Проблема анонимности в Интернете с точки зрения баланса частноправовых и публично-правовых интересов

Тем не менее, в особых случаях анонимность может быть преодолена. Как правило, эти случаи представляют собой либо откровенно безнравственные и аморальные поступки, либо преступные действия.

В Европейском союзе особую важность имеют вопросы прайвеси, границы которой очерчиваются здесь очень широко, что позволяет включить в данное понятие в качестве составного элемента право на анонимность.

Помимо международных актов, закрепляющих право на неприкосновенность частной жизни, в ЕС имеются правовые документы, посвященные охране персональных данных граждан стран-участниц. В частности, Директива 1995 года закрепила довольно высокий стандарт охраны личных данных граждан, а пришедший ей на смену GDPR ужесточил требования к обработке персональных данных субъектов и распространил действия своих норм за пределы Европейского союза.

Что касается России, то, несмотря на то, что право на неприкосновенность частной жизни толкуется у нас не так широко, как в ЕС, тем не менее, право на анонимность должно выводиться именно из данного понятия.

С увеличением террористической угрозы закономерным процессом становится ограничение прав граждан на анонимность. Как было показано в данной главе этот процесс проходит в указанных странах примерно одинаково. Принимаемые законы предоставляют правоохранительным органам и спецслужбам широкие полномочия по контролю за гражданами: они имеют получать практически неограниченный доступ к метаданным пользователей Интернета, а также к непосредственному содержанию их электронных сообщений без санкции суда. Направленные на борьбу с терроризмом, данные законы фактически устанавливают режим тотальной слежки за гражданами.

По нашему мнению, данные меры являются чрезвычайно жесткими и неоправданными. На наш взгляд, в сложившейся ситуации государствам следует проанализировать возможные способы обеспечения баланса публичных и частных интересов, а не «палить по воробьям из пушки», злоупотребляя правами добросовестных граждан.

3. Правовые способы обеспечения баланса частноправовых и публично-правовых интересов в сети Интернет

Как было показано в предыдущей главе, на сегодняшний день повсеместно наблюдается заметный «перевес» в сторону публично-правовых интересов при регулировании отношений в сети Интернет. Общей тенденцией является чрезмерное вмешательство со стороны государства в частную жизнь граждан, направленное, в том числе на деанонимизацию пользователей Сети.

Очевидно, что подобная ситуация является не нормальной, с точки зрения охраны фундаментальных прав человека, и ставит его в положение, при котором любые сведения о его личной жизни могут быть доступны спецслужбам без наличия на то исключительных оснований.

Осознавая острую необходимость борьбы с все возрастающей террористической угрозой, а также технологические особенности сети Интернет, которые облегчают совершение правонарушений и дают больше возможностей избежать ответственности, тем не менее, представляется крайне необходимым соблюдать баланс частно-правовых и публично-правовых интересов.

В данной главе будут представлены некоторые рекомендации по поводу того, каким образом, данный баланс может быть достигнут.

3.1 Общий подход к регулированию отношений в сети Интернет

Перед тем, как перейти к рассмотрению различных предложений по поводу обеспечения баланса интересов представляется необходимым разобраться со следующим вопросом - необходимо ли в принципе специальное регулирование сети Интернет и анонимности в частности или существующие сегодня правовые принципы и подходы для традиционных средств коммуникации достаточны и релевантны для данной сети?

С одной стороны, Интернет, несомненно, представляет собой особую сеть, технологические особенности которой вызывают необходимость разработки специального правового регулирования.

Так, например, некоторые исследователи выделяют новое поколение прав человека - Интернет-права. По их мнению, с развитием новых аспектов электронного обмена становится очевидной необходимость создания новых прав и свобод специально для отношений в глобальной Сети, которые невозможно регулировать с помощью традиционных средств и способов.

Впервые вопрос Интернет-прав был предметом обсуждения на высоком уровне на конференции «Dialog Forum on Internet Rights» в 2007 году в Риме. Участники данной конференции пришли к выводу, что существующие на сегодняшний день конвенции и декларации не могут обеспечить эффективную защиту закрепленным в них правам, поскольку современная цифровая реальность диктует свои правила.

Так, были предложены следующие «инновационные» права: сетевой нейтралитет, интероперабельность, глобальный доступ ко всем Интернет-кодам, использование открытых форматов и стандартов, общественный доступ к знаниям, свобода информационного потока, право на инновации и соответствие рыночным принципам и др.

Схожей позиции придерживается, например, и Азизов, Р.Ф. По его мнению, особенности сетевой архитектуры обусловили качественно новый характер Интернет-отношений, требующих особого правового регулирования. Такие универсальные проблемы сети Интернет, как идентификация пользователей, ответственность информационных посредников и определение юрисдикции, заставляют переосмыслить некоторые классические правовые категории субъекта права, закона в пространстве и по кругу лиц, юридической ответственности и др.

С другой стороны, как справедливо отмечают многие авторы, для защиты частной жизни в цифровую эпоху не нужно вырабатывать новые правовые стандарты. Необходимо лишь строго применять старые стандарты, выработанные для традиционных средств коммуникации - бумажных писем и телефона к современным электронным сообщениям и другим Интернет-технологиям. Данная позиция неоднократно высказывалась как Верховным Судом США, так и Европейским Судом по правам человека.

Представляется, что такой подход является верным. Как пишет С.В. Козлов, правовая сущность, например, электронной коммерции сводится, прежде всего, к торговым, коммерческим отношениям, а Интернет в данной сфере является лишь средством (способом) реализации этих отношений. Основное звено в регулировании электронной коммерции все равно составляют нормы гражданского, предпринимательского, потребительского права. То же самое, например, в сфере авторского, информационного, административного, уголовного и прочих отраслей права, где Интернет представляет собой лишь средство, с помощью которого участники правоотношений, являющихся предметом той или иной отрасли права, реализуют свои права и исполняют обязанности.

Разумеется, существует ряд аспектов, где именно Интернет является основным объектом регулирования. Это, например, правовой режим доменных имен, хостинговые правоотношения, отношения между провайдерами и потребителями услуг и др. Очевидно, что такие отношения не регулируются полноценно какой-либо традиционной отраслью права и в этом смысле могут составлять самостоятельный предмет, так называемого Интернет-права.

Однако общий подход к регулированию Интернета, на наш взгляд, должен быть такой же, как и для традиционных средств коммуникации. Следовательно, правовые нормы, содержащиеся в нормативных правовых актах и позиции, выработанные судебной практикой, относительно ограничения прав граждан должны в полной мере относиться и к Интернет-сфере. Возможно, в существующие правовые положения следует внести некоторые изменения с тем, чтобы наилучшим образом согласовать их с особенностями Интернет-сферы, однако принимать качественно новые нормы, по нашему мнению, нецелесообразно.

По нашему мнению, реформы должны быть направлены не на разработку новых правил, регулирующих исключительно отношения в Сети, а на обеспечение четкого и бескомпромиссного выполнения существующих норм и правил.

Более того, как пишет американский исследователь Ф. Шауер, Интернет не меняет способы вторжения в частную жизнь граждан, скорее, он меняет отношение общества к самому понятию прайвеси. Данное понятие, как отмечает автор, зависит от существующей социальной среды. Поэтому, например, различные формы электронной коммерции могут изменить, так называемые коммерческие ожидания, равно как и различные способы сбора, хранения и распространения цифровых данных меняют социальные ожидания, включая социальные ожидания в отношении прайвеси. Соответственно, в той степени, в которой Интернет-сфера оказывает влияние на жизнь людей, становится все труднее сформировать определение прайвеси применительно к данной Сети. Напротив, растущее влияние данной технологии свидетельствует о наличии в обществе общего понимания прайвеси - как в сети Интернет, так и за ее пределами. Поэтому, по мнению автора, все большее осознание нашей зависимости от Интернета постепенно может изменить наше представление о прайвеси.

3.2 Рекомендации по обеспечению баланса интересов

Коль скоро отношения в Интернете не должны занимать особого правового положения, по сравнению с другими средствами связи и передачи информации, на ограничение прав граждан в Сети также должны распространяться общие законодательные принципы и подходы судов.

Во-первых, как уже было указано выше, общий принцип ограничения прав человека установлен Конституцией РФ. Согласно ч. 3 ст. 55 ограничение прав и свобод человека и гражданина допускается только на основании федерального закона и только в той степени, в какой это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Данный принцип поддерживается позицией Конституционного Суда РФ, согласно которой ограничения конституционных прав должны носить характер необходимости и соразмерности целям, не должны посягать на само существо права и должны осуществляться только мерами, которые не являются чрезмерными, посредством применения точной, формально определенной нормы, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений (Постановление Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г. №15-П).

Более того, Конституционный Суд РФ исходит из того, что перечень целей, предусмотренных в статье 55 Конституции РФ, является исчерпывающим, а сами ограничения должны отвечать требованиям справедливости, носить общий и абстрактный характер и служить необходимым и соразмерным средством защиты конституционно признаваемых публичных интересов, причем исключительно в тех случаях, когда упомянутые цели не могут быть достигнуты без ограничения прав.

Кроме того, согласно статье 23 Конституции РФ ограничение права на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений допускается только на основании судебного решения.

Причем, как указал Конституционный Суд в своем Определении от 02.10.2003 года №345-О, тайну телефонных переговоров следует понимать широко, включая туда любые сведения, передаваемые, сохраняемые и устанавливаемые с помощью телефонной аппаратуры, включая данные о входящих и исходящих сигналах соединения телефонных аппаратов конкретных пользователей связи. Соответственно, для доступа к указанным сведениям органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, необходимо получение судебного решения.

По нашему мнению, сведения о входящих и исходящих сигналах соединения представляют собой не что иное, как метаданные. Поэтому применяя положения данного Определения к Интернет-Сфере, следует заключить, что бесконтрольный доступ правоохранительных органов к данным пользователей является нарушением Конституции РФ.

Во-вторых, по нашему мнению, стоит распространить выводы, содержащиеся в решениях, в том числе Европейского суда по правам человека по делам, связанным с отношениями в Интернете.

Так, например, ЕСПЧ отметил, что блокирование Интернет-контента составляет явное вмешательство в право на свободу выражения мнения, гарантированное статьей 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Как отмечают авторы, прецедентная практика ЕСПЧ по блокированию Интренет-сайтов, сформировавшаяся за последние несколько лет, базируется на трехэтапном подходе, который предусматривает следующее:

- наличие ясной правовой базы для применения любой меры блокирования;

- наличие правомерной цели, с которой проводится блокирование ресурса, которая указана в п. 2 ст. 10 Конвенции (например, национальная безопасность, предотвращение беспорядков или преступлений, охрана здоровья или нравственности, защита репутации или прав других лиц);

- применяемая мера должна быть пропорциональна преследуемой законной цели.

Таким образом, по мнению ЕСПЧ, любые ограничения доступа к Интернет-контенту должны быть основаны на строгой и предсказуемой правовой базе, регулирующей пределы таких ограничений, и предоставлять гарантию судебного контроля для предотвращения возможных злоупотреблений. Кроме того, национальным судам надлежит рассматривать, насколько необходима и пропорциональна любая мера блокирования и, в частности, достаточно ли она сфокусирована, чтобы воздействовать только на конкретный контент, который требует блокирования.

По нашему мнению, выводы, сделанные ЕСПЧ относительно блокирования Интернет-ресурсов, должны быть учтены отечественным законодателем с целью реформирования законодательных положений, допускающих чрезмерное вмешательство в частную жизнь граждан.

В-третьих, представляется необходимым рассмотреть предложения, высказываемые различными неправительственными правозащитными организациями, которые, по сути, являются частными инициативами.

Там, например, с 1990 года в США существует такая организация, как Фонд электронных рубежей (Electronic Frontier Foundation, EFF).

EFF - это международная некоммерческая группа с «цифровыми правами», которая располагается в Сан-Франциско, штат Калифорния.

EFF предоставляет средства для правовой защиты в суде; представляет консультативные заключения; юридически защищает отдельных людей и новые технологии от того, что она считает оскорбительными угрозами; работает, чтобы показать государственные должностные преступления; дает указания правительству и судам; организует политические действия и массовые рассылки; поддерживает некоторые новые технологии, которые она считает необходимыми для сохранения личных гражданских свобод.

EFF настаивает на том, что спецслужбы должны иметь только ограниченный доступ к данным, а это предполагает, что «конкретный человек или конкретный идентификатор (например, номер телефона или адрес электронной почты) должен относиться к некоей определенной категории (как, например, в списке террористов или в списке сотрудников служб иностранных разведок)». Более того, EFF призывает к требованию обязательного обоснования причины требования данных для выдачи ордера для агентств на доступ к ранее непубличной информации, например, раскрывающей личность, веб-сайты и иную информацию, имеющую место в процессе электронного общения людей.

Европейские цифровые права (European Digital Rigts, EDRI) - международная общественная организация по защите прав человека в Интернете со штаб-квартирой в Брюсселе, Бельгия. EDRI была основана в июне 2002 года в Берлине десятью неправительственными организациями из семи стран.

Когда в марте 2015 г. Европейский Совет принял предложение, которое могло поставить под угрозу прослушивания массы «нейтральных людей», это вызвало серьезную обеспокоенность EDRI. Данная организация выступает за запрет любых мер по сбору данных, которые не направлены на конкретных лиц и не основаны на конкретных подозрениях.

EDPS является независимым надзорным органом, главная цель которого состоит в том, чтобы гарантировать, что европейские институты и органы уважают право на неприкосновенность частной жизни и защиту персональных данных. Выполняя данную функцию, EDPS высказывает следующие рекомендации:

- государственным агентствам должен быть разрешен доступ только к конкретным записям и коммуникациям. Они не должны быть уполномочены проводить массовый или систематический контроль, который может раскрывать личную информацию, намного превышающую минимально необходимый уровень. Любой доступ к данным должен вызывать правовую защиту, и это не должно происходить только тогда, когда данные выбраны из большого потока данных, уже собранных агентством;

- сбор данных с использованием специальных полномочий структур национальной безопасности должен быть полностью блокирован от использования для других целей правоохранительных органов. Они должны храниться в течение ограниченных периодов времени и удаляться сразу же после их использования;

- за незаконное наблюдение должна быть введена уголовная ответственность, эффективные средства правовой защиты, когда права граждан нарушаются. Незаконно собранные материалы должны быть недопустимыми в качестве доказательств, в то время как осведомители должны быть защищены для выявления незаконного поведения лиц либо организаций, вторгающихся несанкционированно в права человека.

Обобщая все вышеизложенное, можно сформулировать следующий перечень рекомендаций, которыми, по нашему мнению, надлежит руководствоваться при решении вопроса об ограничении прав человека:

· ограничения прав должны быть строго основаны на законе;

· ограничения прав возможны только в законодательно установленных целях, перечень которых является исчерпывающим;

· ограничения должны применяться в исключительных случаях, когда законодательно установленные цели не могут быть достигнуты иным способом;

· ограничения должны отвечать критериям необходимости и соразмерности заявленным целям;

· доступ к данным, составляющим частную жизнь человека, должен предоставляться только на основании судебного решения и только при четком обосновании необходимости получения таких данных;

· доступ должен предоставляться только к конкретным данным, уполномоченные органы не должны осуществлять массовый и систематических контроль за гражданами;

· полученные данные должны использоваться только в заявленных целях. По достижении данных целей данные должны быть уничтожены;

· данные, полученные с нарушением закона, должны быть недопустимыми в качестве доказательств в суде.

Возвращаясь к отечественному законодательству, стоит отметить, что принимаемые в последние годы акты, направленные на ограничение прав граждан на анонимность в Интернете, отвечают далеко не всем указанным выше условиям.

В связи с этим, по нашему мнению, действующая модель правового регулирования Интернет-анонимности в России должна быть реформирована, путем закрепления в законодательстве и обеспечения четкого исполнения указанных рекомендаций в качестве принципов ограничения прав человека.

Заключение

Анонимность играет важную роль в любом демократическом государстве. Данное явление является весьма сложным и противоречивым, что обусловливает различное отношение к нему в обществе: от признания его абсолютной необходимости до призывов его запрета. С развитием Интернета и различных информационных технологий данное противостояние обострилось еще сильнее.

С одной стороны, возможность оставаться анонимным в глобальной Сети является непременным условием для свободы слова и самовыражения, способствует широкому и плодотворному участию граждан в различных дискуссиях онлайн, а также обеспечивает защиту пользователей от массового и повсеместного сбора их персональных данных и профилирования.

С другой стороны, анонимность в Интернете способствует совершению различных правонарушений и преступлений: от банальной клеветы до серьезнейших террористических актов.

На сегодняшний день законодательное регулирование непосредственно вопросов анонимности отсутствует как в нашей стране, так и в рассмотренных зарубежных правопорядках. Между тем, большинство авторов сегодня выступают за то, что возможность оставаться анонимным в Сети должна быть признана одним из прав человека и охраняться наравне с другими его правами. Данное право - право на анонимность, по их мнению, включает в себя, в частности право на анонимный серфинг и анонимную отправку электронных сообщений, право на анонимный постинг, право на анонимные платежи, право на анонимное создание и распространение произведений.

Тем не менее, несмотря на отсутствие законодательного закрепления права на анонимность, основания для его признания все-таки имеются.

Так, в России и Европейском союзе право на анонимность выводится из права на неприкосновенность частной жизни (или прайвеси), которая понимается достаточно широко, особенно в Европейском союзе. Данные понятия тесно взаимосвязаны и являются, по сути, двумя элементами общего понятия «персональной информации».

В Европейском союзе вопросам прайвеси и личным данным уделяется особое внимание. Директива 1995 года заложила основные принципы охраны персональных данных субъектов, а GDPR дополнил их и значительно увеличил санкции за их несоблюдение. Кроме того, данный регламент обладает экстерриториальным характером действия, что, фактически, обязывает иностранных обработчиков персональных данных соблюдать требования Регламента, несмотря на то, что они находятся за пределами ЕС.

В США право на анонимность выводится из Первой поправки к Конституции, гарантирующей свободу слова. Как известно, свобода слова в США понимается весьма широко, в это понятие включаются, в том числе право на анонимное распространение публикаций, право читать и получать информацию и идеи анонимно, право на частное владение так называемыми непристойными материалами. Ограничивается данное право лишь в особых случаях (совершение преступления или откровенно аморальное поведение).

Важность и абсолютная необходимость признания права на анонимность обусловлена технологическими особенностями сети Интернет, где любое действие пользователя фиксируется и сохраняется. Даже действуя в Сети под вымышленным именем (ником), пользователь не может быть уверен в своей анонимности, поскольку для идентификации личности в Интернете, по сути, достаточно знать лишь такой технический показатель, как IP адрес устройства, c которого пользователь выходит в Сеть. Такая легкость в идентификации личности пользователя неизбежно приводит к злоупотреблению его правами.

Соответственно, единственной возможностью пользователя обеспечить «реальную» анонимность в Интернете является применение различных технических инструментов и программ, таких как анонимайзеры, VPN, proxy-серверы, анонимные протоколы tor и т.п., и государство не должно этому препятствовать.

Однако ситуация складывается противоположным образом. В течение последних нескольких лет в связи с обострением террористической угрозы российский законодатель проводит целенаправленную политику по ограничению анонимности пользователей в Интернете.

«Закон о блогерах и организаторах распространения информации в сети Интернет» (2014), запрет анонимных денежных переводов в Интернете между физическими лицами (2014), «пакет Яровой» (2016), «Закон об анонимайзерах» (2017), «Закон о мессенджерах» (2018) - вот неполный список законов, направленных на ликвидацию анонимности в Сети. Причем данная тенденция, по мнению многих авторов, будет продолжаться, что вызывает серьезные опасения о создании в России некоего подобия «Великого китайского файервала».

Однако опыт России не исключителен, аналогичные тенденции происходят и в США, и в ЕС.

USA PATRIOT Act, принятый в США после террористического акта 11 сентября 2001 года, по сути, легализовал тотальную слежку за гражданами США, предоставив спецслужбам широкий доступ к данным пользователей по простому письменному запросу. В 2007 году была принята государственная программа по массовому негласному сбору информации PRISM, позволяющая спецслужбам США получать от крупнейших Интернет-компаний доступ к широкому спектру цифровых данных пользователей за рубежом.

Произошедшие в Европе в 2015-2016 годах теракты также подтолкнули европейских законодателей к принятию соответствующих законов.

В 2015 году в Великобритании был принят Investigatory Powers Act, обязавший Интернет-провайдеров фиксировать всю активность пользователей в Сети и предоставлять эту данные по запросам спецслужб.

Подобный акт тогда же был принят в Германии, предоставивший правоохранительным органам широкие полномочия по доступу к метаданным лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений, а также к самому контенту их электронных сообщений.

Во Франции в 2015 году принят так называемый «французский Патриотический акт», фактически легализующий тотальную слежку за гражданами, а именно - применение технических средств без санкции суда, установление видеонаблюдения в частных помещениях, использование «черных ящиков» Интернет-провайдерами, прослушивание телефонных разговоров и т.п.

Таким образом, общей тенденцией последних лет в России, странах Европейского союза и США является ограничение анонимности пользователей в сети Интернет в целях борьбы с террористической угрозой.

Однако предусмотренные данными законами меры, по нашему мнению, чрезвычайно нарушают права граждан, в то время, как для ограничения прав граждан предусмотрены строго определенные основания и цели. Данный принцип закреплен в Конституции РФ и не раз подтверждался Конституционным Судом РФ.

В связи с этим, чтобы обеспечить баланс частно-правовых и публично-правовых интересов, предлагается пересмотреть применяемую сегодня в России практику ограничения права на анонимность в сети Интернет.

По нашему мнению, сеть Интернет не занимает особого положения, по сравнению с другими средствами коммуникации, поэтому для регулирования отношений в данной сети не требуется разрабатывать специальные подходы и принципы. Существующее правовое регулирование, на наш взгляд, всецело применимо и для сети Интернет.

Таким образом, ограничение права на анонимность в Интернете должно отвечать следующим условиям: основано на законе, преследует законодательно установленные цели, применяется только в исключительных случаях, необходимо и соразмерно заявленным целям. При этом доступ должен предоставляться только к конкретным данным и только на основании судебного решения. Полученные с нарушением закона данные должны быть недопустимыми в качестве доказательств в суде. По достижении заявленных целей данные пользователей должны быть уничтожены.

Библиография

1. Дашян, М.С. Право информационных магистралей (Law of information highways): Вопросы правового регулирования в сфере Интернет // М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 38.

2. Дорохин, С.В. Деление права на публичное и частное: конституционно-правовой аспект. М.: Волтерс Клувер, 2006. 136 с.

3. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. - М.: Русский язык, 2000. - в 2 т. - 1209 с.

4. Жарова, А.К. Право и информационные конфликты в информационно-телекоммуникационной сфере: Монография. - М.: Янус-К, 2016. - 248 с.

5. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части четвертой): в 2 т. (постатейный) / С.А. Горленко, В.О. Калятин, Л.Л. Кирий и др.; отв. ред. Л.А. Трахтенгерц. 2-е изд. // СПС «КонсультантПлюс».

6. Савельев, А.И. Научно-практический постатейный комментарий к Федеральному закону «О персональных данных». - М.: Статус, 2017. - 320 с.

Размещено на Allbest.ru