Мне же, стремящемуся об этом рассказать, какие и сколь многочисленные святая все время совершает чудеса, препятствием явились муки на голову. Возможно, молитвами женщин, почитающих хорошо и богобоязненно останки святой, мы, избавленные от болезни, расскажем о них в другой книге.

Кажется невероятным, что житие, написанное высоким аттическим слогом с богословскими, историческими и политическими отступлениями, писалось за один раз. И потому, скорее всего, Григора не просто отложил описание посмертных чудес, но предпочел не включать их в повествование. Таким образом, он редуцирует одну из важнейших частей агиографии - чудеса, которые мы условно отнесли к второй группе, «волевые» чудеса.

Возможно, что в данном фрагменте Григора все же намекает на способности Феофано (излечение от головной боли через молитвы ее мощам), однако даже в этом случае само чудо остается вне повествования.

При этом стоит отметить, что различные божественные символы (орел) и сны (предвестие судеб родителей Феофано и ее самой) в версии Григоры тоже усечены, однако описаны хотя бы в нескольких предложениях. То есть, Григора разборчив в том, что описывать, а что - нет.

Случай Феофано особенный. Делирнье, говоря о святых императрицах, отмечает, что подобные жития обычно были «политизированными» Delierneux, N. P. 376., в частности, говорит она и про Феофано, память которой семья хотела почтить, и потому причина канонизации сугубо политическая. Вероятно, автор предыдущего жития сам некоторые события придумывал, дабы придать панегирику почившей императрице хоть какое-то ощущение жития.

Сказать, почему Григора убирает посмертные чудеса, с уверенностью нельзя. В работе прошлого года мы, исходя из датировки, установленной Хинтербергером (1346-1347 гг.), предположили, что можно искать причину метафразирования именного этого жития в политической ситуации в стране. В эти года идет война за престол между Анной Савойской и Иоанном Кантакузином - возможно, «политизированное» житие стало еще немного более «политизированным». Григора пытается примирить соперников либо осмыслить сложившуюся ситуацию, показывая возможность женщины (Феофано или Анны Савойской) помогать мужчине в управлении государством (Лев VI или Иоанн Кантакузин). При этом доминирующая роль все-таки принадлежит мужчине, несмотря на силу и поддержку женщины. Тогда чудеса Феофано совершенно лишние: во-первых, они делают политический посыл замутненным, во-вторых, увеличивают текст, в котором уже сказано все необходимое, в-третьих, разъединяют образы Анны и Феофано.

То, что причина замалчивания чудес, лежит не в обобщенном отношении Григоры к женским чудесам, можно доказать через мученичество Василисы, где автор нисколько не обрезает сверхъестественные деяния, совершенные девой. Он точно следует за тем, что описано в тексте мученичества, опубликованном Алькеном. Из чудес, совершенных с ней, можно выделить исцеление нанесенных пытками ран и отведение львов. А подвиг самой Василисы связан с чудесным источником, который она во время засухи смогла создать вблизи от города. Наконец, после смерти ее мощи почитаются женщинами, причем у Василисы есть «специализация», о которой будет сказано в главе Материнство.

Можно отметить, что подвиг мученичества - это, в первую очередь, верность вере, и потому в мученичестве как раз чудеса являются необязательной составляющей. Более того, само мученичество Василисы напоминает жанровую химеру: она не умирает во время гонений, и после этого спасает душу своего гонителя Александра, создает источник, оставляет после себя чудодейственные мощи.

Также можно сказать о Елене, матери Константина, и о ее подвиге - паломничестве в Иерусалим, который традиционно описывается в житии Константин M. Hinterberger, Die Konstantinsvita im spдten Byzanz. Стр. 47., однако Григора даже не упоминает о подобном действии. Елена упоминается только в связи с ее семейными функциями (вступление в брак, рождение сына, поиск невесты сыну и наречение сыном в честь нее города), иных упоминаний Елены нет.

2. Женщина несвятая

2.1 Интеллект

Лайу в статье «Роль Женщин в Византийском обществе» Laiou , A. E. The Role of Women in Byzantine Society // Studies in Church History, 27 (1990). 53-78. говорит, что, несмотря на восхищение мужчин перед образованными женщинами, общий уровень образования женщин был довольно низкий, и лишь единицы из аристократии были грамотны. После Комниновского периода интерес к обучению женщин возрос, однако образование Лайу в статье говорит о том, что женское образование было весьма достойным. Талбот (Byzantine Women, с. 120), напротив, отмечает, что обучали в основном христианским текстам, чтению и письму, и с последним даже императрицы испытывали трудности, совершая ошибки. было доступно только верхушке аристократии, в то время как провинциальные аристократки были не способны вывести даже свое имя. Престиж эрудиции и интеллекта, появившись в XI-XII вв., однако, дотянул лишь до середины XIV в. (стр. 257), на который и выпадает деятельность Григоры.

Таким образом, образованность была для женщин социально обусловлена и далеко не обязательна. Вопрос состоит в том, должны ли героини Григоры отличаться умственными способностями, видит ли он в святых и несвятых, достойных упоминания, ум?

Ответ на этот вопрос мы начнем с мученичества Василисы. В одном фрагменте очень ярко проявляется отношение к интеллекту женщин, вложенное Григорой в уста Александра, после того, как Василиса отказалась отречься от веры.

Фп?фщн б?ф?кппт ?л?обндспт гегпн?т кбфег?лб ф?т к?сзт кб? дх?пн и?феспн ?нпмйже ф? лечи?нфб ? г?с гхнбйк?дз шхчсплпг?бн ? мемзн?фщн генн?мбфб лпгйум?н.

Александр, сам это услышав, посмеялся над девушкой и посчитал сказанное либо тем, либо другим из двух: либо женским пустословием, либо порождениями беснующихся дум.

Здесь важно отметить, что, во-первых, Александр предубежден перед Василисой, которая одновременно и христианка, и женщина (и то, и другое делает ее для язычника неразумным существом); во-вторых, «пустословие», бездумные реплики для него - черта женская; в-третьих, женские разговоры приравнены к полусумасшедшему бреду. Все это показывает не столько то, что Александр не верит христианке, сколько то, насколько Григора сам считает женщин болтливыми без дела. И потому преодоление женского, «мужественность» вновь должны проявиться в характере Василисы.

Еще в одном фрагменте проявляется «мужской ум» ее (чуть раньше):

?н р?нх фе небжп?у? ф? ?лйк?? рсеувхфйк?н ?чпхуб цс?нзмб (в довольно раннюю пору имеющая ум старца). В мученичестве, опубликованном Алькеном, написано нечто подобное: Ф? цспн?мбфй д? кб? рплл?н ?ндс?н ксбфп?уб (а умом же превосходящая многих мужчин). Очень интересно, что эта похвала, обращенная к раннехристианской, малолетней святой без намека на ее благородное происхождение, перешла из текста в текст и сохранилась. Более того, эта идея сравнивать ее не с лучшими женщинами, а просто с мужчинами в общем, очень любопытна, поскольку показывает, что интеллектом наделять принято именно мужчин и мудрецами считать старцев, а значит, иметь смысл будет сравнение только с ними.

На фоне этого примера доказательство того, что и в образе Феофано интеллект играет важную роль, кажется уже не столь захватывающим. Григора вставляет довольно клишированную фразу о том, что она проявляла старание в получении божественных знаний и даже не спала ради этого (п.12). И еще в одном фрагменте говорит о ее способностях:

Гхнбйк?т г?с ?гби?т ?сеф? цйлпу?ц? шхч? кб? дхн?мей вбуйлйк? ухнессхзкх?б, ??бкбт е?нпм?бт кб? ?лзие?бт рс?т ?р?убт ф?т ?щмб?щн рсп?кбфп р?лейт.

Ибо доблесть святой женщины, слившись с философской душой и силой царской, устремила потоки евномии (доброму порядку) и правды по всему государству Ромеев.

В обоих портретах также важно, что они вступают в диалог с мужчинами (Феофано - с мужем, Василиса - с «палачом»), и в обоих случаях их слова несут большую ценность. Феофано смогла поднять дух своего мужа, Василиса - противостоять Александру. Их «непустословие» оказывает влияние на судьбу не только их, но и людей вокруг (возвращение Льва на престол, обращение в христианство Александра).

Подводя итог, в этих главных героинях интеллект заметно выделен и является важной деталью описания.

Совершенно другая картина создается со второстепенными героинями. Об их умственных способностях Григора ничего не говорит. 7 дев, которые делят между собой 7 качеств, не могут похвастаться ни глупостью, ни умом. То же самое происходит и с Еленой.

Можно сделать вывод, что интеллект у святой обязателен, но, если ее описание не является ключевым, то это достоинство теряется, ибо существуют черты гораздо более важные. При этом в целом ум - черта мужчин, это тоже некоторое «омужествление» святых, а женщины в большинстве не очень разумные создания.

2.2 Благородство

Еще одна особенная черта, которую можно было бы выделить в женских портретах у Григоры, -- это благородство. Являются ли женщины, описанные им, наследницами хороших семей или нет? Важно ли это для его повествования?

Довольно кратко можно сказать о Феофано: прежде чем стать императрицей, она принадлежала к очень богатому роду, а ее отец занимал должность при дворе. Исследователи видят в ее браке со Львом попытку Евдокии, матери Льва, породниться с высокопоставленным родом. Эти реальные факты, хорошо освещенные в житии Григоры, не дают никакой информации для критического анализа. Григора не привносит ничего своего, говоря, что она была благородной.

Про род Василисы ничего не известно, и Григора не добавляет информации о ее родственниках, однако говорит: е?ген?т м?н ф?н кпумйк?н е?клейбн п?уб е?генеуф?сб д? ф?н кбф? ие?н ?сеф?н (будучи благородной в отношении земной славы и благороднейшей в божественной добродетели). Интересно, что для антитезы благородная-благороднейшая он выбрал столь неподходящее слово в сочетании «благороднейшая в добродетели». Эти две характеристики (благородство и добродетель) у него сплетаются и путаются, и подобное же будт нами отмечено в главе, посвященной Богородице. К тому же, Григора, вероятно, находит это место в начале мученичества наиболее удобным, чтобы ненавязчиво ввернуть упоминание о хорошем происхождении Василисы.

А вот с Еленой случай особый. Мы уже упоминали историю о встрече Констанция с Еленой, а теперь хотим обратить внимание на еще одну маленькую деталь, а для этого напомним весь фрагмент:

?ке?иен ?г?гефп кб? гхнб?кб ф?н ибхмбу?бн ?л?нзн, ф?н е?рбфсйд?н п?убн кб? б?ф?н кб? ф?н ф? рс?фб цес?нфщн ?н ф? ухгкл?ф? р?нх фе п?убн е?рсер? кб? кпум?бн кб? ?н?лпгпн ф? фе г?ней кб? ф? ущцспу?н? ф? б?фп?. п? г?с ?н е?к?т ?ндсб г?нпхт фпйп?фпх кб? ?мб фс?цймпн ?сеф?т кб? дйкбйпу?нзт м? ф?н ?мп?бн ф? фе г?ней кб? фб?т ?сефб?т ?р? рплл?н ?см?убуибй ф?н ?циблм?н.

Сразу обращает на себя внимание, что слово г?нпт появляется целых три раза на протяжении двух предложений, а, помимо него, идею благородного происхождения еще выражает такое слово, как е?рбфсЯдзт. Подобное наслоение, конечно, выдает чересчур внимательное отношение к происхождению. Помимо этого, дважды произнесено слово ?сеф? - добродетель, слово абстрактное, но очень важное для христианства. Тем самым конкретное и узкое слово, обозначающее происхождение, в 2 раза важнее, чем христианская добродетель. Другие же качественные прилагательные или абстрактные существительные встречаются лишь раз (ибхмбу?б, е?рсер?т, кпум?б, ущцспу?нз). Навязчивое повторение же говорит о пристальном внимании Григоры к идее благородства.

Помимо этого, есть еще одна маленькая лексическая деталь, а именно - клишированное называние достойных женщин. Мать императора Михаила, появляющаяся мельком в житии Михаила Синкелла, и мать патриарха Антония, появляющаяся в его житии, названы уемньт (используется также превосходная степень и однокоренное существительное).

Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что для Григоры благородство - это очень важный фактор, и играет он роль, когда речь идет и о святых, и о императорской фамилии. Елена - мать Константина, Феофано - жена Льва, и потому обе женщины равны по статусу своим приобретенным семьям, и их статус подчеркнут особенно явно.

2.3 Красота

Помимо ментального и нравственного обликов, которые уже были описаны выше, из текста в текст переходит мысль Григоры о красоте женщин. Отметим, что среди качественных характеристик Елены в приведеном выше фрагменте также возникает и положительная оценка ее внешнего облика. Ее портрет дан лишь точечно, но внешность играет, очевидно, более важную роль, чем тот же ум. Помимо этого, Григора очень любит называть героинь ?нипт, -- словом, которое подчеркивает их чувствительную, нежную сущность, а еще, скорее всего, их материнскую сторону, ибо данная лексема сочетается с целым рядом метафор о плодородии.

Про Василису Григора скромно говорит, что она ?сб?б м?н ф? е?дпт ?сбйпф?сб д? ф?н у?неуйн ф?т шхч?т (красива на вид, красивейшая по разумности души). Хотя красота якобы отходит на второй план, уточнить про внешность для Григоры тут необходимо.

А в тексте про Феофано, который гораздо длиннее предыдущих и посвящен лишь ей одной, Григора не стесняется не единожды подчеркнуть ее красоту, которая тоже сочетается с душевным богатством. Наиболее примечательный отрывок следующий:

П? г?с вбвхл?нйпт ?вбрфе ч?члпт ф?т рбсей?т п?д? н?ипй фйн?т ?циблм?н кб? ?цс?щн ?рпгсбцб? ф?н е?мпсц?бн ?цбйнпн фп? рспу?рпх п?д? вбд?умбфпт ?рйф?дехуйт кб? вл?ммбфпт члйд?уб ис?шйт ?к?умей ф?н ?сбн ?лл? ухмцх? кб? ?учзм?фйуфб р?нфб рспу?н ?ке?н? ф? к?ллйуфб, рспу?рпх уф?уйт е?рсер?т, вл?ммбфпт ч?сйт лбмрс?н ф?н б?г?н ?рпуф?лвпхуб, мейд?бмб уемн?н, ?сехипт б?фпвбц?т ?с?мб ?ц?српн ф?т рбсей?т кб? кйсн?менпн е?цх?т ф? ?нип?нфй лехк? кб? ф?н иебф?н ?крл?фпн ?циблм?н.

Ибо не вавилонский пурпур щеки красил, не какая-то искусственная подводка бровей и глаз придавала красоту ее лицу, не деланность походки, не гордящаяся изнеженность взгляда приносила ей прелесть, но у нее присутствовали врожденные и всяческие естественные добродетели, подобающее выражение лица, радость взгляда, источающая светлое сияние, скромная улыбка, тихо появляющаяся самоналивающаяся краснота щек, чудно смешанная с белым цветом, приводящая в смущение взгляд зрителя.

[?леген]…л?ищн фйм?щн ?ниеуй кпуме?уибй кб? м?спйт чс?еуибй кб? ?лзн ?сбв?бн е?дб?мпнб ф?н ?мбф?щн кб? ф?н впуфс?чщн б?ф?н ?рпрн?ейн, б?ф?т д? ф? ф?н шхч?н кпуме?н кб? лбмрс?нейн чс?мбуйн ?сеф?н кб? ?гби?н рс?оещн ?ниеуй ресйуф?цейн б?ф?н кб? ие?бйт учпл?жейн е?чб?т кб? мел?фбйт ?е? кб? дйбис?рфейн рейн?уй ф?н ?сфпн...

[Говорили], что она украшалась цветами драгоценных камней, и натиралась благовониями, и всем арабским богатством тканей, и душила локоны свои; а душу украсила и кожу добродетелью, и окружила ее цветом дел добродетелей, и занималась божественными молитвами и заботами всегда, и раздавала бедным хлеб…

В этих отрывках, посвященных Феофано, прослеживается концепция добродетельной души, которая отражается во внешности. Ему важно показать, что дело не только во внешности, но и в душе. Внутренняя красота оказывается связана с видом святых.

Во всех этих отрывках явственно видна красота сакральная, которая отражена в плотском, но это плотское не портит душевные добродетели, а лишь подчеркивает их. Григора явно придерживается идеи, что святая не может быть снаружи некрасивая: в его представлении весь мир гармоничен, и в нем нет места контрасту между нравственными качествами и душевными свойствами. При этом важно все же отметить, что Григора отходит от шаблонного описания, и в отрывке про Феофано (в особенности, в первом) прослеживаются отголоски светского панегирика. Каждан отмечает, что красота святых удалена от тела Kazhdan, Byzantine Hagiography and Sex, p. 135., у Григоры же она явно к нему приближена. Хотя он нигде не переступает грани между телесным и плотским (=сексуальным), красота святой в его видении, однако, модифицируется.

2.4 Замужество и материнство

При разговоре о материнстве мне хотелось бы, прежде всего, подчеркнуть два аспекта, которые влияют на восприятие матерей в XIV веке.

Первое измерение, конечно, религиозное. Материнство, равно, как и девство, имеет сакральное значение, которое подкреплено образом Богоматери. Дева Мария является примером идеального деторождения, и потому святые женщины могут ей уподобляться в некоторых аспектах (например, чудесное зачатие Елизаветы). Культ Богородицы и обращение к ней как к заступнице всех матерей особо подчеркнут в молитве Константина, отца Феофано, молившегося о ребенке после долгого бесплодия:

…рс?т м?нзн ?дз кб? фелехфб?бн ?влешбн ?гкхсбн, ф?н ?нех ?ндс?т ф?н ие?н л?гпн фекп?убн ?г?бн рбси?нпн

Они уже обратили взор на единственный последний якорь, на святую деву, родившую без мужчины Бога-Слово.

?лл? ф?н фп?фщн ?счйф?кфпнб ие?н гег?ннзкбт ?р?с л?гпн б?ф?. Ф? д? нпес?феспн ?ущм?фщн ?гг?лщн; ?лл? нпе?н п?д' б?фп? ге ?уч?пхуй ф? фп? уп? ф?кпх мхуф?сйпн.

ты сама родила сверх разумения Бога, создателя всего. Что же есть более разумное, чем бестелесные ангелы? Но и они не могут разгадать тайну твоего рождения.

С другой стороны, к XIV в. на этот культ накладываются еще и печальные византийские реалии. В империи демографический кризис, высокая смертность (каждый второй ребенок в возрасте до 5 лет умирает) Laiou, P. 56-57.. Женщине необходимо родить 6 детей, чтобы хотя бы один дожил до дееспособного возраста. Эти обстоятельства могут объяснять, почему у Григоры возникают мотивы материнства в текстах, где их не должно быть.

В житиях Михаила Синкелла и Константина Великого часть упоминаний императрицы Феодоры и Елены обязаны своим появлением тому, что эти героини сопровождают своих малолетних детей (Елена с сыном Константином, Феодора с сыном Михаилом). Это лишь маленькая деталь, но она подчеркивает, как важна эта родственная связь между ребенком и его матерью. женщина омужествление богородица григора

Еще одно интересное проявление - в тех способностях, что проявляют мощи Василисы:

фп?т фе г?с озсбни?нфбт ??фбй мбжп?т ф?н ?р? ф?кнпйт е?цсбйнпм?нщн ммзф?сщн кб? б? фп?т ??гей ухнечпм?нпхт цсйк?дей фп? р?ипхт п?к е?т мбкс?н ?рблл?ффей.

Она лечит высохшие груди радующихся своим детям матерей и охваченных ужасным ознобом быстро избавляет от страданий.

Данная способность отсутствует у Василисы в том тексте, что публикует Алькен, и в самом мученичестве нет никаких предпосылок к тому, чтобы Василиса как-либо стала связана с деторождением, и притом при жизни данной способности она не имеет. Ее связь с материнством весьма условна: она умирает бездетной девой, вероятно, весьма юной. Но как целительную способность она получает именно ту, которая подчеркивает ее материнскую сторону и способность к деторождению. Однако в Византии не были щепетильны с тем, к кому обращаться за помощью: за исцелением от исключительно женских болячек (в т.ч. проблем с молоком) могли обращаться и к мощам святых мужей Talbot, A.-M. General Introduction // Holy Women of Byzantium: Ten Saints' Lives in English Translation. VII-XVI.P. XV., а не только к нерожавшим девам.

Иное проявление этого мотива мы видим в житии Феофано, когда императрица оказывается бесплодна. По этой причине Лев находит себе любовницу, чтобы завести наследника, а Феофано тихо принимает такое положение. Деторождение оказывается способным оправдать измену. Шарль Диль говорит о том, что для современников желание зачать ребенка могло быть аргументом в пользу Льва Диль. Ш. Византийские портреты. С. 132.. При этом роль Феофано как матери, как нами было уже сказано, почти полностью исчезает.

Еще один текст, позволяющий нам понять мысли Григоры о замужестве и материнстве, - это речь Ирины Асень, заказанная у Григоры. Данный текст поделен на две неравные части: большая отведена под якобы прямую речь императрицы, другая - под собственные комментарии Григоры. В пространных словах Ирины Асень можно обнаружить много параллелей с речью Феофано (метафоры о природе), которые, на мой взгляд, довольно клишированны и абстрактны и не являются особыми маркерами строго женской речи. А вот что там ценно - это небольшая деталь о том, что более всего волнует Ирину на войне.

К?г? м?н ?н г? ?с?м? кб? рпфбмп?т ?т е?ре?н Вбвхл?нпт ф?фе исзнп?уб ?некблп?мзн ?р?нфб н?н м?н ф?н у?жхгпн, н?н д? ф? ф?кнб ф? ф'?н е?скфб?т кб? деумщфзс?пйт рспуфблбйрщсп?нфб кб? ?уб ?н ?ллпфс?? кб? п?к ?гнщум?н? г? рлбн?менб ?н.

И в пустынной земле и среди рек, так сказать, Вавилона, тогда, стеная, взывала то к отсутствующему супругу, то к детям, страдающим в темницах и тюрьмах, сколько их было заблудших в незнакомой стороне и на чужбине.

Речь в данном фрагменте, вероятно, идет о сыновьях Матфее и Мануиле. Далее Ирина довольно долго рассуждает о своих страданиях и горестях, связанных с заботами о семье. Хотя появление подобного мотива вполне предугадываемо, все же стоит отметить, что никаких иных функций у Ирины на протяжении всего монолога не появляется, остальные ее рассуждения абстрактны.

Таким образом, женщины-героини оказываются связанными с материнством, даже если связь эта на первый взгляд неочевидна. Женщина рассматривается Григорой как мать, и эта функция, по-видимому, является доминирующей для женщины светской, в то время как женщина святая от этой области находится как бы на расстоянии.

2.5 Венчание детей

Одним из мощных институтов, находившихся в императорских руках, для венчания своих детей являлись византийские смотрины Существовали ли смотрины на самом деле или являются выдумкой хронистов и агиографов - на этот счет существуют разногласия. Две противоположные точки зрения на материалах по 5 случаям смотрин VIII-IX вв. высказывают Л. Риден (Rydйn L. The Bride-shows at the Byzantine Court - History or Fiction? // Eranos 83, 1985. P. 175-191) и У. Треадгольд (Treadgold W. The historicity of imperial Bride-Shows // Jahrbuch der Цsterreichen Byzantinistik. Bd. 54. 2004. S. 39-52) : первый высказывается за их историческую подложность, второй опровергает материалы статьи первого, настаивая на достоверности и пытаясь разрушить доводы Ридена.. Их история начинается в 788 году с императрицы Ирины, и всего за сто с небольшим лет таких случаев задокументировано 5 Treadgold W. The Bride-Shows of the Byzantine Emperors // Byzantion. Vol. 49. 1979. P. 395.. В четырех из них подчеркнута особая роль родителей (дважды невеста была выбрана матерью и дважды - отцом, в пятом случае невеста была избрана женихом, но сам набор невест - матерью). При этом Треадгольд отмечает, что существует мнение, будто результат смотрин был заранее известен. Лишь в первых смотринах, организованных Ириной, избранницей стала девушка из далекой провинции. Таким образом, смотрины являются некой институцией, создающей впоследствии лишь видимость равного выбора, при этом решение на плечах родителей.

Один из этих пяти случаев оказывается в житии Феофано, написанном Григорой. Однако в его тексте этот сюжет редуцируется: в анонимном источнике X века смотр невест описан чрезвычайно подробно, причем центральное место в нем занимает сказочный сюжет божественного знака. Среди многих претенденток было решено, что та станет невестой, которая первая при появлении императорской семьи сможет встать и надеть предусмотрительно снятые башмачки. После того, как Феофано опережает своих соперниц, Евдокия, ни на кого не глядя, приближается к невестке и замечает ее красоту. На этом источник X века заканчивает эту сюжетную линию и говорит, что по прошествии короткого времени Феофано зачала.

Григору почему-то эти детали не устроили, и истории с башмачками у него исчезает. Если взглянуть на процентное соотношение текста, занятого под смотрины, то очевидно, что Григора меньше автора X века увлечен смотринами. У анонимного источника им посвящены 2 раздела из 32 (при том, что там присутствуют посмертные чудеса Феофано, в то время как Григора их совершенно исключил из своего повествования), а у Григоры избрание Феофано занимает 1 часть из 27. Очевидно, что автору X века этот сюжет интересен и важен, в то время как Григора отнесся к нему с пренебрежением.

Более того, 13 раздел, где мимоходом упоминаются смотрины, начинаются не с описание мотивов Василия и Евдокии, а с того, что у Феофано было много поклонников, привлеченных ее ?сеф?, ?шйт, к?ллпт ?лйк?бт (добродетель, наружность, красота юности). Эта молва достигла слуха и императоров. И вот Василий и Евдокия решают устроить смотрины. При таком построении текста кажется, что слух о необычайной красавице Феофано и стал мотивом для организации смотрин, и изначально уже был определен победитель, ради победителя все и создано. Последнее замечание вполне соответствует тому предположению Треадгольда, что высказано в начале главы - об отсутствии интриги в выборе невесты.

Отметим еще одну деталь: роль Евдокии в тексте Григоры нивелируется. В предложении, вводящем историю со смотринами, подлежащими являются сразу Василий, Евдокия и сын Лев, и ничья роль особо не выделена. В следующем предложении используется неопределенно-личное сказуемое ?исп?жпнфп, которое также не указывает на определенного актора, а в конце - пассивное б?фз рспхкс?из. Таким образом, невозможно, исходя из текста Григоры, сказать, кто больше всего желал видеть Феофано женой Льва. То мог быть сам Лев, его мать или отец.

Подводя итог, можно сказать, что в случае с Феофано Григору явно смущает история ее смотрин, но избежать он ее, вероятно, не смог, ибо иначе не объяснить брак Феофано и Льва.

Еще одно венчание родителями есть в житии Константина, причем оно, в отличие от жития Феофано, дано скорее с позиций матери, нежели невестки.

Рпллп? рпллбч?иен ф?н г?нпхт ресйцбне?? кб? д?озт лбмрс?фзфй рспеч?нфщн ?н вбуйле?пйт кб? рбси?нпхт ихгбф?сбт фс?цпнфет ?н фп?т ибл?мпйт ухчн? ф? ?л?н? рсп?еубн кпйнплпгп?менпй рес? фп? х?п? Кщнуфбнф?нпх. ?лл? нйк? у?н рплл? ф? ресйпху?? ф? ф?н б?фпксбф?сщн вп?лзмб. Фп?т г?с б?ф?н ? ?л?нз м?ллпн рейуие?уб л?гпйт ф? фп? вбуйл?щт Мбоймйбнп? фп? ?скпхл?пх ресйцбн?т ?см?жефбй Кщнуфбнф?нпн.

Многие отовсюду из выделяющихся при дворе сверканием славы и блеском происхождения, и воспитывающих девственных дочерей в своих покоях, один за другим приходили к Елене, заводя разговоры о сыне Константине. Но с большим превосходством побеждает воля императоров. Елена, более всего доверившись их словам, славно сочетает Константина с дочерью Максимиана Геркулия.

Процесс, описанный здесь, отдаленно напоминает те смотрины, которые описаны в житии Феофано. Конечно, говорить о смотринах во времена Константина Великого анахронистично, до первых пройдет еще более 4 веков. Действительно, в его житии нет классического обряда, однако явно присутствуют какие-то осколки этого процесса.

Для того, чтобы понять, что добавляет Григора, процитируем версию Игнатия Селимврийского (BHG 362):

Дй' ?рес кб? ? вбуйле?т Дйпклзфйбн?т ?сеуие?т ?р? ф? рспкпр? Кщнуфбнф?нпх кб? впхл?менпт ?р? м?ллпн б?ф?н п?кей?убуибй же?гнхуйн б?ф? ф?н ихгбфсйд?н фп? ухмвбле?нфпт б?ф? Мбоймйбнп? фп? ?скпхл?пх В?пт бг?пх Кщнуфбнф?нпх // МНЗМЕЙБ БГЙПЛПГЙКБ. ВЕНЕФЙБ| ФХРПЙУ ЦПЙНЙКПУ. У. 170..

Из-за этого император Диоклетиан, будучи довольным продвижением Константина и желая больше всего, чтобы он был приближен к нему, соединяет его с дочерью приближенного к нему Максимиана Геркулия.

Разница между тем, что описывает Григора, и тем, что содержится в популярном житии Константина, разительная. Прослеживается много черт, которые Григора вполне мог позаимствовать из процедуры смотрин.

Отметим, что из обломков можно выделить такие мотивы, как сборы «отовсюду». В тексте IX века нет никаких визитов, вариантов или передвижений. В результате выбран ближайший вариант - дочь другого правителя, но откуда-то у Григоры взялись и иные претендентки, которых не было в раннем источнике. К тому же, они идут «друг за другом», то есть, на протяжении короткого времени они решили представить своих дочерей, не раньше и не позже, как если бы им предложили прийти к этому времени. К тому же, как уже было сказано выше, обычно решение в таких смотринах уже было принято до этих самых смотрин, тогда тут решение, которое за Елену принимают другие автократоры, вполне вписывается в схему смотрин.

Также интересно, что решение принималось самодержцами, но при этом почему-то именно Елена сочетает браком сына. Ее роль в тексте Григоры не то, что второстепенна, она скорее просто в тени. Елена появилась, когда ее ввели как мать Константиина, в этом фрагменте и при упоминании Еленополя, но вдруг здесь она оказывается движущей силой в бракосочетании. Хотя решение и было за автократорами, это она советуется с ними, и к ней приходят.

Также можно кратко сказать, что дочь Максимиана даже не названа по имени ни в одном из текстов. Это неудивительно и в общеисторическом контексте, и в текстах Григоры. Женщины в истории часто занимали теневую позицию, обозначаясь как родственницы мужчин или никак. Для Григоры же в данном месте, на самом деле, роль играет не сама девушка, а то, что Константин роднится с Максимианом Геркулием. Ее происхождение говорит гораздо о большем, нежели имя, и даже она сама.

Факт наличия смотрин и бракосочетаний в данных житиях дает пищу для размышлений. Хотя, как сказано ранее, назвать смотр невест в житии Константина полноценными смотринами нельзя, там присутствуют какие-то влияния данного процесса. С выбором невест в этих двух житиях Григора поступает совершенно по-разному: в одном случае он сильно сокращает, во втором - добавляет. В первом случае это можно связать с его нежеланием говорить об отсутствии выбора у Льва, во втором же перед нами явно предстает его идеализированная картина мира, где бракосочетание связано с материнским желанием. В обоих текстах, между тем, родительская воля явно играет важную роль.

2.6 Управление

Лайу отмечает, что в поздней Византии женщины приобрели целый набор прав и функций. Так, например, они разбирались в бухгалтерии, вели финансовые и экономические документы своего хозяйства (с.242), могли самостоятельно распоряжаться своим имуществом (с.243) или во время отсутствия главы семьи управляли всей собственностью (с. 250). Такая социальная активность, впрочем, может проявляться только не во всех агиографических текстах. У Григоры «эмансипированность» видна разве что в «политизированном» житии Феофано.

?иен п?д? ф?т вбуйлйк?т ?лк?дпт фп?т п?бкбт м?нпт ?гейн б?ф?т ?н?мйже де?н ?лл'?чейн ?о?пх кб? фб?фзн ухлл?рфпсб ф?т фпйб?фзт ?нфбхип? кхвеснзфйк?т ?н'е? м?н ?уцбл?т ?и?нпй ф? рс?гмбфб ?р?рфзн ?ч? кб? м?сфхсб ф?т бсеф?т ф?н ?м?жхгпн кб? ?мб ухнздпм?нзн кб? фбхф?н фп?т фпйп?фпйт ф?н ?гби?н фп? ?ндс?т е? д? фй фп? д?пнфпт ?кр?рфейн ?нбгк?жпнфп рс?т ф?т ф?н рсбгм?фщн ?нщмбл?бт кб? фсйкхм?бт ?гг?иен ?ч? кб? (?т е?ре?н) ?р? м?ущн ф?н урл?гчщн ф?н ?дзг?н е?т ф?н ф?н велфй?нщн ?н?лзшйн.

Итак, он посчитал необходимым вести судно императорской власти не в одиночку, но удостоил иметь и ее помощником-штурманом власти, чтобы, если он будет хорошо править, он имел зрителя и свидетеля доблести в лице жены, которая бы вместе радовалась таким достижениям мужа. Если же волнения вынудят его отклониться от должного, он бы имел поблизости и (так сказать) прямо у сердца проводника к исправлению и улучшению.

Нами уже было сказано о возможности особой интенции у Григоры - желании примирить Анну Савойскую и Иоанна Кантакузина. Здесь проявляется та же идея, что Феофано могла бы помочь Льву в управлении. В принципе, это согласуется с тем, что говорит Лайу - о возможности жен участвовать в делах мужа при желании последнего (хотя она применяет это правило, конечно, не к императорской, но аристократической семье).

3. Богородица как особый женский образ

Богородица - сложный образ, ибо она девушка земного происхождения, которая была избрана сосудом для боговоплощения из множества дев. В создании ее портрета возможна лишь минимальная свобода, ибо отступление от каноничного образа Богородицы, как от самого сакрального женского образа, может быть признано ересью. При этом у Григоры в изображении Девы все же появляются новые мотивы и необычные изменения шаблона. На примере двух речей - первая - на Рождество Богородицы и на Введение во храм, вторая - на Благовещение - мы посмотрим, на какие именно изменения решается Григора.

Речь на Рождество, следуя вполне традиционному зачину агиографических жизнеописаний (в т.ч., например, житие св. Феофано), открывается повествованием о родителях Марии, Иоакима и Анны. Эпизод начинается с утверждения ее земной природы, при этом в данном вопросе Григора вводит полемический мотив, говоря, будто бы не начал бы описание ее рода, не будь тех, кто отрицает ее земную сущность:

? д? ф?нбнф?б ресйцбн?т ?рпфе?нщн м?лб уцпдс?т ?рйуе?ей фп?т рбкпфс?рпхт ?м?н кб? ф?т гл?ффзт ?ке?нщн ф? ?уелг?т, ф?н г?с ?р?с ?нисщрпн генпм?нзн ф? фе ?ллб кб? Иеп? мзф?сб дхучхс?бубйнф'?н ?ке?нпй м? ц?уещт ?нисщр?нзт е?нбй лбче?н ?лл'?о п?фбнп? фе кб? ?гг?лщн е?т г?н кбфй?нбй.

Но наша речь явным образом направляет в другую сторону и предъявляет нам во всей красе злодеев и нечестие их языка, ибо они вполне могут утверждать, будто она, будучи выше человека и ставшая матерью бога, не человеческой природы, но с неба и от ангелов на землю спустилась.

С одной стороны, как кажется, здесь возникает параллель с фрагментом из жития Константина, где, при разговоре о Елене, Григора вступает в полемику с какими-то абстрактными «другими», говоря о ее благородном происхождении. Однако, если там мнение, противоположное его, является некой долгой традицией, то здесь, по-видимому, фрагмент с мнимым оппонентом введен лишь для того, чтобы описать ее земное происхождение, а уже в земном происхождении подчеркнуть благородство как наиболее важный мотив. При описании святых Григора не упускает возможности сказать о их голубой крови, и потому эта сквозная ремарка, вероятно, обязана была появиться и в речи о Деве Марии, а непрямое извинение лишь риторический подступ к нему, ибо этот элемент кажется чуждым тексту, пока не объяснено его появление. В конечном итоге важность ее земного происхождения в том, что она была из хорошей семьи, которая ведет род от Давида (ф? г?нпт е?т Дбх?д ф?н ?н вбуйле?у? фе кб? рспц?фбйт м?гйуфпн ?нбц?спнфбт - «ведущих род от Давида, величайшего в империи и среди пророков»). Более того, ф? д' ?о п?кпх кб? рбфсй?т ?р?счейн Дбх?д е?нбй мзд?нб ф?н ?нфесп?нфб м? ф?т е?гене?бт ?пхдб?пйт е?нбй ф?фе ф? кс?фйуфпн (никто не станет отрицать, что среди иудеев нет благородства более высокого, чем быть из дома и отечества Давида). Богородица, как и другие святые у Григоры, благородна, но, в отличие от них, она «самая благородная». Григора специально осовременивает библейскую реальность, привнося в нее современные представление об аристократизме, дабы Дева стала на высшую ступень благородства.