Концепт "женщина" в русских пословицах

Размещено на http://www.allbest.ru

Министерство образования и науки Российской Федерации

АМУРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

(ГОУВПО «АмГУ»)

Факультет филологический

Специальность 021700 «Филология»

Кафедра русской филологии

дипломная работа

на тему: Концепт «женщина» в русских пословицах

Исполнитель

студент группы 997

Н.М. Белуха

Руководитель

к.п.н., доцент кафедры

русской филологии АмГУ

Н.Г. Архипова

Благовещенск 2004

АННОТАЦИЯ

Гендер, гендерная картина мира, гендерные исследования, языковая картина мира, гендерные стереотипы, пословичная картина мира, физический модус феминности, ментальный модус феминности, эмотивный модус феминности, речевой модус феминности

гендерный русский языковый женщина лексема пословица

Дан обзор пословиц русского языка о женщине. В данной работе мы попытались выявить гендерные стереотипы в русской языковой картине мира, подробно был рассмотрен образ женщины в русской культуре. Образ женщины был проанализирован по определенной системе актуализации признаков основных систем человека в пословицах о женщине.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Гендерные стереотипы в русской языковой картине мира

1.1 Специфика и основания гендерных исследований

1.2 Пословичная картина мира как фрагмент языковой картины мира

1.3 Образ женщины в русской культуре

2. Концепт «женщина» в русской языковой картине мира

2.1 Методы и приемы исследования концептов

2.2 Лексикографическая репрезентация лексемы «женщина»

2.3 Представления о феминности в современном языковом сознании

2.4 Актуализация признаков основных систем человека в пословицах о женщине

2.4.1 Физический модус феминности

2.4.2 Ментальный модус феминности

2.4.3 Эмотивный модус феминности

2.4.4 Речевой модус феминности

2.4.5 Основные качества женского характера, актуализированные в пословицах

Заключение

Библиографический список

ВВЕДЕНИЕ

Характерную черту науки о языке составляет организация на переход от позитивного знания к глубинному на путях целостного синтетического постижения языка как антропологического феномена. В теоретической и практической паремиологии это находит свое отражение, в частности, в попытках рассмотрения паремий в широком лингвокультурологическом контексте - в контексте участия языка в созидании духовной культуры и участия духовной культуры в формировании языка.

Привлечение такого широкого контекста при характеристике паремиологических единиц не является произвольным исследовательским приемом. Опыт лингвистических исследований свидетельствует о том, что вне лингвокультурологического представления языка как духовной реальности адекватная интерпретация смыслового содержания идиом, пословиц, поговорок и реконструкция их генезиса и функционирования в рамках научной картины мира принципиально недостижимы.

Самая важная функция культуры быть средством общественной передачи человеческих способностей от одного человека к другому. Естественный язык как часть культуры играет при этом определенную роль. Отвечая на вопрос о месте и роли культуры в жизни человека, мы одновременно формируем представление и о роли языка как средстве трансляции культуры.

Анализ генетического аспекта отношения человека и культуры обычно выливается в рассмотрение культуры как аналога генетической программы животных, реализация которой приводит к формированию у них способностей к осуществлению целесообразных способов поведения. Культура как в филогенезе, так и в онтогенезе человека играет роль генетической программы, позволяя формировать способности, которыми обладали люди предыдущих поколений, создавшие эту культуру, ставшую для их потомков аналогом генетической программы.

Роль культуры в трансляции человеческих способностей в обобщенном виде можно описать следующим образом. Человек, рождаясь биологическим, вынужденно вступает в контакт с культурными местами и «распредмечивает» их, и таким образом создает в своем теле человеческие способности, которые принято транслировать в его обществе. Сформированные при «распредмечивании» культурных предметов человеческие способности превращают человека из существа биологического в существо социальное.

При общении учитываются не генетические характеристики человека, а его социальные качества: познавательные возможности, потребностно-мотивационная сфера, эмоционально - чувственная сфера и соотношение социальных статусов коммуникантов. Эти свойства объекта речевого воздействия « опредмечены » в искусственном «теле»: в его одежде и прочих знаках, которые размещаются на природном теле человека и указывают на пол, профессию, вероисповедание, семейное положение, социальную позицию и социальный статус в целом.

Попытаемся ответить на вопрос, какова роль языка в процессе трансляции человеческих способностей при помощи культуры. Функционирование языковой способности у человека предполагает знание 1) определенной совокупности лексем, 2) системы грамматических правил. Для конструирования содержания и смысла речевых высказываний необходимы знания о мире. Знания о языке и о мире исчерпывают содержание сознания человека, это содержание формируется в процессе присвоения культуры и является ее ментальной формой наряду с ее предметной и деятельностной формами.

Для понимания механизма образования новых знаний целесообразно проанализировать строение образа сознания, который в современной психологии понимается как совокупность знаний личности о конкретном явлении реального мира. В образе сознания различают две части: чувственную и умственную. Чувственная часть формируется в ходе индивидуального развития при помощи органов чувств; умственная часть образа сознания содержит знания, накапливаемые в филогенезе в форме понятий и овладеваемые личностью в онтогенезе. Если чувственная часть образа формируется в процессе индивидуального перцептивного восприятия, то умственный образ принципиально отличается своей психической природой: он формируется в общении с другим человеком, носителем знаний опознаваемом явлении.

Формирование умственной части образов некоторых культурных предметов сопровождается их «распредмечиванием», но все культурные предметы отдельной личностью в современном обществе не могут быть «распредмечены», поэтому умственная часть образов большинства культурных предметов формируется при помощи языка. При регуляции формирования новых знаний общество должно располагать специальными письменными текстами или живыми носителями текстов.

В нашей работе основное внимание сосредоточено на эстетических ценностях русского народа, воплощенных в паремиях, а именно, на некоторых категориях выражения феминности в языке при характеристике женщины. Нами предпринята попытка проанализировать пословицы о женщине, семантика и внутренняя форма которых, главным образом, содержит оценку, т.е. те единицы, в которых выражается отношение к женщине с точки зрения ее привлекательности, соответствия ее внешних данных идеалу красоты, ее месту в семье, ее личных качеств и т.д.

Целью настоящего исследования является реконструкция образа русской женщины на материале пословиц русского народа. Для достижения данной цели был установлен ряд конкретных задач:

1. Выявление гендерных стереотипов в русской языковой картине мира.

2. Рассмотрение концепта «женщина» в русской языковой картине мира.

3. Исследование лексикографической репрезентации лексемы «женщина» в национальном словарном фонде.

4. Проведение социолингвистического эксперимента с целью выявления представлений о феминности в современном языковом сознании.

5. Исследование актуализации основных признаков человека в пословицах о женщине.

Материалом нашего исследования послужили триста микротекстов (пословицы русского народа о женщине). Источником исследования послужили академические сборники пословиц и поговорок.

Предметом исследования является образ женщины, воплощенный в пословицах русского языка, отражающих национальные культурные стереотипы.

Тема исследованистановится актуальной в связи с развитием во многих странах мира женских движений, появлением множества работ, посвященных истории, теории и идеологии этих движений, а также юридическим, политическим, социологическим и психологическим аспектам положения женщин в различных культурах.

Произошедшие за последние десятилетие перемены в обществе, свидетельствующие о расширении границ традиционных стереотипных женских ролей, связанных первоначально с внутренней сферой (домашними обязанностями и воспитанием детей); изменение социальной роли женщины, т.е. активное участие в так называемой «внешней среде» (в сфере работы и общественно- политической жизни) не могли не отразиться на отношении к ней, на оценке ее внутренних и внешних качеств.

Проблемой феминности занимались ученые со времен античности. Первый начал разрабатывать ученый-философ Аристотель, его приемниками являются Я. Гримм, И. Гердер, Маутнер, Р. Лаккоф, В. Гумбольдт. В настоящее время данным исследованием занимаются такие лингвисты, как А. Кирилина, А. Вежбицкая, Е. Горошко, Е.А. Земская.

Ведущими методами исследования материала в работе являются описательно - сопоставительный метод, включающий такие приемы, как наблюдение, сопоставление и обобщение; социолингвистический метод и метод компонентного анализа.

Теоретическая значимость данного исследования заключается в том, что полученный материал может послужить источником для дальнейшего исследования проблемы создания образа человека посредством национального языка. Исследование пословиц о женщинах поможет составить более полный портрет женщины, воплощенный в русской языковой картины мира.

Практическая ценность исследования видится в том, что результаты работы найдут свое применение при разработке курсов лексикологии и семасиологии русского языка, курса «Введение в славянскую филологию»; спецкурсов по этнолингвистике, психолингвистике, лингвокультурологии; а также в лексикографической практике при разработке аспектов словарных статей для лингвокультурологических словарей.

Гипотеза исследования.

В своем исследовании мы хотим доказать, что культурно значимое имя вызывает к жизни представление не об одном конкретном предмете, а о целом ряде различных предметов, обладая одновременно свойствами, репрезентируемыми каждым из них. Иначе говоря, лингвокультурологический анализ слова конкретной семантики позволяет выявить целый ряд различных и часто не сводимых воедино образов, сопоставленных в обыденном сознании относительно этого имени.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Лексемы семантического поля «Женщина» обретают национально-культурную специфику в пословицах и, следовательно, приобретают признаки концепта.

2. Концепт «женщина» имеет сложную структуру, в которой выделяются ядерные и периферийные зоны.

3. Особенности современного языкового сознания относительно понятия «женщина» несколько отличаются от народного понимания, отраженного в пословицах, однако можно говорить о совпадениях смыслов «современного» и «традиционного» осознания сущности концепта, причем зона пересечения смыслов образует ядро национального концепта «женщина».

Настоящее исследование прошло апробацию в виде научного доклада на конференции «Дни науки - АмГУ» в 2002 г., в виде выступлений на научном студенческом семинаре «Концептосфера малых фольклорных жанров».

1. Гендерные стереотипы в русской картине мира

1.1 Специфика и основания гендерных исследований

Важнейшей дискуссионной проблемой проблемой ГИ в языкознании остается вопрос о том, в какой степени соотносятся биологические и социокультурные факторы, влияющие на гендерные различия в языке и речи. Социодетерминисты, к которым относится в первую очередь феминистская лингвистика и представители этнолингвистики, настаивают на доминирующем воздействии общества и культуры, что доказывается результатами изучения коммуникации в разных культурах и исследованием процессов социализации человека / Горошко Е.И., А.В. Кирилина, с 164./

Формирование гендерной картины мира (ГКМ) начинается вместе с генезисом и становлением человеческого общества. Однако, несмотря на исключительную практическую и теоретическую важность вопросов пола, гендерная тематика, во-первых, была на периферии общественных интересов и , во-вторых, здесь господствовал мужской взгляд на проблему.

Как известно, в существующих государственных стандартах признаны три базовые картины мира: философская, научная и религиозная. ГКМ не является разновидностью одной из них, а представляет собой интеграционное духовное образование / Булычев И.И., с. 32/.

Анализ проблемы «Языковая репрезентация гендера» предлагает поиск ответов по крайней мере на два основных вопроса:

1. Осуществляется ли репрезентация гендера в языке только за счет «зеркального» его отражения с помощью лингвистических ресурсов, или же последние так или иначе сами конструируют гендер.

2. Можно ли говорить о существовании таких феноменов, как «мужской язык» и «женский язык».

Язык не просто отражает существующую в обществе гендерную дифференциацию, но и непосредственно конструирует гендерные различия. Не существует ни типично «мужского языка», ни сугубо «женского языка».

В феминистской литературе существует несколько концепций гендера. Это обусловлено как относительной «молодостью» гендерного подхода, так и сложность самого феномена.

Для всех из них базовым положением является различение понятий пол и гендер. Термин «гендер» впервые появился в исследовательских трудах англоязычных социопсихологов для обозначения проявлений пола в поведении человека.Гендер можно считать «половым характером» человека. Гендер - это сложный социокультурный конструкт: различия в ролях, поведении, ментальных и эмоциональных характеристиках между мужским и женским, творимые обществом /Кирилина, с. 57/.

В рамках этого подхода гендер понимается как организованная модель социальных отношений между женщинами и мужчинами, не только характеризующая их межличностное общение и взаимодействие в семье, но и определяющая их социальные отношения в основных институтах общества. Гендер трактуется как одно из базовых измерений социальной структуры общества, который вместе с другими социально-демографическими и культурными характеристиками организует социальную систему.

Гендер конструируется через определенную систему социализации, разделения труда и принятые в обществе культурные нормы, роли и стереотипы. Принятые в обществе гендерные нормы и стереотипы в определенной степени определяют психологические качества, способности, виды деятельности, профессии людей в зависимости т их биологического пола. При этом гендерные нормы и роли не имеют универсального содержания и значительно различаются в разных обществах. В этом смысле быть мужчиной или женщиной означает вовсе не обладание определенными природными качествами, а выполнение той или иной роли.

Понятия феминный и маскулинный стали активно использоваться вместе с разработкой концепции гендера и употребляются в ГИ для обозначения культурно-символического смысла «женского» и «мужского».

Гендер 1. (Общее значение) - различие между мужчиной и женщиной по анатомическому полу. 2. ( Социологическое значение) - социальное деление, часто основанное на анатомическом поле, но не обязательно совпадающее с ним /Гендер.//современный философский словарь/.

Пол относится к биологическим характеристикам, в соответствии с которыми люди делятся на категории «мужчина» и «женщина», а гендер - к социальным и социально - психологическим атрибутам, подразделяющих людей на категории «мужской» и «женский».

Антропологи, психологи и социологи подчеркивали, что гендер определяется не биологически, а социально и посредством культуры, являясь культурно и исторически относительным.

В половом символизме большинства культур «мужское» отождествляется с духом, логосом, культурой. Активностью, силой, рациональностью, светом, наполненностью, формой и т.д. «Женское» - с материей, хаосом, природой, пассивностью, слабостью, эмоциональностью, тьмою, пустотой, бесформенностью. Половой символизм хоть и в весьма опосредованной, растворенной форме, но также отражает властные смыслы гендерной дифференциации общества, что перекликается с актуальными концепциями символической власти /Гендер.//современный философский словарь/.

Гендерные стереотипы очень упрощают реальную ситуацию, однако в коллективном общественном сознании они закреплены прочно и меняются медленно. В той или иной степени стереотипы-предрассудки воздействуют на каждого человека. Согласно укоренившимся представлениям, женщинам в обществе приписывается меньшая ценность, нежели мужчинам («Не поет курица петухом, не быть бабе мужиком», «Курица не петух, баба не человек», «Жена всегда пред мужем виновата»).

Представления о мужественности и женственности и присущим им свойствам имеют место в каждой культуре, им отводится существенное место в обрядах, фольклоре, мифологическом сознании, «наивной картине мира». Вместе с тем, стереотипизация и ценностная шкала гендера не одинаковы в разных культурах. Так же различаются социальные роли мужчины и женщины. Они, как правило, регламентированы; такая регламентация стереотипизуется, а затем функционирует в коллективном сознании по схеме «правильное / неправильное». Одним и тем же действиям человека, в зависимости от его пола , придается различное содержание в разных культурах; одно и тоже содержание находит различное выражение в поступках. Стереотип выполняет роль программы поведения. То, что считается нормальным в отношении мужчин, порицается в женщине - « Муж в шанцах, а жена в танцах». Данная пословица обличает женщин в легкомыслии, неверности, зато «Честный муж одну только жену обманывает», «Лучше в утлой ладье по морю ездит, чем жене тайну поверить». В этих пословицах образ мужчины характеризуется, как ни странно, положительно).

Социокультурная обусловленность пола, его ритуализация и институционализация делают правомерным изучение гендерных стереотипов и их отражения в языке. Каждому из полов в данной культуре приписывается ряд обязательных норм и оценок, регламентирующих гендерное поведение. Эта регламентация отражается в языке в виде устойчивых сочетаний, например: все бабы дуры; долгий волос, ум короткий; муж - глава семьи; доброю женою и муж честен; подчас и жена мужа красит; у плохого мужа жена всегда дура и т.д.

В традиционной культуре женщины могли реализовать себя в полной мере лишь в браке, о чем свидетельствует множество пословиц: жена при муже хороша, без мужа не жена; жена по мужу честна, тогда как старая дева повсеместно порицалась: женщина без мужа ни то, ни се; без мужа не жена; докрасовалась девица до седой косицы; хоть за старика, лишь бы в девках не остаться. Жизненное предназначение женщины заключалось в рождении ребенка: девушка тогда родится, когда в невесты годится.

Важнейшим моментом, определяющим положение женщины, было отношение к сексуальной сфере и деторождению. Она была обязана утвердить свое положение в семье не только как женщина, но и как мать. Если рождение ребенка вне брака считалось грубым нарушением, то бездетный брак порицался - «у кого нет детей - в грехе живет». На Руси рождение мальчика считалось огромным счастьем, везением: лучше сын из праха, чем девочка из золота; девочка выносит, а сын приносит, дочки оставляют матку без сорочки; парень женится, когда захочет, а девушка выходит замуж, когда ей суждено.

Супружеские отношения также регламентированы во времени: после брака последнего ребенка, женщина больше не имеет права рожать детей, а, значит должна отказаться от половой жизни. Завершение этого этапа оформляется свадебным ритуалом. Тем самым женщина переходит в иную возрастную группу - старух. Нарушение запрета деторождения осуждалось позорными кличками: «бабичка», а муж «бабич».

Народная мудрость, выражая мужской взгляд на женщину, обвиняет ее в интеллектуальной и эмоциональной неполноценности. Женщина в пословицах предстает как «недочеловек», т. е. « недомужчина»: козы не товар, а бабы не люди; у семи баб одна душа; баба летит с печи семьдесят семь дум передумает. Женщина недвусмысленно сближается с животными: Собака умнее бабы: на хозяина не лает; не верь коню в поле и

жене в доме; одной женой, да одной кобылой поля не удобришь.

Умственные способности женщин - сквозная тема русских пословиц: бабьи умы разоряют домы ; волос долог, ум короток; пусти бабу в рай,она и корову за собой поведет; женская логика - отсутствие всякой логики; баба что мешок , что положено, то и несет. Женщины куда лучше владеют языком: язык - женская сабля, но находят ему часто дурное применение: добрая жена, что без языка; приехала баба из города, привезла вестей с три короба; баба бредит, да кто ей верит; муж комельком, жена язычком; бабий язык - чертово помело; две бабы - базар, три - ярмарка.

Женские качества, превозносимые в пословицах, - достоинства благонравной, физически крепкой супруги, которые гарантируют мир, достаток и благополучие в семье: благочестивая жена - корона мужа; брат любит сестру богатую, а мужик женку здоровую. Красоте предпочитают верность: красивая жена как хорошая книга, всегда потрепана, уму предпочитают доброту: добрая жена дом сбережет, а плохая рукавом растрясет; добрая жена, как нищему сума. Худо придется тому, у кого злая жена: бог создал три зла- черта, бабу, козла; нет злее зла, чем злая жена; злая жена сведет с ума; железо уваришь, а злой жены не уговоришь; ничего нет злее осенней мухи и девки - вековухи. Чтобы жена не была злой ее надо «поколачивать», этим муж проявляет свою любовь к жене: кого люблю, того и бью; жену не бить - милу не быть; женщина с сердцем, муж с перцем - натирай ей нос; чем больше жену бьешь тем щи вкуснее; люби жену как душу, тряси ее как грушу.

Женщина считалась опорой дома, основная ее деятельность протекала в доме, что и служило ее противопоставлению, с одной стороны мужчине - мужик да собака во дворе, баба да кошка в избе; жене один путь от порога до печи; дом держится не на земле, а на жене; без мужа голова не покрыта, без жены дом не крыт; жена мелет, а муж спит, жена прядет, муж пляшет; жена у посудника (дома), а муж у посудника (в кабаке); с другой стороны женщина противопоставлялась девушке: женой хата полнится, а девкой улица. Требования к женщине как хранительнице очага выше, чем к мужчине: коли мужик пьет - пол беды, а коли жена пьет, то целая беда; хозяйкою дом стоит. Жена должна полностью поддерживать авторитет мужа: муж согрешил, так в людях грех, а жена домой принесла. Решения принимает муж: слова у женщин, а решения у людей. По крайней мере свою власть ей не следует демонстрировать прилюдно, даже если мужчина иногда и признает ее: мы правим миром, а нами женщины; мужик без бабы, что баня без верха; подумаю с подушкой, а после спрошусь с женушкой; плохо дело, коли жена не велела. Чтобы успешно властвовать женщина должна оставаться в тени, в ночи, так как женщины - «ночные шептуньи».

В свою очередь, только брак и сексуальные отношения с женщиной могут сделать мужчину мужчиной: он не мужчина, пока женщина его не «окрестит»- мужик без бабы пуще малых деток сирота.

Образы мужчины и женщины изучаются на основании ассоциативных полей, полученных при проведении широкомасштабных экспериментов по свободному ассоциированию. Ряд междисциплинарных работ, изучающих отражение образов мужчины и женщины в языковом сознании, появился с возникновением гендерных исследований в отечественной лингвистике. При этом часто рассматривается мужское и женское языковое сознание, так как изучается в сопоставительном аспекте влияния гендерной составляющей на ассоциативное вербальное поведение.

Гендерный параметр в современном ассоциативном психолингвистическом направлении исследуется двояко. С одной стороны, существует ряд работ, где проводится дифференциация информантов по полу, а с другой стороны, при исследовании образов маскулинности - фелиминности, восприятия гендерной маркированной лексики, гендерных стереотипов анализируются данные, полученные на выборках, смешанных или дифференцированных по признаку пола вовсе.

Данные, полученные на русском ассоциативном материале в плане изучения феминности и маскулинности, показали, что в целом наблюдается, например, высокая оценка женского интеллекта, в основном положительное отношение к женщине, значимость её внешности, невысокая контрадикторность полов. Практически неизменной осталось высокая ценность материнства и такие качества, как любовь, самоотверженность, самопожертвование.

Несколько размыт мужской образ. Частотными являются реакция «сильный», «красивый», а реакция «умный» не является частотной. Традиционно мужской стереотип не выражен ярко. Негативные оценки мужчин связаны в основном с алкоголизмом, отчасти с супружеской неверностью. Многие реакции, особенно относящиеся к личным качествам, повторяются как в оценке мужчин, так и в оценке женщин. Мужское доминирование в результатах современных ассоциативных экспериментов практически не представлено. В настоящее время образ русской женщины ассоциируются с терпением, добротой, трудолюбием, красотой, любовью и самопожертвованием. Ценят в русской женщине активность, решительность, энергию и целеустремлённость, а также хозяйственность и материнство, высокие нравственные качества: верность, отзывчивость, способность к сочувствию, эмоциональную теплоту. Таким образом, можно сделать вывод: в русском языковом сознании образ женщины имеет явно более выраженную положительную оценку, в отличие от образа мужчины. При этом женственность ассоциируется не со слабостью, а с силой, решительностью, выносливостью, терпением, любовью, умом и красотой. Русские мужчины высоко оценивают женщин, делая акцент не только на их внешность, но и на личные качества. Сексуальные аспекты отношение полов в языковом сознании акцентированы слабо, преобладают оценки нравственные. Русские женщины более критичны к мужчинам. По данным ассоциативных экспериментов, русский мужчина предстаёт, прежде всего, как человек, приверженный пагубному пороку - пьянству. Реакция «пьяница» оказалось в женском ассоциативном поле наиболее частотной. Мужчины оценивают себя выше, чем их оценивают женщины, однако ниже, чем они сами характеризуют женщин. Низкий удельный вес отрицательных качеств среди реакций на стимул русская женщина и высокая частотность лексем самоотверженность, самопожертвование, доброта позволили сделать предположение о том, что мужчины в своих оценках ориентируются на идеальный образ, а женщины оценивают себя положительно.

Одна из актуальных задач социолингвистики сегодня - проверка на материале различных языков существующих гипотез, установление типологических характеристик гендерных проявлений в общении, рассмотрение накопленных наблюдений с учетом аспектов межкультурной коммуникации.

1.2 Пословичная картина мира как фрагмент языковой картины мира

Краеугольным камнем современной когнитивной лингвистики можно считать ставшее хрестоматийным высказывание Г. Лейбница о том, что язык представляет собой «зеркало человеческой мысли». Когнитивная деятельность человека - процессы познания и упорядочивания приобретенных знаний с целью их дальнейшего использования в познавательном процессе - изучается, в первую очередь, на основе языковых факторов. Это обуславливает центральное положение когнитивной лингвистики в системе наук, изучающих когницию, - логики, психологии, философии, гносеологии, компьютерной науки. Однако когнитивная лингвистика - это не просто вспомогательное средство получения материала для этих дисциплин, но, прежде всего, раздел языкознания, в рамках которого осуществляется исследование языка как механизма когниции и отражения когниции. Такой подход предполагает использование соответствующей научной парадигмы и разработку соответствующей методологии, направленных именно на анализ языка. /Иванова, с.8/.

В современной когнитивной лингвистике, при всем многообразии решаемых задач, при существовании различных исходных принципов когнитивного анализа и приоритетных задач, отчетливо выделяются два основных направления исследований.

В центре первого - постигающий мир индивид, языковая личность. Это направление представляет собой «когнитивную теорию личности». Оно предполагает исследование механизмов усвоения языка, продуцирования и восприятия речи, роли когнитивных структур, лежащих в основе речемыслительной деятельности человека, процесса переработки информации и ее хранения в сознании человека в виде вербализованных и невербализованных знаний. При изучении динамического взаимодействия говорящего - слушающего и анализе речевой деятельности человека представители этого направления в значительной мере опираются на результаты экспериментальных исследований.

В фокусе исследований, проводимых в рамках второго направления, находятся когнитивные структуры (концептуальные системы, модели), реконструируемые на основе анализа языковой системы. При таком подходе переработка полученных знаний о мире и их структурирование соотносятся с языковым социумом, а не с индивидом. Ставится задача выявить общее и специфичное в системах концептуализации различных языков, описать языковые картины мира или их отдельные фрагменты. Материал исследования более статичен. В то же время оба направления тесно связаны и взаимодействуют друг с другом.

Одной из основных задач обоих направлений является реконструкция схемы репрезентации знания в сознании индивида или коллективном сознании языкового социума. Как пишет Ж. Пиаже, процесс познания немыслим без структурации, которая осуществляется благодаря активности субъекта /Пиаже 1983, с. 90/. Поиски принципов упорядоченности знания идут по разным направлениям /Язык и структура представления знаний 1992, с. 88/.

Понятия, отражающие структуры представления знания, в значительной степени используются как синонимы, хотя и могут отличаться по степени сложности своей внутренней организации или степени обобщенности.

Примем в качестве рабочего понятие «когнитивная структура», которое в современной когнитивной лингвистике используется достаточно часто и широко как при изучении крупных информационных блоков, так и при анализе информации, заключенной в одном предложении. Определим его как схему репрезентации знания и рассмотрим, из каких компонентов состоит эта схема. Гипотеза о существовании когнитивных структур, в сознании отдельного индивида и языкового социума в целом, неизбежно приводит к вопросу об их соотношении с языковыми, речевыми и мыслительными категориями. С точки зрения Н. Хомского, противопоставление когнитивных и языковых структур некорректно, т.к. язык является одной из когнитивных структур (см. об этом: Касевич 1989, с. 8), т.е. существуют языковые и неязыковые когнитивные структуры. Признание вербализуемых и невербализуемых форм репрезентации знаний и соответственно рассмотрение языкового мышления как части общего мышления или как одного из типов мышления характерно в настоящее время и для многих отечественных исследователей (см., например, коллективный труд «Человеческий фактор в языке. Язык и картина мира», работы Касевича, Кубряковой, Почепцова, Фрумкиной). В то же время мыслительные категории рассматриваются как тесно связанные с языковыми, «практически неотделимые от языковых» /Баранов, Добровольский 1997, с. 14/, что делает язык столь ценным источником для исследования процессов когниции.

При противопоставлении вербализованных и невербализованных форм знаний иногда речь идет о противопоставлении языковых знаний энциклопедическим /Язык и структура представления знаний 1992, с. 79/. Более оправданным и последовательным представляется понимание под невербализованными формами знания образов, «картинок», не выражаемых с помощью языка или речи, но задействованных в процессе человеческого мышления или в сознании. При таком подходе вербализованные, языковые, знания делятся на собственно языковые, ограниченные рамками соответствующей языковой системы, и текстовые, представляющие собой открытую систему, по информационному объему значительно превосходящие собственно языковые /Касевич 1990, с. 99-100/ и включающие энциклопедические.

Итак, когнитивная структура слагается из вербализованных (языковых и текстовых) и невербализованных знаний. Необходимо подчеркнуть, что существование когнитивных структур гипотетично. Когнитивные структуры недоступны для непосредственного наблюдения и исследования и характеризуются только через опосредованное проявление, в частности путем семантического анализа лексической системы. Гипотетичность ключевого понятия позволяет говорить об определенной субъективности когнитивного подхода /Баранов, Добровольский 1997, с. 19/. Тем не менее ученым хорошо известно, что, опираясь на гипотезу, можно сделать значительный шаг вперед и впоследствии внести существенные коррективы в исходную посылку. На данном этапе, особенно при исследованиях в рамках второго направления когнитивной лингвистики, когнитивная структура является не столько конечной целью анализа, сколько средством анализа, важной составляющей аппарата исследования, которая позволяет представить языковое явление в новом ракурсе.

Когнитивные структуры - это определенным образом упорядоченное знание человека о мире, репрезентированное в сознании в указанных формах. Знание человека о мире информационно неполно / Почепцов 1990, с. 112/, и эта неполнота познания мира предопределена ограничениями среды и периодом жизни, что ведет к заключению о мозаичности человеческого знания /Карпов 1992, с. 37,38/. Знание коллектива, социума также мозаично, хотя и превышает объем знаний индивида /там же, с. 196/. Следовательно, неполно и представление знания о мире в языке. По сути, отражение мира - это отражение его пиков, т. е. тех аспектов, которые представляются человеку наиболее важными / Почепцов 1990, с. 111/ и закрепляются в языке с помощью языковых знаков. При этом, описывая полученные в процессе когниции знания о мире, человек, по сути, описывает не мир, а свое восприятие мира.

Большинство ученых сходятся на том, что механизмы когниции во многом носят универсальный характер. В то же время социально-исторические условия накладывают определенный отпечаток на процессы познания и отражения знания в языке и речи, благодаря чему становится возможным сопоставительное исследование когнитивных структур, коррелирующих с разными языковыми системами или речевыми произведениями.

Человеческие знания о мире - это открытая система взаимосвязанных когнитивных структур. Они нелинейны /Баранов, Добровольский 1997. с. 17/ и диффузны. Диффузность когнитивных структур проявляется в размытости границ между ними (как любыми категориями), в том, что одна когнитивная структура может дробиться на множество мелких, асимметричных по объему структур и в то же время входить в более крупные образования или же только пересекаться с ними.

Одной из важных и интересных для анализа лингво-когнитивных структур является пословичный фонд языка.

Вероятно, первым исследованием русских пословиц с позиций когнитивной лингвистики можно считать замечательную книгу И. М. Снегирева «Русские в своих пословицах» (Н. Новгород, 1997), написанную в середине XIX в., в которой на основе анализа пословиц и поговорок точно и последовательно реконструируется представление русского человека о мире и о себе.

Рассмотрение пословичного фонда как когнитивной структуры во многом предопределено описанием пословиц языка как многомерного пространства, предпринятым Ю. И. Левиным /Левин 1984/. Провербиальное пространство и пословичная когнитивная структура похожи своей нелинейностью, асимметричностью расположения компонентов (точек по терминологии Ю. И. Левина). Континуум провербиального пространства имеет разную степень «плотности»: наиболее значимые смысловые группы представлены наибольшим количеством точек-пословиц. Многомерность пространства определяется тем, что одна и та же единица характеризуется разнообразными отношениями с другими единицами: отношениями синонимии, антонимии, родовидовыми отношениями, отношениями вариативности. Многомерность провербиального пространства и пословичной когнитивной структуры отмечена не случайно: подход к языку как к пространству вполне сочетается с его когнитивным анализом. Различие состоит в акцентировании внимания на заключенной в когнитивной структуре информации и особенностях репрезентации этой информации с помощью определенных языковых единиц - пословиц. Напротив, Ю. И. Левин рассматривает собственно пословичный фонд на основе семантики входящих в него единиц. Его исследования направлены в первую очередь на выявление специфики организации этого языкового образования, анализируемого исключительно в рамках системы языка, безотносительно к проблемам когниции и аккумуляции информации. Фактически различие между провербиальным пространством и пословичной когнитивной структурой в значительной степени аналогично различию между теорией лексических полей и теорией фреймов, описанному Ч. Филлмором /Филлмор 1988, с. 61/.

Пословичная когнитивная структура имеет центр, образованный употребительными, частотными пословицами, и периферию, представленную мало-Употребительными, устаревающими и, наконец, устаревшими пословицами. Для обозначения схемы репрезентации знания, соотнесенной с отдельной пословицей, воспользуемся термином «когнитивная модель». Строение когнитивной модели подробно рассматривается в четвертом и пятом разделах настоящей главы. Таким образом, когнитивная структура - это схема репрезентации знания, соотнесенного с пословичным фондом в целом или с отдельными тематическими группами пословиц, а когнитивная модель - схема репрезентации знания, соотнесенного с единичной пословицей.

Можно предположить, что и в коллективном сознании языкового социума, и в сознании индивида пословицы также образуют когнитивную структуру (безусловно, много меньшую, чем когнитивная структура пословичного фонда), к которой человек прибегает по мере необходимости. Исследование употребления пословиц современным человеком представляет собой чрезвычайно интересную и трудоемкую задачу, предполагающую проведение полевых исследований, такая задача в настоящей работе не ставилась.

Пословичная когнитивная структура активно взаимодействует с другими когнитивными структурами, она диффузна, как и все когнитивные структуры.

Пословичные когнитивные структуры разных языков имеют черты сходства и различия, что делает возможным их сопоставительный анализ. Но прежде чем обратиться к перспективам такого анализа, необходимо рассмотреть очень важное в научной парадигме современной когнитивной лингвистики понятие - понятие языковой картины мира.

Понятие картины мира как модели мира, как смыслового моделирования мира в соответствии с логикой миропонимания и миропредставления /Роль человеческого фактора в языке 1988, с. 60/ используется во многих науках. Существуют физическая картина мира, языковая картина мира, религиозная картина мира, поэтическая картина мира, представленная в творчестве какого-то отдельного поэта, и т. д. Языковая картина мира - это зафиксированная в языке и специфичная для данного коллектива схема восприятия действительности /Яковлева 1994, с. 9/. Это отражение в языке представлений о мире, осуществляемое человеческим менталитетом данного языкового коллектива /Волоцкая, Головачева 1995, с. 218/. Языковая картина мира беднее концептуальной /Роль человеческого фактора в языке 1988, с. 107/. В языковой системе находит выражение только незначительная часть представлений о мире данного языкового социума. Как известно, язык эволюционирует медленно, его семантика отражает в значительной степени пережиточную картину мира /Касевич 1990, с. 100/. Поэтому языковую картину мира иногда называют наивной /Яковлева 1994, с. 10; Апресян 1995, с. 39/. Однако, как подчеркивает Ю. Д. Апресян, наивная -- не означает примитивная, за «наивностью» языковой картины мира стоит опыт десятков поколений /Апресян 1995, с. 39/, таким образом, «наивность» связана с отражением бытового, обыденного восприятия порядка вещей в противоположность научному их пониманию и объяснению. Языковая картина мира так же, как и концептуальная, не существует непосредственно /Роль человеческого фактора в языке 1988, с. 24/, прежде чем исследовать, ее необходимо реконструировать. Реконструкция языковой картины мира должна быть основана исключительно на фактах языка. Как отмечает А. Вежбицкая, задача лингвиста заключается в описании системы концептуализации, воплощенной в языке, но не в объяснении, почему эта система именно такая, а не иная /Вежбицкая97, с. 395/. Вероятно, воссоздание модели мира на основе анализа исключительно языковых данных можно считать первым и основным этапом реконструкции языковой картины мира, второй этап предполагает возможную интерпретацию на основе социально-исторических и культурных факторов. По мнению В. 3. Демьянкова, способ репрезентации знаний соответствует социокультурному опыту человека /Демьянков 1994, с. 25/, конкретные условия жизни языкового социума не могут не накладывать отпечаток на его видение мира через призму языка. Строгое следование принципу приоритетности языковых данных над социально-историческим фоном является определяющим при реконструкции языковой картины мира. Несколько слов необходимо сказать о термине «картина». Метафора как форма мышления играет немаловажную роль в развитии науки. Доказано, что характер метафоры, выбранной для определения того или иного научного понятия, оказывал существенное воздействие на разработку этого понятия. Термин «картина» (языковая картина) предполагает плоское изображение, изображение на холсте, хотя, возможно, и с перспективой. Картина же мира и соответственно языковая картина мира - это пространственная структура и может пониматься как картина в собственном смысле этого слова только с поправкой: современная картина-голограмма.

Если картина мира - концептуальная модель мира, а рассмотренные в предыдущем разделе когнитивные структуры - схемы репрезентации знания, то из этого совершенно очевидно следует, что картина мира - это когнитивная структивно-лингвистическая структура в зависимости от отправной точки исследования: языковых единиц или концептов, концептуальных моделей. Такое сочетание двух центральных понятий когнитивной лингвистики не является традиционным, в первую очередь потому, что оперирующие ими лингвисты ставят перед собой разные задачи. С одной стороны, это исследование строения и динамики функционирования отдельной или отдельных когнитивных структур, с другой - описание целостной и относительно статичной концептуальной модели - картины мира. Первое направление изучает общие закономерности структурирования знаний с помощью языка в человеческом сознании и оперирования этими знаниями в процессе коммуникации. Национальное своеобразие этих процессов в расчет не принимается или почти не принимается. При исследовании и реконструкции языковой картины мира основополагающим фактором является учет национальной специфики восприятия мира и закрепления в языке знания о нем. Языковая картина мира - это особая когнитивная структура, но она больше чем просто структура знаний о мире, в ней находит отражение, например, восприятие одного знания через другое (значение языковой единицы понимается через ее внутреннюю форму), приоритетное внимание к той или иной области знания (протяженные синонимические ряды, объемные тематические группы), что обусловлено не только общечеловеческими, но и национальными особенностями познания мира и представления знания в языке. Как отмечает Л. Вайсгербер, создаваемый языком промежуточный мир всегда имеет характер родного языка /Weisgerber1953, p/59/, Не вдаваясь в полемику по поводу теории лингвистической относительности, одним из последовательных сторонников которой является Л. Вайсгербер, отметим только, что возможность реконструкции представления о мире на основе языковых факторов, т. е. реконструкции языковой картины мира, в достаточной мере признана в современном языкознании. Что же касается значения языковой картины мира для человеческого восприятия и познания мира, то этот вопрос должен рассматриваться отдельно. В данной работе он не затрагивается /Иванова, с 16/.

Языковая картина мира - это когнитивная структура в своей основе, но в ней находят отражение особенности культуры народа, не зависящие напрямую от процессов когниции. Как подчеркивает Д. О. Добровольский, автоматическое отождествление культурного и когнитивного нельзя считать правомерным /Добровольский 1997, с. 44/. Культурные факторы способны взаимодействовать с когницией, а могут находить в языке непосредственное и независимое отражение. Например, такие предметы национальной русской культуры, как лапти и изба, представлены в русских пословицах соответствующими компонентами, что позволяет говорить об отражении в пословица особенностей материальной культуры народа. С другой стороны, они указывают на закрепление в пословицах знания о мире, которым обладал сельский житель, крестьянин (Не красна изба углами, красна пирогами. - изба, а не дом, не квартира). Происходит взаимодействие культурного, когнитивного и социального. Абстрактные концепты, такие как любовь, судьба, смерть, представленные в любых языковых картинах мира, в частности в пословичных, получают, как правило, культурную окрашенность. Языковая картина мира отражает когнитивные, культурные и социальные характеристики народа - носителя языка, а также географические условия его проживания. Это отражение определяется менталитетом народа.

Понятие «менталитет», еще только входящее в отечественную научную парадигму, но довольно длительное время находившееся в центре внимания западных ученых, в особенности историков, не имеет однозначного определения и характеризуется расплывчатостью. В узком смысле менталитет понимается как устойчивый склад ума /Филд 1996, с. 8/. У каждого народа есть свой склад мышления, который и предопределяет картину мира /Гачев 1995, с. 21/. Менталитет также рассматривают как совокупность мнений и представлений, свойственных той или иной группе /Пушкарев 1996, с. 8/, фактически ставя знак равенства между понятиями «менталитет» и «картина мира». Отдавая предпочтение термину «ментальность», В. В. Колесов определяет ее как миросозерцание в категориях родного языка, в котором сочетаются интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в его типичных проявлениях /Колесов 1995, с. 14/. При широком понимании менталитет определяют как совокупность способов поведения и восприятия, как совокупность представлений, способов поведения и реакций /Гетц 1993, с. 59/. Таким образом, понятие «менталитет» включает, наряду со складом ума, манерой видения мира, иными словами - наряду со способом постижения мира, и результаты этого постижения - образы и представления, т. е. содержательную, результативную сторону восприятия мира. При этом охвачена и поведенческая сторона человеческой деятельности: помимо, ментальных процессов и их содержания, в понятие «менталитет» входят поступки.

В отечественных исследованиях в силу словообразовательных возможностей русского языка представлены два термина - «менталитет» и «ментальность». В некоторых работах они используются недифференцированно, как абсолютные синонимы, взаимозаменяемые даже в рамках одной статьи или книги, иногда отдается предпочтение тому или другому, иногда предпринимаются попытки их разграничить, закрепив, например, за ментальностью значение «языковой менталитет» /Петраков, Разин 1994, с_; 5/, но данный подход не является общепринятым и не отличается последовательностью. Таким образом, выбор термина целиком определяется вкусами исследователя. В данной работе используется термин «менталитет», хотя обосновать этот выбор не представляется возможным /Иванова, с.18/.

При анализе содержания этого понятия обоснованным и логичным является рассмотрение менталитета как способа восприятия мира, мировидения, обусловленного психическими характеристиками нации и социально-историческими условиями ее существования. Менталитет - это характер народа, находящий отражение не только в языке, но и в литературе, религии, во всех проявлениях духовной жизни нации. С точки зрения В. фон Гумбольдта, характер нации сказывается на характере языка, а он, с свою очередь, представляет собой «объединенную духовную энергию народа» и воплощает в себе своеобразие целого народа, язык выражает определенное видение мира, а не просто отпечаток идей народа /Гумбольдта 85, с. 348-349/. Глобальный процесс, связанный с формированием и истолкованием картины мира, есть мировидение /Роль человеческого фактора в языке 1988, с. 20/. Видение мира - это и есть менталитет, который проявляется в образах и представлениях, т.е. в картине мира, а также в поступках людей, в различных сферах культуры. О менталитете можно судить на основе их анализа, хотя, безусловно, разграничение менталитета и картины мира в ряде случаев носит механистический характер. Эти два явления взаимообусловлены и взаимозависимы, менталитет можно исследовать на основе характеристик картины мира, прежде всего эксплицитных.

Менталитет влияет на процессы когниции, накладывает на них свой отпечаток, включаясь в сами эти процессы и структурирование получаемых знаний. Механизмы когниции в основе своей универсальны, различия получаемых знаний определяются своеобразием менталитетов народов. Менталитет отражается в картинах мира с разной степенью яркости и полноты. В тех случаях, когда приоритетная роль принадлежит рациональному, логическому мышлению, менталитет проявляется в меньшей степени. Однако, как считает Г. Д. Гачев, даже немецкая классическая философия, претендующая на универсальность, носит отпечаток немецкого видения мира / Гачев 1995, с. 13/.

Вряд ли можно согласиться с тем, что различие между менталитетом и картиной мира проходит, в первую очередь, по линии бессознательного / осознанного, как полагают О. А. Петренко и И. В. Кондаков / Петренко 1996, с. 8; Кондаков 1997, с. 40/. Исходя из роли менталитета в процессах когниции, можно заключить, что это различие строится на противопоставлении динамического и статического начала. Как уже отмечалось выше, менталитет формирует картину мира, ее строение определяется особенностями менталитета. Что же касается осознанности, то, по всей видимости, как менталитет, так и картина мира в какой-то степени осознаются их носителями, в какой-то степени они бессознательны / Иванова, с.19/.