Право личности на неприкосновенность жилища в уголовном судопроизводстве: отечественный опыт и международные стандарты

И еще об одном моменте. Некоторые ученые именуют обыск «принудительным» Калиновский К.Б. Указанная работа. С. 464; Шейфер С.А. Указанная работа. С. 259; Баев О.Я., Солодов Д.А. Указанная работа. С. 617; и др.. Рассматриваемое следственное действие, действительно, обеспечено государственным принуждением и соответственно может быть принудительным. Имеется такая возможность, но никак не «необходимость» Баев О.Я., Солодов Д.А. Указанная работа. С. 618.. Законодатель допускает (не запрещает) добровольную выдачу имеющих отношение к делу предметов (документов и т.п.) после начала обыска, которая может завершить производство этого следственного действия. Как минимум в этом случае обыск не будет принудительным. А значит, дефиниция, где обыск именуется «принудительным обследованием объектов» Калиновский К.Б. Указанная работа. С. 464; Баев О.Я., Солодов Д.А. Указанная работа. С. 617., небезупречна.

Таким образом, исследование норм уголовно-процессуального закона, регулирующих правила и порядок проведения обыска, их интерпретация в комментариях, научных работах позволило выявить ряд существенных пробелов законодателя в регламентации проведения указанного следственного действия. Что, безусловно, не лучшим образом сказывается на качестве применения положений Уголовно-процессуального кодекса РФ сотрудниками правоохранительных органов на практике. О чем более подробно поговорим в следующей главе дипломной работы.

2.2 Особенности осуществления судебного контроля за соблюдением принципа неприкосновенности жилища в уголовном судопроизводстве России

Право на неприкосновенность жилища священно. Обосновывать значимость данного постулата, ввиду его очевидности, необходимости нет. Поэтому нет ничего удивительного и в том, что принцип неприкосновенности жилища не только признан мировым сообществом, но и является составным элементом современного конституционного и уголовно-процессуального права России. Возведение анализируемого принципа в ранг важнейших презумпций предполагает наличие специального механизма его преодоления в случае возникновения необходимости защиты иных значимых для общества ценностей. Одним из таковых механизмов является превентивный судебный контроль. История данного процессуального действия уходит в глубь веков. Не менее впечатляюща и география его использования: проникновение правоохранителя в жилище на основании судебного решения имеет весьма широкое, без преувеличения всемирное распространение. Очевидно, что оба приведенных обстоятельства уже сами по себе весьма яркое свидетельство эффективности превентивного судебного контроля в сфере защиты неприкосновенности жилища от несанкционированного проникновения в него правоохранителей.

Несмотря на это, доцент С.Б. Россинский все же вопрошает: нужен ли превентивный судебный контроль за производством следственных действий в жилище? В обоснование своей правовой позиции автор приводит длинный перечень довольно веских доводов, суть которых в сведении превентивного судебного контроля за законностью и обоснованностью следственных действий к фикции, препятствующей нормальной работе следователя. Особо следует подчеркнуть, что в своих рассуждениях С.Б. Россинский далеко не одинок, так как аналогичную позицию занимают довольно много специалистов в области уголовного судопроизводства См.: Россинский С.Б. Нужен ли предварительный судебный контроль за производством следственных действий в жилище (ч. 1) // Российский судья. 2009. N 8; Он же: Нужен ли предварительный судебный контроль за производством следственных действий в жилище (ч. 2) // Российский судья. 2009. N 9..

Для правильного уяснения вопроса об эффективности превентивного судебного контроля за законностью и обоснованностью следственных действий в жилище следует четко понимать место и роль данного вида деятельности в уголовном судопроизводстве, а также разобраться, в чем же проявляется эффективность уголовного судопроизводства вообще. Лишь только после тщательного анализа этих социально-правовых явлений можно будет рассмотреть приведенные С.Б. Россинским доводы.

Российское уголовное судопроизводство по делам публичного и частно-публичного обвинения традиционно разделено на два больших обособленных друг от друга этапа: предварительное расследование и судебное разбирательство. Поскольку итоговые выводы суда в значительной степени зависят от результатов предварительного следствия, то уголовно-процессуальный закон вменяет суду проверить законность и обоснованность решений и действий (бездействия) дознавателей (начальников подразделений дознания), следователей (руководителей следственных органов) и прокуроров (далее, если не оговорено иное, органов предварительного расследования и прокуроров) в ходе следствия судебного.

Так как некоторые решения и действия органов предварительного расследования по целому ряду причин такого отложенного судебного контроля могут избежать либо обычный (ординарный) судебный контроль в силу именно его отложенности может оказаться запоздалым, а потому и неэффективным средством защиты и восстановления нарушенных конституционных и процессуальных прав участников процесса, то УПК РФ предусматривает возможность их немедленной проверки в рамках оперативного (экстраординарного) судебного контроля.

В соответствии с действующим УПК РФ такой судебный контроль может быть двух видов: 1) превентивным и 2) последующим неотложенным, т.е. в последнем случае по времени максимально приближенным к подлежащему проверке решению и действию (бездействию) органов предварительного расследования.

Превентивный судебный контроль за решениями и действиями органов предварительного расследования осуществляется в тех случаях, когда по делу возникает необходимость ограничения основных конституционных прав личности (ст. ст. 22, 23 и 25 Конституции РФ, ст. ст. 107 - 110, 114 - 118, 165, ч. 3 ст. 178, ч. 3 ст. 217, ст. 448 УПК РФ).

В данном случае оперативное судебно-контрольное производство возбуждается исключительно по инициативе органов предварительного расследования, которые обращаются в суд с ходатайством, в котором обосновывают необходимость проведения того или иного процессуального или следственного действия. Ходатайство об их проведении судом может быть или отклонено, или удовлетворено.

Решения, принимаемые судом в случае удовлетворения ходатайства, могут быть разных видов: 1) постановления, разрешающие органам предварительного расследования осуществить в будущем определенные процессуальные действия; 2) постановления, которыми суд сам ограничивает конституционные права участников процесса, например: заключает под стражу обвиняемых (ст. 108 УПК РФ), на время отстраняет последних от должности (ст. 114 УПК РФ); 3) постановление, которым суд разрешает проведение следственных действий, например проведение обысков, выемок и т.п. (ст. 165 УПК РФ).

Последующий неотложенный судебный контроль осуществляется в тех случаях, когда решение органов предварительного расследования состоялось, процессуальные и следственные действия (бездействие) ими уже осуществлены (ст. 125 и ч. 5 ст. 165 УПК РФ). В данном случае оперативное судебно-контрольное производство возбуждается по инициативе фактически неограниченно широкого круга лиц.

Сказанное означает, что параллельно расследуемому органом предварительного расследования уголовному делу (наряду с ним) по инициативе уполномоченных на то лиц соответствующими федеральными судами могут вестись оперативные судебно-контрольные производства, число которых зависит от конкретных обстоятельств по делу и может достигать нескольких десятков.

Природа института оперативного судебного контроля предполагает, что судебно-контрольные производства, возбужденные в стадии предварительного расследования, обязательно будут завершены до передачи уголовного дела в суд, где в стадии судебного разбирательства в рамках обычного отложенного судебного контроля решения и действия органов предварительного расследования получат надлежащую оценку.

В то же время основной формой судебного контроля за решениями и действиями органов предварительного расследования является обычный отложенный судебный контроль, поскольку в данном случае возможности сторон и суда в исследовании спорных процессуальных проблем гораздо шире, ибо только на данном этапе уголовного судопроизводства в полном объеме разрешается основной вопрос уголовного процесса - вопрос о доказанности.

Таким образом, оперативный судебный контроль в стадии предварительного расследования по отношению к основному - обычному отложенному судебному контролю носит частный, вспомогательный, правообеспечительный, сервисный характер. Следовательно, он ни в коей мере не в состоянии заменить обычный отложенный судебный контроль. Фактически оперативный (экстраординарный) судебный контроль является не более чем дополнительной гарантией соблюдения прав и законных интересов участников процесса. Более того, оперативный судебный контроль преследует совершенно иные, чем обычный отложенный судебный контроль, процессуальные цели.

Как видим, само место превентивного судебного контроля в уголовном судопроизводстве свидетельствует, что его значение переоценивать не следует, так как данный вид контроля не более чем элемент судебного контроля в целом.

В различных социологических исследованиях суды, ошибочно именуемые судебной властью, весьма часто упрекают в плохом качестве работы. При этом о результатах их работы судят в основном лишь по количеству логических ошибок Логическая ошибка - непреднамеренный алогичный результат, не соответствующий цели правоприменения, в его основе лежат: добросовестное заблуждение либо неосторожность в деятельности субъектов правоприменения. Подробнее о сути данного явления см.: Казгериева Э.В. Логические ошибки в судебном правоприменении: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006., т.е. несоответствию выводов суда требованиям материального и процессуального законодательства, реже нравственным нормам.

Общеизвестно и то, что «система в процессе функционирования выступает как целостное образование, в котором между ее структурой и функциями существует взаимосвязь и взаимообусловленность» Сурмин Ю.П. Теория систем и системный анализ: Учеб. пособие. Киев, 2003. С. 138.. В этой связи нам следует согласиться с Ю.Г. Марковым, который утверждает, что «функция реализуется структурой и объясняется с помощью структуры» Марков Ю.Г. Функциональный подход в современном научном познании. Новосибирск, 1982. С. 20..

В данном случае происходит то, что А.А. Богдановым называлось «сложением активностей» Богданов А.А. Всеобщая организационная наука (тектология). М., 1925. С. 85 - 88.. При этом давно установлено, что активности элементов социальной системы «складываются», но не арифметически, а системно, под воздействием системообразующих факторов. Особо следует обратить внимание на то, что работа системы представляет собой постоянное воспроизводство функционального эффекта, который сводится к способности системы делать то, что принципиально не может сделать каждый ее отдельный элемент. Функциональный эффект базируется на родственности и различии свойств элементов, на многообразии взаимодействий между ними, их интегрированности.

Иными словами, функциональный эффект системы государственного управления может быть обусловлен как эффективной работой сразу всех элементов системы, так и способностью одних элементов системы компенсировать сравнительно низкую эффективность других.

С одной стороны, государство как система в целом легко может осуществить то, чего не под силу добиться составляющим его элементам. С другой - элементы целого могут быть весьма самостоятельны, а эффективность одних структур легко компенсирует неэффективность или полное отсутствие других.

Сказанное означает, что ни от отдельных, судей, ни от отдельных судов, а равно их систем руководство государства, общество не вправе требовать более того, на что отдельные судьи, суды способны в текущий момент как элементы аппарата государственного управления. В то же время общество, его лидеры, а равно отдельные граждане для повседневной оценки результатов судебной деятельности должны владеть определенными критериями эффективности их деятельности.

Очевидно, что в решении задач повышения эффективности судебных систем значительная роль принадлежит правовой науке. Именно она обязана вооружить как «созидателей» судебных систем, так и их руководителей конкретными рекомендациями о рациональных путях организации судебной власти, судебного строительства, методах улучшения всех видов и форм судебной деятельности. Характерной чертой проводимых в данном направлении исследований является то, что в них находит самое широкое применение системный подход к изучению социально-правовых явлений, в результате чего детально анализируются не только соответствующие правовые установления, регламентирующие функционирование судебных систем, работа конкретных правовых образований, но и социально-правовая среда их существования.

При разработке критериев эффективности правосудия для начала важно разобраться в этимологическом и философском значении самого термина «эффективность». Слово это берет свое начало от латинского понятия effectus (эффект, результат), что в переводе на русский язык звучит как «действенность», «результативность». Иными словами, эффективность - не сам эффект, результат действия, а свойство системы. Наличие данного качества в ее характеристиках свидетельствует о способности системы достигать определенной цели. Применительно к суду как к способу разрешения социальных конфликтов российские ученые-юристы под «эффективной» традиционно также понимают только ту деятельность системы, которая гарантирует достижение результата, заранее задуманного как цель, решение системой поставленных перед ней задач См.: Котарбиньский Т. Трактат о хорошей работе. М., 1972. С. 121; Петрухин И.Л. Теоретические проблемы эффективности правосудия (по уголовным делам): Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1997.. Если следовать этой простой логике, то максимальное соответствие достигнутого результата поставленной цели и есть искомое - наивысшая эффективность работы анализируемой системы.

В то же время понятие «эффективность» применительно к судебной деятельности так трактуется далеко не всегда и не всеми. Например, А.М. Ларин под эффективностью судопроизводства понимал не только соотношение цели и результата, но и «качество деятельности самой по себе, ее производительный характер» Ларин А.М. Повышение эффективности расследования // Советское государство и право. 1973. N 3. С. 106 - 113.. Безусловно, в правосудии важен не только результат, но и способ, каким он был получен. Так, например, признание виновного, полученное под пыткой, вряд ли одинаково положительно будет приветствоваться всеми членами нашего общества.

Всегда ли даже 100-процентное достижение поставленной цели субъектами судебной деятельности свидетельствует об эффективности системы? Как известно, в основе уголовного судопроизводства лежит алгоритм, состоящий, как правило, всего лишь из трех действий, осуществляемых органами государственной власти: во-первых, преступление регистрируется; во-вторых, лицо, его совершившее, выявляется органами предварительного расследования; в-третьих, оно осуждается судом за совершение конкретного преступления к лишению свободы. Возникает вполне закономерный вопрос: достигнуты ли в данном случае цели правосудия?

Даже допустив, что нарушений материального и процессуального права по уголовному делу допущено не было, исследователь государственной деятельности все равно не вправе утверждать о высокой, тем более 100-процентной, эффективности уголовного судопроизводства как самостоятельного вида государственной деятельности, тем более достижении целей правосудия. Ответ на вышеперечисленные вопросы положительным может быть только в одном случае: когда уголовное судопроизводство рассматривается как закрытая система, полностью изолированная от общества.

Если в этом ключе и дальше абстрагироваться от реалий жизни, то только в рамках вышеозначенной схемы (осужден за преступление - цель достигнута), нетрудно прийти к весьма распространенному выводу: преступность искоренима, для чего достаточно <9> число осужденных за преступления приблизить к количеству лиц, их совершивших. Наивная, хотя и весьма живучая идейка о значимости неотвратимости наказания в уголовной политике со времен Ч. Беккариа на удивление широко распространена в юридической науке. Лицами, уверенными в скорой победе в борьбе с преступностью, временами она даже вводится в число базовых принципов уголовного судопроизводства. Вместе с тем еще в XIX в. известный немецкий криминолог Франц фон Лист совершенно справедливо отмечал, что «уголовный приговор получает свое содержание и значение только через приведение его в исполнение» Лист Ф. Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологическое явление. М., 2004. С. 28., а вот достижениями в этой сфере деятельности современные общества похвастать пока не в состоянии. По этому поводу В.Н. Кудрявцев совершенно обоснованно указал, что цена изоляции от общества лица, совершившего преступление, неоправданно велика, лишение виновного свободы уже давно не самоцель, с задачей исправления преступника оно никак не связано, да и вообще противоречит современным нравственным представлениям См.: Кудрявцев В.Н. Стратегии борьбы с преступностью. М., 2003. С. 168 - 169..

Прежде чем говорить о конкретных критериях эффективности правосудия, следует определиться с содержанием понятия эффективности государственной деятельности в целом. По этому поводу Г.В. Атаманчук пишет, что «нужны объективные критерии, на основании которых можно было бы измерять эффективность государственного управления, высказывать по этому поводу достоверные и обоснованные суждения» Атаманчук Г.В. Теория государственного управления: Курс лекций. 2-е изд., доп. М., 2004. С. 480.. «Критерий - это признак, на основе которого оценивается факт, определение, классификация, мерило» См.: Марков М. Технология и эффективность социального управления / Пер. с болг. М., 1982. С. 112..

Критерий эффективности - признаки, грани, стороны проявления управления (управленческой системы), посредством анализа которых можно определять уровень и качество управления, его соответствие потребностям и интересам общества См.: Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. М., 2004. С. 480 - 481.. Предлагает Г.В. Атаманчук также и свою классификацию критериев эффективности. По его мнению, первостепенное значение имеют критерии общей социальной эффективности. Не секрет, что в России нет ясной и четкой уголовной политики. Чтобы убедиться, что это действительно так, достаточно проанализировать изменения, вносившиеся в отечественное уголовное законодательство в последние два десятилетия. За эти годы судами общей юрисдикции Российской Федерации осуждено свыше 20000000 человек, из них к лишению свободы на определенный срок - около 7000000. Данные цифры, с одной стороны, свидетельствуют, что цели, поставленные государством перед органами предварительного расследования, прокуратуры и судами в сфере борьбы с преступностью, в какой-то мере были достигнуты. С другой стороны, нельзя забывать, что значительная часть осужденных до 2000 г. включительно в России амнистировалась. Однако, чтобы восстановить социальную справедливость, порожденную официальным правосудием, этого оказалось недостаточно.

В 2002 г. была проведена «тайная» амнистия, которая позволила исключить из числа осужденных в 1996 - 2002 гг. многих лиц, совершивших хищение чужого имущества на сумму менее пяти минимальных размеров оплаты труда.

Следующий этап демократизации уголовного судопроизводства начался 8 декабря 2003 г. За истекший с того времени период времени судами было скорректировано свыше 4000000 приговоров. Не будет преувеличением констатация, что все это - не что иное, как признание ошибок в организации уголовного судопроизводства на государственном уровне.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что эффективность правосудия напрямую зависит не от количественных показателей судебной деятельности, а от достижения им социально значимых целей.

Поскольку суды могут стремиться к достижению заведомо ложных целей, то даже 100-процентное их достижение совершенно не влияет на эффективность судебной политики государства в целом. Прежде чем приступить к соотнесению результатов деятельности судебных систем с некогда стоявшими перед ними целями, сначала следует проанализировать разумность и обоснованность постановки конкретных целей перед судами. Немаловажное значение имеет и исследование наличия у судов (судебных систем) реальных возможностей для достижения поставленных перед ними целей. Таким образом, анализ эффективности правосудия следует начинать, как это принято, не с оценки статистических результатов судебной деятельности, а с исследования разумности и обоснованности наделения судов той или иной предметной подсудностью.

Предметная подсудность - категория переменная, ее изменения происходят как в исторической плоскости, так и в географической. Например, суды в США в начале XX в. были в состоянии эффективно разрешать те виды социальных конфликтов, об отнесении которых к компетенции судов россияне несколько десятилетий назад и не помышляли.

Что же может быть отнесено к критериям эффективности правосудия общей социальной направленности? Безусловно, в первую очередь речь идет о способности судов гарантировать соблюдение принципа социальной справедливости при рассмотрении подавляющего большинства разрешаемых ими дел. Например, трудно назвать эффективной работу суда, который на грубейшие нарушения закона при проведении обыска в жилище рядового гражданина закрывает глаза, а ошибки технического характера, допущенные при проведении обыска у влиятельного лица, возводит в ранг грубейших нарушений конституционного закона, что позволяет ему уйти от уголовной ответственности.

Во вторую очередь есть смысл говорить о способности судов регулярно обеспечивать нарастающий позитивный результат в сфере разрешения социальных конфликтов. Народ должен быть уверен: проверено судом - значит законно.

Наконец, в-третьих, об эффективности судопроизводства в определенной мере свидетельствует соотносимость уровней производительности труда в наших судах с мировыми стандартами. Элементарный подсчет рабочего и процессуального времени показывает, что российский вариант превентивного судебного контроля более затратен, чем, например, в ФРГ.

Приступая к рассмотрению вопроса об эффективности определенного вида судебной деятельности, отметим, что в это понятие входят следующие элементы: 1) задачи правосудия; 2) деятельность судов по их достижению; 3) результаты этой деятельности.

Достижение результатов правосудия связано не только с деятельностью судов (судей). В ней наряду с ними принимают участие стороны (истец, ответчик в гражданском судопроизводстве; прокурор и адвокат - в уголовном; заявитель и государство - в конституционном и административном). В то же время в основе правосудия лежит не их деятельность, а деятельность именно суда (судьи), как центральной фигуры судопроизводства.

Власть - форма взаимоотношений между людьми. Она многолика, судебная власть государства не более чем одно из уникальных ее проявлений. Судебно-властные правоотношения на заре человеческой цивилизации зародились наряду с другими видами властных, в том числе и государственно-властных, отношений, в рамках естественного отбора выдержали с ними жесткую конкуренцию, весьма распространены в наши дни, чем уже сами по себе доказали свою эффективность.

Ясно, что критерии эффективности правосудия динамичны во времени и разнообразны в пространстве. Тем не менее можно выделить следующие критерии эффективности правосудия.

Судебно-властные отношения эффективны уже потому, что, несмотря на присущий им комплекс недостатков, в разрешении определенного рода конфликтов альтернативы им нет. Суд эффективен тогда, когда неэффективны иные методы разрешения конфликтов. Суд гарантирует достижение тех целей, достижение которых иными методами заведомо невозможно.

Считается, что суд - дорог. Данное суждение неверно, ибо судебные процедуры в конечном итоге гораздо дешевле иных форм разрешения конфликтов. Суд эффективен потому, что он приемлем тогда, когда иным путем определить цену иска невозможно, например при взыскании в пользу потерпевших сумм компенсации морального вреда при убийстве.

Суд эффективен потому, что:

- принимаемые им решения отвечают социальным ожиданиям;

- он уводит конфликт из повседневной реальности в сферу таких стабильных, апробированных временем социальных постулатов, как право;

- при необходимости он в состоянии дополнить право нормами морали, нравственности, обосновать необходимость данного дополнения, убедить в этом стороны и общество;

- в отличие от других органов в состоянии оперировать комплексом таких категорий, как законность, обоснованность и справедливость;

- суд эффективен потому, что данная инстанция - последняя, а в целом ряде случаев и единственная.

В то же время относительно эффективности самого серьезного из видов судебно-контрольной деятельности, последующего отложенного с непосредственным исследованием всех доказательств, обольщаться не надо. Достаточно проанализировать многочисленные факты незаконного осуждения невиновных, в основу которого были положены доказательства, сфальсифицированные органами предварительного расследования, чтобы убедиться, что стопроцентной гарантии защиты прав, свобод и интересов участников процесса суд не дает.

Как видим, эффективность любой судебной деятельности - категория весьма спорная, неудивительно, что весьма сомнительна и эффективность превентивного судебного контроля. На первый взгляд кажется, что крайне трудно не согласиться с доводами, приведенными доцентом С.Б. Росинским. Означает ли сказанное, что от превентивного судебного контроля следует отказаться?

Безусловно, нет, ибо ценность превентивного контроля не столько в выявлении каких-то конкретных фактических нарушений, сколько в создании у органов предварительного расследования ощущения, что они действуют под контролем. Сравним две ситуации.

Первая. Следователь выполнил требования, предусмотренные ч. ч. 2 - 4 ст. 165 УПК РФ. С этого момента о том, что будет проведен обыск, знают руководитель следственного органа, прокурор и судья. Очевидно, что в такой обстановке факт самого обыска, его результаты практически не скроешь.

Вторая. Следователь, действуя без судебного решения, фактически производит обыск, однако его результаты никак не оформляет, в порядке ч. 5 ст. 165 УПК РФ о проверке законности им содеянного не обращается. Очевидно, что в этом случае он вообще вне рамок реального судебного контроля, так как заинтересованные лица максимум что могут предпринять, это обжаловать в порядке ст. 125 УПК РФ визит следователя - некое внепроцессуальное действие. Очевидно, что в этом случае бремя доказывания о том, что обыск фактически был проведен, полностью возлагается на заявителя. Необходимо ли доказывать, что, если у последнего отсутствует объективная информация, например, тайная видеозапись происшедшего, шансы заявителя доказать, что его права нарушены, «стремятся к нулю».

Трудно также переоценить и психологическое воздействие судебного решения о производстве обыска на лицо, у которого этот обыск проводится. Это лицо по крайней мере может быть уверено, что за следователем осуществляется контроль, в том числе и судом.

Сказанное означает, что оснований для немедленной ревизии ст. 22 Конституции РФ, ст. 165 УПК РФ не имеется. Незыблемы ли названные нормы? Конечно же, нет. Не исключено, что пройдут годы и превентивный судебный контроль за законностью и обоснованностью проведения следственных действий в жилище будет иметь иной алгоритм.

С.Б. Росинский утверждает, что затронутая им проблема носит преимущественно процессуальный характер. Думается, что это совсем не так. Превентивный судебный контроль С.Б. Росинский называет дополнительной правовой преградой, препятствующей немедленному проникновению сотрудников правоохранительного органа в жилище. Безусловно, для следователя превентивный судебный контроль - всего лишь правовая преграда, преодоление которой требует рабочего и процессуального времени. Однако, констатируя данный факт, вспомним, что для гражданина превентивный судебный контроль - дополнительная гарантия неприкосновенности его жилища. Что для общества важнее: беспрепятственное проникновение следователя в жилище его граждан в целях поиска следов преступления или неприкосновенность их жилищ? Учреждение превентивного судебного контроля - это свидетельство того, что неприкосновенность жилища - ценность более значимая, чем неукоснительное следование правилам криминалистической тактики.

С.Б. Росинский выспазывается, что наличие превентивного судебного контроля одних следователей заставляет вообще отказаться от проведения следственных действий в жилище, а других - распространить на значительное их число регламент проведения их в условиях безотлагательности. При этом он утверждает, что такое положение дел нельзя сводить лишь к организационно-кадровым причинам. Думается, что игнорирование требований процессуального закона недопустимо, а лица, их допускающие, не вправе работать следователями.

Неотложность проведения следственного действия зачастую продиктована исключением возможности утечки информации См. подробнее: Фомин М.А. Обыск в современном уголовном процессе России: Учебно-практическое пособие. М., 2006. С. 44.. Выполнение следователем требований ч. ч. 1 - 4 ст. 165 УПК неизбежно становится достоянием широкого круга лиц, в таких условиях утечка важной оперативной информации практически неизбежна.

Определенные выводы о сущности понятия «достаточность оснований для проведения следственного действия, затрагивающего частную жизнь человека и гражданина, без судебного решения» можно сделать, проанализировав комплекс судебных решений по делу в отношении З. - старшего следователя по особо важным делам СК при МВД России.

Органами предварительного расследования З. обвинялся в том, что, получив оперативную информацию в виде рапорта сотрудника, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, о возможных местах нахождения лиц, причастных к контрабанде, в целях их задержания провел десять обысков. Обыски положительных результатов не дали. За данные действия З. был привлечен к уголовной ответственности.

Московский городской суд, рассмотрев данное дело в первый раз, вынес в отношении З. оправдательный приговор. Однако данное судебное решение Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ вскоре было отменено. Дело в отношении З. приобрело характер знакового, поскольку Генеральная прокуратура РФ пришла к выводу, что злоупотреблениям следователей правом на проведение следственных действий без соответствующих разрешений пора положить конец.

Приговором Московского городского суда от 03.11.2003 решения и действия З. были расценены как превышение должностным лицом своих служебных полномочий и квалифицированы по ч. 1 ст. 286 УК.

Делая вывод о виновности З., суд, в частности, указал на то, что следователь, во-первых, не имел достаточных оснований для проведения обысков, во-вторых, не привел в своем постановлении мотивов их проведения без соответствующего решения. В данном случае З. не помогли показания его руководителя в судебном заседании о том, что следователь, проводя обыски, действовал не самостоятельно, а по его личному указанию, поскольку на получение соответствующего разрешения требовалось от 5 до 7 суток.

Выводы суда о виновности З. далеко не бесспорны. Об этом можно судить, в частности, по тому, что суд счел возможным назначенное ему наказание считать условным и не применять к нему дополнительного наказания в виде права занимать должности в органах внутренних дел. Очевидно и то, что по таким делам «победители» неподсудны, заполучи З. положительные результаты при проведении обысков, вопрос об обоснованности его вмешательств в чужую частную жизнь отпал бы сам собой Уголовное дело N 2-140/03, архив Московского городского суда за 2003 г..

В то же время вышеприведенный пример позволяет сделать однозначный вывод о том, что высказанное следователем суждение о наличии по делу «не терпящих отложения обстоятельств», как и любое иное суждение, положенное в основу процессуального решения, должно быть мотивированным. В противном случае его обоснование не выходит за рамки гипотезы, следственные же действия на гипотетических предположениях основаны быть не могут.

Таким образом, ограничение конституционных прав личности допустимо лишь при условии их адекватности и соразмерности конституционно значимым ценностям и может быть оправдано лишь необходимостью указанных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ целей защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В ФРГ разрешение на обыск дается практически так же часто, как и в России, однако отказываться от превентивного контроля в Германии не торопятся.

Критики превентивного судебного контроля за законностью и обоснованностью проникновения в жилище утверждают, что он осуществляется преимущественно за рамками состязательности. Во-первых, следует определиться по вопросу, что такое состязательность. Безусловно, это не только судоговорение сторон в судебном заседании барьера (отсюда и термин - барристер), а нечто более многоплановое и многогранное, во что вполне вмещается и превентивный судебный контроль. Во-вторых, масса процессуально значимых действий осуществляется вне рамок классической состязательности, например решение следователем вопроса об освобождении обвиняемого, заключенного под стражу. Однако возражений против этого практически нет.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование показало, что значимую роль в процессе становления института основных прав и свобод играет уровень качественного законодательного закрепления права личности на неприкосновенность жилища. Рассматриваемое право представляет собой институт, выражающий социальные возможности и правомочия личности.

Исследование проблемы соблюдения основных прав и свобод личности при производстве действий, ограничивающих неприкосновенность жилища, проведенное в настоящей работе, позволяет говорить об исключительной важности данного аспекта для уголовно-процессуальной науки. Необходимо обратить внимание на неразрывную связь права личности на неприкосновенность жилища со многими обстоятельствами, его определяющими. Таковыми являются: существование смежных субъективных прав, которые непосредственным образом касаются основ правового статуса личности; невысокая правовая культура граждан; уровень реального обеспечения прав лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства. Учитывая отечественный и мировой опыт, положения международных правовых актов, современные достижения юридической науки и потребности практики, мы приходим к выводу, что право личности на неприкосновенность жилища не является совершенной правовой конструкцией, а требует корректив. Подводя итог исследованию, полагаем необходимо сделать ряд выводов:

1. Право на неприкосновенность жилища принадлежит к числу основных, неотъемлемых прав человека, оно непосредственно защищает свободу, безопасность, сферу личной жизни и человеческое достоинство. Для действительного обеспечения права личности на неприкосновенность жилища, в первую очередь, необходимо дать определение термину «жилище», а также обозначить содержание понятий «неприкосновенность жилища», «обеспечение неприкосновенности жилища», «гарантии неприкосновенности жилища», «принцип неприкосновенности жилища», имея в виду их содержание применительно к обозначенному кругу правоотношений. Данные категории отнесены к числу отправных составляющих в проблеме защиты прав личности при осуществлении следственных действий, ограничивающих неприкосновенность жилища.

2. Право личности на неприкосновенность жилища -- это гарантированная нормами международного права, Конституцией РФ и отраслевым законодательством возможность человека самостоятельно, обособленно и свободно проживать в жилище, удовлетворять свои хозяйственно-бытовые потребности на основании собственного усмотрения, реализовать право на частную жизнь, а также закрепленная в законе и охраняемая им возможность рассчитывать на защиту от незаконного и необоснованного проникновения в жилище государственными органами, должностными лицами, осуществляющими производство по делу.

3. Под обеспечением неприкосновенности жилища надлежит понимать систему уголовно-процессуальных гарантий прав личности, направленную на охрану частной жизни граждан, включающую обеспечение достойного, комфортного и безопасного проживания в жилище, сохранность информации о частной жизни лиц, их личных и семейных тайн; противодействие противоправному вмешательству государственных органов, должностных лиц, осуществляющих производство по делу, в жилище человека.

4. Уголовно-процессуальные меры, ограничивающие такое неотъемлемое право личности, как право на неприкосновенность жилища, ущемляют права и свободы человека. Это в свою очередь определяет направление развития законодательства по пути усиления гарантий прав лиц, подвергаемых такому ограничению. Безусловно, от уровня гарантированности прав и свобод личности, в том числе и права на неприкосновенность жилища, зависят степень защищенности частной жизни человека, создание условий безопасного и достойного проживания.

5. Как и все принципы уголовного судопроизводства, принцип неприкосновенности жилища является всеобще значимым и следует назначению уголовного судопроизводства, сформулированному в ст. 6 УПК. Неприкосновенность жилища является принципом международного права, конституционным принципом и принципом уголовного судопроизводства. В уголовном процессе принцип неприкосновенности жилища действует на всех этапах, этим принципом следует руководствоваться при осуществлении любого следственного действия.

6. Отметим, что ст. 12 УПК «Принципы уголовного судопроизводства», расположенная в главе 2, предполагает наличие общих норм, основных идей, распространяющих свое действие на уголовно-процессуальное законодательство в целом. Считаем, что принцип неприкосновенности жилища следует раскрыть в УПК более широко, не следует ограничиваться только осмотром жилища, обыском и выемкой, а необходимо включить следственный эксперимент, проверку показаний на месте, допрос в случае производства их в жилище. В нормах УПК, определяющих основания и порядок проведения данных действий, не содержится предписаний относительно их производства в жилище, что вызывает определенные трудности при реализации их на практике.

7. Считаем, что для разрешения проблемных вопросов и надлежащего обеспечения права граждан на неприкосновенность жилища при осуществлении обозначенных следственных действий следователю необходимо принимать меры к тому, чтобы не были разглашены обстоятельства частной жизни лиц, их личная и (или) семейная тайна в ходе производства всех следственных действий, связанных с проникновением в жилище.

8. Выполнение обязательств, принятых в связи с членством в ООН, в Совете Европы и других международных организациях, подразумевает, что отечественное законодательство и практика его применения в рамках единого правового пространства должны соответствовать современным международным стандартам, основополагающим принципам и нормам международного права. А институт судебного контроля и является тем инструментом, с помощью которого российский уголовный процесс со временем приблизится к мировым стандартам защиты прав человека.

9. Полагаем, следует поддержать мысль, сформулированную А.П. Гуськовой Гуськова, А.П. По итогам судебно-правовой реформы России / А.П. Гуськова // Вестник Оренбургского государственного университета. -- 2006. -- № 9. -- С. 27., о том, что на современном этапе развития цивилизации для решения конкретных задач уголовного судопроизводства требуется универсальное понимание прав человека. Поэтому думается, что к числу основных задач российского государства необходимо отнести разработку и претворение в жизнь механизмов, направленных на укрепление правовой защищенности личности на уровне международных стандартов.

По нашему мнению, необходима переработка уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации с учетом сложившейся практики Европейского Суда. Более того, на современном этапе представляется необходимым уже говорить о международно-правовом сознании правоприменителей.

10. Представляется необходимым выделить положения международно-правовых стандартов, которыми следует руководствоваться при реализации права на неприкосновенность жилища, а также в случаях ограничения данного фундаментального права. Эти стандарты находят отражение в международных документах и законодательных актах многих государств. Законодательству Российской Федерации следует продвигаться в направлении развития прав и свобод личности.

11. Одним из важных направлений уголовно-процессуального законодательства является необходимость полнее воплотить в нем нравственные идеи, что должно способствовать недопущению нарушений прав и свобод человека и гражданина и устранению таких нарушений. Бережное и уважительное отношение к этическим нормам должно являться неоспоримой обязанностью правоприменителей.

К задачам, стоящим перед российской правовой системой следует отнести: дальнейшее совершенствование отечественного законодательства в сфере обеспечения прав и свобод личности, постепенное его приведение в соответствие с европейскими и международными стандартами, обучение судей и должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование уголовных дел, правильному применению общепризнанных принципов и норм международного права, а также решений Европейского Суда по правам человека.

Таким образом, обновление российского уголовно-процессуального законодательства -- процесс не скоротечный. Важной составляющей новой доктрины регламентации уголовно-процессуальных отношений является расширение прав и возможностей граждан, вовлекаемых в уголовное судопроизводство. Основываясь на идее естественного происхождения основных прав и свобод личности в отношениях с органами государственной власти и общества, необходимо иметь в виду, что правосудие - это такая сфера общественной жизни, которая непосредственно связана с защитой прав и законных интересов граждан, а поэтому реформирование законодательства должно проходить осторожно, вдумчиво, опираясь на международно-правовые стандарты и достижения современной отечественной науки и практики.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ НОРМАТИВНЫХ ПРАВОВЫХ АКТОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Нормативные акты и иные официальные документы

1. Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г. // Международные акты о правах человека: сборник документов / сост. В.А. Карташкин, Е.А. Лукашева. 6-е изд. - М., 2012.

2. Устав Организации Объединенных Наций от 24 октября 1945 г. // http://www.un.org/russian/index.shtml.

3. Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Протоколы к ней // СЗ РФ. 1998. - № 20. - Ст. 2143; - № 31. -Ст. 3835; - № 36. - Ст. 3710.

4. Международный Пакт о гражданских и политических правах -- Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 2200 А (XXI), 16 декабря 1966 г. // ЭПС «Консультант Плюс».

5. Конституция РФ. Принята Всенародным голосованием 12 декабря 1993 года // Российская газета. 1993. - № 237.

6. Гражданско-процессуальный кодекс Российской Федерации. М.: Юрайт-М, 2012. - 296 с.

7. Жилищный кодекс Российской Федерации. Федеральный закон № 189-ФЗ. Принят Государственной Думой Российской Федерации 22 декабря 2004 года. Одобрен Советом Федерации 24 декабря 2004 года.

8. Уголовный кодекс Российской Федерации. Принят Государственной Думой Российской Федерации 24 мая 1996 года. Одобрен Советом Федерации Российской Федерации 5 июня 1996 года. Введен в действие с 1 января 1997 года // СЗ РФ. 1996. - № 25. - Ст. 2954.

9. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь. Принятпалатой представителей 24 июня 1999 года. Одобрен Советом Республики 30 июня 1999 года // Юридический центр Пресс. 2001.

10. О Конституционном Суде Российской Федерации. Федеральный Конституционный Закон от 21 июля 1994 года № 1-ФКЗ // СЗ РФ. 1994. -№ 13.-Ст. 1447.

11. О судебной системе Российской Федерации. Федеральный Конституционный Закон от 31.12.96 года № 1-ФКЗ // СПС «Гарант».

12. О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации. Закон РФ от 25 июня 1993 года № 5242-1 // СПС «Гарант».

13. Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия. Приказ Генерального прокурора РФ № 136 от 06.09.2007 года // Законность. 2007. -№11.

14. О применении судами норм Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2004 года № 1 // Российская газета. 2004. - 25 марта.

Монографии, справочные и учебные пособия

15. Аверьянова, Т.В. Криминалистика: учебник для вузов / P.C. Белкин, Ю.Г. Корухов, Е.Р. Российская / под ред. P.C. Белкина. М.: Норма, 2012. - 992 с.

16. Азаров, В.А. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России: монография / В.А. Азаров, И.Ю. Таричко. Омск: Омск.гос. ун-т, 2011. - 379 с.

17. Азаров, В.А. Функция предварительного расследования в истории, теории и практике уголовного процесса России: монография / В.А. Азаров, Н.И. Ревенко, М.М. Кузембаева. Омск: Изд-во ОмГУ, 2010. - 560 с.

18. Апарова, Т.В. Суды и судебный процесс Великобритании. Англия, Уэльс, Шотландия / Т.В. Апарова. М.: Институт международного права и экономики. Издательство «Триада, Лтд», 2010. -- 157 с.

19. Алексеев, Н.С. Очерк развития науки советского уголовного процесса / Н.С. Алексеев, В.Г. Даев, Л.Д. Кокорев. Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1980. --253 с.

20. Арабули, Д.Т. Теоретические и практические основы регулирования процессуального положения и деятельности адвоката -нового участника уголовного судопроизводства: монография / Д.Т. Арабули. СПб - Челябинск, 2011. - 136 с.

21. Афоничкина, Н.В. Реализация международного права в области прав человека в свете взаимодействия международного и внутригосударственного права: учебное пособие / Н.В. Афоничкина. -Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2012. -- 64 с.

22. Баглай, М.В. Конституционное право Российской Федерации: учебник для вузов / М.В. Баглай. 6-е изд. - М.: Норма, 2013. - 784 с.

23. Баев, О .Я. УПК РФ 2001 г.: Достижения, лакуны, коллизии. Возможные пути заполнении и разрешения последних / О.Я. Баев, М.О. Баев. Воронеж, 2009. // http://www.kalinovsky-k.narod.rU/b/baev-02.htm.

24. Баранов, A.M. Обеспечение законности в досудебном производстве по уголовным делам: монография / A.M. Баранов. -- Омск: Омская академия МВД России, 2009. 220 с.

25. Бессарабов, В.Г. Европейские стандарты обеспечения прав и свобод человека и гражданина в российском уголовном процессе / В.Г. Бессарабов, Е.В. Быкова, JI.A. Курочкина. -- М.: Юрлитинформ, 2012. -186 с.

26. Волколуп, О.В. Гарантии прав участников уголовного судопроизводства Российской Федерации: учебное пособие / О.В. Волколуп, Ю.Б. Чупилкин. 2-е изд., испр. и дополн. -- Краснодар: Кубанский государственный университет, 2011. - 160 с.

27. Володина, JI.M. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе / JI.M. Володина. Тюмень, 2009. -- 147 с.

28. Выявление и устранение следственных ошибок при судебном рассмотрении уголовных дел: методическое пособие / отв. ред. А.Д. Бойков. -М., 2009.-97 с.

29. Гаврилин, Ю.В. Следственные действия: учебное пособие / Ю.В. Гаврилин, A.B. Победкин, В.Н. Яшин. М.: МосУ МВД России, Книжный мир, 2009. - 187 с.

30. Гусев, А.Д. Права человека: учебное пособие / под общ.ред. А.Д. Гусева и Я.С. Яскевич. Мн.: ТетраСистемс, 2012. - 304 с.

31. Гуськова, А.П. Теоретические и практические аспекты установления данных о личности обвиняемого в российском уголовном судопроизводстве: учебное пособие / А.П. .Гуськова. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: ИГ «Юрист», 2012. - 160 с.

32. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка / В. Даль. В 4-х томах. Т. 1. - М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1955. - 408 с.

33. Дворянкина, Т.С. Уважение чести и достоинства личности как нравственная основа судебного разбирательства: монография / Т.С. Дворянкина. М.: Компания Спутник, 2011. -- 117 с.

34. Дионео С.А. Неприкосновенность личности и жилища / Дионео. СПб: издание редакции журнала «Русское богатство», 1906 //http:// mirror 2. garant.ru/webclient/images/6085/6085 199/JURIZDAT/JURIZDAT 60.

35. Европейское право: учебник / под ред. JI.M. Энтина. М.: Норма, 2008. - 720 с.

36. Егоров, С.Е. Права человека в уголовном процессе: международные стандарты и российское законодательство / С.Е. Егоров. -М.: Норма, 2006.-224 с.

37. Ковтун, H.H. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России: монография / H.H. Ковтун. Н. Новгород: Нижегородская правовая академия, 2002. - 332 с.

38. Козлова, Е.И., Кутафин O.E. Конституционное право России: учебник / Е.И. Козлова, O.E. Кутафин. 4-е изд. - M.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. - 608 с.

39. Кокорев, Л.Д. Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве / Л.Д. Кокорев, Д.П. Котов и др. Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1984. - 159 с.

40. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РФ / под общ.ред. В.И. Радченко. М.: ЗАО Юридический Дом Юстицинформ, 2009. -1040 с.

41. Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. A.B. Смирнова. СПб.: Питер, 2010. - 1008 с.

42. Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения / под общ.ред. В.А. Туманова, Л.М. Энтина. М.: Норма, 2012. - 336 с.

43. Лупинская, П.А. Решения в уголовном судопроизводстве: теория, законодательство и практика / П.А. Лупинская. М.: Юрист, 2011. - 174 с.

44. Лупинская, П.А. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П.А. Лупинская. М.: Юрист, 2010. - 798 с.

45. Москалькова, Т.Н. Этика уголовно-процессуального доказывания (стадия предварительного расследования) / Т.Н. Москалькова. М.: Спартак, 1996.- 125 с.

46. Миронов, В.Ю. Достоверность доказательств и их значение при постановлении приговора: монография / В.Ю. Миронов. -- Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2006. 198 с.