Уголовная ответственность за преступления, связанные с банкротством

Ограничивая круг субъектов рассматриваемого деяния, диспозиция ст. 196 УК РФ, не называет в качестве таковых ни ликвидатора юридического лица, ни арбитражного управляющего. Как уже было отмечено, согласно п. 4 ст. 62 ГК РФ, в ходе добровольной ликвидации, полномочия руководителя юридического лица переходят к ликвидатору, не отнесение которого к числу субъектов рассматриваемого преступления, представляется существенным упущением отечественного законодателя. В то же время, отсутствует категоричность в решении вопроса, о признании субъектом данного деяния арбитражного управляющего: С.А. Цветкова отмечает, что арбитражный управляющий утверждается судом только после возбуждения дела о банкротстве, т. е. уже при наличии признаков банкротства, что исключает совершение им каких либо действий, предусмотренных ст. 196 УК РФ; В.И. Тюнин, анализируя указанный вопрос, наоборот полагает, что осуществляя свои функции, арбитражный управляющий может увеличить неплатежеспособность организации на стадии внешнего управления (возможно, и на более ранней стадии до признания должника банкротом), т. е. фактически совершить деяние, предусмотренное ст. 196 УК РФ, возможность признания внешнего управляющего субъектом преднамеренного банкротства отмечает и Г.В. Карлов .

Несмотря на спорность данного вопроса в литературе, практика сводится к тому, что арбитражный управляющий практически не фигурирует в качестве субъекта преднамеренного банкротства. Однако, с учетом положений Закона о банкротстве, кажется справедливым признать, что если арбитражный управляющий, при осуществлении своих полномочий, устанавливает наличие признаков преднамеренного банкротства, но при этом не совершает действий, направленных на раскрытие данной информации и пресечение дальнейших действий, он тем самым выполняет объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ, что обуславливает необходимость, в таких случаях, привлекать арбитражного управляющего к уголовной ответственности с учетом правил, предусмотренных ч. 3 ст. 34 УК РФ.

Аналогично, как и в иных составах криминальных банкротства, решается вопрос субъекта фиктивного банкротства: им признается физическое, вменяемое лицо, достигшее возраста шестнадцати лет, являющееся гражданином, в том числе индивидуальным предпринимателем - должником, а также руководителем, учредителем (участником) юридического лица - должника. Имеющаяся судебная практика по рассматриваемой категории дел, свидетельствует, что во всех случаях, виновными за совершение фиктивного банкротства признаются указанные в диспозиции нормы субъекты. Однако, ограничение круга субъектного состава в диспозиции ст. 197 УК РФ, как иных преступлений в сфере банкротства, также обращает на себя внимание: наряду с указанием в качестве субъекта ответственности ликвидатора юридического лица, обсуждается вопрос о признании в качестве субъекта ст. 197 УК РФ арбитражного управляющего Согласно Закону о банкротстве, арбитражный управляющий утверждается судом только после возбуждения дела о банкротстве; исходя из буквального толкования ст. 197 УК РФ, на момент начала исполнения обязанностей арбитражного управляющего, преступные деяния уже совершены, что исключает причастность арбитражного управляющего. Анализируя данный вопрос, С.А. Цветкова , полагает, что любой из управляющих может быть субъектом преступления, предусмотренного ст. 197 УК РФ, в том числе, когда в ходе проведения проверки о наличии признаков фиктивного банкротства не совершает действий по раскрытию информации, а также способствует возбуждению процедуры несостоятельности, несмотря на отсутствие признаков банкротства. Обе позиции являются весьма категоричными: с одной стороны, не каждый арбитражный управляющий может выступать субъектом преступления по ст. 197 УК РФ, в случае возбуждения процедуры несостоятельности, несмотря на отсутствие признаков банкротства. В частности, временный управляющий, назначаемый после возбуждения дела о банкротстве, не обладает функциями руководителя; соответственно, конкурсный управляющий утверждается судом уже при вынесении решения о признании должника несостоятельным (банкротом), что исключает их из числа субъектов по ст. 197 УК РФ. С другой стороны, кажется неверным категоричное отрицание арбитражного управляющего из числа субъектов ст. 197 УК РФ, а именно, внешнего управляющего. На этот счет Г.В. Карлов отмечает, что на данной стадии банкротства вполне вероятно финансовое оздоровление должника, что не исключает возможности совершения внешним управляющим деяний, предусмотренных ст. 197 УК РФ.

Таким образом, представляется, что имеется логика в том, чтобы предусмотреть арбитражного управляющего в качестве субъекта ответственности по ст. 197 УК РФ, поскольку, как ни раз отмечалось, указанное лицо является профессионалом в указанной сфере, имеет ряд полномочий, которые дают ему возможность влиять на ход событий, в том числе и оказывать содействие в совершении виновных действий, что не должно оставаться без внимания.

§ 2. Субъективные признаки составов преступления

Общепризнанно, что все виды криминального банкротства совершаются умышленно. К. Колб уточняет: предумышленно или преднамеренно, поскольку намерение совершить преступление формируется до акции .

Как уже было отмечено, вопрос о субъективной стороне преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, как и в целом криминальных банкротств, не является однозначным, общепризнанно характеризуя данные деяния, как совершенные с умышленной формой вины, спорным остается конкретизация вида умысла. Вопросы субъективной стороны преступного деяния предусмотренного ст. 195 УК РФ, вызывают наибольшую сложность, поскольку именно здесь сложно установить грань между правомерными и неправомерными действиями, то есть между гражданско-правовыми и уголовно-правовыми отношениями. Тем не менее, как уже было отмечено, правильным в рамках настоящего исследования кажется утверждение, что для рассматриваемых деяний характерен прямой умысел: совершая определенные действия/бездействия, предусмотренные диспозицией ч. 1 ст. 195 УК РФ, виновное лицо предпринимает для этого ряд мер, направленных на увеличение своих денежных обязательств и уменьшение своего имущества, результатом чего являются желаемые банкротом последствия в виде разности между активами и пассивами.

Подтверждает такую позицию и судебная практика: Советским районным судом г. Томска, в Приговоре 24 апреля 2015г. указано, что осужденный З. достоверная зная, что в отношении должника введена процедура наблюдения, без обязательного согласия временного управляющего произвел отчуждение имущества ООО по значительно заниженной цене, чем причинил крупный ущерб Обществу, то есть действовал с прямым умыслом. Аналогичной является практика рассмотрения уголовных дел судов Кемеровской области, констатирующая отсутствие за 2011 год случаев, когда преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 195 УК РФ, совершены с косвенным умыслом; при рассмотрении данной категории дел, имел место прямой умысел. В первом случае (уголовное дело в отношении М.) об этом свидетельствуют показания самого обвиняемого, который в ходе предварительного расследования признавая вину, пояснил, что «знал о том, что действует незаконно, понимал, что он своими действиями увеличивает задолженности Общества, увеличивает расходы, ухудшает и так критическое финансово-экономическое положение, но у него не было желания гасить обязательства Общества перед кредиторами; в то же время он знал о том, что требования кредиторов, не удовлетворенные из-за недостаточности имущества ликвидируемого юридического лица, считаются погашенными, на что он сознательно рассчитывал». Во втором случае (уголовное дело в отношении С.), Суд установил, что виновный умышлено скрыл от временного управляющего имущество и сведения о нем, предвидел неизбежность причинения крупного ущерба в случае признания Общества банкротом и желал этих 57 последствий; нежелание С., как руководителя ООО включения техники в количестве 5 единиц в конкурсную массу свидетельствует об умышленности его действий. Мотивы и цели не являются обязательными признаками состава преступления, хотя, как показывает практика, таковыми обычно является уменьшение конкурсной массы должника, сокрытие ее фактического размера.

В литературе отмечается, что следователь и прокурор оценивают объективные обстоятельства, и если на основании такого анализа они делают вывод о том, что, какие бы версии обвиняемый не выдвигал, он просто не мог не понимать очевидного следствия своих действий - причинения ущерба, лицу предъявляется обвинение в совершении преступления с прямым умыслом . В этом отношении характерен следующий пример. Руководитель ООО «Нить» К., зная, что арбитражным судом принято заявление о банкротстве его организации, вернул долг одному из кредиторов третьей очереди. Как затем он заявил следователю, к неизбежно причиняемому тем самым другим кредиторам ущербу глава фирмы отнесся безразлично. На основании этого защитник гражданина К. потребовал дело прекратить, поскольку, как он указал в ходатайстве, данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом, которого у его подопечного, обвиняемого по ч. 2 ст. 195 УК РФ, не было. Тем не менее следователь в удовлетворении ходатайства отказал. Постановление следователя об отказе в удовлетворении ходатайства в данном случае следует признать обоснованным. В ст. 195 УК РФ подчеркивается, что отдающий предпочтение одним кредиторам должен делать это заведомо в ущерб другим. Эти слова дали правоведам основание утверждать, что обсуждаемое преступление может совершаться только с прямым умыслом. Никакие ссылки руководителя на безразличное отношение к причинению ущерба кредиторам и, следовательно, непреступность содеянного совершенно правильно следствием во внимание приняты не были, поскольку К. понимал, что ущерб наступит обязательно, а значит, действовал с прямым умыслом .

Учитывая, что деяния, перечисленные в ст.195 УК РФ, зачастую могут ничем не отличаться от обычных действий субъекта в процессе его нормальной хозяйственной деятельности, следует признать, что в рассматриваемых действиях «форма вины является объективной границей, отделяющей преступное поведение от непреступного . И несмотря на отсутствие единого мнения среди юристов по вопросу конкретизации вида умысла при совершении преступных действий, связанных с банкротством, следственная практика в ряде случаев все же идет по пути признания возможности наличия косвенного умысла. Так, по одному из уголовных дел директору коммерческой организации - гражданину К. в вину были вменены затраты, осуществленные в связи с преддоговорными переговорами с зарубежным партнером. Договор заключен не был, и издержки, связанные с преддоговорным процессом, составили убытки коммерческой организации. Данный случай выступает наглядным примером косвенного умысла руководителя организации к возникшим негативным последствиям: он предвидел возможность недостижения соглашения по всем условиям договора и, таким образом, допускал, что понесенные расходы могут быть неоправданными . На наш взгляд, в данном случае вообще нет состава преступления, поскольку предвидеть возможность недостижения соглашения по всем условиям еще не заключенного договора проблематично.

Подытоживая, следует констатировать, что умысел по ч. 1 ст. 195 УК РФ может быть только прямой. Действительно, трудно представить себе ситуацию, когда преступник, осознавая состояние банкротства, только лишь сознательно допускает наступление общественно-опасных последствий в виде имущественного ущерба иным лицам от таких деяний, как сокрытие имущества, имущественных прав или имущественных обязанностей, сведений об имуществе, о его размере, местонахождении либо иной информации об имуществе, имущественных правах или имущественных обязанностях, передача имущества во владение иным лицам, отчуждение или уничтожение имущества и др., указанные в ч. 1 ст. 195 УК РФ. Он делает это, безусловно, только с прямым умыслом.

Говоря о субъективной стороне преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 195 УК РФ, вполне очевидным является характер таких деяний, совершенных с прямым умыслом. При этом важным моментом является необходимость существования признаков несостоятельности, о которых знало виновное лицо, и принимая решение о досрочном погашении своих обязательств, должно было осознавать, что конкурсной массы (имущество должника, на которое может быть обращено взыскание) недостаточно для удовлетворения требований кредиторов всех очередей, и такое удовлетворение приведет к причинению ущерба остальным кредиторам, что непосредственно должно усматриваться из обстоятельств уголовного дела.

Как и все деяния в сфере незаконного банкротства, субъективная сторона преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 195 УК РФ, характеризуется умышленной формой вины. На наш взгляд, следует исходить из того, что характер указанных деяний предусматривает прямой умысел. Говоря о предпринимательской деятельности, очевидно, что риск, является необходимым условием для ведения хозяйственной деятельности, однако, будет абсолютно неверным, если любые действия субъекта предпринимательской деятельности, повлекшие несостоятельность, будут попадать под сферу действия уголовного закона, что обуславливает характеристику данного деяния, как совершенного с прямым умыслом.

Состав преднамеренного банкротства (ст. 196 УК РФ) материальный, поэтому умысел может быть как прямой, так и косвенный. Так в диспозиции данной уголовно-правовой нормы ничего не сказано ни о мотивах, ни о целях данного преступления, то сузить понимание вида умысла только до прямого у нас не получится. Следовательно, совершая преступление, предусмотренное ст. 196 УК РФ, с прямым умыслом, виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), влекущих неспособность юридического лица или гражданина, в том числе индивидуального предпринимателя, в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, предвидел возможность или неизбежность причинения крупного а и желало наступления общественно опасных последствий.

Совершая преднамеренное банкротство с косвенным умыслом, виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), влекущих неспособность юридического лица или гражданина, в том числе индивидуального предпринимателя, в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, предвидел возможность наступления общественно опасных последствий, не желал, но сознательно допускал наступление неспособности юридического лица или гражданина, в том числе индивидуального предпринимателя, в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, результатом которой явится причинение крупного ущерба, либо относилось к таким последствиям безразлично. В науке уголовного права нет однозначного ответа на вопрос: «Можно ли вменять лицу фактически причиненный или предотвращенный вне его воли ущерб, когда ему на момент совершения предусмотренных уголовным законом действий (бездействия) не все кредиторы были известны, равно как не была известна конкретная сумма обязательств перед кредиторами и, в частности, то, превышает ли она полтора миллиона рублей (так определяется крупный ущерб в примечании к ст. 169 УК)?

На этот вопрос ответ следует дать положительный. Но правильно ли, как это делают некоторые юристы, утверждать, что поскольку умысел лица при таких обстоятельствах расценивается как неопределенный, то содеянное должно быть квалифицировано исходя из фактического размера наступивших последствий? Думается, неправильно, поскольку такой подход не решает проблему уголовной ответственности лица, действия которого направлены на причинение крупного ущерба, не наступившего, однако, по независящим от этого лица обстоятельствам. Например, когда при наличии признаков банкротства имущество организации-должника в размере менее крупного было старым руководителем за бесценок отчуждено, однако новый руководитель предотвратил другое негативное последствие в виде причинения ущерба путем неисполнения обязательств перед кредиторами.

Возражения приведенной позиции (о квалификации «по последствиям») основаны на том соображении, что определенный умысел вполне может быть и прямым. Неотражение в сознании лица точного числа кредиторов, обязательства перед которыми оно не собирается исполнять, равно как и точной суммы задолженности, не исключает признания того, что указанное лицо действует с прямым умыслом. Такой умысел следует определить как стремление причинить ущерб всем возможным кредиторам в сумме не менее той, которую руководителю удастся «увести» (сокрыть, подвергнуть отчуждению и т.д.), создав тем самым препятствие для обращения на это имущество взыскания, когда такое взыскание предусмотрено законом в целях погашения долгов перед кредиторами организации-должника.

Соответственно, и деяние руководителя в подобном случае следует квалифицировать как покушение на преступление, определив размер ущерба, на причинение которого был направлен умысел виновного, исходя из стоимости сокрытого и прочего имущества, на которое могло бы быть обращено взыскание. Если (это решение для приведенного выше примера) при сложении (в целях определения ущерба как крупного) суммы ущерба, причиненного организации-должнику, с суммами неисполненных обязательств размер превысит один миллион пятьсот тысяч рублей, то содеянное образует состав преступления.» . Мы полностью поддерживаем точку зрения Яни П.С., дополнив его аргументацию тем, что вышеуказанное определение косвенного умысла анализируемого нами состава преступления указывает на безразличное отношение виновного к последствиям. Следовательно, апелляция противников поддерживаемой нами точки зрения к неопределенности умысла не совсем уместна.

Субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 197 УК РФ, характеризуется виной в виде прямого умысла, на данный счет в юридической литературе отмечается, что для привлечения лиц к уголовной ответственности за фиктивное банкротства, необходимо доказать прямой умысел в действиях соответствующих лиц. Такой вывод однозначно подтверждается и судебной практикой: указывая прямой умысел в действиях осужденных Приговором Армавирского городского суда Краснодарского края от 25.09.2010 года, Суд указал, что виновные действовали по заранее обдуманному плану, о чем свидетельствуют совершенные ими действия: прекращены предоставления Банкам документации и товаров, являющегося предметом залога; покупателям направлены письма и договоры цессии, о передачи прав требования и обязательств Обществом иной, подконтрольной виновным лицам организации; уволены сотрудники, которые практически одновременно были приняты на аналогичные должности и продолжали работу на своих рабочих местах по тому же адресу; переданы складские запасы товара в иную подконтрольную виновным организацию.

Глава 4. Проблемы разграничения преступлений, связанных с банкротством, со смежным составом преступлений и административными правонарушениями

«Криминальные банкротства» - собирательное понятие, которое объединяет три состава преступлений, предусмотренных ст. 195 «Неправомерные действия при банкротстве», ст. 196 «Преднамеренное банкротство» и ст. 197 «Фиктивное банкротство» УК РФ.

Чтобы выяснить, является ли криминальное банкротство самостоятельным преступлением или одной из форм мошенничества, необходимо сопоставить данные составы преступлений.

Мошенничество имеет сходные признаки с криминальным банкротством. При совершении данных преступлений предполагается обман, который может выражаться в ложном утверждении о том, что не соответствует действительности, либо в умышленном умолчании о фактах, сообщение которых было обязательно, и т.д. При совершении данных преступлений другим лицам причиняется имущественный ущерб.

Рассмотрим признаки, которые позволяют разграничивать вышеперечисленные преступления.

Мошенничество относится к преступлениям против собственности, тогда как преступления, связанные с несостоятельностью, - к преступлениям в сфере экономической деятельности. Соответственно, объектом мошенничества являются отношения собственности, а объектом криминальных банкротств - общественные отношения, складывающиеся в связи с реализацией или возможностью реализации института несостоятельности (банкротства), направленные на предупреждение несостоятельности (банкротства) или проведение процедур банкротства при неспособности должника удовлетворить в полном объеме требования кредиторов, обеспечивающие защиту законных интересов участников названных отношений .

Предметом мошенничества служат чужое имущество, т.е. не находящееся в собственности или законном владении виновного, и право на такое имущество. Предмет криминальных банкротств представляет собой имущество, имущественные права или имущественные обязанности, сведения об имуществе, о его размере, местонахождении либо иную информацию об имуществе, имущественных правах или имущественных обязанностях, бухгалтерские и иные учетные документы, отражающие экономическую деятельность должника. Причем предметом криминальных банкротств является то имущество, которое находится у субъекта в его владении на основе вещного права, по отношению к которому кредиторы и иные потерпевшие обладают обязательственным правом. Так, если преступление совершается руководителем организации, то имущество здесь не чужое, оно принадлежит самой организации на основе вещного права, а руководитель осуществляет им распоряжение на вполне законных основаниях. При совершении же преступления индивидуальным предпринимателем имущество, выступающее в качестве предмета, вообще принадлежит ему на праве собственности.

При совершении мошенничества субъект преступления общий, тогда как при совершении неправомерных действий при банкротстве, преднамеренном или фиктивном банкротстве субъект только специальный: руководитель юридического лица, учредитель (участник) юридического лица, индивидуальный предприниматель.

Преступления, предусмотренные ст. ст. 195 - 197 УК РФ, в отличие от указанных в ст. 159 УК РФ, совершаются при определенной обстановке: наличии признаков банкротства (ст. 195), в период, предшествующий появлению признаков банкротства (ст. 196), а также в случае заведомо ложного публичного объявления о своей несостоятельности - в момент незаконного обращения субъекта в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом (ст. 197).

Представляется, что при разграничении криминального банкротства и мошенничества прежде всего важно обращать внимание на различия в преступных намерениях субъектов, применяющих аналогичные способы совершения преступления. Да, обман является способом совершения многих преступлений. Но используется он везде для достижения разных целей, что и служит главным критерием разграничения составов преступлений. Кроме того, отграничение мошенничества от криминальных банкротств можно провести и по характеру причиняемых последствий.

Действительно, определенные совпадения в способах совершения сравниваемых преступлений имеются. Однако в мошенничестве способ выступает средством завладения имуществом потерпевшего. Специфика здесь состоит в том, что потерпевший, будучи введенным в заблуждение, считает, что передает имущество виновному на законных основаниях. При мошенничестве ущерб причиняется собственнику или иному законному владельцу имущества и является прямым (реальным).

При совершении неправомерных действий при банкротстве (ст. 195 УК РФ) обман направлен не на завладение имуществом (имуществом руководитель или индивидуальный предприниматель уже располагают на основе вещного права), а, наоборот, на «избавление» от имущества, т.е. субъект, предвидя реальную возможность или неизбежность признания его банкротом в силу сложившихся объективных причин, совершает различные манипуляции с имуществом и информацией о нем в целях уменьшения имущественной (конкурсной) массы должника, без эффективного использования которой невозможна нормальная реализация отношений несостоятельности. Ущерб кредиторам причиняется в результате неудовлетворения их имущественных требований в силу недостаточности имущества, образующего конкурсную массу.

В случае совершения преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ, обман используется субъектом для преднамеренного создания признаков банкротства у должника в целях дальнейшего объявления его несостоятельным (банкротом) и ликвидации. Обман может выражаться в признании фиктивной кредиторской задолженности либо заключении заведомо убыточных, не соответствующих нормальной практике хозяйственного оборота сделок. Мотивы совершения преступления при этом могут быть различными: от сокрытия злоупотреблений до уклонения от уплаты налогов или иных обязательных платежей. Ухудшение финансово-экономического состояния должника и увеличение его неплатежеспособности обусловливают и причинение вреда его кредиторам, который может выражаться в прямом реальном ущербе в силу неисполнения обязательств должником либо в упущенной выгоде от незаконного использования имущества или денежных средств. При этом субъектом в отличие от мошенника признается сам факт причинения вреда кредиторам, который стал следствием ухудшения финансово-экономического состояния должника и невозможности исполнения взятых на себя обязательств, и выражается готовность его возместить в результате примененных к должнику процедур банкротства. Намеренность же причинения вреда в отличие от мошенничества отрицается.

При фиктивном банкротстве (ст. 197 УК РФ) в отличие от деяний, указанных в ст. ст. 195 и 196 УК РФ, несостоятельность отсутствует. Поэтому обман используется субъектом для введения в заблуждение кредиторов относительно своего имущественного состояния, которое заключается якобы в его невозможности удовлетворить их требования в полном объеме, что не соответствует действительности. Цель обмана - получение различных льгот и преимуществ по имущественным обязательствам перед кредиторами в результате применяемых к должнику процедур банкротства и при заключении мирового соглашения: получения отсрочки или рассрочки причитающихся платежей, скидки с долгов либо их неуплаты. Ущерб здесь складывается из убытков, причиняемых кредиторам вследствие несвоевременного исполнения либо неисполнения субъектом своих имущественных обязательств, а также уменьшения объема такого исполнения. Причем потерпевшие добровольно идут на претерпевание негативных проявлений предоставляемых ими должнику отсрочек или рассрочек, скидок с долгов и других льгот, хотя знают, что не обязаны этого делать. При мошенничестве же, как уже было указано, потерпевший считает, что передает имущество на законных основаниях, виновный имеет право на получение имущества, а потерпевший, соответственно, обязан его передать.

Таким образом, если при мошенничестве ущерб причиняется собственнику или другому законному владельцу имущества и является прямым (реальным), то при совершении криминальных банкротств ущерб причиняется кредиторам и иным участникам конкурсного процесса, которые не имеют прав собственности на имущество, а обладают обязательственным правом требования получить определенную долю из имущества должника. При этом ущерб может выражаться в упущенной выгоде от использования денежных средств, в потерянных долях кредиторов из конкурсной массы, в уменьшении налоговой базы, в снижении валового национального продукта и т.д.

Подводя итог разграничению сравниваемых составов преступлений, важно обратить внимание, что в литературе приводятся разнообразные варианты проявления побудительных мотивов совершения криминальных банкротств, но в первую очередь делается акцент на корыстной направленности мотивов, стремлении виновного к извлечению материальных выгод для себя либо других лиц.

Соглашаясь с данным мнением, отметим, что в отличие от ст. 159 УК РФ извлечению имущественной выгоды не должны сопутствовать изъятие чужого для виновного имущества и безвозмездное обращение его в свою пользу. Такие действия посягают уже на отношения собственности, охраняемые соответствующими нормами гл. 21 УК РФ. Поэтому при наличии в действиях лица, совершающего неправомерные действия при банкротстве, преднамеренном банкротстве или фиктивном банкротстве, признаков посягательств на собственность необходимо вести речь уже о совокупности преступлений.

На практике часто создаются организации только для того, чтобы привлечь кредиты, извлечь иную имущественную выгоду, а затем обанкротиться. В большинстве случаев это отмечается в банковской сфере. Достаточно вспомнить массовое банкротство банков и других кредитных учреждений в 1990-е гг., основная деятельность которых была направлена на аккумуляцию денежных средств граждан (ОАО «МММ», ОАО «Чара» и т.д.).

Возникает вопрос: как осуществлять квалификацию в подобных случаях? Ранее, до внесения изменений в УК РФ на основании Федерального закона от 7 апреля 2010 г. № 60-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» , можно было предложить следующий вариант квалификации: если организация была создана специально, без намерения осуществлять предпринимательскую либо банковскую деятельность, для получения кредитов или извлечения иной имущественной выгоды, то необходимо говорить о применении ст. 173 «Лжепредпринимательство» УК РФ. Преднамеренное же банкротство оценивать самостоятельно по ст. 196 УК РФ. Однако такая квалификация является ошибочной.

Как отмечает Н.Ф. Кузнецова, «при квалификации деяния по ст. 173 УК РФ следует иметь в виду, что ее введение во многом было обусловлено сложностями в доказывании мошенничества и налоговых преступлений с точки зрения прежде всего установления умысла на совершение указанных преступлений. Поэтому ст. 173 УК РФ может быть применена в тех случаях, когда нельзя установить прямой умысел лица на мошенническое завладение банковскими средствами с использованием «лжефирмы». В тех достаточно редких ситуациях, когда будет установлен умысел на создание коммерческой организации без намерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность, для квалификации по ст. 173 УК РФ необходимо, чтобы ущерб от данной деятельности наступал в результате реализации косвенного умысла. Если же действия лица направлены именно на причинение ущерба путем невозврата кредитных средств, полученных специально созданной для этого организацией, речь следует вести о мошенническом посягательстве на собственность» .

Таким образом, если будет установлено, что «лжефирма» была специально создана, например, для привлечения денежных средств граждан с целью дальнейшего обращения их в пользу виновных лиц, то квалифицировать такие действия необходимо по ст. 159 УК РФ. Создание же «лжефирмы» в этом случае следует расценивать как приготовление к совершению мошенничества, а обанкрочивание - как легализацию причиненного вреда потерпевшим в результате совершения мошеннических действий. Поэтому вполне обоснованно законодатель декриминализировал ст. 173 УК РФ как «неработающую».

Совершенно прав Б. Колб, заявляя, что банкротство в таких ситуациях - это лишь внешний, видимый результат, прикрытие подлинного преступления - мошенничества. Поэтому квалификация должна осуществляться только по ст. 159 УК РФ без какой-либо совокупности (реальной или идеальной) .

Предпринятая попытка отграничения криминальных банкротств от мошенничества указывает на необходимость дальнейших научных изысканий в этой области в целях совершенствования борьбы с преступлениями, совершаемыми в сфере несостоятельности (банкротства).

Ответственность за преднамеренное и фиктивное банкротство предусмотрена как административным, так и уголовным законодательством РФ. Частью 1 ст. 14.12 КоАП РФ установлена ответственность за «фиктивное банкротство, то есть заведомо ложное публичное объявление руководителем или учредителем (участником) юридического лица о несостоятельности данного юридического лица либо индивидуальным предпринимателем или гражданином о своей несостоятельности, если это действие не содержит уголовно наказуемого деяния», а частью 2 указанной статьи - за «преднамеренное банкротство, то есть совершение руководителем или учредителем (участником) юридического лица либо индивидуальным предпринимателем или гражданином действий (бездействия), заведомо влекущих неспособность юридического лица либо индивидуального предпринимателя или гражданина в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если эти действия (бездействие) не содержат уголовно наказуемых деяний». Между тем установление административной ответственности за преднамеренное и фиктивное банкротство не означает декриминализации указанных деяний. Уголовная ответственность за вышеуказанные правонарушения установлена ст. 196 УК РФ «Преднамеренное банкротство» и ст. 197 УК РФ «Фиктивное банкротство». В Уголовном кодексе РФ под преднамеренным банкротством понимается «совершение руководителем или учредителем (участником) юридического лица либо гражданином, в том числе индивидуальным предпринимателем, действий (бездействия), заведомо влекущих неспособность юридического лица или гражданина, в том числе индивидуального предпринимателя, в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если эти действия (бездействие) причинили крупный ущерб», а под фиктивным банкротством - «заведомо ложное публичное объявление руководителем или учредителем (участником) юридического лица о несостоятельности данного юридического лица, а равно гражданином, в том числе индивидуальным предпринимателем, о своей несостоятельности, если это деяние причинило крупный ущерб». Как следует из содержания диспозиции ст. ст. 196 и 197 УК РФ, их формулировка не содержит существенных отличий от формулировок преднамеренного и фиктивного банкротства ст. 14.12 КоАП РФ, что позволяет сделать вывод о том, что законодатель преднамеренно не устанавливает различий в диспозиции административного правонарушения и преступления, подчеркивая тем самым степень заинтересованности в правовом регулировании добросовестности процедуры несостоятельности. Отличительным признаком статей 196 и 197 УК РФ является прямое указание на наличие крупного ущерба, причиненного совершенным преступлением, что позволяет четко отграничить административное правонарушение от преступления. Крупным ущербом, согласно примечанию к ст. 169 УК РФ, определяющему размер ущерба для всех составов преступлений, указанных в главе 22 УК РФ «Преступления в сфере экономической деятельности», является ущерб в сумме, превышающей один миллион пятьсот тысяч рублей. Таким образом, уголовная ответственность за преднамеренное и фиктивное банкротство наступает при наличии обязательного признака состава преступления - крупного ущерба. В случае если ущерб не превышает установленной уголовным законом суммы, совершившие вышеуказанные деяния лица могут быть привлечены лишь к административной ответственности.

На практике деяния, подпадающие под признаки преднамеренного банкротства, выражаются, как правило, в создании новых юридических лиц и передаче в их уставный фонд основных средств предприятия-должника; фиктивной или неравноценной продаже имущества; выходе участников общества из состава учредителей с передачей им доли имущества организации; искусственном создании «дружественной» кредиторской задолженности; получении займов или кредитов под необоснованно жесткие условия и т.д. При фиктивном банкротстве чаще всего создаются ситуации формального отсутствия денежных средств для проведения выплат кредиторам в течение длительного периода. Так, целью фиктивного банкротства является получение отсрочки или рассрочки по уплате задолженности, уменьшение либо прощение долга путем введения в заблуждение кредиторов через публичное объявление о своей несостоятельности, перед объявлением которой ликвидные активы организации были переведены в собственность аффилированных лиц.

Таким образом, как административные правонарушения, так и преступные деяния, охватываемые понятием преднамеренного и фиктивного банкротства, имеют длящийся характер, причем таким деяниям придается формально соответствующий действующему законодательству вид, что существенно затрудняет выявление состоявшихся правонарушений и деяний. Кроме того, правоохранительные органы не занимаются напрямую выявлением таких составов. Ввиду двойственности ответственности (административная и уголовная) за совершение преднамеренного и фиктивного банкротства, а также в связи с недостатком в правоохранительных органах квалифицированных специалистов по выявлению преступлений в сфере банкротства выявление признаков таких противоправных деяний фактически возложено на налоговые органы и арбитражных управляющих. Также выявление преднамеренного или фиктивного банкротства возможно только в случае принятия арбитражным судом судебного акта о начале процедуры банкротства, до этого момента исключена возможность как совершения, так и выявления преднамеренного и фиктивного банкротства.

Заключение

Проведенный в работе анализ уголовно-правовых мер противодействия криминальным банкротствам, позволяет прийти к выводам.

Криминальное банкротство является составной частью преступлений в сфере экономической деятельности (Глава 22), ответственность за которое регламентирована ст. ст. 195-197 УК РФ и заключаются в нарушении установленного порядка осуществления процедуры банкротства и признания должника несостоятельным; общественная опасность исследуемых деяний влечет наступление массы негативных последствий, как для частных лиц, так и для экономической безопасности государства в целом.

Бланкетный характер диспозиций ст. 195-197 УК РФ: для реализации которых, необходимо обращаться к положениям гражданского законодательства, на практике создает дополнительные трудности, а в ряде случаев, становится причиной существенных противоречий последних с нормами уголовного законодательства. В целях устранения таких проблем, предлагается внести в юридические конструкции рассматриваемых составов преступлений четкую и развернутую формулировку и регламентацию действий, являющихся уголовно-наказуемыми. Что, как кажется, позволит избежать дискуссионных вопросов, неоднозначных и произвольных трактовок данных норм, а также повысит эффективность рассматриваемых составов преступлений.

В целях реализации реальной защиты прав пострадавших, целесообразным представляется расширение круга субъектов уголовно-правовой ответственности за криминальные банкротства. В настоящее время, отнесение к субъектам уголовной ответственности за рассматриваемые деяния иных лиц, прямо не предусмотренных в диспозициях уголовно-правовых норм, возможно лишь путем системного толкования норм регулятивного законодательства, что как кажется, создает дополнительные трудности для реализации уголовной ответственности. В этой связи, предлагается также признать в качестве субъектов преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК РФ: арбитражного управляющего, председателя ликвидационной комиссии (ликвидатора); а по ч. 3 ст. 195 УК РФ наряду с указанными лицами, также отстраненных от должности руководителей юридического лица - должника и главного бухгалтера.

С учетом недавних изменений законодательства о несостоятельности, в результате которых стала возможной процедура банкротства физических лиц; а также изменений, касающихся увеличения размера «крупного ущерба» в рамках ст.ст. 195-197 УК РФ: размер таких последствий, несмотря на внушительное количество физических лиц, признаваемых банкротами, как кажется, более характерен для субъектов осуществляющих предпринимательскую деятельность и может стать существенным ограничением, для привлечения к уголовной ответственности физических лиц, а уголовно-правовые нормы в таком случае превратятся в «нерабочие». В связи с чем, представляется целесообразным предусмотреть дифференцированный подход к установлению уголовной ответственности для должников - физических лиц и должников - юридических лиц (руководитель, учредитель (участник), отстранённый от должности руководитель юридического лица, ликвидатор, арбитражный управляющий, главный бухгалтер), что позволит привести в действия анализируемые нормы и добиться неотвратимости наказания.

Существенным упущением и сферой для злоупотреблений, представляется позиция законодателя, по наделению полномочиями для проведения финансового анализа должника на наличие признаков фиктивного и преднамеренного банкротства - арбитражного управляющего. В такой ситуации, последний, становится лицом, от которого в исключительной мере зависят результаты проверки; а также учитывая процедуру назначения арбитражного управляющего, ставящую под сомнение его абсолютную объективность и беспристрастность. В связи с чем, в целях избежания субъективной оценки в ходе осуществления соответствующей проверки, вполне правильным кажется наделить такими полномочиями иных специалистов, фактор заинтересованности которых в данном вопросе будет исключен.

В качестве существенного упущения, представляется отсутствие регламентации уголовно-правовой ответственности за неисполнение, предусмотренного законодательством о банкротстве требования - обратиться в арбитражный суд с заявлением, при наличии признаков неплатежеспособности и/или недостаточности имущества. Вполне очевидно, что зачастую неправомерные действия при банкротстве, наносящие крупный ущерб контрагентам, могут иметь место еще до обращения с заявлением в арбитражный суд, в виду чего, представляется целесообразным предусмотреть в УК РФ норму, регламентирующую ответственность за несоблюдение такого требования.

?

Список использованных источников

1. Нормативно-правовые акты

1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 19.02.2018) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 29.12.2017) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.

3. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (ред. от 05.02.2018) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 1. Ст. 1.

4. Федеральный закон от 07.04.2010 № 60-ФЗ (ред. от 03.07.2016) «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2010. № 15. Ст. 1756

5. Федеральный закон от 01.12.2007 № 315-ФЗ (ред. от 03.07.2016) «О саморегулируемых организациях» // Собрание законодательства РФ. 2007. № 49. Ст. 6076

6. Федеральный закон от 09.07.2002 № 83-ФЗ (ред. от 21.07.2014) «О финансовом оздоровлении сельскохозяйственных товаропроизводителей» // Собрание законодательства РФ. 2002. № 28. Ст. 2787.

7. Федеральный закон от 02.10.2007 № 229-ФЗ (ред. от 31.12.2017) «Об исполнительном производстве» // Собрание законодательства РФ. 2007. № 41. Ст. 4849

8. Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ (ред. от 29.12.2017) «О несостоятельности (банкротстве)» // Собрание законодательства РФ. 2002. № 43. Ст. 4190

9. Приказ Минюста РФ от 14.08.2003 № 195 «Об утверждении типовых форм отчетов (заключений) арбитражного управляющего» // Российская газета, № 181, 11.09.2003

10. Приказ Минфина РФ от 21.02.2011 № 22н «Об утверждении форм документов, применяемых в целях реализации прав третьих лиц на погашение требований к должнику в ходе процедур банкротства» // Российская газета, № 104, 18.05.2011

11. Постановление Правительства РФ от 27.12.2004 № 855 «Об утверждении Временных правил проверки арбитражным управляющим наличия признаков фиктивного и преднамеренного банкротства» // Собрание законодательства РФ. 2004. № 52. Ст. 5519

2. Материалы судебной практики

12. Справка от 14.02.2012 г. «О практике рассмотрения судами Кемеровской области уголовных дел о неправомерных действиях в сфере банкротства (ст.ст. 195-197 УК РФ)» // oblsud.kmr.sudrf.ru (дата обращения: 20.04.2018).

13. Приговор Исикульского городского суда Омской области от 12 августа 2010 г. // http://docs.pravo.ru/document/view/16634858/ (дата обращения 20.04.2018)

14. Приговор Киселевского городского суда Кемеровской области от 31.01.2011 года // РосПравосудие: информ. юрид. портал // URL: https://rospravosudie.com

15. Приговором Георгиевского городского суда Ставропольского края от 27.04.2016 года // РосПравосудие: информ. юрид. портал // URL: https://rospravosudie.com

16. Приговор Кировского районного суда г. Астрахани // РосПравосудие: информ. юрид. портал // URL: https://rospravosudie.com/court-kirovskij-rajonnyj-sud-g-astraxani-astraxanskaya-oblast-s/act-104560036/

17. Приговор Гуковского городского суда Ростовской области от 29.07.2015 года // РосПравосудие: информ. юрид. портал// URL: https://rospravosudie.com/court-gukovskij-gorodskoj-sud-rostovskaya-oblast-s/act-497956306/

3. Литература

18. Банкротство хозяйствующих субъектов: учебник для бакалавров / Я.О. Алимова, Н.Н. Викторова, С.С. Галкин и др.; отв. ред. И.В. Ершова, Е.Е. Енькова. Москва: Проспект, 2016.

19. Бондарь Е.А. Уголовная ответственность за нарушение законодательства о несостоятельности (банкротстве): автореф. дис... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2002.

20. Бронников С.А., Логвинов Ю.В., Эминов Е.В. Квалификация экономических преступлений по уголовному законодательству. М.: Норма, 2006.

21. Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности. СПб., 2007.

22. Векленко С.В., Журавлева Е.Н. Ответственность за криминальные банкротства нуждается в совершенствовании // Научный вестник Омской академии МВД России. 2006. С. 23-28

23. Гайхман Л.Д., Максимов С.В. Преступления в сфере экономической деятельности. М., 1998.

24. Дерягина С.В. Субъекты «криминальных банкротств».// Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. № 1. 2012. С. 142-146

25. Журавлева Е.Н. Криминальное банкротство: уголовно-правовая характеристика и вопросы квалификации: Дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2006.

26. Зацепин А.М. Незаконное воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего либо временной администрации кредитной организации // Актуальные проблемы российского права. 2008. № 3. С. 314-318

27. Зинковский М.А. Преднамеренное банкротство в условиях национального экономического кризиса // Современное право. 2015. № 6. С. 137-142

28. Карелина С.А. Правовое регулирование несостоятельности (банкротства): Учебно-практ. пособие. М., 2007.

29. Колб Б. Злоупотребления при банкротстве // Законность. 2002. № 5. С. 18-22

30. Колб Б. Разграничение мошенничества и преднамеренного банкротства // Законность. 2001. № 11. С. 12-15

31. Кубанцев С.П. Уголовно-правовая характеристика объекта преступлений в сфере банкротства // Журнал российского права. 2015. № 7. С. 86-93

32. Кубанцев С.П. Некоторые проблемы квалификации и доказывания банкротных и налоговых преступлений.// Адвокат. 2016. № 1. С. 73-78

33. Классен А.Н. Проблемы ответственности за неправомерные действия при банкротстве (социальный и уголовно-правовой аспекты): автореф. дис... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001.

34. Краснов Д.Г. Государственная политика противодействия криминальному банкротству: автореф. дис... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2006.

35. Кудрявцев А.Г. Проблемы объективной стороны преднамеренного банкротства // Уголовное право и криминология: современное состояние и перспективы развития: Сб. науч. тр. Вып. 1. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2005. С. 85-90

36. Кудрявцев А.Г. Объективная сторона фиктивного банкротства: прошлое, настоящее, будущее диспозиции статьи 197 Уголовного кодекса Российской Федерации // Уголовное право и криминология: современное состояние и перспективы развития. Воронеж, 2007. С. 167-172

37. Кудрявцев В.Л. Судебная экспертиза в арсенале защиты: особенности оценки и пути использования в доказывании // Современное право. 2005. № 12. С. 14-18

38. Кузнецова Н.Ф. Комментарии к Уголовному кодексу Российской Федерации. М., 1998.

39. Карлов Г.В., Тюнин В.И., Цветкова С.А., Ярцев Р.В. Арбитражный управляющий как субъект преступлений, предусмотренных статьями 195-197 УК РФ (дискуссия).// Арбитражная практика. 2008. № 1. С. 6-10

40. Клепицкий И. А. Система хозяйственных преступлений. М., 2005

41. Корчагин А.Г., Иванов А.М., Щербаков А.В. Экономическое преступление (политико-правовые аспекты). Владивосток, 1999.

42. Ляскало А. К вопросу о субъективных признаках криминальных банкротств (ст. ст. 195 - 197 УК РФ) // Уголовное право. 2012. № 6. С. 37-42.

43. Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономической деятельности: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 1997

44. Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономики: авторский комментарий к уголовному закону (раздел VIII УК РФ) (постатейный). М.: Волтерс Клувер, 2006

45. Лобанова Л.В. К вопросу о классификации преступлений в сфере экономической деятельности // Вестник ВолГУ. Серия 5. Вып. 10. 2008. С. 66-70

46. Москалева О.А. Категория неплатежеспособности в конкурсном праве России // Предпринимательское право. 2007. № 4. С. 20 - 25

47. Морозова Ю.В. Неправомерные действия при банкротстве и фиктивное банкротство: некоторые вопросы правоприменения // Криминалистъ. 2013. № 2. С. 98-102

48. Морозова Ю.В. Неправомерные действия при банкротстве, преднамеренное и фиктивное банкротство по уголовному законодательству Российской Федерации: дис... канд. юрид. наук. М., 2010.

49. Ненайденко А.Г. Преднамеренное и фиктивное банкротства: Актуальные проблемы уголовной ответственности: автореф. дис... канд. юрид. наук. М., 2005.

50. Обухова А.В. Объекты преднамеренного банкротства // Общество и право. 2011. № 3. С. 201-205

51. Предпринимательское право России: Учебник для бакалавров / Отв. ред. В.С. Белых. М., 2015.

52. Попондопуло В.Ф. Банкротство. Правовое регулирование: Научно-практическое пособие. М., 2013.

53. Практикум по уголовному праву: Учебное пособие / Под ред. Л.Л. Кругликова. М.: Юристъ, 1999.

54. Пивоварова Н.Н. Объект криминальных банкротств // Общество и право. 2010. № 1. С. 179-184

55. Пылаева С.С. Уголовно-правовая и криминологическая характеристика и предупреждение неправомерных действий при банкротстве, преднамеренного и фиктивного банкротства: дис... канд. юрид. наук. М., 2003.

56. Пустяков А.В. Уголовное банкротство: некоторые аспекты субъективной стороны и субъекта в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 195, 196, 197 УК РФ // Закон. 2006. № 9. С. 20-25

57. Разыграева Е.Н. Криминальные банкротства: вопросы определения субъектного состава // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. С. 247-250.