В 90-е годы XIX века были периодом невиданного ранее подъема российской индустрии. По объему промышленного производства Россия вплотную приблизилась к Франции, а по темпам его роста - к Германии и США. 1890-е годы стали временем яркой реформаторской деятельности С.Ю.Витте. Возглавив в 1892 году Министерство финансов, он явился и родоначальником индустриальной эры 90-х годов XIX века. Это был «период смелой, неустанной борьбы, обширных замыслов и больших реформ» - констатировал Ковалевский (ближайший помощник С.Ю. Витте, с начала октября 1892 года он занимал пост директора Департамента торговли и мануфактур, а в середине 1900 года - товарища министра финансов, заведующего делами промышленности и торговли).

К 1893 году С.Ю. Витте и его сотрудниками была разработана программа развития промышленности и торговли в России. Решающую роль в ее реализации авторы программы отводили правительственной политике, отдавая предпочтение административным мерам. Органы Министерства финансов получили обязанность помогать развитию предпринимательской инициативы.

В качестве одного из важнейших условий, необходимых для успешного осуществления всей реформы, ее разработчики рассматривали в создании в центре и на местах системы совещательных организаций, представительства интересов предпринимателей в правительственных учреждениях. Общий замысел программы С.Ю. Витте заключался в привлечении предпринимателей к систематическому участию в обсуждении всех проблем, касавшихся промышленности и торговли.

В программе выдвигалась задача пересмотра устаревшего и принятия нового торгово-промышленного, а также рабочего законодательства, всецело отвечающего требованиям времени.

С.Ю.Витте стремился решить сложную двуединую задачу:

- обеспечить стабильные возможности для развития промышленности путем предупреждения конфликтов между рабочими и предпринимателями, возникавшие на экономической почве, а также равные условия конкуренции для промышленников,

- предупредить возникновение классовых столкновении политического характера.

Оценивая попытки осуществления рабочего законодательства по аналогии с другими государствами, и в частности с Германией, С.Ю.Витте писал, что они «встретили в реакционных кругах решительный отпор». Он признавал то, что задержка в проведении реформ стала «значительным поводом к обострению отношений рабочих и фабрикантов... в России и к развитию и распространению между рабочими крайних воззрений с социалистическим, а иногда и революционным оттенком».

Середина 1890-х годов ознаменовалась в России подъемом стачечной борьбы фабрично-заводских рабочих. Особенно выделялись выступления текстильщиков Петербурга в мае-июне 1896 года. Продолжением этой забастовки явилась январская стачка 1897 года. Именно с этих пор рабочее движение неизменно выступает как самый могучий фактор русской революции.

Ближайшим поводом к исторической стачке 1896 года послужил отказ петербургских фабрикантов выдать рабочим обычную заработную плату за дни «коронационных торжеств», которые они вынуждены были «прогулять». В ответ на это 27 мая дружно забастовали рабочие Российской (Калининской) и Екатерингофской мануфактур. В последующие три-четыре дня забастовка распространилась на другие петербургские мануфактуры. В стачке приняло участие свыше 30 тысяч текстильщиков.

Главным требованием петербургских стачечников была не столько оплата за коронационные дни, сколько сокращение рабочего дня. Общие требования всех рабочих получили окончательное оформление на тайном собрании представителей рабочих бастующих фабрик, состоявшемся в конце мая в Екатерингофском парке.

Под влиянием непрерывной социал-демократической агитации классовое сознание рабочих сильно выросло. На фабриках создалась атмосфера, насыщенная духом недовольства и борьбы.

Одновременно начались волнения среди металлистов Невского, Путиловского и других заводов. Поднялся на ноги весь рабочий Петербург. Собрания на фабриках и за городом происходили непрерывно.

Вместе с тем кое-какие требования рабочих фабриканты удовлетворили, другие правительство обещало рассмотреть впоследствии. Угрозами и подачками упорство стачечников было сломлено. Одна фабрика за другой стали возобновлять работу. 18 июня стачка прекратилась.

Петербургская стачка заставила заговорить о себе. Правительство вынуждено было сообщить о ней в специальном извещении, которое перепечатали все газеты. Весть о стачке облетела всю Россию и встретила сочувственный отклик у рабочих за рубежом.

Стачка стоила петербургскому пролетариату огромных жертв. Одних арестованных было свыше 1000 человек. Однако рабочие и не думали отступаться от своего главного требования - сокращения рабочего дня. Поскольку правительство не намеревалось выполнять свои туманные обещания на этот счет, зимой на фабриках Петербурга снова началось еще более сильное брожение.

2 января 1897 года снова забастовали рабочие Петровской и Спасской мануфактур. Правительство, не забывшее стачку 1896 года, переполошилось. По фабрикам было разослано объявление о подготовке законопроекта об урегулировании рабочего дня. Фабрикантам было разрешено, не дожидаясь издания закона, приступить к сокращению рабочего дня. Тем временем стачка разрасталась. Забастовавшие рабочие предъявляли майские требования. К стачке на этот раз присоединились Александровский, Невский и частично Путиловский заводы. Всего бастовало до 20 тыс. человек. Однако уже через неделю путем репрессий и новых обещаний сократить к весне рабочий день правительству удалось сломить сопротивление рабочих и подавить январскую стачку.

Громадное историческое значение майской стачки текстильщиков Петербурга, продолжением которой явилась январская стачка, было оценено В. И. Лениным в следующих словах: «1896-ой год: петербургская стачка нескольких десятков тысяч рабочих. Массовое движение с началом уличной агитации, при участии уже целой социал-демократической организации. Как ни мала еще... эта почти исключительно студенческая организация, все же ее сознательное и планомерное социал-демократическое вмешательство и руководство делают то, что движение приобретает гигантский размах и значение против морозовской стачки. Правительство опять идет на экономические уступки. Стачечному движению по всей России положено прочное основание».

Таким образом, экономическая борьба рабочих против тех или иных капиталистов по существу поднялась на ступень политической борьбы, направленной против всего класса капиталистов и стоявшего на страже их интересов самодержавия.

Под напором этого небывалого по силе движения в рабочем классе, правительство вынуждено был поспешно уступить. Главным требованием рабочих было сокращение продолжительности рабочего дня с 12-14 до 10,5 часов, своевременная выплата заработной платы, повышение расценок и т.д. Власти были вынуждены идти на экономические уступки и без замедлений приступили к разработке закона о нормировании рабочего дня.

В начале декабря 1896 года С.Ю. Витте подготовил доклад по вопросу об уменьшении рабочего времени на фабриках и заводах (см. Приложение3).

В нем отмечается, что закон от 1886 года не разрешил одну из важнейших сторон в условиях найма рабочих - продолжительности рабочего дня взрослых рабочих. «Эта сторона дела и по сие время определяется соглашениями фабрикантов и рабочих, в применение к ней законодательство наше не внесло еще никаких ограничений.».

Вопрос продолжительности рабочего дня С.Ю. Витте отмечает как один из важнейших, так как чаще всего разногласия между рабочим и фабрикантом возникают именно в этой области. «Продолжительность рабочего дня сделалась предметом исследований и обсуждений в ученых учреждениях и в обществах, состоящих из фабрикантов; результаты этих исследований проникли в повременные издания, общие и специальные, и некоторые фабриканты наиболее крупных районов вошли в Министерство финансов с определенным ходатайством о нормировании рабочего дня».

Уже 15 декабря этого же года состоялось особое совещание, под председательством обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева, о решении вопроса нормировании рабочего дня (см. Приложение 4).

В нем принимали участие С.Ю.Витте, министр внутренних дел И.Л. Горемыкин, Министр юстиции Н.В.Муравьев и тридцать один представителе от фабрикантов и заводчиков. Решением совещания при Министерстве финансов была образована специальная комиссия под председательством В.И.Ковалевского для подготовки проекта закона о продолжительности рабочего дня. Она предложила установить максимальный рабочий день в 11 часов и 9-часовой для рабочих, занятых хотя бы отчасти в ночную смену, т.е. с 9 часов вечера до 5 часов утра.

Как только в промышленных кругах стало известно о регламенте, предложенном комиссией В.И. Ковалевского, незамедлительно последовали отклики петербургских промышленников. Директор Сампсониевской мануфактуры Э.Л.Бонштедт и группа петербургских предпринимателей выступили против ограничения рабочего дня. В специальной записке от 7 марта 1897 года они утверждали, что одним из главных условий для успешной реализации закона о нормировке рабочего дня может стать введение максимальной его продолжительности не ниже 11,5 часов чистой работы. «Всякое сокращение в настоящее время этой нормы, - констатировали они, - не может быть признано правильным и повлечет за собою весьма неблагоприятные последствия в деле развития отечественной промышленности и ляжет тяжелым бременем на потребителей».

Настаивая на обязательном применении сверхурочных работ, они категорически возражали против проектируемых норм согласовывать их условия отдельно с каждым рабочим.

В итоге Витте С.Ю. в интересах развития промышленности настоял на увеличении рабочего дня до 11,5 часов и до 10 часов для рабочих, занятых хотя бы отчасти в ночную смену (соответственно вместо 11 и 9 часов, предложенных комиссией В.И.Ковалевского).

В ходе обсуждения в Государственном Совете признавалось, что в условиях России законодательная нормировка продолжительности рабочего времени оправдана и даже единственно возможна ввиду того, что государственный строй страны исключает возможность «так называемой закономерной борьбы, т.е. организованных забастовок, руководимых рабочими союзами и вынуждающих иногда фабрикантов соглашаться».

Новый фабричный закон «О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности» был издан 2 июня 1897 года.

Им устанавливалась верхняя граница рабочего дня - 11,5 часов, а в предпраздничные и субботние дни - 10 часов. Такой режим работы в известной мере был компромиссом между требованиями петербургских и московских предпринимателей. Законодательно рабочий день был сокращен до той нормы, какую предлагали петербургские промышленники. Вместе с тем ночные работы, на сохранении которых настаивали москвичи, не запрещались, а лишь ограничивались 10 часами. Ночное время устанавливалось при односменной работе между 9 часами вечера и 5 часами утра, а при двух и более сменах - между 10 часами вечера и 4 часами утра.

Таким образом, с одной стороны, не нарушались, прежде всего, интересы московских фабрикантов, владельцев более отсталых по техническим условиям производства предприятий, с другой стороны, - далеко не удовлетворялись ни ходатайства, выдвинутые Обществом для содействия развития мануфактурной промышленности, ни требования более передовых московских предпринимателей.

В непрерывных производствах в течение двух последовательных суток рабочий день мог достигать не более 24 часов, а в течение двух суток, на которые приходилась ломка рабочих смен, 30 часов. Закон не предоставлял права рабочим на отпуск. Издавна в России каждое предприятие имело количество нерабочих дней, преимущественно связанных с общими и местными церковными праздниками, которые не оплачивались. Новый закон определил число рабочих дней в году (295,5) и ограничил число обязательных нерабочих дней в году, установив их общую норму в 66 дней (52 воскресных и 14 праздничных, церковных и царских), что открывало предпринимателям возможности для увеличения рабочего времени.

Компенсировать потери от сокращения продолжительности рабочего дня, определенного законом, промышленники при необходимости могли за счет увеличения рабочих дней в году. Законом разрешалось прибегать к сверхурочным работам, как обязательным, необходимым по техническим условиям производства, так и необязательным, с согласия рабочих (не более 120 часов в году).

Закон 2 июня 1897 года имел ограниченный характер. Он распространялся только на постоянных промышленных рабочих, составлявших около 1/5 всех рабочих, работавших по найму на фабриках, заводах и предприятиях горной промышленности с числом рабочих, превышающим 20 человек. Предприятия, имевшие менее 20 рабочих, были освобождены от надзора фабричной инспекции и, следовательно, от соблюдения правил.

В итоге многочисленные категории рабочих продолжали находиться в полной зависимости от своих нанимателей. После издания закона 1897 года царское правительство рядом различных дополнительных правил, инструкций и разъяснений ослабило его действие.

Объективно значение закона 2 июня 1897 года, несмотря на сравнительно ограниченную сферу применения и ряд существенных недостатков, заключалось в том, что он впервые устанавливал правовые нормы, ограничивающие продолжительность рабочего времени. Следует напомнить, что до 1897 года рабочий день в России не ограничивался никакими законодательными актами, его продолжительность напрямую зависела от владельца предприятия. В случае реального исполнения закона он становился жизненно важным для социально-экономического положения рабочих. Теперь рабочие могли требовать и добиваться своих прав, опираясь на закон.

Одним из существенных недостатков закона являлось сохранение ночных работ. В правилах Министерства финансов признавалось, что «ночные работы, бесспорно, более утомительны, вредны для здоровья и вообще менее естественны, нежели работы при дневном свете; вред этой работы тем больше, чем она продолжительнее и постояннее». Однако далее утверждалось: «Казалось бы, что ввиду вредности ночных работ лучше всего запретить их и взрослым рабочим (как это воспрещается женщинам и подросткам обоего пола в некоторых производствах, малолетним, безусловно), но для этого нет никаких оснований, даже с точки зрения общего благосостояния рабочего; умеренный ночной труд безвреднее для него, нежели слишком продолжительная, по одинаково оплачиваемая дневная работа». При сохранявшейся низкой оплате труда рабочий вынужден был работать лишние часы и в ночное время, и сверхурочно. Закон ускорил введение двухсменного 9-часового рабочего дня в тех отраслях промышленности, где ночной труд был запрещен.

Сокращение рабочего дня до 11,5 часов фабриканты компенсировали повышением интенсивности труда, в итоге выработка на одного рабочего не снижалась, а даже увеличивалась.

С изданием закона 1897 года на предприятиях со строго регламентированным рабочим днем стала усиленно распространяться система обязательных сверхурочных работ, спрятанная под предложение дополнительного приработка. Эта изнурительная система вела к гибельным для здоровья рабочих последствиям, увеличивая массовый производственный травматизм, инвалидность, а также безработицу. По закону все ограничения касались только обычной (урочной), но не сверхурочной работы.

Сверхурочные работы допускались по особому соглашению фабриканта с рабочими, а в договор о найме включались условия только о сверхурочных работах, необходимых по техническим условиям производства. Различные оговорки о сверхурочных работах давали возможность фабрикантам удлинять рабочий день, сводили на нет установленные законом нормы.

Изданный 14 марта 1898 года Циркуляр министра финансов разрешал применение сверхурочных работ практически без всяких в этом вопросе ограничении, лишая тем самым, закон 1897 года всякой силы. По закону работа в праздничные дни не была запрещена. Она допускалась на основе взаимного соглашения фабриканта и рабочих при условии обязательства со стороны предпринимателя заменить рабочий праздник нерабочим будничным днем, о чем незамедлительно сообщать фабричной инспекции.

До издания закона 2 июня 1897 года рабочие, равно как и остальные граждане страны, имели обычное число праздников в году 88 дней. Правительство, установив по закону обязательность воскресного и праздничного отдыха для рабочих 66 дней в году, изъяло из обычных праздников четвертую их часть 22 дня.

Таким образом, по закону количество обязательных праздников было установлено меньше в сравнении с ранее отмечавшимися обычными праздниками, что вело к увеличению рабочих дней в году.

Для успешной реализации любого закона необходимы два главных условия: контроль за исполнением и четкие нормы, предусматривающие карательные санкции за его нарушения (отсутствие таких статей в новом законе существенно снижало его эффективность). Предоставление права министрам «развивать» закон, издавать правила о его применении ослабляло его действие. По существу, на их полное усмотрение передавалось решение вопросов по всем статьям закона: о продолжительности работы, о порядке смен (количество их в сутки), о перерывах, сверхурочных работах, об установлении вредности производства и т.д. В прямой зависимости от воли и решения министров находилось усиление или ослабление его действия, прямые изменения закона.

В начале октября 1897 года, были опубликованы правила о применении закона 2 июня, утвержденные Министерством финансов по соглашению с Министерством внутренних дел. Они были изданы с перспективой дальнейших дополнений, изменений и обнародования новых. В них указывались случаи, по которым допускались отступления от требований, предусмотренных законом.

Фабриканты получали право «вести работы» сверх определенного в законе времени. Главное внимание Министерства финансов сосредоточилось на усилении надзора за выполнением уже принятых законоположений и на реорганизации органов, осуществлявших непосредственный контроль за деятельностью промышленных предприятий и фабричной инспекции. В этот период вновь крайне обостряется борьба между министерствами финансов и внутренних дел за влияние на политику по «рабочему вопросу» и на деятельность фабричной инспекции.

Напомним, что фабричная инспекция была создана Н.Х. Бунге как орган контроля за соблюдением фабричных законов. Под влиянием поворота в рабочей политике Министерства финансов (при И.А. Вышнеградском, а затем С.Ю. Витте), а также с ростом рабочего движения во второй половине 1890-х годов институт фабричной инспекции в какой-то мере утрачивал свою роль, изменил свою природу и свою организацию. Так как Н.Х. Бунге был приверженцем социально ориентированного государства, В.И. Ленин впоследствии взял его идеи контроля, и была восстановлена инспекция, только стала она называться - рабоче-крестьянской.

В основе политики С.Ю. Витте лежала идея ускоренного развития национальной промышленности. В сфере рабочего законодательства он стал последователем политики, проводившейся его предшественником. В марте 1894 году С.Ю. Витте провел закон «о преобразовании учреждений фабричной инспекции и губернских механиков», по которому на нее возлагалась обязанность осуществлять технический надзор на предприятиях.

Значительно усиливался состав инспекции, и вводилась должность фабричных ревизоров, контролирующих ее деятельность. В дополнение к закону Витте С.Ю. издал 11 июля 1894 года «Наказ чинам фабричной инспекции», обосновав более конкретно обязанности и права фабричной инспекции. В наказе отмечалось: «Фабричным инспекторам должны быть в одинаковой мере близки интересы, как фабрикантов, так и рабочих, ибо только в объединении этих интересов и в законосообразном понимании их заключается залог правильного хода фабрично-заводского дела». Чинам инспекции предлагалось действовать «разумно, последовательно, без нарушения справедливых интересов промышленности». Предполагалось, что они будут способствовать своими советами повышению уровня производства.

С развитием рабочего движения все большее значение приобретала «полицейская функция» фабричной инспекции. Циркуляры С.Ю. Витте, изданные 11 апреля и 5 декабря 1895 года, обязывали чинов инспекции «следить и своевременно доводить до сведения Министерства финансов... о нездоровых проявлениях и неустройствах на фабриках, которые могут порождать беспорядки».

В декабрьском циркуляре 1895 года С.Ю. Витте объяснял стачечное движение как результат подстрекательства людей, стремившихся «искусственно создать» в России «ту печальную рознь, которая возникла между фабрикантами и рабочими на Западе», во имя отвлеченных или заведомо ложных идей... совершенно чуждых народному духу и складу русской жизни».

В секретном циркуляре Департамента торговли и мануфактур, изданном 8 апреля 1897 года, содержались совершенно четкие инструкции чинам инспекции о поведении во время стачек. Циркуляр предписывал инспекторам «тщательный надзор» за промышленными заведениями. При возникновении стачек или забастовок инспекторы должны были «принять все меры к убеждению рабочих немедленно возобновить прерванные работы, разъяснив им всю строгость наказания, которому они подвергаются за незаконные действия».

В свою очередь, Министерство внутренних дел секретным циркуляром 12 августа 1897 года предписывало полиции «выяснять причины рабочих волнений и устранять по возможности поводы к неудовольствиям в тех случаях, когда рабочие имеют основания жаловаться на притеснения или несправедливость фабрикантов и фабричной администрации».

Руководствуясь этими указаниями, охранные отделения в целом ряде районов перешли к осуществлению полного контроля над рабочими, совершенно игнорируя фабричную инспекцию. Наиболее острая ситуация возникла в Москве. 19 июня 1898 года министру финансов докладывали, что «дело постоянного надзора за взаимными отношениями и порядком на фабриках и заводах «уплыло» из рук фабричной инспекции и перешло в руки полиции».

В марте 1898 года помощник шефа жандармов генерал-лейтенант А.И.Пантелеев написал доклад, где признавалось тяжелое положение рабочих, и предлагались меры его улучшения для предотвращения рабочих волнений. В докладе говорилось: «Сопоставляя труд рабочего, отдающего фабрике все свои силы, с тем, что дает ему фабрика, располагающая громадными капиталами и обязанная своим состоянием труду рабочего, нельзя не прийти к заключению, что на долю рабочего выпадает слишком мало. Заботы о рабочем в смысле улучшения его положения должны быть направлены, прежде всего, на увеличение его заработка как материального его обеспечения».

Так же А.И. Пантелеев предлагал провести коренные изменения в отношении «наблюдения за фабричным людом», которое, по его мнению, было недостаточным. Лучшей мерой он считал создание в каждом фабричном центре вооруженной полиции с обязанностью «надзора за соблюдением на фабриках и заводах правил внутреннего распорядка», расходы, на ее содержание полностью возложив на фабрикантов. А за фабричной инспекцией предлагалось оставить «чисто техническую часть».

Летом 1898 года на особом совещании под председательством К.П. Победоносцева были рассмотрены доклад А.И. Пантелеева и вопросы «об установлении, на основании действующих законоположений, более точного разграничения власти местных органов министерств внутренних дел и финансов по отношению заведений фабрично-заводской промышленности» и «о выяснении применительно к действующим законам пределов вмешательства административных властей в экономические отношения фабрикантов и рабочих, и в частности, по вопросу об определении заработной платы».

Выступая на совещании, С.Ю. Витте заявил, что мероприятия по улучшению быта рабочих должны вырабатываться в законодательном порядке постепенно и с величайшей осторожностью, но, ни в коем случае не под давлением рабочих и не под их требованиями.

С.Ю. Витте высказывался категорически против введения полиции на фабрику и против передачи фабричной инспекции в ведение органов Министерства внутренних дел, считая, что «это приведет к пренебрежению справедливыми интересами промышленности и принуждению фабрикантов к исполнению того, что, по мнению полицейских органов, необходимо для успокоения рабочих».

Предложения А.И. Пантелеева были отклонены на официальном уровне. Решающую роль сыграло заявление С.Ю. Витте о том, что, приняв схему А.И. Пантелеева по рабочему вопросу, ее пришлось бы распространить и на отношения между крестьянами и поместным дворянством.

Уже в марте 1899 года по докладу С.Ю.Витте, состоявшемуся на совещании министров 17 марта 1899 года, рекомендовалось, путем законодательных мер, принять меры к улучшению положения фабричного люда при денежном содействии предпринимателей. В борьбе между министерствами финансов и внутренних дел за влияние на рабочую политику и условия открытия промышленных предприятий, закон 7 июня 1899 года стал важной победой С.Ю. Витте.

В процессе обсуждения проекта закона «О продолжительности и распределении рабочего времени...» Государственный Совет говорил о необходимость создания при Департаменте торговли и мануфактур особого коллегиального органа. В феврале 1899 года Министерством финансов был подготовлен законопроект, по которому намечалось предоставить новому органу общее руководство деятельностью губернских присутствии.

По закону 7 июня 1899 года им стало Главное по фабричным и горнозаводским делам присутствие, функции которого заключались в «высшем наблюдении за правильным применением законоположений, касающихся соблюдения на фабриках, заводах и горных промыслах должного порядка и благоустройства», издание правил и инструкций в развитие действующих законоположений, отмена постановлений местных присутствий в случае их несогласованности с общим законодательством и др.

Объединенным губернским по фабричным и горнозаводским делам присутствиям разрешалось издавать на местах постановления и правила о продолжительности и распределении рабочего времени с учетом местных условий, что создавало для предпринимателей реальные возможности для отступления от закона. Распорядительные действия по применению правил Главного и местных по фабричным и горнозаводским делам присутствий и контроль за их исполнением оставались на фабричной инспекции.

Июльское совещание 1898 года под председательством К.П. Победоносцева стало рубежом, четко показав расхождение, но, не разрешив разногласий по рабочему вопросу между двумя министерствами.

Министерство финансов к концу 1890-х годов отошло от принципов попечительной политики в рабочем вопросе в тех случаях, когда она хоть в какой-то мере могла отразиться на интересах промышленного развития страны. Министерство внутренних дел, напротив, сохраняет попечительный курс. Свое законченное выражение он найдет в зубатовщине - политике, главным идеологом и проводником которой станет начальник Московского охранного отделения С.В. Зубатов.

В условиях подъема рабочего движения на рубеже 1900-х годов оба министерства были вынуждены искать новые подходы к решению рабочего вопроса и предотвращению революционных выступлений. В этот период и в Министерстве финансов, и в Министерстве внутренних дел разрабатываются, а также и осуществляются различные проекты охранительного порядка.

Среди них - заключение о необходимости введения «особых старост в промышленных заведениях», разработанное на «Совещание о мерах к обеспечению на фабриках и заводах спокойствия» в Министерстве финансов в апреле 1901года. Предполагалось, что основной функцией фабричных старост станет «разрешение конфликтов между рабочими и предпринимателями по вопросам найма, условий труда и быта, переговоры с администрацией и представителями фабричной инспекции».

Создание института фабричных старост поддерживал товарищ министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирский. Он предлагал учредить для рабочих ссудо-сберегательные кассы, обеспечивать их квартирами при фабриках и заводах, а в будущем ввести обязательное общегосударственное страхование при участии предпринимателей. П.Д. Святополк-Мирский считал полезными существование заводских лавок «на началах потребительских обществ», организацию фабрично-заводских «низших школ». Эти идеи получили одобрение и дальнейшее развитие во всеподданнейшем отчете министра внутренних дел Д.С.Сипягина, представленном в конце 1901 года.

В своем отчете Д.С. Сипягин сообщал о быстром росте в России класса рабочих, живущих «исключительно рабочим трудом», и существование «большого разряда потомственных рабочих». Для борьбы с революционным движением министр считал необходимым «в среде самого рабочего класса создать устойчивые и консервативные элементы, которые явились бы опорой существующего общественного строя... сознательно, в силу ясно понимаемой и повседневно ощущаемой тесной связи личных своих интересов с интересами порядка и спокойствия в области промышленной жизни».

Так же Д.С. Сипягин предлагал проведение целого комплекса мероприятий для улучшения материального положения рабочих и создания в их среде «более или менее значительного числа мелких собственников», расширить права фабричной инспекции, передать ей право рассматривать гражданские претензии рабочих к хозяевам. Он настаивал на подчинении фабричной инспекции губернаторскому надзору и на усовершенствовании полицейского наблюдения за рабочими.

После поездки по промышленным центрам Ярославской, Владимирской, Костромской, Нижегородской губерний в 1901 году с целью изучения экономического положения рабочих и причин забастовочного движения Д.С.Сипягин обратился к теории копартнершипа.

Идея привлечения работников к совладению капиталистическими предприятиями, обозначаемому английским словом copartnership, возникла в Западной Европе. До Первой мировой войны классической страной деятельности таких предприятии считалась Франция, в последующий период Соединенные Штаты Америки. В теории копартнершипа различаются две основные его формы:

· «простейшая - участие рабочих и служащих в прибылях капиталистического предприятия, обычно никак не регламентируемое законом и основывающееся лишь на взаимном соглашении сторон.

· сложная - предусматривает, наряду с участием в прибылях, известный вклад трудящихся в основной капитал предприятия и в соответствии с этим приобретение ими прав в контроле за его деятельностью. Такой вид копартнершипа возможен лишь при наличии особого законодательства, определяющего отношения сторон».

Опыт копартнершипа стал изучаться в России с 80-х годов XIX века. Одним из наиболее ревностных сторонников и пропагандистов копартнершипа в России был известный экономист и статистик профессор А.А.Исаев, связывавший с его введением «сохранение современного порядка вещей (капиталистического способа производства)». По его мысли, идея привлечения трудящихся к участию в капиталах, управлении и прибылях капиталистических предприятий противостояла пролетарским социалистическим учениям.

Успех развития копартнершипа А.А. Исаев напрямую связывал с рабочим движением. Он утверждал: «Эта форма может успешно развиваться только под давлением недовольства работников». Роль государства он видел в осуществлении контрольных функций, а также в содействии пропаганде копартнершипа посредством привлечения к участию и прибылях рабочих и служащих предприятий, находящихся в его ведении. То есть идея социально ориентированного государства.

В 1880-е годы, в связи с ростом рабочего движения и подготовкой фабрично-заводских законов, возможности копартнершипа обсуждались и в правительственных сферах. Убежденным сторонником копартнершипа как важнейшей части социальной политики выступал Н.Х. Бунге - идея государственного социализма.

Его введение он рассматривал как продолжение уже осуществленных в 1880-е годы актов в области трудового законодательства. Н.Х. Бунге связывал с копартнершипом борьбу против распространения в стране опасности революционного движения рабочих. В специальном разделе «Социализм и борьба с ним» в своих «Загробных заметках», Н.Х. Бунге предупреждал, что во второй половине XIX века «социализм не угас и принимает форму международного союза».

Для успешной реализации копартнерпшна на практике, по его мнению, необходима обоюдная заинтересованность сторон. Во-первых, чтобы «сами предприниматели убедились, что их интерес требует привлечения рабочих к участию в прибылях». Во-вторых, чтобы рабочие «прониклись сознанием, что, только опираясь на капитал, а, не враждуя с ним, они могут достичь улучшения и материального, и нравственного быта, что они должны, прежде всего, ожидать этого улучшения не от государства, а от своего труда и дружной деятельности с предпринимателями, подающими им руку для совместной деятельности».

Однако привлечение рабочих к участию в прибылях промышленных предприятий в Министерстве внутренних дел было признано нереальным, и основными вопросами обсуждения сделались попечительство и роль правительства во взаимоотношениях между предпринимателями и рабочими.

Привлечение рабочих к участию в прибылях - явление, характерное для стран с высокоразвитой промышленностью, а представители русской бюрократии не мыслили иначе, как путем правительственного вмешательства.

Для обсуждения предложений, изложенных во всеподданнейшей записке П.Д.Святополк-Мирского и отчете Д.С.Сипягииа, 27 декабря 1901 года вышло распоряжение императора, в котором говорилось о создании особого совещания министров земледелия и государственных имуществ, финансов, внутренних дел, юстиции и московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича.

Состоявшееся 9 марта 1902 года совещание единогласно поддержало основные соображения Д.С.Сипягина «о желательности деятельного вмешательства правительственной власти в дело упорядочения быта рабочего населения и сосредоточения в руках ее всех, по возможности, нитей, управляющих жизненными интересами этих слоев населения».

Обсуждение вопроса о копартнершипе в создавшихся условиях Сипягин Д.С. счел несвоевременным и снял его с регламента заседания. Причина такого решения была вполне ясной. Признаки экономического кризиса в стране были значительны. Было понятно, что российские предприниматели не поддержат идею участия рабочих и служащих в управлении и прибылях предприятий. Вместе с тем нарастало недовольство предпринимателей политикой правительства по рабочему вопросу в целом и зубатовскими экспериментами в особенности. «Введение копартнершипа по инициативе властей неизбежно ассоциировалось бы с политикой полицейского социализма».

Следует заметить, что осуществление копартнершипа без определенных мер поддержки со стороны правительства фактически исключалось. И Н.Х.Бунге и Д.С. Сипягин связывали возможность его введения в России, только с ограничениями правительственной политики.

Законом строго регулировался порядок образования и функционирования акционерных обществ, организация и структура которых отвечали участию рабочих и служащих в управлении и прибылях предприятий. Вместе с тем закон прямо не запрещал рабочим предприятий такие формы сотрудничества, но и не предусматривал, ни форм, ни самого участия в принципе.

Министерство финансов так же внесло на совещание записку «О пересмотре статей закона, карающих забастовки и досрочные расторжения договоров о найме, и о желательности установления организации рабочих в целях самопомощи».

Совещание 9 марта 1902 года не внесло коренных изменений в политику правительства по рабочему вопросу. Оставался в силе традиционный принцип неограниченного «вмешательства правительственной власти в дело упорядочения быта рабочих» и сохранения в руках государства «всех, по возможности, нитей, управляющих жизненными интересами этих слоев населения».

Признавалось необходимым «скорейшее поступательное развитие фабричного законодательства, регулирующего условия быта рабочего населения и правительственного за ним надзора», а также принятие «мер административного характера для устранения условий, дающих повод для недовольства рабочих».

По общему заключению совещания, разработка конкретной программы мер была поручена межведомственной комиссии, создаваемой для этой цели при министерствах, с последующим внесением ее на рассмотрение Государственного Совета.

Так, в комиссии при Министерстве внутренних дел предполагалось разработать условия «деятельности полицейского надзора на фабриках и заводах и за фабричным и заводским населением вообще». На комиссию возлагалась подготовка законопроектов о расширении полномочий фабричной инспекции и подчинении ее губернаторам, о мерах укрепления имущественного положения рабочих, о правительственном контроле над условиями найма и уголовной ответственности фабрикантов за самовольное нарушение договоров о найме, об изменении карательных постановлений о наказании за стачки рабочих, учреждении при фабриках и заводах обществ и касс взаимопомощи, и введении старост, избираемых из среды рабочих.

К 1902 году Министерством финансов были подготовлены проекты четырех законодательных актов - «Об обеспечении рабочих и малолетних детей рабочих школьным обучением», «Об устранении недостатков действующего закона о подаче врачебной помощи фабричным рабочим», «О порядке и условиях устройства промышленных заведений и производства в них работ», «Об установлении страхования рабочих от несчастных случаев, от последствий болезни и старости и семейств их на случай смерти главы». Все эти проекты предполагалось прямо внести на обсуждение в Государственный Совет.

В решении совещания министров 9 марта 1902 года были отмечены основные предложения, представленные министерствами финансов и внутренних дел. Совещание наметило программу, применение на практике которой была еще впереди.

10 июня 1903 году был принят закон «Об учреждении старост в промышленных предприятиях». Его утверждению предшествовали продолжительные дискуссии, проходившие и правительственных учреждениях и предпринимательских организациях. Создание института фабричных старост отстаивали С.Ю. Витте и В.К. Плеве. С точки зрения правительства, эта мера была совершенно необходима для борьбы с революционным рабочим движением. Как легальные рабочие организации - институты фабричных старост должны были внести разделение рабочей массы и тем самым оказать не малые услуги интересам общественного порядка.

С помощью закона правительство стремилось сделать собрания рабочих легальными, открытыми и прямо поставленными под руководство старост, в свою очередь подконтрольных полицейским органам, и тем самым отвернуть рабочих от революционного влияния.

С.Ю. Витте, принимавший непосредственное участие в разработке закона, говорил, что рост рабочего движения и стремление рабочих к сплочению и созданию своей рабочей организации «за последние годы усложнилось и значительной мере деятельностью возникших под влиянием социалистической пропаганды подпольных организации рабочих. Этими организациями в крупных промышленных центрах, таких как Петербург, Москва и Владимирский район, охвачено значительное число рабочих, и рабочее движение на экономической подкладке продолжает расти и распространяться».