Позиционные свойства языковых единиц

Основное содержание работы

В развернутом Введении излагаются основные понятия работы, теоретическая база исследования, практическая значимость исследования, дана характеристика исследуемого материала

Первая глава диссертации («Язык в свете основных понятий системологии») посвящена рассмотрению системных свойств языка. Системология (общая теория систем) возникла в начале ХХ в. как раздел математики и к концу века представляла собой общеметодологическую самостоятельную дисциплину, имеющую универсальный характер. Достижения системологии с успехом применяются в самых разных отраслях науки. Теория систем предполагает создание общего алгоритма, описывающего существование всех больших и сверхбольших систем, и поэтому сосредотачивает свое внимание на таких первоочередных понятиях, как элемент, связь элементов, законы их композиции и декомпозиции, цель функционирования системы, изменчивость, взаимодействие со средой.

Важным было также составление парадигмы и типологии систем, что позволяет включить рассматриваемую систему (в нашем случае языковую) в ряд аналогичных по тем или иным свойствам.

Языковая система еще не была охарактеризована с этих позиций, хотя, безусловно, системные свойства языка, так или иначе, отмечались лингвистами. Существенным недостатком лингвистических системных исследований, на наш взгляд, является то, что системность языковых единиц рассматривается фрагментарно и непоследовательно, без учета их места и роли в общей системе языка. В исследованиях языковой системы практически не учитываются такие системные свойства, как гомеостаз, а такое свойство, как интегративность (эмерджентность) языковых единиц, рассматривалась как свойство самих единиц, а не как свойство системы. Эту точку зрения разделяет и Е.С. Кубрякова, автор раздела «О понятиях языковой системы и структуры языка» в коллективной монографии «Общее языкознание»: «Выдвигающееся в это время понимание языка как системы систем еще не лишено фрагментарности младограмматистов, ибо, хотя и на более высоком уровне абстракции, язык по-прежнему продолжает рассматриваться как распадающийся на отдельные части, связи между которыми в значительной степени не ясны».

Язык как система, конечно, получил определение в языкознании, любое определение языка всегда включает в себя системные понятия. Например, в энциклопедии «Русский язык», одном из основных наших лингвистических справочников, находим такое определение: «Язык - стихийно возникшая в человеческом обществе и развивающаяся система дискретных (членораздельных) звуковых знаков, служащая для целей коммуникации и способная выразить всю совокупность знаний и представлений человека о мире». В подавляющем большинстве исследований при этом учитывался только один тип организации системы - иерархический. Подробное описание языковой системы в коллективной монографии «Общее языкознание» построено на последовательной характеристике таких системных свойств, как система, структура, статика, динамика, целостность и членимость, вариативность, функция. Но здесь же Е.С. Кубрякова (автор первой главы «О понятиях языковой системы и структуры языка») отмечает, что некоторые языковые явления представляются некоррелируемыми, несвязанными и не взаимозависимыми, что позволяет считать целостность, как и упорядоченность, не абсолютными, а относительными качествами языковых систем.

Противоречивость и неравномерность в определении свойств языковой системы, ее единиц и их свойств следует прежде всего отнести к недостаткам существующих описаний системы языка. К важным свойствам любой системы относят элементы системы (единицы), их связь, гомеостаз (для больших систем), интегративность (эмерджентность), взаимосвязь системы с большей системой, объемлющей данную, законы композиции и декомпозиции системы (структуру) и некоторые другие. Большинство из этих явлений представлены в исследованиях отечественных лингвистов, но обычно вне связи друг с другом.

В отечественном языкознании отсутствует общепринятый список единиц языковой системы, хотя такой перечень является основой описания любой системы. Как мы убедились (разделы 1.3.1-1.3.5), в разных моделях языковой системы представлены не совсем совпадающие списки элементов языковой системы. Трудности классификации единиц, во-первых, связаны с вариантностью/инвариантностью как основным свойством языка. Языковая система предстает одновременно в материальном и идеальном виде: звук и звукотип, морф и морфема, структурная схема и конкретное предложение. Во-вторых, некоторые единицы выделяются у одних авторов, но они же не считаются таковыми у других. Это касается звуков, словосочетаний и сложных предложений. Текст как единицу языка также подробно не рассматривают ни в одной из моделей языковой системы. Поэтому картина взаимосвязей единиц языка также является нечеткой.

Элементарную языковую единицу обычно выделяют на фонетическом уровне. Звуковая сторона языка представлена силлабемами в модели З.Д. Поповой, в иерархической и полевой моделях - звуками или звукотипами. Понятие элементарной языковой единицы, таким образом, не определено. И.П. Распопов предлагает две единицы в качестве минимальных: речевую единицу - звук или фон, и языковую единицу - фонему. Э.В.Кузнецова в качестве элементарной единицы выделяет только фонему как инвариантную языковую единицу. Неопределенность исходных единиц не способствует уяснению взаимосвязи с более сложными фонетическими единицами (слогом, интонемой) и их роли в выполнении языковых функций.

Морфема (морф) и слово выделяются во всех языковых моделях, слово считается основной языковой единицей, занимающей в любой модели центральное место. Слово - единственная единица языка, которая находится вне вариативности/инвариантности.

Состав синтаксических единиц выделяется не так единодушно. Текст выделяется как единица языка сравнительно недавно, и его связь с другими элементами не охарактеризована. Сложное предложение и словосочетание некоторые лингвисты (например, И.П. Распопов) также не выделяют как элементы системы, их рассматривают как часть структуры виду их композиционной сложности. Простое предложение - это такая синтаксическая единица, которая выделяется всеми исследователями. Предложение строится по структурной схеме, т.е. эта единица имеет вариантную и инвариантную форму.

Таким образом, ни количество, ни взаимосвязь языковых единиц не получили удовлетворительного описания в отечественном языкознании на современном этапе.

Лингвистические системы обладают, как признается языковедами, интегративными свойствами (эмерджентностью, целостностью), присущими системе в целом, а элементы (компоненты, единицы) системы этими качествами могут не обладать. Интегративность (эмерджентность, целостность) как свойство сложных языковых знаков отмечена у всех двусторонних языковых единиц. Односторонние (фонетические) единицы, по общему мнению, интегративностью не обладают. Явление эмерджентности давно зафиксировано лингвистами, но оно рассматривалось применительно к каждому типу языковых единиц изолированно и в отрыве от общеметодологических основ теории систем, кроме того, оно считается не абсолютным, а относительным качеством языковой системы, проявляющимся не в одинаковой форме и в не одинаковой степени. Так, на уровне лексических единиц отмечено, что есть слова, смысл которых не основан только на значении частей-морфем. В таком случае смысл слова имеет «лексическое наращение», не выводимое из морфемного состава: писатель - «человек, профессия которого писать произведения художественной литературы», а не «человек, который пишет», учитель - «человек, профессия которого учить», а не «человек, который учит». Такой добавочный смысл называется лексическим наращением, фразеологичностью семантики слова, невыраженным компонентом значения.

Ярче всего интегративность проявляется у фразеологических единиц. В.В. Виноградов еще в первой трети ХХ века подробно охарактеризовал это их свойство, он считал, что «значение целого … абсолютно неразложимо на отдельные лексические значения компонентов. Оно как бы разлито в них и вместе с тем оно как бы вырастает из их семантического слияния».

В.В. Бабайцевой отмечена целостность значения также и у свободных словосочетаний, она считает, что далеко не всегда грамматическую семантику словосочетаний можно «вывести» из суммы категориальных значений их компонентов, в словосочетаниях элементы могут изменить свои значения под влиянием тех отношений, которые складываются между ними.

Предложение тоже обладает семантикой, не сводимой к сумме значений составляющих его слов, что отметил еще Э. Бенвенист. С этим положением согласны все синтаксисты, и анализу отношений слова (части) и предложения (целого) посвящено большое количество работ последней трети ХХ века. В частности, отмечено, что природа компонентов простого предложения радикально отличается от природы самого предложения: предложение является предикативной единицей, а словоформа - нет.

Гомеостаз языковой системы (избыточность элементов и связей) как важное свойство больших и сверхбольших систем, по нашим наблюдениям, специально не рассматривался в исследованиях, между тем как избыточность является важным свойством языковой системы. Прежде всего, язык включает огромное количество единиц - не поддающееся учету количество звуков, около 100 тысяч слов (по данным словарей современного русского литературного языка), бесчисленное количество словосочетаний и предложений. Связи между этими единицами также достаточно разнообразны, они подробно исследованы и отражены в научных работах. На избыточность морфологических категорий языков синтетического строя как на предпосылку «надежной и устойчивой работы в различных условиях» указывал С.Д. Кацнельсон. К явлениям, способствующим гомеостазу языковой системы, следует отнести и высокую степень дублирования, свойственную естественным языкам. Развитым языкам свойственно наличие и диалектных, и литературных форм языка, причем диалектные формы (говоры и наречия) у одного и того же языка присутствуют в большом количестве. Так, в русском языке выделяют 3 наречия, внутри которых имеются несколько десятков говоров. Развитая стилистическая система также создает дополнительные связи между языковыми единицами, предоставляя возможность для выражения одного и того же смысла средствами, прикрепленными к определенным ситуациям общения. Наличие дублированных средств для выражения того или иного смысла считается положительным явлением в языке, т.к. это свидетельствует о степени развития национального мышления, способного не только отмечать близость реалий, но и достаточно тонко их дифференцировать. В сознании отдельной языковой личности невозможно сохранить все вариативные способы наименования всех реалий, объем индивидуальной памяти не в состоянии усвоить такое количество слов. Поэтому следует предположить, что такое дублирование целесообразно именно как проявление избыточности, способствующей стабильности языковой системы.

Естественный язык - гибкая и жизнестойкая система, доказавшая свою стабильность на протяжении тысячелетий. Очевидно, что в естественном языке нет случайных, внесистемных и лишних «деталей». В искусственных языках, наоборот, отсутствует материальная и структурная избыточность, системы искусственных языков гомеостазом не обладают. «Спланированный» язык устроен более рационально: в него включено минимальное количество синонимических рядов, отсутствуют диалектные формы, не развита стилистическая система, исключены омонимы. В.А. Звегинцев отмечал, что «понятие избыточности вышло уже за пределы таких в общем технических использований и в настоящее время, по сути говоря, является одним из методологических критериев, с помощью которых различают естественные и логические языки».

Связь языковой системы со средой стала объектом пристального внимания лингвистов к концу ХХ в., осмысление этой связи и ее объективная сложность послужили основой становления новых дисциплин на стыке наук (т.е. систем): психолингвистики, этнолингвистики, когнитивной лингвистики, социолингвистики и пр. Языковая система относится к открытым системам, т.е. активно взаимодействующим со средой. Языковая среда, т.е. большая система, объемлющая языковую систему, включает такие сложные понятия, как объективная действительность, т.е. материальный мир, и ментальное представление о действительности - идеальный мир человека.

Язык представляет собой и феноменальную, и эпифеноменальную сущность, в чем проявляется идеальный и материальный характер его системы. Язык как феномен обладает материальной формой, структурной организацией, законами изменения. Язык как эпифеномен (от гр. epi - при, после, возле и phainomen - явление) представляет собой сопутствующее явление, не влияющее на среду.

Исследование языковой системы с учетом достижений системологии приводит к заключению, что взаимоотношения языка и мышления, языка и социальной системы и пр. должны быть рассмотрены как взаимосвязанные, но разные системы. Трудности определения границ языковой системы закономерны: выделяя подсистему, мы фактически вводим границы, которых на самом деле не существует, считает С.А. Орловский. Полная система не есть дискретная совокупность подсистем, а скорее своего рода «континуум», в котором подсистемы в некотором роде «проникают» друг в друга. Переход от подсистемы к подсистеме происходит не скачкообразно через четкую границу, а плавно, непрерывно. Поэтому в системологии допускается существование систем, которые невозможно отделить от среды. Появление в последней трети ХХ в. смежных дисциплин (психолингвистики, этнолингвистики, когнитивной лингвистики и др.) свидетельствует о такой тесной связи языковой системы со средой.

Важное системное свойство вариантность/инвариантность было в центре внимания лингвистов на всем протяжении ХХ в., неисчислимое количество реальных языковых единиц и возможность сведения их к вполне исчисляемым эталонам, образцам привлекало внимание своей очевидностью и требовало объяснения. В отечественной лингвистике имеется подробное описание взаимодействий звука, звукотипа и фонемы; морфа и морфемы; предложения и структурной схемы предложения. Понятие инвариантности лежит в основе описания всех языковых единиц. Фонетические, слововобразовательные и прочие единицы представлены в русистике как группа однозначимых и изофункциональных единиц. В этих группах имеются элементы, выражающие прототипическое значение в чистом виде (инвариантные), и элементы, в которых прототипическое значение сопровождается какими-либо добавочными элементами. Сведение класса однородных употреблений к инварианту является, по мнению И.М. Кобозевой, «одной из сложнейших в лексической семантике и лексикографии» проблемой.

Принято считать, что систему языка формируют инвариантные (абстрактные) единицы, а вариантные единицы, являющиеся конкретными реализациями абстрактных единиц, обычно относят к области речи. Таким образом, языковая система представляет собой нечто абстрактное, существующее в нашем сознании, а речь - реально существующее многообразие индивидуальных способов общения. Языковая система считается ведущей, определяющей правила функционирования речевых единиц, это достояние коллективного сознания. И теоретически, и практически чрезвычайно трудно отделить одно от другого, поскольку и коллективное, и индивидуальное представлены в каждом сознании каждого носителя языка.

Вопросы соотношения структуры и системы языка были также в центре внимания, правда, оба термина не получили достаточного теоретического обоснования, что до сих пор приводит к их смешению. Делалась попытка разграничить понятие системы и структуры исходя из разных типов отношений: в системе имеются отношения между их составляющими, а структура - это система связей (т.е. взаимозависимости) (Г.П. Щедровицкий). Существует и обратная точка зрения, в соответствии с которой предлагается дифференцировать системы как совокупности связей, а структуры - как совокупности отношений (Г.С. Щур). Наконец, понятия системы и структуры рассматривают как целое и часть. Чаще всего целым считается система, а структура рассматривается как часть системы, хотя встречается и противоположная точка зрения. В лингвистической литературе отмечено, что понятие структуры языка соотносится преимущественно с отношениями между элементами, а понятие системы - с устройством объекта (языка) как целостного образования, выполняющего определенную функцию. Обращение к основным понятиям системологии позволяет представить структуру как часть системы, как правила композиции и декомпозиции этой системы. Понятия системы и структуры в этом случае отделены друг от друга и выражены формализованно: система (S) есть множество упорядоченных троек Ц, H и Z:

S = S (Ц, H, Z),

где S - система,

Ц = {Цi} - множество объектов (базовых элементов),

H = {Hj} - множество элементов связи,

а Z = {Z_k} - множество законов композиции и правил операции с элементами объектов и связей.

Структура системы - это множество элементов связей между подсистемами или элементами, принадлежащие конкретному элементу dm множества D способы декомпозиции:

StrS = {S, dm D}.

В конце ХХ века появились новые представления о типах систем: о сверхбольших системах, системах нечетких множеств (Л. Заде), об отношениях между элементами системы, которые соответствуют вероятностной логике, о модульном принципе взаимодействия частей системы и пр. Поэтому вопросы системы и структуры языка, отношения между элементами, законы декомпозиции языковой системы еще ждут своей дальнейшей разработки с учетом новых достижений системологии. Можно с большой уверенностью предположить, что язык если и является иерархической системой, то лишь частично, в каких-либо ограниченных областях, а ведущим принципом организации языковых единиц является модульный принцип. Диффузный характер значимых языковых единиц лучше всего соответствует полевой структуре, поэтому полевый принцип необходимо дополняет модульный.

Образцом системного представления языкового материала являются словари, потому что в лингвистических словарях четко обозначен критерий качества (системообразующий параметр) - обычно он бывает манифестирован в названии словаря. Языковой материал (чаще всего лексический) представлен сгруппированным в соответствии с критерием качества: по близости значения (синонимы), по тождеству внешней формы при различии значения (омонимы), по противоположности значения (антонимы) и т.д. В конце ХХ в. русская лексикография представляет необычайно большой выбор словарей разного типа, что позволяет говорить о «золотом веке лексикографии», о том, что характерной чертой современной лексикографии является сближение ее как с теоретической, так и с экспериментальной лингвистикой.

Заметным достижением отечественной лингвистики, на наш взгляд, являются модели языковой системы, отражающие разные аспекты языковой системы. Выбор критерия качества предопределяет характер полученной модели, поэтому они противоречивы и разнообразны. Обобщение этих моделей - дело будущего, так же как их дальнейшее развитие, потому что большинство из этих моделей недостаточно разработаны. В диссертации рассмотрены 6 отечественных моделей языковой системы: иерархическая, динамическая (З.Д. Попова), полевая, многослойная (Д.Л. Спивак), ассоциативно-вербальная сеть (Ю.Н. Караулов) и модульная. Подробно представлены в научной литературе две из них - иерархическая модель и ассоциативно-вербальная сеть Ю.Н. Караулова.

В рамках иерархической модели языковой системы было предложено несколько вариантов организации языковых единиц. Этим вопросом занимались как отечественные, так и зарубежные лингвисты (например В.А. Звегинцев, Э.В. Кузнецова, И.П. Распопов, Л.М. Васильев и др.). Уровневая модель языка предполагает расслоение языковой системы на несколько крупных блоков, размещенных определенным образом. Обычно уровневую модель изображают в виде пирамиды, этажерки, цепи, лестницы. Такое представление о языковой системе опирается на положения, обоснованные в рамках структурной и трансформационной лингвистики, глоссематики и дескриптивной лингвистики. Сформировалось представление о слоях, уровнях, блоках языковой системы в середине ХХ века. Разными учеными выделяется разное количество уровней - 3 (В.А. Звегинцев, Л.М. Васильев), 4 (И.П. Распопов, Э.В. Кузнецова), 6 (С. Лэм). В.А. Звегинцев достаточно иронично отмечал, что установление того, где у языка «верх» и где «низ», произошло в значительной мере стихийно, и обычно эти понятия употребляются без всяких обоснований. Добавим также, представление иерархии языка в виде пирамиды или цепи не соответствует языковым фактам, известно, какую большую роль играет интонация (фонетическая единица) в оформлении предложения (синтаксическая единица).

По-видимому, иерархический принцип организации уровневой модели, как бы он ни был привлекателен своей строгой логичностью, не вполне соответствует самой языковой системе. Очевидно, что блоки, уровни, ярусы языка связаны между собой каким-то другим, не иерархическим, или не только иерархическим, образом. Вместе с тем именно в рамках уровневой модели языковой системы было представлено подробное описание языковых фактов, разработано представление о дихотомии язык/речь и в связи с этим упорядочены лингвистические единицы как абстрактные и конкретные. Язык является системой неоднородных, негомогенных единиц, поэтому таким важным в рамках этого направления явилось введение понятия уровень.

Внутренняя противоречивость уровневой модели способствовала тому, что в рамках этой модели возникла стратумная модель лингвистов США (С. Лэмба, Д. Локвуда, Г. Глисона и др.). Стратумная модель является частной моделью языковой системы в рамках общего представления системы языка как уровневой организации

Факты, противоречащие иерархической модели организации языковой системы, находят объяснение, если рассматривать язык как систему, организованную, например, по модульному или полевому принципам. Другие модели организации языковой системы ждут своего признания и дальнейшего развития. Самым перспективным представляется рассмотрение языка как модульной системы. Близкими к этому описанию, на наш взгляд, являются динамическая модель З.Д. Поповой, модель Г. Глинца, модель трех уровней языка Л.М. Васильева и ассоциативно-вербальная сеть Ю.Н. Караулова.

Приходится констатировать, что недостаточная разработанность вопросов системологии в применении к языку приводит к тому, что удовлетворяющего всех определения языковой системы на данный момент нет. Большинство существующих определений носят описательный характер, например: «На основании различных критериев современная наука определяет язык как вторичную материальную естественную вероятностную многомерную динамическую открытую знаковую систему» (Е.В. Пономаренко).

В данной работе в качестве объекта дальнейшего исследования из всех возможных мы выбрали одно системное понятие, которому, на наш взгляд, уделялось недостаточно внимания. Это понятие позиции. В диссертации позиция определяется как системно-языковое понятие. Несмотря на то, что мы отдаем себе отчет в том, что языковая система недостаточно исследована, мы все же считаем возможным рассмотреть понятие позиция в нашем исследовании ввиду его теоретической важности.

Вторая глава диссертации («Позиция как системно-языковое понятие») посвящена центральному понятию диссертации - позиции. Свойства позиции неразрывно связаны со свойствами системы в целом, в первую очередь со свойствами единиц системы. Важность системного понятия позиция осознавалась отечественными лингвистами, оно занимает значительное место в работах ученых, занимающихся проблемами теории языка, в работах фонетистов и синтаксистов (В.В. Бабайцевой, Т.П. Ломтева, М.В. Панова и др.). В меньшей степени - в трудах ученых, занимающихся проблемами лексикологии и морфологии. Но удовлетворительный результат исследования свойств позиции не может быть достигнут, пока позиция не рассматривается как элемент системы языка.

В данной главе позиция анализируется на общепризнанных языковых уровнях: фонетическом, лексическом, морфологическом и синтаксическом. Степень разработанности вопросов семантики позволила нам включить и этот уровень в число рассмотренных проблем.

Позиция нами рассматривается как условие существования языковой единицы в составе более сложной единицы. Иначе говоря, позиция - это место в системе. В языкознании понятие позиция используется достаточно плодотворно, но в разных разделах языкознания оно имеет разное содержание (так, например, различаются фонетическая и синтаксическая позиция), и к тому же в лингвистике понятие позиция не получило четкого и однозначного определения. Широкое использование термина создало эффект узнавания, но анализ его употреблений приводит к выводу о том, что используется этот термин неоднозначно.

В этой главе мы представили позицию в ряду смежных понятий: валентности и функции, что было теоретически необходимым. Мы пришли к выводу, что позиция, валентность и функция образуют понятийный континуум, отражающий связь элементов в языковой системе. Трудность и некоторая противоречивость в анализе этих понятий объясняется сложностью самого явления: связь элементов в языковой системе достаточно разнообразна. Она включает в себя не только формальную зависимость или взаимозависимость элементов (подчинительную и сочинительную связь), но и семантические отношения и ассоциативные связи, отражающие особенности мышления, культуры, социальной жизни носителей языка. В ряду этих трех теоретических понятий (функция, позиция, валентность) позиция, на наш взгляд, недостаточно освещена в научной литературе. Валентность и функция во многом определяются свойствами самой единицы, а позиция является свойством структуры композиционной единицы языка. Валентность и функция рассмотрены в отечественной лингвистике на примере слов как носителей смысла, а позиция является обязательным элементом любой системы. Поэтому в теоретическом отношении понятие позиции шире понятий валентность и функция.

Важным свойством позиции является то, что мы определили в работе как значимость. Значимость в данной работе понимается как та часть свойств, которая присуща любой единице в данной позиции. Свойства могут быть семантическими, если речь идет о значимой единице (слово, морфема), могут быть какими-либо другими (фонетические, стилистические и пр.). Как правило, в большинстве текстов значимость позиции гармонично сочетается со значением или каким-либо другим свойством языковой единицы, тем самым обеспечивается стабильность языковой системы, возможность успешного выполнения коммуникативной функции языком. Но в этих же случаях труднее обнаружить значимость позиции, что и сделало ее во многом «скрытым», имплицитным явлением в теории языка. В тех же случаях, когда значимость позиции и свойства языковой единицы диссонируют, значимость позиции проявляется очевидным образом, именно она превалирует в нашем языковом сознании, и композиционной единице благодаря значимости позиции удается выполнять свою функцию.