Прагмалингвистический анализ современного американского политического интервью

Размещено на http://www.allbest.ru/

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Филологический факультет

Кафедра английской филологии и перевода

ПРАГМАЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СОВРЕМЕННОГО АМЕРИКАНСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ИНТЕРВЬЮ

Магистерская диссертация

ШЕПОВАЛОВА Анастасия Андреевна

Научный руководитель

д.ф.н., проф.

Третьякова Т.П.

Санкт-Петербург

2016



Оглавление

Введение

Глава 1. Теоретические основы исследования

1.1 Лингвистическая интерпретация политического дискурса

1.1.1 Понятие «дискурс» в лингвистике

1.1.2 Понятие политического дискурса

1.2 Политическое интервью как жанр политического дискурса

1.2.1 Понятие речевого жанра

1.2.2 Дифференциация жанров политического дискурса

1.2.3 Жанр «политическое интервью»

1.3 Понятия стратегии и тактики речевого общения

Глава 2. Стратегии и тактики, используемые американскими политиками в политическом интервью

2.1 Стратегия «начало-окончание коммуникации»

2.2 Стратегия «поддержание контакта»

2.3 Стратегия «положительная репрезентация»

2.4 Стратегия эвазивности

2.5 Стратегия «негативная репрезентация»

2.6 Стратегия «кооперация»

Заключение

Список использованной литературы

Приложения



Введение

Настоящее исследование посвящено определению прагмалингвистического потенциала высказываний современных американских политиков в рамках современного интервью.

Актуальность исследования обусловлена следующими факторами: во-первых, тексты современных политических интервью занимают значительное место в современном американском медиа-дискурсе как одного из видов эффективного воздействия на общественное сознание; во-вторых, изучение прагмалинвистических аспектов, позволяющих определить стратегии и тактики речевого общения, находится в центре внимания лингвистов, занимающихся изучением моделей интеракции.

Представляется, что функционально-семантический подход и обращение к изучению ответных реакций политиков в процессе интервью позволяет выявить определённые социальные интенциональные смыслы.

Предметом исследования диссертации является определение прагмалингвистических особенностей современного американского политического интервью.

Объектом исследования являются способы формирования стратегий и тактик и их лингвистическая реализация в текстах интервью с современными американскими политиками.

Цель работы заключается в определении прагмалингвистических особенностей высказываний американских политиков, реализующихся в современном политического интервью.

В соответствии с указанной целью в работе решаются следующие задачи:

Дать определение понятий дискурса и политического дискурса;

Описать функции политического дискурса;

Определить место политического интервью как особого жанра политического дискурса и его основные характеристики;

Дать определения понятиям речевой стратегии и тактики;

Выделить основные стратегии и тактики, используемые политиком в современном американском политическом интервью;

Представить результаты исследования в графическом виде.

Материалом исследования послужили тексты интервью, из которых были отобраны диалогические единства (реплика журналиста и ответ политика). Всего было проанализировано 419 примеров диалогических единств, отобранных из 85 текстов интервью с Б. Обамой и Дж. Керри. Интервью взяты из различных официальных источников, которые включают сайты Белого дома и Государственного департамента США.

Результаты работы прошли апробацию на XIX Международной конференции студентов-филологов (Санкт-Петербургский государственный университет, 18-22 апреля 2016 года).

Диссертация состоит из введения, теоретической главы, исследовательской главы, заключения, библиографии (117 наименований, из них 50 на английском языке), и двух приложений, в которых приводится количественная дистрибуция стратегий и тактик, а также процентное соотношение всех стратегий и тактик в рамках стратегий. Общий объем работы составляет 82 страницы печатного текста.

дискурс политический интервью тактика



Глава 1. Теоретические основы исследования

1.1 Лингвистическая интерпретация политического дискурса

1.1.1 Понятие «дискурс» в лингвистике

Политический дискурс рассматривается в современных исследованиях и как часть дискурса и как элемент дискурс-анализа. Последнее понятие рассматривается в политологии и социологии как способ анализа того, как конструируется политическая и социальная реальность с помощью текстов в разных ситуациях (Fairclough, Wodak 1997: 277). Возникает даже термин «дискурс-анализ», под которым понимается исследование речи/текста в определенных политических и идеологических целях (Sinclair 1975; Coulthard 1977; Coulthard, Montgomery 1981). П. Серио определил дискурс как социально или идеологически ограниченный тип высказывания (Seriot 1985: 92).

В лингвистике использование понятия дискурсивный анализ связано с целым рядом проблем, которые изучаются с точки зрения выявления основных принципов построения коммуникативного процесса, оставив в стороне их идеологическую составляющую.

Подходы к лингвистическим определениям дискурса в основном определяются тем, к какому направлению принадлежит исследование. В настоящее время этот термин является «зонтичным» и включает в себя конверсационный анализ (Schegloff, Sacks 1973; Levinson 1983, Schegloff 1987; Psathas 1995), структурно-семантический подход (Benvenistе 1966; Charaudeau 1983; Seriot 1985), прагмалингвистический подход (Halliday 1978; Арутюнова 1990; Макаров 1998; Шейгал 2000; Иссерс 2002; Карасик 2002; Демьянков 2005), когнитивно-лингвистический (Fairclough, Wodak 1997; van Dijk 1998; O'Halloran 2003; Chilton 2004; Кубрякова 1999) и др. Конверсационный анализ позволяет установить социологические параметры и установки для коммуникантов в ходе разговора. Исследование дискурса через конверсационный анализ основывается на показаниях разговора в его целостности, при учете не только речей коммуникантов, но и самой обстановки (Исупова 2002: 3).

Структурно-семантический подход к изучению дискурса предполагает чёткое разграничение понятий дискурс и текст. Э. Бенвенист определяет дискурс как «речь, присваиваемую говорящим» (Benveniste 1966: 296). П. Шародо понимает текст и дискурс как результативную сторону речевой деятельности и отмечает, что текст пересекается с рядом дискурсов, каждый из которых, в свою очередь, принадлежит к какому-то жанру и соотносится с какой-то ситуацией (Charaudeau 1983: 69). В понятие дискурса, согласно концепции Шародо, входит «высказывание» и «коммуникативная ситуация» (там же), которые соотносятся с изучением прагматических аспектов изучения дискурса. Представляется, что учёт таких параметров коммуникативной ситуации, тональности общения и способов передачи информации также составляет элементы прагмалингвистических аспектов изучения дискурса (Halliday 1978: 33).

В отечественной лингвистике понятие дискурса рассматривает Н.Д. Арутюновой как «связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания» (Арутюнова 1990: 136-137). Такое понимание дискурса разделяется В.З. Демьянковом, который считает дискурс текстом в его становлении перед мысленным взором интерпретатора (Демьянков 2005). В.И. Карасик понимает под дискурсом «текст, погруженный в ситуацию общения», который может обладать «множеством измерений» и различными подходами в исследовании (Карасик 2002: 5).

Распространенным является изучение дискурса с точки зрения когнитивной лингвистики, согласно которой дискурс изучается как продукт знаний. Данное направление изучения дискурса связывается, как правило, с работами Т.А. ван Дейка, который полагает, что дискурс можно понимать в двух смыслах. В широком смысле дискурс понимают как комплексное коммуникативное событие, происходящее между говорящим и слушающим (наблюдателем и др.) в процессе коммуникативного действия в определенном временном, пространственном и прочем контексте (van Dijk 1998). Это коммуникативное действие может быть речевым, письменным, иметь вербальные и невербальные составляющие. В узком смысле, согласно ван Дейку, термин дискурс обозначает завершенный или продолжающийся «продукт» коммуникативного действия, его письменный или речевой результат, который интерпретируется реципиентами (там же). Данное понимание дискурса активно используется в отечественных разработках понятия дискурс (Кибрик 2003; Кобозева 2003; Темнова 2004: 24; Олешков 2006). Е.С. Кубрякова трактует дискурс как когнитивный процесс, который связан с созданием речевого произведения (Кубрякова 1999: 186). Аналогичную трактовку дискурса как языка в действии высказывает Дж. Ги, добавляя, что речь взаимодействует с системой знаний (семиотических, научных, культурных) и принятыми в данное время в конкретном обществе системами ценностей, образом мыслей и нормами поведения (Gee 1999: 13).

В настоящем исследовании дискурс рассматривается как процесс и результат речевой деятельности, реализующейся через текст, в том числе политический. То, как человек интерпретирует текст, непосредственно зависит от экстралингвистических, прагматических и других факторов. Рассмотрим понятие политического дискурса.

1.1.2 Понятие политического дискурса

Политический дискурс может рассматриваться как один из видов профессионального дискурса. Существует несколько различных подходов к определению политического дискурса, однако все они базируются на идее, что интенция политического дискурса заключается именно в завоевании и удержании политической власти (Denton, Woodward 1985; Seidel 1985; Chilton, Schaffer 1997; Shudson 1997; Водак 1997; Шейгал 2000; Маслова 2008). В этом отношении проявляется сущность политики, которая реализуется через язык и связывается с речевой деятельностью (Третьякова 2004).

Такое понимание соотносится с прагмалингвистическим подходом к анализу политического дискурса, согласно которому политический дискурс рассматривается как «совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освещенных традицией и проверенных опытом…» (Баранов, Казакевич 1991: 6). Политический дискурс, наряду с дипломатическим, административным, юридическим и т.д., традиционно относят к институциональному виду дискурса, для которого характерно общение в заданных рамках статусно-ролевых отношений (Dieсkmann 1981; Chilton 2004: 203; Карасик 2006а). В.А. Маслова рассматривает политический дискурс как форму общения, которая включает хотя бы один аспект, относящийся к сфере политики: субъект, адресат или содержание сообщения (Маслова 2008).

Со стороны когнитивной лингвистики, политический дискурс рассматривается как продукт индивидуальных и коллективных ментальных процессов, который содержит совокупность знаний о политике и политических идеалогиях (Chilton 2004: 51). Т.А. ван Дейк полагает, что политический дискурс - это совокупность жанров социальной области политики. Т.А. ван Дейк сравнивает политический дискурс с другими дискурсами (например, образовательным, средств массовой информации, юридическим дискурсом) и указывает, что трактовка термина «политика» различается от источника к источнику, следовательно, сложно установить границы области политики (van Dijk 2001).

В настоящем исследовании политический дискурс определяется как устная и письменная деятельность политических субъектов в сфере их общественной коммуникации, направленная на завоевание и сохранение политической власти.

В отечественных и зарубежных работах о политическом дискурсе наблюдается сходство в подходах к выделению функций данного вида дискурса. Их можно разделить на несколько групп: социолингвистический подход, функционально-семантический и текстологический.

Согласно социолингвистическому подходу, политический дискурс содержит три основные функции: распространение информации, связанное с созданием определенной реальности у адресатов, где собственный опыт исключается посредством когнитивных схем и общих верований; установление темы, то есть контроль за распространением информации, поскольку политики, как правило, стараются не обсуждать темы, которые могут представить их в невыгодном свете; проекция в будущее и прошлое, которая основана на понимании прошлого и прогнозировании будущего. В политической коммуникации апелляция к прошлому опыту часто используется в качестве аргументативной тактики (Graber 1981: 198).

Функции политического дискурса, выделяемые Грейбером, коррелируют с мнением социолингвиста Р.Водак, которая вычленяет шесть функций: 1) персуазивную (убеждение); 2) информативную; 3) аргументативную; 4) персуазивно-функциональную (создание убедительной картины лучшего устройства мира); 5) делимитативную (отличие от иного); 6) групповыделительную (содержательное и языковое обеспечение идентичности) (цит. по Желтухина 2000а: 72). Например, программа партии должна убедить, сагитировать и пропагандировать идеи (функция убеждения), и каждый пункт программы должен соотноситься с идеологией, правилами и ценностями (аргументативная функция). Программа партии рассчитана на некую перспективу и должна отличаться от заявлений, которые делаются в конкретной ситуации. Программа - это своего рода модель новой благоустроенной жизни, и она должна быть продемонстрирована (персуазивно-функциональная функция). Далее, программу надо выделить из ряда других, что происходит в момент обсуждения с другими течениями, мировоззрением и убеждениями (дистанцирующая функция). Программа также должна выделять данное политическое объединение в языковом и содержательном аспекте, где реализуется функция группового объединения (Водак 1997: 23). Говоря о групповыделительной фукнции, следует добавить, что некоторые исследователи политического дискурса говорят о бинарности политической коммуникации - противопоставлении <мы-они> (othering), которое заключается в позитивной саморепрезентации и негативной репрезентации оппонента (Wodak 2015: 583; Wierzbicka 1995). Так, Е.А. Беляева выделяет две группы участников политической коммуникации - группу «Мы», которая включает сторонников, осуществляющих созидательную деятельность, оказывающих помощь, и группу «Они», которая включает противников (Беляева 2007: 207). Таким образом, результаты действий группы «Мы» будут позитивными, в то время как результаты действий группы «Они» - негативными (там же).

Со cтороны функционально-семантического подхода к изученияю политического дискурcа, одними из важнейших его функций считаются функции убеждения и политической пропаганды. Уcтановкой политического дискурса является формирование в обществе мыслей и оценок, которые необходимы для автора дискурса. Специфика политического дискурcа состоит в реализации политики и достижении политических целей, которые связаны с поддержанием власти (Павлуцкий 2008: 220). Политичеcкий дискурс представляется как система институционального общения с профессионально-ориентироваными знаками (лексика, фразеология и т.п.), реализуемыми в определенном cитуативно-культурном контекcте. Е.И. Шейгал полагает, что политический дискурс - это явление, cмысл которого можно передать формулой «дискурс = подъязык + текст + контекст» (Шейгал 2000: 3-15). В работе Е.И. Шейгал описано восемь функций:

* функция cоциального контроля, т.е. манипулирование мыслями индивидов для стандартизации поведения, чувств, сознания, желаний, намерений;

* функция легитимизации влаcти, которая служит для пояснения решений относительно дистрибуции ресурсов и власти;

* функция воспроизводства власти или воспитание верности системе, в том числе через использование символов для ритуалов и церемоний;

* функция ориентации для формирования определенной модели политической действительности;

* функция социальной солидарности для поддержания социума и общности в социальных группах;

* функция социальной дифференциации для разъединения, разобщенности социальных групп.

* агональная функция отвечает за начало и окончание конфликта, выступление против деятельности органов государственного управления;

* акциональная функция служит для осуществления политики посредством концентрации средств и ресурсов, а именно в координации и объединении лояльной части населения, или для рассеивания внимания, пацификации, доведение до бездумного существования (Шейгал 2000: 36).

Отмечая специфику политического дискурса, Т.П. Третьякова пишет о том, что всякая речь, так или иначе, политически нагружена, и что «политика воспринимается обществом через речь и, следовательно, понимание и интерпретация политической речи являются условием интерпретации политики» (Третьякова 2004: 299). Интерпретация политического дискурса осуществляется по линии поиска коммуникативных стратегий и тактик, которые используются в разных видах речевой деятельности.

С точки зрения интенциональности, отмечается стратегическая направленность политического дискурса и выделяются его основные функции, к которым относятся:

Принуждение. Приказ или закон являются примерами речевого акта принуждения. Политики используют данный инструмент, чтобы определять вопросы, выбирать темы в разговоре, выставлять себя и других в выгодных для политика взаимоотношениях, делать предположения о фактах и процессах, которые адресанты должны принимать, чтобы воспринимать текст и речь. Власть также находит реализацию посредством цензуры и контроля доступа за использованием языка.

Сопротивление. Можно сказать, что данная функция противопоставлена функции принуждения, поскольку действует в противовес властным взаимоотношениям. Характерными для политического дискурса примерами функции сопротивления могут быть некоторые средства массовой информации (самиздат), графити (постеры), равно как и лингвистические объекты (петиции, прошения, слоганы и т.п.).

Симуляция. Данный инструмент позволяет контролировать информационный поток, смещая акценты за счет выделения некоторых данных.

Легитимизация и делегитимация. Первая функция связана с принуждением и отвечает за механизм повиновения (легитимность). К техникам легитимизации относятся общие идеологические постулаты, мотивировка избирателей, положительная саморепрезентация и т.д. Делегитимация является репрезентацией других и носит отрицательный характер (Chilton, Schaeffner 1997).

Существуют и иные подходы к определению функционального потенциала политического дискурса. Они могут быть связаны с определением интеракциональных и аргументативных характеристик высказываний как элементов политического диалога. Диалогичность политического дискурса заключается в том, что любой текст рассматривается с точки зрения наличия такой составляющей значения, как воздействие/ убеждение, при этом поиск стратегий и тактик связывается с построением моделей аргументации (Третьякова 2004).

Политический дискурс, таким образом, характеризуется широким спектром разнообразных признаков, связанных с дифференциацией общественно-институциональной, медийной коммуникации и реализуется в разных видах жанров.

1.2 Политическое интервью как жанр политического дискурса

1.2.1 Понятие речевого жанра

Политическое интервью является одним из жанров политического дискурса.

Исследование речевых жанров является одним из основных подходов к исследованию устной диалогической речи (Стрельникова 2005). В научных трудах рассматриваются такие термины, как «жанр речи», «риторический жанр», «жанр общения» (Анисимова 2000; Арутюнова 1992; Карасик 1992; Wierzbicka 1997; Дементьев 1997; Шмелева 1997; 1999; Федосюк 1997; Hymes 1971; Yates 1992).

Существует несколько основных подходов к изучению речевых жанров: лексический, стилистический, а также анализ моделей жанров.

Лексический подход предполагает толкование семантики жанров (Гловинская 1993; Шмелева 1997).

Стилистический подход основывается на анализе текстов в аспекте их жанровой природы. Такой подход учитывает композицию, отбор специфической лексики и т.д. и широко используется в исследованиях социолингвистов и психолингвистов. В соответствии с данным подходом, речевой жанр может трактоваться как относительно устойчивый тематический и стилистический тип текста (Федосюк 1996: 75). Такое трактование сопоставимо с мнением Д. Хаймcа, который определяет жанр как уникальную комбинацию стилистической структуры (Hymes 1971).

В рамках подхода, базирующегося на анализе моделей жанра, изучается воплощение этих моделей в различных речевых ситуациях и признается существование в речевом сознании «типового проекта», канона, схемы определенного речевого жанра (Паршина 2005: 23). Т.В. Матвеева определяет речевой жанр как «структурную модель речевого общения в виде типичной последовательности речевых ходов» (Матвеева 1996). Такое определение соотносится с мнением Анисимовой Т.В., которая трактует жанр как вербальное оформление типичной ситуации социального взаимодействия между людьми (Анисимова 2010: 34). В зарубежных работах речевой жанр определяется как «группа коммуникативных событий, участники которых следуют определенным коммуникативным целям», то есть именно коммуникативная цель является основным жанрообразующим признаком (Bauman 2006; Swales 1990: 58). Жанры, используемые в институциональном дискурсе, отражают и формируют систему ценностей членов организации, историю и сущность их взаимодействия, социальные взаимоотношения и организационную политику (Yates 1992).

Объективность, нормативность, историчность рассматриваются в качестве основных характеристик речевого жанра. Важным фактором является привлечение для изучения речевых жанров социально-психологических компонентов высказываний, отражающих взаимоотношение говорящего субъекта и среды.

В настоящем исследованием под речевым жанром понимается устойчивая языковая форма передачи типичного для определенного дискурса содержания. Речевой жанр характеризуется единством тематического содержания, стиля, коммуникативной цели и контекстом ситуации.

1.2.2 Дифференциация жанров политического дискурса

В работах отечественных лингвистов жанры политического дискурса в основном разделяются, исходя по одному из двух принципов: по степени первичности - первичные и вторичные (Шейгал 2000; Артемова 2002; Истомина 2008; Зотеева 2013) - или по принципу сопринадлежности - гипержанры и (суб)жанры (Дементьев, Седов 1998; Зигманн 2003; Кочкин 2003; Седов 2007).

С точки зрения первого принципа, критерием различения первичных и вторичных жанров у М.М. Бахтина является критерий «простота - сложность». Под первичным жанром понимают бытовое общение с близкой дистанцией, под вторичным - публичные выступления, носящие официальный, институциональный характер (Бахтин 1986; Гольдин 1997). Большинство жанров политического дискурса можно соотнести с типом вторичного речевого жанра. К вторичным жанрам политического дискурса относятся политические интервью, заявления, декреты, политические программы, аналитические статьи, мемуары политиков и т.д. (Шейгал 2000).

Политический дискурс обладает многоплановостью, что обусловлено соединением в ряде точек различных речевых жанров. Е.И Шейгал выделяет и раскрывает сущность следующих жанров политического дискурса:

разговоры о политике в кругу семьи, друзей или малознакомых людей являются неофициальными способами общения с неформальным источником;

граффити, самиздат и т.п., когда участник коммуникации выступает от своего имени и адресует послание представителям политических институтов;

письма в знак поддержки или протеста, где адресатом является политический институт или его представитель, и канал общения официальный;

политический скандал можно считать пограничным случаем межличностного и институционального параметра (источник может быть и официальным и неофициальным, канал общения всегда официальный, а мотив личностный, так как скандал преследует личные цели). В политическом скандале нет строгих рамок для стиля общения;

пресс-конференция представляет собой общение посредством СМИ официального лица (политика) с публикой;

публичные политические дискуссии, к которым относится политическое интервью;

публичные доклады, речи политиков (коммуникация политика и больших социальных групп характерная для статусно-индексального общения);

законы, указы являются примерами статусно-индексального общения государства и общества;

международные переговоры, саммиты, официальные визиты (общение на уровне государств) (Шейгал 2000).

Публичные политические дискуссии являются переходной формой коммуникации от массовой к внутригрупповой: «С неформальной ее сближает непосредственное, лицом к лицу общение с оппонентом, с официальной - то, что ход и результаты дискуссии становятся достоянием СМИ» (Дмитриев 1997: 7).

С точки зрения принципа сопринадлежности, Ж.В. Зигманн утверждает, что гипержанры являются открытыми для новых форм и состоят из (суб)жанров. К гипержанрам относятся политические документы, предвыборная агитация (субжанры: предвыборная платформа, интервью, персональное обращением, политическая реклама), политические дебаты, программные документы (субжанры: декларация, резолюция, манифест, устав) (Зигманн 2003: 65; Седов 2007). Ж.В. Зигманн отмечает, что жанр интервью «характеризуется диалогической формой, продуманной композицией, имитацией непринужденного общения, переплетением разговорных и книжных форм» (Зигманн 2003: 70).

В работах зарубежных лингвистов наблюдается превалирование принципа, по которому жанры политического дискурса дифференцируются по степени их институциональности (Dorinson 1978; Dieckmann 1981; Agar 1985). Например, В. Дийкман выделяет три типа коммуникаций: общественно-институциональную коммуникацию, коммуникацию между институтом и гражданином и коммуникацию между агентами в институтах. В общественно-институциональной коммуникации следует разграничивать взаимодействие по линиям «институт -> общество» и «общество -> институт». Коммуникация «институт -> общество» может осуществляться через жанры, представляющие собой обезличенные «высказывания институтов» (постановления правительства, декреты, законы, призывы, лозунги, плакаты), либо через высказывания политических лидеров, т.е. отдельных личностей как представителей институтов (такие жанры, как публичная речь, радиообращение, указ президента) (Dieckmann 1981).

Классифицируя жанры политического дискурса по социокультурным показателям, отечественные и зарубежные исследователи политического дискурса полагают, что базовая политическая лексика, обозначающая идеологически маркированные концепты, по-разному понимается политическими противниками, что свидетельствует о существовании различных тезаурусов у носителей языка - участников политической коммуникации (Сорокин 1992; Какорина 1996; Seriot 1993).

Итак, в данном исследовании используется дифференциация жанров политического дискурса именно по принципу первичности/вторичности. Интервью соотносится с вторичными жанрами дискурса, поскольку они имеют официальный характер и отличаются своей сложностью. Политик, принимая участие в интервью, является лицом правительства или определенной партии, что позволяет говорять об институциональности политического интервью как жанра. Интервью относится к типу публичных дискуссий и характеризуется определенным набором стратегий и тактик, реализующихся в репликах акторов интервью.

1.2.3 Жанр «политическое интервью»

Интервью является одним из самых распространенных типов устного публичного диалога. Интервью - это диалог, который происходит между журналистом - получателем информации - и его «гостем» - носителем информации. При этом журналист с помощью системы вопросов стремится организовать интервью так, чтобы интервьюируемый мог полно и логически последовательно раскрыть заданную тему (Стрельникова 2005).

Особенностью интервью является его диалогическая форма. В данном исследовании мы принимаем диалогическое единство за основную единицу коммуникативно-речевой структуры интервью. Диалогическое единство понимается нами как «обмен двумя высказываниями, из которых второе зависит от первого, порождено им и в своей языковой форме отражает эту зависимость» (определение Н.Ю Шведовой).

По определению Н. Стэнтона, интервью - это «планируемый и контролируемый разговор между двумя (или более) людьми, который ведется с определенной целью (с позиций хотя бы одного из участников), и во время которого оба говорят или слушают по очереди. Наличие цели, планирования и контролируемого взаимодействия в проведении интервью отличает его от повседневного общения» (Stanton 1990).

Интервью страцифицируются в зависимости от ряда аспектов: формы публикации в СМИ (газетное, журнальное, радио- и телеинтервью); количества участников интервью (диалог, полилог); характера организации интервью (опрос, анкета, пресс-конференция); типа материала (информационный, личностный); тематики беседы (политика, происшествия и т.д.).

А.А. Масленникова и Т.П. Третьякова выделяют три основных категории интервью в зависимости от превалирующей в той или иной категории коммуникативной стратегии. К этим категориям относятся: 1) «гармоничное» интервью (the unison interview), в котором прагматические стратегии участников совпадают или же вопросы интервьюирующего не являются проблематичными для интервьюируемого и позволяют ему полноценно выражать свои идеи и взгляды; 2) «исследовательское» интервью (probing interview), предполагающее нейтральные вопросы со стороны интервьюирующего, целью которых является получить исчерпывающий ответ по острой политической проблеме, затрагиваемой журналистом; 3) «агрессивное» интервью (aggressive interview), при которому целью интервьюирующего является раскрыть негативные аспекты взглядов, позиции и даже личности интервьюируемого (Maslennikova, Tretyakova 2003).

Интервью многообразно по форме и содержанию. Интервью делятся на короткие и пространные, сенсационные и обыденные, ожидаемые и эксклюзивные, проблемные и портретные. Согласно Т.И. Поповой, современное интервью антропоцентрировано, то есть направлено скорее на усиление роли участников, нежели на тему разговора, что «отражает основные тенденции развития информационно-коммуникативного общества в целом» (Попова 2002: 3-4).

Интервью является одним из самых ярких образцов публичного общения, что, согласно П.В. Свищеву, оказывает «нормирующее и популяризирующее влияние в области языка и коммуникации в целом» (Свищев 1998: 5).

Политичеcкие интервью играют важную роль в передаче политичеcкой информации. Данная информация передается поcредством диалогических форм речи (Lauerbach, Fetzer 2007). Такие жанры политичеcкого дискурса, как политичеcкое интервью и ток-шоу, во-первых, предоставляют возможность «переводить» политику в текст и разговор (Chilton, Schдffner 2002). Во-вторых, осуществлять переход от макроcферы политики к микросферам, и, в-третьих, способствовать пониманию политичеcких программ и идеологий (Sarcinelli 1987).

Соглаcно М.А. Стрельниковой, личные характеристики акторов интервью являются оcновой для дифференциации политического интервью по статусно-ролевому положению журналиста и гостя студии, социально-психологической дистанции между участниками общения. Психолингвисты выделяют два типа межличностных взаимоотношений участников коммуникации в условиях публичного диалога: доминация и равенство (Стрельникова 2005).

С точки зрения структурной организации, политическое интервью состоит из вступления, основной части и заключения. Политическое интервью может быть монотематическое или политематическим, обладать различной целевой направленностью. Коммуниканты соблюдают этикетные нормы общения, языковые нормы, используют определенные речевые акты. Динамика эмоциональности диалога, темп речи и объем интервью также варьируются в зависимости от хода интервью и заданных условий (там же).

Важным для политического интервью безусловно является речевое воздействие интервьюируемого - политического деятеля - на аудиторию. «Для политика приобретает первоочередной интерес не то, что реципиент понял, а как понял» (Плахотная 2011: 45).

Таким образом, политическое интервью определяется нами как жанр политического дискурса, имеющий специфический диалогический характер. К акторам интервью относятся журналист (интервьюирующий), который задает направление интервью, политик (интервьюируемый), а также реальная или виртуальная аудитория, на которую адресована информация. Политическое интервью обладает тематической направленностью и имеет своей глобальной целью освещение актуальных экономических, политических, научных, социальных и других проблем.

Политическое интервью является наиболее частотной событийной жанровой формой. Специфика политического интервью как публичного речевого жанра заключается в его высококонвенциональности и жёстком распределени речевых ролей непосредственных участников. Журналист стремится раcкрыть значимые для общества черты политика, в том числе и «опасные», тогда как последний, отвечая на вопросы журналиста, стремится убедить общество в своей «востребованности» (Михальская 2000: 28-70). Однако мы полагаем, что политическое интервью не всегда агонально. Наши наблюдения показывают, что «микроклимат» политического интервью зависит от установки и коммуникативных целей акторов.

Следуя концепции Дийкманна, с точки зрения субъектно-адресатных отношений, политическое интервью принадлежит к общественно-институциональной коммуникации «институт -> общество» (Dieckmann 1981). С точки зрения социокультурной направленности, очевидно, что для политического интервью характера политическая лексика, понятная для целевой аудитории, а также идеалогически маркированные выражения, зависящие от партийной принадлежности политического деятеля и преследуемой коммуникативной цели.

Цель политического интервью непосредственно влияет на вербальное и невербальное поведение коммуникантов. Содержательное поле интервью, набор языковых средств, используемых интервьюирующим и интервьюируемым, композиционно-структурная организация коммуникации варьируется в зависимости от типа интервью.

В рамках политического интервью политики используют коммуникативные стратегии и тактики с целью реализовать cвои коммуникативные намерения. При выборе cтратегий учитываются факторы и условия, в которых протекает интервью, а также обуcлавливается использование определенных языковых средств.

1.3 Понятия стратегии и тактики речевого общения

Коммуникативные стратегии и тактики активно исследуются учеными различных направлений на протяжении последних десятилетий (Демьянков 1982; Сухих 1986; Арутюнова 1990; Тарасова 1992; Поспелова 2001; Клюев 2002; Иссерс 2008; van Dijk 1983; Neuliep, Mattson 1990; Zhang 1990; Sacks 1992).

Интерес к изучению стратегий речевого общения обусловлен тем, что достижение цели в процессе коммуникации невозможно без планирования речевой деятельности - без стратегии и тактик. В общем смысле стратегия включает в себя планирование процесса речевого взаимодействия, зависящего от условий общения и коммуникантов, а также реализацию этого плана (Тарасова 1992).

Термин «стратегия» в лингвистику заимствован из военного дела. В военном деле стратегия определяется как искусство ведения военных операций, как наука о ведении войны. Таким образом, в основе лексического значения слова стратегия лежит идея планирования действий.

Можно выделить два основных подхода к изучению и определению явлений стратегии и тактики: прагмалингвистический (Grice 1985; Leech 1983; Brown, Levinson 1987; Баранов 1990; Сухих 1998; Касенкова 2000; Поспелова 2001) и когнитивный (van Dijk, Kintsch 1983; Борисова 1996; Иссерс 2008).

В прагмалингвистике понятие стратегии понимается как общий план ведения диалога, как схема речевых действий, как «совокупность процедур над моделями мира участников ситуации общения» (Баранов 1990: 11). Использование определенной стратегии состоит в организации речевых воздействий коммуниканта А, направленных на коммуниканта Б таким образом, чтобы их результатом было изменение значений релевантных параметров Б в нужном для А направлении (Сухих, Зеленская 1998: 42). Выбор стратегии определяется намерением и целью коммуниканта, а также является ключевым фактором в осуществлении выбора тех способов и средств, которые позволяют достичь цели в соответствии со знаниями, желаниями и установкой субъекта, стоящими за планом действий (Касенкова 2000: 19).

При помощи стратегий и тактик реализуется регулятивная деятельность. Различие между стратегиями и тактиками (субстратегиями) заключается в различии выдвигаемых целей и в уровне их функционирования. Стратегия реализует глобальную цель общения в данном речевом событии, а тактики реализуют этапные цели на уровне речевого хода (Поспелова 2001: 58-59).

Таким образом, в прагматическом аспекте стратегия представляет собой схему определенных действий в рамках коммуникативного процесса, которая влияет на выбор языковых средств и способов выражения коммуникантом определенного содержания, связанного с достижением цели, то есть представляет комплекс речевых действий, направленных на достижение коммуникативной цели (Иссерс 2008: 55). При описании механизмов речевого общения большое внимание уделяется также условиям успешности речевых действий. Участники коммуникации по возможности придерживаются правил кооперации (Грайс 1975, 1981), а также принципов Вежливости (Лич 1983; Браун, Левинсон 1987).

С точки зрения когнитивной лингвистики, стратегия - это план комплексного речевого воздействия, «направленный на изменение модели мира партнера, на трансформацию его концептуального сознания» (Гулакова 2004). Когнитивный аспект подробно анализируется в работах таких зарубежных ученых, как Т.А. ван Дейк и В. Кинч, которые рассматривают способы обработки сложной информации в памяти, когнитивные ходы в мышлении. Так, ван Дейк выделяет десять диалоговых стратегий: обобщение, приведение примера, поправка, усиление, очевидные уступки, повтор, контраст, смягчение, сдвиг, уклонение и пресуппозиция (van Dijk; Kintsch 1983).

Для того чтобы спланировать речевые действия, коммуниканту необходимо обладать определенной когнитивной информацией: обладать знаниями об адресате, ситуации общения, а также «обладать элементарным опытом анализа речевых действий» (Иссерс 2008: 95). О.С. Иссерс определяет стратегию через понятие когнитивного плана общения, посредством которого реализуются коммуникативные задачи коммуниканта в условиях недостатка информации о действиях другого коммуниканта, т.е. основными составляющими речевой стратегии также считается прогнозирование и контроль над осуществлением плана (Иссерс 2008: 100).

Е.В. Клюев определяет коммуникативную стратегию как совокупность запланированных коммуникантом заранее и реализуемых в ходе коммуникативного акта теоретических ходов, которые направлены на достижение коммуникативной цели. Коммуникативная тактика рассматривается им как совокупность практических ходов в реальном процессе речевого взаимодействия (Клюев 2002: 18-19). Так, стратегия соотнесена с коммуникативными целями, а тактика - с практическими целями общения. Выбор тактик определяется стратегическим замыслом. Участники диалога детерминируют cвои действия в зависимости от развития cитуации, оставаясь в рамкой единой «сверзадачи». Сверхзадача и коммуникативные ходы соотносятся с понятиями стратегии и тактики (Иссерс 2008: 53).

И.Н. Борисова определяет тактику общения как использование коммуникантами речевых умений для построения диалога в рамках той или иной стратегии (Борисова 1996: 25).

В данном исследовании под речевой стратегией мы понимаем комплекс определенных речевых действий, направленных на достижение коммуникативной цели, а также осознание ситуации в целом. Выбор стратегии предопределен социальным опытом коммуникантов, их стилем взаимодействия с собеседником, целью и ситуацией общения.

Понятие тактики мы трактуем как речевой инструмент более низкого уровня, чем стратегия, как совокупность речевых действий, выполняемых коммуникантами в той или иной последовательности, которые составляют речевую стратегию. Тактики позволяют реализовать выбранные коммуникантами речевые стратегии в процессе общения.

Спецификой коммуникативных cтратегий вообще и тактик в частности является комплекcность использования языковых cредств для доcтижения коммуникативной цели. Одно и то же высказывание может обладать различными стратегическими смыслами.

Дискурс определяется как процесс и результат речевой деятельности, реализующийся через текст. То, как текст интерпретируется индивидуумом, зависит от экстралингвистических, прагматических и других факторов.

Политический дискурс определен как устная и письменная деятельность политических субъектов в сфере их общественной коммуникации. Основной фукнцией политического дискурса является завоевание и сохранение политической власти.

Под речевым жанром в работе понимается устойчивая языковая форма передачи типичного для определенного дискурса содержания. Характерной чертой речевого жанра является единство тематического содержания, стиля и контекста ситуации. Политическое интервью определяется как жанр политического дискурса, имеющий специфический диалогический характер. К акторам интервью относятся журналист (интервьюирующий), который задает направление интервью, политик (интервьюируемый), а также реальная или виртуальная аудитория, на которую адресована информация. Динамическая структура политического интервью связана с реализаций стратегий и тактик.

Речевая стратегия трактуется как комплекс речевых действий, направленных на достижение определенных коммуникативных целей. Выбор стратегии зависит от социального опыта коммуникантов, стиля взаимодействия и ситуации общения. Стратегия реализует глобальную цель посредством тактик. Тактика определяется как инструмент реализации стратегии, как совокупность речевых действий, выполняемых коммуникантами в определенной последовательности.



Глава 2. Стратегии и тактики, используемые американскими политиками в политическом интервью

Выделение стратегий и тактик проводится на основании выявления таких интерактивных характеристик реплик интервьюера и интервьюируемого, которые позволяют выделить доминантную коммуникативную стратегию в реактивной реплике политика. Речевая программа журналиста является неким началом для совместного диалога по поводу обсуждаемой общественно значимой темы. Представляется, что именно реактивное высказывание интервьюируемого позволяет определить способы построения риторических воздействующих типов высказываний.

2.1 Стратегия «начало-окончание коммуникации»

Построение интервью во многом повторяет шаблоны построения любой интеракции, которая начинается и кончается с помощью тактик установления и окончания общения. Тональность политического интервью предполагает использование принятых этикетных клише. В собранном материале к стратегии <начало-окончание> коммуникации были отнесены 160 примеров (38,8% от всех примеров), отражающих следующие типы реактивных тактик, используемых политиками.

Тактика «начало коммуникации»

Данная тактика используется интервьюируемыми с целью вежливо начать коммуникацию. Собственно это начало соотносится с принятой в политическом сообществе соблюдений правил Вежливости. При этом приветствия полностью отражают рефлексивный характер обмена этикетными клише. Специфика может проявляться только в способах экспрессивности выражения. Количественный анализ показал, что тактика используется в 80 примерах, что составляет 50% от всех примеров стратегии.

Q: Mr. President, thank you very much for talking to the BBC.

The President: Thank you. Thank you very much for having me.

(ObamaBBC1)

В приведенном примере политик дважды употребляет этикетное клише thank you very much с дополнением for having me, что свидетельствует об экспрессивном характере приветствия.

Q: Joining us now on set, the Secretary of State John Kerry. Great to have you on board, sir.

Secretary Kerry: Good to be here. Thank you. Good to be back.

(KerryMSNBC1)

В данном примере в ответной реплике политика реализуются клише good to be here и good to be back, а также thank you.

Q: Mr. Secretary, thank you for this honor. It's always an honor to travel with you and have a chance to sit down with you.

Secretary Kerry: Thank you. Delighted to do so. I'm happy to do so.

(KerryFox1)

В примере (3) встречаются thank you, а также клише delighted to do so и happy to do so. Такая экспрессивность соотносится с инициальной репликой журналиста, в которой также наблюдается тактика соблюдения негативной Вежливости, направленной на дистанцирование и сохранение негативного лица (avoidance-based) (Brown, Levinson 1987: 101-128).

Q: I'm now joined by the Secretary of State John Kerry. Mr. Secretary, welcome back to Meet the Press.

Secretary Kerry: Glad to be with you. Thank you, David.

(KerryNBC4)

В диалогическом единстве (4) выделяется клише glad to be with you и thank you, а также обращение David. Именно обращение позволяет говорить о том, что в данном случае используется тип позитивной Вежливости, которая связана со сближением собеседников (approach-based) (Brown, Levinson 1987: 101-128).

Итак, тактика начала коммуникации реализуется с помощью этикетного thank you в сочетании с различными интенсификаторами и дополнениями. Также характерным элементом является выражение положительной оценки коммуникативного события посредством таких клише, как good to be here, good to be back, glad to be with you, delighted to do so, happy to do so. Кроме того, можно говорить об использовании стратегии позитивной Вежливости.

Тактика «окончание коммуникации»

В собранном материале данная тактика реализована с помощью следующих этикетных клише. Тактика встретилась в 80 примерах, что составило 50% от всех примеров стратегии. Рассмотрим пример (5):

Al Arabiya: Mr. Secretary, thank you very much for your time.

Secretary Kerry: My pleasure. Thank you.

(KerryAlArabiya1)

В данном примере в реплике политика реализуется клише my pleasure и thank you.

Q: Thank you. So much more to ask you. I know your time is up. Thank you very much for joining us this morning.

Secretary Kerry: My pleasure. Thanks. Good to be with you.

(KerryCNN1)

В примере (6) тактика реализуется посредством клише my pleasure, а также разговорного thanks и клише good to be with you.

Q: Thank you very much, Mr. President.

The President: Appreciate it. Thank you very much.

(ObamaNBC2)

В данном диалогическом единстве политик использует клише appreciate it и thank you very much.

Jay Leno: Well, Mr. President, it has been an honor and a privilege to have you here.

The President: Always a pleasure.

(ObamaTonightShow1)

В приведенном примере также встречается этикетное высказывание always a pleasure.

Таким образом, реализация данной тактики осуществляется с помощью таких этикетных клише, как pleasure, thank you и appreciate it в сочетании с интенсификаторами.

В целом для стратегии «начало-окончание коммуникации» характерно клише thank you (thank you very much, thank you for having me), клише положительной оценки интервью, например, good to be here, good to be back, glad to be with you, delighted to do so, happy to do so, pleasure, appreciate it, а также используется стратегия позитивной Вежливости.

2.2 Стратегия «поддержание контакта»

Собранный материал (52 примера стратегии, 12,4% от всех примеров) позволил выявить следующие функционально-семантические тактики.

Тактика «обращение по имени»

Обращение по имени является способом формирования аттракции, который используется для того, чтобы обозначить принадлежность к той или иной социальной группе. Считается, что звук собственного имени вызывает у человека не всегда осознаваемое им чувство приятного (Carnegie 1936; Russell 1954). Более того, обращение по имени означает внимание к личности, поскольку каждый человек претендует на то, что он личность. Таким образом, данный прием важным средством речевого воздействия на собеседника.

Обращение к журналисту по имени встретилось в 40 примерах, что составило 76,9% от примеров стратегии. Рассмотрим примеры:

Stewart: Well, I thank you for being here, for taking the time -- I know you're a very busy man, you've got lots to do.

President (Barack Obama): Jon, I appreciate this.

(ObamaDailyShow1)

В данном диалоге, отвечая на благодарность, Обама обращается к интервьюирующему по имени, демонстрируя тем самым их равенство и принадлежность к одной социальной группе.

Huffpost: There's hope for you. Thank you, Mr. President.

Obama: Great to see you, Sam.

(ObamaHuffPost1)

В примере (10) журналист использует стратегию негативной Вежливости и дистанцируется от президента, обращаясь к нему Mr. President. Однако в ответ на благодарность Обама прибегает к стратегии позитивной Вежливости и обращается к интервьюирующему по имени, отрицая таким образом наличие какой-либо дистанции между ними.

С точки зрения средств, в рассмотренных примерах тактика обращения по имени реализуется употреблением клише appreciate it, great to see you и стратегия позитивной Вежливости.

Stein: The president has made the case -

Kerry: And I might add, (а) there is a very important, Sam - (b) I'm sure you're aware of it, with Daesh, ISIL, out there -- there is a unifying factor for many of these countries in the region, by the way including Iran.

(KerryHuffPost1)

В приведенном примере обращение по имени используется как способ привлечения внимания к сообщаемой госсекретарем Керри важной информации ((a) there is a very important <…> unifying factor). Реплика интервьюируемого начинается с конструкции And I might add, что, как мы полагаем, смягчает факт «перебива». Керри перебивает говорящего, чтобы сообщить о важном объединяющем факторе для некоторых стран восточного региона. Политик апеллирует к знаниям журналиста и подразумевает его осведомленность об этом факторе ((b) I'm sure you're aware of it), что в некотором роде способствует сокращению в том числе профессиональной дистанции между ними.

Jane Eisner: I'm wondering what kind of further assurances you can give Israelis and their supporters that those resources -- the Iranian resources -- will not put them in more danger. And how does that not spur on a conventional arms race in the region?

President Barack Obama: (a) Well, first of all, Jane, (b) I think it's important to recognize that the reason that Iran came to the table to negotiate a “no nuclear weapons” pledge was because of unprecedented sanctions that we were able to structure.

(ObamaForward1)

В данном диалогическом единстве, президент обращается к журналистке по имени с целью акцентировать ее внимание на своей точке зрения. В реплике президента присутствует речевое клише first of all (a), которое позволяет акцентировать внимание слушающего на той информации, что следует после клише. В некоторых исследованиях, посвященных политическому дискурсу, «first of all» соотносится с дискурсивными маркерами перечисления. Поскольку в речи политика огромную роль играет аргументация, маркеры перечисления помогают следовать законам аргументации и, добавляя определенную порцию информации, привлекать внимание адресата к высказываемой мысли (Вишневская, Кремень 2014: 254). В рассматриваемом примере политик стремится задержать внимание интервьюирующего на определенном важном моменте ((b) I think it's important to recognize that) - в данном случае, на важности понимания причин обсуждения Ираном ядерного оружия. Затем политик использует глагол to think, который, с одной стороны, позволяет ему выразить свое мнение, а с другой, снимает с него ответственность (сравним: «я полагаю» и «я уверен»). В научном дискурсе такое явление носит название «hedging» (термин впервые введен Дж. Лакоффом (Lakoff 1972)). Использование «hedging» позволяет коммуникантам уменьшить ответственность за излагаемые данные (Марюхин 2010: 6).

...