспел Л.Д. Троцкий.

После смерти Сталина на последующих исторических поворотах классовая борьба не раз обострялась в форме столкновения между противоположными оценками сталинского периода развития страны. В середине 50-х годов, когда страна стояла перед необходимостью разработки политического курса, отвечавшего тогдашним условиям, бывший троцкист Н.С. Хрущёв, пытаясь скрыть свое презрение ко всякой теории и отход от научного коммунизма, прибег к интерпретации советского прошлого на обывательском уровне и огульному перечеркиванию положительной роли Сталина в истории нашей страны. Это положило начало новому, широко эшелонированному наступлению на социализм. Хотя доклад на закрытом заседании ХХ съезда КПСС был озаглавлен «О культе личности и его последствиях», его содержание вопреки названию сводилось к нападкам на личные черты характера Сталина, которые, по оценке Хрущёва, были чуть ли не главной причиной многих бед Советской страны. Так на государственном уровне было положено начало не только очернению Сталина, но также искажению и опошлению советской истории.

Антинаучные, обывательские домыслы Хрущёва были активно поддержаны западными державами, распространявшими через средства массовой информации в течение нескольких десятилетий клевету на советскую историю и лично Сталина.

Крушению социализма в СССР и ряде европейских стран, развалу нашей страны в конце 80 - начале 90-х гг. предшествовала широкая кампания клеветы на советское прошлое и особенно на все, что было связано с деятельностью И.В.Сталина. Нынешний кризис, начавшийся в 2008 г., и связанное с ним обострение классовых противоречий во всех странах мира сопровождаются активизацией нападок правящих кругов капиталистических стран на идеи и опыт социализма.

Горы голословной лжи

Идейная беспомощность клеветников и отсутствие у них реальных фактов, которыми они могли бы подкрепить клевету на Сталина, неизбежно приводили к тому, что фабриковались фантастические мифы. Антисталинисты старались создать образ безумного тирана, одержимого жаждой личной власти, непримиримого к любым возражениям, маниакально подозрительного и крайне мстительного. Одни из них (прежде всего Троцкий) уверяли, что отсутствие у Сталина интеллектуальных и моральных качеств, необходимых для руководителя страны, компенсировались им коварством, жестокостью и применением преступных методов. Такие объяснения позволяли Троцкому и другим объяснять свое политическое поражение, выставлять себя политиками высоких моральных и интеллектуальных качеств.

Другие же, как Хрущёв, с помощью подобных же обвинений в адрес Сталина пытались уйти от необходимого серьезного анализа противоречий советского общества, а заодно скрыть собственные ошибки и преступления. Объявляя, что все беды страны объяснялись деятельностью Сталина, Хрущёв демонизировал его. Он уверял, что любая позитивная инициатива подавлялась Сталиным. Поэтому, мол, Хрущёву и его коллегам не оставалось ничего другого, как одобрять существующее положение вещей и всемерно восхвалять Сталина.

Усилиями Троцкого, Хрущёва и их многочисленных последователей постепенно была навалена целая гора антисталинской лжи. Ныне выпущено немало книг с разоблачением десятков и даже сотен антисталинских мифов. На самом деле таких мифов, распространенных письменно и устно, значительно больше. Например, поклонник антисталинских сочинений, названных им «фольклором городской интеллигенции», Юрий Борев собрал в своей книге «Сталиниада» более 1000 фантастических баек о Сталине. Сам факт существования такого количества антисталинских сочинений свидетельствует о степени ненависти к Сталину как олицетворению борьбы народов нашей страны за создание общества социальной справедливости. В то же время они ярко свидетельствуют об интеллектуальной и моральной деградации антисталинистов.

Некоторые из этих мифов были заведомо голословными, так как их создатели руководствовались лишь желанием как можно сильнее опорочить Сталина, шокируя публику леденящими душу историями о мнимых чудовищных преступлениях. Примером этого может служить опубликованная в майском номере журнала «Новый мир» за 1926 г. сочинение Бориса Пильняка «Повесть непогашенной луны». Хотя в предисловии автор утверждал, что в повести не следует искать аналогий с обстоятельствами смерти М.В. Фрунзе, сходство между историей болезни Предреввоенсовета и сюжетом произведения Пильняка было очевидным. Фактически Пильняк возлагал ответственность за смерть Фрунзе на Сталина, который якобы принудил пойти Председателя Реввоенсовета на операцию, а затем с помощью верных ему врачей умертвил его.

Помимо того, что версия об убийстве Фрунзе не была подтверждена никакими фактами, устранение человека, который полностью поддерживал Сталина и других советских руководителей в их борьбе против Троцкого, было бы нелепо. На самом деле Фрунзе был тяжело больным человеком, но он упорно не слушал врачей, давно настаивавших на интенсивном лечении, а потом по мере ухудшения его состояния предлагавших операцию. В 1925 г. Политбюро в специальном решении обязало Фрунзе согласиться с мнением врачей (помимо Сталина за это решение голосовали и его другие члены, включая Зиновьева и Каменева).

Лживость этой версии была очевидна для всех серьезных исследователей, включая многих западных советологов. Так автор биографии Сталина американский историк Адам Улам писал: «Это было клеветой, и возможно, что Пильняку кто-то подсказал эту историю, чтобы нанести удар по Сталину». Сам Улам объяснял смерть Фрунзе плохим состоянием тогдашней медицины, ссылаясь на многочисленные примеры неудачных операций и ошибочных диагнозов. (К сожалению, и ныне медицина не свободна от подобных ошибок. Сейчас только в США ежегодно 160 тысяч смертей объясняют неверными диагнозами врачей и ненужными операциями.)

Однако эта клеветническая история не уникальна. Были сочинены байки об ответственности Сталина за смерть известного революционера С.А. Камо (Тер-Петросяна), который погиб в дорожно-транспортном происшествии в Тифлисе в 1922 г. Утверждалось, что Камо ехал на велосипеде, чтобы освободить Ленина из плена, в котором тот якобы в это время пребывал под Москвой в Горках. На Сталина возложили вину за то, что бывший заместитель Председателя Реввоенсовета Эфраим Склянский утонул во время прогулки на лодке по американскому озеру Лонг-Лейк в 1925 г., когда там неожиданно поднялся сильный ветер. Сталина винят и в смерти Г.И. Котовского в 1925 г. Эти злобные наветы имели целью создать впечатление о том, что Сталин «шел к высшей власти по трупам» и они не отличались от тех, что сочиняли клеветники всех времен и народов.

С 1956 г. предпринимались неоднократные попытки доказать ответственность Сталина за гибель одного из ближайших его соратников - С.М. Кирова. Свидетельства того, что убийство Кирова могло быть выгодно лишь врагам Сталина, а убийство Кирова стало личной трагедией для Сталина, отвергались. Не принимались во внимание и многие обстоятельства, предшествовавшие трагедии. А они свидетельствовали об ответственности за это преступление наркома внутренних дел Г.Г.Ягоды и других связанных с ним людей. Даже факт того, что свидетель по делу охранник Кирова М.В.Борисов погиб по пути на допрос, который лично вел И.В.Сталин в Ленинграде, использовали против Сталина. Даже провал усилий многочисленных комиссий, созданных ЦК КПСС для расследования этого убийства, не прекратил попыток реанимировать это чудовищное обвинение. Лживую версию повторяли и повторяют в книгах, фильмах, телепередачах.

Примером голословной антисталинской лжи является байка, изложенная Боревым и повторенная в книге Э. Радзинского, о том, что к концу своей жизни Сталин готовил массовое выселение лиц еврейской национальности из Москвы и других крупных городов, а также казнь «кремлевских врачей» на Лобном месте. При этом Борев ссылался на показания некоего «старого железнодорожника из Ташкента», который будто бы запомнил присутствие многочисленных пустых эшелонов на московских вокзалах в конце февраля 1953 года. Эти эшелоны с теплушками были подогнаны якобы для вывоза евреев из Москвы в Сибирь. Писали также о якобы подготовленной брошюре члена Президиума ЦК КПСС Д.И. Чеснокова «Почему необходимо было выселить евреев из промышленных районов страны», будто уже отпечатанной миллионным тиражом. В подтверждение своих слов сочинители не могли предъявить ни одного документа, ни странички из неведомого сочинения Чеснокова, ни списков «высылаемых», ни даже «старого железнодорожника из Ташкента», то есть ничего, кроме Лобного места.

Лопнувшие пузыри

Многие безапелляционные лживые обвинения в адрес Сталина были разоблачены, как только обнаруживались противоречившие им убедительные свидетельства. Так, в течение нескольких лет в СМИ распространялось утверждение о том, что Сталина якобы обследовал известный психиатр В.М. Бехтерев, который поставил ему диагноз - наличие паранойи. Подчеркивалось, будто вскоре после постановки этого диагноза в 1927 г. выдающийся ученый скончался при загадочных обстоятельствах. При этом ссылались на внучку ученого - академика Н.П. Бехтереву. Однако в третьем номере за 1995 г. газета «Аргументы и факты» опубликовала беседу с Н.П. Бехтеревой, в которой последняя сообщала: «Это была тенденция объявить Сталина сумасшедшим, в том числе с использованием якобы высказывания моего дедушки, но никакого высказывания не было, иначе бы мы знали. А кому-то понадобилась эта версия. На меня начали давить, и я должна была подтвердить, что это так и было. Мне говорили, что они напечатают, какой Бехтерев был храбрый человек и как погиб, смело выполняя врачебный долг».

Многократно повторялась ложь Хрущёва о том, что Сталин не принимал во внимание сведений о возможности нападения Германии на СССР 22 июня. Уверяли, будто Сталин сурово наказывал всех, кто говорил о скором нападении Германии. В передаче «К барьеру!» весной 2005 г. режиссер Марк Розовский с пафосом рассказывал, как Сталин якобы приказал расстрелять немецкого перебежчика, который 21 июня сообщил о вероятности германского нападения. Однако эта лживая версия была убедительно опровергнута в опубликованной еще в 1960 г. книге генерала армии И.В. Тюленева «Через три войны». В июне 1941 г. Тюленев возглавлял Московский военный округ. В своих мемуарах генерал армии рассказал о том, как 21 июня ему позвонил Сталин и, предупредив его о возможности военного нападения, приказал привести противовоздушную оборону Московского округа в боевую готовность. О том, что накануне 22 июня Сталин принимал действенные меры для предотвращения нападения на страну, свидетельствовали также воспоминания Г.К. Жукова и А.М. Василевского.

Наконец, Хрущёва опровергал сам... Хрущёв. Об этом написал видный деятель югославской Компартии Милован Джилас в своей книге «Беседы со Сталиным». Говоря о своем пребывании в Киеве весной 1945 года, Джилас сообщал, что тогда в беседе с ним Хрущёв, который в 1941 году был Первым секретарем Компартии Украины, «вспомнил, как накануне нападения Германии Сталин позвонил ему из Москвы и предупредил о том, что надо быть начеку. Сталин получил информацию о том, что немцы могут начать операцию на следующий день - 22 июня».

Убедительно был разоблачен и миф о том, что в первые же часы войны Сталин, который якобы не ожидал нападения гитлеровских войск, пребывал в состоянии паники и растерянности и, покинув Кремль, находился у себя на даче, никого не принимая до последнего дня июня 1941 года. Как только была рассекречена книга посетителей сталинского кабинета в Кремле, стало ясно, что Сталин постоянно находился у пульта управления страны с раннего утра 22 июня.

А затем в книге Г.А. Куманева «Рядом со Сталиным» была опубликована беседа автора с бывшим управляющим делами СНК СССР Я.Е. Чадаевым, который вел протокольные заседания правительства во главе со Сталиным в первые дни войны. Чадаев подчеркивал четкость принимавшихся решений, отсутствие каких-либо свидетельств растерянности или паники.

Многократно был опровергнут миф, созданный Хрущёвым о том, как руководил Сталин боевыми действиями Красной Армии в годы Великой Отечественной войны. В своем докладе на ХХ съезде КПСС Хрущёв заявлял: «Сталин был далек от понимания развивавшихся на фронте действительных событий... Следует заметить, что Сталин разрабатывал операции на глобусе... Да, товарищи, он обычно брал глобус и прослеживал на нем линию фронта».

Позже появилось множество мемуаров советских военачальников, которые не оставляли камня на камне от этой лжи. Комментируя высказывание Хрущёва, Маршал Советского Союза К.А. Мерецков в своей книге воспоминаний «На службе народу», опубликованной после отставки Н.С. Хрущёва, писал: «Ничего более нелепого мне никогда не приходилось читать. За время войны, бывая в Ставке и в кабинете Верховного Главнокомандующего с докладами, присутствуя на многочисленных совещаниях, я видел, как решались дела. К глобусу И.В. Сталин тоже обращался, ибо перед ним вставали задачи и такого масштаба. Но вообще-то он всегда работал с картой и при разборе предстоящих операций порой, хотя далеко не всегда, даже «мельчил». Последнее мне казалось излишним... Но неверно упрекать его в отсутствии интереса к деталям. Даже в стратегических военных вопросах И.В. Сталин не руководствовался ориентировкой «по глобусу». Тем более смешно говорить это применительно к вопросам тактическим, а они его тоже интересовали, и немало».

Воспоминания очевидцев опровергли и одно из главных положений антисталинского доклада Хрущёва на ХХ съезде - утверждение о нетерпимости Сталина к иным мнениям. Хрущёв утверждал, что Сталин «абсолютно не терпел коллективности в руководстве и в работе», что он «практиковал грубое насилие не только по отношению ко всему, что противоречило его мнению, но также и по отношению к тому, что, по мнению его капризного и деспотического характера, казалось, не соответствовало его взглядам. Сталин действовал не методами убеждения, разъяснения и терпеливого сотрудничества с людьми, а путем насильственного внедрения своих идей и требования безусловного к себе подчинения. Тот, кто выступал против такого положения вещей или же пытался доказать правоту своих собственных взглядов, был обречен на удаление из числа руководящих работников, на последующее моральное и физическое уничтожение».

В противовес этому Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян писал: «Мне частенько самому приходилось в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он умел прислушиваться к мнению подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал... Зная огромные полномочия и поистине железную властность Сталина, я был изумлен его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус!» - и точка. Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости такого шага».

Существуют многочисленные свидетельства о том, что государственные решения Сталин принимал непременно в ходе коллективных обсуждений, в которых каждый имел полную возможность высказать свое мнение. При этом Сталин нередко поощрял творческие споры по обсуждаемым вопросам.

О том, что Сталин не только не подавлял инакомыслие в процессе обсуждения различных вопросов, но активно его поощрял, признавал даже такой его противник, каким стал после его смерти А.И. Микоян. Описывая ход заседаний Политбюро при Сталине, он в своих мемуарах «Так было» свидетельствовал: «Каждый из нас имел полную возможность высказать и защитить свое мнение или предложение. Мы откровенно обсуждали самые сложные и спорные вопросы (в отношении себя я могу говорить об этом с полной ответственностью), встречая со стороны Сталина в большинстве случаев понимание, разумное и терпимое отношение даже тогда, когда наши высказывания были ему явно не по душе. Он был внимателен и к предложениям генералитета. Сталин прислушивался к тому, что ему говорили и советовали, с интересом слушал споры, умело извлекая из них ту самую истину, которая помогала ему потом формулировать окончательные, наиболее целесообразные решения, рождаемые, таким образом, в результате коллективного обсуждения. Более того, нередко бывало, когда убежденный нашими доводами Сталин менял свою первоначальную точку зрения по тому или иному вопросу».

И опять-таки хрущёвскую ложь разоблачал сам Хрущёв в своих мемуарах. Он писал о Сталине: «Когда доказываешь свою правоту и если при этом дашь ему здоровые факты, он, в конце концов, поймет, что человек отстаивает полезное дело и поддержит... Бывали такие случаи, когда настойчиво возражаешь ему, и если он убедится в твоей правоте, то отступит от своей точки зрения и примет точку зрения собеседника. Это, конечно, положительное качество».

Документы и свидетельства очевидцев не раз полностью опровергали голословные антисталинские сочинения, и те лопались как мыльные пузыри.

Разоблачение фальшивок

Для того чтобы не допустить разоблачения голословных утверждений, их сочинители стараются подкрепить их фальшивками. Среди них были поддельные документы и сфабрикованные воспоминания, разоблачение лживости которых часто требовало от историков немалых усилий.

Весной 1956 г. в США, сразу после публикации там антисталинского доклада Хрущёва на ХХ съезде, появились заявления о наличии сведений, якобы свидетельствующих о сотрудничестве Сталина с царской полицией в дореволюционные годы. 18 апреля 1956 года в Нью-Йорке на своей пресс-конференции дочь Льва Толстого Александра Львовна огласила содержание письма, из которого следовало, что Сталин якобы был агентом царской полиции. В тот же день вышел в свет журнал «Лайф», в котором была опубликована статья Исаака Дона Левине, вкратце излагавшая содержание вышедшей вскоре в свет книги этого автора «Величайший секрет Сталина». Ссылаясь на якобы обнаруженное им письмо полицейского чиновника царской полиции в Санкт-Петербурге Еремина от 23 июля 1913 года, Дон Левине утверждал, что Сталин «дал ценные сведения» царской полиции во время ареста в 1906 году и был завербован охранкой в 1908 году.

Версия И.Д. Левине была подвергнута острой критике вскоре после выхода в свет его книги. Доказывая поддельный характер «письма Еремина», Г. Аронсон в журнале «Нью Лидер» от 20 августа 1956 г. обращал внимание на несоответствие «письма Еремина» стилю, «который обычно использовался в царском департаменте полиции». Заявляя о фальшивом характере «письма», видный советолог Дэвид Даллин в еженедельнике «Нью-Йорк таймс бук ревью» за 21 октября 1956 года указал, что 23 июля 1913 г. Еремин уже не работал в Санкт-Петербурге, что в полиции никогда не именовали революционеров по их псевдонимам. Д. Даллин даже высказал предположение, кто мог быть автором этого «письма». Сотрудник же Нью-Йоркского университета штата Нью-Йорк М. Титтел, который специализировался на изучении машинописных шрифтов, доказал, что машинка, на которой была отпечатана фальшивка была изготовлена значительно позже 1913 года.

Эту фальшивку успели забыть, когда в «Московской правде» от 30 марта 1989 г. появилась статья Г. Арутюнова и Ф. Волкова, в которой утверждалось, что один из авторов статьи (Арутюнов. - Авт.) обнаружил в 1961 году в Центральном государственном архиве Октябрьской революции и социалистического строительства «письмо Еремина». В ответ на просьбы показать «письмо» авторы статьи молчали, так как фальшивка хранилась в США и обнаружить ее в московском архиве было невозможно.

Однако Волков и Арутюнов упорно распространяли антисталинские материалы, используя старую подделку. Тогда еще раз и еще более тщательно содержание «письма Еремина» было проанализировано директором Центрального государственного архива Октябрьской революции Б. Каптеловым и сотрудницей этого же архива З. Перегудовой в статье, опубликованной в журнале «Родина» (1989, №5). Они обратили внимание на то, что «письмо Еремина» составлено с грубыми нарушениями правил делопроизводства тех лет. Они указали и на ряд других ошибок, позволяющих уверенно говорить о поддельном характере «письма». Авторы статьи указали и на то, что пропагандисты фальшивки проявили элементарное невежество, не учтя разницу между григорианским и юлианским календарным стилем.

Еще более грубое невежество обнаруживается при знакомстве с поддельными воспоминаниями о Сталине. Примером этого является книжка «Исповедь любовницы Сталина», представленная как обработка воспоминаний солистки Большого театра В.А. Давыдовой неким «Леонардом Гендлином». С первых же страниц книжки, на которых утверждается, что весной 1932 г. в правительственной ложе Большого театра вместе со Сталиным и другими членами Политбюро находились Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков (к этому времени исключенные из партийного руководства, а потому не допускавшиеся в правительственные ложи), ясно, что ее автор понятия не имеет об истории партии. Когда же героиня книги «зарывается в песок» на пляже в Сочи, ясно, что автор не в ладах и с географией и слыхом не слыхал про пляжи из гальки этого южного города. Очевидно, что авторы фальшивки - иностранцы, знания которых о нашей стране убоги или покоятся на примитивных стереотипах. А поэтому в заключении книги Давыдову на санях с бубенцами увозил в зимнюю даль Г.М. Маленков, спасая ее от писателей Пастернака и Пильняка, а также Вышинского, Тухачевского, Ягоды, Зиновьева, Берии и Сталина, якобы домогавшихся любви певицы. Удивительно, но это «чтиво» у кого-то вызвало доверие…

Еще одной фальшивкой, использованной для дискредитации Сталина, стали опубликованные «воспоминания» Бориса Георгиевича Бажанова, который в 1928 году бежал из СССР, а до этого работал в секретариате Политбюро ЦК ВКП(б). С первой же главы воспоминаний возникают подозрения, что автор книги не имеет элементарных знаний о нашей стране. Он путает события, в которых подлинный Бажанов принимал самое активное участие, неверно называет фамилии участников этих событий. И хотя в книге указано, что Бажанов не владел английским языком, многие корявые и бессмысленные фразы безошибочно свидетельствуют о том, что они представляют собой воспроизведение русскими буквами английских слов и выражений. Очевидно, что подлинными авторами книжки были англоговорящие лица, плохо знающие советскую историю. А затем книжка была переведена на русский язык лицами, не очень хорошо владеющими навыками перевода.

Лживость авторов книги проявляется также в сочинении ими совершенно невероятных историй. Например, в книге говорится, что Бажанов в одиночку написал в 1922 году устав РКП(б), который был без поправок единодушно принят съездом партии. Утверждается, будто Бажанов в течение ряда лет фактически руководил партией и страной за Сталина, так как последний был занят подслушиванием телефонных разговоров своих политических противников. Бегство же Бажанова и его спутника из СССР на верблюдах в Британскую Индию поразительно напоминает путешествие Бендера и Корейко по пескам Средней Азии.

И тем не менее эта бредовая поделка, скорее всего произведенная в США или Англии 30 лет назад, была рекомендована старшим научным сотрудником ИРИ РАН В.А. Шестаковым. В предисловии к книге Шестаков уверял, что это сочинение «представляет несомненный интерес и для историков, и особенно для широкой аудитории, представителей нового поколения». Известно, что благодаря такой рекомендации немало читателей приняли грубую подделку за документ, правдиво и точно описывающий Сталина и его время.

Спекуляции на всенародных трагедиях

Горы лживых сочинений используются для обвинений Сталина во всех трагедиях, которые случились с нашей страной в первой половине ХХ века. При этом многие авторы сознательно преувеличивают количество людских потерь того времени. Авторы школьного учебника «История России. XX - начало XXI века» Н.В. Загладин, С.И. Козленко, С.Т. Минаков, Ю.А. Петров уверяют, что «потери Красной Армии составили около 12 млн человек». Филолог же Б. Соколов уверяет, будто потери Красной Армии в 8-10 раз превышали потери войск Германии и ее союзников, которые, как известно, составляли 8 649 500 человек. В этих потерях винят Сталина, который якобы призывал военачальников не считаться с жертвами.

На самом деле на основе подсчетов, осуществленных специальными комиссиями Генштаба Министерства обороны СССР и Отделения истории АН СССР и с привлечением подлинных статистических данных, в 1990 году было установлено, что человеческие жертвы в Вооруженных силах СССР, а также пограничных и внутренних войсках страны в ходе Великой Отечественной войны составили 8 миллионов 668 тысяч 400 человек, что лишь ненамного превышает число потерь вооруженных сил Германии и ее союзников, сражавшихся против СССР.

Обвиняя Сталина в стремлении «заваливать трупами» немецко-фашистские войска, фальсификаторы истории сознательно скрывают многочисленные требования Сталина в его приказах, директивах и письмах к военачальникам о необходимости «воевать не числом, а умением».

Наконец, обвинения Сталина и советских военачальников в гибели солдат и офицеров на фронте фактически снимают с гитлеровской Германии вину за развязывание агрессивной войны против нашей страны, оправдывают политику геноцида, проводившуюся гитлеровскими оккупантами на нашей земле.

Антисталинисты существенно преувеличивают число людей, погибших от голода в начале 30-х годов в разных областях и республиках СССР. Характерно, что для составления списка «жертв голодомора» на Украине ныне прибегают к использованию имен и фамилий ныне живущих людей, включая целые списки жителей отдельных районов в так называемые «Книги памяти», лиц, якобы умерших в начале 30-х гг. При этом полностью игнорируют объективные условия, вызвавшие голод, в том числе вечную сильную зависимость сельского хозяйства в нашей стране от превратностей погоды. Полностью замалчиваются усилия, предпринятые советским руководством во главе с И.В. Сталиным по облегчению участи людей, пострадавших от голода. Не вспоминают и переписки И.В. Сталина с М.И. Шолоховым, следствием которой была отправка продовольствия голодавшим колхозникам Верхнедонского района.

Многократно преувеличенными являются и сведения о числе лиц, подвергнутых репрессиям. Так, советологи Р. Конквест и Т. Клифф уверяли, что в 30-е - начале 50-х годов репрессиям подверглось 40-60 млн. советских людей. В своем заявлении в 1976 году для испанского телевидения А.И. Солженицын утверждал, что число жертв репрессий в СССР составило 110 млн человек. В своей книге «Сталинские репрессии». Великая ложь ХХ века» историк Дмитрий Лысков отметил, что «демократические историки насчитали не менее четырехсот миллионов жертв коммунизма, исходя из данных о числе населения на 1913 год и прогнозов его линейного роста». Видимо, ориентируясь на эти сведения, президент РФ Д. Медведев недавно говорил о «миллионах и миллионах» жертв репрессий.

Этому противоречат данные, представленные автором книги «Поверженная держава» М.И. Кодиным, который в 1992 году «в течение нескольких недель» изучал бывшие архивы Политбюро и Секретариата ЦК КПСС и «просматривал том за томом огромное количество секретных документов, касающихся репрессий в 1930-1950 годы». Ссылаясь на данные ЦГАОР, Кодин указывал, что «с 1921 по 1952 г. «за контрреволюционные преступления» (в т.ч. воинские) были осуждены 3,7 млн. человек. Число же казненных за период с 1921 г. по 1953 гг. составило 799 455 человек. Эти данные были многократно подтверждены и многими другими исследователями.

Следует также учесть, что даже в период репрессий 1937-1938 годов немало людей было освобождено из мест заключения. Ссылаясь на данные, взятые им из ЦГАОР, фондов ГУЛАГа и Верховного суда СССР, Кодин писал: «в 1937 г. из лагерей и колоний освобождено 32% заключенных, в 1938-м - 27%». В 1939-1940 гг. освобождение из мест заключения было продолжено.

Безответственно жонглируя миллионными цифрами, обвинители Сталина, очевидно, не задумываются о том, что напрасная гибель даже одного человека - это трагедия. Нет сомнений в том, что многие невиновные люди, пострадавшие в те годы, стали невольными заложниками тяжелых исторических испытаний, выпавших на долю нашей страны. Глубочайшие революционные преобразования, потрясшие страну до основания, Гражданская война и Мировые войны, разорившие ее, постоянная угроза нападения извне ставили наш народ перед крайне острыми альтернативами. Однако уровень знаний и культуры многих советских людей, а также их жизненный опыт не всегда позволял им разработать адекватные решения и пути их реализации в этой непростой обстановке. К тому же осуществляя беспрецедентное по своей сложности строительство нового, невиданного в мировой истории общества, советские люди не могли не совершать ошибок, которые вели к потерям, в том числе и человеческим.

Над многими советскими людьми, особенно из руководящего состава, не получившими ни достаточного образования, ни опыта работы на современном производстве, довлели усвоенные методы Гражданской войны, такие, как склонность к непримиримым суждениям и чрезвычайным решениям. Не были свободны от ошибок и высшие советские руководители, включая Сталина. Об этом не раз говорил и сам Сталин.

Сложную и противоречивую историю внутриполитической жизни в СССР 30-х годов, фальсификаторы объясняют стремлением Сталина уничтожить всех своих противников и запугать население страны невиданным террором. При этом полностью игнорируются усилия Сталина по политическому реформированию страны, направленному на ее демократизацию. Это особенно проявилось в ходе работы Сталина по созданию Конституции СССР. А.И. Лукьянов, долго изучавший архивные материалы, относящиеся к подготовке Конституции, писал: «Когда члены редакционной комиссии приносили Сталину очередной вариант так называемого «чернового» наброска проекта Конституции, он вновь и вновь правил ее статьи. Всего Сталину принадлежит одиннадцать наиболее существенных статей Основного закона СССР».