Правовое регулирование применения технических средств в сфере уголовного судопроизводства

В первом параграфе исследованы формы применения технических средств в сфере уголовного судопроизводства и оперативно-розыскной деятельности. По мнению автора, наиболее широко распространенные и известные формы применения технических средств закреплены в нормах действующего УПК РФ и охватывают вопросы их использования при производстве процессуальных действий. Во-первых, технические средства применяются как дополнительные средства фиксации информации при производстве таких следственных действий, как осмотр места происшествия, следственный эксперимент, проверка показаний на месте, предъявление для опознания, обыск и др. Во-вторых, технические средства используются для обнаружения, закрепления и изъятия следов и предметов, которые могут служить вещественными доказательствами по уголовному делу.

Применение технических средств в уголовном судопроизводстве может осуществляться и в целях обеспечения безопасности участников уголовного процесса, защиты свидетелей и потерпевших, для контроля за перемещением лиц, свобода передвижения которых в интересах расследования должна быть ограничена, а также с целью нейтрализации противодействия расследованию. Автором отмечается, что если все перечисленные выше формы применения технических средств являются широко известными и описанными в литературе, то проблемы нейтрализации противодействия расследованию с использованием технических средств или без такового остаются малоизвестными и недостаточно изученными, хотя и являются в настоящее время актуальными.

По мнению диссертанта, любая форма применения технических средств в процессе производства по уголовному делу не только является косвенным препятствием для противодействия расследованию, но также способствует лучшему закреплению доказательств, придавая им наглядность и убедительность, существенно дополняя протоколы следственных действий.

Формы применения технических средств при раскрытии и расследовании преступлений тесно связаны с их классификацией, которая может быть основана на трех основных критериях, к которым автор относит: 1) источники происхождения; 2) назначение; 3) область применения.

По источникам происхождения технические средства, используемые в раскрытии и расследовании преступлений, подразделяются на две большие группы: широкого применения и специальные.

Диссертант считает, что под категорию специальных технических средств подпадают приборы и устройства, специально разработанные для использования при раскрытии и расследовании преступлений, ведения оперативно-розыскной деятельности, криминалистических и экспертных исследований, а также использования в других узкоспециальных областях деятельности. Такие технические средства, как правило, настолько специфичны, что не применяются в других сферах деятельности или по другому назначению. Типичным примером таких средств являются специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации, которые используются исключительно в оперативно-розыскной деятельности.

Применительно к задачам раскрытия и расследования преступлений специально созданные технические средства можно также разделить на две большие группы: оперативную технику, которая создана и предназначена для использования при проведении оперативно-розыскных мероприятий и криминалистическую технику - для использования в ходе предварительного расследования, исследования следов преступлений, изъятия и закрепления доказательств, проведения экспертных исследований и осуществления следственных действий. Тактика и методика применения указанных технических средств всегда является специальной и разрабатывается с учетом узости области их использования.

Диссертант полагает, что оперативная техника должна быть предназначена исключительно для проведения оперативно-розыскных мероприятий, а криминалистическая техника - для решения криминалистических задач. Таким образом, использование криминалистической техники при проведении ОРМ совсем не делает ее оперативной, а использование заимствованных приборов при проведении криминалистических исследований не делает их криминалистическими. По мнению автора, является некорректным отнесение к криминалистической технике всех технических средств используемых в криминалистике, к специальной технике ОВД - всех технических средств, применяемых в органах внутренних дел, а к оперативной технике - всех технических средств, стоящих на вооружении оперативных подразделений и т.д. Подобный подход ведет к тому, что одни и те же технические средства могут оказаться и оперативными, и криминалистическими, и специальными, одновременно являясь техникой широкого применения, находящейся в свободной продаже.

Автором дается классификация технических средств, применяемых в сфере уголовного судопроизводства, демонстрирующая сложность построения взаимосвязей, возникающих при использовании технических средств в раскрытии и расследовании преступлений, а также указывающая на необходимость выработки единого подхода к формулированию понятий, относящихся к техническим средствам в уголовно-процессуальном законодательстве. преступление технический процессуальный

Во втором параграфе исследован вопрос о достижении объективной истины в ходе уголовного процесса и взаимосвязи ее с процессуальной формой, который, по мнению автора, до настоящего времени остается открытым. Исследуемая проблема актуализирует вопрос о том, способствует ли достижению истины по уголовному делу применение в ходе расследования технических средств и научных достижений. Вопрос о достижении истины имеет непосредственное отношение к правилам оценки доказательств, полученных, в том числе при помощи технических средств.

По мнению диссертанта, имеется существенное различие между истиной как объективным отражением действительности и истиной, которая достигается в ходе уголовного судопроизводства, поскольку последняя всегда является формальной, вынужденной основываться не на всех фактах, имевших место в действительности, а лишь на тех, что были задокументированы определенным образом. В настоящее время существует ряд препятствий для достижения объективной истины в ходе уголовного процесса, закрепленных как в Конституции РФ, так и в уголовно-процессуальном законодательстве.

Например, требование непременного установления истины по каждому делу вступает в противоречие с установленным Конституцией РФ (ст. 51), а затем и в нормах УПК РФ правом обвиняемого отказаться от дачи показаний (п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ), правом свидетеля отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников (п. 1 ч. 4 ст. 56 УПК РФ), а также в иных случаях освобождения участников уголовного судопроизводства от обязанности свидетельствовать, давать объяснения и показания. Установив право на свидетельский иммунитет, законодатель явно предпочел охрану лежащих в основе этого иммунитета ценностей (презумпции невиновности, сохранения родственных отношений и др.) установлению истины «любыми средствами». Закрепленное в ст. 50 Конституции РФ и развитое в нормах УПК РФ правило о недопустимых доказательствах является существенным препятствием для установления истины «любыми средствами».

По мнению автора, к основным препятствиям установления «истины» в уголовном судопроизводстве следует отнести положения, касающиеся правил оценки доказательств, полученных как с применением технических средств, так и «традиционными» способами. Это ст. 22, 23, 24, 25, ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, лимитирующие вторжение государства в частную жизнь граждан и сбор информации о них, а также использование при осуществлении правосудия доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 3 ст. 7, ст. 12, 13, 14, 16, 89 и ряд других положений УПК РФ), существенно ограничивающих органы предварительного расследования в способах собирания, проверки и оценки доказательств, правилах производства и протоколирования следственных действий.

В целом же, накладываемые на ход уголовного процесса и сбор доказательств ограничения делают истину, достигаемую в ходе уголовного судопроизводства, скорее не материальной, а «формальной», т.е. отражающей не факты, а способы и формы их установления, определенные в уголовном процессе, и отрицает все остальные события, хотя и имеющие место, но порядок отражения которых не соответствует форме, разрешенной уголовно-процессуальным законом. Во имя соблюдения прав человека и законности, закрепленных в Конституции и уголовно-процессуальном праве, законодатели ограничили формальными рамками возможности для установления истины в уголовном процессе, исключив «соблазн» применения для этого «любых средств».

Таким образом, по мнению диссертанта, возникает неразрешимое противоречие между задачей установления истины в ходе уголовного процесса и способами ее достижения - противоречие между целью и средствами.

Объективная необходимость применения в уголовном судопроизводстве современных достижений науки и техники объясняется не только стремлением сотрудников правоохранительных органов упростить и ускорить процесс раскрытия и расследования преступлений, но также и возможностями технических средств существенно расширять диапазон человеческого восприятия.

Очевидно, что с развитием современной уголовно-процессуальной науки происходит постепенный пересмотр отношения к применению технических средств в ходе расследования преступлений. Технические средства постепенно превращаются из вспомогательных в основные инструменты расследования, приобретая все большую процессуальную значимость.

Таким образом, по мнению автора, в ближайшей перспективе уголовно-процессуальное законодательство потребует существенного реформирования с учетом возможности использования технических средств и сведений, получаемых с их помощью, не только как вспомогательных инструментов при расследовании и раскрытии преступлений, но также и основных средств протоколирования следственных действий.

Диссертант полагает, что следует пересмотреть понятие «материалы уголовного дела», поскольку под данное понятие не попадают аудио- и видеозаписи, которые по закону «прилагаются» к уголовному делу. Поэтому на результаты применения технических средств в виде носителей аудиальной и визуальной информации, которые могут содержать важные для уголовного дела сведения, не распространяется право участников уголовного процесса снимать с них копии. Вместе с тем именно информация, находящаяся в приложениях к протоколам, может быть принципиально важной с точки зрения допустимости следственных действий, зафиксированных с использованием технических средств. Таким образом, существенно ограничивается право стороны защиты на изучение материалов уголовного дела и выявление фактов нарушения закона и порядка осуществления следственных действий.

По мнению автора, необходимо приравнять по процессуальной значимости материалы уголовного дела в виде документов, содержащих сведения, записанные в письменной форме, и иные документы, содержащие сведения, зафиксированные при помощи технических средств аудиальной и визуальной фиксации информации. Включение в состав протокола следственного действия всех материалов, содержащих информацию о ходе и порядке его проведения, позволит выровнять дисбаланс, имеющийся на сегодняшний момент в уголовно-процессуальном законодательстве в части доступа участников уголовного судопроизводства к материалам уголовного дела.

Третья глава диссертации «Теоретические и прикладные проблемы использования технических средств при собирании, проверке и оценке доказательств» посвящена исследованию процессуально-правовых и криминалистических проблем использования технических средств в доказывании, выработке и обоснованию правил и критериев оценки доказательств, полученных с применением технических средств.

В первом параграфе исследованы процессуально-правовые и криминалистические проблемы использования технических средств в доказывании. По мнению диссертанта, собирание, фиксация, исследование, оценка и процессуальное закрепление доказательств, полученных при помощи различных технических средств в уголовном процессе, имеет ряд особенностей и сопровождается рядом проблем, которые необходимо разрешить. В частности доказательства, полученные с использованием технических средств в ходе осуществления уголовного судопроизводства имеют определенную специфику, которая не учитывается в современном уголовно-процессуальном законодательстве, что порождает ряд серьезных проблем.

Проведенное автором исследование показало, что в настоящее время одним из препятствий к законодательному закреплению возможности использования цифровых технологий и новых технических разработок в уголовном процессе является опасение некоторых ученых и законодателей, заключающееся в том, что доказательства, полученные путем применения новейших технических средств, можно легко фальсифицировать. Проведение их экспертных исследований достаточно сложно: нет соответствующих процессуальных процедур; следователи не имеют соответствующей квалификации, а в правоохранительных органах отсутствует соответствующая техника и оборудование. Кроме того, до сих пор ведется дискуссия о том, какие носители информации лучше использовать в раскрытии и расследовании преступлений, цифровые или аналоговые, что в современных условиях не имеет смысла, поскольку сейчас цифровые технологии практически вытеснили аналоговые, и через несколько лет все носители информации могут стать цифровыми.

Одним из актуальных аспектов применения цифровых технологий в раскрытии и расследовании преступлений является проблема исследования материалов, полученных с использованием алгоритмов сжатия данных. Методы цифрового сжатия данных получили широкое распространение в системах записи речевой и графической информации. В настоящее время все форматы записи, используемые в компьютерной технике, основаны на тех или иных алгоритмах сжатия.

Существенным препятствием для использования в уголовном процессе информации, записанной с применением алгоритмов сжатия, является то, что большинство из них основано на удалении из исходного материала так называемой «избыточной информации», которая при использовании в быту не имеет никакого значения. В то же время, для процессуального использования именно эта «ненужная» информация может быть принципиально важной, так как придает речи или изображению особые неповторимые признаки, необходимые для установления аутентичности.

По мнению автора, при проведении экспертных исследований таких материалов следует определить максимально возможный предел сжатия, при превышении которого речевой сигнал должен быть признан непригодным для экспертной идентификации диктора как физическими методами, так и лингвистическими, поскольку фонетическая структура языка, прошедшего такую обработку, существенно отличается от оригинала.

Сжатие информации, особенно выполненное с удалением или коррекцией определенной ее части, необходимо рассматривать как некую разновидность монтажа, хотя и сделанную автоматически, без вмешательства оператора. Диссертант считает, что такие материалы требуют обязательного экспертного исследования при использовании их в качестве доказательств в ходе уголовного судопроизводства, поскольку с помощью сжатия, выполненного с удалением «избыточной» части материала, легче закамуфлировать ранее произведенный монтаж, а также лишить запись индивидуальных признаков, сделав невозможной установление факта ее аутентичности.

На основании проведенного исследования диссертантом сделан вывод о том, что материалы, полученные с применением технических средств фиксации информации, имеют существенные отличия от других сведений, используемых в ходе расследования преступлений. Оценка доказательств такого рода должна проводится с учетом трех критериев, отсутствие или несоответствие любого из которых заданным требованиям должно являться правовым основанием для признания исследуемых доказательств недопустимыми.

К указанным критериям следует отнести: процессуальную значимость, соответствие источников получения сведений требованиям УПК РФ и экспертное подтверждение факта аутентичности. Последний критерий, в свою очередь, должен слагаться из целого ряда факторов, к которым можно отнести:

1) отсутствие, либо допустимую для проведения экспертных исследований степень программного сжатия данных;

2) отсутствие в исследуемых материалах признаков механического или электронного монтажа;

3) соответствие записанной информации месту, времени, условиям и обстоятельствам ее получения, зафиксированным в протоколе следственного действия;

4) идентификацию образцов и речи лиц, зафиксированных при помощи технических средств, а также ряд других факторов.

Во втором параграфе проведено исследование проблемы допустимости использования в сфере уголовного судопроизводства доказательств, полученных с применением технических средств.

По мнению автора, одними из актуальных являются вопросы использования в уголовном процессе «ущербных доказательств» и «асимметрии правил допустимости доказательств», которые не раз рассматривались в работах отечественных юристов, однако решение этих вопросов до сих пор не найдено. Очевидно, что возникновение данной проблемы имеет под собой веские основания. Она вытекает из таких философских понятий, как «достижение истины» и «справедливость». Действительно, не вызывает сомнений, что суд, оценивая доказательства вне зависимости от формы их получения и закрепления, будет более приближен к истине, нежели когда часть доказательств будет исключена по формальным признакам.

С другой стороны, уголовный процесс имеет своей задачей не только защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, но и достижение этой цели законными средствами. В противном случае теряется смысл всей процедуры судопроизводства. Данное положение закреплено не только в ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, в соответствии с которой при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона, но и в ст. 75 Уголовно-процессуального кодекса РФ, в которой закреплено требование о том, что доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ, являются недопустимыми.

Таким образом, диссертант приходит к выводу о том, что не исключая возможности обсуждения в теоретическом и философском плане проблемы использования доказательств, полученных с нарушением закона, следует признать, что практически, с учетом требований действующего законодательства, использование в уголовном процессе подобных доказательств представляется невозможным. Из сказанного вытекает первое требование к допустимости доказательств - законность получения. Требование законности получения доказательств является одним из основополагающих, и под его содержанием необходимо понимать неукоснительное соблюдение всех правил уголовного судопроизводства, а также критериев, предъявляемых к доказательствам Конституцией РФ и Уголовно-процессуальным кодексом РФ.

Как считает автор, необходимость экспертных исследований материалов, полученных с применением технических средств, еще на стадии предварительного расследования, косвенно обусловливается положениями УПК РФ, определяющими права и обязанности участников процесса, а также порядок назначения и проведения судебной экспертизы. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 159 УПК РФ стороне защиты не может быть отказано в производстве судебной экспертизы и других следственных действиях, если обстоятельства, об установлении которых она ходатайствует, имеют значение для данного уголовного дела.

Диссертант отмечает, что в соответствии со ст. 38 УПК РФ следователь вправе давать органам дознания письменные поручения о производстве следственных действий. Вместе с тем сотрудники органов дознания, например, оперативных подразделений органов внутренних дел, не включены законодателем в число лиц, которые в соответствии со ст. 86 УПК РФ могут участвовать в собирании доказательств. Указанные сотрудники выпали из круга лиц, имеющих право собирать доказательства даже при осуществлении предусмотренных ст. 38 УПК РФ процессуальных действий и при исполнении своих должностных обязанностей. В связи с чем представляется необходимым дополнить ст. 86 УПК РФ пунктом, позволяющим сотрудникам органа дознания собирать доказательства в ходе следственных действий, проводимых по поручению следователя, прокурора или суда.

Требует уточнения также и статус оперативных сотрудников, осуществляющих технико-криминалистическое обеспечение производства следственного действия. По мнению диссертанта, они не могут считаться специалистами, участвующими в проведении следственного действия, так как характер их действий не соответствует обязанностям специалиста, которые согласно ч. 1 ст. 58 УПК РФ привлекаются к участию в процессуальных действиях для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Выполнение сотрудниками оперативных подразделений следственных действий по заданию следователя также противоречит требованиям ст. 15 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», в соответствии с которой они имеют право проведения лишь перечисленных в ст. 6 Закона оперативно-розыскных мероприятий.

Диссертант предлагает дополнить УПК РФ положениями, детально определяющими процессуальный порядок использования в доказывании по уголовным делам сведений, получаемых при проведении оперативно-розыскных мероприятий с применением средств аудиальной и визуальной фиксации информации.

При этом в основу регламентации использования в доказывании указанных материалов может быть положена процедура, данная в статье ст. 186 УПК РФ применительно к результатам следственного действия, - «контроль переговоров», фактически представляющая собой комбинацию следственного действия и оперативно-розыскного мероприятия.

Части 1 и 3 ст. 86 УПК РФ однозначно определяют круг участников уголовного процесса, имеющих право на собирание доказательств, к которым относятся дознаватель, следователь, прокурор, суд и защитник. Иные участники уголовного процесса вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств.

Еще меньше прав по формированию доказательственной базы у подозреваемого, обвиняемого, а также потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей, которые вправе собирать и представлять лишь письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств. Кроме того, полномочия перечисленных участников уголовного процесса по сбору доказательств ограничены формулировкой «письменные документы», которая однозначно исключает возможность предоставления документов в иной форме - «иных документов», в том числе, полученных с использованием технических средств.

Таким образом, по мнению автора, ст. 86 УПК РФ необоснованно ограничивает возможности по сбору доказательств рядом участников уголовного судопроизводства, и поэтому должна быть скорректирована в сторону расширения прав участников уголовного процесса по применению технических средств и предоставлению доказательств, полученных с их использованием. Для этого, во-первых, необходимо исключить из ч. 2 ст. 86 УПК РФ слово «письменные» и, во-вторых, дополнить ст. 86 УПК РФ частью 4 следующего содержания: «4. При собирании доказательств участниками уголовного процесса, в соответствии с их правомочиями, могут использоваться технические средства в порядке и способами, не противоречащими настоящему Кодексу».

Четвертая глава диссертации «Основы правового регулирования применения технических средств в сфере уголовного судопроизводства» содержит анализ истории становления и развития законодательства России в области применения технических средств в правоохранительной деятельности, обзор современного состояния законодательного регулирования порядка и правил использования технических средств в оперативно-розыскной деятельности и уголовном судопроизводстве, а также выводы и предложения по совершенствованию нормативно-правовой базы использования технических средств при раскрытии и расследовании преступлений.

В первом параграфе рассмотрена история законодательного регулирования порядка использования технических средств в сфере уголовного судопроизводства и оперативно-розыскной деятельности, которая, по мнению автора, берет начало в 1966 г. с попыток узаконить использование некоторых видов технических средств при производстве следственных действий.

На сегодняшний день сложился и функционирует комплекс законодательных актов, регламентирующих практически все стороны оборота и использования специальных и других технических средств в уголовном судопроизводстве и оперативно-розыскной деятельности. Тем не менее, технический прогресс и уголовно-процессуальная наука не стоят на месте, и поэтому законодательство требует постоянного реформирования и изменения.

Во втором параграфе рассмотрено современное состояние российского законодательства, относящегося к регулированию вопросов использовании технических средств в раскрытии и расследовании преступлений, которое, по мнению автора, осуществляется посредством комплекса законодательных и нормативных правовых актов, в которых заложены основы правовой базы данного направления уголовно-процессуальной деятельности.

Правовые основы применения технических средств при производстве по уголовным делам определяют не только их статус, но также соответствующие тактику, методику и организацию. Совершенно очевидно, что использование технических средств при раскрытии и расследовании преступлений также должно основываться и на определенных принципах. Но с точки зрения уголовного судопроизводства важнейшим требованием, из которого вытекают все остальные и на котором базируется весь уголовный процесс, является допустимость использования, как самих технических средств, так и материалов, полученных с их помощью в уголовно-процессуальном доказывании.

По мнению диссертанта, для соответствия данному требованию применение технических средств и материалов, полученных с их помощью в уголовным процессе, должно происходить с соблюдением: во-первых, конституционных норм; во-вторых, федеральных законов; в-третьих, подзаконных правовых актов, непосредственно регулирующих порядок их использования и оформления полученных материалов. Кроме того, применение технических средств в уголовном судопроизводстве не может быть основано на секретных, закрытых и неопубликованных нормативных актах, а также документах, противоречащих конституционным нормам и требованиям УПК РФ.

Пятая глава диссертации «Правовое обеспечение защиты конституционных прав и свобод граждан при применении технических средств в сфере уголовного судопроизводства» посвящена исследованию правовой ситуации в области обеспечения гарантий прав и свобод граждан от необоснованного применения технических средств уполномоченными субъектами при осуществлении оперативно-розыскной деятельности и уголовного судопроизводства, а также решению возникающих при этом проблем и вопросов.

В первом параграфе рассмотрено состояние современного законодательства в области обеспечения основных конституционных прав граждан при осуществлении оперативно-розыскной деятельности и уголовного судопроизводства с использованием технических средств.

Исходя из положений Уголовно-процессуального кодекса РФ, Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», а также иных законодательных актов, постановлений Правительства РФ, ведомственных и межведомственных приказов и инструкций, применение технических средств при раскрытии и расследовании преступлений непосредственно затрагивает права граждан, перечисленные в ст. 23-25 Конституции РФ, к которым относятся:

1) право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну;

2) право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений;

3) право на неприкосновенность жилища.

Кроме того, может быть нарушен запрет на сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия, а также затронуты вопросы чести и доброго имени граждан.

Проведенный автором анализ показал, что большинство правовых норм, регулирующих использование технических средств при раскрытии и расследовании преступлений были разработаны и приняты практически без учета возможности использования специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации с нарушением конституционных прав граждан.

Кроме того, некоторые из них не только не учитывают современный уровень развития технических средств, но и не соответствуют своему названию и положениям Конституции РФ, из которых вытекают. В этой связи представляется необходимым внести в законодательные нормы, гарантирующие рассмотренные права и свободы граждан, поправки, учитывающие современный уровень развития технических средств и приводящие их в соответствие со смыслом, заложенным в положениях Конституции РФ, выполнение которых они и призваны обеспечивать.

В Конституции РФ и УПК РФ принцип неприкосновенности личности трактуется лишь применительно к задержанию и заключению подозреваемого (обвиняемого) под стражу, то есть действиям, непосредственно ограничивающим свободу гражданина посредством физической изоляции его от общества. В то же время Международный пакт о гражданских и политических правах содержит более общую формулировку: «Никто не должен быть лишен свободы иначе как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом».

По мнению диссертанта, под ограничением свободы следует понимать не только заключение под стражу, но и любое другое ограничение гражданина в праве на перемещение, например, домашний арест, слежение за его перемещением с помощью датчиков, внешнее наблюдение в сфере перемещения и поведения с помощью технических средств. Во всех перечисленных случаях имеет место ограничение свободы, только не в явной форме. Так, например, домашний арест может контролироваться техническими средствами либо установленными в помещении и реагирующими на отсутствие «объекта», либо контролирующими периметр помещения и реагирующими на попытки его пересечения.

Правовая реализация принципа неприкосновенности личности при использовании технических средств в уголовном судопроизводстве, по мнению автора, должна базироваться на двух основаниях: 1) любое основанное на законе ограничение права на свободу и личную неприкосновенность человека, в том числе посредством технических устройств, допустимо только по судебному решению или с его добровольного согласия; 2) применение технических средств для ограничения свободы, и тем более вживление в организм человека любых электронных устройств, должно происходить исключительно с его добровольного согласия.

Неприкосновенность жилища является одним из основополагающих общеправовых принципов, происходящим из Международного пакта о гражданских и политических правах См.: Международный пакт о гражданских и политических правах. Ст. 291. (ст. 17). Он закреплен в ст. 25 Конституции РФ и ст. 12 УПК РФ и устанавливает, что «жилище неприкосновенно». Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц, иначе как в случаях, установленных федеральным законом или на основании судебного решения (ст. 25 Конституции РФ). Действие этого принципа в уголовном судопроизводстве проявляется в том, что УПК РФ устанавливает основания для проведения осмотра, обыска и выемки в жилище только исходя из судебного решения; регламентирует порядок производства перечисленных следственных действий и документирования их результатов.

Диссертант полагает, что в Конституции РФ и действующем уголовно-процессуальном законодательстве принято упрощенное толкование данного принципа через подмену понятия «неприкосновенность» на понятие «проникновение человека», поскольку ч. 1 ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах гласит: «Никто не может подвергаться произвольному или незаконному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным или незаконным посягательствам на неприкосновенность его жилища или тайну его корреспонденции или незаконным посягательствам на его честь и репутацию». Очевидно, что в данной формулировке речь идет о более широком понятии - неприкосновенности жилища вообще, а не только о проникновении в него.

Считаем, что неприкосновенность жилища В контексте ч. 10 ст. 5 УПК РФ. нужно рассматривать как основополагающее право человека и гражданина на сохранение в тайне от окружающих всей информации о происходящем внутри жилища.

Таким образом, неприкосновенность жилища является одним из существенных принципов применения современных технических средств в уголовном судопроизводстве, значимость которого с ростом технического оснащения правоохранительных органов и разработкой новейших технических средств будет постоянно возрастать.

Существующее толкование принципа неприкосновенности, используемое в Конституции РФ и УПК РФ, должно быть пересмотрено с учетом возможности нарушения неприкосновенности жилища не только проникновением человека, но при помощи любых видов технических средств, как внедряемых через границу жилища, так и позволяющих наблюдать за происходящим внутри без непосредственного проникновения. Обновленный принцип неприкосновенности жилища с учетом возможностей технических средств, также как и ныне действующий, должен базироваться на обязательности судебного решения в случае необходимости нарушения неприкосновенности жилища граждан в любой форме.

По мнению диссертанта необходимо изложить ст. 25 Конституции РФ в следующей редакции: «Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище и нарушать неприкосновенность жилища против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения».

Необходимо также законодательно определить понятие неприкосновенности жилища, дополнив ст. 139 УК РФ примечанием 2 следующего содержания: «Под нарушением неприкосновенности жилища в настоящей статье, а также в других статьях настоящего Кодекса понимается всякое открытое или тайное проникновение в него лиц, которые по закону не вправе находиться в нем, а также установка в жилище и вне его технических средств, предназначенных для осуществления аудиального и (или) визуального наблюдения за происходящим внутри жилища» помимо воли проживающих в нем лиц».

В Конституции РФ и действующем законодательстве не содержится понятия частной жизни. Однако в современных условиях, с развитием информационного общества, все большее значение приобретает информационная составляющая частной жизни. Очевидно, что с учетом имеющейся тенденции информатизации всех сторон жизни общества, неприкосновенность частной жизни непосредственно связана с охраной персональных данных, переговоров, сообщений и информации, передаваемой всеми известными способами. Таким образом, под частной жизнью следует понимать все сферы жизни человека, информацию о которых он не желает предавать гласности.

Диссертант полагает, что предложенное понятие частной жизни охватывает весь спектр возможностей нарушения ее неприкосновенности, в том числе посредством наблюдения с использованием технических средств, предназначенных для контроля и фиксации аудиальной и визуальной информации. Надо отметить, что такие технические средства достаточно просты по конструкции и дешевы (например, радиозакладки, направленные микрофоны, транслирующие видеокамеры), и поэтому в настоящее время распространены весьма широко. Однако данные технические средства не предназначены конкретно для контроля и записи телефонных и других сообщений, поскольку фиксируют всю информацию о происходящем и, поэтому с точки зрения ее количества являются более «эффективными».

Судебное решение должно быть обязательным во всех случаях контроля и записи переговоров, разговоров и любых других способов общения лица с внешним миром, тем более, когда этот контроль осуществляется в жилище, общественных местах или по месту работы граждан. По мнению диссертанта, частная жизнь распространяется за пределы места жительства, и любое ограничение права лица на сохранения в тайне информации о частной жизни без судебного решения является противоправным.

Во втором параграфе проведено исследование проблем обеспечения законности при использовании технических средств в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности. По мнению диссертанта, особую значимость они приобретают в связи с тем, что указанные технические средства на законных основаниях используются для раскрытия и расследования преступлений исключительно органами, уполномоченными законом на ведение оперативно-розыскной деятельности, в ходе которой могут быть существенно ограничены права и свободы граждан, закрепленные в ст. 23, 24 и 25 Конституции РФ.

Проведенное автором обобщение следственной и судебной практики показывает, что современное законодательное обеспечение оперативно-розыскных мероприятий имеет пробелы, из-за которых не может быть в полном объеме гарантировано соблюдение конституционных прав граждан при их осуществлении. Большинство проблем, возникающих при использовании технических средств в оперативно-розыскной деятельности, связано с тем, что некоторые положения Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», относящиеся к ограничению прав и свобод человека при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий, допускают неоднозначное толкование и часто требуют дополнительных разъяснений в ведомственных нормативных актах, в том числе, носящих закрытый характер.

Отдельные положения Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», касающиеся сбора информации о гражданах, в том числе с использованием специальных технических средств, допускают возможность необоснованного ограничения прав граждан, перечисленных в ст. 23-25 Конституции РФ. Нормативная база, регулирующая данную сферу правоотношений, имеет существенные пробелы.

Большинство из них связано, во-первых, с недостаточной согласованностью норм Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» о применении технических средств с Конституцией РФ, Федеральным законом «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», Федеральным законом «О персональных данных», а также другими нормативными актами, положения которых касаются соблюдения прав и свобод граждан при осуществлении оперативно-розыскной деятельности. Во-вторых, некоторые положения Закона сформулированы таким образом, что реализация конституционных прав граждан в сфере оперативно-розыскной деятельности становится невозможной или затруднительной в силу множества сопутствующих ограничений, неясных и неопределенных формулировок. И, в-третьих, положения Закона не в полной мере учитывают возможности современных технических средств, при использовании которых существенно затрагиваются основные конституционные права граждан, ограничение которых допускается только на основании судебного решения и в предусмотренных законом случаях.

Для устранения перечисленных пробелов и противоречий в действующем законодательстве автор предлагает осуществить комплекс мероприятий, который должен состоять в следующем:

1) исключить из ч. 3 ст.10 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» не соответствующие действительности и не имеющие правового смысла положения, изложив ее в следующей редакции: «Проведение в рамках дела оперативного учета оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права и свободы граждан, допускается только на основании судебного решения»,

2) содержащиеся в ст. 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» понятия «сведения», «сведения об информации», «информация о сведениях» заменить единым понятием «информация», определенном в Федеральном законе «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», сделав соответствующую ссылку на него,

3) дополнить ст. 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» ч. 8 следующего содержания: «Орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, рассматривает жалобы и требования о предоставлении информации в течение 3 суток со дня их получения. В исключительных случаях, когда для проверки жалобы или удовлетворения требования необходимо истребовать дополнительные материалы либо принять иные меры, допускается рассмотрение жалобы или требования в срок до 10 суток, о чем извещается заявитель.

Сформулированные диссертантом предложения никоим образом не исключают необходимость проведения оперативно-розыскных мероприятий с использованием технических средств, а имеют своей целью усовершенствование закона таким образом, чтобы в нем, наряду с декларированием гражданских прав, была предусмотрена возможность их практической реализации.

Шестая глава диссертации «Правовое регулирование использования результатов применения технических средств в сфере уголовного судопроизводства» посвящена исследованию и решению проблем, возникающих в ходе реализации результатов оперативно-розыскной деятельности, полученных с применением технических средств в доказывании по уголовным делам. В главе также рассмотрены проблемы использования в уголовном судопроизводстве самых современных технических средств и разработок, внедрение которых либо только начинается, либо перспективы и возможности использования которых находятся на стадии активного обсуждения.

В первом параграфе рассмотрены процессуально правовые проблемы использования результатов оперативно-розыскной деятельности, полученных с применением технических средств в доказывании по уголовным делам.

По мнению диссертанта, одной из наиболее актуальных в настоящее время является проблема использования результатов оперативно-розыскной деятельности, полученных с использованием технических средств, как до, так и после возбуждения уголовного дела. Она заключается в том, каким образом процессуально оформить и, главное, закрепить материалы, полученные оперативно-розыскным путем с применением технических средств, в качестве доказательств.

В свете ст. 89 УПК РФ особое значение для эффективного использования материалов, полученных с применением технических средств в доказывании, имеет соответствие их формы и содержания требованиям, предъявляемым к доказательствам. Именно неопределенность в вопросе о форме и содержании представляемых материалов до сегодняшнего дня является одним из наиболее существенных препятствий для использования результатов применения технических средств, полученных в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности, при производстве по уголовным делам, вплоть до полной утраты их доказательственного значения.

Автор полагает, что для закрепления в качестве доказательств сведений, полученных в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий с использованием технических средств, необходимо выполнение, по крайней мере, трех условий:

1) оформление всех документов, подтверждающих получение таких сведений в соответствии с требованиями, предъявляемыми к доказательствам УПК РФ, для чего уже на начальном этапе проведения оперативно-розыскного мероприятия предусмотреть возможность использования его результатов в доказывании,

2) получаемые материалы не должны содержать технических дефектов и иметь максимальный уровень качества, то есть быть пригодными для проведения в отношении них экспертных исследований (для применения технических средств должны привлекаться сотрудники и лица, способные квалифицированно обращаться с ними и, впоследствии, подтвердить факт и техническую возможность получения искомых сведений в судебном заседании; по завершении накопления необходимой информации, она может быть предоставлена специалисту, который даст заключение о технической возможности получения предоставленных сведений, их аутентичности, а также перспективах их использования в уголовно-процессуальном доказывании);

3) необходимо провести опросы лиц, участвовавших в осуществлении оперативно-розыскных мероприятий, которые могут подтвердить в судебном заседании факт получения представленных сведений.

По мнению диссертанта, известность лица, принимавшего непосредственное участие в получении материалов с использованием технических средств при проведении оперативно-розыскных мероприятий, и возможность его допроса в суде в качестве свидетеля является одной из важнейших составляющих их допустимости в качестве доказательств.

Результаты проведенного исследования показали, что в настоящее время сложилась практика, в соответствии с которой суды не принимают в качестве доказательств материалы, собранные с использованием технических средств при проведении оперативно-розыскных мероприятий, если факт их получения не подкрепляется показаниями свидетелей. Таким образом, использование результатов применения технических средств в качестве самостоятельного доказательства, вне его связи с субъектом получения или при невозможности его привлечения в качестве свидетеля, является весьма сомнительным и может привести к полной утрате их доказательственного значения для уголовного дела.

Выходом из сложившейся ситуации могло бы стать изложение ч. 6 ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» в следующей редакции»: «Запрещается проведение оперативно-розыскных мероприятий и использование специальных и иных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации, не уполномоченными на то настоящим Федеральным законом физическими и юридическими лицами. Не являются нарушением данного положения случаи, когда указанные технические средства применяются лицом в ходе оперативно-розыскного мероприятия под контролем уполномоченного работника по разрешению руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность». Что же касается результатов, полученных негласно с использованием технических средств, не уполномоченными законом лицами по собственной инициативе, то они, по нашему мнению, ни в каком виде не могут быть использованы в доказывании, поскольку порядок их собирания не соответствует действующему законодательству.

Кроме того, для приведения в соответствие с требованиями к доказательствам УПК РФ формы и содержания сведений, получаемых при проведении оперативно-розыскных мероприятий с применением технических средств уполномоченными субъектами, которые предполагается использовать в качестве доказательств, по мнению диссертанта, необходимо дополнить ч.3 Инструкции «О порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд» См.: Приказ МВД РФ № 368, ФСБ РФ № 185, ФСО РФ № 164, ФТС РФ № 481, СВР РФ № 32, ФСИН РФ № 184, ФСКН РФ № 97, Минобороны РФ № 147 от 17.04.2007 «Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд» // Российская газета. 2007. 16 мая. п. 22 следующего содержания:

«22. Если в ходе оперативно-розыскных мероприятий в соответствии с ч. 3 ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» применялись технические средства, а результаты их использования, находящиеся на технических носителях, представляются органу дознания, следователю, прокурору или в суд, то необходимо указывать:

- вид носителя информации и его основные характеристики;

- формат записи, уровень качества, наличие сжатия данных;

- наличие (отсутствие) возможности предоставления оригиналов записей для проведения экспертных исследований;

- аппаратуру, оборудование (программы), необходимые для просмотра, воспроизведения записанной информации;

- основные характеристики технических средств, использованных для получения и фиксации информации;

- наличие (отсутствие) возможности предоставления технических средств, использованных при получении и фиксации информации для проведения экспертных исследований.

Предоставление материалов, полученных с использованием технических средств, в копиях, их монтаж, изменение формата, сжатие, перекодирование и иные действия с оригиналом, влекущие любые изменения его первоначального состояния, не допускаются.

Материалы должны представляться в упакованном виде, по правилам, принятым для упаковки и хранения вещественных доказательств, с печатью органа и подписью соответствующего должностного лица».

Во втором параграфе исследованы опыт и перспективы применения некоторых видов современных технических средств в уголовном судопроизводстве. Среди наиболее интересных и актуальных технических новинок следует, по мнению автора, выделить системы видеоконференцсвязи, возможность применения которых закреплена в ч. 3 ст. 376 УПК РФ, а также полиграфы, допустимость использования которых в уголовном судопроизводстве находится в стадии активного обсуждения.

Определенные сложности при использовании видеоконференцсвязи могут возникнуть и во время телекоммуникационного общения с лицами, страдающими дефектами речи, слуха, а также различными психическими недостатками.

При таких обстоятельствах судьям необходимо с большой осторожностью подходить к использованию телекоммуникационного общения с лицами, страдающими дефектами речи, слуха, другими физическими и психическими недостатками, и несовершеннолетними. В некоторых спорных ситуациях целесообразно ориентироваться на «Перечень социально значимых заболеваний» и «Перечень заболеваний, представляющих опасность для окружающих», утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 1 декабря 2004 г. № 715.

При таком неординарном способе проведения судебного заседания, по мнению автора, может возникнуть вопрос о праве осужденного на непосредственное общение с адвокатом, и, следовательно, о том, на какой стороне телекоммуникационного канала должен находиться защитник. В реальной действительности он всегда располагается в зале суда, а не в следственном изоляторе, где помещается осужденный, в результате не соблюдается правило о конфиденциальности общения адвоката со своим подзащитным.