Женская насильственная преступность в современной России: криминологические проблемы

Изучению уровня, тенденций, структуры современной насильственной преступности женщин посвящены второй и третий параграфы.

На основе официальных статистических данных автором дается криминологический анализ женской насильственной преступности в России за период с 1989 по 2007 гг. Отмечается непрерывный рост индексных, за исключением хулиганства, насильственных преступлений, совершаемых женщинами. Темпы этого роста в разные периоды были различны. Автор подчеркивает, что среди женской преступности они практически не совпадают с таковыми среди мужской. Так, в 1999 г., когда зафиксирован был трехмиллионный рубеж преступлений, темп прироста у мужчин составлял 15,3%, всей преступности - 15,9%, у женщин этот показатель был 19,5%. В 1993 - 2000 гг. увеличение числа женщин, совершивших тяжкие насильственные преступления, происходило более быстрыми темпами (в 1,4 раза выше), чем изменения аналогичного показателя у мужчин-преступников, а применительно к умышленному причинению тяжкого вреда здоровью анализируемые показатели оказались еще контрастнее: число мужчин, виновных в совершении этого преступления, сократилось на 5,6%, а число женщин-преступниц возросло на 15,6%.

Сопоставительный статистический анализ мужской и женской насильственной преступности позволил автору выявить такую закономерность: в период с 1989 по 2007 гг. динамика наиболее опасных насильственных преступлений (убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, грабеж, разбой) у женщин более неблагоприятна, по сравнению с мужчинами. Женская насильственная преступность (индексные преступления) росла более быстрыми темпами, чем мужская. В результате удельный вес женщин среди лиц, совершивших убийство, вырос с 9,3 (1989 г.) до 13,5% (2006 г.). Удельный вес женщин среди лиц, совершивших умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, вырос с 6,0 (1989 г.) до 15,2% (2006 г.); грабежи - с 6,3 (1989 г.) до 6,7% (2006 г.); разбойные нападения - с 3,9 (1989 г.) до 4,4% (2006 г.). Наиболее высокий удельный вес женщин, совершивших грабежи, наблюдался в 1999 г. - 8,7%, совершивших разбойные нападения - в 1995 г. (6,6%). Если в 1989 г. уровень грабежей и разбойных нападений в расчете на 100 тыс. женского населения составлял 2,7 и 0,6, то в 2005 г. эти показатели составили 9,0 и 2,3 соответственно. Число женщин, участвовавших в грабежах с 1998 по 2000 гг., выросло на 15,8%, а в разбойных нападениях - на 20,2%. В структуре современной женской преступности на долю индексных насильственных преступлений приходится в среднем около 12%. Изучаемая составляющая за 2006 г. представлена следующим образом: удельный вес таких преступлений, как убийство и покушение на убийство составил 1,6%; умышленное причинение тяжкого вреда здоровью - 3,1; грабеж - 3,6; разбой - 0,8; хулиганство - 0,3% от всех преступлений, совершенных женщинами. В работе рассматриваются криминологические характеристики каждого из указанных видов преступлений. Особое внимание уделено изучению детоубийства, которое продолжает оставаться для женщин типичным преступлением насильственного характера.

Проведенное исследование основных показателей состояния женской насильственной преступности дает основание для вывода о том, что, как и прежде, убийства, причинение тяжкого вреда здоровью чаще, чем мужчины, женщины совершают на почве бытовых конфликтов, семейных неурядиц, где на первый план как правило выходит виктимное, провоцирующее поведение потерпевших, в лице которых обычно выступают мужья, сожители, родственники, соседи виновных. Автор подчеркивает, что в худшую сторону изменяются качественные характеристики совокупности убийств. Это опережающий рост убийств при отягчающих обстоятельствах, увеличение числа групповых убийств. В настоящее время наблюдается возрастание доли женщин в совершении таких «нетрадиционных» для них преступлений, как убийство из хулиганских или корыстных побуждений, в ходе разбойного нападения, убийство по найму. Тяжкие преступления против личности, совершаемые женщинами, не только становятся все более изощренными и жестокими, но и характеризуются повышенной степенью общественной опасности. Несмотря на то, что преступники-мужчины составляют 90% лиц, участвующих, в частности, в похищении человека, современные женщины все чаще осваивают мужские криминальные «профессии». В конце 90-х г. значительно возросло число женщин, совершивших акт терроризма и похищение человека. Далее в работе излагаются результаты проведенного контент-анализа публикаций в средствах массовой информации, отражающие сведения о женщинах, совершивших теракты на территории Российской Федерации на рубеже двух веков.

На основании изложенного в диссертации делается вывод о том, что современную женскую насильственную преступность характеризуют: увеличение тяжких насильственных преступлений в структуре женской преступности, совершенствование ее организованности, рост числа убийств детей старшего возраста, усиление агрессивности и жестокости в поведении женщин, они чаще стали совершать традиционно «мужские» преступления: грабежи, разбойные нападения. По все большему числу показателей женская насильственная преступность становится сопоставимой с мужской.

В четвертом параграфе на основе анализа состояния, уровня и других криминологических характеристик выявляются общие закономерности и региональные особенности современной женской насильственной преступности. Проводя ее статистико-криминологический анализ на федеральном уровне и на уровне субъекта Российской Федерации (Ставропольский край), автор отмечает, что получена совпадающая в общих чертах картина «взлетов» и «падений» показателей, лежащих в его основе, выявлен относительно синхронный характер изменения масштабов женской преступности. По данным Всероссийской переписи населения, в 2002 г. в Ставропольском крае проживало 1455 тыс. женщин, что составляло 1,9% женского населения России. Удельный вес женщин, совершивших преступления в крае, в общем числе женщин-преступниц в стране с 1997 по 2003 гг. находился в интервале от 1,4 до 1,6%. В 2004 г. он составил 2,1, в 2005 - 1,9, в 2006 г. - 1,6%. За период с 1997 по 2007 гг. абсолютная численность выявленных лиц женского пола, совершивших преступления, выросла в крае с 2674 до 3465 чел., т.е. в 1,3 раза. Криминальная активность женщин в анализируемый период на Ставрополье была несколько ниже средних показателей по России, однако анализ статистических данных позволил автору предположить, что реальный уровень женской преступности в крае на несколько порядков выше фиксируемого официальной статистикой. Удельный вес насильственного компонента в преступности женщин в крае в 1997 г. составил 19,1; в 1998 г. - 15,6; в 1999 г. - 15,5; в 2000 г. - 12,6; в 2001 г. - 15,6; в 2002 г. - 18,5; в 2003 г. - 13,6, в 2004 г. - 8,9, в 2005 г. - 10,1%, т.е. каждое пятое (в 1997 г.), каждое восьмое (в 2000 г.) и каждое десятое (в 2005 г.) совершенное женщиной в крае преступление являлось насильственным.

В работе обращается внимание на тенденции роста тяжких и особо тяжких криминальных деяний, совершаемых женщинами. Количество особо тяжких преступлений к уровню 1997 г. имело положительную динамику (в 2001 г. увеличение произошло в 1,96 раза). В период с 1997 по 2002 гг. включительно тяжкие преступления, хотя и несколько меньшими темпами, чем особо тяжкие (в 1,2 раза в 1998-1999 гг., в 1,3 раза в 2000-2001 гг., в 1,1 раза в 2002 г.), но также увеличивались. Некоторое уменьшение количества тяжких и особо тяжких преступлений в 2003-2005 гг., по мнению автора, обусловлено лишь статистическим уменьшением числа уголовно-наказуемых деяний, предусмотренных ч. 4, 5 ст. 15 УК РФ, и объясняется «перетеканием» в регистрируемый массив преступлений средней тяжести (ч. 3 ст. 15 УК РФ) и вызванное изменением в сторону существенного снижения санкции ряда статей УК РФ. Имеют место качественные сдвиги: преступления женщин в последние годы чаще сопровождаются насилием, причем более жестоким, чем это было прежде. Находит подтверждение факт, что дерзкие, циничные и жестокие преступления нередко совершают женщины.

Рассматривая динамику численности убийц в зависимости от пола преступников в расчете на 100 тыс. населения по федеральным округам, автор отмечает, что в 2001 г. в Сибирском, Дальневосточном, Уральском округах количество убийств, совершенных женщинами, на 100 тыс. населения в 2,9; 2,8; 2,4 раза, соответственно, превышало аналогичный показатель по Южному федеральному округу. По такому показателю, как прирост женщин-убийц в 2001 г. по отношению к 1997 г., лидируют Сибирский (26,0%), Приволжский (9,9%), Северо-Западный (8,2%) округа. В Южном федеральном округе этот показатель составил 6,5%, в целом по России - 11,0%. В 2006 г. наибольшей интенсивностью такого рода преступных действий отличались Уральский, Дальневосточный, Сибирский и Приволжский федеральные округа. Результаты регионального анализа указывают на некоторое смещение «эпицентра» насильственной преступности в восточную часть территории Российской Федерации.

Автор обращает внимание на то, что изменения женской насильственной преступности, в том числе и убийств, происходят неравномерно в различных регионах. Ее рост обусловлен многими факторами, имеет в своей основе целый комплекс причин, который необходимо рассматривать только в контексте конкретных социальных условий. В исследуемом периоде Россия преодолевала сложные этапы внутренних преобразований, на каждом из которых показатели преступности в значительной степени были детерминированы влиянием соответствующих социальных, демографических и иных факторов.

Глава третья - «Особенности детерминации насильственного преступного поведения женщин» - посвящена выявлению содержательных характеристик, выбору эмпирических показателей и анализу различных комплексов детерминации насильственного преступного поведения женщин.

В первом параграфе анализируются определяющие факторные комплексы социально-экономического порядка, влияющие на данный вид преступности. К таковым автор относит: экономические факторы, связанные с проблемами расслоения населения по уровню доходов, низкого уровня жизни, высокого уровня безработицы, задолженности в выплате заработной платы, инфляционных процессов; социально-демографические факторы, связанные с ростом числа мигрантов, числа не учащихся и не работающих лиц, изменениями половозрастных структур населения и т.д. При этом диссертант исходит из тезиса о том, что детерминация - это, в первую очередь, связь причинения, обусловливания и корреляции (Н.Ф. Кузнецова). Акцент делается на уровневой классификации детерминант: первый уровень - социальная среда (макросреда) в целом, второй - непосредственные факторы формирования личности (микросреда) и третий - сама личность, взаимодействующая с конкретной жизненной ситуацией (В.Н. Кудрявцев).

Рассматривая первый, социологический уровень проявления криминогенных факторов, автор исходит из того, что именно социальное неравенство порождает акты криминального насилия. Используя аппарат корреляционно-регрессионного анализа, в работе проводится исследование влияния одного из видов социального неравенства (коэффициента Джини) на уровень женской насильственной преступности, в частности, убийств, умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, грабежей и разбоев, совершенных женщинами в Российской Федерации в период с 1990 по 2004 гг. включительно, и подтверждается вывод о том, что динамика указанных видов преступлений имеет очень тесную положительную корреляционную связь (близкую к функциональной, то есть к единице) с динамикой неравенства в распределении доходов населения, по крайней мере в определенное время и в конкретном социально-культурном пространстве (С.Г. Ольков). Полученные результаты дали основание предположить о большем влиянии экономических факторов на женскую насильственную преступность, нежели на таковую преступность лиц мужского пола.

Поскольку, в частности, инфляционные процессы сильнее всего ощущаются населением с невысокими денежными доходами, то это означает, что от них страдает большая часть женщин страны и это неизбежно влияет на их поведенческую модель. В работе излагаются результаты проведенных расчетов, подтверждающих, что прирост объема преступности в стране, в том числе женской насильственной, находится в существенной статистической связи с показателями инфляции. Коэффициент корреляции между индексом потребительских цен и ежегодным показателем прироста (снижения) преступности составляет 0,86, а по женской насильственной преступности - 0,85, что позволило автору сделать вывод о существенной зависимости указанных переменных величин. Бедность, нищета, отсутствие нормальных жизненных перспектив и иные подобные обстоятельства, свидетельствующие об отсутствии у значительного по масштабу слоя населения экономической свободы, - все это порождает целый комплекс остро негативных социальных последствий. Учитывая высокую криминогенность женщин, не имеющих постоянного источника дохода, следует признать, что ситуация безработицы сохранит свое влияние на криминальную картину еще в течение значительного периода времени. Процесс интеграции вынужденных мигрантов в социальную среду остается весьма проблемным аспектом миграционной ситуации.

Автор, являясь противником упрощенной (прямолинейной) причинной связи между материальным неблагополучием населения и совершением женщинами насильственных преступлений, подчеркивает необходимость поиска разноуровневых детерминант, раскрытие характера взаимодействия между ними и выявление закономерных соотношений между составляющими такое поведение компонентами. Акцентируется внимание на том, что между всеми рассмотренными факторами (уровень доходов, занятость, миграция и пр.), с одной стороны, и женской насильственной преступностью - с другой, есть весьма существенное опосредующее звено. Это общественная психология. Данные факторы влияют на преступность не прямо и однозначно, а преломляясь через социально-психологические особенности личности преступницы, что необходимо иметь в виду, анализируя и осмысливая соответствующие статистические показатели.

Делается вывод, что причины экономического характера служат основным источником социально-психологической напряженности в обществе. Различия в доступе к социальным ресурсам, и прежде всего - неравенство доходов, шансов на рынке труда, возможностей профессионального и карьерного роста и т.д., - оборачиваются тем, что женщины чаще, чем мужчины, чувствуют себя социально уязвимыми, незащищенными, чаще испытывают страх перед будущим, неуверенность в завтрашнем дне. Наряду с кризисными экономическими явлениями, существенный криминогенный потенциал остается и за другими (политическими, правовыми, организационными, социально-психологическими и медицинскими, техническими и технологическими) основными факторами внешней (по отношению к женской насильственной преступности) среды. Характерно, что в исследуемом периоде комплекс факторов экономического и финансового содержания превалирует в криминогенной обстановке.

Во втором параграфе подчеркивается, что весьма важным для объяснения причин антиобщественного поведения является рассмотрение вопроса о влиянии социокультурных факторов на формирование таких важнейших характеристик личности, как потребности и интересы, система ценностей и ролевые представления. На основе анализа новейших данных социологии и социальной психологии обосновывается, что женщины в большей мере, нежели мужчины, склонны рассчитывать на помощь со стороны государства. Женщины намного чаще говорят о своей незащищенности перед нуждой и болезнями. Повышенную - в сравнении с мужчинами - тревожность, склонность к мрачным предчувствиям женщины демонстрируют в самых разных ситуациях. В системе ценностей определенной части женского населения обращают на себя внимание эгоцентрическое стремление к получению максимума удовольствий, цинизм и подчеркнутый прагматизм, размывание критериев морали и нравственности, рост проявлений экстремизма и других форм противоправного поведения, равнодушие ко всему окружающему и политическая апатия, возросший интерес к религиозному сектантству. Сознание многих людей пытается сочетать несовместимые стереотипы и установки, то есть деформировано и противоречиво. Уже длительное время люди живут в деструктивной нравственной атмосфере, когда главная составляющая успеха - это не служение общественным интересам, а деньги, стремление к извлечению максимальной наживы. Предпочтение отдается легкодоступным и выгодным видам деятельности, достижению успеха любой ценой. Наряду с деформацией нравственности, которую автор относит к детерминантам преступности, к числу наиболее значимых факторов, детерминирующих криминальное насильственное поведение женщин, относится низкий уровень правового воспитания и, как следствие, невысокий уровень правовой культуры, а также разлагающее влияние средств массовой информации. Последнее обстоятельство к таковым относится тогда, когда формируют антиобщественные свойства сознания человека. Среди экстраординарно значимых факторов особое место занимают алкоголизм и наркомания среди женщин.

Изложенное позволяет диссертанту судить о том, что условия социально-экономического кризиса на рубеже веков, сопровождающегося разрушением морально-нравственных ценностей и ломкой социальных связей, являются основой социально-психологической дезадаптации личности и создают предпосылки для формирования отклоняющегося поведения с тенденцией к агрессивным и антисоциальным действиям.

Для того, чтобы понять пути и механизмы формирования личности насильственных преступниц, необходим анализ основных разновидностей ее микросоциальной среды - этому посвящен третий параграф.

Автор отмечает, что в теории и на практике уже давно доказана связь преступности с фактором семейного неблагополучия, его криминогенная роль и основные механизмы влияния на преступность признаются представителями всех без исключения школ и направлений в криминологии. Причем неблагополучной считается такая семья, в которой нарушена традиционная структура, обесцениваются, игнорируются основные семейные функции, имеются явные или скрытые дефекты воспитания, в результате чего у ее членов происходит искажение личностной позиции, способствующее развитию антиобщественного (в том числе и преступного) поведения, а также виктимизации. Рассматривая семью в качестве социального института, автор полагает не совсем оправданным мнение исследователей о том, что неблагополучие обнаруживает себя только в структуре семьи, акцент делается на необходимости изучения жизнедеятельности семьи. В работе отмечается, что современная российская семья в своем развитии проходит крайне непростую стадию, характеризующуюся проблематичным и не всегда эффективным функционированием этого социального института. Рассуждая о криминологическом значении семейного неблагополучия, автор указывает на важнейшую роль, которую играет семья и особенно мать в социализации ребенка в период раннего детства. Однако, разделяя мнение А.Ф. Зелинского, В.Н. Мясищева, Г.М. Миньковского и основываясь на теории развития личности, разработанной психологом Э. Эриксоном, автор отмечает, что не следует преувеличивать роль неблагоприятных условий раннего детства в становлении личности убийцы, бандита и пр.; вряд ли правильно считать, что личность полностью складывается под влиянием детского опыта. Рассматривая симптомы неблагополучия в коллективе учащихся, необходимо делать акцент на наличие лиц, «отверженных» и «изолированных» в учебной группе или в школе, когда происходит отчуждение от школы и смещение интересов в криминальную сферу. Это должно указывать на необходимость более активного вовлечения подростков в учебный процесс. При этом к такому институту воспитания как школа государство должно изменить свое отношение и оказывать ей реальную поддержку и помощь.

Исследуя виктимологические составляющие причинного комплекса насильственных преступлений женщин в четвертом параграфе, автор отмечает, что в юридической литературе подробно дается криминологическая характеристика жертв насильственной преступности в целом, проанализирована их роль в генезисе данной преступности, исследованы объективные и субъективные факторы, влияющие на превращение человека в жертву преступления, предложена типология жертв, выработаны меры виктимологической профилактики криминального насилия. Традиционно женщина (девушка) рассматривается как наиболее типичная жертва насилия в любое историческое время и у любого народа, во всех без исключения возрастных и социальных группах. Проведенный автором статистический анализ свидетельствует о том, что сегодня каждая третья жертва преступного посягательства в России - женщина. При этом ежегодно в результате преступлений погибают в среднем 16,4 тыс. женщин (из числа погибших - каждая пятая жертва), еще 11,8 тыс. женщин получают тяжкий вред здоровью (из этой категории - каждая шестая жертва). В качестве доминирующего фактора, формирующего у значительной части российских женщин ощущения недостаточной защищенности и безопасности, остаются современные темпы роста криминальной виктимности.

В работе анализируются результаты опроса, осуществленного в 2002 г. в семи регионах России, в том числе и в Ставропольском крае, с целью определения уровня насилия над женами в современных российских семьях. В ходе анкетирования по выявлению четырех видов супружеского насилия - психологического (морального, эмоционального), экономического, физического и сексуального - установлено, что доля женщин, которым муж угрожал физической расправой или к которым применял силу, составляет 56%; почти 80% опрошенных женщин столкнулись хотя бы с одним из проявлений психологического насилия со стороны мужа: их или унижали, в том числе нецензурной бранью, или уничижительно критиковали их личность, или к ним применяли грубое давление в виде разного рода запретов и угроз - это испытали 51% женщин. Более 70% опрошенных женщин чувствуют при общении с мужем различного рода психологический дискомфорт (напряжение, тревога, неуверенность в себе, бессилие, зависимость и пр.). При этом каждая пятая (20%) женщина при общении с мужем переживает чувство безысходности, каждая седьмая (14%) - страх, каждая восьмая (12%) - бесправие.

Наиболее тяжкие насильственные преступления в семье совершаются женщинами чаще всего в экстремальных, остро травматичных, стрессовых конфликтных ситуациях, при которых угроза значимым для преступниц ценностям возникает неожиданно, внезапно и носит ярко выраженный характер. Нередко эти ситуации оказывают длительное психотравмирующее действие и сопровождаются состоянием сильного душевного волнения преступниц. Источником указанных ситуаций, как правило, являются члены семьи мужского пола (мужья, отцы, сыновья и др.), действия которых содержат в себе грубую провокацию насилия, проявляющуюся в оскорблениях, унижениях, издевательствах или применении физической силы. К категории ситуативных конфликтов относятся также и межличностные столкновения, возникающие из-за вмешательства очевидцев в происходящие события. Как правило, подобные столкновения происходят на улице, во дворе, в сквере, в парке, открытой сельской местности, в общежитии, квартире и местах, непосредственно прилегающих к ним.

Анализ преступного поведения позволяет отметить, что виктимизация и криминализация иногда имеют одни и те же источники: к примеру, одинаковые исходные социальные условия или участники этих процессов принадлежат к одной и той же субкультуре. Характерным индивидуальным качеством женщин, совершивших, в частности, убийство, является выраженная зависимость от другого лица, в том числе и от жертвы. Отмечается виктимогенное влияние алкоголя, которое обусловлено, прежде всего, прямым и довольно сильным его воздействием на психику, интеллект, эмоции, волю, мотивацию поведения. Подчеркивается, что как ситуативные конфликты, так и затяжные имеют определенную связь с проблемами, существующими в макросоциуме. Их возникновение вызвано объективно сложившимися противоречиями в обществе, а также с психологическими особенностями личности, ошибками и искажениями межличностного восприятия. Очевидно, в жизни было бы меньше инцидентов с применением насилия, если бы можно было каким-то образом снизить степень эмоционального дистресса людей и научить их понижать или хотя бы контролировать степень собственного душевного смятения, порожденного последствиями конфликта. К сожалению, продолжает оставаться нерешенным вопрос о создании условий, при которых предпосылки для возникновения агрессии были бы сведены к минимуму. Приведенный анализ криминальной виктимизации указывает на то, что ее состояние и последствия в целом до сих пор в полной мере не осознаны обществом и государством. Недостаточно разработана система статистического учета данных о материальном, физическом и моральном ущербе, наносимом личности.

В главе четвертой - «Криминологическая характеристика личности женщин-насильственных преступниц» - проводится криминолого-психологический анализ (на основе разнообразных тестовых методик, психологической информации, выборочных статистических данных, изучения индивидуальных историй) личности женщин, совершивших насильственные преступления, их типологизация. Наиболее важные положения в работе иллюстрируются развернутыми примерами из судебно-следственной практики.

Первый параграф посвящен изучению основных социально-демографических характеристик женщин-насильственных преступниц. Автор отмечает, что рассматриваемая категория преступниц имеет свои характерные криминологические особенности, отличные не только от непреступниц, но и от насильственных преступников-мужчин. Наиболее пораженным в криминальном отношении контингентом у мужчин являются лица молодежного возраста (18 - 29 лет), у женщин криминальная активность смещена в сторону более старшего возраста (25 - 29 и 36 - 49 лет). В возрастной группе 50 лет и старше соотношение криминальной активности мужского и женского населения составляет 3:1, тогда как в возрастной группе 18 - 24 года это соотношение 12:1. Убийство и причинение тяжкого вреда здоровью (тяжких телесных повреждений) характерны для женщин зрелого возраста. В совершении разбоев, грабежей, хулиганства наиболее активными являются женщины возрастных групп «18 - 24» и «25 - 29» лет. Для корыстно-насильственной женской преступности характерна тенденция омоложения. Каждый пятый грабеж совершается несовершеннолетними. Подчеркивается, что высокая криминогенность данных возрастных групп женщин в этих видах преступлений совпадает по возрастным показателям с наиболее криминогенной категорией мужчин. Вышесказанное обусловливает необходимость дифференцированного изучения рассматриваемого контингента преступниц в соответствии с присущей им возрастной структурой и позволяет предположить увеличение в общей криминальной структуре доли женской насильственной преступности, поскольку имеет место тенденция к старению населения и увеличению удельного веса в нем женщин.

Насильственные преступления чаще всего совершают женщины с невысоким образовательным уровнем, который нельзя признать достаточным для нормальной социализации в условиях современного общества, но который во многом детерминирует уровень общей культуры и правосознания, общественную ценность личности. Так, наибольший удельный вес среди преступниц занимают лица со средним и неполным средним образованием (76,4%), лица со средним специальным образованием составляют 18,1% и только 5,5% преступниц имеют высшее образование. Низкий образовательный уровень имеют женщины пожилого возраста, совершившие насильственные преступления, некоторые из них уже ранее привлекались к уголовной ответственности, каждая вторая имеет признаки инвалидности по соматическому и (или) психическому заболеванию.

В отношении социального положения (рода занятий) женщин, совершивших насильственные преступления, автором получены следующие данные. Рабочие, учащиеся и лица без постоянного источника дохода составили 83,7%, при этом основная масса преступниц из числа рабочих обладали относительно невысокой квалификацией и небольшим стажем работы. Около 60% женщин, совершивших грабежи и разбои, на момент совершения преступления не работали. Находит подтверждение мнение о том, что бедность - характерная черта этих преступниц. Отмечается, что расслоение по признаку доходов продолжает ощущаться даже во внешнем виде и в местах лишения свободы.

На момент совершения преступления 19,5% женщин состояли в зарегистрированном браке, в фактическом браке - 29%, никогда не состояли в браке 37%, были разведены 14,5%. Из контингента опрошенных имеют одного ребенка 32,6%, двоих детей - 16,7%, троих и более - 8%, не имеющих детей оказалось 32,9%; лишены родительских прав 9,8%.

Соотношение осужденных по национальному признаку в основном соответствует национальному составу населения, в данном случае Ставропольского края. Некоторое превышение доли осужденных женщин украинской, ногайской, кабардинской, ингушской и чеченской национальностей, по сравнению с их долевым представительством в общем массиве населения, автор объясняет неравномерным их распределением в городской и сельской местности, а также интенсивными миграционными процессами в крае.

Во втором параграфе в целях выявления личностных качеств женщин-насильственных преступниц анализируются результаты исследования, проведенного автором на базе комплексного использования социологических и психологических методик (16-факторный опросник Р.Б. Кеттелла, опросник А. Басса - А. Дарки, тест К. Леонгарда - Н. Шмишека). Изучению было подвергнуто 500 женщин - по 250 в каждой группе: экспериментальной и контрольной.

В программу исследования были включены осужденные женщины, совершившие убийство или умышленно причинившие тяжкий вред здоровью и отбывающие наказание в исправительных учреждениях на территории Южного федерального округа. Возраст испытуемых экспериментальной группы составил от 18 до 50 лет. Наиболее многочисленный (163 чел. - 65,2%) контингент составили женщины в возрасте от 35 до 50 лет. Из всех опрошенных 158 чел. (63,2%) - жители города, 92 чел. (36,8%) - жители села. 173 чел. (69,2%) женщин, совершивших преступление, не имели постоянного места работы. 218 чел. (87,2%) не состояли в браке и не имели стабильных семейных отношений. В контрольную группу вошли женщины той же возрастной категории, не привлекавшиеся к уголовной ответственности: жители городской и сельской местности, разного социального положения (рабочие, служащие, студентки, а также нигде не работающие).

Применение 16-факторного опросника Р.Б. Кеттелла выявило низкие умственные способности, конкретное и ригидное мышление у женщин, совершивших убийство или причинивших тяжкий вред здоровью. Любые высказывания других лиц они понимают в буквальном смысле. Имеет место эмоциональная дезорганизация мышления. Для них характерны субъективное ощущение одиночества, обращенность во внутренний мир мрачных переживаний, интравертированность, ранимость. На этом фоне у женщин-преступниц проявляется повышенная личностная тревожность, а также неуверенность в себе, чрезмерное беспокойство. Они легко ранимы, впечатлительны и в значительной степени чувствительны к реакциям окружающих. Ситуацию противоречивых социальных взаимодействий воспринимают как личную угрозу, испытывают страх, негативные предчувствия, что проявляется в нестабильности эмоциональных состояний и паттернов поведения. Они весьма невротичны и переменчивы в отношениях с окружающими. У 104 (41,5%) женщин-насильственных преступниц определяются черты шизотимии: необщительность, замкнутость, жесткость в общении. 188 (75,2%) преступниц аутичны, им свойственны богемность, поглощенность своими идеями, иллюзии и уход от здравого смысла. 105 (42%) испытуемых обладают ярко выраженной склонностью к аффектотимии. Половине преступниц присущи подозрительность, ревность, высокое мнение о себе и концентрация внимания на неудачах. 165 чел. (66%) обладают заметной конформностью, что проявляется в принятии мнения других, подверженности групповому влиянию и управляемости поведением.

Часть испытуемых имели черты, традиционно свойственные большинству женщин: мягкость, артистичность натуры, склонность к романтизму, мечтательность, капризность, зависимость, стремление к покровительству, требование внимания и помощи.

При использовании опросника А. Басса - А. Дарки получены значения индексов агрессивности и враждебности: в группе преступниц отмечались высокие показатели физической агрессии, в то время как в контрольной группе - вербальной агрессии. При этом у женщин-насильственных преступниц наблюдалась активизация речевых реакций в виде направленных на других ругательств, брани, что предшествовало преступным физическим действиям. Обращают на себя внимание у женщин-преступниц по сравнению с контрольной группой более низкие значения показателя «угрызение совести», что свидетельствует о неадекватной оценке своего поведения и интеризованности норм нравственности и морали. Они не считают себя преступницами, а содеянное - злом. Эта девиация в группе женщин-преступниц коррелирует с низкими значениями показателя чувства вины.

В качестве эмпирического подтверждения полученных результатов исследования вины как личностной черты автор рассматривает наблюдение Д.Л. Мошера о том, что вина, вызываемая мыслями, чувствами и поступками враждебного характера (вина враждебного характера), препятствует вербальным проявлениям враждебности. Отмечается, что оценки по шкалам вины, рассматриваемой как черта личности и как состояние, значимым образом связаны с типом преступления и с его тяжестью. Подчеркивается, что показатели вины у совершивших преступления против собственности выше, чем у осужденных за преступления против личности (W.A. Oliver, D.L. Mosher). Женщин, совершивших убийство своих мужей (сожителей) или причинивших тяжкий вред их здоровью, отличает отсутствие чувства вины или раскаяния в содеянном, а также высокий уровень эмоциональности, упрямство (Г.Г. Шиханцов).

В ходе исследования установлено, что среди осужденных женщин-насильственных преступниц много таких, кто имеет невротические нарушения, характерны для них и тревожно-депрессивные состояния. Как правило, при этом отсутствуют позитивные отношения с окружающими, преступницы проявляют особую чувствительность и уязвимость в ситуациях оценки их личностных особенностей или поступков, которые по сути являются психотравмирующими факторами. В связи с этим, по мнению автора, важным представляется определение свойств, которые доминируют в структуре личности и граничат между нормой и патологией, т.е. акцентуаций характера женщин-преступниц. Это позволит понять возникновение нестандартных паттернов поведения в критических ситуациях. Выявление доминирующих акцентуаций проводилось с помощью теста К. Леонгарда - Н. Шмишека: у всех 250 испытуемых (100%) отмечается максимальная выраженность аффектно-экзальтированного и застревающего (ригидного) типов акцентуации характера, что проявляется в широте спектра эмоциональных состояний, экзальтации - бурной реакции, смене направлений активности, высокой впечатлительности. При этом у обследуемых преступниц наблюдалась стойкость аффектов и отрицательных эмоций и чувств. Носители данных акцентуаций конфликтны, злопамятны, подозрительны, обидчивы и склонны проявлять враждебность к обидчикам. У 225 (90%) преступниц преобладает педантичный тип с выраженной тенденцией к четкости, стандартности, предусмотрительности и завершенности действий. 210 (84%) из них - носители демонстративного (истероидного) типа, испытывающие потребность во внимании окружающих, они тщеславны, авантюристичны, добиваются желаемых результатов за счет интриг и коварства. В 70% случаев у 175 преступниц выявлен возбудимый тип, характеризуемый повышенной импульсивностью, раздражительностью, агрессивностью. Моральные устои малозначимы. В порывах гнева нарастание агрессивности сопровождается активизацией соответствующих действий. Осмысление, как правило, затруднено и замедлено. Решающими стимулами поведения являются неконтролируемые побуждения. Автор отмечает, что женской психологии свойственно такое качество, как стремление обращать на себя внимание. Демонстративность присуща и преступницам, однако у них она, определяя главным образом агрессивные преступные проявления, выполняет функцию самоутверждения.

Сравнительный анализ результатов исследования испытуемых двух групп позволил автору сделать вывод о том, что свойства психики, приводящие к криминальному поведению, проявляются в мозаичном сочетании доминирующих акцентуаций [аффектно-экзальтированный и застревающий (ригидный) тип], агрессивности и вражды на фоне низкого интеллекта и эмоциональной нестабильности. Значимы также высокая конфликтность, злопамятность, подозрительность, обидчивость и склонность проявлять враждебность к обидчикам.

Автор отмечает, что для более правильного определения мероприятий индивидуально-профилактического воздействия на женщин-насильственных преступниц необходимо изучение их свойств личности в комплексе, в системе. Эмпирические исследования должны не ограничиваться констатацией тех или иных личностных свойств, а с необходимостью включать в себя анализ их функциональной нагрузки, то есть рассматривать с точки зрения функций, которые выполняют отдельные компоненты или структуры в формировании насильственного преступного поведения женщин.

Исследованию вопросов о мотивации поведения представительниц данного контингента посвящен третий параграф.

Автор обращает внимание на то, что в основе поведения женщин, совершивших такие насильственные преступления, как убийства, причинение тяжкого вреда здоровью часто, наряду с побудительными мотивами, лежит мотив, оправдывающий содеянное. При этом критическая оценка собственного поведения у подавляющего большинства преступниц развита очень слабо. И даже оценивая свое преступное поведение после осуждения, спустя определенное время, преступницы находят много аргументов для оправдания, ссылаясь на сложившуюся жизненную ситуацию. Указанные преступления редко совершаются «бездомными» женщинами. Для женщины, совершившей такое преступление, характерно наличие жилья, семьи, детей. По ее мнению, и действует она для блага либо семьи, либо детей, близкого человека. Большинство преступлений происходит на почве затянувшихся семейно-бытовых конфликтов. На стадии совершения правонарушения преступницы обычно испытывают большое внутреннее напряжение, стремятся к установлению «психической дистанции», что только усугубляет положение и снижает возможность адекватного восприятия действительности. Объектами посягательства выступают чаще всего муж либо сожитель, реже - родственники, друзья, приятели, соседи или знакомые и, наконец, собственные дети.

Подчеркивая мнение о том, что корни совершенного преступления кроются в личностных особенностях индивида, обусловивших выбор из всех различных вариантов выхода из создавшейся актуальной ситуации именно противоправного и наиболее общественно опасного, автор обращает внимание на необходимость изучения мотивов преступного поведения в тесной связи с личностью преступницы, их оценка всегда должна вытекать из понимания самой личности, ее сущности. Только подобный подход позволит выяснить, почему данный мотив свойствен именно данному человеку. Разделяется мнение о том, что между мотивацией и свойствами личности имеется обоюдосторонняя связь: свойства личности влияют на особенности мотивации, а особенности мотивации, закрепившись, становятся свойствами личности (Е.П. Ильин). Возникает сложнейшая психологическая сеть зависимостей, которую трудно разложить в линейную детерминационную цепь причин и следствий.

Отмечается, что снижение уровня мотивации происходит под воздействием алкоголя и наркотиков. Их роль в мотивации преступления состоит в том, что они снимают процессы торможения у конкретного лица, человек перестает смотреть на себя глазами других людей. Пьяному кажется, что он ведет себя весьма логично. Фактически же у него нарушаются привычные мотивация и организация поступков и поведения. Существенные особенности имеет и мотивация конкретного преступного поведения лиц с расстройствами психики, не исключающими вменяемости. Оговаривается, что, анализируя мотивы человеческого поведения, следует иметь в виду сложность, разноплановость и динамизм этого регуляторного механизма.

Далее в работе выделяются и подробно характеризуются ведущие, по мнению автора, мотивы, лежащие в основе насильственных преступлений, совершаемых женщинами. Среди мотивов супружеского убийства рассматриваются: а) стремление избавиться от забот, обусловленных интенсивной конфликтной атмосферой внутри семьи или в ближайшем бытовом окружении, которая создает постоянную напряженность, озлобленность в отношениях, скандалы и драки, приводит к жестокому обращению и т.д. (34%); б) агрессивность или жестокость как самоцель, проявление извращенной потребности в самоутверждении, самореализации (25%); в) страх одиночества, боязнь потерять человека, оказывающего внимание (близкий мужчина, как правило, становится единственным или наиболее значимым адаптирующим каналом), (21%); г) ревность, месть, обида, - все, что связано с тенденцией аффилиации у женщин (стремление войти в соприкосновение с другими, добиться определенной степени интимности (16%); д) материальная корысть, побуждающая к личному обогащению (4%). Отмечается, что мотивация женских насильственных преступлений существенно отличается от таковой у мужчин и, в первую очередь, меньшей тягой к риску, большим влиянием чувства заботы и аффективных состояний. Рейтинг мотива самоутверждения как регулятора деятельности и поведения у женщин не самый высокий, что свидетельствует об уникальной структуре мотивов женской насильственной преступности.

Специфичны и мотивы такого вида убийств, как убийство новорожденных во время родов или сразу после них (ст. 106 УК РФ). Особенностью подобных побуждений является часто присущий им низменный характер, и многие из них являются аморальными.

У женщин, совершающих грабежи и разбои, мотивы аккумулируются в стремлении к удовлетворению, во-первых, корыстных целей, во-вторых, потребности в насилии. При этом корыстный мотив имеет двойную подоплеку: с одной стороны, он является неотъемлемой человеческой чертой, «идет» изнутри, представляет собой свойство личности; с другой - является агрессивной реакцией на отсутствие тех или иных благ. Мотивация конкретно направлена на то, как, каким образом, с помощью каких способов и средств завладеть чужим имуществом. С корыстным мотивом личности связан и способ (средства) ее преступных действий. В данном случае мотив и способ нельзя отрывать друг от друга. Это своеобразное единство.

Отмечается, что мотивы насильственных преступлений в целом последовательно смещаются в сторону корысти. В настоящее время в системе корыстной мотивации женщин доминирует такая ее разновидность, как корысть-потребительство. Ее удельный вес, по сравнению с мотивацией иного порядка, сейчас самый высокий. При этом другие мотивы (месть, зависть, ревность) не исчезают, а «группируются вокруг корысти», сопряжены с нею. Корысть как бы доминирует над другими побуждениями, т.е. в системе мотивов насильственных преступлений зачастую господствует корыстный.

Завершает данную главу четвертый параграф, в котором автор по основным психологическим характеристикам и ведущим мотивам выделяет типы личности женщин, совершивших насильственные преступления.

Отмечается, что в криминологической литературе содержится множество вариантов типологии личности, различающихся между собой, как правило, по критерию типологизации. Автор обосновывает и разделяет мнение Э.Ф. Побегайло и других исследователей о том, что характер антиобщественной направленности является основным критерием при построении типологии криминогенной личности. При этом обращается внимание, что большинство типологий характеризует как преступников-мужчин, так и женщин-преступниц, не учитывая особенности, которыми обладают последние. В диссертации предпринята попытка исследования психологического среза данной проблемы с учетом предложенной типологии криминальной агрессии, разработанной психологом Ф.С. Сафуановым.

В качестве оснований рассматриваемой автором типологии выделяются четыре базовых измерения: 1) уровень выраженности психотравмирующего воздействия ситуации; 2) уровень выраженности тормозящих агрессию структур; 3) уровень агрессивности личности; 4) стойкость и глубина антиобщественной направленности. Первый вектор позволяет рассматривать механизм агрессии как следствие взаимодействия личностных и ситуационных переменных, два последующих вектора раскрывают взаимодействие личностных структур, играющих основную роль в формировании мотивации агрессивных действий, и последний характеризует степень антиобщественной направленности.

Автором выделяются следующие три основных типа личности женщин, совершивших насильственные преступления. 1. Ситуационный тип (примерно 30%). Социальная направленность данного типа в основном выражена позитивным компонентом, негативная направленность минимальная. У обвиняемых женщин этого типа механизм криминальной агрессии обусловлен взаимодействием личности с психотравмирующей или фрустрирующей ситуацией. При этом актуализацию аффектогенных мотивов облегчает наличие высокой базовой агрессивности в сочетании с невыраженностью тормозящих личностных механизмов.

2. Неустойчивый (промежуточный) тип (45 - 50%). Для этого типа не характерно наличие стойких или значительных деформаций в структуре направленности личности. Негативные и позитивные компоненты примерно равны, но их тенденции противоречивы, и это может привести как к усилению, так и к ослаблению криминогенности. Криминальные агрессивные действия данного типа возникают в ответ на психотравмирующие обстоятельства. Обвиняемых характеризует невыраженность базовой агрессивности с выраженными тормозящими проявления агрессии структурами.

3. Устойчивый (злостный) тип (16 - 20%). Здесь выделяются два подтипа. Первый - характеризуется значительной деформацией в структуре социальной направленности, позитивный компонент слабо выражен, социально-психологические свойства личности неустойчивы и противоречивы. Криминальная агрессия при данном типе возникает вследствие психотравмирующей ситуации у лиц с высоким уровнем агрессивности, который в обычных условиях компенсируется выраженными тормозящими влияниями личностных структур. Второй - самый опасный криминогенный тип личности. Ее направленность деформирована и весьма негативна. Этот тип включает лиц с высоким уровнем агрессивности, низким уровнем тормозящих агрессию личностных структур, преступления совершаются в относительно нейтральных ситуациях.

Проведенное автором социологическое и психологическое исследование личности осужденных за насильственные преступления женщин позволило эмпирически подтвердить наличие указанных типов преступниц.

Глава пятая - «Проблемы предупреждения насильственных преступлений, совершаемых женщинами» - посвящена изучению вопроса совершенствования социально-правовых средств профилактики анализируемого феномена.

В первом параграфе автор отмечает, что наука и практика располагают богатым арсеналом средств и методов профилактики преступлений. При этом разделяется мнение о том, что в исследуемом периоде предупредительная деятельность осуществлялась хаотично и в минимально возможном режиме. Обосновывая необходимость более полной реализации антикриминального потенциала государства и общества, автор солидарен с точкой зрения о том, что деятельность по предупреждению преступлений должна являться частью политики государства в области обеспечения национальной безопасности, борьбы с преступностью и иметь цели: 1) противодействовать криминогенным процессам в обществе, обеспечивать сдерживание и сокращение преступности; 2) способствовать созданию и укреплению в обществе атмосферы спокойствия и стабильности; 3) устранять угрозы правам, свободам и законным интересам членов общества и государства, возникающие в связи с возможностью перехода лиц на преступный путь; 4) обеспечивать исправление лиц, вовлекаемых в сферу предупредительного воздействия, и их ресоциализацию (Г.М. Миньковский, В.П. Ревин, Л.В. Баринова). Подчеркивается необходимость пересмотра роли и места женщины в жизни современного общества, оказания помощи в повышении ее статуса, в реализации основных предназначенных для женщины функций в социуме. Улучшение положения женщин должно стать одним из наиболее важных социальных императивов современного общества.

На общесоциальном уровне приоритетным направлением деятельности, способствующей предупреждению женской насильственной преступности, должна являться государственная забота о семье. Автор солидарен с мнением о том, что семейная политика должна стать самостоятельной областью деятельности государства. В связи с этим в диссертации, наряду с анализом антикриминогенного эффекта глобальных мероприятий экономического, социального, политического порядка в таких сторонах жизнедеятельности женщин, как сфера производства, социального обслуживания, образования, здравоохранения, особый акцент делается на проблемах формирования и реализации государственной семейной политики.

Поскольку в ряду социально-психологических факторов криминального насилия женщин особое значение имеют переоценка нравственных ценностей, девальвация идеалов, поэтому, по мнению автора, фундаментальной предпосылкой снижения насильственной преступности женщин должно стать восстановление соответствия между институциональным строем и системой ценностей, когда важнейшие социальные институты - семья, гражданское общество и государство - превращаются в базовые ценности и приоритетные цели общественного развития. При этом составным компонентом идеологической функции государства и общества в целом должно быть правовое воспитание, результатом которого должна стать правовая культура человека.