И.Б. Голуб занимает компромиссную позицию между двумя отмеченными точками зрения, считая, что «Характерное для современного развития русского языка взаимовлияние и взаимопроникновение стилей способствует перемещению лексических средств (наряду с другими языковыми элементами) из одного из них в другой» (Голуб, 2010; 65).

Мы не можем согласить с тем, что данное явление характерно только для современного русского языка. Напротив, как показано, в частности, у М.Н. Кожиной, это было характерно для работ русских ученых XIX - начала XX вв.

Для нас особенно важно, что И.Б. Голуб правильно именует экспрессивные элементы научного стиля «иностилевыми», то есть чужеродными для научного стиля: «На лексическом уровне это (достижение эмоциональной выразительности - авт.) достигается привлечением иностилевой лексики, в том числе высокой и сниженной» (Голуб, 2010; 65).

Этот термин, в несколько уточненной форме - иностилистический - мы используем в нашей работе.

Таким образом, можно считать что среди черт научного стиля прежде всего выделяются такие как:

1. Безличность автора - или сухое «мы» (предполагаем, делаем вывод, считаем и др.), или полное отсутствие указания на автора; монологичность речи.

2. Обилие научной терминологии; масса речевых клише; практически полное отсутствие экспрессивно-эмоциональной лексики, разговорных и просторечных форм; однако по поводу последнего тезиса между исследователями наблюдаются некоторые расхождения.

3. Значительное количественное преобладание существительных, наречий и прилагательных над глаголами, и, как следствие, -- статичный, медленно читаемый и трудный для восприятия текст.

4. Логичность и тезисность изложения.

5. Обилие вводных слов, сложные конструкции предложений с массой приточных. Предельная насыщенность предложений словами, уточняющими различные явления и понятия.

Стоит отметить, что данные черты характерны для любой сферы научной деятельности - гуманитарной, технической, естественнонаучной.



Глава 2. Анализ иностилистических языковых средств в литературоведческих работах

2.1 Языковые средства литературоведческих работ (на примере работ Д.С. Лихачева)

Для понимания особенностей языковых средства литературоведческих работ проведен анализ речи работ Дмитрия Сергеевича Лихачева.

Дмитрий Сергеевич Лихачев - российский и советский филолог, искусствовед, литературовед, член Российской Академии Наук. Он является автором многочисленных фундаментальных трудов, которые посвящены истории развития русской литературы (в основном, древнерусской), а также русской культуре. Ему принадлежат работы, касающиеся непосредственно области теории и истории древнерусской литературы. Очень многие работы Д.С. Лихачева переведены на различные языки. Д.С. Лихачев является автором пятисот научных и около 600 публицистических трудов, круг его научных интересов является достаточно обширным: от исследования иконописи до анализа тюремного быта заключенных.

В течение всей своей деятельности Д.С. Лихачев был активным защитником культуры, пропагандистом нравственности и духовности. В 1986 им был организован Советский (сейчас Российский) Фонд культуры, председателем президиума которого он являлся до 1993 года. С 1990 года Лихачев входил в Международный комитет по организации Александрийской библиотеки, был иностранным членом академий наук Венгрии, Болгарии, Академии наук и искусств Сербии, членом-корреспондентом Австрийской, Американской, Британской (1976), Итальянской, Геттингенской академий, членом-корреспондентом старейшего общества США -- Философского. Член Союза писателей с 1956 года. С 1983 года -- председатель Пушкинской комиссии РАН, с 1974 года -- председатель редколлегии ежегодника

«Памятники культуры. Новые открытия». С 1971 по 1993 год возглавлял редколлегию серии «Литературные памятники», с 1987 года является членом редколлегии журнала «Новый мир», а с 1988 года -- журнала «Наше наследие». Д. С. Лихачёв принимал непосредственное активное участие в сохранении и реставрации различных культурных объектов Санкт-Петербурга и пригородов. Совместно с Игорем Моисеевым и Татьяной Устиновой содействовал инициативе, приведшей к основанию в Москве школы №1113 с углублённым изучением музыки и хореографии для одарённых детей. Был членом Комиссии по правам человека при Администрации Санкт-Петербурга.

Его работы представляют особенный интерес для изучения их с позиции стиля.

В качестве одной из наиболее характерных особенностей наследия академика Д.С Лихачева, присущей большинству его трудов, выступает представление относительно внутренней целостности культуры, о глубоких взаимосвязях разных, зачастую друг от друга далеких и на первый взгляд между собой не сопряженных явлений культуры и целых областей деятельности людей.

В своих работах Д.С. Лихачев в основном использует элементы научного стиля. Однако при этом ему свойственен собственный авторский текст, включающий в себя специфические иностилистические вкрапления.

Для нашей работы, в связи с ее темой, особый интерес представляет то обстоятельство, что Д.С. Лихачев принадлежал к тем немногим ученым, которые достаточно подробно высказали свой взгляд на особенности научного стиля. Об этом стиле он писал следующее:

«Требования к языку научной работы резко отличаются от требований к языку художественной литературы.

Метафоры и разные образы в языке научной работы допустимы только в случаях необходимости поставить логический акцент на какой-нибудь мысли.

В научной работе образность - только педагогический прием привлечения внимания читателя к основной мысли работы.

Хороший язык научной работы не замечается читателем. Читатель должен замечать только мысль, но не язык, каким мысль выражена.

Главное достояние научного языка - ясность.

Другое достоинство научного языка - легкость, краткость, свобода переходов от предложения к предложению, простота.

Придаточных предложений должно быть мало. Фразы должны быть короткие, переход от одной фразы к другой - логическим и естественным, «незамеченным».

Каждую написанную фразу следует проверять на слух, надо прочитать написанное вслух для себя.

Следует поменьше употреблять местоимения, заставляющие думать, к чему они относятся, что ими заменено.

Не следует бояться повторений, механически от них избавляться. То или иное понятие должно называться одним словом (слово в научном тексте всегда термин). Избегайте только тех повторений, которые приходят от бедности языка.

Избегайте слов-паразитов, слов мусорных, ничего не добавляющих к мысли. Однако важная мысль должна быть выражена не «походя», а с некоторой остановкой на ней. Важная мысль достойна того, чтобы на ней автор и читатель взаимно помедлили. Она должна варьироваться под пером автора.

Обращайте внимание на «качество» слов. Сказать «напротив» лучше, чем «наоборот», «различие» лучше, чем «разница». Вообще, будьте осторожны со словами, которые так и лезут под перо, - словами -“новоделами”» (Лихачев, 1991; 246).

Интересно, что Д.С. Лихачев, резко противопоставляя научный стиль стилю художественной литературы и значительно ограничивая сферу применения образных слов в научном стиле, заканчивает эту цитату образным оборотом с элементами просторечия - «лезут под перо» и «слова-новоделы». Далее мы увидим, что подобная образность была не случайна для его стиля.

Особенно интересна мысль Д.С. Лихачева о том, что иностилистические элементы в научном тексте выполняют «логически акцентирующую» функцию, т.е., здесь фактически снимается жесткое противопоставление образного и логического.

В «Письмах о добром и прекрасном» он пишет: «Человек живет не только в природной среде, но и в среде, созданной культурой его предков и им самим. Сохранение культурной среды - задача не менее важная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда не менее необходима для его духовной, нравственной жизни, для его духовной оседлости, для его привязанности к родным местам, следования заветам предков, для его нравственной самодисциплины и социальности. Между тем вопрос о нравственной экологии не только не изучается, но и не поставлен. Изучаются отдельные виды культуры и остатки культурного прошлого, вопросы реставрации памятников и их сохранения, но не изучается нравственное значение и влияние на человека всей культурной среды в целом, ее воздействующая сила. А ведь факт воспитательного воздействия на человека окружающей культурной среды не подлежит ни малейшему сомнению».

Здесь мы видим определенный эмотивный оттенок, который позволяет донести с большей ясностью и точностью до читателя смысл того, что хотел сказать автор.

Так, статья Лихачева «Экология культуры», в которой ставятся вопросы относительности применимости знаний, рассматриваются условия их использования, приводятся примеры, когда применяемыми знаниями в итоге не приносится польза, и даже напротив, содержит в себе серию иностилистических элементов, образных определений (пример - «мечтаемого»): «Допустимо ли создание удобрений, вредно отражающихся на природе и на человеке -- потребителе? А в промышленности? Все большее значение приобретает качество, а не количество: будет ли это качество бетона, металла, готовых изделий „всех кругов жизни“, которые легко из кругов мечтаемого рая могут стать кругами ада. А в медицине? В армии? Сколько нравственных проблем решает водитель транспорта, строитель плотины, нефтепровода, работник АЭС...?». Также в этой работе само название статьи «экология культуры» представляет интерес с точки зрения иностилистических элементов, поскольку оно представляет собой перенесение понятия «экология» на отношение к культуре и, в целом, к социальной памяти, связанной с прошлым. Этим словосочетанием он подчеркнул необходимость сохранения культурной среды (культурного наследия) вместе с сохранением природной среды.

Для Лихачева неотделима от нравственности и сфера эстетики, большую часть своих писем он посвящает искусству, тому, какая воспитательная роль отводится памятникам культуры. Исследователем ставятся рядом понятия красоты и добра, он называем книгу «Письма о добром и прекрасном», как бы показывая, что это является наиболее значимым для него в художественной культуре, во всей эстетической жизни. Он пишет: «Награжденный даром осознавать искусство, человек становится нравственно чище и лучше, а следовательно, и счастливее <…> „Знание действительности, приходящее через искусство, это знание, согретое человеческим чувством, сочувствием. Искусство в самой основе своей нравственно именно потому, что вызывает в читателе, в зрителе -- во всяком, кто его воспринимает, -- сострадание и сочувствие к людям, ко всему человечеству <…> заставляет с большим вниманием и чуткостью относиться к чужой боли, чужой радости, делает чужую боль и радость в значительной мере своими. Оно служит единению человеческих душ“» (Письмо 32-е «Понимать искусство»).

В данном случае мы опять видим эмотивность, которая способствует большей ясности и точности в изложении, позволяет читателю воспринять авторскую позицию, сочувствовать ей, ближе принять ее.

Постоянны отсылки Лихачева к русской истории, проведение сравнений на этом уровне. Это позволяет вернуть читателя к его корням. Лихачев пишет:

«Русский крестьянин своим вековым трудом создавал красоту русской природы. Он пахал землю, он клал меру своей пашне, проходя по ней с плугом. Рубежи в русской природе соразмерны труду человека и лошади, его способности пройти с лошадью за сохой или плугом, прежде чем повернуть назад, а потом снова вперёд. Приглаживая землю, человек убирал в ней все резкие грани, бугры, камни. Русская природа мягкая, она ухожена крестьянином».

Д.С. Лихачев использует такие иностилистические элементы, как эпитеты, метафору, сравнение. Например, он пишет: «В пейзажах Шотландии в Хайлендте, которые многие считают (признаюсь и я) наикрасивейшими, поражает необыкновенная лаконичность лирического чувства. Это почти обнажённая поэзия. И не случайно там родилась одна из лучших мировых поэзий - английская «озёрная школа». Называя поэзию «почти обнаженной», он как будто отходит от научных канонов, однако его яркая образность позволяет читателю погрузиться в особенности этой поэзии. «Когда мы узнаём, кто жил в том или ином доме, какая жизнь протекала в нём, что в нём было создано, дом этот для нас особый. Он наполняется духовным содержанием, преобразуется. Преобразуется и город, чью историю мы познаём. Преобразуется ландшафт, если мы знаем, какие события в нём происходили, какие битвы тут разыгрывались, чьи судьбы решались. Природа Плёса приобретает особую красоту от сознания того, что именно её изображал И. Левитан. Мы по особому ценим места, связанные с творчеством Гоголя или Шевченко, Пушкина или Баратынского».

Авторский стиль Лихачева позволяет ему подчеркивать определенные понятия и слова, выделять их не привычными средствами научного стиля, а используя иностилистические средства: «В течение многих минувших веков между природой и человеком существовало равновесие. Казалось бы, оно должно было оставлять обе части равными, проходить где-то посередине. Но нет, равновесие везде своё и всюду на какой-то своей, особой основе, со своей осью. На севере в России было больше природы, а чем ближе к степи, тем больше человека». И далее: «пейзаж России на всём её богатырском пространстве как бы пульсирует, он то разряжается и становится более природным, то сгущается в деревнях, погостах и городах, становится более человечным».

Лихачев пишет, казалось бы, тексты, для научного стиля вообще не характерные, однако при этом читателю они понятны и близки: «Не здание даже нужно человеку, а здание в определённом месте. Поэтому и хранить их, и памятник и ландшафт, нужно вместе, а не раздельно. Хранить строение в ландшафте, чтобы то и другое хранить в душе».

Важным моментом исследования индивидуального авторского стиля Д.С. Лихачева является то, что он сумел внести значительный вклад в развитие изучения древнерусской литературы, что во многом находит свое отражение в его авторском стиле. Так, он исследовал такие литературные памятники, как

«Повесть временных лет», «Моление Даниила Заточника», «Слово о полку Игореве» и т.д.

Сам Лихачев описал научный стиль речи, охарактеризовав, что он считает хорошим языком научной работы. Согласно его концепции, это:

- Различие требований к языку научной работы и языку художественной литературы

- В языке научной работы метафоры и различные образы являются допустимыми исключительно в случаях, если необходимо поставить логические акценты на той или иной мысли.

Лихачев определяет образность в качестве педагогического приема по привлечению внимания читателей к основным мыслям в работе - это можно наблюдать в его текстах.

Он отмечает еще одну важнейшую черту: хороший язык научного исследования читатель не должен замечать. Это крайне важно, к примеру, для современных учебников, особенно школьных. Ученики не должны продираться сквозь дебри научного стиля. Согласно мнению Д.С. Лихачева, читатель должен замечать исключительно мысли, а язык, которым выражена мысль, должен быть для него как бы «своим собственным».

Это характеризует язык Лихачева. Приведем пример: «Исключительно быстрое развитие русской литературы XI-XII веков связано с ростом древнерусского литературного языка -- сжатого, выразительного, гибкого, богатого словами, обильно насыщенного синонимами, способными отразить многочисленные оттенки мыслей и чувств. Русский язык этой поры ответил потребностям чрезвычайно усложнившейся русской действительности и создал богатую политическую, военную и техническую терминологию, смог в полной мере воплотить в себе изощренное ораторское искусство, передать сложное историческое содержание всемирной и русской истории, воспринять в переводах лучшие произведения общеевропейской средневековой литературы. Развитие древнерусского литературного языка отражало общий высокий уровень древнерусской культуры, еще не подвергшейся разрушениям монголо- татарского нашествия».

Д.С. Лихачев в качестве основного достоинства научного языка отмечает наличие легкости, краткости, свободы переходов от предложений к предложениям, простоту.

В своем труде «Текстология» глава 4 Д.С. Лихачев пишет: «Вообще следует сказать, что общее предубеждение против конъектур у некоторых исследователей не имеет почвы, так как текст подавляющего большинства рукописей полон этими же самыми конъектурами, но конъектурами, созданными не учеными, а самими древними переписчиками, часть из которых была несомненно невежественна». Подобное определение древних переписчиков с трудом вписывается в строгие каноны научного стиля, но данный эпитет однозначно придает предложению эмотивность и образность.

В книге «Слово о полку Игореве» и культура его времени» в главе

«Размышления об авторе «Слова о полку Игореве» Д.С.Лихачев пишет

«Русское войско было в XII веке в основном конным; оно было очень быстрым в передвижениях, выработало искусную тактику борьбы с кочевниками. Русские походы в степь предпринимались по преимуществу весной, когда истощенные на скудном зимнем подножном корму кони половцев оказывались гораздо слабосильнее коней русского войска. В бою русские войска умели действовать сложными построениями, были стойки и бесстрашны. Чувство воинской чести и любовь к Родине отличали и профессионалов-дружинников, и простых воинов, набранных из народа. Вооружение дружинников составляли мечи, сабли, луки, иногда шестоперы (особые палицы с шестирёберными наконечниками). Кроме того, дружинники имели копья -- оружие, хотя и легко ломавшееся, но незаменимое в первой стычке с врагом».

Важным средством изложения является малочисленность придаточных предложений, преимущественно используются короткие фразы, переходы от одних фраз к другим являются логическими и естественными, практически незаметными.

«Смелость, искренность, чувство чести столкнулись в характере Игоря с его недальновидностью, любовь к Родине -- с отсутствием ясного представления о необходимости единения, совместной борьбы. Игорь в походе действовал с исключительной отвагой, но он не подчинил всю свою деятельность интересам Родины, он не смог отказаться от стремления к личной славе, и это привело его к поражению, которого еще не знали русские. Впервые за всю историю борьбы с половцами русские князья -- Игорь и его брат Всеволод - «буй тур» -- оказались в плену. Впервые русское войско потерпело такое страшное поражение. В этом черты особого трагизма похода Игоря Святославича -- трагизма, приковавшего к этому походу внимание и автора

«Слова о полку Игореве», и летописцев, составивших о нем в разных концах Русской земли свои повести, самые обширные и, может быть, самые живые из всех повестей о степных походах русских князей».

Сам Лихачев считал, что необходимо написанные фразы проверять на слух, для себя прочитывая написанное.

«Трое суток, день и ночь, медленно пробивался Игорь к Донцу со своим войском. В бою Игорь был ранен в правую руку. Оттесненные половцами от воды, воины были истомлены жаждой. Первыми изнемогли от жажды кони. Много было раненых и мертвых в русских полках. Бились крепко до самого вечера, бились вторую ночь; на рассвете утром в воскресенье черниговские ковуи дрогнули. Игорь поскакал к ковуям, чтобы остановить их. Он снял шлем, чтобы быть ими узнанным, но не смог их задержать. На обратном пути, в расстоянии полета стрелы от своего полка, изнемогая от раны, он был взят в плен половцами. Схваченный ими, он видел, как жестоко бьется его брат Всеволод во главе своего войска, и, по словам летописи, просил смерти, чтобы не видеть его гибели. Раненого Игоря взял к себе на поруки его бывший союзник -- Кончак. Из всего русского войска спаслось только пятнадцать человек, а ковуев и того меньше. Прочие же утонули».

Количество местоимений в его работах невелико. При этом он часто использует повторения для усиления своей мысли: «Каким же представлялось автору «Слова о полку Игореве» то единство Руси, к которому он звал своих читателей? Единство Руси представлялось автору «Слова» не в виде прекраснодушных «добрососедских» отношений всех русских князей на основе их доброй воли. Само собой разумеется, что нельзя было просто уговорить русских князей перестать враждовать между собою. Нужна была такая сильная центральная власть, которая могла бы скрепить единство Руси, сделать Русь мощным государством. Автор «Слова» -- сторонник сильной княжеской власти, которая была бы способна обуздать произвол мелких князей».

Сам Лихачев призывал к тому, чтобы избегать слов мусорных, которые к мысли ничего не добавляют. При этом важные мысли «должны быть выражены не «походя», а с некоторыми остановками на них».

Основными чертами стилистики Д.С. Лихачева можно назвать логичность, конкретность, эмоциональность, общедоступность. Это связано с целью его работ - привлечением внимания к поднятым проблемам, сообщении о новом научном знании, желании заставить читателя размышлять о прочитанном.

Языковые средства: лексические повторы, повтор однокоренных слов, экспрессивная (оценочная) лексика, экспрессивное использование предложений с тире между подлежащим и сказуемым в составе простых и сложных предложений, использование предложений с однородными членами.

Например, в тексте «О памяти» он использует:

Лексические повторы: память- 28 раз в 19 предложениях, процесс, творческий, преодолеть

Повтор однокоренных слов: память - беспамятный(15)

Экспрессивная (оценочная) лексика: неблагодарный, безответственный, бескорыстный, дорого нам, уважение к труду. моральная оценка, основа совести и нравственности.

Экспрессивное использование предложений с тире между подлежащим и сказуемым как самостоятельных, так и в составе сложных предложений(1, 13, 14, 19, 26, 28)

Использование предложений с однородными членами (1, 3, 5, 8, 11, 13,

14, 17, 18, 22, 23, 24, 26, 27).

Параллельный способ связи предложений - большинство предложений.

Анафора (повтор слов в начале строк):

Память - преодоление времени… Память - основа совести..

Часто используется многоточие как прием умолчания, указывающий на незаконченность мысли, высказывания. Такой прием дает возможность читателю самому размышлять над окончанием предложения. Многоточием передается авторское чувство, его глубокая заинтересованность, взволнованность.

В тексте «О памяти» использовано 19 простых предложений, 9 сложных, преобладают, таким образом, простые. Это связано с их ролью в тексте - они наполняют его простотой, ясностью, близостью к живой речи, ведь устная речь представляет собой как раз именно неполные простые предложения. При помощи простых предложений проще строить логику рассуждения, быть более понятным читателю. В обстановке доверительного обращения к читателю простые предложения более убедительны. Сложные конструкции, отягощенные различными видами осложнений, не всегда понятны широкому кругу читателей.

Текст «О памяти» обладает специфическим типом речи. С самого начала автор указывает на важнейшую проблему взаимодействия: человек - память. Указывая проблему, нацеливает на обсуждение важного вопроса, побуждает к действию, даёт конкретный совет, рекомендации, своеобразный рецепт важности сохранения человеком памяти.

Можно привести пример использования синтаксического параллелизма в работе Лихачева: «Уметь говорить - искусство. Уметь слушать - культура». В данном случае имеет место сходное, параллельное построение срок, фраз, подчеркивающее важность мысли.

В целом, основными языковыми особенностями в произведениях Лихачева выступают следующие:

· лекс?ко - фразеологические (использование общественно- политической лекс?ки и фразеологии, употребление клишированных средств),

· морфологические особенности (частое употребление существительных с суффиксами -ость, -ство, -ние, -ие),

· с?нтакс?ческие (эллиптические конструкции, ?р?соединительные и парцеллированные конструкции),

· логико-стилистические особенности (заголовки, вводные эпизоды, цитирование, введение разных типов чужой речи;

· чередование стандарта и экспресс?и, оценочность и доказательность, экономия языковых средств, диалогизация, изобразительно-выразительные средства языка)

· использование иностилистических элементов заключается в первую очередь в обильном цитировании стилистически выразительных мест из древнерусских источников (стиль художественной литературы Древней Руси) в объеме большем, чем это требуется собственно для научного доказательства данного тезиса

· эти же элементы проникают в авторский стиль как вкрапления

Д.С. Лихачев в своих работах использует ?с? изобразительно- выразительные средства, но не в равной степени, чаще им используются синтаксические языковые средства.

2.2 Анализ особенностей языковых средств в литературоведении (на примере работ Ю.М. Лотмана)

Мы уже убедились, что иностилистические языковые средства часто используются в литературоведении. Это связано с тем, что литературоведение изучает особенности художественной литературы с позиции явления человеческой культуры. А ее главными отраслями является теория литературы и история литературы, фольклористика, она разделяется на множество различных направлений. Все это определяет языковые средства, используемые в литературоведении.

Языковые средства литературоведения могут иногда не принадлежать к научному стилю, мы уже показали это на примере литературоведческих работ Д.С. Лихачева, теперь проанализируем работы Ю.М. Лотмана.

Ю.М. Лотман был русским литературоведом, культурологом, семиотиком. Лотмана называют одним из первых разработчиков структурно- семиотического метода изучения литературы и культуры в советской науке, основоположником Тартуско-московской семиотической школы.

В 1993 году Юрий Лотман стал лауреатом академической премии им А.С. Пушкина с формулировкой: за работы: «Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя» и «Роман А. С. Пушкина „Евгений Онегин“. Комментарий».

В центре внимания Ю.М. Лотмана находятся вопросы культуры и искусства, которые он рассматривает как «вторичные моделирующие системы». Первичной моделирующей системой при этом оказывается язык. Функцией культуры и искусства является борьба с энтропией и хранение информации, а также коммуникация между людьми. Искусство является частью культуры наряду с наукой.

Работы Ю.М. Лотмана отличает ярко выраженный авторский стиль. Стиль определяют как способ словесного выражения мыслей. Стиль характеризуется определенными особенностями в отборе, сочетании и организации различных лингвистических средств с коммуникационными задачами, а также особенностями передачи информации и воздействия. Необходимо отметить также, что термин «стиль» не ограничивается употреблением в области лингвистики, помимо этого, он входит в понятие таких наук, как искусствоведение и литературоведение.

Проанализируем комментарии Ю.М. Лотмана к «Евгению Онегину» А.С. Пушкина. Они написаны таким образом, чтобы между читателем и автором появилось необходимое взаимопонимание. Основные особенности научного жанра комментария связаны с тем, что комментарий от текста не является независимым либо автономным, а служит для того, чтобы помочь читателю лучше понять текст. Как любой текст научного жанра, комментарий способен помочь размышлениям читателя, но ни в коем случае их не заменяет. Без заинтересованности читателя, уважения к литературе, навыков восприятия художественного и поэтического текста, без надлежащего уровня знаний и умения чувствовать комментарий бесполезен.

Текст Ю.М. Лотмана содержит в себе слова, близкие и понятные читателю, требуют от читателя подготовленности в области прочтения непосредственно самого произведения. Этим объясняется специфика текстов Ю.М. Лотмана. Он пишет: «Весьма существенно отделить те слова, которые сделались непонятными современному читателю, от таких, непонятность которых входила в авторский расчет и которые и в пушкинскую эпоху должны были сопровождаться комментариями (это отчасти и вызвало наличие авторских примечаний к роману)».

Практически с первых строк можно встретить иностилистические элементы: «Пушкинский текст в «Евгении Онегине» построен по иному принципу: текст и внетекстовой мир органически связаны, живут в постоянном взаимном отражении, перекликаются намеками, отсылками, то звуча в унисон, то бросая друг на друга иронический отсвет, то вступая в столкновение. Понять

«Евгения Онегина», не зная окружающей Пушкина жизни -- от глубоких движений идей эпохи до «мелочей» быта, -- невозможно. Здесь важно все, вплоть до мельчайших черточек». Связь текста и внетекстового мира в романе, показанная через чередование «звучания в унисон» с «отбрасыванием иронического отсвета» несколько выходит за рамки концепта жанра научного комментария, но сила воздействия на читателя, создаваемая за счет подобной образности, становится гораздо выразительнее.

В результате ему удается создать практически афоризмы - короткие, емкие, простые для понимания и запоминания фразы, например: «Всё, что не имеет конца, не имеет и смысла».

В работе «Проблема сходства искусства и жизни в свете структурального подхода», написанной в 1962 году, Ю.М. Лотман пишет: «Модель - аналог познаваемого объекта, замечающий его в процессе познания»; «Норма не имеет признаков. Это лишенная пространства точка между сумасшедшим и дураком». Он сам отмечает, что «наука в принципе не может заменять практическую деятельность и ее заменять не призвана. Она ее анализирует» (Ю.М. Лотман, 1962; 341).

Для авторского стиля Юрия Лотмана свойственна практически парадоксальная стилистика. Если наугад открыть его книгу, кажется, что научный стиль в ней вовсе не соблюдается. Однако это служит только на пользу делу: ему удается в своих произведениях выделить главное, сделать речь ясной и четкой, подчеркнуть основную мысль, заставить читателя ему поверить. Например, он пишет: «Искусство и наука - это как бы два глаза человеческой культуры» («О природе искусства», 1990).

В работе «Очерки по русской культуре XVIII века» он отмечает:

«Реформа Петра привела не к смене старой культуры новой, а к созданию культурного многоязычия. Крайним выражением его было то, что социальные полюса -- крестьянин и дворянин -- начали терять общность культурного языка».

Например, в письме Б. Ф. Егорову от 26--27 мая 1982 г он отмечает:

«Противопоставление магии и религии -- такая же научная традиция, как и их связывание. Второе имеет хождение среди определенной группы советских этнографов, исходящих из антитезы «разум -- невежество». Тогда и религия, и магия попадают в общую категорию «дурмана». Но по целому ряду признаков религия и магия не только отличаются, но и противоположны, причем магия оказывается во многом сродни науке. Не случайно зарождение химии из алхимии и всех опытных наук -- из магических манипуляций. Разницу между магией и религией я вижу в том, что, хотя обе они обращаются к чему-то гораздо более мощному, нежели человек, но религия обращается к существу, а магия -- к механизму. Представления о том, что такое этот механизм, у магии и науки различны, но и та, и другая предполагают, что эта мощная сила автоматически отвечает на действия человека (ученого, инженера, мага), а играет с ним, обладая свободной волей (между прочим, стоило науке нашего времени вступить на путь признания в Природе не детерминированной и не автоматически управляемой «воли», то есть разглядеть в ней не объект, а равноправного партнера -- к тому же партнера, обладающего бесконечностью во времени и пространстве, -- как наука начала приобретать черты религии).

Это высказывание можно назвать достаточно многозначным. Ведь оно связывает не только магию и религию, но показывает своеобразную магию авторского текста Лотмана с использованием им иностилистических средств.

Книга «Анализ поэтического текста» (1972) обладает своей спецификой, благодаря которой советское литературоведение приняло работу в штыки. В ней используется специфический подбор фонем, перекличка ритмов, антитезы глагольных времен, мельчайшие смысловые оттенки слов, пересекающиеся семантические поля. Все эти стилистические особенности в период появления книги были непривычными.

У Ю.М. Лотмана по иностилистическим вкраплениям можно проследить хронологию написанных работ.

В ранних работах (конец 1950 - начало 1960-х гг.) эти элементы встречаются только в виде отдельных лексем: «Гринев - не рупор идей Пушкина» (Ю.М. Лотман «Пушкин», 1995; 227). Так, в статье «Эволюция мировоззрения Карамзина», вышедшей в 1957 году, Ю.М. Лотман пишет:

«Циничная философия силы скрашивается требованием личной добродетели, для государства - ее носителя». В качестве иностилистической лексемы здесь употреблено слово «скрашивается».

Также стоит отметить, что экспрессивные выражения в работах Ю.М. Лотмана этого периода встречаются, например, в изложении сюжета исследуемого произведения : «Судьба Евгении была ужасна: ее соблазнил и бросил француз Полиссон, героиня бежит из дому, а затем умирает от стыда и горя». ( Ю.М.Лотман «Карамзин», 1997; 365). Иногда в его статьях в качестве средств экспрессивной выразительности могут встретиться восклицательные предложения : «Карамзин специально останавливается на отмене древнего права духовенства ходатайствовать за приговорённых к казни, истолковывая этот обычай как форму морального ограничения власти царя (в политические гарантии он не верит!)» (Ю.М. Лотман «Карамзин»,1997; 411).

Позднее, в статьях Ю.М. Лотмана середины 1960-х годов уже появляются целые образные вкрапления, которые еще тесно связаны с цитированием авторов, откуда заимствуются эти образы: «Живая культура - это движение, связывающее прошедшее с будущим, это, по выражению одного из поэтов XVIII в., радуга, которая

Половиной в древность наклонилась,

А другой в потомстве оперлась» (Ю.М. Лотман «Карамзин»,1997; 425).

В статьях 1970 - начала 1980-х годов фразы, пронизанные образностью и экспрессивностью, не соответствующие обычному научному стилю, уже становятся органичными, хотя и не очень частыми, элементами текста: «Друг Радищева и ближайший сотрудник Новикова, Кутузов находился за границей не для увеселительной прогулки - он был отправлен туда московскими масонами для поисков «тайн» и мистической мудрости. Миссия эта крайне его тяготила. В конечном счете он погиб, горько сознавая, что принесен московскими братьями в жертву, и вместе с тем не считая себя вправе даже в этом случае самовольно оставить свой пост » (Ю.М. Лотман «Карамзин», 1997; 461).

«Именно усиление до предела антиромантических тенденция вызывало к жизни частичную реставрацию романтизма на параллельных рельсах» (Ю.М. Лотман «Пушкин», 1995; 264).

«Так же трудно представить себе психологически, чтобы Гоголь загорелся от двух-трех холодно сказанных фраз, - вероятно, имел место увлекательный разговор» (Ю.М. Лотман «Пушкин», 1995; 268).

«Гоголевский герой имеет надежду на возрождение потому, что дошел до предела зла в его крайних - низких, мелочных и смешных - проявлениях» (Ю.М. Лотман «Пушкин», 1995; 279)

Иногда образное олицетворение становится смысловой кульминацией фрагмента, как, например, это показано в приведенном отрывке из статьи М.Ю. Лотмана «Черты реальной политики в позиции Карамзина 1790-х гг.»:

«Реформаторская деятельность проникнутого духом прогресса и идеями века государя казалась наиболее реальным выходом из политического тупика, в котором оказалась Россия (история иронически показала, что этот наиболее реалистический расчет оказался предельно ирреальным.»

Здесь уже можно говорить о формировании особого индивидуального стиля работ Ю.М. Лотмана, в котором элементы собственно научного стиля, которые количественно преобладают, постоянно сочетаются с иностилистическими вкраплениями:

«Литературная поза Карамзина как автора «Писем русского путешественника» двоилась в расчете на два различных типа аудитории» (М.Ю. Лотман «Карамзин», 1997; 485).

«Простой человек может быть литературным героем, но быть «простым человеком», по критериям Карамзина, отнюдь не просто» (М.Ю. Лотман «Карамзин», 1997; 527).

«Между верой в прогресс Вольтера и Кондросе имелось существенное различие: самые дорогие для себя идеи Вольтер сдабривал иронией, подмешивал к ним сомнение» (М.Ю. Лотман «Карамзин», 1997; 537).

И, наконец, в середине 1980-х гг. уже появляются целые достаточно обширные фрагменты, написанные в ином, отличном от научного, стилистическом плане: «В 1803 г. Карамзин поднял на себя тяжелое бремя, вероятно еще не подозревая, каким «неудобьносимым» оно окажется. Он нес его сквозь горести, беды, сквозь пожар Москвы, через могилы своих детей, сквозь насмешки и дифирамбы - не оскорбляясь одними и не прельщаясь другими. Он нес свой труд и сложил его лишь с последним дыханием» (М.Ю. Лотман «Карамзин», 1997; 587).

Эти иностилистические фрагменты становятся своего рода кульминацией текста, который, как мы подчеркиваем, является в целом чисто научным, адресованным в первую очередь профессиональной аудитории литературоведов и филологов.

В поисках усиления средств эмоциональной выразительности научного текста Ю.М. Лотман приходит, в конце концов, к идее создания, по его словам,

«романа - реконструкции». Ю.М. Лотман пишет: «Чудо воскрешения должен совершать историк. И произойдет оно на страницах биографического романа реконструкции» (М.Ю. Лотман «Карамзин», 1997; 13).

То есть, по мнению Юрия Михайловича, такой роман должен писаться ученым, а не писателем, такой роман неотделим от собственно научного исследования. Роман - реконструкция - это не исторический роман - биография: «Автор биографического романа может позволить себе эту роскошь (дополнять роман не фактами, а собственными домыслами - авт.). Он имеет право измышлять детали, речи и мысли <…> Автор романа - реконструкции таких прав не имеет. Он не может дополнять нехватающие куски колонн камнями своего производства <…> Реконструктор не измышляет - он ищет, сопоставляет. Он похож на кропотливого расшифровщика» (М.Ю. Лотман«Карамзин», 1997; 12).

Все подобные отступления, использования иностилистических средств являются оправданными в авторском стиле, однако они также важны, когда речь идет об учебниках. Здесь существуют собственные плюсы и минусы.

Учебники -- книги, содержащие систематическое изложение знаний относительно определённой области и используемые и в системе образования на ее разных уровнях, и с целью самостоятельного обучения.

Составление учебников проводится при учёте возрастных, а также социальных особенностей их потенциальной читательской аудитории. Учебная литература выпускается не только государственными, но и частными издательствами и контролируется государственными службами. От простоты изложения, понятности, а также соблюдения всех норм написания текста учебника при его составлении во многом зависит успеваемость обучающихся по нему учеников. Поэтому стиль написания учебника крайне важен.

Учебники должны быть составлены с учетом знакомства и овладения учениками нормами русского литературного языка, ведь дети обучаются этому непосредственно на всех уроках. В целом, можно сказать, что учебники должны выступать в качестве ориентиров как для педагогов, так и для речевой практики педагогов на уроках.

Школьные учебники должны отвечать требованиям правильной речи. Язык художественной литературы, который служит, кроме всего прочего, одним из значительных источников обогащения словарного языкового запаса ученика, в целом не может быть нормативной основой для стиля учебников, хотя какие-то его функции имеют значение. Использование, например, сложных и запутанных синтаксических конструкций в учебниках часто приводят к пунктуационным ошибкам в работах учеников, которые пытаются создать похожие конструкции.

Тексты учебников не должны содержать ошибок, при этом их стиль изложения должен быть четким, ясным, точным, не допускать двоякого толкования, это особенно важно при обучении детей.

Попытки использования иностилистических, образных вкраплений мы достаточно часто наблюдаем в текстах современных учебников:

«Прошедшее поколение незримо протягивает к нам свои руки»;

«Неизгладимую печать на нашу историю наложило и то обстоятельство...»;

«Эту неброскую и величавую красоту нашей природы самозабвенно любили русские писатели и поэты. Ее прелесть вдохновенно воспевали Пушкин, Тургенев, Блок, Есенин»;

«Здесь формировались люди, скоро работавшие в период короткого лета и затем вынужденно “отдыхавшие” долгими жестокими зимами».

Эти примеры показывают нам, насколько важно относиться к стилю изложения с высокими требованиями.

Предполагается, что в учебнике новые термины, понятия, должны быть четко определены. Новые названия либо объяснены, либо автор говорит о том, что объяснения названия не существует. Половинчатость и недосказанность вносят путаницу и неуверенность в употреблении этих терминов. Однако зачастую рассказы о художественной литературе для лучшего восприятия и понимания нуждаются в определенных эмоциональных вкраплениях, использовании иностилистических элементов.

Таким образом, в целом использование иностилистических элементов является важным и обязательным, хотя оно и не должно идти во вред научным основам текста учебника.



Заключение

Таким образом, мы рассмотрели иностилистические языковые средства в литературоведческих работах.

Научный стиль текста - язык науки, научной сферы деятельности. В научном стиле выделяются некоторые черты, разительно отличающие его от иных функциональных стилей текста: безличность автора, обилие научной терминологии; масса речевых клише; минимум экспрессивно-эмоциональной лексики, преобладание существительных, прилагательных и наречий над глаголами, и, как следствие, -- статичный, медленно читаемый и трудный для восприятия текст, логичность и тезисность изложения, обилие вводных слов, сложные конструкции предложений с массой приточных. Предельная насыщенность предложений словами, уточняющими различные понятия (явления).

Конструктивный принцип научного стиля обусловлен базовыми экстралингвистическими стилеобразующими факторами.

Конструктивным принципом научного стиля является наличие обобщенной отвлеченности при сочетании с терминированностью речи, ее подчеркнутой логичностью. Основными стилевыми чертами является абстрагизация, или отвлеченно-обобщенность, наличие подчеркнутой логичности, точности, ясности и объективности в изложения, его последовательности, терминированности, логизированной оценочности, именного характера речи, а также некатегоричности в изложении.

Научный стиль обладает книжным характером речи, в нем нежелательно чрезмерное использование эмотивных и разговорных средств, хотя и полностью текст от них избавлен быть не может. Это связано с тем, что эмотивный компонент пребывает в структуре научно-познавательного мышления и деятельности. Выразительность, или экспрессивность научного стиля преимущественно создается за счет непосредственной реализации определенных стилевых черт научного стиля, в том числе с непременным учетом адресата.

Экстралингвистическими стилеобразующими факторами научного стиля непосредственно определяются принципы по отбору языковых средств, по организации языковых средств, при этом немаловажная роль принадлежит частоте употребления определенных языковых единиц.

Специфическую отвлеченную обобщенность научного стиля создает широкое использование языковых единиц с абстрактным и обобщенным значением либо способных к передаче их в контексте научной речи. Высокочастотной в научной речи является абстрактная лексика (сюда же относится терминология), слова, которыми выражаются различные общие понятия, даже в случаях, если в употреблении общеязыковом они являются словами конкретными. Кроме того, обобщенно-отвлеченный характер изложения подчеркивают специальные слова, такие как каждый, регулярно, обычно, всякий и т.д. В обобщенно-отвлеченном значении выступают разные части речи - и существительные, и глаголы, при этом они десемантизируются, придают качественный характер выражению и конкретных действий уже не обозначают.

Отвлеченно-обобщенность на синтаксическом уровне выражается в том, что из структуры предложения исключается личный субъект действия, потому что в научном стиле познание мира выступает в форме обобщенной - в качестве процесса коллективного творчества. Соответствует этому использование обобщенно-личных предложений, безличных предложений, двучленного пассивного оборота с процессуальным значением. Кроме того, реализация отвлеченно-обобщенности происходит путем широкой употребительности структур номинализованных, к примеру, таких, где семантику предиката выражают отглагольные существительные, находящиеся в синтаксической позиции «подлежащее» или «дополнение», а глагол выступает как формально-грамматический центр предложения.

Проявление отвлеченно-обобщенности, которая связана с тенденцией к десемантизации, выступает в целом номинативный строй научноц речи. В результате возрастает доля имен и уменьшение доли глаголов в сравнении с иными функциональными стилями. В результате, безличные структуры способны в научном тексте достигать 60-80% от количества односоставных предложений.

Подчеркнутая логичность научного стиля, которая тесно связана с последовательностью в изложении, с его аргументированностью, с его доказательностью, в основном выражена на уровне синтаксическом и на уровне текстовом. Созданию логичности, ее реализации способствует множество средств. В первую очередь, сюда можно отнести полно-оформленность высказываний - полноту грамматического оформления предикативных единиц, это выражается в том, что в тексте преобладают союзные предложения над бессоюзными, потому что союзы дают возможности для более четкой передачи смысловых и логических связей частей предложения. Отмечается общий высокий процент сложных предложений (до 50%), при этом преобладают предложения сложноподчиненные (62%).

В нашей работе мы рассмотрели особенности использования иностилистических средств в литературоведении на примере работ Д.С. Лихачева и Ю.М. Лотмана. Их научные работы отличают достаточно систематичные отступления от научного стиля, которые не только придают их работам специфическую эмотивность, но и выступают как средство логического акцентирования авторской мысли, участвуют в ее формировании.

Подобные в литературоведении являются возможными, поскольку в этой области знания авторская мысль часто является весьма сложной и комплексной, порожденной анализом такого эмоционально насыщенного объекта, как литературные тексты, и использование иностилистических средств участвует в решении важной задачи - донести эту мысль до читателя.



Список использованной литературы

1. Баженова Е.А. Научный текст в аспекте политекстуальности. Пермь, 2001.

2. Баркетова Т.А. Русский язык и культура речи. Учебно- методическое пособие. Саратов, 2009.

3. Барлас Л.Г. Русский язык. Стилистика. - М., 2002.

4. Бахтин М. М.Вопросы литературы и эстетики. -- М., 1975.

5. Берков П. Н.Введение в технику литературоведческого анализа. -- М., 2000.

6. Бирюков С. Е.Зевгма. -- М., 1994.

7. Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. М., 2004.

8. Вайль П., Генис А.Родная речь. -- М., 1991.

9. Ванников Ю.В. Типы научных и технических текстов и их лингвистические особенности. Методическое пособие. Ч. 1. М., 2001.

10. Васильева А. Н. Основы культуры речи. - М.: 1990. - С.93.

11. Васильева А.Н. Курс лекций по стилистике русского языка. Научный стиль. М., 2006.

12. Васильева А.Н. Основы культуры речи. М., 2005.

13. Введение в литературоведение / Под ред. Г. Н. Поспелова. -- М., 1988.

14. Введение в литературоведение: Литературное произведение: Основные понятия и термины/ Под ред. Л.В.Чернец. -- М., 1999.

15. Введение в литературоведение: Хрестоматия / П.А. Николаева. -- М., 2000.

16. Введение в литературоведение: Хрестоматия / Под ред. П. А. Николаева. -- М., 2001.

17. Введение в языкознание. / Под ред. Василькова П.М. - СПб.: Речь,

2004

18. Введенская Л.А., Павлова Л.Г., Кашаева Е.Ю. Русский язык и культура речи. - Ростов-на-Дону: Феникс, 2004.

19. Введенская Л.А., Павлова Л.Г., Кашаева Е.Ю. Русский язык и культура речи. Ростов н/Д, 2002.

20. Введенская Л.А., Павлова Л.Г., Кашаева Е.Ю. Русский язык и культура речи. Экзаменационные ответы для студентов вузов. Ростов н/Д, 2007.

21. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М., 1981.

22. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. - М., 1963.

23. Виноградов В. В.О языке художественной литературы. -- М., 1976.

24. Виноградов В. В.Сюжет и стиль. -- М., 2005.

25. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. -- М., 1991.

26. Волков А.А. Курс русской риторики. - М.: ВЛАДОС, 2003.

27. Воробьева М Б. Некоторые особенности научного произведения обзорного характера / Общие и частные проблемы функциональных стилей. М., 1986.

28. Выготский Л. С.Психология искусства. -- М., 1999.

29. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 2005.

30. Гарбовский Н. К. Профессиональная речь (функционально- стилистический аспект) // Функционирование системы языка и речи. - М., 1989.

31. Гаспаров М. Л.Метр и смысл. -- М., 2000.

32. Гачев Г.Д. Жизнь художественного сознания. -- М., 1972.

33. Герд А.С. Формирование терминологической структуры русского биологического текста. Л., 1981.

34. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. - М., 1965

35. Гинзбург Л.Я. О лирике. -- М., 1997.

36. Гиршман М. М. Литературное произведение: Теория и практика анализа. -- М., 1991.

37. Голуб И.Б. Стилистика русского языка. - М., 2010.

38. Граудина Л.К., Ширяев Е.Н. Культура русской речи - М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА, 1999.

39. Грифцов Б. А.Психология писателя. -- М, 1988.

40. Гуляев Н. А.Теория литературы. -- М., 1985.

41. Демидова А.К. Пособие по русскому языку. Научный стиль. Оформление научной работы. М., 1991.

42. Денисов П. Н. Лексика русского языка и принципы ее описания. - М.: 1980.

43. Добин Е. С.Сюжет и действительность. -- Л., 1981.

44. Дроняева Т.С., Клушина Н.И., Бирюкова И.В. Стилистика современного русского языка. Практикум (под редакцией Т.С. Дроняевой). Флинта, Наука. М., 2014.

45. Егоров Б.Ф. и др. Сюжет и фабула // Вопросы сюжетосложения. -- Рига, 1978. -- № 5.

46. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. -- М., 1998.

47. Ефимов А.И. Стилистика русского языка. - М., 1969.

48. Жанры информационной литературы: Обзор. Реферат. М., 1983.

49. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. -- Л., 1977.

50. Западов В.А. Литературные направления. -- СПб., 1996.

51. Иванова С. Ф.Введение во храм слова. -- М., 1994.

52. Калачева С.В.Методика анализа сюжета и композиции литературного произведения. М., 1973.

53. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. - М., 1993.

54. Кожина М.Н., Котюрова М.П. Изучение научного функционального стиля во второй половине ХХ в., «Stylistyka-VI». -- Ороiе, 2001.

...