Крайняя необходимость и условия ее правомерности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава 1. История развития крайней необходимости в уголовном праве

1.1 Эволюция учения о крайней необходимости в зарубежном уголовном праве

1.2 Эволюция учения о крайней необходимости в российском уголовном праве

1.3 Понятие и признаки крайней необходимости

Глава 2. Условия правомерности крайней необходимости

2.1 Условия, характеризующие состояние крайней необходимости

2.2 Условия, характеризующие деяния при крайней необходимости и их правомерность

Глава 3. Ответственность за превышение пределов крайней необходимости

Заключение

Список использованных источников

Введение

Одной из основных задач любого государства является охрана установившихся общественных отношений от преступных посягательств. В России эта задача регламентирована Уголовным кодексом, в котором определен исчерпывающий перечень преступлений - виновных общественно-опасных деяний, запрещенных под угрозой наказания. Вместе с тем, уголовным законом также определены обстоятельства, исключающие преступность деяния, формально содержащие в себе признаки объективной стороны преступления, то есть такие условия, при которых деяния не влекут за собой уголовной ответственности.

Существует несколько теорий, касающихся природы таких обстоятельств.

Согласно советской доктрине уголовного права «традиционной была позиция, что данные обстоятельства исключают общественную опасность причиненного вреда, а причиненный вред может расцениваться как «общественно нейтральный» или даже «общественно полезный».

В начале 21 века предложена теория «внешнего фактора», согласно которой исключается «признак противоправности причинённого вреда при наличии критериев допустимости любого из обстоятельств, исключающих преступность деяния».

Считается также, что причина обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, содержится в «социальной полезности деяний, совершаемых в предусмотренных законом условиях».

Существует точка зрения, что «крайняя необходимость по своей социально-правовой природе является обстоятельством социально допустимым».

Некоторые специалисты связывают основания исключения преступности деяния с отсутствием «как общественной опасности деяния, так и в ряде случаев - признака противоправности и (или) виновности».

При детальном, глубоком и всестороннем рассмотрении и анализе обстоятельств, исключающих преступность деяний, вероятно, можно обнаружить все вышеперечисленные признаки, обосновывающие исключительность таких условий.

Уголовный кодекс РФ предусматривает шесть оснований допустимости вреда, которые исключают признание его преступным, и, следовательно, противоправным.

Фактически уголовный закон предоставляет неопределённому кругу лиц право причинить вред объектам уголовно-правовой охраны в определённых чётко ограниченных ситуациях: при необходимой обороне, крайней необходимости, обоснованном риске, при задержании лица, совершившего преступление, при выполнении приказа или распоряжения, в случае физического или психического принуждения.

При этом причинение вреда при реализации данного права не влечёт уголовной ответственности и наказания.

В настоящей квалификационной работе будет исследоваться одна группа исключительных обстоятельств, а именно крайняя необходимость и условия ее правомерности.

Актуальность темы настоящего исследования заключается в том, что существует очень тонкая грань между деяниями, содержащими объективные признаки преступления и подлежащими уголовной ответственности, и деяниями, совершенными в состоянии крайней необходимости, исключающей преступность таких деяний, поскольку такие деяния совершены в исключительных, оговоренных законом обстоятельствах. Разграничить такие деяния очень трудно не только гражданам, не имеющим юридического образования, но порой бывает сложно и правоприменительным органам в своей повседневной деятельности, в связи с чем, Пленумы Верховного суда Российской Федерации издают Постановления, разъясняющие правильность понимания и применения уголовного законодательства, относительно обстоятельств, исключающих преступность деяний.

Объектом настоящего исследования выступают общественные отношения, в сфере которых совершаются деяния в состоянии крайней необходимости, исключающей преступность.

Предметом исследования является уголовно-правовые нормы, регулирующие общественные отношения, возникающие в условиях крайней необходимости.

Обстоятельства крайней необходимости были предметом рассмотрения и исследования многими учеными и практиками уголовного права. В процессе выполнения настоящей квалификационной работы использовались материалы, посвященные институту крайней необходимости, следующих авторов: Розин Н.Н., Таганцев Н.С., Лохвицкий А., Стучка П.С., Антонов В.Ф., Бастрыкин А.И. Баулин Ю.В., Беляев Н.А., Блинников В. А., Диаконов В.В., Додонов В.Н., Домахин С. А., Завидов Б.Д., Здравомыслов, Зуев В.Л., Игнатов А.Н., Иногамова-Хегай Л.В., Капинус О.С., Келина С.Г., Красиков Ю. А., Кистяковский А.Ф., Козак В.Н., Козаченко И.Я., Колоколов Г.Е., Коржанский Н.И., Кузнецова Н.Ф., Лысак Н.В., Незнамова З.А. Орехов В. В., Пархоменко С. В., Паше-Озерский Н.Н., Рарога А.И., Сергеевский Н.Д., Слуцкий И.И., Спасович В.Д., Тяжкова И.М., Чучаев А.И., Шаргородский М.Д., Якубович М.И.

Целью настоящей работы является изучение, обобщение, систематизация и анализ теоретического материала, накопленного в науке уголовного права, и практики применения правовых норм института крайней необходимости правоохранительными и судебными органами, выявление, описание, толкование элементов крайней необходимости, отражающих ее сущность, анализ правовых квалификаций деяний, совершенных в состоянии крайней необходимости.

Для достижения поставленных целей в ходе работы необходимо решить следующие задачи:

1) изучить специальную российскую и зарубежную юридическую литературу, анализирующую теорию и практику применения института крайней необходимости;

2) выявить сущность и раскрыть понятие крайней необходимости;

3) определить условия правомерного применения действий в условиях крайней необходимости;

4) установить признаки превышения пределов крайней необходимости.

Описанные цели и задачи исследования обусловили следующую структуру выпускной квалификационной работы.

В первой главе квалификационной работы рассмотрена история развития учения о крайней необходимости, изложены вопросы, раскрывающие понятие и признаки крайней необходимости.

Во второй главе работы рассматриваются условия, характеризующие состояние крайней необходимости, признаки опасности угрожающей законным правам и интересам граждан, организаций, государства, анализируются деяния при крайней необходимости, направленные на ее устранение, а также условия, характеризующие правомерность деяний, совершаемых в состоянии крайней необходимости.

В третьей главе изучается и систематизируется теоретический и практический материал, касающийся уголовной ответственности за превышение пределов крайней необходимости.

В настоящем исследовании в качестве методологической основы были использованы общенаучные и частно-научные методы познания: диалектический, сравнительно-исторический, аксиологический, сравнительно-правовой методы, метод системного анализа.

Нормативную основу исследования составили Конституция РФ, действующее российское уголовное и гражданское законодательство, законодательство зарубежных государств.

Глава 1. История развития крайней необходимости в уголовном праве

1.1 Эволюция учения о крайней необходимости в зарубежном уголовном праве

Для того, чтобы всесторонне исследовать какое-либо явление, необходимо начать изучение с момента его возникновения и далее в процессе развития. Большой вклад в исследование правового явления крайней необходимости на рубеже 19-го и 20-го веков внес приват-доцент Санкт-Петербургского и Томского университетов Николай Николаевич Розин. В своей работе «О крайней необходимости» он проследил историю ее развития начиная с Римского, Канонического, Древнегерманского права, изучил средневековые практические учения и учения Гроция, Пуфендорфа, Томазия, Маттея, исследовал научные взгляды на данное правовое явление немецких философов Фитхе, Канта, Фейербаха, Гегеля, взгляды французской уголовно-юридической литературы того времени, а также обобщил исторические справки из области русского права. В дальнейшем многие российские ученые, изучавшие крайнюю необходимость, опирались в своих работах на результаты исследования Розина Н.Н.

Состояние крайней необходимости относится к числу древнейших институтов уголовного права. Первые нормы, устраняющие ответственность лица, причинившего вынужденный вред общественно значимым интересам, возникли в результате формального закрепления норм обычного права. Постановления о допустимости причинения вреда с целью защиты более ценного блага были известны римскому праву.

Эдикты Ульпиана указывали на то, что "при коллизии двух неравноценных благ устраняется всякий иск", "не подвергается никакой ответственности тот, кто выбросил в море чужой товар для спасения своего". Древнеримское право допускало разрушение чужого дома в случае пожара, самовольное изъятие чужой вещи во время угрожающей ей опасности. Принципы крайней необходимости применялись и к принудительным сделкам, и к невозможности исполнения обязательств. Вместе с тем в древнеримском праве не существовало общего законодательного определения крайней необходимости. Общая концепция крайней необходимости применялась лишь для защиты имущественных прав и интересов.

Упоминание об обстоятельствах крайней необходимости присутствует в христианской литературе, в частности, в Библии. В Евангелии от Матфея описывается случай, когда Иисус шел в субботу через пшеничное поле. «Ученики его были голодны; они сорвали несколько колосьев пшеницы и стали жевать зерна. Фарисеи, увидев это, сказали: «Смотри! Твои ученики делают недозволенное в субботний день!» Тогда Иисус спросил их: «Разве вы не читали о том, что Давид и те, кто был с ним, сделали, когда были голодны? Он вошел в храм Божий и съел священные хлебы, принесенные в дар Богу, хотя это и было запрещено законом и ему, и тем, кто был с ним. Только священникам разрешалось есть их. И разве не читали вы в законе, что в субботний день священники в храме нарушают субботу, но их не считают виновными». На другой вопрос, заданный Иисусу в синагоге: «По закону ли исцелять людей в субботу?» (Они спросили это, чтобы потом обвинить Его). Он сказал им: «Допустим, что у кого-то из вас есть овца, и она упала в яму в субботний день. Разве не схватит он ее и не вытащит наверх? Человек намного важнее овцы! Значит закон Моисеев позволяет делать добро и в субботу!».

Впервые учение о крайней необходимости было разработано в средневековом каноническом праве - церковном праве католической церкви. Согласно ему крайней необходимостью оправдывались такие действия, как совершение священником богослужения при отсутствии надлежащей обстановки, употребление запрещенной церковными правилами пищи во время поста, нарушение принятого обета. Для защиты жизни правомерно было жертвовать всяким чужим благом: жизнью, телесной неприкосновенностью, имуществом. С этой целью допускалось также нарушение любой обязанности. Наказание за несоблюдение установленных законом запретов либо устранялось, либо значительно смягчалось. Наказание устранялось и в случаях, когда мотивом совершения преступного деяния был страх.

Канонисты выдвигали следующие принципы: "Необходимость исключает закон", "Что не разрешено законом, то делает разрешенным необходимость". Эти положения они развивали, главным образом, в отношении вопроса о ненаказуемости кражи из голодной нужды, а в качестве состояния крайней необходимости принимались исключительно случаи, когда перед человеком встал принципиальный вопрос: или совершить преступление, или погибнуть.

Идеи о защите охраняемых благ путем причинения вреда менее ценным благам находят отражения в древнегерманском праве. Бедняк, который не смог найти работы и не имел средств для существования для утоления собственного голода или голода своих близких тайно совершил хищение, не признавался виновным и подвергался наказанию только за третью такую кражу; путник мог развести огонь в чужом лесу, срезать ветви с деревьев, чтобы исправить повозку, пустить утомленного коня пастись на чужой луг, собирать для утоления голода ягоды и грибы. Подобные действия обуславливались не состоянием крайней необходимости, а некой всеобщей германской идеей «мира сотрудничества», налагавшей на всех членов общины обязанность взаимопомощи и соседско-дружеской поддержки. По этому поводу Н.Н. Розин говорил, что в данном случае "наблюдается общая всем народам, находящимся на ранней ступени развития, идея общности земли, леса, продуктов, созданных богом для всех".

Более глубокое изучение и анализ ситуаций крайней необходимости проводились европейскими учеными XVII - XIХ веков. Теоретическое обоснование уголовно-правового значения крайней необходимости сформировало две теории.

Согласно первой теории, причина возникновения крайней необходимости исходит «из объективного критерия (теории, основывающиеся на объективном принципе перевешивающего значения меньшего зла)». В таких ситуациях юристы используют формулу «перевешивающего интереса», а крайнюю необходимость называют правомерной.

Сторонники второй теории исходят «из субъективного критерия (при крайней необходимости у лица возникает особое психическое состояние, делающее его как бы невменяемым)». Суть этой разновидности крайней необходимости состоит в бессилии карательной угрозы удержать от совершения преступления человека, «обезумевшего» от страха. Деяние, совершенное в состоянии крайней необходимости, когда лицо сталкивается с опасностью, угрожающей его жизни, здоровью либо жизни, здоровью его близких, объявляется деянием неправомерным, но ненаказуемым. Такую крайнюю необходимость называют «извинительной» (исключающей вину). Характерным ее признаком является идея о допустимости причинения смерти другому человеку с целью спасения собственной жизни.

На позиции первой теории стояли «Фихте и Гегель и ряд последовавших за ними в этом вопросе криминалистов». Приверженцев второй теории было большинство, а точки их зрения довольно разнообразные. К таким ученым относились Гроций, Пуфендорф, Кант, Биндинг, Фейербах, Филанджиери, Гарро, Манцини, Флориал, Гарсон, Янка.

Теория крайней необходимости немецкого философа Иогана Готлиба Фихте исходила из ситуации, когда тот или другой из участников оцениваемого события должен погибнуть или иначе гибель одинаково грозит им обоим. «Юридические отношения мыслимы при возможности сосуществования; там же, где имеется коллизия существований, там исчезает господство юридического порядка, и вред, причиненный кому-либо при таких условиях, нельзя назвать ни законным, ни противозаконным». О праве в таком случае не может быть и речи. Право на жизнь отнято у обоих участников естественным путем. Разрешение этой коллизии всецело зависит от физической силы и произвола. Однако так как после совершения деяния деятель всё-таки встает под господство закона, то право необходимости можно рассматривать как право считать себя совершенно изъятым из сферы влияния всякого законодательства. Таким образом, крайняя необходимость в воззрениях Фихте есть право произвола. Хотя русские юристы начала ХХ века Стучка С.П. и Таганцев Н.С. относят учение Фихте к объективной теории крайней необходимости, в размышлениях философа прослеживается субъективизм и отсутствие допустимой соизмеримости устраненного более тяжкого вреда с помощью причинения меньшего вреда, которая свойственна объективной теории.

Немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель признавал крайнюю необходимость правом нужды. Он утверждал, что «защита своего права за счет чужого права становится правомерным деянием, как скоро приходится защищать жизнь, как основу бытия личности, насчет какого-либо единичного ее проявления, например, права имущественного». По мысли Гегеля, если жизнь может быть спасена посредством хищения хлеба, то в таком случае, хотя и нарушается имущественное право, но неправильно было бы видеть в этом деянии кражу. Запрещение такого деяния знаменовало бы установление бесправности данного лица, отрицание всей его свободы.

Право крайней необходимости, по мнению Гегеля, порождается лишь тогда, когда опасность является непосредственной. Для обеспечения жизни нужны многие и разнообразные условия, и когда человек, думает о будущем, он пускается в рассмотрение этих подробностей. Будущее теряется в случайностях, в настоящий момент жизнь требует помощи. Лишь нужда непосредственного настоящего может дать право на неправовой поступок, так как при несодеянии такового создается высшая неправда, полное отрицание бытия свободы личности.

С точки зрения Гегеля, состояние крайней необходимости существует даже в тех случаях, когда спасается государственное благо за счет гибели отдельного лица: «Если государство требует жизни, то индивидуум должен ее отдать». Вместе с тем Гегель отмечает, что подобные действия всегда должны находиться под жестким контролем государства. «Если воин и судья имеют не только право, но и обязанность лишать жизни людей, то при этом точно указывается, по отношению к какого сорта людям и при каких обстоятельствах это дозволено и обязательно».

«Школа Гегеля (Абегг, Кестлин, Лефита, а также Вессели, Штамлер) пошла еще далее и распространила понятие о праве нужды на случай столкновения жизни с личными правами, и даже (Кестлин) - жизни полной с жизнью начинающейся, возможной».

Немецкий правовед Рудольф фон Иеринг считал, что «в реальной жизни всегда происходит столкновение прав и интересов, поскольку невозможно представить реализацию каждого интереса. Одинаковой охраны право предоставить им не может, в силу этого деятельность по поддержанию правопорядка должна следовать общему утилитарному принципу: в соответствии с идеями времени, страны, культуры отдавать предпочтение высшему интересу. Этот принцип должен быть применен к вопросу о крайней необходимости, ибо он присущ праву».

Сторонники субъективной теории крайней необходимости «говорят о бессилии карательной угрозы удержать от совершения преступления (Кант, Фейербах), так как будущее зло не может перевесить зла в настоящем (Фейербах), о невозможности требовать от среднего гражданина героизма, который бы позволил ему перенести опасность, не перелагая ее на другого (Филанджиери), о невменяемости лица, оказавшегося в состоянии необходимости (Гарро, Манцини, отчасти Чубинский), об отсутствии опасности субъекта, совершившего деяние в этом состоянии (Флориан), о бесцельности наказания с точки зрения общего и специального предупреждения (Гарсон), о необходимости считаться с инстинктом самосохранения (Янка)».

В XVII веке в Европе возникают идеи, признающие существование естественных прав человека. Под влиянием доктрины естественного права происходит дальнейшее развитие учения о крайней необходимости. Ей посвящают свои труды Гроций, Пуфендорф. В их сочинениях право рассматривается как продукт общественного договора между людьми. На фоне этой идеи формируется представление о том, что в пору тяжелой нужды оживает былое общее право на пользование имуществом. Действия, совершаемые при крайней необходимости, обосновываются человеческой слабостью. Если давление необходимости достигает крайних пределов и иной выход из трудного положения, кроме нарушения закона, отсутствует, то это обстоятельство создает «природный закон», который, в свою очередь, возрождает первоначальное естественное право.

Голландский юрист и адвокат Гуго Гроций считал, что «выше человечной природы и сил ее постоянно воздерживаться от всякого нарушения закона. Акты, где деятель встает на путь преступления, повинуясь лишь неизбежным требованиям природы, не должны подлежать наказанию. Если я лишен возможности иначе спасти свою жизнь, то мне дозволено употребить насилие против другого лица, хотя бы оно и не было виновным в моем положении, ибо право мое вытекает не из преступления другого, а из права, данного мне природой».

В теории немецкого юриста-международника Самуэля фон Пуфендорфа идея крайней необходимости сводится к столкновению человеческих жизней. На первый план им выдвигается идея самосохранения, так как человек не в силах освободиться от этого стремления. Законодатель, по его мнению, устанавливая правила поведения, заботится прежде всего о благополучии граждан, учитывая природу человека, заставляющего его искать спасения всюду, где ему грозит опасность. Пуфендорф делает общий вывод о том, что крайняя необходимость везде должна приниматься во внимание, где это категорически не воспрещено законом. По его мнению, при крайней необходимости деяние совершается в необычной правовой форме.

Пуфендорф смоделировал ситуацию столкновения человеческих жизней, утверждая, что если во время кораблекрушения кто-либо, спасая свою жизнь, схватится за доску, на которой не могут уместиться двое, а кто-либо другой, борясь со смертью, ухватится за ту же доску, что может погубить обоих, то в этом случае первый поступит вполне правильно, если столкнет с доски второго и таким образом спасет себя. Такое действие Пуфендорф объявлял непреступным.

В стремлении выяснить идею права немецкий философ Иммануил Кант отграничивает право от справедливости с одной стороны и от состояния крайней необходимости с другой. «Со всяким правом в тесном смысле соединяется возможность принуждения. Но можно мыслить еще право в широком смысле (jus Jatum), с которым ни по какому закону не соединена возможность принуждения. Такое право, истинное или мнимое, является в двух видах: справедливость (aequitas) и право крайней необходимости (Nothrecht), из которых первое есть право без принуждения, а второе есть принуждение без права». Погоня за симметрией доводит Канта до признания права без права. «В положении крайней необходимости можно говорить не о «праве нужды», а только лишь о дозволенном насилии по отношению к лицу, которое со своей стороны никакой силы против деятеля не направляло. Дозволенным действие является по субъективным, а не по объективным основаниям. Если один из потерпевших крушение для спасения своей жизни, сталкиваясь с плавающей доской другого лица, пытается отнять ее у него, то не может быть уголовного закона, который бы грозил виновному наказанием. Не может быть потому, что никакой закон, ни в каком случае не окажет на деятеля предположительного влияния. Угроза еще неопределенным злом (т.е. смертной казнью по судебному приговору) не в состоянии перевесить страха перед действительным, неминуемо грозящим злом (потери жизни на волнах)».

Теория бессилия уголовной угрозы при условиях необходимости нашла себе много последователей, и в особенности была развита Фейербахом, который на «возможности устрашения наказанием основал всю свою теорию вменения и наказуемости. Вменяемым может быть признано только лицо, способное определяться в своих действиях угрозой уголовного закона; необходимость, уничтожая возможность такой определяемости, уничтожает вменяемость. Но несомненно, что такое обоснование непреступности данной группы деяний является фиктивным; применяя этот принцип буквально, мы ограничим область необходимости крайне ничтожным количеством случаев, так как даже при опасности, угрожающей жизни, далеко не всегда теряется самообладание и сознание».

Характерным признаком крайней необходимости немецкий юрист Карл Биндинг считал нежелательный конфликт двух благ, которые право желало бы видеть неприкосновенными. Конфликт в данных условиях является таким, что сохранение одного из благ требует гибели другого. Указывая на разновидность коллизий (коллизий благ в чистом виде, благ и обязанностей, двух обязанностей), Биндинг приходит к общему определению крайней необходимости как положения человека, при котором он «может спасти поставленное в опасность правовое благо или использовать правовую обязанность лишь путем совершения запрещенного деяния».

Итальянский юрист Филанджери обосновывал ненаказуемость деяния при крайней необходимости как результат отсутствия возможности «вменения в вину». Его теория основана на сочетании двух факторов: свободы воли и степени энергии, которая требуется для преодоления преступного влечения, т. е. силы нравственной. Вменение деяния невозможно там, где нет известной степени этой нравственной силы, хотя свобода воли и была налицо. «Гражданские законы не могут требовать совершенства от граждан, хотя и должны его внушать. Возможны мученики, твердо стоящие на почве закона, как мученики религиозной твердости, но закон не может наказывать граждан, если они не владеют душевными силами, коих требует господство над самим собой».

Сторонники субъективного обоснования крайней необходимости единодушно высказывались о несправедливости приговора, вынесенного в отношении экипажа английской яхты «Mignonette». «Экипаж, состоящий из четырех человек, во время крушения яхты у мыса Доброй Надежды спасся в шлюпке с ничтожным запасом пищи и без воды. На 19-й день они убили младшего из них - юнгу Паркера и питались его кровью и мясом. Лондонский суд присудил их к смертной казни, замененной королевой шестимесячным заключением в тюрьме».

Зарубежные доктрины крайней необходимости ХХ века также отличаются значительным разнообразием. Законодательная конструкция крайней необходимости отражает, как правило, особенности правовой культуры страны.

В уголовном законодательстве Великобритании причинение вреда в условиях крайней необходимости, когда причинение вреда личности или имуществу осуществляется с целью предотвратить значительно больший вред, считается обстоятельством, освобождающим от уголовной ответственности. Однако такая ссылка не может быть принята, если: «1) предотвращенное зло было меньше, чем преступление, совершенное для того, чтобы предотвратить это зло, или 2) зло могло быть предотвращено другим путем либо 3) причиненный вред был больше, чем это было необходимо, чтобы предотвратить зло».

В США в действующем законодательстве вопрос о причинении вреда при крайней необходимости достаточно проработан. Согласно Уголовному кодексу штата Нью-Йорк, поведение не является наказуемым, если является необходимым как чрезвычайная мера, чтобы избежать нависшей угрозы причинения публичного или личного вреда, при соблюдении следующих условий: 1) ситуация не создана по вине самого лица; 2) угроза настолько серьезна, что в соответствии с «обычными стандартами интеллекта и морали желательность и срочность недопущения такого вреда, несомненно, перевешивают желательность недопущения вреда, на предупреждение которого направлен закон, определяющий соответствующее посягательство; 3) необходимость и оправданность такого поведения не может основываться на соображениях, имеющих отношение только к морали и целесообразности, вытекающей из закона, как в плане его общего применения, так и в отношении его применения в определенной категории дел».

Во Франции до принятия Уголовного кодекса 1992 года законодательного определения крайней необходимости не существовало. Однако, в судебной практике имели место случаи, когда деяние, за совершение которого закон устанавливал уголовное наказание, совершалось «по необходимости» с целью защиты охраняемого законом блага. В подобных случаях суды были вынуждены использовать норму французского права о принуждении к совершению преступного деяния. Аргументировалось это тем, что лицо в условиях наличной опасности теряло контроль над собой и под воздействием психического принуждения совершало деяние, запрещенное уголовным законом.

В настоящее время во Франции установлены следующие условия правомерности крайней необходимости: «1) наличность опасности причинения вреда (реальная угроза или начало осуществления); 2) природа такой опасности может быть различной: опасность причинения физического вреда, морального, материального; 3) не существует иного способа избежать опасности кроме, как совершить деяние, запрещенное уголовным законом; 4) благо, принесенное в жертву, является менее ценным, чем спасенное благо; 5) лицо не поставило себя само в состояние необходимости совершения преступного деяния, до этого нарушив закон (Rennes, 12 avril 1954, S., 1954. 2. 185, note Bouzat.)».

В Германии крайняя необходимость существует в двух формах: 1)правомерная крайняя необходимость и 2)крайняя необходимость, исключающая или смягчающая вину. Правомерная крайняя необходимость исходит из теории сопоставления значимости сталкивающихся интересов и рассчитана преимущественно на обычные, бытовые коллизии. Согласно положений Уголовного кодекса ФРГ, «кто совершает деяние в условиях наличной, иначе неотвратимой опасности для жизни, здоровья, свободы, чести, собственности или иного правоохраняемого блага, чтобы отвратить опасность от себя или других, действует правомерно, если при оценке противостоящих интересов, в частности, соответствующих правовых благ и степени угрожающей им опасности, защищаемый интерес значительно превосходит нарушенный». Однако это положение применимо постольку, поскольку деяние является соразмерным средством устранения опасности.

Вторая форма крайней необходимости - так называемая извинительная, невиновная, предполагает защиту жизни, здоровья или свободы лица, его родственников или близких путем противоправных действий. В отличие от непротивоправной, эта крайняя необходимость противоречит правопорядку в целом, но не является виновной, если нельзя иначе предотвратить ущерб указанным лицам. Условия соразмерности здесь не требуется. «Кто совершает противоправное деяние в условиях наличной, иначе неотвратимой опасности для жизни, здоровья или свободы, чтобы отвратить опасность от себя, от родственников или от близких, действует невиновно». Это положение не применяется, если от лица, судя по обстоятельствам, в частности по тому, что оно само создало опасность или находилось в особых правоотношениях, можно было потребовать не допускать этой опасности. Однако наказание может быть смягчено, если лицо не было обязано подвергаться опасности в силу его особых правоотношений. Если лицо при совершении деяния ошибается относительно обстоятельств, которые устранили бы вину, оно только тогда наказывается, когда могло избежать ошибки. Такой дуализм крайней необходимости вызывает немало дискуссий и критики среди германских юристов-криминалистов. Нередко судебная практика применяет вторую разновидность крайней необходимости, условия которой являются более льготными, в том случае, когда не удается использовать первую.

В японском уголовном законодательстве крайняя необходимость определяется как действие, неминуемо необходимое для того, чтобы отвратить от себя или другого лица наличную опасность для жизни, здоровья, свободы или имущества. Устранение опасности ненаказуемо, если возникающий в результате этого действия ущерб не превышает степени предотвращаемого ущерба. Однако если этот «предел был превышен, то в зависимости от обстоятельств наказание может быть смягчено или данное лицо может быть освобождено от наказания».

Нормы, близкие по содержанию обстоятельствам крайней необходимости, встречаются также и в мусульманском праве. В составе правил поведения шариата в качестве социального нормативного регулирования выступают такие принципы, как «необходимость делает разрешенным запретное», «допускается причинение вреда частного во избежание ущерба общего», «более ощутимый вред предотвращается менее серьезным», «из двух зол выбирается меньшее».

1.2 Эволюция учения о крайней необходимости в российском уголовном праве

В раннем российском уголовном праве регламентация обстоятельств крайней необходимости крайне скудна. Все авторы, изучавшие данное явление в российском праве, в качестве первого упоминания приводят Соборное Уложении царя Алексея Михайловича Романова. В статьях 282, 283 Уложения рассматривается частный случай, где утверждается, что человек будет считаться невиновным в случае убийства им собаки вовремя обороны от ее нападения, и он не обязан платить за вред, причиненный таким убийством. Общей же нормы, регламентирующей подобное поведение и определяющей ответственность за причинение вреда охраняемым интересам, еще не существует. При этом всякий раз, когда менялся источник опасности, угрожающей общественным и личным интересам (например, когда лицо оборонялось не от собаки, а от напавшего на него другого животного), создавался новый судебный прецедент, который ложился в основу разрешения аналогичного спора.

Более подробнее о крайней необходимости говорится в Воинском Уставе Петра I. В артикуле 154 Устава преступность в смертоубийстве исключается в случае, когда лишение жизни было сделано «по необходимости или при наличии смертного страха». В артикуле 180 также исключается ответственность за истребление чужого имущества, когда «по необходимой нужде востребуется и на то позволится», а в артикуле 195 говорится: «Наказание воровства обыкновенно умаляется или весьма оставляется, ежели кто из крайней голодной нужды (которую он доказать имеет) съестное, или питейное, или иное что невеликой цены украдет».

В дальнейшем в уголовном законодательстве обстоятельствам крайней необходимости не уделялось должного внимания, регламентация подобных случаев была крайне неопределенной и противоречивой. И только в Уголовном Уложении 1903 года положения о крайней необходимости вновь были четко определены. В статье 46 Уложения говорилось, что «не почитается преступным деяние, учиненное для спасения жизни своей или другого лица от происшедшей вследствие угрозы, незаконного принуждения или иной причины и которая была неотвратимой в то самое время другим средством. Не почитается преступным и деяние, учиненное для ограждения здоровья, свободы, целомудрия или иного личного или имущественного блага, если учинивший имел достаточное основание считать причиняемый им вред маловажным сравнительно с охраняемым благом».

Уголовное уложение 1903 года различало два вида крайней необходимости. В одном случае лицо освобождалось от уголовной ответственности вследствие того, что деяние было совершено в обстановке устранения смертельной опасности, в другом - освобождение от ответственности было обусловлено стремлением лица предотвратить опасность, угрожающую конкретному правовому благу.

Рассматривая отношение русских юристов к крайней необходимости, необходимо отметить, что большая их часть придерживалась теории субъективного обоснования крайней необходимости. Так, Н. Д. Сергиевский считал состояние крайней необходимости одной из причин, уничтожающей вменяемость потому, что лицо, действующее в таком состоянии, лишается возможности «руководствоваться нормами права». Н. С. Таганцев ненаказуемость деяний, совершенных в состоянии крайней необходимости объяснял «юридическим свойством» таких действий. «Поскольку крайняя необходимость является средством борьбы за право, субъект не нуждается в наказании. Побуждения, которыми он руководствуется, делают наказание совершенно бессмысленным». Русский юрист Г. Е. Колоколов обосновывал ненаказуемость крайней необходимости тремя обстоятельствами: «во-первых, бесцельностью наказания с точки зрения общего и специального предупреждения; во-вторых, невозможностью требовать от среднего гражданина героизма, позволившего бы ему перенести опасность, не перелагая ее на другое лицо; в-третьих, бессилием карательной угрозы удержать лицо от совершения преступного деяния в состоянии крайней необходимости».

Широкую дискуссию вызывала проблема столкновения жизней. Большинство правоведов этого периода признавали возможность спасения собственной жизни за счет жизни другого лица. А. Лохвицкий в качестве примера крайней необходимости приводит следующие случаи. «Стая волков преследует двух едущих в санях, один из них ввиду неизбежной смерти хватает товарища и бросает животным, чтобы задержать их и иметь время ускакать, или, что случается часто, во время кораблекрушения - на лодке нет места всем, кому угрожает смерть. Один из оставшихся сталкивает в воду впереди стоящего, чтобы захватить его место».

В конце ХIХ века крайняя необходимость традиционно рассматривалась с двух позиций: как условие, устраняющее уголовную охрану интереса, и как обстоятельство, уничтожающее вменяемость. Русские юристы говорили о существовании двух видов крайней необходимости: собственно крайней необходимости и состоянии «крайности». Объясняется это тем, что существовавшая в этот период формула невменяемости помимо различных форм психических заболеваний включала и так называемое «состояние принуждения». Уложение о наказаниях содержало указание на то, что «учинившему противозаконное деяние, вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни опасности, содеянное им не вменяется в вину».

Право спасения собственной жизни за счет жизни другого лица русскими юристами обосновывалось последней разновидностью крайней необходимости - «состоянием крайности». Правовая оценка причинения смерти в условиях неустранимой смертельной опасности исходила из идеи трагического несовершенства человека. Ненаказуемость рассматриваемых действий объяснялась невозможностью отождествления нравственных норм с юридическими и отсутствием у государства права требовать проявления героизма у рядовых гражданин. В.Д. Спасович, в частности, отмечал: «Жизнь погибающего равноценна, как и жизнь того, кого погибающий умерщвляет для своего собственного спасения, даже для спасения других лиц, более ему близких. Этот поступок можно считать недостойным, безнравственным, потому, что нравственный закон вменяет нам в обязанность самоотверживания, но обязанность эта не юридическая, и государство не вправе требовать ее исполнения под страхом наказания». А.Е. Кистяковский, признавая спасение собственной жизни за счет другого лица в нравственном отношении неодобрительным, одновременно указывал на то, что такие действия не могут считаться уголовно-наказуемыми «на том основании, что такое действие совершается человеком, обезумевшим от страха потерять свою жизнь».

По словам советского юриста Стучка П.С. вопрос о крайней необходимости в советском праве 20-30 годов ХХ века «не представляет никаких теоретических затруднений. В случае, если единственным способом отвратить угрожающую серьезным вредом опасность является совершение действия, связанного в свою очередь с причинением вреда, но вреда менее значительного, то это действие в данном случае будет не общественно-опасным, а, наоборот, общественно-полезным действием». Статья 9 Основных Начал уголовного законодательства СССР гласила: «Меры социальной защиты не применяются вовсе к лицам, совершившим действия, предусмотренные уголовными законами …, когда те же действия совершены для отвращения опасности, которая была неотвратима при данных обстоятельствах другими средствами, если причиненный при этом вред является менее важным по сравнению с предупрежденным вредом». Вместе с тем, политика советского государства в 1930-е годы явно противоречила идеям, сформулированным классической и даже советского школой уголовного права. В период действия законодательных актов, санкционирующих проведение большевистского террора, изъятие «излишков» зерна у крестьян, массовую репатриацию этнических групп и народов, применение длительных сроков лишения свободы за малозначительные кражи зерна не могло идти и речи о нарушении общих условий вменяемости. В частности, состояние смертельной опасности, не могло освободить от ответственности человека, который украл хлебное зерно во избежание голодной смерти.

В Уголовном кодексе РСФСР 1960 года крайней необходимости была посвящена статья 14, которая по существу повторяла содержание понятия уголовного права 20-х годов: «Не является преступлением действия, хотя и подпадающие под признаки деяния, предусмотренного Особенной частью настоящего Кодекса, но совершенные в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, угрожающей интересам Советского государства, общественным интересам, личности и правам данного лица или других граждан, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами и если причиненный вред является менее значительным, чем предотвращенный вред».

Изучение и анализ истории развития уголовно-правовых оснований применения крайней необходимости позволяет сделать следующие выводы. Ученые и законодатели периода времени до ХХ века в большей мере рассматривали крайнюю необходимость в связи с угрозой смерти человеку. Для защиты жизни правомерно было жертвовать всяким чужим благом: жизнью и телесной неприкосновенностью другого человека, имуществом, а также допускалось нарушение любой обязанности. Вместе с тем, предусматривались случаи столкновения правовых интересов в виде различных благ, благ и обязанностей, двух обязанностей. Наказание за несоблюдение установленных законом запретов либо устранялось, либо значительно смягчалось.

Допустимость применения деяний в состоянии крайней необходимости имело 2 критерия: 1 - наличие объективной крайней необходимости, при которой предотвращаемый вред какому-либо благу превосходил вред благу, который приносился в жертву, деяние при этом признавалось правомерным; 2 - наличие субъективной крайней необходимости, при которой лицо сталкивается с опасностью, угрожающей его жизни, здоровью либо жизни, здоровью его близких, попадает в особое психическое состояние, делающее его как бы невменяемым, обезумевшем от страха, а деяние объявляется неправомерным, но ненаказуемым.

Уголовно-правовые доктрины и нормы ХХ века в основном допускали применение только объективной правомерной крайней необходимости, предполагающей причинение лишь меньшего вреда в целях предотвращения большего, при одновременном соблюдении предусмотренных необходимых условий. Вместе с тем, возможность причинения смерти другому человеку при крайней необходимости прямо не рассматривалась, но в реальности допускалась и применялась в судебной практике.

1.3 Понятие и признаки крайней необходимости

В российской юридической литературе комплекс общественных отношений, связанных с деяниями, совершенными в состоянии крайней необходимости, но исключающими преступность, называется и как отдельный правовой «институт», уголовного права и как правовой «субинститут», уголовного права. Последнее утверждение выглядит более логичным и обоснованным в связи с вхождением крайней необходимости как субинститута в группу однотипных отношений более высокого порядка - в правовой институт, объединяющих разные обстоятельства, в отношении всех которых законодатель исключает преступность деяний.

Российский ученые-юристы, изучавшие крайнюю необходимость, по разному определяют понятие крайней необходимости, ее сущность и характерные признаки. Условно точки зрения авторов можно разделить на две группы.

К первой группе следует отнести нижеприведенные определения.

Н.Н. Розин крайнюю необходимость определял как «такое положение деятеля, где для спасения известного блага или осуществления известного интереса единственным выходом является нарушение другого блага или интереса».

Авторы учебника уголовного права России Игнатов А.Н., Красиков Ю. А. считают, что «Крайняя необходимость - это такое состояние, когда лицо для отвращения опасности, реально угрожающей законным интересам данного лица или иных лиц, интересам общества или государства, причиняет вред интересам третьих (посторонних) лиц при условии, что грозящая опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами и причиненный вред менее значителен по сравнению с предотвращаемым».

Козаченко И.Я. и Незнамова З.А. понимают крайнюю необходимость как «положение, при котором причиняется вред охраняемым уголовным законом интересам для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышение пределов крайней необходимости».

Пионтковский А.А. рассматривал крайнюю необходимость как «такое положение лица, в котором оно только путем совершения какого-либо деяния, по внешнему характеру действия не заключающего в себе признаков необходимой обороны, может предотвратить грозящую опасность для каких-либо охраняемых законом интересов».

Здравомыслов Б.В. считал, что «в теоретическом плане под крайней необходимостью следует понимать ситуацию, при которой устранение опасности, угрожающей личности, ее интересам, охраняемым законом интересам общества и государства, возможно только путем причинения меньшего вреда другим охраняемым законом общественным отношениям, если при этом не было допущено превышения ее пределов».

Побегайло Э.Ф. видел в крайней необходимости «такое состояние, когда лицо для отвращения опасности, угрожающей законным интересам данного лица или иных лиц, интересам общества и государства, причиняет вред интересам третьих (посторонних) лиц при условии, что грозящая опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами, и причиненный вред менее значителен по сравнению с предотвращенным».

Ко второй группе понятий крайней необходимости можно отнести следующие определения.

Домахин С. А. крайнюю необходимость рассматривает как «правомерное предотвращение вреда от наличной реальной опасности, грозящей интересам советского государства, общественным и индивидуальным интересам, путем причинения меньшего вреда тем же интересам, при условии, что опасность нельзя было устранить иначе, как причинением вреда».

Диаконов В.В. понимает крайнюю необходимость как «такое поведение лица, когда оно вынуждено совершить какое-либо по внешнему характеру общественно опасное деяние, причиняя при этом определенный вред, чтобы предотвратить больший, в результате возникшей опасности, грозящей охраняемым законам интересам».

Авторский коллектив в лице Иногамовой-Хегай Л.В., Рарога А.И., Чучаева А.И. считают, что «Крайняя необходимость заключается в причинении вреда правоохраняемым интересам для предотвращения неотвратимого в данных условиях иными средствами большего вреда, угрожающего личности, обществу, государству».

Ю.В. Баулин формулирует понятие крайней необходимости следующим образом: это «вынужденное совершение гражданином действий, заведомо связанных с причинением вреда объектам уголовно-правовой охраны, с целью устранения опасности, угрожающей правоохраняемым индивидуальным или коллективным интересам, если эта опасность в данной обстановке не могла быть устранена другими средствами и если причиненный вред соответствовал характеру опасности и обстановке ее устранения».

Для всех вышеперечисленных определений 1-й группы свойственна основная характеристика крайней необходимости, выраженная в словах: «положение, состояние, ситуация». Во 2-й группе понятий крайняя необходимость определяется как «поведение лица», «совершение им действий» или «причинение или предотвращение вреда», что не совсем верно отражает правовое явление крайней необходимости, т.е. она здесь рассматривается не в качестве сложившейся чрезвычайной ситуации, а в качестве реакции на такую ситуацию - в действиях человека.

Проводя анализ и синтез вышеуказанных определений, образуется собирательное понятие крайней необходимости, а именно: крайняя необходимость - это 1) определенная «ситуация, положение, состояние, обстоятельство», 2) при которой «лицо, деятель» 3)для «спасения блага» или для «отвращения, устранения, предотвращения» «наличной, реальной опасности», 4) «непосредственно угрожающей» 5)«личности, ее интересам и правам или иных лиц, охраняемым законом интересам общества и государства», 6)которая «не может быть устранена иначе, другими средствами» 7) «путем совершения правомерных действий, деяний» 8) «причиняет вред» 9)«интересам третьих (посторонних) лиц» или «другим охраняемым уголовным законом интересам, объектам, общественным отношениям» (что более верно), 10) но «вред менее значительный по сравнению с предотвращаемым» и 11) при этом не допускает «превышение пределов крайней необходимости».

В действующем Уголовном кодексе Российской Федерации, в ст. 39 «Крайняя необходимость» правовые нормы, регулирующие обстоятельства правомерности крайней необходимости, сформулированы следующим образом:

«1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости.

2. Превышением пределов крайней необходимости признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, когда указанным интересам был причинен вред равный или более значительный, чем предотвращенный. Такое превышение влечет за собой уголовную ответственность только в случаях умышленного причинения вреда».

Несмотря на то, что в действующем российском уголовном законодательстве не дается четкого определения крайней необходимости, анализ правовой нормы статьи 39 УК РФ, позволяет сделать вывод, что синтезированное ранее понятие крайней необходимости полностью соответствует содержанию, заложенному в Уголовном кодексе. В качестве уточнения можно добавить, что деяние будет признаваться неправомерным при причинение равного или более значительного умышленного вреда явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась.

В зарубежном законодательстве многих стран крайняя необходимость признается обстоятельством, исключающим преступность (наказуемость) деяния. В некоторых странах данные исключительные обстоятельства терминологически именуются иначе, например, «внезапная или чрезвычайная критическая ситуация» (УК Австралии); «оправданное причинение вреда» (УК некоторых штатов США) или просто «необходимость» (УК Испании, Италии, стран Латинской Америки, некоторых штатов США и ряда бывших британских колоний)». В подавляющем большинстве государств крайняя необходимость четко регламентирован в уголовных кодексах. В других странах она основана на уголовно-правовой доктрине, судебной практике или судебном прецеденте (Великобритания, некоторые штаты США, Нидерланды, Турция и Франция).

Уголовное законодательство и судебная практика современных зарубежных государств предусматривают целый ряд условий правомерности действий, совершенных в состоянии крайней необходимости, относящихся как к предотвращаемой опасности, так и к защите от нее. Такими условиями являются: 1) наличие реальной опасности правоохраняемым интересам, т.е. существующей в настоящее время, а не возможной в будущем или имевшей место в прошлом. При этом «наличной» опасность названа в уголовном законе Германии, Греции, Италии, Парагвая, Японии. УК большинства стран СНГ (в том числе России) характеризуют опасность как «непосредственно угрожающую», УК Эстонии - как «непосредственную или непосредственно угрожающую». УК некоторых других стран говорят об опасности как о «наступившей или неминуемой» (Колумбия, Франция) или как о «неизбежной» (Армения, Куба, Молдова, Норвегия, Румыния); 2) отсутствие спровоцированности опасности самим причинителем вреда. Специальная оговорка об этом имеется в УК Испании, Италии, Колумбии, Кубы, Литвы, Португалии, Сербии, Сан-Марино, Судана, Швейцарии, отдельных штатов США. Хотя в некоторых из указанных стран (например, в Литве), если все же угроза была спровоцирована по неосторожности, то крайняя необходимость оказания сопротивления преступному посягательству признается; 3) отсутствие возможности устранения опасности иными средствами, кроме как причинением вреда охраняемым уголовным законом интересам. Это требование зафиксировано в уголовном законодательстве (судебной практике, доктрине) всех стран мира; 4) причинение вреда не должно превышать пределов крайней необходимости, т.е. причинение равного или большего вреда. По УК Испании и Японии превышение имеет место только в случае, если нанесенный вред больше предотвращенного (в УК Беларуси аналогичная норма действовала до 2003 г.).