Исследование изобразительных и выразительных средств художественного текста на лексическом уровне языка в романе в стихах А.С. Пушкина "Евгений Онегин"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

изобразительное выразительное средство текст

Настоящая работа посвящена исследованию изобразительных и выразительных средств художественного текста на лексическом уровне языка в романе в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин». В этом отношении интерес представляют особый стиль и язык писателя.

Актуальность работы

Поэтика и стиль Пушкина во все времена привлекали внимание многих исследователей. На сегодняшний день в их изучении достигнуты интересные результаты, мы можем отметить и коллективные сборники, и не менее содержательные монографические работы отдельных авторов, таких, как С.М. Бонди, Г.П. Макогоненко, Г.А. Гуковский, Н.Л. Степанов, Д.Д. Благой, Ю.М. Лотман и др. Отдельного внимания заслуживает работа Н.В. Павлюк, где рассматриваются языковые особенности первых глав романа «Евгений Онегин» Павлюк Н.В. О языке первых глав «Евгения Онегина» // Сб. «Пушкин на юге», т. II, Кишинев, 1961, стр. 289--293.. Очевидно, что пушкинистов всегда глубоко интересовал процесс работы поэта над языком и стилем своих произведений. Показательной в этом отношении стала статья М.И. Фоминой Фомина М.И. Работа А.С. Пушкина над лексикой прозаических произведений // Русский язык в школе, 1960, № 3, стр. 37--44., вводящая читателя в творческую лабораторию Пушкина. Автор показывает, как Пушкин «шлифовал» язык своих произведений, устранял все лишнее, все неоправданно эмоциональное, все напоминающее книжные штампы и, с другой стороны, вводил уточняющие определения и обстоятельства, оживляя повествование, что делало язык его еще более образным. Кроме того, образцовыми следует считать также исследовательские работы А.Д. Григорьевой Григорьева А.Д., Иванова Н.Н. Язык лирики XIX века. Пушкин. Некрасов. - М.: «Наука», 1981. и С.Г. Бочарова. Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. Очерки. - М.,1974. Частные наблюдения над языком и стилем Пушкина рассеяны и в монографических исследованиях В.В. Виноградова, Б.В. Томашевского, Б.П. Городецкого, А.Л. Слонимского. Однако особенности лексических средств изобразительности в романе в стихах «Евгений Онегин» предметом специального исследования не были. Отсюда предложенная тема весьма актуальна. ««Эстетикой» пушкинского слова и определением того, что еще живо в нем и жизнедеятельно в настоящее время, необходимо интересоваться и впредь, имея в виду, что с этой стороны язык Пушкина изучен еще недостаточно» - справедливо отмечает О.В. Творогов в статье «Изучение языка и стиля Пушкина за последние годы» Творогов О.В. Изучение языка и стиля Пушкина за последние годы // Временник Пушкинской комиссии. 1963. - М.; Л., 1966. - С. 87-102..

Объектом данного исследования является текст особой эстетической природы - роман в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин».

Предмет исследования составляют изобразительно - выразительные средства языка и особенности их функционирования в художественном тексте - романе в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Изучение проводится на лексическом уровне.

Цель дипломной работы - выявление и описание специфики изобразительных и выразительных средств в художественном тексте на лексическом уровне, формирующих идиостиль писателя. В этой связи представляется необходимым дать описание функционирующих в русском языке средств изобразительности.

Задачи исследования

1. Выявить условия и особенности функционирования изобразительно - выразительных средств в русском языке.

2. Описать и классифицировать их.

3. Проанализировать произведение А.С. Пушкина в плане изобразительно - выразительных средств.

4. Выявить характерные черты идиостиля романа в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин».

5. Составить краткий словарь языка романа «Евгений Онегин» с учётом пушкинской трансформации в нём семантики слова.

Методы исследования

Анализ и классификация исследуемых структур, а также их видов производится с применением следующих методов: аналитического, описательного, сопоставительного (привлекаются факты прошлого русского языка), функционального (анализируется форма и содержание) и концептуального. Наряду с этими методами в работе применяются приемы контекстуального анализа и обобщения. Данная работа дает системное описание использования лексических средств изобразительности, позволяет изучить особенности индивидуального стиля поэта, познать функционирование изобразительно - выразительных средств. Также очевидна её практическая направленность.

Структура и содержание работы

Дипломная работа состоит из введения, четырёх глав, заключения, библиографии и приложения. Во введении отмечаются актуальность темы, формулируются цель и задачи исследования, определяется методическая база работы. В первой главе обращается внимание на недостаточно изученные проблемы по данной теме. Вторая глава представляет собой некий практический опыт, который можно использовать при изучении романа в школе или вузе, привлекая данные сравнительного анализа. Третья глава - это теоретический материал, посвященный изучению лексических средств изобразительности русского языка. Четвёртую главу можно назвать практической, т.к. дается исследование тропов, используемых А.С. Пушкиным в романе в стихах «Евгений Онегин», и их обобщение. В заключении дипломной работы подводятся итоги исследования и отмечаются его основные научные результаты.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования материала и полученных результатов исследования при составлении словарей языка Пушкина, а также в школьной и вузовской практике изучения романа в стихах «Евгений Онегин». Результаты дипломной работы могут найти применение в вузовском курсе лексикологии; при чтении спецкурсов и спецсеминаров по языку художественной литературы; в научной работе студентов; на уроках комплексного анализа текста, в школьном курсе русской словесности в классах с углубленным изучением предметов гуманитарного цикла.

Теоретическая значимость исследования

На сегодняшний день в научной литературе мало описан вопрос о реформаторской деятельности Пушкина в сфере поэтического и в целом национального литературного языка. Большинство исследований, посвящённых данной теме, базируется только лишь на комментировании языка пушкинских творений. Тогда как с именем автора «Евгения Онегина» неразрывно связаны две мощнейшие тенденции, развивавшиеся в его творчестве параллельно. С одной стороны, это расширение языковой сферы за счёт синтезирования, или сочетания абсолютно различных стилистических потоков (высокий слог и просторечие, традиционные классицистические или романтические обороты и стихия русского фольклора во всей её полноте): «Пушкин обладал в высшей степени развитым ощущением связи слова со сферой его типового употребления, что и определяло необычайно сложную эмоциональную гамму, возникающую от столкновения слов разных культурных и общественных сфер, от еле ощутимого их стилистического различия до резкой их стилевой несовместимости» Григорьева А.Д., Иванова Н.Н. Язык лирики XIX века. Пушкин. Некрасов. - М.: «Наука», 1981. С. 217.. С другой - углубление языкового пространства благодаря семантической работе Пушкина, поскольку его поэтические тексты демонстрируют далеко не типичные словообразовательные процессы для норм литературного языка эпохи начала XIX века. Ведь лингвистическая интуиция поэта сочеталась с уникальной аналитичностью в языковых поисках, наиболее ярко проявившихся в мастерски использованных потенциальных возможностях лексики русского языка. И здесь ключевым завоеванием следует признать обогащение синонимики, а также семантики многих лексем, которая воспринимается сегодня носителями современного русского языка как исконная, традиционная. На самом же деле открытие того или иного лексического значения у некоторых слов принадлежит именно Пушкину. Таким образом, обильный текстовый материал предоставляет нам неисчерпаемые возможности для изучения процессов семантической трансформации, обнаруживающих чрезвычайную продуктивность в языке первой половины XIX века. Поэтому в данной дипломной работе одним из основных становится лексикографический аспект исследования творчества поэта.

Глава 1. Лексические средства изобразительности: разработка проблемы

1.1 Текст как объект филологического исследования

1.1.1 Текст как основополагающее понятие лингвистики

Для полноценного анализа изобразительно - выразительных средств в художественном произведении необходимо дать определение текста как объекта филологического исследования и, конечно же, слова. «Текст - словесное речевое произведение, в котором реализуются все языковые единицы (от фонемы до предложения), это сложный языковой знак, следовательно, текст как объект филологического анализа может и должен включать данные его лингвистического анализа». Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста.

Теория и практика. - М., 2003. С. 12. Текст создается ради того, чтобы объективировать мысль автора, воплотить его творческий замысел, передать знания и представления о человеке и мире, вынести эти представления за пределы авторского сознания и сделать их достоянием других людей. Таким образом, текст не автономен и не самодостаточен - он основной, но не единственный компонент текстовой (речемыслительной) деятельности. Важнейшими составляющими его структуры, помимо текста, являются автор (адресант текста), читатель (адресат), сама отображаемая действительность, знания о которой передаются в тексте, и целая языковая система (в неё включены разные пласты: словообразовательные, лексические, грамматические, стилистические, образность, изобразительность и проч.), из которой автор выбирает языковые средства, позволяющие ему адекватно воплотить свой творческий замысел.

Таким образом, текстовая деятельность - многосложная и многокомпонентная психолого-интеллектуальная, или литературная коммуникация (ван Дейк, Р. Познер, З. Шмидт, Р. Фасмер и др.). Следует заметить, что до сих пор нет общепринятой дефиниции текста. Разные отрасли гуманитарного знания определяют его неодинаково. В семиотике текст осмысливается как определенная последовательность знаков, форма коммуникации; в языкознании текст - это цельная, связная последовательность вербальных знаков. Кроме того, «изучение текста в разных странах осуществляется под разными названиями: лингвистика текста, структура текста, герменевтика текста (то есть выявление системы неочевидных смысловых связей и оппозиций), грамматика текста; онтологический статус каждой из этих дисциплин определен нечетко, и в целом можно говорить о более общей дисциплине - теории текста» Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Сов. энциклопедия, 1990. С. 507.. По утверждению А.И. Новикова, «лингвистика, сделав текст предметом рассмотрения, как бы возвела его в статус языковой единицы наряду со словом, словосочетанием и предложением» Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. - М.: Наука, 1983. С. 7. В современной лингвистической науке текст - чрезвычайно сложный объект исследования. Некоторые из его определений достаточно абстрактные, как, например, данное Ю.А. Сорокиным, где текст есть «нечто целостное (цельное) <…> некоторый концепт, то ментальное образование, которое в лингвистической литературе именуется цельностью текста» Сорокин Ю.А. Текст, цельность, связность, эмотивность // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. - М., 1982. С. 62 - 63.; в других определениях текст воспринимается как некое весьма конкретное единство составных его частей, то есть образование, существующее «как иерархическое единство, разбивающееся на все более дробные составляющие» Адмони В.Г. Грамматика и текст // Вопросы языкознания. 1985. № 1. С. 64.. В сущности, идея общности, цельности, единства просматривается во всех определениях этого понятия, так как исходным положением здесь являются его латинские корни (текст - от латинского textus - «ткань, сплетение, соединение»). Не меньшее внимание в определении текста отводится связности, которая выражается в метафоризации самого действия, то есть тканья, переплетения. В целом единство этих признаков признается как важное фундаментальное свойство текста. Таким образом, мы видим всю сложность и нерешенность вопроса, связанного с определением текста как объекта филологического исследования. И все же следует указать на наиболее правильную, точную дефиницию, предложенную И.Г. Гальпериным: «Текст - это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единиц), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку». Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 1981. С.18. Сложность организации текста определяет множественность подходов к его изучению. Так, известны следующие основные подходы к изучению текста: лингвоцентрический (аспект соотнесенности «язык - текст»); текстоцентрический (текст как автономное структурно-смысловое целое вне соотнесенности с участниками литературной коммуникации); антропоцентрический (аспект соотнесенности «автор - текст - читатель»); когнитивный (аспект соотнесенности «автор - текст - внетекстовая деятельность»). В этой связи особое значение приобретают герменевтические взгляды (Ф. Шлейермахер, В. фон Гумбольдт, Г. Гадамер, М. Хайдеггер и др.). Название этого философского направления происходит от греческого hermeneuein - «толковать, истолковывать, интерпретировать». У толкователя, по мысли Ф. Шлейермахера, два адреса понимания: текст и его автор. При этом текст понимался как факт языка, а автор как субъект, выражающий сознательную и бессознательную сторону своего творчества. Однако постижение личности не являлось самоцелью. Это обстоятельство в полной мере соответствует идее герменевтического круга. «… Процесс понимания постоянно переходит от целого к части и обратно к целому. Задача состоит в том, чтобы герменевтическими кругами расширять единство понятого смысла». Учитывая, что понимание и толкование текста напрямую увязывается с процессами, отражающими ментальность, Космо-Психо-Логос, вписанность текста в определенную национальную картину мира очевидна.

1.1.2 Соотношение понятий «текст» и «художественный текст»

В рамках когнитивной лингвистики в последние десятилетия активно развиваются проблемы изучения художественного текста как фиксатора ментальных процессов. В нашем исследовании совершенно необходимо разграничить понятия «текст» и «художественный текст». Это связано с тем, что природа художественного текста специфична, образна, и именно в этом пространстве по-особому высвечивается слово.

В отечественной традиции художественный текст понимается как историко-культурный феномен, то есть выстроенная по определенным законам реальность, актуализирующая тот или иной взгляд на мир (В.В. Розанов, Н.А. Бердяев, Н.О. Лосский, М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман и др.). С одной стороны, художественный текст - это воплощение определенного пространства средствами национального языка, с другой - авторская кодовая система, нуждающаяся в интерпретации и толковании.

Современная лингвистическая наука определяет художественный текст как некое особое образование, обладающее своими исключительными признаками. По мнению Л.Г. Бабенко, «…художественный текст - материальный объект реального мира и в то же время содержит в себе отраженный художественными средствами и эстетически освоенный мир реальности». Авторское мировидение обусловливает индивидуальность стиля писателя. В свете когнитивно - ментального подхода к анализу художественный текст «осмысливается как сложный знак, который выражает знания писателя о действительности, воплощенные в его произведении в виде индивидуально-авторской картины мира». Художественный текст - это особым образом организованная система, в рамках которой выявляются все те же принципы цельности и слитности. Следует также отметить, что важной особенностью художественного текста является связность. В нем проявляется следующая система отношений: 1) целостность как первоэлемент и в то же время как организующий принцип, источник последующего развертывания произведения; 2) становление целостности в системе взаимодействующих друг с другом элементов; 3) целостность как итог в художественно реализованном, законченном единстве произведения. Причем язык художественного текста - это особая развернутая знаковая система, которая характеризуется множественностью интерпретаций и использованием словесных знаков в их вторичном кодовом значении Тураева З.Я. Лингвистика текста: (Текст: структура и семантика). - М.: Просвещение, 1986. С. 14 - 15.. Можно говорить и об очевидной полисемантичности рассматриваемой категории. Возникает вероятность разных пониманий, зависящих от возможностей самого читателя: его эрудиции, образовательного и общекультурного уровня.

Сама логика рассмотрения феномена художественного текста обращает нас к психологическому восприятию человеком окружающей действительности. Читатель преобразовывает знаки в ментальное пространство смыслов, отражающее авторский замысел, реализующийся в художественном тексте. Причем само название очень часто «то в ясной, конкретной форме, то в завуалированной, имплицитной выражает основной замысел, идею, концепт создателя текста Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 1981. С. 132 - 133.. Реконструируемая автором действительность вербально выражена. Читатель, опираясь не только на свой, но и на коллективный опыт, пытается проникнуть в авторский замысел, осмысливает текст. При этом функционирование слова в художественном целом рассматривается не с точки зрения его изолированности от общего контекста, а с позиции взаимодействий, противопоставлений лексических единиц. В этой связи, как нам представляется, весьма актуальна позиция В.В. Колесова. Исследователь считает, что «сегодня работа над словом, извлеченным не из контекста, а из готового словаря, определенным образом препарировавшего семантическую структуру слова, кажется бесперспективной» Колесов В.В. Философия русского слова. - СПб.: ЮНА, 2002. С. 44.. Таким образом, слово в художественном тексте становится определенным фокусом, который «пробуждает к жизни вокруг себя смысловое облако, превышающее его собственный объем» (С.Т. Вайман).

Не менее важной отличительной чертой художественного текста является его антропоцентризм, вмещающий в себя не только познание человеком самого себя, но и окружающей действительности. Смысловыми фокусами данного принципа рассмотрения являются «автор - персонаж - читатель». Итак, основополагающими признаками и категориями текста как речеязыкового феномена творческого процесса являются следующие: выраженность, органичность, связность, цельность, информативность, модальность, структурность, континуум, ретроспекция и проспекция, системность.

1.2 Специфика художественного слова

1.2.1 Эстетическое своеобразие художественного слова

Говоря о художественном тексте и языковых средствах изобразительности, нельзя не заострить внимание на слове: 1. «Лексика в структуре и системе языкового пространства поэтического текста занимает особое место. Единицы лексического уровня - это основное средство и текстостроения, и смыслообразования, и смысловыражения. Слово в ряду других текстовых единиц обладает наибольшей структурной, конструктивной, смыслонакопительной и кумулятивной силой». Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. - М., 2003. С. 325.2. «Слово - это базовый, центральный, ключевой знак языка, речи и текста, который соединяет в себе и выражает собой черты, характеристики и качества не только различных способов и видов языкового, речевого, текстового мышления, не только выражает и моделирует в тексте реальный и ирреальный миры, но и формирует на основе той или иной части картины мира особый, сложнейший мир эмоций, мыслей и духовных ценностей человека» Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Указ. соч. С. 326 ..3. «Слово - главный строитель и выразитель культуры в целом» Там же. С. 327..

А.М. Камчатнов в этой связи поднимает вопрос об онтологизме слова Онтологическую теорию языка впервые пытался развивать К.С. Аксаков. А в ХХ веке ее в связи с богословской проблемой имяславия развивали П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, А.Ф. Лосев.. При обзоре различных научных концепций, или теорий смысла (значения), он приводит нас к следующим выводам Камчатнов А.М. История и герменевтика славянской Библии. - М.: Наука, 1998. С. 223.: а) Слово и его смысл не есть функция, или продукт, субъективных переживаний, напротив, выражение переживаний есть одно из употреблений осмысленного слова; б) Слово и его смысл не есть функция контекста, напротив, контекст есть функция слов и взаимодействия их смыслов; в) Слово и его смысл не есть функция парадигматических отношений, напротив, парадигма есть функция слов и взаимоотношения их смыслов; г) Слово и его смысл не есть функция познания, напротив, познание есть функция слова, употребление его для целей познания; д) Слово и его смысл не есть функция общения, напротив, само общение есть функция слова и его смысла, объединяющего, специфически человеческим образом социализирующего людей. То есть сущность слова не импрессионистская, не контекстуальная, не гносеологическая, не коммуникативная, поскольку всё это специальные употребления слова, которое само существует до всякого употребления. И далее исследователь заключает: «Если же слово должно существовать, прежде чем быть так или иначе употребленным, прежде чем войти в те или иные отношения, то это может означать только одно: сущность слова и его смысла онтологическая» Там же. С. 223.. Еще С.Н. Булгаков писал: «Остается просто, смиренно и благочестиво признать, что не мы говорим слова, но слова, внутренно звуча в нас, сами себя говорят, и дух наш есть при этом арена самоидеации вселенной, ибо всё может быть выражено в слове» Булгаков С.Н. Философия имени. - СПб.: Наука, 1999. С. 23.. Художественное же слово имеет особую специфику. Под пером талантливого писателя условный, художественный мир становится богаче, чем реальный. Художественное слово, по Д.С. Лихачеву, тем отличается от нехудожественного, что «вызывает бесчисленное множество мыслей, представлений и объяснений». Оно не только и не столько информирует, сколько эмоционально воздействует на читателя, возбуждает в нем «сотворческую» активность. То есть, по концепции М.М. Бахтина, возникает своего рода некий «заочный» диалог между читателем и писателем, это чтение и осмысление есть не что иное, как «сотворчество понимающих». И здесь язык становится фактом искусства: «Громадная работа художника над словом имеет конечной целью его преодоление, ибо эстетический объект вырастает на границах слов, на границах языка как такового; <…> Художник освобождается от языка в его лингвистической определенности не через отрицание, а путем имманентного усовершенствования его: художник как бы побеждает язык его же собственным языковым оружием, заставляет язык, совершенствуя его лингвистически, превзойти себя самого» Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975.С. 49.. То есть художественное слово кроме лексического значения имеет еще и «нечто», тот самый ассоциативный ореол, который заключает в себе способность к потенциальному преобразованию значения. В.В. Виноградов отмечал, что «слово в художественном тексте присутствует со всеми смыслами и ассоциациями, явными и скрытыми, готовыми по первому поводу всплыть на поверхность» Виноградов В.В. Русский язык. - М., 1972. С. 14.. Другими словами, в языке художественной литературы слово - понятие переводится в слово - образ.

1.2.2 Когнитивно-ментальный подход и духовное содержание слова

В настоящее время всё более очевидным становится интерес к концепции живого Слова. «Человек в мире» и «мир в человеке» - эти проблемы представляются актуальными не только для психологов и психолингвистов (А.Р. Лурия, Л.С. Выготский, А.А. Залевская, В.А. Пещальникова и др.), но и лингвистов (Г.В. Звездова, Е.С. Кубрякова, В.В. Колесов, Л.Г. Савельева), изучающих историю и современное состояние русского языка, жизнь слова в языке и речи с точки зрения отражения в нем ментальности этноса. К мысли о «жизненной энергии» живого Слова так или иначе приходят сейчас ученые, чьи работы посвящены роли слова в когнитивно - ментальных исследованиях (В.В. Колесов, А.М. Камчатнов).

Обратим особое внимание на духовное содержание слова. Вполне очевидно, что общественно-социальный подход к анализу художественных произведений в свое время не позволял прочитать адекватно многие тексты художественной литературы, ибо понимание классики в таком случае ограничивалось явлением собственно эстетического своеобразия, о чем речь шла выше. Мы же в качестве рабочей принимаем когнитивно - ментальную концепцию языка, поскольку известно, что ментальная концепция в плане речемыслительной деятельности вбирает в себя все остальные подходы (логические, функциональные, структурные), ибо она позволяет наблюдать Я в действии (Ergon и Energia) с выявлением его эвристических возможностей Звездова Г.В., Ланская О.В., Александрова Н.Ф., Миронова Ю.В. Изучение русской литературы и концептуальный анализ художественного текста в школе (вузе). - Липецк, 2007. С. 28.. Согласно этому слово является синтезатором человеческой культуры (вспомним высказывание Гумбольдта, развитое Потебней о том, что язык - дух народа). Оно - глубоко национально, как и мировосприятие того или иного этноса, выраженное в слове. Именно словомыслие характеризует человека как существо Homo Spiritas (человек духовный), ибо главным атрибутом человека является духовность. В этом отношении особенно значимо художественное слово, которое несет в себе еще и систему аксиологических ценностей. По утверждению Г.В. Звездовой, анализ духовного содержания слова как основного строевого элемента художественного текста, служит условием, при котором эстетические и этические особенности литературы выступают в тесном единстве, проецируют духовные процессы самого творческого сознания и словесного творчества писателя. Иначе говоря, художественное слово - проекция, или отражение духовности автора, который является частью народа, этноса, нации. И здесь уместно указать на тезис, сформулированный Д. Мережковским: «Человек (а художник слова особенно - А.С.) - пленник своей культуры». Получается, что народ творит устами писателя, поскольку его ментальность воплощена в категориях и формах родного языка. В таком случае художественный текст является важнейшим источником изучения ментальности, в особенности текст русской классической литературы, потому что она представляет собой кладезь народной нравственности и духовности. Слово в силу своей всеобъемлемости и символичности способно воплощать реальные, мыслимые, сакральные смыслы, что весьма отвечает природе художественного творчества. Причем при возникновении этих смыслов прослеживается «амбивалентность мысли и слова и направляемость словом мысли» Звездова Г.В. Изучение ментальности и концептуальный анализ текста // Отражение русской ментальности в языке и речи. ? Липецк, 2004. С. 180.. Прежде всего это происходит благодаря тому, что слово имеет в своих вариациях разные компоненты смысла: образ - понятие - символ. Образ представляет собой психологическую основу. Понятие отражает логические функции сознания, символ - общекультурный компонент словесного знака, определяющий ментальное поле сознания. То есть образно-символический характер слова как элемента языка чрезвычайно важен для развития компонентов художественных образов. Итак, творческий замысел автора произведения, характер отображаемой действительности, индивидуально - авторские мировоззренческие установки, особенности художественного мышления автора текста, а также осознанное или неосознанное отношение к языку, его потенциалу определяют принципы отбора языковых единиц и организации речевой структуры литературно - художественного произведения. «Употребление языковых средств в тексте - фонетических, лексических, грамматических - полностью зависит от воли автора, его индивидуального стиля. Это порождает и мотивирует пестроту, разнообразие и оригинальность употребления лексики и грамматических форм в произведениях писателей даже близких по времени, методу, литературно - художественному направлению» Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика. - М., 2003. С. 213 - 214.. Художественный мир А.С. Пушкина как творца национальной идеи, как выразителя основных ментальных характеристик русского человека по своим принципам жизнетворчества определяет сущностные черты национального самосознания. И язык произведений поэта удивительно многообразен, вызывает восхищение не у одного поколения читателей. Естественно, вопрос о пушкинских тропах не разрешен по сей день. Его предпочтения в сфере тропов будут рассматриваться на материале «Евгения Онегина». Однако сначала следует остановиться на собственно лексическом составе романа в стихах, на семантике употребляемых поэтом слов, что весьма необходимо при изучении пушкинских текстов в современной школе, когда учащиеся с трудом воспринимают глубинные смыслы, заложенные автором в текст.

Глава 2. Семантическая трансформация слова как важнейший путь реформации русского языка

2.1 Значение А.С. Пушкина в истории русского литературного языка

Начав исследование по данной теме, нельзя умолчать об огромном значении А.С. Пушкина в истории русского литературного языка. Оно было ясно ещё при его жизни наиболее чутким и дальновидным его современникам, например, таким, как В.Г. Белинский и Н.В. Гоголь. «При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте, - писал Гоголь. - В самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может более назваться национальным; это право решительно принадлежит ему. В нем, как будто в лексиконе, заключались все богатство, сила и гибкость нашего языка… Пушкин есть явление чрезвычайное, и, может быть, единственное явление русского духа; это русский человек в конечном его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла. Самая его жизнь совершенно русская…» Гоголь Н.В. Собр. соч. в 6 томах. - Т. 6. - С. 33. В языке Пушкина вся предшествующая культура русского художественного слова не только достигла своего высшего расцвета, но и получила качественное преобразование. Язык Пушкина обычно рассматривается в связи с процессом образования русского национального языка и характеризуется как воплощение общерусской национально - языковой литературной нормы. Историческая заслуга поэта заключается в том, что силой своего творческого гения он мощно содействовал развертыванию и совершенствованию элементов общенародного, национального русского языка. Он обогатил язык русской художественной литературы новыми приемами стилистического использования народной речи, народной поэзии: «В стиле Пушкина произошло слияние всех жизнеспособных словарных элементов русского литературного языка предшествующей эпохи с общенародными формами разговорной речи и со стилями устной народной словесности, фольклора» Виноградов В.В. Предисловие к словарю языка Пушкина. С. 10.. Важно отметить, что «простонародные слова оскорбляли утонченный слух читателей и особенно читательниц, светских дам, а их вниманием к своей поэзии многие писатели очень дорожили» Пояснительные статьи С.М. Бонди. // А.С.Пушкин Евгений Онегин. - М.: «Детская литература», 1977. С. 315.. Пушкин же стремился быть поэтом народным: «Он сознательно старался сближать и народный язык, и народную поэзию с языком и литературой образованных классов» Там же.. Вот почему, описывая сон Татьяны, полный сказочных, народных образов, А.С. Пушкин смело употребляет такие чисто народные слова, как «топ» (вместо «топанье»), «хлоп» (вместо «хлопанье»), «молвь» (вместо «речь»), заимствуя их, как он сам указывает в «Примечаниях», из широко распространенной в народе «Сказки о Бове - королевиче». Такой же демонстративно - демократический характер имеет и называние «благородных барышень» девчонками, в то время как простая крестьянка названа поэтическим словом «дева». В настоящее время структура современного русского литературного языка в основном та же, что и пушкинского языка. Она отличается от него, главным образом, лишь в некоторых частях словаря и синтаксиса. Таким образом, изучение языка Пушкина важно для понимания структуры современного русского языка, «оно поможет исследователю точно определить, какие стороны, какие компоненты пушкинского языка сохраняют всю свою силу, свою свежесть и активность в русском языке современной эпохи» Словарь языка Пушкина: в 4 т. Том 1. / Отв. ред. акад. В.В. Виноградов / АН СССР; Ин-т языкознания - М.: ГИС, 1956 - 1961. С. 6.. Другими словами, мы можем уверенно исследовать и наблюдать конкретно-исторические процессы изменений словарного состава русского языка от Пушкина до современной эпохи.

2.2 Эволюция семантики слова в художественном тексте как существенная примета идиостиля А.С. Пушкина (на примере романа в стихах «Евгений Онегин»)

А.С. Пушкин - тот, кто владел Русским языком как никто другой во многих поколениях до и после него, гений, чьё творчество положило основу целой эпохе языковой культуры России, оказав тем самым неизгладимое воздействие на развитие всей мировой культуры» Зазнобин В.М. «Магия слова» - объективная данность. // Отражение русской ментальности в языке и речи: Материалы Всероссийской научной конференции (8 - 9 апреля 2004 года). - Липецк, 2004. С. 37.. Именно он выстроил ключевой принцип жизнеречения, характеризуя СЛОВО как самый универсальный феномен Бытия, как Божественный Логос, который выстраивает наше Бытие и носит вседержительный характер. Язык А.С. Пушкина - это общий всем нам русский язык в развитии объединяющей нас культуры. Ему доступно всё. Этот постулат становится легко доказуемым при анализе лексического пласта творений поэта, в частности «Евгения Онегина», где многие слова употребляются, как правило, в своем не прямом, а переосмысленном значении. Отсюда и непонимание современниками поэта, а также жёсткая критика за набор непривычного для эпохи XIX века смыслового наполнения всем знакомых лексем. А уже затем, спустя десятилетия, та или иная метафорически / метонимически переосмысленная семантика вошла в национальный корпус русского языка, носители которого сегодня даже не подозревают, что первооткрывателем её явился именно «наше всё», Пушкин.

Вспомним ставшие хрестоматийными строки из романа: «Люблю я бешеную младость, // И тесноту, и блеск, и радость, // И дам обдуманный наряд». Даль дает однозначную интерпретацию слову «бешеный»: «бесноватый, одержимый бесом. Сумасшедший, взбесившийся, потерявший рассудок и сознание и обратившийся в злобного зверя». Мы понимаем, что сознанием человека XIX века было уяснено главное и, по сути, трактуемое исключительно с позиции религиозных представлений, априорное понимание этой лексемы: «одержимый бесом». Именно по такой причине, на наш взгляд, не требовалось размещение словарных статей на это и однотипные по производной основе слова «бес», «бесить», «беситься» и др. в академических словарях церковнославянского и русского языка 1789, 1817 и 1847 годов (мы их там и не обнаруживаем). Но гению Пушкина, его онтологическому мышлению была доступна другая «примета» в семантической структуре «бешеного». Иначе говоря, он переосмыслил его по признаку сходства: «одержимый бесом» (потерявший рассудок и сознание) + «необузданный, исступленный, неистовый» (не контролируемая разумом, бурная, бесшабашная молодость). Таким образом, этот яркий троп, метафорический эпитет благодаря автору «Евгения Онегина» с легкостью оказался воспринятым литературным языком и продолжает использоваться рядовыми носителями русского языка в повседневной речи, что фиксируется, например, в МАСе: «необузданный, неистовый, бурный». По такому же принципу следует рассматривать лексему «волшебный». Ср. у Пушкина: «Волшебный край! [Там в стары годы, // Сатиры смелый властелин, // Блистал Фонвизин]»; «Блистательна, полувоздушна, // Смычку волшебному послушна, // Толпою нимф окружена, // Стоит Истомина» и «Ты пьешь волшебный яд [желаний, // Тебя преследуют мечты]». Подобный контекст исключает прямую семантику «волшебного», которая единодушно фиксируется Словарем Академии Российской (1789), Далем и Словарем церковнославянского и русского языка (1847) [далее - Словарь ЦСЛ и РЯ] как «волхвовательный, принадлежащий, относящийся къ волшебству». Мы понимаем, что смысловое наполнение лексемы у Пушкина изменяется, и в процессе метафоризации здесь появляется новая сема: «чарующий, очаровательный, пленительный, сказочно прекрасный» (см. Словарь языка Пушкина). Это переносное значение вошло в употребление и используется по настоящее время носителями языка.

Особый интерес представляет «гордый», поскольку это одна из самых частотных лексем в «Евгении Онегине» и здесь Пушкин создает целую палитру её словоупотребления с различными оттенками значений, отталкиваясь от базового, которое фиксируется в Академическом словаре 1789 года, у Даля и в Словаре ЦСЛ и РЯ: «надменный, высокомерный, спесивый, кичливый; надутый, высоносый, спесивый, зазнающийся». Теперь обратимся к пушкинскому контексту: 1. «[Сквозь тесный ряд аристократов, // Военных франтов, дипломатов // И] гордых дам она скользит» и «Не мысля гордый свет забавить». Как видно, лексема «гордый» традиционно использовалась для характеристики конкретного лица (т.е. надменный человек). Пушкин же употребляет это прилагательное в сочетании с собирательным существительным «свет». Более того, под пером поэта, который как бы выносит оценку высшему обществу, «гордый» становится еще и метафорическим эпитетом. 2. «Доныне гордый наш язык // [К почтовой прозе не привык]», «гордая лира», «гордо сохранил». В данном случае обнаруживается совершенно новый смысловой акцент: «гордый» в этих трех примерах вовсе не означает «презрительно относящийся к другим». Отчётливо проявляется иное семантическое наполнение: а) «имеющий величественный, торжественный вид; торжественно звучащий»; б) «заключающий в себе нечто возвышенное, высокое»; в) «исполненный гордости, чувства собственного достоинства». Два последних значения закрепились в современном русском языке и функционируют по сей день, о чем свидетельствуют словарные статьи из толковых словарей С.И. Ожегова и Д.Н. Ушакова. А в МАСе вообще значение «исполнененный чувства собственного достоинства» подается как центральное, основное.

Не менее частотным в использовании оказывается лексема «залог» в романе «Евгений Онегин». Петр Алексеев в своем словаре так описывает его значение: «залогствованный - положенный въ закладъ. Залогъ - въ славенскомъ языке иногда значитъ мысль, что по лат. affectus, difpositio, mens, animus, habitus и смотря по различию смысловъ слово сие употребляется». Основной семой, естественно, является «заклад» или «все то, что дается въ обеспечение займа или подряда» (Словарь ЦСЛ и РЯ 1847). Обратимся к пушкинскому контексту: 1. «<…> Отец понять его не мог и земли отдавал в залог». Здесь мы наблюдаем стандартное употребление лексемы в довольно - таки типичном, фразеологизированном сочетании со словом «земли», когда «залог» разумеется как «заклад». 2. «<…> Вся жизнь моя была залогом // Свиданья верного с тобой» и «Нашед мой прежний идеал, // Я, верно б, вас одну избрал // В подруги дней моих печальных, // Всего прекрасного в залог, И был бы счастлив… сколько мог!» В приведенных примерах «залог» используется с тем же семантическим наполнением, как и прежде, однако, нельзя не согласиться, что само слово подается далеко не в обыденном понимании, оно художественно трансформируется. Сравн.: Земли, часы, золото, украшения, недвижимость отдать в залог, а здесь «жизнь» - залог, «всё прекрасное» - в залог. То есть меняется функционально - стилистическая принадлежность лексемы, она перетекает от разговорно - бытовой окрашенности к высокой и даже книжно - поэтической. 3. «Не мысля гордый свет забавить, // Вниманье дружбы возлюбя, // Хотел бы я тебе представить // Залог достойнее тебя…». В данном случае опять - таки налицо яркая книжная стилистическая принадлежность слова, которая обеспечивается высоким поэтическим контекстом. Кроме того, изменяется здесь и семантика: «залогом» Пушкин именует тут «символ, доказательство, ручательство, свидетельство». Это переносное значение, оформившееся на базе метафоры, функционирует и в современном русском языке: залог дружбы, верности, примирения и др..

Лексема «гражданин» была переосмыслена Пушкиным в таком контексте: «[Почётный] гражданин кулис». Центральной семой этого слова является «городской житель, обитатель; член общины или народа, состоящего под одним общим управлением», а также «каждое лицо или человек, из составляющих народ, землю, государство». В дореволюционной России существовало даже звание «почетный гражданин», введенное манифестом 10 апреля 1832 года. Оно могло быть личным (без права передаваться по наследству) и потомственным, переходившим от предков и освобождавшим от рекрутской повинности, подушного налога и телесных наказаний. Пушкин, употребляя подобный оборот, соединил несовместимые представления о высоком и низком, сочетал экспрессивно различные слова: «гражданин» (высок., официальный государственный термин) и «кулиса» (нейтр., но есть отрицательная экспрессия лицемерно - ханжеского высшего света). Именно от Пушкина берет начало традиция шутливого, иронического использования «почетного гражданина» в речи. Так мы говорим о «постоянном посетителе, завсегдатае» (в шутливом подражании).

А слово «денди» впервые появилось в английском языке в 1815 году. В русские словари попало уже в 1847 году (Словарь церковнославянского и русскаго языка, составленный Академией наук, т. 1., 1847). И еще в начале 1820-х гг. воспринималось как необычный неологизм. Ср. у Даля: «англ. модный франт, хват, чистяк, модник, щеголь, лев, гоголь; щеголек большого света». Пушкин в своем романе трижды подчеркнул необычность и стилистическое своеобразие этого слова в русском языке как модного неологизма, дав его в нетранслитерированном виде, курсивом и снабдив русским переводом, из чего следует, что отнюдь не каждому читателю оно было понятно без пояснений. Еще в начале ХIХ века «денди» воспринималось как отчетливый варваризм. Д.Н. Бегичев во фразе: «Неизвестный мне провинциальный денди» - выделил его курсивом, хотя и дал в русской транскрипции (Бегичев Д.Н. Записки губернского чиновника. - В сб.: Сто русских литераторов, т. 3. СПб., 1845, с. 405). В послепушкинский период - как и сегодня - лексема перешла в разряд стилистически нейтральных и закрепилась в основном корпусе национального русского языка. Сравн.: «Одет как денди: пальто демисезонное английского покроя, костюм, штиблеты» (Ю. Давыдов «Бестселлер»); «Сегодня стиль лондонского денди - элегантность с оттенком британской экстравагантности - очень популярен… На отдыхе денди предпочитает вельветовый костюм» (Работница, 2001, № 10).

Семантические преобразвания произошли под пером Пушкина также в слове «законодатель», ключевой семой которого, как известно, считается «лицо, устанавливающее государственные законы», или «законодавец» (Академический словарь 1789), «законоположник, законоположитель» (Алексеев, 1817 - 1819). Герой же одноименного романа, Евгений Онегин, предстает перед нами явно в ином качестве: «[Театра злой] законодатель». Никакого отношения к законотворчеству он не имеет. Приведем и другой пример: «[Кто б смел искать девчонки нежной // В сей величавой, сей небрежной] // Законодательнице зал?» Другими словами, Пушкин открывает посредством метафорического переноса новую сему в слове «законодатель (- ница)», которая была воспринята языком той поры, закрепилась и функционирует по настоящее время: «человек, который своими взглядами, вкусом, поведением служит примером, образцом для других». Сравн.: а) «Лицо, устанавливающее общественные привычки, моды, правила социального поведения» (Д.Н. Ушаков); б) «Тот, кто своим примером устанавливает нормы общественного поведения» (МАС).

Словарь Академии Российской (1789) дает следующее значение слову «летучий»: «имеющий способность летать». Оно, по сути, есть главное, центральное Подробную, развернутую информацию по семантической трансформации каждой из представленных для анализа лексем см. в «Приложении» к дипломной работе, которое представляет собой краткий словарь языка романа в стихах «Евгений Онегин».. Ср. у Пушкина: «Перу старинной нет охоты // Марать летучие листы; // [Другие, хладные мечты, // Другие строгие заботы // И в шуме света и в тиши // Тревожат сон моей души]» и «[О ты, чья память сохранит мои] летучие творенья». Очевидно, что в данном контексте «летучий» приобретает другой смысл, а именно: «легко, быстро написанный; быстрый, мимолетный, неуловимый». Это переносное значение, как мы видим, не было известно языку эпохи конца XVIII - начала XIX веков. Но, оказавшись настолько органичным, вошло в употребление и даже на сегодняшний день используется носителями языка. То есть яркий поэтический эпитет со временем перестал осознаваться как троп, перекочевав в разряд потухшей, или языковой метафоры, о чем свидетельствует словарная статья из МАСа: перен. «быстро проходящий, кратковременный, преходящий»; «короткий, быстрый». // «Мимолетный, переменчивый, неуловимый».

Ярчайшим примером семантической трансформации является слово «мальчик», которое в допушкинскую эпоху использовалось главным образом либо при именовании «дитя мужского пола», либо в качестве обозначения «слуги, прислужника». Роман «Евгений Онегин» демонстрирует довольно-таки широкий спектр употребления этой лексемы. К примеру: 1. «<…> Уже душистый чай бежал, // И сливки мальчик подавал». «Мальчик» здесь используется в своем традиционном на то время смысле: «слуга».2. «[Был должен оказать себя не мячиком предрассуждений, не] пылким мальчиком, бойцом, // Но мужем с честью и с умом». В бытовом представлении «мальчик» есть в первую очередь «ребенок мужского пола», о чем свидетельствуют перечисленные выше сведения. Пушкин же вводит в новое контестуальное окружение посредством метафоризации и новый семантический оттенок, т.е. переносное значение: «неопытный, незрелый молодой человек». Таким образом, поэтическая метафора осознается носителями современного русского языка как языковая, поскольку в данной лексеме первоначальный (пушкинский) метафорический перенос уже не воспринимается.

Такой же пёстрой в романе является семантическая мозаика слова «молчаливый». Практически все словари эпохи начала XIX века в качестве базового приводят ему такое значение: «молчун, неразговорчивый, малобеседливый, малословный»; мало говорящий, воздержанный на язык». Ср. у Пушкина: 1. «[Дика, печальна,] молчалива». Здесь словоформа «молчалива» используется в своем традиционном, т.е. прямом значении. 2. «[Надежды нет! Он уезжает, // Свое безумство проклинает - И, в нем глубоко погружен, От света вновь отрекся он. И в] молчаливом кабинете // Ему припомнилась пора, // Когда жестокая хандра // За ним гонялась в шумном свете». Во - первых, здесь отчетливо проявляется такой прием, как олицетворение, поскольку «молчаливый», как правило, используется при одушевленных существительных. Следовательно, перед нами метафорический эпитет. Во - вторых, данная лексема, безусловно, развивает в подобном контексте (опять-таки на основе метафорического переноса) новое значение: «не оглашаемый звуками, безмолвный». Последнее функционирует в языке и в настоящее время, о чем свидетельствуют статьи из толковых словарей ХХ века.

Также полисемантичным в романе «Евгений Онегин» становится прилагательное «мраморный»: 1. «[Вот наш герой подъехал к сеням; // Швейцара мимо он стрелой // Взлетел по] мраморным ступеням» - обыденное употребление в значении «из мрамора сделанный, изваянный»; 2. «И верно б согласились вы, // Что Нина мраморной красою // Затмить соседку не могла, // Хоть ослепительна была». Очевидно, что это относительное прилагательное по природе своей согласовывается с именами существительными, принадлежащими к разряду конкретных: ваза, памятник, статуя, бумага, столп и проч.. А автор романа благодаря метафоризации вводит в предлагаемый контекст сочетание с отвлеченным существительным «краса». Думается, что это не могло не повлиять на семантическое расширение слова «мраморный». Таким образом, здесь выводится новый смысловой оттенок, новая сема: «белый, гладкий, как мрамор». Это переносное значение, базирующееся на метафоре, вошло в национальный корпус русского языка, использовалось в художественных текстах многих классиков (например, у Л.Н. Толстого в «Войне и мире»: «На мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева»; вспомним также «мраморные плечи» Элен Курагиной) и функционирует в настоящее время, о чем свидетельствуют данные МАСа, а также словарей С.И. Ожегова и Д.Н. Ушакова.