Уголовно-правовая характеристика преступлений, связанных с экстремизмом по законодательству Республики Казахстан

Все предусмотренные диспозицией ст. 282.1 УК действия по своей сути представляют особую форму приготовления к совершению преступлений экстремистской направленности и не охватывают фактического совершения таких преступлений.

Субъективная сторона преступления во всех его формах характеризуется прямым умыслом и специальной целью - подготовки или совершения одного или нескольких преступлений экстремистской направленности по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной, религиозной или социальной ненависти или вражды.

Субъект преступления специальный: а) создатель экстремистского сообщества; б) создатель объединения организаторов, руководителей или иных представителей частей или структурных подразделений такого сообщества; в) руководитель экстремистского сообщества; в) руководитель части или структурного подразделения такого сообщества.

Объективная сторона участия в экстремистском сообществе (ч. 2 ст. 282.1 УК) означает вхождение в состав такого сообщества с принятием на себя всех обязанностей, связанных с членством в этой организации. Оконченным это преступление является с момента вступления виновного в преступную организацию экстремистского характера. Фактическое совершение преступлений экстремистской направленности либо участие в таких преступлениях требуют дополнительной квалификации.

Субъектом преступления является рядовой участник экстремистского сообщества.

Квалифицированный вид преступлений, предусмотренных ч. 1 и 2 ст. 282.1 УК, характеризуется использованием виновным своего служебного положения.

В соответствии с примечанием к ст. 282.1 УК лицо подлежит обязательному освобождению от уголовной ответственности при одновременном наличии двух условий:

а) оно прекратило свое участие в экстремистском сообществе добровольно, хотя имело возможность не делать этого;

б) в его действиях нет состава какого-либо иного преступления.

Объективная сторона преступления (ч. 1 ст. 282.2 УК) состоит в организации дальнейшей деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации после того, как в законную силу в ступило решение суда о ликвидации или запрете деятельности данного сообщества в связи с тем, что его деятельность была признана экстремистской. Определяющими при этом являются два признака.

Во-первых, в законную силу вступило решение суда о ликвидации организации, являющейся юридическим лицом, в связи с экстремистским характером ее деятельности либо о запрете экстремистской деятельности организации, не являющейся юридическим лицом. Во-вторых, виновный после вступления в законную силу этого судебного решения совершает различные действия организационного характера по продолжению деятельности ликвидированной организации или запрещенной экстремистской деятельности. В этой связи, в специальной литературе отмечается, что нередко возникает злободневный вопрос о возможности привлечения к ответственности по ныне рассматриваемой норме, в отношении которых судом было принято решение о ликвидации в связи с осуществлением экстремистской деятельности по положениям закона «О противодействии терроризму» .

Как справедливо отметил В.В. Устинов, недостаточно четкое законодательное разграничение организованных форм преступной деятельности отрицательно сказывается на правоприменительной практике, порождая ее неустойчивость.

Преступление должно признаваться оконченным с момента совершения любых действий организационного характера, направленных на неисполнение судебного решения о ликвидации экстремистской организации или запрете экстремистской деятельности.

Объективную сторону преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 282.2 УК и ч.2 ст.337-1 УК РК, образует участие в деятельности экстремистского сообщества (а по казахстанской формулировке общественного или религиозного объединения или иной организации) после вступления в законную силу судебного решения о ликвидации этого сообщества или о запрете его деятельности в связи с ее экстремистским характером. Состав оконченного преступления в этой форме налицо с момента совершения любого действия участника в общем русле деятельности ликвидированного или запрещенного сообщества.

Известно, что в России существуют, несмотря на запрет, ячейки организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». Ее представители, находясь на территории России, активно пропагандируют идеи построения единого мусульманского государства, необходимость борьбы с существующим политическим строем; готовят своих слушателей к возможности применения насилия, участию в деятельности террористической организации, создают законспирированные структурные подразделения. Это также относится и к казахстанским реалиям [35].

В месте с тем, как в контексте глобализации отмечают специалисты наибольшую озабоченность в мире сегодня вызывает исламский экстремизм, представленный неправительственными организациями клерикально-политического профиля, имеющими три основных направления:

- суннитские организации, тяготеющие к Саудовской Аравии (подобно созданной в Египте в 20-х годах ассоциации «Братья-мусульмане»);

- проиранские организации (преимущественно шиитские), выступающие с позиций исламской революции (например, «Хезболлах», «Аль-Джихад аль-ислами») [36];

- палестинские, курдские и другие группировки националистического и сепаратистского толка.

Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом.

Субъектом преступления могут выступать создатель экстремистского объединения или организации, а также руководитель экстремистского сообщества или его структурного подразделения

Безусловно, создание ячеек и руководство их деятельностью с целью подготовки и совершения актов терроризма, организации вооруженного мятежа охватываются ст.210 УК РК. Настоящая уголовно-правовая норма направлена на защиту отношений, обеспечивающих общественную безопасность. Однако вне рамок ее охраны остается такой объект, как общественные отношения, обеспечивающие интересы правосудия, которым наносится вред в результате функционирования запрещенных в судебном порядке организаций. В связи с этим требуется дополнительная квалификация по ст. 282-2 УК РК.

Действия руководителей или членов подобных групп по склонению лиц к участию в деятельности террористической организации охватываются ст.205-1 УК РК, и их оценка, как правило, не вызывает сложностей.

Вместе с тем нам хотелось бы обратить внимание на имеющуюся в законе логическую ошибку. Как было показано выше, террористическая организация является разновидностью экстремистской. Согласно ст.282-2 УК РК организация ее деятельности наказывается лишением свободы на срок до трех лет, тогда как склонение к участию в ней - лишением свободы на срок от четырех до восьми лет. Законодатель, отнеся деяния, предусмотренные рассматриваемой статьей, к преступлениям средней тяжести, в должной мере не учел степень и характер их общественной опасности. На взгляд автора, представляется обоснованной позиция, высказанная в ряде работ специалистов по проблемам борьбы с терроризмом, относительно необходимости установления высокой санкции за создание террористической организации.

Такой подход соответствует и международным стандартам. В ст.5 Рамочного решения Совета Европейского союза борьбы с терроризмом (от 13 июня 2002 г.) указано, что верхний предел наказания в виде лишения свободы за руководство террористической группой не может быть меньше 15 лет [37].

В плане унификации в отечественной литературе вполне справедливо поднимается проблема наличия разных подходов к определению понятия «активного участия» в деятельности незаконных общественных объединений, за которое предусмотрена уголовная ответственность по ч.3 ст.337 УК РК, а также его отличий от понятия «участия» в деятельности таких объединений после решения суда об их запрете или ликвидации, предусмотренного ч.2 ст.337-1 УК РК.

Примечание к ст. 282.2 УК предписывает обязательное освобождение от уголовной ответственности только рядовых участников экстремистского сообщества и не касается лиц, виновных в организации его дальнейшей деятельности. Подобной поощрительной нормой снабжена и статья 337-1 УК РК.

2.3 Уголовная ответственность за финансирование экстремизма или террористической деятельности

Ответственность за финансирование экстремизма предусмотрена новеллой казахстанского законодательства - статьей 233-3 «Уголовная ответственность за финансирование экстремизма или террористической деятельности».

По законодательному предположению видовым объектом преступления является общественная безопасность и общественный порядок, а, следовательно, непосредственным - общественная безопасность. Здесь налицо некая внутриотраслевая рассогласованность. С одной стороны - так называемые экстремистские преступления в основном своим объектом имеют конституционный строй, так как находятся в соответствующей главе, а значит в системе преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства. С другой стороны это анализируемое деяние, бесспорно можно отнести к так называемым экстремистским преступлениям, следовательно, объектом должен выступать конституционный строй и безопасность государства.

Современное состояние терроризма и экстремизма показывает, что борьба с этими явлениями возможна лишь при условии ограничения финансовых потоков, питающих террористическую деятельность.

Последние события в нашей стране, а также опыт зарубежных стран показывают, что основным способом самофинансирования является совершение разбойных нападений; вымогательство; похищение человека с целью выкупа; торговля наркотиками; мошенничество в финансовой сфере; изготовление и сбыт поддельных денег или ценных бумаг; контрабанда и т.п.

Объективная сторона состоит только лишь из одного деяния, отражающего и суть преступления, и его общественную опасность.

Определенная часть экстремистских организаций, помимо преступных доходов, получает средства также из легальных источников. Это доходы от различных законно действующих коммерческих предприятий, принадлежащих как непосредственно участникам этих групп, так и симпатизирующим им деловым людям; пожертвования через социальные и религиозные организации; спонсорская помощь зарубежных организаций и отдельных государств, при этом используются самые различные способы.

Финансовая и материальная поддержка может производиться как по внутренним, так и по внешним каналам.

При этом только часть этих средств используется непосредственно на подготовку и проведение конкретных вооруженных нападений и террористических акций. Значительные средства расходуются на проведение политических акций, подкуп журналистов и представителей государственных органов.

Специалисты отмечают, что, к сожалению, в данном направлении борьбы показатели равны нули, в то время как пресечение каналов финансовой поддержки преступных сообществ террористического и экстремистского толка является одной из главных задач деятельности правоохранительных органов [38].

Состав этого деяния по законодательной конструкции является формальным, то есть преступление следует читать оконченным с момента совершения действий указанных в диспозиции статьи независимо от момента наступления общественно-опасных последствии, если таковые будут иметь место.

Субъективная сторона этого преступного деяния характеризуется прямым умыслом. Лицо осознает общественную опасность деяния, а именно то, что осуществляет финансирование незаконной запрещенной деятельности и желает совершить эти действия. Хотя мотив и цель прямо не указываются в диспозиции, но они, как правило, обусловлены побуждениями политического характера по ослаблению конституционного строя государства, подрыву безопасности, а также попутно с этим унижение чести и достоинства его народа по признакам расовой, национальной, социальной, религиозной принадлежности.

Субъектом преступления выступает общий субъект, то есть физическое вменяемое лицо, достигшее возраста 16 лет.

Таким образом, по второй главе следует сделать вывод, что уголовное законодательство России содержит обобщающее определение, а вернее ее попытку, понятия экстремистских преступлений. В Казахстане этого нет, что является на наш взгляд весьма существенным пробелом.

В условиях отсутствия научной проработки проблем борьбы с религиозным экстремизмом и терроризмом обобщение Верховным Судом республики судебной практики по делам указанной категории и принятие на его основе нормативного могло бы существенно облегчить правоприменительную практику, а также помогло выработать единые подходы к расследованию таких уголовных дел.

3. ОСНОВАНИЯ ВОЗБУЖДЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ, РАСОВОЙ, РЕЛИГИОЗНОЙ ВРАЖДЫ

3.1 Общая характеристика и теоретические предпосылки систематизации факторов национальной, расовой, религиозной вражды

Понятие национального, расового, религиозного экстремизма как преступления определяется как проявление крайне негативного, агрессивного посягательства на охраняемые Конституцией РК, нормами международного права и уголовным законом РК национальное, расовое и религиозное равноправие граждан РК, иностранных граждан и лиц без гражданства - базис любого демократического государства, цивилизованного общества, общественного порядка, безопасности и законности, то есть нормального функционирования всех звеньев государственной системы.

Под возбуждением национальной, расовой, религиозной вражды в широком смысле следует понимать определенное (психологическое) воздействие факторов внутренней или внешней среды на человека или группу лиц, находящихся "в состоянии относительного покоя", то есть относящихся к представителям иной национальности, расы, религии положительно или терпимо (во всяком случае с отсутствием явных признаков конфликтности), в результате которого у реципиента возникают чувства ненависти, вражды, неприязни к представителям иной национальности, расы, религии, формируется образ врага, создаются установки невосприятия иной культуры, языка, традиций и обычаев и т.д. [39].

Используемое в законе понятие «вражда» необходимо толковать как определенное состояние, национальных (религиозных, расовых) отношений, которое характеризуется в совокупности:

- отрицанием принципа равенства всех наций, рас, религий;

- нетерпимостью представителям другой национальности на уровне неприятия чужой культуры, традиций и обычаев;

- неприязнью, сильной антипатией, ненавистью, желанием любыми способами ущемить чьи-либо права и законные интересы.

Операциональных критериев унижения (умаления) достоинства не существует, это субъективные понятия. Однако в контексте рассматриваемой статьи под унижением национального достоинства следует понимать выражение дискриминационного отношения к определенной нации в не от лат. recipientis - получающий, принимающий.

Вместе с тем, следует отметить, что пропаганда (от лат. propaganda - подлежащее распространению) национальной, расовой, религиозной ненависти, вражды представляет собой распространение политических, философских, научных, художественных и других идей в обществе с целью формирования негативного мировоззрения у масс, культивирование националистической идеологии нетерпимости, неприязни.

Необходимо выделять следующие формы преступной деятельности, направленной на возбуждение национальной, расовой, религиозной вражды:

- распространение (демонстрационное или наоборот скрытое выражение) взглядов, идей, позиций, имеющих своей целью или способных породить в людях чувство неполноценности, ущербности или наоборот величия, превосходства одной нации, расы, религии над другой;

- активные действия, направленные на натравливание представителей одних общностей (национальных, конфессиональных, расовых) на других;

- создание видов и условий для этого путем пропаганды, включая распространение ложных слухов, снабжение оружием, предметами его заменяющими;

- провокационное осквернение памятников истории и культуры, кладбищ и т. д.;

- демонстративное должностное бездействие правоохранительных органов.

Природа возбуждения национальной, расовой, религиозной вражды как явления психологического порядка определяется, прежде всего, мотивами его совершения (нетерпимость, неприязнь, враждебность к представителям другой национальности, расы, религии). Факторами, влияющими на причины совершения преступлений национальной направленности: традициями, передающиеся из одного поколения в другое; отсутствие национального воспитания в школах, средних специальных и высших учебных заведениях; отсутствие контроля государства за деятельностью различных политических движений национальной направленности; недостаток образованности определенных этнических групп и наций.

Не следует рассматривать уголовно-правовые меры как решающее средство борьбы с преступностью, связанной с межнациональными конфликтами, как и вообще в борьбе с преступностью. В этом вопросе ведущей является профилактика, воздействие на экономические, социально-психологические, этические и другие факторы, порождающие и обостряющие межнациональные конфликты вплоть до перевода их, в конечном счете, в варварские формы.

Кроме того, следует отметить, что иден-тификация явлений, порождающих преступность или способствующих этому, создает первую предпосылку для превращения стихийного процесса борьбы с преступностью в научно обоснованную» упорядоченную и прогнозируемую деятельность. Выявление и описание системы подлинных факторов отдельного вида преступлений позволяет обеспечить постепенный переход от карательной модели борьбы с ним (в которой доминируют меры уголовной ответственности за уже содеянные преступления) к профи-лактической -- основанной на устранении или ограничении причин и условий соответствующего вида преступлений.

Детерминация криминального религиозного экстремизма, как, впро-чем, и других видов криминального экстремизма, относится к числу едва ли не самых сложных проблем современной криминологии. Об этом, в частно-сти, говорят, по сути, безуспешные на протяжении всей известной истории человечества попытки «нащупать» корень этого зла. Многочисленные исследования, посвященные этой проблеме, показывают, что со временем она усложнилась, став еще более запутанной и далекой от своего окончательного разрешения. Необходимо специально огово-риться, что в основе разделяет пессимизм, который испытывают авторы одного из наиболее крупных трудов по теории социальных отклонений в вопросе поиска единой причины всех видов социальных отклонений, в том числе, преступности. Таковой, по-видимому, не существует [40].

В качестве наиболее общей категории для обозначения всей совокупности явлений, взаимодействующих с феноменом криминального религиозного экстремизма, в настоящем исследовании используется понятие детерминантов, которым охватываются не только факторы исследуемого явления (включая причины и условия совершения конкретных преступлений, относящихся к криминальному религиозному экстремизму), но и его корреляты, т.е. явления, между которыми и криминальным религиозным экстремизмом обнаруживается та или иная статическая зависимость.

Данное обстоятельство позволяет одним специалистам утверждать, что число детерминантов преступности (отдельных видов преступлений) не поддается исчислению, другим -- что таких факторов всего насчитывается около 250.

Характер корреляционной взаимосвязи при этом не позволяет уста-новить ее направленность, т.е. определить какое из взаимодействующих явлений «управляет» другим явлением, т.е. разграничить причину и след-ствие. Тем не менее, существующие социологические инструменты изучения корреляционной взаимосвязи позволяют установить пропорциональность зависимости коррелирующих явлений (прямая и обратная), что в ряде случаев служит важной подсказкой для определения условий превращения одного и того же явления из криминогенного фактора в антикриминогенный.

Кроме того, исследование корреляционных зависимостей помогает установить круг наиболее тесно взаимодействующих друг с другом явлений, одним из которых в нашем случае выступает криминальный религиозный экстремизм, для того, чтобы повысить эффективность поиска факторов последнего (включая причины и условия конкретных проявлений криминального религиозного экстремизма). В настоящем исследовании понятие корелянта криминального религиозного экстремизма будет использоваться нами только в тех случаях, когда будет необходимо воспроизвести весь фон явле-ний, из которых выделяется соответствующий фактор, или когда будет невозможно с уверенностью выделить из группы коррелянтов фактор исследуемого феномена.

2. Разделение детерминант (обусловливающих явлений) крими-нального религиозного экстремизма на причины и условия мы считаем оправданным лишь применительно к индивидуальному уровню и конкрет-ным преступлениям. Применительно же к микро- и макросоциальному уровням, на наш взгляд, более корректной является категория фактора (от лат. factor --движущая сила), которой охватывается и понятие причины, и понятие условия. Категория фактора также вполне применима и для объяснения закономерностей детерминации криминального религиозного экстремизма. Именно категория фактора позволяет без ущерба для научной ценности выводов соединить в одну систему (специфический факторный комплекс) статистические закономерности, управляющие возникновением и развитием криминального религиозного экстремизма как относительно массового явления, и причинно-следственную зависимость, характеризующую взаимосвязь группы конкретных явлений, приведших к конкретному резуль-тату в виде одного из преступлений, относящихся к проявлениям криминаль-ного экстремизма, В этой связи мы разделяем утверждение акад. В.Н. Кудрявцева о том, что «преимущества причинного объяснения явлений природы и общества состоят в том, что при таком объяснении выделяется главное в их развитии; обращается внимание на решающие звенья в системе взаимодействующих факторов. Именно причинность как внутреннее содержание детерминации и ее сущность отвечает на вопрос, почему произошло то или иное событие (механизм отвечает на вопрос, как оно произошло)» [41].

3. Под системой факторов криминального религиозного экстремиз-ма мы понимаем объективно упорядоченную совокупность явлений, которые порождают, способствуют либо препятствуют порождению или изменению данного явления в целом или отдельных его форм (видов криминального религиозного экстремизма). В настоящем исследовании автор будет в той степени, в которой это возможно стремиться к тому, чтобы разграничить факторы, способствующие возникновению явлений криминального религиоз-ного экстремизма, и факторы, обусловливающие изменение этих явлений (факторы динамики явлений криминального религиозного экстремизма). Обычно исследователи проблем этиологии отдельных видов преступлений не разграничивают эти две принципиально различающиеся группы факторов, что является, на наш взгляд, методологической ошибкой. Ее игнорирование обычно приводит исследователя к неправильным выводам при определении мер предупреждения изучаемого вида преступлений. Из приведенного определения понятия системы факторов криминального религиозного экстремизма следует, что необходимо дифференцировать криминогенные и антикриминогенные факторы рассматриваемого явления. Последние не являются, по нашему мнению, зеркальным отражением первых со знаком «плюс» и уже только поэтому заслуживают отдельного монографического исследования. Одновременно нужно учитывать, что криминогенные и антикриминогенные факторы любого вида преступлений часто меняются друг с другом местами в зависимости от сочетания другими факторами. Например, религиозность в ее реальном (но не идеальном) проявлении как приверженность той или иной религии обычно трактуется как антикриминогенный фактор. Однако эта посылка, по нашему мнению, далеко не всегда верна. В этом случае всегда нужно делать принципиально важную оговорку -- приверженность определенной религии в общем случае препят-ствует совершению преступлений внутри соответствующей религиозной группы. В этой связи от религиозности как антикриминогенного фактора в среднем всегда выигрывают моноконфессиональные государства, В других же случаях религиозность утрачивает, на наш взгляд, свою безусловно антикриминогенную роль. В условиях уже сложившегося межконфес-синального конфликта религиозность, напротив, начинает объективно высту-пать как криминогенный фактор, когда преступления, совершенные против представителя иной религиозной группы полностью или частично перестают порицаться как преступления [42].

4. Несмотря на то, что факторы криминального религиозного экстремизма образуют единую систему необходимо, по нашему мнению, разграничивать факторы криминального религиозного экстремизма в целом, факторы отдельных его видов и факторы конкретных единичных пре-ступлений, относящихся к проявлениям криминального религиозного экстре-мизма. Вместе с тем, мы поддерживаем мнение проф. Н.Ф.Кузнецовой о том, что противопоставлять детерминанты преступности в целом -- с одной стороны, и причины и условия конкретного преступления -- с другой, методологически неправильно, исходя из самого понятия системы. В этой связи вполне обоснованной критике подвергаются высказывания тех специалистов, которые считают, что преступление это вообще не элемент системы преступности, что причины преступности существуют независимо от причин, порождающих конкретное преступление. Диалектика взаимосвязи общего, особенного и единичного уровней системы факторов криминального религиозного экстремизма (равно как и любого другого вида преступности), на наш взгляд, состоит в другом. При переходе к более низкому уровню детерминации количество факторов увеличивается, а их содержание становится богаче. На уровне конкретного преступления можно уже не только выделить такие же его конкретные факторы, но и разделить эти факторы на причины и условия. Этот вывод, по нашему мнению, имеет чрезвычайно важное значение, к основание для того, чтобы стремиться к их установлению в ходе расследования конкретных преступлений [43].

В качестве базовой для классификации факторов криминального религиозного экстремизма нами использована концепция двухмерного факторного комплекса, в основе которой лежит разделение всех факторов исследуемого явления на общие (являющиеся по сути факторами религи-озного экстремизма вообще) и специфические, т.е. относящиеся к сущности криминального религиозного экстремизма, которая имеет институциональ-ные формы. Общие факторы криминального религиозного экстремизма, как показал предварительный анализ проблемы, целесообразно проанализиро-вать с точки зрения:

их объективного разделения на собственно факторы данного вида экстремизма и факторы его распространения;

принадлежности тех и других к: а) основным формам проявления социальной жизни: экономике, политике (в том числе, к праву и государству), семье, нравственности, духовности; б) основным социальным функциям: образование, здравоохранение, воспроизводство населения, защи-та прав и свобод граждан, обеспечение национальной безопасности, поддер-жание правопорядка и борьба с преступностью.

Приведенную классификацию следует рассматривать не столько как результат упорядочения обнаруженных факторов рассматриваемого явления, а сколько как алгоритм для анализа совокупности таких факторов, который позволяет их идентифицировать и обособить друг от друга.

При этом автор не отрицает полезности и обоснованности других классификаций факторов отдельного вида преступности, которые разрабо-таны в отечественной и зарубежной криминологии. В таких классифика-циях, в зависимости от масштабов и глубины исследовательских задач ис-пользуется одновременно от одного до восьми критериев. При этом нередко допускается смешение этих критериев и игнорируется требование их валидности, т.е. ценности для данного научного исследования. В частности, предлагается делить все факторы на: полные и специфические причины преступности; объективные и субъективные, коренные и некоренные, социальные и биологические, факторы первого, второго и третьего классов [44].

6. Исследование факторов порождения и роста криминального религиозного экстремизма не может игнорировать проблемы их устрани-мости. Именно устранение таких явлений и есть конечная цель факторного анализа. В реальности, как показывают выполненные нами и другими учеными исследования, устранение факторов названной группы в обозримой перспективе развития цивилизации невозможно в принципе¹, либо сопряже-но с затратами, неизбежно ограничивающими базовые социальные прог-раммы и по этой причине отвергаемые большинством населения, либо соз-дает реальную угрозу возникновения еще более опасных социальных явлений. Например, до настоящего времени не ясно к чему ведет тенденция к выведению тоталитарных религиозных сект за пределы правового поля путем объявления их преступными организациями по совокупности оценоч-ных признаков, относящихся к сфере мыслительной деятельности. Вполне возможно, что такой способ устранения правовых факторов криминального религиозного экстремизма провоцирует развитие данного феномена в сторо-ну терроризма как наиболее опасной формы криминального экстремизма вообще.

В этой связи вполне обоснованной критике подвергаются высказывания тех специалистов, которые считают, что преступление это вообще не элемент системы преступности, что причины преступности существуют независимо от причин, порождающих конкретное преступление.

3.2 Основные факторы национальной, расовой, религиозной вражды

Как уже отмечалось в предыдущем параграфе в качестве базовой концепции для описания системы факторов криминального религиозного экстремизма нами использована идея двухмерного факторного комплекса, в основе которой лежит разделение всех факторов криминального религи-озного экстремизма на общие (являющиеся, по сути, факторами религиоз-ного экстремизма вообще) и специфические -- относящиеся к сущностной форме интересующего нас вида экстремизма. В данном параграфе предпо-лагается рассмотреть первую группу факторов в соответствии с тем алго-ритмом, который был определен нами ранее.

- имущественное неравенство, являющееся первичной предпосылкой неудовлетворенности реальной жизнью для тех, кто обделен;

- неравномерное экономическое развитие, создающее феномены бесперспективных государств и регионов с постоянно падающей экономикой

- с одной стороны, и постиндустриального общества -- с другой. Для первых экономические способы обретения свободы невозможны, для вторых

- утратили свой первоначальный смысл и перестали восприниматься некоторой частью населения как благо, за которое нужно бороться;

религиозность в общем случае позволяет минимизировать экономические потребности общества и человека и тем самым оптимизировать экономические ресурсы для той части населения» которая не способна или не готова конкурировать на рынках имущественных ценностей и труда [45].;

объективное стремление экономики к глобальной как наиболее оптимальной форме;

1.2 Политические (в том числе правовые) факторы религиозного экстремизма:

невозможность обеспечить правовыми средствами полное тождество «мирских» и духовных норм;

объективное стремление государства и права к проникновению во все сферы социальной жизни, установлению над ними контроля и к использованию их в той или иной форме в своих интересах. Это свойство государства и права объективно ограничено лишь сферой духовной жизни, которая менее других подвержена государственно-правовому контролю и регулированию;

склонность государства и церкви к объединению в целях совместной обоюдовыгодной эксплуатации духовных потребностей людей в ре-лигии. При этом нередко собственно духовные потребности населения приносятся в жертву политической целесообразности и бюрократическим интересам правящей элиты и не получают адекватного удовлетворения в рамках официальной церкви;

наличие у государства инструментов и механизмов, обеспечивающих принудительное следование даже несправедливым нормам;

отчуждение подавляющей части населения от прямого участия в реализации государственных функций и от управления общественными ресурсами; объективное игнорирование мнения отдельно взятого человека в процессе социального управления. Весьма ограниченный круг «избранных» (лиц, наделенных полномочиями по управлению государственными делами), многие из которых очевидно не обладают общепризнанными добродетелями;

объективная неспособность обеспечить одинаковое применение правовых установлений ко всем людям и наказание всех правонарушителей (включая «грешников») [46];

большое число недостаточно обоснованных с точки зрения религиозных норм исключений из общих «мирских» правил;

объективная предрасположенность государств к межгосударственным союзам вне прямой зависимости от духовного родства населения объединяющихся государств.

1.3 Факторы религиозного экстремизма, относящиеся к институту семьи:

объективная неспособность обеспечить тождество духовных запросов всех членов семьи;

объективная неспособность обеспечить во всех случаях совпадение формального и духовного лидерства;

доминирование материальных забот над духовными;

объективное несовпадение части семейных, общенациональных и общечеловеческих ценностей; принудительное привитие семейных ценностей;

имущественная зависимость от взрослых членов семьи;

стремление к установлению контроля за всеми сферами индивиуальной жизни членов семьи;

относительная нестабильность, провоцирующая поиск более надежного и «прочного».

1.4 Факторы религиозного экстремизма, относящиеся к нравствен-ности:

доминирующая роль общественного мнения;

значительное число малопонятных запретов и ограничений, отно-сящихся к правилам поведения в обществе;

объективный дуализм нравственных норм, предполагающих их разделение на одобряемые общественным большинством и государством правила поведения (мораль) и все остальные;

объективное несовпадение многих нравственных и духовных норм (например, мораль в отличие от многих традиционных религий может оправдывать эвтаназию; а религия в отличие от морали отдельных обществ может допускать причинение смерти иноверцу, даже если отсутствует состояние необходимой обороны).

1.5.Факторы религиозного экстремизма, относящиеся к духовности:

духовный плюрализм человечества;

исторически обусловленная скомпрометированность церкви как обязательного и безупречного посредника между человеком и богом;

низкий порог терпимости к соединению духовных ценностей, культивируемых различными религиями;

приоритет формы вероисповедания над его содержанием;

отсутствие иные критериев истинности духовных ценностей, кроме веры.

Факторы религиозного экстремизма, относящиеся к основным социальным функциям:

Факторы религиозного экстремизма, относящиеся к образованию:

объективная склонность системы образования к подмене собственно воспитательных инструментов воздействия на сознание обучающихся образовательными. Общеобразовательная школа в основе представ-ляет собой упрощенную модель профессиональной школы -- механизм по передаче знаний, а не по формированию мировоззрения. В условиях светско-го общества школа не в состоянии удовлетворить первичные потребности и не приспособлена к тому, чтобы помогать ребенку искать и находить ответы на его насущные духовные запросы;

объективная неспособность школы обеспечить равное удовлетворение духовных запросов представителей разных конфессий;

отсутствие высокоэффективных воспроизводимых в массовых масштабах методик привития подрастающим поколениям навыков терпимо-сти (толерантности), включая поведенческий аспект, по отношению к раз-личным религиям и нетрадиционным духовным ценностям, если такие ценности не противоречат требованиям закона.

Факторы религиозного экстремизма, относящиеся к здравоохра-нению:

* объективная неприспособленность системы здравоохранения к обеспечению духовного здоровья населения и отдельных граждан, обуслов-ленная принципиальными отличиями болезней психики и расстройств духов-ной сферы;

* отсутствие высокоэффективных методик выявления и лечения психических патологий, предопределяющих склонность к духовной изоляции и агрессивному навязыванию исповедуемых духовных ценностей;

* неразвитость специализированных видов экспертиз, способных удовлетворить нужды правоприменения в части, относящейся к оценке осознанности и произвольности исповедуемых духовных ценностей.

2.3.Факторы религиозного экстремизма, относящиеся к воспроизводству населения:

* общая тенденция роста населения планеты при уменьшающихся невозобновляемых ресурсах обеспечения жизнедеятельности, когда каждому вновь родившемуся достается меньше;

* генетически предопределенная расовая и этническая неоднородность человечества, являющаяся главной объективной предпосылкой для разделения людей по внешним признакам;

* объективная тенденция к стиранию расовых и этнических отличий;

* существенно различающиеся тенденции самовоспроизводства населения, относящегося к различным социальным, религиозным, этническим и национальным группам;

* способность малых общностей к длительной самоизоляции и неассимилируемости.

2.4,Факторы религиозного экстремизма, относящиеся к функции обеспечения национальной безопасности:

* объективный конфликт между целями поддержания национальной безопасности и полной свободой вероисповедания и религиозной деятельности;

* неспособность эффективно, не нарушая неотъемлемых прав и свобод человека, контролировать экстремистское индивидуальное и групповое сознание;

исторически обусловленная предрасположенность государства к использованию экстремистских идей и экстремистских религиозных организаций в целях активного обеспечения своей безопасности, т.е. к деятельности по ослаблению и разрушению других государств посредством финансовой, интеллектуальной и иной поддержки наиболее эффективных экстремистских организаций таких государств.

2.5 Факторы религиозного экстремизма, относящиеся к функции поддержания правопорядка и борьбы с преступностью:

объективный конфликт между целями поддержания правопорядка и сохранением сфер социальной жизни неурегулированной нормами права и необеспеченной правоприменением;

объективная необходимость в установлении формального по-рядка регистрации деятельности религиозных объединений, создающего лишь минимальные предпосылки для разграничения экстремистских и неэкстремистских организаций;

вынужденное объявление отдельных форм религиозного экстремизма преступлениями с неизбежным в результате этого созданием вокруг экстремистов ореола «преследуемых за убеждения и инакомыслие» [47];

непреодолимые или труднопреодолимые трудности идентификации и интерпретации в процессе реального правоприменения признаков религиозного экстремизма.

Экономические факторы распространения религиозного экстре-мизма:

утрата страной статуса одного из мировых экономических лиде-ров;

глубокий экономический кризис, приведший к абсолютному обнищанию и утрате большей частью населения страны надежды на скорое восстановление прежнего экономического статуса;

возрождение после шестидесятилетнего перерыва феномена массовой незанятости населения;

возникновение феномена полной экономической зависимости от иностранных и международных внешних заимствований, одним из условий предоставления которой было устранение любых препятствий для оказания гуманитарной помощи (в том числе в духовной сфере);

финансирование естественных и общественных наук по остаточному принципу;

вынужденное прекращение финансирования институтов гражданского общества, выполнявших функции формирования и поддержания идеологического единства общества.

3.2 Политические (в том числе, правовые) факторы распространения религиозного экстремизма в Казахстане:

* возникновение политического и идеологического вакуума после прекращения выполнения КПСС функций ядра политической системы и механизма формирования и поддержания идеологического единства общества;

утрата государством способности самостоятельно решать основные задачи государственного управления;

дезактуализация прежней правовой системы, возникновение правового вакуума во всех основных сферах социальной жизни, в том числе в сфере духовной жизни;

отсутствие опыта государственного управления в условиях политического плюрализма;

быстрый переход от правовой системы, основанной на принципе «запрещено все, что прямо не разрешено законом» к системе, функционирующей по принципу «разрешено все, что прямо не запрещено законом» [48];

утрата остаточных элементов патриархальности среднестатистической российской семьи, в которой мужчина был способен нести основное бремя материальных забот;

резкое снижение способностей семьи к самовоспроизводству в результате значительного уменьшения средней продолжительности жизни и готовности удовлетворять первичные материальные потребности членов семьи.



3.3 Специфические духовные факторы современного криминального религиозного экстремизма

В соответствии с оговоренной нами ранее концепцией системы фак-торов криминального религиозного экстремизма в настоящем параграфе будут рассмотрены специфические факторы его институциональных форм. Как показал предварительный анализ, в своей основе эти факторы имеют духовную и психологическую природу.

Специфика детерминации современного криминального экстремизма, как уже отмечалось, имеет почти девяностолетнюю историю и свя-зана, прежде всего, с первичной искусственной дестабилизацией духовных основ общества в результате Октябрьской революции 1917 года. Проявле-ниями этой нестабильности стали такие процессы как:

а) секуляризация -- освобождение основных секторов общества, куль-туры, различных социальных групп и отдельных индивидов от религиозного санкционирования и влияния;

б) атеизация -- формирование мировоззрения, отвергающего веру в Бога (богов) и в сверхъестественные силы;

в) ослабление влияния церкви на государственное управление;

г) ослабление влияния церкви на иные социальные институты (прежде всего семью и школу);

д) провозглашение формального отказа государства от управления церковью [49].

В научной литературе выделяются два основных показателя процесса секуляризации в советском обществе.

1. Освобождение различных социальных и демографических групп от влияния религии; падение численности верующих. Так, по данным И.Н. Яблокова, к концу 70-х годов прошлого века подавляющее большинство людей в возрасте от 18 до 30 лет были свободны от религии.

2. Освобождение политических, правовых, образовательных инсти-утов от влияния религии. Еще первые декреты новой власти: а именно, -- «Декрет о земле», «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», «О светской школе», -- заложили правовые предпосылки для процесса секуляризации социальных институтов. Таким образом, на уровне общества в целом и больших социальных групп религия была искусственно лишена традиционных базовых институциональных опор, реально сохранив их в некоторой степени лишь на уровне семьи и отдельно взятого индивида [50].

Принудительная секуляризация советского общества стала по сути одним из важнейших элементов государственной политики уничтожения культуры, а вместе с ней и «пережитков» прежних общественно экономических формаций, включая преступность. В течение 20-30-х годов прошлого века, несмотря на сопротивление значительной части населения (преиму-щественно старших возрастов), было осуществлено повсеместное закрытие большей части церквей, включая физическое разрушение культовых зданий и демонстративно оскорбительное уничтожение предметов культа, произве-дены массовые расстрелы, аресты и высылки священнослужителей. С этого момента атеизму в Казахстане был придан характер государственной идеологии. Для его утверждения в общественном сознании помимо пропаганды с использованием возможностей огромных общественных организаций (ком-мунистической партии, комсомола, пионерской организации, общества «Знание»), фактически включавших большую часть общества, возможностей официальных СМИ, был использован инструмент школьного воспитания. Практика формирования массового атеистического мировоззрения допускала психическое принуждение к отказу от вероисповедания, ограничение прав и свобод лиц, не скрывавших своей религиозности [51].

Атеизация общества нашла свое отражение, прежде всего, в утверждении в индивидуальном и групповом сознании такой системы взгля-дов, убеждений, которая отвергала веру в Бога (богов) и в сверхъестест-венные силы.

Ослабление влияния религии на общественное сознание, исчезновение ряда элементов религиозного сознания, усиление нерелигиозной мотивации совершения культовых действий; увеличение числа колеблющихся среди верующих -- все это, по мнению исследователей, свидетельствовало о кризисе духовного здоровья общества.

Названные факторы создали объективные и субъективные предпо-сылки для возрождения криминального религиозного сектантства в нашей стране в потенциально более опасных, чем до 1917 г. формах.

С середины 20-х годов прошлого века темпы роста численности религиозных экстремистских организаций резко снизились, начался процесс отхода от сектантства и разрыва с религией многих последователей. Так, например, в Тамбовской области в 1915 году общая численность молокан, баптистов, субботников, христоверов составляла 13 600 человек, а в 1959-м членов этих сект оставалось не более 1300 человек.

К 1971 году из старых русских религиозных сект молодежь практи-чески исчезает. 90% состава групп молокан на Тамбовщине представляли люди старше 60 лет, аналогичны показатели по группам пятидесятников (91,5%). Данная динамика прослеживается практически на всей территории СССР [52].

Исчезновение традиционного русского сектантства, все большая секуляризация и атеизация общества, снижение общего уровня религиозности -- таковы основные тенденции духовного развития общества в советский период.

Коренным образом изменение ситуации, как отмечалось ранее, произошло в 80-90-е гг. прошлого века. Отличительными особенностями рели-гиозного ренессанса в России стали: омоложение верующих и опережающий рост нетрадиционной религиозности.

На наш взгляд, этому способствовали не только объективные причины в виде духовной разобщенности и неизбирательности общества, негото-вности русской православной церкви и других традиционных конфессий быстро заполнить образовавшийся духовный «вакуум», но и отсутствие ясно-го осознания на государственном уровне огромной потенциальной общест-венной опасности нового криминального сектантства.

В этот период некоторые авторы высказывали предположение, что казахстанская религиозность носит формальный и поверхностный характер.

Возможности религии реализовать свою функцию интеграции ограни-чены еще и тем обстоятельством, что в современном секуляризированном обществе поле действия религиозных функций очень ограничено. В России, где практически все социальные институты являются светскими, реальная интеграция на основе религиозных ценностей возможна лишь на уровне малых групп, например, семьи или определенного количества последо-вателей.

Обязательным признаком уголовно наказуемых призывов является их публичность. Она означает, что призывы обращены к широкому кругу людей (к массам, толпе и т.д.), поскольку преследуют цель во влечения масс в экстремистскую деятельность. Склонение конкретных лиц к совершению действий, предусмотренных ст. 278 УК, надлежит квалифицировать как подстрекательство к этому преступлению. Призывы - это такая форма воздействия на сознание, волю и поведение людей, при которой путем непосредственного обращения к ним формируются побуждения к определенному виду деятельности. В данном случае призывы субъекта имеют конкретную цель - осуществление экстремистской деятельности. Призывы субъекта при этом носят общий характер, т. е. не обращены персонально к кому-либо, в них нет конкретного содержания о месте, времени и способе совершения преступления. Этим они отличаются от подстрекательства к конкретному преступлению. Публичность означает, что призывы носят открытый, доступный для понимания характер и обращены к широкому кругу людей. Арифметический подход в оценке признания (или непризнания) публичности неприемлем. В каждом конкретном случае вопрос решается с учетом всех обстоятельств дела: место, время, обстановка содеянного должны свидетельствовать о том, что призывы воспринимала публика.

По форме призывы могут быть устными (на собраниях, митингах, демонстрациях), письменными (листовки, плакаты, изобразительные средства) и проч.

Преступление признается оконченным с момента публичного призыва, даже если под его влиянием ни одно лицо не было вовлечено в экстремистскую деятельность.

Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом. От подстрекательства к массовым беспорядкам, хулиганству и вандализму рассматриваемое преступление отличается, в частности, наличием мотивов идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Субъектом преступления может быть любое лицо, достигшее возраста 16 лет.

Квалифицированный состав (ч. 2 ст. 280 УК) характеризуется публичными призывами к осуществлению экстремистской деятельности, совершаемыми с использованием средств массовой информации (печати, радио, телевидения и др.).

Преступление окончено с момента осуществления публичных призывов указанного содержания независимо от того, достигли они своей цели воздействия на граждан или нет. Форма призывов может быть разнообразной: устной, письменной, с использованием технических средств (громкоговорителей, микрофонов и т. п.), если они (технические средства) не выступают атрибутом средств массовой информации.

Экстремистская деятельность - это деятельность, направленная на подрыв основ конституционного строя и безопасности государства. Квалифицированный вид данного преступления (ч. 2 ст. 280) предусматривает повышенную ответственность за совершение публичных призывов с использованием средств массовой информации (радио, телевидение, пресса).

Преступление совершается с прямым умыслом, т. е. виновный сознает общественно опасный характер действий, связанных с публичными призывами к осуществлению экстремистской деятельности, и желает действовать таким образом.

Мотивы могут быть различными: месть, корысть, идейное невосприятие конституционного строя и т. д. Не влияя на квалификацию, они учитываются при оценке общественной опасности содеянного и вынесении меры наказания. Цель преступления вытекает из направленности действий, указанных в диспозиции статьи, -- побудить граждан к осуществлению экстремистской деятельности. Если действия, указанные в данной норме, совершаются гражданином государства по заданию иностранного государства, иностранной организации или их представителей, то содеянное квалифицируется по совокупности с государственной изменой (ст. 275).

Статья 164 УК РК предусматривает ответственность за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства.

...