Правовое регулирование ответственности за геноцид как вид преступления

Итак, для начала, рассмотрим понятие объекта преступления в общем.

Объект преступления, как отмечает В.П. Ревин, представляет собой определенный круг общественных отношений, которые взяты под охрану действующим отечественным уголовным законодательством. Такое определение объекта преступления является традиционным и, во-первых, вытекает из уголовного закона прошлых лет, а, во-вторых, имеет достаточное основание для УК РФ, который действует в настоящее время2.

Объект преступления - это то, чему причиняется либо может быть причинен вред в результате совершения преступления, иными словами, это то, на что направлено посягательство. В российском уголовном праве традиционно выделают объекты по вертикали (общий, видовой, родовой и непосредственный объект преступления) и по горизонтали (основной, дополнительный и факультативный).

Для более детального понимания содержания объекта преступления, считаем необходимым дать определение каждой группы, против которой может быть направлен геноцид. Представляется, что это нужно сделать еще и по той причине, что потерпевшими от данного преступления могут являться члены (представители) расовой, национальной, религиозной или этнической группы.

Первой группой выступает национальная. Для начала, определим, что собой представляет нация. Итак, нация -- это общность людей, которая исторически сложилась и обладает признаком устойчивости. Данная общность образуется в процессе формирования общности территории этой группы людей, а также литературного языка, экономических связей, духовного облика, особенностей культуры1.

Что касается религиозной группы, то под ней принято понимать добровольное объединение граждан, которое образуется ими с целью распространения веры и совместного исповедания2.

Этнос определяется как межпоколенная группа людей, которая объединена длительным проживанием на конкретной территории, а также самосознанием, культурой и общим языком3.

Раса представляет собой одну из групп, на которые делят человечество с учетом наличия той или иной совокупности исторически сложившихся физиологических признаков, не обладающих чистотой и неизменностью по причине смешения народов и племен в процессе их культурного и экономического развития4.

Таким образом, можно заключить, что геноцид непосредственно посягает на безопасность, указанных в диспозиции статье 357 УК РФ групп и следует отметить, что потерпевшими от данного преступного деяния являются члены групп, обладающих общими признаками одной нации, расы, этноса или религиозной группы, указанные выше.

Следует заметить, что самым распространенным в литературе мнением является определение родового объекта преступления, предусмотренного статьей 357 УК РФ, как общественных отношений по обеспечению мира и безопасности человека1.

Родовой объект, как принято считать в теории уголовного права, лежит в основе деления УК РФ на разделы. Раздел 12, в котором находится анализируемая статья 357, предусматривающая ответственность за геноцид, назван «Преступления против мира и безопасности человечества», что также подтверждает указанную позицию.

Проблему представляет определение видового объекта геноцида. Под видовым объектом преступления понимается относительно узкая группа (подгруппа) общественных отношений, интересов и ценностей одного вида. Разделение УК РФ по главам имеет в основе видовые объекты. Но раздел 12 содержит только одну главу, которая также носит название - «Преступления против мира и безопасности человечества». Таким образом, можно заключить, что видовой объект геноцида совпадает с его родовым объектом, иными словами, являются идентичными.

Под непосредственным объектом понимается конкретное общественное отношение, которое охраняется уголовным законом, а также претерпевает какой-либо ущерб в результате совершения преступления. Непосредственный объект геноцида определяется как общественные отношения, регулирующие безопасные условия существования национальной, расовой, религиозной и этнической группы, т.е тех групп которые мы раскрыли выше.

Многие исследователи сходятся во мнении, что в рамках 12 раздела УК РФ различные группы преступлений причиняют вред или создают угрозу причинения вреда разным видам общественных отношений (интересов, благ). Это ? мир и безопасность человечества1.

Однако данное в статье 357 УК определение геноцида не затрагивает вооруженные конфликты и не связано с обстановкой войны. Кроме того, их возникновение не является и последствием совершения действий, предусмотренных статьей 357 УК РФ. Таким образом, мир, будучи независимой самостоятельной ценностью, которая охраняется уголовным законом и характеризуется отсутствием вооруженного конфликта между странами, геноцидом не охватывается.

С другой стороны, геноцид создает угрозу безопасности человечества. Масштабные преобразования, которые происходят в настоящее время во всем мире, наряду с положительными изменениями и последствиями влекут за собой также и изменение существующих угроз либо появление новых угроз. При этом следует отметить, что степень опасности угроз и их характер постоянно меняются. В подобных условиях государство в лице своих органов является главным субъектом обеспечения безопасности в своей стране2.

Как отмечает А.В. Демидов, безопасность является одной их базовых потребностей и главной целью не только каждого человека в отдельности, но также и всего общества в целом3.

Не вызывает сомнения, что разные расовые, национальные и этнические группы характеризуются конкретными отличиями в генетическом коде, который содержит набор признаков, характеризующих человека в биологическом смысле как представителя конкретной нации, расы или этноса. Таким образом, уничтожение таких групп (национальных, этнических, расовых) неизбежно приводит к сокращению разнообразия в генетическом коде всего человечества. Именно в этом и проявляется влияние геноцида на безопасность человечества как такового.

Таким образом, геноцид действительно создает угрозу безопасности человечества. При этом стоит заметить, что категория «безопасность» является меньшей по объему по сравнению с категорией «мир и безопасность человечества», за счет того, что в ее содержание отсутствует понятие «мир».

С учетом того, что геноцид, собственно, как и ряд других преступных деяний, предусмотренных положениями главы 34 УК РФ, не затрагивают мир, имеются все основания безопасность человечества признавать видовым объектов для данных преступлений, включая и преступления, ответственность за которое предусмотрена положениями статьи 357 УК РФ.

По причине того, что, являясь частью видового объекта, непосредственный объект также является частью объекта родового, а также потому, что геноцид создает угрозу безопасности всего человечества, в теории имеется точка зрения, что данный объект необходимо назвать непосредственным применительно к анализируемому преступлению.

Что касается общественной опасности геноцида, то она заключается, главным образом, в том, что в результате совершения действий, входящих в содержание объективной стороны данного преступления, полностью может исчезнуть, или, другими словами, прекратить свое существование какая-то определенная группа людей. Причем эта группа людей отличается от всех остальных групп своими традициями, культурой, языком, обычаями, физиологическими признаками или какими-то другими признаками, которые объясняют самобытность этой группы.

Что касается объектов по горизонтали, то определение дополнительных объектов геноцида также вызывает дискуссии в теории отечественного уголовного права. Зачастую характеристика этого вида объектов геноцида в литературе (как отмечает А.И. Коробеева) ограничивается указанием на здоровье и жизнь человека1.

Данный перечень является не только не полным, но также, помимо этого, не принимает во внимание возможность причинения вреда выделенному объекту различными действиями, которые в своей совокупности образуют геноцид. Но в качестве дополнительных Панкратова Е.Д выделяет общественные отношения регулирующие безопасность не только жизни и здоровья отдельных названных групп населения, но и их права и свободы, а также половую неприкосновенность и половую свободу, право собственности, отношения по охране семьи и несовершеннолетних, а также отношения по охране достоинства и чести2.

Анализ диспозиции статьи 357 УК РФ позволяет сделать вывод, что данное преступление может быть совершено с любыми мотивами, включая также мотивы идеологической, политической, религиозной, национальной, расовой вражды или ненависти. При этом, представляется, что именно указанный мотив наиболее характерен для геноцида. Таким образом, данное преступление (или, другими словами, преступление, совершенное с указанным мотивом) будет затрагивать равенство прав и свобод каждого гражданина и человека независимо от их расовой, национальной, религиозной принадлежности, которое для геноцида следует признать факультативным объектом посягательства3.

Однако, в целом для геноцида, по мнению Г.Л. Москалева, жизнь человека, как и его личная свобода, являются факультативными объектами1.

Объективная сторона преступления представляет собой его внешнюю сторону, а также один из обязательных элементов его состава, которых, как мы отметили выше, всего четыре: объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона.

Как отмечает П.Н. Кобец, объективная сторона преступления в теории уголовного права представляет собой наиболее объемное и сложное учение, исследование которого помогает определить объект преступного посягательства и установить форму вины2.

Следует заметить, что без объективной стороны преступления не будет иметь место посягательство на его объект, отсутствует субъект преступления, а также нет и субъективной стороны, которая представляет собой определенное отражение объективных признаков преступного деяния в сознании субъекта.

Как было замечено ранее, объективная сторона преступного деяния является внешней характеристикой процесса совершения преступления, однако в данном случае следует особо подчеркнуть, что внешней она является только по отношению к психологическому содержанию деяния, то есть его субъективному содержанию. Однако, вместе с этим, такая сторона преступного деяния представляет собой также внутреннюю характеристику для самого преступного посягательства на объект охраны, поскольку она характеризует взаимодействие образующих его признаков и его внутреннюю структуру. Аналогичную точку зрения высказывает П.Н. Кобец в своих трудах3.

Далее перейдем к рассмотрению объективной стороны геноцида по УК РФ. Итак, объективная сторона преступления, предусмотренного статьей 357 УК РФ, выражается в действии, которое направлено на полное или частичное уничтожение этнической расовой, религиозной или национальной общности путем совершения следующих действий:

1) убийства членов этой группы,

2) причинения тяжкого вреда здоровью членов этой группы,

3) насильственного воспрепятствования деторождению,

4) принудительной передачи детей. Принудительные формы передачи детей в законе не установлены, такими могут быть мена, продажа, дарение, и иные сделки, как возмездные, так и безвозмездные.

5) насильственного переселения (данный способ заключаться в принудительном переселении группы людей, их перемещении из мест постоянного проживания в другое место проживания, на другую территорию, в том числе и за границу, т.е. действия, которые впоследствии могут привести к физическому вымиранию общности людей);

6) иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы (при геноциде может заключаться в различных способах совершения преступления, направленных например, на заражение химическими, радиоактивными, токсичными, биологическими, материалами местности, природной среды обитания таких групп, в связи с чем люди этих групп жить там не могут или будут проживать с опасностью для жизни и здоровья, непроведение восстановительных работ при чрезвычайных обстоятельствах, стихийных бедствий, что приведет к распространению болезней, к голод; неоказание гуманитарной помощи, и т.п.).

Следует отметить, что вопрос определения объективной стороны преступления, предусмотренного статьей 357 УК РФ, также является дискуссионным, поскольку, совершая данное преступление, виновное лицо стремится уничтожить демографическую общность людей, факт достижения которого не входит в рамки геноцида как самостоятельного оконченного преступления.

С учетом конструкции объективной стороны невозможно однозначно определить состав геноцида, а точнее, к какому составу он относится (к материальному, к формальному или вовсе усечённому). В связи с этим имеется ряд позиций. Одни исследователи утверждают, что такое преступление как геноцид является наглядным примером, показывающим комплексность тройного состава преступления. Материальный состав представлен убийством членов национальной, этнической, расовой или религиозной группы и также причинением тяжкого вреда их здоровью. В свою очередь, формальный состав выражается в принудительной передаче детей и в насильственном переселении, а усеченный в создании иных жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов перечисленных нами групп. Другие, например, Е.Д. Панкратова говорит о том, что он является усеченным. Так как само преступное деяние считается оконченным с момента покушения на преступления, т. е совершение хотя бы одного из запрещенных действий, причисленных в законе, при том, что преступление может быть и не доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам. А именно для наличия оконченного состава не имеет значения, наступило ли реальное полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы. А третьи определяют состав преступления как формально-материальный.

Субъективная сторона любого преступления является внутренней сущностью любого преступления и представляет собой психическую деятельность лица, которая непосредственно связана с совершением преступного деяния1.

Как подчеркивают В.С. Комиссарова и Н.Е. Крылова, если объективная сторона преступления представляет собой внешнюю сторону каждого преступного посягательства, то субъективная сторона, напротив, является внутренним содержанием преступления, которая характеризует психические процессы, протекающие в сознании лица, которое задумало и в дальнейшем осуществило преступление1.

Самое понятие «субъективная сторона преступления» в отечественном уголовном законодательстве не раскрывается и не используется. Однако, законодатель, имея в виду субъективную сторону преступного деяния, использует такие термины, как «мотив», «цель», «умысел», «вина». Данные понятия характеризуют психическую сущность поведения субъекта преступления с различных сторон.

Субъективная сторона геноцида выражается в умышленной форме вины в виде прямого умысла. Универсальное требование при квалификации геноцида заключается в установлении цели действий преступника. В качестве такой цели признается стремление виннового уничтожить частично или полностью демографическую общность. В таком случае цель преступления является обязательным субъективным признаком его состава. Абсолютно все проявления преступления, предусмотренного статьей 357 УК РФ, предполагает наличие прямого умысла. По этой причине, акт геноцида следует отграничивать от преступлений против жизни и здоровья, которые были совершены по мотиву расовой, национальной, религиозной вражды либо ненависти.

Субъект преступления, предусмотренного статьей 357 УК РФ, представляет собой физически вменяемое лицо, достигшее возраста 16 лет. Одновременно с этим необходимо отметить, что, принимая во внимания масштабность данного преступления, наиболее вероятна возможность его совершения со стороны лиц, которые занимают государственные должности или другие высокие должности, или обладают обширными властными полномочиями, а не со стороны частных лиц.

При рассмотрении субъекта преступления в статье 4 Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него отмечается, что лица, которые совершают данное преступление, подлежат наказанию, независимо от того, являются ли они ответственными по конституции правителями, частными или должностными лицами. Указанной правовой нормой еще раз отмечается, что ответственность за геноцид должна наступать вне зависимости от социального статуса виновного лица.

Ответственности за геноцид подлежат как руководители государства и иные должностные лица, так и частные лица.

Таким образом, как видим, в УК РФ (в частности в статье 357) отечественным законодателем впервые предусмотрена отдельная глава и раздел о преступлениях против мира и безопасности человечества, в котором расположена статье 357 об уголовной ответственности за геноцид.

Глава II. Правовое регулирование ответственности за геноцид как вид преступления

2.1 Особенности правового регулирования ответственности за геноцид в международном праве

Итак, основным нормативным правовым актом, который регулирует ответственность за геноцид в международном праве, следует считать Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него1, которая была заключена 9 декабря 1948 года.

В статье IX Конвенции сказано, что споры относительно уголовной ответственности какого-либо государства за совершение геноцида передаются на рассмотрение Международного Суда по требованию любой из сторон.

Также следует отметить, что с принятием Римского статута Международного уголовного суда в 1998 г. геноцид был закреплен в перечне преступных деяний, которые подпадают под его юрисдикцию. Положения о геноциде Римского статута полностью воспроизводят определение, указанное в вышеупомянутой Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 года2.

Что касается Российской Федерации, то следует отметить, что она не является участником Римского Статута, принятого в Риме 17 июля 1998 года. В связи с чем РФ не имеет юридического обязательства, вытекающего из его подписания 13 сентября 2000 года.

Само определение преступления геноцида имеется также в уставах трибуналов (судов), к юрисдикции которых международное право относит рассмотрение дел о преступлении геноцида. При этом в Римском Статуте Международного уголовного суда1 (1998 года) содержится норма (ст. 9) об «элементах преступлений», которые «помогают Суду в толковании и применении» статьи о геноциде.

Таким образом, как отмечается в статье VI Конвенции, лица, которые обвиняются в совершении такого преступления, как геноцид, должны быть судимы компетентным судом того государства, на территории которого было совершено данное преступление либо таким международным уголовным судом, который обладает соответствующей юрисдикцией в этой сфере (МУС). Судами, правомочными рассматривать дела о преступлении геноцида являются национальные суды, Международный суд (учрежденный Уставом ООН подписанный 26 июня 1945 года в Сан-Франциско) и МУС.

Постоянно действующим юридическим институтом, который призван преследовать виновных лиц в судебном порядке в наиболее тяжких преступлениях, таких как геноцид, военные преступления и преступления против человечества, является Международный уголовный суд. К юрисдикции данного суда относятся только де преступные деяния, которые были совершены после вступления в силу Римского статута.

Еще одним судом, который имеет все необходимые правомочия на рассмотрение дел о геноциде, следует назвать Европейский Суд по правам человека (далее - ЕСПЧ). В данный суд обращаются лица, которые оспаривают решения национальных судов. Однако следует отметить, что события нескольких последних лет вынуждают мировое сообщество создать еще один вид судебных органов, которым будут подсудны дела о преступлении геноцида.

В этом случае следует назвать такие вспомогательные органы ООН, которые были учреждены в разные временные промежутки в целях судебного преследования лиц, ответственных за геноцид, в частности:

- Международный трибунал по Руанде, действующий на основании Устава Международного трибунала по Руанде1. Существовавший в период с 1994 по 2015 гг., и расследовал дела о геноциде, совершенном на территории Руанды, и занимался судебным преследованием граждан Руанды, ответственных за геноцид, который был совершен на территории близлежащих стран с 1 января 1994 года по 31 декабря 1994 года.

- Международный трибунал для преследования лиц, которые являются ответственными за серьезные нарушения международного гуманитарного права на территории бывшей Югославии с 1991 года. Функционирующий на основании Устава Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии от 25 мая 1993 г2.

Еще так же правомочными рассматривать дела связанными с актами геноцида являются Чрезвычайные палаты в Судах Камбоджи, которые были созданы 6 июня 2003 года для преследования за преступления, совершенные в период Демократической Кампучии3. И так же Высший Иракский Уголовный трибунал, Иракский Специальный трибунал (раннее было название Иракский уголовный суд по преступлениям против человечности). Чрезвычайные палаты, как уголовный суд по своей структуре является смешанными, т.к были создан Королевским правительством Камбоджи и ООН, но формально остаются независимым от них. Юрисдикция органа распространяется на серьезные нарушения камбоджийского уголовного права, международного гуманитарного права и обычаев, нарушения международных конвенций, признанных Камбоджей, которые были совершенны в период с 17 апреля 1975 года по 6 января 1979 года.

Из всех перечисленных судов именно МУС, созданный в соответствии с нормами Римского статута (1998 г.), мы считаем наиболее важным звеном в международной уголовной юстиции. При этом необходимо отметить, что МУС не заменяет, а дополняет национальные системы уголовного правосудия. Возвращаясь к конвенции, следует подчеркнуть, что для введения в законную силу норм Конвенции о геноциде договаривающиеся стороны были обязаны «провести необходимое законодательство, каждая в соответствии со своей конституционной процедурой, и, в частности, предусмотреть эффективные меры наказания» лиц, виновных в совершении геноцида или других упомянутых в статье III Конвенции преступлений (ст. V).

Лица, которые обвиняются в совершении анализируемого преступления и других деяний, перечисленных в упомянутой Конвенции, «должны быть судимы компетентным судом того государства, на территории которого было совершено это деяние, или таким международным уголовным судом, который может иметь юрисдикцию в отношении сторон настоящей Конвенции, признавших юрисдикцию такого суда» (ст. VI).

Каждый из участников данной Конвенции имеет право обратиться к органу ООН с требованием принять все необходимые меры для пресечения и предупреждения актов геноцида, что прописано в статье VIII. При этом стоит отметить, что споры между сторонами по вопросам выполнения, применения или толкования норм указанной Конвенции передаются в МУС. То же самое относится и к спорам об ответственности государства за совершение геноцида. Как было замечено ранее под юрисдикцию МУСа подпадают преступления, совершаемые на территории государств, которые являются участниками Статута, либо же совершаются гражданином государства - участником Римского Статута. Вместе с тем при таких условиях и одновременно принципах «территориальной» и личной юрисдикции имеются исключения:

- в первом случае если Совет Безопасности ООН, посредством резолюции, принятой согласно гл. VII Устава ООН, может передать в Суд ту или иную ситуацию, затрагивающую преступления, которые не были совершены ни на территории государства-участника, ни гражданами государ- ства-участника (так было, например, в отношении ситуации в суданской провинции Дарфур, переданной на рассмотрение в МУС, хотя сам Судан не являлся государством - участником МУС; и, с противоположной стороны, когда аналогичное предложение Франции о передаче в МУС ситуации в Сирии не было поддержано из-за наложенного вето Российской Федерации и Китайской Народной Республики);

- во втором, в соответствии с п. 3 ст. 12 Статута, государство, не являющееся участником Статута, может посредством заявления, пред- ставленного секретарю Суда, признать осуществление Судом юрисдикции в отношении того или иного конкретного преступления.

- и в третьем, МУС может принять преступление к своему рассмотрению только в том случае, если государство, на территории которого совершено преступление или гражданином которого является преступник, не желает или фактически не может осуществить расследование и выдвинуть обвинение.

В этом исключении речь идет о принципе «комплиментарности» (или «дополняемости»), когда государства, в соответствии с нормами международного права, предоставляется право расследовать международные преступления и выдвигать по ним обвинения, находящиеся в юрисдикции их судов. В соответствии с этим у МУСа имеется право принимать дела о таких совершаемых преступлениях к своему рассмотрению, только если следствен- ная и прокурорская деятельность, предпринятая тем или иным государством, не соответствует международным процессуальным стандартам или имеет своей целью оградить подозреваемого от уголовной ответственности.

Прежде чем говорить об ответственности непосредственно за акт геноцида, нужно понимать, что значит, ответственность и что она включает. С.В. Черниченко, говорит об ответственности государств, истолковывая ответственность как «обязанность субъекта права претерпевать установленные неблагоприятные последствия за совершенное им правонарушение».1 То есть основанием привлечения к ответственности служит совершение уголовно наказуемого международного деяния. Среди международных договоров в мировом сообществе существует Резолюция Генеральной Ассамблеи об «Ответственности государств за международно- противоправные деяния»2. Как видно из самого названия, акт охватывает ответственность государств и не касается индивидуальной ответственности единичного субъекта, а именно индивида. В свою очередь в рамках этого преступления имеется статья в выше названной Конвенции, которая как раз предусматривает эту индивидуальную ответственность. В связи с этим в научной литературе, происходит немалая дискуссия по вопросу отнесения государства как субъекта, привлекаемого к ответственности. Но относительно позиции автора, можно сказать следующие, что он несменённого разделяет взгляды Д.Э Видус, о том, что государство будет ответственным за геноцид, но не в категории «уголовного преступления»3. К нему будет применяться исходя из выделяемых доктринальных источников материальная, политическая моральная. Это проистекает из того что государство не является физическим лицом, поэтому согласно уголовному праву его нельзя привлечь к ответственности.

Бесспорным является то обстоятельство, что в руках преступных лиц, государство может являться «преступной организацией», используя государственный аппарат, можно совершить геноцид, как это было высказано некоторыми скандинавскими странами. Но, представляется, что только индивид является уголовно ответственным за осуществление актов геноцида. Однако будучи отдельной структурой, государство будет ответственно за невыполнение своих обязательств по предотвращению геноцида и недопущению данного преступления.

Вопрос о субъекте возник достаточно давно еще при разработке самой конвенции. Великобритания настаивала на том, чтобы ответственными за преступления геноцида, были не только индивиды или объединения людей, имея при этом личную ответственность, но и на государства, органы государственной власти. Тогда же ее поддержало достаточно много государств, но, несмотря на это в перевес 2 голоса она была отклонена. В связи с этим образовались две позиции, одна из которых утверждала, что государства является субъектами ответственности, а вторая - не являются.

Относительно второй позиции, основоположником которой является юрист румынского Веспасиан Пелла, написавший в 1925 г. книгу

«Коллективная ответственность государств и уголовное право будущего»1. Называя государство «действующим субъектом права», Пелла считал, что в этом положении государство не может игнорировать требования закона, которые предъявляет закон отдельным личностям, а также не может совершать те же преступления, за которые обвиняет их государства представляют нации, а существование нации не зависит от воли индивида. Государство претворяет в жизнь групповую волю нации, считает В. Пелла. И если такая воля является преступной, то ответственность ложится на государство и, соответственно, на всю нацию.

Относительно современных последователей данных взглядов является Ю.Г Барсегов. В научных трудах автор рассматривает геноцид как неизбежное следствие и часть политики территориальной экспансии. «Геноцид является государственным преступлением не только по целям, но и по исполнению. Уничтожить целый народ может только государство при помощи государственного аппарата - правительства, местной администрации, армии, полиции, пропагандистских служб, средств массовой информации и т.п.»1. Это высказывание по нашему мнению полностью соотносится с положением ст. IV: «Лица, совершающие геноцид, или какие-либо другие из перечисленных в статье III деяний, подлежат наказанию независимо от того, являются ли они ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами»2. Так как, совершая преступление геноцид государство действует через государственный аппарат, который состоит из государственных органов, которые, в свою очередь представляют собой группу должностных лиц (или одно должностное лицо).

В Конвенции ст. IX, говорится о том, что в юрисдикцию суда входят вопросы «толкования, применения или выполнения настоящей Конвенции, включая споры, связанные с ответственностью государств». На основании этой статьи суд в деле Боснии и Герцеговины против Сербии и Черногории (1993 г.), говорил о том, что эта ответственность в рамках статьи будет охватывать, только отказ государства выполнять свои обязательства по предотвращению и наказанию за акты геноцида, как это предусмотрено ст. V, VI, VII Конвенции, а ответственность государства за акт геноцида, совершенного им будет исключена из Конвенции. Помимо этого, суд излагает, что такая формулировка, сказанная ранее, не исключает любого другого вида ответственности в отношении государства.

П. Гаета выступила с резкой критикой такого судебного заключения. Следуя из интерпретации этого заключения, П. Гаета заключает, что: «согласно суду, обязательство по конвенции будет нарушено, когда государственное должностное лицо или другой индивид, чьи акты будут относиться к государственным, совершат акт геноцида или любой из актов статьи III конвенции о геноциде. В этом случае, для суда, не имеет смысла выяснять выполнило ли государство своё обязательство по предотвращению в отношении такого деяния, поскольку логика подсказывает, что государство не может выполнить обязательства по предотвращению геноцида, в котором оно само принимало активное участие».

Комиссия в международном праве предлагая свое предварительное решение отмечала, «статья IV Конвенции не означает, что в неё вовлечены только государственные должностные лица, совершившие преступления; с точки зрения комиссии, совершение акта геноцида «правителями» или «публичными должностными лицами» в статье IV не исключает ответственности государства за действия своих органов, а статья IX не исключает любую форму ответственности государства, в том числе уголовную ответственность». Другие считали, что: «дело не содержит указания, ни в заявлениях суда, ни в заявлениях сторон, которые позволили бы предположить, что конвенция о геноциде отражает уголовную ответственность государств в уголовном смысле.

Суд постановил в этом деле, что президент Югославии С. Милошевич был «полностью осведомлён о климате глубокой ненависти, которая царила между боснийскими сербами и мусульманами в регионе Сребреницы». С. Милошевичу было известно о намерениях генерала Р. Младича совершить геноцид. Ответчику не удалось доказать […], что были совершены какие-либо действия для предотвращения зверств, которые были совершены. Следовательно, органы ответчика не сделали ничего, чтобы предотвратить геноцид в Сребренице1. Суд пришёл к выводу, что ответчик нарушил свои обязательства по предотвращению геноцида. Исходя из этого заключения, можно сделать вывод, что за акты геноцида, которые были совершены его органами, несет международную ответственность государство, но только в том аспекте, что государство, ни каким образом не способствовало предотвращению данного преступного деяния.

Но как мы поняли ранее конвенция, в целом, относится к наказанию индивидов, государство же может быть наказано, если оно не приняло надлежащие меры по введению положений конвенции в своё внутреннее право, согласно со статьёй V конвенции. Поэтому, ответственность государства согласно со статьёй IX не является уголовной. А может носить международно - гражданскую ответственность как отмечает судья М. Креча по этому делу. Она может выражаться и формироваться в 2 этапа:

Во-первых, требование о возмещении ущерба к компетентным органам государства, которые ответственны за геноцид и разрешение в порядке, установленным его внутренними законами.

Во-вторых, международные судебные разбирательства по возмещению убытков, понесенных в результате геноцида, участниками которого (разбирательства) будут являться государства, ответственное за геноцид и государство, на территории которого был совершен геноцид.

Подводя итог, хотелось, сделать вывод о том, что только индивид является уголовно ответственным лицом за осуществление актов геноцида. Однако, будучи отдельной структурой, государство является ответственным за невыполнение своих обязательств по предотвращению геноцида, а также за недопущение этого преступления. Сюда можно добавить, что государство будет ответственно за действия своих должностных лиц в случаях геноцида, согласно с заключениями МТБЮ по делу Фурунджия, в котором суд отмечал, что, если преступления составляют широкую практику государственных должностных лиц, то они признаются, как нарушения международных правовых обязательств, которые генерируют государственную ответственность1.

2.2 Роль и практика международного правосудия в отношении преступления геноцид

В настоящее время наблюдается рост преступности, в том числе и рост преступлений против мира и безопасности, что можно назвать одной из самых больших угроз современности. Особую опасность вызывает то обстоятельство, что такие преступления приобретают новые, более жестокие формы. Следует особо подчеркнуть, что с такой угрозой силами одного государства справиться практически нереально.

В различных международно-правовых актах отмечается, что главной задачей международного уголовного права является задача недопущения преступлений против мира и безопасности всего человечества. При этом предупреждение преступлений против безопасности и мира необходимо расценивать в контексте поддержания мирового правопорядка в целом.

Преступления против мира и безопасности, будучи одной из угроз национальной и международной безопасности в XXI веке может стать серьезный препятствием для решения мировых, региональных и национальных проблем. Можно заключить, что контроль над указанными преступлениями должен предполагать не только выявление субъектов совершения данных преступных деяний, а также условий и причин, которые их порождают, причем осуществлять эти действия необходимо всему мировому сообществу. Лишь объединив международные усилия, можно создать наиболее эффективную систему противодействия преступлениям против мира и безопасности в каждом государстве в отдельности и в целом - во всем мире.

Международные механизмы привлечения к ответственности и рассмотрения данной категории преступления представлены ранее рассмотренными органами правосудия: МУС, который начал свою деятельность лишь 2002 году и международные трибуналы (такие как МТР,

МТБЮ), которые были учреждены по решению ООН до момента существования постоянного органа международной уголовной юстиции - МУС, действующих на основе Устава ООН и вышеназванной Конвенции. Трибуналы были созданы как вспомогательные органы, которые осуществляют судебное преследование в отношении лиц, ответственных за совершение серьезных преступлений в рамках международного гуманитарного права, или в случаях, когда правительство какого-либо государства обращается к Совету Безопасности с просьбой об оказании помощи в плане расследования и осуществления судебного преследования. Деятельность этих органов имеет большое значение для понимания объективных и субъективных признаков геноцида как преступления по международному и по национальному уголовному праву. В их решениях преступление геноцида получило современную интерпретацию, во многом по- новому были истолкованы его объективные и субъективные признаки. Юрисдикция этих трибуналов признается Россией и, следовательно, их решения имеют существенное значение для понимания признаков геноцида по УК РФ как наиболее тяжкого преступления против безопасности человечества (человечности), а также для возможной правоприменительной деятельности.

Главенствующим судом среди названных органов правосудия является МУС. Международная конференция 17 июня 1998 года, которая проходила в Риме приняла Устав Международного уголовного суда1.

Следует еще раз подчеркнуть, что Юрисдикция суда ограничивается только самыми серьезными и важными преступлениями, которые вызывают озабоченность всего международного сообщества.

В статье 5 указанного Устава отмечается, что МУС обладает юрисдикцией в отношении следующих преступлений:

- во-первых, преступление геноцида;

- во-вторых, преступления против человечности;

- в-третьих, военные преступления;

- в-четвертых, преступление агрессии.

Таким образом, можно заключить, что Международный уголовный суд рассматривает преступления против мира и безопасности в целом, однако геноцид выступает одним из самых тяжких преступлений против человечества.

Практика по преступлениям геноцида насчитывает большое количество нам известных деяний. Среди которых и геноцид армян в 1915 году, геноцид евреев в годы Второй Мировой войны, геноцид представителей тутси местными хуту в Руанде 1994 году, истребление иракскими войсками курдского населения северного Ирака - в частности, в процессе операции Анфаль 1987--1989 годов и другие обществестные случаи.

Рассмотрим конкретные примеры и практику рассмотрения дел о геноциде.

Так, в 2007 году началось рассмотрения дела в Чрезвычайных палатах в судах Камбоджи. 8 августа 2008 г. судом были предъявлены обвинения в отношении совершения геноцида, а также совершение преступлений против человечности и серьезных нарушений Женевских конвенций 1949 года против бывших лидеров Демократической Кампучии - государство в Юго-Восточной Азии, которое существовало на территории Камбоджи в период с 1975 по 1979 года1. Общей целью лидеров Коммунистической партии Кампучии было осуществить быструю социалистическую революцию в Камбодже через «огромный скачок вперед» и защитить Коммунистическую партию Кампучии (далее - КПК) «от внутренних и внешних врагов любыми способами». Другой же целью было уничтожение «врагов» и уничтожение определенных групп полностью или частично. Без справедливого судебного разбирательства во время эвакуации из городов были казнены высшие чиновники бывшей Кхмерской Республики. Как следует из документов КПК, «решение было принято с целью помешать им вернуться к власти».

Представители народности чам подвергались насильственному перемещению, в ходе которого переселялись целые деревни. Как показывают документы КПК, представителей чам намеренно разделяли, «смешивая» их с кхмерским населением. Старейшины, религиозные лидеры и представители народности чам, которые выражали протест или продолжали практиковать свою религию, были казнены или заключены в тюрьмы.

События, в которых обвиняются лидеры бывшей Демократической Кампучии были совершены ими в период времени между 17 апреля 1975 г. и 6 января 1979 г.:

Вышеуказанные обвинения были предъявлены:

- Нуон Чеа (заместитель секретаря Коммунистической партии Кампучии);

- Иенг Сари, (бывший заместитель премьер-министра по иностранным делам Демократической Кампучии);

- Кью Сампан (бывший глава государства Демократической Кампучии);

- Иенг Тирит (Министр социального обеспечения Демократической Кампучии).

Каждому из указанных лиц, помимо обвинений в нарушении положений Женевских конвенций 1949 года, преступлений против человечности (включая порабощение, истребление, убийство, депортация, пытки и заключение в тюрьму, преследование по расовым, политическим, религиозным мотивам и многие другие бесчеловечные акты) было предъявлено обвинение в геноциде через убийство групп вьетнамского населения и народности чам.

Всем четверым обвиняемым были предъявлены инициирующие Обвинительные акты. Суд (Чрезвычайные палаты в судах Камбоджи) 15 сентября 2010 г. распорядился начать судебное производство в соответствии с Обвинительными заключениями. Рассмотрев заявления четверых обвиняемых, Палата предварительного производства утвердила и частично изменила Обвинительные заключения и распорядилась о возобновлении судебного разбирательства 13 января 2011 года1.

Позднее в 7 августа 2014 года Судебная палата вынесла решение, признав двух оставшихся в живых высокопоставленных руководителей «красных кхмеров» -- Нуона Чеа и Кхиеу Сампхана -- виновными в совершении преступлений против человечности и приговорив их к пожизненному заключению.

В декабре 2012 года МТБЮ рассматривал «громкое» дело Здравко Толмира - бывшего высокопоставленного руководителя боснийско-сербской армии2.

Толимир обвиняется в геноциде, заговоре с целью совершения геноцида, преступлениях против человечности и нарушениях законов и обычаев войны, совершенных в период между июлем и ноябрем 1995 г. против боснийских мусульман в городах Сребреница и Жепа в восточной Боснии и Герцеговине. В течение периода, охваченного Обвинительным актом, Толимир являлся заместителем командира по разведке и безопасности в Главном штабе боснийско-сербской армии. Он был одним из семи заместителей, подчинявшихся непосредственно командиру Главного штаба боснийско-сербской армии Ратко Младичу.

Обвинительный акт вменяет Толимиру совершение геноцида. Речь идет об эпизоде, когда были казнены 7000 мусульманских мужчин и мальчиков из Сребреницы.

Толимир обвиняется в причастности к убийствам боснийских мусульман, которых содержали как пленных в разных местах на территории Братунаца и Зворника после падения анклава Сребреница. В числе более чем дюжины случаев массовых убийств, как утверждает Обвинение, Толимир фактически командовал подразделением, которое казнило более чем 1700 мусульманских мужчин и мальчиков в военной тюрьме Бранево и Культурном центре Пилица.

Толимир был арестован 31 мая 2007 г. в Боснии и Герцеговине и передан в МТБЮ 1 июня 2007 г. и участвовал в процессе на стадии предварительного производства. Судебное производство началось 26 февраля 2010 г. Заключительные аргументы сторон были представлены 21 -- 23 августа 2012 года1.

В 2011 году МТБЮ рассматривал дело против Ратко Младича - командующего Главным штабом боснийской сербской армии (VRS) 12 мая 1992 г. (занимал эту должность до 8 ноября 1996 г.); произведен в звание генерал-полковника в июне 1994 года2.

Ратко Младич обвиняется в геноциде, преследовании, истреблении, убийстве, высылке, бесчеловечных действиях, терроре, незаконных нападениях, взятии заложников.

Что касается предъявляемого обвинения в геноциде, то суть его сводится к следующему: Между 12 мая 1992 г. и 30 ноября 1995 г. Младич принимал участие в объединенном преступном предприятии (ОПП) с целью окончательного удаления боснийских мусульман и боснийских хорватов с территорий Боснии и Герцеговины, провозглашенных боснийско-сербскими территориями. Участвовал в объединенном преступном предприятии с целью уничтожения боснийских мусульман Сребреницы путем убийства мужчин и мальчиков Сребреницы и принудительного перемещения женщин, маленьких детей и некоторых стариков.

Инициирующий обвинительный акт в отношении Ратко Младича и Радована Караджича был утвержден 25 июля 1995 г. и вменял им в вину геноцид и другие преступления, совершенные против гражданского населения на всей территории Боснии и Герцеговины (дело № IT-95-5). Второй обвинительный акт был утвержден 16 ноября 1995 г. и касался событий, которые имели место в Сребренице в июле 1995 г. (дело № IT-95-18). Эти два Обвинительных акта были объединены в июле 1996 г. в одно дело под номером IT-95-5/18.

Судебное разбирательство по делу Радована Караджича было начато 26 октября 2009 года. Радован Караджич являлся членом-учредителем Сербской демократической партии; президентом Сербской демократической партии до ухода в отставку 19 июля 1996 г.; председателем Национального Совета Безопасности Сербской Республики Босния и Герцеговина (позднее «Республика Сербская - «РС»); президентом тройственного Президиума республики с момента ее основания 12 мая 1992 г. до 17 декабря 1992 г., а в дальнейшем единственный президент Республики Сербская и Верховный Главнокомандующий ее Вооруженными силами1.

Радован Караджич обвинялся в геноциде, истреблении, убийстве, преследовании, депортации, бесчеловечных актах, актах насилия, основной целью которых являлось терроризирование гражданского населения, незаконных нападениях на гражданское население, взятии заложников.

Что касается предъявления МУСом обвинения в геноциде, то суть инкриминируемых деяний сводится к следующему:

- Совершал в соучастии с иными лицами геноцид части национальных, этнических и/ или религиозных групп боснийских мусульман и боснийских хорватов как таковых в форме исполнения, планирования, подстрекательства (instigating), приказа и/ или пособничества и подстрекательства (aiding and abetting).

- Принимал участие в объединенном преступном предприятии (ОПП) с целью окончательного удаления боснийских мусульман и боснийских хорватов с территорий Боснии и Герцеговины, провозглашенных боснийско- сербскими территориями;

- Принимал участие в объединенном преступном предприятии с целью уничтожения боснийских мусульман Сребреницы путем убийства мужчин и мальчиков Сребреницы и принудительного перемещения женщин, маленьких детей и некоторых стариков.

Радован Караджич обвиняется на основании принципа индивидуальной уголовной ответственности (статья 7(1)) и на основании принципа ответственности вышестоящего должностного лица (статья 7(3)) в:

- Геноциде, преследовании, истреблении, убийстве, депортации, бесчеловечных актах (геноцид, преступления против человечности, статьи 4 и 5),

- Убийстве, незаконных нападениях на гражданское население, актах насилия, основной целью которых было терроризирование гражданского населения, взятии заложников (нарушения законов и обычаев войны, статья 3).

После того, как Обвинительный акт против Караджича и Младича был утвержден 24 июля 1995 г. и 16 ноября 1995 г., Ордер на арест был направлен Федеративной Республике Югославия (Сербия и Черногория), республике Босния и Герцеговина и Боснийско-Сербской администрации (которая была преобразована в Республику Сербская). На 18 июня 1996 г. выданный Ордер на арест не был исполнен, и, после того, как Обвинитель предпринял разумные попытки проинформировать обвиняемого о существовании данного Ордера, Судья Клод Жорда (Claude Jorda) распорядился, что оба Обвинительных акта должны быть представлены в Судебную камеру для рассмотрения в соответствии с Правилом 61 Правил процедуры и доказывания.

11 июля 1996 г. Судебная камера утвердила все пункты Обвинительного акта, будучи убеждена, что Обвинитель представил доказательства, дающие разумное основание полагать, что Караджич и Младич совершили инкриминируемые им преступления. Камера выдала международный Ордер на арест, распорядившись, чтобы он был разослан всем государствам и Многонациональным силам по выполнению соглашения под руководством НАТО (IFOR), которые действовали тогда в Боснии и Герцеговине.

Следует отметить, что важнейшим обстоятельством, которое учитывается судами при вынесении наказания, является положение обвиняемого лица в военной иерархии или в структуре государственной власти. Так, в частности, по общему правилу, чем выше отмеченное положение, тем большую ответственность несет лицо за совершенное при его участии преступление, а вина начальников, которые подстрекали или планировали данное преступление или же каким-то другим способом оказывали поддержку преступлению (или же отдали приказ о совершении геноцида) - является серьезней, чем вина непосредственных исполнителей геноцида1.

В деле Сикирицы и др. судебная камера МТБЮ постановила: «Положение Дамира Дозена (который являлся начальником охраны в лагере «Кератерм») как лидера представляет собой фактор отягощения относительно рассматриваемого преступления. Так, в частности, Дамир Дозен злоупотреблял доверием, разрешая преследование и освобождая от ответственности виновных в насилии, от которого он должен был защищать людей».

В деле генерала Радислава Крстича (который являлся начальником штаба, а затем занимал должность командующего корпуса «Дрина» Армии Республики Сербска), Суд подчеркнул: «Высокое положение в политическом руководстве или в вооруженных силах само по себе не приводит к более суровому наказанию. Однако то лицо, которое злоупотребляет своим властным положением либо неправильно его использует, заслуживает более сурового наказания, чем лицо, которое действует в личном качестве. Последствия действий человека обязательно являются более серьезными, если он, находясь на вершине политической или военной иерархии, использует свое положение для совершения преступления»2.

Важно отметить, что в данном деле, которое касается геноцида боснийских мусульман в анклаве Сребреница, суд отметил, что обвиняемый не приказывал совершать убийства; ни он сам, никто-либо из его подчиненных лично не участвовал в убийствах и не находился на месте убийств. Однако обвиняемый в данном преступлении позволил своему командующему, генералу Младичу, использовать транспортные ресурсы своего корпуса для подготовки массовых убийств тысяч мужчин (доставка будущих жертв к местам содержания и местам казней) и личный состав и транспортные средства для незаконной высылки детей и женщин.

Кроме того, хотя виновное лицо и отдало приказ не причинять вреда беженцам из числа мусульман, он не предпринял никаких действий для того, чтобы гарантировать исполнение этого приказа.

Суд признал генерала Крстича виновным, и осудил его на сорок шесть лет лишения свободы. Позднее Апелляционная камера смягчила приговор до тридцати пяти лет тюремного заключения, признав, что бездействие генерала Крстича составило форму подстрекательства и пособничества в геноциде и к преступлениям против человечности в виде истребления и преследования, а не прямое участие в указанных преступлениях.