Особенности передачи языка Nadsat в переводе романа Э. Берджесса "Заводной апельсин"

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Департамент иностранных языков

Выпускная квалификационная работа

по направлению подготовки «Лингвистика» образовательная программа «Иностранные языки и межкультурная коммуникация»

Особенности передачи языка Nadsat в переводе романа Э. Берджесса "Заводной апельсин"

Выполнила

Перелыгина Алина Леонидовна

Научный руководитель

А. В. Бакулев

Москва 2020

АННОТАЦИЯ

В работе проводится анализ переводов на русский язык романа «Заводной апельсин» Энтони Берджесса. Особое внимание уделяется переводу на русский язык вымышленного языка Nadsat, использующегося в романе. Согласно гипотезе исследования, оба существующих перевода не обладают достаточно репрезентативностью в соответствии с теорией С. В. Тюленева. Помимо теоретической составляющей, в работе также проведено практическое исследование, а именно - анализ восприятия читателями языка Nadsat в переводах.

ABSTRACT

In this paper, the author analyzes the Russian translations of Antony Burgess' A Clockwork Orange. Special emphasis in the paper is put on a constructed language called Nadsat, which is used in the novel by its characters. According to the paper's hypothesis, none of the existing translations is representative enough from the point of view of S. Tyulenev's theory of translation representativity. Aside from the theoretical part, the paper's author also conducts a practical research, namely, an analysis of the translations' readers' perception of Nadsat.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ЯЗЫК NADSAT КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1 Роман «Заводной апельсин» и его место в литературе XX века

1.2 Лингвистическая классификация языка Nadsat

1.3 Перевод романа «Заводной апельсин» в рамках теории репрезентативности

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ПЕРЕВОДОВ РОМАНА «ЗАВОДНОЙ АПЕЛЬСИН» В РАМКАХ ТЕОРИИ РЕПРЕЗЕНТАТИВНОСТИ

2.1 Переводческие решения, используемые Е. Синельщиковым и В.Б. Бошняком

2.2 Анализ читательского восприятия переводов В. Бошняка и Е. Синельщикова

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Данная работа посвящена исследованию существующих переводов с английского языка на русский язык романа «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса с точки зрения их репрезентативности.

Актуальность исследования определяется отсутствием репрезентативного во всей полноте перевода романа с английского языка на русский в силу сложности перевода вымышленного языка, сочетающего в себе лексическую составляющую языка перевода и морфологию языка оригинала и, соответственно, необходимостью создания нового перевода, который отвечал бы требованиям критериев репрезентативности.

Объект исследования - язык Nadsat в романе Э. Бёрджесса «Заводной апельсин».

Предмет исследования - особенности передачи вымышленного языка Nadsat и характеристики трансформаций, использованных при его переводе.

Целью работы является выявление уровня репрезентативности существующих переводов романа «Заводной апельсин» Э. Бёрджесса, а также формулировка возможных рекомендаций по повышению уровня репрезентативности текста на ПЯ при создании новых переводов произведения.

Исследование ставит перед собой следующие задачи:

изучение теоретической базы по вопросам перевода художественной литературы и романа «Заводной апельсин»;

выделение основных понятий внутри заданной темы;

характеристика и анализ идиостиля Э. Берджесса и его проявления в романе «Заводной апельсин»;

описание существующих методов работы переводчика с языком Nadsat;

анализ реального восприятия потенциальным реципиентом обоих переводов;

формулировка рекомендаций, которые предполагается использовать в дальнейших переводах.

Гипотеза исследования состоит в следующем. Несмотря на два существующих перевода романа, один из которых успешно издаётся по настоящий момент, ни один из них не является достаточно репрезентативным с точки зрения передачи на русский язык вымышленного языка Nadsat. Недостаток репрезентативности выявляется при анализе читательского восприятия Nadsat в романе; основная проблема заключается в несоответствии условного процента распознавания лексем Nadsat русскоязычным читателем в переводах романа проценту, определенному предыдущими исследованиями, проводившимися с участием англоязычных реципиентов оригинального текста.

В ходе работы использованы общенаучные (анализ, синтез, классификация, обобщение), частнонаучные и специальные методы исследования: лингвистическое наблюдение и описание, сопоставительный анализ и контекстуальный анализ, опрос.

Материалом исследования являются оригинал романа Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин» и его переводы на русский язык, выполненные В. Б. Бошняком и Е. Синельщиковым.

Методологическую основу исследования составили труды следующих ученых:

- в области литературоведения: О.М. Вербицкой, Ю.А. Жаданова, Л.Ф. Хабибуллиной, А.А. Галаховой;

- в области лингвостилистического анализа: Н.Г. Бабенко, О.И. Александровой, Е.А. Тесла, Н.Н. Копытиной и др.;

- в области перевода и переводоведения: В.Н. Комиссарова, Я.И. Рецкера, С.В. Тюленева, М.В. Вербицкой и др.

Теоретическая и практическая значимость исследования обусловлена необходимостью дальнейшего изучения проблемы репрезентативности художественного перевода, в частности - в случае перевода вымышленных языков. Работа приобретает практическую значимость в вопросе необходимости создания ещё по меньшей мере одного перевода романа, который бы отвечал всем критериям репрезентативности, описанным в работе. Материалы исследования могут быть внедрены в преподавание курсов по теории и практике художественного перевода, лексикологии и стилистике.

Выпускная квалификационная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Во введении раскрывается общая информация об исследовании, а именно - его целях, использованном материале, методологии исследования и т.п. Первая глава содержит сводку теоретической информации - литературоведческую и переводоведческую базы исследования и лингвистический контекст, в котором происходит анализ Nadsat; также подробно описывается понятие репрезентативности и другие схожие переводоведческие теории. Во второй главе приведены практические изыскания на тему решений, применяемых в переводе обоими рассматриваемыми в рамках работы переводчиками, и анализируется проведенная ими работа, а также представлены и проанализированы результаты опроса читателей романа «Заводной апельсин» в обоих русских переводах. В заключении формулируются выводы, рекомендации и подводятся итоги исследования. Список литературы насчитывает 48 наименований, из них 15 являются источниками на английском языке и 5 - интернет-ресурсами.

ГЛАВА 1. ЯЗЫК NADSAT КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1 Роман «Заводной апельсин» и его место в литературе XX века

«Роман» в литературе - довольно широкое и расплывчатое понятие, не имеющее четких границ; зачастую ему дают взаимоисключающие определения [26, с. 61]. С точки зрения некоторых исследователей, роман и вовсе нельзя назвать жанром, поскольку в настоящее время роман ушел от своего изначального определения, которое включало в себя три формы: лирику, драму и эпос. Как отмечает В. А. Гашкова, «[форма романа] не имеет никаких чётких, более того - собственных, характеристик, кроме того, что она является квинтэссенцией многосоставности, полистилистики и гетерогенности» [25]. Таким образом, бесчисленное количество литературных произведений попадает под категорию «роман», включая произведение Энтони Берджесса «Заводной Апельсин» («A Clockwork Orange»). Перед началом анализа произведения необходимо решить вопрос о том, что оно собой представляет и к какому жанру относится. Первая половина XX века ознаменовала рождение нового явления в литературе, а именно - жанра антиутопии, или дистопии. Это произведения, в которых изображается общество в намеренном преувеличении его пороков, а само устройство жизни представляется отталкивающим и порой даже пугающим. Дистопия противопоставляется утопии - изображению гипотетического идеального общественного строя в рамках научной фантастики. Основоположником жанра антиутопии считается Е. Замятин, создавший в 1920-м году роман «Мы»; позднее его идеи были развиты в творчестве таких авторов, как О. Хаксли («О дивный новый мир», 1931 г.) и Дж. Оруэлл («1984», 1949 г.) [27, с. 66]. К жанру антиутопии относится и «Заводной апельсин» Э. Берджесса, написанный в 1962 году.

Рассмотрим основную сюжетную канву романа «Заводной апельсин». Действие произведения происходит в недалеком для современников Берджесса альтернативном будущем. Его главный герой Алекс, от лица которого ведется повествование, состоит в группировке молодых людей, посвятивших свою жизнь так называемому «ультранасилию» - вместе со своими друзьями он занимается разбоем, дерется с группировками противников, употребляет наркотические вещества (т.н. «молоко плюс», или «молоко с ножами» - напиток из молока и наркотиков на выбор клиентов бара, в который любят ходить Алекс с друзьями), вламывается в чужие дома, насилует женщин и т.п. Члены группировки «ультранасилия» разговаривают на языке Nadsat (калька с русскоязычного «-надцать», что коррелирует с англоязычным “-teen” (“fourteen” - четырнадцать, “eighteen” - восемнадцать), которое в отдельности (“teen”) также можно перевести как «подросток»), который представляет собой смесь как русскоязычных заимствований, так и заимствований из немецкого и французского языков, английского цыганского диалекта, английского слэнга, малайского языка (отсюда название романа «A Clockwork Orange» - “orang” на малайском означает «человек»), а также придуманных Берджессом слэнговых слов [3]. Алекс попадает в тюрьму за убийство, где после части отбытого срока ему предлагают пройти психиатрическое лечение под кодовым названием «Людовик», в течение которого ему при помощи насаждения условных рефлексов прививают отвращение к насилию. Лечение оказывается эффективным, и Алекса выпускают на свободу, где его ждут атаки от предыдущих жертв и бывших напарников. После попытки суицида Алекс обнаруживает, что его склонность к насилию вернулась к нему, и формирует новую банду. Затем он встречает своего старого друга из прошлой группировки и размышляет о том, чтобы стать полноценным членом общества [3].

Роман был написан Берджессом под впечатлением от поездки в Ленинград в 1961 году. До этого писатель с супругой проживал на Востоке (в Малайской Федерации и Брунее) в течение трех лет, где столкнулся с насильственными бандами подростков, что также внесло свой вклад в написание «Заводного апельсина». Кроме того, в романе присутствует эпизод с изнасилованием жены писателя - автобиографический сюжет, основанный на жизни самого Берджесса [24, c. 78].

Как пишут О. М. Вербицкая и О. А. Рузавина, роман «Заводной апельсин» затрагивает как ряд остросоциальных вопросов о зле и насилии в современном обществе, так и вопросы природы человека [22]. В произведении поднимаются темы добра и зла, истоков насилия, сущности психического здоровья, а также того, что можно называть «нормой» в обществе. Считается, что этот роман стал высшей точкой творчества Берджесса, несмотря на то, что его произведение «Вожделеющее семя», по мнению некоторых исследователей, оказало большее влияние на развитие жанра антиутопии в XX веке [27, c. 68].

«Заводной апельсин» представляет собой переходное звено от модернизма к постмодернизму [40], что совпадает с временными рамками написания произведения. Одним из ключевых, в том числе и в отношении постмодернизма, элементов архитектоники романа, как мы уже упоминали, выступает язык Nadsat.

1.2 Лингвистическая классификация языка Nadsat

Nadsat - один из ярких примеров вымышленного языка, или т.н. артланга. Один из персонажей книги характеризует его так: «...кое-какие остатки старинного рифмующегося арго. Некоторые слова цыганские... Но большинство корней славянской природы. Привнесены посредством пропаганды. Подсознательное внедрение» [20]. Сам Берджесс признавался, что именно так и использовал язык в романе, чтобы «подсознательно внедрить» читателю минимальное знание русского языка, а также настаивал против включения в издания романа глоссария Nadsat, поскольку это бы нарушило процесс обучения через контекст [13, c. 7]. Несмотря на это, в рамках данной работы представляется необходимым предоставить словарь русскоязычных (пусть порой и с искажениями, обусловленными спецификой работы Э. Берджесса с англо-русским словарем) заимствований Nadsat [3]:

В рамках исследования представляется необходимым прояснить, что представляют из себя все эти слова с лингвистической точки зрения. Этот вопрос необходимо рассматривать с двух сторон - на уровне лексики и на уровне текста. Начнем с рассмотрения лексического уровня проблемы: на этом уровне мы сталкиваемся с определенной проблемой отнесения лексем Nadsat к неологизмам либо окказионализмам. Н. Г. Бабенко придерживается позиции о том, что, в отличие от неологизмов, закрепляющихся в языке, окказионализмы «создаются художником слова в данном тексте» [18, c. 4]. Другими словами, автор художественного текста создает слова, не закрепленные в узусе определенного языка, отталкиваясь или, напротив, игнорируя словообразовательные модели данного языка. Несмотря на это, в рамках данной работы мы будем обозначать слова, составляющие лексикон языка Nadsat, в том числе и как авторские (или индивидуально-стилистические) неологизмы, поскольку в лингвистике на настоящий момент не существует четкого различия между окказионализмами и авторскими неологизмами. О. И. Александрова дает следующее определение неологизмам: «новые слова, возникающие и формирующиеся как номинативные (идентифицирующие) лексические единицы, предназначенные для выполнения интеллектуально-коммуникативной функции». Отталкиваясь от данного определения, можно утверждать, что Nadsat служит в том числе и для самоидентификации говорящих на нем групп людей. McQueen объединяет в своей работе неологизмы и «фиктивные» (выдуманные) слова, называя их «субстантивами» (заменителями) и противопоставляет их словам, образующих новые диалекты [9, c. 227].

Е.А. Тесла и М. Б. Андрианова выделяют следующие виды неологизмов [38, c. 65-68]:

фонологические неологизмы, образованные из зачастую заимствованных звуков или междометий;

неологизмы-заимствования из других языков;

морфологические неологизмы, включающие в себя аффиксальные неологизмы, неологизмы, образованные при помощи словосложения, конвертированные неологизмы, образованные в процессе перехода слова из одной части речи в другую, а также различные сокращения.

Согласно данной классификации, лексикон Nadsat можно отнести ко второму типу - неологизмам-заимствованиям. M. Blonskytл и S. Petronienл отмечают, что «хотя в случае Nadsat сложно противопоставить заимствования и слэнг, слэнговые слова на основе русского языка отличаются от других заимствований в своем значении и форме. Если русскоязычные заимствования несут дополнительное значение помимо денотативного значения обыкновенного русскоязычного слова (семантическое смещение) или же они изменены при помощи средств словообразования, т.е. аффиксации, словосложения, конверсии, аббревиации <…>, его можно рассматривать как слэнговое слово. Если же русскоязычное заимствование, напротив, изменено таким образом, чтобы подходить под форму англоязычных синтаксических структур, но его значение и корень соответствуют изначальному значению русского слова, такое слово воспринимается как заимствование из русского языка…» [1, c. 63]. К словам первой группы можно отнести такие примеры, как to tolchok, rooker и другие; к словам второй группы относятся, например, slovo, nozh и другие. Cincotta называет все эти слова «лингвистическими пришельцами», не дифференцируя их на какие-либо подгруппы [4], а Kuip в своей дипломной работе относит авторские неологизмы Берджесса к одной из пяти подгрупп «культурноспецифических единиц» [6, с. 16] (к другим подгруппам относятся единицы, не связанные напрямую с Nadsat, единицы, основанные на английском языке и культуре, гибриды из английских слов и слов, существующих только в романе, а также имена и клички персонажей произведения). А. В. Юровских же приводит следующую классификацию неологизмов в романе [41, c. 111]:

слова с корнями русского происхождения (подразделяются приблизительно на те же группы - прямые и сокращенные заимствования);

слова, образованные сочетанием русских и английских морфем (напр. glazlids - «веки»);

слова с корнями, заимствованными из других языков;

авторские окказионализмы, созданные на основе английских слов.

Остается разобраться, что представляет собой язык Nadsat как лингвистическое явление на уровне текста. В рамках данного исследования представляется наиболее логичным отнести его к социолектам. Социолект - это «подразделение в сообществе носителей языка, которое определяется как по его лингвистическим характеристикам, так и по социальным характеристикам говорящих на нем людей» [14]. Социолект определяют такие параметры, как возрастной признак, социальная принадлежность (например, род деятельности или социальный статус), местоположение, гендерная принадлежность и степень образованности [31, c. 123]. Таким образом, из информации, указанной в самом романе, можно сделать вывод, что на языке Nadsat говорят подростки (о чем прямо указывает само название языка) мужского пола без определенного вида деятельности или какой-либо занятости, проживающие в футуристической Англии и не имеющие образования степенью выше школьного.

Рассмотрим стратегии, использованные при создании русскоязычной части артланга Nadsat. Kuip утверждает, что в своем произведении Берджесс использовал только те слова, которые были бы достаточно разборчивы для англоговорящего реципиента [6. c. 35], однако, для достижения этой цели ему приходилось использовать различные стратегии. Для слов, которые подходили под правила морфологии английского языка, он использовал стратегию прямого переноса - другими словами, слова были интегрированы в текст без изменений. Примерами такого переноса являются слова moloko («молоко») и mesto («место»). Приблизительно двадцать процентов русских слов в языке Nadsat созданы с использованием данной стратегии. Когда же в русских словах появлялись буквы в местах, не характерных для английского языка, Берджесс изменял их написание; к примеру, он изменил написание слова kal («кал») на cal, поскольку в английском языке слова редко начинаются с буквы «K». Помимо данных стратегий, в которых русские слова не подвергаются большим изменениям, два других приема значительно их изменяют. Во-первых, слишком длинные и сложные слова были сокращены; например, слово «мужчина» было сокращено до moodge («муж»). Некоторые слова Берджесс, напротив, удлинил, как это произошло со словом radosty. Kuip в своем исследовании предполагает, что буква «у» была добавлена, чтобы слово оканчивалось на ту же букву, что и joy («радость») в английском языке.

Говоря о цели, которую преследовал автор, вводя в свой роман вымышленный язык, исследователи расходятся во мнениях. Многие исследователи полагают, что Берджесс использовал в своем романе вымышленный язык лишь для того, чтобы заставить реципиента читать более внимательно [10, c. 261]. Другие полагают, что Nadsat служит своеобразной «стеной» или «дымкой, окутывающей насилие» [8, c. 432]; другими словами, через Nadsat герои романа легитимизируют свое поведение, не придавая ему какой-либо отрицательной коннотации или значения. Здесь следует вспомнить классическую гипотезу Сепира-Уорфа; Эдвард Сепир и Бенджамин Уорф утверждали, что язык «определяет мышление и способ познания» [21]. Таким образом, Nadsat становится не просто социолектом, но инструментом насилия, своеобразной индульгенцией для персонажей «Заводного апельсина». Не стоит забывать о том, что, наряду с антисоциальным образом жизни, рассказчику и главному герою романа - Алексу - не чуждо стремление к конвенционально прекрасному: в своей спальне он слушает Бетховена, а в речи использует так называемый «Шекспировский синтаксис» [10, с. 259] и лексикон, добавляя в речь устаревшие английские местоимения времен Шекспира и используя характерную для его произведений инверсию и риторические вопросы (“How art thou, thou globby bottle of cheap stinking chip-oil?” [3]).

Nadsat занимает особое место в романе «Заводной апельсин», делая его совершенно уникальным произведением. Согласно классификации А. Нойберта, текст романа относится к так называемым «билингвальным текстам», которые обладают, в сравнении с другими художественными произведениями, наиболее высокой степенью непереводимости. Исследователи считают, что «поскольку выбор языков <…> обуславливается культурно-историческим контекстом, культурно-языковая реальность оригинального текста не может быть воспроизведена при переводе» [34, c. 21]. Таким образом, и самого Берджесса можно было бы назвать, в определенном смысле, автором-билингвом, некоторым образом способным к двуязычной коммуникации через его роман, а Nadsat - одной из форм кодового переключения (в данном случае - с английского языка на русский [35, c. 92-93]).

1.3 Перевод романа «Заводной апельсин» в рамках теории репрезентативности

Перевод художественной литературы - нестандартная, творческая и сложная даже для опытного специалиста задача. В рамках исследования мы принимаем определение перевода Е. А. Огневой, а именно - рассматриваем перевод текстов с одного языка на другой как «многогранный лингвистический процесс, основанный на отождествлении двух языковых систем, как способ транспонирования образов сознания одного народа на почву сознания другого» [33, c. 8]. Безусловно, перевод художественной литературы включает в себя множество особенностей и сложностей. К примеру, реципиентом такого текста может являться абсолютно любой носитель языка [17, c. 260]; это должны понимать как сам автор произведения, так и переводчик. Основная сложность художественного перевода заключается также и в том факте, что в разных языках и культурах (т.е. в культуре оригинала и перевода) объективная реальность отражается по-разному, следовательно, дословный перевод не способен охватить всю полноту оригинала [37, c. 69]. Тут следует принять во внимание, что, хотя «Заводной апельсин» инкорпорирует русские слова, они помещены в чуждую русскоязычному реципиенту культуру, что добавляет качественно новый уровень сложности перевода романа. Той же точки зрения относительно практической невозможности точной передачи оригинального художественного текста в силу национальных особенностей, характерных для народа, говорящего на языке оригинала, придерживается и В.Н. Комиссаров [30, c. 13]. Дополнительная сложность перевода художественной литературы кроется в бессознательном желании переводчика приблизить текст к культуре и языку перевода [22, c. 88], поскольку в таком случае могут возникать нежелательные коннотации, приводящие к культурной интерференции и затрудняющие понимание текста.

Теоретически перевод художественного литературного произведения должен быть прост и понятен, в нем не должно присутствовать специфической лексики без пояснений; в целом предполагается, что художественный текст легко читается и воспринимается потенциальным реципиентом. Однако это общее правило малоприменимо к роману «Заводной апельсин», особенности перевода которого мы рассмотрим в данном разделе. лингвистический язык перевод роман

Лингвистов и, в частности, переводчиков, во все времена волновал вопрос о том, какой перевод можно назвать точным (или же репрезентативным) и способным соответствовать всем характеристикам оригинала. Безусловно, по данному вопросу был разработан ряд теорий. Одной из наиболее значимых теорий является теория уровней эквивалентности, предложенная В. Н. Комиссаровым. Согласно его идеям, существует пять уровней эквивалентности перевода [30, c. 51]:

Первый уровень (или тип), заключающийся в сохранении части высказывания или текста, выражающей цель коммуникации (цель коммуникации может состоять, например, в передаче эмоций, перлокуции, поэтическом воздействии и так далее). Для переводов, эквивалентных оригиналу по первому типу, характерны неполная передача синтаксиса и лексического состава высказывания, неявные логические связи между оригиналом и переводом, а также «наименьшая общность содержания оригинала и перевода».

Второй тип эквивалентности подразумевает, помимо передачи цели коммуникации, также передачу внеязыковой ситуации - «совокупности объектов и связей между объектами, описываемой в высказывании». Тут следует отметить, что перевод должен не только указывать на ситуацию, но и описывать ее определенным образом, который избирает переводчик. Таким образом, «для второго типа эквивалeнтности характерна [помимо уже описанных свойств] идентификация в оригинале и перeводе одной и той же ситуации при изменeнии способа ее описания».

Третий тип эквивалентности характеризуется, в первую очередь, способом описания ситуации и общностью основных понятий, приведенных в оригинале. Зачастую используется принцип объединения тех или иных признаков оригинала.

Четвертый тип эквивалентности заключается также и в передаче синтаксических структурной организации оригинала, а также в некоторой степени параллелизма лексики.

Пятый тип эквивалентности, считающийся наиболее близким к оригиналу, подразумевает высокую степень паралеллизма синтаксических структур и лексического состава.

Я. И. Рецкер выделяет следующие виды соответствий при переводе [36, c. 11]:

Эквиваленты, появившиеся в связи с тождеством обозначаемых предметов, явлений и т.п. и закрепившиеся в традиции языка;

Вариантные и контекстуальные соответствия;

Переводческие трансформации.

В данной классификации под эквивалентами понимаются слова, имеющие только одно соответствие в языке перевода (полные эквиваленты) - примерами таких слов могут являться биологические наименования, наименования географических объектов и т.п.; при этом полными эквивалентами нельзя считать заимствованные калькированные слова. Вариантные и контекстуальные соответствия имеют несколько вариантов перевода, а переводческие трансформации подразумевают некоторое изменение текста. В. Н. Комиссаров определяет переводческие трансформации как изменения, при помощи которых осуществляется переход от единиц оригинала к единицам перевода; во время таких преобразований происходят изменения как формы, так и смыслового содержания таких единиц, поэтому переводческие трансформации «носят формальносемантический характер» [30, c. 172]. Ниже приведены виды переводческих трансформаций по классификации В. Н. Комиссарова [32]:

фонетические трансформации: транскрибирование, калькирование, транслитерация;

лексико-семантические замены: конкретизация, модуляция, генерализация;

грамматические трансформации: дословный перевод, синтаксическое уподобление;

грамматические замены: членение и объединение предложений, замены форм слова, замены частей речи, замены типа предложения, замены членов предложения;

комплексные лексико-грамматические трансформации: экспликация (описательный перевод), антонимический перевод, компенсация;

технические приемы перевода: добавление, опущение, перемещение.

Все эти приемы, как и готовые словарные или же контекстуальные соответствия, позволяют в определенном смысле приблизить перевод к оригиналу. Обе вышеперечисленные теории - как В. Н. Комиссарова, так и Я. И. Рецкера - стремятся к тому же: описать то явление в переводе, при котором он был бы способен представлять оригинал в языке перевода. Однако, вслед за О. В. Кафискиной мы склонны полагать, что другое понятие, а именно - репрезентативность перевода, введенное С. В. Тюленевым, «наиболее полно раскрывает проблему оценки качества перевода» [28, c. 414]. Согласно его теории, существует несколько критериев репрезентативности перевода [39, c. 146] и соответствующие им потенциальные сложности:

Отражение фактической составляющей оригинала, или правильная передача заключенной в оригинале информации;

Отражение цели создания оригинала, или его коммуникативной функции;

Воспроизведение тона и наиболее важных стилистических особенностей оригинала;

Передача отношения автора к излагаемому материалу.

Проблемы перевода раскрываются, с точки зрения репрезентативности, на разных языковых уровнях, а именно [39. c. 153]:

На фонетическом уровне: к этому уровню относятся, в частности, передача имен собственных, культурно-исторических реалий, наименований географических объектов и т.д.

На уровне словообразовательных моделей (морфологическом уровне): подразумевает передачу устоявшихся словообразовательных моделей ИЯ (иностранного языка) такими же моделями ПЯ (переводящего языка), однако могут возникать некоторые сложности при переводе неологизмов (в том числе авторских) и окказионализмов.

На грамматическом уровне: при попытке соблюдения репрезентативности на данном уровне необходимо помнить о семантической наполненности грамматических конструкций. Особую сложность представляют собой грамматические конструкции, несущие эстетическую функцию.

На лексическом уровне наибольшую сложность представляют слова, не совпадающие по широте значения на ИЯ и ПЯ, а также фразеологизмы.

На синтаксическом уровне: во избежание ошибок при переводе переводчику необходимо в первую очередь четко отделить группу подлежащего от предикативной группы в высказывании.

Таким образом, репрезентативность перевода можно определить, как универсально понятие, обозначающее способность перевода заменять оригинал на пяти языковых уровнях и вбирающего в себя четыре условные стороны в контексте отражения определенных аспектов текста в переводе. Именно с точки зрения теории репрезентативности перевода С. В. Тюленева мы будем анализировать приемы, используемые переводчиками при переводе романа «Заводной апельсин» с английского языка на русский, и, в частности, при переводе артланга Nadsat.

Сам Берджесс придерживался довольно простой позиции насчет перевода Nadsat на русский язык: «у русских, конечно, не возникнет никаких сложностей при переводе; им всего лишь нужно будет заменить мои славянизмы на англицизмы» [2]. Однако нам и многим другим исследователям эта задача представляется не столь простой. В практической части исследования мы рассмотрим, в чем заключается проблема предлагаемого Берджессом подхода. Согласно М. В. Павловой, «Заводной апельсин» попадает в категорию высшей степени непереводимости по следующим причинам [34, c. 23]: роман построен на языковой игре, «демонстрирует высокую степень вовлеченности второго языка (русского)», первичный и второй язык являются симметричными друг другу, а «билингвальный характер текста проявляется на лексическом уровне».

Таким образом, перевод романа «Заводной апельсин» представляет собой уникальную по сложности многослойную задачу. Radionovas описывает задачу переводчика и последовательность действий при переводе следующим образом [12, c. 317- c. 322]: «задача переводчика этого романа состоит в том, чтобы перенести Nadsat в язык перевода, не создав при этом нежелательных ассоциаций у реципиента перевода и не сделав текст слишком чуждым, и, следовательно, трудночитаемым. <…> Как правило, переводчику нужно сделать выбор между производством «форенизированного» (иностранного) текста «с привкусом» языка оригинала, либо «доместицирования» текста, или приближения его к языку перевода, с целью создать новый оригинальный текст. В случае «Заводного апельсина» становится довольно очевидным, что над экзотизмами придется провести некоторую работу. <…> При работе с «Заводным апельсином» переводчику в первую очередь необходимо понять намерения автора, т.е. уловить функцию формы и сообщения, которое с помощью нее передается. После этого переводчику предстоит определить степень «доместикации» перевода. Поскольку тонкая грань между этими решениями неизбежно ведет к ряду потерь при переводе, которые можно было бы компенсировать в других местах текста, представляется крайне сложным измерить степень верности перевода оригиналу в соотношении потерь и компенсации. Единственным средством оценки работы переводчика можно назвать сравнение».

Безусловно, можно было бы воспользоваться стандартными методами перевода неологизмов - такими, как калькирование, транслитерация, транскрипция и описательный перевод [38, c. 69], однако, в силу определенных причин, которые мы планируем раскрыть подробнее в практической части исследования, представляется более целесообразным попытаться найти более неординарные способы перевода. По мнению таких исследователей, как Windle, следует избегать, в частности, описательного перевода: «в обращении с неологизмами языка Nadsat, созданного Берджессом, естественное желание переводчика объяснить или уточнить что-либо должно быть обуздано» [15, c. 181]. Н. В. Ященко утверждает, что «на уровне морфологии традиционные, утвердившиеся в ИЯ словообразовательные модели должны по возможности передаваться традиционными словообразовательными моделями переводящего языка. Нарушение этого принципа неизбежно ведет к утрате переводом (в большей или меньшей степени) его репрезентативности отдельных языковых единиц и текста в целом. Такое нарушение наблюдается в обеспечении репрезентативности при переводе новых слов, неологизмов, пусть даже образованных по старым словообразовательным моделям. Отнюдь не всегда удается передать с помощью перевода свойственные новообразованиям эмоциональный и экспрессивный оттенки» [42, с. 165]; таким образом, мы лишний раз можем убедиться в том, что устоявшиеся модели и стратегии перевода совершенно не обязательно должны сработать, имея дело с неологизмами, а тем более - с неологизмами, сочетающими в себе правила морфологии одного языка и лексико-семантическую составляющую другого языка.

Одной из выгодной для потенциально репрезентативного перевода стратегий представляется компенсация, ведь она «позволяет переводчику в целом избежать ослабевания эффекта, заложенного в оригинале, из-за неизбежного смягчения или эмиссии» [1, c. 64]. Этой стратегией, как будет видно из практической части данной работы, активно пользовались при обоих переводах на русский романа «Заводной апельсин». Cincotta же предлагает следующие возможные стратегии перевода т.н. «лингвистических пришельцев» [4, c. 2-3]:

Не делать различий между двумя языками оригинала и перевести весь текст на один ПЯ;

Оставить заимствования в том языке, в котором они написаны в оригинале;

Вместо заимствований использовать слэнговые слова или просторечия ИЯ;

Найти третий язык, на котором будут записываться заимствования в переводе.

Казалось бы, перевод «Заводного апельсина», содержащий в себе латиницу, будет придерживаться второй либо четвертой стратегии, а перевод без латиницы - первой; однако, как мы проанализируем далее, оба переводчика избрали другие пути решения сложнейшей переводческой проблемы, которую представляет из себя роман.

В первой главе данной исследовательской работы мы произвели как литературоведческий, так и переводоведческий анализ произведения Э. Берджесса «Заводной апельсин». Исходя из произведенного анализа, особую ценность и интерес с точки зрения переводоведения собой представляет артланг Nadsat, используемый героями романа в качестве социолекта. Его лексикон состоит из неологизмов и авторских окказионализмов; особенное внимание в рамках исследования уделяется неологизмам, объединяющих в себе русскоязычную семантику и англоязычную морфологию. Роман, таким образом, относится к билингвальным текстам и обладает высшей степенью непереводимости. К переводу этого произведения можно подходить с точек зрения различных переводоведческих теорий, а именно - уровней эквивалентности Комиссарова, теории соответствий Я. И. Рецкера и теории репрезентативности С. В. Тюленева. В рамках нашей работы наиболее рациональным представляется рассмотрение перевода романа с позиции теории репрезентативности. В нашем исследовании упомянуты как общие стратегии перевода, так и специальные методы перевода неологизмов в художественных текстах, предложенные исследователями-переводоведами в отношении непосредственно артланга Nadsat в романе «Заводной апельсин».

В следующей главе мы разберем приемы, которыми пользовались специалисты при создании двух существующих переводов романа «Заводной апельсин» на русский язык, на примерах, а также проанализируем результаты опроса потенциальной целевой аудитории романа.

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ПЕРЕВОДОВ РОМАНА «ЗАВОДНОЙ АПЕЛЬСИН» В РАМКАХ ТЕОРИИ РЕПРЕЗЕНТАТИВНОСТИ

2.1 Переводческие решения, используемые Е. Синельщиковым и В.Б. Бошняком

На настоящий момент существует два перевода романа «Заводной апельсин». Один из них, выполненный Евгением Синельщиковым, издавался в журнале «Юность» в 1991 году и сейчас доступен только в интернете и архивах журнала; перевод Владимира Борисовича Бошняка можно найти на книжных полках до сих пор. В своих переводах эти два специалиста используют разные стратегии передачи артланга Nadsat на русский язык. Напомним, что в оригинале используются «русизмы» - слова с русской семантикой, записанные латиницей. Синельщиков выбрал обратный путь перевода Nadsat - в его варианте используются англоязычные слова, записанные кириллицей (например, «олд мэн» - от английского old man - «старик»). В переводе Бошняка выбранные определенным образом русскоязычные слова записываются латиницей (например, «zavedenija» - «заведения»). Ниже приведена сравнительная таблица с переводом отрывка из начала романа:

Курсивом в таблице выделены слова, «выбивающиеся» из общего потока повествования, а именно - неологизмы Nadsat и, соответственно, их перевод. Однако, мы видим, что как В. Бошняк, так и Е. Синельщиков не всегда придерживаются стратегии замены оригинальных слов, изменяя, добавляя или, наоборот, игнорируя некоторые слова, в оригинале принадлежащие к артлангу Nadsat. Данные по отрывку приведены в следующей таблице:

Помимо этого очевидного изменения, мы можем наблюдать определенное непостоянство даже в таком коротком отрывке в варианте перевода Е. Синельщикова: если в начале он использует вместо слова «карман» заимствованное «покет», то ближе к концу мы видим слово «карман» в сочетании «чистим его карманы». Тут стоит отметить, что Э. Берджесс в оригинале романа придерживается последовательного и в определенном смысле постоянного использования неологизмов Nadsat. Кроме того, в переводе Е. Синельщикова по неочевидным причинам фигурирует не просто starry ptitsa, а старуха-еврейка, на что нет никаких указаний в оригинале.

Для сравнения рассмотрим некоторые примеры того, как переводчики на другие языки справлялись с переводом Nadsat. В работе исследователя S. Malamatidou проведена следующая работа над соотношением заимствований из русского языка в различных ПЯ романа «Заводной апельсин» против числа естественных заимствований в данных языках: «в случае с английской версией Nadsat было обнаружено, что адаптация была выше на 106,4% в сравнении с числом существительных, заимствованных [из русского языка] естественным образом [в английском языке]. Прирост был замечен во всех ПЯ, хоть и не в той же мере. Таким образом, во французском Nadsat был обнаружен прирост в 18,1%, в немецком - 63,2%, в греческом - 62,3%, и 201,8% в испанском [переводе романа]. Из результатов данного анализа следует, что ни один из [рассмотренных] европейских переводчиков не смог приблизиться к пропорции Nadsat англоязычного оригинала» [7, c. 12]. К сожалению, нам не удалось найти схожие данные по русскому языку, однако, пример выше иллюстрирует похожую тенденцию, особенно учитывая, что в переводе В. Бошняка не используются англоязычные заимствования вовсе.

В немецких переводах, помимо других стратегий, использовалась транслитерация с некоторыми изменениями в написании; эти изменения были произведены для того, чтобы неологизмы артланга Nadsat больше походили и лучше звучали на немецком языке. Таким образом, была произведена определенная адаптация, например: devotchka (оригинал) - Dewotschka (немецкий перевод) [12, c. 318]. Кроме транслитерации, в немецких и французских переводах мы также наблюдаем т.н. lexical creation - процесс, при котором переводчик изобретает собственный неологизм, чтобы заменить им слово оригинала, в данном случае - неологизм Nadsat [12, c. 319]. Помимо упомянутых выше переводоведческих решений, немецкие переводчики также пользовались стратегиями компенсации и замены неологизмов Nadsat слэнговыми немецкими словами, что, в принципе, можно считать приемлемым, поскольку и сам Э. Берджесс использовал в оригинале романа некоторые слэнговые слова из, к примеру, диалекта кокни или так называемого «schoolboy talk» - слэнга британских школьников начальных и средних классов [12, c. 320-321].

Безусловно, Nadsat представляет собой сложность на всех уровнях языка, и, соответственно, репрезентативности. К примеру, Э. Берджесс создавал неологизмы, которые необходимо было бы передать репрезентативно на фонетическом уровне. К таким словам относится, например, chumbling - несуществующее в английском языке слово, которое, тем не менее, соотносится с явлением так называемой лексической ономатопеи, которая, в свою очередь, опирается на установленные семантические и, в гораздо большей мере, фонетические характеристики слов [5, c. 268-269]. Непосредственно слово chumbling перекликается по своему звучанию с такими словами английского языка, как stumbling, bumbling и т.п. К сожалению, подобные нюансы ускользнули как от В. Бошняка, так и от Е. Синельщикова:

Хотя в данном отрывке В. Бошняк и использовал слэнговое слово «чмокать», его все же нельзя считать ни неологизмом, ни окказионализмом, поскольку оно на достаточном уровне закрепилось в русском языке.

Для проведения адекватного анализа следует понимать, что Э. Берджесс при написании романа «Заводной апельсин» пользовался словарем, не обладая достаточным знанием русского языка, что неизбежно приводит к ошибкам и безграмотному употреблению русскоязычных слов. Так, польский переводчик R. Stiller подвергает критике лингвистический эксперимент Э. Берджесса [15, c. 164], предлагая альтернативные варианты некоторых использованных Берджессом слов и указывая на очевидные ошибки и недопонимания при использовании словаря. Несмотря на это, в рамках данного исследования оригинал Берджесса мы берем за условный стандарт, поскольку рассматриваем переводы с точки зрения их репрезентативности оригинала в языке перевода.

Согласно нашей гипотезе, как В. Бошняк, так и Е. Синельщиков не смогли в полной мере передать интенцию автора оригинала романа «Заводной апельсин». Далее мы рассмотрим на примерах, что именно они упустили и где возникли определенные недочеты.

Исследователь K. Windle приводит в своей работе множество таких примеров. Один из них - неверное использование Е. Синельщиковым заимствованных слов: «[Синельщиков] отдает предпочтение стратегии, предложенной самим Берджессом… а именно - широкое использование англицизмов вместо «русизмов» Берджесса. Большая часть англоязычного вокабуляра, хоть и не весь, без сомнений, полностью знаком большинству русскоязычных читателей, и активно используется в определенных кругах» [15, c. 166]. В качестве доказательства данного тезиса приводится часть предложения из перевода Е. Синельщикова: «бутсы - незаменимая вещь в файтинге». Несомненно, Е. Синельщиков калькировал слово из оригинала - boots, имея в виду просто «ботинки»; однако, мы знаем, что слово «бутсы» имеет в русском языке конкретное значение, связанное скорее с обувью для футбола. Таким образом, нарушается репрезентативность на уровне лексики, и мы вспоминаем слова М. В. Вербицкой о том, что в случае приближения перевода к культуре ПЯ могут возникать определенные неверные коннотации [22, c. 88].

Еще одним аргументом в пользу неполноты передачи Nadsat на лексическом уровне служит тот факт, что глоссарии оригинала и двух переводов не совпадают как количественно, так и качественно [15, c. 167]; под этим имеется в виду, что и В. Бошняк, и Е. Синельщиков переводили и/или адаптировали на русский язык совсем не те слова Nadsat и не в том количестве, что присутствуют в оригинале романа. Мы уже наблюдали это в первом примере (см. предыдущие сравнительные таблицы) и убеждаемся в этом снова - «как четко видно из глоссария Синельщикова, его версия Nadsat никоим образом не состоит из заимствований оригинала».

Как пишет все тот же K. Windle, «метод Бошняка представляет для читателя проблему несколько другого рода, а именно - читателю предстоит решить, как поступить со знакомыми русскими словами в их новом амплуа англицизмов. Читатель оригинала, вне зависимости от того, знает он или она русский, будет читать записанные латиницей русские слова в соответствии с правилами фонетики английского языка, как и задумывал Берджесс. Возможно, при этом будет прерываться поток восприятия текста, но нет никакой сложности в том, чтобы прочитать [предложение, содержащее Nadsat]. В русском тексте Бошняка представляется обратная ситуация: понимание, может, и не страдает (в том случае, если читатель знаком с латиницей), но реципиент, особенно если читает вслух, может не понять, как обращаться с лексемами, транслитерированными с определенной точностью с кириллицы, напр. tshelovek, koreshami, prestupnikami, do lampotshki, and kliovaia kisa («Медсестра была очень даже kliovaia kisa»). Распознав слово, необходимо приложить некоторые усилия, чтобы не обращаться к фонетике русского языка, не превратив kliovaia kisa и govnodavy в просто «клевую кису» и «говнодавы». Тут возникает интересный вопрос относительно психологии чтения, но, скорее всего, в подобных случаях на первых же страницах возникает определенное отстранение, после чего читатель перестает замечать [латиницу] или, по крайней мере, переставал бы замечать, если бы в методе Бошняка использовалась исключительно транслитерация по правилам. В таком случае получается исключительно зрительный эффект, и сама стратегия, как только с ней ознакомишься, становится совершенно прозрачной; это заставляет задуматься о том, может ли такой метод служить хотя бы приблизительным эквивалентом оригинала в смысле его фонетического (а не только визуального) воздействия» [15, c. 168].

Итак, мы рассмотрели некоторые примеры отсутствия репрезентативности на лексическом и фонетическом уровнях, однако, Nadsat обладает своеобразием и на других языковых уровнях, как и любой язык, будь то естественный язык или артланг. К примеру, одной из отличительных черт речи главного героя - Алекса - является «шекспировский синтаксис», т.е. устаревшая лексика и конструкции времен Шекспира. Рассмотрим один из ярчайших примеров (в таблице подчеркнуты архаичные формы слов):

«Наглядно видно, что в обоих случаях сущность Nadsat отражена слабо. Мало что указывает на слэнговое выражение из 60-х “what gives” с архаичным окончанием, неверно употребленное “dost thou”… или инверсию. Тем не менее, Бошняком была произведена некоторая попытка указать на заимствования… В сокращенной версии Синельщикова только архаичная форма «д...