Размещено на http://www.allbest.ru/

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Филологический факультет

Кафедра романской филологии

Выпускная квалификационная работа

На соискание степени магистра лингвистики

СЕМИОТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ИНВЕРСИИ В ПОРТУГАЛЬСКОМ ЯЗЫКЕ

Автор: Пономарева Татьяна Леонидовна

Научный руководитель: д.ф.н., профессор Зеликов М. В.

Рецензент: д. ф. н. , ст.преп. Иванова А. В.

Санкт- Петербург

2016

• Оглавление
• Введение
• Глава 1. Типология словопорядка трехчленного предложения
• Глава 2. Исследование инверсии в португальской грамматической традиции
• §1. Проблема инверсии в грамматике Ж. С. Барбозы
• §2. Проблема инверсии в грамматике A. Э. да Силва Диаша
• §3. Проблема инверсии в грамматике С. Кунья и Л. Синтра
• §4. Проблема инверсии в грамматике Ж. М. Камара Младшего
• §5. Проблема инверсии в работе М.М. Амбар
• Глава 3. Инверсия двухактантных личных и безличных (бытийных) предложений
• §1. Инверсия подлежащего
• §2. Инверсия прямого дополнения
• §3. Бытийные предложения с глаголом haver и ser в начале высказывания
• Глава 4. Инверсия простого распространенного предложения
• §1. Инверсия косвенного дополнения
• §2. Инверсия обстоятельств
• §3. Инверсия определений
• §4. Инверсия в предложениях с деепричастным и причастным оборотами
• §5. Вопросительные предложения с QUЕ-. Прямой вопрос
• §6. Инверсия в общих и фокусных ПВП
• §7. Инверсия в ответах на общие и фокусные ПВП
• §8. Инверсия в ответах на ПВП QU-
• Заключение
• Список сокращений
• Список используемой литературы

Введение

Темой нашей работы является исследование семантических особенностей инверсии в современном португальском языке.

Целью данной работы является выявление функциональных семантических особенностей инверсии. Анализ функции инверсии как одного из синтаксических средств построения эмоционально-экспрессивных предложений предполагает решение следующих задач:

1) приведение обоснованного определения понятия инверсии, существующего в современных грамматиках и специальных исследованиях;

2) рассмотрение главенствующего распределения языков на языки со свободным и фиксированным порядком слов;

3) определение доминирующего порядка слов в португальском языке;

4) определение функции инверсии;

5) выявление всех типов инверсионных высказываний и их анализ на основе теории речевых актов;

6) рассмотрение инверсии в «развернутом» простом предложении.

Работа состоит из введения, теоретической и практических глав, и заключения. В главе первой, теоретической, будет рассмотрено понятие коммуникативного акта, вербальной и невербальной коммуникации, определены соответствующие приемы невербальной коммуникации, имеющиеся в языках мира. Также, будет проведено исследование проблемы различных словопорядков в современном португальском языке, в основу которого положен материал работы Н. Ф. Вардуля «Основы типологии порядка слов». Мы обратимся к изучению явления актуализации высказывания и рассмотрим различные аспекты значения инверсии (функции, участие в построении эмоционально-экспрессивных предложений), а также определим типы инверсионных перестановок в границах высказывания. Для иллюстрации приведенной классификации и для упрощения восприятия выбранного нами материала мы приводим несколько предложений с их кратким анализом, необходимым лишь для утверждения теоретических положений, положенных в основу нашей работы. Глава вторая посвящена анализу материала португальских грамматик. Для понимания этапа развития, на котором сейчас находится исследование инверсии как стилистического и/или грамматического явления, было проведено сопоставление наиболее значимых работ, выполненных на материале португальского языка. Сложность состоит в практически полной неразработанности этой проблемы в португальской грамматической традиции. Исключение составляет генеративное направление, которое в силу известных причин не может рассматриваться как центральное. В российской лингвистике основное внимание при исследовании феномена принято уделять другим языкам, на материал которых мы частично опираемся в настоящей работе.

В Главе третьей осуществлен анализ основных типов инверсии простого (личного и безличного) португальского предложения-высказывания.

В Главе четвертой мы обратимся к рассмотрению характера инверсии так называемых «развернутых» простых предложений.

Материалом иследования послужил корпус произведений авторов португальской и бразильской литературы XIX, XX и XXI веков. Следует пояснить, что выбор произведений именно этого временного промежутка позволяет говорить о грамматически верном, фиксированном языке, тогда как тексты более близкой нам по времени литературы часто характеризуются еще не устоявшейся нормой.

В конце приводятся выводы, полученные в теоретической части, подтвержденные корпусом соответствующих примеров, распределенных по параграфам, соответствующим различным частям нашей классификации.

В заключении подведены итоги осуществленной нами работы.

Глава 1

Типология словопорядка трехчленного предложения

«Коммуникация (от лат. communico -- делать общим, связывать) -- это обмен информацией в процессе речевого взаимодействия, в ходе которого участники выступают субъектами и объектами попеременно. Целью такого обмена информацией в общении является выработка некоего совместного знания, подхода, взгляда -- как раз то, что описывается латинским словом communico».

Язык не существует вне коммуникации. Объектом изучения является устный или письменный текст.

При изучении текста существенными являются следующие положения [Vestergaard, Schroder 1993: 14-15]:

1. Текст существует в определённой коммуникативной ситуации, то есть находится в сфере прагматики.

2. Текст является структурным образованием, то есть имеет свою четкую организованность.

3. Текст передаёт содержание, смысл, значение.

Таким образом, предполагается трехстороннее изучение любого текста. Основное внимание мы уделим второму положению, как наиболее нас интересующему. Как известно, язык в процессе коммуникации выполняет определенные функции - экспрессивную, информационную, функцию воздействия, металингвистическую и контекстуальную. В связи с выполнением той или иной задачи язык фиксируется либо на «адресате», либо на содержании, либо на «отправителе». Выполнение языком той или иной функции не гарантирует, однако, наличие инверсии в тексте. Одним из условий ее появления является экспрессивность, проявляющаяся при передаче эмоций и настроений, эксплицирующих ту или иную модальность адресата (субъекта).

Термин «инверсия» в специальных работах в основном понимается как «изменение нормального порядка слов или словосочетаний как стилистический прием» [Ожегов 1973: 228]. Португальская исследовательница Мария Мануэла Амбар в свою очередь отмечает: «Под понятием инверсии Подлежащее- Сказуемое понимается, прежде всего, изменение порядка последовательности слов, которое происходит в виду перемещений такого рода, когда либо подлежащее, либо сказуемое уходят со своей обычной позиции, изменяя таким образом базовый порядок слов в предложении языка типа ПСД, на порядок, в котором сказуемое предшествует подлежащему….». [Ambar 1992: 20].

Таким образом, можно отметить, что механизм инверсии непосредственно связан с базовым порядком слов, с рассмотренияr которого мы начинаем наше исследование.

Перед лингвистом, описывающим какие-либо синтаксические особенности того или иного языка, встает вопрос об отнесении того или иного языка к группе с фиксированным или свободным порядком слов, т.е. вопрос об определении базового (или «доминирующего») порядка слов.

Как отмечает Н.Ф. Вардуль, в языке со свободным порядком слов могут равно часто и продуктивно использоваться 6 теоретических моделей: ПСД, ПДС, ДСП, ДПС, СПД и СДП. Однако практически никогда нельзя говорить о какой-то абсолютной принадлежности к тому или иному классу, но можно утверждать, что язык тяготеет к свободному или фиксированному порядку слов. Определяя «доминирующий» порядок слов, автор говорит о нем как о «более обычном, чем другие возможные». Обратимся к конкретным примерам. Так, в португальском предложении O Pedro bateu a Ana `Педру ударил Анну' любая перестановка членов лишает высказывание ясности (или меняет смысл на противоположный A Ana bateu o Pedro (Анна ударила Педру)). Это предполагает, что грамматическая правильность предложения связана здесь именно с данным расположением его членов, и, следовательно, все три члена кодируются тактически: подлежащее и дополнение - посредством их постановки соответственно перед сказуемым и после него, а сказуемое - посредством его постановки между подлежащим и дополнением [Вардуль 1989: 18-19].

Меньшие ограничения на перестановки отмечаются в японском предложении Ямада га Тамура о нагутта 'Ямада ударил Тамуру'. Здесь «неподвижно» только сказуемое; оно и кодируется тем, что занимает последнее место в предложении. Подлежащее (Ямада га с послелогом номинатива) и дополнение (Тамура о с послелогом аккузатива) предшествуют сказуемому, но не теряют способности меняться местами; второй тактический вариант того же предложения - Тамура о Ямада га нагутта. Это доказывает, что подлежащее и дополнение в данном предложении кодируются как порядком следования, так и морфемной препозицией сказуемому и послелогами га и о. В русском предложении Петя ударил Васю ограничения на перестановки вообще отсутствуют, возможны все шесть тактических вариантов. Отношения между членами предложения передаются посредством падежных окончаний и глагольной флексии. Следовательно, в этом примере синтаксическое кодирование осуществляется только морфемно, без использования тактических средств [Там же]. Таким образом, существует 3 разных способа кодирования члена предложения: 1) только порядком следования, 2) тактически и морфемно, 3) только морфемно. Учет этого взаимодействия при анализе порядка слов является обязательным, тем более, что по своим различительным способностям синтаксические средства уступают морфемным: языки, в которых синтаксическое кодирование осуществлялось бы только порядком следования отсутствуют, при этом следует отметить, что многие языки, подобно русскому, обходятся одними морфемными средствами, не прибегая (или почти не прибегая) к помощи порядка слов. Это можно увидеть на примере следующих высказываний:

Мама открыла подарок (ПСД).

Мама подарок открыла (ПДС).

Подарок открыла мама (ДСП).

Подарок мама открыла (ДПС).

Открыла мама подарок (СПД).

Открыла подарок мама (СДП).

Во всех приведенных высказываниях порядок следования разных членов предложения не является решающим для смыслового наполнения.

При таком подходе типовая принадлежность языка не выводится напрямую из доминирующего в нем порядка слов, т.е. порядка, «более обычного, чем другие возможные». Она находится в зависимости от того, как и насколько правила синтаксического кодирования данного языка ограничивают способность его предложений к тактическому варьированию. Эти правила, как мы только что видели на примерах, тем не менее не всегда сводят тактическую вариабельность к единице. Ограничения могут быть и менее жесткими, и, следовательно, надо признать, что тот или иной тип языка определяется не отдельным порядком, а неколькими.

Порядки слов, входящие в такой набор квалифицируются базовыми или основными, не входящие - небазовыми или неосновными. При этом очевидно, что доминирующий порядок всегда относится к базовым, но не всякий базовый порядок при этом является доминирующим.

Определенно можно сказать, что кодирование члена предложения словопорядком означает его фиксацию тем или иным способом. Но было бы чрезмерным упрощением считать, что способы тактической индексации членов предложения различаются одним лишь направление следования, т.е. только тем, стоит ли данный член и позиции «до» или «после»; они различаются еще дополнительными характеристиками, которые как бы накладываются на отношение следования. По мнению Вардуля, можно выделить как минимум две такие характеристики [Там же: 20].

Место, закрепленное за членом предложения, определяется через отношение следования либо к какому-то одному из остальных членов того же предложения, либо ко всем остальным членам. В последнем случае относительность положения члена заменяется его абсолютной закрепленность за началом или концом предложения, что существенно влияет на различительную способность тактической фиксации. Примером относительной фиксации может служить португальское предложение, приведенное выше, в то время как абсолютную фиксацию демонстрирует сказуемое в японском предложении.

При определении доминирующего порядка слов в современном португальском языке, следует учитывать способы кодирования сказуемого (С), именного подлежащего (П), и (первого) именного дополнения (Д) в простых непридаточных невводных повествовательных предложениях.

Если сказуемое кодируется с помощью тактических приемов, то оно получает либо абсолютную фиксацию, и тогда занимает первое или последнее место в предложении, либо относительную фиксацию и тогда предшествует подлежащему или следует за ним.

Если сказуемое получает абсолютную фиксацию, подлежащее и дополнение тактически кодируются посредством простой препозиции/ постпозиции относительно сказуемого и друг друга или за счет контактной препозиции/ постпозиции одно из них сказуемому.

Если сказуемое фиксируется относительно подлежащего и, следовательно, подлежащее фиксируется относительно сказуемого, то дополнение фиксируется относительно сказуемого, но занимает положение, противоположное положению подлежащего.

Основываясь на положениях Вардуля, мы выделяем девять типов :

Тип I, или ПДС/ ДПС - тип.

Тип II, или ПДС - тип.

Тип III, или ДПС - тип.

Тип IV, или СПД/СДП - тип.

Тип V, или СПД - тип.

Тип VI, или СДП - тип.

Тип VII, или ПСД - тип.

Тип VIII, или ДСП - тип.

Тип IX , с синтаксически свободным порядком слов [Там же: 20-26].

Как известно, высказывание всегда существует не само по себе, а в определенном контексте. «Актуализация предложения (его включение в контекст или ситуацию), то есть осуществление высказывания может менять и расположение компонентов словосочетания (при этом нарушая или разрушая его целостность) [Сиротинина 1980: 56]. При этом средствами порядка слов выражается не только его состав, то есть деление на тему и рему, но и степень коммуникативной значимости каждого слова. При обычном расположении слов коммуникативно значимо каждое из них. Изменения привычного порядка усиливают или ослабляют коммуникативное значение слова. [Крушельницкая 1956] При этом, усиление коммуникативной значимости наблюдается при передвижке слова в начальную позицию (самостоятельная тема) или в конечную (рема). Что касается срединного положения, то, попадая в него, член предложения оказывается коммуникативно-незначимым. [Сиротинина 2006] [Распопов 1961] . В своей работе Калабрезе [Calabrese 1991] указывает, что структуры с подлежащим перед предикатом являются предикативными, после - презентативными. С точки зрения информационной структуры предикативные высказывания дают статус «нового» либо сказуемому, либо всей фразе, в то время как презентативные - только подлежащему.

Во флективных языках, к которым относится русский, где отношения между словами кодируются при помощи морфем, коммуникативный принцип размещения слов играет главную роль в определении порядка слов [Гальперин 1958]. В предложении есть две ударных позиции: в начале и в конце. Таким образом, во флективных языках автор или говорящий субъект помещают коммуникативно-значимую часть предложения либо в начальную, либо в конечную позицию.

В аналитических языках, к которым относится португальский, ведущим является грамматический принцип. [Матезиус 1967] Порядок слов, как о том уже говорилось выше, является грамматически фиксированным. Именно изменение порядка слов лежит в основе механизма экспрессивности: выдвижение слова вперед делает его более значимым. Так, письменная художественная речь отличается наличием не только нейтральных, но и экспрессивных высказываний. Принципиально от нее отличается разговорная речь. Не останавливаясь на структурных различиях письменной и разговорной речи, отметим лишь сам принцип размещения слов в последней. Порядок слов в разговорной речи скорее больше отражает процесс формирования высказывания в мозгу говорящего. Следовательно, иными здесь являются и нормы словопорядка. Тем не менее, основной функцией последнего в разговорной речи является выражение степени их коммуникативной значимости. Всё значимое выдвигается вперед, и рема, таким образом, может оказаться в любом месте высказывания (чаще в начале или середине). Выдвижение вперед всего коммуникативно-значимого приводит к частой препозиции управляемых компонентов предложения, что значительно отличает нормы порядка слов разговорной речи. Показательно, что в живом потоке речи “при каждом конкретном сочетании слов происходит взаимоограничение понятий, которое выражается словами”. Явление взаимоограничения (в контексте) понятий, выражаемых соответствующими словами, то есть конкретизация составляет неотъемлемую черту речи. Для живой разговорно-бытовой речи (в отличие от научной) характерна более узкая и полная конкретизация. Конкретизация в живой разговорно-бытовой речи-- это конкретизация апперпеционно-ситуативная [Кожина 1966, 54], то есть вытекающая из общего жизненного опыта разговаривающих, из общности “предмета” речи и из ситуации. В лингвистическом отношении этой конкретизации способствует преобладающее употребление конкретной лексики, разного рода определительно-указательных слов, а также некоторые синтаксические средства, в числе которых, наряду с неполнотой предложения (эллипсисы, семантические компрессии) существенную роль играет и порядок слов.

Таким образом, актуализация языковых средств, выражающих образную мысль адресата (писателя в нашем случае) и возбуждающих читательскую фантазию, является одной из специфических черт именно художественной речи, через которую и осуществляется конкретизация, но лишь в тех случаях, когда активизируется “конкретизирующая” сторона языковых средств. Конкретизация осуществляется через актуализацию, но такую, которая преследует цель “выдвинуть” языковые средства, выражающие конкретные стороны изображаемого. Как отмечает С. Д. Кацнельсон, «язык вливается в речь не как целостная структура, а фрагментарно, отдельными строевыми элементами, отбираемыми сообразно потребностям сообщения и получающими в речи своё особое, специфическое для данного текста построение» [Кацнельсон 2002: 98].

“Из всего многообразия функций порядка слов как средства актуализации выделяются следующие: логико-грамматическая, структурно-грамматическая, эмоциональная и коммуникативно-прагматическая.” [Малинович 1989: 27] Это в полной мере относится и к португальскому языку. Также отмечается, что реальное оформление порядка слов в конкретном высказывании происходит, как правило, в результате осуществления не одной функции, а нескольких или даже всех вместе взятых.

Данное обстоятельство позволяет предположить, что указанные функции пересекаются в определенной плоскости и количество функций может быть сведено к минимуму, достаточному для образования любого коммуникативно-значимого класса и типа предложений, в которых форма и содержание взаимно детерминированы.

Так, «актуализация и экспрессия пересекаются в плоскости прагматики как семантически и коммуникативно-значимой категории, ибо здесь на передний план выдвигается говорящий субъект со всеми его интенциями». Поэтому существует тесная связь между субъективным типом актуализации и эмоционально-экспрессивным компонентом содержания предложения.

Резюмируя вышесказанное, можно заключить следующее. Семантическая сущность актуализации, одной из разновидностей которой является порядок слов, состоит в образовании сочетания «известное/неизвестное» для воспринимающего информацию, для слушающего. Таким образом, актуализация предполагает обязательное наличие двух переменных -- говорящего (субъект) и слушающего (объект), что соответствует требованию анализировать смысл предложения в контексте речевого акта. Семантическая оппозиция «известное/неизвестное» преобразуется в грамматическую и выражается грамматическими членами предложения--группой подлежащего и группой сказуемого, с которыми соотносятся понятия «данное/новое» или «тема/рема». Ведущим при определении этих понятий является синтаксический фактор. Существующая здесь тенденция выносить «рему» в конец предложения для португальского языка является абсолютно преобладающей.

В. Г. Адмони [Адмони 1988], выделяя эмоциональную функцию порядка слов в качестве самостоятельной, основное внимание уделяет созданию повышенного эмоционального содержания синтаксических единств, достигаемого, по его мнению, «измененной» (сдвинутой) формой исходного порядка слов. Оппозиция понятий «исходный» и «измененный» как отклонение от нормы встречается в работах многих авторов, объясняемой традицией, восходящей к идее европейского рационализма. Синтаксис естественного языка постоянно вступает в конфликт с «нормами», что свидетельствует не о нарушении последних, а о том, что они несовершенны. Так, авторы современных грамматик английского языка избегают подразделения порядка слов на «нормальный» и «ненормальный».

Тем не менее, вопрос о «нормальном, нейтральном, не эмфатическом» и “ненормальном, особом, эмфатическом” порядке слов привлекал внимание многих представителей лингвистической науки. Проблема местоположения членов предложения, связанная с инверсией, как и другие вопросы синтаксиса, исследовалась учеными также в рамках дисциплины «риторика». Также, внимание грамматистов фиксировалось на выявлении “общепринятого” порядка слов, на рассмотрении связи между членами предложения («синтаксические отношения членов предложения»). Значительную роль в исследовании порядков слов сыграли работы стилистического направления, как наука обо всем выразительном, окрашенном («выразительность отклонения от общепринятого»).

И. Р. Гальперин определял функции науки, занимающейся всем “необычным, отличающемся и экстраординарном”, следующим образом: «Стилистика языка изучает синтаксические выразительные средства языка и синтаксические стилистические приемы, создающие особую организацию высказывания, отличающую такое высказывание от высказывания в условно называемой нами «нейтральной» форме изложения» [Гальперин 1958:188].

Инверсия, рассматриваемая как «отклонение от нормы», также входит в предмет стилистики, которая изучает её эффект в процессе речевого общения. Грамматика, в свою очередь, также рассматривает инверсию как нарушение грамматических правил строения предложения, описывая, какой из его членов выделен.

«В самом деле, - пишет Гальперин, - проблема инверсии рассматривается и в грамматике, и в стилистике» [Гальперин 1958: 200]. Так конструкция типа «Only then have I made up my mind to go there» (Только тогда решил я пойти туда.) называется стилистической инверсией в курсах грамматики и грамматической инверсией в курсе стилистики. Видимо, поэтому очень трудно назвать некоторые явные грамматические нарушения ошибками. Раз уж они имеют место быть, их можно назвать “отклонениями”. Грамматика в данном случае должна считаться со стилистикой.

Большинство стилистов сходятся во мнении, что «… уклонения от нормы нельзя рассматривать как ошибки». [Там же]. Считается, что именно в такого рода отклонениях, основанных на живых процессах языка, иногда скрывается индивидуально-творческая манера автора. Если подобное отклонение часто используется в индивидуально-художественном стиле разных писателей, оно может постепенно типизироваться, получив право на существование в стилистике языка, а затем при выработке определенных и твердых норм использования такого рода отклонений, и в области грамматики. Поэтому «чёткую демаркационную линию между грамматическим и стилистическим в синтаксисе провести трудно, а иногда и невозможно». [Там же: 179] Синтаксическое оформление настоятельно требует соответствующей интерпретации. В подлинно художественном произведении использование инверсии всегда мотивированно целью высказывания.

Зачастую, в инвертированном порядке слов все сообщаемое оказывается новым. Особенно это бывает заметно в поэтических произведениях, в которых сказуемое оказывается в положении на конце строки.

Общая стилистическая функция инверсии обычно выявляется из более широкого контекста, чем предложение. Инверсия в современном английском языке может предполагать различные случаи размещения членов предложения. Обратимся к описанию способов размещения членов предложения, которое осуществляет И. Р. Гальперин [Гальперин 1958:188]:

1. дополнение ставится в начале предложения

2. определение следует за определяемым (постпозиция определений), например

а) именная часть сказуемого стоит перед подлежащим

б) именная часть сказуемого стоит перед связкой, и оба они - перед подлежащим

3. обстоятельство стоит перед подлежащим предложения

4. обстоятельство и сказуемое стоят перед подлежащим предложения

Эти способы расположения членов предложения в португальском языке могут быть подтверждены следующими примерами:

1. Depois de amanhг, Joгo escreverб a carta ao irmгo. (Послезавтра Жуан напишет письмо брату.)

2. Joгo escreverб, depois de amanhг, a carta ao irmгo. (Жуан напишет, послезавтра, письмо брату.)

3. A carta ao irmгo Joгo escreverб depois de amanhг. (Письмо брату Жуан напишет послезавтра.)

4. A carta ao irmгo escreverб Joгo depois de amanhг. (Письмо брату напишет Жуан послезавтра.)

5. Depois de amanhг, escreverб Joгo a carta ao irmгo. (Послезавтра, напишет Жуан письмо брату.). [Никонов 1985: 219].

Все отмеченные примеры инверсии в португальском языке выполняют её различные функции.

Во-первых, почти во всех случаях инверсия выполняет грамматическую функцию, так как нарушается “нейтральный” строй языка. В грамматике рассматриваются случаи “необычного” расположения членов английского предложения, но имеет место регистрация этих “отклонений”, описывание “необычных” мест тех или иных членов предложения по сравнению с правильным расположением членов предложения, отмеченными в грамматике английского языка. Как мы уже отметили выше, такие грамматические “отклонения” нельзя называть ошибками. Задачей грамматики является лишь фиксация таких примеров, а также последующее их описание и определение.

При изменении “привычного, правильного” (то есть грамматического) строя порядка слов, воспринимающая сторона (адресат, слушатель, объект) получает сигнал и выделяет это высказывание, так как оно отличается от ряда однородных, обычных высказываний. Таким образом, инверсия выполняет экспрессивную функцию, о которой говорилось выше.

В португальском языке, который можно отнести, как и все иберо - романские, к языкам со свободным порядком слов, мы обнаружили следующие модели:

Порядок ПСД: Ela contemplou-a com arrogвncia e continuou.. (F. de C. E.) «Она высокомерно посмотрела на него и продолжила...»

O senhor Guerreiro fez um gesto triste e resignado:… (F.C.S.) «Сеньор Геррейру сделал грустный и отрицающий жест…»

Порядок СПД: Conta um velho manuscripto benedictino que o Diabo, em certo dia, teve a idйia de fundar uma igreja. (M.A.I.D.)

Conta um velho manuscripto benedictino que o Diabo, em certo dia, teve a idйia de fundar uma igreja. (M.A.I.D.) «Один старый бенедектинский манускрипт рассказывает, что Дьявол однажды решил основать церковь.»

Порядок СДП: O granito enegreceu, poliu-o a chuva, e a escadaria de pedra dб calafrios a quem entra. (R. B.) «Гранит почернел, его отполировал дождь, и каменная лестница внушала дрожь всем входящим.»

Reconheceu-os o meu coraзгo e alegrou- se de os ver.... (A.G.V. T.) «Узнало их мое сердце и возрадовалось, видя их…»

Порядок ДСП: Mб fama tem esse homem. (F. de C. E.)

«Дурная слава у этого человека».

O rumor ъnico e escasso era um roer de camundongo no gabinete... (M.A.M.G.) «Единственным шумом был слабый звук древесного жука в кабинете…»

Порядок ПДС: Tudo isto me pesa. (R. B.)

«Все это давит на меня».

Essa credulidade me desgostava: busquei afastб-la pensando em Sebastiгo Fйlix... (G.R.M.C.) «Эта вероятность не нравилась мне: я старался забыть о ней, думая о Себастьяне Феликсе…»

Таким образом, было выявлено 5 возможных словопорядков (последовательность ДПС не возможна, в виду неразвитости в языке системы падежей). Кодирование подлежащего и дополнения происходит лишь синтаксическими средствами.

В процессе анализа примеров в текстах художественной литературы, мы определили, что наиболее частотным по встречаемости порядком в языке является ПСД [Mateus & al. 1983] [Ambar 1992: 56]. Этот словопорядок является объективным порядком при построении высказывания, то есть говорящий исходит от известной слушающему информации и двигается к новому в высказывании. Примерами этого порядка могут являться следующие высказывания:

Ele encolheu os ombros. (F. de C. E.) «Он втянул плечи».

E quando ela esvaziou a tijela, perguntou-lhe subitamente...(F. de C. E.) «И освободил миску, она внезапно спросила его...»

Esses homens vгo correr a sua aventura porque tкm falta de pгo ou …. (F. de C. E.) «Эти мужчины рискнут своей судьбой, потому что у них нет хлеба или...»

A teia invisivel rodeia lentamente a inutilidade..(R. B.) «Невидимое сплетение медленно окружает ненужность».

O pequeno olhou fixamente a cara seca do abafador. (M. T. N. C.) «Ребенок пристально посмотрел в сухое лицо священника».

A fбbrica dos vidros do Covo soltou um apito e, pouco depois, um carro buzinava na estrada, em direзгo a Cambra. (F. de C. E.) «Стекольная фабрика Кову дала свисток, и немного погодя, на дороге показалась гудящая машина, направляющаяся в Камбру».

Oh! eu sou um monstro, um aleijгo moral devйras…ou nгo sei o que sou. (A.G.V.T.,) «А! Я чудовище, я действительно моральный урод…. или я не знаю, кто я есть.»

Diogo Peres cumprimentou os dois e ficou calado, esperando que Pedro saнsse. (F.G.A.) «Диогу Переш поприветствовал обоих и замолчал, ожидая, когда Педру уйдет.»

Levo os pйs magoados de caminhar sobre pedregulhos azulados, num carreirinho, por entre lava atormentada. (R.B.) «Я волочу свои утомленные ходьбой ноги по голубоватой гальке, по тропинке, мимо бурного потока.»

Ela imaginava-o de longas barbas, recamado de ouro, entre instrumentaзхes solenes e rolos de incenso! (E.Q.P.B.) «Она представляла его с длинной бородой, украшенного золотом среди торжественного инструментария и клубов фимиама.»

A tela oceвnica, sempre majestosa e esplкndida, ressumbra possante vitalidade. (J.A.I.,) «Полотно океана, всегда величественное и сияющее, несет в себе могучую жизненную силу.»

Mas um terror oportuno tolhia-a; sentia como um palpite de que ele vinha, ia entrar... (E.Q.P.B.) «Но своевременный страх не дал ей это сделать: быстро бьющимся сердцем чувствовала она, что он пришел и сейчас войдет…»

-E aquele homem nгo й meu parente? (C.C.B. M.L.) «- И тот мужчина не мои родственник?»

Estas palavras foram o orvalho do cйu na florinha que as lбgrimas de mгe jб nгo podiam reverter. Вngela era um instrumento do egoнsmo de seu pai. O marquкs de Montezelos conhecia os sofrimentos da filha… (C.C.B. M.L.) «Эти слова были небесной росой на цветке, словами, которые не могли сдержать слезы матери. Анжела была инструментом для эгоизма отца. Маркиз Монтезелуш знал о страданиях дочери…»

-Eu tenho a mesma dificuldade em combinar a extrema desgraзa com a resignaзгo religiosa... (C.C.B. M.L.) «Мне так же сложно сочетать крайнюю нищету и религиозное отречение…»

-E que disse o meu irmгo?... Ele conhecia-o... (C.C.B. M.L.) «И что сказал мой брат?... Он знал его…»

A pessoa, que ele aрontava, era padre Dinis. (C.C.B. M.L.) «Человек, на которого он указывал, был падре Диниш.»

No dia imediato, Alberto de Magalhгes recebia um cartel. (C.C.B. M.L.) «На следующий же день Алберту де Магальяиш получил вызов на дуэль.»

В вышеприведенных примерах имеет место порядок Подлежащее - Сказуемое - Дополнение. Выделив его как основной или базовый, можно утверждать, что португальский язык принадлежит к языковому типу- экстремуму VII по классификации И. Ф. Вардуля, о которой речь шла выше. Седьмой тип, или ПСД - тип, выделяет как базовые порядки следования ПС и ПСД соответственно. Структуры СП, ПДС, ДПС, СПД, СДП, ДСП запрещены. Тем не менее, именно эти структуры, являясь моделями с субъективным порядком слов, то есть указывающими на переход от ремы в теме, и вызывают наибольший интерес. Содержание главы II нашей работы составляет анализ материала, эксплицирующего проблему инверсии в португальской грамматической традиции.

инверсия португальский язык грамматический

Глава 2

Исследование инверсии в португальской грамматической традиции

Исследования проблемы инверсии в португальской грамматической традиции практически отсутствует. Вместе с тем, в работах по указанной проблематике так или иначе рассматривается «необычные» расположения слов в предложении. Проанализировав наиболее известные работы, посвященные изучению португальского синтаксиса, мы отобрали наиболее значимые и авторитетные. Речь идет о грамматиках Ж. С. Барбозы [Barbosa 1822], Эпифаниу да Силва Диаша [Silva Dias 1970], С. Куньи и Л. Синтры [Cunha e Cintra 1978], Ж. Маттозу Камары Младшего [Mattoso Camara Jr. 1977], а также монографии М. М. Амбар [Ambar 1992]. Они и послужили материалом осуществляемого нами исследования.

§1. Проблема инверсии в грамматике Ж. С. Барбозы

Философскую грамматику Жерониму Суареш Барбозы можно назвать новаторской, если рассматривать ее с позиции так называемой «грамматической рефлексии». Это обусловлено тем, что автор не только описывает различные явления, но и пытается объяснить их. В грамматике Барбозы несколько страниц уделено сравнению инверсионных структур с традиционным словопорядком и связи всех с моделями S- Pr. Конструкция, по словам Барбозы, воплощается в различных упорядоченностях и расположениях в предложении, сохраняя их согласование и управление. Эти упорядоченности слов и фраз могут варьироваться в зависимости от различного расположения [Barbosa 1922: 411].

Барбоза описывает два типа «конструкций», возможных в естественных языках. Так, все конструкции делятся на две категории, - категория Прямых конструкций и Инвертированных. Прямыми называются такие образования, в которых слова и предложения следуют в соответствии с синтаксическим порядком, и где каждая последующая соответственно соотносится с предшествующей ей таким образом, что мысль, по мере понимания в момент слушания или чтения, повисает. Инвертированные конструкции это те, в которых меняется синтаксический порядок, и слова и предложения, идущие последовательно или состоящие в подчинительных отношениях, ставятся перед теми, к которым они относятся, или которыми они управляются, таким образом, что смысл высказывания затемняется. Ср.:

(1) «Hum Principe, que cumpre exactamente as suas obrigaзхes, merece o amor de seus vassalos e a estimaзгo de todos os povos» «Принц, который тщательно исполняет свои обязательства, заслуживает любовь своих вассалов и уважение всего народа»

(2) «Merece o amor de seus vassalos e a estimaзгo de todos os povos, hum principe, que cumpre exactamente as suas obrigaзхes» «Заслуживает любовь своих вассалов и уважение всего народа тот принц, который тщательно исполняет свои обязательства» [Там же: 412].

Порядок слов, использованный при построении фразы (1), хотя и соотносится с базовым словопорядком португальского языка, не является лучшим, чем в конструкции (2). Грамматист объясняет это тем, что обе конструкции могут быть названы естественными, потому что они востребованы и часто используются во всех языках. Для некоторых языков отмечается большая вариативность инверсии:

«Инверсия так или иначе имеется во всех языках. Транспозиционные языки (термин, ранее употреблявшийся для обозначения языков, именуемых также инверсионными и которые в настоящее время чаще называются языками со свободным порядком слов), обладающие падежами, позволяют большую инвертированность, так как характер связи является легкосоотносимым, в какой бы части предложения они не находились. Аналитические языки, испытывая нехватку падежей, допускают меньшую инвертированность, но не перестают из-за этого иметь ее почти в таком же количестве, как и транспозиционные, за исключением тех языков, в которых имеется склонение. Один яз языков, располагающих этим видом конструкций, является португальский » [Там же: 424-425].

Барбоза уделяет много внимания описанию критериев выделения «прямых конструкций», говорит о порядке ПСД как о базовом для португальского языка, но не сообщает при этом ничего принципиально нового: «Инвертированная конструкция является противоположностью прямой. И если в последней подлежащее стоит перед глаголом, то в ней оно помещается после глагола; то же отмечаем и для определений, и для наречий.» [Там же: 422]

То же отмечали и другие грамматисты, которые так или иначе обращались к проблеме инвертированных конструкции в своих работах. Наше внимание привлекает тот факт, что констатация Барбозой своеобразного обязательного и факультативного характера инверсий, редко фиксируемой другими грамматистами. Так, автор обращает внимание на то, что одни инверсии являются «необходимыми», а другие - «допустимыми». Характеризуя первые, он пишет: «Необходимые инверсии служат для избегания амфиболии (греч. amphibolia «двусмысленность, двойственность»), для усиления контраста. Они придают мысли множество оттенков, служат для определенных форм выражения, которые не могут быть выражены в прямой конструкции». [Там же: 425]

Хотелось бы отметить, что это разграничение инверсии на необходимую и допустимую не совпадает с разграничением, на которое он будет опираться в дальнейшем, то есть на разграничение обязательной и факультативной инверсии. Барбоза пишет о необходимой инверсии как включащей инверсии факультативные и обязательные.

Рассмотрим примеры:

Crescerб com a nossa paciкncia o seu atrevimento. «С терпением нашим отвага его взросла».

Que disciplina pode estabelecer em seu exкrcito hum General, que nгo sabe regular a sua vida? «Какую порядок может установить в войске Генерал, который и жизнь свою не умеет упорядочить?»

Acertadamente governa quem sabe precaver os delictos[!] «Правит надежно тот, кто остерегается искушений» [Там же: 426-427]

Высказывания (4а) и (4б) являются вопросительным и восклицательным соответственно и составляют примеры тех высказываний, которые Барбоза называет «необходимыми». Это вызвано неким детерминизмом функционирования языка, в том типе дискурса, который позднее будет использоваться другими грамматистами (об этом см. ниже): «Именно инверсии являются формами, обычными для определенных типов предложений, среди которых отмечаем вопросительные и восклицательные. Никто не может их воспроизвести по-другому […] Если бы все предложения имели прямой порядок, они потеряли бы не только силу, но и смысл. Таким образом, имеется абсолютная необходимость в использовании инверсии, и если они необходимы, они не перестают быть естественными » [Там же: 426-427].

Характеризуя «допустимые» инверсии Барбоза говорит о случаях необходимости употребления инвертированных конструкций, в целях варьирования конструкций предложений, или для выделения важной мысли, или для упрощения структуры предложения.

Выявляя критерии различения и определяя цель функционирования прямых и инвертированных конструкций Барбоза «психологически» отмечает: «Обе конструкции, и инвертированная, и прямая, являются конструкциями естественными, потому что обе они, при возможности, согласуются с тем порядком, с которым наша душа познает вещи». [Там же: 423].

§2. Проблема инверсии в грамматике A. Э. да Силва Диаша

В грамматике Аугусту Эпифаниу да Силва Диаша не содержится развернутого описания инвертированных конструкций. Автор ограничивается лишь общим определением естественного порядка слов: «Наиболее простое расположение (имею в виду, расположение не эмфатическое) слов в предложении состоит в следующем: сначала ставится подлежащее с зависимыми от него словами, потом предикат и предикативы; определяющие слова всегда ставятся после определяемого слова…» [Silva Dias 1970: 310]

Рассмотрим контексты, обусловливающие возможность появления инверсионных моделей в грамматике Силва Диаша:

1. Используется вместо эмфазы в предложениях с подлежащим, выраженным именем существительным с неопределенным артиклем и с глаголами existir, aparecer, ocorrer и их синонимами:

Existe uma casa fora da cidade, uma casa maravilhosa... (Есть дом за городом, чудесный дом….)

2. Когда указательные местоимения isto, isso, aquilo, o mesmo, este, esse, aquelle, o mesmo (в группе существительного) являются дополнениями предиката и эмфатически ставятся в начало главного предложения, подлежащее, таким образом, следует за глаголом:

“... isto fazem os Reis,...” (…это делают Короли,…)

3. Подлежащее инфинитного предложения, не имеющее в препозиции предлога (исключая предлог a во временном значении) обычно ставится перед инфинитивом непереходных глаголов или пассивной формой глагола (в сложных временах оно может ставиться перед вспомогательным глаголом. [Там же 1970: 311]

Автор лишь имплицитно указывает на обязательные и факультативные инверсии. В пунктах 1 и 2 грамматист говорит полноценными утверждениями, а лишь в пункте 3 (без приведения соответствующего примера) он использует слово «обычно», что свидетельствует о вариативности и неаксиоматичности предложенных критериев.

Сравним другие примеры. Так, правило 1 иллюстрируется двумя предложениями:

(1) a. *Mosquitos aparecem no meu quarto. (Москиты появляются у меня в комнате.)

b. Aparecem mosquitos no meu quarto. (Появляются москиты в моей комнате.)

Интерпретируя правило 2 как обязательное (то есть выполняющееся в языке регулярно), отметим примеры, которые в отличие от примеров на первое правило не являются такими же однозначными:

(2) a. Isto fazem os Reis. (Это делают Короли.)

b. ?? Isto os Reis fazem. (Это Короли делают.)

(3) a. Isto fazem sу os reis (Это делают только короли.)

b. Isto sу os reis fazem. (Это только короли делают.)

(4) a. Isto fazem todos os reis. (Это делают все короли.)

b. Isto todos os reis fazem. (Это все короли делают.)

Действительно, (2b) является менее «грамматичным», чем (2а), чего нельзя сказать о (3b) относительно (3а), и о (4b) относительно (4а). В (3b), так же, как и в (4b), подлежащее предшествует глаголу ввиду наличия «isto», которое помещено в начало предложения, так же, как и в (2b). Заметим, что даже (2b) может считаться «грамматическим», если подлежащее или дополнение является эмфатическим:

(5) a. Isto fazem os reis. (Это делают короли.)

b. Isto OS REIS fazem. (Это КОРОЛИ делают.)

c. ISTO os reis fazem. (Это короли делают.)

§3. Проблема инверсии в грамматике С. Кунья и Л. Синтра

В «Грамматике современного португальского языка» С. Куньи и Л. Синтры, в разделе «Расположение членов предложения», авторы посвящают четыре страницы вопросам «прямого» и «инвертированного порядков», отмечая, что «в португальском языке, как и в большинстве романских языков, преобладает прямой порядок слов, то есть, члены предложения располагаются в следующей последовательности:

«Подлежащее - Сказуемое - Прямое дополнение - Косвенное дополнение (ПСД)

или

Подлежащее- Сказуемое - Предикат» [Cunha, Cintra 1978: 112]. (ПСП)

Так прежде всего в утвердительных предложениях:

«Carlos ofereceu um livro ao colega. (Карлуш предложил книгу коллеге.)

Carlos й gentil. (Карлуш любезный.)

Paulo nгo perdoou a ofensa do colega. (Паулу не простил обиду, нанесенную ему коллегой.)

Paulo nгo й generoso.» (Паулу не великодушный.) [Там же: 162].

Португальский язык рассматривается как язык с доминирующим порядком ПСД, однако, при этом не приводится ни одного синтаксически обоснованного аргумента для подобного обобщения. Высказывание, таким образом, приобретает субъективный характер. При этом отмечается, что: «Признавая преобладание прямого порядка в португальском языке, мы не должны считать, что инверсии ему чужды … Наоборот, с большей легкостью, чем в других языках (например, чем во французском языке), он позволяет нам изменять нормальный порядок слов членов предложения. Так, существуют инверсии, употребление которых является прагматически необходимым». [Там же: 162]. Также выделяются «инверсии стилистического грамматического происхождения». В первом случае предполагается «выделение подлежащего», «выделение сказуемого», «выделение дополнения» (прямого и косвенного), «выделение наречия». Ко второй группе можно отнести все остальные случаи, которые распределены по следующим пунктам: 1. (а) в вопросительных предложениях; (b) в предложениях, которые содержат императив; (с) в предложениях, которые содержат пассивную форму глагола; (d) в абсолютных предложениях, содержащих глагол в сослагательном наклонении для выражения приказа или желания; (е) в предложениях, содержащих глаголы говорения (dizer, sugerir, perguntar, responder и их синонимы), которые используются в косвенной речи; (f) в сокращенных инфинитивных, герундиальных или причастных предложениях; (g) в придаточных наречных условных предложениях, не содержащих союз; (h) в некоторых конструкциях с безличными глаголами; (i) в предложениях, начинающихся с предиката, с дополнения (прямого или косвенного) или наречия [Там же: 166]. Тем не менее, если отнести к «инверсиям стилистического происхождения» «выделение подлежащего», то есть, постпозицию подлежащего по отношению к сказуемому (наоборот происходит с «выделением сказуемого», которое встает перед подлежащим), то тогда следует говорить об инверсии СКАЗУЕМОЕ - ПОДЛЕЖАЩЕЕ, отнесенной к группе инверсий грамматического происхождения. Четкое различение - постпозиция подлежащего или препозиция сказуемого - в данном случае отсутствует.

Как мы полагаем, использование или неиспользование инверсионного порядка не может объясняться только большей или меньшей тенденцией в том или ином случае. При сравнении нижеследующих примеров, которые соотносятся, соответственно, с пунктами (а) и (b) инверсии, имеющей грамматическое происхождение, можно увидеть различия между обязательными инверсиями и необязательными:

(1) a. “Que fazes tu de grande e bom?” (Что делаешь ты большого и хорошего?)

b. * “Que tu fazes de grande e bom?” (Что ты делаешь большого и хорошего?)

(2) a. “... doнa- lhe no coraзгo a cabeзada antiga”. (Сердце болело у него из-за той старой нелепости.)

b. “A cabeзada antiga doнa- lhe no coraзгo.” (Та старая нелепость заставляла сердце его болеть.)

Как мы считаем, основным недостатком при рассмотрении явления инверсии в грамматике Селсу и Кунья является отсутствие синтаксического критерия, который мог бы стать основой систематизации и классификации, предложенной этими грамматистами. Отмечается только то, что: «Из факторов, которые обыкновенно влияют на изменение логического порядка членов предложения, самым важным является, без сомнения, эмфаза» [Cunha & Cintra 1986: 167], рассмотрение которой (как синтаксического феномена) выходит за рамки нашего исследования.

§4. Проблема инверсии в грамматике Ж. М. Камара Младшего

Размежевание стилистической и грамматической инверсии обычно для португальской грамматической традиции. Жуакин Маттозу Камара Младший, рассматривая явлении инверсии, пишет:

«(Расположение (Colocaзгo) - название, которое в португальской грамматике традиционно дается расположению членов высказывании. Это расположение является одним из двух аспектов, в которых индивидуальная конструкция высказывания ограничивается некоторыми синтаксическими нормами, налагаемыми языком на говорящего. Это также область, где свобода, данная индивидууму, широко применяется для стилистических целей. Так, имеются расположение синтактико-грамматическое и стилистическое, которые дополняют друг друга» [Mattoso Camara Jr. 1977: 73].

После замечания о том, что в латинском языке не было синтактико-грамматического расположения, потому что функции и природа слов от него не зависели, автор также замечает: «Между тем, было «узусное» расположение, определенное лингвистической нормой, то есть ПРЯМЫМ ПОРЯДКОМ (не путать с логическим порядком), которое стало расположением стилистическим, и затем было названо ИНВЕРТИРОВАННЫМ ПОРЯДКОМ. В португальском языке прямой порядок слов в синтагме […] это сказуемое, стоящее после подлежащего» [Там же: 73].

Согласившись с тем, что «ПРЯМОЙ ПОРЯДОК» португальского языка определен как подлежащее, предшествующее сказуемому, а «ИНВЕРТИРОВАННЫЙ ПОРЯДОК» как стилистическое образование, мы можем сделать вывод о том, что инвертированный порядок слов всегда является стилистическим расположением, в то время как прямой порядок является таковым не обязательно.

Это предполагает, что инверсии должны рассматриваться не в рамках Грамматики, а Стилистики. Вместе с тем, граница между Грамматикой и Стилистикой не всегда является четкой. Так, определяя прямой порядок слов португальского языка как тот, в котором подлежащее предшествует сказуемому, грамматист отмечает, что существуют, однако, «особые стандарты». Один из них - «вопросительные предложения с вопросительным словом не-подлежащим», то есть занимающим обычную позицию подлежащего в начале высказывания, как, например, «Onde estгo os livros?». (Где книги?)

Также отмечается, что «когда есть другие указания функции (согласование с подлежащим, предшествование дополнения и т.д), возможно стилистическое расположение, идущее вразрез с нормальным. Особенно заслуживают внимание, в этом случае, положения подлежащего после непереходного глагола (Ср:. «Nгo voltou o pбssaro Ronsard, como nгo voltarб o homem Renan» (Не вернулась птица Ронсард, как не вернется муж Ренан.) (Assis, Semana, 28)). [Mattoso Camara Jr. 1977: 74]

Представляется, что в этом случае отличие инверсии, присутствующей в вопросительном предложении от инверсии подлежащее - сказуемое (выраженного непереходным глаголом) является обязательным. Эта инверсия возникает как особый стандарт или образец «ПРЯМОГО ПОРЯДКА» или, представляет такое же «синтактико - грамматическое» расположение.

Отделяя прямой порядок от инвертированного, Маттозу связал их со стилистическим и синтактико - грамматическим расположением. Тем не менее, при описании лингвистических фактов, эта дихотомическая классификация становится недостаточной. Как результат, инвертированный порядок вопросительного предложения перестает быть таковым и становится прямым порядком как исключение (особый стандарт или образец). В результате, определение инверсии, проведение границы между стилистикой и грамматикой, а также описание поля функционирования становится проблематичным.

...