Презумпция истинности приговора, вступившего в законную силу: теоретическая сущность и проблемы практического применения

Таким образом, резюмируя все вышеизложенное можно определить следующее место презумпции истинности вступившего в законную силу приговора суда в системе презумпций. Это правовая презумпция, находящая частично свое отражение в праве в частности в ст. 90 УПК РФ, таким образом ее можно отнести скорее к прямым презумпциям, нежели к косвенным, не смотря на то, что указанная статья закрепляет правило о преюдиции. А не презумпцию истинности вступившего в законную силу приговора суда. Ее юридическая сущность заключается в признании приговора истинным. В ней первично не логическое, а юридическое начало, вместе с тем, на наш взгляд, ее можно назвать эмпирической презумпцией. Это опровержимая презумпция, чья оспоримость играет существенную конструирующую роль для стадий уголовного процесса. Вместе с тем, настоящая презумпция имеет мощное идеологическое значение, так как на нее в том числе опирается авторитет и независимость судебной власти, а в конечном счете и авторитет всей системы государственного управления. Презумпция истинности приговора является частной разновидностью общеправовой презумпции истинности государственного акта. Это императивная презумпция, так как законодатель прямо говорит, о необходимости признания вступившего в законную силу приговора суда истинным, пока не будет доказано обратное. Презумпция истинности вступившего в законную силу приговора суда- процессуально-правовая, в то же время, как мы уже указывали выше, она имеет огромное как идеологическое значение для конструирование материальных норм, так и процессуальное в качестве приема юридической техники. Презумпция истинности приговора отраслевая презумпция. Сразу заметим, что взгляд на презумпцию истинности вступившего в законную силу приговора как на отраслевую презумпцию, как на отраслевую презумпцию, решил бы на наш взгляд проблему межотраслевой преюдиции, на чем мы становимся более подробно в следующей главе.

Настоящий параграф посвящен соотношению презумпции истинности вступившего в законную силу приговора суда с общей презумпцией истинности уголовного процесса. Начать, пожалуй, стоит с анализа места самого принципа установления истины в современном уголовном процессе. На современном этапе развития уголовного процесса государство обозначило приоритет состязательности сторон над принципом установления истины. Данное положение подвергается постоянной критике со стороны ряда авторов, со ссылкой на то, что принцип состязательности сторон, основанный на принципе формальной, процессуальной истины, не соответствует установлению истины, всесторонности, полноте и объективности исследования всех обстоятельств дела. Так же существует позиция, что принцип объективной истины исключает принцип состязательности сторон, сущностный подход которого состоит не в установлении истины, а в «выигрыше» дела. Кроме того, существует точка зрения, что суд должен занять место независимого, пассивного арбитра, чья роль в контексте сводится к созданию необходимых условий для исполнения сторонами своих процессуальных обязанностей, а судебный процесс в свою очередь должен стать местом спора, между сторонами обвинения и защиты. По такой логике решение по конкретному делу будет зависеть от субъективного восприятия суда происходящего на судебном заседании, от профессиональной подготовленности сторон, что в конечном счете может привести к уголовной ответственности невиновных людей. С четвертой точки зрения, суд должен делать выводы исходя из весомости аргументации сторон, как бы становясь пассивным статистом, математически фиксирующим «плюсы» и «минусы» спорящих сторон.

В альтернативу перечисленным точкам зрения, существуют и иные, не находящие противоречия между принципами состязательности и объективной истины. Так, состязательность понимается в качестве демократического начала, средства установления объективной истины, еще одного условия того, что полученный в результате спора вывод будет истинным. Приведем ряд цитат, подтверждающих настоящую точку зрения:

Так Ю.К. Орлов, выделяет установление истины в качестве цели доказывания по уголовному процессу. Настоящее мнение разделяет и И.Л. Петрухин, он подчеркивает, что именно состязательность, как интеллектуальный поединок профессиональных юристов позволяет «суду составить правильное представление о существе дела, установить истину». Взаимосвязанность и взаимозависимость принципов объективной истины и состязательности стороны в уголовном процессе, необходимость дополнения одного принципа другим разделяют и иные авторы. Принцип состязательности позволяет установить все факты, имеющие значение для дела, а принцип объективной истины способствует детальному рассмотрению всех обстоятельств, относящихся к делу и является стимулом для вынесения решения, являющегося объективным результатом рассмотрения данного дела. Состязательность нельзя отделять от истины, а истину от состязательности.

Данную точку зрения разделяет и автор настоящей магистерской работы, рассмотрение принципа состязательности в качестве изучения и оценки доказательств в границах, представленных сторонами и соблюдение этими сторонами процессуальных правил существенно сужает понятие настоящего принципа. Нельзя согласиться с мнением о том, что состязательная система в недостаточной степени обращена к установлению истины. По мнению А.Ф. Кони, обвинитель и защитник при состязательном начале процесса - помощники судьи в исследовании истины. Попытки снять с суда ответственность и лишить его возможности устанавливать истину, отдав все на усмотрение сторон под флагом развития состязательности, - не что иное, как доведение до абсурда самой плодотворной и гуманной идеи состязательного начала в процессе.

Состязательность сторон в уголовном процессе, безусловно, важная предпосылка установления истины, так как, только стороны, обладающие равными процессуальными возможностями и правами, способные собирать как обвинительные так и оправдывающие доказательства способны реализовать этот принцип в полной мере.. в то же время существует точка зрения о том, что в контексте ст. 15 УПК, важнейшей целью судопроизводства является защита прав и законных интересов человека, независимо от его процессуального статуса и достижение этой цели является более важным, чем установление истины по уголовному делу. С этой точкой зрения нельзя согласиться, так как именно функции суда по установлению истины в уголовном процессе определяют его роль и место. Именно таким образом суд выполняет задачи по защите прав и свобод личности, охране ее прав. В состязательном уголовном процессе суд занимает нейтральную пзиции, независимую от интересов ни обвинения, ни защиты. И это обосновывается тем, «что суд заранее не знает, в пользу обвинения или защиты будут трактоваться доказательства. С этой точки зрения, в установлении истины по делу заключается одна из важнейших процессуальных гарантий прав участников процесса.

Хотя принцип объективной истины и не закреплен прямо в действующем уголовно- процессуальном законодательстве, действующая смешенная система уголовного процесса по-прежнему на него ориентирована, что видно из следующих норм:

законодатель исключает возможность вынесения обвинительного приговора, основанного на предположениях (ч. 4 ст. 14 УПК РФ);

предварительное расследование может производиться по месту нахождения обвиняемого или большинства свидетелей в целях обеспечения его полноты, объективности (ч. 4 ст. 152 УПК РФ);

выделение уголовного дела в отдельное производство допускается, если это не отразится на всесторонности и объективности предварительного расследования и разрешения уголовного дела (ч. 2 ст. 154 УПК РФ);

все приговоры должны быть не только законными, но и обоснованными (ст. 297 УПК РФ). Обоснованность же мыслится как истинность в материальном смысле - иначе не было бы смысла отделять ее от законности;

выводы суда как о виновности (обвинительный приговор), так и о невиновности подсудимого (оправдательный приговор) должны быть основаны на доказательствах (ч. 3 ст. 305 и ч. 2 ст. 307 УПК РФ);

стороны вправе заявлять в судебном заседании возражения в связи с содержанием напутственного слова председательствующего по мотивам нарушения им принципа объективности и беспристрастности (ч. 6 ст. 340 УПК РФ).

Совокупность перечисленных в ст. 73 УПК РФ обстоятельств в самом общем виде составляет фактическую основу объективной истины, устанавливаемой по уголовному делу.

Следовательно, в свете расширения диспозитивных и состязательных начал судопроизводства, в УПК РФ предусмотрено наличие двух взаимоисключающих вариантов: необходимости достижения в уголовном процессе материальной истины и возможности ограничиться при принятии решений достижением процессуальной (формальной) истины. Выходит, как верно замечено В.А. Азаровым, в законе закреплена официальная альтернатива, могущая послужить причиной формирования системы двойных стандартов доказывания.

Это же касается и рассмотрения дела в надзорном порядке. В интересах обеспечения и гарантии прав человека и гражданина в уголовном процессе, незаконный или необоснованный приговор должен быть исправлен в установленном законом порядке, в порядке надзора или по вновь открывшимся обстоятельствам. Порядок пересмотра приговоров, вступивших в законную силу, не только обеспечивает их непоколебимость, но и направлен на окончательное устранение тех недостатков, которые делают невозможным существование приговора как акта российского правосудия. Оставление такого приговора в силе повлекло бы наступление непоправимого ущерба как для правосудия, так и для его участников (сторон).

С опровержением неизменности наступает аннулирование действия принципа презумпции истинности вступившего в законную силу приговора.

Исключительность вступившего в законную силу приговора заключается в запрещении повторного обсуждения и изменения оценки отраженных в приговоре фактов и выводов, в недопущении нового обвинения лица за то же самое деяние, что признано доказанным или, напротив, отвергнуто судом.

Любые материалы и вопросы, связанные с теми или иными моментами вступившего в законную силу приговора, должны разрешаться с учетом фактов и выводов, указанных в этом приговоре. Именно это характеризует такое свойство приговора, как исключительность. Исключительность в свою очередь является производной от такого свойства приговора как непоколебимость. Настоящими свойствами обладает только, вступивши в законную силу приговор. По нашему мнению, законная сила судебного приговора - это не только юридическая, но и политическая категория. Презумпция истинности вступившего в законную силу приговора как разновидность общей презумпции истинности государственного правового акта в немалой степени служит выполнению задач, стоящих перед государством и выполняемых методами судебной политики, в числе которых - поддержание и укрепление авторитета приговора, который вступил в законную силу. Фойницкий И.Я. писал в связи с этим: "Прочность вошедшего в законную силу судебного решения составляет одно из коренных требований юридического строя. Взгляд, судом высказанный, должен пользоваться надлежащим авторитетом. И без сомнения, сами суды должны подавать пример уважения к законной силе судебных постановлений, потому что их непостоянство, произвол и противоречия составляли бы настоящий позор для судебного ведомства".

Суд формирует истинный приговор на основе принципа свободной оценки доказательств, на основании своего внутреннего убеждение. Настоящее положение лежит в основе уголовно-процессуального метода, сторонящегося в свою очередь на презюмировании истинности вступившего в законную силу приговора суда по уголовному делу. Приведем ряд цитат, подтверждающих настоящую точку зрения.

По мнению М.П. Полякова, «в уголовном процессе складывается парадоксальная ситуация. Принцип свободной оценки доказательств дает понять, что для достижения объективной цели хороши субъективные средства. Причем хороши именно потому, что они субъективны. Получается, что путь к объективной истине в уголовном процессе лежит не только через форму (метод), но и через разум субъекта и другие его качества. В сферу уголовно- процессуального инструментария вовлекаются весьма субъективные феномены. Самый яркий пример: в содержание свободной оценки доказательств, императивным путем помещена даже совесть субъектов (ст. 17 УПК РФ)».

По мнению А.С. Александрова «Истинность, приговора основана на юридической презумпции: предположении, что решение, принятое судом с соблюдением установленных законом, правил и на основании допустимых фактов, является истинным».

Устремленность к истине не отрицает соблюдение прав человека, более того, приговор, постановленный с нарушением этих прав, не может быть признан ни законным, ни истинным. Однако, по мнению ряда процессуалистов, играющих не последнюю роль в модернизации современного УПК, нацеленность на установление объективной истины по уголовному делу подается не иначе как нацеленность на нарушение прав участников уголовного процесса. Наиболее выразительной в этом смысле является точка зрения Е.Б. Мизулиной. Она пишет следующее: «важна не цель, а то, как не допустить получение нежелательного результата. Поэтому бесплодны споры об истине как цели уголовного процесса».

Вместе с тем нельзя согласится с таким противопоставлением принципов истинности уголовного процесса и состязательности сторон. «Изгнание из процесса принципа объективной истины, традиционно признаваемого отечественной правовой доктриной, -- пишет Г.Н. Ветрова, -- нельзя рассматривать иначе как большой урон системе гарантий правосудия, а, следовательно, и гарантиям прав личности. Установление всех обстоятельств дела в соответствии с реальной действительностью - основа правоприменения. В соответствии с презумпцией невиновности любые факты и обстоятельства, вменяемые в вину лицу, должны быть доказаны убедительно, вне всяких сомнений, иначе говоря, они должны быть установлены на основе достоверных доказательств, то есть в соответствии с действительностью».

Признание объективной истины целью уголовного процесса имеет сегодня идеологическое значение. Подобная трактовка цели означает установку на уголовный процесс, опирающийся на приоритет знаний. Только объективная истина способна вдохнуть дух истинности в законный приговор: Только в рамках такой идеологии, которая крепко связывает уголовное судопроизводство с объективной истиной, есть место презумпции истинности приговора.

Идеологическая установка на истинность уголовного процесса находит свое отражение и в Конституции РФ. Однако в Основном законе содержание понятия презумпции истинности вступившего в законную силу приговора дано весьма неполно, лишь провозглашается право осужденного на пересмотр приговора вышестоящим судом. Наличие этого права свидетельствует о том, что законодатель предусмотрел несовпадения точек зрения, осужденного и органов правосудия при решении вопроса о доказанности обвинения, виновности, мере наказания.

Презумпция истинности вступившего в законную силу приговора, как и презумпция невиновности, не зависит от усмотрения отдельных должностных лиц правоохранительных органов. Последние могут соглашаться или не соглашаться с приговором и даже обосновывать в установленном законом порядке необходимость его отмены, однако они обязаны строго исполнять предписания приговора до тех пор, пока он сохраняет силу. Опровержимость презумпции истинности вступившего в законную силу приговора суда позволяет опровергнуть не только вступивший в законную силу приговор, но и исполненный. Наличие в законодательстве механизмов для исправления судебных ошибок ориентирует участников уголовного процесса на установление объективной истины по делу, суду следует осуществлять оценку доказательств по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности, руководствуясь законом и совестью.

Коллизии между принципом оценки доказательств по внутреннему убеждению суда и презумпцией истинности судебного приговора (решения, постановления) наступают при применении статьи 90 УПК РФ, например в случае межотраслевой преюдиции; в случае когда у суда возникают сомнения правдивости показаний свидетеля или потерпевшего, а также заключение эксперта, и если эти показания (заключение), по его мнению, являются заведомо ложными; в случае противоречия между приговором (определением) по основному делу и внутренним убеждением суда, рассматривающего выделенное уголовное дело, это может касаться как события преступления в целом, так и отдельных его обстоятельств (время; способ совершения преступления; лица, участвовавшие в преступлении; их роль в совершении преступления и т. д.). Более подробно о настоящей проблеме мы поговорим в следующей главе нашей магистерской диссертации, здесь же заметим, что решение ее состоит в восприятии данной коллизии не как проблематики применения ст. 90 УПК, а как коллизии между принципами оценки доказательств, по внутреннему убеждению, суда и презюмированием истинности приговора, вступившего в законную силу. При таком взгляде на проблему, суд в случае наличная у него реальной возможности, мог бы в случае сомнения в применимости процессуальной презумпции в каждом конкретном случае для целей доказывания, действия в интересах раскрытия истины и в конечном счете в интересах соблюдения принципа состязательности сторон преодолеть формальные рамки презумпции и вынести приговор в соответствии со своим внутренним убеждением, основанным на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех собранных по делу доказательств. Такое преодоление формальных рамок является обязанностью суда в соответствии с требованием о гарантированности граждан права на справедливое судебное разбирательство, о чем мы так же будем говорить в следующей главе настоящей работы.

В качестве вывода к настоящему параграфу заметим, что слепое преклонение перед выводами об истинности установленных фактов, закрепленными во вступившем в законную силу решении (приговоре) суда, возможно даже ошибочном, предопределило бы внутреннее убеждение суда. Ни вышестоящий суд, ни тем более суд той же инстанции не вправе предопределить содержание суверенного внутреннего убеждения суда. Современной смешанной системе уголовного процесса корреспондирует не благоговейное преклонение перед вступившим в законную силу ошибочным приговором, а поиски истины на основе всесторонней, полной, объективной оценки всех собранных по делу доказательств по внутреннему убеждению. Еще раз стоит подчеркнуть, что принятие решения суда за истину, не подлежащую проверке, в случае межотраслевой преюдиции и иных коллизионных случаях упомянутых выше, а не за опровержимую презумпцию ставит обвиняемого в бесправное положение: лишает его возможности возражать против предъявленного обвинения и, следовательно, способно привести к устранению из процесса одной из самых существенных его гарантий.

2. Презумпция истинности вступившего в законную силу приговора и ее влияние на установление объективной истины в уголовном процессе

Как мы уже отмечали в третьем параграфе предыдущей главы вопросы применения ст. 90 УПК РФ, по факту являются вопросами коллизии презумпции истинности вступившего в законную силу приговора суда и принципа вынесения решения, по внутреннему убеждению, суда. Еще раз следует повторить, что не смотря на то, что презумпция истинности вступившего в законную силу приговора суда, хотя и не находит прямого закрепления в УПК и других законодательных актах по сути закреплена как в Конституции, так и в Уголовно-процессуальном кодексе, в частности на наш взгляд в ст. 90 УПК. Подробное обоснование этой точки зрения будет приведено ниже. Сейчас же заметим, что законодатель сформулировал название настоящей статьи как «Преюдиция», по сути подменив один прием юридической техники другим. Рассмотрим данную проблему более подробно.

Преюдиция-самостоятельный прием юридической техники, представляющий собой правило доказывания о том, что вступившее в законную силу правоприменительное решение обязательно для всех правоприменительных органов, разрешающих юридическое дело, связанное с ранее разрешенным по поводу этого факта. В литературе отмечается, что в отличие от презумпций, истинность которых является предположительной, преюдициально установленные факты являются истинными, так как вытекают из истинного судебного решения и имеют процессуальную форму, присущую доказательствам. Так в юридической принята точка зрения, что преюдиция, это установленное законом правило, освобождающее участников уголовного процесса от доказывания фактов по делу установленных вступившим в законную силу решением суда (приговором).

Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки при производстве по другом уголовному делу. При этом такой приговор не может касаться вопроса о виновности лиц, не участвовавших в рассмотренном уголовном деле в качестве подсудимых.

Значение же данного правила заключается в том, чтобы исключить противоречия между судебными актами в целях соблюдения их общеобязательности, ускорить и облегчить процесс установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также способствовать процессуальной экономии. У настоящего правила можно выделить следующие особенности: 1) закрепление отраслевой направленности в отношении всех итоговых судебных решений, принимаемых при рассмотрении дела по существу; 2) применение настоящего правила всеми участниками уголовного процесса; 3) признание межотраслевой преюдиции. Есть и другой подход к пониманию института преюдиции, не как правила установленного законом, а как обязанность судов, прокуроров следователей и дознавателей, в производстве которых находится уголовное дело, принять без проверки и оценки доказательств обстоятельства, ранее установленные вступившим в законную силу приговором суда по какому-либо другому делу. Согласно закону такой приговор не может предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле. Преюдициальная сила обстоятельств, установленных вступившим в законную силу приговором суда, не распространяется на те из них, которые вызывают сомнение у суда, в производстве которого находится уголовное дело (ст. 90 УПК). Возникающие на практике возможные противоречия между преюдициальным значением установленных обстоятельств по одному делу и внутренним убеждением прокуроров, следователей, дознавателей относительно этих же обстоятельств при производстве по другим уголовным делам должны решаться в пользу преюдиции, если они не касаются виновности лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле. Другими словами, до отмены приговора, имеющего преюдициальное значение, но неправильного с точки зрения прокурора, следователя, дознавателя, осуществляющих производство по другому делу, они не вправе вынести решение по своему внутреннему убеждению. Данное положение не распространяется на суд. Если обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором суда, вызывают сомнения у суда, в производстве которого находится уголовное дело, он вправе сделать по ним иные выводы, полученные в результате оценки совокупности собранных и проверенных им доказательств. Преюдициальное значение предыдущего приговора суда может утратить силу и при пересмотре вступившего в законную силу приговора суда по вновь открывшимся обстоятельствам.

В то же время, профессор В.Т. Томинин замечает, что настоящее правило имеет исключительный характер и реализуется только в тех случаях, когда необходимо установить в двух связанных между собой делах одни и те же фактические обстоятельства, т.е. проявляется «преюдициальная связь».

Как мы видим, из-за отсутствя законодательного определения термина преюдиции, ее сущность понимается различными исследователями по разному, ряд ученых, таких как например профессор В.П. Божьев, считают что правило о преюдиции носит не относительный, а безусловный характер. Истинность установленных по делу доказательств не презюмируется, а устанавливается и потому имеются все основания для исключения вопросов входящих в предмет доказывания по предыдущему делу из предмета доказывания по следующему. Данное правило ограничивается исключительно обоснованными сомнениями суда, однако хочется заметить, что в действующем уголовном процессе, суд в случае наличия таких сомнений лишен возможности проверки фактов из-за отсутствия института судебного следствия. Кроме того, преюдиция носящая абсолютный характер способно поразить права участников уголовного процесса. Наиболее показательно это видно на примере рассмотрения дел с применением межотраслевой преюдиции. Так, решение суда по вопросу о событии или деянии, которым был причинен имущественный вред, при известных обстоятельствах может быть вынесено в отсутствие ответчика. Если же последний и присутствовал при разбирательстве гражданского иска, то событие или деяние, явившееся основанием гражданского иска, не вменялось ему в вину как преступление, и, естественно, он был лишен возможности использовать для своей защиты процессуальные права обвиняемого. Если бы решение суда о событии или деянии как основаниях гражданского иска во всех случаях принималось за истину, не подлежащую проверке, и не могло быть оспорено в суде, рассматривающем уголовное дело, то это поставило бы обвиняемого в бесправное положение: лишило бы его возможности возражать против предъявленного обвинения и, следовательно, привело бы к устранению из процесса одной из самых существенных его гарантий. Эти соображения в полной мере относятся и к случаям расследования и рассмотрения в судах уголовных дел о лжесвидетельстве, даче заведомо ложного заключения экспертом, а равно выделенных уголовных дел. По мнению К.Б. Калиновского, которое на наш взгляд во многом объясняет наличие данного правила в действующем УПК, принцип срочности определяет существенные признаки уголовно-процессуального доказывания. Поэтому при невозможности установить объективную истину в установленный срок, прибегают к формальной юридической истине с помощью презумпций и преюдиций. Более того, принцип срочности оказывает влияние даже на статус участников уголовного процесса. Именно процессуальными сроками устанавливаются, определяются временные рамки, в течение которых должны или могут быть реализованы права участников. Например, понятие подозреваемого и обвиняемого определяется в УПК исходя из момента их появления в деле (ч. 1 ст. 46; ст. 47 УПК РФ)68. Применение правила преюдициального доказывания позволяет реализовать принцип процессуальной экономии, поскольку дознаватель, следователь, прокурор и суд освобождаются от необходимости устанавливать повторно некоторые обстоятельства, имеющие значение для дела и могут ограничиться лишь ссылкой на копию приговора. Реализацию настоящего принципа уголовного процесса не следует толковать расширительно и нельзя позволять полностью заменить доказывание формальной ссылкой на приговор. Процессуальная экономия находит свое выражение в установлении с помощью приговора лишь некоторых «обстоятельств». В соответствии с правилами преюдициального доказывания, участники уголовного процесса, в частности органы следствия и дознания принимают обстоятельства установленные вступившим в законную силу приговором в качестве истинных, без дополнительной проверки, но законодатель не дает ответа на вопрос о том, что следует понимать под «дополнительной проверкой», без которой должностным лицам и органам, осуществляющим производство по уголовному делу, следует принять обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором. В ст. 87 УПК РФ раскрывается содержание проверки в общем смысле, проводимой по каждому уголовному делу. В числе ее элементов названы три: 1) сопоставление доказательств между собой; 2) установление их источников; 3) получение иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство. Преюдициальное доказывание подразумевает лишь первый из названных в ст. 87 УПК РФ элементов проверки. Сопоставление изложенных в приговоре обстоятельств с материалами дела - существенный и необходимый элемент проверки, который не может быть исключен. Нельзя полностью заменить исследование тех или обстоятельств, входящих в предмет доказывания, ссылкой на приговор, так как это на наш взгляд нарушило бы право граждан на законное и обоснованное решение суда. По смыслу главы 22 УПК органы следствия и дознания не несут обязанности по сбору оправдательных доказательств, сторона же защиты, как мы уже указывали выше не может воспользоваться рядом правовой науки», посвященной 75-летию Удмуртского государственного университета, Ижевск, 30-31 марта 2006 процессуальных гарантий и прав по сбору и представлению перед судом оправдательных доказательств в случаях применения межотраслевой преюдиции. У суда, из-за отсутствия института судебного следствия в том числе, в такой ситуации не может возникнуть сомнения в истинности обстоятельств установленных вступившим в законную силу приговором суда. Заметим, что гарантировать законность и обоснованность решения по делу по которому используется процессуальное доказывание должен уравновесить принцип свободы оценки доказательств по внутреннему убеждению (ст. 17 УПК РФ). Законодатель не учел того, что сомнения в правильности установления изложенных в приговоре обстоятельств могут возникнуть также у дознавателя, следователя и прокурора. Невозможность принятия последними решения по внутреннему убеждению, при возникновении обоснованных сомнений, означала бы сознательное уклонение от цели доказывания в уголовном судопроизводстве - установления объективной истины и признание вступившего в законную силу приговора формальным доказательством, в противоречие части второй статьи 17 УПК, в которой сказано, что никакие доказательства не имеют заранее установленной силы. В конце концов, запрет для дознавателя, следователя и прокурора принять решение вопреки вступившему в законную силу приговору, при наличии обоснованных сомнений в его правосудности, приведет к тому, что в суд (который уполномочен согласно закону (ст. 90 УПК РФ) постановить приговор, противоречащий вступившему в законную силу) уголовное дело попадет в непротиворечивом, «подработанном под первый приговор», виде. При таких условиях велик риск преобразования следственной ошибки в судебную. К.Б. Калиновский и А.Смирнов так же ставят принципы независимости суда и принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению суда во главу угла при толковании ст. 90 УПК РФ «Если обстоятельства, установленные предшествующим приговором, противоречат обстоятельствам, установленным доказательствам, исследованным по новому делу, находящемуся в производстве суда, они не принимаются им за установленные факты, а подлежат проверке. Суд вправе признать установленными только те обстоятельства, которые соответствуют его внутреннему убеждению». Суд, при разрешении вопросов, по внутреннему убеждению, должен подчиняться только закону.

Важной гарантией прав обвиняемого при реализации преюдициального доказывания служит запрет на предрешение виновности лиц, не участвовавших в рассмотрении уголовного дела по которому постановлен приговор, имеющий преюдициальное значение. Это требование в полной мере соответствует положениям, содержащимся в ч. 1 ст. 49 Конституции РФ, а также в ч. 1 ст. 14 УПК РФ, в частности о том, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана «в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». Производство по уголовному делу, в случае, когда имеется преюдициальный приговор, осуществляется с соблюдением всех процессуальных гарантий, предоставленных участникам уголовного судопроизводства. Во вступившем в законную силу судебном приговоре могут содержаться любые обстоятельства, входящие в предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ) по вновь расследуемому (рассматриваемому) делу, для которого этот приговор имеет значение преюдициального. Однако, по любому из этих обстоятельств, обвиняемым могут быть представлены обоснованные возражения. Таким образом, запрет на предрешение должен действовать не только в отношении виновности, но и других обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, к примеру, если обвиняемый представил возражения, отсутствуют другие доказательства, подтверждающие установленные приговором по другому делу факты, преюдициальный факт противоречит материалам дела и т.п.

Если в приговоре, состоявшемся по первому уголовному делу, были сделаны выводы, предрешающие виновность лиц, не участвовавших в его рассмотрении (например, говорилось о совершении подсудимым преступления в соучастии с неустановленными органами предварительного расследования лицами), то суд, рассматривающий дело уже в отношении этих лиц, не вправе признавать их виновными на основании ранее состоявшегося приговора, даже если он не вызывает у него сомнений. Он должен исследовать доказательства виновности указанных лиц, представленные обвинением в данном уголовном деле. В противном случае оставалось бы нереализованным право каждого на защиту по уголовному делу. Однако возможны ситуации, когда ранее вынесенный приговор фактически предрешает виновность лица, участвовавшего при рассмотрении дела, например, в качестве свидетеля, показания которого были отвергнуты судом как заведомо ложные. Тогда, по смыслу комментируемой статьи, подобный приговор может иметь преюдициальное значение по рассматриваемому впоследствии делу, что существенно ограничивает возможности обвиняемого по осуществлению права на защиту. Представляется, что в целях обеспечения этого конституционного права названное положение ст. 90 УПК РРФ следует толковать расширительно, включая в число лиц, виновность которых не может предрешаться ранее состоявшимся приговором, не только тех, кто не участвовал в рассмотрении первого дела, но и тех, кто участвовал в нем, но не в качестве обвиняемого.

Суд должен заново исследовать и оценивать доказательства виновности указанных лиц, представленные обвинением в новом уголовном деле.

При этом термин "виновность" нельзя понимать, как "вину". Виновность - это совершение конкретным лицом деяния, содержащего все признаки преступления, относящиеся, в частности, не только к субъективной, но и к объективной стороне преступления. То есть неверно было бы представлять данное положение таким образом, что ранее состоявшиеся приговор или иное судебное решение не могут предрешать лишь вопрос о вине (умысле или неосторожности) лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле, хотя и могут предрешать вопрос об обстоятельствах объективной стороны преступления.

Положение данной статьи о том, что приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле, следует понимать таким образом, что в отношении лиц, которые вообще не участвовали в рассмотрении данного уголовного дела либо участвовали, но не в качестве обвиняемых (а, например, свидетелей), преюдициальная сила предшествующего судебного решения (приговора или решения суда по гражданскому или административному делу) не действует.

Таким образом, учитывая все вышеизложенное трудно согласиться с правильностью толкования ст. 90 УПК в качестве безусловного правила, исключающего установленные приговором суда, вступившим в законную силу факты, из предмета доказывания. Хочется, однако, согласиться с теми исследователями, которые рассматривают истинность судебного решения как презюмируемую и вытекающую из общеправовой презумпции истинности государственного акта. Презумпция эта является опровержимой, так как закон устанавливает основания и порядок отмены, пересмотра соответствующих актов, признания их недействительны ми или незаконными. Преюдиция, выступая результатом применения презумпции истинности вступившего в законную силу судебного акта, имеет с последней расширительно общую природу. Специфика преюдиций по сравнению с презумпциями состоит, прежде всего, в том, что преюдициально установленные факты заранее исключаются из предмета доказывания, в то время как презумпции лишь перераспределяют обязанность по доказыванию тех или иных фактов. Однако различия эти носят принципиальный характер лишь в рамках конкретного судебного разбирательства. Поэтому преюдиция, безусловно, может рассматриваться как самостоятельное средство правоприменительной техники (средство доказывания), но в качестве общего средства юридической техники выступает лишь разновидностью презумпции. Одинаковая логическая природа презумпций и преюдиций, впрочем, не принижает значения последних и не препятствуют самостоятельному изучению их в современной науке.

Но вернемся от науки к действующему законодательству. До внесения изменений в ст. 90 УПК РФ Федеральным законом от 29 декабря 2009 г. № 383-ФЭ в российском праве полная преюдиция не существовала, поскольку была ограничена по своему действию. Таким образом, в уголовном судопроизводстве законодателем впервые закреплена полная (безусловная) преюдиция. Вместе с тем 21 декабря 2011 года Конституционный суд РФ, заключил, что преюдиция не может быть абсолютной. Постановлением от 21.12.2011 N 30-П по делу о проверке конституционности положений статьи 90 УПК РФ в связи с жалобой гр. В.Д. Власенко и Е.А. Власенко КС РФ постановил, что фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки - но лишь при условии, если такие фактические обстоятельства входили в предмет доказывания по делу, рассмотренному в рамках гражданского (в т.ч по арбитражным делам) или административного судопроизводства, в котором участвовали будущие потерпевший и подозреваемый (обвиняемый). Однако при этом, подтверждая свой принципиальный подход, использованный в Определении от 15.01.2008 N 193-О-П по жалобе Суринова, основанный на презумпции невиновности и правиле толкования сомнений в пользу обвиняемого, КС указал, что ст. 90 УПК означает, что вступившие в законную силу решения судов, принятые в других видах судопроизводства, в любом случае не могут рассматриваться как предрешающие в уголовном судопроизводстве выводы о виновности обвиняемого в совершении преступления, которые должны основываться лишь на совокупности доказательств, собранных по уголовному делу. Эти доказательства могут в дальнейшем быть использованы в гражданском или ином деле и повлечь пересмотр судебного решения в соответствующих формах (например, ввиду вновь открывшихся обстоятельств). Что же касается последних изменений в ст. 90 УПК РФ, исключение применения преюдиции в отношении приговоров, постановленных в соответствии со ст. 226.9, 316 и 317.7 УПК РФ, решает только половину существующих в данной сфере проблем.

Первая из них, это продолжающаяся законодательная неуригулированность вопроса о коллизии противоречащих друг другу приговоров, вступивших в законную силу. Не может считаться нормальным положение, когда два противоположных судебных решения имеют одинаковую законную силу. Представляется, что один из таких приговоров должен быть отменен в апелляционном, кассационном (если более поздний приговор не успел вступить в законную силу) или надзорном порядке по представлению прокурора (с учетом ограничений, предусмотренных правилом о недопустимости поворота к худшему - ч. 2 ст. 385 и ст. 405). Стоить обратить особое внимание на то, что исключение противоречий между итоговыми процессуальными актами является целью института преюдиции. Если настоящий институт не служит достижению своей цели, возникает вопрос о его целесообразности.

Вместе с тем, наличие неопровержимой межотраслевой преюдици открывает на практике возможность для ухода от уголовной ответственности прежде всего по экономическим и подобным им преступлениям. Иначе говоря, факты, установленные решением гражданского или арбитражного суда, не могут быть опровергнуты в уголовном судопроизводстве, какими бы доказательствами ни располагали органы уголовного преследования. Диспозитивность гражданского (арбитражного) процесса благоволит созданию весьма любопытных схем. Так, для легализации любой уголовно наказуемой сделки достаточно создать пару фирм-однодневок и «поиграть» с ними в псевдопроцесс: предъявить иск, признать его, отказаться от него и т.п. В результате возникает преюдициальное гражданское решение о законности сделки, с которым в уголовном процессе сделать ничего нельзя (преюдиция - то неопровержимая). Гражданские и арбитражные суды упрекать здесь не за что: полицейско-следственных функций у них нет и быть не должно. Конституционный Суд РФ предложил использовать для преодоления преступных «преюдициальных схем» механизм пересмотра гражданских (арбитражных) дел по вновь открывшимся обстоятельствам, однако данное решение указанной проблемы вряд ли можно назвать эффективным. Если мы хотим, чтобы институт преюдиции способствовал правосудию, а не мешал ему, достаточно лишь вернуть межотраслевой преюдиции в уголовном процессе опровержимый характер, когда решение по гражданскому (арбитражному) делу в обязательном порядке учитывается, исследуется, но может быть опровергнуто соответствующими доказательствами с учетом того, что арбитражный (гражданский) суд не проводит расследования, не устанавливает истину и действует лишь inter partes.

Преюдициальные вопросы могут также возникать в тех случаях, когда в ходе производства предварительного расследования или разбирательства уголовного дела в суде, выясняются факты дачи заведомо ложных свидетельских показаний, заключения эксперта или неправильного перевода. После постановления приговора по уголовному делу, прокурор возбуждает уголовное дело в отношении лжесвидетеля, эксперта или переводчика, давших заведомо ложные заключение, перевод. В приговоре такие показания, заключение, перевод отвергнуты как заведомо ложные. В ходе же производства по делу о преступлениях против правосудия данной категории, вступивший в законную силу приговор имеет доказательственное значение. Однако расследование, рассмотрение дела ведется с соблюдением всех процессуальных гарантий, какие предоставляет обвиняемому УПК РФ. Не исключено, что впоследствии может выясниться правильность показаний свидетеля, заключения эксперта, перевода, признанных заведомо ложными. Таким образом, по окончании рассмотрения уголовного дела против правосудия, в законную силу вступит приговор, который будет находиться в противоречии с другим приговором. Один из этих актов должен быть отменен. В этом случае также не исключается возможность вынесения двух приговоров, ни один из которых не отражает истины. Складывающиеся противоречия между актами правосудия подрывают их авторитет.

По мнению С.М. Миронова законопроект, внесший последние изменения в редакцию настоящей статьи, был направлен на защиту права граждан на справедливое судебное разбирательство. О праве граждан на справедливое судебное разбирательство и его соотношении с презумпцией истинности вступившего в законную силу приговора суда мы будем говорить в следующем параграфе настоящей магистерской работы, здесь же подведем итог анализируемой проблемы. Во-первых, даже с учетом изменений в российском законодательстве отсутствует легальное определение понятия «преюдиция». Статьи о преюдиции есть, а легального понятия нет. Это явно не способствует изменению ситуации. в сторону укрепления права граждан на справедливое судебное разбирательство и уж тем более на установление истины по уголовным делам, где используется преюдициальноое доказывание. Во-вторых, попытку решения проблемы пределов действия внутриотраслевой преюдиции в уголовном судопроизводстве стоит приветствовать. Однако проблема межотраслевой преюдиции по-прежнему остается нерешенной. С одной стороны, тенденция законодательства позволяет надеяться на решение вопроса о лишении преюдициального значения обстоятельств из вступивших в силу приговоров, вынесенных в особом порядке, а с другой стороны, законодатель оставил без внимания проблему межотраслевой преюдиции, позволяющую в уголовном процессе признавать без дополнительной проверки любое вступившее в законную силу решение суда.

Вместе с тем, расширительное толкование ст. 90 УПК РФ фактически закрепляет презумпцию истинности вступившего в законную силу приговора суда, основанную на истинности уголовно-процессуального метода и направленную на устранение противоречий между актами правосудия, способствующую экономии средств и сил органов расследования, прокуратуры и судов, укреплению принципа законности в судопроизводстве. Данная презумпция является опровержимой, что подтверждается на наш взгляд разъяснениями Конституционного суда и наличием экстраординарных стадий уголовного процесса. Настоящую точку зрения разделяет и автор данной магистерской работы. На наш взгляд не стоит смешивать два самостоятельных приема юридической техники и вместо исключения установленных вступившим в законную силу приговором суда фактов, законодателю следовало бы регламентировать перераспределение бремени доказывания на опровержимой презумпции истинности вступившего в законную силу приговора суда.

Общепроцессуальный принцип срочности уголовного процесса действует в каждой из его стадиий, пронизывает все институты и производства, однако никогда не должен преобладать на принципами истинности и права граждан на справедливое судебное разбирательство. Процессуальные сроки регламентируют возможность и допустимость осуществления производства по тому или иному делу, указывают, на какой период времени возможно и допустимо ограничение в связи с этим производством конституционных прав граждан, однако такое ограничение не должно поражать права участников уголовного процесса на участие в процессе доказывания и уж тем более влиять на внутреннее убеждение суда.

Как мы уже обращали внимание в предыдущем параграфе проблема преюдиальности вступившего в законную силу приговора суда при использовании на практике напрямую затрагивает ряд ключевых принципов уголовного процесса, как-то: принятие решения судом, по внутреннему убеждению, запрет на предрешение виновности, экономия средств и срочность уголовного процесса, стойкость и правовая определенность итоговых решений суда и многое другое.

В рамках продолжающейся в России судебной реформы нуждается в переосмыслении комплекс прав граждан на объективность, правосудность, справедливость судебных решений. Соответственно, актуализируется повышение гарантированности такого важнейшего права, как право на справедливое судебное разбирательство.

По мнению многих экспертов, право на справедливое судебное разбирательство - центральное во всей конструкции правового государства. Принцип справедливости судебного разбирательства вытекает из преамбул Декларации прав человека, Пакт и Конвенции. Нормы настоящих международных документов имеют взаимосвязанный характер и гарантируют нормальное отправление правосудия.

Как отмечает Микеле де Сальвиа основополагающий принцип для уголовного процесса, принцип справедливого судебного разбирательства, предполагает два вида гарантий. Органические гарантии, предусматривающие ряд обязательств, лежащих на государственных органах (гласность процесса, независимость и беспристрастность суда); и гарантии функционирования, сосредоточенные на равенстве сторон на протяжении всего процесса. Обеспечение этих гарантий функционирования имеет ключевое значение на наш взгляд для современного уголовного процесса России, обеспечение состязательного характера которого, невозможно без предоставления равенства сторон на всем его протяжении и равного соблюдения и прав.

Что же до национального законодательства: фундаментальный принцип справедливости заложен в преамбуле Конституции РФ. Гарантии справедливости в судопроизводстве в рамках уголовного процесса установлены ч. 2 ст. 6, ч. 4 ст. 226.9, ст. 297 "Законность, обоснованность и справедливость приговора", ст. 389.9, п. 4 ст. 389.15, ст. 389.18, ч. 4 ст. 389.28, пунктами 1 и 2 ч. 3 ст. 413 Уголовно- процессуального кодекса РФ. Однако весьма характерно, что слово "справедливость" (в любой форме или в любом производном) отсутствует в Федеральном конституционном законе от 31.12.1996 N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации".

Считается, что право на справедливое и публичное разбирательство дела независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, включает три принципиальных соображения:

1) суд создается на основании закона;

2) суд компетентен принимать решения по представленным ему делам;

3) суд независим и беспристрастен83.

Однако такой подход сужает понятие справедливости, подменяет его другими (хотя и связанными, но отличными от него) дефинициями.

Таким образом, на наш взгляд, при подобном понимании справедливого судебного разбирательства обеспечиваются лишь органические гарантии, лежащие на государственных органах. Равный же доступ сторон на протяжении всего уголовного процесса, остается за рамками толкования данного понятия.

В уголовном процессе существует целый ряд относительно новых принципов, появление которых было обусловлено логикой развития всей современной российской правовой системы в целом и уголовно-процессуального права в частности. Это принцип охраны прав и свобод граждан по уголовным делам, уважения чести и достоинства личности, диспозитивности и др. Современный этап развития уголовно-процессуального права характеризуется не только появлением новых его принципов, но и изменением подходов к самому понятию "принципы уголовно-процессуального права".

С позиций интегративного правопонимания принципы права следует рассматривать как самостоятельную основополагающую внешнюю форму российского права, определяющую его сущность, целостность и внутреннее единство; непротиворечивость, последовательность, ожидаемость и предсказуемость правотворческого и правореализационного процессов. Данный подход обусловлен тем, что принципы российского права, в том числе и права уголовно-процессуального, должны зависеть не от субъективного усмотрения законодателя, а от объективно существующих и изменяющихся общественных отношений. Признание общепризнанных принципов и норм международного права составной частью российской правовой системы позволяет рассматривать ратифицированные Россией документы в качестве источника российского права. Исходя из такого подхода право на справедливое судебное разбирательство может рассматриваться в качестве одного из принципов уголовного судопроизводства, теснейшим образом связанного с другими принципами процессуального права, имеющими самостоятельное значение, такими как: : принцип презумпции невиновности, принцип обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту, принцип языка судопроизводства, принцип соблюдения разумного срока уголовного судопроизводства, принцип осуществления правосудия только судом, принцип независимости судей и др.