Становление государственности США

В 1780--1781 годах новый британский генерал Корнуоллис успешно действовал в Северной Каролине, но его войска изматывались партизанской войной. Поэтому он вынужден был отступить в Виргинию. В июле 1781 года адмирал де Грасс стоял перед выбором, атаковать британские войска в Нью-Йорке или Вирджинии. Он выбрал последнее, прибыв в Чесапик в конце августа. Узнав, что де Грасс пошел из Вест-Индии в Северную Америку, и что французский адмирал де Баррас также вышел из Ньюпорта, Род-Айленд, адмирал Грейвз пришел к выводу, что они собираются объединить силы у Чесапика. Выйдя из Нью-Йорка с 19 линейными кораблями, Грейвз прибыл к устью Чесапика утром 5 сентября, и обнаружил флот де Грасса на якоре в гавани. Де Грасс спешно подготовил большую часть своего флота, 24 линейных корабля, к бою и пошел навстречу Грейвзу. В ходе двухчасового боя, который состоялся после нескольких часов маневрирования, линии флотов сошлись не полностью, только авангард и центр линии были задействованы целиком. Бой был, следовательно, примерно равный, хотя британские корабли имели больше потерь и повреждений. Бой прервался с заходом солнца. Британская тактика в этом бою стала предметом множества споров. В течение нескольких дней флота держались в виду друг друга, де Грасс старался выманить противника подальше от залива, где ожидал прибытие де Барраса с осадным обозом. 13 сентября де Грасс оторвался от британцев и вернулся в Чесапик, куда пришел и де Баррас. Грейвз вернулся в Нью-Йорк, чтобы организовать следующую экспедицию помощи Йорктауну; она вышла в море только 19 октября, но было уже поздно: за два дня до того Корнуоллис сдался. Тактически битва была безрезультатна, но стратегически превратилась в крупное поражение для британцев, так как помешала Королевскому флоту доставлять подкрепления или эвакуировать блокированные силы генерала лорда Корнуоллиса в Йорктауне, штат Вирджиния. Наоборот, перевозки через Чесапикский залив французских войск и Континентальной армии шли без помех. В результате лишенный поддержки и снабжения Корнуоллис после осады сдался. Главным следствием капитуляции Корнуоллиса было начало переговоров, которые в конечном итоге привели к миру и признанию Британией независимых Соединенных Штатов Америки. В первые месяцы 1781 года британские и американские войска начали стягиваться в Вирджинии, штате, который ранее испытывал только набеги с моря. Британскими войсками командовал сначала ренегат Бенедикт Арнольд, а затем Уильям Филлипс, и наконец прибывший в конце мая со своей южной армией генерал Чарльз Корнуоллис, взял командование на себя. В июне он пошел на Вильямсбург, где получил ряд путаных приказов от генерала сэра Генри Клинтона, который завершался директивой укрепить подходящий глубоководный порт. В ответ на эти распоряжения, Корнуоллис в конце июля перешел в Йорктаун, где его армия начала строительство укреплений. Присутствие этих британских войск, в сочетании с желанием генерала Клинтона создать порт, сделали контроль Чесапикского залива важной задачей флота.

21 мая генералы Джордж Вашингтон и граф де Рошамбо, командующие соответственно американскими и французскими войсками в Северной Америке, встретились, чтобы обсудить возможные действия против англичан. Они рассматривали либо штурм или осаду главной британской базы в Нью-Йорке, либо операции против англичан в Вирджинии. Любой из этих вариантов требовал поддержки французского флота, и в Вест-Индию был отправлен корабль для встречи с французским контр-адмиралом де Грассом, который предположительно был в Кап-Франсуа (современный Кап-Аитьен, Гаити), чтобы обрисовать возможности и просить его помощи. Рошамбо в частной записке к де Грассу указал, что отдает предпочтение операции против Вирджинии. Генералы затем перенесли свои силы в Уайт Плейнс, Нью-Йорк, изучать оборону Нью-Йорка и ждать известий от де Грасса. Де Грасс прибыл в Кап-Франсуа 15 августа. Он сразу же послал ответ, где указал, что пойдет на Чесапик. Приняв на борт 3200 войск, он вышел из Кап-Франсуа со всем своим флотом, 28 линейных кораблей. Обходя стороной обычные морские пути, чтобы избежать обнаружения, он прибыл в устье Чесапикского залива 30 августа и высадил сухопутные войска в помощь блокаде Йорктауна. Два британских фрегата, которые должны были патрулировать подходы к Чесапику, были в заливе, и по приходе французов оказались в ловушке. Из-за этого в Нью-Йорке не получили вовремя полного представления о силах де Грасса. Британский адмирал Джордж Родни, следивший за де Грассом в Вест-Индии, знал об уходе последнего, но не знал точно, куда французский адмирал направился. Полагая, что де Грасс вернет часть своего флота в Европу, Родни отрядил контр-адмирала Самуэля Худа с 14 линейными кораблями и приказом выяснить место назначения де Грасса в Северной Америке. Сам Родни, больной, ушел с остальным флотом в Европу, для ремонта и отдыха, а также чтобы избежать сезона атлантических ураганов. Используя более короткий путь, чем де Грасс, флот Худа пришел ко входу в Чесапик 25 августа. Не найдя там французских кораблей, он отправился в Нью-Йорк. Тем временем, командующий флотом в Нью-Йорке, контр-адмирал сэр Томас Грейвз, уже несколько недель пытался перехватить собранный Джоном Лоренсом конвой, доставлявший столь необходимые деньги и снабжение из Франции в Бостон. Когда Худ прибыл в Нью-Йорк, он нашел Грейвза в порту (тот не сумел найти конвой), но только пять линейных кораблей были готовы к выходу. Де Грасс уведомил своего коллегу в Ньюпорте, графа де Барраса, о своем намерении и ожидаемой дате прихода. Де Баррас вышел из Ньюпорта 27 августа с 8 линейными кораблями, 4 фрегатами и 18 транспортами с вооружением и осадным обозом. Он намеренно шел кружным путем, чтобы избежать встречи с англичанами, если те вышли из Нью-Йорка в погоню. Вашингтон и Рошамбо в то же время переправились через Гудзон 24 августа, оставив часть войск позади, как уловку, чтобы задержать возможные шаги генерала Клинтона по мобилизации помощи Корнуоллису. С известием о выходе де Барраса британцы поняли, что вероятной целью французов был Чесапик. К 31 августа Грейвз вывел свои корабли за бар Нью-йоркской гавани. Приняв командование объединенным флотом из 19 кораблей, он пошел к югу, и прибыл в устье Чесапика 5 сентября. Он продвигался медленно; плохое состояние некоторых кораблей из Вест-Индии (в противоположность заявлению адмирала Худа, что его флот готов для месячного плавания) вызвало необходимость ремонта в пути. Дозорные фрегаты обоих флотов обнаружили противника около 9:30; вначале те и другие неправильно подсчитали силы противного флота, отчего оба командующих пришли к выводу, что перед ними меньшая эскадра адмирала де Барраса. Когда выявилась истинная численность флотов, Грейвз, полагая что де Грасс и де Баррас уже объединили силы и готовы к бою, направил свою линию к устью залива, при попутном ветре. Де Грасс выделил несколько кораблей для блокады Йорк-ривер и Джеймс-ривер глубже в бухте, а когда показался британский флот, на многих кораблях, стоявших на якоре, были в отлучке шлюпки, офицеры и матросы. Его ожидали трудности построения линии на ходу, против прилива, а ветра и конфигурация берегов вынуждали лечь на противоположный британцам галс. В 11:30 утра 24 французских корабля выбрали якоря и начали выход из бухты с полуденным отливом, оставив часть людей и шлюпок на берегу. Некоторые недосчитывались около 200 человек, так что даже не могли обслуживать все свои пушки. Де Грасс приказал строить линию по мере выхода, самые быстрые впереди, невзирая на нормальный порядок флота. Auguste адмирала Луи де Бугенвиля был одним из первых. Бугенвиль с ещё тремя кораблями оказался далеко впереди остальной линии. До 3:45 пополудни разрыв был настолько велик, что англичане могли отрезать его эскадру от остального французского флота. К 1:00 пополудни, флота были примерно друг против друга, но шли встречными галсами. Чтобы начать бой, и чтобы избежать мели (под названием Срединная мель, англ. Middle Ground) против устья залива, примерно в 2:00 пополудни Грейвз приказал флоту ворочать фордевинд «все вдруг». Этим маневром он изменил свой порядок на обратный, но смог поравняться с французским флотом, выходящим из бухты. Тем же маневром он поставил эскадру Худа, своего самого агрессивного командира, в хвост, а эскадру Дрейка в авангард. Теперь оба флота шли в целом на ост, удаляясь от залива, при ветре от NNE. Линии сближались под углом, так что ведущие корабли в авангарде обеих были в пределах досягаемости огня друг друга, в то время как концевые корабли отстояли слишком далеко, чтобы вступить в бой. Французы при стрельбе имели преимущество так как, находясь с подветра, могли открыть свои нижние порты, в то время как англичане должны были держать их закрытыми, чтобы избежать заливания нижних палуб. Французский флот, меньше изношенный, чем британский, превосходил англичан также в численности (24 против 19) и общем вооружении, и имел тяжелые орудия, способные стрелять ядрами большего веса У британцев HMS Ajax и HMS Terrible, два корабля Вест-индской эскадры, которые использовались активнее других, были в весьма плохом состоянии. В этот момент Грейвз не использовал потенциальное преимущество от отрыва Бугенвиля; по мере того как французский центр и арьергард сближались с линией противника, они также сокращали расстояние со своим авангардом. Один британский наблюдатель пишет: «К изумлению всего флота, французскому центру было позволено без помех сблизиться, и поддержать свой авангард.» Стремление достичь строго параллельных курсов, чтобы линии могли полностью вступить в бой, привело к тому, что Грейвз поднял противоречивые сигналы, которые были истолкованы адмиралом Худом, во главе концевой эскадры, иначе чем задумал Грейвз. Ни один из вариантов сокращения угла между линиями не благоприятствовал англичанам: любой маневр сближения ограничивал их возможности стрельбы только погонными пушками, и возможно, подставлял корабли продольному (анфиладному) огню. Грейвз поднял два сигнала: один «строить колонну», согласно которому корабли должны были постепенно сократить дистанцию и выпрямить линию параллельно противнику, и второй «ближний бой», который обычно означает, что кораблям следует повернуть непосредственно в сторону неприятельской линии и, придя на малую дистанцию, вернуться на курс. Такое сочетание сигналов привело к приходу его кораблей на дальность стрельбы не одновременно, а по частям. Адмирал Худ истолковал приказ держать колонну как приоритетный перед сигналом ближнего боя; как следствие его эскадра сближалась слишком медленно и большей частью так и не вступила в бой. Около 4:00 пополудни, свыше 6 часов с момента первого обнаружения, англичане, имевшие наветренное положение, и значит инициативу, начали атаку. HMS Intrepid первым открыл огонь по Marseillais, шедшему вблизи головного. Скоро бой стал общим, авангарды и центры втянулись полностью. Французы, в своей обычной манере, целились в британский такелаж и рангоут, с намерением обездвижить противника. Последствия этой тактики были очевидны : передовые HMS Shrewsbury и HMS Intrepid стали практически неуправляемы, и в конце концов вышли из линии. Остальная эскадра адмирала Дрейка также понесла тяжелый урон, но потери были не столь серьёзны, как у первых двух кораблей. Угол сближения также играл роль в размере повреждений: корабли в авангарде подвергались продольному огню, когда сами могли пустить в ход только погонные пушки. Французский авангард тоже был побит, хотя и не так сильно. Капитан Боде был убит первым же залпом HMS Princessa адмирала Дрейка, а четыре корабля французского авангарда вели, по словам французов, «бой с семью или восемью кораблями вплотную». Diadиme, по словам одного офицера, «была совершенно не в состоянии продолжать бой, имея всего четыре 36-фунтовых пушки и девять 18-фунтовых, пригодных к стрельбе» и была сильно повреждена. Ее спасло своевременное вмешательство Saint-Esprit. Princessa и Auguste Бугенвиля одно время были так близко, что французский адмирал подумывал об абордаже; Дрейку удалось оттянуться, но это дало Бугенвилю возможность нацелиться на Terrible. Его фок-мачта, в плохом состоянии ещё до боя, получила несколько ядер, а перегруженные помпы, и так с трудом державшие его на плаву, были сильно повреждены выстрелами в корпус. Около 5:00 вечера ветер начал заходить, не в пользу британцев. Де Грасс дал сигнал авангарду продвигаться дальше вперед, чтобы бомльшая часть французского флота могла участвовать в бою, но Бугенвиль, полностью связанный боем на дистанции мушкетного выстрела, не хотел рисковать «трепкой, если французы подставят корму». Когда же он наконец начал оттягиваться, британские командиры восприняли это как отступление: «Французский авангард пострадал больше всего, потому что должен был отходить». Вместо того чтобы его преследовать, британцы задержались, продолжая огонь на большой дальности. Это побудило одного французского офицера написать: «они вели бой только издали, просто затем, чтобы потом сказать, что они воевали». Закат положил конец перестрелке; оба флота уходили на зюйд-ост, удаляясь от бухты. Обе эскадры центра участвовали в бою, но размер повреждений и потерь был заметно меньше. Корабли концевых эскадр остались почти полностью в стороне; адмирал Худ доложил, что три его корабля сделали по нескольку выстрелов. Ряд противоречивых сигналов, сделанных Грейвзом, и расхождения между его и Худа записями, когда и какие сигналы были подняты, немедленно привели к взаимным обвинениям, письменным дебатам, и в конце концов к официальному расследованию.

В тот вечер Грейвз оценил потери. Он отметил, что «французы не выглядели даже приблизительно так поврежденными, как мы», и что пять кораблей его флота либо имеют течь либо почти полностью обездвижены. Де Грасс писал: «по тому как шли англичане, мы заключили что они сильно пострадали». Тем не менее, Грейвз всю ночь сохранял наветренное положение, так что наутро мог выбирать, продолжать ли бой. Когда начался ремонт на ходу, он решил, что будет не в состоянии атаковать на следующий день. В ночь на 6 сентября он провел совет с Худом и Дрейком. В ходе него Худ и Грейвз якобы обменялись резкостями о противоречивых сигналах, и Худ предлагал повернуть флот обратно на Чесапик. Грейвз отклонил план, и флот продолжал дрейфовать на восток, удаляясь от Корнуоллиса. 8 и 9 сентября французский флот пару раз выиграл ветер, и недолго угрожал новым боем. 9 сентября французские дозоры заметили эскадру де Барраса, и в ту ночь де Грасс повернул назад к Чесапикскому заливу. Прибыв 12 сентября, он обнаружил, что де Баррас пришел два дня назад.11 сентября Грейвз приказал затопить Terrible из-за сильной течи, а 13 сентября был уведомлен, что французский флот уже в Чесапике; он все ещё не знал, что флот де Грасса не включал корабли де Барраса, потому что капитан фрегата, привезший рапорт, не смог сосчитать корабли. В тот день на совете британские адмиралы решили не нападать на французов, из-за «поистине плачевного состояния, в которое мы привели себя». Грейвз затем повернул побитый флот к Нью-Йорку, и 20 сентября пришел к Санди-Хук. Прибытие британского флота в Нью-Йорк вызвало шквал паники среди лоялистов. Не радостно приняли вести о поражении и в Лондоне. Король Георг III писал (ещё не зная о капитуляции Корнуоллиса):После известия о поражении нашего флота … Я близок к мысли, что империя погибла. Успех французов утвердил их контроль над Чесапикским заливом, завершив окружение Корнуоллиса. В дополнение к захвату ряда мелких судов, де Грасс и де Баррас направили свои небольшие корабли на перевозки войск Вашингтона и Рошамбо из Хед-ов-Элк в Йорктаун. [9, 293] Только 23 сентября Грейвз и Клинтон узнали, что французский флот в Чесапике насчитывает 36 кораблей. Эта новость пришла тайной депешей от Корнуоллиса, отправленной 17-го, и сопровождаемой просьбой о помощи: «Если вы не придете на помощь, и поскорее, приготовьтесь услышать худшее». После ремонта в Нью-Йорке адмирал Грейвз вышел, с 25 линейными кораблями и транспортами с 7000 войск на борту, 19 октября -- через два дня после того, как Корнуоллис начал переговоры о сдаче. Генерал Вашингтон признал роль де Грасса в победе: «Заметьте что, независимо от усилий сухопутных армий, военно-морской флот должен иметь решающий голос в нынешней борьбе». Капитуляция Корнуоллиса привела два года спустя к миру и признанию Великобританией независимости Соединенных Штатов. Адмирал де Грасс вернулся со своим флотом в Вест-Индию. В 1782 году, в крупном сражении, положившем конец франко-испанским планам захвата Ямайки, он был разбит и взят в плен Родни при островах Всех святых. Его флагман Ville de Paris (уже без де Грасса) затонул в шторм во время перехода в Англию в составе флота под командованием адмирала Грейвза. Грейвз, несмотря на разногласия по поводу его поведения при Чесапике, продолжал служить, стал полным адмиралом и получил ирландское пэрство.[10,117]

После успешного захвата Сент-Киттса в феврале, де Грасс последовательно овладел колониями Невис, Демерара и Эссекибо. Затем, следуя соглашению с испанцами, он начал готовить вторжение на Ямайку. Был собран крупный (свыше 100 транспортов) конвой. Но 25 февраля на карибский театр прибыл Родни, и привел подкрепления. В конце концов к нему пришли 17 линейных кораблей, что дало британцам небольшой перевес. Когда 7 апреля де Грасс вышел в море, сопровождая конвой, Родни начал преследование с Сент-Люсии. На другой день передовые британские корабли под командованием Худа, оторвавшись от своих из-за капризных ветров, возле островов Всех Святых попали под обстрел 15 французских с большой дистанции. Французы не использовали возможность разделаться с отрядом Худа пока не подошли главные силы британцев. В результате первого столкновения только один французский корабль был поврежден серьёзно, и вернулся на Гваделупу. Де Грасс отослал конвой на Гваделупу, а сам пытался уйти от боя. Следующие два дня было много маневров; англичане пытались сблизиться, а французы уйти. Те и другие безуспешно, разве что один французский корабль был поврежден от столкновения с другим . Корабль был взят на буксир фрегатом Астри (капитан Лаперуз), который повел его на Гваделупу. На рассвете 12 апреля, однако, обнаружилось, что поврежденный корабль и его сопровождающий находятся между двух флотов. Чтобы их прикрыть, Де Грасс спустился под ветер, и тогда выяснилось, что избежать боя невозможно. К моменту боя английский флот насчитывал 36 линейных кораблей, а французский 33 линейных корабля, плюс 2 50-пушечных. Ветер несколько благоприятствовал британцам, так как они были дальше от берега, где ветер посильнее и поустойчивее. Они к тому же сохранили несколько лучший чем французы порядок. Британский флот шел обратной колонной -- арьергард впереди, авангард замыкающим. 4 корабля Худ отрядил для захвата Зеле, и к началу боя они не вернулись в линию. Флота сошлись встречными курсами, но британцы сближались не параллельно, а под некоторым углом, что вынудило французскую линию изгибаться, чтобы их головные корабли могли держаться на дистанции эффективного огня. В 7:45 утра французы сделали первые залпы. Примерно через час с четвертью после открытия огня заход ветра с E на SE привел французов в ещё больший беспорядок. Поскольку ветра были слабые, быстро восстановить линию они не могли. Это дало Родни и ещё 5 кораблями шанс прорвать линию противника. Идущий впереди флагмана капитан Гарднер последовал его примеру, отрезав ещё четырех французов и поставив их в два огня, от чего те сильно пострадали. Затем коммодор Аффлек, шестой после флагмана, также прорезал линию противника, и за ним последовали корабли арьергарда. Французы оказались расколоты на три неорганизованные группы. Воспользовавшись возникшими разрывами в строю французских кораблей, британские корабли центра, а затем и арьергарда, решительно атаковали и разбили эскадры противника по частям превосходящими силами. Получившиеся три группы британцев были в несколько лучшем порядке, чем противник, но Родни, к тому времени пожилой и больной человек, не смог до конца использовать перевес, данный ему тактически блестящим ходом. Он ограничился пленением четырех сильно поврежденных французов. Около 9:30 Родни спустил сигнал «Вступить в бой» и поднял «Поворот оверштаг все вдруг», затем «Построить линию». Однако полностью привести флот в порядок не удалось, а к 12:30 пополудни, когда дым рассеялся и его сигналы стали снова видны всем, французы уже начали уваливаться под ветер и отходить. Смешавшие порядок французы пытались восстановить строй. Около 1:30 пополудни де Грасс поднял сигнал строить линию на левом галсе. Но выполнить его не удалось. Во-первых, группы французов были с флангов стеснены противником, их беспорядочно расположенные корабли ограничивали друг другу обстрел. Во-вторых, маневру не способствовали слабые переменные ветра. До 1:30 вообще преобладала штилевая погода. Видя, что его приказ не выполнен, де Грасс сделал ещё одну попытку собрать флот: между 3 и 4 часами он поднял сигнал «Построить линию на правом галсе». Но и этот приказ до конца выполнен не был. Французы постепенно стягивались вместе, но только отходя все дальше под ветер. Как это часто случалось в век паруса, победитель выглядел немногим лучше побежденного. Французский флот, потеряв 5 кораблей, ушел не выполнив задачу (доставка войск вторжения). Де Грасс со своим флагманом попал в плен. Это было первое сражение, где британцы применили новое оружие -- карронаду, и от того потери французов в людях были заметно больше. Трудно возразить что-либо на доводы Худа, который повторял, что более энергичное преследование могло дать в четыре-пять раз больше призов. В конце концов он, хоть и поздно, убедил Родни отпустить свой дивизион (10 линейных) для преследования. По крайней мере, он смог утешиться, захватив неделю спустя 19 апреля ещё два французских корабля в проливе Мона. Одновременно были захвачены фрегат Аймабель и шлюп Серес. Худ не мог удержаться и в рапорте отметил, что днем раньше через пролив прошла большая группа французских кораблей, а значит, более настойчивая погоня могла дать куда больше. Это было также последнее крупное сражение войны для французов; его исход отметил провал их попыток перехватить господство на море, к которому они подошли так близко. Их флот показал себя несравненно лучше, чем в предыдущих войнах, но так и не смог добиться побед, подобных одержанной британцами при островах Всех Святых. Не помогло и то, что почти всю войну французы имели превосходство. Ещё больше потрепал корабли сентябрьский ураган 1782 года, заставший их вместе с призами на обратном пути в Англию. Затонул флагман адмирала Грейвза. Гектор был брошен командой, уже после того как пережил ураган и нападение двух французских фрегатов. Пленному де Грассу на борту повезло больше, чем его кораблям: он попал в Англию с первым конвоем в мае. Новость о победе достигла Англии слишком поздно, и не изменила решение правительства искать мира, вызванное сдачей Йорктауна. Тем не менее, это была бесспорная победа, позволившая закончить войну без большого позора.

В дальнейшем последовала последняя битва в войне за независимость США, известная как сражение у Куддалора. Морское сражение, состоявшееся 20 июня 1783 года между французской эскадрой коммодора Пьера-Андрэ де Сюффрена и английской эскадрой контр-адмирала Эдварда Хьюза, в Бенгальском заливе у Куддалора. Сражение стало последним между этими двумя командирами и состоялась уже после заключения мира в Европе, но еще до наступления новостей об этом событии в Ост-Индии. Французская эскадра деблокировала осажденный Куддалор, отогнав в море превосходящую британскую эскадру и дав ей 20-го числа бой, закончившийся победой французских морских сил. Сражение у Куддалора стало заключительным в войне за независимость. [11, 294]

Когда были потеряны основные британские войска в Северной Америке, война утратила поддержку и в самой Великобритании. 20 марта 1782 года года премьер-министр Фредерик Норт ушёл в отставку после вынесения ему вотума недоверия. В апреле 1782 года Палата Общин проголосовала за прекращение войны. Великобритания села за стол переговоров в Париже. 30 ноября 1782 года было заключено перемирие, а 3 сентября 1783 года Великобритания признала независимость США. Новое американское правительство отказалось от претензий на западный берег Миссисипи и на британскую Канаду. 25 ноября того же года последние британские войска покинули Нью-Йорк (День Эвакуации). С ними эвакуировались в Канаду около 40 000 лоялистов. Договор между США и Великобританией был подписан 3 сентября 1783 года в гостинице Hotel d'York (расположенной сейчас по адресу 56 Rue Jacob). С американской стороны присутствовали Бенджамин Франклин и Джон Адамс, а с британской стороны Дэвид Гартли, представлявший короля Георга III. Документ был ратифицирован Конгрессом Конфедерации 14 января 1784 и королём Георгом III 9 апреля 1784. Обмен ратификационными грамотами состоялся в Париже 12 мая 1784 года.

Договор состоял из 10 статей:

Великобритания признавала Тринадцать колоний в качестве суверенных и независимых государств (штатов) и отказывалась от каких-либо претензий на управление ими, их территорию и собственность;

Устанавливалась граница между США и Британской Северной Америкой;

США предоставлялось право рыболовства на Большой Ньюфаундлендской банке и в заливе Святого Лаврентия;

Признавались обязательства по выплате законно возникших долгов кредиторам обеих сторон;

Конгресс Конфедерации должен был «убедительно рекомендовать» штатам принять решения о выплате компенсаций за конфискованную собственность лоялистов;

США обязались предотвратить дальнейшую конфискацию собственности лоялистов;

Освобождались военнопленные обеих сторон, британская армия выводилась из США, воздерживаясь от повреждения или вывоза американской собственности (включая негров-рабов);

Обе стороны получали вечный доступ к Миссисипи;

Территории, захваченные сторонами после подписания предварительного соглашения 30 ноября 1782 года, подлежали возврату без компенсации;

Ратификация договора должна была произойти в течение 6 месяцев после подписания.

На практике некоторые пункты этого договора были нарушены. Так, решения о выплате компенсаций лоялистам приняты не были, а их собственность продолжала конфисковываться, например, в зачёт долговых обязательств. Некоторые штаты приняли законы о запрете выплаты долгов британским подданным. Британские солдаты вывозили с собой чернокожих рабов. По состоянию на 1 ноября 2007 года в силе оставалась только статья 1. В. И. Ленин в своём Письме к американским рабочим в 1918 году писал: «История новейшей, цивилизованной Америки открывается одной из тех великих, действительно освободительных, действительно революционных войн, которых было так немного среди громадной массы грабительских войн, вызванных дракой между королями, помещиками, капиталистами из-за дележа захваченных земель или награбленных прибылей. Это была война американского народа против разбойников англичан, угнетавших и державших в колониальном рабстве Америку.» [12, 244]

Глава 2. Становление государственности

1. Декларация Независимости

По окончанию войны лидерам освободительного движения было необходимо документарно закрепить теперь уже незыблемый статус независимого государства. Таким документом закрепления явилась Декларация Независимости. Декларация независимости США исторический документ, в котором британские колонии в Северной Америке объявили независимость от Великобритании. Этот документ принят единогласно Вторым Континентальным конгрессом 4 июля 1776 года в Филадельфии, штат Пенсильвания. День принятия (но не подписания) Декларации независимости, 4 июля, празднуется в США как День независимости. Декларация стала первым официальным документом, в котором колонии именовались «Соединенными Штатами Америки». Однако появлению Декларации Независимости предшествовал длительный процесс написания. Так, 5 сентября 1774 года в Филадельфии был созван I Континентальный конгресс, который выработал свод законов, которые защищали интересы колоний, и объявлял бойкот английским товарам вплоть до полной отмены дискриминационных актов. Но так как английский парламент и король Георг III отвергли требования конгресса, вооружённый конфликт между обеими сторонами стал неизбежным. Можно сказать, что созыв I Континентального конгресса и принятые на нем решения стали по существу первыми проявлениями совместной, организованной деятельности американских колоний. Именно тогда были заложены основы для их дальнейшего объединения, закреплённые на II Конгрессе принятием решения об организации совместных военных действий. Уже в ходе войны окончательно созрело стремление вести борьбу вплоть до полного отделения от метрополии и получения колониями статуса независимых государств. 15 мая 1776 года по предложению Джона Адамса конгресс официально санкционировал образование независимых от Англии штатов. Конституции штатов расширяли демократические права населения. Почти повсеместно были приняты «билли о правах», которые провозглашали свободу слова, совести, собраний, неприкосновенности личности и т. д. Следует добавить, что принятие новых конституций во всех штатах знаменовало собой важный шаг революционного значения. Эти конституции уничтожали привилегии земельной аристократии, запрещали взыскивать фиксированную ренту и ликвидировали другие пережитки феодализма. Политическая власть перешла в руки национальной буржуазии и плантаторов. Колонии объявили себя республиками-штатами, а 1 июля 1776 года законодательным собранием Вирджинии была принята так называемая Вирджинская декларация прав, которая явилась первой декларацией в истории американского народа. Эта декларация охватывала весь круг идей, обосновывавших отделение от Англии и образование демократической республики. Она говорила о защите «жизни, свободы и собственности». Самым важным в работе Второго Континентального конгресса является принятие 4 июля 1776 года Декларации независимости Соединённых штатов Америки. Проект Декларации поручили подготовить комиссии из пяти членов конгресса в составе Томаса Джефферсона, Джона Адамса, Бенджамина Франклина, Роджера Шермана и Роберта Ливингстона. Однако полномочия по созданию проекта Декларации были переданы в руки Томаса Джефферсона, который 17 дней (с 11 по 28 июня) работал над её текстом, не прибегая к помощи научных трактатов, памфлетов и коллег по комитету. Проект Джефферсона с незначительными редакционными поправками Дж. Адамса и Б. Франклина 28 июня был предоставлен конгрессу как «Декларация представителей Соединённых Штатов Америки, собравшихся на Генеральный Конгресс». 19 июля Конгресс изменил название: «Единогласная декларация тринадцати объединённых Штатов Америки». Обсуждение проекта Декларации началось в первых числах июля и продолжалось три дня. В ходе обсуждения в него были внесены изменения, в частности был изъят раздел, который осуждал рабство и работорговлю. Он был вычеркнут в угоду Южной Каролине и Джорджии, которые никогда не пытались ограничить ввоз рабов, а напротив, намеревались продолжать работорговлю. Из 1800 слов документа члены Конгресса выбросили около четверти текста, было заменено несколько фраз и слов и сделано две вставки. Слова были заменены на более приемлемые, в ряде случаев более точные и менее эмоциональные. Декларация была одобрена 2 июля. Провозглашённые Декларацией принципы в наибольшей степени отвечали и интересам национальной буржуазии, которая выступала в союзе с плантаторами против старых колониальных порядков и господства тесно связанной с метрополией колониальной аристократии. Национальная буржуазия была заинтересована в революционных преобразованиях для того, чтобы смести со своего пути барьеры, мешавшие её продвижению к власти. В этом отношении показателен и состав депутатов, подписавших Декларацию Независимости. Вечером 4 июля Декларация была удостоверена подписями президента конгресса Хэнкока и секретаря Томсона. Три четверти подписавших нажили свои состояния на торговле и контрабанде. В целом из 56 подписей 28 принадлежали адвокатам, 13 -- купцам, 8 -- плантаторам и 7 -- представителям различных профессий. Следует отметить, что делегация Нью-Йорка в голосованиях не участвовала из-за отсутствия у неё необходимых полномочий и присоединилась к общему мнению только 15 июля. Для выработки текста декларации был создан комитет из 5 представителей колоний: Джон Адамс (Массачусетс), Бенджамин Франклин (Пенсильвания), Томас Джефферсон (Вирджиния), Роберт Ливингстон (Нью-Йорк) и Роджер Шерман (Коннектикут). Основную работу по написанию декларации проделал Томас Джефферсон, впоследствии третий президент Соединенных Штатов. 1 июля 1776 г. текст декларации был представлен конгрессу на обсуждение, и 4 июля 1776 года -- утвержден конгрессом и подписан президентом конгресса Джоном Хенкоком и секретарем Чарльзом Томсоном. 19 июля 1776 года конгресс распорядился, чтобы декларация была «должным образом переписана крупными буквами на пергаменте под заголовком „Единогласная декларация тринадцати Соединенных Штатов Америки“ и подписана всеми членами Конгресса». По первоначальному, печатному варианту, утвержденному 4 июля, была создана каллиграфическая копия документа. Каллиграфическую работу поручили помощнику Чарльза Томсона, Тимоти Мэтлэку. Этот рукописный вариант текста был подписан представителями всех тринадцати колоний 2 августа 1776 г. Известие о единогласном принятии Декларации всеми колониями -- Соединенными Штатами Америки достигло короля Великобритании Георга III 10 сентября. Оттиск этой рукописной копии документа с подписями всех представителей, выполненный В. Стоуном в 1820 году, хранится в Национальных Архивах США. Декларация независимости не только объясняла причины, побудившие американцев к отделению от метрополии. Это был первый в истории документ, провозгласивший принцип суверенитета как основы государственного устройства. Ее чеканные формулировки утверждали за народом право на восстание и свержение деспотического правительства, провозглашали основные идеи демократии -- равенство людей, их «неотъемлемые права, среди которых право на жизнь, свободу и на стремление к счастью». Декларация стала не только «свидетельством о рождении» нового государства, но и признанным памятником американской литературы: Джефферсону удалось выразить известные принципы и идеи великолепным языком, в краткой и доступной форме. Церемония подписания воспроизведенной на пергаменте Декларации состоялась 2 августа 1776 г., когда вслед за Дж. Хэнкоком поставили свои подписи еще 55 человек. Дж. Дикинсон, Дж. Джей и Р. Р. Ливингстон отказались подписать Декларацию. Вместе с тем свои подписи поставили К. Брактон и Э. Ратледж, выступавшие ранее против нее, и Р. Моррис, считавший ее преждевременной. Ряд подписей (Т. Маккин, М. Торнтон) появились значительно позже 2 августа. Имена всех 56 человек, подписавших Декларацию вошли в историю США, им посвящена обширная литература и мемориал в Вашингтоне. На известной картине Дж. Трамбла «Подписание Декларации независимости», висящей в Ротонде Капитолия, 36 из 48 изображенных персонажей написаны при их жизни.

2. Формирование власти штатов

Наряду с деятельностью Континентального конгресса важным этапом на пути становления новой государственной власти было избрание местных ассамблей и конвентов взамен распущенных ранее колониальных администраций. Многое в это время решалось по инициативе массовых демократических организаций “Сынов свободы”, Комитетов связи или безопасности, которые приобрели особое влияние к середине 70 х гг. Этого влияния они не утратили и после провозглашения независимости. Деятельность ассамблей протекала в известной мере по контролем Комитетов связи и безопасности. Постепенно ассамблеи приобретают самостоятельность. Одна из главных целей имущих групп заключалась в том, чтобы во имя утверждения собственной власти отделаться от Комитетов связи. Согласно вновь принятым Конституциям, каждая из колоний разработала свою систему управления, которая мало чем отличалась от прежней по своей структуре. Состав людей изменился. Почти во всех штатах глава исполнительной власти - губернатор, а не королевский ставленник, который подотчетен избравшим его законодательным ассамблеям, либо (Нью-Йорк и Массачусетс) избраны прямым голосованием, в этом случае губернатор менее зависим от ассамблеи. Во всех штатах (кроме Нью-Йорка, Дэлавера и Южной Каролины) губернатор избирается на 1 год. Как отмечает Г.Вуд: “сама по себе “идея” губернаторской власти многим представителям левого крыла вигов показалась “слишком монархической”. [13,294] Поэтому были приняты меры к ограничению власти губернаторов. В ряде штатов было введено ограничение на срок пребывания одного и того же лица в должности губернатора. В колониальные времена королевские губернаторы были, как правило, выходцами из знатных английских семей. После провозглашения независимости, чтобы стать губернатором, аристократического происхождения не требовалось, но иметь крупное состояние было необходимо. В ряде штатов это требование было зафиксировано в Конституциях (Южная Каролина, Мэриленд, Массачусетс), в других - осуществлялось на практике, несмотря на отсутствие конституционных правил. Из 55 человек, занимавших губернаторские посты в 13 штатах на протяжении 1776 - 1788 гг. около 1/2 - выходцы из знатных семьей, владельцы земельных имений и крупных состояний. Наряду с землевладельцами - главным образом богатые купцы и юристы. По словам Д.Т.Мейна, они “приобрели крупную собственность” и выделились “до начала движения за независимость”.[14,144] Мейн небезосновательно полагает, что большинство из них выдвинулись бы как политические руководители и “без революции”. Непосредственным окружением и опорой губернаторов были специально состоящие при них исполнительные советы, унаследовавшие функции советов при губернаторах колониальных времен. В их составе нередко встречались случайные люди. Хотя в большинстве штатов члены советов избирались законодательными ассамблеями, в них, как правило, были лишь именитые и состоятельные люди. Срок пребывания на посту члена совета от 1 до 4 лет (в разных штатах). В период пребывания у власти члены совета были “наделены важными функциями”. Губернаторы и советы обладали широкими полномочиями, особенно в Массачусетсе, Нью-Йорке и Южной Каролине, где глава исполнительной власти был наделен согласно Конституции правом вето, позволявшим отклонять решение законодательных ассамблей, если при повторном рассмотрении оно не собирало 2/3 голосов. Это правило впоследствии вошло в федеральную конституцию и действует по сей день. Условия военного времени требовали, чтобы губернатор, как руководитель местной администрации, был наделен реальной властью, которая позволяла бы ему быстро и оперативно принимать нужные решения. В его подчинении - силы милиции штата. Конституциями некоторых штатов предусматривалось, что в перерывах между сессиями ассамблей губернатор имел право вводить эмбарго на торговлю сроком до 1 месяца. “Они стали в большей степени ответственны перед народом, чем их предшественники в колониальный период. Стали гораздо больше американцами по своему опыту, мировоззрению и карьере,” - Д.Т.Мейн[15,291] То же самое относилось и к верхней палате ассамблей штатов - сенату. В отличие от нижней палаты - палаты представителей - для тех, кто избирался в сенат, требовался более высокий имущественный ценз. В 10 колониях законодательные ассамблеи состояли из 2 палат. В остальных сената вообще не было и ассамблея была однопалатной. Там, где имелся сенат, он состоял из представителей высших слоев общества - наиболее состоятельных и именитых жителей штатов. В Нью-Джерси, Мэриленде и Южной Каролине это положение закреплено Конституцией. Представителям социальных низов и даже средних слоев доступ в верхнюю палату затруднен. Д.Мейн говорит: “если оценивать место верхних палат в политическом спектре американских штатов, они помещались правее центра.”[15,294] Особенно значительным переменам подверглись нижние палаты законодательных ассамблей. Хотя колонисты и защищали привилегии, которыми они пользовались до 1763 года, только в ходе революционно - освободительной борьбы они сумели добиться демократизации политической жизни Америки. В основном, был изменен имущественный ценз и для избирателей и для тех, кто мог быть избран в состав ассамблеи. Важный признак демократизации законодательных ассамблей - более пропорциональное представительство в них жителей различных районов штатов. В составе нижних палат законодательных ассамблей увеличилось количество делегатов от фермеров и ремесленников - людей среднего достатка. Конституции имели общие черты, но во многом отличались друг от друга, отражая особенности политической обстановки в различных штатах. В высшей степени показательная для условий становления новой государственной власти картина сложилась в Мэриленде. 21 мая 1776 года местная законодательная ассамблея приняла резолюцию, согласно которой ее делегатам на Континентальном конгрессе рекомендовалось голосовать против провозглашения независимости. Хотя вопреки этой инструкции делегаты Мэриленда поддержали Декларацию независимости, большинство политических лидеров этой колонии были настроены против независимости, опасаясь, что отделение от Англии серьезно осложнит внутреннее положение и приведет к беспорядкам. “Их наихудшие опасения, - писал американский историк Р.Хофман, - подтверждались”. Еще с осени 1775 года “беспорядки в колонии неуклонно разрастались”, а после июля 1776 года положение стало ухудшаться “особенно быстро”. Из разных мест поступали сообщения о росте мятежных настроений среди белых и черных, рабов, мастеровых, фермеров. По словам Р.Хофмана, политические лидеры Мэриленда “непосредственно ощутили дыхание ужаса и неопределенности”. Угроза народного восстания постоянно маячила перед их взором, а страх перед выступлением низов определял тактику господствующего класса. Характеризуя принятую в Мэриленде Конституцию, Д.Мейн назвал его “противоречивым документом”, так как она ставила целью обеспечить “сбалансированное” управление и контроль над “волей народа” в соответствии с политической концепцией вигов. В результате работы мэрилендского конвента в августе - сентябре 1776 года была принята Конституция, дополненная затем в ноябре декларацией прав. По данным Р.Хофмана при колониальном режиме вследствие высокого имущественного ценза 90% взрослого мужского населения лишены были права занимать выборные должности. Существовали такие серьезные ограничения на право участвовать в выборах. Говоря о целях политических лидеров, представителей “народной партии”, которая возглавила работу по созданию нового правительства Мэриленда и выработке новой конституции, Р.Хофман отмечал: “чего они действительно хотели, так это общества порядка, управление которым оставалось бы в руках богатых и знатных людей”. При выборах делегатов в конвент, который принимал конституцию, политические лидеры Мэриленда были единодушны в том, что участвовать в голосовании могут только лица, имеющие достаточный имущественный ценз. Руководители Мэриленда добились в высшей степени консервативной конституции, которая закрепила власть за крупными плантаторами. Правящая верхушка подготовила отчет, что конституция еще не является гарантией общественного спокойствия. По всей территории Мэриленда прокатились волнения. Опасения подтвердились - ситуация накалялась, в результате чего параллельно с обсуждением конституции конвент рассматривает Декларацию прав, для того, чтобы смягчить народное недовольство. Для укрепления положения верхушки, ассамблея одобряет два законодательных акта: об изменении налоговой системы и о правилах оплаты долгов, которые удовлетворяли в известной мере требования низов. Виргиния - первой из американских колоний приняла конституцию, став самостоятельным штатом еще до провозглашения Декларации независимости США. 18 июня 1775 года виргинский конвент одобрил Декларацию, провозгласившую право на жизнь, свободу и собственность. Декларация штата установила, что основой новой власти является принцип народного суверенитета, что законы могут приниматься и отменяться только “представителями народа”, избранными в ассамблею. Она провозгласила свободу печати, вероисповедания и право решения споров в суде присяжных. Проект Декларации был предложен богатым виргинским плантатором и общественным деятелем Джорджем Мейсоном. 29 июня 1776 года одобрена виргинская конституция. Она носила умеренный характер, отражая настроения участников конвента, большинство из которых были плантаторами, не имевшими “ни малейшего желания вести дело к политической и социальной революции” (по словам Д. Малоне). За Виргинией одобрила Декларацию прав и конституцию Пенсильвания. Всего лишь 4 штата провозгласили в 1776 году Декларацию прав, остальные ограничились принятием конституций, включив, правда, в них положения о правах человека. Пенсильванская Декларация прав и конституция были, пожалуй, самыми демократичными из всех Деклараций прав и конституций того времени. “Именно в Пенсильвании самые радикальные идеи в отношении политики и конституционной власти, провозглашенные революцией нашли свое отражение”. Это объяснялось в значительной мере тем, что избранный для выработки конституции пенсильванский конвент по своему составу был гораздо более демократичным, чем в Виргинии и других штатах. В нем были достаточно широко представлены мелкие и средние собственники “внутренней страны”. Принцип “не нарушить прав частной собственности” соблюдался свято. Но в рамках буржуазно-демократических норм пенсильванская конституция оказалась самой радикальной конституцией революционной эры. Пенсильванская Декларация прав повторяла многие положения Виргинской Декларации прав, составители, несомненно, заимствовали некоторые положения, но пенсильванская Декларация прав пошла гораздо дальше. Это касалось таких вопросов, как: свобода религиозного вероисповедания, право собраний и свободу слова, право подачи петиций с жалобой на действия властей. Рассмотренные примеры дают достаточное представление о том, как протекал процесс становления новой власти. Следует заметить, что в Род-Айленде и Коннектикуте сохранился прежний порядок, основанный на старых королевских хартиях. В остальном, процесс становления новой государственной власти протекал без существенных отклонений от описанных Виргинии, Пенсильвании и Мэриленда, за исключением Массачусетса, где вокруг вопроса о принятии новой конституции шла долгая и острая борьба. Колония Массачусетс задавала тон в антибританском движении, а ее столица Бостон по праву считается колыбелью американской революции. Здесь произошли события. Ставшие истоком провозглашения независимости. Именно Массачусетс наряду с Виргинией выдвинул тех людей, которые стали во главе США. Их усилиями формировалось правительство и новые политические институты. Однако, конституция Массачусетса, как это ни странно, оказалась весьма умеренной. Она отражала, в первую очередь, интересы имущих слоев, стремившихся установить контроль над патриотическими организациями и освободительным движением в целом. В ходе обсуждения проект конституции на конвенте развернулась острая дискуссия между представителями западных и восточных районов. И хотя по ряду вопросов было достигнуто компромиссное решение, практически ни 1 из сторон оно не удовлетворило. Особенно решительный отпор конституции был дан в 1778 году западом. Главный объект нападок - высокий избирательный имущественный ценз, а также, отсутствие гарантий оплаты путевых расходов депутатам удаленных западных районов, следовавших к месту заседаний на восточном побережье. В целом результаты таковы, что при голосовании в соотношении 5 к 1 высказались против ратификации . конституция вызвала явное разочарование и на востоке штата, хотя ее условия были более благоприятны для жителей восточных районов. После провала в 1778 году конституции было принято решение о созыве нового конвента, который постановил в сентябре 1779 года выработать новый документ, возложив эту миссию на вновь сформированную комиссию. Решающая роль в подготовке проекта принадлежала Дж.Адамсу, который представлял умеренное крыло вигов и придерживался философии “сбалансированного правления”, признававшей суверенитет народа при условии, что “непосредственно” власть должна находиться в руках “элиты”. Новый проект конституции Массачусетса не был более демократичным, чем проект 1778 года. Имущественный ценз на право выбирать и быть избранным оставался достаточно высоким.

И хотя новая конституция содержала уступки жителям западных районов, увеличив их представительство в Ассамблее, она в то же время утвердила прерогативы сената и укрепила права исполнительной власти. Правда, в отличие от проекта 1778 года, конституция 1780 года содержала Декларацию прав, провозгласившую основные гражданские свободы. Конституция была ратифицирована и вступила в силу.

3.“Статьи конфедерации”

На начальных этапах революции, когда в США возобладало убеждение в том, что они будут существовать как объединения 13 суверенных политических обществ, демократы уделили первостепенное внимание конституциям штатов. В период войны за независимость в острой борьбе между противниками и сторонниками прав штатов победа оказалась на стороне децентралистов: договорное соглашение между 13 провинциями, известное под названием “Статьи конфедерации” 1781 года закрепляло суверенитет штатов во всех важных сферах экономической, социальной и политической жизни. Отношение идеологов демократических сил к центральной политической власти в США неоднозначно. Пейн, Франклин, Раш, Джефферсон - сторонники сильного централизованного государства. Р.Г.Ли и Дж.Мейсон - антифедералисты. После войны за независимость Джефферсон оказывается среди сторонников “широкого” толкования “Статей конфедерации”, означающего поиски “подразумеваемых прав” континентального конгресса. Что касается центральной власти, то была выработана общеамериканская конституция “Статьи конфедерации”, которая вступила в силу в 1781 году, после того, как была ратифицирована всеми штатами. Если говорить об общей оценке “Статей конфедерации”, то они не содержат правовых гарантий, не предоставляют центральной власти, то есть конгрессу сколько-нибудь серьезных полномочий для проведения реформ, не дают рычагов для действенного управления страной. В условиях военного времени жизненно необходимыми были мобилизация материальных и людских ресурсов для успешной борьбы с вражеской армией. Для центральной власти - конгресса, на долю которого выпало решение этого вопроса, он оказался слишком сложным. Средства и методы, к которым конгресс прибег в своей экономической и финансовой политике, были во многих отношениях показательными для состояния и характера государственной власти США периода войны за независимость. В самом начале войны рыночная конъюнктура в бывших английских колониях сложилась благоприятно, и вплоть до осени 1776 года продолжался экономический подъем в результате увеличения спроса на целый ряд товаров, в которых нуждалась армия. Однако впоследствии положение стало меняться. Зима 1776-78 гг. принесла серьезные трудности, послужив поворотным пунктом в экономическом положении американской республики. Новое государство испытывало острую нехватку в средствах, которые, в числе прочего, были необходимы и на содержание самого конгресса и других органов центральной власти, образованных при нем. Самые крупные расходы были вызваны необходимостью покупки оружия, военного снаряжения и продовольствия, а также уплаты жалованья солдатам и офицерам. Чтобы получить необходимые средства, конгресс прибег к массовому выпуску бумажных денег. Прежняя денежная единица - английские фунты стерлингов - была отвергнута. Решено было выпускать собственные деньги - доллары, стоимость которых приравнивалась к испанскому доллару. Чтобы поднять значение бумажных денег, конгресс принял постановление о том, что они обязательно должны приниматься при любых платежах, включая уплату налогов в штатах. Также были взяты займы за границей - 3 миллиона долларов в твердой валюте, которые пошли на закупку вооружения и амуниции. Вопрос о финансовой политике конгресса был одной из причин острых политических разногласий между левым и правым крылом освободительного движения. В результате постоянной борьбы в конгрессе по вопросу о финансово-экономической политике, отражавшей противоречия между различными социальными группами США, создалась тупиковая ситуация. Сторонники сильной центральной власти были за реформу финансового ведомства США, добившись назначения на пост его руководителя представителя крупного филадельфийского купечества Роберта Морриса, одного из лидеров консервативной группировки в конгрессе. Сложность положения центральной власти и трудности осуществления курса, задуманного Моррисом, заключалась в том, что общественное мнение и, прежде всего, масса малоимущего населения с подозрением относились к их деятельности. К тому же, действия центральной власти не имели под собой прочной законной опоры. Конституционный порядок, созданный “Статьями конфедерации”, был таков, что консервативное крыло не могло окончательно закрепить свое господство, постоянно подвергаясь давлению со стороны демократических элементов. Такое положение сохранялось на протяжении всей войны. Д.Фергюсон отмечает, что “Статьи конфедерации” подчеркивали прерогативы местных властей, в частности, их право вводить налоги, которое “было самым главным”.[15,241] Это важное замечание показывает зависимость конгресса от штатов, которая серьезно затрудняла его действия по мобилизации материальных ресурсов для ведения войны. Центральное правительство имело определенные полномочия, которыми оно пользовалось для регулирования экономической и финансовой жизни страны, но они были явно недостаточны и постоянно приходили в столкновение с политикой штатов. “Статьи конфедерации” во многих отношениях были непоследовательны и носили двусмысленный характер. Первая общеамериканская конституция явилась плодом компромисса, продиктованного условиями военного времени и рассчитанного на поддержание определенного баланса между центральной и местными властями. Впервые план “Статей конфедерации и постоянного союза” был предложен представителем революционных сил конгресса Б.Франклином еще в июле 1775 года. Однако, под влиянием депутатов консервативного крыла, выступивших тогда против провозглашения независимости, предложение Б.Франкилина было отвергнуто. Вторичная безуспешная попытка поставить на обсуждение конгресса “статьи конфедерации” была сделана полгода спустя, в январе 1776 года. Положение изменилось лишь после провозглашения независимости. Уже в июле 1776 года конвент приступил к обсуждению “Статей конфедерации”, которые частично включали в себя план Франклина и были выработаны специальной комиссией, состоявшей из представителей всех 13 штатов. Соотношение сил в конвенте к этому времени коренным образом изменилось. Депутаты правого крыла, выступавшие прежде против объединения колоний и принятия единой конституции, вынуждены были занять теперь совершенно иную позицию. После того, как независимость стала фактом и власть британской короны, охранявшая при всех ее минусах положение имущих классов, была ликвидирована, представители этих классов проявили озабоченность в том, чтобы создать ей равноценную замену в виде центрального правительства, обладающего достаточной “силой принуждения”. Наоборот, левое радикальное крыло конгресса теперь считало, что после провозглашения независимости необходимость в объединении отпала и централизация будет препятствием на пути демократизации политической власти и ликвидации деспотического правления. Существенным, также, было то, что между штатами имели место противоречия, подчас приводившие к серьезным трениям. Прежде всего, это были противоречия между южными рабовладельческими штатами и Новой Англией. “Все наши несчастья проистекают из одного источника - из отрицательного отношения южных колоний к республиканскому правительству,” - писал Джон Адамс американскому генералу Гейтсу.[15,149] Отношения между штатами осложнялись также их соперничеством из-за западных земель и конкуренцией между различными группами буржуазии. Наконец, оппозиция централизации проистекала из глубоко укоренившегося сепаратизма, обусловленного нежеланием правящих групп в ряде штатов поступиться даже частицей своей власти в пользу центральной власти. Кроме того, несмотря на достигнутую к этому времени культурную и экономическую общность колоний, жизнь каждой из них была еще в значительной мере обособлена, оставаясь источником центробежных явлений. Иллюстрацией этому может служить характерная запись в дневнике Джона Адамса: “Филадельфия со всей ее торговлей, богатством и правильностью - все-таки не Бостон. Мораль наших жителей много лучше; их манеры более изящны и приятны; они больше похожи на англичан; у нас правильный язык, лучше вкус, более красивые люди; мы превосходим других духовно, наши законы более разумны, наша религия более возвышенна, у нас лучшее образование”.[15,211] Свою колонию Массачусетс Д. Адамс называл не иначе, как “наша страна”, а ее делегацию в конгрессе “нашим посольством”. И в этом отношении он не представлял исключения. Его кузен Самюэл Адамс, придерживавшийся различных с Д. Адамсом политических взглядов, считал, что каждая колония “должна обладать в пределах границ собственной территории суверенной и никем не контролируемой властью”. Еще более определенно выражался федералист Фишер Эймс: “мы смотрим на другие штаты с безразличием, часто с ненавистью, страхом и апатией”. Однако, наряду с факторами, тормозившими развитие сильной власти, положительную роль сыграли успешное завершение войны против Англии, борьба с контрреволюционными элементами, необходимость поиска союзников на международной арене - все это требовало создания сильного центрального правительства. Под давлением этих обстоятельств конгресс принял в 1777 году “Статьи конфедерации”, которые стали первой конституцией США. Предстояла ратификация этой конституции каждым из штатов. Процедура сильно затянулась, заняв около 3,5 лет. Только 1 марта 1781 года “Статьи конфедерации” обрели силу закона. Согласно “Статьям конфедерации” конгресс состоял из 1 палаты, депутаты избирались ежегодно. Должности президента, как главы исполнительной власти эта конституция еще не учредила. Принятие конституции имело положительное значение, но объединение штатов носило пока в значительной степени символический характер, так как центральная власть оставалась крайне слабой. “Статьи конфедерации” сохраняли за многими штатами полный суверенитет по большинству вопросов. Конгресс не имел права вводить пошлины и налоги, его попытки в 1781 и 1782 годах добиться расширения своих прав в этой области не увенчались успехом. Решение ряда вопросов, которые входили в компетенцию конгресса, было обусловлено необходимостью согласия 9 штатов из 13. По существу, власти штатов оставались полноправными хозяевами и решения конгресса носили для них часто лишь консультативный характер. Слабость центральной власти пагубно сказывалась на состоянии вооруженных сил. У. Фостер: “при наличии сильной централизованной армии войну можно было бы выиграть не за несколько лет. А за полгода”.[1,214] К числу серьезных недостатков конституции 1777 года: она не вносила каких-либо перемен в положение трудящихся масс, оставляла бесправными негров и индейцев. Противники американской независимости не замедлили воспользоваться этим обстоятельством. Играя на том, что английское правительство запрещало жителям колоний переселяться за Аллеаны, англичане убеждали индейцев, что только они якобы заботятся об их интересах, а правительство США будет захватывать индейские земли и не остановится перед полным уничтожением индейцев. Эта агитация оказалась не напрасной: Англия сумела склонить большинство индейских племен выступить на своей стороне. Особенно показательным в этом отношении был негритянский вопрос. “Объективно уничтожение рабства было 1 из центральных задач революции 1776 года. Это объясняется тем, что становление капитализма в Штатах - основной процесс, поставленный в порядок дня революцией - не могло происходить успешно на базисе рабовладельческой системы,” - говорил У.З. Фостер в работе “Негритянский народ в истории Америки”. Однако, на деле рабство не было уничтожено. Отмена рабства шла в разрез с интересами плантаторов - рабовладельцев и тех кругов американской буржуазии, которые были связаны с работорговлей. Буржуазия севера, исходя из интересов поддержания единства с южными колониями, уступила в этом вопросе и не настаивала на отмене рабства. Негры сами обращались к конгрессу с петициями об освобождении: “они наделены теми же самыми способностями, что их хозяева, и что рабство несовместимо с Декларацией независимости”. “Статьи конфедерации” продолжали опираться на структуру и схему работы правительства, принятую на 2 континенталь...