Право на свободу вероисповедания: теоретико-правовые и сравнительные аспекты

Тесная взаимосвязь перечисленных выше трех статей ЕКПЧ, при коллективной защите прав, была отмечена ЕСПЧ в деле «Бессарабская митрополия против Молдовы» Постановление ЕСПЧ от 13.12.2001 «Дело «Бессарабская митрополия Румынской православной церкви и другие (Metropolitan Church of Bessarabia and Others) против Республики Молдова» (жалоба № 45701/99) По делу обжалуются необоснованный отказ властей признать религиозную организацию, дискриминация по религиозному признаку. По делу допущено нарушение требований ст. ст. 9 и 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. // «Прецеденты Европейского Суда по правам человека». 2016. № 2(26).. Так как религиозные сообщества существуют в форме тех или иных организованных структур, следовательно, статья 9 ЕКПЧ должна трактоваться в свете статьи 11 ЕКПЧ, которая дает дополнительную защиту для указанных сообществ от незаконного вмешательства государства.

Исходя из указанной позиции, право верующих на свободу религии, которое подразумевает также свободу исповедовать религию сообща с другими, включает в себя ожидание, что верующим будет предоставлено право на свободное объединение, без угрозы вмешательства со стороны государства. При этом, как указывает ЕСПЧ, автономное существование религиозных сообществ - обязательный элемент поддержки плюрализма в демократическом обществе, что отражает суть защиты Статьей 9 ЕКПЧ. Кроме того, одним из способов осуществления права исповедовать свою религию, особенно для религиозного сообщества, в его коллективном аспекте, является возможность обеспечить судебную защиту сообщества, его членов и имущества, так что статью 9 ЕКПЧ следует рассматривать не только в свете статьи 11 ЕКПЧ, но также и с учетом статьи 6 ЕКПЧ.

По мнению Д. Мердока, защита, соответствующая этому коллективному аспекту свободы мысли, совести и религии, может быть проиллюстрирована, прежде всего, делами, в которых государство пыталось вмешаться во внутреннюю организацию религиозных сообществ. Там, где индивидуальный и коллективный аспекты статьи 9 вступают в конфликт между собой, как правило, уместно будет полагать, что должно преобладать коллективное, а не индивидуальное вероисповедание по причине того, что «церковь является организованным религиозным сообществом, основанным на одинаковых или по меньшей мере схожих убеждениях», и, таким образом, «она сама защищена в своих правах исповедовать религию, организовывать и осуществлять богослужение, обучение, отправление религиозных и культовых обрядов и она (церковь) свободна в выражении вероисповедания и в обеспечении единообразия в этих вопросах». В результате члену духовенства будет сложно отстаивать позицию, что у него есть право исповедовать свои собственные личные убеждения способами, противоречащими общепринятой практике его церкви. В любом случае обжалуемое действие должно включать в себя действия государственной власти, а не действия, предпринятые церковью. Таким образом, если конфликт затрагивает такие вопросы, как использование установленного порядка богослужения (литургии), то он не повлечет ответственности государства, поскольку он связан с внутренними вопросами самой церковной организации. Этот принцип верен даже в тех случаях, когда церковь, вовлеченная в конфликт, имеет статус официально признанной государством церкви. Джим Мердок. Защита права на свободу мысли, совести и религии в рамках Европейской конвенции о

защите прав человека. Серия пособий Совета Европы. - Воронеж: ООО Фирма «Элист», 2014

Коллективный аспект статьи 9 подтверждается признанием того, что церковь или иная религиозная организация может получить статус «жертвы» в рамках значения статьи 34 ЕКЧП. Другими словами, чтобы отвечать критериям приемлемости, церковь может быть признана как имеющая право оспаривать вмешательство, затрагивающее религиозные убеждения, если сможет доказать, что она бросает вызов, осуществляя представительскую функцию от лица своих членов. Однако признание за церковью права представлять интересы своих членов не распространяется на коммерческую организацию. В деле «Издательский дом свободных мыслителей и другие против Финляндии» (жалоба №20471/92, от 15.04.1996) первым заявителем было общество с ограниченной ответственностью, вторым - зарегистрированная Ассоциация («свободных мыслителей»), а третьим заявителем был менеджер общества-заявителя и член одного из филиалов Ассоциации. Компания-заявитель была создана с главной целью издания и продажи книг, отражающих и продвигающих цели определенного философского движения. Компания должна была платить церковный налог - это требование было признано законным национальными судами, так как компания представляла собой коммерческую организацию, а не религиозное сообщество или общественную организацию.

В мотивировочной части решения о необоснованности жалобы по статье 9 ЕКЧП отметила следующее: «Европейская комиссия напоминает, что согласно второй части пункту 1 статьи 9 общее право на свободу религии включает свободу исповедовать религию или «убеждения» единолично или «сообща с другими», частным или публичным порядком. Следовательно, Европейская Комиссия не исключает, что Ассоциация-заявитель, в принципе, может обладать и пользоваться правами, предусмотренными в пункте 1 статьи 9 ЕКПЧ. Однако настоящая жалоба, рассматриваемая Европейской Комиссией по правам человека, касается лишь вопроса уплаты налогов на церковную деятельность. Организационная форма была осознанным выбором со стороны Ассоциации-заявителя и ее филиалов для осуществления деятельности. Тем не менее, в соответствии с внутригосударственным правом, заявитель был зарегистрирован как общество с ограниченной ответственностью. А если так, то согласно внутригосударственному праву организация должна платить налоги как любое юридическое лицо, независимо от цели ее деятельности, связи с Ассоциацией-заявителем и с филиалами, и независимо от конечного получателя доходов от налогов, собираемых с нее.

В конечном счете не было доказано, что Ассоциации-заявителю препятствовали в осуществлении коммерческой деятельности от собственного имени» Более того, ЕСПЧ отметил, что статус представителя в отношении члена ассоциации распространяется только на религиозные убеждения, а не на заявления о предполагаемом вмешательстве в права на свободу мысли или совести.

Схожая ситуация прослеживается и в деле «Центр «Контакт-Информация-Терапия» и Зигфрид Хаген против Австрии» Ферайн «Контакт-Информацион-Терапи» (КИТ) и Зигфрид ХАГЕН против Австрии (Verein «Kontakt-Information-Therapie» (KIT) and Siegfried HAGEN), № 11921/86, решение Комиссии от 12 октября 1986 года, Decisions and Reports (DR) № 57-А, стр. 81 организация-заявитель была частной некоммерческой организацией, которая управляла реабилитационными центрами для наркозависимых. Причиной конфликта послужило требование, чтобы врачи сообщили информацию о своих клиентах, что заявители сочли вопросом, затрагивающим свободу совести. Что касается вопроса приемлемости, то эта часть жалобы была признана Комиссией неприемлемой по критерию ответственности государства: «…организация не может заявлять о том, что является жертвой собственных прав, предусмотренных Конвенцией. К тому же затронутые права, а именно право на свободу совести в соответствии со Статьей 9 Конвенции и право не подвергаться бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию (статья 3) по своей сути не допускают их применения к юридическим лицам, таким как частная организация. Что же касается применения статьи 9, то Европейская Комиссия по правам человека сделала вывод, что необходимо разграничивать свободу совести и свободу религии, которой может воспользоваться лишь церковь.

Из приведенных выше практик рассмотрения судебных споров, можно сделать вывод, что не только физические лица подпадают под защиту статьи 9 ЕКПЧ, но и общества, коллективы (термин юридические лица здесь не уместно применять, так как, во-первых, юридического лица может и не быть на момент подачи жалобы, если вопрос может касаться регистрации юридического лица, во-вторых, жалобы могут носить просто коллективный характер и заявители могут быть частью религиозного сообщества, представлять одно религиозное направление).

Если мы определили, что не только физические лица подпадают под защиту статьи 9 ЕКПЧ, следовательно, необходимо определить, что же будет «религией» в отношении заявителей, когда заявителем является сообщество. Ибо в этом случае возникает актуальный вопрос сект и псевдорелигиозных сообществ.

Здесь отметим, что наиболее сложно определиться с понятием «религии» в отношении малых групп, так как относительно классических, традиционных религий вопрос решен на национальном законодательном уровне, а малые или новые религиозные группы часто оказывают вне правового регулирования, либо оказываются в соответствии с национальном законодательством наравне с «сектами». В соответствии с Конвенцией, вопрос решен в пользу малых и новых религиозных групп, что также подтверждает и судебная практика ЕСПЧ. Так, при рассмотрении вопроса о защите новой религиозной группы в деле «Христианской федерации свидетелей Иеговы во Франции против Франции» Христианская федерация Свидетелей Иеговы против Франции №53430/99, ЕСПЧ 2001-XI . URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-23238 (Дата обращения 01.05.2018) ЕСПЧ указал, что национальный закон был установлен в сторону защиты от сектантских движений, которые покушаются на права и основные свободы человека. В мотивировочной части ЕСПЧ указал, что у суда отсутствует цель характеризовать законодательство, отсюда следует вывод, что ЕСПЧ не может в судебном решении указать на совместимость или несовместимость национального законодательства и Конвенции. При этом, ЕСПЧ указал, что «сектам» закон предусматривает роспуск, но данная мера возможна только через вынесение судебного решения, при условии, что секты, их создатели и лидеры были осуждены за преступления, которые перечислены в исчерпывающем списке, а следовательно, это не относится к заявителю. Суд о намерениях законодательного органа, стремящегося решить актуальные проблемы общества, не является доказательством рисков, существующих для заявителя. Кроме того, заявитель не может без противоречия воспользоваться тем фактом, что он не представляет собой движение, угрожающее свободам, и, в то же время утверждать, что он является, по крайней мере, потенциально, жертвой применения этого закона. Таким образом, заявитель не может претендовать на статус жертвы согласно содержанию статьи 34 ЕКПЧ, и его жалоба в целом потенциально должна быть признана неприемлемой и обоснованной.

На основании вышеизложенного мы можем резюмировать, что при определении субъекта влияет соответствие критериям, которые были приведены нами в первых двух параграфах. В спорных и пограничных ситуациях ЕСПЧ отдает предпочтение в пользу заявителя, как, в указанном выше деле «Христианская федерация Свидетелей Иеговы против Франции». По нашему мнению, проблема квалификации жалобы, а именно проблема юридического статуса заявителя (равно наличие у заявителя соответствующих прав) хоть и зависит от соответствия критериям, которые закреплены в международно-правовых актах, это не лишает заявителя подавать соответствующие жалобы, при квалификации их по другим статьям ЕКПЧ, то есть процессуальные права заявителя не утрачиваются.

Нами рассмотрена проблема унификации понятий и основных терминов, которые связаны со свободой вероисповедания. Так, при исследовании теоретических и практических документов, нами было установлено, что в зарубежных актах широкое трактование понятий «религия», «вера», «убеждение» - позволяет распространять действие на широкий круг субъектов и отношений, а периодические исключения из этого круга позволяют эффективно регулировать данные отношения.

Относительно субъектов, на которые распространяется действие статьи 9 Европейской Конвенции по правам человека, мы сделали вывод, что под действие статьи попадают не только физические лица, но и заявители, которые представлены коллективно. При этом, ключевой проблемой при обращении коллективных заявителей является вопрос определения «религии», так как аксиоматическую защиту в отличии от традиционных религий подобные объединения не имеют ни на национальном уровне, ни на международном, и им в первую очередь необходимо доказывать не сам факт наличия внешней структуры, факт наличия формы, а факт содержания, последовательности убеждений и идей, их безопасность для демократического общества.

свобода вероисповедание религиозный

Глава 2. Допустимые ограничения права на свободу вероисповедания в национальных правовых системах и в практике ЕСПЧ, понимание религии в актах ЕСПЧ

2.1 Проблема допустимых пределов и ограничений права на свободу вероисповедания

Раскрытие содержания и категорий права на свободу вероисповедания происходит через установление ее как одной из основ демократического общества. При этом возникает проблема допустимых пределов и ограничений со стороны государства, происходит поиск необходимого баланса частных и государственных интересов.

Как мы указывали выше, ссылаясь на работы Назилы Гани, относительно содержания права на свободу вероисповедания нами было подтверждено, что среди компонентов, которые составляют право на свободу вероисповедания, являются допустимые пределы и ограничения. Ключевыми положениями, которые регулируют допустимые пределы и ограничения, являются статья 18 Всеобщей декларации прав человека «Всеобщая декларация прав человека» (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948) // «Российская газета». № 67. 05.04.1995. Ст. 18.; и статья 14 Конвенции о правах ребенка ООН; «Конвенция о правах ребенка» (одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 20.11.1989) (вступила в силу для СССР 15.09.1990) // «Сборник международных договоров СССР». Выпуск XLVI. 1993. Ст. 14. ст. 9 Европейской Конвенции о правах человека «Конвенция о защите прав человека и основных свобод» (Заключена в г. Риме 04.11.1950) // «Собрание законодательства РФ». 08.01.2001. № 2. ст. 163.; и принципы 16 и 17 итогового документа Венской встречи представителей государств-участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. «Итоговый документ Венской встречи 1986 года представителей государств-участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, состоявшейся на основе положений Заключительного акта, относящихся к дальнейшим шагам после Совещания» (Подписан в г. Вене 15.01.1989) // Итоговый документ Венской встречи 1986 года представителей государств-участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, состоявшейся на основе положений Заключительного акта, относящихся к дальнейшим шагам после Совещания.М.: Издательство политической литературы, 1989. Ст. 16, 17.

Из пункта 3 статьи 18 МПГПП следует следующая формулировка: Свобода исповедовать религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, установленным законом и необходимым для охраны общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц.

Далее мы можем обнаружить схожую формулировку в пункте 3 статьи 12 Американской конвенции о правах человека: свобода открыто исповедовать религию или убеждения может подлежать лишь ограничениям, установленным законом и необходимым для охраны общественной безопасности, порядка, здоровья или морали, равно как и прав и свобод других лиц. «Американская конвенция о правах человека» (Заключена в г. Сан-Хосе 22.11.1969) // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М.: Норма-ИНФРА-М/ 1998. Ст. 12.

И в дальнейшем формулировка прослеживается в пункте 2 статьи 9 Европейской конвенции о правах человека. 2. Свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь тем ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц.

Здесь резюмируем, что, несмотря на внешнюю схожесть формулировок, в ЕКПЧ присутствует формулировка относительно «необходимости в демократическом обществе», то есть происходит отсылка, во-первых, к основам плюрализма, во-вторых, к оценочному вопросу о необходимости тех или иных действий в отношении права на свободу вероисповедания.

Так, в деле «Коккинакис против Греции» Постановление ЕСПЧ от 25.05.1993 «Дело «Коккинакис (Kokkinakis) против Греции» (жалоба № 14307/88) По делу обжалуется жалоба заявителя на обвинение его в прозелитизме. По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. По делу не допущено нарушения требований статьи 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод // «Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. № 2(26) Европейский Суд по правам человека пришел к выводу, что формулировка «свобода мысли, совести и религии», которая закреплена в статье 9 ЕКПЧ «является одной из основ» демократического общества» по смыслу ЕКПЧ. Это, с точки зрения религиозной части общества, один из самых важных элементов, который составляет идентичность верующих и их концепцию жизни, но также представляет ценность для атеистов, агностиков и иных людей, которые стремятся защитить свои права и интересы через декларируемый плюрализм.

Также, ограничения, которые аргументируются необходимостью в демократическом обществе и плюрализмом, могут быть напротив, аргументированы необходимостью секуляризма государственных сфер, которые не могут иметь религиозный характер в силу опять же интересов во благо общества. Так, как ясно указал тот же суд в деле «Калач против Турции», Постановление Европейского Суда по делу «Калач против Турции» (Kalac v. Turkey) от 1 июля 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-IV, § 27 статья 9 «не защищает каждое действие, мотивированное или вдохновленное религией или убеждениями. Кроме того, защищая право на свободу вероисповедания, конкретного человека, возможно, требуется принять во внимание каждый конкретный случай», что следует из выводов судебного решения.

В этом случае, как следует из жалобы заявителя, турецкая армия, вынуждена была отправить офицера в отставку за «незаконный исламский фундаментализм», так как он считался членом Мусульманской секты Сулеймана. Правительство мотивировало свое решение следующим образом, офицера принудили выйти на пенсию с формулировкой «отстранить от военной службы лицо, которое проявило отсутствие лояльности к турецкой нации, а именно секуляризму, который является основой вооруженных сил турецкой армии». Заявитель утверждал, что он не знал о существовании указанной секты Сулеймана и что внутренний закон не дает никаких указаний относительно значения выражения «незаконный фундаментализм», который явился основанием его преждевременного и обязательного выхода на пенсию. В данной ситуации Европейский суд по правам человека пришел к выводу, что произошло нарушение статьи 9 ЕКПЧ и резюмировал, что «в случае, когда Калач выбирал продолжать карьеру военнослужащего, то он принимал на себя обязанность соблюдать определенную систему военной дисциплины, которая по своей природе подразумевает возложение на военнослужащих определенных ограничений, которые не возложены на гражданских лиц. Государство принимают для своих армий дисциплинарные правила, запрещающие тот или иной тип поведения, в частности, поведение, которое неблагоприятно и не предусмотрено характером военной службы».

Суд отметил, что не был оспорен тот факт, что заявитель, в пределах навязанных требований военной жизни, смог бы выполнить обязательства, которые составляют религиозные правила поведения, посредством которых мусульманин исповедует свою религию. В частности, возникает вопрос о возможности молиться пять раз в день и выполнять другие свои религиозные обязанности, такие, как соблюдение поста в Рамадан и посещение пятничных молитв в мечети. Таким образом, никакого нарушения не было статьи 9 в данном случае. Следует отметить, что поскольку суд пришел к выводу, что обязательный выход заявителя на пенсию не является вмешательством в его право на свободу религии, нет необходимости рассматривать дело в соответствии со статьей 9 ЕКПЧ.

Как было указано выше, вопрос необходимости в демократическом обществе возникает в статье 9 ЕКПЧ, но не предусмотрен статьей 18 МПГПП, которая утверждает просто о необходимости охраны общественной безопасности. Следовательно, аргументация у Комитета ООН по правам человека относительно поддержки плюрализма в демократическом обществе отпадает, так как существует общая формулировка о необходимости охраны общественной безопасности, благ и свобод человека и тд. Из этого следует, что под защиту статьи 18 МПГПП подпадают и страны, где нет декларированной демократии или утвержден плюрализм и светскость внутригосударственных отношений. Так, статья 18 МПГПП гарантирует свободу исповедовать свою религию или убеждения «индивидуально или совместно с другими» путем участия в богослужении, соблюдении учения. Как отметил Комитет ООН по правам человека, таким образом, свобода охватывает широкий круг деяний. Понятие «отправление культа» включает ритуалы и обрядовые акты, дающие прямое выражение убеждениям, а также различные практики, такие, в том числе строительство культовых сооружений, использование ритуальных формул и предметов, отображение символов и соблюдение праздников и дней отдыха. Тот соблюдение и практика религии или убеждений могут включать не только обрядовые акты, но и также такие обычаи, как соблюдение диетических правил, ношение отличительных одежда или головные уборы, участие в ритуалах, связанных с определенными этапами жизни, и использование определенного языка, на котором обычно говорят группы. Кроме того, практика и преподавание религии или убеждений включают действия, являющиеся неотъемлемой частью поведения религиозные группы, занимающиеся своими основными делами, такими, как свобода выбора религии руководителей, священнослужителей и проповедников, свободное создание семинарий или религиозных школ и свободу готовить и распространять религиозные тексты или публикации.

Между тем, декларирование перечисленной свободы в международно-правовых актах не всегда означает всеобщее действие вне зависимости от территории и субъекта, так Комитет ООН по правам человека выразил обеспокоенность в связи с положениями в законодательстве Узбекистана, где действует закон «О свободе совести и религиозных организациях» Закон Республики Узбекистан «О свободе совести и религиозных организациях» от 1 мая 1998 года. URL: http://parliament.gov.uz/ru/laws/adopted/87/3334/ (Дата обращения: 01.05.2018)., который имеет следующее положение «Религиозные учебные заведения приобретают право на свою деятельность после их регистрации Министерством юстиции Республики Узбекистан и получения ими соответствующей лицензии», и одновременно с этим действует статья 216.2 Уголовного кодекса Республики Узбекистан, Уголовный Кодекс Республики Узбекистан от 22 сентября 1994 года №2012-XII. URL: http://parliament.gov.uz/upload/files/laws/UGKODEKS.pdf (Дата обращения: 01.05.2018). которая наказывает за неспособность руководителей религиозных организаций зарегистрировать устав объединения. Комитет настоятельно рекомендовал отменить эти положения, поскольку они не соответствуют статье 18 МПГПП. Он далее рекомендовал прекратить уголовные процедуры, возбуждаемые на основе этих положений, а осужденных помиловать и реабилитировать. Следовательно, подобные решения, которые выносятся международным арбитром в лице Комитета ООН по правам человека, могут не держать под собой оценочную аргументацию «о необходимости в демократическом обществе» и о ценности гарантий плюрализма. Решение о допустимости того или иного акта, в данном случае запрета, аргументируется через обязательность религиозного обучения, как неотъемлемой свободы исповедовать свою религию.

Переходя от пределов к лимитам, следует обратить внимание на следующие обстоятельства. Среди свобод, гарантируемых статьей 18 МПГПП, только свобода вероисповедания или убеждений имеет оговорку об ограничении. Согласно статье 18 МПГПП, эта свобода «может подвергаться только таким ограничениям, которые предписаны законом и данные ограничения необходимы для защиты общественной безопасности, порядка, здоровья, нравственности или основных прав и свобод других лиц». Комитет ООН по правам человека подчеркивает в своих замечаниях общего порядка №22 Замечания общего порядка №22. URL: http://www2.ohchr.org/english/bodies/icm-mc/docs/8th/HRI.GEN.1.Rev9_ru.pdf (Дата обращения 01.05.2018), что это положение «подлежит строгому толкованию: ограничения не допускаются по не указанным там основаниям, даже если они будут разрешены в качестве ограничений к другим правам, которые защищены в МПГПП. Ограничения могут быть применены только для тех целей, для которых они были предназначены». Комитет ООН по правам человека также добавил, что ограничения права на свободу вероисповедания не должны применяться в целях ущемления прав, гарантированных в статье 18, например, ограничения не должны «вводиться в дискриминационных целях или применяется дискриминационным образом».

Говоря о законных целях введения ограничения права на свободу вероисповедания, ЕСПЧ останавливается на следующих основаниях:

-ограничения могут вводиться исключительно для одной или нескольких целей, перечисленных в статье 18 МПГПП;

-ограничения могут вводиться, если они необходимы для достижения соответствующей цели и защиты права на свободу вероисповедания, согласно принципу соразмерности (введение ограничения для достижения цели соблюдения права на свободу вероисповедания);

-ограничения могут вводиться, если по своей сути не являются дискриминационными и применяются объективным и разумным образом.

Одним из примеров ограничения, которое вводится для достижения определенных целей, могут являться ограничения связанные с безопасностью жизни и здоровья самого верующего. В деле «Синг Бхиндер против Канады» K. Sing Bhinder v. Canada (9 November 1989), in UN doc. GAOR, A/45/40 (vol. II). заявитель, который был сикхом, жаловался на нарушение статьи 18 МПГПП в результате прекращения его трудового контракта после его отказа носить защитную каску во время работы. Комитет ООН по правам человека рассмотрел этот вопрос в соответствии со статьей 18 и статьей 26 МПГПП и, если требование относительно ношения каски было расценено, как поднимающее вопрос по статье 18 МПГПП, это ограничение было оправдано ссылкой на основания, изложенные в пункте 3 статьи 18 МПГПП. Как было установлено Комитетом по правам человека, если подобное увольнение рассматривается как де-факто дискриминация в отношении сикхской религии в соответствии со статьей 26 МПГПП, то законодательство, которое обязывает, чтобы рабочие были защищены от физического урона и носили обязательно для безопасности каски, рассматривается как обоснованное и направленное на достижение объективных целей, о которых и говорит МПГПП.

Говоря об иных актах, констатируем, что основания для ограничения права на свободу вероисповедания, содержащиеся в пункте 3 статьи 12 Американской конвенции о правах человека «Американская конвенция о правах человека» (Заключена в г. Сан-Хосе 22.11.1969) // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М.: Норма-ИНФРА-М/ 1998. Ст. 12. аналогичны правам, которые закреплены в пункте 3 статьи 18 МПГПП.

Резюмируем, что ограничения могут вводиться при условии, что они «предписаны законом» и «являются необходимостью для защиты общественной безопасности, порядка, здоровья, нравственности, прав или других свобод». Иными словами, принимаемые меры по ограничению прав должны быть соразмерны преследуемым законным целям.

В соответствии с пунктом 2 статьи 9 Европейской конвенции о правах человека, «свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь тем ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц». Перечисленные основания синонимичны по существу с основаниями, которые встречается в двух других международных актах, о которых говорили выше (Американская конвенция о правах человека и МПГПП).

Таким образом, мы можем констатировать, что имеется важное согласие в мировом пространстве по вопросу об ограничении свободы исповедовать свою религию или убеждения. Однако, пункт 2 статьи 9 Европейской конвенции о правах человека добавляет условие о том, что приводимые ограничения должны быть «необходимы в демократическом обществе». То, каким образом работает дефиниция о «демократическом обществе» и о необходимости введения ограничений иллюстрирует спор в ЕСПЧ по делу «Коккинакис против Греции» Постановление ЕСПЧ от 25.05.1993 «Дело «Коккинакис (Kokkinakis) против Греции» (жалоба № 14307/88) По делу обжалуется жалоба заявителя на обвинение его в прозелитизме. По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. По делу не допущено нарушения требований статьи 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. // «Прецеденты Европейского Суда по правам человека», 2016, N 2(26) в отношении свидетеля Иеговы.

Согласно утверждениям заявителя запрет прозелитизма, объявленного уголовным преступлением во время диктатуры Метаксаса, был не только неконституционным, но и в совокупности с другими законодательными положениями представлял собой «арсенал запретов и угроз наказания», которые довлели над приверженцами всех религий и вероисповеданий. Заявитель жалобы был приговорен уголовным судом к четырем месяцам тюремного заключения и штрафу в размере 10 000 драхм. Апелляционная инстанция сократила срок тюремного заключения до трех месяцев. Заявитель в основном жаловался, что этот приговор был незаконным, так как нарушал осуществлению его права на свободу вероисповедания. Европейский суд счел, что осуждение Коккинакиса посягательствует на его право исповедовать свою религию или убеждения, при этом право могло быть ограничено только по приведенным выше основаниям статьи 9 Европейской конвенции о правах человека. Рассматривая основания и решая вопрос о нарушении статьи 9 Европейской конвенции о правах человека, ЕСПЧ произвел следующие логические выводы. Ограничения, которые могут быть введены в отношении права на свободу вероисповедания, имеют под собой основания, изложенные в статье 9 Европейской конвенции о правах человека с использованием оговоренных выше терминов:

-предусмотрены законом;

-имеют законную цель;

-необходимы в демократическом обществе.

Относительно дефиниции «предусмотрено законом» ЕСПЧ пришел к выводу, что ограничение было предусмотрено законом, на основании следующих обстоятельств. Так, заявитель критически высказался в отношении отсутствия какого-либо описания «объективной сущности» преступления прозелитизма. Он считал, что это было сделано преднамеренно с тем, чтобы любого рода религиозную беседу или общение подвести под указанное положение. Заявитель ссылался на риск «широкого толкования» представителями полиции и часто судами слишком расплывчатых терминов статьи, таких как «в частности» и «косвенная попытка» вмешательства в религиозные убеждения других. Наказание неправославного христианина, даже если он оказывал «моральную поддержку или материальную помощь», было равносильно вынесению приговора в связи с действием, которого потребовала бы любая религия и которое, в определенных случаях, было даже необходимо согласно Уголовному кодексу Греции. Следовательно, ни один гражданин не мог регулировать свое поведение на основании такого закона.

С другой стороны, власти государства-ответчика утверждали, что в законе было приведено точное и конкретное определение прозелитизма, в нем перечислены все составляющие этого преступления. Использование выражения «в частности» не имело значения, поскольку касалось исключительно средств, с помощью которых могло быть совершено преступление, более того, примерные перечни подобного рода, как правило, вносились в уголовные законы. Помимо этого, объективная сущность преступления не отсутствовала, а заключалась в попытке изменить основы религиозных убеждения других. Также, формулировка многих законодательных положений не отличается абсолютной точностью. Необходимость избежать чрезмерной жестокости и действовать в соответствии с меняющимися обстоятельствами означает, что многие законы неизбежно формулируются в таких терминах, которые в большей или меньшей степени являются расплывчатыми. Уголовно-правовые положения о прозелитизме подпадают под эту категорию, а толкование и применение этих положений зависят от правоприменительной практики.

Что касается конституционности закона о прозилитизме, ЕСПЧ указал, что толкование и применение внутригосударственного законодательства, прежде всего, является обязанностью внутригосударственных властей и, в частности, судов. Суды Греции, которым пришлось заниматься этими вопросами, вынесли решение об отсутствии несоответствия.

Следовательно, обжалуемая мера была «предусмотрена законом» по смыслу пункта 2 статьи 9 Европейской Конвенции о правах человека.

Разрешая вопрос о соответствии второго основания ограничения права на свободу вероисповедания, законной цели, ЕСПЧ установил, что власти государства-ответчика утверждали, что демократическое государство обязано обеспечить право пользования личных свобод всем проживающим на его территории. Если, в частности, государство не проявляет бдительности для защиты религиозных убеждений и чувства достоинства человека от попыток повлиять на них безнравственными и лживыми средствами, пункт 2 статьи 9 Конвенции на практике лишается всякого смысла.

По утверждению заявителя, религия являлась частью «постоянно возобновляемого потока человеческой мысли», и невозможно представить ее исключение из общественного обсуждения. Справедливый баланс личных прав привел к необходимости признать, что мысли других людей должны подвергаться минимальному влиянию, в противном случае результатом стало бы «странное общество немых животных, которые думали бы, но не самовыражались, которые говорили, но не общались, которые существовали, но не сосуществовали».

Принимая во внимание обстоятельства дела и фактическую терминологию решений соответствующих судов, ЕСПЧ посчитал, что оспариваемая мера преследовала законную цель в соответствии с пунктом 2 статьи 9 ЕКПЧ, а именно защиту прав и свобод других лиц, на которую ссылались власти государства-ответчика.

Рассматривая третье основание ограничения права на свободу вероисповедания о «необходимости в демократическом обществе», ЕСПЧ установил следующее.

Во-первых, заявитель не считал необходимым в демократическом обществе лишать гражданина права разговаривать, когда он пришел к своему соседу обсудить религиозные темы. Ему было интересно узнать, каким образом разговор, ведущейся с убеждением и на основе священных писаний, общих для всех христиан, мог нарушить права других. Более того, апелляционный суд, несмотря на то, что в его распоряжении были абсолютно точные и ясные факты, не смог определить: прямой или косвенный характер носила попытка заявителя вмешаться в религиозные убеждения потерпевшей.

Во-вторых, рассуждения суда свидетельствовали, что он признал заявителя виновным «не за то, что он что-то сделал, а за то, кем он являлся». Европейская комиссия согласилась с этим доводом по существу.

С другой стороны, власти государства-ответчика настаивали, что суды Греции опирались на простые факты, которые являлись составляющими преступления прозелитизма. Суды отметили, что, если бы государство осталось безразличным к нападкам на свободу религиозных убеждений, то это спровоцировало бы серьезные беспорядки, что, в свою очередь, могло нарушить социальную стабильность.

ЕСПЧ неоднократно выносил решения о том, что Договаривающимся Сторонам должна быть предоставлена определенная свобода усмотрения в оценке существования и степени необходимости вмешательства, но эта свобода усмотрения находится под европейским контролем, распространяющимся как на законодательство, так и на решения, применяющие его, даже на те, которые вынесены независимым судом. Задача ЕСПЧ заключается в том, чтобы определить, являлись ли меры, принимаемые на внутригосударственном уровне, оправданными в принципе и пропорциональными.

Для того, чтобы вынести решение по последнему пункту, ЕСПЧ необходимо сопоставить требования защиты прав и свобод других лиц с действиями, в которых обвиняли заявителя. Осуществляя свою надзорную юрисдикцию, ЕСПЧ должен рассмотреть оспариваемые судебные решения, принимая во внимание факты дела в целом. Прежде всего, необходимо провести различие между распространением христианского свидетельствования и неправомерного прозелитизма. Первое соответствует истинному евангелизму, который описан как главная миссия и ответственность каждого христианина и каждой церкви. Прозелитизм же представляет собой извращение или искажение его.

Тщательное изучение греческого закона свидетельствует, что соответствующие критерии, принятые законодательным органом Греции, совместимы с вышесказанным в том случае и в той мере, в которой они предназначены исключительно для наказания за ненадлежащий прозелитизм, который ЕСПЧ не обязан абстрактно определять в настоящем деле.

Тем не менее, ЕСПЧ отмечает, что в своих рассуждениях суды Греции установили ответственность заявителя посредством простого воспроизведения формулировки греческого закона и недостаточно уточнили, каким образом обвиняемый пытался убедить своего соседа неправомерными средствами. Ни один из приведенных ими фактов не дает основания для подобного вывода.

Таким образом, не было доказано, что осуждение заявителя оправдывалось в обстоятельствах дела какой-либо острой социальной необходимостью. Поэтому оспариваемая мера не является пропорциональной преследуемой законной цели или, соответственно, «необходимой в демократическом обществе для защиты прав и свобод других лиц».

Следовательно, как установил ЕСПЧ, анализируя дело по представленным трем частям, имело место нарушение статьи 9 ЕКПЧ. И, как следует из мотивировочной части, введенное ограничение не было достаточно аргументировано с позиции необходимости в демократическом обществе.

Помимо приведенной выше иллюстрации анализа ЕСПЧ ситуации с правомерностью ограничений права на свободу вероисповеданий через аргументацию наличия трех элементов, можно продемонстрировать на другом примере работу ограничения права на свободу вероисповедания в момент чрезвычайного положения.

ЕСПЧ также через призму соблюдения трех оснований проанализировал жалобу «Шериф против Греции», Постановление Европейского суда по делу «Шериф против Греции» (Serif v. Greece), жалоба N 38178/97, § 49, ECHR 1999-IX которая на фоне сложной исторической обстановки касалась права мусульман организовать выборы на пост муфтия в Родопе. Правительству были направлены просьбы об организации выборы для заполнения должности муфтия в Родопы после смерти предыдущего муфтия. В отсутствие ответа выборы прошли в мечетях после молитвы. Заявитель был избран Муфтием, затем, вместе с другими мусульманами, стал оспаривать в Верховном Суде решение правительства о назначении другого человека на эту должность. Государство отреагировало жестко, и Салоникский уголовный суд постановил, что заявитель виновен «за то, что узурпировал функции служителя «известной религии» и за публичное ношение платье такого служителя, не имея на это права». Заявителю было назначено наказание в виде восьми месяцев лишения свободы.

В ЕСПЧ заявитель жаловался, что его осуждение равносильно неоправданному вмешательству в его право свободно исповедовать свою религию вместе со всеми, кто обратился к нему за духовным руководством. Суд пришел к выводу, что осуждение заявителя равносильно «вмешательству в его право совместно с другими публично исповедовать религию, согласно пункту 1 статьи 9 ЕКПЧ». Данные выводы вытекали из фактов, на которых основывалось осуждение, на что заявитель направил пояснения о религиозном значении праздника, произнес речь на религиозном собрании, надел платье религиозного лидера и так далее. Однако суд не счел необходимым рассматривать этот вопрос.

В этом случае, ЕСПЧ рассматривая через первый аспект о «предписании законом», установил, что вмешательство преследовало законную цель в соответствии с пунктом 2 статьей 9 ЕКПЧ, а именно, «охрана общественного порядка», заявитель был не единственным человеком, претендующим на роль религиозного лидера местной мусульманской общины», но власти назначили другое лицо. Правительство утверждало, что вмешательство служило законной цели, поскольку касалось полномочий законного муфтия, а «национальные суды стремились сохранить порядок в религиозном сообществе и общества в целом».

Наконец, при рассмотрении вопроса о необходимости вмешательства в демократическое общество суд напомнил о своем постановлении по делу Коккинакиса, согласно которому «свобода мысли, совести и религии» является одной из основ «демократического общества», плюрализм «неотделим» от такого общества. Тем не менее, «в демократическом обществе может возникнуть необходимость введения ограничений на право свободы вероисповедания для согласования интересов различных религиозных групп. Однако, любое такое ограничение должно соответствовать социальной потребности «и должна быть соразмерна преследуемой законной цели».

Тем не менее, по мнению ЕСПЧ, «наказывать человека за то, что он просто действует как религиозный лидер группы, которая охотно следовала за ним, вряд ли можно считать подобное наказание совместимым с требованиями религиозного плюрализма в демократическом обществе». ЕСПЧ указал, что напряжение и нарушение баланса создается в ситуации, когда религиозная или любая другая община становится разделенной, это является одним из неизбежных последствий плюрализма. Роль власти в таких условиях не снять причину напряженности путем исключения и запрета плюрализма, а обеспечить состязательство внутри группы на основе толерантности».

ЕСПЧ отметил, что «помимо общей отсылки к созданию напряженности, правительство не делает никаких намеков на беспорядки среди мусульман в Родопе, которые на самом деле были или могли быть вызваны существованием двух религиозных лидеров. В свете всех этих соображений суд пришел к выводу о том, что не было доказано, что осуждение заявителя было оправдано в обстоятельствах «необходимости демократическому обществу». Из этого следует, что пункт 2 статьи 9 ЕКПЧ был нарушен. Из этого следует, что проявление религии или убеждений не должно использоваться в качестве инструмента для поощрения войны или пропаганды ненависти.

Каждый человек имеет право исповедовать свою религию в частном порядке или публично и индивидуально или совместно с другими.

Проявление своей религии или убеждений может охватывать такие виды деятельности, как поклонение, соблюдение, практика, обучение, евангелизация и обряды.

Право исповедовать свою религию может быть ограничено, при условии, что такие ограничения предписанны законом в целях защиты законной цели, а именно общественной безопасности, (общественного) порядка, здоровья, нравственности или прав и свобод других лиц, и необходимо для защиты законной цели.

На европейском уровне понятие «демократического общества» играет ключевую роль в определении необходимости мер, ограничивающих право человека на свободу исповедания своей религии или убеждения.

Хотя граница между позитивными и негативными обязательствами государства по ЕКПЧ не поддается точному определению, применимые принципы, тем не менее, схожи. В обоих контекстах внимание должно уделяться, в частности, соблюдению справедливого баланса между конкурирующими интересами личности и общества в целом, с учетом свободы усмотрения, которой пользуется государство.

Свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, которые предусмотрены законом, и необходимы для обеспечения общественной безопасности, защиты общественного порядка, здоровья или нравственности населения или для защиты прав и свобод других лиц».

В данном параграфе мы установили, что ограничение со стороны государства имеет три структурных элемента: оно должно быть предусмотрено законом; оно должно иметь законную цель; оно аргументировано необходимостью в демократическом обществе. При этом в странах-участницах ЕКПЧ будет действовать также и аргументация о плюрализме, о чем свидетельствует последовательная аргументация и мотивировочная часть решений ЕСПЧ. По нашему мнению, подобные ограничения, аргументация которых базируется на определении следования целям плюрализма и идеям демократического общества, имеет оценочно-субъективный характер, так как не установлено единого правового регулирования во всех странах-участницах ЕКПЧ. Например в деле «Шаар Шалом Ве Цедек против Франции» Постановление Большой Палаты ЕСПЧ по делу «Чааре Шалом Ве Тседек против Франции» № 27417/95. ECHR 2000 VII. параграф 73-74, где закон запрещает ритуальное жертвоприношение по причине санитарных норм, плюрализм не работает, а в другом деле «Шериф против Греции» Постановление Европейского суда по делу «Шериф против Греции» (Serif v. Greece), жалоба N 38178/97, § 49, ECHR 1999-IX, где фактически происходит корпоративный спор между двумя муфтиями, плюрализм и 9 статья ЕКПЧ идеально сработали. Из этого можно констатировать два вывода, безопасность человеческой жизни и здоровья по приоритету в спорах будет выше идей плюрализма, а сама аргументация в мотивировочной части будет фактически подтверждать, что решения исходят из консенсуса, который учитывает интересы конфликтующих сторон.

2.2 Нарушение права на свободу вероисповедания со стороны государства

В практике ЕСПЧ допустимые лимиты и ограничения тесно связаны с проблемой нарушения права на свободу вероисповедания со стороны государства. В такой области, как установление отношений с государством, государство имеет широкую свободу оценки. Чтобы очертить объем и рамки этой свободы оценки, ЕСПЧ указывает на то, что необходимо учитывать цель, а именно необходимость сохранения истинного религиозного плюрализма согласно дефиниции о демократическом обществе, о чем утверждалось в предыдущем параграфе. Для обнаружения причин и корреляции между обстоятельствами дела и юридическим признанием состоявшегося нарушения государством права на свободу вероисповедания следует на основании имеющихся данных о допустимых пределах и ограничениях проанализировать практику, что нам позволит обнаружить общие принципы и логику, которой руководствуются в своей компетенции национальные и международные органы. При этом, необходимо обратиться именно к ситуациям, когда действия со стороны государства были признаны нарушением статьи 9 ЕКПЧ.

Во-первых, установим, что свободы, гарантированные в статье 9 ЕКПЧ, имеют двойной аспект, внутренний и внешний. В плане «внутреннего» аспекта свобода является абсолютной: фундаментальные идеи и убеждения, рождающиеся в глубине души человека, не могут сами по себе подрывать общественный порядок, соответственно не могут и подвергаться ограничениям со стороны государственных органов. Однако, в плане «внешнего» аспекта данная свобода остается относительной. Эта относительность логична, так как, поскольку речь идет о свободе исповедовать свои убеждения, общественный порядок может оказаться под угрозой нарушения. Религиозная свобода является в первую очередь вопросом личной совести, она также подразумевает, в частности, свободу «исповедовать свою религию» как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком и в кругу единоверцев, о чем говорилось выше в деле «Коккинакис против Греции».

Во-вторых, относительно нейтралитета, также добавим, что гарантия свободы мысли, совести и вероисповедания подразумевает в этой связи нейтралитет государства. Уважение к различным верованиям и убеждениям является основной обязанностью государства, которое должно, по сути, признать, что граждане имеют право свободно принимать убеждения и, возможно, изменять впоследствии принятое решение, избегать любого вмешательства в осуществление права, гарантированного статьей 9 ЕКПЧ. Право на свободу вероисповедания исключает какую-либо свободу действий со стороны государства в отношении легитимности религиозных убеждений или средств их выражения.

Тем не менее, заявляя гипотезу о том, что толерантность работает в обе стороны, мы обратимся к практике ЕСПЧ, где происходит активное вмешательство государства. Относительно работы толерантности в сторону большинства, ЕСПЧ сам подтвердил, что статья 9 ЕКПЧ, вряд ли может рассматриваться как возможность уменьшения роли веры или религии, которой придерживается исторически и культурно население той или иной страны, как, например, по жалобе членов конгрегации «Свидетелей Иеговы Глдани (Gldani) и другие против Грузии». Информация о постановлении ЕСПЧ от 03.05.2007 по делу «97 членов Глданской общины свидетелей Иеговы и 4 других (97 members of the Gldani Сongregation of Jehovah.s Witnesses and 4 Others) против Грузии» (жалоба № 71156/01) // «Бюллетень Европейского Суда по правам человека». 2007. № 12

Возникает вопрос, имеет ли государство право навязывать некоторые практики, связанные с религией. В деле «Бускарини (Buscarini) и другие против Сан-Марино» Постановление ЕСПЧ от 18.02.1999 «Дело «Бускарини (Buscarini) и другие против Сан-Марино» (жалоба № 24645/94). URL: http://docs.pravo.ru/document/view/19381921 (Дата обращения 01.05.2018)., упомянутом выше, ЕСПЧ рассмотрел тот факт, что ряд депутатов должны были принести присягу на Евангелии, чтобы занять свою должность. Суд установил нарушение статьи 9 ЕКПЧ, факт принесения присяги эквивалентен для избранных представителей клятве в верности исповедуемой религии. Кроме того, во имя принципа свободного выбора, невозможно заставить человека участвовать против его воли в деятельности религиозной общины, если он не является частью этого сообщества.

Из описываемого дела возникает логичный вывод о возможности государств вводить определенные правила, которые связанны с религией. В деле «Бускарини (Buscarini) и другие», упомянутом выше, ЕСПЧ рассмотрел дело нескольких членов парламента, которые для того, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей, должны были присягнуть на Библии. Суд постановил, что имело место нарушение статьи 9 ЕКПЧ, потому как потребовать от них принять присягу было равносильно принуждению к присяге на верность определенной религии. Кроме того, в соответствии с принципом свободного выбора, человек не может быть принужден принимать участие в деятельности религиозной общины, если он не принадлежит к этой общине.