Правовое регулирование преддоговорных отношений

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Теория преддоговорных отношений зародилась во второй половины XIX века. С тех пор она является объектом исследования многих ученых-цивилистов. Известно, что процесс заключения договора состоит из нескольких стадий. Одна из таких стадий - преддоговорные контакты сторон (переговоры). В юридической литературе считается, что она является факультативной и используется по усмотрению сторон, вступающих в договорные отношения.

В современности в связи с развитием экономических отношений переговоры могут приобретать длящийся характер. В ходе таких продолжительных переговоров идет тщательная разработка проекта будущего договора, а также в процесс могут вовлекаться различные ресурсы. На преддоговорном этапе стороны часто осуществляют финансовые вложения в будущий проект. Но в результате недобросовестных действий одной из сторон другая сторона может понести убытки.

До 2015 года преддоговорный этап в российском гражданском праве в связи с его факультативным характером не порождал правовых последствий для стороны, которая не исполняла или ненадлежащем способом исполняла свои обязанности. Несмотря на это, в предпринимательских отношениях установилась практика защиты добросовестной стороны на стадии преддоговорных отношений. Стороны для обеспечения своих интересов часто подписывают на стадии переговоров различные соглашения: меморандумы о взаимопонимании, протоколы о намерениях.

Но современное гражданское право быстро развивается. Не так давно была проведена реформа обязательственного, а также договорного права. Так в 2013 году в российском гражданском праве был закреплен принцип добросовестности. Вслед за ним в 2015 году в Гражданском кодексе РФ были закреплены новые виды договоров, а также была введена статья 434.1 ГК РФ, которая установила преддоговорную ответственность за недобросовестные действия сторон.

Но введение новых норм не решило многих проблем, связанных с преддоговорными отношениями. Актуальными остаются вопросы, которые касаются природы преддоговорных отношений, преддоговорной ответственности, ее оснований, определения понятия «переговоры о заключении договора», их начала и завершения, определения недобросовестных действий сторон, размер возмещения убытков за такие действия.

Цель работы - всестороннее исследование преддоговорных отношений, а также определение их правовой природы и степень разработанности современного гражданского регулирования преддоговорных отношений.

Задачами работы являются:

1. рассмотрение зарубежной и отечественной теоретической базы преддоговорных отношений

2. анализ нормативной правовой базы преддоговорных отношений

3. исследование судебной практики по теме

4. разработка предложений по совершенствованию правового регулирования преддоговорных отношений

Объектом исследования являются правоотношения сторон, возникающие на стадии, предшествующей заключению договора между ними.

Предметом исследования являются нормы гражданского права России, ряда зарубежных стран, регулирующие отношения сторон на преддоговорной стадии.

Методы исследования: формально-логический, исторический, системный, метод анализа и синтеза, индукции и дедукции, сравнения.

Степень разработанности темы. Исследованием преддоговорных отношений занимались многие отечественные ученые такие, как Агарков М. М., Аюшеева И. З., Богданов Д. Е., Гницкевич К. В.,Егорова М.А., Красавчиков О.А., Кучер А. Н.,Малеина М. Н., Овчинникова К.Д., Подузова Е. Б., Рабинович Н. В.

Положения, выносимые на защиту.

1. Анализ п. 5 ст. 434.1 ГК РФ, говорит о том, что «соглашение о порядке ведения переговоров» является предпосылкой возникновения преддоговорного правоотношения. «Соглашение о порядке ведения переговоров» является договором, причем договором организационным, который обладает своей спецификой.

2. Перечень оснований преддоговорной ответственности, закрепленный в п. 2 ст. 434.1 ГК РФ должен быть дополнен отсылкой к норме п. 4 ст. 10 ГК РФ, которая является таким же основанием преддоговорной ответственности и устанавливает право на возмещение убытков в результате нарушения запрета злоупотребления правом. Ведь ст. 10 ГК РФ закрепляет, что злоупотребление правом - это не только осуществление гражданских прав с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона, но также и заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав

3. Убытки, которые закрепляет п. 3 ст. 434.1 ГК РФ не подпадают в полной мере ни под понятие реального ущерба, ни под понятие упущенной выгоды. Конструкция убытков помимо реального ущерба, который включает несение фактических расходов в процессе организации переговоров, также возможно включает и упущенную выгоду, выражающуюся в лишении возможности заключения договора с третьим лицом. Возможно, поэтому данные убытки выделены автономно, тем самым подразумевая договорный характер преддоговорной ответственности.

4. Преддоговорная ответственность является сложным явлением в гражданском праве. Она сочетает в себе черты как договорной, так и внедоговорной ответственности, которые выражаются в той или иной мере в зависимости от конкретных обстоятельств дела.



Глава 1. Развитие правового регулирования преддоговорных отношений

1.1 Теории преддоговорных отношений в зарубежных странах

Правовая природа преддоговорных отношений всегда представляла интерес для ученых-цивилистов. В юридической литературе изучение преддоговорных отношений рассматривается через институт преддоговорной ответственности, который непосредственно обеспечивает защиту субъектов переговорного процесса. Поэтому преддоговорные отношения приобретают огромную значимость при заключении договора.

Необходимо сказать, что обязательство сторон заключить договор в отсутствии какого-то ни было соглашения, существовала еще задолго до введения в Гражданский кодекс Российской Федерации статьи 434.1 «Переговоры о заключении договора».

Например, в дореволюционной России преддоговорная ответственность применялась достаточно часто среди купеческого сословия. В то время деятельность купцов основывалось на высокой степени нравственности каждого из них, поэтому гарантией исполнения обязательства служило «купеческое слово» или «слова купца». Купечество дорожило своей репутацией, поэтому оно не могло руководствоваться правилами, которые были направлены на извлечение только личной выгоды. Ведь обман покупателя, неисполнение своего обязательства наносило серьезный урон по деловой репутации, так как сословие хорошо знало друг друга. Такие правила существовали не только в России, но и в других странах, которые потом превратились в общеизвестное обязательство каждого из субъектов вести себя добросовестно.

В связи с неясностью вопроса преддоговорных отношений и преддоговорной ответственности хотелось бы рассмотреть различные теории преддоговорной ответственности.

Основателями учения о преддоговорной ответственности являются представители немецкой школы пандектного права: Р. фон Иеринг, Г. Дернбург, Б. Виндшейд и др. Но первым человеком, кто разработал учение о преддоговорной ответственности - «сulра in contrahendo (culpa - неосторожность)» является Р. фон Иеринг. Его теория является основополагающей в развитии всего учения о преддоговорной ответственности.

Ученого волновали некоторые вопросы, связанные с преддоговорными отношениями, которые не были разрешены его современниками. Например, существует ли обязанность у заблуждающейся стороны по возмещению убытков в отношении стороны, которой они были причинены? Не обязана ли виновная перед контрагентом сторона возместить по ее culpa вызванные у него издержки?

Р. фон Иеринг пришел к выводу, что сторона, причинившая убытки контрагенту всегда сможет безнаказанно уйти от ответственности на стадии ведения переговоров. Эта несправедливость подтолкнула ученого подробно изучить данную проблему, а также обнаружить основания ответственности за неосторожность виновного лица при ведении переговоров по заключению договора и нормы права, по которым допустимо привлекать виновное лицо к ответственности в определенных ситуациях.

Р. фон Иеринг предусматривает 5 условий для применения ответственности:

«1. Внешне выглядит так, как будто имеет место заключение договора купли- продажи. Таков его внешний фактический состав: согласие по поводу товара и цены.

2. Его ничтожность по причине порока, касающегося проданного объекта: в одном случае отсутствие оборотоспособности (продажа публичных мест), в другом

– его несуществование (продажа свободного человека как раба).

3. Порок в личности продавца, то есть отсутствие способности, наличие которой он по договору обязан был гарантировать.

4. Незнание покупателя о пороке.

5. Договорный иск о возмещении убытков».

Впрочем, автор не дает разъяснений, что такое договорный иск, почему он предоставляется и какова его связь с недействительностью сделки. Но несмотря на это, Р. фон Иеринг был первым, кто разработал полноценную теорию преддоговорной ответственности. Ученый считал, что недействительный договор всегда имеет последствия: «… так что выражение «ничтожность», если оно используется надлежаще, имеет лишь узкое значение: отсутствие не всех, но лишь определенных последствий».3 При этом такой договор может создать обязательства другого рода, поскольку они направлены не на исполнение, а, например, на возврат переданной вещи, задатка, на возмещение убытков. Автор стремится установить и обосновать более общее понятие сulра in contrahendo.

В одноименной статье Р. фон Иеринга, датированной 1861 г., выделяются основания преддоговорной ответственности и ее виды.

Как пишет К. В. Севрюгин: «Р. Иеринг разделял преддоговорную ответственность на несколько видов:

1) ответственность за неспособность заключить договор;

2) ответственность за невозможность будущего исполнения договора;

3) ответственность, связанная с пороком воли при заключении договора».

В соответствии с взглядами Р. фон Иеринга, наличие вины при заключении договора, а вместе с ней и преддоговорной ответственности, возможно лишь тогда, когда существует договор или видимость договора. Согласно мнению Р. Иеринга «форма вины в виде неосторожности выражается как раз в заключение договора, а не в обстоятельствах, являющихся сопутствующими в виде, например, недобросовестности или нарушении некой обязанности проверить отсутствие недостатков».

Ученый считал, что важным условием применения преддоговорной ответственности является виновность лица, но возмещение им убытков базировалось на договорном, а не на деликтном иске, как это можно было представить. Таким образом, К. В Гницкевич в своей работе описывает что: «Р. Иеринг признавал лицо виновным в возникновении у контрагента убытков, связанных с заключением недействительного или не оформленного надлежащим образом договора, указанное лицо виновно в ощущении контрагента, что заключенный договор имеет силу». Ученый распространял действие преддоговорной ответственности не на все виды договоров. Так она действовала в отношении недействительных договоров и договоров с пороками формы. Незаключенные договоры не подпадали под действие преддоговорной ответственности.

Изучив теорию Р. Иеринга, можно сделать вывод о том, что на современном этапе развития гражданского права она не всегда применима. Например, в отношении тех договоров, заключению которых предшествует долгий этап преддоговорных контактов сторон. Автор не рассматривает в своем учении отдельно процесс переговоров, считая, что они не относятся договору, который будет впоследствии заключен.

По мнению М. Б. Жужжалова: «Сulpa (неосторожность) лица, которое совершает это действие, наступает после совершения акцепта другой стороной, то есть становится таковым ретроактивно». Если рассматривать это с такой позиции, то получается, что culpa является внедоговорной, тем самым противоречит учению автора.

Другим основателем теории преддоговорной ответственности считается Г. Дернбург. М. М. Якубчик, рассматривая его теорию, говорит о том, что в отличие от Р. Иеринга, ученый рассматривал преддоговорную ответственность как внедоговорную. Таким образом, убытки, которые несла добросовестная сторона в результате сulра in contrahendo: «…возмещались только в том случае, если договор не был заключен».

Концепция ученого породила разнообразие мнений относительно правовой природы преддоговорной ответственности и относительно того, является ли данная ответственность деликтной или договорной.

Впоследствии на основе теорий Р. Иеринга и Г. Дернбурга разрабатывались новые теории преддоговорной ответственности. Если ранее преддоговорная ответственность согласно Р. Иерингу, не распространяла свое действие на процесс переговоров, то новые теории касались ответственности стороны, которая недобросовестно прекращала переговоры. Появилась теория «вины в незаключенности договора», которая в частности была разработана итальянским ученым Г. Фаджеллой.

Г. Фаджелла ввел два новых понятия в переговорный процесс, которые впоследствии стали принципами гражданского права: свобода договора и «добрая совесть» (добросовестность). Руководствуясь этими принципами стороны, вступая в переговоры, не имеют право прекращать их необоснованно, без действительно существующих на это причин. По мнению Р. А. Зейналовой теория Г. Фаджеллы не может быть признана идеальной, так как существует фактор того, что: «… контрагенты в принципе свободны в прекращении своих переговоров и зачастую в силу именно экономических причин».

Проанализировав теории можно предположить, что немецкая доктрина частично признает институт незаключенности договора. Но в то же время, если переговоры порождают права и обязанности у сторон, то сделка, которая признается незаключенной, соответственно противоречит институту преддоговорной ответственности. Ведь незаключенная сделка не порождает юридических последствий для сторон.

Большинство европейских государств рассматривают преддоговорную ответственность как внедоговорную, закрепив в своем законодательстве принцип генерального деликта. Но немецкое право, исходя из теории Р. Иеринга, наделяет преддоговорную ответственность признакам договорной.

Согласно обязательственному праву Германии: «В соответствии с содержанием обязательства каждая из сторон может быть обязана учитывать права, правовые блага, и интересы другой стороны». При этом положение (2) § 311 предусматривает, что: «Обязательство, содержащее обязанности согласно абзацу 2§ 241 возникает, также посредством: вступления в переговоры о заключении договора, подготовки договора, деловых контактов сторон».

Следовательно, обязательство сторон совершать свои действия добросовестно распространяется не только на сделки, но также и на преддоговорный этап. Если одна из сторон не исполнила свое обязательство в процессе переговоров, которое повлекло причинение убытков другой стороне, то она обязана возместить эти убытки потерпевшей стороне.

Большое внимание уделяется недействительности волеизъявления недобросовестного лица. Так, § 118 ГГУ, устанавливает, что: «Волеизъявление, сделанное без серьёзного намерения в расчёте на то, что отсутствие такого намерения будет замечено, недействительно». Также ГГУ фиксирует, что волеизъявление недобросовестного лица может быть оспорено или признано недействительным. В таком случае такое лицо обязано возместить потерпевшему причиненные его волеизъявлением убытки, так как у последнего существовала уверенность, что волеизъявление действительно. Размер убытков определяется из размера выгоды, которую потерпевшее лицо могло извлечь. Убытки не возмещаются, если потерпевшее лицо знало или должно было знать о недействительности или оспоримости волеизъявления. Получается, что каждая из сторон переговоров несет ответственность за недействительность волеизъявления.

Значимым положением является размер убытков, которые должна возместить недобросовестная сторона за свои действия.

Возвращаясь к учению Р. Иеринга о преддоговорной ответственности, стоит остановиться на таких понятиях как «положительный» и «отрицательный» интересы, которые были им введены.

Автор считал, что интересы каждого покупателя имеют двойственный характер. В своей работе Р. Иеринг пишет, что: «с одной стороны покупатель заинтересован в действительности договора, то есть в его исполнении, тем самым он получит вещь взамен денежного предоставления; с другой стороны он заинтересован в незаключении договора, ведь в таком случае он сохраняет свои денежные средства, если бы не появился определенный фактор, при котором договор признается заключённым».

В таком случае, если продавец ввиду ошибки отправил не тот товар и потребует от покупателя этот товар, то интерес в действительности договора будет состоять в любом случае в превышении ценности вещи над покупной ценой (если не в чем-то ещё), интерес в незаключенности договора - в возмещении транспортных издержек.

Р. Иеринг в своем труде приводит следующий пример. Покупатель по ошибке заказывает не один ящик сигар, а десять. В таком случае у продавца также есть положительный и отрицательный интерес. Положительный интерес - это выгода от продажи десяти ящиков, отрицательный - компенсация расходов на упаковку и транспорт, которые могли бы отсутствовать, если бы не было ошибки или она была бы исправлена.

Исходя из данного примера, положительный интерес заключается в действительности договора, ведь тогда покупатель может требовать его исполнения. Негативный интерес выражается в недействительности договора, так как лицо причинившее убытки знало или должно было знать о наличии основания для недействительности, но все равно заключило договор.

По мнению Р. Иеринга покупатель на преддоговорном этапе может требовать лишь возмещение тех убытков, которые у него возникли при заключении соглашения, то есть он имеет право только на негативный интерес.

Также этот интерес не является простым. Он как бы распадается на две составляющие: ущерб от вещи и действия, которые совершались из-за убежденности в действительности соглашения. Действия соответственно порождают негативные последствия для потерпевшего, которые состоят либо из реального ущерба, либо упущенной выгоды. Реальный ущерб - это фактические расходы, которое понесло лицо во время заключения и исполнения договора (так покупатель потратился на организацию встречи, транспортировку, уплату налогов). Но также не стоит забывать, что недействительный договор, порождает такие негативные последствия, при которых невозможно получение предполагаемой выгоды, поскольку потерпевшая сторона могла бы заключить такой же договор с другим лицом.

Р. Иеринг приводит еще один пример положительного и негативного интереса. У хозяина гостиницы была заказана комната, но лицо, осуществлявшее заказ из-за неправильно указанного адреса должно было заказать комнату в другой гостинице. На первый взгляд может показаться, что хозяин гостиницы не несет никакого реального ущерба. Но если бы он отказался от возможности сдать комнату в пользу другого лица, то мнению Р. Иеринга хозяин гостиницы имел бы такой же ущерб, как если бы он потерял наличные деньги. В то же время ошибка может и не принести никаких негативных последствий, если бы не представилось возможности сдать комнату другому лицу.

Следовательно, отрицательный интерес иногда может достичь размера положительного. Р. Иеринг считает, что: «В обоих последних случаях истцы получают ровно то же, что могли бы требовать при исполнении договора, но - как следует из всего вышеизложенного - по совсем другому основанию».

На основании вышеизложенного, можно решить, что продавец, получивший обратно десять ящиков сигар, может требовать возмещения упущенной выгоды, если бы он точно мог продать такое количество в силу сложившихся отношений по сбыту. Но продавец может реализовать эту выгоду в будущем, поэтому нельзя сказать, что она была упущена. Такого нельзя сказать в отношении хозяина гостиницы. Покупатель также может быть лишен реализации выгоды, в результате чего он может понести имущественные потери. Например, если бы он продавал не ящики сигар, а фруктов, в связи с промедлением их продажи они бы быстро испортились и он не смог бы их реализовать.

По этому поводу автор говорит, что: «…требование истца удовлетворить его интерес может по размеру как сравняться с интересом в исполнении, так и составить ровным счётом ничего».

На современном этапе развития немецкого гражданского права в юридической литературе существует три случая применения института сulpa in contrahendo:

«1. Причинение вреда, который ни при каких обстоятельствах не связан с договорными отношениями, например, когда вред жизни или здоровью причиняется будущему покупателю на территории организации продавца.

2. Причинение убытков добросовестному лицу из-за отсутствия действительного договора по вине другого лица.

3. Причинение убытков, в связи со вступлением договора в силу, например, если бы сторона, причинившая убытки вела себя добросовестно, то такой договор не был бы заключен».

Такое широкое использование преддоговорной ответственности в немецком праве, по мнению некоторых отечественных ученых, в частности А. В. Егорова связано с тем, что деликтное право недостаточно развито. Например, в немецком праве отсутствует право лица на возмещение ущерба при простой угрозе имуществу, доказательство вины причинителя вреда в деликтных обязательствах лежит на потерепевшем, в отличие от договорных обязательств, где такая обязанность лежит на противоположной стороне.

Обобщая все вышесказанное, можно сделать вывод, что преддоговорная ответственность в Германии имеет договорный характер. Ее основанием служит нарушение обязанностей на преддоговорном этапе, в результате чего недобросовестная сторона возмещает убытки другой стороне, тем самым удовлетворяя ее негативный интерес.

Совершенно противоположное учение о преддоговорной ответственности заложено в праве Франции. Гражданский кодекс Франции закрепляет принцип генерального деликта, в соответствии с которым преддоговорная ответственность распространяется на все отношения до заключения договора. Таким образом, преддоговорная ответственность носит характер деликтной.

В соответствии со ст. 1382 Гражданского кодекса Франции: «Любое действие человека, причиняющее другому вред, обязывает лицо, виновное в его причинении, этот вред возместить». В то же время: «Лицо несёт ответственность за вред, причинённый им не только в результате его действий, но и в результате его небрежности или неосторожности».

М. М. Якубчик в своей работе описывает спор, который был рассмотрен Парижским апелляционным судом Франции в 1883 году. Из обстоятельств дела следует, что лицо приняло предложение от своего контрагента потратить деньги на рекламу товара, которым стороны собирались торговать в будущем. Все расходы были осуществлены до заключения договора. В будущем договор так и не был заключен. Контрагент, который вышел из переговоров и убедил лицо в необходимости рекламы товара, стал осуществлять деятельность по продаже этого товара. По результатам рассмотрения дела суд обязал лицо, которое вышло из переговоров возместить убытки другому лицу.

Таким образом, преддоговорная ответственность, согласно гражданскому праву Франции - это ответственность, которая возникает на основании деликта (факта причинения вреда). Во французском праве считается, что процесс переговоров находится вне договорного права, соответственно договорная ответственность не может применяться к отношениям при отсутствии договора. Суд, рассматривая спор о преддоговорной ответственности, по общему правилу применяет к недобросовестной стороне нормы ст. 1382 и 1383 Гражданского кодекса Франции.

Помимо этих норм существуют и другие. В соответствии со ст. 1599 ГК Франции убытки взыскиваются: «…когда покупатель не знал, что вещь принадлежит другому лицу, при этом договор купли-продажи чужой вещи недействителен». Также согласие на заключение договора от лица, если оно было получено в результате заблуждения, насилия или обмана не может быть признано действительным согласно ст. 1109 ГК Франции. Причем его недействительность признается в судебном порядке на основании иска.

Следовательно, преддоговорная ответственность применяется в случаях, когда сделка признается недействительной. Как считает К. В. Гницкевич: «Французское право не применяет ответственность к стороне, которая прекратила переговоры из-за невозможности возникновения договорных отношений до заключения договора и на основании отрицания безотзывности оферты».

Другой точки зрения придерживается М. М. Якубчик. Автор утверждает, что преддоговорная ответветственность во Франции представляет собой: «Нечто, ограничивающее свободу вступления в договорные отношения как часть более широкой категории свободы договора».

Таким образом, преддоговорная ответственность во Франции основывается на деликтном праве, в отличие от Германии.

Интересное явление представляет институт преддоговорной ответственности в скандинавской правовой системе. Данная правовая система сочетает в себе признаки континентальной системы права и англо-саксонской системы. В этой правовой семье важную роль играет судейское усмотрение, но в то же время основным источником права является нормативный правовой акт.

В скандинавском праве не существует принципа генерального деликта, поэтому преддоговорная ответственность не имеет деликтный характер, в отличие от Франции. В скандинавских странах существует свой самостоятельный институт преддоговорной ответственности. В его основе лежит принцип защиты добросовестного лица. Обращаясь к гражданскому праву Швеции, необходимо обратить внимание, что Общее уложение Шведского Королевства 1634 года не содержало общих положений об обязательствах и договорах. Как пишет М. М. Якубчик: «Они появились в XX веке путём принятия ряда законов (Закон о договорах и иных сделках в сфере имущественных прав от 11 июня 1915 года, законы об опеке и о действии договоров, заключённых под влиянием расстройства мышления от 27 июня 1924 года, Закон о договорах страхования от 8 апреля 1927 года)».

Вещное право Швеции предусматривает правило, согласно которому предполагается преимущество интересов добросовестного лица над интересами недобросовестного. Поэтому сделка, которая может повлечь убытки для добросовестной стороны, ни в коем случае не будет признана недействительной.

В таком случае, отсутствует основание для ответственности в отношении стороны, которая причинила убытки. Ведь сделка, несмотря на это, признается действительной.

Однако, скандинавское право содержит основания признания сделки недействительной. Так К. В. Гницкевич перечисляет следующие случаи:

«1. Заключение сделки с несовершеннолетним или недееспособным.

2. Заключение сделки под влиянием умышленного обмана».

Во втором случае бремя доказывания лежит на виновной стороне.

Последствия недействительности сделки согласно скандинавскому праву порождают обязанность восстановить то состояние, которое было до нарушения права. Если такое не представляется возможным, то добросовестная сторона вправе требовать возмещение убытков. В скандинавском праве отсутствуют критерии, благодаря которым можно определить объем таких убытков. Поэтому при рассмотрении дела судья самостоятельно устанавливает такой объем в соответствии с конкретными обстоятельствами.

Преддоговорная ответственность в англо-саксонской правовой системе имеет некоторые сходные черты с гражданским правом Германии. Так в англо- американском праве существует доктрина promissory estoppel (лишение права возражения на основании данного обещания). В основном она распространена в таких странах как США и Австралия.

В англо-саксонском праве непосредственно отсутствует ответственность за нарушение обязательства на стадии переговоров. Однако, профессор К. Осакве, в своей работе пишет о том, что: «преддоговорная отвественность налагает на стороны подразумеваемые позитивные обязанности вести начатые переговоры добросовестно и приложить все усилия, чтобы довести переговоры либо до их успешного завершения, либо до добросовестного отказа от них».

Данное положение во второй половине XX века применялось для решений дел крайне редко. Но несмотря на это, существовала судебная практика, которая применяла promissory estoppel к преддоговорным отношениям. В качестве примеров можно привести прецеденты Wheeler v. White и Hoffman v. Red Owl Stores.

Касательно первого прецедента Верховный суд штата Техас в своем решении указал, что: «Для применения доктрины promissory estoppel необходимо наличие умышленно сделанных обещаний с целью повлиять на поведение кредитора, которое, хотя и необязательно было бы собственно исполнением договора, но выступало чем-то, что кредитор должен сделать до начала исполнения, и представляло собой факт, заведомо известный должнику».

По второму делу суд пришел к выводу, что обещание необязательно должно содержать все существенные условия будущего договора или что такое обещание должно быть офертой. На стороне, давшей обещание, все равно лежит обязанность не прерывать переговоры, иначе она должна компенсировать убытки другой стороне.

В связи с усложнением имущественного оборота доктрина promissory estoppel стала применяться не только к договорным отношениям, как это было ранее, но также и к преддоговорным.

Помимо этого, англо-саксонское право содержит и иные принципы, которые регулируют процесс переговоров сторон. К. В. Севрюгин описывает следующий принцип: «Принцип «будь осторожен, покупатель» предполагает, что каждый вправе рассчитывать на прибыль, извлекаемую из ошибки партнёра».

В то же время англо-саксонское право не считает противоправными действия на преддоговорном этапе, которые направлены на замалчивание отдельных фактов. Кроме того, сторона не обязана давать разъяснения другой стороне относительно информации, которое имеет значение для договора.

Как считает К. В. Гницкевич: «Противоправным будет только активное поведение лица, состоящее в умышленных действиях или даче ложных ответов и гарантий качества, что может вызвать у контрагента неверное представление о предмете и характере сделки».

Ученый выделяет два основания преддоговорной ответственности в англо-саксонском праве. Первый случай связан с заключением договора, который обладает лично-доверительным характером (фидуциарный договор). Обычно одна из сторон обладает широкими сведениями относительно заключаемого договора, в отличие от другой стороны. Поэтому первая несет обязанность донести всю информацию, которая ей известна другой стороне. Иначе сокрытие такой информации является основанием признания сделки недействительной. К таким договорам относятся договоры страхования, купли-продажи земельных участков, некоторые имущественные сделки, на которые распространяется семейное право, договоры товарищества и поручительства и др.

Второе основание касается договора купли-продажи по образцам или описанию. Согласно доктрине, такой тип договора включает в себя негласное условие о соответствии товара рыночному качеству, соответствии образцу или описанию, либо о пригодности товара к использованию по определённому назначению.

В англо-американском праве также действует принцип специального или особого обещания. Если в процессе переговоров лицо дает обещание заключить договор, а контрагент обоснованно рассчитывает на его заключение, то в случае уведомленности лица, о том, что контрагент произведет необходимые расходы, обещавшая сторона, прервав переговоры, обязана будет возместить убытки.

В Британии доктрина «особого обещания» известна как квази эстоппель.

До принятия этой доктрины Великобритания использовала институт неосновательного обогащения для того, чтобы защитить сторону на преддоговорном этапе. Если американское право использует доктрину «особого обещания», то английское право - доктрину «возражение, основанное на «особом обещании».

М. М. Якубчик выделяет шесть оснований, которые основываются на этой доктрине:

«1. Ясность и недвусмысленность обещания.

2. Вера лица в честность обещания.

3. Установление справедливости в результате применения доктрины.

4. Вспомогательный характер (когда невозможен иск из договора).

5. Существуют отношения, предшествующие заключению договора.

6. Возражение из «особого обещания» должно носить характер возражения на иск, а не самостоятельного искового требования».

Суд по делу James Baird Co. V. Gimbel Bros. (1933) высказал свое мнение относительно доктрины «особого обещания». Он указал, что данная доктрина необходима для защиты лица, которому было дано обещание, чтобы другая сторона не могла отказаться от обещания, если ей было известно, что первая действовала, полагалось на него.

Как считает М. М. Якубчик доктрина «особого обещания» появилась с целью защиты одаряемых при заключении ими консенсуальных договоров дарения, которые совершались в устной форме. На основании доктрины, одаряемый мог полагаться только на обещание, которое давалось дарителем.

Доктрина «особого обещания» закреплена во Втором своде договорного права США. В соответствии со ст. 90 Свода, если обещание одной стороны будет являться основанием совершения действий или воздержания от таких действий другой стороной, то такое обещание является юридически обязательным, если несправедливость может быть устранена только исполнением такого обещания.

На основании изложенного, можно сделать следующие выводы.

Правовая природа преддоговорной ответственности в различных правовых системах рассматривается по-разному. В гражданском праве Германии преддоговорная ответственность имеет договорный характер. В некоторых странах она приобрела черты ответственности, возникающей на основании деликта, примером служит гражданское право Франции. В скандинавских странах существует свой самостоятельный институт преддоговорной ответственности, при котором размер возмещения убытков, основывается на основании судейского усмотрения. В англо-саксонской правовой системе действует доктрина «особого обещания», которая связывает стороны, даже когда договор не был заключен, но должен быть заключен в будущем. При этом сторона, которая разумно рассчитывала на заключение договора имеет право на возмещение убытков.

1.2 Развитие преддоговорных отношений в России

Развитие преддоговорных отношений в России прошло через множество этапов. Преддоговорные отношения и преддоговорная ответственность на протяжении долгого времени впитывали в себя различные концепции, как отечественных ученых, так и зарубежных. Большое влияние на преддоговорную ответственность оказало французское и немецкое право. Как уже говорилось выше, немецкая доктрина рассматривает преддоговорную ответственность через призму договорных отношений. Основанием ответственности служит нарушение обязанностей на преддоговорном этапе. Французское право видит природу преддоговорной ответственности, основанную исключительно на деликте.

Неудивительно, что в результате заимствования таких противоположных доктрин, в данный момент среди отечественных ученых отсутствует единое мнение по поводу правовой природы преддоговорных отношений и характера преддоговорной ответственности.

В дореволюционное время институт преддоговорной ответственности регламентировался всего лишь частично. Так в ст. 574 т. X ч. 1 Свода законов Российской империи был закреплен генеральный деликт, являвшийся основанием еще и для так называемых квазидоговорных отношений, к коим относились преддоговорные.

В дореволюционной России преддоговорная ответственность регламентировалась лишь отчасти. Ст. 574 т. X ч. 1 Свода законов Российской империи содержала генеральный деликт, который регулировал так называемые квазидоговорные отношения, к которым также относились и преддоговорные.

В советское время отечественные ученые начали разрабатывать институт «culpa in contrahendo», заимствованный из норм немецкого права. Но в него также были внесены и изменения, которые касались формы вины в виде неосторожности. Всего лишь одна норма в Гражданском кодексе РСФСР 1922 г. была посвящена преддоговорной ответственности. В ней говорилось о том, что: «Сторона, несет ответственность за обстоятельство, вызвавшее заблуждение при заключении договора». Данное положение схоже с учением Р. фон Иеринга.

Анализ содержания статей 151, 157 и 195 ГК РСФСР 1922 г. позволил советским ученым разработать единственное основание преддоговорной ответственности. Им являлось осуществление стороной недобросовестных действий на преддоговорном этапе. Например, лицо совершившее оферту в дальнейшем отказывалось от нее, тем самым оно причиняло убытки добросовестной стороне, которая несла их в связи с организацией процедуры переговоров. В таком случае потерпевшая сторона имела право на возмещение убытков от недобросовестной стороны.

Однако, интерес ученых к преддоговорной ответственности не утихал. Разрабатывались новые теории о преддоговорной ответственности, большинство из которых, рассматривали преддоговорную ответственность в качестве договорной.

Сторонники таких теорий исключали применение принципа генерального деликта к преддоговорным отношениям. Такого же мнения придерживается и М. М. Агарков. В своей работе он пишет: «Переговоры о заключении договора, а также совершение недействительного договора не являются фактами, юридически безразличными, хотя бы они и не привели к тем последствиям, на которые была направлена воля сторон».

Гражданский кодекс Российской Федерации не содержит понятия «преддоговорная ответственность». Но, несмотря на это, ГК РФ включает в себя несколько норм, которые устанавливают порядок ведения переговоров, а также основания преддоговорной ответственности за их необоснованное прерывание.

Гражданское право предусматривает несколько способов заключения договора, один из них заключение договора в обязательном порядке.

Ст. 445 ГК РФ предусматривает такой порядок. Согласно п.1 ст. 445 ГК РФ: «В случаях, когда в соответствии с ГК РФ или иными законами для стороны, которой направлена оферта (проект договора), заключение договора обязательно, эта сторона должна направить другой стороне извещение об акцепте, либо об отказе от акцепта, либо об акцепте оферты на иных условиях (протокол разногласий к проекту договора) в течение тридцати дней со дня получения оферты». Также согласно п. 4 указанной нормы: «Если сторона, для которой в соответствии с ГК РФ или иными законами заключение договора обязательно, уклоняется от его заключения, другая сторона вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор. При этом сторона, необоснованно уклоняющаяся от заключения договора, должна возместить другой стороне причинённые этим убытки». Данные убытки и есть преддоговорная ответственность стороны, которая недобросовестно уклонилась от заключения договора.

В договоре поставки содержится специальное правило, касающееся решения разногласий, возникших на преддоговорном этапе.

В соответствии с п. 1 ст. 507 ГК РФ: «В случае, когда при заключении договора поставки между сторонами возникли разногласия по отдельным условиям договора, сторона, предложившая заключить договор и получившая от другой стороны предложение о согласовании этих условий, должна в течение тридцати дней со дня получения этого предложения, если иной срок не установлен законом или не согласован сторонами, принять меры по согласованию соответствующих условий договора либо письменно уведомить другую сторону об отказе от его заключения».

Данный вид договора заключается между субъектами, осуществляющими предпринимательскую деятельность. В связи с тем, что недобросовестные действия одной из сторон могут привести к значительным убыткам у другой стороны уже на преддоговорном этапе, законодатель закрепляет ответственность для таких субъектов до заключения договора.

Согласно п. 2 ст. 507 ГК РФ: «Сторона, получившая предложение по соответствующим условиям договора, но не принявшая мер по согласованию условий договора поставки и не уведомившая другую сторону об отказе от заключения договора в течение тридцати дней со дня получения предложения, обязана возместить убытки, вызванные уклонением от согласования условий договора».

Несомненно, возникает вопрос, что произойдет, если отдельные условия договора так и не будут согласованы сторонами. Если стороны не согласовали существенные условия договора поставки, то такой договор будет считаться незаключенным. В остальных же случаях договор подлежит исполнению без учета спорных условий.

К нормам о преддоговорной ответственности также относятся и нормы о купле-продаже предприятия. Согласно п. 2 ст. 561 ГК РФ: «До подписания договора продажи предприятия должны быть составлены и рассмотрены сторонами: акт инвентаризации, бухгалтерский баланс, заключение независимого аудитора о составе и стоимости предприятия, а также перечень всех долгов (обязательств), включаемых в состав предприятия, с указанием кредиторов, характера, размера и сроков их требований».

Проанализировав данную норму, можно убедиться, что продавец ответственен за подготовку данных документов, ведь они составляют форму договора купли-продажи предприятия. В соответствии с п. 1 и 2 ст. 560 ГК РФ: «Отсутствие хотя бы одного из указанных документов, приложение которых относится к форме договора купли-продажи предприятия, влечет недействительность договора». Несоблюдение формы договора не предусматривает преддоговорную ответственность в виде возмещения убытков, но предусматривает недействительность сделки. Поэтому, если продавец предприятия не составил и не подготовил к рассмотрению, предусмотренный законом пакет документов, его действия можно расценивать в качестве недобросовестных.

Таким образом, несмотря на то, что отечественная доктрина не содержит какого-либо единого мнения по поводу природы преддоговорной ответственности, в современном гражданском праве помимо ст. 434.1 ГК содержатся и специальные нормы о преддоговорной ответственности, которые регулируют отдельные виды отношений.

Преддоговорная ответственность для недобросовестной стороны на стадии ведения переговоров обычно выражается в виде взыскания убытков. Основаниями такой ответственности, в частности являются либо уклонение от заключения договора, когда его заключение обязательно, либо непринятие мер по согласованию условий договора поставки.

Некоторые ученые-цивилисты рассматривают институт преддоговорной ответственности исключительно через недействительность сделок. Например, Н. В. Рабинович отрицает договорный характер преддоговорной ответственности. Она предлагает рассматривать преддоговорную ответственность не через заключение договора, а через «…распределение убытков между сторонами в связи с признанием сделки недействительной».

А. Н. Кучер, рассматривая преддоговорную ответственность, дает ей следующее определение: «Ответственность, при которой виновная сторона возмещает реальный ущерб, в случаях заключения сделки под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ) и заключения сделки под влиянием обмана (ст. 179 ГК РФ)».

К. В. Гницевич считает, что Гражданский кодекс РФ, так или иначе, закрепил положения института «culpa in contrahendo». К таким положением он относит абз. 2 п. 2 ст. 178 ГК РФ, согласно которому сторона заблуждается в отношении предмета сделки, в частности таких его качеств, которые в обороте рассматриваются как существенные. Ученый также утверждает, что: «основанием ответственности по ст. 179 ГК РФ является не culpa in contrahendo, а умышленное поведение недобросовестного контрагента (dolus in contrahendo)».

В соответствии с позициями некоторых авторов, в частности и В. В. Богданова, ГК РФ в части регламентации преддоговорных отношений зафиксировал несколько случаев наступления преддоговорной ответственности когда: «1. Заключение договора является обязательным для одной из сторон, которая уклоняется от его заключения и, соответственно, обязана возместить другой стороне причиненные этим убытки (п. 4 ст. 445 ГК РФ).

2. Сторона уклоняется от обязанности заключить публичный договор (ст. 426 ГК РФ).

3. Сторона уклоняется от обязанности заключить договор на основании предварительного договора (ст. 429 ГК РФ).

4. Сторона уклоняется от подписания договора, право на заключение которого являлось предметом торгов (абз. 2 п. 5 ст. 448 ГК РФ)».

Трудно согласиться с точкой зрения, что ГК РФ закрепил именно такой перечень оснований преддоговорной ответственности. Данные основания в большей степени определяют договорные отношения, а не сами переговоры. Тем более недавно введенная статья 434.1 ГК РФ предусматривает новые основания преддоговорной ответственности за недобросовестные действия сторон.

Правовая неурегулированность преддоговорных отношений создает немало проблем на практике, так как возникает все большее количество споров, возникающих на преддоговорном этапе. Возможно такая скупость норм, вызвана следующим. До недавнего времени считалось, что только одна сторона осуществляет действия для заключения будущего договора. Например, направляет оферту, создает проект будущего договора, занимается организацией встречи с контрагентом. Таким действиям обычно не придавалась юридическая значимость до вступления в переговоры другой стороны.

В то же время в российском гражданском праве оферта не рассматривается как сделка, которая влечет правовые последствия, хотя она связывает оферента с другой стороной с момента ее получения. Общепринятым остается мнение, согласно которому этап выдвижения оферты не связывает стороны какими-либо обязательствами. Однако, во время рассмотрения конкретного дела судом, действия, которые совершают участники на преддоговорном этапе, имеют существенное значение, особенно если ставится вопрос о сохранении возникших между сторонами отношений.

Кроме того, современный гражданский оборот может требовать длительный процесс ведения переговоров сторон по заключению договора. Нередко на практике возникают положения, при которых соглашение между сторонами возникает в конце переговоров. В данном случае задача состоит в том, чтобы определить, с какого именно момента договор следует считать заключенным в ситуации, когда некоторые вопросы еще не согласованы. Однозначного ответа на данный вопрос дать невозможно. Считается ли договор заключенным с момента согласования условия о сроке, или о цене и т. д.? В каждом конкретном случае данный вопрос будет решаться по-разному, исходя из толкования условий договора, определяющего волю и волеизъявление сторон, и собственно преддоговорный этап играет далеко не последнюю роль.



Глава 2. Правовое регулирование преддоговорных отношений на современном этапе в Российской Федерации

2.1 Организационные отношения и организационные договоры

Прежде чем перейти к непосредственному исследованию преддоговорных контактов сторон и изучению сущности соглашения о порядке ведения переговоров, необходимо разобраться с понятиями и сущностью организационных отношений и организационных договоров, так как последние тесно связаны с исследуемой темой.

Детальное изучение и исследование организационных отношений ведется с середины XX в. В научной среде до сих пор не сформировалось единого мнения по поводу их правовой природы. Главным вопрос, который стоит перед учеными: правомерно ли выделять эту группу отношений среди иных общественных отношений?

Профессор О. А. Красавчиков дает следующее определение организационным отношениям: «Под организационными отношениями понимаются построенные на началах координации или субординации социальные связи, направленные на упорядочение (нормализацию) иных общественных отношений, действий их участников либо на формирование социальных образований». Как считает ученый, данные отношения обладают своими специфическими признаками. Если рассматривать организационное отношение как гражданское правоотношение, то его содержанием будут организационные действия сторон, направленные на регулирование (нормализацию) организуемых отношений. Что касается организационных действий сторон, то к ним автор относит неимущественные, неличные и нетрудовые действия. Объект организационного отношения - это упорядоченность организуемых отношений. Цель организационного отношения направлена на организацию должного процесса или действия.

Как считают некоторые ученые-цивилисты организационные отношения, непосредственно направлены на реализацию «чужого» интереса, который заложен в регулируемых ими отношениях.

Е. Б Подузова, рассматривая тему организационных отношений, не согласна с такой точкой зрения. Как она пишет: «Поскольку субъекты гражданского права вступают в организационные отношения для упорядочивания иных отношений, которые в дальнейшем возникнут между теми же субъектами, в организуемых отношениях заложены интересы субъектов организационных отношений. Данные отношения складываются ради реализации интересов их участников, а не «чужого» интереса». Получается, что данные отношения направлены на дальнейшее осуществление интересов их же участников. С данной точкой зрения следует согласиться.

Основная задача, которая заложена в организационных отношениях - это обслуживание других гражданско-правовых отношений. Поэтому организационные отношения являются обслуживающими организуемые отношения.

Не до конца понятно, какое место организационные отношения занимают в системе гражданских отношений и входят ли они в предмет гражданского права.

Известно, что предметом гражданского права согласно п.1 ст. 2 ГК РФ являются: «…имущественные и личные неимущественные отношения».44 Личные неимущественные отношения подразделяются на личные неимущественные отношения, связанные с имущественными, и на личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными.

О. А. Красавчиков по этой теме занимает точку зрения, согласно которой: «Организационные отношения обладают неимущественным содержаниеми образуют самостоятельную группу неимущественных отношений, поскольку не обладают, в отличие от личных неимущественных отношений, такой прямой или косвенной связью с личностью участников, а главным является их организующее начало, складывающееся из неимущественных акций участников социальных связей, организационные отношения, как правило, связаны с имущественными отношениями». Позиция автора была широко воспринята научным сообществом. Если предположить, что организационные отношения относятся к имущественным отношениям, то тогда бы объекты этих отношений совпадали. Но это не так. Объектом имущественных отношений выступают как материальные так и не материальные блага, к которым относятся имущество, выполнение работ, оказание услуг, стоимость которых выражается в денежном эквиваленте.

Объектом организационных отношений является упорядоченность организуемых отношений или организация отношений сторон. Соответственно такой объект не подпадает под понятие «имущество» или «работа». Также он не может называться и услугой, которая предполагает действия одного лица в пользу другого. Действия сторон организационный деятельности осуществляются в пользу друг друга. Каждая сторона преследует интерес, который заключается не в получении материальных благ, а в организации связей между сторонами, которые в дальнейшем будут направлены уже на получение материальных благ. Следовательно, организационные отношения тесно связаны с имущественными отношениями, так как первые обслуживают другие гражданские отношения, именуемые организуемыми, которые чаще всего и являются имущественными.

...