Служебный подлог (уголовно-правовой анализ)

Б.В. Здравомыслов и ряд других авторов к разновидностям физического подлога относят подделку и подчистку документов. Здравомыслов Б.В. Указ. соч. С. 163. Не оспаривая данное суждение, отметим, тем не менее, его морально устаревший характер. Действительно, физическое воздействие на письменный документ, т.е. на бумажный его носитель, ввиду специфики последнего может быть произведено путем подчистки, вытравления текста частично или полностью, внесения дополни тельных элементов цифровых или буквенных изображений и т.д. Если же официальный документ создан и существует на электронном носителе (например, компьютерных дисках все; видов), то видоизменение его текста невозможно без задействования специальной техники. В последнем случае, по нашему мнению, самостоятельную правовую оценку должен получит факт доступа к охраняемой законом компьютерной информации.

Ст. 20 Закона Российской Федерации «Об информации, информатизации и защите информации» содержит указание на цели защиты информации и прав субъектов в области информационных процессов и информатизации, включая в них «предотвращение утечки, хищения, утраты, искажения, подделки информации, предотвращение несанкционированных действий по уничтожению, модификации, искажению, копированию, блокированию информации». Собственно защита реализуется несколькими методами, в том числе «кодированием» определенных блоков информации или иными приемами, ограничивающими и санкционирующими доступ к созданному документу для определенной группы пользователей (или собственников) информации. В организациях, предприятиях, учреждениях, использующих в документообороте официальные документы, доступ может быть лимитирован для отдельных групп должностных лиц или служащих. В последнем случае можно ставить вопрос о несанкционированном доступе к носителю текста официального документа, совершенном должностным лицом или служащим, чья деятельность осуществляется в конкретной организации, но доступ которого к определенным документам частично ограничен.

Анализ литературы позволяет прийти к выводу о том, что неправомерный доступ в сущности сводится к неправомерному ознакомлению с информацией путем физического контакта с конкретным техническим (машинным) носителем. Данное обстоятельство позволяет отнести подлог официального документа, произведенный на техническом носителе, к разряду физического подлога. В пользу данного суждения свидетельствует еще один аргумент. Как уже было отмечено, воздействие на содержание, информационность документа производится путем определенного воздействия на то или иное физическое (электронное, электрическое, оптико-волоконное и т.д.) поле, являющееся носителем информации. Видимо, в данном случае речь может идти именно о физическом подлоге.

Искажение уже существующей истинной информации, содержащейся в официальном документе на электронном или ином коммуникационном носителе, является ни чем иным как ее модификацией.

Обратимся к Закону Российской Федерации от 23 сентября 1992г. №3523-1 «О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных» Закон Российской Федерации от 23.09.1992 № 3523-1 «О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных» // Собрание законодательства РФ. 1995. № 8. Ст. 609., ст. 1.которого содержит следующие понятия:

«адаптация программы для ЭВМ или базы данных - это внесение изменений, осуществляемых исключительно в целях обеспечения функционирования программы для ЭВМ или базы данных на конкретных технических средствах пользователя или под управлением конкретных программ пользователя;

модификация (переработка) программы для ЭВМ или базы данных - это любые их изменения, не являющиеся адаптацией».

Не ставя специальной цели детально исследовать термины программирования, все же отметим наличие определенных моделей толкования, имеющих уголовно-правовое значение и прямо относящихся к предмету нашего исследования. Модификация информации, по мнению А.В. Наумова означает «изменение ее содержания по сравнению с той информацией, которая первоначально (до совершения деяния) была в распоряжении собственника или законного пользователя». Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.В. Наумова. - М. 1997. С.664. В.В. Крылов пишет: «...под модификацией информации следует понимать внесение в нее любых изменений, обуславливающих ее отличие от той, которую включил в систему и которой владеет собственник информационного ресурса». Крылов В.В. Информационные компьютерные преступления: квалификация, методика расследования. - М., 1997. C.49.

При таком понимании модификации, являющемся общепринятым в уголовном праве, следует отнести подлог официального документа, содержащегося на электронном и ином коммуникационном носителе, к разряду деяний, образующих идеальную совокупность. В нашем случае идеальная совокупность образована двумя самостоятельными составами преступлений, предусмотренными ст. 292 УК РФ и ст. 272 УК РФ. Очевидно, что состав служебной подлога в качестве способа выполнения деяния не содержит в действующей редакции УК РФ не правомерного доступа к компьютерной информации, сопровождающегося модифицированием информации. Обеспечить полную уголовно-правовую оценку служебного подлога, сопряженного с компьютерным преступлением, и призвана квалификация по совокупности составов.

Вместе с тем, предлагаемая нами расстановка акцентов уголовно-правовой оценки не отражает в полной мере объективно сложившуюся правовую ситуацию и новую специфику способов (приемов) служебного подлога. В связи с этим следует признать необходимой модернизацию состава ст. 292 УК РФ.

На наш взгляд, квалификация подлога официального документа, содержащегося на электронном и ином коммуникационном носителе, по правилам идеальной совокупности не совсем рациональна. Причина такой нерациональности заключается в том, что в рассматриваемом нами контексте выглядят тождественными структурные элементы каждого названного состава - внесение искажений в содержание официального документа является частным случаем модификации. Именно поэтому представляется необходимым изменение взгляда на квалификационную модель такого сложного преступления.

На основании изложенного нами вносится предложение, о дополнении статьи 292 УК РФ «Служебный подлог» частью 2, содержащей в качестве квалифицирующего признака действия, совершенные с незаконным использованием ЭВМ и иных коммуникационных устройств.

Предлагаемый подход позволит правильно и в надлежащем объеме оценить повышенную общественную опасность такого служебного подлога, специфичное содержание которого сопряжено с реальной возможностью значительного распространения текста подложного официального документа, несущего в себе искажающую его смысл и направленность информацию, по сети и реальной возможностью искажения большего числа конкретных производных правоотношений.

В правовой науке в середине 90-х годов возникла достаточно своеобразная ситуация, когда проблемы служебного подлога официальных документов на компьютерных носителях стали обсуждаться не в рамках уголовно-правовых исследований, а в рамках научного обоснования основных направлений развития в современных условиях кибернетики, криминалистических экспертиз. Так, выступая в марте 1993 г. на межведомственном семинаре «Криминалистика и компьютерная преступность», проводимом Научно-исследовательским институтом проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной Прокуратуры Российской Федерации и экспертно-криминалистическим центром Министерства внутренних дел Российской Федерации Н. Сочилина, акцентировала внимание участников семинара на проблемах установления признаков интеллектуального и физического подлога в бухгалтерских, документах, составленных на компьютере, установлении признаков такого подлога при уклонении от уплаты налогов, а также на методах выявления причастных к таким преступлениям счетных работников путем исследования носителей оперативной информации, а также лиц, вводивших соответствующие данные в ЭВМ. Селиванов И. Проблемы борьбы с компьютерной преступностью // Законность. 1993. № 8. С.38-39.

В последнее время все более актуальными становятся компьютерные подлоги, позволяющие совершать тяжкие корыстные преступления и даже преступления против жизни. В США, например, имело место преступление, когда виновный через глобальную компьютерную сеть Интернет проник в локальную сеть госпиталя, взломав все коды защиты, и добрался до системы жизнеобеспечения тяжело раненного человека. Разумно поступают законодатели, которые в уголовные кодексы вводят в качестве квалифицирующего элемента такой способ совершения преступлений (чаще всего корыстных) в виде обмана и подлога, как использование компьютерных технологий. Курс уголовного права. Том 3. Особенная часть / Под ред. Г.Н.Борзенкова, В.С.Комисcарова - М.: «Зерцало-М», 2002. С. 114.

По нашему мнению, в середине 90-х годов проблема выявления признаков служебного подлога документов, содержащихся на коммуникационных носителях, получила достаточно серьезную разработку именно в криминалистике. Уголовно-правовая теоретическая мысль стала осваивать проблему компьютерного служебного подлога значительно позже, однако до сих пор данная область криминальной действительности не получила надлежащей правовой и даже статистической оценки.

«Сообщения об информационных преступлениях отрывочны. Пожалуй, никто в мире не имеет сегодня полной картины информационной преступности. Понятно, что государственные и коммерческие структуры, которые подверглись нападениям, не очень склонны афишировать последствия, причиненные нападениями, и «эффективность» своих систем защиты», - указывает В.В. Крылов. Крылов В.В. Указ. соч. С. 1. Приведенное нами высказывание относится ко всей компьютерной преступности в целом, но, на наш взгляд, может быть вполне обоснованно отнесено и к частным случаям преступлений с использованием компьютерной и коммуникационной техники.

Результаты исследования заставляют согласиться с данным мнением. Дело в том, что статистическая учетная карточка о раскрытом преступлении, являющаяся основным источником формирования статистической базы данных о преступности, не содержит вычлененной информации о типе информационного носителя подложного (а также поддельного) документа. В результате официальная статистика, которой располагают правоохранительные органы, вообще не содержит сведений о количестве подлогов компьютерных и иных коммуникационных официальных документов. Данные сведения, безусловно, отрывочные, могут быть получены только в результате конкретных специальных научных исследований. Отрывочность, создающая эффект нерепрезентативности для обобщения информации об изучаемом виде преступлений на федеральном уровне, обусловлена ограниченностью возможностей добывания полных сведений. Региональный оценочно-информационный разрез может лишь привлечь внимание к проблеме, осветить ее узловые моменты, способствовать постановке вопросов о мерах борьбы с «компьютерным» служебным подлогом.

Так, органами следствия установлено, что сотрудник ГИБДД Н. за вознаграждение исказил в компьютерном автоматизированном банке данных отдела внутренних дел информацию о содержащихся в протоколе об административном правонарушении установочных данных (изменил несколько букв в фамилии) лица, совершившего административное правонарушение в сфере безопасности дорожного движения, подлежащего в связи с повторностью этого нарушения лишению водительских прав. Соответствующая проверка правонарушителя по соответствующему автоматизированному учету показала, что ранее он к административной ответственности не привлекался и, следовательно, такое административное взыскание лишение его водительских прав применено быть не может. В данном случае субъект служебного подлога - инспектор ГИБДД Н., используя свое служебное положение, совершил материальный подлог официального документа, содержащегося на компьютерном носителе, из корыстной заинтересованности. Данное деяние было квалифицировано по совокупности составов - ст. 292, ч.2 ст.290 УК РФ. Представляется, что предложенная судом уголовно-правовая оценка деяния Н. является правильной, поскольку искажению содержания документа, включенного в официальный оборот и правоотношения, одной из сторон которых выступило государство, повлекло искажение значимых правовых последствий - правомерное наступление административной ответственности за совершенное правонарушение.

На основании изложенного полагаем, что необходимо создать соответствующую статистическую базу данных о совершенных в рамках ст.292 УК РФ «компьютерных» подлогах официальных документов.

Материальная разновидность подлога в виде искажения действительного содержания документа может быть спроецирована именно на те его характеристики, которые и делают официальный документ таковым. В противном случае, при искажении несущественных элементов, не имеющих информационной нагрузки (например, шрифта документа) деяние утрачивает общественную опасность, свойственную служебному подлогу.

Предлагаемое понимание сущности материального подлога позволит, на наш взгляд, правильно ориентировать правоприменителя при установлении им оснований уголовной ответственности за служебный подлог.

Представляется, что совершение подлога тесно связано со специальным статусом субъекта, а именно становится возможным только благодаря использованию служебных полномочий вопреки интересам службы. Рассматриваемые признаки органично и неразрывно связаны между собой. Трудно представить служебный подлог, совершаемый лицом, не обладающим специальными служебными полномочиями по информационному обеспечению управленческих решений в конкретной сфере общественной жизни. Это противоречило бы воле законодателя, отнесшего данное преступление к главе «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления». Следует согласиться с позицией Б.В. Здравомыслова, предлагающего следующую квалификационную оценку: «Подлог документов, совершенный хотя бы и должностным лицом, но без использования служебного положения, не в связи с выполнением обязанностей по службе, может при определенных условиях представлять преступление против порядка управления» Здравомыслов Б.В. Указ. соч. С. 18..

Представленная точка зрения устоялась в литературе и не вызывает сомнения. Следует отметить, что, несмотря на отсутствие в действующей редакции уголовно-правовой нормы о служебном подлоге прямого указания на такие конструктивные элементы деяния как «вопреки интересам службы» и «с использованием лицом своего служебного положения», судебные органы в подавляющем большинстве случаев (87% изученных уголовных дел, содержащих квалификацию деяния по ст. 292 УК РФ) в судебном заседании рассматривают и подвергают изучению данные признаки, а затем прямо обозначают их в приговорах. Данное обстоятельство свидетельствует, по нашему мнению, о достаточно тщательном изучении судом обстоятельств служебного подлога. Кроме того, подобный подход в судебной практике прямо ориентирован на выполнение требований Постановления Пленума Верховного Суда Союза Советских Социалистических Республик от 30 марта 1990 года «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» Постановление Пленума Верховного Суда Союза Советских Социалистических Республик от 30.03.1990 № 4 «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» // Бюллетень Верховного Суда СССР. 1990. № 3. в части, не противоречащей новому уголовному законодательству. В частности п.8 названного Постановления предлагает: «В целях обеспечения высокого качества судебного разбирательства судам необходимо устанавливать круг и характер служебных прав и обязанностей должностного лица, нормативные акты, их регламентирующие, мотив, цель и фактические обстоятельства совершенного деяния, наличие причинной связи между нарушением (неисполнением) должностным лицом своих обязанностей и наступившими вредными последствиями».

Действующий уголовный закон конструирует состав служебного подлога как формальный, вынося за его рамки общественно опасные последствия, Данное обстоятельство, на первый взгляд противоречит сущности служебного подлога, который влечет искажение правообразующих, правоизменяющих и правопрекращающих юридических оснований. Разрешение данной коллизии кроется в правильном понимании содержания общественно опасных последствий. «Преступные последствия, - указывает Н. И. Коржанский, - это противоправное изменение общественных отношений, заключающееся в полном или частичном, временном или постоянном затруднении или ликвидации возможности осуществления субъектом общественных отношений своих интересов». Коржанский Н.И. Указ. соч. С. 162. Н.И. Коржанский предлагает различать в преступных последствиях их физическую и социальную стороны. «Физическая сторона заключается в определенных внешних изменениях в предметах, вещах, людях. Социальная сторона представляет собой их социальное свойство и выступает в виде определенного вреда в сфере общественных интересов - лишение возможности пользоваться имуществом и т.п. Социальная сторона преступных последствий входит в объект преступления. Физические свойства преступных последствий входят в объективную сторону преступления».

Данный подход к оценке общественно опасных последствий позволяет правильно взглянуть на их специфику в рамках служебного подлога. Действительно, негативные с социальной точки зрения последствия подлога связаны, прежде всего, с негативными изменениями в объекте посягательства - реализация управленческих общественных отношений полностью или частично, постоянно или временно затруднена, искажены информационные основания для принятия таких решений. Обратим внимание, что общественно опасные последствия служебного подлога в соответствии с конструкцией данного состава могут в объективной, материальной действительности вообще не наступить. Законодатель полагает, что потенциал общественной опасности, присутствующий в самом деянии и соответствующей деформации общественных отношений, достаточен для криминализации деяния.

Представляется, что в уголовном праве существует определенный пробел, препятствующий правильной, полной квалификационной оценке служебного подлога, влекущего с некоторым разрывом во времени существенные общественно опасные последствия. По нашему мнению, восполнение данного пробела возможно за счет вычленения самостоятельного квалифицирующего признака «те же действия, повлекшие существенное нарушение охраняемых законом интересов государства, организаций или граждан» в рамках части 2 ст.292 УК РФ.

Законодательная конструкция части 2 ст. 292 УК РФ позволяет отнести квалифицированный вид служебного подлога к группе материальных составов. В связи этим следует отметить специфику причинной связи между общественно опасным деянием и общественно опасные последствиями. Исследуя причинную связь в преступлениях, связанных с нарушением должностных функций, профессор А. Тер-Акопов Тер-Акопов А. Причинная связь в преступлениях, связанных с нарушением должностных функций // Советская юстиция. 1984. №11. С.3-4. отмечал, что такая связь имеет опосредованный характер, отсутствует физическое взаимодействие между причиной и следствием, одно и то же нарушение вызывает разнообразный, хотя в целом и ограниченный круг последствий.

Присоединяясь в целом к данному суждению, отметим, что наиболее характерным признаком причинной связи в составе служебного подлога (помимо общепринятых в теории уголовного права признаков) является отсутствие непосредственного физического контакта, взаимодействия деяния и результата. Отчасти это объясняется спецификой самого подлога, результаты которого проявляются в социальной действительности и соответствующих правоотношениях лишь после выпуска поддельного документа, после его включения в юридически значимые правоотношения, то есть с определенным разрывом во времени. Кроме того, судебная практика свидетельствует о том, что между собственно служебным подлогом и общественно опасными его последствиями достаточно часто находится некое промежуточное звено также в виде противоправного деяния. Промежуточное преступление в некоторой степени камуфлирует источник наступления вредных последствий, что закономерно влечет в правоприменительной практике недооценку общественной опасности служебного подлога, а в ряде случаев даже отказ от вменения служебного подлога. Клепицкий И. А. Указ. соч. С. 22.

На основании изложенного попытаемся обобщить признаки объективной стороны служебного подлога, разделив их на основные и квалифицирующие. К основным следует отнести следующие:

- служебный подлог может быть совершен исключительно в форме осознанного, волевого, активного поведенческого акта;

- сущность служебного подлога сводится к информационному искажению юридического факта - источника правообразуюших, правоизменяющих или правопрекращаюших общественных отношений путем интеллектуального или материального подлога;

- служебный подлог совершается вопреки интересам государственной или муниципальной службы, а равно вопреки интересам информационного обеспечения принятия и реализации управленческих решений в конкретной сфере осуществления публичного и связанного с ним частного интереса;

- служебный подлог может быть совершен исключительно с использованием специальных служебных полномочий субъекта, вопреки интересам службы;

- негативные с социальной точки зрения последствия подлога замкнуты рамками объекта и выражаются в искажении информационных оснований для принятия управленческих решений в сфере государственной или муниципальной службы, то есть представлены как потенциальная угроза нормальной реализации законных публичных и частных интересов, что позволяет отнести основной состав служебного подлога к разряду имеющих формальную конструкцию.

Квалифицирующие признаки, характеризующие объективную сторону состава служебного подлога, могут быть изложены в предлагаемой нами модели следующим образом:

служебный подлог, сопряженный с использованием ЭВМ и иных коммуникационных устройств;

служебный подлог, повлекший существенное нарушение охраняемых законом интересов государства, организаций или граждан. В последнем случае служебный подлог приобретает материальную конструкцию состава, при этом особенностью фактически имеющих место общественно опасных последствий является некоторый разрыв их во времени по отношению к самому деянию.

2. Характеристика субъективных признаков служебного подлога

2.1 Субъект служебного подлога

Специфика служебного подлога однозначно предполагает обладание субъектом определенными особенностями. Субъект данного преступления специальный - должностное лицо или государственный служащий, не являющийся должностным лицом, или служащий органа местного самоуправления, также не являющийся должностным лицом.

В теории уголовного права специальным субъектом преступления признаются такие лица, которые характеризуются не только общими признаками субъекта преступления, но и дополнительными, только им присущими признаками, касающимися, главным образом, их профессии, должностного положения, профессиональной служебной деятельности». Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. - М. 1984. С. 103.

После принятия в 1996 году уголовного закона, а также ряда нормативных актов, касающихся регламентации правового режима деятельности должностных лиц и служащих различных категорий, проблема правильной оценки круга субъектов служебного подлога вряд ли может считаться исчерпанной. Более того, на наш взгляд, эта проблема усложнилась и приобрела новые очертания.

В соответствием с примечаниями к статье 285 главы 30 УК РФ должностные лица - это лица, постоянно, временно или; по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, в государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ. Кроме того, п.4 данного примечания содержит прямое указание на то, что государственные служащие и служащие органов местного самоуправления, не относящиеся к числу должностных лиц, несут уголовную ответственность по статьям 30 главы в случаях специально предусмотренных соответствующими статьями.

Системно-логический анализ данного примечания позволяет предположить, что субъектом служебного подлога наравне с должностными лицами государственных и муниципальных структур являются также служащие данных структур. Данная посылка позволяет сделать и еще один вывод: законодатель сконструировал гл. 30 УК РФ «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» по сути как институт служебных преступлений.

Следует оговориться, что мы подразумеваем узкий смысл термина «служебные преступления». Речь идет о службе в структурах, которые от имени и по поручению государства, либо в соответствии с Конституцией Российской Федерации осуществляют на территории государства публичную власть, реализуют функцию публичного управления. В отличие от структур, наделенных законом подобной функцией, существуют коммерческие и иные предприятия и организации, для которых управленческая функция локализована выполнением целей и задач, определенных в уставных документах. В последнем случае вообще нельзя ставить вопрос о наличии у руководителей и служащих коммерческими структурами управленческих функций публичного характера «Предприятие (учреждение) в целом не выполняет управленческих функций, - справедливо указывает Д.Н. Бахрах, - ими занята специально организованная группа людей - администрация. Ее нужно рассматривать как субъект управления, как орган предприятия (учреждения), который изнутри руководит им, но не как орган государственного (муниципального) управления». Бахрах Д.Н. Административное право. Учебник. Часть общая. - М., 2002. С. 91.

При конструировании и дифференциации преступлений против интересов государственной (муниципальной) службы и преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях (соответственно глава 30 и глава 23 УК РФ) уголовный законодатель руководствовался, прежде всего, соображением о несколько различной (прежде всего по критерию публичности) социально-правовой природе управленческих функций, присущих организациям первого и второго типа, несмотря на некоторое их организационное сходство.

Критерии должностного лица, содержащиеся в уголовном законе (примечанию к ст.285 УК РФ) и дополнительно разработанные теорией уголовного права, хотя и содержат некоторые проблемные вопросы, но все же обладают высокой степенью научной разработанности. Проблемы содержания понятия «должностное лицо» получили разрешение и в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР №4 от 30 марта 1990г. «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти и служебных полномочий, халатности и должностном подлоге». В проекции к служебному подлогу понимание ключевых признаков должностного лица не вызывает серьезных сомнений.

Обратим внимание на расширение в действующей редакции ст. 292 УК РФ круга субъектов за счет государственных служащих и служащих органов местного, самоуправления, не являющихся должностными лицами. Предложенная авторами УК РФ модернизация направлена по сути своей на унификацию ответственности субъектов за служебные преступления. Несколько обособленное текстуальное обозначение в качестве субъекта служебного подлога служащих государственных и муниципальных структур в ст. 292 УК РФ производно от объявленного Конституцией Российской Федерации разграничения. Статья 10 Конституции России гласит: «Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны». Статья 12 Конституции содержит следующее положение: «В Российской Федерации признается и гарантируется местное самоуправление. Местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно. Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти».

Уголовная ответственность за служебный подлог установлена именно для тех лиц, которые функционируют в сфере государственного и муниципальной управления, и наделены при этом публичной властью. Публично-правовая функция становится основным критерием, распространяющимся не только на должностных лиц в узком смысле этого термина но и на служащих, в пределах своей компетенции реализующих данное направление деятельности. С учетом усложнения управленческих и обеспечивающих их информационных отношений, а соответственно усложнением правового статуса исполнителей соответствующих функций, данная позиция законодателя представляется обоснованной и рациональной.

Вместе с тем, следует отметить в качестве фактора, затрудняющего применения нормы УК РФ о служебном подлоге на практике, терминологическую многозначность понятий «должностное лицо», «государственный служащий», «служащий органа местного самоуправления» (с учетом того обстоятельства, что по смыслу диспозиции ст. 292 УК РФ последние категории субъектов не относятся к должностным лицам). Данное обстоятельство отмечается в современных уголовно-правовых исследованиях. Так, Н. Егорова указывает, что обозначенные понятия пересекаются, то есть имеют различно содержание, но частично совпадающие объемы: «Есть должностные лица, которые не являются государственными служащими и служащими органов местного самоуправления, и есть государственные служащие и служащие органов местного самоуправления, которые не обладают признаками должностного лица» Егорова Н. Субъект преступлений против интересов службы // Законность. 1998. № 4. С 10..

Для правильной оценки признаков субъекта служебного подлога обратимся к источникам федерального законодательства и иным правовым актам.

В соответствии со ст. 1 Федерального закона от 27.07.2004 № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» Федеральный закон от 27.07.2004 № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2004. № 31. Ст. 3215. государственные должности Российской Федерации и государственные должности субъектов Российской Федерации - должности, устанавливаемые Конституцией Российской Федерации, федеральными законами для непосредственного исполнения полномочий федеральных государственных органов, и должности, устанавливаемые конституциями (уставами), законами субъектов Российской Федерации для непосредственного исполнения полномочий государственных органов субъектов Российской Федерации.

Отметим, что сводный перечень государственных должностей Российской Федерации содержится в Указе Президента Российской Федерации от 31.12.2005 № 1574 «О реестре должностей федеральной государственной гражданской службы» Указ Президента Российской Федерации от 31.12.2005 № 1574 «О реестре должностей федеральной государственной гражданской службы» // Российская газета. № 2. 12.01.2006..

Далее ст. 3 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» определяет государственную службу как вид государственной службы, представляющей собой профессиональную служебную деятельность граждан Российской Федерации на должностях государственной гражданской службы Российской Федерации по обеспечению исполнения полномочий федеральных государственных органов, государственных органов субъектов Российской Федерации, лиц, замещающих государственные должности Российской Федерации, и лиц, замещающих государственные должности субъектов Российской Федерации (включая нахождение в кадровом резерве и другие случаи).

Такое понятие государственной службы достаточно жестко лимитирует деятельность субъекта рамками функционирования государственных органов федерального уровня и уровня субъектов Федерации. Вместе с тем, очевидно, что существуют учреждения, финансируемые государственным бюджетом (а, следовательно, признаваемые государственными), которые не могут быть отнесены к разряду государственных органов в смысле ст. 1 Закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации». Это, прежде всего, учреждения социально-культурной инфраструктуры - государственные дошкольные и школьные учреждения, учебные и медицинские учреждения, гостиницы и пр. По смыслу ст.ст. 1-3 Закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» их руководители не относятся к категории лиц, занимающих государственную должность и, следовательно, не могут являться государственными служащими.

В соответствии со ст. 3 Федерального закона № 1314-ФЗ от 6 октября 2003 г. «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» Федеральный закон № 1314-ФЗ от 06.10.2003 «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2003. № 40. Ст. 3822. должностное лицо местного самоуправления - выборное либо заключившее контракт (трудовой договор) лицо, наделенное исполнительно-распорядительными полномочиями по решению вопросов местного значения и (или) по организации деятельности органа местного самоуправления; выборное должностное лицо местного самоуправления - должностное лицо местного самоуправления, избираемое на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании на муниципальных выборах.

Необходимо использовать данные дефиниции нормой УК РФ о служебном подлоге в части оценки субъекта служебного подлога. Очевидно, что эти нормы значительно облегчают применение ст. 292 УК РФ.

На самом деле проблема толкования субъекта служебного подлога, не являющегося должностным лицом, заключается в отсутствии дефиниции «служащий» в узком смысле этого слова во всех вышеуказанных федеральных законах, в том числе в УК РФ. Налицо пробел в законе, который нельзя восполнить путем аналогии. Разумеется, п.4 примечания к ст. 285 УК РФ, устанавливающий пределы уголовной ответственности для служащих государственных и муниципальных структур по статьям главы 30 УК, данного пробела также восполнить не может.

Представляется, что наиболее оптимальным способом восполнения пробела является создание соответствующей правовой нормы. Необходимость законодательного определения термина «служащий» объективно назрела для уголовного закона, особенно для главы 30 УК РФ.

В этих целях мы предлагаем изменить редакцию п.4 примечания к ст.285 УК РФ, содержащей указание на одного из специальных субъектов служебного подлога. Данный пункт примечания может быть изложен следующим образом:

«Служащие государственных органов, предприятий, учреждений и организаций, а также служащие органов местного самоуправления несут уголовную ответственность по статьям настоящей главы в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями. Служащими в статьях настоящей главы признаются лица, выполняющие в сфере управления в пределах своей компетенции юридически значимые действия, не обладающие полномочиями должностного лица».

Соответствующих редакционных изменений, касающихся оценки субъекта служебного подлога, требует и диспозиция ст. 292 УК РФ. Изменения могут быть представлены следующим образом слова «должностным лицом, а также государственным служащим или служащим органа местного самоуправления, не являющимися должностными лицами» следует заменить словами «должностью лицом, а равно служащим государственного органа, предприятия, учреждения и организации, а также служащим органа местного самоуправления».

Разумеется, вносимое нами предложение возможно лишь при условии, что редакционному изменению и уточнению п.4 примечания к ст.285 УК РФ и диспозиция ст. 292 УК РФ подвергнутся одновременно.

2.2 Субъективная сторона служебного подлога

Содержание субъективной стороны служебного подлога определяется в результате анализа диспозиции ст. 292 УК РФ. Законодатель посчитал необходимым ввести в текст диспозиции прямое указание на следующие субъективные признаки:

- заведомостъ ложности вносимых сведений;

- корыстная или иная личная заинтересованность.

Подобная законодательная конструкция свидетельствует о том, что служебный подлог может быть совершен исключительно с прямым умыслом. По справедливому замечанию А.Б. Куринова «в так называемых формальных составах преступлений субъективную сторону деяния определяет характер психического отношения виновного только к самому общественно опасному действию (бездействию), так как вредные последствия не включена законодателем в число признаков состава этого вида преступлении». Куринов Б.А. Указ. соч. С. 114. Следует согласиться также с мнением профессора А.Н. Рарога о том, что «при совершении преступления с формальным cocтавом содержание умысла всегда заключается в осознании виновным общественно опасного характера совершаемого действия и в желании совершить это действие» Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.И. Рарог. - «Проспект», 2004 / Справочная правовая система «Гарант»..

Критерий «заведомости» при служебном подлоге подразумевает осознание лицом не только общественной опасности своего действия (подлога), но и несоответствия создаваемой информации объективной действительности, либо несоответствия объективной действительности искажаемой информации.

Мы разделяем общепринятое в литературе мнение о том, что осознаваемая мотивация, прямо стимулирующая субъекта к совершению того или иного деяния, может сопровождать лишь умышленное преступление. «Мотив и цель преступной деятельности возможны только при умышленном преступлении, - пишет профессор Н.И. Загородников. - Они имеют большое значение для конструкции составов преступлений и определения рамок уголовной ответственности. В некоторых случаях мотив и цель являются необходимым элементом состава преступления» Загородников Н.И. Советское уголовное право. - М., 1984. С.83.. Корыстная или иная личная заинтересованность, обозначенная в норме о служебном подлоге, есть не что иное, как мотивация преступного поведения.

Присоединяемся к справедливому суждению Б.С. Волкова о том, что мотив не только раскрывает характер совершенного преступного деяния, но и определяет его волевое содержание, целевую направленность. Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственности». - Казань. 1965. С.50. Содержание корыстной мотивации традиционно связывается в отечественном уголовном праве с желанием субъекта извлечь материальную выгоду или избежать каких-либо материальных затрат в результате совершения им общественно опасного деяния. Данная точка зрения представляется устоявшейся и не вызывает сомнений. Следует лишь подчеркнуть, что при конструировании уголовно-правовых норм, содержащих указание на корыстную мотивацию деяния, законодатель подразумевает неосновательное, а, следовательно, противоправное обогащение субъекта.

Так, 29 мая 2006 г. Мизиченко К.Г., работавший начальником отдела инженерно-технической обеспечения государственного предприятия «Транссервис», по расчетному кассовому ордеру № 211 получил в подотчет деньги в сумме 1 080 000 рублей для приобретения оборудования. В этот же день на полученную сумму приобрел для личного пользования бензопилу «Дружба». В целях сокрытия растраты гражданин Мизиченко внес в авансовый отчет заведомо ложные сведения о приобретении им для нужд предприятия гидравлического пресса Данное деяние квалифицировано Пятигорским городским судом по совокупности соответствующего состава хищения и ст. 175 УК РФ. В приговоре суд справедливо отметил корыстную мотивацию должностного подлога. Лейман Н.И. Служебный подлог // Бюджетный учет. 2005. № 3.

Законодатель при формулировании признаков, относящихся к субъективной стороне состава служебного подлога относит корысть не к мотивационной области человеческого сознания, а к целям деяния, дифференцируя иную личную заинтересованность мотива поведения. В действующем УК РФ законодатель объединяет и корысть, и иную личную заинтересованность в рамках мотивации деяния субъекта, что, на наш взгляд, является более правильным с точки зрения законодательной техники.

Сохраняет актуальность, по нашему мнению, разъяснение Пленума Верховного Суда Союза Советских Социалистических Республик от 30 марта 1990г., в соответствии с п. 17 которого «иная личная заинтересованность как мотив злоупотребления или подлога может выражаться в стремлении извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленном такими побуждениями как карьеризм, протекционизм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.п.». Представляется, что Верховный Суд полагает основательным отнесение к «иной личной заинтересованности» мотивы, связанные с ложным пониманием интересов службы.

К сожалению, не получил отчетливого разрешения изучаемый вопрос в комментариях к УК РФ. Так, Ю.И. Ляпунов, комментируя ст. 292 УК РФ в интересующей нас части, отсылает к комментарию к ст. 285 УК РФ: «Иная личная заинтересованность как мотив злоупотребления должностными полномочиями может быть выражена в желании субъекта извлечь из своих действий выгоду неимущественного характера: угодить начальству, карьеризм, кумовство и т.д.». Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации. Особенная часть/ Общ. ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М. 2002. С.440. Как видно, предлагаемая формулировка не содержит указания на толкование мотива «ложно понимаемые интересы службы».

Вместе с тем, косвенным образом решает проблему профессор Г.М. Миньковский при анализе состава ст. 285 УК РФ: «Следственная и судебная практика достаточно часто сталкивается со случаями злоупотреблений должностными полномочиями, исходя из неправильно понятых интересов службы. Например, руководитель учреждения принимает на должность юрисконсульта жену крупного начальника, не требуя от исполнения функциональных обязанностей и даже явки на работу. При этом оно рассчитывает на установление доверительных отношений с этим начальником в расчете на то, что последний окажет содействие в выделении средств для учреждения, помещений и т.д. Такого рода случаи не исключают ответственности». Курс уголовного права. Том 3. Особенная часть / Под ред. Г.Н.Борзенкова, В.С.Комисcарова - М.: «Зерцало-М», 2002. С. 124. Представляется, что подобная оценка, то есть отнесение неправильно, ложно понимаемых интересов службы к «иной личной заинтересованности» как к мотиву служебных преступлений является вполне обоснованной, является логическим продолжением вышеупомянутого разъяснения Пленума Верховного Суда Союза Советских Социалистических Республик по делам соответствующей категории.

Мало вероятно, что интерес службы может действительно доминировать в сознании субъекта рассматриваемого преступления. Трудно представить, что сотрудник правоохранительного органа, имеющий специальное образование, на самом деле неправильно представляет истинные интересы государственной деятельности в сфере защиты прав и обеспечения реализации обязанностей субъектов правоотношений. На наш взгляд, позитивные, нормативно закрепленные интересы службы подменяются соображениями субъекта о возможном «облегчении» выполнения собственного служебного долга, самоустранении от решения служебных (в широком смысле) задач надлежащим образом.

Субъективное отношение лица к служебному правонарушению на самом деле связано чаще всего с желанием уклониться от решения того или иного правового казуса путем отказа от предусмотренных законом правовых приемов. Если сотрудник правоохранительного органа путем служебного подлога укрывает преступление, то он чаще всего радеет не о показателях эффективности служебной деятельности, а об избегании им самим негативных организационных или дисциплинарных последствий за упущения по службе, повлекшие рост правонарушений, например, на обслуживаемой территории. В ряде случаев служебный подлог совершается по мотивам боязни дисциплинарной ответственности за то или иное ранее совершенное самим субъектом нарушение. Щиголев Ю.В. Уголовно-правовая характеристика служебного подлога // Юрист. 1999. № 5-6. С. 118.

Выше высказанные соображения побуждают нас отнести ложно понимаемые интересы службы к разряду «иной личной заинтересованности», предусмотренной законодателем в качестве мотива служебного подлога. Предлагаемая нами позиция могла бы получить закрепление в текстах комментариев к норме УК РФ о служебном подлоге или разъяснении Верховного Суда Российской Федерации.

Заключение

Подводя итог проведенного исследования, сформулируем основные выводы и предложения.

Сущность служебного подлога сводится к информационному искажению юридического факта - источника правообразующих, правоизменяющих или правопрекращающих общественных отношений - путем интеллектуального или материального подлога.

При интеллектуальном подлоге в документ вносятся фиктивные, не соответствующие действительности данные. Однако сам документ сохраняет признаки и реквизиты настоящего. Он изготавливается на официальном бланке, содержит указания должности и фамилии лиц, чьи подписи должны быть на документе.

Вторую форму выполнения объективной стороны (материальный подлог) составляют действия по внесению в официальные документы исправлений, искажающих его действительное содержание. В этом случае в документ, имеющий все необходимые реквизиты и содержащий определенные сведения официального характера, вносятся исправления, в частности, путем подчистки, замены имеющегося там текста или цифр другими, которые искажают его действительное содержание.

Кроме того, среди традиционно различающихся интеллектуального и материального подлогов следует выделить специальную их разновидность - компьютерный подлог, получивший значительное распространение и требующий самостоятельной уголовно-правовой оценки. Полагаем, что в УК РФ необходимо ввести в качестве квалифицирующего элемента такой способ совершения преступлений в виде подлога, как использование компьютерных технологий.

В качестве объекта служебного подлога следует рассматривать совокупность общественных отношений, обеспечивающих нормальную работу государственного аппарата и аппарата местного самоуправления как в целом, так и отдельных его звеньев.

Предметом рассматриваемого преступления является официальный документ. УК РФ не содержит легального определения официального документа. Понятие официального документа дано в федеральных законах «Об обязательном экземпляре документов» и «Об информации и защите информации», где сказано, что официальные документы - это документы, принятые органами законодательной, исполнительной и судебной власти, носящие обязательный, рекомендательный или информационный характер. Однако судебная практика исходит из того, что не любой официальный документ в указанном выше контексте есть предмет служебного подлога. По смыслу ст. 292 УК предметом служебного подлога являются лишь такие документы, которые удостоверяют события или факты, имеющие юридическое значение и влекущие соответствующие юридические последствия, либо документы, которые предоставляют права, возлагают обязанности или освобождают от них.

Правильная оценка содержательных и формальных признаков официального документа имеет важное теоретическое и прикладное значение, поскольку ориентирована на теоретическое обоснование пределов уголовной ответственности за служебный подлог, соблюдение законности при реализации нормы о служебном подлоге в следственной и судебной практике. Таким образом, предлагается внести соответствующее дополнение в ст. 292 УК РФ.

Обязательным признаком объективной стороны служебного подлога является его совершение с использованием лицом своих служебных полномочий. Действия субъекта, не связанные с выполнением обязанностей по службе, не могут быть квалифицированы как служебный подлог.

Основными признаками объективной стороны служебного подлога, являются:

- сущность служебного подлога сводится к информационному искажению юридического факта путем интеллектуального или материального подлога;

- служебный подлог может быть совершен исключительно с использованием специальных служебных полномочий субъекта, вопреки интересам службы;

- негативные с социальной точки зрения последствия подлога представлены как потенциальная угроза нормальной реализации законных публичных и частных интересов.

Квалифицирующие признаки, характеризующие объективную сторону состава служебного подлога, предлагаем изложить следующим образом:

- служебный подлог, сопряженный с использованием ЭВМ и иных коммуникационных устройств;

- служебный подлог, повлекший существенное нарушение охраняемых законом интересов государства, организаций или граждан.

Субъект служебного подлога специальный - должностное лицо или государственный служащий, не являющийся должностным лицом, или служащий органа местного самоуправления, также не являющийся должностным лицом. Проблема толкования субъекта служебного подлога, не являющегося должностным лицом, заключается в отсутствии законодательной дефиниции «служащий». Представляется, что наиболее оптимальным способом восполнения данного пробела в законе является создание соответствующей правовой нормы. Необходимость законодательного определения термина «служащий» объективно назрела для уголовного закона, особенно для главы 30 УК РФ.

В этих целях мы предлагаем изменить редакцию п.4 примечания к ст.285 УК РФ, содержащей указание на одного из специальных субъектов служебного подлога. Данный пункт примечания может быть изложен следующим образом: «Служащие государственных органов, предприятий, учреждений и организаций, а также служащие органов местного самоуправления несут уголовную ответственность по статьям настоящей главы в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями. Служащими в статьях настоящей главы признаются лица, выполняющие в сфере управления в пределах своей компетенции юридически значимые действия, не обладающие полномочиями должностного лица».

Таким образом, настоящее исследование позволило сделать вывод о недостаточной теоретической разработанности ключевых понятий служебного подлога, применяемых законодателем в ст. 292 УК РФ, а также о противоречивости содержания некоторых понятий в уголовном праве и ряде федеральных законов, регламентирующих статус государственных служащих. Кроме того, выявлено наличие пробелов в федеральном законодательстве, определяющем правовой режим официальных документов, что приводит к неполной законодательной урегулированности соответствующих уголовно-правовых отношений.