Имя собственное: этимология, национально-культурный потенциал, концептуализация

Размещено на http://www.allbest.ru/

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

по специальности 10.02.19 - теория языка

ИМЯ СОБСТВЕННОЕ: ЭТИМОЛОГИЯ, НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ, КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ

ГУРСКАЯ ЮЛИЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Минск, 2009

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

1. Древние фамилии современного белорусского ареала сформировались в контексте общеевропейского процесса. Они датируются концом XIV - началом XV вв., когда исследуемая территория входила в состав Великого княжества Литовского. В силу полиэтничности и многоконфессиональности государства древние фамилии современного белорусского ареала входят не только в корпус белорусской антропонимии, но и европейских онимических систем.

2. В корпусе древних фамилий исследованного ареала выделяются основные типы, которые содержат разные по происхождению лексические пласты:

а) фамилии оттопонимического происхождения;

б) фамилии патронимического происхождения;

в) отпрозвищные фамилии (в основном равные апеллятивам или образованные от них);

г) фамилии, восходящие к именам (древним славянским или христианским);

д) фамилии, образованные от этнонимов;

е) фамилии от древних двучленных антропонимов, восходящих к древнеевропейскому периоду.

Особую группу составляют фамилии, которые возникли на базе антропонимов белорусского этнического мифа.

3. В составе фамилий, образованных на базе древних сложных имен, выделяются основы, которые находят соответствие в антропонимии других индоевропейских языков. В белорусском ареале наиболее представлена группа имен собственных, коррелирующих с балтийской и германской древними антропонимическими системами.

Большая часть древних фамилий от двуосновных личных имен подверглась топонимизации.

4. Имена собственные, воплощенные в белорусском этническом мифе, сохраняют в «свернутом виде» обширный корпус концептуально значимых текстов и транслируют их по разным каналам традиционной духовной культуры. Ономастические концепты мифа выявляют следующие культурно-исторические пласты:

а) индоевропейский, который восходит к древнейшей системе мифологических представлений предков индоевропейских народов;

б) балтийский, который находит соответствия в балтийской антропонимии и топонимии;

в) христианский, связанный с наслоением более поздних христианских представлений и символов.

Собственные имена мифа коррелируют с единицами, которые представлены в древних индоевропейских антропонимических системах, что свидетельствует о глубокой древности мифа. Фамилии, образованные на базе мифонимов, засвидетельствованы в балто-славянском ареале.

5. Ключевые имена культуры являются особым типом концептов, обусловленных их тесной связью с денотатом - масштабом значимой личности, возможностью ее символизации и мифологизации. В структуре концепта имени собственного выделяется семь аспектов с их последующей дифференциацией: 1) этимологический; 2) социально-исторический; 3) ареальный; 4) когнитивный; 5) прагматический; 6) коммуникативный; 7) межъязыковой.

Динамика развития структуры имени собственного предопределяет наличие ядра и аспектов, которые подверглись концептуальным изменениям.

6. Древние фамилии современного белорусского ареала вводят его, с одной стороны, в широкий европейской культурный контекст, а с другой стороны, выявляют белорусский национальный компонент, обеспечивая сохранение исторической культурной памяти.

Личный вклад соискателя

Диссертация выполнена самостоятельно на основе теоретического осмысления значительного эмпирического материала. Комплексный анализ памятников письменности XIV-XVIII, которые находятся в белорусских и зарубежных архивах, данные экспедиций, этнографических и антропонимических материалов, собранные автором на протяжении 1998-2006 и впервые введенные в научный оборот, позволили выделить и проанализировать в полном объеме корпус не исследованных до настоящего времени древних фамилий современного белорусского ареала, изучить особенности их формирования и развития. Диссертационное исследование и 49 опубликованных работ выполнены автором самостоятельно. Одна статья написана в соавторстве с научным консультантом.

Апробация результатов диссертации

Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на 5 международных конгрессах, 37 конференциях, 25 из которых международные. Среди них: IX Международный конгресс МАПРЯЛ (Братислава, Словакия, 1999); VI Icces World congress (Тампере, 2000 г.); X Международный конгресс МАПРЯЛ (Санкт-Петербург, 2003 г.); IV Международный конгресс диалектологов и геолингвистов (Рига, 2003 г.); XXII Международный ономастический конгресс (Пиза, 2005 г.); 1, 2, 3, 4 Международные научные конференции «Язык и культура» (Киев, 1993, 1994, 1996, 1997 гг.); I, II, III Международные научные конференции «Национально-культурный компонент в тексте и в языке» (Минск, 1994, 1999, 2005 гг.); VI Международная научная славистическая конференция «Przezwiska i przydomki w jкzykach sіowiaсskich» (Люблин, 1995 г.); международная научная конференция «Языковая номинация» (Минск, 1996); международная научная конференция «Образ человека в культуре и языке» (Москва, 1996); международная научная конференция «Когнитивная лингвистика конца XX века» (Минск, 1997); международная научная конференция «Разноуровневые характеристики лексических единиц» (Смоленск, 1997); IV, VII Мiжнародныя навуковыя канферэнцыi «Беларуска-руска-польскае супастаўляльнае мовазнаўства, лiтаратуразнаўства, культуралогiя» (Вiцебск, 1997, 2006 гг.); международная научная конференция «Язык. Культура. Взаимопонимание» (Львов, 1997 г.); VII Международная научная славистическая конференция «Sіowiaсskie composita antroponimiczne» (Казимеж-Дольный, 1997 г.); международная научная конференция «Язык, слово, действительность» (Минск, 1997 г.); I, II Международные научные конференции «Актуальные проблемы исследования языка и речи» (Минск, 1998, 2002 гг.); международная научная конференция «Словообразование и номинативная деривация в славянских языках» (Гродно, 1998 г.); международная научная конференция «Языковая картина мира» (Шауляй, 2002 г.); международная научная конференция «Шестые поливановские чтения» (Смоленск, 2003 г.); международная научная ономастическая конференция «Nazewnictwo na pograniczach etniczno-jкzykowych» (Белосток-Супрасль, 1999); XIV Международная научная ономастическая конференция «Onomastyka u progu nowego wieku» (Белосток - Беловежа, 2004 г.); международная научная конференция, посвящ. 75-летию со дня рождения проф. А.П. Непокупного «Балтийские языки и диалекты в среднеевропейском пространстве» (Вильнюс, 2007).

Диссертация обсуждалась на заседании проблемного совета по филологическим наукам, культурологии в УО «Белорусский государственный педагогический университет имени Максима Танка» (протокол № 22 от 22 мая 2008 г.).

Опубликованность результатов

Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в 50 публикациях, среди них: 1 монография, 1 брошюра, 1 словарь, 35 статей (16 статей опубликовано в республиканских и международных научных журналах), 19 - в сборниках научных работ и материалов конференций; 11 тезисов докладов. Общий объем материалов составляет 52, 08 авт. л., из них 34, 94 авт. л. опубликовано в монографии и изданиях, включенных в Перечень научных изданий Республики Беларусь для публикаций диссертационных исследований, а также в рецензируемых зарубежных научных изданиях.

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического списка (665 позиций) и 10 приложений. Общий объем диссертации - 546 страниц, основной научный текст исследования - 250 страниц; приложения - 247 страниц. В диссертации 11 таблиц и 20 компьютерных карт.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается необходимость разработки многоаспектного подхода к изучению древней антропонимии, раскрывается актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость настоящей диссертации.

В главе I «Имя собственное как лингвокультурологический феномен» формулируются теоретические основы комплексного подхода к изучению древних фамилий современных лингвокультурных ареалов.

В разделах 1.1-1.2 предлагается научный обзор основных направлений исследования ИС как сложного языкового знака. Подчеркивается, что методологической основой исследования являются концепции, разработанные в рамках теории ономастики (А.А. Белецкий, Н.В. Бирилло, А.Гардинер, В.А. Никонов, А.В.Суперанская, В.Н. Топоров, В.П. Шмидт, Ю. Юркенас); этнолингвистики и этимологии (Е.Бартминский, Е.Л. Березович, Т.В. Гамкрелидзе, В.В.Иванов, Н.И.Толстой, В.Н.Топоров); ареальной лингвистики (Р.И. Аванесов, А.П. Непокупный, С.М. Прохорова); лингвокультурологии (Д.Б. Гудков, В.И. Карасик, В.Г. Костомаров, Д.С. Лихачев, В.А.Маслова, Ю.С. Степанов и др.), когнитивной лингвистики (А. Вежбицкая, Е.С. Кубрякова, Р. Лангакер, З.Д. Попова, И.А. Стернин); семиотики текста (М.М. Бахтин, Ю.М.Лотман и др.); социальной истории и этнологии (Я. Ассман, П. Нора, Г. Хальбвакс).

В соответствии с целями и задачами исследования были использованы сравнительно-исторический, дескриптивный методы, а также частные приемы ономастического исследования: этимологический, структурный, словообразовательный анализ антропооснов. При анализе смыслового объема ключевых имен культуры привлекались методы компонентного анализа, семантической реконструкции и профилирования концептов. Важная роль при изучении древних фамилий отводится ареальному методу, который был использован нами с учетом современных достижений ареалогии и компьютерной лингвогеографии.

В разделах 1.3-1.4 характеризуются источники исследования, а также экстралингвистические факторы, влияющие на становление антропонимических систем, обосновывается выбор современного белорусского ареала в качестве объекта исследования древних фамилий. Подчеркивается, что исследуемый ареал характеризуется особым лингвогеографическим ландшафтом: локализацией у водораздела главных европейских рек (Западная Двина, Днепр, Неман), отсутствием четких натуральных границ и ярко выраженного центра. Особую значимость для нашего исследования имеет территория белорусско-польско-литовского пограничья как контактная зона, которая одной из первых вошла в состав Великого княжества Литовского (ВКЛ), где существовали и существуют в настоящее время носители древних фамилий. В силу этого сетка обследования в регионах, расположенных в зонах водораздела, в непосредственной близости от крупных водоемов, а также в ядерной зоне контактов выбиралась более частой.

В пятом разделе рассматриваются особенности ИС как сложного языкового знака. Анализируются основные подходы к данной проблеме: классический (А. Гардинер, О. Есперсен, Е. Курилович, Д. Милль, Б. Рассел и др.), структурно-семантический (И.В. Арнольд, Н.В. Бирилло, Х. Краэ, А.К. Матвеев, В.П. Нерознак, В.А. Никонов, Х. Сёренсен, А.В. Суперанская и др.); этнолингвистический (Е.Л. Березович, С.М. и Н.И.Толстые), когнитивный (Ю.С.Степанов и др.). Отмечается, что наиболее перспективными для исследования древних имен и фамилий являются историко-этимологический, этнолингвистический и когнитивный подходы.

Необходимость реконструкции этимологического признака имени обусловлена наличием в концепте в «свернутом» виде первоначально данного смысла, на базе которого, по Ю.С. Степанову, формируются и держатся остальные концептуальные слои. При этом ономастическая этимология не тождественна апеллятивной. Этимологический анализ ИС сложнее, чем изучение апеллятива, в силу того, что онимическая этимология обладает только одной координатой - звуковым комплексом. Недостающая координата может быть дополнена данными типологического, хронологического, ареального исследования, а также учетом когнитивных аспектов порождения онимов (А.К.Матвеев, Ю.Юркенас и др.).

Далее осуществляется переход к анализу основных подходов к проблеме формирования фамилий (1.6.1-1.6.3). Одним из важнейших признаков фамилии является ее устойчивость, наследственная закрепленность в качестве компонента формулы наименования. Особую значимость в этом процессе сыграли топонимы, в силу чего наше внимание привлекли прежде всего древние фамилии, сохранившиеся в топонимах отантропонимического происхождения.

В подразделе 1.6.4 изложены основные принципы картографирования древних фамилий, которое осуществлено в соответствии со следующей процедурой: а) выбор определенного онимического микрополя; б) нанесение на карту-схему фамилий и топонимов данного микрополя, зафиксированных в каждом пункте сетки и образующих сумму употреблений онимов, входящих в данное микрополе. В рамках структурного типа фамилий, образованных от древних двучленных имен собственных, выделяется от одного до четырех массивов высокой продуктивности. Самая высокая концентрация данного структурного типа фамилий отмечена на территории балто-славянского пограничья, где выделяется две основных зоны высокой продуктивности: ареал Понеманья и северо-западная часть Беларуси. По мере удаления от балто-славянского пограничья древние фамилии изменяют структуру. Часть фамилий от сложных личных имен в современном белорусском ареале сохраняет более древнюю форму.

В седьмом разделе рассматриваются когнитивные основания теории имени собственного (1.7.1), обосновывается метод профилирования ИС как концепта культуры. Опираясь на теоретические положения лингвистов, связывающих концептуализацию личного имени с треугольником Г.Фреге - А.Черча, при повороте которого денотат заменяется концептом, мы обратились к культурно значимым именам, информация о которых отражена в энциклопедических текстах. Исследуемые имена собственные рассматриваются как особый тип концептов, в которых представления об именуемом объекте зависят от перспективы, относятся к различным аспектам в соответствии с системой знаний, опытом и т.п. При этом лингвистическая и экстралингвистическая информация ИС может быть структурирована в виде профиля концепта ИС. Учитывая методику профилирования концепта, разработанную Е.Бартминским и его учениками, а также когнитивно-аксиологическую модель концепта, включающую понятийный, образный и ценностный компоненты (В.И. Карасик), предлагаем описывать когнитивное наполнение ИС в виде блоков, соответствующих поэтапной эволюции концептов (1.7.2). Целью профилирования является создание «портрета» ИС, т. е. целостного описания концепта имени, а также комплекса знаний, представлений, оценок, выработанных в культуре относительно денотата онима, поскольку при создании портрета важен учет всех аспектов объекта, релевантных для его функционирования в культуре. Сформированный путем подбора аспектов профиль концепта ИС представлен в диссертации следующим образом:

1. Предыстория концепта.

1.1. Этимологический аспект.

1.2. Грамматика, морфологическая структура, словообразовательные модели.

1.3. Антропонимический ряд.

1.4. Антропонимическое микрополе.

2. Социально-исторический аспект.

2.1. Документация онима.

2.2. Функции имени в разных жанрах письменных памятников.

2.3. Принадлежность носителей имени к социальному слою.

3. Ареальный аспект. Территория распространения онима.

4. Когнитивный аспект.

4.1. Категоризация ИС.

4.2. Энциклопедическая информация. Концептуализация прецедентных личностей в энциклопедических текстах.

4.3. Концептуализация имени во вторичных знаковых системах.

4.3.1. Концептуальные метафоры.

4.3.2. Дескрипции.

4.3.3. Поэтическая этимология как способ концептуализации ИС.

4.4. Функции ИС в языке «возможных миров».

4.5. Интертекстуальные связи, выход ИС в широкую парадигму культуры, обусловленный значимостью объекта для соответствующей культуры.

4.6. Прецедентность ИС.

4.7. Стереотип, связанный с именем собственным.

4.7.1. «Мысленный образ» объекта.

4.7.1.1. Маркеры внешности, мимики, поведения прецедентной личности, выраженной ИС.

4.7.1.2. Характерные свойства личности.

4.8. Тропеичность прецедентного ИС. Метафоризация, метонимизация, сравнение.

5. Прагматический потенциал концепта.

5.1. Корреляция с базовыми концептами и ценностями культуры.

5.2. Оценочность, коннотации, ассоциативный фон.

5.3. Трансформация концепта: трансонимизация, апеллятивизация, фразеологизация, словосочетания.

5.4. Символика.

5.5. Фреймы, сценарии.

6. Коммуникативный аспект.

7. Межъязыковой аспект.

7.1. Адаптация, транскрипция, транслитерация, пересечение антропонимических рядов.

7.2. Межкультурные пересечения и расхождения концептуальных смыслов.

В структуре моделируемого концепта ИС можно выделить ядро - освоение культурно значимых имен на уровне когнитивного сознания, что отражено в энциклопедических текстах, и периферию - концептуализацию онимов во вторичных знаковых системах, где актуализируются символические, национально-культурные коннотации и ассоциации онимов. Выявление концептуализации каждого аспекта концепта в разных типах текста осуществляется на основе сформированного профиля в пятой главе (стр. автореферата 25-30).

Вербальные репрезентации культурно значимых концептов, служащие их именами, являются ключевыми словами данного языка и культуры. В этой связи в подразделе 1.7.3. уточняется понятие ключевых имен культуры как особых типов культурных концептов, под которыми понимаются уникальные, значимые ономастические единицы, сложные языковые знаки, способные аккумулировать культурную информацию и функционировать как свернутые диахронические национально-культурные макротексты, хранящиеся в памяти коллектива.

В качестве основных критериев для выделения ключевых имен культуры предлагаем рассматривать следующие признаки: 1) высокий аксиологический статус (ключевые имена являются ценностными доминантами, коррелируют с базовыми ценностями культуры); 2) актуальность (способность отражать наиболее актуальные для социума концепты), о чем свидетельствует частотность употребления в разных типах текстов; 3) «онимическая плотность», реализующаяся в трансонимизации и апеллятивизации; 4) длительность существования имени в социуме вплоть до настоящего времени, 5) национально-культурный потенциал, т.е. способность функционировать в качестве свернутого диахронического национально-культурного текста; 5) учет ареального аспекта.

На основании этих критериев был выделен определенный набор онимических констант исследуемого ареала: имена, связанные с национальным белорусских мифом: Бой, Ставры, Гавры; древние имена, восходящие к периоду образования княжеств: Рогнеда, Изяслав Полоцкий, Всеслав Полоцкий; фамилии древних родов, связанные с государственным строительством Великого княжества Литовского: Глиндичи, Почобуты, Саросеки, Эйсмонты и др.; отэтнонимические фамилии: Гуд, Литвин, Латыш, Москаль, Русин и др., а также имена, являющиеся символами Беларуси для представителей других культур: Скорина, Евфросинья Полоцкая и др.

В подразделах 1.7.4 -1.7.5 продолжает обсуждаться тема имен собственных как особых языковых знаков, обеспечивающих сохранение исторической культурной памяти. С целью верификации гипотезы о том, что ключевые имена культуры являются свернутыми диахроническими национально-культурными текстами, описывается постановка эксперимента и методика анализа его результатов. Результаты ассоциативного эксперимента позволили выявить ключевые имена, функционирующие в коллективном сознании русской и белорусской лингвокультур, которые репрезентируют когнитивный уровень языковой личности. Проведенное исследование показывает, что набор ключевых имен-символов, который закреплен в индивидуальных и коллективных концептуальных системах носителей языка, уникален для каждой национальной культуры, отражает ее базовые ценности.

В последующих главах рассматривается формирование и развитие древних фамилий современной белорусской территории на широком лингвистическом и экстралингвистическом фоне. Всестороннему анализу подвергаются фамилии, которые сформировались приблизительно в XIV-XV вв. и входят в корпус не только современных фамилий белорусского ареала, но и антропонимических систем ряда индоевропейских языков. Анализируются также концептуально значимые древние антропонимы, содержащие обширные культурные пласты: мифонимы, древние имена полоцких князей и князей Великого княжества Литовского, послужившие источником образования фамилий и топонимов.

В главе II «Имя собственное и мифологическая картина мира» осуществляется семантическая реконструкция древних ИС белорусского этнического мифа и связанных с ними фрагментов мифологического текста. Первый раздел содержит теоретические основания лингвистической реконструкции древней духовной культуры, под которой, вслед за Н.И.Толстым, мы понимаем «ретроспекцию, проекцию современных фактов в прошлое, воссоздание на их основании исчезнувшего древнего состояния».

Во втором разделе анализируются источники, засвидетельствовавшие белорусский этнический миф, а также характеризуется территория, на которой зафиксирован комплекс данных о мифологическом тексте. Предание было записано в XIX веке на территории Белой Руси. Важнейшей географической особенностью данного региона является то, что через него пролегает Главный Европейский водораздел, откуда берут начало крупнейшие европейские реки (Днепр, Неман и Западная Двина), в силу чего исследуемая территория считается архаичной зоной, своеобразной сакральной территорией, что в какой-то степени подтвержает гипотезу Вяч. Вс. Иванова о возможном допущении дохристианских (языческих) коннотаций названия Белая Русь. Этому ареалу соответствует территория расселения полоцко-смоленских кривичей, которые, согласно источникам, отличаются от остальных славянских группировок.

Исследователи уже обращали внимание на то, что белорусы один из немногих европейских народов, который сохранил миф о собственном происхождении, характеризующийся исключительной архаичностью мотивов Сюжет легенды следующий. Согласно преданию, первым жителем на будущей белорусской территории был князь Бой. У князя была пара верных собак, которых звали Стаўры и Гаўры. Князь очень любил своих верных собак и наказал своему народу почитать их после смерти. Умирая, Бой передал собак своему младшему сыну Белополю и сказал пустить их по воле: cколько земли обегут за день Стаўры и Гаўры, в тех пределах и будут владения Белополя. Белополь поймал двух птиц, пустил одну на юг, а другую на запад, а следом пустил своих собак. Побежали они за птицами в разные стороны, а за ними по их следам потекли две крупнейшие белорусские реки - Днепр и Двина. Между этих рек и поселился Белополь, который дал этому месту название отцовских собак: Стаўры-Гаўры. От него и пошли все племена белорусов. После смерти собак Бой приказал воздавать им почести, для чего ввел особые дни почитания. К месту, где были зарыты собаки, люди приносили пищу и питье и закликали: «Ставры, Гавры, гам, приходите к нам!». По поверью, отсюда берет начало обряд Стаўроўскiя дзяды, который В.Ф. Миллер относил к эпохе неолита [В.Ф.Миллер 1880]. . Рефлексы исследуемого мифа нашли отражение в русской и белорусской литературе XIX в. (Ф.М. Достоевский, В. Дунин-Марцинкевич, Я. Борщевский). Особую значимость для восстановления фрагментов мифа имеет реконструкция ключевых имен Бой, Стаўры - Гаўры, которая осуществлена в третьем разделе.

Подразделы 2.3.1-2.3.3 посвящены этимологическому и словообразовательному анализу имен собственных мифа. В подразделе 2.3.4. показано, что онимы с основами Ставр- - Гавр- образуют бинарное соотношение, которое проявляется в общих словообразовательных моделях. Онимы с основами Бай-/Бой- представлены в списках древних германских, кельтских, балтийских имен, которые отнесены Т.Милевским к старым антропонимическим системам. На основе сопоставительного анализа моделируется онимическое поле с основой Boj-: лит. Bгjus; лит. гидр. Bais?-bл, Baisщsis up?lis; кельт. Boius; иллир. Boius; прусск. Bayse 1299, Boysse 1411// кельт. Boisil, Boisellus; прусск. Bayde, Baydike, Boydike 1384, Baytike 1342; др.-инд. Bhaya; Baya-yвta, Bhaya-da, A-bhaya; прусск. Bayone; кельт. Boiфnius; ср. тождественные композиты с компонентом Boi-: герм. Boio-calus// кельт. Boio-calus; герм. Bojo-rix / /кельт. Boio-rix.

В славянской антропонимии также выделяется основа Boj-, которая обычно возводится исследователями к апеллятиву boj `битва': др.-русск. Байко /Бойко; болг. Байко, Бойко, Байка, Байно, Бойна, Байо; сербохорв. Boja, Bojka; польск. Baj-ak 1404, Bojan, Boyan; композиты: чешск. Boje-slav, Boj-slav, Hrdм-boj, Pшed-boj, Pшie-boj, Sм-boj; польск. Budzi-boj, Przy-boj, Roz-boj, Se-boj, Woіo-boj; сербохорв. Boj-e-slav, Dobro-boj, Hrdм-boj, Pшed-boj, cр. фамилии: польск. Boj 1447, Boja, Boj-acz, Boj-aczuk, Boj-ak 1687; лтш. Baikovs; лит. Baidelis, Baidхkas; укр. Бойкiв, Бойко, Бойчук, Бопк; болг. Байков, Байковский, Байнов, Бойнов, Бойновский др.

На территории Беларуси фамилии с основой Бай- датируются, по данным Н.В.Бирилло, с XV в.: Бай, Байчык, Байко; с основой Бой- - с XVII в.: Бой, Бойко, Бойша. Концентрация онимов с основами Бой-/Бай- отмечена в верховьях реки Вилии, на Подвинье и Понеманье.

Согласно распространенной точке зрения, одним из источников образования рассматриваемого онимического поля является гнездо родственных слов со значением «страшный», «пугливый»: лит. bjуti `бояться', bajщs `страшный, ужасный, опасный', bajsщs `страшный', baisа `страх', лтш. baisщs, bais `опасение, страх', ст.-слав. bojati sк, bмsъ, образованные от праиндоевропейского корня *bhфi-: bh?i-: bhо `бояться'. Исследователи (М.Шёнфельд) считают возможной связь этого компонента со старым названием германского населения страны Baja (нем. Bцhmen), где отмеченный этноним коррелирует с названием более ранних жителей страны - кельтским племенем Boii. Распространение ИС с основой Boj- в пределах т.н. «древнеевропейской» общности (Х.Краэ), позволяет рассмотреть их как множество единиц, возникших в результате пересечения омонимичных антропооснов.

История ИС с основой Gawr- в настоящее время изучена недостаточно. Ареальное исследование показало, что единицы, содержащие данный компонент, входят в состав онимического микрополя, образуемого множеством древних ИС: др.-нем. Gaur riese; гот. Gaurs + rauring; Gaurentius, Gaurald, Gaurivin, Gorinlaith; кельт. Gaura / Gavra - название горы; антр.: Gaurana, Gauri-вcum, Gauri-ensis, Gaur-inus; санскр. Gaura-prshtha, Gaura-mukha, Gaura-vвhana, Gaurвзva, Gaura; лит. Zofia Gawra: 1561; Maтут a Ганел Кгавраите: 1592; лит. топ. Gaurл; Gaur-a-pievis, Gaurлnai, Gaurлs, Gaurмnл, Gauruхtл, Gauruхtлs; гидр. Gaur-щkas; лтш. антр. Gaurл; топ. Gaura-grвvis, Gaures-pпavas, Gauris, Gaurat-кzкrs; ср. совр. фамилии: бел. Гаўр, Гаўроў, Гаўрусейка; Гаўрута; лит. Gaur?s, Gauras, Gauruљas; лтш. Gauris, Мauris ; польск. Gawer, Gawir, Gawra, Gawris, Gawrus и др.

Моделируемое онимическое поле позволяет сделать вывод о древнейшем происхождении антропоосновы. Данные ИС можно рассматривать как единицы, возникшие на базе этимологического ряда слов, связанных с индоевропейским корнем *geu-, *gou-, *gы- с общим значением `сгибать(ся), искривлять(ся)', ср. лит. gauras, Pl. gaurai `волосы, клок, ворс'; gaurъotas `ворсистый, лохматый'; лат. gauri `волосы'; др.-исл. kбrr `локоны'; ирл. gъaire `волос'; норв. kaur `тонкая, волнистая шерсть', ср. лит. ga?rotas љuх `лохматый пес'.

Антропонимы с основой Гавр- могли возникнуть в результате разных процессов: звукоподражания или на базе элементов типа балт. gaur-. В последнем случае фамилии с антропоосновой Гавр-, зафиксированные в северо-западной части современного белорусского ареала, можно рассматривать как единицы, обусловленные контактами с соседними племенами. Высокая продуктивность антропоосновы Gaur- обусловлена, вероятно, сближением разных по происхождению антропонимических рядов: компонента Gawr-, сохранившегося в древней индоевропейской антропонимии, и онимов, образованных от христианского имени Гавриил. С распространением христианских имен антропоосновы, возникшие на базе разных онимических рядов, должны были слиться в одну группу.

Древние имена с основой Stavr- распространены в балто-славянском ареале: русск. Ставр 1122; Ставрин Лев 1543; польск. Stawirej, Stawyrey 1420; современные фамилии: бел. Ставер, Ставераў; польск. Stawiorski, Stawirej, Stawirek, Stawirski; лит. Stavгras, Stavar, Stavгris, Staverskis, Staurylа и др. На территории Беларуси антропонимы с данной основой впервые фиксируются в XV в.: люди Ставровичи [у] Полтескъ (Литовская Метрика, кн. 3).

Далее на основе ономастики и неопубликованных текстов полевых записей осуществляется переход к реконструкции фрагментов мифологического текста. Культурная значимость имени Ставр (Ставер) обусловлена тем, что оно обозначает архаический образ-символ - крест, обладающий огромным смысловым потенциалом. По мнению многих исследователей, антропонимы с основой Ставр- возникли на базе христианского ИС Ставр < греч. stavrуs - `крест'. Однако упоминание указанного имени в таком архаическом тексте, как мифологическое предание, позволяет уточнить этимологию рассматриваемого онима. В качестве основного источника возникновения антропонимов с основой Ставр- в разных языках предлагается гнездо этимологически родственных слов, относящихся к индоевропейскому корню *stв-: лит. stavar?s `сук; ветвь дерева'; др.-инд. sthбvira- `широкий, крепкий', sthвvarб- `твердостоящий, прочный, установленный постоянно', герм. stiura `старый, твердостоящий'; скр. sthыrб- `сильный, мощный'; арм. stvar `толстый'; греч. уфбхсьт `крест', а также `столб, свая'; др.-исл. staurr `столб'; норв. диал. styr-, styrja `длинный шест'; сюда относятся с другим расширением: кимрск. sefull `стоять'; брет. sйvell (*stamilio-) `воздвигать, строить'; д.-в.-н. stam, stammes `ствол'; тох. stвm `дерево'.

Согласно нашим полевым исследованиям, имя Ставр- входит в состав хрононима Стаўроўскiя дзяды (др.-русск. Ставровден; бел. Стаўры, Стаўры-Гаўры; Стаўры-Гаўры, гам и др.), который составляет часть обширного поминального комплекса дзяды, занимающего особое место в народном календаре белорусов.

Значимым является время обрядового действия, связанное с великим христианским праздником Воздвижение (14/27.IX Воздвижение Честнаго и Животворящаго Креста Господня) Он восходит к IV в. и знаменует, как известно, сразу два события из истории Креста Господня: обретение его в IV в. и возвращение из Персии в VII веке. В 326 г. мать императора Константина Елена отправилась в Иерусалим и там обнаружила крест, на котором был распят Христос. Удостоверением его подлинности, по преданию, было воскресение умершего, которого положили на него. После «Обретения» крест был воздвигнут на Голгофе. Впоследствии на месте, где был найден крест, соорудили храм, освящение которого состоялось 13 сентября 335 г. Следующий день 14 сентября стал праздничным днем, посвященным этому событию. . По мнению исследователей, данный праздник оказывается одной из четырех ключевых точек года и знаменует начало осеннего равноденствия (22 сентября), когда на небе отчетливо виден Млечный Путь, который представлялся людям в виде Мирового (небесного) дерева. Земное установление («воздвижение») столба, креста символически поддерживало появление нового Млечного Пути на небе, рассматривавшегося в мифологической картине мира многих народов как центральный конструкт универсума, axis mundi или невидимая нить, соединяющая мир земной и мир духовный. По народным поверьям, Млечный Путь считался дорогой, по которой души умерших предков перевозились в замогильное царство, о чем свидетельствуют названия Шлях продкаў; Шлях у Замагільнае царства, позже - Дорога в Иерусалим. У северных народов Млечный Путь назывался Птичьей дорогой (ср. бел. Гусіная дорога, Птушачая дарога), поскольку эта полоса далеких звезд не видна на севере летом из-за белых ночей, а становится наблюдаемой только с осени до весны как путь улетающих и прилетающих птиц. Изоморфизм христианского и языческого креста /дерева в народной культуре подчеркивался их локализацией на Голгофе, откуда, по мифопоэтическим представлениям, берет начало Мировое дерево.

Ассоциации Воздвижения с идеей движения Земли (и ее обитателей), смены времен года, когда происходит замыкание вырея (лета), актуализируют образ Мирового дерева, в кроне (локус душ умерших) и корнях которого соответственно птицы и змеи занимают свое место. Териоморфный код, кодирующий вертикальные зоны (верх - низ), основан на традиционных представлениях о птицах и змеях как воплощении душ предков, посредниках между землей и выреем, что отражено в выделении особых Воздвиженских (Стаўроўскiх) дзядоў в осенней обрядности белорусов.

Принимая во внимание происхождение антропоосновы Stavr- на базе гнезда родственных слов типа: лтш. stapars, stгpas `столб, свая'; др.-исл. staurr `столб' и др., можно соотнести семемы `столб, дерево' с образом священного столба, воспроизводящего схему мирового дерева, который имел функцию сообщения с загробным миром. Вместе с тем крест, как известно, древнейший языческий символ. С одной стороны, он был символом Солнца, являясь идеограммой огня: древнее приспособление для добычи огня имело форму креста. С другой - крест представлял собой схематическое изображение летящей птицы, являлся одним из солярных символов. Четыре конца креста знаменовали четыре стороны света и четыре времени года. Существенно, что одним из характерных обычаев празднования Воздвижения является добывание огня, который принято было добывать, начиная с эпохи мезолита в ритуально отмеченные дни начала осени.

В белорусской традиции известен обряд «Женитьба комина», приуроченный ко дню Семена Столпника (14 /1) сентября, который семантически и хронологически тесно связан с праздником Воздвижения. Очевидно, что комин является одной из символических трансформаций образов Воздвиженского креста (Священного столба). В этом ритуале исследователи предполагают отражение синкретических мотивов огня и дерева, объединенных в мифологему «живого огня», который метафорически представлял языческое божество Солнце.

Таким образом, концепт, закодированный в имени Ставр, связан с глубинными мифологическими мотивами, которые актуализируются на разных уровнях традиционной народной культуры. Как установлено в ходе полевых исследований, на Витебщине праздник Воздвижение тесно связан с культом предков, семейным обрядом Стаўроўскiя (Узвiжанскiя) дзяды, традицию празднования которого сохраняют носители фамилии Ставер. Ареал распространения обряда совпадает с зоной наибольшей концентрации фамилии Ставер.

В четвертом разделе для описания обряда Стаўроўскiя дзяды как особого этнокультурного феномена был использован фреймовый подход (М. Минский). На основе наших полевых записей проанализированы особенности прототипического сценария обряда Стаўроўскiя дзяды, выявленного в белорусской народной культуре. С точки зрения горизонтального развертывания данный сценарий как динамически представленный фрейм состоит из трех основных этапов и выстраивается в соответствии со схемой: 1) подготовка к обряду; 2) совершение ритуализированных действий; 3) завершение обряда (2.4.1.-2.4.4). При описании обряда были выделены и проанализированы слоты сценария: а) название праздника; б) время и место действия; в) ролевые участники; г) символика обряда, артефакты. Установлено 12 наименований праздника, включая метонимические образования, эллипсис и ритуальную формулу: Стаўры, Гаўры, гам. Таким образом, применение аппарата когнитивной лингвистики позволило установить, что данный обряд представляет собой многослойную структуру сценарного типа, включающую подфреймы и слоты.

Ареальное исследование ИС показывает, что наибольшее число реликтов, связанных с анализируемым мифом, сохранилось на территории центральной и северо-западной части Беларуси. Рассмотренные мифонимы послужили источником образования группы древних фамилий и топонимов. Несмотря на то что фамилии с основами Бой-, Ставр-, Гавр- восходят к белорусскому этническому мифу, они выходят далеко за пределы современного белорусского ареала, что свидетельствует о глубокой архаичности мифа. Результаты ареального исследования данных ИС отражены в компьютерных картах, представленных в приложении.

Глава III «Ключевые имена Полоцкого княжества» посвящена исследованию древних личных имен собственных Полоцкого княжества, выявлению способов моделирования национальных концептов, стоящих за культурно значимыми именами.

Макротопоним Полоцк в белорусском культурном сознании занимает особое место. Под 980 г. (по А.А. Шахматову, 970 г.) в летописи впервые упоминается имя князя Рогволода, правившего в Полоцке в X в., что послужило точкой отсчета годам белорусской истории. Особая значимость данного периода (X-XII вв.) для ономастического исследования обусловлена тем, что он примерно совпадает с эпохой христианизации страны, которая оказала существенное влияние на ономастическую систему.

В первом разделе с опорой на положения философов и лингвистов вводится понятие личного имени как «возможного мира» культуры, а также обсуждается комплекс вопросов: как происходит моделирование концепта ИС в языке художественной литературы; как культурно значимое имя Рогнеда под влиянием разных типов текстов трансформируется в национально-культурный символ. Анализ разных типов текстов показывает, что, если информация о носителе имени отсутствует, она может быть сконструирована в «возможных мирах». При этом само имя можно рассматривать как «возможный, воображаемый мир», или, по выражению У.Эко, «конструкт культуры». Согласно В.Б. Касевичу, «овладение знанием … заключается во введении в ментальный тезаурус человека новых предикатов». Можно предположить, что моделирование концепта осуществляется в первую очередь путем приложения предикатов к объекту, обозначенному именем.

Данные процессы рассматриваются во втором разделе на примере разных типов текстов о полоцкой княжне Рогнеде, имя которой в белорусском культурном сознании занимает особое место, ассоциируется с Родиной, ее непростой судьбой. Как свидетельствуют древнерусские летописи, начало формирования семантического поля концепта, связанного с именем Рогнеда, относится примерно к XI - XII вв. Сведения о полоцкой княжне очень противоречивы и скудны: неизвестны основные даты жизни Рогнеды, даже год ее рождения. Сохранилось несколько коротких летописных рассказов, повествующих о трех событиях ее неординарной жизни: 1) драматической истории сватовства князя Владимира и Ярополка к Рогнеде; 2) попытки убийства Владимира Рогнедой в знак родовой мести; 3) пострижении Рогнеды в монахини (Тверской сборник XVI в.). Летописцы точно указывают только год ее смерти - 1000.

Способы концептуализации личности Рогнеды в летописных текстах (3.2.1) рассматриваются через фреймы «именование /переименование», которые реализуются в онимических оппозициях: Рогнеда - Горислава; Горислава - Анастасия. Три имени полоцкой княжны приобретают разные культурные коннотации, а акты имянаречения отражают следы мифологических представлений о магической силе имени, его способности предопределять судьбу носителя. В первом имени Рогнеда < сканд. Ragnheiрr, аллитерационно связанном с именем ее отца Рогволод < сканд. Rцgnvaldr, упрочиваются концептуальные признаки свобода, независимость, а также страдание. Второе, славянское имя - Горислава (от ст.-слав. gorмti `гореть, пылать'), которое дает Рогнеде князь Владимир, разорив ее родимое гнездо, символизирует сгоревшую славу и честь рода полоцких князей, что углубляет эту коннотацию. С третьим, христианским именем - Анастасия (греч. «воскресшая»), связываются мотивы возрождения уничтоженной князем Владимиром династии Рогволодовичей. Через все тексты летописей проходит концептуальная характеристика Рогнеды гордая, непокорная, которая повлияла на концептуализацию данного имени в русской и белорусской литературе, где оно имеет разный культурный фон.

В подразделах 3.2.2-3.2.3 анализируются способы моделирования концепта имени Рогнеда в художественных произведениях русских и белорусских авторов XIX-XX вв., выявляются интертекстуальные связи и концептуальные метафоры, участвующие в конструировании концепта. Анализ прецедентных для белорусской культуры текстов Янки Купалы показывает, что образ Рогнеды поэт предложил как национальную идею, закрепив устойчивую культурную ассоциацию Рогнеда - Молодая Беларусь. В рассмотренных контекстах лексема молодая актуализирует значение невеста, известное всем восточнославянским языкам, что послужило основой для моделирования культурного сценария, заданного базовой метафорой: Беларусь - невеста, руки которой просят несколько женихов (по летописям к Рогнеде одновременно сватались Ярополк и Владимир). Одним из важнейших компонентов национальной идеи является представление, согласно которому судьба Беларуси была предопределена судьбой полоцкой княжны Рогнеды, своей гордостью и страданием искупившей свободу. Анализ произведений Янки Купалы «Горислава», «Павлинка», «Бондаровна», созданных примерно в одно время (1900-1910 гг.), позволяет выявить их общий источник, а также концептуальные признаки, объединяющие героинь разных поэтических миров. Существенно, что концептуальный признак свободолюбие включается и в актуальный слой концепта имени Рогнеда.