Лингвосемантическая концептосфера абстрактного имени со значением "честь/совесть" в разносистемных языках

Проблема соотношения системы языка и ее структуры с полевой методикой исследования насколько сложна, настолько и многоаспектна. Следовательно, необходимо показать некоторые наиболее значимые точки зрения на теорию поля в лингвистике, которые помогают в дальнейшем раскрыть системно-структурные (полевые) и концептуально-семантические (сферические) отношения абстрактного имени в разносистемных языках.

Представление о системности, структурности всех тех явлений и процессов, объединяемых лингвистическим термином поле, ни у кого не вызывает сомнений. На современном этапе развития лингвистики применение метода полевого структурирования приобретает особую актуальность.

Среди многообразных подходов к изучению «теории поля» исследователями выделяются семантическое, функционально-семантическое и ассоциативное понимание термина «поле».

Семантическое поле как лингвистический термин употребляется в двух значениях: 1) частичка («кусочек») действительности, выделяемая в человеческом опыте и теоретически имеющая в данном языке соответствие в виде более или менее автономной лексической микросистемы (семантическое поле радости; семантическое поле времени); 2) совокупность слов и выражений, составляющая тематический ряд, слова и выражения языка, в своей общности покрывающие определенную область знаний (слова, относящиеся в данном языке к одному из семантических полей (в первом значении), например, к полю времени - час, продолжительность, скоро и т.п. (Ахманова 1969).

В этой связи В.Г. Гак делает акцент на том, что семантические поля, составляющие ближайшее окружение ментального поля, определяются генезисом мысли, ее положением в общей структуре деятельности человека, этапами речевого мыслительного акта (Гак 1998). Особенно важным в понимании теории полей являются выделяемые В.Г. Гаком слова с первичным ментальным значением со всей их многозначностью (там же: 663), являющиеся своеобразным мостиком к многозначности лингвоконцептов в концептуальной семантике.

Конкретные семантические исследования в области функциональной грамматики приводят языковедов к интегрированию разноуровневых средств внутри одного языка (морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических) на базе общности их функций и созданию направления, известного в лингвистике как теория функциональной грамматики (ТФГ), предметом исследования которой, согласно С.Г. Татевосову, является функционально-семантическое поле, мыслимое как система различных языковых средств конкретного языка (Татевосов 2001). М.М. Маковский также отмечает, что функционально-семантическое поле трактуется как группировка разноуровневых средств данного языка, взаимодействующих на основе общности их семантических функций и выражающих варианты определенной семантической категории (Маковский 2000).

А.В. Бондарко рассматривает функционально-семантическое поле (ФСП), главным образом, с точки зрения его системно-структурных признаков (Бондарко 1981). Дальнейшие разработки теоретических аспектов анализа полевых структур, в частности, структуры поля темпоральности, согласно Т.М. Шомаховой, приводят А.В. Бондарко к выделению в лингвистике принципа членения поля «центр - периферия». Так, для центра полевой структуры Т.М. Шомахова отмечает характерные особенности, выделенные А.В. Бондарко: 1) максимальная концентрация признаков, определяющих качественную специфику данного единства, то есть по отношению к ФСП - базисных семантических функций; 2) центр поля обладает признаком наибольшей специализированности языковых средств, служащих для реализации базисных семантических функций; 3) совокупность связей между средствами, являющимися носителями структурной концентрации, проявляющейся прежде всего в сосредоточении комплекса семантических оппозиций в определенной системе форм; 4) регулярности или меньшей регулярности, меньшей употребительности периферийных элементов (Шомахова 2002).

Все указанные выше признаки и соответствующие им критерии выделения центральных компонентов ФСП, согласно А.В. Бондарко, вступают в иерархические отношения, исходя из: а) содержательного признака «базисной функции», заключающего в себе то, что определяет качественную специфику ФСП; б) понятия средств. Однако в ряде случаев, как это отмечает А.В. Бондарко, отнесение того или иного языкового средства к определенной ступени иерархии компонентного поля оказывается особенно сложным в связи с тем, что по одному признаку (критерию) данный компонент ФСП может претендовать на центральное положение в структуре поля, а по другому - он оттесняется на периферию. Для структуры поля характерна постепенность перехода от центра к периферии, что, по мнению А.В. Бондарко, является следствием размытости границ между центральной и периферийной сферами ФСП. А.В. Бондарко также полагает, что особого внимания требует соотношение дискретности и непрерывности в структуре поля в связи с тем, что, как пишет об этом ученый, именно в этих аспектах конкретной аргументации определения принадлежности того или иного элемента ФСП к центру или периферии заключается доминанта того или иного типа анализа, который А.В. Бондарко называет «полевым структурированием» (Бондарко 1990).

Ассоциативное поле - лексико-семантическая группа, объединенная ассоциативными отношениями, в которую, согласно Ф. де Соссюру, может входить любое слово, вызывающее в памяти все, что способно тем или иным способом с ним ассоциироваться (цит. по [Апажев 2000]). В ассоциативное поле также могут попадать слова, по совокупности ассоциативных представлений так или иначе связанных с данным словом (Ахманова 1969). Как полагает М.Л. Апажев, разграничение ассоциативных, семантических и других полей как определенных лексических микросистем или группировок слов, основанных на разных принципах и отражающих различные свойства лексического состава языка, проводилось целым рядом исследователей, однако все еще остается много неясного, продолжает иметь место терминологическая путаница, смешение ассоциативного поля с ассоциативной группой и т.д. (Апажев 2000).

Нельзя не согласиться с точкой зрения, согласно которой ассоциативный подход к изучению лексических единиц дает возможность обнаружить зависимость лексических ассоциаций от разного рода факторов, таких как возрастной, половой, географический (Щур 1974), а также, вне всякого сомнения, национальный, социальный, классовый, политический и т.п. Еще в свое время Ш. Балли отмечал эластичность ассоциативного поля, выделяя при этом ближние и дальние ассоциации, зависимые от большей или меньшей мотивированности знака, и объясняя эту зависимость тем, что чем мотивированнее обычный знак, тем больше сосредотачивается внимание на его внутреннем состоянии, вследствие чего, по мнению Ш. Балли, уменьшаются количество и роль внешних ассоциаций, то есть его «ассоциативное поле» (Балли 2001).Данное рассуждение приводит Ш. Балли к убедительному выводу о том, что возможность слова одновременно входить в несколько разных ассоциативных и других групп определяется его многозначностью, а также тем, что слова обозначают предметы, которые могут использоваться человеком в самых разнообразных функциях. Поэтому, по мнению Ш. Балли, лексическое значение слова определяется с внутрилингвистической точки зрения не только его сочетаемостными связями с другими словами или такими парадигматическими связями, как синонимические, антонимические, тематические, но и многообразными ассоциативными связями, возникающими в сознании человека при восприятии того или иного слова (Балли 2001). Отсюда, очевидно, не случайно и проводимое в некоторых случаях терминологическое смешение понятий «семантическое поле», «ассоциативное поле», «лексико-тематическая группа», «лексико-семантическая группа» и т.д.

Весьма важным представляется вклад в теорию поля, сделанный немецкими учеными, которые, с одной стороны, в языке выделяют семантические системы (Bedeutungssysteme) (Meyer 1910), с другой - согласно Вайсгерберу ? внутриязыковое разграничение лексических полей (innerspracheliche Umgrenzung der Wortfelder) (цит. по: (Радченко 2006), О.А. Радченко подробно останавливается на этапах развития полевой теории в языке и, в частности, выделяет связь уже в работах Й. Трира между понятиями лексического поля и смысловой сферы (Радченко 2006).

Таким образом, в полевое структурирование, как это было показано нами выше, могут входить различные крупные группировки одноуровневых (семантическое поле) и разноуровневых (функционально-семантическое, ассоциативное поле) классов слов одного конкретного языка или определенного множества языков, выделяемых на основании семантических, ассоциативных, морфологических, синтаксических (или комбинаторных) признаков номинативной функции слова.

На современном этапе развития теории поля интерес, проявляемый к данной методике исследования, не утихает (Бескровная 2005, Молчанова 2006, Коротченко 2007, Кукса 2007, Олейник 2006, Свойкин 2006 и т.д.), в которых затрагиваются проблемы смыслового поля локативности, фунционально-семантического поля дискурсивных коннекторов, функционально-прагматического поля квеситива, смысловая конвергенция англоязычного научного текста.

Сложнее вопрос в когнитивной лингвистике обстоит с определением понятия «сфера», точнее «концептосфера», в связи с недостаточным исследованием теоретических подходов к данной проблематике, объясняемые нами ее относительной молодостью, что, в свою очередь, обусловливает необходимость дальнейшей разработки: 1) собственного терминологического аппарата; 2) методики исследования изучения тех или иных лингвистических проблем; 3) принципов объединения лексических единиц в единую концептосферу; 4) концептуального аппарата; 5) иерархии внутри парадигматических отношений концептосферы, репрезентантами которой являются: а) ядро (центр); б) околоядерная зона; в) периферия (ближняя, дальняя, крайняя). В этой связи З.Д. Попова, И.А. Стернин справедливо полагают, что важнейшим понятием когнитивной лингвистики является понятие концептосферы - области знаний, составленной из компонентов как ее единиц (Попова, Стернин 2007).

Согласно Е.В. Лукашевич, концепт изображается в виде полевой модели, в идеале сферической, а не плоскостной, подчеркивающей принципиальную континуальность феномена с иерархией «ядро-периферия» (Лукашевич 2002).

Данный вывод имеет колоссальное значение в целом для концептуальной семантики, так как дает основание дифференцировать структурную семантику (традиционная лингвистика), внутри которой зародился термин «поле», от концептуальной семантики (когнитивная лингвистика), закрепляющей за собой термин «сфера», позволяющей исследователю описывать различные явления языка изнутри, вскрывающей внутреннее представление (ментальные сущности) носителей конкретных языков. Так, З.Д. Попова и И.А. Стернин отмечают, что принципиальным для современной лингвистики представляется разграничение концептосферы и семантического пространства языка, которые многие авторы называют термином языковая картина мира. И далее ученые определяют концептосферу как мыслительную сферу, состоящую из концептов, существующих в виде мыслительных картинок, схем, понятий, фреймов, сценариев, гиштальтов (более или менее сложных комплексных образов внешнего мира), абстрактных сущностей, обобщающих разнообразные признаки внешнего мира, и семантическое пространство языка - часть концептосферы, которая получила выражение с помощью языковых знаков, совокупность знаний, передаваемых языковыми знаками данного языка (Попова, Стернин 2007).

Ближе всего к теории «сфера» подходит В.Г. Гак, согласно которому для общей теории познания и, следовательно, когнитивной лингвистики существенное значение имеет изучение перехода номинации из одной сферы, из одного семантического поля в другое. В этой связи, по мнению В.Г. Гака, полноценный анализ всякого семантического поля включает два основных направления:

1. Исследование поля внутри него самого, выявление его членения и аспектов;

2. Исследование внешних связей и отношений данного поля с другими полями, предполагающих переход номинаций из других полей в данное поле и, наоборот, переход номинаций из данного поля в другие поля (Гак 1998).

Так, для сферического поля более всего подходят следующие параметры, взятые нами из определения В.Г. Гака: 1) типы пространств: объем; 2) организация пространства - оппозиция: центр / периферия; закрытое пространство; 3) позиция объектов: сюда мы включаем вместо «близко / далеко, справа / слева» - равнозначное удаление ЛЕ от центра (ядра) сферы; 4) восприятие пространства - в нашем понимании, те смыслы, порождаемые в этом пространстве; 5) исследования не только внешних, но и внутренних связей и отношений данной сферы с другими сферами, предполагающих номинативную связь с другими номинативными связями той или иной концептосферы.

Следует отметить, что различительной особенностью в понимании «поля» и «сферы» является тот факт, что поле обладает единым центром (ядром), в то время как сфера имеет полицентрическое ядро.

Говоря о концептосфере как о системе, можно перечислить свойства изучаемого предмета, которые позволяют рассматривать ее как систему. Такими свойствами являются: целостность, структурность, множественность описаний каждой системы. Содержание концепта, его структурный каркас состоит из элементов смысла, объединяемых вокруг единого семантического компонента (инварианта), являющихся относительно однородными единицами или единицами одинаковой степени сложности одного и того же с ней уровня, но имеющие различный объем, менее объемные могут быть частью более объемных, выделение которых осуществляется по единым, общим для всех единиц языка признакам (Солнцев 1977; Кузнецова 1983; Савосина 2000).

В связи с этим нельзя не согласиться с Т.М. Шомаховой, которая полагает, что единицами (структурантами) системы связей концептосферы являются смысловые компоненты (СК), вступающие в определенные парадигматические отношения, уровни которых представляют собой относительно автономные системы, обладающие набором единиц и сеткой связей (структурной), определяемые как подсистемы общей системы языка, в которых уровневые подсистемы представляют собой части общей системы, связанные иерархическими отношениями через свои единицы (Шомахова 2007).

Таким образом, прежде чем исследовать лингвосемантические отношения концептосферы «честь / совесть», считаем необходимым рассмотреть те смыслы, которые вкладываются носителями русского и немецкого языков в понятие сферы:

Рус. яз: Сфера, ж.р. - 1. Область, пределы распространения чего-либо. 2. Среда, общественное окружение. 3. Замкнутая поверхность, все точки которой равнозначно удалены от центра; поверхность и внутреннее пространство шара (Ожегов 2000).

Из данного определения сферы вытекает, что для носителей русского языка в понятие сферы вкладываются следующие смыслы: область, предел, среда, замкнутость, равнозначность, объем, поверхность, пространство, шар.

Нем. яз.: Sphдre, die; -, -n [lat. Spaera < griech. Spaira = (Himmels)kugel; schon mhd. sp(h)ere, ahd. in: himmelspera] 1. Bereich, der jmdn. etw. um gibt, die private, geistige S. 2. (in antiker Vorstellung) scheinbar kugelig die Erde umgebendes Himmelsgewцlbe in seinen verschiedenen Schichten; *in hцheren -n schweben (scherzh.; ^Region) (Duden 2002) `Сфера - лат. Spaera < греч. Spaira = глобус; 1. Область, которая кого-либо чем-либо окружает, личная (частная), духовная сфера. 2. (в античном представлении) Внешне круглый, окружающий землю, небесный купол; `витать в облаках'.

Для носителей немецкого языка в понятие сферы включаются следующие смыслы: область, окружение, предел, пространство, сфера, круг, замкнутость, купол.

Общими смыслами для носителей русского и немецкого языков будут: область, предел, пространство, среда, замкнутость, шар.

Смыслы, вкладываемые в понятие «сфера» носителями русского и немецкого языков, не противоречат друг другу, более того, общность смысловой репрезентации в исследуемых языках в полной мере дает нам основание для их объединения в единую концептосферу «честь / совесть».

Вторая глава «Лингвосемантическое пространство концептосферы «честь/совесть» в современном русском и немецком языках» освещает проблему отражения в языковых знаках мира внешнего, окружающего человека (среда), и мира внутреннего («я» - пространство), относящегося, как известно, к числу фундаментальных проблем в науке о языке (семантика).

Основная функция единиц языка, коммуникативная, невозможна без дифференциации и интеграции явлений действительности. Если обратиться к миру вещей, то его отражение в языке основано на процедуре обобщения в слове единичных элементов материальной субстанции на базе сходства их чувственно воспринимаемых свойств. Группируя единичные предметы материального мира (а в природном и рукотворном мире есть только единичное: отдельное и самостоятельное, но связанное между собой видимой или невидимой связью) по субъективно воспринимаемому сходству, язык, как модель этого мира, создает его уникальную таксономическую картину.

При наблюдении за соотношением знака и фрагмента неязыковой действительности, с одной стороны, и знака в системе других знаков - с другой, мы убеждаемся в точке зрения, согласно которой, коллективный разум не «видит» того, что не названо словом, но то, как он это видит, зависит от структуры языка, а применительно к лексико-семантическому уровню - от количества слов, которые приходятся на некоторое семантическое пространство и способа их связи.

Характерной чертой языков, как писал Дж. Лайонз, является то, что они налагают на телесный мир некоторую лексическую «категоризацию и как бы проводят в различных местах «произвольные границы» (Лайонз 1978).

Еще более глубокие различия между языками обнаруживаются в картине непредметного, умозрительного мира. Определение значения как того, «что мы имеем в виду или держим в голове, когда произносим слова», всецело прагматично и, как представляется, в первую очередь относится не к знакам вещей - предметов мира материального, а к знакам предметов мира идеального (бестелесной субстанции), но от этого не менее (а может быть, даже более) действительного, чем мир материальный (Вежбицкая 1999).

Если языковой субъективизм в отражении материального мира разными языковыми сознаниями проявляется в несовпадении структуры таксонов, то в отражении мира непредметного, невидимого, пропущенного через сознание (а это отношения и связи элементов природного и социального мира), он проявляется, в первую очередь в том, что сама идея, являющаяся результатом либо переноса вещей и их отношений в сознание, либо отрыва атрибута (акциденции) от субстанции (предмета), либо соединением разных идей в одной, возможно только в том случае, если есть слово, которое ее, идею, вмещает (Чернейко 1997).