Грамматика говорящего и слушающего в сибирских говорах (на материале парных конструкций)

а) равенства (тождества, эквивалентности), которое устанавливается между равнозначными (тождественными, эквивалентными) понятиями. Такие понятия выражаются членами пояснения, которые являются абсолютными синонимами и выполняют функцию метаязыкового перевода: …поэт - афей, т.е. атеист (Вл. Фридкин. Старый Пушкин. Фантазия);

б) включения (подчинения), характерном для включенных (подчиненных) понятий. В этом случае объем одного понятия шире объема другого понятия. Отношение общее - частное свойственно тем членам пояснительной конструкции, которые являются родо-видовыми понятиями, или гиперонимом и гипонимом: Женщина, то есть дама, - я об дамах говорю, - так и прет на вас прямо, даже не замечая вас, точно вы уж так непременно и обязаны отскочить и уступить дорогу (Ф.М. Достоевский. Подросток);

в) соположенности, характерном для трех (и более) понятий. Два (или более) из них являются видовыми понятиями (согипонимами) по отношению к третьему, родовому, понятию (гиперониму). Отношение соположенности характерно для пояснения-сложного ряда: Так, наверно, делали и вышеозначенные двое нищих, то есть ели один хлеб, а жили чуть не под открытым небом (Ф.М. Достоевский. Подросток);

г) перекрещивания, когда объем одного понятия частично входит в объем другого понятия. Это отношение характерно для неабсолютных синонимов: Речь идет о явлении, которое мы условно назовем романами про аристократов, или, точнее, снобов (Г.К. Честертон. Писатель в газете);

д) противоречия (контрадикторности), алогичного для пояснения и представленного антонимической лексикой: Апатия, грусть, уныние. Но недурно мне. Впереди смерть, то есть жизнь, как же не радоваться? (Л.Н. Толстой. Дневники);

е) и, наконец, пояснительную конструкцию образуют несравнимые понятия, не имеющие параллели в лексической парадигматике: Ждали только моей помощи, то есть самого документа (Ф.М. Достоевский. Подросток).

Таким образом, логическое отношение тождества (а также общего - частного и частного - общего) отражает полное или частичное совпадение понятий/значений членов пояснительной конструкции, но не раскрывает сути пояснения как синтаксической категории. Это отношение характерно для книжного логицированного синтаксиса (случаи а), б), в). Случаи д), е) встречаются преимущественно в разговорной речи (и ее стилизации/отражении). Именно они раскрывают синтаксическую суть пояснения, которая заключается не только и не столько в "номинативном тождестве", тождестве имен (Н.Д. Арутюнова), сколько в тождестве референтов.

Пояснение - это синтаксическая конструкция, представляющая особый тип ряда, состоящего из двух параллельных членов: поясняемого и поясняющего, которые обозначают в данном контексте один и тот же референт. Обозначая дважды один и тот же референт, говорящий отождествляет его денотаты, выражая это грамматическими средствами: пояснительными союзами, специальными служебными словами, пояснительной интонацией. В этом смысле пояснение - категория субъективная. Пояснительное (отождествительное) отношение (и выражающая его связь) необязательно, коммуникативно обусловлено, возникает по воле и замыслу говорящего. И в этом смысле пояснение также категория субъективного плана.

Пояснительная связь и средства ее выражения: устно-речевые особенности. "Наиболее общие смысловые отношения становятся грамматическими (синтаксическими), если они находят специальные средства своего выражения" (И.А. Фигуровский). Пояснение - категория синтаксическая, так как за ней закрепились особые формальные показатели: пояснительные союзы то есть (в устаревшей орфографии то-есть и сокращенно т.е.), просторечный то бишь (в устаревшей орфографии то-бишь), или, старославянский сиречь, латинский id est (i.e.), а также уточняющие союзы а именно (именно), как-то, будь то и другие служебные слова и сочетания слов, сочетающие собственную функцию с союзной (так называемые "союзные аналоги" (Русская грамматика 1980), "функтивы" (М.И. Черемисина), "лексические скрепы" (А.Ф. Прияткина): вернее, точнее, иначе говоря, попросту говоря, лучше сказать и др.).

Синтаксическая квалификация пояснительной связи и пояснительных союзов как средств ее выражения неоднозначна. Они рассматриваются как сочинительные (во всех академических грамматиках), как подчинительные (С.И. Карцевский, А.М. Пешковский, М.Г. Шатух, И.П. Распопов, М.Г. Ованова, В.И. Борковский), как союзы, выражающие особую пояснительную синтаксическую связь, не сводимую к сочинению и подчинению (Н.С. Поспелов, Н.В. Кирпичникова, Г.П. Уханов, Е.Т. Черкасова, В.Н. Перетрухин, Л.Г. Хатиашвили, П.Ф. Иванушкина). Модальный аспект в пояснительных союзах видел В.В. Виноградов, считая их переходными от модальных слов к союзным средствам.

В синонимическом ряду пояснительных союзов доминантным является союз то есть - исторический результат депредикативизации предложений тождества (Л.А. Глинкина). Возникший на почве народного языка (так же, как или, а именно, как-то, будь то, в отличие от церковнославянских сиречь, рекше, еже есть, се (си) есть) (Г.В. Маркелова), современный то есть употребляется во всех речевых сферах: с одной стороны, это книжный союз (так же, как или, а именно, как-то, будь то), встречающийся, в первую очередь, в научной, научно-популярной и учебной литературе и удовлетворяющий потребности слушающего в ясности изложения (в этом случае то есть - `это значит'); с другой стороны, это союз разговорный, отражающий номинативные рефлексии говорящего (то есть - `вернее, точнее').

То бишь (прост.) и сиречь (книжн.) - архаизмы, функционирующие в современной разговорной речи и художественно-публицистической литературе (в авторском повествовании) с определенной - иронической, шутливой, игровой - коннотацией. Ср.: Третьего дня, то-бишь на той неделе, сказываю я старосте (В.А. Слепцов. Вечер) и Начнем с самого начала, то бишь с царя Гороха, то бишь с Тутанхамона (РР; в адресации к иностранцу-египтянину); И заставил иноземца шаманить, сиречь гадать, удастся ли им поход и з добычаю ли будут домой (Аввакум. Житие) и Нет, брейк - это для профи, а все остальное по зубам дилетантам, сиречь каждому (С. Файбисович. Один год).

Встречающийся в научных текстах id est (i.e.) также возрождается в языке художественной литературы: …О, среда/ Вбирающая да/ Рождающая, id est: вещь в себе (http://www.poezia.ru/article.php?sid=49477), которая пополняет список пояснительных союзов окказиональными скрепами, например: В будущем, суть в амальгаме, суть/ в отраженном вчера,/ в столбике будет падать ртуть,/ летом - жужжать пчела (Бродский).

Теснят то есть его разговорно-просторечный аналог в смысле, а также союзные сочетания в том смысле, что; в том отношении, что; в том плане, что:

- Документы, документы! Аусвайс в смысле. Показал быстро! Не хочешь? (А. Слаповский. Синдром Феникса); - Вам не кажется, что есть прямая параллель между коммунистическим и американским проектами? В том смысле, что оба существуют в исторической перспективе, и с течением времени их содержание выцветает, потому что исходная метафора видится со все большего расстояния? (В. Пелевин. Числа); Есть тебе, конечно, нужно поменьше, в том плане что костюмчик уже трещит (РР).

Очевидно, в разговорной синтагматике, допускающей широкие комбинаторные возможности служебных средств языка, появляется союзный плеоназм то есть в смысле:

- Но мысли ведь не ждут, - возразил попутчик. - Они, знаете, туда-сюда, туда-сюда, - он показал руками. Как волны в истории. А пловец - ты. То есть в смысле я (В. Пелевин. Числа).

В смысле, в свою очередь, уступает место новым союзным аналогам: распространенному в просторечии и в молодежной среде типа (типа того, что) и частым в разговорной речи носителей литературного языка как бы, так сказать, отражающим смещение тождества в сторону подобия и неопределенности: Ломанемся в кафешку, типа покайфуем; Например, Эриксон выделил несколько стадий развития, как бы фаз жизни; Все идет к началу своему, так сказать, к закату (РР).

Пояснительный то есть многозначен. Привычно его функционирование в значении уточняющего союза а именно (именно): Она хочет сказать, что в Германии, - перевел капитан Илюхин, - в Берлине, то есть (=а именно) в нашем секторе, и во всей зоне, я имею в виду советскую зону, с хлебом было нормально (А. Рекемчук. Тридцать шесть и шесть);

Характерно, что если в период формирования союза а именно непоследовательная дифференциация союзов то есть и а именно объясняется становлением пояснительных отношений как грамматических, то в наше время экспансия то есть происходит под влиянием разговорной стихии, где "система союзов и союзных средств по сравнению с КЛЯ предстает в значительно редуцированном виде: если в КЛЯ развиты синонимические ряды союзов (союзных слов), то в РР таких рядов вообще нет, либо они состоят из меньшего числа членов, чем в КЛЯ. Причем в РР употребляются те союзы и союзные слова, которые в КЛЯ рассматриваются как доминантные в синонимическом ряду" (Русская разговорная речь 1981). При этом доминантные союзы принимают на себя значения отсутствующих союзов, становятся многозначными.

Союз то есть универсален и в том смысле, что, кроме значения уточнения (а именно), он может иметь значение модальных слов и выражений: диалектный сибирский говор

а) вернее, точнее, лучше сказать, проще сказать и под., служащих для более точного выражения мысли: О, я ему был нужен, то есть (=вернее) не я, а документ (Ф.М. Достоевский. Подросток);

б) например, скажем, положим, выражающих выделение, ограничение отдельных мыслей из состава сообщения: А не лучше ли как-то так устроить, чтобы селиться и жить по отдельности: в одних домах или даже кварталах тем, кто любит тишину, чистоту, порядок, в других - всем прочим? Теперь понимаю: нет, не лучше. То есть (=положим) для меня лично оно, может, было бы и лучше. Для общества хуже (газ.);

в) итак, таким образом, короче говоря, передающих вывод, результат, обобщение мысли: И в минском аэропорту я полаялся с тем, с кем лаяться не положено, - с сотрудником визовой службы. Для начала этот заспанный недотепа в мятом костюмчике объяснил мне, что "здесь вам тут не проходной двор, а суверенная держава". ‹…› Ехал бы через Латвию, возражает помятый. - "То есть (=таким образом) зарабатывать на транзите вы не желаете, резюмирую я" (Э. Гер. Белорусское зеркало).

Разговорное то есть настолько близко модальному слову, частице модального плана, что представляется возможным говорить о некоторых синтаксических показателях этого. Одним из них является подвижность слова в речи, перемещение его вовнутрь второго (поясняющего) члена конструкции (сильная позиция для вводно-модального слова), в то время как для то есть-сочинительного союза характерна позиция между частями конструкций: Про Эдика говорят, что он в конопле и родился, в анаше то есть, вестибулярный аппарат не работает (С. Каледин. Стройбат).

Любопытны случаи пунктуационного выделения то есть, который в таком оформлении "похож" на модальное слово, заключающее оценку обозначаемого, корректирующее мысль говорящего. Пунктуационная (и интонационная) обособленность то есть предполагает его свободное перемещение внутри второго члена конструкции: Есть города, в которые нет возврата./ Солнце бьется в их окна, как в гладкие зеркала. То/ есть, в них не проникнешь ни за какое злато (И. Бродский. Декабрь во Флоренции); - Ты, Юра, считаешь, что я о наших нравах? Некрасиво - в смысле, ну, как говорят - некрасивый поступок? Плохой, то есть? (А. Слаповский. Синдром Феникса).

Усиление зоны модуса у то есть связано с его переходом из области передачи информации в область ее получения. Модальность то есть представлена в вопросах-недоумениях, переспросах, направленных на выявление иллокутивной силы высказывания. Иногда они состоят целиком из то есть (то есть как, то есть как это), значение которого в данном случае равно значению модусных пропозиций: что именно некто (собеседник) имеет в виду?; что именно некто (собеседник) думает? Например:

- Во всяком случае, ты должен сделать такую уступку, чтобы власти на нее клюнули... - То есть? - спросил я. - То есть… - Дзержин наклонился к моему уху и быстро нашептал свой план (В. Войнович. Москва 2042).

См. в смысле (в каком смысле) и окказиональное в отношении, также выявляющие иллокутивную силу высказывания:

- У меня жизнь духовная, - кашлянув, вмешался Бенедикт. - В каком смысле? - Мышей не ем (Т. Толстая. Кысь); - А зачем ты у них… деньги?.. - Затем! Чтобы вам дать! - В отношении? - Чего "в отношении"? Директор только три тысячи дал, а я Ваське по куску обещала!.. (С. Каледин. Шабашка Глеба Богдышева).

Функционируя вне ряда с параллельными членами, разговорный то есть является сигналом речевых хезитаций, колебаний, связанных с поиском нужного слова, более точного выражения, "приступа" к новой мысли: Он вчера был у Анны Андреевны и положительно отказался... ну, то есть от той глупой мысли... вот что зародилась у князя Николая Ивановича - сосватать их (Ф.М.Достоевский. Подросток).

То есть - не только многозначный, но и многофункциональный союз. Он функционирует как в простом, так и в сложном, как в сложносочиненном, так и в сложноподчиненном, предложении; активен то есть в роли текстового союза. Что касается простого предложения, то в нем то есть функционирует в линейном режиме, образуя классический пояснительный ряд с параллельными членами: Из них (колчанов) сыплют на лоно Святослава символ слез - жемчуг "поганые тльковины", то есть языческие союзники (Д.С. Лихачев. О "Слове о полку Игореве"), в режиме парцеллята, предполагающем коммуникативное неравноправие членов ряда (Мне захотелось провалиться сквозь землю. То есть буквально сию же минуту, не вставая (С. Довлатов. Шоферские перчатки), в режиме контрапункта (наложения), создавая, в том числе визуально, полифонию голосов, "два субъектных плана речи" (В.В. Виноградов), столкновение двух точек зрения, двух мнений, слова и действия, временного и пространственного, реального и ирреального планов: Синий (глаз) всегда готов отличить владельца/ от товаров, брошенных вперемежку/ (т.е. время - от жизни), дабы в него вглядеться./ Так орел стремится вглядеться в решку (И. Бродский. Римские элегии).

Контрапункт то есть характерен также для рамочного - подстрочного (с использованием астерия или цифрового индекса) и затекстового (в примечаниях) - функционирования союза.

Многоголосием то есть обусловлено определение союза (в ряду других его аналогов) как средства метакоммуникации/метатекста (А. Вежбицкая, М.В. Ляпон, Г.В. Маркелова, Н.К. Рябцева, В.А. Шаймиев, В.П. Конева, Н.П. Перфильева) или - с подчеркиванием его эгоцентрического характера - как рефлексива (И.Т. Вепрева). По замечанию М.В. Ляпон, союзам принадлежит законное место среди свободных средств субъективной оценки, они так же, как модальные слова и выражения, образуют в предложении зону модуса". О союзах, "обнаруживающих волю, настроение говорящего в пределах предложения", писал А.А. Шахматов.

2.1.2. "Релятивные субстантивные пояснительные ряды как средство адресации диалектного высказывания (функция толкования)". "Свойство экспликативности, присущее пояснительным конструкциям, и отражение в них отношения говорящего к содержанию или форме высказывания свидетельствуют о том, что пояснение - явление метатекстового характера, которое обеспечивает нужную степень коммуникативности текста и реализует прагматический компонент высказывания. Появление пояснительной конструкции в тексте связано с такой его конститутивной особенностью, как адресованность" (Г.В. Маркелова). С помощью пояснительного ряда диалектоноситель "гасит" собственные пресуппозиции, уравнивая их с пресуппозициями слушающего, устраняет расхождения между собственным тезаурусом и тезаурусом собеседника, обусловленные "чужим" модусом коммуникации: различным коммуникативным рангом общающихся (диалектоноситель как говорящий - диалектолог как слушающий), асимметрией социальных отношений, разрывом в знаниях относительно предмета разговора, содержанием и интенцией речи, отражающей рефлексии носителя диалекта о языке. Тем самым устраняются препятствия для коммуникации, восстанавливается адекватность восприятия сообщения, обеспечивается недвусмысленность, ясность, точность, понятность речи для слушающего. Пояснение сокращает коммуникативную дистанцию между говорящим и адресатом благодаря толкованию значения слова через описание его денотата (для конкретной лексики), денотативной ситуации или через системный (литературный/диалектный) эквивалент. Последнее возможно благодаря диглоссии (коммуникативной мимикрии) диалектоносителя и обусловлено как единством национального сознания, так и широко представленными в говоре явлениями системной (диалектно-диалектной), межсистемной (диалектно-диалектной, диалектно-литературной) дублетности и отношениями формального варьирования общерусского слова.

Метакоммуникативную (толкующую) функцию выполняют, в первую очередь, простые интонационные/релятивные субстантивные неличные идентифицирующие ряды, реализующие номинативное тождество. В данном разделе анализируются релятивные ряды, позволяющие рассматривать пояснение как факт грамматический. В диссертации принят "синтезирующий" подход к релятивным средствам русского языка (В.В. Виноградов, Н.Ю. Шведова, М.В. Ляпон, Е.А. Стародумова, Ю.Г. Скиба и др.). Релятивными средствами языка или релятивами называются формальные показатели пояснительного отношения, представленные союзами, частицами, модальными словами, наречиями, междометиями. Основной результат данного раздела - перечень пояснительных релятивов, представляющий собственно диалектную и диалектно-просторечную особенность конструкции в отличие от общерусской разговорной специфики членов ряда.

То есть, доминантный в синонимическом ряду пояснительных союзов и распространенный практически во всех речевых сферах, для диалекта нехарактерен. Его встречаемость в толкующей функции (`это значит') эпизодична: Концы-то опустишь, бабки (нижняя, прилегающая к корню часть дерева, комель) были, то есть комья (ОСК I, с. 68); Стебель-то у его длинный такой, а на ём много-много шишечек таких, хмелю то есь (ОСК I, с. 51). В целом употребление то есть в диалекте (в речи носителей среднего и младшего поколений) связано с пояснением-оговоркой (в значении `вернее, точнее'): А кто её сласть/ власть то есть не любит/; Ребёнки/ то есть пелёнки в Томским/ как-то дают ишо/ беременным// А у нас вот кто как сам смогёт//. О неосвоенности то есть диалектным сознанием свидетельствует союзный плеоназм то ето, отражающий забвение внутренней формы слова: А ето, ну как её называют… бббочка (деталь ручного ткацкого станка), то ето ну нитки куда девать, нитки (ОСК I, с. 69).

Сказанное справедливо и в отношении союза то бишь (бишь, бышно, бышто, бышеть, бышнать): Я и взамуж шла/ штанов не носила на себе// Не носили штаны// Это в войну стали с мужуками работать/ с стариками то бишь работать/ Да мужицка женска работа/ вот стали штаны носить// А не носили штаны сроду// Ни штанов ни лифтиков//; Дальник [ветер] это дует// с северу// бышто с югу// южный/ южный// и пыль/ и с вихрем несёт//. То бишь, по мнению Е.А. Галинской, генетически связан с союзом то есть, в отличие от этимологий М. Фасмера и А.А. Шахматова, объясняющих бишь как аллегровую форму ббешь от баю (говорю). В союзе то бишь вторая часть союза (бишь) может быть формой прошедшего времени глагола быть (быти), а именно реликтом имперфекта (бяше), сохранившимся в сибирских говорах вопреки устоявшемуся мнению об отсутствии его следов в русском языке. Связь бишь с имперфектом подтверждают также данные украинского языка, где имеются три пояснительных союза: тобто, цебто, себто с морфологически прозрачной с исторической точки зрения структурой.

В целях метаперевода в диалекте, как и в литературном языке, употребляется союз или (иль, али, але, аль): Сходка, или сборня, ето староста собирал народ (МДС II, с. 156); Детски кроватки всяки были: кака подвешена и качатся - та люлька, али зыбка, а качашь из стороны в сторону, так то - качка, качалка (МДС I, с. 151); Пирожки/ але стручочки таки на горохе// А поди посмотри/ Хош и сорви дак/.

Кроме или (иль, али, але, аль) в значении пояснительных употребляются союзы либо (либы), ай и союзная частица ли: Сохатые/ либы лоси/ тоже славливали//; Рукавицы верхонками зовут, а мы вязанки, либо исподки (МДС I, с. 147); Зорьки/ тех дак десятками продавали// Зорька/ ай соты/ ячея// зорька//; Ну, мы абвокат нанимаешь, защитник ли (ОСК I, с. 29).

Пояснительное отношение в диалекте может быть выражено не только разделительными релятивами, но и рядом других специфических средств, являющихся показателями пояснительного отношения в определенных синтаксических условиях, а именно в составе ряда с параллельными членами. К ним относится союз-частица а, высокая продуктивность которой в говорах обусловлена, по мнению В.И. Трубинского, незначительной употребительностью противительного союза но: Щас ли не учиться// А в пьянку удалися// И пьют и пьют/ и жрут и жрут/ и захлёбыватся не захлебнутся// Кто идёт/ мураш// А пьяница// До часу ходит/ до двух/ до трёх/ по всей ночи//; Ну а я што// Глызу возили из-под эт… а назём// Из-под коров/ из-под конёв там/ Там в пригонах//.

Союз-частица а, имеющая окраску живой народной речи, появляясь в диалектных пояснительных рядах, сохраняет присущее ей в древнерусском тексте добавочно-присоединительное значение, которое в отдельных случаях сопровождалось изменением коммуникативного хода - введением в текст толкования (М.Н. Преображенская). А-пояснительный сохраняет также связь с а-частицей в ответных репликах диалога, в которых она "может содержать в себе оттенок объяснения того, о чем спрашивается" (А.Б. Шапиро).

Сказанное справедливо и по отношению к релятиву да (послужившему основой для современного присоединительного союза да и): В черепушку налила/ да в отломку эту (часть разбитой чашки) молока порошкова/ не стала пийть// Кошка да понимат//; Ашур на него (на животное) для опознания привязывали ‹…›, да ошейничек, на нём какая-то помета была хозяева. Вот и отличали их (ОСК I, с. 62).

Синтаксические частицы а, да, ли породили, очевидно, яркую многофункциональную диалектную частицу адали (адоли, одоли, одали) ("прилепу", по образному выражению В.В. Виноградова, отражающую технику сращения строевых слов древнерусского текста; ср.: не-же-ли, а-че-ли-же, и-ли, да-же, не-уж-то), которая отсутствует в словарях томских и кузбасских диалектологов: Ну вот// Петров день/ тот уж три дни праздновалси// Праздновалси три дни// И все три дни мы раньше гуляли/ адали по дворам ходили вот//.

На пояснительном шве конструкции часто появляется частица ну, подтверждающая мысль говорящего и тем самым дублирующая ее: А это ешшо грибы, ну подосиннички, бабочки, а такие мягкие (ОСК I, с. 69); Раньше на пашню поедешь, там неделю и живёшь. Там арки были, ну кульстаны (ОСК I, с. 57).

Актуализируют аспект вторичного называния постпозитивные частицы -то, реже - же, а также частица так (дак), постпозитивная в большинстве случаев, при поясняющем члене ряда. Они выражают пояснительное отношение в комбинации с другими релятивами или делают это самостоятельно: Анютки были у меня. Анюткины глазки-то. Красивые (ОСК I, с. 54); Какая-то плёнка вот на теле сделатся// ну короста же// Чешутся они (овцы)/ а делаются коростами//; Басловляли меня. Божничка стоит, дак басловление (икона, которой крестят жениха и невесту) родительское (ОСК I, с. 118).

Из релятивов местоименного происхождения в качестве пояснительных используются также частицы вот (от) и это (эт, ето, енто, евто, етто, етта, этта): Кряква/ утка вот/ ярка/ голова зелёна/ сама коришнева/ шейка ссера/ лапти скрасна/ переливаются//; Сначала надо шерсть распушить// А распушат её шерстобиткой// это машиной// така... как тебе...// А ишо на струне//; Собака с нарыльником - намордником это (МДС I, с. 230).

В диалектном двучленном ряде функцию пояснительного то есть выполняет частица-связка значит (значить, знача, значица): Беру я палку// жердь значит// да как хрясну по евоной (хомяка) башке//; Водополье кажный весну// половодье значит// У нас ишо не так// Вот в Могочиной сильней//.

Показателями пояснительной связи могут быть комбинации релятивов друг с другом:

ну (+вот): Вот встречала болонь в мясе. Бывает, бывает. Ну вот плёнка такая тоненькая, она несъедобная, мы убираем её совсем (ОСК I, с. 252);

а (+вот): Дали мне избушку// а сторожку вот// Это я как сторож/;

да (+вот): Тарелку/ да радива вот повесили/ а нам боязно// Чё за радива/ Щас ко всему привыкли// А тода чё за радива/;

это (+вот): Бровка. Это вот опанелка кругом. Вон, наверно, на дверях вон, сверху, эта бровка - вон где. Ну вверху-то вот, видишь, как этими выбрано, выбрано (ОСК I, с. 315);

значит (+вот): Ребятня/ значит вот мелуза/ кричат/ Взрослые бегут в тайгу с этой стороны (о пожаре);

ну (+это): Мяли (лён) на мялке. Отбивали билом, ну это валёк, которым колотишь (ОСК I, с. 157);

ну (+значит): Награду мне дали за мой добросовестный труд// ну значит грамоту//;

ну (+ли): Чулки вязали, катанки катали. Катанки, ну, валенки ли (МДС I, с. 250);

или (+ли): В глаза батя, а за глаза батька или дедка ли (ОСК I, с. 125).

Вторичный характер номинации подчеркивается частицами/наречиями, устойчивыми сочетаниями, имеющими сему повторения или тождества:

ещё (ишо, ишшо, ешо, ешшо): Глухарь - это самец, а самка - тетёрка, ешо копалюха (МДС II, с. 149);

ино: Тюрю ели// Мякиш крошишь/ лук крошишь/ квас зальёшь всё/ рыбка вялена/ Окрошка ино щас у вас// обеденье//;

опять (опеть): Ну сборшик/ набират эти сукны// Там ставит бирку// опять же нумерок хозяина// фамилью/ имя//;

обратно: Кержаки/ староверы обратно / они у нас кучкой жили//;

тоже (тож): Бахилы были. Тоже сапоги. Сапоги это теперь зовут (ОСК I, с. 133);

то же самое: Подцепила я по силе пласт и несу на место. Навильник (охапка сена, соломы и т.п., взятая на вилы) то же самое. Это один раз на вилы подцепили. Ты сюда навильник принеси лошади (МДС I, с. 229);

то же, что (чё) (и): Азям носили в холодную погоду и в дожж. То же, чё армяк (ОСК I, с. 36);

одинаково (идинаково, идинако): Пояс/ кушак/ идинако//; Течение/ стрежь/ одинаково//;

наоборот: Слепня/ слепень наоборот/ хоть как скажи//;

(всё) одно: Всяко говорили/ дранки/ сталинки всё одно//;

(всё) едино: Свиня/ чушка/ едино// Чушка как неграмотно//;

всё равно: Из груздей суп варили. Всё равно похлёбка, беляношница (ОСК I, с. 168).

Пояснительное отношение выражается также средствами авторизации - вводно-модальными словами и выражениями, квалифицирующими информацию в отношении источников и способов ее получения с использованием когнитивных моделей "свое - чужое", "тогда - теперь" и их функционально-стилевых и ортологических интерпретаций: по-нашему, по-старому, по-стариковски, в народе, по простонародью, по-сибирски, по-чалдонски, по-шорски, по-тогдашнему, по-ранешному, в детстве, по-деревенски, по-простому, по-простому сказать, по-некультурному, по-старинному / по-теперешному, по-нынешнему, по-щашешному, по-щашному, чичас (час, щас), по-молодому, по-городскому, по-книжному, по книге, по-научному, по грамоте, по медицине. Например: Остатки остались на поле, по-нашему, жниво-то (МДС I, с. 261); Подряднички - работники по-старому, за хлеб наймывались (МДС II, с. 115); Белки (горные вершины, покрытые снегом в течение всего года) - это гора, по-шорски мустак, а по-нашему - белки (ОСК I, с. 158); Называли их балетки, по-теперешнему тапочки (ОСК I, с. 94); Ходила бабушка-повитуха. Счас акушерка (ОСК I, с. 133); Но потом начинается пучка, или боршовник по книге (ОСК I, с. 150); Селок, ли брусок по-городскому (ПССГ II, с. 117).

На повторность номинации без выраженной авторизации указывают "речевые" вводно-модальные слова и выражения: сказать (тебе, вам), скажешь, можно сказать, назвать, назовёшь, обозвать, обзовёшь, говорят, словом, одно слово, а также частицы мол (от молвить), де (от дЪяти `говорить'), дескать (дискать) (от де сказать). Например: Я вот недавно под стол тоже бакулки (чурочки) подложил, или, ещё говорят, бакулочки, чтоб он не шатался (ОСК I, с. 83); Подмешивают муку, мешанина, мешево, можно сказать (МДС I, с. 204); Бусы/ скажешь и гагатки// у нас дак дешёвеньки// с кореньев шалушили//; Вон Серёжа ходит болтается по деревне, хвалится. Одно слово - Алёша питерский (о глупом несерьезном человеке) (ОСК I, с. 40); В родственниках, дискать, иднородка (ПССГ I, с. 191); Подай гвоздок/ шурупик де//; На шатуна я не ходил// Вот отец мой/ тот ага// шатун/ хозяин мол//.

Анализ диалектного материала позволяет говорить о более широких функциональных возможностях вводно-модальных слов со значением персуазивности, чем отраженные в диалектных словарях, а именно об их употреблении в парной конструкции в качестве показателя пояснительного отношения. В первую очередь, это однако (однак, одначе, однакоче, однакося, однакось, однако што, оннако) и чай (чать): Вышивали/ уточкой да/ крестом да/ ети наконечники// полотенцы// концы/ конец однако//; Чага/ гриб чай/ он и на лекарства/ и на чай кто до сих пор завариват//.

В диалекте отмечается стирание различий не только между тождеством (как определенностью) и неопределенностью, но и между тождеством и подобием. В качестве пояснительных функционируют следующие релятивы (модальные частицы, предлоги, устойчивые выражения): как, как ли, как ино, как вроде (бы), вроде (бы) как, как будто, как всё равно, вот как, ну как, как там, вот как-то так, под вид как; под вид, на вид, в виде, по виду; по видам, по видкам; наподобие (наподобе), как наподобие; вроде; вроде Володи; вроде Володи, наподобие Петра; что, что вот; будто (быдто); на манер. Например: Бульба/ по десяти соток содим// Как картошка ли по-вашему//; И бородок - вспомогатель топорища. Срубы рубют, обсекут, дрова рубют. ... Бородок, как помощник топорища (ОСК I, с. 281); Азям. Така азямина толста, вроде как счас дождевики (ПССГ I, с. 25); И по городу благодухание пошло, чем-то вроде запах. Что такое? Ну тогда пошли, он (святой) умер (ОСК I, с. 203).

С одной стороны, смешение похожего и тождественного, так же как части и целого, предмета и имени предмета, живого и неживого, отражает мифологический характер мышления диалектоносителя. С другой стороны, как-конструкции отражают особенности номинации в устной спонтанной коммуникации. "В реальной жизни человек сталкивается с таким бесконечным разнообразием предметов, что отнесение всех их к определенному роду (т.е. выделенным сознанием качественно определенным группам предметов) оказывается затруднительным. Потребности конкретной ситуации общения могут быть удовлетворены и способом приблизительного отождествления с некоторыми известными предметами" (Е.В. Красильникова).

Объединение столь разнородных в смысловом и частеречном отношении слов в качестве показателей пояснительной связи показывает, что в противопоставлении семантическое различие/функциональная (конструктивная) общность, частеречное различие/функциональная (конструктивная) общность последнее для анализируемых релятивов является более существенным.

2.2. Грамматика слушающего: диалектная коммуникация. Парные конструкции, кроме метакоммуникативной (толкующей) функции, выполняют функцию коммуникативную: служат представлению предмета речи через введение дополнительной информации о нем, что возможно, во-первых, благодаря уточнению предмета речи (обычно лица) его функциональными и/или реляционными именами, распространенными в говорах в связи с тематической компактностью семиосферы диалектоносителя (см. 2.2.1. "Интонационные субстантивные пояснительные ряды в диалекте как средство представления предмета речи. Вопрос о приложении в устной спонтанной коммуникации"); во-вторых, дополнительная информация о предмете речи может иметь характер "вещной" информации, погашающей синсемантизм первой части конструкции, обусловленный наличием в ней местоимения (2.2.2. "Конкретизация как разновидность пояснительного отношения в диалекте (простые и сложные местоименно-субстантивные ряды)"). И в том, и в другом случае пояснительные ряды служат выражению референтного тождества, а также отражают такую особенность коммуникативного процесса, как сужение, уточнение денотативной области при номинации.

2.2.1. Если диалектные пояснительные ряды, выраженные неличными существительными, могут быть как релятивными, так и интонационными, то при вторичном обозначении лица именем собственным или нарицательным, реляционным (обозначающим родство/свойство, а также принадлежность к симметричному (сосед)/несимметричному (бригадир) типу отношений) или функциональным (обозначающим "жизненное амплуа" человека, обычно его профессию или род занятий), диалектные пояснительные ряды являются, как правило, интонационными. В связи с этим возникает вопрос о соотношении двух категорий - пояснения и приложения: У меня брат был, Григорий, родной брат, повозник (тот, что ведет невесту к венцу) (МДС II, с. 36); А Марков про свою заимку пишет// писатель тот//; Коля/ тут// Вася в школе уже училси у меня// тот сын//; А председатель сельсовета/ Бабушка/ как ты живёшь тута/ У его бабушка умерла// материна мать// Я отпевала//.

Однотипность рассматриваемых категорий проявляется в их однооформленности, которой, впрочем, недостаточно, чтобы объединить пояснение и приложение в единую синтаксическую конструкцию - ряд с параллельными членами. Полупредикативная связь в приложении не совместима с признаком грамматической независимости словоформ, объединяющихся в ряд. Вместе с тем при рассмотрении вопроса о соотношении приложения и пояснения необходимо учитывать то, о какой языковой системе - книжно-письменной или устно-разговорной - идет речь. В 2.2.1 приводится ряд доказательств в пользу того, что диалектное "приложение" следует рассматривать как пояснительный ряд с параллельными членами, в котором нет места ни предикативным, ни атрибутивным отношениям, синтез которых составляет полупредикативное отношение, характерное для приложения. Так, предикативная функция приложения для диалектной речи не характерна, так как, "обслуживая" смысл, она осложняет его до логических предикатов 2-ой, 3-ей и т.д. степеней, что противоречит закону построения устной речи (Л.С. Выготский, Е.В. Красильникова).

Относительно атрибутивной функции приложения отметим следующее. В книжной письменной речи приложение находится в отношении дополнительной дистрибуции с определительным придаточным именного типа со связкой быть: не говорят: "Пушкин, который гениальный поэт..." (А.А. Камынина). В диалекте построения подобного рода распространены: А видала её, котора сноха-то моя?; Опосля всех иду в баньку, котора развалюха... Они ставят "приложение" в отношение эквивалентной дистрибуции с придаточным определительным, которое "стоит на грани выпадения из предикативных отношений вообще" (Е.В. Красильникова), является идентифицирующим высказыванием, номинативной синтагмой, или блоком номинации, по Е.А. Земской, чему способствуют препозитивное употребление синтагмы с который, отсутствие в речи релятов тот, такой, "цементирующих" структуру сложноподчиненного предложения.

Личные пояснительные информационно-коммуникативные ряды занимают "идентифицирующую" позицию подлежащего (реже - дополнения), концептуализируя тем самым Лицо в диалекте. В связи с этим в работе исследовано функционально-семантическое поле персональности, выявляющее иные ракурсы концептуализации диалектного Лица, обоснована правомерность номинативной модели поля (2.2.1.1. "Функционально-семантическое поле персональности в диалекте").

2.2.2. Конкретизация как разновидность пояснительного отношения в диалекте (простые и сложные местоименно-субстантивные ряды). Конкретизация составляет особую разновидность пояснительного отношения и может быть представлена как простым рядом, реализующим значение абстрактного - конкретного, так и сложным рядом, для которого характерно отношение общего - частного. "Пояснительная конструкция конкретизирующего типа обеих разновидностей (с перечислением и без него) отличается важной синтаксической особенностью. В ней используются дополнительные средства формальной организации: в состав поясняемого обычно входят специальные показатели отношения конкретизации - местоименно-указательные слова, которые выполняют роль своеобразных коррелятов. ‹…› Взаимодействуя с интонацией, они подготавливают пояснение, указывают на него и тем самым служат связи частей конструкции" (А.Ф. Прияткина). Пояснение, в свою очередь, снимает неопределенность местоимений для слушающего: являясь способом получения "вещной" информации о действительности, оно уменьшает информационную энтропию коммуникации и выполняет тем самым информационно-коммуникативную функцию, активно функционируя в диалектной коммуникации.

2.2.2.1. Отношение абстрактного - конкретного: простой ряд. Для простого ряда характерно наличие а) местоимений в поясняемом; б) релятивов в поясняющем, позволяющих квалифицировать явление как случай, пример. В круг местоимений в поясняемом входят:

· лично-предметное местоимение 3-го лица катафорического характера: Дак и сосватали// Я его не желала/ а они меня отдавали// родители//;

· субстантивированное определительное всё, которое функционально равнозначно лично-предметному местоимению 3-го лица, "обещающему" кореферентный субстантив - имя нарицательное: Я расписалась/ всё (=их) сдала/ вагоны эти// Я писать маленько умею/ но не доставляю буквы//. В литературном языке всё является показателем сложного ряда;

· отрицательные никто, ничё: Никто помогают/ братовья те//. Соположенные группы в этом случае семантически аналогичны словосочетаниям с управлением, имеющим значение избирательности, в литературном языке: никто из братьев. Согласование подлежащего и сказуемого является смысловым, по множественному числу.

· неопределенные кто-то, чё-то (чегой-то, чтой-то), кто-нибудь (-нить), чё-нибудь (-нить): Вот у меня была одна кастрюля. Нет, её чем-то заняла, однако, выжарками (ОСК I, с. 42). Местоимения с -либо, а также некто, нечто, некий, некоторый изучаемым говорам неизвестны (О.Н. Киселева). Нечасты в нашем материале и местоимения с кое-. В отдельных случаях семантика неопределенных местоимений предопределяет ментальный модус полагания/сомнения говорящего в истинности вторичной номинации, что выражается в модальных квалификаторах однако, может, кажись, поди, чай, чё ли во втором члене ряда.

· вопросительно-относительные кто, чё, какой, который, а также определительные один, другой в значении неопределенных местоимений: Когда кто забежит// "Тётя/ налей наливочки"// парни//; Каво даст/ косточку каку постну даст/ и то уважила//; Чё плохо спрятано/ рупь какой/ ведь выташшит подлюка// Всё пропьёт//; С какими/ новеньки у нас приехали/ и здоровкаться не хочется//; Одни у нас жили// Заволокины// Погорели//; Другой/ соседи/ ближе родни//;

· указательные этот (эта, это, эти), этот (-а, -о, -и) самый (-ая, -ое, -ые): До войны я на этой/ на тракторе работал// Обезножил вот/ стал сапожничать//;

К релятивам относятся:

например (напримерно, примерно, к примеру): Парёнка чё/ Бруква напримерно упрет/ вот и парёнка// ли свекла ли там//;

вон, вот (бы) (в значении `например'): Кто раньше закончит (косить)/ вот ты// идёт навстречу//;

там (в значении `например'): Шабур из чё попало шили: изо льна там, а зипун из шерсти. Азяминой его называли (ОСК I, с. 37);