Невменяемость в уголовном праве

Помимо интеллектуального признака, юридический критерий невменяемости содержит в себе и волевой признак, как это было отмечено ранее. Волевой признак данного критерия означает неспособность руководить своими действиями. Что касается данного признака, то тут существует мнение о том, что термин «руководить» является недостаточно четким и его необходимо заменить термином «контролировать». Но опять же, замена именования данного признака не имеет принципиального значения.

В связи с этим предлагается закрепить в Уголовном кодексе РФ следующую редакцию нормы ст.21 УК РФ:

«Статья 21. Невменяемость

1. Не подлежит уголовной ответственности лицо, признанное невменяемым, то есть лицо, которое во время совершения деяния не могло осознавать фактический характер и уголовную противоправность своих действий (бездействий) либо руководить ими вследствие болезненного расстройства психики.

2. Лицу, признанному невменяемым, судом назначаются принудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом».

Подводя итог можно сделать вывод о том, что абсолютно недопустима ситуация, когда функции следствия и суда по установлению невменяемости, переходили к судебно-психиатрической экспертизе. Прерогативой экспертов является установление наличия критериев невменяемости, но никаким образом не выводы о вменяемости или невменяемости лица. Выводы о вменяемости и невменяемости лица исключительная задача органов следствия и суда. Комплексные психолого-психиатрические экспертизы играют огромную роль для полного определения психического состояния лица, а также его психологического статуса. В связи с этим, при оценке заключения экспертиз, установление наличия или отсутствия психической болезни является недостаточным для определения этого состояния.

Бытующий в российском Уголовном кодексе термин «общественная опасность» не имеет четких критериев и, посему, является не совсем определённым. Более верным и точным представляется употребление словосочетания «осознание противоправности своего деяния» в интеллектуальном признаке юридического критерия. Данное словосочетания, применительно к сфере действия уголовного права, означает осознание субъектом факта совершения поступка, который запрещен уголовным законодательством.

2.2 Медицинский критерий невменяемости

Уголовный кодекс РФ в действующей редакции сохраняет формулировку медицинского критерия невменяемости, который состоит их четырех видов психических расстройств: хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия, иного болезненного состояния психики.

Данное разграничение медицинского критерия на четыре вида психических расстройств, говорит о том, что законодатель считает, что степень и характер психических расстройств может быть различным.

Но, несмотря на это, такую формулировку медицинского критерия невменяемости нельзя считать совсем правильной. Мы считает, что разделение психических расстройств по группам не способствует усовершенствованию нормы уголовного закона, помимо этого, это разделение не создает для экспертов четких критериев при определении медицинского критерия невменяемости. В научной литературе существуют мнения о том, что «в ст.20,

21 и 22 УК РФ следует использовать единый термин «психическое расстройство».

В подтверждение тому, что в разделении психических расстройств на четыре группы нет особой необходимости, можно привести пример Закона РФ

«О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» и Гражданский кодекс РФ, которые содержат понятие «психическое расстройство», при этом, не разделяя его на группы.

В связи с этим следует согласиться с предложением С.И. Шишкова, которое было изложено им в его последних трудах, посвященных проблеме невменяемости. Он предлагал ввести в текст уголовного закона формулировку «психическое расстройство», не разделяя его на существующие в данной редакции группы.

Бытует и другое мнение, согласно которому «в настоящее время преждевременно ставить перед законодателем вопрос о пересмотре медицинского критерия невменяемости в уголовном законе, поскольку психиатры еще сами не пришли к определенному мнению на этот счет».

Как установлено судом, Ч., находясь в состоянии невменяемости, совершил запрещенное уголовным законом общественно опасное деяние, предусмотренное ст.131 ч.3 п. «в» УК РФ, - насильственный половой акт с несовершеннолетней.

Из заключения стационарной судебно-психиатрической экспертизы следует, что Ч. страдает хроническим психическим расстройством в виде шизофрении параноидной формы. Изменения психики выражены столь значительно, что Ч. не мог в момент инкриминируемого деяния осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, а также правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела и давать о них правильные показания. Это психическое расстройство у Ч. имеет место и в настоящее время.

Выводы экспертов-психиатров подробно и обстоятельно мотивированы, сделаны после стационарного обследования Ч., не доверять этим выводам или сомневаться в их правильности у суда никаких оснований не имелось.

Выводы суда о совершении Ч. в состоянии невменяемости запрещенного уголовным законом деяния - насильственного полового акта с несовершеннолетней являются обоснованными и подтверждаются совокупностью доказательств.

Из заключения стационарной судебно-психиатрической экспертизы следует, что у Ч. выявлено хроническое психиатрическое расстройство в виде шизофрении параноидной формы. Указанное хроническое психическое расстройство в момент совершения инкриминируемого деяния лишало Ч. способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Действия Ч. были обусловлены психическими переживаниями болезненного характера.

Принимая во внимание характер содеянного и клиническую картину заболевания, а именно наличие у Ч. бредовых идей, религиозного содержания, паралогичность мышления, нарушение критических способностей, комиссия пришла к заключению, что Ч. нуждается в принудительном лечении в психиатрическом стационаре специализированного типа.

Оснований сомневаться в указанных выводах у суда не имелось, не усматривает таких оснований и Судебная коллегия.

В связи с тем, что Ч. совершил общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, суд в соответствии со ст.21 УК РФ обосновано освободил его от уголовной ответственности, назначив принудительные меры медицинского характера.

Так, формулировка «психическое расстройство», которая, по мнению автора, является необходимой в редакции ст.21 УК РФ, как медицинский критерий невменяемости - самодостаточна. Она охватывает полный спектр заболеваний, которые могли бы быть этим критерием. И нет никакой необходимости называть какие-либо конкретные виды психических расстройств.

Так Ю. освобожден от уголовной ответственности за совершенное в состоянии невменяемости общественно-опасное деяние, попадающее под признаки преступления, предусмотренного ст.158 ч.2 п. «в» УК РФ, - тайное хищение принадлежащего потерпевшей Б. велосипеда.

В апелляционной жалобе и в дополнениях к ней Ю., не оспаривая установленные судом фактические обстоятельства дела, просит постановление суда изменить - назначить ему (Ю.) принудительное лечение в стационаре общего, а не специализированного типа, в связи с тем, что по своему состоянию он адекватен, опасности для себя и для окружающих не представляет.

Государственный обвинитель Гафарова Л.В. просит оставить постановление без изменения, а апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Проверив материалы дела, изучив доводы апелляционной жалобы, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что предусмотренных ст.389.15 УПК РФ оснований для отмены либо изменения обжалуемого судебного постановления не имеется.

Совершение Ю. общественно опасного деяния, предусмотренного ст.158 ч.2 УК РФ, подтверждается совокупностью исследованных судом при рассмотрении дела доказательств.

Согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы, Ю., в период, относящийся к инкриминируемому деянию, страдал и в настоящее время страдает хроническим психическим расстройством, носящим стойкий прогредиентный характер, ввиду наличия выраженных нарушений психики, Ю. не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В связи с психическим состоянием Ю. в настоящее время имеется возможность причинение иного существенного вреда, а также опасности себе и другим лицам. Ю. нуждается в применении принудительной меры медицинского характера в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа.

Исследовав указанное экспертное заключение и жав ему надлежащую мотивированную оценку, суд обоснованно установил факт совершения Ю. запрещенного уголовным законом деяния, попадающего под признаки преступления, предусмотренного ст.158 ч.2 УК РФ, в состоянии невменяемости.

Оснований для назначения по делу в отношении Ю. повторной либо дополнительной экспертизы у суда не имелось.

При таких обстоятельствах судом первой инстанции принято обоснованное решение об освобождении Ю. от уголовной ответственности в соответствии с положениями ст.21 УК РФ.

Принудительное лечение Ю. в психиатрическом стационаре специализированного типа судом назначено с учетом УК РФ, надлежащим образом мотивировано, основано на рекомендациях экспертов, поскольку Ю. является лицом, которое по своему психическому состоянию требует постоянного наблюдения.

В ходе исследования стало ясно, что взгляды одних и тех же авторов, взятых в определенном отрезке времени, меняются и даже бывают прямо противоположными друг другу.

Определяя медицинский критерий невменяемости обязательно должен подразумеваться болезненный характер расстройства психики, так как только он может образовывать медицинский критерий невменяемости.

Ю.С. Богомягковым были перечислены все неболезненные расстройства психики, такие как глубокая степень физиологического опьянения, психофизическое недоразвитие несовершеннолетних, физиологический аффект, состояние нервно-психических перегрузок, возникающих в ситуации «человек- машина», глухонемота и другие физические недостатки и некоторые другие состояния, если они не повлекли патологических изменений в психике.

Перечисленные выше неболезненные состояния психики не могут быть отнесены к медицинскому критерию невменяемости, но, не смотря на это, обязательно должны учитываться при назначении наказания.

С.Н. Шишков акцентировал внимание, в своих более ранних работах, касательно темы невменяемости, на болезненном характере расстройства психики и предлагал, в качестве наименования медицинского критерия невменяемости, термины «психическая болезнь или иное болезненное состояние».

Авторами считается, что медицинский критерий невменяемости определяется судебно-психиатрической экспертизой, в связи с чем, предлагают медицинский критерий невменяемости именовать психиатрическим. Но в данном вопросе скорее важна суть данного критерия, а не его наименование.

Известно, что наличие одного из предусмотренных уголовным законом психических заболеваний, будет являться всего лишь одной стороной невменяемости, которая отражает только один критерий невменяемости, а именно медицинский критерий. Следовательно, лицо может быть признано вменяемым даже при наличии у него психического расстройства, но только в том случае, если при этом лицом не было утрачено способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими. Исходя из этого, можно сделать вывод, что медицинский критерий невменяемости, кроме полного психического здоровья, могут дополнять и хронические психически расстройства, а также временные психически расстройства, слабоумие и любые другие болезненные состояния психики. Об этом заявлял и В.С. Трахтеров, говоря о том, что вменяемость может присутствовать при наличии любого из видов психических расстройств, которые закреплены в законе.

Таким образом, возникает ситуация, в которой противоречащие друг другу высказывания об одном и том же объекте имеют логически равноправное обоснование, а именно, высказывания о том, что медицинский критерий невменяемости в его современном понимании и может, и не может быть признаком, который отличает вменяемость от невменяемости. Исходя из этого, приходим к заключению, что ограничение невменяемости от вменяемости по медицинскому критерию не всегда бывает возможным. Процесс ограничение вменяемости от невменяемости всегда должен основываться на рассмотрении каждого из критериев невменяемости, о чем уже неоднократно было сказано в процессе изучение юридического критерия невменяемости.

Подводя итог вышесказанному, следует сделать некоторые выводы. Во-первых, невменяемость не может приравниваться к видам психических расстройств, она не сводится к простому списку болезненных состояний психики. Таким образом, невменяемость это юридическая категория.

Во-вторых, невменяемость также не является особым психическим состоянием лица. Можно предположить, что данное определение является приемлемым для представителей психиатрической науки, но не для юристов.

В-третьих, закрепленная в уголовном законе формулировка медицинского критерия невменяемости, которая содержит в себе перечень видов психических расстройств скорее походит на «архитектурное излишество». Данная формулировка требует своего изменения, путем замены ее на формулировку «психическое расстройство», которая, в свою очередь, является самодостаточной как медицинский критерий невменяемости, охватывающая весь спектр заболеваний, которые могли бы быть этим критерием.

В-четвертых, специфика медицинского критерия невменяемости заключается в том, что этот критерий с одной стороны может, а с другой нет, быть признаком, благодаря которому представится возможным разграничение вменяемости от невменяемости. В связи с этим, ограничение этих двух категорий по медицинскому критерию не всегда бывает возможным. Процесс ограничение вменяемости и невменяемости всегда должен быть основанным на рассмотрении каждого из критериев невменяемости.

уголовный право квалифицирующий вменяемость невменяемость

Глава 3. Проблема уменьшенной вменяемости в уголовном праве

В настоящее время в уголовно-правовом регулировании, а также связанной с ним судебной экспертной деятельности, существует ярко выраженная и не менее противоречивая проблема так называемой «уменьшенной («ограниченной») вменяемости». В Уголовном кодексе РФ, который действует в настоящее время, термин «уменьшенной вменяемости» отсутствует, но этот факт не помешал данному термину укорениться в следственной и экспертной практике. За рубежом также существует данное понятие, правда в несколько измененном виде, например «частичное сумасшествие», «ослабленная способность», «уменьшенная способность», «уменьшенный счет ответственности».

Необходимо отметить, что в Основы уголовного законодательства 1991 г., не вступившие в силу по причине распада Советского Союза, входила норма, раскрывающая понятие «уменьшенной вменяемости» (ст.15). В соответствии с Основами уголовного законодательства 1991 г. под «уменьшенной вменяемостью» понималась невозможность лица, совершающего преступление, в полной мере осознавать значение своих действий или руководить ими вследствие болезненного психического расстройства.

Как уже было замечено ранее, вменяемость и невменяемость по своей сущности являются двумя психическими состояниями человека, которые качественно отличаются друг от друга. Однако среди лиц, которые привлекаются к уголовной ответственности, есть немало людей, обладающих патологическими аномалиями психики, не исключающими вменяемость. Поступки таких людей нельзя судить также строго, как и поступки лиц с нормальной психикой. Не смотря на отсутствие термина «уменьшенной вменяемости» в ныне действующем Уголовном Кодексе, в нём впервые в ст. 22 была закреплена норма, регулирующая уголовную ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемость, но ограничивающими их способность к осознанно-волевому поведению.

Вопрос уменьшенной вменяемости является дискуссионным уже много времени. Так, споры о ней в западноевропейской и русской литературе начались более 150 лет назад. Различными способами решался данный вопрос в уголовном законодательстве европейский стран в двадцатом столетии, тогда как русское законодательство не знало такого термина, если не учитывать Основы уголовного законодательства 1991 г., которые вступили в силу. Не существовало единого мнения как среди различных школ уголовного права, так и среди их сторонников по поводу оценки и использования данной категории на практике. Как уже отмечалось ранее, спорным этот вопрос остается до сих пор, как в доктрине уголовного права, так и в судебной психиатрии в России.

Как уже было замечено ранее, русское уголовное законодательство не знало термина «уменьшенная вменяемость», однако, в п.4 ст.146 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных Свод законов (Законы уголовные 1857 г. изд., т. XV) в числе факторов, уменьшающих вину, указывает: «если преступление учинено им (виновным) по легкомыслию или же слабоумию, глупости и крайнему невежеству, которым воспользовались другие для вовлечения его в преступление».

В более позднем уголовном законодательстве некоторых стран, например, в Шведском 1964 г., Датском 1986 г., Финляндском 1889 г. уголовных кодексах, в связи с признанием у обвиняемого уменьшенной вменяемости, также предусматривалось смягчение наказания.

Все эти законодательства объединял тот факт, что все они находились под влиянием классической школы уголовного права. Представители данной школы считали вменяемость и вину неразрывными, аргументируя это тем, что кто несёт на себе меньше субъективной вины, тот должен нести и меньшее наказание.

Представители классической школы уголовного права имели идеалистическую оценку свободы воли, которая привела их к выводу о том, что источником преступлений является злая воля, которая выступает как самостоятельное духовное начало. В связи с этим, психическая болезнь ограничивает свободу воли преступника. Совершая преступное деяние, лицо проявляет злую волю по причине болезни, и в связи с этим оказывается менее свободным. Что касается душевнобольных, которые невменяемы, то их злая воля не есть проявление свободной воли, поэтому они вообще не должны нести уголовную ответственность.

Как отмечалось ранее, между представителями одной и той же школы также нередко появлялись разногласия. Так, не все представители классической школы уголовного права поддерживали признание в уголовном законе категории уменьшенной вменяемости. Среди таких представителей школы был известный русский криминалист Н.С. Таганцев. Он не отрицал, что вменяемость допускает весьма различные оттенки, изменяющиеся как качественно, так и количественно, но считал, что внесение в закон уменьшенной вменяемости, обязательно влияющей на уменьшение ответственности, «представляется не только излишним, ввиду общего права суда признавать подсудимого заслуживающим снисхождения, но и нежелательным, по своей неопределенности и односторонности. С одной стороны, глупость, опьянение, душевная неуравновешенность и т.д. имеют так много степеней и оттенков, что самые пределы уменьшенной вменяемости представляются слишком слабо очерченными, а с другой стороны, далеко не всегда в подобных состояниях можно приискать основания для уменьшения наказания. Нравственное притупление, психическая неуравновешенность, психическое вырождение могут проявляться в таких кровавых злодеяниях, что даже самые крайние сторонники антрополого-психиатрических воззрений на преступность не решаются рекомендовать в таких случаях снисходительности, а предлагают к ним более или менее крутые меры охраны».

И.И. Карпец, который также являлся представителем классической школы уголовного права, утверждал, что «нет среднего состояния вменяемости и невменяемости, так как уменьшенная вменяемость есть все же вменяемость», в связи с чем и являлся противником признания в уголовном праве уменьшенной вменяемости.

Такие представители классической школы как В.Х. Кандинский и В.П. Сербский также возражали против признания вышеупомянутой категории в уголовном праве. Так, В.П. Кандинский утверждал, что в каждом случае «логически возможно признать только одно из двух - или наличие, или отсутствие способности ко вменению… Никакое среднее решение здесь невозможно». В.П. Сербский, в свою очередь, ссылался не невозможность «совмещение наказания и лечения», на отсутствие «какой-либо правильной мерки» для определения критерия уменьшенной вменяемости, которую «стали бы применять и к тем случаям, где резко нарушена способность понимания и руководства своими поступками».

Подводя итог вышесказанному, можно сделать вывод о том, что классическая школа уголовного права сконцентрировала своё внимание на решение вопроса о том, стоит ли вводить категорию уменьшенной вменяемости в уголовное законодательство, тем самым признавая во всех случаях её в качестве обстоятельства, которое смягчало бы ответственность и наказание.

Представители социологической школы уголовного права имели совершенно противоположное мнение, нежели представители классической школы. По их мнению, наказание должно служить защите общества от преступления, бороться с которой можно только путём воздействия на факторы, её порождающие. А факторы, порождающие преступление, в свою очередь, берут свою основу в среде, которая окружает преступника, а также в его индивидуальной психологии. В связи с этим, по мнению представителей социологической школы, объектом наказания должно являться не преступление, а сам преступник, его антисоциальные инстинкты и поведение. Как раз для решения таких целей, которые преследовала данная школа, необходимо было использовать понятие уменьшенной вменяемости.

В 1889 году представителями социологической школы уголовного права в Западной Европе был организован Международный союз криминалистов. Данный союз просуществовал до 1914 года, и провёл 12 съездов. Проблема уменьшенной вменяемости стала главной темой многих заседаний этих съездов64.

Представления социологической школы уголовного права об уменьшенной вменяемости складывались на основе выведения прямой зависимости преступности от психических аномалий, утверждений о склонности к совершению преступления лиц, страдающих такими аномалиями, хотя не первое, не второе не были неизменными и однородными.

Изначально была предпринята попытка компромисса с мнением классической школы уголовного права об уменьшении вины при установлении уменьшенной вменяемости, с предложениями об установлении особого режима в местах заключения таких лиц.

Представители социологической школы уголовного права, также делили лиц, совершивших преступление в состоянии уменьшенной вменяемости на «опасных» и «менее опасных». Для первых предлагался помимо особого тюремного режима, еще и применение мер безопасности до совершения преступления. С вопросом об уменьшенной вменяемости был тесно связан вопрос об опасном состоянии. Как раз именно это стало главной темой для обсуждения на Брюссельском (1910 г.) и Копенгагенском (1913 г.) съездах Международного союза криминалистов. Для преступников с уменьшенной вменяемостью, которые, по мнению представителей, относились к опасным преступникам, выдвигались идеи так называемых неопределенных приговоров, особенность которых заключалась в том, что в них отсутствовал срок наказания, а также о возможности продления срока лишения свободы уже после того, как было отбыт срок наказания, назначенного судом по приговору.

Безусловно, данные предложения противоречили элементарным понятиям законности и гарантиям прав человека, и представляются очевидным нарушениям всех прав и свобод.

С.В. Познышев критиковал сторонников уменьшенной вменяемости, говоря о том, что в основе идеи уменьшенной вменяемости лежит смешение таких понятий как вменяемость и виновность, вменяемость и ответственность. Он считал, что уменьшенной вменяемости быть не может, по причине того, что между состоянием вменяемости и невменяемости нет ничего посредствующего. В связи с чем, если совсем отказаться от идеи наказания в отношении лиц с ослабленной психикой, неуравновешенных людей и дегенератов, то «с точки зрения предупреждения преступлений для безусловного смягчения или уменьшения им наказания вряд ли можно найти основание. В этом случае было бы правильно говорить о несколько иной (но не более мягкой) ответственности, об особом тюремном режиме для этих субъектов, о выделении их из числа других арестантов в особую группу и т.п., но вовсе не об уменьшенной вменяемости или обязательном смягчении для них наказания».

Также предлагались и иные, более кардинальные решения на этот счет. Например, различные варианты лечения уменьшено вменяемых лиц, совершивших преступления. Так, Ван-Гамель предлагал понятие преступления для таких лиц заменить понятием болезни. Он считал, что речь должна идти не о наказании таких лиц, а о «врачебном возмездии». И совсем необязательно чтобы предпосылкой для таких мер было совершение преступления, достаточно такой опасности, как уменьшение вменяемости лица.

И.Я. Фойницкий, известный русский криминалист, а также представитель социологической школы уголовного права, подверг такие взгляды резкой критике. По его мнению, отрицание вменения приведет к отрицанию наказания в его современном значении, к появлению различных вариантов лечения преступников, которое состоит в «полном поглощении личности преступника государственным абсолютизмом; одни рекомендуют пожизненный секвестр, другие - хотя и срочный, но без определения самого срока, заменяемого условием полного наступления нужных результатов для государства».

В упомянутом Международном союзе криминалистов состояла и русская группа представителей социологической школы уголовного права, среди них были П.И. Люблинский, М.Н. Гернет, А.Н. Трайкин и др. Они выступали против реакционных идей некоторых представителей данной школы со стороны Запада, возражали против «опасного состояния», которое западные представители школы предлагали применять к лицам, имеющим психические аномалии.

Некоторые предложения представителей социологической школы переплетались с взглядами представителей антропологической школы уголовного права.

Сама по себе антропологическая школа, которая основывалась на философии вульгарного материализма, являлась одной из наиболее реакционных направлений в уголовном праве, представителями которой были Ломброзо, Ферри, Гарофалло и др. Представители этой школы развивали идею о преступном человека. Они считали, что преступность это патологическое явление биологического характера, преступность является постоянной спутницей человечества, а преступление, в свою очередь, является результатом болезни, нравственного помешательства, в каком-то роде выражение звериных черт первобытного человека. Очевидно, что при данном подходе, такие понятия как вменяемость, невменяемость и уменьшенная вменяемость не являлись обходимыми. Представитель антропологической школы Ферри признавал только «физическую» вменяемость, которая находит своё выражение в самом деянии преступника. Им предлагалась биосоциальная классификация, которая включала в себя различные категории прирожденных преступников, душевнобольных и лиц, не приспособленных к социальной жизни. Ферри считал, что классификацию преступников должны проводить врачи, и уже в зависимости от результатов суд назначал бы наказание. Очевидно, что благодаря данной схеме мог бы наступить врачебно-судебный произвол. Помимо этого, вышеупомянутый представитель антропологической школы уголовного права, обсуждал вопрос, касающийся смертной казни прирожденных преступников и душевнобольных, которые представляли, по его мнению, постоянную опасность для общества.

Взгляды представителей вышеупомянутых школ уголовного права относительно категорий вменяемости, невменяемости и уменьшенной вменяемости в последующие годы существенно не изменились. В Западной Европе преобладающими были направления антропологической школы.

Представители антропологической школы высказывали свое мнение за то, что психопатов необходимо признавать невменяемыми и лечить. А вот представители вульгарно-социологической школы высказывались за то, что психопатов следует признавать вменяемыми и наказывать. Но обе школы сошлись на том, что к психопатам-преступникам необходимо применять принцип «неопределенного приговора».

Представители школ, которые были сторонниками уменьшенной вменяемости, допускали возможность снижения наказания лицам с психическими аномалиями, но в отношении особо опасных преступников с уменьшенной вменяемостью признавали необходимость применения к ним превентивных мер безопасности. Представители общества «Новая социальная защита» выступали против уменьшенной вменяемости и смягчения наказания для таких лиц. Они считали, что для преступников с уменьшенной вменяемостью смягчение наказания недопустимо, так как они в силу своего дефекта обнаруживают антисоциальность и совершают преступления.

Некоторые криминологи с Запада, в большинстве американские, слишком переоценивали психические аномалии и их роль в жизни людей. Так, например, Вуден считал, что чуть ли не каждый второй представитель человечества страдает какой-либо психической аномалией. Этим и обуславливается стремление к большему пониманию психических аномалий преступников, и о замене наказания мерами медицинского характера.

3.2 Уменьшенная вменяемость и уголовная ответственность

Среди лиц, совершивших преступление, существенно растёт количество лиц, страдающих психическими отклонениями. Данный процесс обуславливается падением уровня психического здоровья граждан. Также процесс увеличения среди лиц, совершивших преступление, лиц, страдающих психическими отклонениями, объясняется отсутствием четкого законодательного решения вопроса об уголовно-правовом значении психических аномалий при назначении уголовной ответственности.

К сожалению, в современном российском уголовном законодательстве ещё не сформировались фундаментальные научные установки и представления об «уменьшенной вменяемости», а необходимость их формирования очевидна. Так, парадигма «уменьшенной вменяемости» способствовала бы защите юридической науки и правоприменительной практике от различной интерпретации данной категории. Наиболее высокое значение формирование такой парадигмы играет для судебно-психологической и судебно-психиатрической экспертной оценки психических состояний лиц, страдающих уменьшенной вменяемостью.

В Уголовном Кодексе 1996 г. отсутствует термин «уменьшенной вменяемости», однако в ст.22 закреплена норма, которая регулирует уголовную ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, но ограничивающими их способность к осознанно-волевому поведению.

К психическим расстройствам, не исключающим вменяемость, эксперты относят посттравматическую и иную психопатизацию, расстройства личности (психопатии), посттравматические стрессовые расстройства (например, «афганский» синдром), начальные степени цереброваскулярной энцефалопатии, легкие формы интеллектуального снижения, неврозы, соматогенные невротические синдромы и др.

При ограниченной вменяемости определенные психические отклонения от нормы частично лишают в момент совершения преступления возможность осознания фактического характера и общественной опасности своего поведения либо возможность руководить им. Так, выявление у лица, которое совершило общественно опасное деяние уменьшенной вменяемости-учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера, в связи с тем, что объем сознания и воля субъекта позволяют констатировать его иную степень виновности, ответственности и меру наказания.

Согласно материалам дела, С. совершил общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом и содержащее признаки преступления, предусмотренного ч.2 с.162 УК РФ, - разбойное нападение в целях хищения чужого имущества, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением предмета, используемого в качестве оружия.

Согласно заключению амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы С. хроническим психическим расстройством не страдал, временным психическим расстройством, слабоумием или иным болезненным состоянием психики не страдал, у С. обнаружено органическое расстройство личности в связи со смешанными заболеваниями и синдромом зависимости от алкоголя (хронический алкоголизм». Имеющиеся у него особенности психики не исключали вменяемости, однако ограничивали его способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими в период, относящийся к инкриминируемому ему деянию. По своему психическому состоянию, характеризующемуся интеллектуальной недостаточностью, личностной незрелостью, расстройствами эмоционально-волевой сферы, недостаточной сформированностью критических и прогностических способностей, что связано с возможностью причинения иного существенного вреда либо опасностью для него и других лиц, С. нуждается в амбулаторном принудительном наблюдении и лечении у психиатра.

В кассационной жалобе С. просит освободить от наказания в связи с наличием у него психического заболевания.

Проверив представленные материалы, оснований для передачи кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции суда московского городского суда не нашла.

Оснований сомневаться в объективности и правильности выводов экспертов не имелось, в связи с чем, суд обоснованно признал осужденного вменяемым, но нуждающимся в амбулаторном принудительном наблюдении и лечении у психиатра в соответствии с ч.2 ст.22 УК РФ, п. «в» ч.1 ст.99 УК РФ.

Данное постановление Московского городского суда об отказе в передаче кассационной жалобы осужденного С., подтверждает положения ст.22 УК РФ о том, что психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера, но не исключает уголовной ответственности.

И всё же, по мнению автора данной исследовательской работы, законодателем не точно формулируется название ст.22 УК РФ. Не совсем удачной представляется ее диспозиция в части, где называется психическое расстройство, которое не исключает вменяемости, но при этом не описываются его признаки. Такая неточность влечет за собой смешивание медицинского критерия ограниченной вменяемости и невменяемости, к неверному соотношению различных аномалий психики с психическими расстройствами, не исключающими вменяемость. В связи с вышесказанным, следует сделать вывод о том, что помимо выявления медицинского критерия ограниченной вменяемости необходимо установление наличия второго критерия, юридического. Последний критерий говорит о том, что лицо ввиду наличия психических расстройств, которые не исключают вменяемость, не в состоянии в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими. Как и юридический критерий невменяемости, юридический критерий ограниченной вменяемости, делится на интеллектуальный и волевой признаки.

Разработчики проекта УК РФ предлагали закрепление в законе положений об учёте при назначении уголовной ответственности влияние психического расстройства на конкретное преступное деяние. Они связывали возможность смягчения наказания для лиц, страдающих психическими аномалиями, с ограничением у таких лиц интеллектуально-волевых способностей по отношению к совершаемому преступлению. Такие предложения не были учтены в УК РФ 1996 года.

Вышеупомянутая формулировка ч.2 ст.22 УК РФ наличие у лица психического расстройства, не исключающего вменяемости, не связывает со смягчением такому лицу наказания. В.И. Колосова говорит о том, что пробелом уголовного законодательства является не рассмотрение УК РФ в качестве смягчающего законодательства наличие психического расстройства, не исключающего вменяемость у лица, а также его влияние на интеллект и волю лица.

Помимо этого, В.И. Колосова считала необходимым учитывать только те психические аномалии, которые негативно повлияли на поведение лица при совершении преступления. По ее мнению, этот вывод следует из положений ч.2 ст.22 УК РФ в совокупности с ч.1 этой же статьи. Так, ч.1 ст.22 УК РФ закрепляет положения о психическом расстройстве в связи с его ограничивающим влиянием на сознание лица, отсюда следует, что ч.2 ст.22 УК РФ имеет в виду конкретно те расстройства, которые ограничили соответствующие возможности лица.

Таким образом, возникает мнение о том, что при назначении наказания суду следует учитывать наличие именно того психического расстройства, которое ограничило способность лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий.

Наблюдение и лечение, возможность назначения которых закрепляется в ст.22 УК РФ, проводится по месту отбывания лишения свободы, а для осужденных к другим видам наказания, такое лечение и наблюдение проводится в учреждениях органов здравоохранения, оказывающих амбулаторную психиатрическую помощь, что регламентируется ст.104 УК РФ.

Как уже было сказано ранее, в УК РФ не содержится термина «ограниченная вменяемость» и не используется понятие «состояние ограниченной вменяемости» при определении условий назначения наказания лицам, страдающим психическими аномалиями. Так, в УК РФ влияние психического расстройства на совершение преступных действий рассматривается как особое свойство личности вменяемого.

Психическое расстройство, которое не исключает вменяемости, как свойство личности преступника должно учитываться и в соответствии со ст.60 УК РФ при назначении лицу, совершившему преступление, наказания, и в соответствии со ст.73 УК РФ при решении вопроса об условном осуждении, а также в соответствии со ст.74 УК РФ при условно-досрочном освобождении от отбывания наказания.

В каждом конкретном случае, с помощью судебно-психологической экспертизы с участием психолога, необходимо изучать характер того или иного психического расстройства, которое не исключает вменяемость, и степень его влияния на интеллектуально-волевые качества лица. В связи с этим возникает предположение о том, что перечисленный ранее перечень психологических расстройств, ограничивающих вменяемость, не является исчерпывающим.

Так, некоторые психические расстройства, которые, как правило, ведут к невменяемости, под влиянием определенных условий могут попадать под юридический критерий психологического расстройства, которое не исключает вменяемость, и наоборот.

Например, такие психологические расстройства, как психопатия, эпилепсия, олигофрения в форме дебильности, маниакально-депрессивный психоз, шизофрения в состоянии стойкой ремиссии, прогрессивный паралич и др., могут выступать в качестве психологических расстройств, не исключающих вменяемость при том условии, что данные психические расстройства не достигают психотического уровня.

Более частыми психическими расстройствами, ограничивающими вменяемость, выступают акцентуации характера, неврозы, наркомания и алкоголизм.

Ученые задавались вопросом, на тему какие именно психические расстройства, не исключающие вменяемости, имеют уголовно-правовое значение и учитываются при наказании. Например, Н.Г. Иванов говорил, что «в ст.22 УК РФ речь идёт об отклонениях не болезненного свойства». По его мнению, в основе психического расстройства, не исключающего вменяемости, находятся определенные процессы, которые, однако, в отличие от невменяемости не являются болезнью. В понимании автора невменяемость это болезнь, которая, в свою очередь, однозначно исключает вменяемость.

Ст.22 УК РФ позволяет привлечь к уголовной ответственности лиц, которые страдают теми или иными расстройствами психики, которые не лишали их способности осознавать свои действия и руководить ими.

При необходимости разграничения расстройств психики, которые исключают вменяемость от расстройств, не исключающих вменяемость, такое разграничение нужно проводить по юридическому критерию, который содержится в ст.21 и ст.22 УК РФ. Судебно-психиатрическая экспертиза с участием психолога, которая исследует вопрос о том, лишало ли определенное психическое расстройство лицо, совершившее преступление, возможности осознавать характер и значение своих действий или руководить ими или только ограничивало такое лицо в этом. Так, в уголовном законодательстве зарубежных стран медицинские критерии невменяемости и уменьшенной вменяемости могут полностью совпадать, а различие проводится только по юридическому критерию.

Для установления у лица психического расстройства, которое не исключает вменяемости, требуется проведение судебно-психиатрической экспертизы с участием психологов, но решающее значение в этом вопросе всё- таки остается за юридическим критерием ст.22 УК РФ. Необходимо определить степень ограничения лица в возможности осознания фактического характера и общественной опасности своих действий (бездействий) в силу наличия у лица психического расстройства. В случае, когда расстройство не оказало влияния на возможность лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, суд не обязан признавать наличие данного расстройства психики в качестве смягчающего обстоятельства при назначении наказания, что также закрепляется ст.22 УК РФ.

Так, согласно материалам дела, А. совершил общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом и содержащее признаки преступления, предусмотренного п. «а» ч.2 ст.105 УК РФ, - убийство двух лиц.

Преступление совершено в один из дней в период с 13 по 15 декабря 2016 года в г. Златоуст Челябинской области при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

На основании п. «в» ч.1 ст.97, ч.2 ст.99 УК РФ А. наряду с наказанием в виде лишения свободы назначена принудительная мера медицинского характера в виде принудительного наблюдения и лечения у врача-психиатра в амбулаторных условиях по месту отбывания им наказания в виде лишения свободы.

В апелляционной жалобе адвокат К. оспаривает приговор в связи с тем, что имелось основание для проведения повторной судебно-психиатрической экспертизы, поскольку защитник усматривает в экспертном заключении неполноту исследования сведений о личности А., его поведении и заболеваниях, а выводы экспертов, как указывает автор жалобы, содержат противоречия в вопросе об отсутствии нарушения сознания и выраженного снижения памяти, а также в вопросе о наличии психического расстройства, поскольку эксперты установили его отсутствие, но при этом пришли к выводу об обязательном назначении защитника А., как лицу, имеющему психическое расстройство.

Государственный обвинитель просит апелляционную жалобу оставить без удовлетворения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, Судебная коллегия приходит к выводу о том, что доводы защитника о наличии оснований для назначения повторной судебно-психиатрической экспертизы подтверждения в материалах дела не находят.

Согласно ч.2 ст.207 УПК РФ основанием для назначения повторной судебно-психиатрической экспертизы является наличие сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличие противоречий в выводах эксперта.

Вопреки доводам жалобы противоречий в выводах экспертов, свидетельствующих о необоснованности экспертного заключения, Судебная коллегия не усматривает.

Как следует из экспертного заключения, А. выявлял и выявляет признаки органического расстройства личности смешанного генеза (травматического и токсического), стойкий умеренно выраженный психоорганический синдром. Имеющиеся у А. органическое расстройство личности в силу сниженного самоконтроля ограничивало его способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, он нуждается в амбулаторном принудительном наблюдении и лечении у психиатра. По психическому состоянию способен правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания.

Таким образом, в соответствии с выводами экспертов суд правильно разрешил вопрос о том, что Фоминых подлежит уголовной ответственности, поскольку он относится к числу лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости (ч.1 ст.22 УК РФ).

Доводы о том, что эксперты указали в своих выводах об отсутствии у А. хронического или временного острого психических расстройств либо слабоумия, не свидетельствуют о наличии противоречий в выводах экспертов, поскольку как перечисленные виды расстройств, так и органическое расстройство личности, все и каждое в отдельности охватываются общим понятием «психическое расстройство» и для разрешения вопроса о вменяемости осужденного вопросы научной терминологии и классификации психических расстройств существенного значения не имеют.

В связи с этим не усматривается противоречий в выводах экспертов и ввиду высказанного суждения о наличии у А. психического расстройства, которое требует назначения ему защитника.

Тот факт, что эксперты, отвечая на поставленные вопросы, высказались о наличии фактических оснований для назначения защитника в соответствии п.3 ч.1 ст.51 УК РФ, о применении принудительных мер медицинского характера в условиях лишения свободы, фактически вторглись в область юриспруденции, то есть вышли за пределы своей профессиональной компетенции, не ставит под сомнение правильность выводов экспертов по вопросам его ограниченной вменяемости и другим вопросам, которые мотивированны, основаны на всестороннем и полном исследовании обстоятельств дела, личности и поведения А., в том числе в юридически значимый период времени, наличия у него черепно-мозговых травм, данных их обследований и лечения, являются ясными и понятными, даны специалистами в области судебной психиатрии, имеющими значительный экспертный стаж и в пределах специальных познаний. Вопреки доводам жалобы противоречий в выводах экспертов о наличии у А. ретроградной амнезии, ослабления памяти и отсутствии при этом выраженного снижения памяти и нарушения сознания Судебная коллегия не усматривает.

Назначенное наказание является справедливым. Оснований для его смягчения не усматривается.

Судом также обоснованно в соответствии со ст.97, 99 УК РФ применена к осужденному принудительная мера медицинского характера в виде принудительного амбулаторного наблюдения и лечения у врача психиатра, поскольку А. по психическому состоянию представляет опасность для себя и других лиц с возможностью причинения им существенного вреда.

Существует мнение, что психические аномалии в некоторых случаях должны быть рассмотрены как отягчающее обстоятельство при назначении наказания. Так, В.Н. Кудрявцев в своих научных трудах писал о том, что нельзя всех лиц с психическими аномалиями признавать менее ответственными за свои поступки. Одним из них наказание должно быть смягчено, а другим можно назначить и более строгое наказание, чем психически здоровым.

С.Н. Шишков приводил примеры из зарубежной практики, согласно которой имелся опыт, когда психические аномалии были признаны отягчающим обстоятельством в связи с тем, что на человека с психическими аномалиями ложится дополнительная обязанность по контролю за своими нездоровыми страстями.

Исходя из принципов гуманизма, согласно которым болезнь никогда не должна ухудшать положение лица, совершившего преступление, можно сделать вывод о том, что психические аномалии не должны рассматриваться как отягчающее обстоятельство.

О.Д. Ситковская считает, что необходимо выяснить, было ли стремление со стороны обвиняемого уменьшения осознаваемого риска преступного поведения, проявлял ли он сопротивление к попаданию в провоцирующие ситуации, в которых для него заведомо вероятность проявления аномалий в поведении была высокой, было ли у него стремление уйти от конфликта или решить его в допустимой форме, старался ли он воздержаться от алкоголя. Указанные обстоятельства, по мнению автора, имеют большое значение для индивидуализации наказания.

В случае, когда лицо специально провоцирует возникновение сложной ситуации или сознательно доводит себя в возбужденное состояние, например, посредством употребления алкоголя или наркотических средств, преследуя цель совершить или облегчить совершение преступления, такие обстоятельства должны учитываться судом как характеризующие личность виновного (ч.3 ст.60 УК РФ) с отрицательной стороны. Учитывая данные обстоятельства, происходит исключение смягчающего значение психических аномалий, которые в данном случае могут служить основанием только для назначения лицу медицинских мер.

Оценка психических расстройств, не исключающих вменяемость, в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, основана на том, что лицо во время совершения преступления было ограничено в возможности полноценного осознанно-волевого поведения в силу воздействия на него психического расстройства, в связи с этим представляется не совсем справедливым ставить лицо с расстройством психики в такие же условия, что и психически здоровых людей при индивидуализации наказания.

Психическое расстройство, не исключающее вменяемость, суду необходимо учитывать при назначении наказания только в той степени, в какой лицо было ограничено в способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими в силу влияния на психику такого психического расстройства.

Ст.22 в ч.2 УК РФ указывает на то, что психическое расстройство «учитывается» судом, разумнее было бы понимать это как обязывающее суд учитывать расстройства при назначении наказания, нежели как предоставляющее это на усмотрение суда.

Относительно назначения принудительных мер медицинского характера указано, что психическое расстройство «может служить основанием» для их назначения. А вот в отношении назначение наказания нет указания на то, что расстройство «может» учитываться. Отсюда следует, что такое расстройство должно учитываться при назначении наказания, и суд не должен не учитывать его по своему усмотрению.

В связи с этим, суд обязан учесть при индивидуализации наказания обстоятельство наличия у лица психического расстройства, которое не исключает вменяемость, и которое привело его к ограничению возможности осознания им фактического характера и общественной опасности своих действий (бездействий) либо руководить ими, и в соответствии с гуманными принципами уголовного права, такое обстоятельство должно учитываться судом в качестве смягчающего.