Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Правительство Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования

Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики»

Факультет гуманитарных наук

Образовательная программа «Фундаментальная и компьютерная лингвистика»

Выпускная квалификационная работа

Тема:

Отражение локальной идентичности и стратегии адаптации в речи жителей Москвы и Петербурга

Выполнил Жетписов Т.М.

студент 4 курса а группы 163

Научный руководитель

к. филол.н., доцент Ю.А. Ландер

Москва 2020



Содержание

Введение

1. Предыстория

1.1 Идентичность горожан

1.2 Диалекты и варианты литературного языка

1.3 Обзор теоретической литературы

1.4 Экспериментальная база исследования

1.5 Предыдущее исследование

1.6 Литература о топонимах

1.7 Важность для настоящего исследования

2. Цели и задачи

2.1 Объект и предмет исследования

2.2 Актуальность и новизна

2.3 Ожидаемые результаты

3. Методология исследования

3.1 Выборка респондентов

3.2 Дизайн исследования

3.3 Материалы исследования

3.4 Общий анализ (сводная таблица в Приложении 3)

3.5 Анализ результатов теста

3.6 Склонение топонимов

3.7 Анализ интервью

4. Выводы

4.1 Результаты

4.2 Соответствие результатов гипотезам

Заключение

Благодарности

Библиография

Приложение

Приложение 1. Текст теста

Приложение 2. Интервью



Введение

Москва и Санкт-Петербург являются крупнейшими и наиболее экономически развитыми населенными пунктами в России. Оба города (и соответствующие области) также привлекают наибольшее количество мигрантов из других регионов Российской Федерации и зарубежных стран. Такое положение вещей сохранялось с 19-го века и до 21-го века, и в то время как столица была перенесена из Санкт-Петербурга в Москву, оба города оставались критически важными для страны. Со временем в двух городах развились свои идентичности, и их лингвистическое представление изменилось. В следующем десятилетии приток новых жителей, вероятно, продолжится, в то время как оба региона будут увеличивать свое значение в России как крупнейшие центры бизнеса, культуры, образования и политической власти.

Предыдущие работы, посвященные региональным различиям вариантов русского языка, на которых говорят в Москве и Санкт-Петербурге, были в основном посвящены фонологическим и лексическим различиям. Кроме того, большинство из них проводились не менее 20 лет назад, и есть только одно исследование посвященное механизмам адаптации мигрантов из других регионов. Теоретическая база настоящего исследования будет включать не только лингвистические работы, но и социологические, антропологические и междисциплинарные, такие как настоящие.

Существует много противоречий вокруг различных вариантов русского языка. Некоторые авторы считают, что региональные различия со временем исчезнут, а другие предполагают, что они уже размыты. Несколько сравнительно недавних исследований описывают новые явления, не упомянутые в более ранних исследованиях. В этом исследовании предлагается новый социолингвистический подход к изучению местных особенностей идентичности и адаптации на русском языке с использованием специально разработанного теста, а также интервью, для того чтобы наиболее полно рассмотреть процессы, происходящие с вариантами русского языка в реальном времени.



1. Предыстория

Важная концепция в лингвистике и социологии, идентичность этот термин обозначается «как человек понимает свои отношения с миром, как эти отношения структурированы во времени и пространстве и как человек видит возможности для будущего»(Berger, Luckman 1966). Язык и другие знаковые системы играют ключевую роль в конструировании идентичности и повседневной реальности общественной жизни. Национальные, региональные, этнические и другие идентичности создаются и выражаются через язык его носителями.

Кроме идентичности, ключевым для настоящей работы является вопрос самоидентификации, как и в принципе в исследованиях, освещающих вопросы миграции (migration studies). Это направление междисциплинарных исследований на стыке социологии, антропологии, лингвистики и других наук более развито в странах Западной Европы и Америки, чем в России. Подобное положение вещей необходимо изменить, ведь именно Россия является вторым в мире крупнейшим реципиентом мигрантов после Соединенных Штатов Америки. (United Nations World Migration Report, 2019), однако в отличие от социальных и экономических наук, исследования лингвистических аспектов миграции в Россию и внутри России мало описаны.

Исторически и в Москве, и в Санкт-Петербурге была сильно выраженная идентичность в течение 19-го и начала 20-го века со значимыми различиями в произношении, фонетике, лексике, культуре и этике. Образцовым примером перечисления различий в произношении, а также в характере и других особенностях может служить активная полемика в журнале Современник, и особенно “Дружеская переписка Москвы с Петербургом” (Некрасов, 1855).

Однако две мировые войны, октябрьская революция, вызванная ею волна эмиграции и ранние большевистские декреты вызвали огромные демографические потери коренного населения крупнейших городов России, а урбанизация, коллективизация, спрос на новую рабочую силу и другие социально-экономические процессы привели к титаническим демографическим сдвигам. После 1917 года многие коренные жители погибли или покинули родные города, в то время как новые жители Москвы и Санкт-Петербурга имели мало связей с новыми домами, большинство из которых ранее были крестьянами или рабочими, привычными к жизни в бараках (Мктрчян, Карачурина 2014, стр. 8-10).

Кроме того, коммунистическая образовательная и социальная политика трансформировала как письменный и разговорный язык (Сакулин, 1917), так и само российское общество. Появление средств массовой информации, радио, телевидения и стандартизированного образования объединило страну и полностью уничтожило многие региональные диалекты и варианты. Жилищные программы, введенные в действие после Второй мировой войны, также значительно увеличили население обоих городов, в то время как приток мигрантов неуклонно увеличивался до сегодняшнего дня на протяжении всей истории как Советского Союза, так и Российской Федерации, если не считать демографических провалов Гражданской и Великой Отечественной войны и 90-х годов, вызванных сверхсмертностью и тяжелым экономическим положением. (Мкртчян, Карачурина 2014, стр 10-12)

Для Санкт-Петербурга эти демографические провалы стали более тяжелыми, ввиду утраты столичного статуса в ходе Гражданской Войны и более тяжких последствий Второй Мировой Войны из-за блокады. Более того, график приведенный ниже не совсем корректно отражает рост населения Санкт-Петербурга ввиду того, что в отличии от Москвы, присоединяющей новые и новые территории области вплоть до почти удвоения площади за счет присоединения Новой Москвы, Санкт-Петербург расширялся несколько менее агрессивно. Именно поэтому даже районы ставшие частью города де-факто и даже присоединенные к городской сети общественного транспорта и метро, типа Девяткино и Мурино юридически относятся к Ленинградской Области и не участвуют в переписи жителей Санкт-Петербурга. Тем не менее, очевидно, что жители этих густонаселенных новых районов работают именно в Петербурге. Новые жители, по большей части, после переезда стремятся принять новую идентичность, поскольку она представляла собой долгожданное изменение статуса и новые экономические возможности.

Рис. 1. Рост населения Москвы на протяжении 18-20 века Росстат. Регионы России. Социально-экономические показатели. gks.ru

Рис. 2 Рост населения Санкт-Петербурга на протяжении 18-21 века. Росстат. Регионы России. Социально-экономические показатели. gks.ru



1.1 Идентичность горожан

В дополнение к новым чертам и характеристикам, типично связанным с соответствующими городами (например, жители Санкт-Петербурга воспринимаются как более открытые новым идеям, культурные, искушенные и ближе к Европе с точки зрения менталитета, в то время как москвичей обычно рассматривают как деловых, трудолюбивых, несколько высокомерных и богатых), новые жители стремились принять и язык, на котором говорили вокруг них. Например, в «Русском литературном произношении» (Аванесов, 1950) Р.И. Аванесова описаны как актуальные многие признаки московской нормы русского языка, такие как мягкое произношение фонемы ж в словах типа дождь, вожжи. Эти особенности московской речи описаны уже после двух мировых войн, гражданской войны, активной урбанизации, коллективизации и прочих потрясений первой половины ХХ века.

“Интерес к феномену идентичности в науке о языке связан в первую очередь с активным развитием когнитивной лингвистики, позволяющей обеспечить «наиболее очевидный и естественный доступ к когнитивным процессам и когнитивным механизмам» (Бергер, Лукман 1966, с. 61). По мнению многих исследователей, язык предоставляет исследователю наиболее прямой путь к мыслительным процессам индивида и является неоценимым источником сведений об идентичности его носителей. «Именно лингвистика в рамках когнитивизма, воспринявшая от других гуманитарных дисциплин новые для нее категории и методы, вооружила себя необходимым инструментарием для постижения глубинной сути имеющейся у человека мысли о самом себе - о своём «Я».

1.2 Диалекты и варианты литературного языка

Существуют крайне разные определения диалекта и его отличий от литературного языка и его вариантов. Согласно “Полному словарю лингвистических терминов” Матвеевой (Матвеева, 2010), диалектом называется “Разновидность общенародного языка, которая служит средством общения людей на определенной территории, много меньшей, чем вся территория распространения этого языка”. Также диалекты русского языка, по ее мнению, разрушаются в XX-XXI веках под влиянием всеобщей урбанизации и повсеместного распространения литературного языка и реализуются только в устной форме, обладают менее строгими и сильно варьирующими нормами, имеют более слабо выраженную стилистическую систему по сравнению с литературным языком. Существуют и другие трактовки термина “диалект”, однако их противопоставление литературному языку, отсутствие строгих норм, в том числе и грамматических, и исчезновение под влиянием урбанизации упоминаются и в других трактовках.

Различия в речи москвичей и петербуржцев не соответствуют подобным определениям диалекта. Многие исследователи, в их числе Вербицкая (Вербицкая, 1993) и Князев (Князев, 2012), считают что эти отличные от друг друга варианты русского языка можно классифицировать как два варианта литературной или орфоэпической нормы. Этому есть ряд подтверждений. Во-первых, московские и петербургские варианты нормы русского языка с их отличиями не противопоставлены литературному языку, а скорее являются его частью. В многочисленных литературных произведениях, в частности стихотворениях Некрасова и далее, в обзоре литературы неоднократно упоминаются письменные примеры произношения и рифмы, характерные для варианта русского в Москве или Санкт-Петербурге. Во-вторых, нельзя сказать, что они являются общенародными, так как люди, не проявляющие характерных отличий, могут спокойно существовать в Москве и Санкт-Петербурге, более того, они широко представлены в этих городах. В третьих, Москва и Санкт-Петербург главные очаги урбанизации в России. В четвертых, как будет показано в обзоре литературы, отличия, характерные для Москвы и Санкт-Петербурга встречаются и в письменной речи. Потому и далее в настоящей работе речь будет идти именно о вариантах нормы русского языка.

Несмотря на это, авторы научных трудов и орфоэпических словарей в 19 - начале 20 века пытались поставить одну норму над другой и признать один вариант правильным, а другой неправильным. Выдающимся примером такого подхода можно считать Д.Н. Ушакова в 1928 году, утвердившего максиму: «что произнесено не по-московски, то неправильно». Впрочем, оппоненты из Петербурга часто были ненамного более сдержаны в своих оценках. Например Р.Б. Тарковский утверждал, что произношение [ш]н вместо [ч']н -- это проявление «направляемого одичания России, разрушения ее духовности», при этом «подмена традиционных литературных норм диалектными старомосковскими ?...? ведется и через привязанные к Москве лингвистические институты» (с. 377), тем самым добавив к проблеме конспирологические коннотации.

Впрочем, эти попытки не увенчались успехом и оба варианта произношения одинаково приемлемы сейчас, а часть признаков, характерных для них еще встречаются в речи. По мнению некоторых более современных исследователей (Князев, Пожарицкая, 2012, Вербицкая 1993), различия в речи москвичей и петербуржцев исчезают. Однако отражение региональной идентичности никогда не может полностью исчезнуть из речи до тех пор, пока существует сама идентичность.

1.3 Обзор теоретической литературы

Настоящий раздел отводится источникам теоретической базы исследования. Он будет включать в себя как труды, уже ставшие классикой, так и совсем недавние работы, посвященные похожей проблематике.

Первые источники, по которым можно составить представление о различиях в речи москвичей и петербуржцев - орфоэпические словари 19 века и памятники классической поэзии и литературы. Например в одной и той же комедии Грибоедова “Молодые супруги” (Грибоедов, 1814) встречаются и рифмы типа “скучный” - “неразлучный”, и “скушный” - “равнодушный”.

“И таять весь свой век в безмолвье неразлучно. Все это весело в стихах, а в прочем скучно.”

“Берёт любовника, - единобразье скушно, И муж на то глядеть обязан равнодушно”.

Само собой, что разные варианты встречаются в речи разных героев. Что же касается орфоэпических норм, то начиная с «Практической русской грамматики» И. Греч 1827 года (Греч, 1827), где было предписано диссимилятивное произношение орфограммы чн как [шн], ряд различий между московской и петербургским вариантом русского языка вызывали оживленную полемику.

К середине 20 века, впрочем, Р.И. Аванесов в «Русском литературном произношении» (Аванесов, 1950), называл такое произношение носящим «реликтовый, остаточный характер» и констатировал его «отмирание в современном литературном языке». Его современники, в частности Обнорский (Обнорский, 1951) утверждали, что Аванесов не подметил главного, что целый ряд особенностей русского произношения, описанных им, как устаревших, так и актуальных, характерны только для московского варианта произношения.

Первые исследования в области социолингвистики внешних, неязыковых факторов и их связи с языком были проведены Уильямом Лабовом в конце 60-х годов (Labov, 1966). Первые исследования были сосредоточены, главным образом, на вопросах расы, класса и пола. Однако региональная принадлежность, без сомнения, является внешним фактором, как и, например, национальность. Ранние работы были сосредоточены, главным образом, на фонологических системах, которые, по словам Лабова, сохраняют высшую степень организации и не подчиняются воле докладчика. Один из самых известных социолингвистических экспериментов, впервые проведенный Лабовом, включал выборку произношения [r] различными экономическими классами в Нью-Йорке. Согласно этому исследованию, язык выступает в качестве индикатора социальных процессов и изменений, даже когда говорящие не знают о том, что это происходит. Таким образом, изменение социального статуса говорящего неизбежно находит отражение в его речи, что возможно увидеть у людей, усваивающих новую идентичность.

Теория вокруг языка и идентичности была также изложена социологами Бергером и Лукманом в их революционной книге «Социальное конструирование реальности: трактат в социологии знания», опубликованной в 1966 году. По их мнению, «язык способен стать объективным хранилищем огромных накоплений смысла и опыта, которые оно затем может сохранить во времени и передать следующим поколениям... Язык также типизирует переживания, позволяя мне относить их к широким категориям, с точки зрения которых, они имеют значение не только для меня, но и для моего собрата". Они (Berger, Luckman 1966) также указывают на то, что личность создается и принимается индивидом, чтобы приобрести другой статус и ассоциироваться с разными качествами, что, безусловно, имеет место в случае многих мигрантов, путешествующих в большие города в поисках новых образовательных, культурных и экономических возможностей.

Вахтин и Головко (Вахтин, Головко 2004) сформулировали определение идентичности, которое используется в настоящей работе, и описали языковые варианты в своем сравнительно недавнем учебнике в 2004 году, который стал одним из важнейших трудов по социолингвистике на материале русского языка. Понятие идентичности они определили следующим образом: «это то, кем человек себя осознает (и то, кем его осознают другие), с кем он себя отождествляет и от кого отделяет в социальном плане». Именно Вахтин и Головко также описали варианты русского языка и специфику их употребления, а потому их учебник по социолингвистике крайне важен для настоящей работы.

В. Гуревич (Гуревич, 2018) считает, что именно жители Москвы и Санкт-Петербурга задают тренды в «формировании новых норм современного русского языка», а потому именно междисциплинарные исследования москвичей и петербуржцев, а также людей которые хотят ими стать, представляют наибольший интерес для исследователей русского языка.

Что касается исследований, связанных с региональными вариантами литературного русского языка, принятыми в Москве и Санкт-Петербурге, некоторые из них описывают фонетику (Князев, Пожарицкая 2012), в то время как другие описывают лексику и орфоэпию (Вербицкая 1993). Согласно сравнительно недавним исследованиям Князева и Вербицкой, в Москве и Санкт-Петербурге существовали два варианта произношения, одинаковые по статусу, правильные с точки зрения грамматики и представленные в письменной речи. Тем не менее, с середины ХХ века по настоящее время различия, стали стираться или, по словам Вербицкой, к настоящему времени уже стерлись, под влиянием единых стандартов образования, демографических процессов, урбанизации, общей информационной среды, сходным образом с тем, как исчезают и существовавшие еще в 1970-1980 наречия и говоры русского языка, описанные в диалектологических работах и атласах. Несмотря на это, у вариантов нормы литературного языка, к которому мы относим московский и петербургский вариант нормы есть ряд отличий от диалектов. То, что они не противопоставлены литературному языку, и то, что идентичность, связанная с ними, более престижна и многие люди стремятся ее принять, а также то, что Москва и Санкт-Петербург являются бенефициарами урбанизации и миграционных процессов, заставляет задуматься на счет того, что те же самые процессы что почти уничтожили традиционные диалекты не могут оказать тот же эффект на варианты нормы литературного языка.

Кроме лингвистических работ, стоит обратить внимание и на социологические работы, описывающие идентичность, ее конструирование, образ настоящего горожанина и другие аспекты принадлежности к городскому сообществу. Образец такой научной работы представляет собой исследование Ахнаевой (Ахнаева 2004), которая подробно описала идентичность Санкт-Петербурга, речевые конструкции и черты, обычно связываемые с его жителями, а также культуру преемственности Петербурга, городскую символику, становление идентичности и аспекты ее функционирования. Многие из черт, характерных для петербуржцев, описанных в ее работе, были упомянуты респондентами в ходе интервью.

Из обзора литературы очевидно, что особенности речи москвичей и петербуржцев, а также разные идентичности жителей этих городов привлекают внимание исследователей уже давно. Однако, социолингвистические аспекты этих вопросов остаются недостаточно исследованными даже в сугубо теоретическом плане.

1.4 Эмпирическая база исследования

Одно из первых научных исследований идентичности горожан Москвы и Петербурга, проведенное уже после развала СССР - этнографическое исследование Анфертьева (Анфертьев, 1993) описывает идентичность жителей Москвы и Санкт-Петербурга, черты присущие горожанам и противоположную направленность этих идентичностей, своего рода бинарную оппозицию, что будет впоследствии упомянуто во многих работах, включая настоящую.

Одно из немногих социолингвистических исследований, рассматривающих и мигрантов тоже, (Панова, Федорова, 2006) включало интервьюирование учителей в петербургской школе на предмет их отношения к иностранным мигрантам, людям с нетипичной для Петербурга внешностью и их речи, восприятию новых жителей и их особенностей. Оба исследования показали, что, хотя многие люди выражали предвзятость в отношении речи мигрантов, связывая ее с иностранными акцентами и ошибками, тем не менее, они воспринимали желание соответствовать окружению и адаптироваться к новой среде в подавляющем большинстве случаев положительно. Респонденты были склонны даже более положительно оценивать грамматически правильную речь иноэтничных детей (воспринимаемых как представители не титульной нации другими детьми и учителями) и ассоциировали людей с записей с положительными чертами, в сравнении с правильной речью людей с привычной им внешностью. Подобные исследования на материале русского языка в принципе очень редки и именно Панова и Федорова впервые указали на желание местных жителей наблюдать адаптацию мигрантов и положительную оценку их интеграции в общество. Тем не менее, их исследование в большей степени посвящено мигрантам из стран СНГ и отношению к ним. Заслуживают пристального внимания и изучения и механизмы адаптации людей из других регионов России, носителей русского языка, что и является темой настоящей работы.

Более новые исследования (Щербина, 2019) подчеркивают восприятие горожанами своих городов, идентичностей и друг друга, а также стратегии адаптации, используемые для адаптации к новому социуму. В ходе исследования были опрошены не только коренные жители, но и русскоязычные мигранты из других регионов, которые идентифицировали себя как со своим новым, так и со старым домом. Это одно из немногих социолингвистических исследований на материале русского языка, посвященное стратегиям адаптации и принятию новой идентичности, в котором проводились опросы мигрантов из других регионов России, именно поэтому это исследование позволило сделать ряд новых выводов. В частности, автор выделяет разные стратегии поведения в новой социокультурной среде. Одни люди стремятся подстроиться и быстрее усвоить новую идентичность, предпринимая усилия для того чтобы “сойти за своих”. Другие почти демонстративно отказываются от подобного поведения, показывая окружающим что являются носителями другой, возможно противоположной в каких-то отношениях идентичности. Ожидаемо, опрошенные в исследовании жители Москвы и Санкт-Петербурга и приехавшие в эти города из других регионов России не сообщили о том, что сталкиваются с трудностями понимании жителей другой столицы, только о трудностях с жителями более удаленных регионов РФ и СНГ. Еще показательно, что большинство опрошенных не критиковали жителей другого города, только некоторые черты и образ жизни.

1.5 Предшествующее исследование

Более поздние данные нашего социолингвистического исследования (Жетписов, 2019), проведенного на местных (в смысле урожденных и проживших большую часть жизни в своем городе) гражданах Москвы и Санкт-Петербурга, решительно свидетельствуют о существовании различий между региональными вариантами нормы русского языка. В общей сложности 6 свойств, относящихся к петербургскому варианту, и 2 к Москве все еще можно найти в речи более половины из 20 респондентов, опрошенных с помощью специального фонетического теста, включавшего в себя текст, где каждый из признаков встречался не менее двух раз в различных словах.

Еще важнее то, что во время интервью большинство опрошенных высказывало мнение, что те или иные различия между вариантами русского языка существуют. 97,5% респондентов описали лексические различия (например, лексические пары, описывающие одни и те же вещи), 55% указали на фонетические различия, такие как произношение или акцент, и 22,5% упомянули просодические качества, такие как скорость речи и интонацию. Естественно, некоторые респонденты указали на существование нескольких типов различий. Отношение к таким отличиям, при условии грамотности, очень редко бывало критичным и среди респондентов из Москвы и среди петербуржцев. Многие относили к отличиям неожиданные качества, на подобии правильности речи или красоты.

Более того, дополнительные вопросы, касающиеся существования единой нормы произношения в русском языке, дали неоднозначные результаты. Более половины москвичей высказали мнение, что такая норма действительно существует, и большинство из них считали московский вариант речи источником такой нормы. Однако только 40% жителей Санкт-Петербурга верили в существование подобной нормы, и никто из них никак не связывал ее с Москвой. В формировании единой нормы всего лишь 5% опрошенных отводили важную роль телевидению или школе, отмечая большую важность интернета и в частности таких площадок как YouTube, где в отличии от радио, ТВ и других традиционных СМИ, пользователи и лидеры мнений редко придерживаются строгих норм в отношении произношения и даже грамотности.

В целом, опрошенные придерживались несколько идеализированного восприятие речи старшего поколения, отмечая, в первую очередь, ее красоту и грамотность, и скорее пессимистичных прогнозов о будущем русского языка, отмечая общее упрощение, рост числа заимствований и снижение уровня грамотности, вплоть до того что некоторые респонденты предсказали русскому языку полное исчезновение и то, что последующие поколения жителей России будут говорить на некой смеси русского, английского и других языков. Тем не менее, взгляды респондентов в разных городах на будущее различных вариантов русского языка сильно различались. Больше половины жителей Москвы верили, что язык станет более единообразным, а региональные различия со временем исчезнут. Более того, некоторые из тех, кто принимал участие в опросе, упомянули ранее не описанные различия. Например, некоторые респонденты отметили, что в Москве люди употребляют городские топонимы с o, обычно используемым в качестве городских округов, например, Измайлово: в Измайлове (в Измайловском районе), тогда как жители Санкт-Петербурга считают это грамматической ошибкой. Склонение топонимов также обсуждается и в других работах.

1.6 Литература о топонимах

Топонимам и их склонению посвящена сравнительно недавняя научная статья Лебедева В.К из журнала “Мир русского слова” (Лебедев, 2014), где автор рассматривает сначала примеры употребления и склонения топонимов в литературе начиная с 19 века, и приходит к выводу, что в большинстве своем классики русской литературы, такие как Пушкин, Лермонтов, Жуковский, Даль и многие другие склоняют топонимы на -ово/-ево, хотя единичные примеры обратного уже тогда можно найти даже в творчестве тех же авторов. Тем не менее, с XX века модель склонения подобных топонимов претерпела существенные изменения, так творительный падеж в то время прибавлял к слову окончание -ым. Например, Л.Н. Толстой пишет: “Победа нравственная … была одержана русскими войсками под Бородиным”. В период Великой Отечественной войны, как в военных документах, так и в новостных сводках все топонимы не склонялись для единообразия. Во второй половине XX века, несклоняемая форма становилась более и более популярной. Сейчас, по мнению Лебедева, оба варианта являются одинаково приемлемыми и употребляются носителями. Тем не менее, научная статья ничего не говорит о распространенности двух вариантов в разных городах и регионах, и в целом, не полагается на экспериментальные данные.

1.7 Важность для настоящего исследования

Описанная ранее литература затрагивает обширную проблематику, но, тем не менее, ряд аспектов остается недостаточно исследованным:

1. Во-первых, мало современных исследований в области региональных вариантов русского языка, а не диалектов, полагающихся не на интроспекцию и изучение теоретической литературы, а на экспериментальный материал и результаты интервью, собранные в условиях полевой работы.

2. Во-вторых, очевидно, остается почти неизученной тема миграции в России в целом и адаптации русскоязычных мигрантов к жизни в столицах в частности.

3. В-третьих, приведенные ранее исследования рассматривают старые лексические и фонетические особенности речи москвичей и петербуржцев и не дают возможности рассмотреть новые явления, возникшие в языке горожан сравнительно недавно. Для этого оптимально подходит метод интервью, так как он дает возможность участникам в свободной форме поделиться своими собственными наблюдениями.

4. В четвертых, ощущается недостаток социолингвистических работ на данную тему, рассматривающих не только существование разных идентичностей и их проявлений, но и отношение к ним респондентов.

Именно эти моменты должна прояснить настоящая работа, представляющая собой социолингвистическое исследование региональной идентичности в речи москвичей и петербуржцев, а также механизмов адаптации у переехавших в столичные города носителей русского языка.



2. Цели и задачи

Цель настоящей работы заключается в исследовании речевых проявлений идентичности жителей Санкт-Петербурга и Москвы и механизмов адаптации мигрантов из других регионов России. Кроме непосредственно различий, будет описано и восприятие разных вариантов русского языка.

Перед началом исследования были выделены определенные задачи:

1. На основе теоретической литературы, а также прошлого экспериментального исследования, подробно описанным в прошлом разделе, подготовить актуальный перечень фонетических и лексических различий вариантов произношения.

2. Выяснить, какие из описанных в прошлом исследовании различий, характерных для москвичей и петербуржцев прослеживаются в их речи сейчас. Составить опросник, используемый в ходе глубинного интервью с вопросами о речевых проявлениях идентичности, усвоении идентичности, признаках москвича или петербуржца.

3. Проинтервьюировать не менее 30 жителей Москвы и Санкт-Петербурга, не только родившихся в этих городах, но и приехавших туда из других регионов России. Основными критериями отбора респондентов было знание русского языка как родного, отсутствие лингвистического образования и сравнительно молодой (20-40 лет) возраст.

4. Проанализировать собранные записи, обобщить результаты теста и проверить, какие признаки проявляются в речи респондентов сейчас

5. На основе полученных результатов интервью сделать выводы о текущей ситуации с идентичностью и ее речевыми проявлениями, а также механизмах адаптации и принятия мигрантов. Проанализировав ответы интервью, постараться выявить связь между самоидентификацией, идентификацией и речевыми проявлениями этого выбора.



2.1 Объект и предмет исследования

Объектом настоящего исследования, в первую очередь, является речевое поведение москвичей и петербуржцев, а также русскоязычных людей, приехавших в эти города из других регионов России. Предметом выступают различия между московским и петербургским вариантом нормы русского языка и особенности их употребления.

Исследовательский вопрос настоящей работы можно сформулировать следующим образом: как различаются речевые проявления региональной идентичности и аспектов ее усвоения в речи в Москве и Санкт-Петербурге?

2.2 Актуальность и новизна

Актуальность настоящей работы подтверждается, в первую очередь, недостатком современных экспериментальных исследований региональных различий вариантов русского литературного языка. Описанные в прошлом разделе экспериментальные исследования устарели на 20-30 лет и не отражают текущей ситуации, в то время как более новые исследования полагаются на интроспекцию и теоретическую литературу, но не имеют экспериментальной базы. Несмотря на существования ряда исследований идентичности, даже экспериментальных, они почти не затрагивают механизмы адаптации и принятия людей из других регионов России. Кроме того, очевидно наличие противоречия между давно описанными многими авторами тенденциями к унификации и появлению единой нормы произношения слов и реальной ситуацией, когда различия в речи активно обсуждаются в интернете и реальной жизни, создаются даже тематические форумы и словари для их обсуждения.



2.3 Ожидаемые результаты

На основе анализа литературы, прошлого экспериментального исследования (Жетписов, 2019) и интроспекции были сформулированы следующие исследовательские гипотезы:

? Некоторые из описанных в прошлом различий в произношении проявляются в речи носителей. При помощи теста, с большой вероятностью получится установить происхождение человека из Москвы или Санкт-Петербурга.

? Кроме фонетических различий, существуют и лексические (например, хорошо известные лексические пары типа булка-батон) и, возможно, просодические (к примеру, темп речи и интонация). Носители имеют представление о существовании таких различий и могут привести примеры в ходе интервью.

? Различия в речи москвичей и петербуржцев, тем не менее, не препятствуют взаимному пониманию между жителями разных регионов и не вызывают негативной реакции.

? Приехавшие в Москву или Санкт-Петербург респонденты перенимают особенности речи, характерные для их нового места жительства.

? Быстрее перенимают эти особенности те, кто уже считает себя москвичом или петербуржцем, ассоциирует себя с чертами, характерными для жителей города и рассчитывает остаться в нем в будущем.

? Планы на будущее критичны для идентичности, люди которые связывают свое будущее с городом, с большей вероятностью назовут себя москвичами или петербуржцами



3. Методология исследования

3.1 Выборка респондентов

Выборка настоящего исследования состоит из 36 респондентов, среди них почти равное количество мужчин и женщин. Изначально планировалось не менее 50, но ввиду действовавшего на территории РФ режима самоизоляции число было вынужденно сокращено. Первые 20 записей уже были собраны в очном формате к моменту начала действия первых карантинных мер, потому было бы не очень корректно анализировать одновременно записи собранные онлайн и оффлайн. Кроме того, часть вопросов изначально предусматривали демонстрацию материалов.

Все из 36 респондентов жили в Москве и Санкт-Петербурге на постоянной основе, 56% из них можно было считать “коренными” жителями города, родившимися и прожившими большую часть жизни там. Остальные являются сравнительно недавними (менее половины жизни) мигрантами из других регионов России, от Калининграда до Дальнего Востока. Владение русским языком как родным было обязательным условием участия в исследовании.

Возраст респондентов разнится от 20 до 40 лет, род занятий в основном студенты и молодые специалисты. При составлении выборки было решено сосредоточится на этой возрастной группе, потому что таким образом можно было рассмотреть актуальные для молодых людей различия в идентичности и ее отражении в речи.

Первые информанты отбирались среди людей, подходящих по характеристикам, перечисленным выше, и не обладающих лингвистическим образованием, впоследствии они предлагали своих знакомых в качестве новых респондентов.



3.2 Дизайн исследования

Настоящее исследование представляет собой социолингвистический эксперимент, включающий специальный тест, и глубинное интервью, включавшее в себя вопросы по таким темам как различия в речи, региональные варианты русского языка, идентичность, самоидентификация, мнение о мигрантах и коренных гражданах, различиях в речи или их отсутствии, а также отношению к разным отличиям в речи людей. Эмпирическое исследование было необходимо для проверки упомянутых ранее гипотез.

? Разработка теста

Тест состоит из специального текста со словами, произнесенными по-разному жителями Москвы и Санкт-Петербурга. Эти различия в произношении были описаны несколькими авторами (Князев, Вербицкая), упомянутыми в обзоре литературы и некоторые из них проявились в речи респондентов в ходе предыдущего экспериментального исследования (Жетписов, 2019). Всего было выбрано 9 отличительных признаков, каждый из которых встречался в тексте не менее 3 раз.

Эти признаки и текст приведены ниже:

1. Произношение сочетания чн на стыке корня и суффикса как [ч'н] cку[ч'н]о, коне[ч'н]о

2. произношение мягких заднеязычных в соответствии с написанием конечных сочетаний в прилагательных на -гий, -кий, -хий. мягкий, легкий

3. мягкой фонеме <ж':> в петербургском произношении соответствовало твердое произношение [жж]: во[жж]и, е[жж]у) и [жд'] ([шт']) в формах слова дождь;

4. Произношение твердого согласного перед /е/ в заимствованных словах

5. [ш'ч']/[с'ч'] вместо [ш': ] счет, рассчитывать

6. Слабая палатализация [с'] от[с]юда, у [с]тены

7. Твердая с на конце

8. Полное произношение отчества

9. Твёрдые губные на конце слова: cе[м], восе[м]

Текст с пометками признаков ниже (и в приложении 1):

Находиться (7) на уроке биологии было крайне скучно (1), потому что я не очень интересовался (7) особенностями жизни дрожжей (3). Конечно (1), некоторые считали (5), что этот урок очень легкий (2), но я вел счет (5) каждой минуте. Возможно, через семь (9) или восемь (9) лет знания полученные здесь пригодятся кому-то на ЕГЭ или даже на сессии (4) в медицинском университете. Приходя сюда (6), я старался (7) занять место у стены (6) поближе к окну, откуда с надеждой, даже в дождь (3), смотрел на безликую фанеру (4) гаражей и трамвайные рельсы (4). Мягкий (2) стук дождя (3) оказывал на меня усыпляющий эффект и было легче (2) представить себя далеко отсюда (6). В сущности, даже Мария Витальевна (8), наша учительница по биологии уже понимала, что в школу я езжу (3) не ради рисования и направляла свою энергию (4) на других учеников, которые рассчитывали (5) на лучшие оценки. Как бы не было скучно, но остальным тоже все-таки приходилось (7) являться (7) сюда (6). В противном случае они становились (7) объектом гнева Елены Юрьевной (8), нашего завуча, которая могла придраться даже к ношению плеера (4) в школе.

Все респонденты делились на 4 категории:

Таблица 1

Урожденные москвичи	Сравнительно недавние (менее половины жизни) мигранты в Москву
Урожденные петербуржцы	Сравнительно недавние (аналогично) мигранты в Санкт-Петербург

В начале респондентам было предложено ответить на несколько вопросов, о себе, затем, чтобы избежать эффекта прайминга и не дать респондентам возможности обратить внимания на текст, направленный на выяснение особенностей их речи, следовал тест. Вопросы интервью задавались позднее. Таким образом, исследование включало в себя две фазы и с использованием разных методов. Несмотря на то, что в ходе интервью были озвучены вопросы, направленные на выяснение лексических или просодических особенностей речи, особое внимание отводилось фонетическому аспекту по нескольким причинам. Во-первых, как показало прошлое исследование, о фонетических различиях имели представление меньше людей, чем о лексических и даже те, кто упоминал о существовании отличий в произношении не называли более чем три пункта из списка выше. Во-вторых, произношение подконтрольно сознанию испытуемых меньше, чем выбор конкретных слов или темп речи и менее подвержено посторонним факторам, типа настроения респондента.

? Дизайн интервью (полный текст доступен в приложении 2)

Вопросы для интервью были разработаны частично исходя из литературы и практических исследований, посвященных идентичности, частично на основе вопросов из прошлого исследования. Кроме того, большую роль сыграл этап пилотных интервью, на основе которых некоторые вопросы были дополнены или изменены.

В своих работах социологи Бергер и Лукман (Berger, Luckman, 1966) разработали теорию социализации (в данном случае вторичной социализации, начиная с взаимодействия вне семьи в детском саду и школе), и они считают, что идентичность формируется благодаря личному желанию индивида обладать каким-то конкретным статусом в обществе и желанию быть идентифицированным для себя и окружающих как индивидуальность с определенным набором социальных ролей. Именно по этой причине в интервью были включены вопросы “Кем вас считают ваши друзья?” и “Кем вы считаете себя?”. Изначально, интервью включало в себя и другие вопросы, например “Кем вас считают члены ваши семьи?”. Однако в ходе первых пробных интервью, на этот вопрос практически не было получено информативных ответов, в отличии от вопроса про друзей. Первые опрошенные отвечали на этот вопрос просто “Не знаю” или “Мы никогда не говорили с ними на счет этого”.

Вопросы немного отличались в зависимости от того, отвечал ли на них коренной житель города или нет. Для приезжих из других регионов, например, обязательными были вопросы “Кем вас считают ваши друзья по прошлому месту жительства?”. Кроме того, несколько отличались ответы на вопросы типа “Какими критериями нужно обладать, для того чтобы быть москвичом/петербуржцем?” Коренные жители городов практически всегда делились своим мнением по этому поводу, в то время как приезжие скорее ссылались на мнение друзей или образ, формируемый обществом. Родившимся в Москве или Санкт-Петербурге чаще приходилось озвучивать дополнительный вопрос “Как вы думаете, эти критерии отличаются у других людей?”, а переехавших из других регионов России в ряде случаев необходимо было спрашивать на счет их собственного мнения по этому вопросу.

В ходе опроса первых респондентов, несколько из них высказали важную мысль о том, что ключевую роль в усвоении новой идентичности для приезжих из других регионов (а возможно, не только для них) играет окружение. Если оно неоднородно в плане наличия “местных” и людей, приехавших из других регионов, то человек быстрее станет считать себя москвичом и петербуржцем, в противоположность тому, кто общается в основном с другими “земляками”. Еще один важный вопрос, включенный в опрос изначально, касался планов на будущее. Дело в том, что идентичность касается не только прошлого и настоящего человека, но и того, кем он бы хотел себя видеть в будущем. Для многих из респондентов было критично, останутся ли они в своем городе и из этого проистекал ответ на вопрос “Кем вы себя считаете?”

Ввиду того, что в опросе участвовали новые люди, которые не принимали участия в прошлом исследовании, некоторые вопросы из него перешли в том же виде, например, “Какие отличия вы замечали в речи москвичей/петербуржцев, посещая другой город?” Практически у всех респондентов был опыт посещения другой столицы, как и в прошлом исследовании. Тем не менее, к ним было решено добавить также вопрос “О каких отличиях в вашей речи вам говорили люди из других городов и регионов России?”

Вопрос о топонимах

Отдельно стоит остановиться на вопросе о топонимах. Сразу несколько участников прошлого исследования отметили, что в Санкт-Петербурге не принято склонять топонимы типа “Кудрово, Мурино, Девяткино” и так далее, в отличие от Москвы, где вполне естественно говорят “в Бирюлеве” или “в Зюзине”.

Поверхностный поиск по социальным сетям показал, что склонение топонимов предмет оживленных споров в Санкт-Петербурге, где в использовании подобной “неграмотной” формы обвиняют приезжих из других регионов и новых жителей этих районов. Что характерно, единого мнения по поводу топонимов нет и среди научного сообщества. Член экспертного совета центра творческого развития русского языка, преподаватель СПбГУ и научный руководитель портала gramma.ru Светлана Друговейко-Должанская писала что “топонимы склоняют все меньше и меньше - вспомним хотя бы бурные обсуждения того, нужно ли склонять Купчино и Колпино. Строгая норма требует склонять, но носителю языка это неудобно, он хочет видеть начальную форму слова, так понятнее (я живу в Пушкине: в городе Пушкин или в городе Пушкино?). Поэтому подавляющее большинство носителей языка предпочитает такие топонимы не склонять”

В это время в Москве склонение форм на -ово -ево вполне себе живет как в речи многих носителей, так и в официальных источниках, начиная от газет и заканчивая объявлениями в общественном транспорте.

Приблизительный текст опросника (точная форма вопросов часто разнилась в зависимости от ответов респондента и хода интервью) доступен в Приложении 2.



Рис. 3. Пример склонения топонима в объявлении московского городского СМИ

Несмотря на то, что глубинное интервью является методом скорее качественного исследования, в ходе анализа и систематизации части полученных результатов были использованы количественные методы, которые будут подробно описаны далее.

3.3 Материалы исследования

К материалам исследования относятся 36 записей теста и интервью, доступные на облачном хранилище Google Drive (ссылка доступна в Приложении 4) и сводная таблица, созданные на основе их анализа, доступная в Приложении 3. Таблица ниже содержит соответствие номеров респондентов и их установочных данных, для идентификации респондентов в цитатах.

Номер респондента	Возраст	Пол	Город	Коренной ли житель	Самоидентификация
1	22	М	Москва	да	да
2	22	М	Москва	нет	нет, сложно ответить кем себя считает
3	21	М	Москва	да	да
4	22	Ж	Москва	нет	скорее да
5	22	Ж	Москва	да	да
6	20	М	Москва	да	да
7	21	Ж	Москва	да	да
8	22	М	Москва	нет	да
9	21	М	Москва	да	да
10	20	Ж	Москва	да	да
11	21	Ж	Москва	нет	да
12	21	Ж	Москва	нет	нет
13	22	Ж	Москва	да	да
14	21	М	Москва	нет	да
15	21	М	Москва	нет	нет
16	21	Ж	Москва	нет	нет
17	22	Ж	Москва	да	да
18	21	М	Москва	да	да
19	21	Ж	Санкт-Петербург	да	да
20	22	Ж	Санкт-Петербург	нет	да
21	21	Ж	Санкт-Петербург	да	да
22	22	М	Санкт-Петербург	нет	да
23	21	М	Санкт-Петербург	нет	да
24	21	М	Санкт-Петербург	да	да
25	22	Ж	Санкт-Петербург	да	да
26	23	М	Санкт-Петербург	да	да
27	21	М	Санкт-Петербург	нет	да
28	38	Ж	Санкт-Петербург	да	да
29	40	М	Санкт-Петербург	нет	наверное уже да
30	22	М	Санкт-Петербург	да	да
31	22	Ж	Санкт-Петербург	нет	да
32	21	Ж	Санкт-Петербург	да	да
33	21	М	Санкт-Петербург	да	да
34	22	М	Санкт-Петербург	да	да
35	28	Ж	Санкт-Петербург	нет	да
36	22	Ж	Санкт-Петербург	нет	нет

3.4 Общий анализ (сводная таблица в Приложении 3)

В ходе анализа записей все из них были изучены на наличие 9 признаков, характерных для московского или петербургского варианта русского языка. Кроме этого, была указана релевантная информация, такая как пол, город и возраст, для того чтобы сбалансировать количество мужчин и женщин, а также резидентов разных городов.

В зависимости от прочтения тестового текста, в столбце отвечающем за определенный признак участники исследования получали + в случае явного наличия признака во всех или почти всех случаях, +- в случае его наличия в одних словах и отсутствия в других (например, прочтение коне[шн]о и ску[чн]о было очень распространенным и для москвичей, и для петербуржцев) и - в случае явного несоответствия признаку в прочтении всех или почти всех слов с ним. Подробная статистика по каждому из признаков приведена в отдельных разделах.

Верхняя часть сводной таблицы с двумя примерами соответствия признаков

Интервью классифицировалось совсем иным образом: в случае прочтения текста, проще было однозначно определить наличие или отсутствие признака в каком-либо слове. В ходе интервью респонденты часто высказывали похожие идеи разными словами, потому ответы в интервью было классифицировать несколько сложнее. Тем не менее, это возможно сделать. На...