Особенности перевода фразеологических единиц с русского на китайский язык

1. Наполнение фразеологического оборота новым содержанием при сохранении его лексико-грамматической целостности (семантические преобразования):

Например, фразеологическая единица - ни дна, ни покрышки в значении «пожелание дурного» В.В. Маяковский употребляет с новым значением:

Дохлая рыбка плывет одна. Висят плавнички как подбитые крылышки. Плывёт неделю, и нет ей ни дна, ни покрышки.

2. Обновление лексико-грамматической стороны фразеологического оборота при сохранении его значения и основной структуры. В таких случаях обновление фразеологизма заключается или в замене одного из его компонентов синонимом, или расширении его состава:

Мы много в этот день курили среди кромешной тишины (ср. кромешная тьма).

3. Использование фразеологического оборота в качестве свободного сочетания слов, что часто связано с изменением его значения и грамматических свойств:

А работает как! Не покладает рук.

4. Образование по аналогии с общеупотребительными фразеологизмами новых, индивидуально-авторских фразеологизмов. Здесь Шанский выделяет фразеологизмы, которые образуются:

а) только с использованием структуры общеупотребительных фразеологических оборотов:

Посмотришь в ширь - йоркширом йоркшир (ср. дурак дураком).

б) с использованием структуры и отдельных элементов общеупотребительных фразеологических оборотов:

Люблю я земщину, но странною любовью (ср. Люблю отчизну я, но странною любовью!).

5. Употребление фразеологического оборота одновременно и как фразеологизма, и как свободного сочетания слов:

Пришел к вам не поздравления выслушивать, а бросить перчатку. - Он с деланной серьезностью снял рукавицу и кинул ее на лед. - Вызываю на борьбу.

6. Использование фразеологического оборота не как такового, а его образа или содержания:

Сани здесь - подобной дряни не видал я на веку; стыдно сесть в чужие сани коренному русаку (ср. не в свои сани не садись).

Самое последнее выеденное яйцо гораздо дороже и ценнее вкуса, предлагаемого аскетизмом (ср. выеденного яйца не стоит).

7. Контаминация двух фразеологических оборотов:

“Солдаты требовали, чтобы им показывали иностранные фильмы…даешь Фербенкса и Мэри Пикфорд, и никаких других «гвоздей сезона!»” (ср. и никаких гвоздей! И гвоздь сезона).

8. Использование фразеологического оборота рядом с одним из образующих его слов (уже в качестве слова свободного употребления):

На его палитре были все краски, кроме краски стыда.

На наш взгляд, классификация Шанского имеет ряд недостатков. Семантико-стилистические преобразования, не затрагивающие лексико-грамматическую структуру фразеологических единиц, даны у Шанского разрозненно, перемежаясь со структурными преобразованиями. Это создает некоторые неудобства. Виды семантических преобразований можно объединить в одну группу семантико-стилистических трансформаций, не затрагивающих структуру фразеологизма, но придающих дополнительные (новые) оттенки значения. При более детальной классификации возможно выделение соответствующих подпунктов.

Некоторые пункты включают в себя несколько видов преобразований одновременно, например: обновление лексико-грамматической стороны фразеологического оборота при сохранении его значения и основной структуры (включает замену одного из компонентов синонимом и расширение состава фразеологизма).

В классификации Н.М. Шанского отсутствует важный вид семантической трансформации, выделяемый В.Н. Вакуровым - двойная актуализация. В лингвистической литературе встречаются разные термины, называющие это явление: синтез двух значений, разложение фразеологизма, модификация фразеологизма, актуализация внутренней формы фразеологизма, двуплановость устойчивого словосочетания и др. В этом случае семантического преобразования одно и то же словосочетание воспринимается и как семантически целостное, неразложимое, устойчивое, и как свободное, семантически разложимое.

В определении Т.С. Гусейновой говорится, что трансформация - это «любое отклонение от общепринятой нормы…, а также импровизированное изменение в экспрессивно-стилистических целях». Шанский не рассматривает все отклонения от нормы, а лишь импровизированные, относящиеся к индивидуально-авторским видам преобразований.

В целом, классификация Шанского довольно ёмкая, охватывает многие виды трансформаций, но, на наш взгляд, она является плохо структурированной и неудобной в работе.

В.В. Горлов предлагает классификацию видов трансформаций, наиболее часто используемых в публицистике. Автор не стремится перечислить все виды преобразований, а лишь те, которые, по его мнению, систематически используются на страницах газет. Он предложил рассматривать пять типов преобразований:

1. перестановка или замена отдельных слов:

Семь раз отмерь, один - подпиши (ср.: Семь раз отмерь, один отрежь);

2. усечение или сокращение состава фразеологизма:

Мели, Емеля… (ср.: Мели, Емеля - твоя неделя);

3. изменение состава фразеологизма, влекущее за собой изменение смысла на противоположный:

Договор дешевле денег (ср.: уговор - дороже денег);

4. преобразование ФЕ по цели высказывания:

Не в деньгах счастье? (ср.: не в деньгах счастье);

5. вставка в известный фразеологизм конкретизирующего определения:

Наш продовольственный воз и ныне там (ср.: А воз и ныне там).

Классификация Горлова опирается на классификацию Шанского, однако является более сжатой. Отсутствует, например, такой важный вид трансформации, как контаминация фразеологических единиц. Различные виды структурных преобразований также объединяются в один пункт (перестановка или замена отдельных слов, усечение или сокращение состава фразеологизма). Пункт 1. и пункт 3., на наш взгляд, дублируют друг друга, так как оба заключаются в изменении состава фразеологической единицы, с той разницей, что в первом случае приобретается новый, дополнительный оттенок значения (близок помидор, да не укусишь), а во втором происходит изменение смысла на противоположный (договор дешевле денег). При такой сжатой классификации возможно объединение данных типов в силу их общности, как в пункте 2 (усечение или сокращение состава фразеологизма).

Похожую классификацию предлагает Т.С. Гусейнова[7]. Она рассматривает два вида трансформаций: структурную и семантическую. В структурной она выделяет:

1. усечение фразеологических единиц (эллипс);

2. расширение состава фразеологических единиц (сверхфразовое единство);

3. перестановку компонентов фразеологических единиц.

К семантическим она относит преобразования в классе фонетики, словообразования, морфологии, дефразеологизацию, лексическое обыгрывание омономичных слов и др., что на наш взгляд не очень оправданно, так как в некоторых из этих случаев преобразования происходят в семантике и структуре одновременно.

А.И. Молотков в качестве основных видов индивидуально-авторских преобразований рассматривает следующие:

1. Употребление фразеологизма в необычном для него значении. Например, фразеологизм в доску (очень сильно напиваться, быть пьяным):

За церковною оградой лязгнуло железо:

Не разыщешь продотряда: в доску перерезан!

(Багрицкий «Дума про Опанаса»)

2. Употребление фразеологизма в необычной форме. В этот пункт автор включает все преобразования, затрагивающие форму фразеологизма. Например, фразеологизм кривить душой (быть неискренним, лицемерить):

Я иду прямым путем, не виляю душой, темного мира не приемлю.

(Горький «В людях»)

3. Контаминация фразеологизмов:

Ну и влипли же мы в переплет под станцией Уманской. От нашего Варнавского полка пух остался.

(Толстой «Хождение по мукам)

(ср.: влипнуть в историю и попасть в переплет)

Нужно отметить, что данная классификация является условной, схематично изображающей три основных вида преобразований.

Мы выяснили, что русской фразеологии свойственна семантическая и формальная вариантность, однако, выход за допустимые пределы варьирования, не обусловленный художественными задачами (создание комического эффекта и т.п.), зачастую объясняется недостаточной языковой компетентностью говорящего и должен квалифицироваться как нарушение норм современного русского литературного языка.

Э.Д. Головина в статье «Как мы коверкаем фразеологизмы» рассматривает виды «дефектных» трансформаций, не обусловленных художественными задачами. Она классифицирует фразеологические ошибки следующим образом:

1. Искажение морфологической структуры фразеологизма: сбоку припеку (ср. сбоку припека), без зазрений совести (ср.: без зазрения совести);

2. Искажение синтаксической структуры фразеологизма: деньги правят балом (ср.: деньги правят бал), с семью пядями во лбу (ср.: семи пядей во лбу);

3. Неправомерное расширение состава фразеологизма: был под основательным хмельком (ср.: был под хмельком);

4. Пропуск необходимого компонента: молодогвардейцы не теряют духа (ср.: не теряют присутствия духа);

5. Замена компонента созвучными однокоренными словами (паронимами): не встряхнуть ли стариной? (ср.: не тряхнуть ли стариной);

6. Замена компонента сходными по звучанию или структуре неоднокоренными словами (паронимами): хоть кол на голове чеши (ср.: хоть кол на голове теши);

7. Замена компонента семантически сходными словами (синонимами или квазисинонимами, то есть сближениями по смежности понятий): играть главную скрипку (ср.: играть первую скрипку);

Таким образом, способы индивидуально-авторских преобразований частично совпадают с видами фразеологических ошибок. Классификация Головиной, на наш взгляд, является достаточно полной. Автор отдельно рассматривает виды грамматических трансформаций; она не объединяет схожие виды структурных преобразований, а выделяет каждый отдельно. Головина не рассматривает виды семантических преобразований, однако вне классификации упоминает о нарушении акцентологических норм (хоть шАром покати) и о непонимании значения фразеологизма.

Проанализировав классификации различных авторов, можно сделать вывод, что лингвисты не имеют единого взгляда на способы трансформации фразеологических единиц. Классификации значительно отличаются друг от друга. Ни одна классификация не является исчерпывающей. Это свидетельствует о недостаточной изученности вопроса трансформации фразеологизмов в лингвистике[21].

1.4.2 Явление дефразеологизации

Кроме структурно-семантических трансформаций, возможно, такое разрушение устойчивых выражений, когда фразеологический оборот перестает существовать как таковой. Для этого явления в научной литературе используются термин дефразеологизация (разрушение, аллюзия, распад). Это явление изучали В.П. Жуков, А.Г. Назарян, В.М. Мокиенко, А.Г. Ломов и др.. Дефразеологизация - это такая степень трансформации, при которой в контексте отсутствует традиционная структура, постоянный лексический состав, обычные формы компонентов фразеологического оборота. При данном процессе наблюдается утрата отдельных признаков фразеологизма, в том числе устойчивости и общеизвестности. Однако в контексте, как правило, заключен намек на присутствие фразеологического оборота.

Г.Н. Абреимова рассматривает дефразеологизацию как изменения структурного и семантического характера. Чаще всего разрушение происходит в результате деформации структуры: введение новых слов, морфологическая перестройка компонентов, изменение их последовательности. Наиболее типичным способом разрушения, по мнению Абреимовой, является сокращение лексического состава оборота.

Подобной точки зрения придерживается и А.Г. Ломов. Он считает, что разрушение на структурном уровне предполагает 3 типа преобразований: I тип редукции фразеологических единиц, II тип редукции фразеологических единиц, III тип редукции фразеологических единиц.

При I типе редукции отсутствуют отдельные части, оставшиеся же компоненты, сохраняют семантическую связь и свой нормативный словопорядок[21]. Например:

Насчет двойной бухгалтерии я думаю: скорее всего у вас-то, попов, она и есть двойная, со счетами богу и кесарю, а материализм, как ты говоришь, этот счет двойной выправляет (Пришвин).

(ср. кесарево - кесарю, а божие - богу)

При II типе редукции, оставшиеся от оборота компоненты, разбросаны в контексте. Отмечается глубокая трансформация фразеологизма:

Врагов не было, - ответил Илья, - теперь только и поняли, кто наши враги. - Кто? Известно кто: капиталисты. Яша вздохнул: - А какое государство-то было. Илья: - И все в прах! Балалайка: - Вдрызг! Гармонист и скрипач: - Вдрызг, в прах и распрах! (Пришвин).

(ср. разбить в пух и прах)

При III типе редукции от устойчивого сочетания в контексте остаётся лишь одна лексема, но она способна передать значение (идею) фразеологической единицы.

Артюшка, торговый агент, и глазом моргнуть не успеешь, обведет тебя по-своему, и нет ничего у тебя - ни товару, ни человека (Пришвин).

(ср. обвести вокруг пальца)

Подобные словоэлементы фразеологических единиц, оставшиеся после предельной редукции, в научной литературе называются фразеологическими осколками.

Дефразеологизация является процессом, обратным фразеологизации. Если в результате фразеологизации слово семантически и функционально преобразуется, становясь компонентом фразеологизма, то дефразеологизация предполагает возврат компонента в его прежнее качество - в слово, как правило, с новым, производным от фразеологизма значением.

В.П. Жуков характеризует дефразеологизацию как особый процесс, в ходе которого прежде семантически опустошенные компоненты приобретают самостоятельные переносные значения. Так, в составе фразеологизма попасть впросак первый компонент получает значение «оказаться в каком-либо положении». Жуков считает, что дефразеологизация наступает тогда, когда компоненты приобретают полную семантическую самостоятельность и преобразуются в слова с отвлеченным системным значением.

Явлению дефразеологизации посвящен раздел книги А.Г. Назаряна «Фразеология современного французского языка». Дефразеологизацией автор считает «явление, при котором фразеологизм, в результате возникновения новых самостоятельных значений в его компонентах утрачивает основной признак фразеологичности». Чем отдаленнее связь между старым, исходным и новым значением компонента, тем активнее проходит процесс дефразеологизации. Дефразеологизация неизбежно ведет к распаду фразеологической единицы.

Дефразеологизация привлекает внимание исследователей языка. Ввиду своей сложности, она получает противоречивое, нередко даже противоположное, научное объяснение. Дефразеологизация ведёт к разрушению фразеологического оборота. Однако некоторые исследователи предлагают рассматривать её как особый способ отфразеологического словообразования. Не смотря на свою деструктивную направленность, дефразеологизация, как правило, лишь расшатывает структуру, семантическую целостность и стабильность фразеологизма, но не сводит ее «на нет». Когда же в микро контексте отсутствуют формальные признаки фразеологической единицы (структура и даже фразеологические осколки), лингвисты употребляют термин аллюзия. При этом соответствующее содержание фрагмента текста близко семантике оборота, который может мыслиться. Такая «нулевая» аллюзия выполняет функцию намека, но не демонстрирует самого факта разрушения фразеологизма.

Таким образом, дефразеологизация - это глубокая степень трансформации, при которой в тексте присутствует только намёк на фразеологический оборот. Неполная дефразеологизация представлена примерами, в которых сохраняются отдельные части фразеологических единиц, и, семантическая связь между компонентами устойчивых сочетаний не нарушается, полную дефразеологизацию составляют так называемые «фразеологические осколки», а также примеры «нулевой» аллюзии.

Глава 2. Методы перевода фразеологических единиц

2.1 История и особенности перевода фразеологических единиц с русского на китайский язык

В работах отечественных и зарубежных ученых подчеркивается та особая роль, которую играет перевод в развитии культуры, науки, экономики, литературы и самого языка общения.

С того момента, как в истории цивилизации начал происходить процесс разделения людей на группы, пользующиеся разными языками (ввиду географических, исторических и культурных предпосылок), появилась проблема декодирования речи для осуществления коммуникации. А поскольку разные народы вступали и вступают в торговые, военные, политические, экономические, культурные, научные отношения друг с другом на протяжении всей истории человечества, то, несомненно, перевод является одним из древнейших видов разумной человеческой деятельности. И с древнейших времен перевод выполняет функцию межъязыкового и межкультурного общения людей, как между государствами, так и на территории многонациональных государств. Примерами могут служить Древний Карфаген, Древний Египет, государства Древней Греции, Римская империя, государства Средней Азии, Индии, Ирана, включавшие в себя разноязычные племена и народности. Чем более многонациональным было государство, тем более почетное место в нем занимали переводчики. Так, в Древнем Карфагене каста переводчиков пользовалась почетом и уважением, а их эмблемой служил яркий и нарядный попугай, разноцветность оперения которого указывала, с какими именно языками работает переводчик.

Одной из важных вех в развитии перевода стало возникновение письменности. Во-первых, это дало мощный толчок для межкультурного обмена ценностями и достижениями в различных сферах деятельности человека, а во-вторых, образовался новый вид переводческой практики, а именно, письменный перевод, функционирующий с этого момента наряду с устным переводом. Переводиться стали не только устные высказывания, но и письменные тексты.

В наши дни мы стали свидетелями переводческого бума в науке и технике. Более 70% переводчиков трудятся именно в этой области. Самый большой объем переводов приходится на деловую корреспонденцию, потребительские информационные тексты (инструкции, проспекты и т.д.), научно-технические документы, разного рода договоры, технические описания.

Человеческая склонность к обобщению происходящего в мире, накопление огромного опыта в ходе переводческой практики, подтолкнули переводчиков к синтезу имеющегося знания и созданию теории перевода.

Современная теория перевода как научное направление возникло в середине XX века. Толчком к ее возникновению и развитию послужили резкое расширение переводческой практики для удовлетворения насущных потребностей. Вторая мировая война и прямо или косвенно связанные с ней последующие политические события и изменения - Нюрнбергский процесс, распад колониальной системы, возникновение международных организаций ООН, ЮНЕСКО и военных блоков НАТО, Варшавский договор - вовлекают в сферу международного общения все новые и новые народы, новые национальные языки. Как следствие растет армия переводчиков, количество языков, с которых переводят и на которые переводят[5].

Начинается бум сопоставительных исследований, осуществляемых методом перевода и для перевода, которые по сути своей представляют частные теории перевода для конкретных пар языков. Теоретические изыскания приводят к формированию понятийного аппарата теории перевода, разработке основных вопросов теории перевода.

Центральным понятием теории перевода является само понятие "перевод". Содержание этого понятия изменялось на протяжении столетий и в наши дни трактуется не однозначно. Прежде всего, следует иметь в виду, что понятие "перевод" многозначно. Во-первых, данное понятие обозначает перевод как некую интеллектуальную деятельность, то есть процесс. Во-вторых, - перевод как результат этого процесса - продукт переводческой деятельности, иначе говоря, речевое произведение (текст перевода), созданное переводчиком.

Служа средством общения людей различных национальностей, перевод является средством межъязыковой и межкультурной коммуникации. Согласно А.Д. Швейцеру "перевод может быть определен как однонаправленный и двухфазный процесс межъязыковой и межкультурной коммуникации, при котором на основе подвергнутого целенаправленному ("переводческому") анализу первичного текста создается вторичный текст (метатекст), заменяющий первичный в другой языковой и культурной среде... Процесс, характеризуемый установкой на передачу коммуникативного эффекта первичного текста, частично модифицируемый различиями между двумя языками, двумя культурами и двумя коммуникативными ситуациями.

Если опираться на Библию, то это произошло во время строительства Вавилонской башни, когда Бог, разгневавшись на излишнюю самоуверенность людей, заставил их говорить на разных языках. Но, видимо, тогда же Бог послал в мир и первых переводчиков, чтобы не дать роду человеческому окончательно разбиться на маленькие, изолированные друг от друга группки:

Как бы то ни было, но перевод - это очень и очень древний вид человеческой деятельности. Как только образовались группы людей, языки которых различались, появились и «билингвы», которые помогали этим разным коллективам общаться друг с другом. Таких устных переводчиков называли раньше «толмачами». Позже, когда возникла письменность, к ним добавились и переводчики письменные, которые занимались переводом самых разных документов - официальных, деловых и, конечно, религиозных. С самого начала перевод играл важнейшую социальную роль - он делал возможным межъязыковое общение людей. Распространение письменных переводов открыло людям широкий доступ к культурным достижениям других народов, сделало возможным взаимодействие и взаимообогащение литератур и культур. Знание иностранных языков позволяет читать в подлиннике книги на этих языках, но изучить даже один иностранный язык удается далеко не каждому, и ни один человек не может читать книги на всех или хотя бы на большинстве литературных языков. Только переводы сделали доступными для всего человечества гениальные творения Гомера и Шекспира, Данте и Гёте, Толстого и Достоевского.

Кроме того, переводы оказали существенное влияние на развитие многих национальных языков и литературу. Нередко переводные произведения предшествовали появлению оригинальных, разрабатывали новые языковые и литературные формы, воспитывали читателей. Не секрет, что языки и литература западноевропейских стран многим обязаны переводам с классических языков. Переводы занимали значительное место и в древнерусской литературе. Менее изучен, но не менее значителен вклад переводчиков в культуру арабского Востока, Индии, Китая, других стран Азии.

На китайском языке говорит свыше одного миллиарда человек - примерно шестая часть всего населения планеты, однако как изучаемый иностранный язык он совсем не распространён. Дело, конечно, в проблемах, возникающих при переводе с и на китайский язык, с которыми сталкивается как изучающий китайский язык, так и переводчик китайского языка на протяжении всей своей деятельности.

Проблема, во-первых, в самой "китайской грамоте", содержащей непривычные европейскому глазу иероглифы. Иероглиф - это знак, записывающий слог китайского языка, который к тому же обозначает предмет или понятие. Перевод китайского незнакомого слова можно осуществить путём перевода его составных частей - иероглифов, но его прочтение необходимо запомнить отдельно.

Обычно слово китайского языка состоит из одного или двух иероглифов, значительно реже, обычно для транскрипции иностранных слов, из трех иероглифов. До сих пор невозможно назвать точное количество иероглифов китайского языка, в толковых словарях встречается до 62 тысяч, однако 6 тысяч хватает для чтения газет.

Графика современного китайского языка очень изменилась за последние пятьдесят лет. Вплоть до середины ХХ века и даже в начале 1950-х гг. иероглифы были расположены на странице в столбцах сверху вниз и справа налево. Их читали "с конца", как и арабские книги. Затем иероглифы китайского языка стали располагать на странице в строках слева направо, по европейскому образцу.

Ещё одна иероглифическая трудность китайского языка заключается в том, что есть так называемые традиционные иероглифы, а есть упрощенные, которые были приняты в КНР в результате реформы иероглифики в 1960-е гг. В таких иероглифах количество черт значительно сократилось, это коснулось практически всех знаков.

Однако китайцы Тайваня, Гонконга, Аомыня, Сингапура не приняли новую иероглифику. Сейчас существует две иероглифические системы китайского языка, которые необходимо знать переводчику. Примут ли Гонконг и Тайвань упрощенную письменность? Вероятнее, КНР вернётся к традиционной системе.

Набор иероглифического текста на компьютере значительно проще того, что было во времена печатной машинки. Сейчас существуют две основополагающие системы компьютерного набора иероглифического текста на китайском языке. Первая основывается на том, что количество черт, из которых состоят иероглифы китайского языка, резко ограничено, а порядок написания черт и их число в каждом иероглифе строго фиксированы[20]. На клавиатуре нанесены просто черты, а при наборе одного иероглифа приходится нажимать клавиши в порядке написания черт для конкретного знака, а затем выбирать необходимый иероглиф из предложенных в специальном окошечке на экране.

Для другой системы используется латинская клавиатура. Существует фонетическая транскрипция латиницей для китайского языка - "пиньинь", составленная по определенным правилам. Произношение набирается на латинской клавиатуре, затем из окошка на экране выбирается искомый иероглиф. Трудность для переводчика китайского языка состоит в том, что одному чтению могут соответствовать несколько десятков иероглифов, но варианты набора иероглифов по этой системе самые распространенные.

Устный перевод китайского языка осложняется другими проблемами. Необходимо помнить, что китайский язык - язык тоновой фонетической системы, то есть важнейшую роль играет интонация, а не звуки. Получается, что каждый слог китайского языка можно произнести четырьмя разными интонациями и смысл будет меняться, в некоторых случаях на противоположный. В китайском языке не так много слогов - всего около 400. Это приводит к огромному количеству омонимов, одинаково звучащих слов. Вне контекста понять и сделать перевод китайской фразы правильно оказывается практически невозможно. Но даже внутри контекста без напряжённого внимания также можно допустить ошибку в переводе с китайского. Получается, что понять художественный или специальный текст, записанный с помощью «пиньинь» - задача почти неразрешимая[19].

Необходимо также брать в расчёт то, что китайский язык разбит на многочисленные диалекты. Некоторые из них, шанхайский, гуандунский (кантонский) настолько кардинально отличаются от северных диалектов, что китайцы, говорящие на этих диалектах не в состоянии понять друг друга. Введение единого нормативного китайского языка "путунхуа" несколько разрешило эту проблему. Его преподавание в учебных заведениях и использование во всех учреждениях КНР - обязательно, как и простое общение с помощью "путунхуа" для всех граждан страны. Но речи людей старшего поколения всё ещё свойственны диалектальные отличия от "путунхуа" или акцент.

Переводчику китайского языка часто приходится дополнительно запоминать особенности произношения жителей разных регионов Китая, различные варианты слов в диалектах. А такие диалекты, как гуандунский и шанхайский, вообще преподаются в китайских вузах отдельно от китайского языка на факультативах.

Сложность для перевода с китайского языка представляют многочисленные поговорки, фразеологизмы, основанные, зачастую, на использовании имен исторических, легендарных, литературных персонажей. Трудность синхронного переводчика китайского языка в необходимости быстрого подбора русского аналога без использования конкретных имен[6].

Непременными качествами переводчика-синхрониста с китайского языка являются смекалка, догадливость, память. Он должен прекрасно разбираться в теме переговоров, поскольку перевод китайской фразы начинается с ее конца, то есть необходимо предугадать, о чем же говорит китаец[18].

Таковы основные сложности перевода с китайского языка. Но традиции и привычки китайцев не менее удивительны. Абсолютно необходимо при общении с ними придерживаться нескольких общепризнанных правил.

Историю загадочного Китая историки многих поколений толковали по-разному. В действительности же культура Китая самобытна, а корни ее берут свое начало в долинах Хуанхэ, что в переводе с китайского языка означает «Желтая река».

Зарождение китайского перевода связывают с проникновением буддизма. Китай был связан через Парфию с Западом: рабы, купцы и миссионеры прибывали в Китай по "Великому шелковому пути".

Проповедники буддийской философии были вынуждены начать переводы на китайский язык буддийских текстов. Предположительно, начало перевода буддийских текстов на китайский язык относится к I в. н.э. Таким образом, первыми переводчиками китайского были не носители языка, а буддийские миссионеры - выходцы из Парфии, Индии, Центральной и Средней Азии. Парфянский купец Ань Сюань стал первым миссионером, ему принадлежат переводы многих буддийских сочинений на китайский язык. Остались в истории имена других переводчиков китайского языка - монахов Катаяна Матанги и Дхармаратна.

IV-VI вв. в Китае называют "Золотым веком" переводной литературы. За этот период 96 переводчиков осуществили перевод на китайский язык 1087 сутр из 3437 глав. Надо заметить, что переводчики сокращали традиционные повторения сутр, что, к сожалению, приводило к потере художественных достоинств перевода. И все же благодаря переводам буддийских текстов в китайскую литературу проникал их пышный, фантастический стиль, свойственный индийским сказкам. Вокруг этих китайских переводов и переводчиков появилась атмосфера загадочности, складывались рассказы о чудесах, связанных с переводом. Так, монах Сангхдэва сумел по памяти перевести на китайский язык одну из самых обширных буддийских сутр.

Прославился ещё один индийский переводчик китайского - Кумараджава. Он устно по памяти переводил буддийские тексты и создал перевод одной из сутр. Сохранилось предание, по которму Кумараджива поклялся, что, если он не допустил никаких ошибок при переводе, после смерти, когда его тело будет сожжено, язык останется невридимым, и это предсказание сбылось. Он разработал принципы перевода на китайский язык, которые имели многочисленных последователей - Парамартхи, Бодхиручи, Дхармагупты и др.

В VII века новую реформу системы перевода проводит знаменитый путешественник и китайский переводчик Сюань-цзан, которая может считаться наиболее совершенной. Китайский император Тай-цзун предлагает ему должность министра, узнав о его мастерстве. По поручению императора Сюань-цзан осуществил перевод на китайский знаменитой книги "Дао Дэ Цзин" или "Книга о Пути и Силе" ("Канон Пути и Благодати"). Тем не менее, большинством школ китайского буддизма каноническими были признаны переводы Кумараджвы и его последователей. Дальнейшая переводческая деятельность способствует появлению соответствующих школ и концепций в Китае.

2.2 Перевод фразеологизмов с русского на китайский язык

Китайские и русские фразеологизмы сильно отличаются друг от друга своей структурой, что затрудняет перевод. Итак, понимание формирования, происхождения, особенностей структуры и стилистического оттенка помогает разобраться в значении фразеологизмов и точно их переводить. В процессе перевода необходимо и обеспечить точность перевода, и учитывать коннотативное значение, историю, традицию, обычай, привычку, стилистический оттенок, эмоционально-экспрессивную окраску и функциональный стиль исходного языка.

Различия между русской и китайской фразеологией часто не позволяют найти русским фразеологизмам разговорно-бытового характера подходящий эквивалент среди китайских фразеологизмов. По частоте использования в речи разговорно-бытовая фразеология русского языка занимает первое место. Большинство же китайских фразеологических оборотов является нормой в литературном языке, а использование их в разговорной речи придает ей литературность. При переводе на китайский язык многие русские фразеологизмы теряют фразеологичность как с точки зрения русского языка, так и с точки зрения китайского.

Отмечается, что основой для верного перевода русских фразеологических оборотов на китайский язык является правильное понимание стилистических свойств русских фразеологизмов разговорно-бытового характера и точная передача их образности.

Язык используется в определённых контекстах, поэтому смысл слов в фактическом использовании постоянно меняется в зависимости от контекстов. Семантика часто определяется реальной ситуацией. Перевод идиомов тоже не является исключением. Перевод фразеологизмов тесно связывается с контекстами. В переводческой деятельности мы часто обнаруживаем, что даже при переводе одной и той же фразы в разных контекстах также необходимо применять различные методы перевода. Поскольку контекст разный, ситуация разная, говорящие разные, один и тот же смысл может по-разному выразиться. Только в соответствии со значением в словаре переводить фразеологизмы - недостаточно. Нужно, исходя из контекстуальной ситуации, воспринимая семантику, стиль и экспрессивную окраску, выбирать метод перевода.

Возьмем пример из «Русско-китайского словаря по художественному переводу», который вышел на свет несколько лет тому назад. Правда, как в народе говорят, этот словарь имеет значение вехи, достигает больших успехов. Зато нам приходится обращать внимание на руководящую идею этого словаря. Она специально подчёркивает, что фразеологизм “Нет розы без шипов” должен быть переведен на китайский язык как: “УРАыјґУР±Ч”, нельзя переводить его как “Г»УРІ»ґшґМµДГµ№е”.

В словаре далее указано: «Словосочетания и фразеологизмы в оригиналах должны всеми мерами переводиться на выражения китайского языка соответственно». Полностью передают смысл только следующим образом, например: Существует такая пословица: “Гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдётся”. Надо так перевестиЈє“УРѕдСиУпЛµµГєГЈєЛ«·е¶ФЦЕОЮУЙ»б,ИЛЙъєОґ¦І»Па·к”, а не “ЙЅУлЙЅДСТФПаУц, ИЛУлИЛЧЬ»бПа·к”как по-русски. Другой пример: “пуганая ворона куста боится”. В данном словаре предлагается перевод: “Т»іЇ±»ЙЯТ§, К®ДкЕВѕ®Йю”, а “КЬѕЄµДОЪС»Б¬јыБЛ№аДѕґФ¶јЕВ” нельзя!

Нужно задать несколько вопросов: какие фразеологизмы мы переводим? Русские или китайские? Что является руководящей идеей? Куда перевод идёт под такой руководящей идеей? Что мы хотим получить от перевода? Обмен или обман?

2.3 Перевод фразеологизмов с китайского на русский язык

Метод фразеологизмов с китайского на русский язык включают: перевод фразеологизмов на фразеологизмы, то есть полностью эквивалентный перевод или частично эквивалентный перевод; перевод фразеологизмов на обычные выражения, то есть безэквивалентный перевод. Некоторые китайские и русские идиомы имеют одинаковые содержания и формы: имеют не только одинаковые значения и стилистическую окраску, но и одинаковые или похожие образные сравнения, поэтому можно эквивалентно их переводить. Кроме того, некоторые фразеологизмы хотя разны по образу, но они имеют одинаковые значения, поэтому тоже можно частично эквивалентно их переводить. Переводить фразеологизмы китайского языка готовыми русскими фразеологизмами позволяет читателям лучше понять их смысл в исходном языке и может сохранить прежний стилистический эффект, чтобы достичь наиболее подходящий и эквивалентный перевод. Например: »лЛ®ГюУг -- в мутной воде ловить рыбу; »рЙПЅЅУН -- подливать масло в огонь; іГИИґтМъ -- куй железо, пока горячо; ЗзМмЕщцЁ -- гром среди ясного неба; БЛИзЦёХЖ -- как на ладони; УкєуґєЛс -- как грыбы после дождя; јы·зК№¶ж -- держать нос по ветру.

Перевод фразеологизмов на обычные выражения заключают: буквальный перевод и свободный перевод. В практическом процессе перевода часто встречаются такие случаи, когда в оригинале некоторые фразеологизмы не имеют эквивалента или частичного эквивалента в переводе, когда в оригинале фразеологизмы обладают сильным национальным колоритом, трудно найти соответствующий перевод. В таком случае можно пользоваться описательным переводом. Иногда можно сочетать буквальный перевод со свободным переводом, чтобы сохранить образ в оригинале и сделать перевод правильным. Кроме того, у некоторых фразеологизмов особые структуры. Можно употреблять способ добавления слов или опущения слов. Буквальный перевод, например: ОТГЗІ»ТЄґтІЭѕЄЙЯЈ¬№¤ЧчТЄЗДЗДµШёЙЎЈНе следует ворошить палкой траву и пугать при этом змеи. №ґјщОФРЅіўµЁЈ¬·ўКДТЄС©№ъірЎЈПоклявшись отомстить за поражение своего княжества, Гоуцзянь спал на хворосте и пил жёлчь. Таким образом, только однозначные фразеологизмы можно переводить буквально, а фразеологизмы, содержащие образ и китайские специфики, при переводе обычно применить буквальный перевод, не вызывая сомнение и непонимание образа. При свободном переводе некоторые фразеологизмы не могут сохранить прежнее и образное значение, а также не могут найти соответствующие фразы на русском языке, например: ХвТСѕ­КЗµЪ¶юґОЙПїјіЎЈ¬Б¬РшБЅДкЛы¶јКЗГыВдЛпЙЅ.

2.4 Русско-китайские смысловые соответствия

В данной дипломной работе необходимо также сравнить внутреннюю форму китайских, русских фразеологизмов и отдельных слов. Термин внутренняя форма обычно используется по отношению к отдельному слову. Внутренняя форма слова мотивирует звуковой облик слова, указывает на причину, по которой данное значение оказалось выраженным именно таким образом. Лингвистический энциклопедический словарь определяет внутреннюю форму слова как «семантическую и структурную соотнесенность составляющих слово морфем с другими морфемами данного языка; признак, положенный в основу номинации при образовании нового лексического значения слова». Этот же термин можно использовать и по отношению к фразеологизмам. В этом случае роль лексической номинации будет играть номинация некоей устойчивой нравственно-ценностной идеологемы (т.е. устойчивого смысла), а роль отдельного признака, положенного в основу номинации, выполняет целый образ или ситуация. Кстати, именно по признаку наличия или отсутствия прозрачной внутренней формы противопоставлены в классификации В.В. Виноградова два типа фразеологизмов: фразеологические сращения (идиомы, утратившие мотивировку значения) и фразеологические единства (идиомы, сохраняющие прозрачную внутреннюю форму). Языковые единицы с прозрачной внутренней формой намного интереснее для того, кто интересуется логикой развития языка, поскольку эта логика непосредственно коррелирует со всей «национальной логикой» и с логикой национальной образности.

Проникновение во внутреннюю форму отдельных слов или пословиц иностранного языка - это не только источник удовольствия (как справедливо отмечается М.И. Дубровиным в предисловии к Иллюстрированному словарю идиом на пяти языках), но и шаг в незнакомый «дом бытия духа народа». Знакомиться с пословичным фондом чужой культуры без раскрытия внутренней формы фразеологизмов, без получения представления о системе национальной образности в целом - это все равно что ходить по «дому бытия» национального духа с завязанными глазами, а потом самоуверенно заявлять о своем знакомстве с ним.

Чтобы почувствовать особенность восточного мировосприятия и мирооценки, необходимо познакомиться с национальной образностью, которую можно увидеть и оценить не иначе как посредством обращения к внутренней форме фразеологизмов. Особенность эта в гораздо большей мере заключается не в наборе нравственно-ценностных смыслов (т.е. не в наборе идеологем), а в изобразительных средствах, используемых языками для выражения этих смыслов, и в общей стилистической тональности. Особенно заметна разница в «строительном материале» метафор русского и китайского языков. Китайское языковое сознание апеллирует, в основном, к природе, диким животным, в то время как русское языковое сознание чаще обращено к бытовым сюжетам, люди гораздо чаще становятся действующими лицами пословиц, чем животные, а среди последних преобладают домашние. Другое отличие состоит в различной стилистической окрашенности пословиц. Восточные пословицы тяготеют к возвышенному стилю, к поэтичности, что, как нам кажется, вполне соответствует самому статусу пословиц в национальной языковой картине мира: статусу нравственно-ценностных оценок любых социально значимых жизненных ситуаций и определенных моделей поведения человека в них, статусу информем коллективного опыта и образных предписаний поведения человека, формирующих национальную иерархию ценностей. Возвышенная поэтическая стилистика выражения столь значимого для любого народа ценностного смысла оказывается явно сниженной, многие из них отмечены иронией, откровенной насмешкой или сарказмом, изобилуют просторечной (а иногда и бранной) лексикой. Если восточные пословицы стремятся впечатлить тех, кому они адресованы, неспешной манерой изложения метафоры, красотой созданного образа, то русские пословицы стараются привлечь внимание носителей русского языкового сознания иными средствами: остроумием, отсутствием назидательности, узнаваемостью фигурирующих в метафорах персонажей из повседневной жизни. Именно к этим двум отличиям можно свести национальную специфику оформления результатов работы нравственно-ценностного компонента русского языкового сознания в сравнении с аналогичными фрагментами языковой картины мира китайского языка. Для наглядности приведем небольшую таблицу, содержащую фрагменты внутренних форм смысловых эквивалентов русского и китайского языков, в которых отмеченные нами два основных отличия проявились особенно наглядно.

РУССКИЕ ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ	ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА КИТАЙСКИХ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ
* Строительный материал метафор - люди, бытовые ситуации. * Сниженная стилистика метафор.	* Строительный материал метафор - природа, животный мир. * Поэтическая окрашенность метафор.
Сесть в лужу Не видеть дальше своего носа Моя хата с краю Стоять одной ногой в могиле Кто заварил кашу, тот пусть ее и расхлебывает Не гонись поп за дешевизною Остаться на бобах; оказаться у разбитого корыта Обжегшись на молоке, дуть на воду На своих ошибках только дураки учатся Бей своих, чтоб чужие боялись Дурака учить - что мертвого лечить	«Силиться нарисовать тигра, а получить жалкое подобие собаки». «Уподобляться лягушке, сидящей на дне колодца и глядящей на небо»; «Смотреть на небо через трубку». «Спокойно взирать на пожар с противоположного берега реки». «Разделять участь рыбы, попавшей на сковородку». «Кто привязал бубенцы на шею тигра, тому их и развязывать». «Кунжутное семечко подобрал, а арбуз потерял». «И курица улетела, и яйца разбились». «Бояться то волка спереди, то тигра сзади». «Несчастье с повозкой, едущей впереди, - предостережение тем, кто едет следом». «Резать курицу на устрашение мартышке». «Из гнилого дерева поделки не сделать».

Если постараться представить, в чьих устах выражения из левой и правой частей таблицы будут звучать органичнее, то прототипическим пользователем русской народной следует считать какого-нибудь лукавого, вечно посмеивающегося, ерничающего мужичка, отнюдь не претендующего на роль вещателя истин в последней инстанции. Восточные народы относятся к своим национальным информемам ценностного смысла с неизмеримо большим пиететом, и поэтому прототипический пользователь пословиц в этих культурах - это чаще всего человек, которого в Китае принято называть «лаоши», т.е. учитель. Произнося национальную пословицу, такой прототипический лаоши в полной мере осознает ценность того смысла, который он озвучивает, осознает, что сообщает тем, кто его слушает, жизненный опыт предшествующих поколений, и рассчитывает на соответствующую реакцию.

Трудно представить пожилого китайца, делящегося с окружающими крупицами народной мудрости в выражениях, соответствующих стилистике русских выражений типа: баба с возу - кобыле легче; ни кожи, ни рожи; сел в лужу; дуракам закон не писан; кому нравится попадья, а кому - попова дочка; ни уха, ни рыла не смылить; ни в зуб ногой; ни богу свечка, ни черту кочерга и т.п. Зато вполне органично в его исполнении будут звучать суждения о том, что «не стоит людям княжества Ци тревожиться о том, что небо может обрушиться», что «стоит лодке, плывущей против течения, остановиться, как ее понесет назад», что «старшее поколение сажает деревья, чтобы молодые могли найти себе отдых под ними», что плохо «когда в одном государстве сразу три верховных правителя», что «правителям дозволяется устраивать пожары, а простому люду воспрещается зажечь даже лучину», что «безбрежно море мук, раскайся - вот и берег» и так далее в том же духе. Русскому стремлению к лаконичности китайское языковое сознание противопоставляет неспешность и обстоятельность выражения того же смысла (видимо, справедливо полагая, что в таком важном деле, как создание образных «одежд» для единиц смысла, спешка ни к чему)[7].

Задача проникновения в систему образности иностранного языка для человека, изучающего этот язык, осложняется тем обстоятельством, что составители словарей, как правило, оказывают ему «медвежью услугу», распространяя на фразеологию известный переводческий постулат о том, что переводиться должны не слова, а общий смысл фразы (исключение составляют словари и учебные пособия под редакцией М.И. Дубровина, которые своей задачей как раз и ставят раскрытие внутренней формы идиом разных языков, характеризующихся относительной семантической тождественностью)[8]. В результате почувствовать национальный колорит пословичного фонда изучаемого языка с помощью двуязычного словаря оказывается практически невозможным, поскольку национально-специфическая форма выражения фразеологических единиц «услужливо» подменяется формой языка предполагаемого пользователя словарем. Система образности иностранного языка искусственно подгоняется под привычную систему образности родного языка. Возможны только два пути: либо ждать, когда изменится общая лексикографическая традиция презентаций иноязычных фразеологизмов, на сегодняшний день игнорирующая национальную специфику выражения устойчивых единиц ценностного смысла, либо, вооружившись тем же самым двуязычным словарем, пытаться самостоятельно восстановить буквальный смысл каждой из идиом. Чтобы набрать достаточное количество примеров из китайского языка, нам пришлось идти именно вторым путем, сопряженным со значительной по объему работой со словарями, которая в итоге не всегда приносила желаемый результат. Особенно это касалось тех случаев, когда не только внутреннюю форму приходилось раскрывать по иероглифам, но и общий инвариант смысла оказывался под вопросом. Происходило это по той причине, что одной фразе на китайском языке словарь приводил в качестве эквивалентов две или более русские фразеологические единицы, существенно отличающиеся по смыслу. Вот несколько примеров: №¤µЅЧФИ»іЙ («Работа завершена, природа продолжается»). Первое соответствие: терпение и труд все перетрут; второе соответствие: перемелется - мука будет. Русские идиомы отличаются друг от друга по смыслу, а смысл китайской пословицы остался не до конца понятным. І»ИэІ»ЛДµДИЛ («Человек - ни три, ни четыре»). Первое соответствие: ни то, ни се; ни рыба, ни мясо; второе соответствие: темная лошадка. К смыслу, какого из двух русских выражений ближе китайская идиома, не ясно. Есть ли особый смысл в том, что китайский фразеологизм использует противопоставление не каких-нибудь, а именно этих цифр? Число «4» считается у китайцев несчастливым из-за совпадения со звучанием иероглифа, обозначающего смерть. Оба иероглифа читаются как si, но разными тонами. Налицо отрицательная коннотация номинации, но с чем именно это связано: с неяркостью, неопределенностью, тусклостью личности или с неизвестностью, таящей в себе потенциальную опасность?

Русская фразеология во многих случаях опирается на общую базу так называемой Западной цивилизации. Многие выражения, которые обычными носителями языка воспринимаются в качестве неотъемлемой части исконно русского пословичного фонда, на деле являются кальками с других языков, а эти выражения в других языках имеют общий античный или библейский источник[9].

2.4.1 Сопоставление русских и китайских фразеологических единиц на уровне семантики

При сопоставлении русской и китайской фразеологии необходимо найти системные совпадения и системные расхождения. В русском и китайском языках имеются более или менее сходные образы, на основе которых в обоих языках появились некоторые фразеологизмы, полностью или частично совпадающие по образу и по значению. Однако русская и китайская культуры имеют совсем разные расхождения и основания. Итак, при выяснении национальной специфики русского и китайского языков мы разделяем фразеологизмы обоих языков на три основные группы в сопоставительном аспекте[10].

(1) В обоих языках имеются такие фразеологизмы, которые полностью тождественны не только по семантике, но и по образу, например:

пуганая ворона- ѕЄ№­Ц®Дс

за деревьями леса не видеть- Т»Т¶ХПДї

валом валить- ґЁБчІ»Пў

ловить рыбу в мутной воде- »лЛ®ГюУг

идти в огонь и в воду- ё°МАµё»р

чёрным по белому написано- °ЧЦЅєЪЧЦ

как рыба в воду - ИзУгµГЛ®

знать как свои пять пальцев- БЛИзЦёХЖ

как небо от земли- МмИАЦ®±р

брать на сердце- їЫИЛРДПТ

жить душа в душу - РДРДПаУЎ [11].

Всем известно, что в каждой культуре есть интернациональное и национальное, так и в семантике каждого языка есть отражение универсальных компонентов общечеловеческой культуры и одновременно своеобразия культуры данного народа. Поэтому в разных нациях имеются общие предметы и явления. Естественно, что такие фразеологизмы эквивалентны: они легко переводятся.

(2) В обоих языках наблюдается такие фразеологизмы, которые не полностью тождественны по семантике и по образу. Данные фразеологизмы разделяются на две группы: 1) по семантике; 2) по образу. А образы, лежащие в основе таких фразеологизмов, особенно ярко и типично отражают соотношение между языком, природой и культурой, и проявляют национальные специфики языка.

1) Фразеологизмы только по семантике совпадают друг с другом в обоих языках. Такие фразеологизмы в обоих языках тождественны только по семантике, по образу не эквивалентны[12]. Например:

есть как акула- АЗНМ»ўСК

как грибы после дождя- УкєуґєЛс

ягоды одного поля - Т»ЗрЦ®єС

нет дыма без огня- ОЮ·зІ»ЖрАЛ

сидеть между двух стульев- ЅЕМ¤БЅЦ»ґ¬

положить в долгий ящик- КшЦ®ёЯёу

как снег на голову- Н»ИзЖдАґ

...