Становление государственности США

Супруга Бёрда сечет раба в присутствии гостя. Бёрд выражает неодобрение.

Раб «притворяется», что он упал и ушибся; его заставляют носить зажим в течение 24 часов. Супруга Бёрда приказывает высечь несколько рабов. Супруга Бёрда бьет Дженни «щипцами»; он выражает неодобрение. [1,25]

И это был дом «самого изысканного и примерного джентльмена» колониальной Виргинии!

Негритянский народ повсюду оказывал противодействие своим поработителям -- и в Африке, и на борту кораблей, и в Вест-Индии и Южной Америке, и в колониях, которым предстояло стать Соединенными Штатами,-- с непреклонной решимостью выжить, проявляя твердую волю к сопротивлению и неукротимый дух борьбы.

Способы сопротивления, как индивидуального, так и коллективного, сильно разнились. Они включали замедление работы, симуляцию болезней, уничтожение орудий труда, дурное обращение с рабочим скотом, бегство, поджоги, покушения на жизнь хозяев (особенно посредством отравления), самокалечение и самоубийство, убийство своих детей, покупку свободы, восстания. Больше же всего, пожалуй, они включали менее драматическую, но не менее трудную способность к поддержанию надежды, жажды жизни, сохранению достоинства, передаче нежно любимым детям (хотя класс господ и владел их телами) своей мечты о Времени Свободы и веры в то, что это время придет.

В любом рабовладельческом обществе высшей точкой волнений и недовольства является восстание. Специфические условия негритянского рабства в Америке характеризовались такой всеобъемлемостью механизма власти, таким численным перевесом белых над рабами (никогда не превышавшими 20 процентов всего населения и даже в южных районах никогда не достигавшими 40 процентов населения) и такой злобностью системы расизма, что возможности успешного восстания рабов никогда не существовало. И все-таки заговоры и вооруженные выступления среди негритянских рабов в Америке образуют нескончаемую летопись, служащую замечательным отблеском той яркой искры протеста, которая никогда не может быть погашена в сердцах эксплуатируемых. Такого рода волнения происходили среди и среди кабальных слуг--а вместе с рабами они составляли треть населения колоний -- вовсе не было мира и спокойствия. Все они -- добровольные и недобровольные, ученики, высланные преступники, выкупники -- составляли ту группу трудящихся, условия жизни которой были лишь немногим лучше условий жизни рабов. Среди вынужденных заниматься кабальным трудом были и мужчины, и женщины, и дети; в громадном большинстве это были белые, хотя примерно до 1670 года значительную часть их составляли также и негры. Как уже указывалось ранее, срок кабалы разнился от двух до четырнадцати лет и даже (в редких случаях) до конца жизни. Городских рабочих (не считая домашних) среди указанной категории было мало; зато весьма значительная доля рабочих, занятых в производстве зерна, табака, корабельных материалов и древесины, работала именно на условиях кабальных «контрактов». В течение срока службы рабочий не получал никакой заработной платы; возмещением за его труд служили ночлег, стол, обучение ремеслу и, обычно по окончании срока службы, куцая награда деньгами, одеждой и инструментами, а временами еще земельное пожалование от правительства. Часы и условия труда кабального слуги устанавливались господином, его же долг заключался в том, чтобы повиноваться и усердно трудиться. Господин был волен подвергать своих кабальных слуг наказанию, которое могло иметь вид и сурового физического «вразумления», а бегство от господина каралось не только поркой, но и удвоением и утроением срока кабалы.

Дружба между рабами-неграми, с одной стороны, и белыми и негритянскими кабальными слугами -- с другой, была обыденным явлением на протяжении всего XVII столетия и далеко не неведома в XVIII столетии. В сообщениях многократно упоминаются факты совместного бегства негров и белых; временами имело место и совместное участие в вооруженных выступлениях и заговорах. Браки между рабами и кабальными слугами были запрещены; и все-таки сожительство между неграми и белыми часто отмечается в документах колониального периода. Явственную черту колониальной эпохи составляет сознательное насаждение и распространение плантаторами и вообще богачами доктрины и обычаев главенства белого человека, причем ассамблеи принимали законы, запрещавшие общение белых и негров, попы осуждали его в проповедях, не одобряли его также и рабовладельцы и наниматели. Как показали исследования Эббота Э. Смита, Ричарда Б. Морриса и других авторов, этих несвободных рабочих часто избивали, клеймили каленым железом, заставляли работать в цепях, натирали раны солью и вообще подвергали примерно таким же физическим истязаниям, какие рабы обречены были переносить на протяжении всей своей жизни. [1,26]

Однако если основываться на записях об условиях жизни рабов и кабальных рабочих, и делать вывод о том, что жизнь свободных колонистов в корне отличалась, можно сразу заключить об ошибочности подобных выводов. Жизнь свободных трудящихся масс американских колоний была тяжелой, и поэтому боевой дух получил в их среде широкое распространение. Как уже указывалось ранее, для тех 70 процентов трудящегося населения колоний, которые были свободны, условия жизни были лучше, чем для их собратьев в Европе, а степень социальной подвижности -- несколько выше, но все это было справедливо лишь в относительном смысле. В абсолютном же смысле жизнь была весьма обременительной, ибо заработков производителя едва хватало на то, чтобы кое-как прокормить самого себя, свою жену и детей, а времена острого кризиса влекли за собой массовую безработицу и голодание. Социальная подвижность действительно существовала, но громадное большинство свободных рабочих и беднейших фермеров обречено было бедствовать всю свою жизнь, причем обычно в таком же тяжелом положении оставались по наследству и их дети -- не говоря уже о том, что подвижность действовала в обоих направлениях, вверх и вниз.

В городах процветала проституция, в них на каждом шагу встречались нищие, приюты для бедных были переполнены *, уже имелись трущобы, а те сотни людей, существование которых зависело от общественной помощи, обязаны были носить специальные жетоны, свидетельствующие об их приниженном положении. В сельских районах уделом почти всех, кто жил своим физическим трудом, были самая простая пища, самое убогое жилище и самая грубая одежда. А труд свободной бедноты и в городах и на фермах, как и всегда труд бедноты, был очень тяжким и очень долгим.

В разделенном на классы колониальном обществе каждый класс, как уже было показано, вел свои битвы-- или предпринимал репрессивные меры -- в одиночку, и лишь случайно силы их объединялись, как эго было, когда кабальные слуги и рабы боролись совместно или беднота города и села приходила друг другу на помощь. Однако правда заключается в том, что все эти случаи -- касалось ли дело рабов и кабальных слуг, фермеров-должников и зависимых от патронов крестьян, неквалифицированных рабочих, ремесленников и кустарей-- представляли в основе своей самостоятельные и обособленные движения. Наряду с этим на протяжении всего колониального периода антагонизмы и противоречия социального порядка проявлялись в восстаниях и бунтах, характеризовавшихся участием многих классов, причем отдельные элементы из числа купцов и плантаторов вели за собой другие классы -- ремесленников, городскую мелкую буржуазию, фермеров-должников, кабальных слуг и (изредка) рабов, более или менее сплотив их на борьбу против должностных лиц, представлявших собственников или непосредственно корону. Восстания эти явились наиболее бурным проявлением социального протеста, который чаще обнаруживался в высказывании идей, выдвижении предложений, развитии политических платформ и кристаллизации оппозиционных группировок. Все это в свою очередь было результатом коренного и все более углубляющегося расхождения между английскими правителями и американскими колонистами. Поразительно то, что восстания с участием многих классов приходятся почти исключительно на XVII столетие и становятся редкостью в следующем столетии -- вплоть до гигантского и победоносного взрыва, известного под названием Американской революции. В XVII столетии на колонии оказала большое влияние явная неустойчивость в области английской политики -- с ее двумя революциями,-- стимулировав или поощрив здесь аналогичные события меньшего масштаба. Кроме того, общая невежественность и грубость, характерные для английской колониальной администрации в это первое столетие ее существования, часто вынуждали колонистов прибегать к силе. Играло роль и то, что в XVII столетии в распоряжении колонистов имелось гораздо меньше законных политических и законодательных средств для изложения и удовлетворения своих жалоб, чем (особенно если речь идет о более богатых среди них) столетием позже, и это сделало ранний период более бурным по своей общей политической природе.

Перейдем теперь к краткому описанию наиболее значительных всеобщих восстаний, знаменующих колониальный период. Одно из самых ранних восстаний, вспыхнувшее еще в 1635 году в Виргинии (когда колония насчитывала не свыше 7 тысяч жителей), является вместе с тем и весьма важным, так как оно раскрывает одну господствующую черту всех этих конфликтов, а именно стремление колониальных собраний урезать власть королевских (или собственнических) губернаторов и расширить свою собственную власть. [1,31] Суть дела в том, что прибыльный торговый пост, созданный неким Уильямом Клеборном и его сообщниками на острове Кент для торговли между Мэрилендом и Виргинией, стал объектом яростного спора между властями обеих колоний. Клеборн, поддержанный виргинской Палатой граждан (где заседал и представитель острова Кент), отказался соблюдать требование собственника Мэриленда о том, чтобы торговля с Мэрилендом через этот островной пояс велась только с разрешения этого собственника. Губернатор Виргинии, Джон Гарви, приняв сторону собственника, сместил Клеборна с поста секретаря Виргинии и бросил в тюрьму еще одно должностное лицо, обнаружившее симпатии к Клеборну. Это послужило искрой, из которой разгорелось пламя восстания, возглавленного бывшим кабальным слугой Сэмюэлем Мэтьюзом (которого лет 30 спустя Совет избрал губернатором); в этом восстании приняли участие несколько сот вооруженных колонистов. Дело кончилось тем, что ненавистный губернатор был смещен.

Затем наступил черед самого собственника Мэриленда. С началом гражданской войны в Англии в 1642 году (король бежал в 1646 году; Кромвель обезглавил его в 1649 году) этот конфликт перекинулся на территорию Мэриленда, где он протекал особо ожесточенно вследствие того, что собственник этой колонии был католиком. Предвестником бурных событий здесь явился арест губернатором Мэриленда в 1644 году протестантского капитана Ричарда Ингла -- владельца торгового судна, весьма кстати носившего название «Реформация».[1,33] Это вместе с вестью о том, что собственник замышляет вмешаться в войну на стороне короля, привело к свержению собственника и его бегству в Виргинию, где королевский губернатор--сэр Уильям Беркли предоставил ему убежище. В течение двух лет Мэриленд находился под властью органов местного самоуправления, и только в 1647 году возвратился собственник. За этим последовал период уступок и реформ со стороны лорда Балтимора, включая известную либерализацию колониальной ассамблеи, назначение протестантского губернатора -- Уильяма Стоуна, радушный прием в Мэриленде пуритан и обнародование в 1649 году пользующегося заслуженной славой закона о терпимости. Закон этот защищал свободу «совести в делах религии» (для тех, кто принимал божественность Христа) и особо запрещал хулительные поминания «еретиков, раскольников, идолопоклонников, пуритан, индепендентов, пресвитериан, папистов, иезуитов, лютеран, кальвинистов, анабаптистов, броунистов, антино- мианцев, барроуистов, круглоголовых, сепаратистов и всех им подобных». И все-таки мира не последовало, так как собственник проявил колебания в признании верховной власти протектората Англии. Это в сочетании с народными волнениями, вызванными растущей концентрацией земельной собственности, продолжающимся господством лорда собственника, настоянием последнего на взыскании фиксированных рент и экономическим кризисом, привело к тому, что сторонники собственника полностью утратили контроль в провинциальной ассамблее. Губернатор попытался нанести поражение противникам собственника с помощью оружия, но в сражении, развернувшемся в марте 1655 года, сам был разбит. Он был ранен и брошен в тюрьму, четырех его приверженцев казнили, и в течение трех лет Мэриленд снова находился под властью органов местного самоуправления.

Конфликт с индейцами достиг своего апогея в 1675 году, когда виргинцы совместно с мэрилендцами предприняли истребительную кампанию против сускве- ханноков. В одном случае несколько вождей, посланных в качестве парламентеров для ведения мирных переговоров, были предательски захвачены отрядом виргинцев под командованием майора Трумэна и зверски умерщвлены. В результате этого вдоль всей пограничной полосы Виргинии более или менее стихийно вспыхнула война, и поселенцы подняли крик о том, чтобы правительство оказало им вооруженную помощь. Правительство не торопилось с этой помощью, хотя, конечно, вовсе не потому, что клика Беркли питала нежные чувства к индейцам. Оно не торопилось с помощью просто потому, что эта клика, как всегда считали жители западных районов, выколачивала тысячи фунтов стерлингов из торговли с индейцами, скупая пушнину и продавая им взамен многие товары, включая ружья. Отсюда -- замечание Бэкона: «Эти торгаши в верховьях рек покупают и продают нашу кровь». [1,36]

Это-то и явилось тем толчком, который привел в движение мятеж Бэкона. Он организовал и возглавил без разрешения губернатора экспедицию против индейцев 'И за это был объявлен изменником. Тем не менее Бэкон пользовался такой громадной популярностью (на выборах 1676 года, которые Беркли в конце концов назначил, чтобы рассеять общественное негодование, Бэкон был избран, несмотря на клеймо изменника, в Палату граждан), а народ был настолько истерзан страданиями, что «изменник» выдворил губернатора! Здесь нет нужды подробно описывать, как в действительности развивался конфликт между бэконовцами и вооруженными силами губернатора. Достаточно сказать, что в решительном сражении бэконавцы одержали победу; они изгнали губернатора из столицы и на несколько месяцев 1676 года стали хозяевами колонии.

Не подлежит никакому сомнению, что Бэкон строил планы объединить усилия населения Северной Каролины, Мэриленда и Виргинии в борьбе против колониального угнетения; возможно даже, что он жаждал создать это единство в целях полного разрыва с Англией, что, по-видимому, несколько ранее составляло мечту и Джошии Фендола. Больше того, профессор Уэртенбейкер полагает, что, случись восстание Бэкона несколькими годами раньше -- во время третьей англо-голландской войны,-- «вполне возможно, что весь район Чесапикского залива оказался бы утраченным для Англии».[1, 36]

Однако такое единство не было выковано, хотя отдельные усилия в этом направлении были предприняты; а Англия в ту пору не была занята в войнах. Движение Бэкона потерпело неудачу. Сам он, не достигший еще и 30 лет и бывший, как выразился один его современник, «надеждой и любимцем народа», умер от лихорадки в августе 1676 года; и хотя это не остановило борьбы, уже в начале 1677 года Беркли удалось полностью вернуть себе власть. А тогда, опираясь на поддержку специально присланных 1100 английских солдат, губернатор принялся восстанавливать «порядок».

В ходе достижения этой цели 37 ведущих бэконовцев были преданы казни. Палачи не записали того, что было сказано перед смертью большинством казненных; но письменным свидетельством о том, что заявил королевским судьям один из них -- Антони Арнольд, мы располагаем. «Короли,-- сказал он,-- не имеют никаких прав, кроме тех, какие они присвоили себе завоеванием и мечом, и тот, кто силой меча может лишить их указанных прав, имеет на них такое же веское и справедливое основание, как и сам король. И если бы король отказался поступить со мной справедливо, я столь же мало раздумывал бы, прежде чем вонзить свой меч ему в живот или в сердце, как и в борьбе с любым другим моим смертельным врагом».[1,37] Антони Арнольда, «заклятого бунтовщика и изменника», подвергли особой казни. Его перевезли в непосредственное соседство с местами, где он проживал, и здесь подвесили на цепях, «дабы эта казнь послужила более назидательным примером, нежели остальные».

Специальные уполномоченные, направленные королем для разбора виргинских беспорядков, вскоре поняли, что если предоставить мстительному Беркли хозяйничать в колонии по-прежнему, то Англия вскоре может лишиться Виргинии. Беркли был отозван в Англию (где он вскоре и умер), а его место занял новый губернатор. Некоторые из реформ, принятых «бэконовским законодательным собранием», были сохранены, включая те, которые распространили избирательные права на всех свободных (в том числе и на свободных негров, голосовавших в Виргинии вплоть до 1723 года), полномочия Совета были урезаны, система управления в округах подверглась некоторой демократизации, наконец, был установлен больший народный контроль в деле введения и взыскания налогов. Была провозглашена также довольно широкая амнистия. Однако коренных перемен не было произведено; напротив, верховная власть английского парламента над колониями была вновь подтверждена, Навигационные акты остались в полной силе и, одним словом, Виргиния осталась колонией. Чтобы покончить со всем этим, требовалась -не реформа, а революция.

Источником надежд Бэкона на установление единства с Мэрилендом и Олбемарлем (Северная Каролина) было то, что эти две соседние колонии не меньше Виргинии страдали и от Навигационных актов, и от «налогового закона» 1673 года, и от падения цен на табак, и от лишения политических и юридических прав. И действительно, в обеих этих колониях вспыхивали восстания-- меньшего масштаба по сравнению с восстанием Бэкона; правда, здесь они направлялись не против королевского губернатора, а против собственников.

В сентябре 1676 года в округе Калверт (Мэриленд) собралось человек шестьдесят во главе с Уильямом Дэвисом и Джоном Пейтом; они возвестили о своем несогласии с существовавшими порядками в области налогообложения и избирательного права и отказались приносить присягу на верность, которой незадолго перед тем потребовал собственник (католик). Их собрание было разогнано силой, цели, ими выдвинутые, объявлены изменническими, а Дэвис и Пейт повешены.

Война за независимость против Англии была в то же время и классовой борьбой в самих колониях против английской аристократии. В самих колониях среди местных жителей было много тори, как здесь называли сторонников англичан. В отдельные моменты против восставших дралось больше своих же американских колонистов, чем английских солдат. Борьбу восставших колоний затрудняли шпионаж, диверсионная деятельность тори и измена в рядах колонистов -- вигов, противников англичан. Так, заместитель главнокомандующего генерал Ли был тайным английским агентом, а узнали об этом только через 80 лет благодаря случайно найденной в одном архиве переписке. Американские тори и виги не были оформившимися политическими партиями. Они не имели программы, устава, партийных организаций. Обычно название тори («лоялистов») и вигов («революционеров») давалось всем, кто участвовал в борьбе на той или другой стороне. Главными организующими центрами для вигов были законодательные собрания колоний, Континентальный конгресс и командование армией колоний. Сторонники английского правительства -- тори -- были аристократы-землевладельцы, имевшие грамоты на земли от английского короля, или лица, купившие земли у аристократов и приобретшие вместе с землей пожалованные королем права. В рядах тори стояли также привилегированные купцы, некоторые богатые плантаторы южных колоний, духовенство господствовавшей англиканской епископальной церкви, королевские судьи, чиновники. Тори группировались вокруг командования и штаба английской армии, а их сторонники вели подрывную работу в тылу у колонистов. Всего за время войны англичанам помогало от 30 до 50 тысяч лоялистов. Кроме того, на стороне лоялистов сражалось значительно больше индейцев, чем на стороне вигов. Во время войны и по ее окончании до 100 тысяч лоялистов, считая и членов их семейств, переселились в Канаду и в вест-индские колонии Англии. [3, 52]
Основным оплотом лоялистов были Нью-Йорк, Нью-Джерси и Джорджия. Сильные позиции у них были и в Пенсильвании и в обеих Каролинах.
Виги опирались на Массачусетс и другие колонии Новой Англии, на Мэриленд, Виргинию и на западные районы большинства колоний. Купцы кое-где разделились на два лагеря, но в Новой Англии они единодушно боролись против англичан. Недовольство колоний, причем уже не отдельных, а всех, прорвало плотину, образованную королевскими репрессиями, когда в Англии произошла «Славная революция». Событие это оказало огромное влияние на весь колониальный мир и вызвало ряд революционных попыток, в которых приняли совместное участие различные классы колониального общества, в первую очередь в Новой Англии, Нью-Йорке, Мэриленде и Северной Каролине. Процесс складывания американской нации покоился нa двух столетиях общего и неповторимого опытa. Этa нaция явилaсь плодом двух столетий совместной жизни и деятельности, покорения природы, тесного общения нa aмерикaнской почве и резкой обособленности от Европы, существовaния в условиях новой фaуны, флоры и климaтa, борьбы с индейцaми, колониaльного стaтусa и крепнущего противодействия этому стaтусу, непрестaнного покорения диких мест, - что в свою очередь еще более отдaляло многих aмерикaнцев (тaково было их особое и общее нaименовaние уже к концу XVII столетия) от Европы и в еще большей мере приковывaло их внимaние к проблемaм и условиям, специфическим для них сaмих.

Процесс отчуждения от Европы носил диaлектический хaрaктер. Дело не огрaничивaлось тем, что aмерикaнцы испытывaли чувство единствa между собой, проистекaвшее из их удaленности от Европы; игрaл роль и тот фaкт, что aнгличaне в свою очередь считали Америку чуть ли не другой плaнетой. Тaкие люди, кaк Босуэлл и Джонсон, признaвaлись друг другу в конце 1760. Оливер Голдсмит в "Грaждaнине мирa" (1762 год) предостерегaл, что колонии стaновятся нaстолько многолюдными и нaстолько могущественными, что сохрaнение их подчинения Англии мaловероятно, ибо: "Колонии должны всегдa быть строго сорaзмерны своей метрополии; когдa же они стaновятся многолюдными, они стaновятся и могущественными, a стaновясь могущественными, они стaновятся тaкже незaвисимыми; тaким-то обрaзом подчинению приходит конец". Сходным обрaзом один фрaнцуз, посетивший колонии в 1765 году, уже в ту пору писaл о них кaк о чем-то едином и вырaжaл уверенность, что "этa стрaнa не может долго остaвaться подчиненной ни Великобритaнии, ни кaкой-либо другой отдaленной держaве". Это он считaл совершенно очевидным, ибо "рaзмеры стрaны столь велики, кaждодневный прирост ее нaселения столь знaчителен (и онa облaдaет всем необходимым для собственной зaщиты и дaже больше, чем для зaщиты), что нет ни одной нaции, которaя кaзaлaсь бы более преднaзнaченной для незaвисимости".[1,68] Нa протяжении всей колониaльной истории, несмотря нa ревностное стремление колоний к сaмостоятельности, существовaлa тaкже постояннaя тенденция к единству и сотрудничеству, являющaяся одновременно и проявлением и источником процессa ростa нaции. Особенно спрaведливо это, кaк мы уже отмечaли, в отношении мaссовых революционных и повстaнческих движений колониaльного периодa. Фaкт этот нaстолько порaзителен, что Чaрлз М. Эндрюс во введении к своей бесценной коллекции - "Рaсскaзы о восстaниях" - зaметил: "Нельзя изучaть восстaния кaк нечто целое, не подметив взaимной зaвисимости одной колонии от другой".[1,69] Тaк, в беспорядкaх, происходивших нa территории Северной Кaролины (в Олбемaрле) принимaли учaсти жители Новой Англии; в рядaх учaстников движения Бэконa мы видим колонистов из Северной Кaролины; волнения в Виргинии и Мэриленде во всех своих проявлениях хaрaктеризовaлись совместной aктивностью нaселения обеих колоний; восстaние Лейслерa вызвaло переписку и взaимное общение его сторонников с жителями Мaссaчусетсa, Мэрилендa и Коннектикутa; и именно бостонские приверженцы Лейслерa добились от пaрлaментa снятия с него обвинения в госудaрственной измене. С ростом колоний рaзвилось крепнущее чувство не только сaмостоятельности, но и незaвисимости. Появились дороги, связывaвшие вместе колонии, a к 1739 году отличные почтовые трaкты шли от Портсмутa (Нью-Гэмпшир) до Чaрлстонa (Южнaя Кaролинa). Было очень много случaев взaимных посещений и дaже взaимных брaков жителей рaзличных колоний; имели место тaкже многочисленные случaи переездa из одной колонии в другую, тaк что вовсе не считaлось чем-то необычным, когдa члены той или иной семьи в течение одного лишь десятилетия проживaли в двух или дaже трех колониях и все-тaки чувствовaли себя жителями чего-то, являвшегося действительно единым - являвшегося aмерикaнским. Нaчинaя с Гaрвaрдского университетa, основaнного в 1636 году, и колледжa Вильгельмa и Мaрии, открытого в 1693 году, во всех колониях возникли университетские колледжи, построенные по обрaзцу aнглийских; однaко в силу условий, специфических для колоний, "уже к середине XVIII столетия, - пишет Ричaрд Гофштaдтер, - сложилaсь aмерикaнскaя системa университетского обрaзовaния, отличнaя не только от aнглийских обрaзцов, с которыми aмерикaнцы были лучше всего знaкомы, но и от всех иных существовaвших где-либо в мире. К этому времени в колониях действовaл уже ряд других университетских колледжей, помимо двух первых лaсточек; среди них нaдо нaзвaть Иейльский (1701 год), Принстонский (1746 год), колледж короля (1754 год, позднее Колумбийский), Филaдельфийский (1755 год, позднее Пенсильвaнский университет), Брaунский (1764 год), колледж королевы (1766 год, позднее Рaтгерзский) и Дaртмутский (1769 год). В кaждое из этих зaведений стекaлись студенты не только из непосредственной округи, но и из соседних и дaже отдaленных колоний, тaк что рaстущие слои aмерикaнской интеллигенции с первых шaгов своей учебы опирaлись не только нa местный опыт.

Все факторы в совокупности увеличивали напряжение среди колонистов, все больше помышляя о приобретении независимости и освобождении от гнета метрополии. А уже приобретенная связь между колониями подстегивала жителей нового света к отделению от Англии. Так начало американской войны за независимость было положено 10 июня 1772 года. Ранним утром упомянутой даты произошел так называемый инцидент Гаспи. Корабль британского военного флота «Гаспи», который в марте 1772 года прибыл в залив Наррагансетт для усиления мер по обеспечению сбора налогов и инспекции грузов в колонии Род-Айленд, известной ведением контрабанды и торговли с врагами Британии. Капитан «Гаспи», Уильям Дьюдингстон подвергал тщательной проверке каждое судно, курсировавшее в районе Род-Айленда, чем заслужил непопулярность среди жителей колонии . В ночь с 9 на 10 июля 1772 года во время погони за небольшим судном контрабандистов, «Гаспи» сел на мель. Воспользовавшись этим обстоятельством, на рассвете группа из 52 человек, возглавляемая Абрахамом Уипплом, захватила английский военный корабль. Капитан Дьюдингстон был ранен выстрелом, совершённым Джозефом Баклином, и команда «Гаспи» сдалась без боя. Нападавшие сняли с корабля вооружение и, забрав ценности, сожгли его. [3,49] Затем последовала акция под названием Бостонское чаепитие. Бостонское чаепитие возникло в результате двух вопросов, которые были поставлены перед Британской Империей в 1765 году: финансовые проблемы в Британской Ост-Индской компании и непрерывные разногласия о степени Парламентской власти, если таковая имеется, над Британскими американскими колониями без выборных представителей. Попытка Северного государства разрешить эти вопросы в конечном счете привела к революции. Так как в 17 веке у европейцев вкусовые предпочтения чая стали разнообразнее, были сформированы конкурирующие компании по импорту продукции из Китая. В 1698 году Парламент Англии дал право монополии Ост-Индской компании на импорт чая. Когда чай стал популярен в британских колониях, Парламент добился ликвидации иностранной конкуренции через продвижение закона в 1721, который требовал от колонистов импорт чая только из Великобритании. Ост-Индская компания не экспортировала чай в колонии; по закону, от компании требовалась продажа чая на оптовых аукционах в Англии. Британские фирмы покупали этот чай и экспортировали его в колонии, где перепродавали его торговцам в Бостоне, Нью-Йорке, Филадельфии и Чарльстоне. До 1767 года Ост-Индская компания платила налог со стоимости чая (около 25 %), который импортировался в Великобританию. Парламент наложил дополнительный налог на чай, продаваемый в Британии. Эти высокие налоги, наряду с фактом, что чай, импортируемый в Голландию, не был обложен налогом Голландским государством, означали, что британцы и британские американцы могли покупать контрабандный голландский чай по гораздо меньшей цене. Самый большой рынок незаконного чая был в Англии -- к 1760-ым Ост-Индская компания потеряла 400 000 фунтов за год из-за контрабандистов в Великобритании, но Голландский чай был также контрабандирован в Британскую Америку в значительном количестве.

В 1767, чтобы помочь Ост-Индской компании в борьбе с контрабандным голландским чаем, Парламент выдвинул страховой договор гарантии от убытков, который понизил налог на чай, потребляемый в Великобритании, и дал Ост-Индской компании компенсацию 25 % на чай, который был реэкспортирован в колонии. Чтобы помочь возместить эти потери государственного годового дохода, Парламент также выдвинул Тауншендский закон о доходах 1767 года, который взимал новые налоги в колониях, в том числе и на чай. Вместо того, чтобы разрешать проблему контрабанды, Тауншендская пошлина возобновила разногласия о правах Парламента на налогообложение колоний. Вскоре после этих событий губернатор Томас Хатчинсон объявил, что его и королевских судей отныне будет нанимать непосредственно Лондон, что явно противоречило законодательной власти колоний. Именно после этого Джон Адамс приступил к созданию Комитетов Корреспонденции, которые должны были связать вместе патриотов всех тринадцати колоний и создать основу для правительства повстанцев. В начале 1773 года в Виргинии, крупнейшей американской колонии, основан первый Комитет, в который входил и Томас Джефферсон. Когда взимались новые налоги Тауншендским законом о доходах 1767 года, колонисты Виги снова ответили протестами и бойкотами. Торговцы организовали соглашение о не импортировании и многие колонисты обещали воздержаться от использования британского чая, с альтернативной поддержкой активистами Новой Англии, такой как отечественный багульник. Контрабанда продолжилась быстрыми темпами, особенно в Нью-Йорке и Филадельфии, где контрабанда чая всегда была более распространённой, чем в Бостоне. Обложенный пошлиной британский чай продолжили импортировать в Бостон, особенно Ричард Кларк и сыновья Массачусетского губернатора Томаса Хатчинсона, до тех пор пока давление Массачусетских Вигов не вынудило их придерживаться соглашения о не импортировании. В конце концов Парламент ответил на протесты, отменив Тауншендские налоги в 1770, кроме пошлины на чай, которую премьер министр Лорд Норт продолжал утверждать «правом на обложение налогом американцев». Эта частичная отмена налогов была достаточной, чтобы закончить октябрьское движение о не импортировании 1770 года. С 1771 по 1773 Британский чай был ещё раз импортирован в колонии в существенном количестве, за который торговцы заплатили Тауншендскую пошлину в размере по 3 пенса за фунт. Бостон был самым большим колониальным импортёром законного чая; контрабандисты все ещё имели преимущество на рынке в Нью-Йорке и Филадельфии. В каждой колонии, кроме Массачусетса, протестующие могли заставить грузополучателей уйти в отставку или отправить корабль с чаем обратно в Англию. В Бостоне, однако, губернатор Хатчинсон был полон решимости стоять на своём. Он убедил грузополучателей чая, двое из которых были его сыновьями, не отступать. Когда корабль «Дартмут» прибыл с чаем в Бостонский порт в конце ноября, лидер вигов Сэмюэл Адамс призвал собрать массовый митинг, который состоится 29 ноября 1773 в зале Фаньюил. Приехали тысячи людей, их было так много, что перенесли митинг в Олд Саус Митинг Хаус. Британский закон потребовал разгрузить «Дартмут» и заплатить пошлины через 20 дней или должностные лица таможенных органов могли конфисковать груз. Митинг принял резолюцию, представленную Адамсом и основанную на похожем наборе резолюций, ранее обнародованных в Филадельфии, призывающую капитана корабля Дартмут отправить корабль обратно без уплаты ввозной пошлины. Между тем, собрание назначило 25 человек для присмотра за судном и не позволить чаю, в том числе и ряду ящиков с Дэвисона, Ньюмана и Ко. из Лондона, быть разгруженными. Губернатор Хатчинсон отказался дать разрешение «Дартмуту» уплыть без выплаты пошлины. Ещё два корабля с чаем: «Элеанор» и «Бивер» , прибыли в Бостонский порт (был ещё один корабль, который направлялся в Бостонский порт -- «Уильям» , но он попал в шторм и был разрушен до того, как доплыл до места назначения). 16 декабря -- в последний день срока «Дартмута» -- около 7000 человек собралось вокруг Олд Саус Митинг Хаус. После получения сообщения, что губернатор Хатчинсон снова не позволил кораблям отплыть, Адамс заявил, что «этот митинг не может дальше ничего сделать, чтобы спасти эту страну». Согласно известной истории, заявление Адамса было условным знаком для начала «чаепития». Однако это утверждение не появлялось в печати до почти столетия с этого события, в биографии Адамса, написанной его внуком, который, вероятно, неправильно интерпретировал данные. По словам очевидцев, люди не покидали митинг ещё в течение 10-15 минут после предполагаемого сигнала Адамса, но на самом деле, Адамс пытался заставить людей не расходиться, так как митинг ещё не был завершён. Пока Самюэл Адамс пытался восстановить порядок на митинге, люди высыпали из Олд Саус Митинг Хаус, чтобы подготовиться к действиям. В каком-то смысле это включало в себя переодевание в, возможно, заранее подготовленные костюмы индейцев племени Могавков . В то время как маскировка их собственных лиц была необходима, из-за нелегальности их протестных акций, переодевание в воинов-могавков было очень специфичным и символичным выбором. Так же, как и использование гремучей змеи на флаге Гадсден и Белоголового орлана в качестве национального символа, это было особой предпосылкой к чему-то американскому, большему чем традиционный европейский символизм. Это показало, что «Сыны Свободы» отождествляются с Америкой, несмотря на свой официальный статус субъекта Великобритании.

Тем вечером группа 30-130 человек, включая Пола Ревира, некоторые одетые воинами племени Могавков, погрузились на три судна и в течение 3 часов сбросили все 342 ящика чая в воду. Точное местоположение причала Гриффин расположение «чаепития», стало продолжительной неопределённостью; комплексное исследование размещает это в конце улицы Хатчинсон (сегодня улица Перл). Правительство ответило репрессиями против Массачусетса: в Бостоне запрещалась морская торговля, отменялась хартия Массачусетса, распускалось её законодательное собрание. Но за Массачусетсом стояла вся Америка: пришлось распустить и другие законодательные собрания. Собрания, однако, продолжали проводиться, а в 1774 году в Филадельфии открылся совершенно уже нелегальный конгресс представителей от 12 колоний (всех, кроме Джорджии), выбранных законодательными собраниями. Конгресс получил название Первый Континентальный конгресс, на нём присутствовали Джордж Вашингтон, Сэмюэл и Джон Адамс и другие видные американские деятели. Конгресс выработал петицию к королю и воззвание к английскому народу, в которых признавал связь Америки с метрополией, но настаивал на отмене последних парламентских актов относительно колоний и требовал справедливости, угрожая в противном случае прекращением торговли с Англией. Ответом на петицию послужило объявление Массачусетса на военном положении. На Конгрессе было принято решение о создании армии под началом ветерана Семилетней войны с французами и индейцами полковника Джорджа Вашингтона (1775). [6,127]

Создание армии уже означало многое, в том числе готовность американских сепаратистов к решительным действиям в отношении представителей метрополии, а именно британской армии. И так, первое столкновение американских активистов, составлявших армию под руководством Вашингтона, не заставило себя долго ждать. Это произошло 19 апреля 1775 года. [7,139]-чарльз брэдфорд-путь битвы- экспедиция в лексингтон и конкорд Первое вооруженное столкновение в борьбе за независимость США- Сражения при Лексингтоне и Конкорде. Они произошли Мидлсексе, Массачусетс, в городах Лексингтон, Конкорд, Линкольн, Менотми (ныне Арлингтон) и Кембридж, недалеко от Бостона. Этими столкновениями начались военные действия между Великобританией и тринадцатью её колониями в континентальной Британской Северной Америке. Около 700 солдат британской армии, находившихся под командованием подполковника Фрэнсиса Смита, получили секретный приказ захватить и уничтожить военное снаряжение, которые, как сообщалось, были получены ополченцами Массачусетса в Конкорде. Благодаря эффективным действиям разведки патриоты за несколько недель до планировавшегося вторжения получили информацию о том, что их запасы могут быть уничтожены, и переправили большинство из них в другое место. Они также получили информацию о британских планах в ночь перед битвой и сумели быстро сообщить всем местным ополченцам о передвижениях сил врага. Первые выстрелы сражений прозвучали на рассвете 19 апреля 1775 года в Лексингтоне. Регулярная армия превосходила ополченцев численностью, последние отступили, и регулярные британские части вошли в Конкорд, где начали поиск амуниции. На Северном мосту Конкорда около 500 ополченцев сражались и победили три роты королевской армии. Имевшие численное превосходство регулярные войска были вынуждены отступить перед минитменами после битвы на открытой местности. Вскоре прибыло ещё большее количество ополченцев, что вызвало тяжёлые потери среди регулярных войск и вынудило их отступить к Бостону. По возвращении в Лексингтон армия Смита была спасена подкреплениями под командованием бригадного генерала Хью Перси. После этого объединённые силы, насчитывавшие около 1700 человек, вернулись в Бостон под ожесточённым огнём, предприняв тактическое отступление, и, наконец, достигли безопасного на тот момент Чарльстона. Увеличившие свою численность ополченцы блокировали узкую полоску земли, ведшую к Чарльстону и Бостону, начав тем самым так называемую Осаду Бостона. Ральф Уолдо Эмерсон в своём «Гимне Конкорда» описал первый выстрел патриотов на Северном мосту как «выстрелы, услышанные во всём мире». Тем временем, 10 мая 1775 года, в Филадельфии собрался Второй Континентальный конгресс 13 колоний, который, с одной стороны, подал петицию королю Англии Георгу III о защите от произвола колониальной администрации, а с другой -- начал мобилизацию вооружённого ополчения, во главе которого встал Джордж Вашингтон. Король охарактеризовал ситуацию в североамериканских колониях как бунт. Воодушевлённые бездействием британских войск, американские сепаратисты предприняли осенью вторжение в Канаду, надеясь на помощь антибритански настроенного французского населения Квебека. Однако, британские войска отразили вторжение. Вторжение в Канаду -- первая важная военная инициатива недавно сформированной Континентальной армии во время американской войны за независимость. Целью кампании являлось обретение контроля над британской провинцией Квебек, а также присоединение франкоканадцев к участию в войне на стороне тринадцати колоний. Поражение привело к обособлению пробританской Канады от США. Первая экспедиция (1700 ополченцев) под предводительством Монтгомери отправилась из форта Тикондерога, захватила форт Сент-Джонс и пленила британского генерала Гая Карлтона при взятии Монреаля. Второй отряд покинул город Кембридж (Массачусетс), и через неосвоенные территории Новой Англии, испытывая большие трудности, отправилcя к Квебеку. Экспедиция Монтгомери вышла из Тикондероги в конце августа, и в середине сентября начала осаду форта Сент-Джонс -- южного центра обороны Монреаля. После его захвата в ноябре, Карлтон начал переговоры и скоро Монреаль сдался на капитуляцию. Карлтон покинул город и перешел в Квебек. Монтгомери взял власть в Монреале, до начала похода на столицу провинции из-за сокращения своих войск. Там он соединился с Бенедиктом Арнольдом, чьи силы после перехода через леса страдали от голода и плохого материального снабжения. Объединившиеся силы сепаратистов были разбиты под Квебеком 31 декабря 1775 года. Их предводитель Монтгомери погиб, Арнольд был ранен в ногу, а оборонявшиеся потеряли только несколько бойцов. С оставшимися силами Арнольд продолжал осаду города до мая 1776 года, но, когда англичане получили подкрепление по реке, счел благоразумным отвести свои войска. Правивший в Монреале генерал Дэвид Вустер своими действиями раздражил местных сторонников и противников американцев. Британия отправила к месту боевых действий несколько тысяч солдат (включая гессенцев) под командованием генерала Джона Бергойна, прибывших в Квебек в мае 1776 года. Обезопасив Квебек, Карлтон начал контрнаступление вдоль реки Ришелье, с целью через озеро Шамплейн выйти в долину Гудзона, и в конечном счете отрезать Новую Англию от остальных колоний. Колонисты под командованием Арнольда отступили к озеру Шамплейн, бросив артиллерию и обоз. Но они смогли воспрепятствовать британцам. Главную роль сыграла импровизированная флотилия Арнольда. Пока она господствовала на озере, перевозить войска британцы не могли. Оттеснив поражённые оспой и дезорганизованные американские силы за озеро, Карлтон приказал перевезти и собрать в истоке Ришелье собственные корабли. Операция заняла все лето, и только 4 октября его флотилия была готова. С 10 по 13 октября флотилия Арнольда была разбита. Но Арнольд выполнил свою задачу: он оттянул продвижение Карлтона, навигация заканчивалась, британцы не смогли в 1776 взять форты Краун Пойнт и Тикондерога. И тем более не смогли утвердиться в верхнем течении Гудзона. Окончание кампании подготовило почву для дальнейших боевых действий Бергойна в 1777 году, целью которых было получение контроля над рекой Гудзон и соединение с британской армией в Нью-Йорке.

Летом 1776 года Король направил для подавления восстания флот с десантом из гессенских наёмников. Британские войска перешли в наступление. В 1776 году британцы заняли Нью-Йорк, а в 1777 году, в результате сражения при Брендивайне, -- Филадельфию. На фоне эскалации насилия 4 июля 1776 года депутаты колоний приняли Декларацию независимости США. В битве при Саратоге американские сепаратисты впервые одержали победу над королевскими войсками. Франция, надеясь ослабить своего давнего конкурента, поддержала американских сепаратистов и заключила франко-американский союз 6 февраля 1778 года. В Америку были посланы французские добровольцы. В ответ Великобритания в 1778 году отозвала посла из Франции, на что та объявила войну. В 1779 году Францию, и соответственно, американских сепаратистов, поддержала Испания. Боевые действия (в основном на море) начались по всему миру. Россия заняла благожелательную позицию в отношении США; в 1780 году она возглавила т. н. Лигу нейтральных -- объединение государств, которые выступали против намерения Великобритании противодействовать торговле между её противниками и странами, не участвовавшими в конфликте. В 1778--1779 годах британский генерал Клинтон успешно воевал против сепаратистов в Джорджии и Южной Каролине, и установил над ними полный контроль. Однако, после высадки 6-тысячного французского десанта (маркиз Рошамбо) 17 июня 1780 года на Род-Айленде, генерал Клинтон поспешил к Нью-Йорку, чтобы деблокировать его. В начале июня в Лондоне вспыхивает бунт лорда Гордона в знак протеста против улучшения правового положения католиков, призываемых в армию в разгар войны с Францией. Беспорядки были направлены против «Акта о папистах» 1778 года, расширявшего участие католиков в общественной жизни при условии принесения особой присяги (политического характера), а также разрешавшего католикам служить в армии, приобретать землю, содержать школы, отменявшего преследование священников. Решение о смягчении положения католиков было принято правительством Фредерика Норта в разгар Войны за независимость США и имело одной из целей увеличить количество призывников. Мятежники опасались, что призыв католиков в армию подорвёт боеспособность Великобритании (на стороне борцов за независимость США выступали соединённые «семейным согласием» католические Франция и Испания). В то же время оппоненты мятежников обвиняли их самих в связях с Францией и попытке под видом антикатолических лозунгов поднять бунт в тылу воюющей страны. Неконтролируемые демонстрации и беспорядки считались частью повседневной политики в Англии XVIII века. Для маргинализированных членов общества единственным способом политического самовыражения являлись устрашающие собрания. Беспорядки получили название по имени лорда Джорджа Гордона, главы «Ассоциации протестантов», настаивавшей на отмене «Акта о папистах». Они вспыхнули 2 июня 1780 года, когда ассоциация подала в парламент Великобритании петицию с требованием отмены акта; 40--60 тысяч человек, многие из них с голубыми кокардами (символом ассоциации), двинулись к Вестминстерскому дворцу, выкрикивая антикатолические лозунги. По ходу шествия толпа разрасталась. Во главе процессии шёл Гордон, который был принят парламентом и вручил петицию (отклонённую подавляющим большинством голосов), однако оставшаяся у ворот парламента толпа вышла из-под контроля, и начались массовые беспорядки. Манифестанты нападали на приезжавших в парламент членов Палаты лордов, ломали их кареты, устраивали разрушения и грабежи в городе. На другой день начались антикатолические погромы, громили ирландцев, живших в районе Мурфилд (там была обширная незастроенная площадь, где собрались мятежники), а также сардинское и баварское посольства. Ньюгейтская тюрьма была взята штурмом, сожжена и отчасти разрушена, заключенные разбежались. На тюрьме было написано: «Его величество король Толпа». Поджигались церкви и дома католических проповедников; в своей прокламации от 5 июня король Георг III обещал вознаграждение 500 фунтов за выдачу поджигателей. Столкновения продолжались целую неделю. Было введено военное положение. Лишь 7 июня удалось разогнать повстанцев при помощи армии. 285 человек было убито, несколько сот ранено. Около 20--30 человек впоследствии было казнено после суда. Гордон был арестован и обвинён в государственной измене, но оправдан. Впоследствии он принял иудаизм и умер в лондонской тюрьме, куда попал за оскорбление французской королевы Марии Антуанетты. [8,216]

На море также велись активные боевые действия, в которой повстанцев поддерживали добровольцы из Испании. В 1779 году небольшое соединение американских военных кораблей под командованием «отца американского военного флота», капитана Джона Пол Джонса, оперировало у берегов Великобритании и Ирландии. Его эскадра состояла из пяти кораблей, в своё время переданных французскими частными лицами в дар молодому государству: флагмана «Боном Ришар» (42 пушек), фрегатов «Альянс» (36 пушек) и «Палас» (32 пушек), бригантины «Ванжонс» (12 пушек) и катера «Ле Серф». Кроме того, совместно с Джоном Пол Джонсом действовали два приватира. Задачей соединения было нанесение ущерба английскому судоходству, в том числе каботажному. Команды кораблей состояли как из американцев, так и из французских добровольцев, и даже из англичан, пленённых на захваченных судах и выразивших согласие принимать участие в нападениях на торговые корабли. Капитанами всех кораблей (кроме «Боном Ришар») тоже были французы. Около шести часов вечера 23 сентября 1779 года американцы заметили множество парусов: это был конвой из 40 торговых кораблей под охраной 44-пушечного фрегата «Серапис» и частного вооружённого корабля «Каунтесс оф Скарборо» (20 пушек). Подобные конвои перевозили лес и железную руду из Норвегии в порты Южной Англии. Капитан «Сераписа» Ричард Пирсон был предупреждён о присутствии американских приватиров у берегов восточной Англии, но корабли Джона Пол Джонса шли под английскими флагами, что позволило «Боном Ришару» приблизиться к конвою. Тем не менее Пирсон занял позицию между приближающимся неизвестным кораблём и судами конвоя, а также приказал «Каунтесс оф Скарборо» подойти ближе. Капитан «Альянса», Пьер Ландэ, будучи опытным военным моряком, стал обходить «Серапис», намереваясь подойти к «торговцам» с подветренной стороны. На его перехват направилась «Каунтесс оф Скарборо» -- таким образом «Серапис» остался один противостоять остальным кораблям эскадры Джонса. Когда корабли сблизились на расстояние пистолетного выстрела, английский капитан формально потребовал представиться, указать название и национальную принадлежность кораблей. В ответ примерно в 20.00 последовал бортовой залп «Боном Ришара», а следом за ним -- такой же залп «Альянса» по «Каунтесс оф Скарборо». Первые минуты боя сложились неудачно для капитана «Боном Ришара». Два из его орудий тут же разорвались, при этом погибли и канониры. На борту возник пожар. В ходе дальнейшей артиллерийской дуэли превосходство постепенно переходило к Пирсону, но примерно в 20.30 на помощь «Боном Ришару» подошёл «Альянс», передавший бой с «Каунтесс оф Скарборо» капитану «Паласа» Коттинье и капитану «Ванжонса» Рико. Однако Ландэ не проявлял излишней активности и больше маневрировал, чем участвовал в перестрелке. На «Боном Ришаре» разгорался пожар, но и «Серапис» тоже потерял ход, лишившись одной мачты. В конце концов около 22.30 «Боном Ришару» удалось приблизиться к «Серапису» и сцепиться с ним бортами, после чего команды кораблей сошлись в рукопашном бою. В результате этого абордажного боя англичане капитулировали, и «Серапис» стал трофеем Джонса. Суда же конвоя под прикрытием «Каунтесс оф Скарборо» успели укрыться в ближайших портах. После боя «Боном Ришар» получил множество повреждений, и в 11 утра 25 сентября, несмотря на борьбу команды за живучесть корабля, он ушёл под воду. Эскадра Джонса после этого боя укрылась в голландских водах, прибыв 3 октября на остров Тексел. Нидерланды официально поддерживали нейтралитет, но английский посол, сэр Джозеф Йорк, настаивал на признании Джонса пиратом -- с соответствующим к тому отношением. Голландцы не желали принимать участие в назревавшем дипломатическом конфликте, и стали вынуждать американцев покинуть их территорию -- формально портовые власти могли требовать подтверждения национальной принадлежности корабля от официальных представителей государства его флага, но в то время Соединённые Провинции ещё не поддерживали дипломатических отношений с Соединёнными Штатами. В результате Джонс был вынужден передать «Серапис» в дар французской короне, за что был даже удостоен аудиенции Людовика XVI. Капитан Ландэ был обвинён в трусости, о чём Джон Пол Джонс информировал письмом Бенджамина Франклина. Сам же Ландэ, после этих обвинений со стороны Коттинье, вызвал последнего на дуэль и убил. Капитан Пирсон по возвращении в Англию был встречен с почётом: хоть он и был пленён, но он смог в бою потопить вражеский флагман и, самое главное, не допустил захвата кораблей конвоя. Кроме того, Пирсона поддержали владельцы торговых компаний, чьи суда входили в подвергшийся нападению конвой. Пирсон даже получил рыцарство, а в 1782 году Королевский военно-морской флот принял новый фрегат «Серапис». В честь же Джона Пол Джонсона и его победы над «Сераписом» Конгресс США выпустил золотую медаль.