Квалификация убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах

Вместе с тем классификация отягчающих обстоятельств умышленного убийства, предлагаемая Н.И. Загородниковым, не может быть принята в остальной части. С.В. Бородин считает совершенно правильно, что нельзя разрывать характеристику отягчающих обстоятельств, относящихся к субъективной стороне и к субъекту убийства. Отягчающие обстоятельств, характеризующие субъективную сторону - это мотивы, которыми руководствуется виновный, либо цель, которую он ставит перед собой, совершая убийство. Бородин С.В. Указ. соч. С. 94. Например, корыстный мотив убийства в равной степени относится к характеристике и субъективной стороны, и субъекта. Цель скрыть другое преступление путём совершения убийства характеризует субъекта преступления не в меньшей степени, чем его субъективную сторону. В то же время данные, характеризующие личность виновного, как отягчающие обстоятельства убийства нельзя рассматривать в отрыве от субъективной стороны преступления, в которой отражается психическое отношение субъекта к содеянному.

Таким образом, правильнее объединить обстоятельства, отягчающие убийство по действующему УК в две группы: 1) предусмотренные п. «а», «в», «г», «д», «е», «м» ч. 2 ст. 105 УК (в этих пунктах уголовного закона характеризуются объективные свойства отягчающих обстоятельств убийства); 2) предусмотренные п. «б», «ж», «з», «и», «к», «л» ч. 2 ст. 105 УК (здесь характеризуются субъективные свойства отягчающих обстоятельств убийства).

Данная классификация отягчающих обстоятельств убийства получила поддержку в литературе. Саркисов Г.С., Красиков Ю.А. Ответственность за преступления против жизни, здоровья и достоинства личности. Ереван. 1990. С. 17.

С.В. Бородин предлагает включить в число отягчающих убийство обстоятельств убийство отца или матери, а также каннибализм, являющийся целью преступления.

2.2 Отягчающие обстоятельства, характеризующие объективные свойства убийства

а) Убийство двух или более лиц (п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Отнесение убийства двух или более лиц к обстоятельствам, отягчающим это преступление, объясняется тяжестью наступивших последствий и в связи с этим опасностью личности виновного, лишающего жизни нескольких человек.

Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ в п. 5 Постановления от 27 января 1999 г., при квалификации преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 2 ст. 105 УК, необходимо исходить из того, что действия виновного при убийстве охватывались единым умыслом и были совершены, как правило, одновременно.

О единстве преступного намерения свидетельствуют умысел на лишение жизни двух или более лиц и один и тот же мотив преступления.

Умысел на лишение жизни двух или более лиц - обязательный признак, указывающий на единство преступного намерения виновного. При признании разновременного убийства двух или более лиц, объединённого единством преступного намерения, должен быть установлен только прямой умысел, а при одновременном убийстве - возможен не только прямой, но и косвенный умысел.

Один и тот же мотив лишения жизни каждого из потерпевших также может свидетельствовать о единстве намерений. Его значение для правильного применения п. «а» ч. 2 ст. 105 УК видно из следующего примера. Ленинградским областным судом 11 февраля 1999г. Волков, ранее несудимый, осуждён по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ к тринадцати годам лишения свободы. Он признан виновным в том, что из личной неприязни совершил убийство двух лиц. 3 сентября 1998г. Вицких и Калиничев, находившиеся в нетрезвом состоянии, пришли к Волкову и потребовали уплатить долг. Уходя, сказали, что вновь придут. Примерно через полчаса они вернулись и снова стали требовать деньги, причём Калиничев ударил Волкова, а Вицких взял лопату и начала приближаться. Волков зашёл в другую комнату, собрал и зарядил принадлежащее ему охотничье ружьё и предложил им уйти из квартиры. Поскольку Вицких и Калиничев не уходили, он стал стрелять и убил обоих, а затем сообщил в милицию и вызвал «скорую помощь».

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор оставила без изменения. Президиум Верховного Суда РФ 4 июня 2003 г. рассмотрел уголовное дело по надзорной жалобе осуждённого Волкова и удовлетворил её частично, указав следующее.

Суд правильно квалифицировал действия Волкова по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство двух лиц, совершённое из личной неприязни. Бюллетень Верховного Суда РФ. № 4. С. 18.

К одновременному убийству двух или более лиц следует отнести такие убийства, при которых потерпевшие лишены жизни без разрыва во времени. Это может быть убийство двух человек одним выстрелом либо причинение смерти потерпевшим одному за другим.

Однако многие учёные стали высказывать точку зрения, что единства времени и наступления последствий не требуется, а важно, чтобы было единство преступного намерения виновного.

Например. С.М. Корабельников пишет, что «посягательство на жизнь нескольких лиц может следовать через определённый промежуток времени и даже не совпадать по месту совершения убийства. Однако если убийство нескольких лиц не совпадает по месту и времени их совершения, то необходимо, чтобы каждый факт убийства являл собой эпизод единого преступного намерения лишить жизни несколько лиц.» Корабельников С.М. Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах и уголовная ответственность за посягательства на жизнь граждан./Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова М. 1995. С. 21.

В учебной и научной литературе чрезвычайно широко распространено мнение о том, что разновременное убийство нескольких жертв, совершенное по разным мотивам, но при единстве умысла на лишение их жизни, может быть квалифицировано как убийство двух или более лиц.

Т.В. Кондрашова утверждает, что: «При лишении жизни нескольких лиц субъект может руководствоваться различными мотивами и преследовать различные цели». Кондрашова Т.В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. Екатеринбург. 2000. С. 53.

С.В. Бородин пришел к иному выводу. По его мнению, о единстве преступного намерения свидетельствует умысел на лишение жизни двух или более лиц и один и тот же мотив преступления. Однако далее С.В. Бородин отмечает, что: «Мотив не может считаться во всех случаях обязательным признаком единства преступного намерения виновного. Вполне возможна квалификации по п. «а» ст. 105 УК, когда два лица убиты одно за другим по разным мотивам, например смерть одному потерпевшему причинена из хулиганских побуждений, а другому - в связи с выполнением им общественного долга»^. Бородин С.В. Указ соч. С. 97.

Л.А. Андреева считает, что «конечно, мотив является самостоятельным признаком субъективной стороны состава, и единый умысел на убийство может быть и при разных мотивах, но под п. «а» ч. 2 ст. 105 такая ситуация не подпадает, так как речь идёт об едином преступлении, и при квалификации по п. «а» ст. 105 УК при разных мотивах один из них либо игнорируется, либо распространяется и на то убийство, к которому отношения не имеет». Андреева Л.А. Квалификация убийств совершенных при отягчающих обстоятельствах. СПб. 1998. С. 4-5.

Таким образом, в уголовно-правовой литературе высказываются три точки зрения о возможности признания единым преступлением разновременного убийства нескольких лиц, совершённого по разным мотивам, но охватываемого единым умыслом:

1) безоговорочное признание такое возможности;

2) допущение такой возможности в некоторых случаях;

3) отрицание такой возможности.

По моему мнению, последний подход является наиболее правильным, поскольку при квалификации разновременных убийств, совершённых по разным мотивам, нет оснований для признания их единым преступлением, даже если указанные убийства охватываются единым умыслом. Не случайно, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ говорится о том, что убийство двух или более лиц охватывается единством умысла виновного и, как правило, совершается одновременно. Имеет смысл обратить внимание на слова «как правило», потому что они подчёркивают единство времени и места совершения преступления, т.е. одновременность действий виновного. Возможны исключения из правила, т.е. квалификация как единого преступления разновременного совершения убийств, но только в тех случаях, когда все убийства совершаются по одному мотиву, ибо только мотив объединяет эти убийства в одно преступление.

В основе выделения убийства двух или более лиц в качестве квалифицированного лежит умысел на одновременное убийство нескольких лиц, т.е. умысел на одно преступление, отягощённое одновременной гибелью нескольких лиц.

В судебной практике возник вопрос о том, как квалифицировать одновременное совершение убийства одного лица и покушение на убийство другого.

Убийство одного лица и покушение на жизнь другого не может рассматриваться как оконченное преступление - убийство двух лиц. В таких случаях независимо от последовательности преступных действий содеянное следует квалифицировать по ч. 1 или 2 ст. 105 УК и по ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК.

Аналогичные разъяснения содержались и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 1999 г. «О судебной практике по делам об умышленных убийствах». Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам. М. 1999. С. 465.

На первый взгляд всё правильно, но если проанализировать данные положения с точки зрения уголовно-правовой науки, то можно сделать следующее заключение. Пленум Верховного Суда подчёркивает, что для квалификации содеянного по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, необходимо, чтобы причинение смерти нескольким лицам охватывалось единым умыслом виновного. На это обстоятельство неоднократно обращалось внимание правоприменителя и в работах учёных. Красиков А.Н. Уголовно-правовая охрана прав и свобод человека в России. Саратов. 1996. С. 15.

Так, С.В. Бородин отмечает, что умысел на убийство двух или более лиц - обязательный признак, указывающий на единство преступного намерения виновного Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву. М. 1994. С. 109., иными словами, речь идёт о совершении единого сложного продолжаемого преступления, т.е. убийство плюс покушение на убийство образует состав неоконченного «сложного» преступления, но никак не совокупность преступлений, как предполагается высшей инстанцией страны. А.Н. Попов отмечает, что для квалификации содеянного по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК при разновременном совершении убийств должен быть установлен и доказан только прямой умысел на убийство всех потерпевших. Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. СПб. 203. С. 26-27.

Общепризнанным в науке уголовного права является положение о том, что в случае совершения продолжаемого преступления оно квалифицируется как единое преступное деяние. Решая данный вопрос применительно к убийству, Пленум Верховного Суда РФ предложил в случае недоведения по причинам, не зависящим от воли виновного умысла на причинение смерти двум или более лицам, когда смерть причиняется только одному из потерпевших, квалифицировать содеянное раздельно как причинение смерти одному лицу (по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК) и покушение на убийство двух или более лиц (ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК). По сути дела, Пленум Верховного Суда создал совокупность преступлений там, где её нет и быть не может, ведь согласно ч. 1 ст. 17 УК РФ, совокупность преступлений заключается в совершении двух или более преступлений, предусмотренных различными частями статьи УК.

Некоторые учёные считают, что если в результате убийства была причинена смерть лишь одному лицу, а жизни других угрожала опасность, то виновный должен отвечать не по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК, а по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК - убийство, совершённое общеопасным способом. Комментарий к УК РСФСР. Л. Изд-во ЛГУ. 1961. С. 212. Уязвимое место такой квалификации заключается в том, что она, во-первых, применима лишь в случаях косвенного умысла в отношении смерти посторонних лиц и, во-вторых, она исключает возможность привлечения лица, совершившего одно убийство нескольких лиц разновременно без использования способов, создающих угрозу жизни третьих лиц.

По-другому, однако, должен решаться вопрос в тех случаях, когда одновременно совершено посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа и убийство лица, не являющегося сотрудником такого органа. Представляется, что действия виновного в отношении работника правоохранительного органа должны быть квалифицированы по ст. 317 УК, а убийство другого лица - по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК при отсутствии отягчающих обстоятельств. Такое решение вопроса объясняется тем, что посягательство на жизнь работника правоохранительного органа является самостоятельным преступлением и должно получить отдельную квалификацию.

На практике возникает вопрос об отграничении убийства двух или более лиц от убийства общеопасным способом (п. «е» ч. 2 ст. 105 УК). Одновременно п. «а» и «е» должен вменяться виновному в следующих ситуациях. Первая - виновный причинил смерть или покушался на жизнь двух или более конкретных лиц, при этом опасности подвергалась жизнь кого-либо ещё. Вторая - виновный покушался на жизнь одного конкретного лица, при этом с косвенным умыслом относился к возможной гибели двух или более лиц. В результате погибли двое, тот, на жизнь которого он посягал, и один из тех, смерть которых он допускал или относился к ней безразлично. Третья ситуация - виновный действовал с косвенным умыслом по отношению к возможной гибели трёх и более лиц, в результате двое из подвергавшихся опасности погибли.

В данных ситуациях действует следующее правило: если помимо двух или более погибших (или тех, на жизнь которых покушались) мог погибнуть кто-то ещё, то одновременно необходимо вменять и п. «а» и п. «е.» ч. 2 ст. 105 УКРФ.

Изучение судебно-следственной практики показывает, что соотношение друг с другом отягчающих обстоятельств, предусмотренных п. «а» и «е» ч. 2 ст. 105 УК, в определённых случаях вызывает значительные сложности. Так, Л. обвинялся в покушении на убийство двух или более лиц. Президиум Верховного Суда РСФСР признаков состава преступления в его деянии не усмотрел и исключил из обвинения покушение на убийство двух или более лиц. После распития группой лиц спиртных напитков возникла драка. Л. подбежал к своей автомашине, завёл её и с целью лишения жизни своих обидчиков направил автомашину на стоявших на поляне людей. В результате правым углом кузова автомашины был сбит не успевший отбежать М., и была создана угроза жизни остальных людей. М. от полученных повреждений скончался. Суд эти действия квалифицировал по ст. 102 п. «б» и «д» и ст. 15 и 102 п. «б», «д» и «з» УК РСФСР, поскольку все действия виновного полностью охватываются ст. 102 и п. «б» и «д», т.е. представляют собой умышленное убийство потерпевшего из хулиганских побуждений, способом, опасным для жизни многих людей.

Решение Президиума Верховного Суда РСФСР представляется очень спорным. Если установлено и доказано, что виновный умышленно направлял автомашину на своих обидчиков, то он действовал с прямым умыслом, направленным на причинение им смерти, поскольку орудие преступления и способ действий свидетельствуют о неизбежности наступления смерти в случае наезда. По моему мнению, квалифицировать содеянное нужно как покушение на убийство двух лиц, совершённое из хулиганских побуждений. Относительно погибшего квалификация зависит от того, входил он или нет в число «обидчиков» Л. Если входил, то в отношении его квалификация должна быть по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК (убийство из хулиганских побуждений). Если М. не входил в число «обидчиков», то квалификаций действий Л. должна быть по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК.

б) Убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряжённое с похищением человека либо захватом заложника (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Признание беспомощного состояния потерпевшего обстоятельством, отягчающим убийство, вполне оправданно. Дело в том, что в данном случае убийство чаще всего совершается при отсутствии сопротивления потерпевшего, неспособного в связи с беспомощным состоянием себя защитит. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ указывается, что к лицам, находящимся в беспомощном состоянии, могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее. По мнению С.В. Бородина к убийствам, совершённым с использованием беспомощного состояния потерпевшего относятся также убийства лиц, находящихся в состоянии обморока, опьянения или сна, когда они не могут реагировать на действия виновного. Бородин С.В. Указ. соч. С. 101.

Интересно проследить, как складывается судебно-следственная практика по применению понятия «беспомощное состояние». В настоящее время невозможно утверждать, что она является стабильной и последовательной даже в решениях высшей судебной инстанции. За коротки промежуток времени, с января 1997 г. по январь 2004 г. подход Верховного Суда РФ изменился радикально. Первоначальное существовала позиция, в соответствии с которой убийство спящего или лица, находящегося в состоянии сильной степени алкогольного опьянения, признавалось квалифицированным убийством, Однако в настоящее время прослеживается иная тенденция в решении данного вопроса. Так, в обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за второй кварта 1997 г. убийство спящего потерпевшего путём нанесения ему трёх ударов топором по голове было признано совершённым в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997.№ 12.

В другом случае Судебная коллегия Верховного Суда РФ признала убийство лица, находящегося в состоянии сильной степени алкогольного опьянения как преступление, совершённое в отношении лица, заведомо для виновного находящимся в беспомощном состоянии. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998.№ 4. С. 16.

Судебная практика последних лет однозначно встала на позицию непризнания сна беспомощным состоянием. Так, Президиум Верховного Суда РФ исключил из приговора осуждение по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, признав, что убийство спящего нельзя отнести к беспомощному состоянию лица в том понимании, какое содержится в диспозиции п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку сон является жизненно необходимым и физиологически обусловленным состоянием человека. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000.№ 5. С. 24.

Так, по делу Хакимова Р.Р. суд признал его виновным в покушения на умышленное причинение смерти другому человеку. Заведомо для него находящемуся в беспомощном состоянии. Хакимов, в связи с допускавшимися в отношении него со стороны сержанта Климова, физическим насилием и унижением чести и достоинства, решил убить его. С этой целью Хакимов нанёс спящему Климову сильный удар острым концом металлической кирки в височную область головы, чем причинил ему тяжкий вред здоровью, опасный для жизни в момент причинения.

Военная коллегия Верховного Суда РФ отметила, что суд, признав Хакимова виновным в убийстве лица, заведомо для него находившегося в беспомощном состоянии, допустил ошибку в оценке физического состояния потерпевшего. По мнению Военной коллегии такая трактовка происшедшего противоречит требованиям закона и рекомендациям Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве», поскольку в названном постановлении лица, находящиеся в состоянии сна, не упоминаются как находящиеся в беспомощном состоянии.

Исходя из вышеизложенного, Военная коллегия действия Хакимова в отношении спавшего Климова переквалифицировала с ч. 3 ст. 30 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ, а меру наказания смягчила. Определение № 5-012/00 от 5 апреля 2000 г.

Примером вопиющей несправедливости при уголовно-правовой оценке действий виновного лица может служить дело Быченкова, который убил Точилина и покушался на жизнь Юдина в тот момент, когда потерпевшие в состоянии сильного алкогольного опьянения спали. Московский городской суд признал, что преступление было совершено в отношении лиц, заведомо для Быченкова находившихся в беспомощном состоянии. Судебная коллегия Верховного Суда РФ приговор изменила, указав следующее.

По смыслу закона, к лицам, находившимся в беспомощном состоянии, могут быть отнесены, в частности, тяжело больные, престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее. В данном случае потерпевшие Юдин и Точилин к таким лицам не относились. Сам же факт сильного алкогольного опьянения и сна потерпевших не может рассматриваться как заведомое для Быченкова их беспомощное состояние. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 8. С. 17.

Согласиться с решением Судебной коллегии Верховного Суда РФ в данном случае нельзя. Как известно, существует два вида беспомощности потерпевшего - физическая и психическая. В данном случае потерпевшие и не могли оказать сопротивления виновному, и не могли правильно воспринимать действительность, т.е. находились и в физической, и в психической беспомощности. По моему мнению, непризнание состояния сна и сильного алкогольного опьянения беспомощным состоянием потерпевшего противоречит действующему законодательству.

Мотивами преступлений, подлежащих квалификации по этому признаку по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК, могут быть не только месть, но и корысть, хулиганские побуждения, ревность и др. В тех случаях, когда мотив является квалифицирующим обстоятельством, например при корысти, преступление подлежит квалификации по совокупности по п. «в» и по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК.

При применении п. «в» ч. 2 ст. 105 УК должно быть обязательно установлено, что виновный заведомо знал, т.е. осознавал, что потерпевший находится в беспомощном состоянии, и действовал с учётом данного обстоятельства.

В п. «в» ч. 2 ст. 105 УК предусмотрены ещё два отягчающих обстоятельства убийства: связь убийства с похищением человека или захватом заложника. Эти квалифицирующие обстоятельства вполне обоснованно включены в п. «в» ч. 2 ст. 105 УК, так как похищенное или захваченное в заложники лицо фактически тоже находится в беспомощном состоянии.

В п. 7 Постановления Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. отмечается, что при квалификации действий виновного по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК по признаку «убийство, сопряжённое с похищением человека либо с захватом заложника», следует иметь в виду, что по смыслу закона ответственность наступает не только за умышленное причинение смерти самому похищенному или заложнику, но и за убийство других лиц, совершённое виновным в связи с похищением человека либо захватом заложника. Содеянное должно квалифицироваться по совокупности с преступлениями, предусмотренными ст. 126 или ст. 206 УК РФ.

Неоднозначно в литературе и судебно-следственной практике оцениваются случаи убийства похищенного или захваченного. Большинство авторов исходит из того, что в подобных случаях требуется квалификация по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 126 либо 206 УК РФ, и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК.

Так, по мнению О.Ф. Шишова, в тех случаях, когда убийство сопряжено с похищением человека либо захватом заложника, квалификация должна осуществляться по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 126 и 206 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Российское уголовное право: В 2 т Т. 2. Особенная часть/Под ред. А.И. Рарога. М. 2001. С. 25.

Но встречается и иная точка зрения. Так Н.Г. Иванов высказал суждение, что квалификация в подобных случаях и по ст. 126 (ст. 206) УК РФ и по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ означает в действительности ответственность за два преступления. По его мнению, если такое деяние совершается, ответственность должна наступать только по данному пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ. Иванов Н.Г. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике По делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)». Краткий взгляд//Уголовное право. 2000. № 2. С. 69.

Б.В. Волженкин считает, что по своей сути убийство, сопряжённое с похищением человека - это учтённая реальная совокупность преступлений, которую следовало бы квалифицировать по одной статье УК. Но более правильным по его мнению был по вообще полный отказ от такого рода конструкций (преступление, сопряжённое с совершением другого преступления). Он полагает, что квалифицирующим обстоятельством убийства может быть какое-либо из обстоятельств, так или иначе характеризующих признаки основного состава данного преступления (мотив, цель, способ действия и т.д.), но никак не совершения другого преступления. Волженкин Б.В. Принцип справедливости и проблемы множественности преступлений по УК РФ//Законность. 1998. № 12. С. 6-7.

Особенно большие сложности в настоящее время возникают при уголовно-правовой оценке случаев похищения человека с целью его последующего убийства. Так, в обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за 2-й квартал 2000г. отмечено следующее:

По смыслу закона под похищением человека следует понимать противоправные умышленные действия, сопряжённые с тайным или открытым завладением (захватом) живого человека, перемещением его с постоянного или временного местонахождения в другое место и последующим удержанием в неволе.

Материалами дела установлено, что осуждённые, избив М, решили его убить. С этой целью они поместили потерпевшего в багажник автомобиля, вывезли на пустырь, где убили. Затем, желая скрыть совершённое в присутствии К. преступление, они отвезли К. в лес и также убили.

Поскольку действия осуждённых были направлены не на удержание потерпевших в другом месте, а на их убийство, Президиум Верховного Суда удовлетворил протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ и отменил судебные решения в части осуждения виновных по ч. 3 ст. 126 УК РФ и дело в этой части прекратил за отсутствием состава преступления. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. № 1. С. 12.

На мой взгляд, Президиум Верховного Суда РФ в приведённом примере неоправданно исключил ч. 3 ст. 126 УК по тому основанию, что действия осуждённых не были направлены на удержание потерпевших в другом месте. Похищение человека - преступление с формальным составом. Оно признаётся оконченным с момента изъятия потерпевшего и установления господства виновного над его местонахождением. Удержание потерпевшего в другом месте не означает, что потерпевший должен обязательно находиться в каком-либо помещении, как это решил Президиум Верховного Суда РФ.

в) Убийство женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Это убийство отнесено к числу совершённых при отягчающих обстоятельствах в связи с тем, что виновный, причиняя смерть беременной женщине, посягает фактически на две жизни - на жизнь потерпевшей и на жизнь будущего человека. Учитывая данное обстоятельство, закон ставит под усиленную охрану жизнь беременной женщины.

Сразу следует отметить, что в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве» отсутствует разъяснение относительно применения данного пункта ст. 105 УК. Это положение труднообъяснимо, потому что при квалификации содеянного по данному пункт ч.2 ст. 105 УК имеется несколько сложных моментов, требующих единообразного практического разрешения.

Устанавливая повышенную ответственность за убийство беременной женщины, закон выдвигает в качестве обязательного условия, необходимого для квалификации действий виновного по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК, его заведомую осведомлённость о беременности потерпевшей.

Большинство исследователей исходят из того, что понятие «заведомость» означает достоверное знание виновного о наличии беременности потерпевшей. Например, Э.Ф. Побегайло пишет, что и. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ должен применяться лишь в тех случаях, когда виновному в момент совершения убийства достоверно известно, что женщина находилась в состоянии беременности. Уголовное право России. Учебник для вузов. В 2 т Т. 2. Особенная часть/Под ред.. А.Н. Игнатова, Ю.А. Красикова. М. 1998. С. 27.

Однако имеется и иной взгляд на данную проблему. Так, С.В. Бородин с подобным подходом не согласен. Он утверждает: «При заведомости несомненность знания субъекта об отягчающем обстоятельстве следует относить не к тому, имеется ли оно в действительности, а к тому, что он знает о нём. При этом несомненность знания об отягчающем обстоятельстве не изменяется от того, что у субъекта нет полной уверенности в его фактическом наличии. В таких случаях отношение виновного к отягчающему обстоятельству характеризуется косвенным умыслом (безразличное отношение к его наличию) и, следовательно, квалификация убийства по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК не исключается». Бородин С.В. Указ. соч. С. 201.

Московским городским судом Архипов был осуждён по п. «ж» ст. 102 УК РСФСР (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Он был признан виновным в том, что находясь в состоянии опьянения, из ревности кухонным ножом совершил убийство своей беременной жены Архиповой С. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор оставила без изменения.

Президиум Верховного Суда РФ в ответе на протест Заместителя Генерального прокурора РФ указал следующее.

Вина Архипова в убийстве своей жены, заведомо для него находившейся в состоянии беременности, доказана показаниями свидетелей, заключением судебно-медицинской и судебно-биологической экспертиз. Как показали свидетели, о беременности Архиповой им было известно от самой потерпевшей, кроме того, это было видно по её состоянию здоровья - имел место сильный токсикоз. Доводы протеста о том, что Архипов заведомо не знал о беременности своей жены, нельзя признать обоснованными. Исходя из указанных доказательств, суд признал правильный вывод о том, что Архипов при совершении убийства заведомо знал о беременности потерпевшей. Поэтому его действия надлежит квалифицировать по п. «ж» ст. 102 УК РСФСР (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 8. С. 28.

Вопрос о фактической ошибке виновного относительно состояния беременности потерпевшей относится к одному из самых дискуссионных в уголовном праве.

Так, С.И. Никулин рассуждает следующим образом: «Если виновный ошибочно (например, под влиянием обмана со стороны потерпевшей) считает, что женщина беременна, то посягательство на её жизнь по направленности умысла охватывается п. «г» ч. 2 ст. 105 УК. Однако в силу того, что фактически (объективно) убийство женщины, находящейся в состоянии беременности, не совершено, такие случаи следовало бы квалифицировать со ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК (покушение на убийство). Однако тем самым в силу ч. 3 ст. 66 УК будет смягчена ответственность виновного. Поэтому редакцию п. «г» ч. 2 ст. 105 УК следует изменить, придав, значение квалифицирующего признака цели «лишить жизни женщину, заведомо для виновного находящуюся в состоянии беременности». Российское уголовное право. Особенная часть. Учебник/Под общей Ред. М.П. Журавлева и С.И. Никулина. М. 2000. С. 32. Исходя из этого рассуждения невозможно сделать вывод о том, как в конечном итоге автор рекомендует квалифицировать действия виновного лица, если тот заблуждался относительно беременности потерпевшей. По мнению А.Н. Попова, предлагаемое изменение закона нельзя признать удачным, поскольку оно приведёт к тому, что при косвенном умысле к смерти беременной женщины п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ будет неприменим, а это неправильно. Бородин С.В. Указ. соч. С.104.

С.В. Бородин полагает, что убийство женщины, когда виновный ошибочно считает, что потерпевшая беременна, должна квалифицироваться по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, так как умысел виновного направлен на лишение жизни потерпевшей при наличии отягчающего обстоятельства, указанного в законе. Уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов/Отв. Ред. И.Я. Казаченко, З.А. Незнамова. Г.П. Новоселов. М. 2001. С. 86.

Иногда в литературе высказывается мнение, что в тех случаях, когда виновный ошибочно полагает, что потерпевшая беременна, квалифицировать содеянное следует как покушение на такое убийство, т.е. по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Недостатком данного предложения является то, что причинение смерти женщине предлагается квалифицировать лишь как покушение на убийство. В этом случае в формуле обвинения не находит отражения факт гибели потерпевшей.

Как правильно подчёркивают некоторые исследователи, при квалификации посягательства на жизнь беременной женщины не имеет значения, погиб или нет плод, находящийся в утробе потерпевшей.

В некоторых редких случаях в результате преступного посягательства на жизнь беременной женщины погибает только не родившийся ребёнок, а жизнь женщины удаётся спасти. К сожалению, конструкция п. «г» ч. 2 ст. 105 УК такова, что практически подобные последствия никак не повлияют на квалификацию действий виновного лица. Независимо от того, погиб ребёнок или нет, его жизнь в данном случае уголовно-правовой охране не подлежит. Содеянное виновным, независимо от того, что произошло с ребёнком, будет квалифицироваться по тем последствиям, которые наступили в отношении его матери. Представляется, что это законодательное упущение, требующее исправления.

г) Убийство, совершённое с особой жестокостью (п. «д.» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Совершение преступления с особой жестокостью, садизмом или издевательством, а также мучениями для потерпевшего признаётся обстоятельством, отягчающим любое преступление (п. «и» 4. 1 ст. 63 УК). П. «д» ч. 2 ст. 105 УК является конкретным проявлением этого общего положения при совершении убийства. Об особой опасности для общества такого убийства свидетельствуют обстоятельства его совершения, которые могут проявиться в способе действий виновного, в безразличном отношении к страданиями потерпевшего и других лиц.

Правильное применение п. «д» ч. 2 ст. 105 УК находится в зависимости от того, что понимается под «особой жестокостью» при совершении убийства. Относя особую жестокость к обстоятельствам, отягчающим убийство, закон вместе с тем не называет критерии, по которым убийство должно быть признано совершённым с особой жестокостью.

В п. 8 Постановления от 27 января 1999 г. Пленум Верховного Суда разъяснил, что понятие особой жестокости связывается как со способом убийства, так и с другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении виновным особой жестокости. При этом для признания убийства совершённым с особой жестокостью необходимо установить, что умыслом виновного охватывалось совершение убийства с особой жестокостью. Это новое, весьма существенное разъяснение, поскольку установить признаки особой жестокости нельзя без анализа субъективной стороны данного преступления. В каждом случае должно быть выяснено отношение виновного не только к последствию, но и к особой жестокости как к обстоятельству, отягчающему убийство.

Так, Президиумом Верховного Суда РФ из судебного решения по делу Ершова был исключен квалифицирующий признак убийства - «совершённое с особой жестокостью». По делу установлено, что Ершов развязал драку с Б. И жестоко избил его руками и скородой по голове и лицу. Мулык нанес Б. Несколько ударов ножом в грудь, бедро и спину. В результате большой кровопотери потерпевший скончался. Согласно приговору суда Ершов признан виновным в убийстве, совершённом с особой жестокостью. Суд кассационной инстанции оставил приговор в отношении Ершова без изменения. Надзорная жалоба Ершова была удовлетворена по следующим основаниям.

По смыслу закона к особой жестокости могут быть отнесены случаи, когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки, истязание или совершалось глумление над жертвой либо убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий (нанесение большого количества телесных повреждений, использование мучительно действующего яда, сожжение заживо, длительное лишение пищи, воды и т.д.). Особая жестокость может выражаться в совершении убийства в присутствии близких потерпевшему лиц, когда виновный сознавал, что своими действиями причиняет им особые страдания.

При решении вопроса о наличии в действиях виновного особой жестокости надлежит исходить из того, что это понятие связывается как со способом убийства, так и с другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении виновным особой жестокости, причём необходимо установить наличие у виновного умысла на совершение убийства с особой жестокостью. Однако в материалах дела нет таких доказательств.

Как установлено судом. Ершов не менее двух раз ударил потерпевшего сковородой, а телесные повреждения в виде колото-резаных ран, ставшие причиной смерти потерпевшего, причинил Мулык.

Суд признал, что Ершов избил потерпевшего руками, однако само по себе причинение множества телесных повреждений при отсутствии других доказательств не может служить основанием для признания убийства совершённым с особой жестокостью.

Других доказательств проявления осуждённым особой жестокости при убийстве потерпевшего в материалах дела также не имеется. При таких обстоятельствах квалифицирующий признак убийства «совершённое с особой жестокостью» исключён из обвинения Ершова. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 7. С. 9.

Анализ судебной практики показывает, что суды не во всех случаях при принятии решения по конкретным делам основываются на рекомендациях Пленума Верховного Суда РФ или, во всяком случае, аргументация, обосновывающая наличие или отсутствие особой жестокости при убийстве оставляет желать лучшего, ибо она даёт повод для двояких толкований.

Так, Зубков был осуждён Волгоградским областным судом по п. «да, «з», «к» ч. 32 ст. 105 УК РФ за убийство Аникеевой. Судебная коллегия Верховного Суда РФ не признала наличие особой жестокости при убийстве. Своё решение она обосновала тем, что ранения, повлекшие смерть потерпевшей, причинены ей в короткий промежуток времени, и не установлены действия, свидетельствующие о желании Зубкова причинить ей особые мучения и страдания. Поэтому осуждение Зубкова по п. «д» ч. 2. ст. 105 УК РФ из приговора исключено. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 9. С. 5.

В связи с расплывчатым определением субъективного отношения лица к особой жестокости, у правоприменителя возникают сложности, связанные с решением вопроса, что же означает «схватывание умыслом виновного совершение убийства с особой жестокостью» и на основании каких объективных обстоятельств следует делать вывод о том, что в умысел виновного действительно входило совершение убийства с особой жестокостью.

Пленум Верховного Суда РФ допускает совершение убийства с особой жестокостью как с прямым, так и с косвенным умыслом. При этом если раскрыть содержание умысла применительно к объективным обстоятельствам, свидетельствующим об особой жестокости убийства, оно может выражаться в двух формах:

лицо желает причинить потерпевшего (или его близким) особые мучения и страдания;

лицо допускает, что его действия причиняют потерпевшему (или его близким) особые мучения и страдания, либо безразлично к этому относится.

Можно привести и противоположные примеры из судебной практики, когда при осуждении лица за преступление, совершённое с особой жестокостью, суды исходили из того, что он осознавал, что своими действиями причиняет потерпевшему особые страдания и мучения, т.е. допускали возможность применения соответствующих норм при наличии у виновного косвенного умысла на совершение убийства с особой жестокостью. При этом в качестве аргумента квалификации действий виновного по статье, предусматривающей ответственность за убийство, совершённое с особой жестокостью, использовался способ его совершения без учёта психического отношения виновного к содеянному.

Так, Пермским областным судом Е. осуждён по п. «г» и «д» ст. 102 УК РСФСР. Е. в квартире распивал спиртные напитки со знакомыми и родственниками, среди которых была Стародубцева. Вспомнив, что его знакомая Д. ранее получила ожоги от воспламенения спирта по вине Стародубцевой и находилась на лечении в больнице, Е. облил легко воспламеняющимся нитролаком Стародубцеву и поджёг спичкой. От полученных ожогов потерпевшая скончалась.

Ссылка в жалобе адвоката на то, что Е. не имел умысла на убийство Стародубцевой, необоснованно, поскольку он, обливая потерпевшую нитролаком и поджигая её, сознавал общественно опасный характер своих действий, предвидел общественно опасные последствия - смерть потерпевшей.

При таких обстоятельствах, с учётом характера и способа совершения преступления, избранного Е., суд обоснованно пришёл к выводу, что виновный убил потерпевшую с особой жестокостью и правильно квалифицировал его действия по п. «г» ст. 102 УК РСФСР. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. № 5. С. 67.

Отсюда, правоприменитель, следуя Постановлению Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве», при квалификации убийства с особой жестокостью может исходить как из прямого, так и из косвенного умысла виновного по отношению к особой жестокости, что нарушает принцип единства уголовной политики.

Во избежание таких противоречий решение данной проблемы, на мой взгляд, следует искать в мотиве преступного поведения, лежащего в основе выбора лицом способа совершения преступления. Отсюда особая жестокость как квалифицирующий признак присутствует лишь в тех случаях, когда виновный избирает конкретный способ действий в рамках избранного им ранее типа поведения в силу желания причинить потерпевшему особые мучения и страдания, что служит характеристикой личности виновного, таких его качеств, как беспощадность, безжалостность, исключительное бессердечие, проявившихся в совершённом им преступлении и свидетельствующих об особо жестоком способе его совершения.

Поэтому не сам по себе объективно особо жестокий способ совершения убийства, а его сочетание с субъективными характеристиками личности виновного и особенностями его мотивационного процесса отягощает ответственность.

Если же виновный совершает преступление объективно особо жестоким способом и объективно причиняет потерпевшему особые страдания, но избирает данный способ совершения преступления в силу иных причин, допустим, из-за невозможности действовать иначе в данной ситуации, то применение п. «д» ч. 2 ст. 105 УК и других рассматриваемых норм исключается.

В тех случаях, когда умышленное убийство совершается в присутствии лиц, близких потерпевшему, оно должно квалифицироваться по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК. На данное обстоятельство обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г., подчеркнув в нём, что должно быть установлено осознание виновным причинения таким лицам особых страданий.

д) Убийство, совершённое общеопасным способом (п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

В данном пункте статьи 105 УК речь идёт не об убийстве способом, опасным ля жизни многих людей, а об убийстве общеопасным способом. Это означает, что имеется в виду не только опасность данного способа для жизни многих людей, но и опасность наступления других вредных последствий, например разрушение домов, средств связи и т.п. при убийстве путём взрыва. Такие последствия, если они содержат состав преступления, подлежат самостоятельной квалификации (наряду с убийством), так как эти последствия связаны только со способом преступления, т.е. совершены одними и теми же действиями в идеальной совокупности.

Для правильной квалификации убийства по п. «е» ч.2 ст. 105 УК имеет значение установление способа совершения убийства, его общеопасности.

Целая группа авторов считает, что способ убийства должен признаваться опасным для жизни многих людей в тех случаях, когда могла наступить смерть любого человека из числа подвергавшихся опасности. Борисов В.И., Куц В.Н. Преступления против жизни и здоровья: вопросы квалификации. Харьков. 1995. С. 19; Сташис В.В., Бажанов М.И. Личность под охраной уголовного закона. Симферополь. 1996. С. 39-40.

На мой взгляд, с данным подходом согласиться нельзя. Способ убийства, опасный для жизни многих, никак не может быть сведён к действиям, которые заведомо могли повлечь смерть одного из возможных потерпевших.

Некоторые авторы считают, что признание способа опасным для жизни многих людей возможно только в тех случаях, когда возникает опасность их массовой гибели. Ашитов З.О. Социалистическая законность и квалификация преступлений. Алма-Ата. 1983. С. 86 и др. И с этим подходом согласиться нельзя, поскольку в основе выделения рассматриваемого квалифицируемого вида убийства лежит способ действий виновного лица, а не количество жертв совершённого преступления.

В основе третьего подхода лежит теоретическое положение о том, что способ убийства считается общеопасным лишь тогда, когда в результате действий виновного лица одновременно подвергалась опасности жизнь не менее двух человек. В настоящее время данный подход является самым распространённым в учебной литературе.

Так, О.Ф. Шишов считает, что сущность общеопасного способа совершения убийства состоит в том, что в результате его использования создаётся опасность для жизни двух и более лиц, а не только одного человека - виновный применяет взрывные устройства, ядовитые и радиоактивные вещества, организует поджог помещений или использует огнестрельное оружие в многолюдных местах, а также прибегает к другим источникам повышенной опасности. Росийское уголовное право: В 2 т. Т. 2 Особенная часть/Под ред.. А.И. Рарога. М. 2001. С. 28.

Н.К. Семернева отмечает, что для квалификации убийства как совершённого общеопасным способом необходимо установить, что виновный сознательно избрал способ причинения смерти, который представлял реальную опасность для жизни других, кроме намеченной жертвы, лиц. Уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов/отв. Ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова, Г.П. Новоселов. М. 2001. С. 86.

Нельзя не заметить следующее. Ранее большинство авторов приходило к выводу о том, что при способе, опасном для жизни многих, должна быть опасность для жизни иных лиц. Это не удивительно, потому что данное требование вытекало из содержания закона. В настоящее время нельзя не учитывать, что произошло изменение формулировки закона. Некоторые авторы на это изменение не обращают особого внимания, интерпретируя закон по-прежнему.

Например, Т. В. Кондрашова утверждает, что под общеопасным способом убийства следует понимать такой способ умышленного причинения смерти, который заведомо для виновного представляет опасность для жизни не только потерпевшего, но хотя бы ещё одного лица (например, путём взрыва, поджога, производстве выстрелов в местах скопления людей, отравления воды и пищи, которыми, помимо потерпевшего, пользуются другие люди, устройства обвалов, затоплений, крушений и катастроф на транспорте и т.п.) Кондрашова Т.В. Преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. Екатеринбург. 2000. С. 87.

По моему мнению, в связи с изменением формулировки закона правомерно поставить следующий вопрос. При каких возможных или наступивших последствиях убийство должно признаваться совершённым общеопасным способом?

Представляется, что необходимо обратить внимание и на то, что общеопасный способ преступления по УК РФ предусмотрен не только п. «е» ч. 2 ст. 105, но также и п. «в» ч. 2 ст. 111 УК, т.е. способ преступления может быть признан общеопасным и при причинении тяжкого вреда здоровью. Отличается ли понятие общеопасного способа при убийстве и при причинении вреда здоровью?

Представляется, что изменение формулировки закона не поменяло его сути. Убийство, совершённое общеопасным способом означает, что в результате действий виновного возникла общая опасность для жизни нескольких человек, приведшая к смерти одного из них.

Поэтому, если при убийстве не возникает опасности для жизни иных лиц, то общеопасного способа убийства нет, несмотря на любые материальные последствия.

Относительно понятия общеопасного способа при совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 1 ПУК, необходимо отметить следующее. Он должен вменяться в тех случаях, когда виновный, причиняя тяжкий вред здоровью одного человека, создаёт такую же опасность иным лицам.

Общеопасный способ убийства зависит, прежде всего, от используемых виновным средств преступления. Представляется, что образовывать общеопасный способ убийства могут не только средства, обладающие значительной поражающей или иной разрушительной силой. В определённых случаях даже при использовании обычных предметов хозяйственно-бытового назначения может быть признано, что убийство совершено общеопасным способом. Главное, на что в первую очередь должно обращаться внимание при квалификации преступления, это наличие опасности для иных, кроме потерпевшего, лиц при совершении убийства.

В целом, можно сделать вывод о том, что если средство преступления объективно может причинить смерть только одному человеку в момент его применения, то, на мой взгляд, данное орудие не может быть признано опасным для жизни и здоровья многих людей.

Обстановка совершения преступления должна свидетельствовать о реальной опасности для многих людей выбранного виновным средства преступления.

Анализ судебно-следственной практики позволяет сделать вывод о том, что наиболее часто способ убийства признаётся общеопасным в тех случаях когда виновный использовал огнестрельное оружие. Поэтому имеется необходимость остановиться, прежде всего, на использовании виновным при совершении преступления данного средства. Это позволит выявить наиболее типичные ошибки, допускаемые при квалификации содеянного убийства как совершённого общеопасным способом.

Чаще всего ошибки проистекают из неправильной оценки обстоятельства содеянного. Так, был отклонен протест прокурора о переквалификации действий виновного с убийства, совершённого способом, опасным для жизни многих людей, на простое убийство. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах.

Материалами дела установлено, что Павленко, действуя из хулиганских побуждений, с целью убийства приставил к шее военнослужащего Зворыкина заряженную винтовку и нажал на спусковой курок. Потерпевший успел отклониться, о стаявший сзади него Авдеев был убит.

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор суда оставлен без изменения.

Президиум Верховного Суда РФ также не нашёл оснований к изменению приговора и удовлетворению протеста и указал, что, производя выстрел из винтовки в Зворыкина, стоявшего в группе других военнослужащих, Павленко сознавал, что избранный им способ убийства опасен для жизни многих людей. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 10. С. 10.