Политическая юстиция в России во 2-й половине XIX – начале ХХ в.: историко-правовое исследование

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора юридических наук

Политическая юстиция в России во 2-й половине XIX-начале ХХ в.: историко-правовое исследование

Специальность: 12.00.01 - теория и история права и государства;

история учений о праве и государстве

КРАКОВСКИЙ Константин Петрович

Москва - 2013

Работа выполнена в федеральном бюджетном учреждении «Государственный научно-исследовательский институт системного анализа Счетной палаты Российской Федерации»

Официальные оппоненты: КОДАН Сергей Владимирович доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации (Уральская государственная юридическая академия, профессор кафедры теории государства и права)

НЕМЫТИНА Марина Владимировна доктор юридических наук, профессор (Российский университет дружбы народов, заведующая кафедрой теории и истории государства и права)

НИЖНИК Надежда Степановна доктор юридических наук, профессор (Санкт-Петербургский университет МВД России, профессор кафедры теории государства и права)

Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки «Институт государства и права Российской академии наук»

Защита состоится 17 декабря 2013 года в 15.00 часов на заседании Диссертационного совета Д 144.001.02 при федеральном бюджетном учреждении «Государственный научно-исследовательский институт системного анализа Счетной палаты Российской Федерации» по адресу: 119121, г. Москва, Смоленский бульвар, д. 19, зал заседаний диссертационного совета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Федерального бюджетного учреждения «Государственный научно-исследовательский институт системного анализа Счетной палаты Российской Федерации».

Автореферат разослан «_____» ноября 2013 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат юридических наук А.А. Васильев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы и постановка проблемы диссертационного исследования. Преодоление последствий недемократических форм властвования в нашей стране в постсоветский период, идущие правовая и, не без труда, судебная реформы, направленные на формирование правовой государственности, требуют обращения к историческому опыту и его учета. Исторический опыт в этом отношении бесценен, поскольку позволяет увидеть и позитивные, и негативные стороны функционирования как российской государственно-правовой системы в целом, так и отдельных ее элементов.

Обращение, в частности, к истории политической юстиции с точки зрения основных составляющих элементов уголовной политики Российского государства по отношению к политической преступности в XIX- начале XX вв. приобретает актуальное звучание в связи с современными реалиями политической преступности в стране и мире (в том числе, в связи с глобальной проблемой борьбы с терроризмом, экстремизмом, преступлениями против человечности и т.п.), необходимостью поиска наиболее оптимальных судебно-правовых и иных форм противодействия ей. Оно может содействовать совершенствованию уголовного и уголовно-процессуального законодательства, наилучшей постановке уголовного правосудия в современной России.

Актуальность исследования заключается и в новой интерпретации политико-правовых процессов в России в пореформенный период, а также в период политических кризисов, революции, в связи с общей проблемой взаимоотношения властей. М.Н. Марченко справедливо отмечал, что «среди нерешенных проблем судебной власти по-прежнему остаются… вопросы определения характера и особенностей взаимоотношения судебной власти с другими ветвями государственной власти». Учет не только позитивного, но и негативного исторического опыта функционирования системы правоохранительных институтов поможет избежать повторения ошибок, связанных с избыточной опекой исполнительной власти в отношении власти судебной.

Одна из проблем, уже длительное время остающаяся в поле зрения юристов, историков и политологов - юстиция, суд в условиях авторитарных режимов.

«Положение суда - это барометр, показывающий «погоду во всем государственном механизме». Где уважают закон, там уважают судью. Где закон действительно руководит государственной жизнью, там и судья - первое лицо в государстве», - говорил В.А. Маклаков, один из кадетских лидеров, блестящий адвокат и политик в своей речи, произнесенной в Государственной Думе сто лет назад, 2 мая 1912 г., и эти слова звучат весьма актуально по сей день. Можно сделать и обратный вывод: когда авторитарная власть грубо обращается с судом, делая его послушным исполнителем своих велений, он становится жестоким орудием, выполняющим заказ, а сами судьи превращаются в простых чиновников, беспрекословно исполняющих указания сверху.

Мировая история свидетельствует о том, что при авторитарных режимах это повторяется с закономерной точностью, впрочем, и с национальной спецификой. Эти же проблемы имеют и вполне современное звучание.

При авторитаризме власть концентрируется в одних руках; независимые судьи, реальная судебная власть создают исключение из этого принципа. При появлении относительно независимого суда, наделенного известным объемом полномочий, происходит определенное перераспределение власти в ущерб лидеру, что приводит к напряженности, а то и конфликтам. Можно утверждать, что наделенные властными полномочиями судьи несовместимы с понятием классического авторитаризма. Хотя авторитарные лидеры, возможно, имеют веские причины для наделения судов (по крайней мере, некоторых) властными полномочиями, при этом они сталкиваются с известным риском. Ибо, создавая альтернативный центр власти, они предусматривают возможность для правовой мобилизации, так что некоторые группы, включая оппозиционные, могут использовать суды для целей, опасных режиму. В результате суды могут дойти до того, что будут защищать или даже подпитывать гражданское общество. Этот риск заложен в самом принципе наделения судов полномочиями, неважно, являются ли соответствующие суды независимыми или нет, есть ли возможности для их правовой мобилизации.

Но у авторитарного руководства есть много способов ограничивать суды гарантировать, что они не превратятся в центр борьбы с действующим режимом.

При авторитарном режиме возможна ситуация, когда судебная власть старается действовать, скорее, в зависимости от обстоятельств, чем как самостоятельный полноценный институт, стремится ограничиться, чтобы не спровоцировать недовольство лидера (ов). В то же время авторитарные структуры вполне могут влиять на то, каким будет соотношение между независимостью, объемом полномочий и подотчетностью судов (это ключевые категории для определения положения суда в государстве).

В авторитарных государствах, по мнению известного канадского ученого-юриста П. Соломона существуют четыре модели, характеризующие степень независимости судов от политических властей и объем их полномочий.

Первая - это модель «политически маргинальных судов», существовавшая в СССР на протяжении всей его истории. Судьи не были независимыми, находились в подчинении как судов более высокого уровня, так и политических властей того же уровня, это подразумевало постоянный контроль качества работы и необходимость смены состава каждые пять лет. Судьи не обладали полномочиями по принятию принципиальных решений, а широкая возможность судебного усмотрения ограничивалась политикой правительства, высказываемой в постановлениях партии.

Вторая модель - «испанский вариант», «разделенная» или «фрагментированная судебная система». В Испании при Франко, особенно в последние десятилетия его правления, судебную власть можно было считать независимой, так как существовали нормальные механизмы институциональной защиты судей, но судьи были лишены реальных полномочий, поскольку все споры, представлявшие интерес для правительства, были переданы в ведение отдельной системы трибуналов, члены которых не имели той защиты, которую имели судьи. Правда, судьи обычных судов были стеснены ограничениями хорошо организованной судебной бюрократии, а периодический контроль качества работы поощрял конформистское поведение, однако они не испытывали внешнего вмешательства или давления.

В-третьих, есть авторитарные государства, суды в которых судьи формально независимы и наделены достаточным объемом полномочий, однако сложившаяся практика отношений гарантирует, что суды не будут выносить решений против интересов режима. Возможно, эта категория включает Сингапур, убедивший международных инвесторов в том, что располагает солидной правовой системой, хотя суды регулярно удовлетворяют интересы режима. В то же время сложившаяся практика отношений или сформировавшиеся институты обеспечивают такое положение вещей, что суды, как правило, реализуют ожидания влиятельных лиц по важным для них делам.

Наконец, четвертая модель: существовали авторитарные режимы, лидеры которых создавали суды, бывшие относительно независимыми и обладавшие политически значимой юрисдикцией. В известных обстоятельствах судьи могли поддерживать интересы руководства и избегать конфликтов. В случае же, когда они выносили решение, противоречащее интересам режима, мог возникнуть конфликт с исполнительной властью. Хороший пример такой модели представляла царская Россия после судебной реформы 1864 года. Судьи с участием представителей общества или сословий выносили решения, неприемлемые для власть предержащих. В ответ предпринимались меры по ужесточению системы, рассмотрение дел о государственных преступлениях передавалось военным или специальным судам, во многих регионах объявлялось «исключительное положение», оказывалось влияние на служебную карьеру судей в целях развития у них конформизма. Первая и вторая «модели» являются стабильными и прямолинейными; третья подразумевает разрыв между формальными институтами и действительностью, что может вызвать общественный цинизм и недоверие к судам. Четвертая нестабильна, так как предусматривает ограниченную судебную власть, испытывающую угрозы в отношении своей независимости и компетенции. Именно она составляет предмет нашего исследовательского интереса.

Наиболее рельефно взаимоотношения авторитарной власти и суда проявляются в самой чувствительной для режима сфере борьбы с политической оппозицией, принадлежность к которой влечет объявление причастных к ней государственными (политическими) преступниками. Власть во все времена была особенно беспощадна к тем, кто посягает на само ее существование - т.е. к политическим противникам (внутри и вовне). И, соответственно, защита государственной безопасности становится едва ли не важнейшей функцией, а орган (или органы), ее реализующие, - ключевыми политическими институтами.

В условиях авторитарных режимов их полномочия и значение вырастают в разы, по сравнению с аналогичными структурами демократических государств.

Арсенал средств и методов борьбы власти с ее политическими противниками, угрожающими государственной безопасности, несмотря на его достаточное многообразие, применительно к эпохе и конкретному государству, можно свести к трем основным формам репрессии: административно-полицейской, военной и судебной. Последняя - в сфере нашего исследования.

Таким образом, настоящее исследование посвящено анализу создания и функционирования «четвертой модели» взаимоотношения суда с другими властями, в связи с реализацией судом функции по борьбе с политической преступностью.

Соответствие диссертации требованиям паспорта научных специальностей ВАК. Исследование проведено в рамках специальности 12.00.01 - история права и государства; история правовых учений. Области исследования соответствуют следующим пунктам паспорта: История отечественного права и государства: 1.30. Российская империя XVIII - начала XIX в. Преобразования Петра I, его государственные и правовые реформы. Право и государство при преемниках Петра I. Царствование Екатерины II, ее преобразования в области государства и права. Стабилизация Российской империи первой половины XIX столетия. 1.31. Государственные и правовые реформы второй половины XIX -начала XX в. …Земские и судебные реформы. Развитие правовой системы Российской империи. Причины кризиса и падения Российской империи.

Степень научной разработанности темы диссертационного исследования свидетельствует о том, что она не являлась предметом системного изучения в историко-правовой науке. В то же время некоторые ее направления, и, прежде всего, история политических (судебных) процессов, представлены в трудах дореволюционных, советских и современных российских и зарубежных ученых.

В дореволюционный период изучение и тем более публикации на тему о политических процессах были чреваты неприятностями для авторов, прежде всего по цензурным соображениям. Они нередко рисковали, затрагивая тему борьбы самодержавия с революцией. Достаточно редкие исследования, посвященные освободительной борьбе во II половине XIX в. (В.Я Богучарский, А.А. Корнилов, Б.Б. Глинский), характеризовали политические процессы в качестве карательного средства царизма; процессы использовались, как правило, лишь для иллюстраций взглядов авторов.

Преимущественно полулегальная публицистика (журнал «Былое» В.Л. Бурцева), и нелегальная литература (зарубежные издания народников, социал-демократов и эсеров) стали помещать публикации, главным образом, документы и воспоминания о политических процессах, начиная от дела декабристов и до процессов начала ХХ в., по сути, заложив основы изучения проблемы.

Издательский опыт показал, что в России писать (безопасно) о политических процессах можно только со «сдвигом» в несколько десятилетий. Эта же история повторится в советском государстве в отношении процессов 30-х годов. Исключение составила блестящая аналитическая работа «Суд и государственные преступления» известного … экономиста Н. И. Зибера, опубликованная им в 1880 г., видимо, неслучайно под псевдонимом «Н.З.».

В советской историографии сложилась и устоялась определенная традиция изучения системы государственной власти Российской империи, в целом, и ее карательного аппарата, в частности. В подавляющем большинстве работ обязательными были ссылки на масштабы политической репрессии («бесчисленные жертвы царизма»), судебный и полицейский произвол, а сами политические процессы, и 60-80 гг. XIX в., и начала ХХ в. рассматривались как «второй фронт» революционной борьбы. В этих работах часто представлено несколько упрощенное и схематизированное изображение противостояния власти и революции. Но это, уверен, отнюдь не означает, что нужно отбрасывать накопленный опыт советской исторической науки.

Отметим что, в отличие от других вопросов истории старого режима, проблеме политической юстиции и всему, что с ней связано, повезло больше; другие вопросы исследования царских институтов занимали мало места и интерес к ним, мягко говоря, не подогревался официозом. Названная же проблема была связана с классовой борьбой, поэтому в том или ином виде, но все же появлялись исторические исследования, правда, представлявшие ее в «оскопленном» и «кособоком» виде (например, только процессы большевиков, либо процессы как арена борьбы с царским судом, а не сам суд как государственный институт).

В 20-е - начале 30-х годов было опубликовано значительное число работ, посвященных революционному движению, но затрагивавших тему политических процессов 2 половины XIX и начала ХХ в. Большой вклад в разработку проблемы внесло Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев (ВОПКиСП). Особенно активно в публикаторском направлении работала его секция «старых политзащитников» (С.С. Анисимов, А.Н. Вознесенский, В.В. Беренштам, Ф.А. Волькенштейн, С.Е. Кальманович, М.Л. Мандельштам, Н.К. Муравьев, Н.Н. Полянский, Л. Филатьев и др.). Впрочем, работы этих адвокатов, написанные в жанре воспоминаний о процессах, следует, скорее, отнести к историческим источникам, хотя, например, книга М.Л. Мандельштама «1905 год в политических процессах. Записки защитника». (М. 1931) вполне соответствует уровню научных исследований.

На III Пленуме ВОПКиСП в апреле 1933 г. было решено составить библиографию и приступить к подготовке издания по истории политической тюрьмы, каторги и ссылки эпохи царизма, политических репрессий и террора на территории белых армий. Интересующему нас периоду должны были посвящаться 2-4 тт. Увы, этому проекту не суждено было стать реальностью: Общество было закрыто в 1935 г., а многие его члены отправились в знакомые им «не столь отдаленные места», а то и были расстреляны, как и некоторые адвокаты. Очевидно, что в 30-е годы тема политических процессов в литературе сошла «на нет», вследствие прямых аналогий с происходящим в стране «Большим террором», перед которым бледнели даже «зверства старого режима».

После почти пятнадцатилетнего перерыва, прерванного фундаментальным исследованием М.Н. Гернета «История царской тюрьмы» (в 5-ти тт., М, 1941-1948), содержавшем пространное описание политических процессов во второй половине XIX-начале ХХ вв., в литературе 50-80-х годов названная тема получила достаточно обширную проработку. Разумеется, эти работы несли на себе печать времени, а их авторы были поставлены в жесткие идеологические рамки. Достаточно интенсивно разрабатывалась ключевая проблема «борьбы партии большевиков против репрессивного аппарата самодержавия», в том числе, против суда. Среди таких исследований можно назвать монографию Н.Н. Полянского о процессах в военных судах, ряд публицистических работ авторского тандема в составе М.М. Глазунова и Б.А. Митрофанова, защищенные диссертации (А.В. Хохлов, Н.Т. Медведь, А.В. Шавров, Ю.П. Господарик, И.В. Карпеев, Н.П. Хайнак). Были также опубликованы работы региональных исследователей, защищены диссертации по региональной проблематике (М.П. Баторгин, Г. Сапаргалиев, А.Е. Сукало, О. Икрамов, Н.В. Шатина, А.Н. Ярмыш).

Отдельно следует сказать о ряде работ по истории политических процессов блистательного историка революционного народничества Н.А. Троицкого, без которых невозможно представить историю политической юстиции 2 пол. XIX -начала ХХ в. Выдающееся место в понимании судебной реформы и судебной контрреформы, места политических процессов в качестве предпосылок последней, а также пореформенного развития всех институтов системы правосудия в России занимают работы Б.В. Виленского и его ученицы и продолжателя исследований истории российского суда М.В. Немытиной.

В постсоветской литературе с начала 90-х годов (по выражению А. Янова, «1861 г. русской историографии») идет процесс изменения акцентов, преодоления догматизированных и однозначных суждений, выработки новых теоретических подходов к оценке государственно-правового развития страны в пореформенный период и начале ХХ в., революционного движения и системы средств борьбы режима с ним. В частности, историки (М.Н. Вязьмитинов, С.В. Джунджузов, Ю.В. Галкин, Ю.В. Варфоломеев и др.) «вспомнили», что были процессы не только большевиков, но и революционеров из мелкобуржуазных партий, что среди судей, прокуроров и даже жандармов были не только «жестокие палачи», но и образованные и чистоплотные юристы, что карательный механизм был обеспечен достаточно обширной юридической базой, а не был сплошь преисподней беззакония и т.д.

С начала 2000-х годов в отечественной историографии вновь, как в былые времена, стало набирать силу «консервативное направление». Обращаясь к проблеме борьбы правительства с революцией (в том числе, с использованием судебных средств), судебной контрреформы историки «новой “старой волны”» дают принципиально отличную от «советской» историографии оценку: «правительство исправляло ошибки периода реформ и обеспечивало законность в стране». Их симпатии полностью на стороне царской власти, на которую они взглянули, поменяв «черные очки» советской историографии на «розовые».

Из работ такого плана обращают на себя внимание исследования Н.И. Биюшкиной, И.В. Воронина, Д. Ф. Аяцкова, Ю. В. Галкина и Е.В. Олесеюка. Нам представляется, что это, по сути, «манифесты консерватизма», написанные в традициях К. П. Победоносцева. Порой кажется, что авторы, поставившие цель «демистифицировать и деромантизировать русское революционное движение» (выражение А. Гейфман) и обелить режим «России, которую мы потеряли», смотрят на описываемые и оцениваемые ими явления исторического прошлого России из окна Департамента полиции (выражение О.В. Будницкого).

Системный подход к многогранному и сложному явлению форматирует появление ряда тематических блоков, составляющих основные ответвления проблемы истории политической юстиции. В последние десятилетия советского власти и в постсоветский период издано значительное число работ, посвященных отдельным институтам, входившим в систему политической юстиции: прокуратуре (С.М. Казанцев, Р.Р. Вахитова, Ю.М. Горячковская, А.Г. Коротков), следствию (А.А. Волчкова, А.Г. Мамонтов, Н.В. Мишанина, Л.Л. Соловьева, Ю.В. Сорокина), гражданским судам (А.В. Астахов, В.А. Буков, А.В Верещагина, А.А. Волков, Ю.В. Галкин, И.А. Игнатенкова, Т.Н. Ильина, Н.М. Корнева, Н.Э. Холявицкая, К.Г. Боленко А.В. Калиниченко), военному суду (М.И. Баишев, В.С. Авдонкин, О.В. Григорьев, В.А. Шагаев, Н.А. Петухов).

Особенно «повезло» (в смысле интереса исследователей) истории политической полиции России. По этой проблеме издано так много работ, что стали появляться даже историографические исследования. Однако жандармское дознание по политическим делам, относящееся к теме политической юстиции, оставалось, как правило, вне внимания исследователей (исключение составляют работы А.И. Суворова и Ю.Ф. Овченко).

Достаточно интенсивный интерес проявлен исследователями к истории адвокатуры, ее участию в политических процессах (Н.А. Троицкий, Д.В. Бабкина, У.И. Баженова, Ю.В. Варфоломеев, А.А Грезнева, В.В. Цой, М.А. Шелоумов, М.А. Мазуренко). Ряд работ обращен к уголовно-правовым аспектам борьбы с политической преступностью, анализу общего и чрезвычайного законодательства, его использования для борьбы с революционным движением (В.С. Галиакбарова, В.А. Балыбин, Г.В. Фецыч, О.А. Александров, Т.К. Агузарова, А.И. Чучаева, С.Л. Рогов).

Следует специально отметить работы, прямо относящиеся к изучаемой нами проблеме, - это краснодарские диссертации А.А. Линник, А.А. Агафонова и А.Н. Быстрова. Написанные по одинаковой схеме, включающие много материала, не относящегося прямо к теме (напр., политический сыск, общие вопросы судопроизводства, исполнение приговоров и др.), они, на наш взгляд, демонстрируют дефицит научной новизны (и по критерию использования новых источников, и по освещаемым проблемам).

Отдельно отметим крупные «проекты», имеющие похожее название, вызывающее, впрочем, сомнение в обоснованности его использования - о «судебной власти» от Киевской Руси до наших дней. Мы полагаем, что недопустимо говорить о наличии судебной власти в России ранее 2 пол. XIX в.

Во-первых, речь идет о 6-томнике «Судебная власть в России» (О.Е. Кутафин, В.М.Лебедев, Г.Ю. Семигин Судебная власть в России: история, документы. В 6 т./ Отв. ред. Р.С. Мулукаев, А.Я. Малыгин. М.: Мысль, 2003). Основное содержание книг (интересующий нас период охвачен III и IV томами) составили публикации документов, относящихся к истории суда в России, а также достаточно редких литературных источников. Вопросы истории политической юстиции, к сожалению, почти не нашли отражение в публикациях. Впрочем, в достаточно пространных и содержательных статьях к названным томам содержится ценная информация по этой теме.

Двухтомное сочинение В.И. Власова «История судебной власти в России» (М., 2003) охватывает 1000-летнюю историю российского суда. Однако такой огромный временной промежуток обусловил отсутствие детализации в характеристике судебных институтов. Несколько страниц автором отдано обзору истории политической юстиции по второй половине XIX-начале ХХ в.

Нельзя не отметить в этой части и фундаментальное исследование Б.Н. Миронова «Социальная история России периода империи (XVIII-начало ХХ в.)». (СПб, 2003). Автор во втором томе исследования, в частности, обращается к вопросу о метаморфозах в судоустройстве и судопроизводстве, в том числе и по государственным преступлениям (главка «1864-1913 гг.»). К сожалению, всего на трех страницах, отданных этому вопросу, мы насчитали не менее 10 неточностей, что несколько снижает впечатление от этого, несомненно, выдающегося труда по истории императорской России.

Несмотря на то, что зарубежная историография по политической истории России 2-й половины XIX -начала ХХ в. достаточно обширна, работы, напрямую освещающие проблемы истории политической юстиции в России означенного периода, отсутствуют. Тем не менее, ряд исследований, посвященных истории российского пореформенного суда, затрагивает эту тему. Литература по исследуемой проблематике представлена работами историков Й. Барберовски, С. Кучерова, Ф. Кайзера, В. Вагнера, Р. Уортмана, Ф.К. Тарановского.

Таким образом, как в отечественной, так и зарубежной историко-правовой науке заявленная тема диссертационного исследования, содержащая системный анализ феномена политической юстиции как выражения уголовной политики Российского государства, не была сформулирована. Она не являлась предметом самостоятельного комплексного научного изучения, хотя отдельные сюжеты, имеющие самое непосредственное отношение к проблематике исследова ния, представлены достаточно широко.

Объектом исследования является совокупность политико-правовых отношений, сформировавшихся в сфере выработки и реализации всех составляющих элементов уголовной политики Российского государства через механизм политической юстиции.

Предметом исследования является феномен политической юстиции как авторитарной модели уголовной юстиции, выражающей уголовную политику государства по отношению к государственной (политической) преступности во второй половине XIX - начале ХХ в. Это понятие включает в себя совокупность организационно-правовых, институциональных и функционально-правовых основ политической юстиции, рассмотренных в конкретно-историческом контексте пореформенного и предреволюционного политико-правового развития России.

Цель исследования заключается в проведении всестороннего комплексного историко-правового анализа становления, изменений и функционирования политической юстиции как выражения уголовной политики Российского государства в отношении политической преступности во 2-й половине XIX -начале ХХ в.

Учитывая обширность и многогранность темы диссертационной работы, автор ограничил свои исследовательские задачи анализом основополагающих, ключевых элементов системы политической юстиции.

Для достижения указанной цели в работе решаются следующие задачи:

· исследовать основные черты дореформенного судопроизводства по политическим преступлениям и развитие уголовного законодательства, преследующего их;

· дать анализ теоретическим аспектам темы, определить суть основных категорий, составляющих содержание проблемы;

· описать процесс становление политической юстиции в рамках судебной реформы 1864 г., а также проанализировать метаморфозы в области судоустройства и судопроизводства по государственным преступлениям (в гражданских и военных судах) в пореформенный период и в начале ХХ в., прежде всего, направленные на бюрократизацию суда и ограничение его независимости в политических процессах;

· дать общую характеристику всей системе уголовно-правового обеспечения политической юстиции;

· дать институциональный анализ всей системе органов, составляющих механизм политической юстиции и обеспечивавшей процесс от дознания и следствия до надзора за судами;

· проанализировать кадровые аспекты функционирования институтов политической юстиции, специально обратив внимание на кадровую политику Министерства юстиции и Военного министерства, создание ими служебно-карьерных механизмов формирования кадров для названных институтов;

· выявить количественные характеристики результатов деятельности судебных институтов по преследованию политических преступников, уровень уголовной репрессии на основе уголовной статистики;

· дать общую характеристику правоприменительной деятельности судов через показ основных видов политических процессов 2-й половины XIX - начала ХХ в.

Хронологические рамки исследования. Нижняя граница - начало 60-х годов XIX в. определяется тем, что в это время проходит и завершается процесс подготовки судебной реформы, создавшей новый судебный механизм и процессуальный порядок рассмотрения дел о государственных преступлениях, а также тем, что в начале 1860-х годов произошло реформирование следственного аппарата, несколько опередившее саму реформу суда.

Верхняя граница исследования - 1914 г. (до начала I Мировой войны), к которому процессы реформирования судебно-следственного аппарата, участвовавшего в борьбе с государственными преступлениями, завершились.

Методологическую базу составляют общие принципы и методы научного познания, относящиеся к исследовательскому аппарату гуманитарных наук. Это совокупность общенаучных, исторических, социологических и юридических методов.

В общую методологическую основу диссертации были положены материалистический, диалектический методы и метод научного абстрагирования, позволяющие изучать явления в развитии, выявлять причинно-следственные связи. Настоящая работа опирается на принципы объективности и историзма, единства исторического и логического, а также на представление о многомерности и сложности исторического процесса.

Использовались традиционные общенаучные формально-логические методы: индукции, дедукции, сравнительный и ретроспективный анализ, а также статистические методы исследования. Частнонаучные методы - догматический, историко-юридичес кий, сравнительно-правовой, политико-правовой, хронологического и ретроспективного анализа - позволили сопоставить взгляды общественных и государственных деятелей, а также исследователей по указанной проблематике. При анализе содержания нормативно-правовых актов применялся формально-юридический метод толкования правовых норм.

Большое значение имело использование междисциплинарного подхода, основанного на интеграции последних научных достижений политологии, гражданской истории, теории и истории права и государства, криминологии, уголовного права и процесса что обусловливается междисциплинарными аспектами темы. политический юстиция уголовный законодательство

Теоретическая основа исследования. В диссертации использованы в комплексном сочетании идеи и концепции, сформулированные и обоснованные в современной науке теории государства и права, истории государства и права, ряде отраслевых юридических наук, отечественной истории, науке уголовной политики, представленные в трудах современных ученых-юристов (С.С. Алексеев, В.М. Баранов, В.Г. Графский, П.А. Кабанов, И.Ю. Козлихин, Д.И. Луковская, М.Н. Марченко, Р.С. Мулукаев, B.C. Нерсесянц, Р.А. Ромашов, В.Н. Синюков, В.А. Четвернин), работах советских и российских гражданских историков и историков права (Е.В.Анисимов, О.В. Будницкий, В.А. Буков, Б.В. Виленский, М.Н. Гернет, Н.П. Ерошкин, Н.Н. Ефремова, В.В. Захаров, И.А Исаев, П.А. Зайончковский, С.М. Казанцев, С.В. Ко дан, М.Г. Коротких, А.М. Ларин, Б.Н Миронов, М.В. Немытина, Н.С. Нижник, И.В. Оржеховский, Н.Н. Полянский, А.С. Смыкалин, Н.А. Троицкий, О.И. Чистяков) и зарубежных ученых (У. Батлер, О. Кирчхеймер, Р. Пайпс, М. Раефф, П. Соломон, Ф.К. Тарановский, Р. Уортман).

Одновременно историко-правовая природа диссертации потребовала и обращения к работам правоведов XIX - начала XX вв. (М.Ф. Владимирский-Буданов, В.М. Гессен, И.В. Гессен, Г.А. Джаншиев, В.В. Есипов, Н.И. Зибер, А.Ф. Кони, Н.М. Коркунов, Ф.Ф. Мартенс, В.К. Случевский, Н.С. Таганцев, Г.Г. Тельберг, Д.А. Червонецкий, М.П. Чубинский, Б.Э. Нольде, Г.Ф. Шершеневич, И.Я. Фойницкий).

Источниковая база исследования определяется его направленностью и требованием комплексного подхода к изучению такого сложного политико-правового явления, как политическая юстиция. Она включает комплекс носителей информации историко-юридического характера, отражающих уголовную политику Российского государства в широком смысле слова. Репрезентативность источниковой базы является важнейшим фактором, обеспечивающим объективность результатов работы. Она представлена широким кругом опубликованных и неопубликованных источников.

I. Все опубликованные источники, которые были мобилизованы для работы над диссертацией, можно разделить на четыре основных группы.

1. В силу историко-правовой природы работы в ней, прежде всего, представлен юридический анализ нормативно-правового материала, регламентировавшего устройство и организацию деятельности органов дознания, следствия, суда, надзорных институтов, составлявших механизм политической юстиции; актов, закреплявших процедуры на всех стадиях уголовного преследования политических преступников; законов и подзаконных правовых актов, регламентировавших уголовную ответственность за государственные преступления. Базовыми носителями нормативно-правовой информации явились Полное собрание законов Российской империи (1, 2, 3 собрания), Свод законов Российской империи (издания 1832, 1857, 1892 гг.), Свод военных постановлений, Собрание узаконений и распоряжений правительства, а также издания инструкций Министерства юстиции.

Полноту картины правового обеспечения функционирования политической юстиции дополняют официальные и авторские сборники законов и подзаконных актов.

2. Документы официального делопроизводства.

Материалы делопроизводства - вид исторического источника, функцией которого является документационное обслуживание различных управленческих систем.

2.1.Достаточно много документов, касающихся структурных и функциональных аспектов политической юстиции изучаемого периода было опубликовано. «Законодательную кухню», тонкости политической конъюнктуры позволили рассмотреть изученные нами отчеты и иные документы Государственного Совета, стенографические отчеты и другие материалы Государственной Думы I-IV созывов, обзоры деятельности и всеподданнейшие отчеты Сената, Министерства юстиции (1866-1914 гг.) и Военного министерства (1867-1913 гг.), а также разного рода записки, подготовленные высшими чинами (например, записка министра юстиции графа Палена «Успехи революционной пропаганды в России» (Женева, 1875); записка министра юстиции Н.В. Муравьева «О некоторых изменениях в порядке производства по делам о преступных деяниях государственных». № 4511 от 28 января 1904 г. // Печатные записки РГИА РФ. Папка № 680; Докладная записка директора Департамента полиции Лопухина, рассмотренная в Комитете министров … января 1905 г. / С предисловием Н. Ленина. Женева, 1905 (издание РСДРП) и т.п.).

2.2. Особое значение имеют опубликованные документы работы комиссий, стоявших у истоков важнейших правовых реформ (Комиссия по судебной реформе 1864 г. («Дело о преобразовании судебной части в России» в 74-томах); «Муравьевская комиссия» (Труды высочайше утвержденной Комиссии для пересмотра законоположений по судебной части: в 9-ти тт. СПб, 1895-1899), Комиссия по подготовке Уголовного уложения (Материалы для пересмотра нашего уголовного законодательства. В 7 тт. СПб, 1880-1883), Особое совещание по пересмотру установленных для охраны государственного порядка исключительных законоположений и др.).

2.3. Реальная правоприменительная деятельность судов по политическим делам изучалась нами, в частности, по опубликованным материалам судебной практики (решения высших судов, а также документы политических процессов XIX - начала ХХ вв.).

2.4. Результаты правоприменительной деятельности судов по политическим делам анализировались на основе данных судебной статистики, почерпнутых из официальных изданий («Статистические приложения» в ежегодных отчетах Министерства юстиции и Военного министерства (1866-1914 гг.), сборники статистических сведений Министерства юстиции (1884-1913 гг.), «Своды статистических сведений по делам уголовным», официально издававшихся Министерством юстиции с 1872 по 1914 гг.).

2.5. Особняком от государственных институтов, входивших в систему политической юстиции, стояла, вернее, противостояла адвокатура, обеспечивавшая защиту подсудимых на политических процессах. Ценнейшим источником являются защитительные речи адвокатов на политических процессах (они, как правило, не включались в официальные отчеты о процессах, обычно по цензурным соображениям), и издавались отдельно, нередко за рубежом, русской политической эмиграцией. В этих речах адвокаты часто обращались к серьезным государственно-правовым, политическим проблемам (например, речь П.А. Александрова на процессе В. Засулич, речь В.А. Маклакова на Выборгском процессе, речь О.О. Грузенберга на процессе И.А. Гиллерсона, речь А.Я. Пассовера на процессе А.А. Лопухина и мн. др.). К ним примыкают отчеты советов присяжных поверенных, доносящие информацию о терниях профессии политзащитников.

2.6. Опубликованные документы внесудебного официального делопроизводства (справки, доклады, инструкции, непроцессуальные документы прокуратуры, жандармерии, тюремного ведомства и других административных институтов, связанных с органами политической юстиции) позволяют понять соотношение различных форм репрессий против революционеров, увидеть «изнанку» политических процессов (например, «Революция 1905г. и самодержавие». Сборник документов. М.-Л., 1928; «Карательные экспедиции в Сибири в 1905-1906 гг. Документы и материалы». М.-Л., 1932; «Царизм в борьбе с революцией 1905-1907 гг. Сборник документов» /Под ред. А.К. Дрезена. М, 1936, «Политическая полиция и политический терроризм в России (вторая половина XIX - начало ХХ вв. Сборник документов». М., 2001). Особое место среди них занимают документы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, раскрывающие неприглядные стороны деятельности министерства юстиции по кадровому обеспечению политической юстиции, давлению на формально независимый суд при рассмотрении им политических дел (Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной комиссии Временного правительства. Т.т. 1-7. М-Л, 1924-1927).

3. Дневники и мемуарная литература.

Этот вид источника обладает свойством субъективного видения происходившего авторами; их оценки часто тенденциозны, ибо проникнуты личными симпатиями или антипатиями писавшего. Но этим они и интересны, тем более что в данном случае мы получаем информацию, как правило, из первых рук. Общие политические оценки ситуации в стране, в связи с ростом политической преступности и реакцией государства, в том числе и с использованием судебных институтов, содержатся в изученных нами дневниках и воспоминаниях общественных и государственных деятелей России (П.А. Валуев, С. Ю. Витте, А.А. Демьянов, И.В. Гессен, А.Ф. Гирс, В.Н. Коковцов, В.А. Маклаков, В. П. Мещерский, П.Н. Милюков, Д.А. Милютин, А.В. Никитенко, Е.А. Перетц, К.П. Победоносцев, А.А. Половцов, А.Ф. Редигер, А.С. Суворин, В.В. Шульгин и др.).

Профессиональный взгляд на события присутствовал в воспоминаниях судебно-прокурорских работников (В.А. Бальц, М.Ф Громницкий, Я.Г. Есипович, А.Ф. Кони, Е.И. Козлинина, Н. В. Муравьев, Б.С. Утевский, Н.П. Хитрово и др.). «Специфически профессиональный» уклон обнаруживается в воспоминаниях «охранителей» - сотрудников жандармерии и охранных отделений (А.В. Герасимов, В.Ф. Джунковский, П.П. Заварзин, П.Г. Курлов, А.П. Мартынов, Н.А. Кравец, В.Д. Новицкий, А. Поляков, А.И. Спиридович).

Пожалуй, самыми большими по информативной отдаче, иногда не лишенными, впрочем, некоторого налета самолюбования, были воспоминания адвокатов об их участии в политических процессах (А. М. Александров, С.С. Анисимов, В. Беренштам, А.В. Бобрищев-Пушкин, М. М. Винавер, А.Н. Вознесенский, Ф.А. Волькенштейн, О.О. Грузенберг, С.Е. Кальманович, Н.П. Карабчевский, А.Ф.Керенский, В. А.Маклаков, М.Л. Мандельштам и др.).

Наконец, по-своему тенденциозны, хотя бы в силу собственных переживаний, перенесенных страданий, и воспоминания революционеров, т.е. тех, кто сидел на скамье подсудимых в политических процессах (С.Ф. Васильченко, Н.А. Виташевский, Г. Гершуни, Г.М. Крамаров, Ф. Кон, А. Локерман, В.В. Максаков, И.Н. Мошинский, Э. Отто, В.А. Плесков, Н. Ростов, Ф. Н. Самойлов, И.А. Славкин, А.П Станчинский, Е.Д. Стасова, И. Хаевский, Г.В. Черепахин, Н.В.Шелгунов и др.).

4. Публицистическая литература составила важную часть эмпирической основы настоящей работы, которая позволила изучить реакцию общественности на функционирование политической юстиции. После первого десятилетия относительной гласности, правительство стало строго ограничивать освещение политических процессов в печати, причем из материалов закрытых процессов разрешалось помещать только резолюции суда.

Несмотря на известные цензурные ограничения, дозированная информация о процессах, а также аналитические статьи о законодательстве, касавшемся функционирования политической юстиции, публиковалась. В этой связи следует выделить изученные нами публикации в общественно-политические журналах и газетах консервативной направленности: «Гражданин», «Московские ведомости», «Русский вестник», официозный «Журнал Министерства юстиции» и либеральных изданиях: журналах «Вестник Европы», «Русская старина», «Русская мысль», «Русские записки», «Голос минувшего», газете «Новое время».

Юридическим проблемам политической юстиции были посвящены изученные нами статьи в таких изданиях, как «Журнал гражданского и уголовного права», «Журнал уголовного права и процесса», «Юридический вестник», «Юридическая летопись», «Судебное обозрение», «Судебный журнал», «Вестник права», газета «Право», а также нелегальных изданиях революционных партий (газета «Искра»), журнале «Былое» и др.

II. Недостаток опубликованных источников восполняют, а по ряду позиций и замещают неопубликованные документы, извлеченные из 43-х фондов семи архивохранилищ России и Украины. Многие из документов нескольких сотен архивных дел, изученных автором, вводятся в научный оборот впервые.

Понять детали выработки уголовной политики самодержавия в отношении политической преступности позволяют документы фондов высших государственных органов: (РГИА) департамент законов Государственного совета (Ф. 1149), Совет министров (Ф. 1276), Государственная дума (Ф. 1278), Министерство юстиции (Ф. 1405), Совещание для обсуждения законопроектов по пересмотру положений по судебной части (Ф. 1587); Канцелярия Военного министерства (РГВИА, Ф. 1).

Ведомственный надзор за судопроизводством по делам о государственных преступлениях широко представлен в фондах Временной канцелярии для производства особых уголовных дел (3-е уголовное отделение 1 департамента МЮ) (ГАРФ, Ф. 124) и 5-го (политического) отделения Главного военно-судного управления Военного министерства (РГВИА, Ф. 801) .

Особое внимание уделено изучению документов судебно-следственных органов, специально занимавшихся политическими делами - Высочайше утвержденная Следственная комиссия по делам о пропаганде и распространению революционных воззваний (ГАРФ, Ф. 95), Особое присутствие Правительствующего сената для суждения дел о государственных преступлениях и противозаконных сообществах. (ГАРФ, Ф. 112), а также материалов фондов общих судов - как гражданских: Общие собрания и соединенные присутствия кассационных департаментов Правительствующего сената (Ф. 1354), уголовно-кассационный департамент Правительствующего сената (РГИА, Ф. 1363), Новочеркасская судебная палата (ГАРО, Ф. 41), Ростовский окружной суд (ГАРО, Ф. 151), Новочеркасский окружной суд (ГАРО, Ф. 196), так и военных: Киевский военно-окружной суд (РГВИА, Ф. 1765) Виленский военно-окружной суд (РГВИА, Ф. 1984), Одесский военно-окружной суд (ЦГИА Украины, Ф. 347), а также Высшее дисциплинарное присутствие Правительствующего сената (РГИА, Ф.1362).

Проследить особенности функционировании охранительной оси «прокуратура - политическая полиция» в деле преследования участников революционного движения позволили материалы прокурорских органов: прокурор Новочеркасского окружного суда (ГАРО, Ф. 383), прокурор Таганрогского окружного суда (ГАРО, Ф. 835), а также фондов «спецслужб» самодержавия: Особый отдел Департамента полиции МВД (ГАРФ, Ф. 102), Донское охранное отделение (ГАРО Ф. 826), Донское областное жандармское управление (ГАРО, Ф. 829).

Огромной информативной отдачей обладают документы, собранные в 16-томное дело сотрудниками Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства (ГАРФ, Ф. 1467), практически не отраженные в «Падении царского режима», иллюстрирующие все неприглядную подноготную «щегловитовской юстиции». Их дополняют материалы работы секции старых политзащитников Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев (ГАРФ, Ф. 533), а также Фонда воспоминаний старых революционеров (ГАРО, Ф. Р-2599), касающиеся политических процессов.

Некоторые чрезвычайно любопытные документы отнюдь не личного свойства были обнаружены нами в личных фондах - РГИА: Н.В. Муравьева (Ф. 995), Паленов (Ф. 1016), С.Ю. Витте (Ф. 1622), И.Г. Щегловитова (Ф. 1675); Отдел рукописей РГБ: М.Б. Смирнова-Леницкого (Ф. 369.405.30); Отдел рукописей РНБ: К.П. Победоносцева (Ф. 587), Половцовых (Ф. 601), Н.С Таганцева (Ф. 760), В.А. Ратькова-Рожнова (Ф. 1000).

Особое внимание, в силу специфики предмета настоящего исследования, хотелось бы обратить на источниковедческую характеристику материалов политических процессов (МПП), отражающих деятельную (функциональную) сторону политической юстиции. «Научная судьба» этого вида источников оказалась весьма трудной. С начала 20-х г.г. ХХ в., когда историки начали постепенно вводить в научный оборот МПП, некоторые исследователи, отзывались скептически о целесообразности использования судебно-следственной документации как исходящей из «враждебного лагеря», из-за имевшей место подтасовки фактов в обобщающих материалах следователями и судьями, либо из-за «правдоподобного вранья» обвиняемых, старавшихся «вывернуться из дела сами и выгородить других». Однако уже тогда С.Н. Валк высказал очень справедливую мысль о том, что нельзя подходить с меркой «достоверности» к источнику, учитывая только его происхождение.

Основоположником изучения методов работы с судебно-следственными материалами следует признать М.В. Нечкину, в трудах которой содержатся принципиальные положения о внешней и внутренней критике данного вида источников, оценке его информативной отдачи и др. В последующем судебно-следственные материалы, в т.ч. и политических процессов, прочно заняли достойное место среди других исторических источников, изучаемых, как историками, так и источниковедами. Специально источниковедческому анализу МПП посвящены работы И.А. Мироновой, Н.Т. Медведя, Е.И. Бровциновой, И.А. Альтмана, Н.А. Троицкого и Е.А. Певцовой, каждая из которых вносила определенный вклад в оценку этого вида исторических источников.

В отличие от названных авторов, мы предложили широкий подход к определению понятия и «базы данных» МПП, а также свою классификацию документов на основе их делопроизводственных функций в политическом процессе с момента возбуждения дела и до вступления приговора в силу: 1) материалы предварительного расследования (жандармского дознания и предварительного следствия); 2) материалы производства в судах 1-й и кассационной инстанций; 3) материалы надзорного производства, включающие документы: а) прокурорского надзора: б) официального ведомственного надзора за гражданскими и военными судами; в) неофициального надзора жандармерии и охранки.

На наш взгляд, материалы политических процессов можно определить как документы, содержащие сведения о революционном движении и карательной политике самодержавия, образовавшиеся в результате процессуальной деятельности судебных и иных, обеспечивавших их функционирование, карательных органов по привлечению к уголовной ответственности лиц за совершение политических преступлений.

Научная новизна исследования выражается в самой постановке проблематики исследования, его системности, степени освещения различных структурно-функциональных аспектов политической юстиции в России во 2-й половине XIX - начале ХХ в., а также в проведении свободного от идеологических штампов комплексного историко-правового анализа всех аспектов политико-правовой истории этого феномена.

Авторская теоретическая модель политической юстиции как сложного политико-правового явления и выражения уголовной политики государства по борьбе с революционным движением проецируется на конкретный историко-правовой материал. Проведена периодизация процесса формирования и функционирования политической юстиции в России.

Автор сформулировал такие ключевые теоретические понятия, как «государственное преступление» и «политическое преступление», «политический процесс», «политический преступник», «политическая преступность», «политическая юстиция», применительно к реалиям Российского государства 2-й половины XIX - начала ХХ в.

Элемент новизны диссертации состоит во введении в научный оборот новых ранее неисследованных архивных документов, отражающих деятельность высших государственных органов, вырабатывавших основы уголовной политики по отношению к политической преступности, а также всей вертикали государственных институтов, составлявших механизм политической юстиции.

Диссертантом предложена авторская классификация институтов, составлявших механизм политической юстиции, а также политических (судебных) процессов.

Впервые проанализированы все нормативно-правовые акты, касавшиеся судоустройства и судопроизводства по государственным преступлениям в общих и специальных, гражданских и военных судах и квазисудебных институтах в рассматриваемый период, а также дана развернутая характеристика всей системы нормативно-правовых актов уголовно-правового обеспечения политической юстиции.

Впервые, на основе новых источников, прежде всего неопубликованных материалов Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, представлена система мер власти по бюрократизации суда, по полулегальному, а нередко и лежащего по ту сторону закона, давлению на суд при рассмотрении дел о государственных преступлениях.

На основе использования широкого круга первичных источников получены и систематизированы статистические сведения (представлены в тексте и приложениях в виде таблиц), что позволило впервые определить характер и причины изменений количественных показателей результатов деятельности и уровня репрессии судебных и иных институтов в отношении политических преступников на протяжении изучаемого периода и сформулировать выводы.

Личный вклад диссертанта состоит в том, что на основе изучения законодательства и иных источников детально представлена деятельность всех институтов, вовлеченных в функционирование политической юстиции, что позволило реконструировать особенности политико-правового развития карательных механизмов государственного аппарата Российской империи в рассматриваемый период.