Методологический смысл проблемы лингвистических универсалий. Проблема универсалий и современное состояние языковедения

Но здесь мы подходим ко второму важнейшему аспекту проблемы универсалий.

До сих пор, строя понятия об универсалиях, мы рассматривали последние только со стороны их происхождения и тех особенностей их формы и содержания, которые обусловлены этим процессом. Между тем, не только сами универсалии по характеру и строению обусловлены их употреблениями в системе науки, но и знание об универсалиях формируется и развертывается в том или ином направлении в зависимости от того, для чего оно нужно и как его будут употреблять.

Выше мы уже не раз говорили, что для языковеда-теоретика наибольшее значение имеет вопрос о том, как можно выявлять универсальные характеристики языков (или языка) и как, соответственно, создавать универсальные языковедческие положения. По условиям современной кооперации деятельности этот вопрос адресован методологии языкознания. Поэтому, создавая понятие о лингвистических универсалиях методология должна иметь в виду и учитывать прежде всего названный практический аспект. Это означает, что понятие об универсалиях должно быть сформировано таким образом, чтобы оно максимально способствовало ответу на поставленный выше вопрос и, по сути дела, задавало такое представление-проект о форме и содержании универсальных положений, чтобы на основе его языковед-теоретик мог бы создавать их методически обоснованно.

Этот вывод обращает нас к анализу деятельности языковеда, создающего универсальные положения.

Чтобы сознательно и целенаправленно создавать универсальные положения, характеризующие речь-язык, языковед-теоретик должен иметь по крайней мере две вещи: 1) образцы или нормы универсалий и 2) средства и методы для создания универсалий, соответствующих образцам. Эти образования теснейшим образом связаны друг с другом и, в частности, первое зависит от второго.

Прежде всего нормативные изображения универсалий будут фиксировать все те свойства и характеристики их, которые существенны для функционирования универсалий в системе языковедения вообще и языкознания в частности и поэтому обязательно должны учитываться в процессе их создания.

Эти характеристики будут разными в зависимости от того, в какой более широкой системе мы будем описывать и представлять сами универсальные положения. При одном представлении в их число войдут: 1) характеристики функций универсальных положений, задаваемые разными способами употребления их, и 2) характеристики внутреннего строения «материала» универсальных положений, соответствующие выделенным функциям [Проблемы исследования структуры науки 1967: 116-190; Щедровицкий 1965 d]. При другом представлении универсальные положения будут раскладываться по многоплоскостным схемам и характеризоваться: 1) строением своей знаковой формы, 2) строением своего объективного содержания и 3) типом отношений между плоскостями формы и содержания.

Между этими видами изображений существуют свои сложные отношения и зависимости, на которых мы сейчас не останавливаемся.

Указанные выше функциональные характеристики универсальных положений очень важны и обязательно должны войти в нормативные изображения универсалий, если мы хотим, чтобы эти изображения обеспечивали целенаправленное и сознательное построение универсалий. Но кроме того, есть еще одна грузила отношений, которая оказывает не меньшее влияние на вид и характер нормативного изображения; она связана со средствами и процедурами создания универсальных положений.

В принципе деятельность, порождающая универсалии, может быть достаточно разнообразной. Сейчас мы знаем и можем четко разграничить по меньшей мере три существенно разные процедуры: 1) «естественный» научный поиск, 2) конструирование в рамках определенной оперативной системы и 3) реализацию в материале на основе предварительного проектирования. Каждая из них характеризуется своими особыми условиями, средствами и своим методом. Но какую бы из этих процедур мы ни выбрали для реального осуществления, нормативное изображение продукта, в данном случае - универсального положения, должно соответствовать ее специфическим средствам и методу. Если, к примеру, мы хотим создавать универсальные положения путем конструирования их в рамках какой-либо оперативной системы, то эти универсальные положения должны быть представлены в нормативном изображении таким образом, чтобы были очевидны элементы, из которых они конструируются, и сами способы соединения элементов. Если же мы выбираем путь проектирования, то в нормативном изображении должны быть зафиксированы моменты, связывающие форму и содержание универсальных положений со средствами и методами проектировочной деятельности. Но, какой бы путь мы ни выбрали, всегда нормативное изображение универсального положения должно максимально служить методическим целям и обеспечивать с этой стороны деятельность, которую придется осуществлять языковеду-теоретику. Поэтому нам остается выяснить только одно: какие именно формы изображения универсальных положений более всего соответствуют методической функции.

Специальный анализ проблемы в рамках общей методологии (см. [Щедровицкий 1967 b]) показывает, что методические функции удовлетворяются наилучшим образом, если всякое общее знание нормируется двумя отношениями: в первом оно выступает как необходимое следствие строения (или структуры) объекта, а во втором - как необходимое следствие строения (или структуры) науки, мышления и вообще человеческой деятельности. Практически эта нормировка осуществляется за счет того, что параллельно всей совокупности общих знаний (представленных в текстах научной литературы) строятся еще две системы изображений (иногда представленных также в этих текстах): одна представляет объект изучения как таковой, в его собственной, имманентной структуре, отличной от структуры знаний, описывающих этот объект, и их смысла, а другая представляет знание как таковое, в его имманентной формальной структуре, отделенной от объективного содержания и как бы противостоящей ему (схема 12) (ср. это с описаниями условий и процедур выделения в методологии «объекта» как такового в его противоположности знаниям [Щедровицкий 1964 а]), а затем содержание и форма всякого конкретного научного знания как бы выводятся из этих двух систем.

Схема 12

Иначе дело можно представить еще так, что всякое научное знание (или выражающий его осмысленный текст), уже существующее или еще только создаваемое, проецируется на два «идеальных пространства»: в одном его структура выступает как фрагмент какой-либо функциональной структуры деятельности или входящей в нее системы знаний, в другом - как замещение или копия структуры объекта (точнее - как копия «следа» движения по объекту, имитирующего его внутреннее устройство). Эти две проекции создают две новые «действительности», каждая из которых особым образом представляет структуру конкретных знаний и вместе с тем выступает как та сущность, которая ее определяет. Систему и, соответственно, «действительность», изображенную на схеме справа, мы будем называть формальной, а систему и «действительность», расположенную слева внизу, - объектно-онтологической.

В формальной проекции знание или его элементы берутся как детали машины, которые по своей форме и строению должны подходить к остальным деталям; и соответствовать всему процесса работы машины. Можно сказать, что в этом случае структура знания должна как бы вписываться в структуру какой-то другой системы, быть частью ее; это обстоятельство обусловливает функциональный и обязательно однородный характер соответствующих описаний структуры знания и объемлющей ее структуры деятельности. В объектно-онтологической проекции структура знания берется как замещение или выражение структуры объекта, и, хотя, по сути дела, здесь выделяется н фиксируется отношение между двумя деятельностями (ибо сами структуры есть не что иное, как отпечатки преобразований и движений, производимых нами на субъектах), все выглядит так, будто сопоставляются и соотносятся друг с другом собственно объектная и материально-знаковая структуры.

По отношению к уже существующим знаниям из той или иной науки обе эти системы - формальная и объектно-онтологическая - должны выступать как основания для объяснения, по отношению к вновь создаваемым знаниям - как основания для их построения, но в обоих случаях они являются теми нормами, которым эти знания должны соответствовать.

Чтобы удовлетворить этим методическим требованиям, каждая из названных систем, с одной стороны, должна обладать «естественными» законами жизни, как бы независимыми от человеческой деятельности и за счет этого создающими «необходимость» именно таких, а не иных форм знания (см. [Щедровицкий 1966 а]), а с другой стороны, должна представлять собой определенное оперативное поле или даже оперативную систему, развертывающуюся либо по мере появления новых научных знаний, требующих обоснования, либо в связи с требованиями создать новые знания. Оперативные возможности каждой системы соответствуют зафиксированным в ней естественным законам, а естественные законы устанавливаются в соответствии с ее оперативными возможностями (см. [Щедровицкий 1968 а].

Нетрудно заметить, что различие этих двух проекций соответствует различию тех вопросов, которые ставятся учеными-теоретиками перед методологией: 1) какие свойства или связи свойств могут быть выявлены в изучаемом объекте, 2) какие знания об изучаемом объекте могут быть обрадованы, - и каждая из них своим существованием, поскольку она задана как оперативная система и достаточно развернута, дает на них ответ.

Но все сказанное автоматически переносится и на проблему лингвистических универсалий. Чтобы ответить на вопрос, какими могут и должны быть универсалии, нужно построить две системы нормативных изображений; одна будет давать картину речи-языка как объекта исследования, другая - структурную картину языкознания как науки особого типа. Таким образом каждая из этих систем, если они будут правильно построены, опишет и зафиксирует те инварианты, которые будут выражаться в научных знаниях о речи-языке. И это будет вместе с тем единственно возможный ответ на вопрос, какими могут и должны быть лингвистические универсалии.

В плане этого решения мы видим, что полемика об экзистенциальной природе и статусе лингвистических универсалий была вполне оправданной и отвечала реальному положению дел: характеристики универсалий оказываются двоякими и даже в каком-то смысле полярными. Но, вместе с тем, было чисто формальным и неоправданным противопоставление двух определений универсалии: оно обусловливалось отсутствием настоящего понятия об универсалии и вообще структуре знания, ибо всякое научное знание при логико-методологическом анализе должно проецироваться на два идеальных пространства - объектно-онтологическое и формальное, и соответственно этому получать две группы различных характеристик, которые вместе и, притом, лишь в особом соединении друг с другом дают ответ на вопрос, что собой представляет и каким может быть знание.

Изложенные выше соображения непосредственно подводят нас к вопросу о том, как строить систему методологических проекций для развивающегося сейчас языкознания, Совершенно очевидно, что характер их будет определяться теми общеметодологическими средствами, которыми мы захотим воспользоваться; формально-логические представления о структуре знания поведут нас в одну сторону, представления «содержательной» методологии - в другую. Выше мы уже говорили о теоретических средствах содержательной методологии, которой мы сами отдаем предпочтение (см. схему 8). Чтобы теперь построить объектно-онтологическую и формальную системы для языкознания, нужно соотнести эти средства-схемы и понятия - с эмпирическим материалом современного языковедения, с возникшими в нем парадоксами, уже введенными и употребляемыми онтологическими картинами, знаниями, выражающими новые факты, и т.п. Как именно все это будет делаться - это уже другой вопрос, которому нужно посвятить специальные методологические исследования, выходящие за рамки очерченной нами проблемы.

Размещено на Allbest.ru