Искусство адвокатской речи

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Магистерская диссертация

Искусство адвокатской речи



ВВЕДЕНИЕ

Общеизвестно, что участие адвоката в судебном разбирательстве является важной формой, действенным способом обеспечения обвиняемому права на защиту согласно Конституции РФ и уголовно-процессуальному законодательству. судебный полемика адвокат прение

В уголовном процессе роль защитника-адвоката в разбирательстве дела судом очень важна и значительна. Деятельность защитника в этом смысле представляет собой одну из важных гарантий прав и законных интересов лица, привлеченного к уголовной ответственности.

Выступление в суде - один из наиболее сложных и ответственных моментов участия прокурора, защитника и других лиц в уголовном судопроизводстве. Пожалуй, никакой другой вид процессуальной деятельности не предъявляет к ним столько многообразных и разносторонних требований, не нуждается в столь тщательной и углубленной подготовке, как произнесение судебной речи.

Успешное выступление в суде невозможно без достаточного знания законов филологии, философии, логики, психологии, педагогики, права и законодательства. Они дают ключ к раскрытию социальной сути исследуемых событий, к выявлению внутренних причин и побудительных мотивов поступков, к определению наиболее целесообразных средств и методов воспитательного и предупредительного характера.

Умение выступать публично не приходит само собой. Ему нужно учиться настойчиво и упорно, постигая и совершенствуя приемы ораторского искусства. Еще Демокрит утверждал: “Ни искусство, ни мудрость не могут быть достигнуты, если им не учиться”.

Таким образом, значение защитительной речи в условиях современности очень велико. Значение ее прежде всего в том, что она выступает гарантией прав и свобод личности. Более того, защитительная речь адвоката является одним из средств достижения объективной истины по конкретному уголовному делу. Ведь именно состязательный характер в уголовном процессе, а точнее в судопроизводстве дает положительные плоды - вынесение законного и обоснованного приговора. Поэтому нельзя ни в коем случае умалять значение этого института, произнесения защитительной речи в судебном заседании, как это делают отдельные авторы. И это касается не только литературы, поскольку зачастую на практике дело обстоит еще хуже и плачевнее. Ведь такое отношение к адвокатам мы повсеместно наблюдаем у следователей, прокуроров, некоторых судей и других участников судопроизводства. А ведь адвокат такой же равноправный участник уголовного процесса, как и все другие, и его профессиональную деятельность нужно уважать, а его процессуальные права гарантированы государством. Хотя, конечно же, нельзя отрицать того, что встречаются недобросовестные и недостаточно квалифицированные адвокаты, которые осуществляют свою деятельность преимущественно в корыстных целях, в своих интересах и ради наживы. Но в целом адвокатское сообщество характеризуется профессиональным составом участников следующих своему этическому кодексу и остается надеяться, что в их лице общество и дальше будет видеть защитников граждан от всякого рода нарушений законодательства, умаляющих их законные права.

Итак, после того, как завершается судебное следствие, суд переходит к выслушиванию судебных прений, которые состоят из речей обвинителей, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей, защитников и подсудимого. Не закончив исследования доказательств, суд не вправе открыть прения сторон. Как известно, в процессе судебного следствия судьи принимают участие в исследовании многих доказательств, подтверждающих или отрицающих наличие определенных фактов, обстоятельств. Для судебного познания недостаточно только установить определенный объект явления. Чтобы у суда сложилась истинная картина совершенного преступления, необходимо между этими явлениями выявить связь, закономерности. В завершении формирования личного убеждения судей значительную роль играют речи прокурора и защитника. Своими речами они оказывают психологическое воздействие на суд, Чтобы добиться вынесения желательного для них приговора. Выслушивая речи прокурора и адвоката, судьи имеют возможность восполнить те пробелы в своих знаниях и обстоятельствах дела, которые имелись в начале судебного следствия. Поэтому воздействие прокурора и защитника на процесс формирования личного убеждения судей во время судебных прений является более активным, чем в процессе судебного следствия.

В своих трудах Бохан В.Ф. отметил: “Внимательно выслушивая произносимые речи, судьи мысленно всегда за ораторами критически прослеживают пройденный в процессе следствия путь искания истины. Осмысливая факты, их объяснения, выводы прокурора и защитника, они невольно сравнивают их с собственными выводами, в отношении истинности которых у них сложилась соответствующая степень уверенности. Совпадение выводов выступающего с личными выводами судей приводит к формированию у последних еще большей уверенности в их правильности. Расхождение же в выводах заставляет судей критически оценить ту совокупность доказательств, которая приводится в их подтверждение. При этом судьи сосредоточивают внимание и на тех значениях, которые привели их к формированию собственного убеждения.

Это приводит к тому, что возникают противоречия между выводами, содержащимися в речах прокурора и защитника, с одной стороны, и сложившимися в сознании судей, с другой стороны, побуждают последних к проверке обоснованности одних и других. Такая мыслительная деятельность судей на этом этапе судебного разбирательства позволяет им пройти еще раз процесс убеждения в истинности или ложности сформировавшихся выводов”¹.

Таким образом, исходя из вышеуказанного, судебные прения являются самостоятельной частью судебного разбирательства, в которой участвующие в деле стороны в своих выступлениях подводят итог судебному следствию. Они анализируют и оценивают доказательства, дают юридическую оценку деяния, инкриминируемого подсудимому, излагают суду свои соображения по существу предъявленного обвинения, по поводу меры наказания, гражданского иска и других вопросов, подлежащих решению суда.

Судебные прения имеют важное значение для суда, накладывая определенный отпечаток на мнение судей, участников процесса и аудиторию, они активно способствуют установлению истины по делу. Они являются если не самой важной, то самой видной частью судебного разбирательства. Лицу постороннему нередко покажется более важной та часть судебного заседания, где в стройной речи облеченной в красивую форму, рисуется вся картина дела, по сравнению с судебным следствием, где путем, главным образом, допросов, раскрываются и устанавливаются обстоятельства дела. Такое противопоставление одной части другой, попытки увеличить значение одной по сравнению с другой являются неправильными. Для вынесения объективного приговора имеют значение все части судебного разбирательства. Совокупная и слаженная деятельность на всем протяжении судебного заседания обеспечивает вынесение справедливого приговора. Судебные прения подводят итог судебному следствию и содержат в себе обоснование тех выводов, к которым, по убеждению сторон, должен прийти суд в совещательной комнате при решении дела.

Следовательно, прения сторон - это одна из необходимых и важных частей судебного разбирательства.

Конечно, стороны уже в ходе судебного следствия в известной мере выявляют свое отношение к тому или иному доказательству. Но участники судебных прений не только излагают свои выводы по делу, но и стремятся убедить суд в правильности этих выводов. Как и суд, защитник исходит их указания закона, что обвинительный приговор должен быть постановлен не на предположениях, а на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия вытеснены и оценены. Все сомнения в отношении доказанности обвинения, если их не представляется возможным устранить, толкуются в пользу обвиняемого. Это и позволяет защитнику настаивать на оправдании, когда виновность подсудимого не доказана, сомнительна.

Судебные прения, как и все стадии уголовного процесса, как и все части судебного разбирательства имеют свои цели и задачи. Многие авторы-юристы задаются вопросом, достигают ли судебные прения сторон тех задач, которые поставлены перед ними, помогают ли они суду подвести итог материалам судебного следствия? Одни считают, что судебные речи имеют большое значение, что это необходимый и полезный этап, завершающий судебное разбирательство. Другие дают отрицательную оценку прениям сторон, указывая, что судебные речи, лишенные объективности, находящиеся в плену односторонних выводов, которые каждая их сторон отстаивает, не только не приносят пользы, а причиняют вред, затемняя те материалы дела, разъяснение которых должно являться задачей лиц, участвующих в судебных прениях.

В той критике, которой может подвергаться институт судебных прений, следует различать две стороны.

Может подвергаться критике сам процессуальный институт, может быть указана неправильность его организации, вследствие чего он не разрешает поставленных перед ним задач и не достигает стоящих пред ним целей. С другой стороны, может подвергаться критике та форма, в которую на практике выливаются судебные прения, то содержание, которое участники прений вкладывают в свои речи. Критика судебных прений, главным образом, относится к критике второго рода: критикуется не процессуальная организация института, а та неправильная форма, в которую он иногда выливается.

Еще до появления уголовно-процессуальных законов прения сторон строились как заключительная часть судебного заседания, завершающая судебное следствие и предшествующая последнему слову подсудимого и приговору.

Еще в инструкции Народного Комиссара Юстиции СССР от 23.07.18г. указывалось, что, когда суд находит, что дело судебным следствием достаточно выяснено, он предоставляет последнее слово сторонам с тем, чтобы последним говорил ответчик или обвиняемый².

Таким образом, невозможно согласиться с теми процессуалистами, которые умаляют значение судебных прений. На самом же деле судебные прения играют большую роль и имеют важнейшее и воспитательное значение.

Задачей судебных прений является, как уже было отмечено, подведение итогов судебного следствия. В связи с этим, судебная речь как бы намечает содержание будущего приговора, как его себе представляют стороны. Их задачей соответственно является внесение ясности в те запутанные вопросы, какие имеются в деле.

Стороны в судебных прениях излагают все те доводы и соображения, которые должны быть взвешены и обсуждены при вынесении приговора. Задача судебных прений заключается не только в том, чтобы в них прокурор и адвокат изложили свою точку зрения, свои выводы по делу.

Этого мало. Прокурор и адвокат не должны ограничиваться этим, они должны стремиться к тому, чтобы в речах показать правильность своих выводов, доказать их обоснованность, убедить суд, склонить его к принятию своей точки зрения.

Судебные прения имеют целью помочь суду и всем присутствующим на судебном заседании лучше разобраться в фактических и юридических обстоятельствах дела, уяснить их смысл и значение, сделать необходимые выводы. Непосредственное участие в судебных прениях прокурора, защитника и других лиц, освещение ими всех исследуемых по делу фактов с позиций обвинения и защиты способствует установлению объективной истины по делу, служит одной из гарантий предупреждения судебных ошибок. Вот почему суд заинтересован в том, чтобы выслушать мнения участников уголовного процесса, обсудить их. Последние в свою очередь заинтересованы в том, чтобы высказать суду свои соображения, убедить его.

В результате судебных прений, когда весь доказательственный материал, собранный по делу, подвергается юридическому анализу, когда все спорные вопросы дела становятся предметом живой дискуссии, когда каждый из участников процесса обосновывает свои требования и предложения и возражает против требований и предложений другой, противной стороны, суду легче прийти к правильным выводам, постановить законный, обоснованный и справедливый приговор.

Конечно, внутреннее убеждение судей начинает складываться еще до начала судебных прений, во время судебного следствия. Но эти суждения и выводы не являются еще полными и окончательными. После завершения судебного следствия у судей всегда имеется потребность систематизировать полученные данные, осмыслить их, разобраться в том, что оказалось бесспорно установленным, что опровергнуто, какие обнаружены пробелы и упущения.

Судебные прения всегда носят характер открытой дискуссии, борьбы мнений. Здесь непосредственно сталкиваются различные точки зрения, различные оценки, одним доводам противостоят другие. В этих условиях суду легче установить истинность или ложность тех или иных фактов, определить их ценность и доказательственное значение, отбросить все ненужное, недостоверное. Выступая в судебных прениях, прокурор, защитник и другие участники уголовного процесса используют те же факты, оперируют теми же данными, которые были предметом судебного следствия. Но каждый из них привносит в дело что-то свое, связывает добытые материалы в определенную логическую систему, по-своему осмысливает их, предлагает суду свои соображения.

Не зря, поэтому прения сторон являются формой полемики в суде. “Полемика” - древнегреческое слово; оно означает фактическую конфронтацию речами, диалог, воинственный и непримиримый по характеру. Таким образом, полемика представляет собой спор - словесное состязание, в котором каждый из его участников отстаивает свое мнение. Хорошим может считаться только тот оратор, который овладел приемами полемики и умеет искусно их применять в публичном споре.

В судебных прениях произносятся только речи. Судебная речь - это единственный способ выражения мнения стороны по тем или иным обстоятельствам дела. Никаких иных процессуальных действий стороны в судебных прениях не совершают. Если в судебном следствии активно участвуют не только стороны, но и суд, в судебных же прениях активно участвуют только стороны. Суд лишь выслушивает речи сторон. Т.е. судебные речи обращены прежде всего суду. Но говоря для суда, обосновывая свою позицию, помогая суду глубже познать истину и вынести правосудный приговор, участники судебного процесса не могут забывать о судебной аудитории, не учитывать ее.

Состязательность судебного разбирательства является важным условием установления объективной истины. Она способствует полному, всестороннему и объективному исследованию доказательств в суде, успешному раскрытию преступлений, изобличению виновных в его совершении и постановлению судом законного и обоснованного приговора. Состязательный характер судебных прений дает возможность с различных позиций, под разным углом зрения осветить спорные вопросы дела, но он таит в себе известные опасности. Существует опасность, что в пылу состязания стороны вольно или невольно перешагнут разумные границы, что спор из метода установления истины превратится в самоцель, где антагонизм, желание одолеть противника окажется на первом плане и под этим углом зрения будут использованы материалы судебного следствия.

Судебные прения - не состязание в красноречии прокурора и защитника, не риторический диспут. Они направлены на обеспечение полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств дела, установление по нему истины, вынесение законного и обоснованного приговора.

Судебные прения, являясь составной частью судебного разбирательства, содействует суду в осуществлении его воспитательной функции, служат важным средством идеологического воздействия.

В данном исследовании отражены - положительные и отрицательные черты защитительной речи, недостатки присущие нынешним адвокатам. А также достоинства, преимущества адвокатов России. По их речам мы судим из различных сборников таких защитительных речей, которые издавались и издаются по сегодняшний день. Но, к сожалению, на нынешний момент мало, где можно найти в печати, опубликованные именно в условиях нашей современности защитительные речи. Это мало радует, поскольку изданные сборники защитительных речей еще в 50-60-е гг. и т.д. не учитывают наши современные реалии, хотя актуальности, красивости и убедительности защитительных речей они, естественно, не утратили.

Между тем, в практику защиты по уголовным делам в судах накопилось много весьма интересного и поучительного. Возник определенный стиль судебных прений, глубоко отличный от тех образцов судебного красноречия, которые дала судебная практика прошлого. Это становится особенно ясным, когда сопоставляются опубликованные еще в дореволюционное время судебные речи с речами современных адвокатов. Своеобразие стиля речей судебных ораторов отнюдь не означает, что сегодняшние юристы, в частности защитники, не восприняли лучших традиций прошлого. Ведь многое в судебных речах Кони, Спасовича, Урусова, Плевако, Андреевского и других лучших судебных ораторов прошлого века ценно для нас и сейчас. Но вместе с тем, должны учитываться те принципы уголовного процесса, требования судопроизводства, которые действуют сегодня и несколько отличаются от принципов того времени.

Таким образом, трудно переоценить общественное и воспитательное значение защитительной речи, она служит высоким и благородным целям. Ничто столь глубоко не чуждо нашему правосудию, как осуждение невиновного или назначение наказания, явно не соответствующего по своей тяжести общественной опасности содеянного или личности совершившего преступление.

В исследовании затронуты такие вопросы, как значение судебных прений, общая характеристика защитительной речи, подготовка к ней, структура и содержание.

Для решения поставленной цели поставлен ряд задач:

1. Определить понятие судебных прений , роль и значение их в судебном разбирательстве;

2. Показать место и роль защитительной речи на этой стадии;

3. Осветить характеристику речи вообще;

4. Дать рекомендации по подготовке и составлении защитительной речи (при этом учитывая рекомендации в литературе);

5. Проиллюстрировать структуру и содержание защитительной речи, а именно анализ и оценку доказательств, характеристику личности подсудимого, приведение смягчающих ответственность обвиняемого обстоятельств, юридическую квалификацию преступления, соображения о мере наказания или об оправдании и о гражданском иске и пр.;

Материалом для исследования послужила: юридическая литература, монографии, законы и положения и различного рода журналы и газеты.



ГЛАВА 1. АДВОКАТСКАЯ РЕЧЬ, КАК ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1 Адвокатская речь в общей системе юридической риторики и судебной полемики

Адвокат произносит речь для того, чтобы убедить суд в принятии того или иного решения, поэтому для того, чтобы выступать профессионально, необходимо понимать, каковы же ожидания судей. Что и почему не воспринимается судьями во время судебных прений? Каковы причины неэффективности выступления адвоката? Каких выступлений ждут судьи?

Слушавший блестящих русских ораторов, друживший со многими из них и ценивший их дар, А.П. Чехов справедливо утверждал, что «все лучшие государственные люди в эпоху процветания государств, лучшие философы, поэты, реформаторы были в то же время и лучшими ораторами. «Цветами» красноречия был усыпан путь ко всякой карьере, и искусство говорить считалось обязательным»⁴

Еще более справедливо это высказывание по отношению к профессии адвоката. Анализируя речи Ф.Н. Плевако, Г.М. Резник очень образно написал: «Остроумие, находчивость, способность мгновенно отреагировать на реплику противника, ошеломить аудиторию каскадом неожиданных образов и сравнений, к месту проявленный сарказм… Безусловно, эти качества способствовали росту славы адвоката -- на Руси всегда ценились красное словцо и сметливость»⁵.

С.Л. Ария, в своих воспоминаниях часто называя имена своих коллег- адвокатов, писал: «Мне приятно вспомнить их и звуки их имен. Все они -- каждый по своему -- были яркими личностями, общение с которыми украшало жизнь»⁶

Ярких людей много не бывает, но история адвокатуры демонстрирует, что именно в ее рядах были и есть удивительно яркие индивидуальности. Формируются они там такими или в эту профессию идут особо талантливые люди, я не знаю, но они там есть. И действительно, общение с такими людьми не только обогащает, но и существенно украшает нашу профессиональную жизнь. И оставляя свои речи написанными, они еще обогащают жизнь многих и не в одном поколении. Не случайно наше представление о присяжной адвокатуре сформировано прежде всего от чтения прекрасного наследия -- судебных речей знаменитых русских адвокатов.

Интересно, что 75% судей сообщают, что интерес к речи чаще всего возникает заранее, если адвокат демонстрирует профессионализм и явное мастерство в процессе. А непосредственно в прениях профессиональные судьи начинают слушать речь по нескольким причинам -- если им интересно и если они доверяют оратору или если информация, представляемая оратором, им важна для принятия решения или нова.

Причем судьи отметили, что затрудняются назвать процент выступлений адвокатов, когда в представляемой информации есть что-то новое, так как это бывает крайне редко, но при этом если они не называют фамилию адвоката, то называют фамилию подзащитного. Это запоминается.

Что мешает судьям слушать речи?

Вот указанные ими причины по убыванию, причем первая сильно доминирует:

По содержанию:

1) знают на 100%, что скажут;

2) речь «ни о чем»:

2.1) бездоказательственная речь;

2.2) бессодержательная речь;

2.3) работа на публику;

3) позиция защиты представляется извращенно, не оцениваются и не опровергаются доказательства обвинения.

По форме:

1) речь затянута;

2) произносятся одни шаблоны;

3) излишне эмоциональна.

В настоящее время в психологической науке отмечается, что «понятие доверия, являясь достаточно сложным и многоплановым, до сих пор не введено в контекст общей системы психологического знания»

Этот феномен активно исследуется психологами.

Доверие между людьми как компонент «психологической дистанции» активно исследуется А.Б. Купрейченко. Она разработала достаточно уникальную методику измерения доверия личности другим людям.

Основой предлагаемой ею методики являются ведущие компоненты феномена доверия -- это предсказуемость, надежность, единство⁷.

Как показало исследование, профессиональный суд слышит в основном только существенные моменты по вопросам, которые он разрешает в совещательной комнате. Позиция ему понятна: суд проверяет, есть ли у защиты бесспорные опровержения позиции обвинения или самостоятельные доказательства. Судьи отметили еще, что доверие возникает к адвокату «обязательному», «грамотному» и «опытному», а к речи -- «профессиональной», «индивидуальной», «красивой», «лаконичной».

На уровне более общих социальных отношений и структур психолог Л.А. Журавлева выделяет четыре основных фактора, обусловливающих формирование доверия.

Среди них особенно необходимо выделить «психологическое, личностное сходство, общность разделяемых социокультурных норм и ожиданий, правил и стандартов поведения».

Это феномен социального родства, который позволяет наиболее эффективно достигнуть необходимого доверия.

К факторам, препятствующим или разрушающим доверие, она относит фактически противоположные, полярные качества:

1. Человек непорядочный не будет вызывать доверие.

2. Тот, кто необязателен, непоследователен, не умеет держать слово.

3. Ненадежность и предвзятость в отношениях с другими.

4. Нелояльность, неприветливость.

5. Закрытость, неумение представлять и делиться целями, задачами, принятыми решениями и информацией с другими.

Обладая одним из этих качеств и демонстрируя его, адвокат неуспешно вступит в профессиональную коммуникацию, что бесспорно помешает решить поставленную перед ним профессиональную задачу. Однако доверие, как и восприятие, в деловых отношениях имеет последовательные фазы своего развития.

С момента делового знакомства отношения проходят три основные стадии.

1. Фаза расчета. На этом этапе слушающий сверяет свои предположения, ожидания с реальностью. У него есть практическая проблема, которую необходимо решить. Он соотносит все плюсы и минусы. Если этот этап пройден успешно, наступает вторая стадия.

2. Фаза информации. Здесь в первую очередь имеет значение опыт общения, ценность и понятность информации, ее практическая направленность.

3. Фаза тождества. На этом этапе цели по достижению желаемого результата уже общие. Адвокат и доверитель понимают друг друга. Доверитель уверен в советах и конкретных шагах своего адвоката. Адвокат уверен в искренности своего доверителя.

«Несмотря на то что фазы развития доверия последовательно связаны друг с другом, это не означает их автоматического перехода. Чаще всего доверие прерывается в самом начале. Разной может быть и тема перехода из одной фазы и другую. Она зависит от большого числа объективных и субъективных факторов»⁸

Значение слова «доверие» имеет много очевидных синонимов, таких как вера, искренность, открытость, зависимость и т.д. Изучению доверительного общения в контексте межличностных отношений уделялось большое внимание.

Исследователь этой проблемы Л.А. Журавлева разделяет точку зрения И. Олтмена и О. Тейлора о том, что важным элементом доверительных межличностных отношений является взаимное получение тех ожиданий, которые являются значимыми для каждого из партнеров⁹.

Чувства доверия и недоверия являются фундаментальными, они определяют дальнейшее развитие всех других видов отношений личности к миру, себе и другим людям¹⁰.

Исследование и опыт работы показывают, что профессионализм, умение держать позицию, готовность к состязательности, последовательность, гибкость мышления, доброжелательность способны обеспечить успех профессиональной коммуникации.

Слушающий признает говорящего интересным, а главное -- профессиональным, если он:

-- компетентен в области передаваемой профессиональной информации;

-- ясно, понятно, интересно, красиво и лаконично излагает свои мысли;

-- проявляет понятные, прогнозируемые и позитивные намерения. Доказано, что доверительность в общении доказательно излагать свои мысли¹¹.

Многие теоретики задумывались над вопросом: что же особенно способствует успеху профессиональной коммуникации? И ответ был сложен и прост одновременно -- профессионализм и личное обаяние.

Судьи почти единогласно считают, что речам современных адвокатов недостает таких качеств, как тактичность, сдержанность, четкое понимание своей роли и лаконичность. Но на первое место они ставят отсутствие индивидуальности.

Г.М. Резник в предисловии к речам Плевако воскликнул: «Их судебные речи воспринимались как чудо»¹². «Откуда явилось столько талантливых, знающих и честных людей?»¹³. Над этим вопросом продолжают думать историки, но ответа до сих пор нет.

Но плеяда блестящих представителей адвокатуры не прервалась, эстафету не только приняли, но и достойно несли советские, а теперь и российские адвокаты.

Убедительность адвокатской речи возрастает, если:

-- проявлять истинно теплое и доброжелательное намерение и отношение; -- демонстрировать свою компетентность в сфере обсуждаемого вопроса;

-- уметь убедительно говорить.

1.2 Историография и практика адвокатской речи

Искусство судебного красноречия зародилось еще в Древней Греции. С развитием государственности оживилась деятельность народных масс во внутренней жизни греческих полисов. Политическим деятелям приходилось публично отстаивать свои позиции и интересы. Политическая судьба многих граждан во многом зависела от умения говорить публично. Этому учились и эти знания ценили.

Первые теоретики судебного красноречия Горгий, Лисий, Исократ, Демосфен. В Древнем Риме расцвет судебного красноречия совпадает с последним периодом Республики - Марк Порций Катон, Гальба, Марк Антоний, Марк Красс, Марк Тулий Цицерон.

Век XIX в России дал большое число гениальных ораторов-адвокатов. Речи Ф.Н. Плевако, С.А. Андриевского, А.И. Урусова, К.Д. Хартулари, В.Д. Спасовича и др. вошли в классику судебных речей мирового уровня.

Их выступления отличались безупречной логикой, остроумием, выдержкой, глубиной познаний, всесторонним исследованием дела.

Все это позволяло им выигрывать, казалось бы, безнадежные дела, потому что судебная речь - это момент истины, концентрация усилий защитника или представителя, итог упорного труда и надежд. Можно с уверенностью сказать, что в определенный момент человеческая судьба, так или иначе, ставится в зависимость от двух составляющих: знания закона и способности убеждения, основанных на искусстве красноречия. Особенно это важно в суде с участием присяжных, где человеческий фактор играет немаловажную роль.

Речь, построенная по всем правилам ораторского искусства на основе знаний закона, приемов судебного красноречия, по законам логики и здравого смысла, да еще произнесением талантливым оратором, может изменить ход судебного процесса в сторону, нужную адвокату. Вот в чем значение ораторского искусства.

Единственным источником исторической эпохи Греции после Троянской войны (ХII - VIII в.в. до Р.Х.) являются поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея». Во времена Гомеровской Греции институтов представительства и правосудия не было. В поэме Гомера «Одиссей», - Телемах, сын Одиссея и Пенелопы, обратился с жалобой на неправомерные действия претендентов на трон и ложе Одиссея, которые требовали от Пенелопы заключить брак с кем-либо из них. Жалобу рассматривал совет старейшин.

Ни о судебных органов, ни о представителях сторон, Гомер не упоминает в своих произведениях. Из трудов историков нам известно, что правовой институт судебного представительства возник примерно в последней половине 6-го века и в начале 5-го века до Р.Х. на территории греческих малоазиатских городов. Логографы - (греч., от lуgos - слово, прозаическое произведение и grбpho - пишу), то есть пишущий слова. Так вначале назывались авторы первых сочинений древнегреческой исторической прозы. Первые логографы появились в середине 6 в. до Р. Х.

В Афинах с конца 5 в. до Р. Х. логографами также стали называться составители речей для выступления спорящих сторон в суде. Самым знаменитым логографом был Лисий. В те давние времена в судебной сфере красноречие играло важную роль. Так как судьями являлись обыкновенные граждане, мало понимавшие в юриспруденции, то не удивительно, что главное внимание их было обращено на красноречие спорящих, и что плохо говорить, значило почти наверняка проиграть дело. Между тем лица, не обладавшие даром слова, должны все-таки лично защищать себя на суде в силу законов Солона. Столкновение этого принципа с насущной потребностью жизни привело к обходу его в виде сочинения речей для спорящих, которые заучивались ими и произносились на суде. Вначале такие речи, носившие название логографии, сочинялись для родных и друзей, но затем их сочинение сделалось занятием особого класса лиц, которые назывались логографами. Первым профессиональным логографом считается Антифон (V в. до Р. Х.), который, по словам Аммиана Марцеллина и Плутарха, ввел обычай брать плату за сочинение судебных речей. За ним последовал целый ряд других логографов, в числе которых были такие знаменитые ораторы, как Лизий, Исократ, Эсхил и Демосфен. Такова была первичная форма адвокатуры в Греции. Она оставалась господствующей до самого конца республики, и многочисленные дошедшие до нас логографии выдающихся греческих ораторов ясно показывают, как она была широко распространена. Тем не менее, логографии не могли вполне удовлетворить потребности в судебной защите. Не говоря уже о трудности выучивать наизусть целые сочинения, логография годилась только для обвинительных и исковых речей и могла иметь весьма ограниченное и несовершенное применение к защитительным речам и репликам. Очевидно, логографии не могли заменить устных речей. И вот, с одной стороны, недостаточность логографии, а с другой стороны, требования справедливости привели к тому, что суды стали в отдельных случаях разрешать устную защиту спорящих сторон посторонним лицам. Это происходило в большинстве случаев следующим образом:

Так как закон требовал, чтобы стороны являлись и сами защищали свои интересы, то суды, не имея права нарушать это требование, прибегали к обходу: стороны по прежнему должны были являться на суд и вести прения, но им было дозволено после произнесения первой речи просить суд, чтобы вторую речь сказал кто-нибудь из посторонних лиц. Вторая речь называлась девтерологией, а произносившие ее -- синегорами, по аналогии с уголовными обвинителями. Этим способом достигалась двоякая цель: принцип личной защиты оставался в полной силе, и в то же время была допущена правовая помощь посторонних лиц. Суды не сразу допустили такой обход закона. Вполне возможно допустить предположение, что вначале к защите сторон стали допускать только лиц, связанных с ними узами кровного родства, а по истечению некоторого времени, эта привилегия была распространена на друзей спорящих, а затем и на всех посторонних лиц. Несмотря на скудность исторических материалов, можно привести немало фактов в подтверждение этого предположения. Законы Солона, установившие принцип личной защиты на суде, были изданы в начале VI в. Ровно через сто лет в процессе Мильтиада была уже допущена родственная защита на суде. Мильтиад был обвинен в государственной измене, но так как вследствие тяжких ран, полученных на войне, он был не в силах говорить на суде, то защиту вел его брат Стесагор.

Другой пример, относящийся, впрочем, к более позднему времени, представляет логография Изея за Эффилета, отрывок которой сохранен Дионисием Галикарнасским. Лицо, для которого написана эта речь дважды, в начале и в конце ее, указывает на свое родство с Эвфилетом, побуждающее его выступить в защиту подсудимого.

Еще больше фактов можно привести в доказательство допущения друзей и вообще близких к судебной защите в суде. Главным источником служат в этом отношении сохранившиеся судебные речи лучших греческих ораторов, именно Антифона (в V в. до Р. Х.), Лизия (тоже), Изея (в начале IV в.), и Сократа (тоже), Демосфена и Эсхина.

Четвертая часть одной тетралогии Антифона начинается следующим образом: «так как подсудимый не явился в суд (не потому, что он признал себя виновным, а потому, что устрашился настойчивости обвинителей), то мы, как его друзья, сочли своей священной обязанностью выступить в его защиту». Лизий в речи за Ференика точно так же указывает на дружбу с обвиняемым, как на причину своего вмешательства в его дело: «мне кажется нужным, судьи, сказать несколько слов о дружбе моей с Фереником, чтобы никто из вас не удивился, видя, что я, который доныне никогда не защищал никого из вас, выступаю теперь в защиту Ференика»¹⁴.

Таково же начало речей Изея о наследстве Никострата и за Эвмата. В первой из них говорится следующее: «Агнон и Агнофей мои друзья, о мужи, как и их отец был раньше, а потому мне показалось необходимым помочь им». Во всех этих речах дело идет или о родственниках или о друзьях сторон.

Впервые у Исократа встречается указание на допущение в качестве синегора постороннего лица. В лигографии против Лихота лицо, для которого она написана, заканчивает свою речь словами: «Я сказал о деле, сколько мог; если же кто-нибудь из присутствующих имеет что-либо сказать в мою пользу, то пусть взойдет на трибуну и скажет. Одна литография Демосфена дает возможность объяснить, каким образом к защите подсудимых были допущены вслед за друзьями -- еще и посторонние лица. Именно речь против Дионисидора, написанная для некоего Дария, оканчивается таким заявлением: «я защищал себя, как мог; я хотел бы, чтобы кто-нибудь из моих друзей сказал в мою пользу. Взойди же Демосфен!». Видно, что под видом друга спорящий приглашает в качестве защитника самого автора лигографии, знаменитого оратора. Был ли Демосфен действительно другом Дария, - неизвестно, да и неважно. Этот случай ясно показывает, что истцы и ответчики могли предоставлять защиту своих интересов фиктивным, а быть может даже наемным друзьям, так как суд решительно не имел возможности контролировать их заявлений, и что, таким образом, мало-помалу вошло в обычай допускать к защите всякое указанное стороной лицо.

Таков естественный процесс возникновения и развития греческой адвокатуры. Наряду с сочинением логографий, возникла устная защита, сначала в виде родственной адвокатуры, а затем в виде договорной защиты. Наконец, нельзя пройти молчанием еще одной стороны греческой адвокатуры: крайней неразборчивости в выражениях, резкости и даже просто неприличия многих речей ораторов. В пылу ораторского увлечения адвокат не щадил ничего: ни доброго имени своего противника, ни чести его жены и матери, ни скромности слушателей. В гражданских делах адвокаты были еще более или менее сдержаны и умеренны, но выступления по уголовным делам нередко представляли собою памфлеты.

Некоторые речи Демосфена были бы также невозможны в современном суде, как многие эпизоды Аристофановых комедий на нынешней сцене. Вообще, они не стеснялись в средствах защиты: они умоляли судей о помиловании подсудимого, приводили с собой его детей, родных и друзей, которые своими слезными просьбами должны были смягчить строгость суда, прибегали к разным театральным выходкам, как поступил, напр., Гиперид (389-322 гг. до Р. Х.) в процессе Фрины. Гетера славилась своей красотой и послужила Праксителю моделью для его Афродиты. Так, Фрина была обвинена в безбожии. Обвинители полагали, что земная женщина, обладая такой красотой, как Фрина, бросает вызов богам. Гиперид, доказывая судьям, что женщина, одаренная богами исключительной красотой, не может быть им неблагодарна, убедился в бесполезности своего красноречия. И тогда в порыве отчаяния, Гиперид сорвал с обвиняемой одежду, чтобы в полном блеске представить ее красоту перед судьями. И Фрина была оправдана.

Все участники процесса были удовлетворены, судьи имели возможность лицезреть красоту Фрины, адвокат отработал благополучно свой гонорар, а Фрина была удовлетворена оправдательным приговором. Хотя логографы существовали до последних лет греческой независимости, тем не менее, некоторые факты показывают, что устная защита постепенно вытеснила «письменную». Как известно, первый профессиональный логограф Антифон никогда не говорил на суде, а только писал речи для спорящих и подсудимых. Его современник Лизий, судя по его речам, выступал всего 23 раза в качестве защитника друзей и родных. То же самое относится и к Изею (IV в.). Исократ, обладавший слабым голосом и слабым здоровьем, не решался говорить перед народом и ограничивался преподаванием риторики и составлением лигографий.

Но ораторы последнего периода, именно Демосфен, Эсхин и Гиперид, наряду с сочинением судебных речей, занимались и устной защитой и, притом, не только друзей, но, как мы видели, и посторонних лиц. Нет никакого сомнения в том, что логографии со временем были бы совершенно вытеснены устными речами, и что единственной формой адвокатуры осталась бы устная защита. Точно также весьма вероятно, что в силу жизненной потребности появился бы особый класс профессиональных адвокатов. К несчастью, в то самое время, когда афинская адвокатура, по-видимому, готовилась сделать этот шаг, падение политической свободы надолго приостановило самостоятельное течение аттической жизни.

За македонской гегемонией (Филипп и Александр Македонский) последовало римское владычество, и юридическая жизнь Греции пошла по чужому ей, пути. Римляне ввели всюду свои судебные учреждения и только в виде особой милости предоставляли покоренным грекам участвовать в отправлении правосудия.

Но семена ранней греческой адвокатуры проросли на земле италиков, латинян и этрусков пышным цветом и в истории мировой адвокатуры начался новый этап.

Свое дальнейшее развитие адвокатура получило в Риме.

Греки, колонизируя южную Италию, принесли с собой свою культуру, традиции и правовые обычаи, и благодаря «Великой колонизации» на благодатной почве римской республики адвокатура получила свое дальнейшее развитие. Уже в Риме, благодаря беспримерному развитию законодательства и юриспруденции, судебное представительство начинает требовать обширных и сложных познаний, а потому судебное представительство из частного и случайного все более и более переходит в профессиональное. В период Республики адвокатура стала приобретать все больше значения и авторитета. «Со времен Гракхов», справедливо замечает Грелле-Дюмазо: «республика управлялась адвокатами». В самом деле, кто как не знатнейшие и богатейшие граждане, привыкшие говорить публично и управлять чувствами толпы с помощью речи, имел возможность выдвинуться и занять первое место у кормила правления в том государстве, где при демократическом устройстве вся власть находилась в руках народа? И, действительно, мы видим, что наиболее выдающиеся политические деятели республики были адвокатами. Суровый цензор Катон часто выступал не только в качестве обвинителя, но и в качестве защитника. Знаменитый победитель Карфагена Сципион Африканский младший был выдающимся оратором. Марк Антоний, дед триумвира, Кай Гракх, Красс, Юлий Цезарь, Помпей, Цицерон, все они выдвинулись путем адвокатуры.

Почти все первые императоры, если и не были профессиональными адвокатами до восшествия на престол, то все-таки выступали в судах: как Август, так и Тиверий, как Калигула, так и Клавдий. Но республиканский период Древнего Рима все-таки должен быть признан лучшим временем римской адвокатуры. При гласности обвинительного процесса, при полном развитии юрисдикции самого народа, адвокатуре представлялось широкое поприще деятельности. Она была совершенно свободной профессией и создала целый ряд первоклассных ораторов: Цицерон и его соперника Гортензий, Марк Аврелий Цетега, которого поэт Энний назвал «медом убеждения», Катон старший, сжатое и энергичное красноречие которого соответствовало непреклонной суровости его характера, патетический Сервий Сульпиций Гальба, сладкоречивый Лелий, Сципион Африканский младший, отличавшейся солидностью речи, Кай Гракх, возвышенный оратор, Марк Эмилий Скавра, прославившего, не столько красноречием, сколько беспристрастием суждений и профессиональной честностью, Марка Антония, с замечательной дикцией и жестикуляцией, Люций Красс, которого Цицерон называл первым адвокатом своего времени и о котором говорил, что из всех ораторов он наилучший юрисконсульт, Сульпиция Руфа, которого Цицерон признавал самым величественным из ораторов, Помпея, Юлия Цезаря, Поллиона, - все они составляли яркое созвездие вокруг императора римской адвокатуры -- Цицерона. Первую судебную речь "В защиту Росция" Цицерон произнес в 81 г. до н.э. в деле против Хрисогона - любимого вольноотпущенника диктатора Суллы. Цицерон выиграл процесс и, спасаясь от гнева Суллы, удалился в Афины, где изучал греческую философию и ораторское искусство. Вернувшись после смерти Суллы в Рим, Цицерон в 76 г. до н.э. получает должность квестора. В 70 г. до н.э. Цицерон произносит знаменитую "Речь против Верреса", обвинив наместника Сицилии во взяточничестве, вымогательствах и прямом грабеже сицилийцев. Эта речь принесла Цицерону громкую славу, и в 69 г. до н.э. народ избирает его курульным эдилом, а в 63 г. до н.э. - консулом. В этот период были произнесены многие судебные речи; Цицерон никогда не брал денег за свои выступления, однако весьма неохотно брался за обвинительные речи (подавляющая часть его речей - речи защиты, а не обвинения). За всю свою жизнь он составил более 100 речей, 56 из которых сохранились полностью, от 20 уцелели только фрагменты, еще 35 мы знаем лишь по заглавиям. Однако чрезмерное тщеславие Цицерона, вынуждавшее его во всех своих речах превозносить самого себя, вызывало у многих недовольство. Этим недовольством воспользовались политические противники Цицерона, в частности сторонники Юлия Цезаря. В апреле 58 г. до н.э. ставленник Цезаря плебейский трибун Клодий добился принятия направленного против Цицерона закона, который осуждал всякого магистрата, казнившего римского гражданина без суда, на изгнание. е.

Законом, предложенным консулом 57 г. Публием Спинтером, Цицерону было разрешено вернуться в Рим. Положение Цицерона осложнялось еще тем, что он был обязан своим возвращением ряду лиц, из которых далеко не все были ему симпатичны, но которых он был вынужден защищать, если им грозила опасность; так, в 56 г. он защищал Публия Сестия, обвиненного в «насильственных действиях», в 54 г. - Гнея Планция, обвиненного в «домогательстве»; оба дела были, по-видимому, несколько сомнительны, и Цицерону пришлось больше говорить о той помощи, какую Сестий и Планций оказали лично ему во время его изгнания, чем оправдывать их поведение.

Ораторский талант Цицерона в эти годы начинает сильно тускнеть; до нас, правда, дошла его блестящая речь «В защиту Целия», но речи за Сестия и за Планция уже растянуты, переполнены обвинениями и оскорблениями по адресу Клодия, патетическими возгласами и общими рассуждениями. В 52 г. Цицерон был вынужден выступить по еще более сомнительному делу: при довольно неясных обстоятельствах, в схватке на Аппиевой дороге, Публий Клодий был убит рабами Тита Анния Милона, народного трибуна 57 г., сторонника возвращения Цицерона из изгнания. Долг благодарности побуждал Цицерона защищать этого человека, о котором он сам был невысокого мнения (см. письмо к Аттику, IV, 2, 7Цицерон пытался доказать, что Милон был неповинен в убийстве Клодия, более того, что Клодий готовил Милону засаду; однако это был один из немногих случаев, когда речь Цицерона не привела к оправданию обвиняемого: Милон был осужден и удалился в изгнание. Слава Цицерона-оратора не померкла в веках: у него учились и ему подражали отцы Церкви Лактанций, Амвросий Медиоланский, Августин, писатели Возрождения Петрарка и Боккаччо, французские просветители Дидро, Вольтер, Монтескье, Ж.Ж. Руссо и многие другие. Но Римская империя под ударами кочевых «варварских» народов прекратила свое существование и в истории мировой адвокатуры начался новый этап.

После упадка Римской империи адвокатура получила свое дальнейшее развитие в Византии. С перенесением столицы из Рима в Константинополь законодательная регламентация стала мало-помалу охватывать все стороны адвокатской деятельности. До сих пор адвокатурой была во всех отношениях свободной профессией и не имела организации. Теперь она получает постепенно правильное устройство. С IV в., в законодательных памятниках появляется термин «сословие адвокатов» (ordo, collegium, consortium advocatorum, causidicorum, togatorum). Затем, адвокаты разделяются на штатных и сверхштатных; при императоре Льве устанавливается экзамен для кандидатов в адвокатуру (V в.); ограничивается количество штатных адвокатов в каждой провинции; предоставляются различные привилегии, как всему сословию, так и некоторым из его членов, словом, законодательство стремится детально регулировать профессиональную деятельность адвокатов во всех аспектах. Особое значение для адвокатуры в тот период имел кодекс Юстиниана, представляющим собой, так сказать, законодательную кристаллизацию всего предшествующего развития римского права.

В Юстиниановых сводах мы находим стройно организованную систему адвокатуры. Основной принцип этой организации -- отнесение адвокатской профессии к должностной службе. Адвокаты носили название сословия (ordo). Допущение к адвокатуре зависело от начальника провинции или города (в столицах), т. е. от высшего административно-судебного чиновника. По-прежнему не допускались к адвокатуре несовершеннолетние, страдающие некоторыми физическими недостатками (глухие, слепые), женщины, лишенные гражданской чести, подвергшиеся уголовному наказанию, занимающиеся позорными ремеслами и т. п. Вместе с тем от кандидатов в адвокатуру требовались некоторые положительные условия, именно: 1) окончание курса в одной из юридических школ и 2) экзамен.

Адвокаты вносились в списки (rotula) по префектурам в порядке их допущения к профессии. Первый по списку назывался старшиной (primas). Все адвокаты разделялись на два разряда: штатных (statuti) и сверхштатных (supernumerarii). Разница между ними состояла в том, что число первых было ограничено и они имели право выступать во всех судах, а вторые не были ограничены в числе и практиковали в низших судах. Штатные назначались начальником провинции из числа сверхштатных. Главными профессиональными преступлениями считались: вероломная измена клиенту (praevaricatio), вымогательство больших гонораров, получение для себя части спорного имущества и кляузничество. За эти и им подобные нарушения профессиональных обязанностей налагать одно наказание: запрещение практики. Для адвокатов была установлена особая профессиональная присяга, которую они должны были произносить не при вступлении в сословие, а в начале каждого защищаемого дела. Но, к сожалению, адвокатура в Византии не получила такого расцвета, как в Древней Греции и Риме. История не сохранила имен византийских адвокатов. Видимо, и по той причине, что слишком жесткая система организации адвокатуры, которая была в Византии, приносила больше вреда для расцвета адвокатского искусства, чем пользы.

Формы организации и принципы адвокатской деятельности в Древней Греции и Риме оказали влияние на устройство адвокатуры в государствах западной Европы. Юстинианово право, как известно, послужило основой для законодательств почти всех цивилизованных народов. Появление профессиональной адвокатуры в Российской империи связано с судебной реформой 1864 г., которая провозгласила принципы независимости судей, гласности, устности и состязательности судебного процесса, ликвидировала сословный суд. Были введены суд присяжных, адвокатура, мировые суды. Получив законодательное закрепление в судебных уставах, адвокатура стала новым юридическим учреждением.

В целом можно сказать, что У судебных ораторов нет властных полномочий. Принуждение в суде заменяет убеждение. Как быть убедительным, что говорить, как себя вести? В сущности судебный спор -- это борьба за авторитет.

По многочисленным наблюдениям экспертов, современные речи в судах характеризуются большим количеством речевых ошибок, непродуманностью выступлений, лексикой, подстраивающейся под привычный язык протоколов, заключений и приговоров. Наблюдается склонность к речи не устной, а письменной. Между тем, устные выступления должны принципиально отличаться от письменных. Дело в том, что устная речь воспринимается совсем не так, как текст, изложенный на бумаге. Текст можно несколько раз прочитать, остановиться, задуматься или вернуться к сложному положению. Речь же должна быть рассчитана на восприятие возможно ленивым и неопытным ухом, или даже опытным, но уставшим или раздраженным ухом.

...