Лингвосемиотика англосаксонской культуры

Таким образом, лингвосемиотика англосаксонского язычества отличалась мифологизацией сверхъестественного. В целом сакральная сфера находилась в стадии формирования, что в языковом отношении характеризуется нечетким разграничением знака и денотата, высокой степенью образности (метафоричности), особым восприятием природы и множественностью планов выражения.

Постепенная христианизация Британских островов (III - VI вв.) свидетельствует о лингвосемиотической динамике сакрального мировосприятия англосаксонского общества. В «Англосаксонских хрониках» часто эвфемистично пишется о насильственном характере процесса романской христианизации; так, об обращении срединных англов говорится, что в 653 г. они «получили правильную веру» (A.D. 653. This year, the Middle-Angles under alderman Peada received the right belief). Наш анализ показал, что в когнитивной картине христианизации англосаксов ключевыми концептами являются «власть», «вера» и «война», поскольку новая вера начиналась с англосаксонских королей и насаждалась насильственным путем: A.D. 640. This year died Eadbald, King of Kent, after a reign of twenty-five winters... Erkenbert reigned there after his father. He overturned all the idols in the kingdom, and first of English kings appointed a fast before Easter («The Anglo-Saxon Chronicles»).

Постепенно субъектная структура церкви в ходе христианизации семиотически расширяется и обрастает семантически более конкретными и функционально детализированными знаками-персоналиями, номинирующими проповедников и миссионеров (lбrйow m teacher, master, preacher; prйdicere m preacher, one who announces); отшельников и монахов (бncor m anchorite, hermit; munuc m monk [L monachus]; глав монастырей (abbod m abbot [L. abbatem]; abbodesse f abbess); иерархов церкви (ciricюйn m minister of a church; ealdorbiscop m archbishop, an elder or chief-bishop; high-priest); простых священников (ciricюingere m priest; tъnprйost m village priest); служителей, исполняющих ритуалы церкви и отправляющих службы (бcolitus m acolyte [Christian church] layperson who assists the clergy during religious services by performing minor duties; chor m choir singers; church-choir [L chorus]); теософов - теоретиков вероучения (ciricend m an ecclesiastic; dryhtwurрa m theologian). Переход от языческой мистерии к христианским обрядам семиотически маркирован обилием артефактов, используемых в ходе ритуалов англосаксонской раннехристианской церкви: жертвенники и камни для жертвоприношений сменили предметы, привезенные первосвященниками из Рима (священные книги, посуда, светильники и т.д.).

Практически все сакральные вещи имели символическое значение. Главным объектом ритуала являлся крест, на примере которого просматривается четкая динамика изменения семиотики религиозного мировосприятия англосаксов в ходе их христианизации. Первоначально восприятие этого артефакта, используемого христианскими миссионерами для обращения язычников в новую веру, было исключительно языческим, что отразилось в семантической размытости номинации wudu m wood, forest, grove; tree; the Cross, Rood; иными словами, крест воспринимается англосаксами-зрителями христианского таинства как подобие ритуальных веток деревьев, которые широко использовались друидами. В то же время параллельно существовала номинация sigebйam m tree of victory, a tree on which a victory is gained, generally the cross: крест - это символ победы Божьей. Обе номинации представляются нам семантическими рудиментами языческого восприятия Бога новой религии как подобия англосаксонского бога Водена, Бога-победителя. С ростом просвещенности англосаксонского общества относительно новой веры символика креста становится семиотически поливалентной: во-первых, крест символизировал благословенье Господа, приобщение к вере, крещение (Crнstesm?l m (Christ's mark), the cross); во-вторых, он напоминал о муках Христа, на кресте их принявшего для избавления и спасения людей (rуd f a cross, rood (as in Holy-rood), gallows; a cross on which a person is executed; the cross on which Christ suffered); в-третьих, крест стал восприниматься как ритуальный аксессуар священнослужителя (bisceoprуd f bishop's cross). Культ Креста стал основополагающим в англосаксонском христианстве.

Таким образом, англосаксонская религиозная картина мира после христианизации этноса в период раннего средневековья представляет собой весьма сложный, комплексный когнитивный феномен и поддерживается чрезвычайно разветвленной семиотикой.

Бесспорным когнитивным центром раннего христианства в англосаксонском мире может считаться диада метаконцептов «рай» и «ад» как загробных миров. В раннехристианский период жизни англосаксов описания того света в большей степени детерминированы реальным опытом выживания людей в суровых природных условиях. Рай ассоциируется с изобилием и богатством (дарами) (waestma blaed - the abundance of all fruits); ад связан с мучениями, пытками огнем и холодом (fyr edneowe, wind, forst fyrnum cald - an unremitting fire, wind, and bitter frost). В XII в. загробный мир рая получает новую, заимствованную номинацию: др.-англ. neorxenawang «рай» вытесняется старофранцузским paradise (ср. авест. pairidaeza «огороженное место, парк, сад»). Образ рая как горней равнины мертвых трансформировался в огороженное небесное убежище - царство-сад, Эдем. Лингвосемиотическая динамика существенного изменения представлений о нижнем мире состоит в том, что под давлением христианского вероучения ад превратился в место для страданий неверных душ. Вместе с этим к XI - XII вв. оформился список семи смертных грехов, ассоциирующихся с виной перед Богом, заключающейся в неправедных поступках, преступных действиях, отсутствии веры, что отражается, во-первых, в смысловом содержании протогерманского syn(n) и его протогерманских эквивалентов (bealud?d f evil deed, sin; fбcen n deceit, fraud, treachery, sin, evil, crime), во-вторых, в семантике исконно англосаксонских номинаций (gylt m guilt, sin, offense, crime, fault; ungelйafa m sin of unbelief), в-третьих, в значении заимствований из скандинавских диалектов (scyld f guilt, sin, crime, offence, fault; lжst f fault, sin [ON]) и латыни (culpa m fault, sin [L]).

С концептом «грех» тесно связан концепт «чистилище» (cwicsъslena n purgatorium) как место промежуточного пребывания души перед принятием Богом решения о степени ее греховности / невинности и о ее дальнейшей судьбе в загробном мире. Этот концепт отсутствовал в англосаксонских сакральных представлениях и был заимствован из римской культуры вместе с новой верой, хотя в неоформленном виде идея очищения «призрака» умершего наличествовала. Семантика имени концепта «душа» окончательно сформировалась только к VIII веку: этот концепт впервые упомянут в «Беовульфе» (номинация sбwol, sбul,строфа 2820), а также в древнеанглийском переводе «Псалтыри» Веспасиана (строфы 77.50). В словаре эта номинация дефинируется следующим образом: sбwol f soul, life; a soul, a human creature (after death), living being, т.е. в дефинициях сохраняется сема «жизнь». Этимология имени концепта отражает его протогерманско-скандинавское происхождение (готтск. - saiwala; др.-верхн.-нем. sкula, sкla; др.-саксонск. sкola; др.-нижн.-франконск. sкla, sоla; др.-сканд. sбla). По предположениям исследователей, в основании этимологии лежит форматив sea, что указывает на древние верования германских народов о последнем пути душ умерших людей по морю. С таким пониманием коррелирует этимология слова heaven: др.-англ. heofon соотносится с древнесев. haf «море»; согласно древним верованиям, небо - это море, по которому в загробный мир двигались корабли с душами умерших; при этом небо представлялось как огненное море.

Таким образом, в условиях перехода англосаксонского этноса от язычества к христианству сформировались новые концепты, связанные с развитием новых религиозных идей, - рай, ад, чистилище, Судный день, грех, душа. Поскольку базовые концепты веры связаны с ценностно-когнитивными ориентирами человека, то англосаксонский этнос, сформировав национальную религиозную концептосферу, приобрел черты более упорядоченного, европейски ориентированного социума. Принятие новой религии происходило в условиях существенной дифференциации традиционных порядков германцев в виде отказа от веры предков - веры северогерманской, «неправильной» в пользу веры континентальной, «правильной».

Основными процессами изменения знаков в этой сфере оказываются развитие поливалентности знака, репликация, компенсация, ассимиляция, элиминация знаков. Так, компенсация, как процесс детализации семиотических систем вследствие расширения концептосфер, имела место между семиотическими кодами в пределах одной (англосаксонской) культуры. При компенсации увеличенная детализация знаков в одном коде подразумевает уменьшенную детализацию в другом. В сакральной сфере в период раннего Средневековья совершился переход от язычества к христианству, однако христианство развивалось двояким путем: часть населения приобщилась к кельтской церкви, другая часть - к римской католической. При том, что лингвистическая составляющая семиотического кода этой сферы была примерно одинакова в обеих церковных традициях (молитвы, псалмы, проповеди, тексты Священного писания), семиотический код сакрального ритуала кельтской церкви был гораздо лаконичнее и аскетичнее. Преследуя прагматическую цель распространения римской католической традиции на возможно большие территории, римская католическая церковь значительно расширила палитру семиотических средств христианского богослужения, что выразилось, во-первых, в привлечении разнообразных сакральных артефактов, во-вторых, в использовании визуального компонента воздействия при помощи изображения Иисуса Христа, его апостолов и многочисленных святых, в- третьих, в поддержке сакрального ритуала сцентальным компонентом, обеспечиваемым использованием ароматических веществ и курением благовоний (юimiama m incense [L thymiama], myrra m myrrh), а также цветосемиотикой священных одеяний (albe f white garment, alb [L]; ciricw?d f black church vestment; pжll m a pall, silk robe, purple garment [L pallium]). Таким образом, римская католическая церковь усиливала свое влияние путем компенсации единообразия содержания богослужения за счет пышности и торжественности ее формы, обеспечиваемой знаками нелингвистической части семиосферы.

Ассимиляция является примером процессов дублирования и возможной замены знаков под влиянием экспансии чужой лингвокультуры. Ассимиляция знаков имеет место при непосредственном заимствовании знака одной культурой из другой. В этом случае первоначальное значение воспринимается вместе со знаком, с большей или меньшей полнотой инкорпорируя часть чужой культуры в свою. Так, введение христианства привело к заимствованию концептов церковного мира (и, следовательно, знаков, их репрезентирующих); некоторые из них частично принадлежали германскому миру - воскрешение, жизнь после смерти; другие были совершенно иного, нового порядка - небо как Божья обитель, ад, святые, апостолы, мученичество, Спаситель, по своему образу резко отличающийся от воинственных богов древних германцев. Примером такого рода ассимиляции может служить заимствование языкового знака purgatory, вербализующего заимствованный же концепт «чистилище». В сакральном сознании англосаксов понятие чистилища отсутствовало, по крайней мере, в язычестве и раннем (примерно до VIII века) христианстве. Души умерших отправлялись непосредственно в рай или в ад. Римская католическая традиция (в переложении Беды Достопочтенного и Св. Августина) предложила некий промежуточный мир, где грешные души могли бы «очиститься» для продвижения в рай. Так, англосаксами был заимствован инокультурный концепт «чистилище», вошедший в триаду «рай - чистилище - ад», а вместе с ним и языковой знак purgatory (из лат. purgatorium «means of cleansing», от лат. purgare «purge»).

В третьей главе «Лингвосемиотика становления государственности в англосаксонской культуре» рассматривается лингвосемиотическая специфика становления государственности как легитимной и институциализованной формы власти, в своем происхождении восходящей сначала к отношениям вождя и военной дружины (военной силы как основного интегрирующего фактора образования и существования раннефеодальных государств), а позднее правителя и народа, закрепленной в форме правовых установлений в Кодексах и «Правдах» англосаксонских королей. Таким образом, третья глава включает дескрипцию семиозиса военной и правовой сфер, обусловивших становление англосаксонского этноса.

Формирование государственности опирается на становление всех институтов социума, перерастая из отношений между родом и его предводителем в отношения между монархом и единым народом. Важнейшими функциями государства являются защита своей территории, обеспечение власти действием правовых норм, управление социумом, единство которого зиждется на основе самосознания, культуры, хозяйства и общего языка. Именно в таком направлении развивалась сфера государственности англосаксов в период V - XI вв., уже объединенных общей христианской верой, но на ранних этапах представлявших собой разрозненные племенные сообщества, возглавляемые конунгами.

Военная сфера репрезентирована в англосаксонской картине мира основным концептом «война», который как трехаспектное образование обладает предметно-образными, понятийными и ценностными характеристиками, представленными в языке разнообразными средствами его фиксации. Концептосфера войны репрезентирована парными концептами, составляющими бинарные оппозиции («война :: мир», «добро :: зло», «жизнь :: смерть», «свой :: чужой», «друг :: враг») и реализующими общекультурные библейские представления о течении жизни. Непосредственно ассоциируемыми с войной являются субконцепты «конфликт», «борьба», «военные действия», «вооружение», «участники войны», «исход войны и ее последствия». Лингвосемиотика войны в англосаксонском дискурсивном (текстовом) пространстве представлена номинациями, которые можно типологизировать по принципу «абстрактность (социальная значимость конфликта) - конкретность (материальные признаки и артефакты военных действий)». Этот принцип позволяет, во-первых, выявить языковые знаки, которые очерчивают семиотические границы причин конфликта и означивают состояние англосаксонского социума в период военного противостояния (абстрактность), а во-вторых, определить лингвистические знаки-номинации участников, артефактов и хронотопических характеристик войны (конкретность). Таким образом, могут быть выявлены следующие элементы фрейма, сконструированного концептом «война»: по признаку абстрактности - 1) война как конфликтность (агональность) бытия, 2) война как оппозиция «свой :: чужой», 3) война - событие, описываемое как процесс и как результат, по признаку конкретности - 4) хронотоп войны, 5) военные артефакты, 6) персоналии и участники войны.накамимаированногоконнотированного. образ "олучу сборник? (страницы), поскольку мне нужно сдавать автореферат моей

Первый элемент фрейма представлен знаками, которые сигнализируют о социальной значимости противостояния. Это знаки-квалификативы, номинирующие властные интенции, которые являются причиной развязывания конфликта (жhtgeweald n possession, power, control; heahmiht f high authority, great might), и негативные человеческие качества, свойственные властвующим персонам, развязывающим войну (anda m malice, envy, hatred, anger; wrжрu f wrath, anger, indignation); знаки-процессивы, номинирующие действия и состояния, приводящие к войне (gebeot n threat, boasful speech; oferfrecednes f oppression). Основным признаком, составляющим понятийный аспект концепта «война», является признак «сражение, битва». Этот признак дополняется двумя другими признаками, наличие которых обусловлено особенностями восприятия мира мифологическим сознанием, характерным для людей периода перехода от языческого к христианскому мировоззрению. Признак одушевленности проявляется в сочетании лексем с глаголами, подразумевающими наличие одушевленного агенса: ... юonne wig cume (should war draw night) («Веоwulf» [23]). C признаком одушевленности коррелирует признак сакральности (битва как акт жертвоприношения). Оба этих признака отражают мифологическую картину мира в сознании англосаксов, относящуюся к периоду V - VII веков.

Второй элемент фрейма представлен языковыми знаками, конкретизирующими образ «своего» (duguр) и образ «чужого» (here). Номинация duguр включает признаки «войско, отряд, племя (сородичей)» и некоторые положительные признаки, характеризующие этот воинский коллектив и содержащиеся эксплицитно в словарной дефиниции: duguю m 1. host, multitude, troops, army, the nobles, nobility, the flower of a people; 3. majesty, valor, glory, magnificence, power, virtue, excellence, ornament; strength. Образ «своего» формировался представлением о дружине как о множестве воинов, что рождало ассоциативную цепочку «дружина» - «множество (своих) воинов» - «героизм, доблесть, сила». Образ «чужого» представляет номинация here (here m predatory band, troop, army, host, multitude, almost always means the Danish army; battle, war, devastation). Являясь производной от глагола hergian wv/t2 to ravage, plunder, lay waste, harry; seize, take, capture, лексема here сохранила значение глагола, поэтому в ее семантической структуре культурно-специфическими оказываются признаки «грабеж», «разорение», «ужас». самосознание англосакс лингвокультура этнос

Третий элемент фрейма представлен знаками, номинирующими характер приготовления к войне (fierding f soldiering, recruiting; geweorc n work, construction; military work, fortification), характер мер безопасности, предпринимаемых против захватчика (weard f watching, ward, protection; advance post), собственно специфику военных действий (fierd f military expedition, campaign; guрplega m attack, battle) и фиксирующими результаты военного конфликта - позитивные (ellendжd f heroic deed; wigsigor m victory in a battle) и негативные (heorudolg n deadly wound; guрdealр m death in а battle).

Четвертый элемент представлен знаками-хрононимами, денотирующими хроносущности, связанные с войной, например, в ряде хроник война и битва представляются как профессионально значимая номинация weorcdжg m workday: …hloh tha, modi man, sжde metode thanc dhжs dжgweorces the him drihten forgeaf (Laughed then that high-heart - made thanks to God for his day's work that his Saviour granted him) («The Battle of Maldon» [146-148]). Хронокомпонент содержится в значениях лексем и словосочетаний, денотирующих возраст и зрелость / юность участников военных кампаний и событий (geoguр f youth; junior warriors (as opposed to duguр). Топос англосаксонских войн представлен в англосаксонском дискурсивном пространстве знаками-локативами, номинирующими территории, на которых разворачиваются военные действия (feld m field; battlefield; herepaю m military road, highway); ономастическими единицами, номинирующими населенные пункты древних англосаксов, в районе которых разворачиваются боевые действия (Brunanburg f Brunanburh, about five miles southwest of Durham, or on the plain between the river Tyne and the Browney); лексемами, в семантике которых присутствуют смыслы защиты и обеспечения безопасности мирного населения, а также фортификационных сооружений для охраны границ государств и территорий (ceaster f castle, fort, town; haga m hedge; fortified enclosure).

Пятый элемент представлен номинациями милитаристского инструментария (разного рода вооружение и доспехи: heorusceorp n war equipments; earh f arrow; hildemйce m sword), причем меч являлся особым знаком - символом власти, богатства, славы, победы и др.

Шестой элемент представлен знаками воинских коллективов (campwerod n army, host, warriors, soldiers, fighting-men), воинов различных специализаций (daroюlбcende m pl spear-warriors; ganghere m army of foot-soldiers, infantry), командиров (herer?swa m commander). Положение военных людей внутри коллектива строго иерархиризовано как по происхождению (благородный - простолюдин) (gърweard m war-lord, king), так и по рангу командования (командир - подчиненный, лидер - ведомый) (Юъsendealdor m captain of a thousand men). Кроме этого, семиозис войны представлен аудиальными, визуальными и другими знаками. Характерной чертой семиозиса англосаксонской военной сферы следует признать переход знаков из одной формы в другую, что связано с архаическим сознанием, не разделяющим мифологическое и реальное (например, замена персоналий артефактными знаками в поэтическом дискурсе: меч как участник битвы вместо воина).

Ценностный аспект концепта «война» оказывается многослойным и позволяет выявить систему ценностей, лежащую в основе этой сферы жизни англосаксов как представителей древних германцев в целом. К ценностям этой концептосферы, семантизированным многочисленными языковыми знаками, относятся институт вассальной преданности (comitatus - rihthlбfordhyldu f loyalty, fidelity justly due to a lord) и связанные с ним понятия отмщения (wracu f revenge, vengeance, persecution, enmity), славы (dуm m glory, magnificence, splendor, reputation, honor, praise, dignity, authority) и удачи воина (spйd а luck, success, prosperity; herespйd а success in war), накопления сокровищ (dйorwyrрnes f treasure, a precious thing; honor, veneration). Динамика семиозиса военной сферы представлена изменением ценностного аспекта концепта «война», в результате чего к X веку семиотически выделенными становятся преданность христианской вере, борьба с искушениями и следование Божьим заповедям.

Лингвосемиотический анализ показал, что среди процессов, связанных с изменением знаков в этой сфере, превалируют процессы развития поливалентности знака, репликации, ассимиляции и элиминации знаков. Так, репликация представляет собой процесс детализации семиотических систем с расширением концептосфер; он имеет место в пределах одной (англосаксонской) культуры. Репликация подразумевает, что разные коды сближаются для обозначения одного явления, иными словами, если один код детально разработан, то и другой тяготеет к такой же детализации. Примером репликации может служить семиотика статуса воина в героической поэзии: чем многочисленнее и сложнее языковые знаки, означивающие высокий статус героя, тем семиотически разнообразнее маркировано его оружие - не только знаками, денотирующими изысканный орнамент и особый материал, из которого изготовлено оружие, но часто и ономастическими знаками, представляющими собственное имя меча и выкованное на нем имя мастера, что в совокупности выделяло владельца такого оружия из среды его соплеменников.

В процессе элиминации знаков, на который в большой степени повлияли экстралингвистические причины, исчезли целые группы синонимичных знаков, поскольку к среднеанглийскому периоду их дифференциация перестала быть релевантной (here - специальное наименование вражеской армии, werod - дружина вождя, fierd - ополчение из людей рода).

Другим основанием складывающейся государственности стал рост англосаксонского правосознания. Правовое сознание как форма отражения картины мира концептуализировалось в языке англосаксов в ряде концептов и актуализировалось соответствующими языковыми знаками. Правовые установления с раннего времени фиксировались в кодексах англосаксонских королей, при этом их содержание указывало на антропологичность мира англосаксов: основное наказание налагалось за преступления против личности (bot f compensation for an injury or wrong, to the man himself; drihtinbeah m compensation to the lord for killing a freeman; wergild n the legal money equivalent of a person's life to the kin for slaying a man), этот факт свидетельствует о том, что человек в VI - VIII вв. ценился более имущества.

Лингвосемиотическая динамика правовой сферы маркирует ее развитие фиксацией новых концептов охраны правопорядка (folcriht n right of the people, common law; lagu f law, rule, right, legal privilege), его нарушения (lahbryce m breach of the law; mбn n evil deed, crime, guilt, sin; false oath) и наказания за нарушение (бр m fine for an unsuccessful oath; ordбl m ordeal [Ger urteil]), а также средств их вербализации, т.е. языковых знаков, номинирующих субъекты правоустановления (scнrgerйfa m sheriff, shire-reeve, the judicial president of a shire; wealdend m leader, controller, ruler, lord, king) и правоприменения (ierfenuma m heir, successor, one who takes an inheritance; юйof m criminal, thief, robber), объекты права (жизнь человека, земля, имущество: If a freeman steal from a freeman, let him make threefold bot; and let the king have the wite and all the chattels (Этельберт)), правовые прецеденты, сложившиеся в единую систему «общего права» (common law), правовые процедуры и формы правоприменения.

В период VI - VIII вв. в сводах законов еще не существовало знаков, номинирующих персоналии, которым верховный институционал делегировал бы свои правоприменительные полномочия (следователь, суд, обвинитель и т.д.); более четко эти субъекты обозначены в документах IX - XI вв. Так, впервые при короле Альфреде по разные стороны разведены жалобщики (истцы) и ответчики (gel?ca m a rival; wiрerwinna m opponent, rival, adversary, enemy), а в процессе рассмотрения участвуют свидетели (wурbora m orator, speaker, witness), при этом сурово наказывается лжесвидетельство (wrang n wrong witness, injustice). Однако уже к концу VII в. законы короля Уитреда предусматривали ритуал клятвопринесения, семиотически комплексный и четко структурированный: «Let a man clear himself with four of his fellows, and he alone with his hand on the altar, let the others stand by, make the oath… and let the oath (canne) of all these be incontrovertible» («The Laws of Anglo-Saxons»). Таким образом, можно констатировать, что к концу XI века в Англии сформировался юридический дискурс с присущими ему конститутивными признаками.

Доминирующими процессами изменения знаков в правовой сфере явились образование новых знаков, ассимиляция, апроприация, элиминация. Так, формирование новых знаков происходило при расширении концептосфер, например, возникновение новых концептов в сфере общественно-экономической жизни вызывало необходимость их вербализации, таким образом, появились новые номинации. Например, возникновение понятий «общинная земля» и «книжная земля» (земля, дарованная королем и занесенная в соответствующую книгу) потребовало их правового обеспечения, а значит, и новых номинаций - gemotland и bocland, соответственно, хотя прежде слово land «земля» не требовало уточнения, поскольку земля была в общинном пользовании.

Апроприация отражает свойства границ быть проницаемыми, что позволяет знакам передвигаться в пределах семиосфер разных культур. В исследуемую эпоху динамические изменения происходили между семиотическими кодами разных культур - англосаксонской, скандинавской, кельтской и старолатинской, представленной римлянами в эпоху от 43 г. до н.э. до V века н.э., когда в Британию прибыли англосаксы. Апроприация относится к явлению заимствования знака одной культурой из другой с новым значением в новой культуре, причем это значение присваивается в процессе заимствования. В отличие от ассимиляции с ее положительной коннотацией, апроприация может привнести негативные коннотации (когда воспринимается форма нового знака, но игнорируется его значение, а форме приписывается новое значение). Так, например, до прибытия англосаксов в Британию остров населяли кельтские племена - Wealh, Walh («Celt, Briton, Welshman, non-Germanic foreigner» from a Celtic name represented by Latin Volcae - ancient Celtic tribe in southern Gaul > Danish vaelsk - Italian, French, southern). Англосаксы восприняли языковой знак Wealh, Walh (в древнеанглийской орфографии) как наименование кельтов и, одновременно придав ему уничижительную окраску, стали обозначать им любой объект низкого статуса (Welsh was used disparagingly of inferior or substitute things). В древнеанглийском словаре слово wealh означает, помимо всего прочего, раба и бессовестного человека (wealh m foreigner, stranger, slave; Briton, Welshman; shameless person) [Hall 1991]. Таким образом, в процессе заимствования знак wealh приобрел не только новое значение, но и новую, негативную коннотацию.

Третьим основанием для формирования государственности является становление англосаксонского этноса. Концепт «народ», являющийся одним из ключевых для средневековых германских лингвокультур, в ранний период вербализуется несколькими языковыми знаками (cynn n family, generation, offspring, pedigree, kin, race, people; folc n folk, people, nation, tribe; a collection or class of persons, laity; troop, army; lйode f men, people, nation; юйod f a nation, people, tribe; men; war-troop, retainers; the district occupied by a people, a country, region, province), свидетельствующими о том, что само означаемое (т.е. народ англосаксов) в рассматриваемый период находилось на начальной стадии формирования и не приобрело еще достаточно устойчивых существенных признаков, позволяющих соотносить его с четко определенным референтом. К IX веку в письменных памятниках начинает идентифицироваться англосаксонская Англия (Englaland) и англосаксонский этнос (Engla юeode), а не территориальные королевства и народности. Этот факт означает становление единого государства с единым англосаксонским этносом, подчиняющимся единому англосаксонскому королю (Engla cyning).

Лингвосемиотическая динамика знаков в этой сфере включала процессы сужения репертуара знаков, реинтерпретации, реконструкции и знакового синкретизма. Реинтерпретация знака связана с переконфигурацией семиотических систем в ходе становления этносознания, она имела место в пределах одного (языкового) кода. С течением времени знак, имеющий одновременно множество значений, мог потерять одно или несколько из них, приобрести новое и начать интерпретироваться по-иному с сохранением прежней формы. Такую лингвистическую ситуацию в англосаксонской лингвокультуре можно проследить на примере языкового знака leod. В древнеанглийском языке означаемым этого знака была совокупность объектов и процессов: men; people; nation; to guide; to cause to go with one; lead; to be in the first place. В дискурсивном употреблении этого знака выявилось дополнительное значение «приближенность к руководителю (вождю)». С 1380 г. знак потерял значения men; people, nation и стал восприниматься только в значении to be in the first place. Под влиянием внутренних лингвистических причин форма знака несколько изменилась (lead), а содержание в современном употреблении стало интерпретироваться как the position ahead of all others.

При cинкретизме знаки интегрируются, а интеграции придается одно или несколько новых значений. Соединяются две традиции двух разных групп для образования нового целого, имеющего значение для обеих групп. Примером синкретизма знаков может служить слово folc, в древнеанглийском языке означавшее common people, men, tribe, multitude (из протогерманского *folkom, ср. нем. Volk people), а в древненорвежском, помимо people, еще и army, detachment (ср. старочешск. pluku division of an army). Размытость семантики лексемы folc в целом и неустойчивость ее периферийного значения (в данном случае army для заимствующей англосаксонской культуры), которую Ю.М. Лотман считает одним из источников динамических процессов внутри семиосферы, привела к появлению нового означающего юeod (юйod f a nation, people), релевантного в этом значении для обеих культур и позднее повсеместно замененного знаком people.

В четвертой главе «Лингвосемиотическая динамика трудовой сферы англосаксонской культуры» рассматривается концептосфера англосаксонской трудовой деятельности в целом, семиотическое пространство сельскохозяйственной и ремесленной деятельности, а также динамика профессионального семиозиса в этой сфере.

Изучение семиотического пространства профессиональной деятельности англосаксов в совокупности означающих ее средств позволяет восстановить фрагмент наивной языковой картины мира, связанный с трудовой сферой жизни и обнаруживающий профессиональные представления и предпочтения англосаксонского этноса эпохи раннего Средневековья. Анализ данных древнеанглийского словаря [Hall 1991] как системы языковых знаков и текста-полилога «Беседы» Эльфрика как примера трудового дискурса дает возможность отобрать языковые знаки, обозначающие различные виды профессиональной деятельности, и сгруппировать их в соответствии с семантикой. В лингвосемиотике трудовой деятельности выделяются восемь типов языковых знаков, наделенных иконической или денотативной семиотической нагрузкой: знаки-персоналии, номинирующие субъектов, связанных с обработкой и использованием материалов; знаки-процессивы, номинирующие действия, необходимые для выполнения профессиональной деятельности; знаки-объективы, номинирующие виды изделий и материалов, подвергающихся профессиональной обработке; знаки-инструментативы, номинирующие способ обработки; знаки-локативы и знаки-хрононимы, номинирующие соответственно место и время работы; знаки-квалификаторы, формирующие обширное поле восприятия (коннотации и оценки); знаки-соционимы, дающие социальную характеристику субъекта. Эти знаки рассматриваются нами в связи с общей характеристикой концептосферы трудовой деятельности англосаксонского социума в целом.

Привлекаемый нами более широкий контекст - исторический и социальный - позволяет приблизиться к степени понимания смысла языковых знаков и узнавания описываемых реалий, присущей представителю того времени, а также создать свое понимание этого смысла, сопряженное со смыслом всего текста. Анализ текстов бытовой направленности дал нам возможность выявить ситуации, связанные с повседневной деятельностью англосаксов, и типологизировать основные характеристики этой деятельности.

Динамика англосаксонской трудовой сферы развертывается в направлении от тяжелого физического труда (winn) к ремесленному (crжft) и/или интеллектуальному (bisgung), что фиксируется в соответствующих языковых знаках. Тяжелый физический труд номинировался лексемой winn n toil, labour, trouble, hardship, содержащей семы, маркированные негативной коннотацией. Лексема labour не зафиксирована в древнеанглийском словаре, поскольку вошла в язык около 1300 года из латинского через старофранцузский. Однако в текстах на латыни она была известна и в англосаксонский период и означала exertion of the body, а также toil, pain, exertion, fatigue work. Первоначальное ее значение, как указывает этимологический словарь, tottering under a burden, коррелирует с латинским labere, означавшим to totter. В языках романской группы (франц., испанск., португал.) labourer до сих пор означает to plow, т.е. (тяжело) работать на земле. Лексема toil также не зафиксирована в древнеанглийском словаре в отдельной словарной статье, однако toil входит составляющей семой в дефиниции древнеанглийских слов. В значении hard work лексема появилась около 1300 года из старофранцузского, заимствовавшего, в свою очередь, из латыни, в которой она означала to crush with a small hammer от лексемы tudicula - mill for crushing olives, т.е. включила в свою семантическую структуру значение «тяжелая работа, требующая много времени». Лексема toil вытеснила древнеанглийский глагол swincan.

Опираясь на семы `labour' и `toil', мы выделили в древнеанглийском словаре языковые знаки со значением «тяжелый физический труд» и сформировали следующую группу номинаций: deorf n labor; difficulty, hardship, tribulation, trouble, danger; earfoрe n 1. tribulation, affliction, trouble, hardship; 2. labor, pains, trouble of laborious work; 4. work, labor; 5. what is difficult; geswinc n toil, work, effort; hardship; labor, affliction; handgewinn n manual labor, work; struggle, contest; studding f care, trouble, labor; swinc n toil, work, effort; hardship; юroht m oppression, affliction, hardship; exertion, labor, endurance, toil, trouble.

Диффузность архаического сознания, отмечаемая многими учеными [Гвоздецкая 2002; Смирницкая 1982; Топорова 1992; Гуревич 1989; Вендина 2002], позволяла совмещать в семантической структуре слова значения, сопряженные с разными аспектами человеческого бытия: в семантической структуре лексемы «труд» одновременно означивались и чувства - горе, страдание (affliction), печаль (sadness), скорбь (grievous), бедствие, несчастье (tribulation), волнение, тревога (trouble), опасность (danger), и неприятности в целом (hardship). Кроме сем, означающих чувства, в семантической структуре многих лексем со значением «труд» присутствуют семы, означающие борьбу, сражение (`struggle', `contest'). В то время форма, по определению М.М. Бахтина, «была еще не затвердевшим, не полностью фиксированным, нетривиальным содержанием, она была связана с результатами общего коллективного творчества, например с мифологическими системами» [Бахтин 1986, 389].

Базовой номинацией ремесленного, профессионально ориентированного труда является лексема crжft (m physical strength, might, courage; science, skill, art, ability, talent, virtue, excellence; trade, handicraft, calling), включающая множество положительно маркированных сем, семантизирующих как квалифицированные физические умения (crжftig adj strong, powerful; skillful, ingenious; handcrжft m manual skill, power of the hand, handicraft), так и умственные усилия, связанные с творчеством, а также магией (l?cecrжft m leech-craft, art of healing; lybcrжft m skill in the use of drugs, magic, witchcraft). Этимологический словарь указывает, что лексема crжft вошла в древнеанглийский словарь в значении power, strength, might из протогерманского *krab-/*kraf-. Позже, когда эта лексема приобрела значение «mental power», ее семантика трансформировалась в «skill, art», и это преобразование привело к формированию значения trade в семантической структуре исходной лексемы. Таким образом, динамические преобразования в семантике лексемы crжft, а именно сужение ее сигнификата, конкретизировали значение crжft как труда, не столько требующего силы, сколько квалифицированного, требующего особых умений и творческого подхода (как указывает этимологический словарь, к 1205 году этот «творческий подход» породил значение «cunning, sly, deceitful»).

Распределение древнеанглийских лексем по семантическим группам отразилось в их специфическом употреблении в современном английском языке: USAGE: work can be used as a general word for all activities of the mind and body. For tiring and unpleasant work, labour or (less common and more formal) toil can be used; craft n (a job or trade needing) skill, esp. with one's hands; crafty adj cleverly deceitful; cunning [LDELC].

В понятийной зоне концептосферы трудовой деятельности англосаксов выделялся тяжелый, преимущественно ручной труд (handgewinn n manual labor, work) в области сельского хозяйства, строительства, создания инструментов труда, обслуживания дома и усадьбы. Наиболее тяжелым был труд крестьянина (begenga m cultivator; f?rbзna m peasant); он становился все более значимым и специализированным с ростом потребностей англосаксонского социума в местном производстве продуктов. Расширение концептосферы сельскохозяйственной деятельности фиксируется появлением разнообразной системы знаков: 1) знаки-объективы включают номинации культивируемого земельного надела (plуg m what a yoke of oxen could plough in a day, a plough land); участка поля (sulhжcer m a strip of land for ploughing); приготовленной под вспашку земли (andhйafod n heading, unploughed headland of a field); пастбищ или лугов для выпаса скота (m?d, m medow); семян для засева вспаханной земли (s?d n seed); 2) знаки-процессивы, номинирующие вспашку и боронование (erian wv/t1a to plough, ear); посев семян (бsбwan sv/t7 to sow); жатву урожая (snнрan sv/t1 to cut corn, to reap); молотьбу (бюerscan sv/t3 to thresh out); покос полей и лугов (бmбwan sv/t7 to mow, cut down); 3) знаки-инструментативы, обозначающие плуг и борону (ear f occa, harrow; sulh f plough); серпы, косы, вилы, цепы (egрe f rake, an instrument to beat out corn; fligel n flail; forcel m pitch-fork; rifter m reaping-hook, sickle, scythe); сосуды для семян (s?dlйap m sower's basket); упряжку животных (egюwirf n a young ass used for harrowing), которая значительно повышала производительность труда; 4) знаки-хрононимы: landopenung f first ploughing of land; s?dtнma m seed-time, time for sowing; 5) знаки, денотирующие институциональный и социальный статус субъектов и объектов: барщина своему феодалу (bйnyrю f ploughing required from a tenant); отработка за использование арендованного участка земли или луга (gafolyrр f ploughing, etc. done by a gebъr as part of his rent, cultivation of tribute-land); церковный налог на пахотную землю (sulhжlmesse f ecclesiastical tax on ploughed land, plough-alms); разрешение на выпас скота за вспашку участка, своего рода «взаимозачет» (gжrsyrр f pasturage in return for ploughing-labor); данный класс номинаций реализует ценностный аспект сельскохозяйственной сферы: ценность земли позволяла использовать ее в качестве эквивалента платы феодалу или церковные услуги; 6) знаки-персоналии, номинирующие субъектов сельскохозяйственной деятельности: это пахари, сеяльщики, косари (egрere m harrower; m?рere m mower; sulhhжbbere m ploughman), а также номинации субъектов, ухаживающих за сельскохозяйственными животными.

Содержание концептов профессиональной деятельности можно представить в виде фреймовой структуры. Так, фрейм «пахарь», построенный на основе текста «Бесед» Эльфрика, предоставляет следующую информацию о профессиональной деятельности пахаря (yrthlingc):

функции субъекта: юywende (drive); iugie (yoke); unscenю (has unyoked); gefжstnodon (fasten); erian (plough); fyllan (fill); wжterian (water);

объект деятельности: жcer (field); hig (hay); fulne жcer oююe mare (a whole (field) or more); scearn (dung);

инструмент деятельности: oxan (oxen); syl (plough); sceare ond cultre mid южre syl (ploughshare); gade (goad);

место деятельности: felda (field); binne (stable); ut (outside);

время деятельности: on dжgrжd (at the crack of dawn); жlce dжg (for the whole day);

оценка, коннотации: stearc (bitter (winter)); eala юearle (so very hard); has for cylde ond hreame (hoarse from shouting and the cold); geswylce mare (does very much more); ge leof, micel gedeorf (alas, endures such hard work); for ege hlafirdes mines (fear of my lord);

социальный статус: ic neom freoh (not a free man).

Профессия пахаря семиотически цементирует англосаксонский социум как освященное Богом занятие, дающее жизнь, объединяющее все прочие сословия воедино: в «Беседах» Эльфрика стряпчий советует представителям разных профессий прекратить спор о собственной исключительности и собраться в доме пахаря, тем самым считая его главный человеком в жизни общества.