Туркменские вкрапления в русских текстах

Не веришь, мой младший не дожидался,когда она сядет на теляр с сушёнными дынями.

(ТиркишДжумагельдиев «Энергия страха, или Голова жёлтого кота» «Дружба Народов», №4, 2011 год, стр. 16)

8. Чадыр - временное жильё из плотной ткани шатер.

Под растянутыми на полках чадырами - обрывки пропыленных кошм, сменявшая пестрота лохмотьев,казаны и куры.

(ТиркишДжумагельдиев «Энергия страха, или Голова жёлтого кота» «Дружба Народов», №4, 2011 год, стр. 20)

Выводы по 2 главе

Таким образом, туркменский язык оказывает определенное влияние на местную русскую речь, которое проявляется в пополнении ее лексики новыми словами, обладающими денотативной или коннотативной функциями. По-разному насыщены туркменскими словами тексты научных трудов, публицистических произведений и художественной литературы. Лексико-семантическая система русского языка данного региона отличается от русского литературного, языка не только наличием в нем туркменских лексических заимствований, но и использованием образно-выразительных средств, генетически восходящих к туркменскому языку.

Иноязычное слово может заимствоваться в целях назвать единое, нерасчлененное понятие одним словом, а не описательным оборотом. Известно, что всякое понятие, выраженное средствами одного языка, можно передать на втором языке, не применяя средств первого языка. Например, значения туркменских слов гельнедже, мираб, чурек могут быть переданы на русский язык соответственно при помощи следующих описательных оборотов: « жена старшего брата или родственника», « распределитель воды в оросительный сети для полива», «лепёшка из сдобного или пресного теста, испечённая в тамдыре». Одну вещь, один предмет, одно явление удобно назвать одним цельнооформленным словом, а не аналитическим образованием, что устраняет противоречие между расчлененностью формы и монолитностью обозначаемого предмета мысли. Отношения между единицами двух контактирующих сторон в данном случае выражаются в том, что « иноязычное слово предпочитается исконному описательному обороту, если оба они служат наименованиями нерасчлененного понятия».

Туркменские слова включаются в русский текст не только из-за необходимости номинации, но и в стилистических целях.

Глава 3. Освоение туркменских слов русским языком

3.1 Грамматическое оформление туркменских слов в русском языке

Всякое заимствование, попадая в текст на втором языке, подвергается определенным изменениям, которые обусловлены своеобразием грамматической структуры контактирующих языков, несовпадением способов выражения грамматических значений в двух языках. Туркменские слова в русском тексте утрачивают морфологические признаки, присущие им в языке-источнике, и оформляются согласно внутренним законам русской грамматики. Подчинение морфологической структуры иноязычного слова правилам заимствующего языка вызвано тем, что слова заимствуются, как правило, для номинации нового понятия или для выражения дополнительной информации, и в процессе заимствования степи соответствия морфологических показателей заимствуемого элемента грамматической системе языка-заимствователя почти безразлична. Совпадение или расхождение грамматической характеристики заимствованного слова с его оформлением в языке-источнике связано со степенью типологического сходства контактирующих языков. Для морфологии туркменского языка характерна агглютинация, под которой понимается присоединение к корневой морфеме в определенной последовательности аффиксов, имеющих словообразовательное или формообразующее значения. В русском же языке, принадлежащем пo своему грамматическому строю к языкам флективным, широко используются префиксация, суффиксация, чередование звуков. В отличие от туркменского языка, где каждый аффикс выступает выразителем преимущественно одного грамматического значения, в русском языке служебные морфемы обычно имеют несколько грамматических значений одновременно.

Морфологическая структура туркменского и русского слова отличается друг от друга и по характеру корневой морфемы. В туркменском языке корневые морфемы часто функционируют как самостоятельные слова с вполне конкретным значением. В оформлении русского слова как цельной лексико-семантической единицы почти всегда участвует кроме корня (обычно не обладающего самостоятельным лексическим значением и выступающего в нескольких значениях) и служебная морфема, имеющая словообразовательное или грамматическое значение. Все эти различия накладывают отпечаток на характер морфологического оформления туркменских слов в русском тексте. Так, отдельные туркменские слова, состоящие в языке-источнике из нескольких морфем, на новой почве воспринимаются как непроизводимые основы. Например, туркменские двухморфемные слова аксакал, буренджек, джарчи, кошар, чарвадар, трёхморфемные -- атбашчи, гелналыджи, онбаши, четырех морфемные -- атлыбаши на русской почве признаются корневыми морфемами. И наоборот, отдельные туркменские слова типа арча, бугра, камча, молла, тенььга, чорба в русском языке воспринимаются как словоформы, разделенные на корневую и флективную морфемы, хотя в языке-источнике они являются одноморфемными словами. При переходе двухморфемных слов ковур+га, ковур+ма, мей+хана, чайл-хана в русский текст изменяется место стыка морфем, и на новой почве они делятся на морфемы в виде ковург+а, ковурм+а, мейхан+а, чайхан+а. Таким образом, туркменские слова, попадая в русскую речь, с этимологической точки зрения подвергаются опрощению, усложнению и переразложению. Процесс заимствования небезразличен к принадлежности слов к тому или иному лексико-грамматическому разряду. Абсолютное большинство заимствованных слов составляют имена существительные, что объясняется проникновением в русскую речь прежде всего слов, называющих национально-специфические предметы, явления, понятия, реалии. Более того, «данная категория слов относится к наиболее проницаемой части лексической системы языка, так как связь и «сцепления» между именами менее прочны, чем у слов, доставляющих другие лексико-грамматические группы» Слепцов П.А. Русские лексические заимствования в якутском языке. Якутск, 1974, с.122. Все прилагательные и глаголы, образованные от туркменских основ, мотивированы именами существительными. Из других частей речи в русском тексте встречаются единичные слова, выполняющие функции частиц и междометий. Слова со значением частиц могут выражать благодарность (саг-бол), приветствие (арма, салам, салам-алейкум), согласие (якши), прощание (хош), доброе пожелание (эншалла) и другие оттенки значений. Сравнительно часто в русский текст вводятся междометия, выражающие равнодушие (ай), восхищение (аперин), удивление (бай-бое, бе, вий, тоба), одобрение (бере-келла, тувелеме), боль (вай), сожаление (вах), радость (хейджанелек), сетование (дат-бидат) и др. По морфологической природе частицы и междометия являются неизменяемыми и не входят в тесные синтаксические связи с другими словами контекста.

С точки зрения морфологического оформления в русском языке значительные сложности представляют имена существительные, которые заимствуются в форме именительного падежа единственного числа. Каждое русское существительное в данной форме относится к конкретному роду и будучи ведущим компонентом словосочетания, подчиняет другие слова, способные изменяться по родам. Поэтому распределение туркменских заимствований по родам имеет важное, значение. Поскольку грамматической структуре туркменского языка несвойственна категория рода, закрепление туркменских слов в русском языке за определенным родом происходит на почве языка-заимствователя.

Родовая принадлежность существительных со значением живых существ устанавливается с учетом биологического пола. На новой языковой основе личные существительные, обозначающие мужчин, относятся к мужскому роду (ага, аксакал, арчин, ахун, бай, йигит, калтаман, магсым, меджевур, пир, сопи, ходжа, чабан, ящули), а слова со значением наименования женщин -- к женскому (гелин, гельнедже, дайза, кайтарма, кениз, кыз, пери,эдже,эльти).

Одним из критериев при родовой дифференциации неодушевленных существительных является, как и в исконно русских словах, оформление конца слова. Основы на согласные обычно воспринимаются русским языком как существительные мужского рода: агыл, адат, азан, айван, айран, акбаш, батман, борук, гиджак, гореш, осетин, диван, зекат, зиндан, казан, канар, килим, кундук, меллек, намаз, палас, саман, селин, силь, таган, танап, той, тут, ховуз, чилим, юзук, яшмак. Некоторые слова на -а признаются как слова женского рода: алача, букджа, кала, касыда, торба, хурма, чайхана, чатма, чорба, ярма. Отдельные заимствования на -е квалифицируются как слова среднего рода: кеджебе, кепбе, кульче, ляле, пишме.

В этой связи интересен тот факт, что на русской почве происходит переосмысление состава заимствуемого слова: финальные гласные основы туркменских слов в русском языке часто воспринимаются как окончания, так как наличие гласной фонемы в исходе основы существительных нехарактерно для морфонологической системы русского языка. В туркменском же языке существительные могут оканчиваться на гласные -а, е(-э)> -и, -ы, которые преимущественно бывают ударными. При фонетической адаптации заимствований эти гласные сохраняются, и основы на такие гласные пополняют разряд неизменяемых существительных русского языка, по законам грамматики которого иноязычные слова с ударным финальным гласным не входят ни в одну парадигму склонения существительных. Отсюда возникают серьезные трудности при определении родовой принадлежности отдельно взятого туркменского слова по исходной форме. Нередко встречаются случаи, когда заимствования с одним и тем же конечным гласным отнесены к трем различным родам. Срв. несовпадение родовой характеристики основ на -а:

Черный танка на два чайника воды то виднелся в ярком пламени яндака, то пропадал из глаз (Б. Сейтаков. «Живая дань»). На голове у девушки -- гупба, украшенная шариком -- готазом (Б. Кербабаев. «Весеннею порою»). Мокрое кожаное ведро подхватывал один из чолуков, опрокидывал в продолговатое нова, у которого месили грязь (Я. Мамедиев. «Родная земля»).

Большинство заимствований со значением лица и с конкретно-предметным значением имеет морфологически выраженную оппозицию по категории числа, и форма множественного числа образуется с помощью аффикса -и (ы): каландар-каландары, мираб-мирабы, шахир-шахиры, эмин-эмины; гиджак-гиджаки, дутар-дутары, кяриз-кяризы, хорджун-хорджуны. У неизменяемых существительных значение множественного числа определяется по контексту:

Гелин принялись пуще прежнего чесать языки (Б. Кербабаев. «Решающий шаг»). Слова Черкез-ишана повергли всех сопи в уныние перед будущим (X. Дерьяев. «Судьба»). В других медресе ученики сидят по кельям, разбирают старые книги (П. Скосырев. «Ваш покорный слуга»).

Заимствованные существительные с вещественным (айран, дограма, кокнар, нас, сузьма, чал, чекдырме, ярма), отвлеченным (адат, азан, бушлук, намаз, туркменчилик, шариат) значениями, названия народных игр (сорсш, дуззум, печиз, чилик, юзук) употребляются только в форме единственного числа.. К некоторым заимствованиям, обозначающим названия одежды и обуви, часто прибавляются по аналогии с их функциональными соответствиями из собственно русских слов окончания множественного числа: балаки (срв. брюки), аковуши, чарыки, чепеки, чокаи (срв. лапти, сапоги). Случаи употребления подобных слов в форме единственного числа встречаются редко.

Полную парадигму склонения имеют туркменские заимствования с основой на согласные, относящиеся к мужскому роду. Не наблюдается единства при склонении заимствований с основой на ударный -а, особенно двусложных, часть которых в одних случаях изменяется по падежам, в других -- нет:

Ходил важно, все ему кланялись, называли «агой», хотя борода его только округлялась (А. Мамедов. «Звезды над Экеремом»). Гость с нескрываемым высокомерием оглядел двор Аширкули-ага (Б. Сейтаков. «Поэт»).-- Когда сеяли, ходжи не было, косили -- тоже, а на току он тут как тут (Туркменский юмор).-- Забыли, что в этом уголке Каракумов живет только один наш род святых ходжа..? (Р. Эсенов. «Шайтан»).

Более последовательно склоняются заимствования с основой на -а, состоящие из трех и более слогов:

Тот понял, что ему придется участвовать в возвращении невестки с кайтармы (В. Рыбин. «Государи и кочевники»). Шукурбек словно назло тем, кто ушел вниз, занял деньги у баев и построил рядом с орачой дом (Б. Солтанниязов. «Сумбар течет»). Непес побежал заседлывать лошадей, а Ораз завернул в михманхану (Д. Зотов, Ч. Аширов. «Беглецы»).

Наблюдения показывают, что такие факторы, как перенос ударения на русской почве с финального гласного на предыдущий слог, высокая частотность употребления, и широта сферы распространения в русской речи, многосложность слова позволяют включить туркменские заимствования в систему склонения существительных русского языка.

В современном русском литературном языке существуют системные ограничения на склоняемость существительных Смирнова Г. А. Несклоняемые существительные в современном русском литературном языке.-- Русский язык в национальной школе, 1980, № 6, с. 11--13., что распространяется и на туркменские заимствования. Кроме данной группы к числу несклоняемых относятся заимствованные существительные с основой на ударный -е (гельнедже,кеджебе, кульче, ляле, медресе, пишме, репиде, худжре, чекдырме, эдже), -и (азанчи, бахши, гуляби, джарчи, кетени, онбаши, пери, сопи, халили, яшули), -ы (кяды,тозы, токлы, хырлы, чалы). Характер реляционных отношений в контексте определяется сопоставлением их с соответствующими падежными формами существительных, имеющих полную парадигму склонения:

Потом, как принято, девушки вывели ее из кеджебе (срв. паланкина) (Т. Джумагельдыев. «Следы в пустыне»). Воспоминания о брате для бахши (срв. певца) были тесно связаны с любимым искусством (Н. Сарыханов. «Шукур-бахши»). Голопузые дети, бегающие взапуски с борзоподобными тазы (срв. собаками) -- таков фотографический пейзаж белуджского аула (В.Козин. «Мир границ»). Неизменяемость заимствований данной группы обусловлена прежде всего тем, что они на исходе корневой морфемы имеют ударный гласный, что несвойственно собственно русским существительным. Вместе с тем следует подчеркнуть, что это явление соответствует наметившейся в русском литературном языке тенденции, согласно которой в настоящее время идет «развитие грамматического строя русского языка в целом и системы склонения, в частности, в сторону всё большей аналитичности» Мучник И. П. Неизменяемые существительные, их место в Системе склонения и тенденции развития в современном русском литературном языке.-- В кн.: Развитие грамматики и .лексики современного русского языка. М.: Наука, 1964, с. 151..

Рассматривая склонение туркменских заимствований в русском языке, необходимо обратить внимание на одно специфическое явление. Среди туркмен распространен обычай обращаться к лицам или упоминать их с прибавлением к личному имени терминов родства (Байрам-ага, Джемал-дайза, Сона-эдже), различных титулов, должностей (Бекмурад-бай, Мухаммед-ишан, Ораз-сердар), слов, обозначающих род занятий (Курбан-бахши, Хайдар-чайчи, Ягмур-шахир) и др. Этот обычай, естественно, отражается в языке, и через переводную и русскоязычную оригинальную литературу подобные явления попадают в русский язык, где они оформляются как сложные существительные. Наблюдения показывают, что в их склонении нет единообразия. Туркменские заимствования, идентичные в структурном и акцентологическом отношениях, склоняются по-разному, при этом встречаются случаи, когда:

изменяется первый компонент: Он ждал к себе в гости Ильяса-торе (А. Каушутов. «Последний старшина»). -- А ты знаешь, новый-то башлык, он ведь не иначе как приходится сыном тому Эсену-джерчи (Т. Джумагельдыев. «Следы в пустыне»);

изменяется второй компонент: Никто в семье Кулназар-аги не мог определить, чем болен Джума (Б. Кербабаев. «Пастух»).-- С шиан-агой вообще нельзя спорить (X. Дерьяев. «Судьба»);

изменяются оба компонента: -- Что касается приглашения Аннатувака-сердара, то мы посоветуемся со старейшинами (К. Кулиев. «Суровые дни»). -- Говорят, Матьякубу-дарге нужны работники (Б. Сейтаков. «Живая дань»);

оба компонента не изменяются: Настроение Курбанага вконец испортилось (Д. Зотов, Ч. Аширов. «Свадьба без невесты»).-- Сколько времени прошло, как я не виделся с тобой и с Кияс-ага (Р. Геленов. «Огулай»).

Для упорядочения подобного разнобоя за основу можно принять первый случай (что и наиболее часто встречается на практике), если второй компонент сложного существительного выражен неизменяемым словом (бахши, гельнедже, торе). Когда же в качестве второго компонента выступает слово с полной парадигмой (бай, ишан, сердар), желательно просклонять только второй компонент, независимо от того, является ли первый компонент изменяемым или нет. Целесообразность такого вывода вытекает из самой природы данных слов, которые воспринимаются на русской почве как целостные лексические единицы. Только второй компонент изменяется также при склонении других структурных типов сложных существительных, восходящих в языке-источнике к составным наименованиям:

Посольство поселилось в караван-сарае (В. Бахревский. «Шахир»). Штаб отряда, или, как его называли, диван Эзиз-хана, находился в караван-сарае Анны Кочака (Б. Кербабаев. «Решающий шаг»). До курбан-байрама осталась неделя. Это на руку. (Т. Джумагельдыев. «Потерянный»).

Таким образом, в русскую письменную речь включаются в основном имена существительные, подчиняющиеся грамматическим нормам языка-получателя. Колебания в роде и непоследовательность склонения отдельных заимствований вызваны отличиями в морфонологических системах контактирующих языков, а также не изученностью заимствованной лексики с точки зрения норм употребления.

В русский язык проникают как корневые, так и производные туркменские слова. Среди последних наиболее употребительны заимствования с агентивным суффиксом -чи (азанчи, бушлукчи, гиджакчи, дутарчи, тамдырчи, чайчи, халвачи), производящая основа которых также заимствована местной русской речью. Сопоставление однокоренных слов типа азанчи и азан, бушлукчи и бушлук, туйдукчи и туйдук способствует осознанию производности первых основ и освоению функции аффикса -чи. В русской речи встречаются туркменские заимствования, имеющие в языке-источнике аффиксы -ма/-ме (дограма, кайнатма, кайтарма, ковурма, чекдырме, ярма), -лык\-лик (енлик, курбанлык, намазлык, худжралик), -кеш (арбакеш, терьякеш), -хана (ашхана, мейхана, михманхана, са-манхана, чайхана), -лы/-ли (кумли, хырлы), -даш (ат-даш, сакгалдаш). Среди заимствованных сложных слов некоторую регулярность имеют компоненты ак- (акбаш, аксакал, акшекерек), -баши (атлыбаши, есаулбаши, караванбаши, онбаши, юзбаши). Использование заимствованной лексемы в качестве, производящих основ считается одним из признаков освоенности иноязычных слов в языке-получателе Крысин Л. П. Иноязычные слова в современном русском языке, с. 35. . От туркменских основ на базе русского языка образуются существительные, прилагательные и глаголы.

В образовании новых существительных от заимствованных основ участвуют суффиксы: -ист прибавляется обычно к названиям туркменских музыкальных инструментов и образует слова со значением исполнителей на них: дутарист, гиджакист, гопузист; -ец_: производит новые существительные, обозначающие лица по их принадлежности к какой-нибудь этнической группе или местности, названной в производящей основе: атинец, емрелинец, текинец, эрсаринец, ашхабадец, тедженец, тахтинец\ -овец, обособленный от суффикса -ец, образует названия лиц по их принадлежности к определенной группировке, течению, к лагерю какой-нибудь личности: джунаидовец, эзизовец; -щик от названий конкретных предметов образует новое слово, обозначающее лицо по его отношению к предмету (дутарщик, кетменщик), от основ со значением группы лиц образует существительное со значением конкретного лица из этой группы (аламанщик, караванщик), от заимствованных названий помещений, заведений образует слова со значением обладателя, служителя того, что названо производящей основой (ашханщик, мейханщик, чайханщик); -к(а) производит существительные со значением лиц женского пола: йомудка, текинка, дутаристка, гопузистка; -ник образует существительные мужского рода, обозначающие лица по их отношению к предмету, явлению, названным в производящей основе (туйдучник, хошарник), от заимствований со значением названий деревьев, кустарников, трав образует слова, обозначающие группу этих растений (тальник, тугайник, тутовник); -ств(о) от основ со значением названий лиц образует существительные, обозначающие род занятий, деятельности данных лиц (аламанство, дайханство, калтаманство), а также должности, мотивированные названием лица (мирабство, ханство).

Как видно, из всего многообразия средств, участвующих в образовании новых слов в русском языке, к туркменским основам прибавляются лишь отдельные суффиксы. Следует также отметить, что функции перечисленных аффиксов в данной роли незначительны по сравнению с их словообразовательными возможностями от собственно русских основ.

3.2 Графемно-фонетическая передача туркменских слов в русском языке