Что касается объекта первого рода, входящего в предмет договора доверительного управления имуществом (фактические и юридические действия доверительного управляющего по управлению имуществом), то здесь нужно различать два аспекта, в отношении которых обеспечивается дифференцированное регулирование. Применительно к предмету договора доверительного управления имуществом конкретные виды сделок и фактические действия доверительного управляющего, последовательность и порядок их совершения не имеют правового значения. Для учредителя доверительного управления важно, что доверительным управляющим в принципе обеспечивается эффективное управление доверенным ему имуществом (осуществляются полномочия собственника), что и является надлежащим исполнением обязательств, вытекающих из договора доверительного управления имуществом. Фактическое состояние имущества, а стало быть, и эффективность управления фиксируются в отчетах доверительного управляющего, которые последний должен представлять учредителю доверительного управления и выгодоприобретателю в порядке и сроки, предусмотренные договором доверительного управления (п. 4 ст. 1020 ГК РФ).

Вместе с тем при осуществлении доверительного управления имуществом доверительный управляющий, выступая в качестве титульного владельца имущества и действуя в пределах предоставленных ему правомочий, вступает в различные взаимоотношения с третьими лицами по поводу доверенного ему имущества. Поэтому некоторые нормы, содержащиеся в главе 53 ГК РФ о доверительном управлении имуществом, на самом деле предназначены для регулирования правоотношений, складывающихся между доверительным управляющим и третьими лицами и не составляющих предмет договора доверительного управления имуществом. К числу таких норм можно, в частности, отнести правила о порядке совершения сделок доверительным управляющим и их оформлении (п. 3 ст. 1012 ГК РФ); о наделении доверительного управляющего средствами вещно-правовой защиты (п. 3 ст. 1020 ГК РФ); о последствиях сделок, совершенных доверительным управляющим с превышением предоставленных ему полномочий (п. 2 ст. 1022 ГК РФ).

На данное обстоятельство, но в несколько ином ракурсе (не применительно к предмету договора доверительного управления имуществом) ранее уже обращалось внимание в юридической литературе. В частности, В.А. Дозорцев указывал: "Рассматривая отношения по управлению имуществом, нужно различать два ряда отношений - отношения внутренние, между управляющим с учредителем управления и выгодоприобретателем, и отношения внешние, с третьими лицами, с контрагентами в имущественном обороте. Имущество, переданное в управление, выступает как бы автономно; оно обособляется от имущества собственника и управляющего, но имеет связи и с управляющим, и с собственником. Это имущество представляет в обороте управляющий, действующий от своего имени" Дозорцев В.А. Доверительное управление имуществом (глава 53) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 537..

В заключение хотелось бы отметить: в том случае, если доверительная собственность все же будет воспринята российским законодательством, то ориентиром для дальнейшего законотворчества в рассматриваемой области является устранение недостатков конструкции доверительного управления имуществом.

На наш взгляд, доверительное управление как обязательственная модель стремится соединить несоединимые порой вещи:

1) самостоятельность доверительного управляющего при "скрытом" представительстве интересов собственника;

2) общедозволительный режим деятельности управляющего при разрешительном режиме договорного (обязательственного) отношения в целом;

3) юридическую значимость обособления имущества в целях непосредственного на него воздействия, его сохранения, надлежащей отчетности о его сохранении и приумножении и одновременно приоритет лично-правовой связи учредителя и управляющего (в отличие от отношений по поводу вещи).

Вне всякого сомнения, что российский законодатель в настоящее время использовал практически все грани метода гражданско-правового регулирования для конструирования правовой модели доверительного управления, объединяющей элементы "косвенного" представительства в чужих интересах, договора в пользу третьего лица и "целевого имущества", обособленного на отдельном балансе.

3. Перспективы интеграции английской концепции trust в российское право

Возможности приспособления института доверительной собственности к нуждам экономики как развитых, так и развивающихся стран обусловили заимствование его странами, не относящимися к англо-американской системе права, в частности рядом стран Латинской Америки, княжеством Лихтенштейн и некоторыми другими государствами, хотя в них регулирование доверительной собственности характеризуется значительными особенностями. В связи с тем, что траст является эффективным инструментом налогового планирования и способом привлечения инвестиций в зоны благоприятного налогообложения, законодательно институт траста воспринят также целым рядом оффшорных центров, в первую очередь членами Британского содружества, такими как Багамские острова, британские Виргинские острова, остров Джерси и другими, относящимися к системе англо-американского права. Это дает возможность на практике крупным интернациональным компаниям иметь дочерние компании в оффшорных зонах, которые в качестве трасти «держат» их активы Гражданское и торговое право зарубежных государств: Учебник / Отв. ред. Е.А. Васильев, А.С. Комаров. В 2-х т. Т. I. - М.: Международные отношения, 2006. С. 404..

С учетом стремительного развития российского законодательства в сфере управления инвестициями, появления таких институтов, как паевые фонды и ипотечные сертификаты участия, взгляд российской доктрины на траст, как на чуждый правовой институт, может быть пересмотрен.

Одним из препятствий для полноценного развития секьюритизации и иных сложных финансовых инструментов является отсутствие конструкции траста в законодательстве РФ. Причина выбора траста, а не корпорации кроется в его гибкости. Эта гибкость основана на отсутствии обязательных корпоративных процедур, простоте создания траста, возможности устанавливать траст в пользу нескольких классов бенефициаров. В области секьюритизации траст позволяет выпускать большое число ценных бумаг, обеспеченных активами (Asset-Backed Securities) разных классов, обходя тем самым ограничения для ценных бумаг, выпускаемых компаниями.

К поиску путей создания института траста российское право толкают экономические потребности, ведь, «континентальные юристы могут сколь угодно долго доказывать неприемлемость траста для своих правовых систем, но мы знаем, что экономики тех стран, где имеются институты траста и отказа от права, развиваются значительно динамичнее» Казаков А. К вопросу о рецепции траста российским правом // Корпоративный юрист. 2006. №7.. Сегодня ситуация с трастом повторяет историю с секьюритизацией и историю с закладной - экономические потребности буквально заставили российское право воспринять закладную и идею секьюритизации. Рынок сломал инерцию покоя и, несмотря на сопротивление некоторых известных цивилистов, и закладная, и ценные бумаги, обеспеченные активами, укоренились в российском праве, и факт их существования не вызывает более ни у кого удивления. При этом закончилась и дискуссия о якобы "чуждости" указанных институтов. Можно предположить, что то же самое будет и с трастом, потому что выбор отечественного законодателя невелик: либо упорно отстаивать идеи классицизма в российском праве и смотреть, как капиталы управляются с использованием траста в иностранных юрисдикциях, либо попытаться имплементировать этот институт в национальную правовую систему. Помимо этого, не стоит забывать о принятии многими странами романо-германской правовой семьи Гаагской конвенции о признании трастов и праве, применимом к трастам.

Последнее можно сделать двумя путями: волюнтаристским, как это уже было сделано в уже упоминавшемся Указе Президента РФ от 24 декабря 1993 г., либо эволюционным, подобно тому, как секьюритизация через институт ипотечных ценных бумаг постепенно входит не только в российскую практику, но и в российскую правовую доктрину. Первый вариант схож с попыткой развить фондовый рынок, переписав слово в слово законодательство штата Нью-Йорк о ценных бумагах. Очевидно, что такая "линейная" реформа обречена на провал, поскольку система права намного глубже системы действующих на данный момент нормативных правовых актов и включает уровни правовой догматики и философии права вкупе с правовой историей. Подтверждение этому мы видим и на примере упомянутого Указа, который хотя и был поддержан в целом ряде нормативных актов и договоров с участием государства, все же воспринимается как правовой курьез.

В этой связи первыми шагами по внедрению траста в российское право должны быть именно фундаментальные исследования этого института, которые позволят выявить, действительно ли отношения траста - это вещно-правовые отношения в форме, неприемлемой для континентального законодательства? Это базовый вопрос, который мы и постараемся кратко осветить в рамках данной главы курсовой работы.

Как показано выше в тексте курсовой работы, классически траст российскими юристами понимается как институт права собственности. Причем в отличие от единого права собственности, т.е. правомочий владения, пользования и распоряжения, собственность в договоре траста расщеплена: право собственности на объект принадлежит одному лицу (учредителю траста), право извлекать доходы - другому (управляющему или доверительному собственнику), а право их получения - третьему (бенефициару). Континентальная наука крайне негативно относится к любому "расщеплению" права собственности. При этом в отечественной цивилистике прослеживается четкая установка: договор доверительного управления и договор о передаче имущества в доверительное управление (траст) не имеют между собой ничего общего Суханов Е.А. Договор доверительного управления имуществом // Вестник ВАС РФ. 2000. № 1. С. 81-82..

Кроме того, говоря о трасте, отечественные цивилисты часто ссылаются на известную работу профессора А.М. Оноре Honore A.M. Ownership. Oxford essays in jurisprundence / Ed. by A. W. Guest. Oxford, 1961. P. 112-128., и, приводя в пример классификацию полномочий собственника, утверждают, что в англо-американском праве вообще насчитывают 10-12 таких правомочий, находящихся одновременно в разных сочетаниях у различных лиц. Так, одно из определений права собственности содержит 11 элементов:

1. право владения (исключительного физического контроля над вещью);

2. право личного пользования;

3. право управления;

4. право на извлечение;

5. право на капитал (отчуждение, растрачивание, уничтожение, изменение вещи);

6. право на иммунитет от экспроприации;

7. право передавать вещь;

8. бессрочный характер права собственности;

9. обязанность не использовать вещь во вред другим;

10. ответственность в виде взыскания вещи за долги;

11. право на остаточный характер (возможность восстановления нарушенных прав собственности).

Но подобное понимание А.М. Оноре не совсем корректно. По свидетельству профессоров Дж. Беккера и Т. Келси: "Оноре пытался выделить общепризнанные сегодня "характерные черты" права собственности, которые являются общими для западных демократических правовых систем" Цит. по: Казаков А. К вопросу о рецепции траста российским правом // Корпоративный юрист. 2006. №7.. То есть речь шла о содержании права собственности, а не о его сути, причем комбинации тех или иных элементов являются критерием для отнесения законодательства соответствующего государства к недемократическому. Соответственно, для более четкой классификации А.М. Оноре подробнее описал триаду полномочий по владению, пользованию и распоряжению, исконно присутствующую в континентальном (в том числе и российском) праве.

Таким образом, элементы права собственности, выделенные А.М. Оноре, присущи и российскому праву в полном объеме, а разницу между континентальным и англосаксонским пониманием собственности еще требуется доказать. Фокусируясь на правах собственника, часто забывают о том, что такие права возникают, только если само право собственности уже существует. По мнению римских юристов, поддержанному российскими цивилистами, в историческом развитии владение, как отношение фактическое, предшествует праву собственности, как отношению юридическому. Однако следует признать более верным противоположный взгляд, что в развитии вещных прав право собственности должно предшествовать владению. Эту же мысль поддерживает и современная американская доктрина: "права на собственность (Rights in Property)... предполагают, что права собственности (Rights to Property) уже существуют". И если определение правомочий собственника дать можно, то определение самого права собственности, по признанию профессора Г.Ф. Шершеневича, "представляет значительные затруднения, несмотря на видимую его простоту и ясность. Ввиду неудачности предлагаемых в науке определений мы можем остаться при определении, которое дано в русском законодательстве. Столь же неточное, как и другие определения, оно, по крайней мере, имеет за себя авторитет законодательный" Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. (по изданию 1907 г.). М., 1995.. Далее Г.Ф. Шершеневич приводит законодательное определение собственности через триаду правомочий собственника (которое практически совпадает с определением, данным в ст. 209 действующего ГК РФ) и сводит суть права собственности к власти лица над вещью. Давая определение вещных прав, профессор Г.Ф. Шершеневич выделяет характеристики абсолютного права, основной из которых является обязанность всех воздерживаться от действий, направленных против чужой вещи. Все остальные признаки абсолютных прав - выражение в форме запрещений, пассивные обязанности неограниченного круга лиц, специальные иски и пр. - лишь развивают указанный выше критерий. Итак, в качестве основного критерия отделения вещного права от права обязательственного выступает разница в механизме защиты этого права. А защита права есть оборотная сторона признания права.

Отношения собственности надо понимать как отношения именно между людьми, а не как отношения "человек-вещь": "...термином "права собственности" обозначаются отношения между людьми по поводу использования редких благ, а не отношения между людьми и вещами". Такие отношения строятся по модели "человек-вещь-люди (три лица)". И именно признавая особый характер отношений, где индивиду противостоит неограниченный круг третьих лиц, право дает лицу особую защиту, компенсируя значительный дисбаланс "индивид-общество".

Исторически право на вещь, в отличие от права требования к лицу, носило сакральный характер и в раннем римском праве обозначалось термином dominium exiure Quiritium (т.е. доминирование, власть над вещью по праву Квиритов). Право квиритской собственности было недоступно для не римлян. Уступка происходила путем формальной процедуры - либо религиозного, по сути, обряда (манципации), либо в результате формального спора в суде (in iure cessio). Иначе говоря, патриархальное право отличало собственность от обязательства через призму религиозного, сакрального характера первого института. В дальнейшем авторитет религиозный замещается авторитетом государственным. Таким образом, собственность - это то, что признано и защищается в качестве такового государством. Подтверждение тому мы находим в том же римском праве, которое наряду с res mancipi (наиболее важные вещи, передававшиеся путем формальных процедур) признавало категорию res пес mancipi (вещи, для передачи которых достаточно простого неформального договора), а также право собственности перегринов, отличия между которыми были не менее существенными, чем отличия между современным вещным и обязательственным правом. Сегодня ситуация принципиально не изменилась, и суть и содержание права собственности целиком зависят от воли государства. Именно поэтому А.М. Оноре и вводит свои 11 критериев, которые должно признавать каждое демократическое государство, и если государство, подобно СССР, не признавало каких-то из указанных элементов, то оно не являлось демократическим. С такой позиции можно поддержать и все классические определения права собственности, данные еще советскими цивилистами, утверждавшими, что собственность есть закрепленная государством за собственником возможность по своему усмотрению и в рамках, определенных государством, использовать принадлежащее ему имущество См., например: Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. - Л., 1955. С 60; Иоффе О.С. Советское гражданское право: Курс лекций, - Л., 1958. С 274..

Особо следует отметить, что защита предоставляется собственнику применительно к вещи и с гибелью вещи автоматически пропадает. В какой-то степени защита слепа: право, к примеру, в отношении движимых вещей исходит из презумпции, что владелец является собственником, защита действует автоматически. Передавая вещь по договору во временное пользование, собственник вместе с вещью автоматически передает права на защиту со стороны государства, причем независимо от обязательственной природы основания передачи вещи защита носит вещноправовой характер. Именно так обстоит дело с правом аренды, залога и трастом. Вещноправовая защита и абсолютный характер права залога или аренды не вызывает сомнений в их законном существовании в рамках континентальной правовой семьи.

Современные исследователи подчеркивают Казаков А. К вопросу о рецепции траста российским правом // Корпоративный юрист. 2006. №7., что именно цеховой характер средневекового права и отсутствие гарантий защиты и побудили средневековых собственников искать механизмы для обеспечения такой защиты, пользуясь дуализмом светского и церковного права для создания траста. Иначе говоря, суть траста исторически сводится к отношениям по защите собственности. Для этого собственник договаривается с церковью и совершает уступку права собственности, не получая взамен встречного исполнения. При этом собственник доверяет (Trust) порядочности церкви и надеется, что, утратив формально право собственности, он или указанные им лица все же будут получать плоды от этого имущества, как если бы они сами оставались собственниками, потому что таковым был договор. Траст, таким образом, в какой-то степени схож с римской фидуцией (Fiducia cum amico), при которой право собственности на предмет залога также передавалось кредитору на основании доверительных отношений между ним и должником.

Однако почему траст, являясь реликтом римского, средневекового германского (варварского) и канонического (церковного) права, остается институтом современного законодательства многих стран уже после того, как гарантии собственности даны для всех и каждого? Этот вопрос достаточно подробно рассмотрен в современной западной доктрине. Как уже указано, в основе траста лежал договор между собственником и корпорацией (церковью), и отношения траста есть отношения по управлению и обеспечению сохранности имущества. Регулируя эти договорные отношения, право исторически фокусировалось на предмете траста - имуществе. Именно из-за этого складывается впечатление, что траст есть институт исключительно вещного права, предусматривающий его расщепление.

Отметим, что современная англосаксонская доктрина склоняется в пользу обязательственного характера траста. Профессор Лангбайн, например, проводит четкую грань между средневековым трастом, содержанием которого было держание имущества, и современным трастом, сутью которого является управление имуществом. Современный траст, по Лангбайну, имеет договорное основание и обязательственно-правовую природу. Со своей стороны мы добавим, что и средневековый траст также имеет обязательственно-правовую природу, хотя он действительно не предназначен для активного использования в инвестиционной деятельности Langbein J.H. The Contractarian Basis of the Law of Trusts // Yale Law Journal. 1995. Vol. 105. № 3..

Удобство траста для организации инвестиций послужило основанием его взлета в конце XIX в. Именно с помощью траста семья Рокфеллеров получила контроль над 96% нефтедобывающей отрасли Техаса. С тех пор траст стал синонимом термина "монополия". Законодательное регулирование паевого траста (Unit Trust), в свою очередь, имеет достаточно давнюю историю, начавшуюся с Закона 1939 г. о предотвращении мошенничества при инвестировании (Prevention of Fraud (Investments) Act). Указанный закон был принят для ограничения манипулирования ценами на фондовом рынке и в ответ на отсутствие информации для инвесторов. Некоторые изменения в регулирование паевых трастов внесены Законом 1986 г. о финансовых услугах (Financial Services Act). В российском законодательстве конструкции, схожие с паевым трастом, появились с принятием Закона об инвестиционных фондах в виде паевых инвестиционных фондов и получили дальнейшее развитие в нормах об ипотечных сертификатах участия Закона об ипотечных ценных бумагах. Следует отметить, что паевые трасты, будучи инструментом привлечения инвестиций неограниченного круга лиц, совершенно оправданно являются жестко регулируемыми со стороны законодателя. Такое регулирование является скорее исключением, чем правилом, для трастов и появилось после того, как общие нормы о трасте были полностью сформированы. России, таким образом, осталось подвести общую правовую базу под частный, признаваемый случай использования траста. Это позволит решить проблемы ограничения сроков договоров доверительного управления; указания правообладателя в свидетельствах о праве собственности, в закладных, депозитариях; формирования реестра ипотечного покрытия и имущественного пула, передаваемого в управление и судьбу доходов от этого имущества в переходный период (до выдачи паев или сертификатов участия).

Для большинства континентальных юристов сегодня очевидно, что "институт траста, принадлежащий к системе общего права, достаточно легко приспосабливается к континентальному вещному праву" См., например: Milo M. Review of Principles of European Trust Law // European Review of Private Law (Special Series on Trusts). 2000. Vol. 8. №3. P. 541.. Вероятно, юристы из смешанных юрисдикции, имеющих давнюю историю траста, вряд ли согласятся с англосаксонской монополией на траст, но в рамках данной курсовой работы мы не ставим задачу выяснения степени «первенства» в данном вопросе. Важно обратить внимание на то, что многие страны и регионы смешанной и романо-германской правовой семьи признают и развивают идею траста (к ним относятся Венесуэла, Квебек, Швейцария, Израиль, Италия, Нидерланды, Бразилия, Мексика, ЮАР, и др.). Представляется, что можно было бы увидеть в этом ряду и Россию, доктрина и законодательство которой без ущерба могут принять определение траста, данное судьей Хайтоном: "Траст … может быть описан как обязательство по праву справедливости, связывающее лицо (трасти), по которому это лицо должно распоряжаться принадлежащим ему обособленным имущественным комплексом либо в интересах некоторых лиц (бенефициаров), одним из которых может быть сам трасти, причем любое из этих лиц имеет право потребовать принудительного исполнения трасти своих обязательств, либо для достижения определенной цели, при этом правом требовать принудительного исполнения обладает лицо, упомянутое в условиях траста, или, если траст преследует благотворительные цели, действующее в силу закона" Hayton D.J. Developing the obligation characteristic of the trust // The Law Quarterly Review. 2001. Vol. 117. P. 107..

Заключение

В результате выполнения данной курсовой работы можно сформулировать следующие обобщающие выводы.

Становление института доверительной собственности в Англии относится к раннему средневековью, когда под названием «use» она использовалась для обхода разного рода ограничений феодального характера по использованию недвижимости, в частности, в связи с запрещением отчуждения земли в пользу церквей и монастырей. Установление отношений по доверительной собственности означало, что собственник земли, формально считаясь таковым, управлял и распоряжался данной недвижимостью в интересах другого. В дальнейшем институт доверительной собственности использовался в других целях.

Институт траста очень часто применяется в Англии, так как он может служить для различных практических целей: охраны имущества недееспособных лиц, замужних женщин, ликвидации наследства; часто эту форму используют и для организации и деятельности благотворительных и иных учреждений. Одной из характерных черт современной доверительной собственности является ее распространение на коммерческую сферу.

Содержание траста сводится к тому, что одно лицо, устанавливающее доверительную собственность, то есть выступающее как учредитель (settlor), передает другому лицу, именуемому доверительным собственником (trustee), имущество для управления в интересах обозначенного им одного или нескольких выгодоприобретателей (различные авторы называют их бенефициарами, бенефициариями, бенефициантами и cestuis que trust). В отношениях доверительной собственности участвуют, таким образом, три стороны. Участниками траста могут выступать и два лица в случае, когда учредитель назначает в качестве бенефициара или даже в качестве trustee самого себя. Бенефициарами выступают указанные учредителем лица, но ими может стать и неопределенный круг лиц. (Последнее характерно для так называемых благотворительных трастов (charitable trusts), устанавливаемых в интересах создания учреждений здравоохранения, культуры и т.п. В отличие от обычных частных трастов (private trust), такие трасты называют публичными (public trust), они действуют в интересах всего общества или какой-либо его части). Относительно прав бенефициара можно сказать, что, в строгом смысле слова, они отсутствуют в отношениях траста. От имущества, образующего траст, бенефициар получает только определенную выгоду, гарантируемую в какой-то мере некоторыми нормами права справедливости.

По общему праву trustee не является простым управляющим, представителем. Напротив, он собственник имущества, образующего доверительную собственность. Следовательно, он управляет имуществом по своему усмотрению, может им располагать полностью и никому в этом не должен отчитываться. Его право собственности ограничивается не юридическими рамками, а только принципами морали. Однако следует оговорить, что имущество, образующее траст, не может пойти на покрытие личных долгов trustee. Он должен управлять имуществом по совести, как примерный отец семейства, передавая получаемые доходы лицам, указанным ему учредителем доверительной собственности в качестве бенефициантов. Однако отношения доверительного собственника с учредителем траста подчинены ряду специальных правил, характеризующих доверительного собственника как обязанное перед учредителем траста лицо. Основная обязанность trustee состоит в управлении имуществом в точном соответствии с положениями учредительного акта и указаниями учредителя траста. Он свободен лишь от исполнения распоряжений, которые невозможно исполнить или которые носят противозаконный характер. Обязанность по управлению имуществом характеризуется рядом важных особенностей. Доверительный собственник (trustee) должен:

· проявлять необходимую меру заботливости, и, прежде всего, заботиться о сохранении выделенного ему имущества;

· отчитываться перед выгодоприобретателем - по первому его требованию - по всем делам, связанным с управлением имуществом;

· передать бенефициару все выгоды и доходы, полученные от управления.

Однако по общему праву бенефициары не имеют возможности вчинить иск для защиты своих прав. Следует понимать, что договорные обязанности в эпоху, когда возник институт траста, как правило, не защищались общим правом. В связи с этим недостатком общего права к канцлеру обращались за защитой в случаях, когда управляющий-trustee не оправдывал доверия, оказанного ему учредителем доверительной собственности, и вопреки совести не управлял имуществом в интересах бенефициантов и не передавал им полученных доходов. Канцлер приказывал управляющему действовать тем или иным образом, в том числе и передавать доходы бенефицианту, а этот приказ дополнял санкцией личного порядка: управляющий будет арестован, если не выполнит приказа канцлера. И все же, такой порядок не превращал управляющего-trustee в управляющего-представителя.

Широта полномочий доверительного собственника велика настолько, что он имеет не только право управления, но и право полного распоряжения имуществом настолько, что может продать и даже подарить трастовое имущество.

Следует отметить, что в случаях такого отчуждения право справедливости предусматривает защиту интересов бенефицианта. Во-первых, может быть применен принцип реальной замены: если управляющий отчуждает имущество, составляющее траст, возмездно, в этом случае то, что он получает, заменяет собой проданное имущество и управляющий считается доверительным собственником сумм, полученных от продажи имущества, или имущества, полученного взамен прежнего. Во-вторых, если приобретатель получил имущество безвозмездно или если даже он является недобросовестным приобретателем (знал или должен был знать, что управляющий не мог, согласно договору об учреждении траста, отчуждать имущество), то, став, тем не менее, законным собственником, приобретатель имущества становится в то же время и его управляющим и должен действовать в интересах соответствующего бенефицианта. Еще одной гарантией для бенефицианта являлась возможность наличия нескольких управляющих. Все акты по управлению имуществом должны совершаться всеми управляющими. При выбытии одного из них траст продолжает управляться оставшимися, за исключением случаев, когда согласно договору о трасте или в соответствии с решением суда, взамен выбывшего должен быть подобран новый управляющий.

Таким образом, специфика траста заключается в том, что при этой форме взаимоотношений право собственности как бы расщепляется: одна часть полномочий собственника, а именно управление и распоряжение выделенным имуществом, принадлежит одному лицу (управляющему-trustee), а другая часть правомочий - получение выгод от эксплуатации имущества, в том числе получение доходов, другому лицу или лицам (бенефициарам). Это разделение проявляется во всей структуре отношений, связанных с трастом.

В настоящее время доверительная собственность возникает разными путями. Прежде всего - в результате одностороннего распоряжения учредителя с расчетом ее действия, как при жизни самого распорядителя, так и на случай смерти (в завещании) либо в результате договора. Но доверительная собственность может возникнуть и без волеизъявления учредителя, в силу закона. Объектом доверительной собственности признается любое имущество, как движимое, так и недвижимое. Исключается из этих отношений лишь имущество, прямо запрещаемое законом.

На наш взгляд, следует согласиться с Ю.К. Толстым в том, что еще не расставлены все точки над «i» по поводу перспективы развития права доверительной собственности в России Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. - М., 2004. Т. 2. С. 398-399.. В данной курсовой работе в силу ее ограниченного объема не дано картины всех возможных последствий внедрения «траста» (доверительной собственности) в российское право, равно как и нет указания на необходимость его немедленного внедрения. Однако в конструкции доверительного управления выявлены некоторые проблемы, которые указывают на высокую вероятность трансформации доверительного управления в конструкцию доверительной собственности.

Список литературы

1. Ансон В.Р. Основы договорного права / Перевод с восемнадцатого английского издания А.С. Александровского, А.С. Ахманова и С.М. Рапопорта, под ред. Д.Ф. Рамзайцева. - М.: Международная книга, 1947.

2. Беневоленская З.Э. Доверительное управление имуществом в сфере предпринимательства. - М.: Волтерс Клувер, 2005.

3. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: договоры о выполнении работ и оказании услуг. - М.: Статут, 2003.

4. Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. Л., 1948.

5. Гражданское и торговое право зарубежных государств: Учебник / Отв. ред. Е.А. Васильев, А.С. Комаров. В 2-х т. Т. I. - М.: Международные отношения, 2006.

6. Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. - М., 2004. Т. 2.

7. Гражданское право России. Обязательственное право: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. - М.: Юристъ, 2004.

8. Гражданское право. Том II. Полутом 2 / Под ред. Е.А. Суханова. - М.: Издательство БЕК, 2003.

9. Гражданское право: В 2 т. Том 1. Учебник. Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 1998.

10. Гузикова С.В. Доверительное управление: гражданско-правовые отношения и их юридическое содержание // Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. С.С. Алексеева; Исследовательский центр частного права. Уральский филиал. Российская школа частного права. Уральское отделение. - М: «Статут», 2000.

11. Давид Р. Основные правовые системы современности / Пер. с франц. В.А. Туманова. - М.: Прогресс, 1998.

12. Джэнкс Э. Английское право (Источники права, судоустройство, судопроизводство, уголовное право, гражданское право). - М., 1947.

13. Дождев Д.В. Международная модель траста и унитарная концепция права собственности // Человек и его время: Жизнь и работа Августа Рубанова / сост. и отв. ред. О.А. Хазова. М.: Волтерс Клувер, 2006.

14. Дозорцев В.А. Доверительное управление имуществом (глава 53) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996.

15. Егорова М.А. Односторонний отказ от исполнения договора: правовые основания // Законодательство и экономика. 2006. №9.

16. Зенин И.А. Гражданское и торговое право капиталистических стран. - М.: Изд-во МГУ, 1992.

17. Иоффе О.С. Советское гражданское право: Курс лекций, - Л., 1958.

18. Казаков А. К вопросу о рецепции траста российским правом // Корпоративный юрист. 2006. №7.

19. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. - М.: Юрайт-Издат, 2004.

20. Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. С.Н. Братуся, О.Н. Садикова. М., 1982.

21. Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части второй / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1996.

22. Михеева Л.Ю. Доверительное управление имуществом / Под ред. В.М. Чернова. М., 1999.

23. Нарышкина Р.Л. Доверительная собственность в гражданском праве Англии и США. М., 1965

24. Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России. - М.: Юристъ, 2001.

25. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. Ставрополь, 1994.

26. Суханов Е.А. Договор доверительного управления имуществом // Вестник ВАС РФ. 2000. № 1.

27. Суханов Е.А. Доверительное управление имуществом // Комментарий части второй ГК РФ для предпринимателей / Под ред. Е.А. Суханова. М., 1996.

28. Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. - Л., 1955.

29. Турышев П.В. Траст и договор доверительного управления имуществом: Автореф. дисс... к.ю.н. - М., 1997.

30. Халфина Р.О. Цивилизованный рынок: правила игры. М., 1993.

31. Шершеневич Г.Ф. Конкурсный процесс. - М.: Статут, 2000 (Серия «Классика российской цивилистики»).

32. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.) М., 1995.

33. Hayton D.J. Developing the obligation characteristic of the trust // The Law Quarterly Review. 2001. Vol. 117.

34. Hayton D.J. The Law of Trusts. L., 1998.

35. Honore A.M. Ownership. Oxford essays in jurisprundence / Ed. by A.W. Guest. Oxford, 1961.

36. Keeton G.W. The Law of Trusts. L., 1963.

37. Langbein J.H. The Contractarian Basis of the Law of Trusts // Yale Law Journal. 1995. Vol. 105. №3.

38. Milo M. Review of Principles of European Trust Law // European Review of Private Law (Special Series on Trusts). 2000. Vol. 8. №3.

39. Parker D.B., Mellows A.R. The Modern Law of Trusts. L., 1983.

40. Pettit Ph.H. Equity and the Law of Trusts. L., 1979.

41. Sydenham A. Trusts in a Nutshell. L., 1987.

Размещено на Allbest.ru

...