Право оперативного управления в системе вещных прав

1.1 Генезис и юридическая природа права оперативного управления

Необходимость такого типа вещных прав в нашей стране появилась в первые годы пришедшей новой власти.(какой именно?) Государство, сосредоточив в своей единоличной собственности колоссальные имущественные ценности, было не в состоянии непосредственно рационально и разумно управлять ими. Вместе с тем, не желая утратить на них право собственности, оно объективно встало перед необходимостью создавать самостоятельные юридические лица - предприятия и учреждения, закрепляя за ними свое имущество на ограниченном вещном праве.

Главным идеологом нового способа социалистического хозяйствования выступал академик А.В. Венедиктов, который в начале 30-х гг. XX в. теоретически разработал и обосновал правовую форму закрепления имущества за организациями. Он выделял несколько уровней управления:

1) управление как общее руководство соответствующей отраслью хозяйства;

2) управление как непосредственное планирование и регулирование определенного круга государственных предприятий;

3) непосредственное оперативное управление, которое состоит как в организации, так и в непосредственном выполнении плановых заданий.

При этом первые два вида управления относились ученым к административной деятельности государства, а непосредственное оперативное управление рассматривалось как определенная хозяйственная деятельность, выражающаяся в совершении административных актов и гражданско-правовых сделок.

Таким образом, оперативное управление в понимании А.В. Венедиктовым, это не субъективное гражданское право государственной организации на государственное имущество, а совокупность административно-правовых и гражданско-правовых элементов, позволяющих государственным предприятиям и организациям реализовывать волю государства в хозяйственном обороте.

Именно такая модель управления государственным имуществом была задумана как наиболее подходящая для государственных предприятий. Необходимо отметить и практическое значение выделения самостоятельной категории оперативного управления. Оно проявляется:

– в разграничении имущественных прав и обязанностей государства как собственника соответствующего имущества, закрепленного за государственными предприятиями, и самого предприятия, наделенного этим имуществом;

– в установлении пределов имущественной самостоятельности государственных предприятий;

– в возможности четкого разграничения субъектов гражданского права: государства и государственных предприятий, наделенных ограниченным правом на государственное имущество.

Своего рода более «цивилистическую», по сравнению с А.В. Венедиктовым, трактовку прав на закрепленное за государственными предприятиями и организациями имущество, дал О.С. Иоффе в 50-х гг. прошлого века. Характеризуя имущественные права государственных предприятий, учёный исходил из того, что данные предприятия наделяются правомочиями по владению, пользованию и распоряжению, которые существенно отличаются по объему от одноименных правомочий государства-собственника, однако в совокупности образуют определенное имущественное право - право оперативного управления. Именно такое понимание было закреплено в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г.

Следует отметить, что в законодательстве и правоприменительной практике СССР до 1961 г. единой формулировки принадлежности государственным организациям прав на имущество не было, так государственное имущество передавалось «в ведение», «в распоряжение», «на баланс». Использовались и иные формулировки, за исключением указания на «собственность» государственной организации. Данная ситуация сохранялась вплоть до принятия Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г., которые, закрепив принцип единства субъекта государственной собственности и, одновременно с этим, - имущественную самостоятельность государственных предприятий, установили, что таким предприятиям принадлежит право оперативного управления имуществом, в соответствии с которым они осуществляют права владения, пользования и распоряжения им. Затем такая конструкция была отражена в принятом в соответствии с указанными Основами Гражданском кодексе РСФСР 1964 г.

Впоследствии указом Президиума ВС РСФСР от 24 февраля 1987 г. №5375-XI в ГК РСФСР 1964 г. была введена ст. 93.1, в соответствии с которой предусматривалось, что имущество, закрепленное за государственными, межколхозными, государственно-колхозными и иными государственно-кооперативными организациями, состоит в оперативном управлении этих организаций.

Начавшийся переход к рыночным методам хозяйствования поставил вопрос о дальнейшем использовании института права оперативного управления. В Законе СССР от 6 марта 1990 г. «О собственности в СССР» исследуемое право было разъединено на право полного хозяйственного ведения (более широкое по содержанию), предназначенное для хозрасчетных производственных предприятий, и право оперативного управления (более узкое), предназначенное для государственных бюджетных и аналогичных им учреждений.

Законом РСФСР от 24 декабря 1990 г. №443-1 «О собственности в РСФСР» право оперативного управления было признано ограниченным вещным правом, производным и зависимым от права собственности, а в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. был расширен субъектный состав указанного вещного права и закреплено положение о том, что имущество, находящееся в собственности государства, может передаваться государственным юридическим лицам в оперативное управление.

Окончательное закрепление института права оперативного управления произошло в действующем Гражданском кодексе РФ (далее - ГК РФ). Положениями гл. 19 ГК РФ право оперативного управления было признано ограниченным вещным правом, которым государственный, муниципальный орган, частное лицо наделяет унитарные предприятия или учреждения для владения, пользования и распоряжения передаваемым им имуществом в соответствии с целями их деятельности, заданиями собственника этого имущества и его назначением.

Необходимо отметить, что существовавший на протяжении многих десятилетий институт права оперативного управления вытерпел испытание временем. Он функционировал и в условиях административно-экономических методов управления, и в период коренной перестройки хозяйственного механизма. В настоящее время законодатель не отказывается от данной правовой конструкции. Более того, анализ современного состояния российской и мировой экономики подтверждает необходимость установления баланса между рыночными механизмами её регулирования и государственным участием в таком регулировании. Так, в условиях глобальных экономических, финансовых кризисов, когда усиление роли государства в экономике является общемировой тенденцией, этот правовой институт в нашей стране может быть успешно использован в качестве одной из антикризисных мер, позволяющей нивелировать провалы рынка и обеспечить сохранение той или иной отрасли хозяйствования.

Право оперативного управления имуществом, являясь вещным правом, имеет следующие особенности:

– это право производно и зависимо от права собственности;

– данное право принадлежит лицам, не являющимся собственником, которые ни при каких условиях не станут собственниками своего имущества - т.е. речь идет о праве на чужое имущество (п. 1 ст. 216 ГК РФ);

– субъектами этого права могут быть только определенные юридические лица;

– его назначение состоит в обеспечении доступа к использованию имущества лицом, не являющимся его собственником;

– состоит из тех же правомочий (права владения, права пользования и права распоряжения имуществом), что и право собственности. Однако по сравнению с правом собственности эти правомочия более ограничены.

Пределы осуществления права оперативного управления зависят от субъектного состава (типа организации), определяются различиями в объеме правомочия по распоряжению имуществом и в порядке наступления субсидиарной ответственности собственника имущества по долгам субъекта этого права. Пределы осуществления права устанавливаются:

– законом (ст. 296, п. 2-4 ст. 298 ГК РФ, п. 2 ст. 3 Федерального закона от 3 ноября 2006 г. №174-ФЗ «Об автономных учреждениях», п. 10 ст. 9.2 Федерального закона от 12 января 1996 г. №7-ФЗ «О некоммерческих организациях»);

– целями создания юридического лица;

– заданиями собственника;

– видом и назначением имущества.

Указанные пределы могут быть дифференцированы на общие (пределы осуществления любого субъективного права) и специальные (отражающие особенности правового режима имущества субъекта права.

Первая группа пределов определяется исключительно законом. К ним относятся определенные ст. 10 ГК РФ границы реализации субъективных гражданских прав, в соответствии с которой не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу («шикана»), действия в обход закона с противоправной целью, иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом), а также использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции и злоупотребление доминирующим положением на рынке.

Сущность права оперативного управления как самостоятельного вещного права проявляется на уровне специальных пределов его осуществления, которые определяются как нормативно-правовыми актами, так и волей собственника. Между тем, «набор» пределов второго вида не является произвольным - он установлен законом посредством их включения в легальную структуру данного вещного права. Волеизъявлением собственника определяются не сами пределы, а их содержательное наполнение, чем достигается известная адаптивность права оперативного управления к тем целям и задачам, которые ставятся перед конкретным казенным предприятием, учреждением собственником, но не приводит к возникновению бесконечного множества «индивидуальных» прав оперативного управления.

Специальные пределы могут быть дифференцированы по критерию объекта, так как одни из них распространяются на всю триаду образующих содержание права оперативного управления правомочий, а другие имеют своим объектом лишь правомочие распоряжения.

К числу специальных пределов осуществления права оперативного управления имуществом субъекта относится его специальная правоспособность. Например, из п. 1 ст. 296 ГК РФ следует, что казенное предприятие владеет, пользуется и распоряжается закрепленным за ним имуществом в соответствии с целями своей деятельности. Аналогичная норма закреплена в ст. 19 Федерального закона от 14 ноября 2002 г. №161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях». Кроме того, деятельность казенного предприятия осуществляется в соответствии со сметой доходов и расходов, утверждаемой собственником имущества казенного предприятия. Поскольку цели деятельности казенного предприятия, а равно смета доходов и расходов определяется собственником, постольку конкретное содержание указанных пределов задается волей последнего. «Волевой» предел осуществления права оперативного управления казенного предприятия также задает норма ст. 20 Федерального закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях», устанавливая обязательность для казенного предприятия заказов собственника на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для публичных нужд.

Пределы осуществления правомочий владения, пользования и распоряжения имуществом субъекта также определяются назначением имущества, что определяется его функциями, т.е. использовать имущество можно только по основному назначению.

Законом также устанавливаются пределы осуществления субъектами правомочия распоряжения своим имуществом. Так, в соответствии со ст. 19 Федерального закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» казенное предприятие вправе отчуждать или иным способом распоряжаться принадлежащим ему имуществом только с согласия соответствующего уполномоченного органа. Уставом казенного предприятия или учреждения также могут быть предусмотрены виды и (или) размеры иных сделок, совершение которых не может осуществляться без согласия собственника имущества такого предприятия.

Ограничение правомочия распоряжения не распространяется на производимую казенным предприятием продукцию, что выглядит оправданным с точки зрения формального отнесения казенных предприятий к коммерческим юридическим лицам как субъектам предпринимательской деятельности, в отношении которой п. 1 ст. 2 ГК РФ в качестве конститутивного закреплен признак самостоятельности. Между тем, из п. 1 ст. 297 ГК РФ следует, что данное правомочие также может быть ограничено законом либо иным правовым актом. Последнее, в частности, опосредуется правовым институтом обязательных для казенного предприятия заказов собственника, направленных на удовлетворение государственных или муниципальных нужд.

Из текста ст. 296-300 ГК РФ следует, что в отношении имущества субъектов собственник обладает всего одним правомочиям - изъятие излишнего, неиспользуемое или используемое не по назначению имуществ. Между тем, анализ содержания правового статуса собственника имущества казенного предприятия, учреждения наглядно свидетельствует о том, что указанных правомочий далеко недостаточно для его характеристики, ибо тяготея к классическому пониманию вещно-правового правомочия как выражающего возможность непосредственного воздействия на вещь, они не отражают сущности права оперативного управления.

В данном случае уместно отметить, что правовой режим имущества, основанный на праве хозяйственного ведения, предоставляет собственнику имущества такие правомочия как создание предприятия, определение предмета и целей его деятельности, его реорганизация и ликвидация, назначение руководителя, контроль целевым использованием и сохранностью принадлежащего предприятию имущества (п. 1 ст. 295 ГК РФ). В этом контексте А.В. Майфат, И.Б. Миронов говорят об условном разделении прав собственника имущества унитарного предприятия на две группы: в отношении предприятия как юридического лица и в отношении собственно имущества, переданного в хозяйственное ведение.

Анализ действующего законодательства свидетельствует о том, что все указанные права принадлежат и собственнику имущества субъекта, созданного на праве оперативного управления. Более того, набор определенных указанными авторами правомочий как прав в отношении юридического лица, в отношении имущества казенного предприятия, учреждения расширяется за счет включения в их число права определения порядка распределения доходов, права утверждения предприятию сметы доходов и расходов, права доведения до организации обязательных для исполнения государственных и муниципальных заказов.

Нетрудно увидеть, что ни одно из указанных правомочий не отвечает признаку непосредственного воздействия на вещь, однако в силу прямого указания закона они включены в содержание прав собственника имущества субъекта. Следуя логике указанного выше разделения прав собственника на права в отношении юридического лица и права в отношении собственно имущества, можно столкнуться с внешне парадоксальной ситуацией - в содержание права на вещь входят правомочия на поведение субъекта. При этом анализ элементов указанных прав не позволяет отнести их к числу обязательственных, ибо они либо не имеют в качестве своего объекта поведение этого субъекта (право на создание, реорганизацию и ликвидацию организации) либо опосредованные ими правоотношения носят явно выраженный субординационный характер (назначение руководителя, утверждение сметы доходов и расходов, доведение до организации обязательных для исполнения государственных и муниципальных заказов, контроль за целевым использованием и сохранностью имущества).

Анализ содержания правомочий собственника в отношении имущества, закрепленного за субъектом, обнаруживает серьезную проблему легального правопонимания собственности. Позитивное право раскрывает содержание субъективного права собственности через правомочия владения, пользования и распоряжения, опосредующие возможность непосредственного воздействия на вещь волей собственника (п. 1 ст. 209 ГК РФ). Между тем, ни триада правомочий, ни непосредственность воздействия на вещь (обратимся к статусу собственника имущества субъекта) не являются составляющими основу признаками права собственности в условиях современной системы экономических отношений, поскольку утрата публичным образованием или частным лицом указанных правомочий при передаче имущества в оперативное управление не приводит к утрате им права собственности.

В этих условиях классической для отечественного гражданского правопорядка триады правомочий для исчерпывающей характеристики содержания субъективного права собственности явно недостаточно, на что неоднократно обращалось внимание в работах, посвященных исследованию права собственности. Такие ограничения позитивной характеристики содержания субъективного права собственности владением, пользованием и распоряжением лишают возможности правильно квалифицировать иные проявления экономической власти собственника, приводят к попыткам искусственной укладки всего их многообразия в «прокрустово ложе» одного из трех правомочий. Как представляется, воздействие собственника на казенное предприятие, учреждение не может быть сведено ни к одному из трех легальных правомочий, однако, вне всякого сомнения, это есть реализация именно экономической власти собственника.

В результате, представление права собственности через легальную «триаду» правомочий вынуждает ограничивать представления о праве собственности лишь связью собственника и вещи, содержанием которой является возможность непосредственного воздействия на вещь путем ее обладания, извлечения полезных свойств, определения юридической судьбы вещи. В современных условиях отношения собственности представляют собой гораздо более сложное явление. Указанный подход не отвечает реалиям современной системы экономических отношений.

Даже утратив все три правомочия, собственник, тем не менее, остается таковым, если он сохраняет возможность воздействия на соответствующий объект своей волей и в своем интересе, при этом такое воздействие происходит не непосредственно, а опосредованно - через воздействие на поведение другого, формально обособленного, лица.

Известны два наиболее характерных проявления формы и содержания труда: процесс воздействия на орудия и предметы труда и процесс управления данным воздействием. В труде одиночки первое и второе сливается воедино. В современной системе общественной кооперации труда функции воздействия и управления разделены, что создает сущностную предпосылку обособления управленческого компонента собственности.

Идея внедрения в право собственности правомочия управления не является новой для отечественной цивилистики, однако системное теоретическое обоснование управленческая концепция собственности получила в трудах С.А. Зинченко, Н.С. Бондаря и др. авторов. Как справедливо отмечают указанные авторы, правовая модель собственности, выраженная правомочиями владения, пользования и распоряжения, своими идеальными условиями должна иметь простое товарное производство и «чистую» частную собственность. Поскольку современная система имущественных отношений не исчерпывается товарной формой отношений собственности, надлежит вывести и учесть при определении права собственности и другие правомочия. Здесь на первое место выдвигается категория управления, которая актуальна для всех «производительных» видов собственности. Восстановление в России права частной собственности в результате реформ конца прошлого века естественным образом привело к тому, что идея о включении правомочия управления в содержание права государственной собственности, обрела глобальный характер. Это наглядно проявляется на примере корпоративной собственности.

Социально-ориентированная экономическая система не может функционировать на принципах «свободного» рынка, основанного на классической частной собственности. Регулирование же рынка «есть не что иное, как управление им, что и должно найти проявление в современной конструкции отношений собственности», при этом «правомочие управления имманентно не входит во внутреннюю структуру содержания «чистого» (классического) права собственности в виде возможности осуществления правомочий владения, пользования и распоряжения, а является органическим продуктом их развития и преодоления, «снятия» в условиях интеграции производства, регулирования рынка, консолидации и социализации общества».

Отношения собственности, опосредующие функционирование имущества собственника в форме казенных предприятий, учреждений, проявляются в двух плоскостях:

1. Внешние отношения, где право собственности осуществляется в отношениях между субъектом и третьими лицами. Будучи наделено вторичным вещным правом на имущество, организация выступает как формально самостоятельный субъект, скрывая под своей маской реального обладателя экономической власти.

2. Между субъектом и собственником его имущества. Последняя группа отношений представляет в целях данного исследования главный интерес. Дело в том, что правовую природу этих отношений невозможно раскрыть, оперируя классическими категориями гражданского права, поскольку правовая природа отношений между субъектом и собственником его имущества не может быть окончательно объяснена в условиях классической дихотомии имущественных прав (вещное либо обязательственное право). Более того, складывающие в этой сфере отношения собственности не отвечают сформулированным в цивилистической доктрине признакам и собственно имущественных отношений (объектом выступает материальное благо, участники имущественно независимы, самостоятельны, юридически равны), а, следовательно, не являются таковыми. По мнению Н.Д. Егорова, невозможно существование такого единого правоотношения, в котором субъекты, являясь формально-юридически равными, при этом находятся состоянии власти-подчинения.

Однако волевые отношения собственности и имущественные отношения - это не тождественные понятия: имущественные отношения выступают как форма товарных отношений собственности, однако отношение собственности «… будучи более общим понятием, реализуется и через иные формы». «В тех сферах, где продукт труда не приобретает товарной формы и не отчуждается как товар, волевые отношения собственности реализуются посредством не только имущественных, но и организационных, управленческих, регулятивных отношений». Данная мысль, сформулированная в контексте отношений публичного управления, представляется справедливой для всех без исключения сложноорганизованных экономических систем как макро- (экономическая система общества в целом), так и микроуровня (отдельный хозяйствующий субъект).

Отношения собственности в рамках субъектной композиции «собственник - казенное предприятие (учреждение)», таким образом, предстают не в качестве имущественных, а в качестве организационных. В этих отношениях возможности собственника состоят не в непосредственном воздействии на вещь, выступающую объектом вещного права, а в возможности своей волей влиять на волю другого лица. Определяя в известной степени (полностью или частично) поведение последнего, собственник тем самым воздействует на вещь, но воздействует на нее опосредованно. Организационное отношение собственности, таким образом, имеет два объекта: непосредственный и опосредованный. В качестве первого выступает поведение лица, находящегося в организационных отношениях собственности в качестве «подчиненного» субъекта. Опосредованным объектом является имущество субъекта. По внешним признакам такое отношение напоминает обязательство (право одного лица осуществляется посредством поведения другого), однако сходство это только кажущееся. Здесь совершенно отсутствует характерное для обязательства состояние равенства участников.

В силу этого метод гражданско-правового регулирования, сущность которого выражается категорией юридического равенства, неадекватен характеру этих отношений как социальных связей, через которые реализуется экономическая власть «по вертикали». Здесь отчетливо проявляется неспособность гражданского права системно регламентировать всю совокупность отношений собственности, складывающихся в сфере экономической деятельности. Те их проявления, что не укладываются в рамки имущественных (вещных или обязательственных) отношений либо получают неадекватные правовые модели либо не получают их вовсе. Принимая во внимание, что регулирование отношений публичной собственности объективно требует увязки интересов ее субъектов, единственно возможным здесь видится подход, сущностное содержание которого выражается категорией координации. Только таким способом можно создать эффективный правовой механизм, позволяющий позволяющего сгладить конфликт интересов субъектов собственности и обеспечить функционирование государства в экономической сфере как единого целого.

Таким образом, отношения собственности, опосредуемые правом оперативного управления, представлены системным единством двух ее проявлений:

1. Имущественные отношения. Их правовой формой является вещное право оперативного управления, содержание которого выражается в юридически обеспеченной возможности казенного предприятия, учреждения непосредственного воздействия на вещь, опосредованное правомочиями владения, пользования и распоряжения.

2. Организационные отношения. Здесь правовой формой выступает правомочие управления, посредством осуществления которого опосредованная правом оперативного управления степень экономической свободы казенного предприятия, учреждения ограничивается собственником в целях удовлетворения публичных интересов.

Сущность самого управления проявляется в совокупности выполняемых им функций в рамках системы взаимодействия управляющей и управляемой подсистем системы управления, опосредующей планирующее, направляющее, координирующее и контролирующее виды воздействия первой на вторую. Эти виды воздействия, которые А. Файоль обозначил как элементы управления, через призму функционального подхода предстают в качестве функций управления. В научной литературе отсутствует единый подход к характеристике функций управления, однако большинство ученых сходятся в том, что в число последних входят планирование, организация, координация, регулирование, контроль и учет.

Правовой статус собственника имущества казенного предприятия, учреждения образован совокупностью прав двух видов - права, содержание которых образует возможность непосредственного воздействия на имущество организации (изъятие излишнего, неиспользуемого или используемого не по назначению имущества) и права, содержание которых образует возможность воздействия на имущество организации опосредованно через воздействие на поведение последнего. Ко второй группе относятся следующие права:

– осуществление права собственника на создание организации, определение предмета и целей ее деятельности, ее реорганизацию и ликвидацию, назначение директора (руководителя) организации - опосредует организационную функцию управления;

– определение порядка распределения доходов организации - регулирующая функция;

– утверждение организации сметы доходов и расходов, доведение до организации обязательных для исполнения государственных и муниципальных заказов - функция планирования;

– контроль за использованием по назначению и сохранностью принадлежащего организации имущества - контрольная функция.

Таким образом, содержание прав второго вида наглядно свидетельствует о том, что их совокупность опосредует осуществление всех без исключения функций управления в рамках системы взаимодействия «собственник - казенное предприятие (учреждение)». При этом каждое из обозначенных ГК РФ прав не имеет самостоятельного значения, ибо не может быть вырвано из общей системы управления без ущерба для последней в целом. Сказанное является предпосылкой для вывода о том, что определенные законом возможности собственника, посредством которых он осуществляет воздействие на казенное предприятие, учреждение, не обладают качеством самостоятельных субъективных прав, но являются элементами единого правомочия управления. Поскольку правовая природа отдельного элемента данного правомочия не может быть иной, нежели правовая природа консолидирующего их совокупность целого, а каждое из образующих данное правомочие элементов основано на праве собственности на имущество организации, постольку очевидным является вывод о том, что правомочие управления входит в содержание этого права собственности.

1.2 Субъекты и объекты права оперативного управления

Понятие «субъект права» является ключевым для всякой правовой науки. Как и многие другие юридические категории, оно имеет продолжительную историю и подвержено различным изменениям. В современной юридической науке субъект права определяется как сложное явление, имеющее множество граней (сторон), но не сводимое ни к одной из них. В рамках комплексного подхода в понятии «субъект права» выделяют следующие аспекты: субъект права как носитель правового сознания; как правовая воля; как лицо; как правовое сознание; как правовой деятель; как совокупность правовых связей, правоотношений; как социально-правовая ценность. Как представляется, трактовки субъектов находятся в процессе постоянного развития, способны приобретать новые качества, поэтому всегда присутствует вероятность выделения новых аспектов их теоретического понимания.

В то же время, несмотря на видимое сходство и безотносительную органическую взаимосвязь, понятие «субъект права» недопустимо отождествлять с другой категорией «субъект правоотношения». В литературе выделяются следующие основные признаки различия между ними:

1. Категория «субъект правоотношения» отражает динамическую сторону, поскольку именно посредством участия в правоотношении субъект реализует свои субъективные права и юридические обязанности. Субъект правоотношения использует не все свои потенциальные права, а лишь те, которые необходимы ему для участия в конкретном правоотношении. Исходя из этого, понятие «субъект права» является более емким по сравнению с понятием «субъект правоотношения». Субъект правоотношения - это тот же субъект права, но только ставший участником конкретного правоотношения, деятельно реализующий только часть из целого ряда своих прав и обязанностей, которыми он, будучи субъектом права, потенциально обладает.

2. Если абстрактное изучение отдельно взятого субъекта права представляется в определенной степени возможным, то исследование одного субъекта правоотношения вне правовой связи с другими субъектами является неточным.

3. Круг субъектов правоотношения по объему не совпадает с кругом субъектов права. Например, субъекты права, будучи недееспособными, вообще не могут выступать субъектами правовых отношений.

Анализ норм, посвященных праву оперативного управления, показывает, что субъектами этого права могут быть только юридические лица, и только лишь созданные в форме казенных предприятий и учреждений.

Принимая во внимание вышеизложенное, под субъектом права оперативного управления следует понимать созданное публичным или частным учредителем юридическое лицо, которое по своим особенностям фактически может быть носителем субъективных юридических прав и обязанностей, закрепленных в юридических нормах, а также способно само или через своих представителей участвовать в вещно-правовых отношениях.

Сказанное позволяет классифицировать субъектов этого права по нескольким основаниям:

1. По форме собственности:

– субъекты государственного (федеральное казенное предприятие, казенное предприятие субъекта РФ, государственное казенное, бюджетное или автономное учреждение) и муниципального уровня (муниципальное казенное предприятие, муниципальное казенное, бюджетное или автономное учреждение);

– субъекты, созданные с участием частной собственности (в данном случае подразумеваются учреждения, созданные до вступления в силу Федерального закона от 5 мая 2014 г. №99-ФЗ, устанавливающего запрет соучредительства нескольких лиц при создании учреждения);

– субъекты, созданные на основе исключительно частной собственности - частные учреждения.

2. В зависимости от типа организации:

– казенные предприятия, созданные на праве оперативного управления;

– учреждения, созданные на праве оперативного управления.

3. По наличию полномочий:

– имеющие исключительно властные полномочия (к ним можно отнести, например, суды);

– имеющие властные полномочия и право осуществления доходной деятельности; (например, федеральные агентства);

– не имеющие властных полномочий, выполняющие функции только некоммерческого характера (например, музеи, библиотеки, школы с запретом на приносящую доходы деятельность);

– не имеющие властных полномочий, выполняющие функции некоммерческого характера с правом на осуществление приносящей доходы деятельности (например, музеи, библиотеки, школы, вузы с правом осуществления деятельности, приносящей доходы).

4. По условиям финансирования собственником:

– субъекты, созданные на условиях самофинансирования и самоокупаемости (например, автономные, частные учреждения);

– субъекты, созданные на условиях полного или частичного финансирования собственником (казенные предприятия и учреждения).

Следует согласиться с М.Р. Байбуриным, что эффективность механизма правового регулирования во многом зависит от точности определения объекта регулирования. Однако, понятие «объект» является, пожалуй, одним из самых спорных в юридической науке, отсутствует однозначность в терминологии, встречаются формулировки «объект права», «объекты прав», «объекты правоотношений». Без решения данной проблемы затруднительно дальнейшее исследование права оперативного управления. В связи с этим требуется четкое и последовательное разграничение указанных понятий.

О.С. Иоффе, С.С. Алексеев рассматривали объект права как неотъемлемую часть правоотношения, как то на что направлено правоотношение. Наиболее убедительной и точной представляется позиция В.А. Лапача, считающего объект права «единым и универсальным» и подразумевающего под ним «общественные отношения, требующие правового регулирования». В свою очередь объекты прав и правоотношений, по его мнению, «множественны и эта их множественность в высокой степени обусловлена природой и разнообразием соответствующих … благ».

Под объектом прав (синоним - объекты объективного права) в широком смысле, вслед за В.А. Лапачом, следует понимать теоретическую идею, содержащую своего рода «невыводное» знание о категории, вмещающей в себя все абстракции, полученные на эмпирическом материале путем восхождения от внеправовых конкретных феноменов, являющихся действительными элементами рыночного обращения, к правовым абстракциям вещей, денег, прав и т.п. В реальности понятию «объект прав», а, равно как и понятию субъекта, прямые соответствия отсутствуют. Они являются научными правовыми абстракциями, имеющими самый высокий уровень обобщения.

При анализе категории «объект правоотношения» в литературе просматривается несколько подходов. Так, М.М. Агарков, Р.О. Халфина рассматривали в качестве объекта правоотношения только вещи. Это, так называемая, «вещная» теория объекта правоотношения.

Другая позиция состоит в том, что в качестве объекта правоотношения рассматривается урегулированное право поведения субъектов, направленное на изменение предмета материального мира.

Ю.К. Толстой рассматривает в качестве объекта правоотношения фактические общественные отношения, подлежащие регулированию.

Известна концепция, в которой понятие объекта правоотношения характеризуется как «разнообразные блага», служащие удовлетворением личных и общественных интересов и потребностей, предоставление которых юридически обеспечивается лицу или организации субъективным правом или юридической обязанностью.

Еще одна позиция, которая как бы объединяет все выше перечисленные, состоит в том, что объектом правоотношения является не вещь, и не поведение, а правовая характеристика вещи, поведения, иных категорий имущества и неимущественных прав, то есть их правовой режим.

В.А. Лапач, последовательно раскрывая содержание понятий блага, правоотношения, субъективного права, поведения управомоченного лица, приходит к пониманию объекта правоотношения как воли и сознания обязанного лица, этим разграничивает объекты гражданских прав, по поводу которых складываются типичные отношения предмета правового регулирования, и объекты правоотношения, которые всегда индивидуально-конкретны.

В то же время, следует различать объект права как совокупность норм и объект субъективного права. Любое поведение является предметным, имеет конечную цель, конкретный выраженный интерес в виде достижения какого-либо материального или нематериального блага. С некоторой условностью можно утверждать следующее:

– когда первостепенное значение имеют конкретные блага, то подразумевается объект субъективного гражданского права;

– в том случае, когда акцент ставится именно на совершение активных действий, то имеется в виду поведение как объект гражданского правоотношения.

Становясь объектом права (правоотношения), какое-либо явление, влияет на его содержание, на характер прав и обязанностей субъектов данного права (правоотношения). Если объектом выступают реально существующие предметы (например, вещи как объекты права собственности и иных вещных прав), то обязанное лицо выполняет пассивную функцию, воздерживается от каких-либо действий. В данном случае особое место занимает вещь как объект права. Совершенно иная ситуация, когда обязанное лицо совершает положительные действия. В этом случае объектом становится поведение лица, а не явления внешнего мира (блага). То есть благо в данном случае не исчезает, а существует наряду с поведением. Однако именно поведение является объектом правоотношения. В рассматриваемом аспекте поведение и вещь (благо) связаны друг с другом так же тесно, как субъективное право и правоотношение.

Таким образом, под объектом субъективного гражданского права следует понимать материальные и нематериальные блага (предметы внешнего мира), в отношении которых обязанное лицо выполняет установленную законом пассивную функцию.

На основе позиций З.А. Ахметьяновой, С.Ю. Бадмаевой вещное право (к которому относится и право оперативного управления) следует считать разновидностью гражданского субъективного права, представляющей собой строго определенные законом вид и меру поведения правомочного лица (субъекта) в своих интересах в отношении индивидуально-определенной вещи. (А другие мнения, есть классики, определяющие понятие вещных прав).

Вполне очевидно, что, в силу самого термина «вещное», объектом такого права должна являться вещь как предмет материальной действительности. Отсутствие (гибель) вещи приводит к отсутствию (прекращению) вещного права. Таким образом, срок вещного права определяется:

– в отношении права собственности - временем существования вещи в виде материального блага;

– для срочного сервитута - необходимости в ней;

– способности вещи удовлетворять потребности, исходя из ее целевого назначения.

Соотнеся вещи и объект вещного права, можно уяснить тот круг явлений, на которые возможно распространение вещно-правового режима и установление вещного права.

Следует отметить, что в юридической литературе существует, по крайней мере, два полярных подхода к пониманию вещи как объекта вещного права:

1. В широком смысле слова: в понятие вещи включается совокупность вещей, находящихся у лица на праве собственности или ином вещном праве, и имущественных прав и обязанностей, которые характеризуют имущественное положение их носителя.

2. В узком смысле слова: под вещью понимают только совокупность вещей как материальных ценностей, не включая имущественные права и обязанности.

Нельзя не согласиться с тем, что первый подход имеет определенный базис, в том числе исторический, воплощенный в жизнь еще римскими юристами. Однако, широкая трактовка вещи в качестве объекта вещных прав, к сожалению, приводит к неизбежному смешению понятий вещного и обязательственного права. Исходя из этого, в качестве объекта вещного права более правильным представляется признавать вещь в узком смысле слова.

Как разновидности объектов гражданских прав вещи обладают общими признаками, присущими всем объектам: материальность, физическая обособленность, законодательное признание и системность. В то же время, являясь объектом вещных прав, они характеризуются индивидуально-определенными признаками. Именно такая индивидуальная определенность по сути является специфическим признаком объекта вещных прав. Невозможно и бессмысленно иметь на праве собственности или ином вещном праве некий абстрактный участок земли, в этом случае право собственника или иного обладателя вещного права становится беспредметным, лишенным действенной правовой защиты и теряет для него всякий смысл.

Таким образом, объектом вещного права должна выступать только материальная, физически обособленная вещь. В российской правовой системе права в данном случае рассматриваться в качестве объекта не могут. В связи с этим необоснованное расширение вещно-правового режима и распространение его на имущественные права невозможно в силу различий их естественных свойств. Невозможно установление вещного права на обязательственное по той причине, что право как мера возможного поведения субъекта не может быть объектом чьего-либо обладания. Субъективные имущественные права могут быть объектом гражданского оборота, однако это вовсе не означает, что они являются объектом вещных прав.

Встречающаяся в литературе позиция о возможности существования вещи как объекта материального, так и нематериального мира, представляется безосновательной и не имеющей под собой достаточных оснований. Наряду с существованием других прочих признаков, вещь как объект вещного права всегда материальна.

Применительно к вещным правам существующая в гражданском праве конструкция права на право фактически основывается не на праве как таковом, а на конкретном объекте, к которому это право приложимо. Право как мера возможного поведения всегда предметна и направлена и потому имеет конкретный объект. В связи с этим указанная теория может быть применима лишь к сфере обязательственных правоотношений. В отношении вещного права в целом и права оперативного управления в частности использовать данную конструкцию не представляется возможным.

На основе вышеизложенного можно сделать вывод, что объектами вещных прав должны являться материальные, физически обособленные, самостоятельные вещи, представляющие собой известное целостное единство, обладающие индивидуально-определенными признаками на момент установления вещного права и признанные в таком качестве законом.

В целом, чтобы определить, возможно ли распространение вещно-правового режима на то или иное явление, объект вещных прав, следует определить:

1. Является ли данное явление единой целостной вещью, способной к самостоятельному участию в гражданском обороте качестве самостоятельного объекта гражданских прав, или это только составная часть юридически неделимой вещи? При этом под составной частью юридически неделимой вещи следует понимать часть вещи, неотъемлемый ее элемент, соединенный с основной вещью посредством поглощения (телесной связи), хозяйственной или функциональной связи, не имеющий самостоятельного существования и, следовательно, не способный к самостоятельному участию в гражданском обороте. При отсутствии составной вещи основная вещь, по воззрениям оборота, считается не законченной. Составная часть единой неделимой вещи вполне может быть объектом обязательственных отношений, но она никак не должна становится объектом вещных прав.

2. Способно ли данное явление (благо) находиться в обладании субъекта?

3. Отвечает ли оно признаку материальности и физической обособленности.

4. Обладает ли это явление признаком индивидуальной определенности на момент установления вещного права?

В то же время в действующем ГК РФ в разделе II, посвященному праву собственности и другим вещным правам, повсюду используется иной термин - «имущество». Анализ норм ст. 128 ГК РФ показывает, что вещи являются разновидностью имущества. При этом последнее понятие в гражданском праве имеет весьма объемное смысловое значение. В разных статьях ГК РФ (а также и иных законов) ему придается неодинаковое значение: