Лексико-фразеологическая система языка писателей Центрального Черноземья и её лексикографическая представленность

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Специальность 10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

Лексико-фразеологическая система языка писателей Центрального Черноземья и её лексикографическая представленность

Курносова Ирина Михайловна

Елец - 2009

Работа выполнена на кафедре теории и истории русского языка

государственного образовательного учреждения высшего

профессионального образования

«Елецкий государственный университет имени И.А. Бунина»

Научный консультант - доктор филологических наук

профессор Г.Ф. Ковалёв

Официальные оппоненты - доктор филологических наук

профессор О.В. Загоровская

- доктор филологических наук профессор М.А. Бобунова

- доктор филологических наук профессор С.Ю. Дубровина

Ведущая организация - Московский государственный областной университет

Защита состоится 29 декабря 2009 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета Д 212.059.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций в Елецком государственном университете имени И.А. Бунина по адресу: 399770, Елец, Липецкая область, ул. Коммунаров, 28, ауд. 301.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Елецкого государственного университета имени И.А. Бунина

Автореферат разослан «___» _____________ 2009 г.

Учёный секретарь

диссертационного совета А.А. Дякина

Общая характеристика работы

Диссертация представляет собой 1) системное многоаспектное описание региональной лексики и фразеологии, нашедшей отражение в произведениях писателей Центрального Черноземья конца XIX - начала ХХ вв., 2) теоретическую разработку авторского словаря дифференциального типа, объединяющего данную лексику и фразеологию.

Актуальность исследования обусловлена всё возрастающим вниманием современного общества к национальной самобытности русской культуры и русского языка в частности, к народным основам родного языка. Нельзя не согласиться, что «возрождение России - проблема не столько экономики, сколько духовной жизни. Это, прежде всего, возрождение культурных традиций русского народа, бережное отношение к языковому и литературному наследию, накопленному нашими предками в течение многовекового исторического процесса созревания и существования русской нации…» [Ковалёв 2005: 3].

Обращение к языку народных говоров как важнейшему источнику изучения истории и культуры народа отмечалось ещё в трудах Ф.И. Буслаева, Я.К. Грота, В.И. Даля и др. выдающихся исследователей. По словам Я.К. Грота, «областные слова, выражая часто черты местной физиономии края или населения, представляют драгоценные указания для изучения нравов и обычаев народа» [Грот 1885: 150].

Современные русские народные говоры, веками хранившие древнюю семантику слов и выражений и развивавшие на её основе новые значения, утрачивают многие свои характерные особенности, нивелируясь под воздействием литературного языка и соседних говоров. Поэтому одной из важнейших задач современной лингвистики должна стать работа по сохранению языка русской культуры.

Временем яркого развития русской языковой культуры стал XIX век. Основной в развитии русского литературного языка в этот период была тенденция к объединению всех жизнеспособных лексических средств, что особенно ярко проявилось во взаимодействии литературного языка с народно-разговорным. Свободное включение народно-разговорной лексики в письменный текст наблюдалось прежде всего в художественной литературе, язык которой признаётся исследователями как наиболее полное отражение литературного языка вообще.

В становлении современного русского литературного языка участвовали многие великие русские писатели (А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский и мн. др.). Для Центрального Черноземья такими мастерами слова стали И.А. Бунин, А. Жигулин, Е.И. Замятин, А.В. Кольцов, И.С. Никитин, А. Платонов, А.С. Суворин, Г.Н. Троепольский, А.И. Эртель и др. И.А. Бунин писал о Средней России как о «том плодородном подстепье, где древние московские цари, в целях защиты государства от набегов южных татар, создавали заслоны из поселенцев различных русских областей, где, благодаря этому, образовался богатейший русский язык и откуда вышли чуть ли не все величайшие русские писатели…» [Бунин 1965-1967, 6: 543]. Сложившиеся здесь особенности лингвистической и этнокультурной ситуации обусловлены длительными и многообразными историческими процессами, происходившими на данной территории, и представляют большой интерес с точки зрения историко-сравнительного изучения языка данного региона. В результате сложных ассимиляционных процессов здесь на протяжении веков формировались специфические региональные черты народной языковой культуры.

Изучение лексики определённого региона (в данном случае - лексики языка писателей Центрального Черноземья) позволяет использовать результаты исследования в решении одного из актуальных вопросов современных научных разработок, характеризующих особенности картин мира естественных языков и связанных с характером этнокультурной семантики: «является ли она, - по словам С.М. Беляковой, - общей, значимой для всего национального социума или варьируется в пределах частных континуумов» [Белякова 2007: 150].

Объектом данного исследования явилась лексика и фразеология народно-разговорной речи Центрального Черноземья, представленная в художественных произведениях писателей этого региона конца XIX - начала ХХ вв.

Предметом исследования стала структура и система народно-разговорной лексики языка писателей Центрального Черноземья конца XIX - начала XX вв. и её репрезентация в авторском словаре дифференциального типа.

Материалом для настоящего исследования послужили тексты художественных произведений А.И. Эртеля, И.А. Бунина, Е.И. Замятина, характеризующие русский язык с 70-80-х гг. XIX в. до 20-30-х гг. XX в.

Сбор фактического материала осуществлялся по изданиям:

Эртель А.И. Собрание сочинений: В 7 т. - М., 1909;

Бунин И.А. Собрание сочинений: В 9 т. - М., 1965-1967;

Замятин Е.И. Собрание сочинений: В 4 т. - М., 1929; Замятин Е.И. Собрание сочинений: В 4 т. - Мюнхен, 1970-1988.

Кроме того, анализировались материалы ряда других изданий, содержащих тексты, не представленные в указанных собраниях сочинений писателей (см. Список использованной литературы).

В основу исследования положена картотека, насчитывающая около 8 000 слов из произведений А.И. Эртеля, И.А. Бунина, Е.И. Замятина и более 30 000 словоупотреблений.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

1) впервые народно-разговорная лексика и фразеология названных авторов становятся в достаточно полном объёме объектом специального системного многоаспектного рассмотрения, что позволяет характеризовать не только идиостиль писателей, но и судить об особенностях развития лексики в конце XIX - начале ХХ вв. как в указанном регионе, так и в русском языке в целом;

2) полученные в ходе исследования материалы стали основой теоретической и практической разработки авторского словаря дифференциального типа, фиксирующего и толкующего диалектную и просторечную лексику, не нашедшую должного отражения в отечественной лексикографии. Данное положение получило практическую реализацию в виде трёх словарей языка писателей, подготовленных автором настоящего исследования См.: Курносова И.М. Словарь народного языка произведений И.А. Бунина. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006; Курносова И.М. Диалектно-просторечный словарь языка Евгения Замятина». - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина,, 2008; Народное слово в произведениях А. Эртеля: Словарь. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2009..

Период с 70-80-х гг. XIX в. до 20-30-х гг. XX в. имеет существенное значение для истории русского языка, так как именно в это время складываются многие процессы развития русского литературного языка, получившие свою реализацию в языке ХХ в. Для общественной и культурной жизни России это важный этап, связанный с большими общественно-экономическими переменами, политическими потрясениями и связанной с этим значительной миграцией населения, обусловившей активное смешение языковых особенностей диалектов и дальнейшее развитие просторечия.

Преобразования в экономической, общественной, культурной жизни страны привели к значительным изменениям в лексическом составе языка, но при этом словарный состав русского языка второй половины, а особенно конца XIX и начала ХХ вв. изучен явно недостаточно.

Научный интерес к рубежу XIX-XX вв. был активен в 60-70-е гг. ХХ в., однако в последующие годы данный период в истории русского литературного языка почти не привлекает внимания лингвистов. Первые систематические исследования русского литературного языка в период с последней трети XIX до конца XX вв. принадлежат Л.М. Грановской [см.: Грановская 1976; 1996; 2005]; развитие русского языка во второй половине XIX в. получает рассмотрение в трудах Ю.А. Бельчикова [Бельчиков 1975, 2009]; вопросы развития русского языка на рубеже веков и в начале ХХ века нашли отражение в «Лексике русского литературного языка XIX-XX вв.» под ред. Ф.П. Филина, в трудах Ю.С. Сорокина [Сорокин 1965], В.И. Чернышева [Чернышев 1911], А. Баранникова [Баранников 1919], Б.М. Ляпунова [Ляпунов 1919], А.М. Селищева [Селищев 1928]. Исследователи, определяя основные тенденции в развитии лексики рубежа XIX-XX вв., отмечают расширение лексического состава за счёт слов народно-разговорного языка, интенсивность семантических и стилистических изменений в лексической системе, обусловленных новым соотношением книжного и разговорного пластов в разных функциональных стилях. Однако лексика народно-разговорного языка в её диалектной и просторечной формах не являлась в этих трудах предметом специального рассмотрения, и «вопрос о роли народно-разговорных лексико-фразеологических единиц в формировании и развитии литературного словаря, о закономерностях и путях вовлечения диалектной (а также профессиональной и жаргонной) лексики в литературный язык, о роли писателей и публицистов в отборе, обработке и приобщении «народных» слов к русскому литературному языку и другие аналогичные проблемы ещё не получили обобщённого освещения» [Бельчиков 1975: 52].

Художественная литература конца XIX - начала XX вв. в этом отношении изучена явно недостаточно: можно назвать исследования просторечной и диалектной лексики в рассказах Д.Н. Мамина-Сибиряка [Муравьева 1952], в произведениях Е.М. Милициной [Собинникова 1975], в творчестве М.М. Пришвина [Серова 1989] и нек. др.

Общеизвестным является и тот факт, что в различных курсах истории русского литературного языка указанный период представлен очень кратко, обобщённо, а «Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв.» В.В. Виноградова завершаются последней третью XIX столетия. Это, как справедливо полагает Л.М. Грановская, обосновывает «возможную границу описания - 70-е гг. XIX в.» [Грановская 1996: 3].

Неизученными на рубеже XIX-XX вв. оказываются и живые народные говоры, так как от этого периода сохранились скудные диалектные записи.

Выбор нами в качестве объекта изучения народно-разговорной лексики художественных произведений А.И. Эртеля, И.А. Бунина, Е.И. Замятина не случаен:

1) Писатели объединены общей территорией - Центральным Черноземьем: А.И. Эртель родился в деревне Ксизово Задонского уезда Воронежской губернии и бомльшую часть жизни провёл в разных имениях Воронежской губернии; И.А. Бунин родился и прожил до трёх лет в Воронеже, а затем многие годы был связан с Ельцом и Елецким уездом; Е.И. Замятин - уроженец г. Лебедяни Тамбовской губернии (ныне Липецкая область), и события лебедянской жизни легли в основу многих его произведений.

2) Творчество названных писателей относится к изучаемому нами периоду: начало литературной деятельности А.И. Эртеля пришлось на 70-80-е гг. XIX столетия; первые бунинские произведения появились в самом конце XIX в.; творчество Е.И. Замятина складывалось в начале ХХ в.

Определённая нами верхняя граница исследования - 20-30-е гг. ХХ столетия - в известной мере условна и может быть объяснена следующим: А.И. Эртель начал свою литературную деятельность, будучи зрелым человеком, а в 1908 году он уже умер; И.А. Бунин и Е.И. Замятин уехали из России (И.А. Бунин - в 1920 г., Е.И. Замятин - в 1931), но сохранили её в своей памяти и в своём родном языке, поэтому «взывание к памяти, традиции, стремление спасти язык от власти времени, обрести для него вечную жизнь обратили эмиграцию к консервации языкового материала (курсив мой - И.К.)» [Грановская 1995: 6]. Таким образом, по мнению Л.М. Грановской, произведения писателей русского зарубежья явили собой «уникальное явление» - «язык русской эмиграции первой волны и двух её поколений, по существу, завершивший историю русского литературного языка послепушкинского времени (курсив мой - И.К.)» [Там же: 131].

3) А.И. Эртель, И.А. Бунин, Е.И. Замятин явились представителями реалистического направления в литературе - но разных его проявлений: А.И. Эртель был склонен к документально точному воспроизведению действительности; И.А. Бунин продолжил традиции классической русской реалистической литературы; Е.И. Замятин причислял себя к представителям неореалистического изображения жизни, где главным, по его словам, является «кажущаяся неправдоподобность действующих лиц и событий, раскрывающая подлинную реальность» [Замятин 1988, 5: 136]. Такая «разность» писателей в их творческом методе отражения действительности позволяет не только характеризовать идиостиль каждого писателя, но и даёт возможность судить о языковых основах самой личности писателя, о влиянии творческой позиции писателя по отношению к изображению действительности на использование им языковых средств.

4) А.И. Эртель, И.А. Бунин, Е.И. Замятин были носителями не только русского литературного языка, но и его народно-разговорной формы во всех её проявлениях, поскольку выросли в такой языковой среде, которая позволила им узнать язык народных говоров в непосредственном и теснейшем общении с его носителями.

5) Обращение к творчеству названных писателей объясняется и сравнительной неизученностью (а по отношению к А.И. Эртелю - практически полной неизученностью) языковой стороны их творчества. Произведениям И.А. Бунина посвящено огромное количество исследований как литературоведческого, так и лингвистического характера, однако нередко его произведения становились материалом для решения общих вопросов лексики, фразеологии, грамматики. Народно-разговорная лексика его произведений изучалась лишь эпизодически [см.: Заборовская 2003; Краснянский 1995, 2007, 2009; Курносова 1997, 1998, 2001, 2004, 2006-2009 и др.; Собинникова 1990, 1995, 1997, 2001, 2004 и др.] - за исключением диссертационной работы Ю.Ю. Крюкова [Крюков 2009], исследующей субстантивную диалектную лексику произведений писателя.

Е.И. Замятин начал возвращаться к русскому читателю лишь около двадцати лет назад, но за это время появилось уже значительное количество исследований, посвящённых его творчеству, в том числе монографического плана, однако в большинстве своём это труды литературоведческого характера [см.: Гордович 2004; Давыдова 1991, 2000; Желтова 2003; Комлик 2003; Костылева 1994; Полякова 2000, 2004; Хворова 2003 и др.]. Лингвистические исследования затрагивали проблему сказа его произведений, «диалогического языка», индивидуальной словообразовательной системы, анализа лексики отдельных тематических групп как части лексики тамбовских говоров [см.: Зюлина 1994; Изотов 1994; Полунина 2008; Протапопова 2004, Хатямова 2003; 2004 и др.], поэтому произведения Е.И. Замятина ждут своего должного лингвистического истолкования, особенно в отношении представленной в них богатейшей народно-разговорной речи.

А.И. Эртель явился тем писателем, который был широко известен и почитаем при жизни, но оказался быстро забытым после смерти. Высокая оценка, данная словесному мастерству А.И. Эртеля многими писателями и критиками [см.: Батюшков 1909; Бунин 1967; Толстой Л.Н. 1964 и др.], позволяет рассматривать его произведения как ценнейший источник изучения народно-разговорной лексики конца XIX века. В последнее время интерес к творчеству А.И. Эртеля возобновляется [см.: Александров 1990; Орлова 2004], однако с лингвистических позиций произведения писателя практически не исследованы: имеются лишь отдельные работы В.И. Собинниковой, содержащие наблюдения над просторечной лексикой романа А.И. Эртеля «Гарденины» [см.: Собинникова 1990, 1996].

Таким образом, указанные обстоятельства позволяют нам обратиться к произведениям названных писателей для изучения лексики народно-разговорного языка Центрального Черноземья конца XIX - начала ХХ вв. Данное исследование имеет не только вербально-семантическое выражение, но и прагматическое: создание словарей народно-разговорного языка, отражённого в произведениях художественной литературы, способствует решению по меньшей мере трёх задач:

1) сохранение лексики народно-разговорного языка предыдущих эпох,

2) характеристика идиостиля писателя,

3) комментирование текстов художественных произведений.

Основная цель работы состоит в системном многоаспектном описании народно-разговорной лексики и фразеологии языка писателей Центрального Черноземья конца XIX - начала XX вв. и разработке теории составления авторского словаря дифференциального типа, фиксирующего диалектную и просторечную лексику региона Центрального Черноземья, отражённую в художественном тексте.

Цель работы диктует выполнение конкретных задач:

- определение достоверности регионального языкового материала, представленного в произведениях А.И. Эртеля, И.А. Бунина, Е.И. Замятина, применительно ко времени создания произведений и к территории описываемых мест;

- выявление квалифицирующих признаков, позволяющих рассматривать изучаемую лексику как диалектную или просторечную;

- определение ареальной, стилистической и функциональной квалификации слов, выявленных в исследуемых произведениях;

- системное и сопоставительное представление диалектной и просторечной лексики;

- характеристика изменений в квалификации исследуемой лексики по отношению к современному состоянию русского языка;

- изучение специфики идиостиля писателей в связи с особенностями использования ими региональной лексики;

- разработка структуры авторского словаря, толкующего диалектную и просторечную лексику произведений одного писателя, и принципов отбора слов для словника; региональный просторечный лексика диалектный

- разработка структуры словарной статьи и принципов толкования слов и устойчивых сочетаний в авторском словаре такого типа;

- формирование системы помет и комментариев различного рода.

Теоретико-методологической базой исследования явились работы видных отечественных лингвистов в области лексикологии (А.В. Калинина, Л.П. Крысина, М.И. Фоминой, Н.М. Шанского) и теории просторечия в частности (В.Д. Девкина, А.Н. Ерёмина, А.Ф. Журавлёва, Е.А. Земской, Л.А. Капанадзе, М.В. Китайгородской, Г.П. Князьковой, Е.Ф. Петрищевой, Г.Н. Скляревской, Ю.С. Сорокина), диалектологии (Р.И. Аванесова, Л.И. Балахоновой, Л.И. Баранниковой, Л.И. Беловой, О.И. Блиновой, Д.К. Зеленина, С.М. Кардашевского, Т.С. Коготковой, С.И. Коткова, О.Д. Кузнецовой, И.А. Оссовецкого, В.И. Собинниковой, Ф.П. Сороколетова, Ф.П. Филина), фразеологии (Е.В. Брысиной, В.В. Виноградова, В.П. Жукова, А.В. Жукова, Л.А. Ивашко, А.Г. Ломова, В.М. Мокиенко, Р.И. Ройзензона, В.Н. Телия), общей и авторской лексикографии (Ю.Д. Апресяна, Д.И. Арбатского, А.М. Бабкина, Т.В. Бахваловой, М.А. Бобуновой, М.Б. Борисовой, В.В. Виноградова, В.Г. Гака, Р.Р. Гельгардта, А.С. Герда, В.П. Григорьева, Н.П. Денисова, В.В. Дубичинского, Ю.Н. Караулова, О.М. Карповой, Х. Касареса, Л.П. Крысина, Л.С. Ковтун, Б.А. Ларина, В.В. Морковкина, С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой, Л.Л. Шестаковой, Л.В. Щербы), истории русского литературного языка (Ю.А. Бельчикова, Ф.И. Буслаева, Г.О. Винокура, Л.М. Грановской, Я.К. Грота, Н.Н. Дурново, А.И. Ефимова, А.М. Камчатнова, Е.Г. Ковалевской) и др.

В рамках народно-разговорной речи конкретного региона традиционно рассматриваются прежде всего диалектный язык, просторечие и профессиональный язык. К указанным типам речи может быть добавлена региональная устаревшая и устаревающая лексика, характеризующая быт прежней русской деревни. Основное внимание в данном исследовании сосредоточено на описании диалектной и просторечной лексики как основы языка любого региона.

Оценка названных типов речи, позволяющая включать в рассмотрение ту или иную лексику художественных произведений, проведена нами, во-первых, с позиций норм второй половины XIX - начала XX вв., во-вторых - с позиций норм современного русского языка. Лексикографическими источниками, определяющими характер современного XIX веку употребления слова, являются прежде всего «Словарь церковно-славянского и русского языка», составленный Вторым отделением Академии Наук 1847 г. (Слов. Акад. 1847), «Опыт областного великорусского словаря» 1852 г. (Опыт), «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля 1863-1866 гг. (Даль), «Словарь русского языка, составленный Вторым отделением Императорской Академии наук» 1895-1900 (Слов. Акад.). Вместе с тем, в языкознании хорошо известен тот факт, что «лексикографическая фиксация многих новаций постоянно отстаёт от «живой» нормы эпохи», поэтому реально «лексикографическим источником, фиксирующим норму XIX века, является «Толковый словарь русского языка» Д.Н. Ушакова» [Калиновская 2006: 11], в связи с чем стилистическая и историческая квалификация лексики по отношению к концу XIX в. и началу ХХ в. осуществлена нами и на основе материалов «Толкового словаря русского языка» Д.Н. Ушакова (ТСУ), а характер изменений в лексике по отношению к современному состоянию языка определён по материалам «Словаря современного русского литературного языка: В 17-ти т.» (БАС) и «Словаря русского языка: В 4-х т. / Под ред. А.П. Евгеньевой» (МАС). Кроме того, в исследовании использован ряд региональных словарей русского языка и словарей языка писателей (см. список лексикографических источников).

Методы исследования: 1) описательный метод с использованием научно-исследовательских приёмов наблюдения, описания, классификации и анализа, 2) функционально-семантический, 3) компаративный, 4) квантитативный, 5) лексикографический. Совокупность данных методов позволила провести отбор, систематизацию и описание языкового материала, что соответствует поставленным задачам.

Достоверность исследования обеспечена полнотой привлечения к анализу лексического материала, извлечённого методом сплошной выборки из художественных произведений А.И. Эртеля, И.А. Бунина, Е.И. Замятина. В ходе анализа этот материал проверен более чем по 80 специальным словарям (см. список лексикографических источников). Кроме того, к анализу материала привлекались данные проведённых автором диссертации опросов современных носителей тех говоров, которые нашли отражение в произведениях названных писателей, что позволило подтвердить областной характер анализируемых слов, уточнить их ареалы, определить или уточнить семантику ряда слов и проследить их судьбу в русском языке.

Теоретическая значимость работы заключается 1) в развитии теории изучения народно-разговорного языка региона на материале произведений художественной литературы, 2) в обосновании статуса художественных произведений А.И. Эртеля, И.А. Бунина, Е.И. Замятина для изучения народно-разговорного языка региона в его диалектной и просторечной формах, 3) в разработке принципов изучения народно-разговорной лексики русского языка определённого периода в составе художественного произведения, 4) в уточнении общих тенденций развития лексико-семантической системы русских народных говоров, 5) в углублении теории разработки авторского словаря дифференциального типа.

Научно-практическая значимость работы состоит в возможности активного использования её результатов при изучении истории русского литературного языка, исследовании творчества названных писателей и характеристике литературных течений, при чтении спецкурсов по авторской лексикографии и языку художественных произведений, теории просторечия и диалектной лексики. Разработанные принципы составления словаря могут быть использованы в авторской лексикографии.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Язык произведений А.И. Эртеля, И.А. Бунина, Е.И. Замятина - ценный и надежный источник изучения народно-разговорной лексики в её диалектной и просторечной формах в период конца XIX - начала XX вв.

2. Состав и характер использования диалектной и просторечной лексики в языке художественных произведений варьируются в зависимости от литературного направления, к которому принадлежат писатели.

3. При существенных различиях в творческих методах отражения действительности писатели обнаруживают генетическое языковое родство, обусловленное их биографической территориальной и временномй близостью.

4. Язык писателей одного региона, рассматриваемый на протяжении нескольких десятилетий, репрезентирует языковую картину региона как часть языковой картины всего русского народа. Говоры Центрального Черноземья как говоры смешанного типа отражают язык и культуру многих регионов России, что характеризует их как своеобразное явление в общей языковой картине русского народа.

5. Просторечие второй половины XIX - начала ХХ в., лексический состав которого значительно пополнился за счёт формирования у целого ряда слов переносных экспрессивно-оценочных значений, - лексическая категория, не получившая чёткой теоретической разработки и последовательного словарного отражения.

6. Языковые процессы, отражённые в художественных произведениях писателей Центрального Черноземья, - свидетельство общего развития народно-разговорной лексики русского языка изучаемого периода.

7. Диалектно-просторечный словарь языка писателя как один из авторских словарей дифференциального типа - особое средство отражения языковой картины территориального социума и необходимое справочное пособие для современного этапа развития русского языка и русской литературы, позволяющее сохранить народно-разговорное слово как важнейший элемент русской культуры.

Апробация работы. Результаты исследования были обсуждены на заседании кафедры теории и истории русского языка Елецкого государственного университета имени И.А. Бунина (2009 г.), представлены на научных конференциях различного ранга в Гродно (Беларусь) (2007), Луганске (Украина) (2005, 2007), Севастополе (Украина) (2009), Душанбе (Таджикистан) (2009), Москве (2007), Санкт-Петербурге (2008), Брянске (2007), Воронеже (1996, 1997, 2007, 2008), Туле (2007), Великом Новгороде (2009), Липецке (1990-1994, 1996, 2009), Ельце (1989-2009), на семинаре «Теория и практика авторской лексикографии» в Институте русского языка им. В.В. Виноградова РАН (2008).

Структура работы определена целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка литературы (более 500 наименований), перечня лексикографических источников (более 80 наименований) и трёх приложений, содержащих 1) лексико-семантическую классификацию выявленной диалектной и просторечной лексики, 2) таблицу фиксации диалектных и просторечных лексем в произведениях писателей с опорой на представленную лексико-семантическую классификацию, 3) таблицу фиксации диалектных и просторечных устойчивых сочетаний в произведениях писателей.

Содержание работы

Во Введении обоснован выбор темы, обозначены актуальность, цель и задачи, объект и предмет исследования, указан материал и методы его анализа, определена научная новизна, теоретическая и практическая значимость.

В главе 1 «Теоретические проблемы лексикологии и лексикографии языка художественной литературы» представлен круг ключевых проблем, связанных 1) с рассмотрением художественной литературы в качестве источника региональной лексикологии и лексикографии, 2) с определением основных понятий, используемых в работе.

Вопрос о том, какие источники имеют право быть материалом для изучения и лексикографирования региональной лексики, был предметом обсуждения в отечественной лингвистике на протяжении многих лет. Наряду с традиционными источниками (письменные памятники разных эпох, современные говоры, данные лингвистических карт современных говоров, свидетельства топонимики, антропонимии) исследователи указывали и на возможность использования для изучения региональной лексики и фразеологии материала художественных произведений (О.И. Блинова, Г.О. Винокур, А.И. Ефимов, С.М. Кардашевский, С.И. Котков, И.А. Оссовецкий, Л.И. Скворцов, В.И. Собинникова и др.). Признавая вопрос о роли художественных произведений в изучении народно-разговорного языка дискуссионным, исследователи, однако, отмечали, что этот источник обладает рядом достоинств, в числе которых богатство и новизна лексико-фразеологического областного материала, дополнительные данные, позволяющие пополнять сведения о модификациях областных слов, об ареальных характеристиках ранее лексикографируемых единиц.

При этом привлечение художественных произведений для изучения народных говоров особенно важно для тех периодов в истории русского языка, которые не сохранили достаточного количества записей живой народной речи. Таким периодом в истории языка является конец XIX - начало XX вв.

В данной работе понятия диалект, диалектное (областное) слово, диалектизм получают традиционное рассмотрение: под диалектом понимается «разновидность языка, являющаяся орудием общения более или менее ограниченного коллектива, представители которого находятся в непосредственном взаимообщении, и потому характеризующаяся относительным единством языковой системы» [Аванесов 1949: 9]; «диалектным является слово, имеющее локальное распространение и в то же время не входящее в словарный состав литературного языка (в любую его разновидность)» [ЛЭС: 133]; термины диалектное слово и областное слово употребляются как синонимы по отношению друг к другу и к понятию диалектизм. Применительно к диалектной лексике в работе используется понятие этнографизмы - «названия предметов, понятий, характерных для быта, хозяйства данной местности, не имеющие параллелей в литературном языке» [Там же].

Говоря о противоречивом характере как самого просторечия, существующего в народных говорах в теснейшей связи с диалектным языком, так и о понимании этого явления в лингвистике, мы используем этот термин в двух значениях: 1) общенародные, территориально не ограниченные явления национального языка, оставшиеся за пределами литературного языка; 2) стилистически сниженные языковые средства в разговорной разновидности литературного языка.

Принимая определение устаревших слов как вышедших из активного употребления, но сохранившихся в пассивном словаре, мы рассматриваем их как с позиций современного русского языка, т.е. с точки зрения нормы настоящей эпохи, так и с позиций эпохи создания конкретного текста. Осознание сложности проблемы устаревших слов и попытка рассмотреть слово в исторической перспективе позволяет нам использовать и термин устаревающая лексика, к которой исследователи относят слова, только переходящие в «пассивный запас лексики в силу редкого их использования в языке» [Фомина 2001: 286].

Понятие профессиональная лексика используется в работе для характеристики «слов и выражений, свойственных речи представителей той или иной профессии или сферы деятельности, выступающих как просторечные, эмоционально окрашенные эквиваленты терминов» [ЛЭС: 403].

Указанная лексика в языке художественных произведений в разные годы была объектом пристального внимания многих исследователей, которые обращались к творчеству самых разных писателей (Л.Н. Толстого, К.Ф. Седых, М.А. Шолохова, Н.А. Некрасова, И.С. Тургенева, Д.Н. Мамина-Сибиряка, А.М. Горького, Н.С. Лескова, П.П. Бажова, Д.А. Фурманова, Ф. Абрамова, В. Астафьева, В. Белова, Н.А. Некрасова, Е. Носова, М.М. Пришвина и др.) и рассматривали диалектные и просторечные слова в художественном произведении с точки зрения их функционирования, выделяли различные типы диалектизмов, изучали их семантику, место в общенародном языке, стилистические функции и т.д. Однако в поле зрения лексикографов эта лексика почти не попадает, в то время как корпус авторских словарей ко второй половине ХХ в. представлен уже значительным количеством лексикографических трудов самых разных типов [см.: Русская авторская лексикография XIX-XX вв.]. В некоторых из них диалектная и просторечная лексика является определённой частью сводного словаря языка писателя [см.: Марков 1961; Марканова 1968; Елистратов 2001; «Народное слово в произведениях В.И. Белова» 2004; Словарь Шолохова 2005 и др.]. Есть и опыт толкования «редких», «забытых» слов, зафиксированных художественным текстом [см.: Бахвалова, Попова 2007; Сомов 2001; Федосюк 2001; Рогожникова 2004 и др.]. Однако задачей авторской лексикографии, по нашему мнению, должно стать и создание словарей, толкующих не только «редкие слова» в художественных текстах, но и фиксирующих региональные лексические единицы разных типов: собственно лексические, фонетические, лексико-грамматические, акцентологические, функционирующие в художественных произведениях одного автора (а затем и нескольких авторов, принадлежащих одному региону), что позволит дать системное представление о народно-разговорном языке данного региона, способствуя при этом и характеристике идиостиля каждого писателя.

Глава 2 «Произведения А.И. Эртеля, И.А. Бунина, Е.И. Замятина как отражение реальной языковой ситуации конца XIX - начала XX веков» рассматривает особенности функционирования народно-разговорной лексики в произведениях писателей с позиций временномй и территориальной соотнесённости использованного ими речевого материала с реальной языковой ситуацией изучаемого периода.

1. А.И. Эртель, «писатель-самородок, настоящий коренной степняк, проведший юность в деревне, в близком общении с простым народом, знающий личным опытом крестьянский быт и деревенскую администрацию и уездное купечество» [Батюшков 1909: XI], прекрасно знал язык восточной части южнорусского наречия. Это позволило А.И. Эртелю показать в своих произведениях жизнь всех социальных слоёв сельского населения в период важнейших преобразований в русском обществе после реформы 1861 г.

Как известно, во второй половине XIX в. в русском национальном языке, представлявшем собой уже сложившееся единство, в значительной степени определились его частные системы: русский литературный язык, просторечие, территориальные и социальные диалекты и переходные типы речи. Значительную роль в этом сыграла реформа 1861 г., освободившая крестьян от крепостной зависимости и способствовавшая развитию капиталистических отношений, в связи с чем разрушается сложившаяся веками крестьянская община и значительная часть крестьянства устремляется в города, а в деревни приходит определённая часть городского населения, способствуя развитию просторечия и переходных типов речи. Все указанные подсистемы русского национального языка второй половины XIX в. находят отражение в произведениях А.И. Эртеля.

Диалектная лексика произведений А.И. Эртеля интересна и важна прежде всего для изучения воронежских говоров второй половины XIX в., особенно речи однодворцев, составлявших в XIX в. почти половину населения Воронежской губернии. По оценкам исследователей, воронежские говоры изучены недостаточно, особенно с точки зрения монографического описания.

Диалектная и просторечная лексика, реалистически представленная в произведениях А.И. Эртеля большим количеством слов, позволяет судить о причинах, приведших к широкому использованию живой народной речи в художественных произведениях. Эта лексика произведений писателя стала объектом внимания составителей ряда словарей русского языка. Цитаты из произведений А.И. Эртеля привлекались в качестве иллюстративного материала в БАС и МАС при толковании таких слов, как гвоздануть, зажора, загоготать, затолочься, мера, начередить, неотёса, оборачиваться, однодворка, побрать, произойти, притча, псица, радельница, скоромиться, сторновка, улица, шнырять (глазами) и мн. др.

Примеры из произведений А.И. Эртеля могли бы стать иллюстрациями и к тем словам, значение которых в словарях русского языка не подкреплено никакими цитатами (напр. в БАС: белотурка - «сорт яровой пшеницы», вываживать - «медленно и долго водить разгорячённую лошадь, чтобы дать ей отдохнуть, остыть, после чего её можно напоить», гомоза - «беспокойный человек, непоседа»).

Стремление А.И. Эртеля дать широкую картину русской деревни 60-80-х гг. XIX века и при этом показать крестьян не в массе, а индивидуализируя портреты конкретных представителей этой массы, позволило писателю настолько реалистично передать особенности народной речи, что он приближается к документально точному её воспроизведению. Это проявляется в отражении не только лексических особенностей народных говоров, но и многих фонетических и грамматических явлений диалекта и просторечия. Среди этих явлений отмечаются и редкие, свойственные, например, речи отдельных выходцев из соседних с Воронежской областей - так называемых «щекунов» (що, каго, чаго, каё), «цуканов» (ево, каво, чево) и «галманов» (чиво, атчиво, плисать, пинжаки).

Тяготение писателя к документализму нередко приводит его к использованию слов узколокального значения, требующих прямого авторского толкования (балухманный, галманы, дарёнка, изнавесть, крымская шапка, посыкнуться, потазать, тоша, усынок и др.). Такие толкования являются ценными для лексикографа, а кроме того, помимо содержащейся в них семантической информации, нередко позволяют судить о времени вхождения отдельных слов в литературный язык (лунка, валух, мещина (месячина), лонысь, обапол, погутарить, хозяин и др.).

Язык А.И. Эртеля интересен широко представленной в его произведениях специальной коннозаводческой лексикой (выводка, выжеребка, жеребятник, матка, маточная, маточник, поддужный, постанов, проезжать, сбой, сосунок и мн. др.) и лексикой, характеризующей социальные и производственные отношения пореформенной русской деревни (выговорные, инвалид, мещина, отпускная, плугарь, поезжанин, рассев, рядчик, целкач и др.).

Произведения А.И. Эртеля богаты народно-разговорной фразеологией, причём среди фразеологизмов немало таких, которые не зафиксированы словарями русского языка: дать вздох, меды ломать, медоломное дело, обдумать канитель, куда тебе рань какую, умом обноситься и др.

Представленные в данной главе наблюдения над языком произведений А.И. Эртеля позволяют говорить о возможности и необходимости использования материала его художественных текстов для лексикологических изысканий и лексикографических разработок в области как общей, так и авторской лексикографии.

2. Произведения И.А. Бунина имеют исключительное значение для изучения прежде всего лексики елецких говоров, которые до настоящего времени должным образом не исследованы и не описаны. Своеобразие географического положения Ельца и многовековая история елецких земель, вместившая в себя многочисленные войны, разорения, пожары, естественную и насильственную миграцию населения, обусловили образование, по словам И.А. Бунина, «богатейшего языка, в котором, благодаря географическим условиям, слилось и претворилось столько наречий и говоров чуть не со всех концов Руси» [Бунин 1965, 1: 256].

Одной из особенностей стиля И.А. Бунина исследователи называют его умение реалистически точно передавать народно-разговорный язык. Основой реалистичности изображаемого является превосходное знание писателем быта деревни, обрядов и обычаев русского народа.

Семантический и ареальный анализ народно-разговорной лексики произведений И.А. Бунина свидетельствует о достоверности выявленного речевого материала. Использованные И.А. Буниным этнографизмы (драчёны, занавеска, застреха, кичка, коник, косяк, панёва (понёва) с «прозументом», пелена, плахта, рога и др.) соответствуют данным этнографических исследований [см.: Восточнославянский этнографический сборник 1956; Материалы по этнографии 1926; Забылин 1880; Зеленин 1991; Маслова 1956 и др.]. Территориальная отнесённость диалектных слов, в том числе узколокальных (верх, волнобой, впричёску, в начёс, луг и др.), находит подтверждение в словарях русского языка, диалектологических исследованиях Р.И. Аванесова, К.Ф. Захаровой и В.Г. Орловой, С.М. Кардашевского, А.К. Колесниченко, С.И. Коткова, В.И. Собинниковой, Г.Л. Щеулиной и др. учёных, а также в наблюдениях В.И. Попова, Н.А. Ридингера, М.А. Стаховича.

Бытование на елецких землях диалектных слов, отражённых в произведениях И.А. Бунина, подтвердили данные провёденных нами опросов: почти 98 % слов анализируемых слов было отмечено в речи жителей таких елецких сёл и деревень, как Воргол, Дерновка, Каменка, Пажень, Рябинки и др. [см.: Курносова 1997].

Особенности введения писателем народно-разговорной лексики в язык художественных произведений и способы семантизации слов [см.: Курносова 1995] свидетельствуют о хорошем знании И.А. Буниным ареалов использованных слов: арапельник, артеба, бабуриться, блукать, богато (багато), бо-зна как, бурдастый, гаять, голубец - «могильный памятник, состоящий из деревянного сруба с кровлей на два ската с крестом на её середине», верх - «овраг» и «луг в низине», вожжовка, истянуться, каляниться, косяки, плахта, суровец и мн. др.

Хорошее знание быта русского народа, тонкое восприятие народной культуры, внимательное отношение к живому русскому языку, переходящее в восхищение мудростью и семантической ёмкостью каждого слова, позволили писателю быть абсолютно правдивым в изображении действительности.

3. Е.И. Замятин относил себя к неореалистам, которые, по словам писателя, «чаще всего изображают иную, подлинную реальность, скрытую за поверхностью жизни так, как подлинное строение человеческой кожи скрыто от невооружённого глаза… Вот почему в произведениях неореалистов изображение мира и людей часто поражает преувеличенностью, уродливостью, фантастикой» [Замятин 1988, 5: 133].

Действительно, однозначно оценить язык замятинской прозы трудно: реальное в ней настолько тесно переплетается с вымышленным, гротескным, что нельзя говорить, например, о реалистически точном отражении языка Лебедяни в повестях «Уездное» и «Алатырь», материалом для которых послужила Лебедянь, об ареальной соотнесённости многих слов народно-разговорного языка в других его произведениях.

Вместе с тем, в замятинской концепции языка художественной прозы утверждение о том, что «писатель должен перевоплощаться целиком в изображаемых им людей, в изображаемую среду» [Замятин 1988, 6: 80], переходит в установку Е.И. Замятина на «требование относительно языка в художественной прозе: язык - должен быть языком изображаемой среды и эпохи» [Там же]. Примечательно, что своё обращение к народному быту и народному языку Е.И. Замятин «оправдывает» и ссылкой на И.А. Бунина, у которого «целые тома посвящены деревне» [Замятин 1988, 5: 134]. Но если И.А. Бунин продолжает и развивает языковые приёмы старой классической литературы («речь изображает, но она не изображена» [Грановская 1996: 102]), то Е.И. Замятин, как и ряд других писателей в начале ХХ в., порывает с классическим типом повествования и обращается к языку как к инструменту совершенно нового показа действительности.

Несмотря на стремление писателя к «гротескности» и «фантастичности» изображаемого, представленный в главе 2 семантический и ареальный анализ народно-разговорной лексики, нашедшей отражение в произведениях Е.И. Замятина, говорит о хорошем знании писателем народного языка, в том числе и слов узколокальных: взгойчиться, втюхаться, жаворонка, испрохвала, кулиберда, кулижиться, мурныкнуть, наседаться, начупить, окорот, отерхан, подзашлычина и др.

Вместе с тем, в произведениях Е.И. Замятина отмечаем случаи употребления ряда слов в нетрадиционной форме (бландахрыст, немырь); ареальная характеристика отдельных слов из произведений «северного» цикла в словарях русского языка не содержит указаний на их бытование в севернорусских говорах (балухманный, жвытко и др.), и наоборот: имеющиеся в словарях сведения об ареальной отнесённости ряда слов из «лебедянских» произведений писателя не говорят об их известности в южнорусских говорах (кутафья, отболеться и др.). Объяснены подобные факты могут быть, с одной стороны, отсутствием в словарях русского языка сведений о бытовании данных лексем в описываемых говорах. С другой стороны, нельзя отрицать и определённой доли «вольности» писателя в использовании лексики народно-разговорного языка, связанной с теоретической установкой Е.И. Замятина на изображение «стилизованного языка среды», тем более что философия неореализма позволяла автору соединять в одном произведении миф и реальность, «фантастику и быт», реализм и символизм. Это проявилось в синкретизме значений у ряда слов (плясавица, чомор, шуликун и др.), в создании сравнений и метафор на базе многих народно-разговорных слов и т.д.

В произведениях Е.И. Замятина выявлено немало слов, не зафиксированных словарями русского языка: баклановка, божеряка, взбыдриться, евсяной, завежить, закомарина, зачихачиться, поножь, шалова и др.

Лексика, отмеченная в произведениях А.И. Эртеля, И.А. Бунина, Е.И. Замятина, введена авторами в различные контексты и различными способами семантизирована. Анализ способов семантизации позволяет говорить о том, что выбор автором тех или иных из них зависит прежде всего от типа повествования, обусловленного различными подходами писателей к изображению действительности.

Ареальная характеристика слов, использованных в произведениях писателей, показала тенденцию к увеличению объёма южнорусской и узколокальной лексики в произведениях, написанных после рубежа XIX-ХХ вв.: если в произведениях А.И. Эртеля лексем южнорусской отнесённости было зафиксировано 17 %, узколокальных - 2,2 %, то в произведениях И.А. Бунина эти показатели составляют соответственно 28,6 % - 2,4 %, а в произведениях Е.И. Замятина 29,5 % - 3,1 % , что, как можно предположить, обусловлено большей свободой писателя в выборе языковых средств в начале ХХ в.

В главе 3 «Системное описание диалектной и просторечной лексики в произведениях А. И. Эртеля, И. А. Бунина, Е. И. Замятина» представлены основные семантические поля (СП) и тематические группы (ТГ), характеризующие выявленную диалектную и просторечную лексику.

1. Академические словари XIX вв. стремились отразить стилистическое разнообразие лексики живого народного языка, однако объём и содержание лингвистических категорий, квалифицируемых в них как просторечные, простонародные, областные, в этот период не всегда чётко были дифференцированы. Словари, оценивая просторечные слова как достояние речи «простого народа», носящей сниженный характер по отношению к книжно-письменному языку, рассматривали их как часть простонародной лексики, характерной для речи «простого народа» как целого, т.е. людей низких сословий.

Но такое разграничение не всегда соответствовало реальной ситуации: и у просторечных слов, и у простонародных, представленных в академических словарях, обнаруживаются общие фонетические признаки, общие словообразовательные модели, оценочность и метафоричность в семантике и т.д. Нередко эти понятия смешивались и использовались как синонимы: так, в группе «простонародных» слов отмечаем слова с той же явно сниженной стилистической окраской, что и в группе слов с пометой «просторечное»: дылда, забубённый, запивоха, нехристь; валандаться, дрыхнуть, запропаститься, налопаться, натрескаться и мн. др.

В «Словарь русского и церковно-славянского языка» 1847 г. включены были и некоторые областные слова, однако лишь «в таком случае, когда они с точностью выражают предмет и пополняют ощутительный недостаток в языке» [Слов. Акад. 1847, 1: XII]. Слов с пометой «обл.» в словаре немного - из наших материалов это балка, ветряк, козюля, кокурка, кондовый, лопоть, маханина, моряна, пал, рогач, сувой, тархан, хата, чумак, шаньга, шуга, шушун и нек. др.

В «Опыте областного великорусского словаря» 1852 г., в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля (1863-1866 гг.) социальные и стилистические характеристики слов, относящихся к народно-разговорной речи, дополняются пометами, указывающими на принадлежность слов к территориальным диалектам, однако и на протяжении всего XIX в., и в ХХ в. в словарях продолжается смешение в отнесении слов к разряду просторечных или диалектных.

Тем не менее, имеющиеся словарные материалы позволяют с определённой степенью достоверности представить системное описание лексики конца XIX - начала XX вв.

Принципы отбора слов и выражений: слова и выражения из произведений писателей становились предметом рассмотрения в том случае, если они имели:

- пометы «простон.», «простор.», «обл.» в «Словаре церковнославянского и русского языка» 1847 г.;

- пометы ареального характера в «Опыте областного великорусского словаря 1852 г.»;

- пометы ареального, временномго и стилистического характера в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля;

- пометы «простор.», «обл.», «устар.» или «спец.» в ТСУ;

были зафиксированы:

- в СРНГ;

- в одном из региональных словарей русского языка;

- в одном из словарей XIX в. без указаний на ограничение в употреблении как номинативы по отношению к реалиям крестьянского быта;

- в словаре В.И. Даля без указаний на ограничение в употреблении, но с пометами «обл.», «прост.» или «устар.» в одном из словарей ХХ в.;

- лишь в толковых словарях ХХ в. и имели хотя бы в одном из них помету «обл.», или «прост.»., или «устар.»;

- не были зафиксированы словарями русского языка, но нашли подтверждение в опросах носителей современных говоров русского языка;

- имели фонетические, акцентологические или грамматические отличия от соответствующих слов литературного языка;

- особо рассматривались слова, не зафиксированные словарями русского языка и не сохранившиеся в речи современных носителей говоров.

Кроме того, были использованы данные фразеологических, этимологических и исторических словарей русского языка, записи современных говоров и результаты проведённых опросов.

...