Функциональная семантика иронических высказываний в английских переводах пьес А.П. Чехова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербург

2017

Санкт-петербургский государственный университет

Филологический факультет

Кафедра английской филологии и перевода

Магистерская диссертация

Функциональная семантика иронических высказываний в английских переводах пьес А.П. Чехова

Горлина Екатерина Владимировна

Научный руководитель

д.ф.н., проф. Третьякова Т.П.

Содержание

Введение

Глава 1. Теоретические основы исследования

1.1 Проблема определения иронии

1.1.2 Текстообразующая роль иронии

1.1.3 Прагмалингвистические аспекты изучения иронии

1.2 Проблемы определения иронических высказываний

1.2.1 Определение высказывания

1.2.2 Определение иронических высказываний

1.3 Иронические высказывания как элемент диалогической речи

1.4. Диалоги в пьесах А. П. Чехова

1.5 Переводы А. П. Чехова на английский язык

1.6 Проблема прагматической эквивалентности

Выводы по главе 1

Глава 2. Способы достижения прагматической эквивалентности при переводе иронических высказываний

2.1 Проблема сохранения прагматической эквивалентности при переводе иронических высказываний: авторский комментарий в ИЯ и ПЯ

2.2 Векторные функции иронических высказываний

2.2.1 Иронический комментарий, оценивающий собеседника

2.2.2 Иронический комментарий, оценивающий ситуацию

2.2.3 Самоирония

2.2.4 Иронический комментарий, оценивающий 3е лицо

Выводы по главе 2

Заключение

Список использованной литературы

Список использованных словарей

Список использованных сокращений

Введение

ирония высказывание перевод чехов

Настоящая работа посвящена изучению иронических высказываний в переводоведческом аспекте, а также способам их реализации в исходном языке и переводах на английский язык. Интерес к изучению иронических высказываний продолжает возрастать, однако вопрос о трудностях передачи иронии на иностранный язык остается открытым, так как передача иронии на другой язык является довольно сложной задачей. Часто именно с помощью иронии автор выражает свое отношение к героям произведений или же общается с читателем.

Актуальность исследования заключается в том, что оно выполнено в русле современных исследований функциональной семантики высказываний, а также в обращении к проблемам прагматической эквивалентности в переводе.

Объектом исследования являются языковые средства выражения иронии в пьесах А.П. Чехова и их английских переводах.

Предметом исследования выступают способы передачи иронического значения высказываний в оригинальном и переводном текстах.

Основная цель работы определить функциональные особенности передачи иронии в английских переводах пьес А.П. Чехова.

Для достижения поставленной цели в работе необходимо было решить следующие задачи:

- дать определение иронии;

- выделить основные виды иронии;

- обозначить проблемы, связанные с достижением прагматической эквивалентности при переводе иронических высказываний;

- определить функциональную направленность иронии

- определить основные направления передачи иронии в ПЯ, связанные с функциональной направленностью иронии.

Выпускная квалификационная работа состоит из введения, двух глав, сопровождаемых выводами, заключения и списка литературы и списка сокращений.

Материалом исследования послужили пьесы А. П. Чехова ««Вишневый Сад»; «Предложение»; «Иванов»; «Три Сестры»; «Медведь», а также их переводы на английский язык, выполненные такими переводчиками, как: J. West, C. Garnett, M. Ashot, H. Baukhage, J. Neugroschel, M. Fell, P. Carson. G. Ledger, R. Hingley.

Методом сплошной выборки были собраны и проанализированы 33 диалогических единства, содержащих иронию. Всего с учетом оригинального текста и переводов были изучены 132 диалогических единства. В тексте диссертации рассматривается 126 диалогических единств, так как некоторые из переводов являются идентичными.

В качестве методов исследования были использованы метод коммуникативно-семантического моделирования, метод сплошной выборки, а так же метод контекстного и стилистического анализа.

Глава 1. Теоретические проблемы изучения иронии

1.1 Проблема определения иронии

В последние десятилетия феномен иронии вызывает у исследователей немалый интерес. Виды и средства выражения иронии изучаются в рамках различных подходов (стилистики, теории коммуникации, когнитивной лингвистики), в разных жанрах (публицистический, художественная литература, живая речь) и в разных языках. На данным момент точного определения иронии не существует в связи с неоднозначностью понятия. В различных областях науки в понятие «ирония» вкладываются различные смыслы.

Рассмотрим некоторые точки зрения.

Так, например, О.С. Ахманова определяет иронию как «троп, состоящий в употреблении слова в смысле обратном буквальному с целью тонкой или скрытой насмешки, нарочито облеченной в форму положительной характеристики или восхваления» (Ахманова, 1969: 185). Например: Посмотрите, каков Самсон! (о слабом, хилом человеке), откуда, умная, бредешь ты голова? (в обращении к ослу). Смотря на эти примеры, можно отметить, что значение слова, употребляемое в данной речевой ситуации, противопоставляется лингвистическому контексту, т.е. языковому окружению слова.

И. В. Арнольд также относит иронию к тропам. Согласно определению, которое предлагает И. В. Арнольд «ирония - это выражение насмешки путем употребления слова в значении, прямо противоположном его основному значению, и с прямо противоположными коннотациями, притворное восхваление, за которым в действительности стоит порицание. Противоположность коннотации состоит в перемене оценочного компонента с положительного на отрицательный, ласковой эмоции на издевку в употреблении слов с поэтической окраской по отношению к предметам тривиальным и пошлым, чтобы показать их ничтожество» (Арнольд, 2010: 66).

Ю. М. Скребнев в своем труде также определяет иронию как троп и пишет «irony denotes a trope based on direct opposition of the meaning to the sence» (Скребнев, 2003: 118).

Этой точки зрения придерживается и автор энциклопедического словаря, там ирония рассматривается как «троп, заключающийся в употреблении наименования или целого высказывания в смысле прямо противоположном буквальному. Перенос по контрасту, по противоположности семантики, который чаще всего имеет место в высказываниях, содержащих положительную оценку, которую говорящий (пишущий) отвергает» (Филин,1979: 192).

В словаре лингвистических терминов приводится следующее определение иронии «троп, состоящий в употреблении слова или выражения в смысле, обратном буквальному с целью насмешки» (Розенталь, 1985: 90).

Как утверждает Н. Кнокс в своей книге, иронию как фигуру речи первым стал выделять Цицерон (Knox, 1961: 5). Он описывал ее как «притворство», по его мнению, при использовании иронии говорится одно, а подразумевается другое. Цицерон также полагал, что ирония имеет большое влияние на слушателей (цит. по: Behler, 1984: 77).

Однако некоторые ученые придерживаются иной точки зрения. Так, например, определение иронии как фигуры речи дается в англоязычном словаре «irony is a figure of speech consisting in stating the opposite of what is meant, usually to convey severe criticism, there being something in the tone or the manner to show the speaker's real drift, as you talk of somebody's unworthy children as jewels of the family» (Definitional Dictionary of Linguistic Terms, 1985: 107).

В зарубежном словаре лингвистических терминов иронию определяют следующим образом «irony - traditionally of a figure of speech in which one thing is said but the opposite is meant» (Matthews, 2003:113)

В толковом словаре Ушакова ирония определяется как риторическая фигура, в которой слова употребляются в смысле, обратном буквальному, с целью насмешки.

И. Саниева и В. Давыдов в своей работе отмечают, что некоторые ученые «рассматривают иронию как фигуру речи, с помощью которой человек говорит одно, а подразумевает другое» (Саниева , Давыдов, 2000: 60). Стоит заметить, что в данном случае другое не означает противоположное.

А.А. Потебня считает, что ирония - это «доведение данного в образе до абсурда с тем, чтобы ярче выставить действительность или необходимость значения», именно поэтому ирония может соединяться с ядовитой насмешкой (Потебня, 1990: 272).

Ю.А. Кирюхин в своей работе выводит следующее определение иронии: «ирония -- это разносторонний феномен, представляющий собой одновременно и субъективную ценностную ориентацию, и литературный прием-троп, и форму комического» (Кирюхин, 2011: 18). По его мнению определение иронии как формы комического, приема риторики или тропа может привести к утрате одной из самых важных сторон, а именно к утрате специфической ценностной ориентации.

Наибольшее количество работ, посвященных изучению иронии связано с проблемами стилистического анализа. Так, например, авторы статьи «Ирония. История вопроса» пишут, что иронию часто рассматривают «как стилистическую фигуру с помощью которой писатель выражает противоречащее очевидному, обычному. “Противоречащее” вовсе не означает “противоположное”» (Саниева, Давыдов, 2000: 60)

Согласно «Стилистическому энциклопедическому словарю», ирония является способом непрямой оценки. «Одним из наиболее распространенных средств выражения иронии является «стилистический контраст, возникающий в результате использования языковых единиц разных стилистических окрасок» (Кожина, 2006: 667).

И. Р. Гальперин в «Очерках по стилистике английского языка» дает определение иронии как стилистическому приему, «посредством которого в каком-либо слове появляется взаимодействие двух типов лексических значений: предметно-логического и контекстуального, основанного на отношении противоположности (противоречивости). Таким образом, эти два значения фактически взаимоисключают друг друга» (Гальперин, 1958: 133). Там же автор поясняет, что «ирония» как стилистический прием не должна смешиваться с общеупотребительным словом «ирония», означающим насмешливое выражение.

И. Р. Гальперин в своей работе «Стилистика английского языка» дает следующее определение иронии «irony is a stylistic device also based on a simultaneous realization of two logical meanings - dictionary and contextual, but the two meanings stand in opposition to each other» (Galperin, 1981: 146). Е. П. Надольская с своей работе приводит слова И. Р. Гальперина: «В иронии, как ни в одном другом стилистическом средстве, взаимодействуют словарное и контекстуальное значения, причём последнее сильно зависит от окружения. Считают, что эффект иронии создается поразительным несоответствием между сказанным и подразумеваемым. Это «поразительное несоответствие» достигается за счет намеренного взаимодействия двух значений, стоящих в оппозиции друг к другу» (Надольская, 2015: 36).

Согласно определению А. И. Домашнева и И. П. Шишкиной с точки зрения стилистики ирония понимается «как троп, отличительным признаком которого является двойной смысл, где истинным будет не прямо высказанный, а противоположный ему, подразумеваемый; чем больше противоречия между ними, тем сильнее ирония» (Домашнев, Шишкина, 1989: 91).

По мнению А. А. Потебни стилистическая ирония происходит, когда говорящий или слушающий осознает противоположности между «высоким слогом словесной оболочки и пошлостью или низостью мысли» (Потебня, 1990: 278).

В одной из словарных статей также приводится определение иронии с точки зрения стилистики, а именно ирония определяется как иносказание, выражающее насмешку или лукавство. Слово или высказывание, в таком случае, в контексте речи обретают значение противоположное буквальному смыслу, отрицающее его или ставящее под сомнение. (Кожевников, 1987: 132).

В. А. Кухаренко обозначил иронию как «stylistic device in which the contextual evaluative meaning of a word is directly opposite to its dictionary meaning. So, like all other SDs irony does not exist outside the context, which varies from the minimal - a word combination» (Кухаренко, 1986: 47)

Проанализировав различные определения иронии мы пришли к выводу, что в рамках данной работы наиболее подходящим будет определение иронии, как одного из видов языковой манипуляции, которая состоит в употреблении выражения или целого высказывания в смысле, противоречащем буквальному, с целью насмешки. Данного определения мы и будем придерживаться.

1.1.2 Текстообразующая роль иронии

Поскольку ирония является речевым явлением, то можно сделать вывод, что распознавание иронии вне речевой ситуации невозможно. Как правило иронический оттенок приобретается в рамках речевой ситуации. Согласно А. А. Потебне слушатель распознает иронию не по форме выражения, а с помощью «чувства, сопровождающего это значение» (Потебня, 1990: 271). В иронии говорящий не заблуждается относительно того, что он говорит, а слушатель или зритель, в свою очередь, разделяет настроение говорящего. Цель иронии заключается в том, чтобы быть распознанной настоящим адресатом высказывания, однако, такой адресат не всегда является объектом иронии.

Иронию подразделяют на текстообразующую и контекстуальную. Отличие заключается в объеме контекста, который необходим для декодирования, а также различаются функции, которые эти виды иронии выполняют в тексте. Следует заметить, что текстообразующая ирония исходит, как правило, от автора, в то время как, адресантом контекстуальной иронии может стать и герой произведения. В художественном тексте читатель истинный адресат, только читатель может распознать и декодировать иронию при помощи контекста, данного автором, или собственных знаний. В случае с контекстуальной иронией адресатом может являться герой произведения, при условии, что ирония функционирует в диалоге. Иногда контекстом может выступать и сам текст, в таком случае, полное декодирование иронии возможно лишь в составе полного текста (Каменская, 2001: 101).

Кроме того, стоит учитывать и тот факт, что для успешного декодирования иронии может потребоваться не только контекст произведения, но и знание вертикального контекста, а именно контекст культуры и социально-исторический контекст. Эти основные типы вертикального контекста играют особую роль в правильном распознавании иронии и понимании иронического смысла.

1.1.3 Прагмалингвистические особенности изучения иронии

Прагматическая обусловленность иронии является одной из ее важных особенностей, в то время, как сама прагматичность иронии в тексте определяется тем, что «иронический акт является актом оценивания, а оценка стоит в преддверии выбора и решения, влекущих за собой переход к практическим действиям. Критикуя то, что считается несовершенным, иронически говорящий активно воздействует на окружающих, на их образ мысли и на линию их поведения» (Гомлешко, 2008: 11).

Среди функций, которые несут прагматическую нагрузку можно выделить функцию оптимизации межличностных отношений, смысл которой состоит в соблюдении ироническими коммуникантами принципа вежливости. Кроме того, существуют и другие, более частные функции, например, функция упрочения позиции говорящего за счет опровержения позиции адресата. Ирония является достаточно эффективным средством для доказательства правильности занимаемой коммуникантами позиции. По мнению Б. А. Гомлешко, «роль иронии в определении прагматического воздействия на адресата особенно велика потому, что она подспудно заставляет адресата обращаться к широкому контексту и переживать процесс оценивания своих действий на его фоне. В этом процессе участвуют как разум, так и эмоции» (Гомлешко, 2008: 12). В данном случае происходит скрытое навязывание иронической оценки, адресат вынужден не только принять, но выработать мотив для устранения недостатков, которые стали предметом иронической критики.

Таким образом, ирония способствует выработке мотивации для действий коммуникантов. Более того, ирония способствует избеганию конфликтов. Тот факт, что ироническое высказывание не является крайне категоричным, дает возможность быстрее достичь компромисса в спорной ситуации. Прибегая к иронии, коммуниканты не лишаются возможности отказаться от такой интерпретации, которая может показаться собеседнику неприемлемой. Таким образом данная функция может быть названа функцией урегулирования разногласий.

Одной из основных функций иронии является функция высмеивания. О. П. Ермакова считает, что одной из крайне важных функций иронии является насмешка (Ермакова 2011: 27). Стоит понимать, что насмешка всегда направлена на человека, она не может быть направлена на ситуацию или предмет. Ироническая насмешка может варьироваться от добродушной, дружеской насмешки до злой и саркастической, вплоть до издевательства над «жертвой» иронии. Объект насмешки может быть разный, это может быть партнер коммуникации, третье лицо или сам говорящий, в случае самоиронии. Главной функцией самоиронии является самозащита. При помощи самоиронии человек предупреждает возможное нападение. Как пишет О. П. Ермакова «говорящий ставит потенциального противника перед готовой обороной: “я сам все оцениваю верно, нечего нападать”» (Ермакова, 2011: 96).

Прагмалинвистические особенности изучения иронии ставят проблемы выявления коммуникативно-семантических видов иронии. Так например, Н. Гребен приводит следующую классификацию иронии:

- защищающаяся ирония;

- конструктивно-критическая ирония;

- дружелюбная ирония;

- ирония, манифестирующая превосходство говорящего над адресатом (Grцben, 1986: 183).

1.2 Проблемы определения иронических высказываний

1.2.1 Определение высказывания

Потребность в термине 'высказывание' в лингвистических исследованиях обуславливается углублением в область изучения функционирования языковых форм в речи. Однако, ученые до сих пор не пришли к общему пониманию данного термина.

Так, например, Е. А. Реферовская пишет «высказывание состоит, как правило, из серии связанных между собой предложений, образующих некие «сверхфразовые единства», которые в свою очередь связаны друг с другом семантически и могут быть связаны формально и образуют в конечном счете текст» (Реферовская, 1983: 4). Можно сделать вывод, что автор приведенного определения понимает высказывание как часть связного текста.

По мнению М. М. Бахтина, высказывание - это единица речевого общения. Он полагает, что высказывания отличаются по объему, содержанию и композиционному построению. М. М. Бахтин пишет «речь может существовать в действительности только в форме конкретных высказываний отдельных говорящих людей, субъектов (этой) речи. Речь всегда отлита в форму высказывания, принадлежащего определенному речевому субъекту, и вне этой формы существовать не может. Как ни различны высказывания по своему объему, по своему содержанию, по своему композиционному построению, они обладают, как единицы речевого общения, общими структурными особенностями и прежде всего совершенно четкими границами» (Бахтин, 1997: 172). Границами каждого высказывания автор предлагает считать смену речевых субъектов или смену говорящих. «Всякое высказывание -- от короткой (однословной) реплики бытового диалога и до большого романа или научного трактата -- имеет, так сказать, абсолютное начало и абсолютный конец: до его начала -- высказывания других, после его окончания -- ответные высказывания других (или хотя бы молчаливое активно-ответное понимание другого, или, наконец, ответное действие, основанное на таком понимании)» (там же). Учитывая все вышесказанное, мы понимаем, что высказывание является единицей речевого общения не зависимо от принадлежности к устной или письменной речи. Оно характеризуется законченным смыслом, а в потоке речи прерывается паузами, которые и предполагают смену субъекта.

Авторы, приведенные выше, придерживаются точки зрения, что высказывание по объему может выходить за рамки одного предложения. Однако, не все исследователи поддерживают такую точку зрения. Так, например, Н. С. Валгина считает, что «высказывание - это реализованное предложение (лексически наполненная, выражающая конкретную целеустановку единица речи). Любое высказывание - это предложение, но не любое предложение есть высказывание.» (Валгина, 2003: 16). Она также выделяет два типа высказываний: информативные и верификативные высказывания. Функция информативного высказывания - сообщение, то есть в высказывании заключена новая информация. Функцией верификативного высказывания считается оформление реакции на мнение собеседника, не зависимо от того реальный собеседник или воображаемый. Такие высказывания выполняют функцию эмоционального воздействия.

Рассмотрев понятие высказывания более подробно, мы можем сделать вывод о том, что данное понятие неоднозначно. По мнению одних авторов высказывание это единица, равная предложению, по мнению других, объем высказывания может выходить за рамки предложения. Некоторые исследователи считают, что высказывание может принадлежать как к письменному, так и к устному воплощению речи, а другие считают, что высказывание является единицей устной речи.

1.2.2 Определение иронических высказываний

По мнению О. П. Ермаковой иронические выказывания всегда содержат в себе вывод, который будет противоположным по отношению в изначальному смысле высказывания, контекста и ситуации. Изучение и комплексный анализ иронических высказываний на уровне монологической и диалогической речи позволяют предположить, что ирония проявляет себя своеобразным механизмом порождения многозначности, который взаимодействует со всеми видами тропов при этом образуя новые, с ироническим смыслом (цит. по Ермакова 2011: 101).

И. Б. Шатуновский считает, что основная трудность при изучении иронических высказываний заключается в том, что в языке не хватает «понятий и слов, достаточно общих для того, чтобы схватить и отразить то интуитивно ясно ощущаемое общее, что имеет место в различных видах иронии» (Шатуновский, 2007: 340). Во-первых, исследователь считает, что ироническое высказывание двусмысленно. Во-вторых, два “слоя” такого высказывания противопоставляются друг другу по параметру «истинности / ложности». Этот параметр может проявляться в разных иронических высказываниях по-разному: как соответствие / несоответствие действительности, критериям номинации, правилам и т.д., правомерность / неправомерность и др.

Еще одной немаловажной особенностью иронических высказываний является то, что оба «слоя» в них имеют «основания во внеязыковой действительности и / или дискурсе» (Шатуновский, 2007: 341). Так, параметр истинности-ложности будет основным принципом построения иронических высказываний. Иронически реализованное высказывание является «специальным приемом», так как говорящий намеренно представляет один слой высказывания несоответствующим действительности таким образом, чтобы это было обнаружено. С помощью формальных и семантических сигналов является возможным определить наличие иронического смысла в высказывании. К формальным сигналам И.Б. Шатуновский относит паралингвистические знаки, а именно улыбку, ухмылку, усмешку и интонацию, а также специальные слова. Семантическим сигналом иронии, согласно мнению ученого, выступает нарочито «ложная» и аномальная семантика высказывания, которая способствует созданию комического эффекта (Шатуновский, 2007: 343). Исследователь полагает, что ирония это творческий прием, так как говорящий способен реализовывать ее в новых способах построения иронических высказываний. В связи с этим, крайне сложно описать все способы и средства порождения иронического смысла.

Исследованием иронических высказываний занималась и И. А. Котюрова, которая выявляет наличие диссонанса между буквальным смыслом и значимым фоном. Диссонанс проявляется в нарушении логики референциальных связей. Исследуя иронические высказывания, ученая выделила восемь лингвокогнитивных типов модели иронического высказывания.

Автор выделила такие типы как: противоречивое сопоставление фреймов (высказывание приобретает ироническую окраску в случае нарушения логики, объединяющей основы двух сопоставляемых фреймов); нарушение языковой нормы, изменение кода ( изменение кода может заключаться в изменении стилистического регистра, в нарушении внутренней номы текста, в искажении фонетического облика слов, в нарушении закономерности слово- или формообразования); утверждение противоположного смысла или антифразис (за мнимым настойчивым утверждением или согласие стоит имплицитное отрицание или несогласие с высказывание); гипертрофированное преувеличение степени качества или гипербола (прием увеличения степени качества до абсурдного. Эффект употребления гиперболы тем сильнее, чем больше увеличение степени качества); гипертрофированное преуменьшение степени качества или литота (говорящий/пишущий значительно преуменьшает некое качество с целью подчеркнуть его недостаточность. Эффект употребления литоты тем сильнее, чем значительнее преуменьшение степени качества) (Котюрова, 2010: 20).

Некоторые исследователи рассматривают особенности декодирования и интерпретации иронического высказывания. Особое внимание уделяется адресату иронии, а сама ирония рассматривается как игровой момент общения. Иронию принимают за намеренную передачу неискренности. Единственным отличием от лжи является желание адресанта, чтобы неискренний характер сообщения был распознан адресатом. Ироническое высказывание рассматривается как часть реализуемой коммуникантами иронической игры, в которой должен принимать сознательное участие как автор высказывания, так и его адресат.

1.3 Иронические высказывания как элемент диалогической речи

Под диалогом обычно понимается форма речи, при которой происходит непосредственный обмен высказываниями между двумя или несколькими лицами.

О. С. Ахманова определяет диалог как «одну из форм речи, при которой каждое высказывание прямо адресуется собеседнику и оказывается ограниченным непосредственной тематикой разговора» (Ахманова, 1969: 132). Для диалога характерна относительная краткость высказываний и простота синтаксического построения. А М. Н. Кожина приводит следующее определение диалога «диалог -- форма речи, которая характеризуется сменой высказывании? (реплик) двух или нескольких говорящих и непосредственной связью высказывании? с ситуацией. Именно диалог является тои? формой речи, которая наиболее явно и непосредственно актуализирует социальную сущность языка, его коммуникативную функцию» (Кожина, 2011: 44).

Диалогическая речь имеет свои характерные особенности в области используемого языкового материала. Для такой речи характерны вводные слова, междометия, штампы, выражения оценочного характера, которые отражают реакцию говорящего на полученную им информацию.

Е. А. Брызгунова понимает диалогическую речь как форму речи, в создании которой участвуют несколько говорящих. Отличительной чертой диалога считается чередование реплик говорящих или реплицирование (Брызгунова, 1979: 74).

Автор статьи «К вопросу о развитии диалогической речи» выделяет следующие характеристики диалога по Л. П. Якубинскому:

- разговорная лексика и фразеология;

- краткость высказывания;

- недоговоренность высказывания;

- использование простых и сложных бессоюзных предложении?;

- кратковременное предварительное обдумывание;

- использование шаблонов и клише, речевых стереотипов, устойчивых формул общения (Бартош, 2016: 738)

Для коммуникации посредством диалога следует придерживаться некоторых правил, а именно:

- вопрос требует ответа;

- повеление требует ответа действием или словом;

- повествование требует ответа повествованием или внимательным молчанием (Кирсанова, 2005: 48).

Под внимательным молчанием в данном случае следует понимать отсутствие речи, когда слушающий дает понять говорящему, что его речь принята и понята с помощью выражения лица, жеста, междометия или повтора слова.

К. А. Воробьева считает, что «понимание читателем иронической интенции автора, которое строится на анализе всей текстовой структуры произведения, является сложным когнитивным процессом. В нём участвуют авторское и читательское когнитивные пространства, которые соединены вербальной формой текстового пространства. Несмотря на то, что интеллектуальная основа иронического дискурса обуславливает наличие у всех участников коммуникации определённого набора когнитивных механизмов выражения иронии и реагирования на неё, оценка иронического высказывания во многом зависит от индивидуально-психологических особенностей и личного опыта самого реципиента» (Воробьева, 2008: 16)

М. А. Слепцова в своей работе «Ирония как косвенный речевой акт отрицательной оценки» отмечает, что «функция иронии в каждом конкретном случае зависит от экстралингвистических факторов и, в первую очередь, от взаимоотношений говорящего и адресата. Реализация иронией разных, в некоторых случаях противоположных, функций подтверждает тот факт, что ирония является высказыванием, неразрывно связанным с речевой ситуацией» (Слепцова, 2008: 14).

Таким образом, немаловажную роль для извлечения полной и законченной информации играет совокупность всех элементов диалога, включая экстралингвистические факторы (паузы, жесты, мимика, интонации) и особенности его протекания.

1.4. Диалоги в пьесах А. П. Чехова

В современной лингвистике и лингвостилистике достаточно много внимания уделяется текстологическим характеристикам произведений А. П. Чехова. В беседах, спорах, ссорах, рассуждениях и размышлениях героев, которые представлены А. П. Чеховым в виде диалога, реплики-реакции зачастую обладают сложной структурой. Такая реплика, как правило, содержит развернутое сообщение героя о чувствах, настроении, мыслях и переживаниях. Создавая свои произведения А. П. Чехов был заинтересован в переживания героя, которые проявлялись в «случайных» репликах и уходили в подтекст - «подводное течение» пьесы. Такой переход разрывает связь между прямым значением реплики, диалога, ремарки и смыслом, который они обретают в контексте. Диалог в дочеховской драме можно охарактеризовать тем, что любое слово, сказанное в рамках диалога выражает позицию противоположных сторон. У А. П. Чехова же диалог персонажей зачастую выглядит как вопрос без ответа. В чеховских диалогах на самом деле важно не то, что говорят герои, а то, какие ответы они получают. В тех случаях, когда персонаж, вовлеченный в диалог, не слушает другого и отвечает невпопад, мы понимаем, что герой, разговаривая с другими, на самом деле ведет диалог с собой. Целью такого беспорядочного диалога является обличить «разобщенность, самопоглощенность, неумение слушать другого» (Катаев, 1998: 45).

Диалоги в пьесах А. П. Чехова создают лишь иллюзию общения. За будто бы случайными репликами персонажей кроется одиночество героя в мире произведения, невозможность быть услышанным и неспособность слушать. С одной стороны, в чеховском диалоге присутствует иллюзия разговора, а с другой это самостоятельные партии персонажей. При создании своих диалогов А. П. Чехов часто использует паузы, создающие подтекст, который способствует разработке внутреннего сюжета пьесы.

Стилевая манера А. П. Чехова заключается в индивидуальности, емкости и многозначительности языка персонажей пьесы. В. В. Виноградов заметил, что «в творчестве Чехова прием стилистической индивидуализации драматического языка достигает высшего предела» (Виноградов, 1939: 190).

1.5 Переводы А. П. Чехова на английский язык

На сегодняшний день А. П. Чехов переведен более чем на 92 языка. Однако, отношение А. П. Чехова к переводам его произведений было неоднозначным. Так, например, он не хотел, чтобы его пьесы переводились и ставились на иностранном языке. По его мнению, зарубежная публика не сможет понять все «специфически национальные» коды, которые зашифрованы в его произведениях (Мирзабаева, 2015: 787).

«Чехов был представлен англичанам как «приятный автор небольших психологических этюдов и неудачливый драматург, в чьей пьесе “Иванов” нет действия, а главные герои представляют собой невероятную смесь разноречивых качеств, что приводит читателя в недоумение» (Шерешевская, 1997: 369).

«При переводе художественного произведения (и в особенности напряженного эмоционального мира героев пьес А. П. Чехова) основной задачей переводчиков являлась передача художественно-эстетических достоинств оригинала, полноценная трансляция эмоциональных состояний и реакций представителей разных сословий России конца XIX века. Ради достижения этой цели переводчики могли идти на выбор лексических средств, не связанных с ментальностью носителей английского языка, жертвуя при этом как естественностью звучания переводного текста, так и определенными идиоэтническими особенностями оригинального чеховского текста» (Анфиногенова, 2015: 47).

Первым истолкователем А. П. Чехова в Англии был журналист и литератор Р. Э. К. Лонг. Литератор называл А. П. Чехова художником бесполезно протекающей жизни и считал, что его темами были «тупая оцепенелость деревенской жизни, пошлая суета городской, бессмысленность существования без мечты и идеала» (Шерешевская, 1997: 370). О пьесах А. П. Чехова Р. Лонг отзывается отрицательно, заявляя, что драматургия противопоказана его таланту. Переводы, выполненные Р. Лонгом, в основном не содержат смысловых искажений, хотя практически в каждом рассказе встречается несколько словарных ошибок или неточностей. Переводчику, не удалось передать диалоги чеховских персонажей, в переводе речевые характеристики героев произведений были сглажены до гладкой литературной речи. Таким образом, переводы Р. Лонга обеспечивали верное представление о героях и сюжете произведения, однако представление о стилистическом своеобразии и языковой структуре оставалось приблизительным (Мирзабаева, 2015: 787).

Еще одним переводчиком А. П. Чехова на английский язык был С. С. Котелянский. Его переводы считаются более квалифицированными. Характерно, что реалии при переводе были несколько затушеваны: характерные русские названия заменены близкими по значению общеевропейскими. Тем не менее, переводы С. С. Котелянского отличаются большой тщательностью в прочтении оригинала.

Переводы Констенс Гарнетт выгодно отличались от других богатством литературной лексики и единым стилем. Стилистическая достоверность ее переводов не давала поводов для сомнения, современники часто хвалили ее работы. Однако, «стиль как повествовательных, так и драматических ее переводов часто страдал напыщенностью, иногда бывал громоздким и неуклюжим. Однако, несмотря на неудовлетворительные переводы, интерес к Чехову продолжал возрастать» (Виннер, 1960: 778). Почти на протяжении пятидесяти лет в англоязычных странах читатели составляли свое мнение о произведениях А. П. Чехова именно по переводам К. Гарнетт.

Произведения А. П. Чехова пыталась переводить и Мэриан Фелл. Однако, художественные открытия А. П. Чехова не интересовали переводчицу, она рассматривала драматургию Чехова как ряд сцен, которые достоверно передают русскую действительность. При переводе стремление получить стилистически адекватный текст чеховских диалогов не было первостепенной задачей. М. Фелл не обладала необходимыми знаниями в области русской жизни и культуры, а так же ее представление о творчестве А.П. Чехова было весьма поверхностным. В ее переводе то и дело встречались словарные, географические, этнические, исторические ошибки, перепутанные имена и неправильные даты (Шерешевская 1997: 374).

А. М. Мирзабаева в статье “Переводы произведений Чехова на иностранные языки” пишет «многие переводчики отрицали факт наличия Чехова в русской культуре, и в переводе на английский Чехов звучал как истинный англичанин» (Мирзабаева, 2015: 789). «Майкл Фрайн в дебатах по поводу театрального перевода в 1989 году заявил, что Чехов универсален: “У Чехова есть несомненный плюс - вы можете не знать ни слова по-русски и при этом переводить его пьесы, потому что все знают, о чем пишет Чехов, каждый догадывается, что он хотел этим сказать”» (там же).

В последующих переводах произведений А. П. Чехова учитывались замечания в адрес перевода К. Гарнетт. Наиболее последовательным и систематически следующим задаче, стоящей перед переводчиком оказался А. Ярмолинский. Перед ним стояла задача показать талант А. П. Чехова, он руководствовался стремлением донести чеховские черты до английского читателя. А. Ярмолинский стал использовать разговорную лексику и идиоматику, иногда даже прибегал к использованию разговорных оборотом более низкого регистра, чем были в оригинале. Иногда переводчик пытался проиллюстрировать и полуграмотную речь, в речи персонажей стали широко использоваться стяжные формы вспомогательных и модальных глаголов, а так же многократное отрицание и различные морфологические, лексические и синтаксические структуры отклоняющиеся от нормы (цит. по Шерешевской, 1997: 393). Благодаря этому язык героев произведений приобрел живое звучание и естественность. Приблизился по интонации, манере и лексике к звучанию чеховских персонажей.

1.6 Проблема прагматической эквивалентности

В.Н. Комиссаров, анализируя категорию эквивалентности, справедливо отмечал, что «сопоставление переводов с их оригиналами показывает, что существует несколько типов эквивалентности, в каждом из которых разные части содержания исходного текста. Изучение уровней эквивалентности позволяет определить, какую степень близости к оригиналу переводчик может достичь в каждом конкретном случае» (Гарбовский, 2007: 197).

Основатель теории динамической эквивалентности Ю. Найда ввел в понятие переводческой эквивалентности прагматические элементы и стал рассматривать переводческую эквивалентность с точки зрения реакций получателей исходного и переводного текстов.

Многие ученые стали придерживаться мнения о том, что прагматическая эквивалентность - неотъемлемая часть эквивалентности в целом, которая управляет другими уровнями, а также охватывает коммуникативный эффект и установку адресанта. Так, например, Швейцер утверждал, что «прагматический уровень занимает высшее место в иерархии уровней эквивалентности. В этой иерархии существует следующая закономерность: каждый уровень эквивалентности предполагает наличие эквивалентности на всех более высоких уровнях» (Швейцер, 1988: 85). Прагматический уровень эквивалентности, возведенный в ранг главного, высшего, составляет то необходимое коммуникативное ядро, без которого эквивалентность не может быть достигнута. Прагматическое значение составляет некий минимум инвариантности, по достижении которого уже оказывается возможным говорить о переводе (Гарбовский, 2007: 55).

«Прагматическая эквивалентность предусматривает определенную установку на получателя и предполагает разную степень адаптации как основу правильной стратегии перевода» (Саютина, 2014: 94). Под прагматической эквивалентностью обычно понимают отношение между текстом на языке оригинала и переводным текстом, при этом, при переходе от оригинала к конечному тексту изначальная коммуникативная ценность текста сохраняется или остается инвариантной.

Н.В. Карповская в статье «К вопросу о проблеме прагматической эквивалентности» пишет, что стоит учитывать и тот факт, что «прагматическая составляющая перевода включает в себя не только моменты, связанные с экстралингвистическим аспектом коммуникативной деятельности. Осуществление речевой коммуникации невозможно без использования языковых средств. В связи с коммуникативной направленностью речевого акта значение той или иной языковой единицы представляет собой тот инструмент, с помощью которого мы совершаем коммуникативное действие» (Карповская, 2011: 99). Так, если в качестве посредника общения выступает язык, то важно учитывать как характеристики языковых единиц, которые использует автор, так и особенности их передачи при переводе.

Поскольку «переводной текст должен исполнять те же функции для целевой аудитории, какие оригинал исполнял для изначальной аудитории», то одной из главных проблем переводчиков в прагматическом аспекте, является грамотная передача прагматической составляющей текста (Третьякова, 2015: 69). Среди факторов, влияющих на установление прагматической эквивалентности при переводе, особенно выделяют прагматический потенциал используемых переводчиком языковых средств. Под прагматическим потенциалом понимают «не только возможность актуализации в речи категориальных значений, присущих языковым единицам как элементам языковой системы, но и тех импликатур, которые могут проявиться при взаимодействии языка с речевой средой и способствовать достижению определенного прагматического эффекта» (Карповская, 2011: 99).

Учитывая неразрывную связь между прагматической эквивалентностью и достижением прагматического эффекта, который будет соответствовать коммуникативной интенции адресанта, следует признать, что без учета прагматического потенциала языковых единиц, задействованных в языке оригинала, трудно достичь того же эффекта воздействия в переводе. Это связано с тем, что прагматический эффект, всегда намеренный. «Отправитель высказывания в соответствии со своей прагматической установкой, влияющей на реализацию субъективной модальности и отражающей личное отношение адресанта к содержанию высказывания, целенаправленно применяет особые приемы и проводит отбор специальных средств для воздействия на реципиента» (Карповская, 2011: 99).

Поскольку деятельность переводчика связана с «интерпретацией тех аспектов прагматического контекста переводного текста, которые важны для понимания проблем его восприятия в рамках функциональной эквивалентности с учетом культурно-исторического контекста, в котором воспринимается переводной текст», то «контекстная прагматика учитывает действие принципа интерпретации, который заключается в потенциальной возможности нескольких вариантов интерпретации, а в случае создания переводного текста - для достижения большей эффективности воздействия» (Третьякова, 2016: 70). Кроме того, оригинальный и переводной тексты взаимодействуют с «факторами прагматического контекста, предполагающего исследование ситуации непосредственного общения переводчика с текстом оригинала» (Третьякова, 2016: 70).

Ю. Найда в своей теории динамической эквивалентности говорит о двух типах эквивалентности при переводе: формальной и динамической. Ученый убежден в том, что совершенно точный перевод невозможен, в соответствии с чем и было принято решение различать эти два вида эквивалентности. Ученый отмечает, что выбор типа перевода зависит от способности реципиента понять текст перевода. Кроме того, ученый считает, что каждое сообщение можно классифицировать с точки зрения доминанты (форма, содержание).

Так, при формальной эквивалентности внимание концентрируется на самом сообщении (на его форме, и содержании). Такой тип перевода предполагает, что получатель сообщения погрузится в культуру того народа, для кого создан оригинальный текст. Переводчик в этом случае часто прибегает к примечаниям, стремясь сделать текст максимально понятным (Nida, 1982: 201).

Если перед переводчиком стоит цель достичь динамической эквивалентности переводного текста, то, в таком случае, он стремится скорее создать такую динамическую связь между сообщением и получателем на языке перевода, которая была бы похожа на уже существующая между сообщением и получателем на языке оригинала. Для восприятия сообщения читателю не требуется понимать контекст культуры оригинала (Nida, 1982 200).

Таким образом, можно говорить о том, что прагматическая эквивалентность перевода заключается в сохранении той общей части коммуникативной значимости оригинала, которой последний обладает для своих адресатов.

Выводы по главе 1

1. В современной коммуникативной лингвистике исследователи рассматривают иронию как одно из эффективных средств речевого воздействия. Однако, в разных лингвокультурах и дискурсах ирония может по-разному восприниматься в отношении уместности её использования и возможности понимания. Эти различия ставят перед переводчиком сложные задачи, связанные с сохранением иронического контекста в переводном языке.

2. Ирония становится частью речевой стратегии и коммуникативно-значимым феноменом. В таком случае, внутренний мотив иронии - воздействие на адресата с целью заставить его изменить свое поведение или точку зрения на определенную ситуацию, а внешний мотив - моделирование коммуникативной ситуации. Сферой коммуникации служат такие факторы, как время, место, участники коммуникации, их статусные и ситуационные роли, межличностные отношения. Ирония соединяет в себе субъективность и объективность инициатора речи, направленную как на самого себя так и на внешний мир.

3. Поскольку функция иронии всегда зависит от экстралингвистических факторов и, главным образом, от взаимоотношений говорящего и адресата, то реализация иронией разных, иногда противоположных, функций подтверждает тот факт, что ирония - это высказывание, которое неразрывно связанно с речевой ситуацией. Под ироническим высказыванием в свою очередь понимается высказывание, несущее в себе те или иные формальные сигналы иронии, например: ироническую интонацию, специальные иронические слова.

4. При двуязычной коммуникации процесс передачи иронии может подвергаться коммуникативным сбоям, так как между автором текста и реципиентом появляется дополнительное звено -- переводчик. Поскольку переводчик становится реципиентом, то от его восприятия зависит, поймет ли читатель первоначально заложенный смысл и исходный посыл.

5. Не менее важным аспектом при передаче иронии является и способность переводчика подбирать эквиваленты в языке перевода. Сохранение иронического смысла высказывания возможно если переводчик не только хорошо понимает смысл оригинала и иронический код автора, но и имеет четкое представление о том, как читатель воспримет высказывание.

6. В произведениях А. П. Чехова реплики, представленные в виде диалогов, зачастую обладают сложной структурой. В таких репликах могут скрываться чувства, мысли, переживания героев произведений. Особую важность играют не сами реплики героев, а то, какие ответы следуют за ними. Однако, такие диалоги являются лишь иллюзией общения, в действительности это самостоятельные рассуждения героев произведений.

7. Одна из главных сложностей, с которой сталкивается переводчик в прагматическом контексте это грамотная передача прагматической составляющей текста. Так как переводчик занимается интерпретацией аспектов, которые важны для понимания и восприятия переводного текста, то в контекстной прагматике большое внимание уделяется принципу интерпретации. Смысл этого принципа заключается в потенциальной возможности нескольких вариантов интерпретации текста.

Глава 2. Способы достижения прагматической эквивалентности при переводе иронических высказываний

2.1 Проблема сохранения прагматической эквивалентности при переводе иронических высказываний: авторский комментарий в ИЯ и ПЯ

Проблема подбора эквивалента связана с проблемой определения функции иронического высказывания. Цель данной главы проследить сохранение/несохранение функциональной направленности при переводе.

Поскольку значение иронии в высказываниях достаточно сложно определить и многое, как было показано выше зависит от прагматического контекста, АП Чехов дает при высказываниях авторский комментарий, оставляя пометы иронически или с усмешкой. Такой комментарий, безусловно, облегчал задачу переводчика. В некоторых случаях переводчики по-своему определяли функциональную семантику и добавляли свой переводческий комментарий. Цель настоящего раздела показать динамический характер иронии, связанный с направленностью иронического комментария, а также проследить интерпретацию иронического значения авторского комментария в переводном тексте.

(1) Любовь Андреевна. Какой вы умный, Петя!..

Лопахин (иронически). Страсть! (Вишневый сад, действие второе)

Так, в примере (1) автор произведения оставляет свой комментарий, указывающий на иронию.

(1-a) RA: Petya! You're so brilliant!

LA: (Sarcastically.) The wonder of it all! (M. A.)

Однако, при переводе ирония в примере (1-a) превращается в сарказм, более едкую язвительную насмешку над кем-либо или чем-либо, что меняет изначальный посыл высказывания.

(2) Варя (стараясь ее утешить). Дядечка купил, я в этом уверена.

Трофимов (насмешливо). Да. (Вишневый сад, действие третье)

В примере (2) также присутствует авторская ремарка, которая подсказывает нам, что фраза сказана с небольшой насмешкой, в которой и заключается иронический смысл.

(2-a) Varya. [Tries to soothe her] Uncle has bought it. I'm certain of it.

Trofimov. [Sarcastically] Oh, yes! (J. W.)

При переводе в примере (2-a) фраза сказанная с насмешкой становится более язвительной и грубой, так как переводчик заменяет насмешку сарказмом.

(2-b) Varya: [Trying to console her.] Uncle's bought it. I feel sure of that.

Trofimov: [Ironically.] Oh, yes! (C. G.)

При переводе, пример (2-b), из-за замены понятий переводчиком ирония становится более очевидной и не такой тонкой, как в оригинале текста.

(3) Фирс. Да… (С усмешкой.) Я уйду спать, а без меня тут кто подаст, кто распорядится? Один на весь дом. (Вишневый сад, действие третье)

В данном примере авторская ремарка заключает в себе иронический смысл высказывания, который иначе был бы менее очевиден.

(3-a) Firs: Yes. [Ironically.] Me go to bed and who's to wait here? Who's to see to things without me? I'm the only one in all the house. (C. G.)

При переводе, переводчик заменяет авторскую ремарку «с усмешкой» на «ironically», благодаря такой замене, ироническое высказывание станет более очевидным для англоязычного читателя.

(4) Варя. А, ты назад идешь? (Хватает палку, поставленную около двери Фирсом.) Иди… Иди… Иди, я тебе покажу… А, ты идешь? Идешь? Так вот же тебе… (Замахивается.)

В это время входит Лопахин.

Лопахин. Покорнейше благодарю.

Варя (сердито и насмешливо). Виновата! (Вишневый сад, действие третье)

В данном примере ирония также передается читателю с помощью авторской ремарки, тем самым автор пьесы значительно облегчает понимание иронического смысла реципиентом.

(4-a) Varya: What, coming back? [Snatches up the stick FIRS has put down near the door] Come! Come! I'll show you! What! You're coming? Then take that! [She swings the stick, at the very moment that LOPAHIN comes in.]

Lopahin: Very much obliged to you!

Varya: [Angry and ironically.] I beg your pardon! (C. G.)

В примере (4-a) для наиболее успешной передачи иронического смысла переводчик изменил тональность иронии путем перевода авторской ремарки «насмешливо» как «ironically».

...