Система деривационных отношений в социолекте: основные закономерности и тенденции функционирования (на материале русского языка)

Размещено на http://www.allbest.ru/

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

УДК 811.161.1'276(043.3)

словообразование диффузность арго семантический

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

по специальности 10.02.02 - русский язык

СИСТЕМА ДЕРИВАЦИОННЫХ ОТНОШЕНИЙ В СОЦИОЛЕКТЕ: ОСНОВНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ТЕНДЕНЦИИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ

(на материале русского языка)

ЛУКАШАНЕЦ

Елена Глебовна

Минск, 2010

Работа выполнена в Учреждении образования “Минский государственный лингвистический университет”

Официальные оппоненты: НОРМАН Борис Юстинович,

доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры теоретического и славянского языкознания Белорусского государственного университета;

КОВАЛЬ Владимир Иванович,

доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского, общего и славянского языкознания Учреждения образования “Гомельский государственный университет им. Ф. Скорины”;

НИКИТЕВИЧ Алексей Васильевич,

доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского языка Учреждения образования “Гродненский государственный университет им. Я. Купалы”

Оппонирующая организация: Учреждение образования “Витебский государственный университет им. П. М. Машерова”

Защита состоится “16” апреля 2010 г. в 14 часов на заседании совета по защите диссертаций Д 02.01.11 при Белорусском государственном университете по адресу: 220030, г. Минск, ул. К. Маркса, 31, ауд. 62.

Тел. ученого секретаря: (017) 209 55 58.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Белорусского государственного университета.

Автореферат разослан “ 12 “ марта 2010 года.

Ученый секретарь совета по защите диссертаций, доктор филологических наук И.Э. Ратникова

КРАТКОЕ ВВЕДЕНИЕ

Изучение социолектов, т.е. различных жаргонов, профессиональных языков, арго, сленгов и т.д., представляющих собой важную часть сферы некодифицированной устной русской речи, в настоящее время становится все более актуальным. Прежде всего, усилившееся в последние годы проникновение социолектной лексики в речь широкого круга носителей русского языка требует осмысления причин этого процесса, особенностей его протекания в этот период. Влияние каких социолектов наиболее значимо для современного этапа развития русского языка, какие именно слова наиболее активно осваиваются широким кругом носителей русского языка, какие стадии проходит социолектизм на пути вхождения в общеупотребительную лексику - на эти и другие подобные вопросы языкознание вообще и русистика в частности должны дать ответ. Можно также говорить об определенном расшатывании сложившихся в русском языке второй половины ХХ в. границ между узуальной и неузуальной (в том числе и социолектной) лексикой, что заставляет по-новому взглянуть на природу норм русского языка.

Из всех социолектов актуальность исследования именно арго в настоящее время осознается многими лингвистами. Это подтверждается большим числом вышедших в последние годы работ. Доступ к ранее не привлекавшимся источникам - новоизданным словарям языка деклассированных - позволил уточнить этимологию многих арготических слов [А.Д. Васильев; Т.М. Весе-ловская; М.А. Грачев; М.Т. Дьячок; А.В. Зеленин; В.М. Мокиенко; И.П. Сус-лова; В.В. Шаповал]. Изучается жаргон ГУЛАГа [Ж. Росси; Ю. Ростовых], в том числе и в художественном [Н. Голованова] и публицистическом тексте [М.А. Грачев; П.Н. Денисов; А.С. Сычев] и в аспекте перевода [В. Быков; В. Нечаева; Е.В. Харитонова]. Рассматривается история русской “фени” [В. Бы-ков; М.А. Грачев; Т.М. Николаева], ее функционирование [М.А. Грачев; Л.А. Кудрявцева; В.М. Мокиенко; О.Б. Трубина; Н.Н. Шарандина], социальные [О.Н. Колокольчикова; О.В. Крамкова] и коннотативные характеристики [Л.И. Енов; Е.Г. Рабинович; А.В. Цыбулевская], группы жаргонной лексики [В.Н. Андреев; В. Быков; М.А. Грачев; Л.В. Дуличенко; С.И. Красса; Б. То-шович; А. Червински; О.В. Чериан; О.И. Щербакова] и отдельные способы образования жаргонных слов [М.А. Глухова; О.В. Редькина; С. Тот; А. Bierich]. Появляются и монографии, посвященные русскому арго [М.А. Грачев]. Таким образом, появление нового материала исследования повлекло за собой и значительное расширение исследовательских тем.

Однако обилие материала, его новизна и разнообразие способствовали в большей степени экстенсивному развитию социолектологии. Поэтому, несмотря на обилие исследований различных социолектов, их изучение не вышло на уровень широких теоретических обобщений, создания полноценной, глубоко проработанной теории арго [А.Ю. Кожевников].

Особо следует отметить тот факт, что синхронное изучение социолектного словообразования, проблемы которого так или иначе затрагиваются во многих работах по жаргонам или арго, не приобрело в работах русистов сколько-нибудь системного характера. Простое перечисление социолектных суффиксов или типов аббревиации не дает полной картины арготической деривации. Между тем, как известно, именно словообразование “открывает возможности для концептуальной интерпретации действительности. Оно позволяет понять, какие элементы внеязыковой действительности и как словообразовательно маркируются, почему они удерживаются сознанием, ибо уже сам выбор того или иного явления действительности в качестве объекта словообразовательной детерминации свидетельствует о его значимости для носителей языка”. Действительно, “каждое явление языка заставляет нас задуматься о том, в каком виде был увиден мир Человеком и как была осмыслена его суть. Богатейшую почву для таких размышлений дает и словообразование”, которое позволит представить ту наивную картину мира, которую рисует человек.

То же самое можно сказать и о словообразовании в социолекте: оно в определенной степени выражает отношение носителя социолекта к окружающей действительности, служит маркером социально-психологических отличий членов данной социальной группы от остальных людей. Таким образом, без системного, полного анализа социолектной деривации невозможна исчерпывающая характеристика социальной разновидности языка, невозможно создание теории социолектов.

Кроме того, исследование словопроизводства в социолектах расширяет “наши познания в словообразовании общенародного языка”. Поэтому такое исследование должно базироваться, в свою очередь, на обязательном сравнении словообразовательной системы социолекта с системой словообразования общенародного, в частности - литературного языка. Только такой анализ даст возможность охарактеризовать все стороны и явления социолектной деривации как части словообразовательной системы данного языка и в то же время как такой подсистемы, которая сформировалась под влиянием определенных социальных факторов.

Целью данной диссертации является именно такое исследование. Мы предполагаем выявить специфику словообразования современного русского арго деклассированных в сопоставлении со словообразовательной системой русского литературного языка. Означенный подход к арготической деривации является новым для лингвистики, и он позволит впоследствии полнее охарактеризовать ядро русского словообразования, выявить наиболее активные его подсистемы, а также внутренние тенденции к саморазвитию, заложенные в словообразовательной системе русского языка. Такая работа наряду с исследованием словообразования в других подсистемах русского языка, в частности территориальных диалектах, необходима для выявления в деривационной системе русского языка соотношения общего и специфического, целого и частного, ее центральных и, напротив, периферийных частей.

Таким образом, актуальность предпринимаемого нами исследования обусловлена, прежде всего, отсутствием системного изучения словообразования арго в его взаимосвязи со словообразовательной системой литературного языка. Изучение субстандартных подсистем, находясь в русле ведущих парадигм мировой лингвистики, позволит не только глубже проникнуть в строение самих внелитературных разновидностей языка, но и указать магистральные тенденции развития русского языка вообще.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Связь работы с крупными научными программами (проектами) и темами

Диссертация подготовлена в процессе работы над тремя госбюджетными темами НИР: 1) “Изучение языковой вариативности в словаре и тексте”, включенной в государственную программу фундаментальных исследований “Белорусский язык и литература” (2001-2005 гг., государственный регистрационный номер 20021496; научн. рук. Е.Г. Лукашанец), 2) “Словообразование в социолектах” (2006-2008 гг., государственный регистрационный номер 20062079; научн. рук. Е.Г. Лукашанец), 3) “Язык и дискурс как системы репрезентации знаний (когнитивно-типологический аспект)”, включенной в государственную программу фундаментальных исследований “Белорусский язык и литература” (2006-2010 гг., государственный регистрационный номер 2006865; научн. рук. З.А. Харитончик).

Цель и задачи исследования

Цель исследования - выявление основных особенностей словообразования социолекта (русского арго) как системы средств и способов образования арготизмов и словообразовательных отношений между ними; установление закономерностей и тенденций функционирования словообразовательной системы арго, характера ее взаимосвязи с деривацией в литературном языке.

В соответствии с целью исследования ставятся следующие задачи:

1) установить специфический характер объекта изучения - лексики криминального арго - на основе анализа его предметно-понятийной структуры, что позволило бы охарактеризовать лексическую систему арго как подсистему лексики русского языка, отличную от лексики литературного языка и обладающую специфическими закономерностями развития;

2) дать характеристику основным проблемам, возникающим при анализе социолектного материала, выявить особенности лексикографического описания арго, решить проблему тождества социолектного слова, предложить пути преодоления недостатков существующих словарей арго, чтобы сделать возможным использование этих словарей в качестве надежного материала для исследования арготической деривации;

3) определить границы варьирования арготических слов в целях выделения инвариантной лексемы как основной единицы анализа словаря арго, выявить особенности словообразовательной вариантности и установить характер ее влияния на мотивационные отношения в арго;

4) обосновать подходы к выделению мотивированных слов арго, позволяющие разграничить в нем немотивированные и мотивированные, морфологически и семантически мотивированные слова; определить причины выявленных соотношений разных по мотивированности арготизмов;

5) установить общее соотношение способов и типов словообразования в арго и литературном языке, что позволило бы дать общую характеристику системы арготического словообразования в ее отношении к литературной деривационной системе;

6) выявить деривационный потенциал словообразовательных средств русского языка применительно к системе социолекта; установить факторы, влияющие на изменение продуктивности литературных типов в арго; определить закономерности и характер использования основ литературных слов в деривационных процессах арго;

7) дать структурную, семантическую, функциональную характеристику собственно арготическим средствам словообразования, определить факторы их появления;

8) дать целостную характеристику суффиксальному словообразованию существительных и глаголов арго в сопоставлении с соответствующим фрагментом словообразовательной системы литературного языка;

9) определить семантические особенности мотивированных социолектных слов; установить факторы, способствующие семантическим сдвигам при образовании арготизмов; охарактеризовать специфику десемантизации аффиксов в арго; выявить семантические процессы, сопровождающие параллельную мотивацию арготизмов.

Объектом исследования были выбраны морфологически мотивированные слова современного русского криминального арго, что позволяет не только ввести в научный обиход совершенно новые языковые факты, но и осветить те тенденции развития деривации, которые характерны для всей системы русского общенародного языка. Предмет исследования составляет система деривационных отношений в арго как результат влияния системы словообразования литературного языка. Выбор объекта и предмета исследования обусловливается, прежде всего, важностью изучения словообразовательных процессов в различных подсистемах этноязыка для установления общих закономерностей развития его деривации. Кроме того, усиливающееся в последнее время влияние внелитературных подсистем на русский литературный язык влечет за собой необходимость исследования их специфики.

На основе анализа свыше 20 словарей русского криминального арго второй половины ХХ в. были выделены ок. 37000 ЛСВ с однословными наименованиями, объединенных в 16210 лексем, среди которых 7661 являются морфологически мотивированными, которые и составили материал исследования.

Положения, выносимые на защиту

1. Вторичность, как системная черта социолекта в целом, проявляется в двух противоположно направленных тенденциях его функционирования: притягивании (аттракции) и отталкивании. Притягивание заключается в использовании материала литературного языка для построения единиц социолекта. Отталкивание состоит в том, что использование материала литературного языка происходит специфическим способом, свойственным именно данному социолекту, и имеет своим результатом создание особой социолектной системы средств словообразования. Как впервые установлено в работе, для криминального арго отталкивание имеет бомльшую значимость, чем аттракция, что является результатом особенностей мировосприятия его носителей (противопоставление “своих” и “чужих”, преобладание отрицательного над положительным, не совпадающие с общечеловеческими моральные нормы). В системе мотивированной лексики арго отталкивание проявляется в таких ее свойствах, как высокая степень диффузности, редуцированность, двухполюсный характер.

2. Установлено, что диффузный характер словообразовательной системы арго заключается, прежде всего, в наличии развитой вариантности, которая по-разному соотносится с мотивированностью, с морфемной структурой арготизмов. Многоуровневая классификация фонетических вариантов позволила а) выделить ядро поля фонетической вариантности (варианты с одним вариационным различием - с субституцией фонем не в конечном слоге), б) установить причины появления фонетических вариантов арготизмов: фактора фонетического характера (устойчивость определенных дифференциальных признаков фонем) и факторов нефонетического характера (мотивированность/немотивированность арготизмов, влияние народной этимологии, наличие/отсутствие морфонологических чередований). Определен ведущий характер влияния словообразовательной вариантности на мотивированность арготизмов по отношению к фонетической и морфологической вариантности. В работе выявлен другой аспект диффузности - размытость границ между различными типами лексики (немотивированной и мотивированной, разными типами мотивированных слов) - и установлено, что двойственный характер мотивированных арготизмов обусловлен в основном наличием параллельной мотивации, которая, в свою очередь, является следствием вторичности системы арго.

3. Редуцированность словообразовательной системы арго по сравнению с первичной системой деривации литературного языка проявляется в меньшей развитости некоторых способов словообразования в арго (сложения, аббревиации), что определяется функциональными особенностями арго - именно его профессиональной функцией. Установлено, что редуцированность и тенденция к формальному отталкиванию системы словообразования арго от словообразовательной системы литературного языка также проявляются в изменении характера деривационного потенциала русских суффиксов при их использовании в арго. В работе впервые выявлены факторы различной степени продуктивности литературных суффиксов в арго (продуктивность аффикса и его многозначность в литературном языке, функционально-стилистическая окраска и семантическая специализация аффикса).

4. Словообразовательной системе арго свойственна двухполюсность, которая выражается в разных противопоставлениях. Впервые выявлено, что для деривации в арго характерно противопоставление высокопродуктивного ядра (небольшого числа очень продуктивных средств) - непродуктивной периферии (значительного числа крайне непродуктивных средств, в частности унификсов), формируемой в большей степени собственно арготическими средствами - арготическими аффиксами. Рвзличная доля участия этих аффиксов в разных сферах деривации арго позволила охарактеризовать сферу неноминативной модификации существительного как область наибольшей степени, а сферы номинативной модификации и транспозиции - как области наименьшей степени проявления отталкивания. Установлено, что двухполюсность суффиксального образования в арго выражена в большей степени у глаголов, чем у существительных (продуктивность суффиксов литературного языка у глаголов в среднем в 27 раз выше, чем продуктивность суффиксов арго, в то время как у существительных этот показатель равен лишь 10). Другое важное противопоставление - внутриарготических и внеарготических мотивированных - реализует две основных функции арго: профессиональную и экспрессивную, поскольку, как показано в работе, внутриарготические мотивированные связаны в большей степени с отражением “профессиональных” понятий арго, а внеарготические - в основном образны, имеют метафорическую основу. В работе выявлено третье проявление двухполюсности - противопоставление мутационных типов суффиксального словообразования существительных, отражающих профессиональную направленность лексики арго, словообразовательным типам неноминативной модификации, как явлениям в большей степени экспрессивного характера.

5. Установлено, что структура собственно арготических средств словообразования служит проявлением формального отталкивания в системе арго. Анализ структуры собственно арготических суффиксов позволил выделить среди них суффиксы-модификаты, возникающие в результате объединения суффиксов литературного языка и в результате использования наращений, являющихся наследием “фонетических суффиксов” восточнославянских условных языков бродячих ремесленников и торговцев. Показано, что арго обладает более выраженной способностью к возникновению таких суффиксов по сравнению с литературным языком. Выявлены причины возникновения суффиксов арго, не обнаруживающих формального сходства с суффиксами литературного языка (заимствование из других языков; дополнительные факторы: “оживление” внутренней формы; “псевдомотивация”; влияние контаминационных процессов).

6. Тенденция к семантическому отталкиванию системы словообразования арго от системы словообразования литературного языка проявляется в смещении семантики целых групп аффиксов в арго, в развитой десемантизации аффиксов, в отличиях частных словообразовательных значений. Семантическое смещение как яркая черта измененной, по сравнению с литературным языком, семантики арготизмов-дериватов эксплицирует двухполюсность арго, его профессиональную и экспрессивную составляющие. Широко распространенная в арго десемантизация аффиксов, отражая стремление к экспрессивности наименования, объясняется происхождением арго от восточнославянских условных языков. Выявленная специфика частных словообразовательных значений в арго позволяет связать особенности мировоззрения его носителей с семантическим устройством мотивированного слова.

Новизна проведенного исследования заключается в выявлении основных тенденций развития семантики мотивированных арготизмов, специфики общих и частных словообразовательных значений мотивированных слов арго и основных причин таких различий.

Личный вклад соискателя

Диссертация представляет собой самостоятельное исследование, выполненное на основе фактического материала, лично собранного автором. Основная гипотеза исследования и теоретические положения, разрабатываемые в диссертации, являются плодом более чем десятилетней работы автора над данной темой. Все опубликованные работы по теме диссертации написаны без соавторов.

Апробация результатов

Основные положения диссертации отражены в выступлениях на ХII Международном съезде славистов (Краков, Польша, 1998 г.), ХIУ Международном съезде славистов (Охрид, Македония, 2008 г.), 6 Международной конференции Комиссии по славянскому словообразованию при Международном комитете славистов “Проблемы теории и истории славянского словообразования” (Минск, 2003 г.), 9 Международной конференции Комиссии по славянскому словообразованию при Международном комитете славистов “Функциональные аспекты словообразования” (Минск, 2006 г.), 10 Международной конференции Комиссии по славянскому словообразованию при Международном комитете славистов “Словообразование и лексикология” (София, Болгария, 2007 г.), Международном научном симпозиуме “Славянские языки и культуры в современном мире” (Москва, 2009 г.), Республиканской научной конференции “Лингвистическая терминология в современном языкознании” (Н.Новгород, 1991 г.), Межрегиональной научно-практической конференции “Русский фольклор: проблемы изучения и преподавания” (Тамбов, 1991 г.), Международной лингвистической конференции “Проблемы преподавания русского языка в школах и вузах России, ближнего и дальнего зарубежья” (Тамбов, 1995 г.), Международной конференции “Социолингвистические проблемы в разных регионах мира” (Москва, 1996), Первой международной школе-семинаре по когнитивной лингвистике (Тамбов, 1998 г.), Третьей международной школе-семинаре по когнитивной лингвистике “Композиционная семантика” (Тамбов, 2002 г.), Международной конференции “Nazwy osobowe na pograniczach kulturowych” (Беловежа, Польша, 2000 г.), Первой международной научно-практической конференции заведующих кафедрами русского языка университетов стран СНГ и Балтии “Русский язык в коммуникативном пространстве СНГ и Балтии” (Москва, 2006 г.), на международных научных конференциях “Беларуска-руска-польскае супастаўляльнае мовазнаўства i лiтаратуразнаўства” (Витебск, 1994 г.), “Языковая номинация” (Минск, 1996 г.), “Русский язык в изменяющемся мире” (Минск, 1999 г.), “От слова к тексту” (Минск, 2000 г.), “Форма, значение и функции единиц языка и речи” (Минск, 2002 г.), “Языковые категории: границы и свойства” (Минск, 2004 г.), “Номинация и дискурс” (Минск, 2006 г.), 1-4 международных научных конференциях “Язык и социум” (Минск, 1994, 1996, 1998 и 2000 гг.), на четырех международных научных конференциях “Русский язык: система и функционирование” (Минск, 2002, 2004, 2006 и 2009 гг.), Международном конгрессе “Наука и образование на пороге третьего тысячелетия” (Минск, 2000 г.), 6 Международной научной конференции “Беларуска-руска-польскае супастаўляльнае мовазнаўства, лiтаратуразнаўства, культуралогiя” (Витебск, 2003 г.), на научно-методической конференции “Проблемы изучения и преподавания русского языка в вузах и школах республики” (Минск, 1992 г.), научных чтениях, посвященных Е. Романову “Я блiзка стаю да народа...” (Гомель, 1993 г.), 4 научных чтениях “Шануючы спадчыну Я. Карскага” (Гродно, 1993 г.), научной конференции, посвященной 100-летию акад. В.В. Виноградова (Минск, 1995 г.), на Третьей республиканской конференции “Словообразование и номинативная деривация в славянских языках” (Гродно, 1989 г.), на ежегодных научных конференциях преподавателей и аспирантов МГЛУ (2000-2008), на Интернет-семинаре “Проявления интернационализации в славянских языках” (2009 г.).

Опубликованность результатов диссертации

Результаты исследования отражены в 96 работах автора, опубликованных после защиты кандидатской диссертации: трех монографиях (общий объем - 35,55 авторских листа), 15 статьях в журналах, соответствующих пункту 18 Положения о присуждении ученых степеней и присвоении ученых званий в Республике Беларусь или приравненных к ним (общий объем - 8,01 авторских листа), 78 других публикациях: 9 статьях в сборниках трудов, 51 докладах и материалах конференций, 15 тезисах, двух статьях в энциклопедии, в разделе программы для средней школы (общий объем - 19,89 авторских листа).

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из перечня условных обозначений, введения, общей характеристики работы, 5 глав, заключения и списка источников. В первой главе обосновывается теоретическая платформа исследования, раскрывается необходимость выбора криминального арго в качестве объекта исследования, сформулированы проблемы, возникающие при анализе арготического материала, и предлагаются пути их решения. Вторая глава посвящена исследованию одного из основных проявлений диффузности арготической лексической системы - вариантности, рассматриваемой на трех уровнях: фонетическом, морфологическом, словообразовательном. В третьей главе рассматривается проблема мотивированности, ее специфика в арго, указываются критерии разграничения морфологически мотивированных слов и других типов арготизмов. Здесь же содержится характеристика основных способов арготического словообразования. В соответствии с целью и задачами исследования и приоритетности движения от общего к частному, а также от формы к содержанию, в четвертой главе дается всесторонняя характеристика средств деривации в арго, включая как литературные, так и собственно арготические средства. Наконец, пятая глава посвящена словообразовательной семантике мотивированных слов арго.

Полный объем диссертации 303 страницы, имеется 37 таблиц и 33 рисунка (таблицы и рисунки занимают в общей сложности около 28 стр.). Библиографический список состоит из 936 источников, включая собственные публикации автора.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава 1 “Криминальное арго как объект лингвистического исследования” посвящена характеристике современного русского криминального арго. В разделе 1.1 “Этноязык и его социальная дифференциация. Социолекты как одна из социальных подсистем этноязыка. Вторичность их знаковой системы” выясняется содержание некоторых понятий социолингвистики (“этноязык”, “социальная дифференциация языка”, “формы существования языка”), базовых для данной работы. Так, под термином “социолект” в работе, вслед за современными лингвистами (В.И. Беликовым, С.В. Вахитовым, М.А. Грачевым, Т.И. Ерофеевой, А.Т. Липатовым, В.А. Саляевым, Л. Ставицкой, В.А. Хомяковым и многими другими), понимается лексическая подсистема данного этноязыка, маркированная социально - как часть языкового репертуара определенной социальной группы. При этом подчеркивается, что ни одна подсистема этноязыка не существует в его составе изолированно. Все подсистемы находятся в постоянном взаимодействии между собой, хотя это взаимодействие зависит от конкретного этноязыка, эпохи его развития, типа подсистемы. Во взаимодействии социолекта с ЛЯ проявляется одна из наиболее важных системных характеристик социолекта - его вторичность как знаковой системы по отношению к первичной, “материнской” системе - литературному языку (ЛЯ). Вторичность свойственна всему социолекту в целом, заложена в самом существовании социолекта. Это отличает социолекты от других форм существования языка, например от территориальных диалектов.

В лингвистическом аспекте направленность процесса от первичной системы ко вторичной находит свое проявление в том, что материальные средства вторичной системы - социолекта - базируются на материальных средствах ЛЯ, определенным образом взаимодействуют с этими средствами. Главными линиями взаимодействия социолекта и ЛЯ, а следовательно, и основными проявлениями знаковой вторичности любого социолекта, можно считать две противоположно направленные тенденции: притягивание (аттракцию) и отталкивание. Так, аттракция - это сила центростремительная, заставляющая элементы системы социолекта “притягиваться” к единицам первичной системы. В самом широком смысле притягивание состоит в использовании материала первичной подсистемы для построения единиц вторичной. Таким материалом являются слова, выражения ЛЯ, служащие базой для мотивированных слов в социолектах, его аффиксы и словообразовательные модели, а также, безусловно, семантика слов ЛЯ. В противоположность притягиванию отталкивание как своего рода центробежная сила может быть рассмотрено, прежде всего, как основная причина возникновения самой системы социолекта: первые социолекты появились в результате желания говорящих засекретить свою речь, сделать ее непонятной для других. В современных социолектах отталкивание проявляется в основном в том, что использование материала ЛЯ происходит специфическим способом, свойственным именно тому или иному социолекту, что имеет своим результатом создание особой социолектной системы средств словообразования, лексики и др.

Существуют социолекты, в которых отталкивание имеет едва ли не бомльшую значимость, чем аттракция, - например, криминальное арго, о котором и идет речь в разделе 1.2 “Криминальное арго. Его предметно-понятийная структура как языковое выражение психологии носителей арго”. Невзирая на сложности классификации социолектов, на текучесть и условность границ между ними, на неупорядоченность терминологии в этой области, большинство авторов выделяют криминальное арго - арго деклассированных, воровской жаргон - как один из основных типов социолектов. Несмотря на территориальную и социальную стратификацию социолектов, можно, на наш взгляд, говорить о криминальном арго как о единой системе.

Поскольку любой социолект является языком определенной социальной группы, он не может не быть связан с интересами, мировосприятием, “идеологией” и психологией этой группы, не может не выражать ее. Все это в полной мере относится и к криминальному арго. Эта мысль неоднократно высказывалась в трудах социолектологов (см. работы И.А. Бодуэна де Куртене, Е.Д. Поливанова, Д.С. Лихачева, М.А. Грачева, Л.И. Скворцова и др.). Естественно, что основные мыслительные операции носитель социолекта, как и любой другой человек, совершает на своем родном языке. Однако существует определенная специфика мировосприятия, касающаяся значимости тех или иных областей, сфер человеческой жизни и деятельности для носителя социолекта и находящая свое отражение в словаре социолекта, будь то профессионально ориентированный социолект или арго. Результаты исследований ученых в области социологии, психологии, криминалистики свидетельствуют о значительных различиях психологии, образа жизни, обычаев преступника и обычного члена общества, что дает весомые основания для сравнения менталитета преступников с мировоззренческими установками обычного члена общества.

В разделе выявляются лексические средства арго, отражающие специфическое мировосприятие членов преступного сообщества. В качестве основного материала исследования послужили названия лиц (всего проанализировано 10267 ЛСВ). Основным методом исследования является анализ семантических группировок этих слов (вернее, соответствующих ЛСВ), т.е. анализ характера природы стратификации данной ЛСГ на группы и подгруппы, представленности групп и подгрупп, числа лексических единиц в них и т.п. С целью установления специфики арго проводилось сравнение по указанным выше параметрам с субклассификацией названий лиц в ЛЯ, основой чего послужили данные Русского семантического словаря.

Так, например, было выявлено, что, в противовес имени деятеля в ЛЯ, центральный для криминального арго концепт “вор” складывается в основном из актантных составляющих: 1) обкрадываемое лицо (марушник `вор, совершающий кражи у женщин'), 2) предмет, являющийся объектом кражи (голубятник `вор, совершающий кражи белья, вывешенного для просушки'), 3) вместилище, из которого совершается кража (кассист `вор, совершающий кражи из касс'), 4) место, где совершается кража (поездушник `вор, совершающий кражи в пассажирских поездах, электричках'), 5) способ совершения кражи (понтовщик `вор, совершающий кражи при помощи мнимого скандала или драки'), 6) обстановка совершения кражи (лисак `вор, совершающий кражи в ночное время'). Этот факт и одновременно большое количество специализированных обозначений в криминальном арго (1160 ЛСВ - только названия воров - по сравнению с 82 ЛСВ - названиями всех лиц по отношению к противозаконному действию, к преступлению в литературном языке) тесно связаны с профессиональным, специальным характером социолекта.

Наименования остальных преступников также разнообразны и нередко не имеют точного синонима в литературном языке в силу того, что выражают конкретизированные понятия, обозначая типы или подтипы преступников. Большая роль в жизни криминального дна лиц, помогающих преступникам, способствующих совершению преступления, подчеркивается в криминальном арго значительным числом соответствующих названий: сообщников, соучастников; скупщиков краденого, укрывателей; содержателей притонов; женщин, сожительствующих с преступниками и т.д.

“Мир чужих” для преступника делится на две категории: “фрайерам”, т.е. честные люди, а значит, потенциальные жертвы, и работники правоохранительных органов - “легавые”. Так, в группе “Работники правоохранительных органов” можно выделить следующие подгруппы: а) работники милиции, уголовного розыска, следственных органов (жавер `внештатный работник органов МВД, КГБ', цветняк `милиционер в форме'); б) работники судебных органов (врач, шапиро `адвокат', крестник `обвинитель'); в) сотрудники, связанные с работой в тюрьмах, ИТУ, сторожа, охранники (воспитальник `воспитатель в ВТК для несовершеннолетних', ментовка `женщина-контролер СИЗО', прогульщик `надзиратель в ИТУ, выводящий заключенных на прогулку').

Только около 45% всех ЛСВ названий лиц в арго составляют наименования, касающиеся остальной части общества, что свидетельствует об определенной редуцированности словаря криминального арго. Например, хотя названий лиц по профессии, роду занятий, характеру деятельности в арго достаточно много, однако названий людей, занимающихся искусством, в арго только 23 по сравнению с 386 в ЛЯ; так же слабо отражена и деятельность людей в сфере науки, медицины, преподавания и обучения, в сфере власти, служебной, официальной, должностной деятельности (исключением служат названия охранников, милиционеров и др.). Почти не получили названий в арго и представители политических партий, движений, направлений, виды военнослужащих (кроме войск МВД): воровским законом запрещалось служить в армии, интересоваться политикой, тем более состоять в партии или комсомоле, посещать добровольные народные дружины и воевать.

Интересно соотношение собственно оценочных названий лиц: если в ЛЯ из всех названий собственно оценки слова, выражающие похвалу, одобрение, ласку, составляют 64%, то в арго - лишь 7%. Это в полной мере соотносится с такими особенностями психологии преступника, как агрессивность, асоциальность, тревожность в сочетании с негативным содержанием ценностно-нормативной сферы личности.

Таким образом, криминальное арго является “одним из выразителей воровской идеологии - мизантропической, нигилистической, направленной против всего и вся, защищающей и одобряющей только действия профессиональных преступников” (М.А. Грачев). Указанные выше различия в тематическом распределении названий лиц делают релевантным исследование словообразовательных особенностей арго, и выбор криминального арго в качестве объекта дериватологического исследования становится вполне обоснованным.

В последнем разделе этой главы - “Проблемы лексикографического отражения арго” - решаются некоторые проблемы, связанные с отождествлением лексических единиц, представленных в словарях, которые послужили материалом исследования, и обусловленные сложностями и недостатками лексикографической практики описания русского криминального арго, только еще складывающейся к концу ХХ в.

Глава 2 “Вариантность в арго и ее взаимодействие с деривационными процессами” посвящена рассмотрению одной из ярких черт рассматриваемого социолекта - вариантности. Представленные в разделе 2.1 “Понятия вариантности, вариативности, варьирования” точки зрения свидетельствуют о сложности и неоднозначности проблемы вариантности и сущности вариантов. Вслед за многими авторами (О.И. Блинова, А.Л. Воронов, Э.Д. Головина, В.М. Лейчик, В.Н. Немченко, Р.П. Рогожникова, Н.С. Шумова), в диссертации выделяются варианты 1) фонетические, различающиеся местом ударения или составом фонем; 2) морфологические (грамматические), различающиеся грамматическими характеристиками, особенностями словоизменения, 3) словообразовательные, различающиеся словообразовательными аффиксами. Первые два типа, объединяемые общим названием “формальные”, являются внутрисловными, т.е. их наличие не нарушает тождества слова.

Рассмотренные в разделе 2.2 “Фонетическая вариантность” варианты очень распространены в изученном нами современном арго деклассированных: отношения фонетической вариантности затрагивают здесь 1335 лексем, что составляет более 6% всех лексем арго. В работе были подробно проанализированы основные типы таких вариантов - пары вариантов с субституцией фонетических единиц (458 пар). Предложенная нами иерархическая типология фонетических вариантов, в основе которой лежит понятие “вариационное различие”, позволило говорить о полевой структуре фонетической вариантности в социолекте и выделить как центральные, ядерные типы, так и периферийные, с нечетко выраженными признаками фонетической вариантности. В частности, к первым были отнесены варианты с одним вариационным различием - с субституцией фонем не в конце слова (дикать/декать `давать'), ко вторым - варианты с двумя и более вариационными различиями (чардованный/шаргованный `украденный') и варианты с субституцией сочетаний фонем (наблындить/наблыщить `совершить большое число краж'), сближающиеся с синонимами, а также варианты с субституцией в конечном слоге, близкие к словообразовательным вариантам (лакиндрош/лакиндраш `плохой человек').

Значительное число (54%) фонетических вариантов не имеет мотивированных и даже однокоренных слов в арго (мора/амора `цыган'), остальные же формируют т.н. словообразовательно_вариантные гнезда, причем в разных гнездах вариантность по_разному соотносится с мотивированностью арготизмов. В большинстве гнезд все слова связаны прямо или опосредованно мотивационными отношениями только с одним вариантом (дербанить/дюрбанить `делить': дербанка `дележка добычи', дербанный `уступчивый', дербановка `дележ добычи', дербанщик `сообщник грабителя'). В некоторых случаях наблюдается т.н. отраженная вариантность: туфта/тухта `обман' - туфтач/тухтач `мошенник'. Более сложные взаимоотношения имеем в гнездах типа кнокать/кнайсать/кнацать/кнохать/ кнёпать/книпать `быть на страже во время совершения преступления' - накнокать/накнацать/накнекать/накнохать/накноцать `увидеть' - покнацать/ покоцать `посмотреть' - кнацаль `сторож' - кнокарить `выслеживать' - кнокарь `наблюдатель' - кнокнуть `спохватиться', в которых степень спаянности гнезда меньше. Наконец, в некоторых гнездах вариантная группа только одна, а остальные слова связаны мотивационными отношениями либо с одним, либо с другим вариантом (шкары/шкеры `брюки': шкарята `брюки' - шкеровой `брючный карман'), что делает отношения в гнезде еще более сложными.

Причины возникновения фонетических вариантов можно разделить на две группы: 1) причины фонетического характера и 2) причины, лежащие вне сферы фонетики. К первым причинам мы относим, главным образом, неустойчивость некоторых дифференциальных признаков фонем русского языка. Так, анализ пар вариантов с субституцией фонем показал, что среди гласных наиболее часто варьируются фонемы одного ряда, различающиеся степенью подъема: и/э и у/о; среди согласных - фонемы, различающиеся способом образования (с/ш, к/х), что позволило выявить “слабые” места в системе русских фонем.

Что же касается факторов нефонетического характера, то самый значимый из них - немотивированность номинаций. Другой фактор вариантности, встречающийся гораздо более редко, состоит в ложном сближении немотивированного слова или слова с заимствованным корнем с мотивированным, имеющим ясную для носителей языка внутреннюю форму, - своеобразная народная этимология. В арго это слова типа зафинтилить `ударить по лицу' и зафитилить `ударить по лицу' (сближение со словом фитиль), зафинтифлить `ударить по лицу' (сближение со словом финтифлюшка); притырить `загораживать при совершении кражи' и притынить `загораживать при совершении кражи' (от тын).

Рассмотренные в разделе 2.3 “Морфологическая вариантность” типы морфологических вариантов в арго в целом совпадают с типами морфологических вариантов ЛЯ (кроме пар с варьированием числа: батарея/батареи `ребра', вязка/вязки `ограбление', которые возникают в арго под влиянием числовых характеристик их литературных синонимов). Морфологическая вариантность не влияет на мотивационные отношения в арго.

Наконец, в разделе 2.4 данной главы (“Словообразовательная вариантность”) рассматриваются наиболее сложные проблемы, связанные с вариантностью в арго. При всей спорности выделения словообразовательных вариантов, материал исследования убедительно показывает необходимость их выделения в арго, во-первых, в силу их большого числа, а во-вторых - вследствие значительного влияния словообразовательной вариантности на деривационные процессы в арго, точнее на морфемную структуру арготизмов.

Анализ различных типов словообразовательных вариантов позволил выявить наиболее регулярные типы варьирования (существительные с суффиксами _ик/_щик, _к(а)/_ник, _ак/_ик, _Ш/_к(а) и _ник/_щик, глаголы с суффиксами _и_/_ова_ и _а_/_и_). В случае десемантизации суффикса существительного могут возникать пары вариантов, в которых только один арготизм имеет суффикс: блин/блинок `часы серебряные', причем наиболее регулярно здесь варьируются пары с суффиксами _ок, _ик и _к(а). Подобные пары находятся в центре поля словообразовательной вариантности, на периферии же расположены пары с варьированием корневой части (дуборезка/дубацкая `морг'), сближающиеся с синонимами.

Причины словообразовательной вариантности в арго связаны с особенностями его словообразовательной системы: семантической неустойчивостью, диффузностью аффиксов, используемых в арготической деривации, что, в свою очередь, ведет к синонимии аффиксов, распространенной в арго гораздо более широко, чем в ЛЯ.

Воздействие вариантности на мотивационные отношения, на морфемную структуру слова зависит от способа номинации обоих вариантов. Заключается это воздействие либо в активизации внутренней формы первого и/или второго варианта (например, при отраженной вариантности: бузовать/бузить `скандалить' > бузовик/бузилка `скандалист'), либо в перепрофилировании ее, что ведет к различным изменениям структуры слов - псевдоопрощению, псевдоусложнению, псевдопереразложению (впулить, запулить > впулиться/запулиться `одеться': оба глагола - впулиться и запулиться - являются постфиксальными образованиями от соответствующих приставочных впулить и запулить, то есть носителем словообразовательного значения у них является постфикс; однако, поскольку глаголы впулиться и запулиться вступают между собой в отношения вариантности, отличаясь префиксами, в обоих глаголах начинает акцентироваться именно эта морфема; второе слово может восприниматься как мотивированное первым: кимать, кимарить > ким/кимарка `кровать', - несмотря на то, что это на самом деле не так).

Анализ словообразовательной вариантности показал большую сложность и запутанность мотивационных отношений в арго. Проблемам определения мотивированности и выделения морфологических дериватов посвящены разделы следующей, третьей главы диссертационного исследования - “Система мотивированных слов русского арго”. В этой главе в разделе 3.1 “Мотивированные социолектизмы в ряду сходных явлений” производится выделение объекта исследования - морфологически мотивированных социолектизмов (морфологических дериватов) - и их отграничение от 1) немотивированных социолектизмов и 2) семантически мотивированных социолектизмов (семантических дериватов).

Несмотря на то, что в некоторых словах можно вычленить префикс с соответствующей семантикой (запсотить `забыть место, где спрятано краденое', изнахратить `испортиться'), постфиксальный морф, несущим какое-либо возвратное значение (ержачиться `пугаться'), или элементы, омонимичные суффиксам русского языка (алберка `шприц`, журбиловка `шуба', каржатник `голубятник'), такие слова не отнесены нами к мотивированным, так как морфологическая мотивированность отражает прежде всего связь с корнем мотивирующего слова как с базой мотивации, а во всех этих случаях мотивирующее слово отсутствует. Тем не менее между морфологически мотивированными и немотивированными социолектизмами нет четкой границы, и это позволяет представить категорию мотивированности в социолекте как градуируемую.

Разграничение морфологически и семантически мотивированных социолектизмов - гораздо более сложная проблема, чем разграничение морфологически мотивированных и немотивированных слов. Так, некоторые социолектизмы, совпадающие по форме со словами ЛЯ, были отнесены нами к результатам морфологической деривации, вследствие того что они имели мотивирующее слово - также арготизм. По соотнесенности характера их мотивированности с характером мотивированности соответствующего слова ЛЯ можно выделить следующие случаи.

1. Арготизмы, являющиеся результатом т.н. параллельной мотивации, при которой в арго воспроизводится словообразовательная модель словообразовательной пары ЛЯ:

ЛЯ венчать > венчание

арго венчать `судить' > венчание `суд'

2. Арготизмы, модель образования которых не совпадает с моделью образования слов ЛЯ, т.е. не являющиеся результатом параллельной мотивации. Здесь возможны разные случаи. Например, слова в арго и в ЛЯ имеют разные, хотя и однокоренные, мотивирующие: бабки `деньги' > бабули `деньги'. В таких случаях при формальном совпадении словообразовательных средств их значение может не совпадать: мельник `любовник' > мельница `любовница' с суффиксом женскости, при том что в ЛЯ этот суффикс имеет значение “носитель предметного признака”. Таким образом, первое явление, характерное для слов этой группы, - смещение значения суффикса ЛЯ.

В других словах - типа вливание `выговор' от влить `внушить' (в ЛЯ существительное вливание от вливать) - можно говорить о создании арготического суффикса _вани(е) в результате т.н. опосредствованной мотивации. Так же появляются и суффиксы _учк(а): вонючка `занудный человек' от вонять `нудно читать нотации' (в ЛЯ вонючка от вонючий), _нник: изгнанник `заключенный, отбывающий наказание в колонии_поселении' от изгнать `сослать на поселение' (в ЛЯ от изгнанный), _ичк(а): лисичка `нож складной' от лиса `нож складной' (в ЛЯ от лисица. Здесь мы сталкиваемся со вторым явлением: созданием сложного арготического суффикса.

У глаголов арго чаще наблюдается изменение словообразовательного способа. Так, глагол взвешивать `грабить' в арго мотивирован глаголом вешать `грабить' (префиксально_суффиксальный способ образования, причем аффиксы десемантизируются), а в ЛЯ глагол взвешивать мотивирован префиксальным взвесить, т.е. имеет место суффиксация.

Еще одну группу составляют слова, которые в ЛЯ и в арго имеют разные, причем неоднокоренные, мотивирующие. Арготизмы - как мотивирующий, так и мотивированный - выступают здесь как омонимы слов ЛЯ, так как между арготизмами и соответствующими словами отсутствует семантическая связь. Арготизм завязка `следы преступления' связывается в арго не с завязать, а с завязнуть `оставить отпечатки пальцев на месте'; арготизм скрипач `вор, совершающий кражи из женских сумочек' мотивируется арготизмом скрип `сумка женская', а его омоним в ЛЯ - словом скрипка. Языковое явление, характеризующее такие случаи, мы назвали меной внутренней формы. В немногочисленных случаях арготические дериваты омонимичны немотивированным словам ЛЯ. В этих случаях в арго происходит процесс, который можно обозначить как создание внутренней формы: драп `гашиш' > драпать `курить папиросу, начиненную гашишем', роса `слезы' > росомаха `плаксивый человек'. Если литературный омоним был результатом опрощения, в арго может происходить вариант указанного выше процесса - оживление внутренней формы. Так, в ЛЯ слово белье `изделия из ткани, трикотажа, носимые непосредственно на теле, а также изделия для бытовых надобностей' в настоящее время признается немотивированным, так как связь с прилагательным белый утратилась, в арго же белье `вещи серебряные; деньги серебряные' мотивировано прилагательным белый `серебряный' (ср. арготическое белый котёл `часы серебряные').

Вышеописанные процессы иллюстрируют специфический характер взаимодействия двух лексических (и двух словообразовательных) систем: литературного языка и арго. Во всех этих случаях арго “заимствует” из ЛЯ лишь форму, звуковую оболочку слова, в чем проявляется процесс притягивания арго к системе ЛЯ. Однако при этом семантика литературного слова игнорируется, “отбрасывается” системой социолекта, что, в свою очередь, позволяет находить здесь и процесс отталкивания социолекта от ЛЯ. Причем если аттракция, притягивание во всех этих случаях примерно одинакова по силе своего проявления, то отталкивание увеличивается от первого случая к последнему.