Уголовно-правовая характеристика крайней необходимости по действующему российскому законодательству

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Крайняя необходимость как обстоятельство, исключающее преступность деяния, в истории российского и в зарубежном уголовном законодательстве

1.1 Становление крайней необходимости в российском уголовном законодательстве

1.2 Уголовно-правовое регулирование крайней необходимости в законодательстве зарубежных государств

2. Уголовно-правовая характеристика крайней необходимости по действующему российскому законодательству

2.1 Понятие, признаки и виды обстоятельств, исключающих преступность деяния

2.2 Понятие и основание крайней необходимости

2.3 Условия правомерности крайней необходимости

2.4 Понятие и критерии оценки превышения пределов крайней необходимости и ответственность за него

2.5 Отграничение крайней необходимости от других обстоятельств, исключающих преступность деяния

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Актуальность темы исследования. Проблема отграничения преступного поведения от непреступного является фундаментальной проблемой уголовно-правового регулирования, решение которой предопределяет формирование содержания всего нормативного материала уголовного законодательства. Традиционно основным способом ее решения принято считать установление уголовно-правовых запретов на совершение тех или иных общественно опасных деяний. Между тем таким же традиционным является и другой способ - исключение преступности содеянного, наказуемого при прочих равных условиях в силу его специфических социально-правовых характеристик. Непреступность такого рода формально уголовно-противоправных деяний, именуемых обычно «обстоятельствами, исключающими преступность деяний», объявляется дополнительными к уже существующим и сохраняющим силу запретам нормативными установлениями. И, как свидетельствует опыт отечественного и зарубежного уголовного законодательства, государство и общество всегда возлагают определенные надежды на то, что с помощью таких установлений будут решаться задачи уголовной политики в целом.

За последние годы число статей российского уголовного закона, регламентирующих обстоятельства исключающие преступность деяния, возросло в три раза. Наряду с известными с давних времен необходимой обороной и крайней необходимостью в настоящее время законодательное признание получили причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, физическое или психическое принуждение, обоснованный риск, исполнение приказа или распоряжения. Однако качественная характеристика и самих норм об обстоятельствах исключающих преступность деяния, и особенно практики их применения вызывает у специалистов озабоченность. Последняя объясняется не только общепризнанной невысокой степенью реализации нормативного материала гл. 8 УК РФ, но и нередко имеющим место прямо противоположным эффектом его применения. Призывая граждан к защите правоохраняемых благ и законных интересов, к достижению тех или иных общественно полезных результатов путем провозглашения непреступности установленных законом способов, нормы гл. 8 УК РФ не предусматривают при этом надежных гарантий однозначной уголовно-правовой оценки содеянного. Это порой приводит к тому, что либо преступниками признаются те, кто на самом деле действуют во благо интересов общества и государства, либо при этом необоснованно причиняется вред охраняемым уголовным законом интересам.

История развития общества, как и практика регулирования отношений между людьми посредством уголовного закона, убедительно свидетельствуют о том, что условия-исключения, при которых преступное посягательство на охраняемые уголовным законом общественные отношения утрачивает преступный характер, достигают порой такого количества, что бывает трудно определить, что составляет общее правило, а что - исключение. Не является исключением в этом плане и отечественное уголовное законодательство.

Жизнь не стоит на месте, а практика применения норм гл. 8 УК, в частности крайняя необходимость, ставит перед наукой уголовного права новые проблемы. Некоторые же из них, образно говоря, «перешли» из прежнего уголовного законодательства, приобретя более контрастные формы выражения с учетом расширения законодательного перечня обстоятельств исключающих преступность деяния и их структурного обособления в рамках Уголовного кодекса. К сожалению, за редким исключением анализ нормативно-правовой основы таких деяний ограничивается рамками только уголовного закона, и при этом недооценивается роль других отраслей в создании надлежащих гарантий обеспечения их правомерности. По-прежнему малоисследованными в теории уголовного права остаются вопросы социальной и юридической природы норм, закрепляющих обстоятельства исключающие преступность деяния, частности крайней необходимости, соотношения этих норм с другими, юридически также исключающими преступность деяния (предусмотренными, в частности, в ч. 2 ст. 14, в ст.ст. 20, 21, 28 УК). По сей день недооценивается то принципиальное обстоятельство, что уголовно-правовые предписания об обстоятельствах исключающих преступность деяния предоставляют право не на совершение самих по себе актов крайней необходимости, необходимой обороны, задержания лица, совершившего преступление, обоснованного риска и т.д., а на причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам, и только в этой связи данные акты интересуют уголовный закон. Немаловажно и то, что нормы об обстоятельствах исключающих преступность деяния, будучи в большинстве своем управомочивающими, то есть рассчитанными на их активную реализацию, с точки зрения законодательной техники оформлены «малодопустно», что без дополнительных комментариев и разъяснений их толкование вызывает большие сложности для правоприменителя, не говоря уже о тех субъектах, которым они адресованы непосредственно.

Таким образом, актуальность изложенных проблем, представляющих научный и практический интерес, недостаточная разработанность ряда теоретических и практических сторон проблем крайней необходимости предопределили выбор темы дипломного исследования, его цели и задачи требующих своего решения.

Целью исследования является анализ, в том числе сравнительно-правовой, исторического развития норм и современного положения национального законодательства, правоприменительной практики, а также зарубежного опыта регламентации института крайней необходимости, на основе чего выявить пробельные вопросы в национальном законодательстве и внести предложения по совершенствованию норм Уголовного кодекса Российской Федерации.

В соответствии с поставленной целью определен круг взаимосвязанных задач, теоретическое решение которых составляет содержание настоящего исследования:

1) Провести анализ развития норм о крайней необходимости в истории законодательства России;

2) Провести анализ регламентации института крайней необходимости в законодательстве зарубежных государств;

3) Дать общую уголовно-правовую характеристику обстоятельствам, исключающим преступность деяния;

4) Рассмотреть уголовно-правовую характеристику института крайней необходимости в действующем законодательстве Российской Федерации;

5) Вывести и проанализировать условия правомерности крайней необходимости в действующем российском уголовном законодательстве;

6) Определить основные понятия и критерии оценки превышения пределов крайней необходимости и провести анализ ответственности за него;

7) Сделать отграничение крайней необходимости от других обстоятельств, исключающих преступность деяния;

8) Внести предложения по совершенствованию уголовного законодательства.

Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие, когда лицо оказывается в состоянии крайней необходимости.

Предмет исследования составляют нормы дореволюционного, советского, постсоветского и действующего уголовного законодательства Российской Федерации и зарубежных стран в сфере правового регулирования института крайней необходимости, труды ученых, а также практика его применения.

Теоретическую основу исследования составили труды таких авторов, как, Г.В. Бушуев, Ю.В. Власов, Л.Д. Гаухман, Ф.Б. Гребенкин, Б.Д. Завидов, О.С. Капинус, В.Н. Козак, В.В. Колосовский, Д.А. Корецкий, С.М. Кочои, Н.А. Лопашенко, Ю.И. Ляпунов, О.А. Михаль, В.И. Михайлов, А.В. Наумов, С.В. Пархоменко, А.А. Пионтковский, К.И. Попов, А.В. Савинов, А.И. Ситникова, Н.С. Таганцев, А.И. Чучаев, М.Д. Шаргородский и другие.

Нормативную базу исследования составляют: положения Конституции Российской Федерации; нормативные акты уголовно-правового характера различных периодов действия в России (Соборное Уложение 1649 года, Артикул Воинский 1715 года, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уголовное Уложение 1903 г., Уголовные кодексы РСФСР 1922, 1926 и 1960 годов, а также действующий Уголовного кодекс РФ 1996 года); уголовное законодательство зарубежных государств (Австрии, Франции, ФРГ, Республики Беларусь, Швейцарии и др.); и иные акты.

Эмпирическую основу исследования составляет опубликованная судебная практика по толкованию и применению уголовно-правовых норм, регламентирующих крайнюю необходимость; материалы уголовных дел данной категории, рассмотренных судами Амурской, Красноярской и Свердловской областей, а также Европейского суда по правам человека.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что основные положения, выводы и рекомендации, полученные по результатам исследования, возможно, могут быть использованы в развитии учения о обстоятельствах исключающих преступность деяния в целом, крайней необходимости в частности; при совершенствовании уголовного и иного законодательства в части регламентации таких деяний; в качестве научно-методической базы при подготовке проектов законодательных и иных нормативных актов по вопросам совершенствования законодательств, а также в учебном процессе.

Методологической основой исследования служат современные положения теории познания правовых явлений. Использовались также, общенаучные (системно-структурный подход, анализ и синтез, абстрагирование, обобщение и другие) и частнонаучные (систематический, сравнительно-правовой, формально-логический, исторический) методы познания.

1. Крайняя необходимость как обстоятельство, исключающее преступность деяния, в истории российского и в зарубежном уголовном законодательстве

1.1 Становление крайней необходимости в российском уголовном законодательстве

Развитие института крайней необходимости берет свое начало с незапамятных времен, что делает его одним из старейших институтов российского уголовного права. «Одно из первых упоминаний о нем в русском законодательстве мы находим в гл. Х Соборного Уложения 1649 г. В ст. 283 говорится: «а будет кто собаку убьет ручным боем не из ружья, бороняся от себя, и ему за ту собаку цены не платить, и в вину ему того не ставити» Гаухман Л.Д. Уголовное право. Особенная и общая части. Учебник [Текст] / Л.Д. Гаухман. - М.: Юриспруденция, 2005. - С. 362. . Указанный пример представляет право человеку, на которого напала собака и есть опасность для его жизни и здоровья, то в этих целях можно обезопасить себя, убив собаку. При этом делается оговорка, что ручным боем, а значит выбора у лица, на которого совершено нападение, нет. Только «честный бой» между животным и человеком исключает вину последнего при нанесении смерти объекту чьих-либо прав.

«В дальнейшем институт крайней необходимости получил развитие в Артикуле Воинском Петра I, Положения о крайней необходимости нашли отражение в артикулах 123, 154, 180 и 195 Там же. - С. 362. .

В первую очередь необходимо отметить Артикул 123: «Притчины, которых ради комендант, офицеры и салдаты извинены быть могут, когда крепость здастся, суть следующия: (1) Крайней голод, когда ничего не будет, чем человек питатися может, имея наперед всевозможную в пище бережность, (2) Когда аммуниции ничего не останется, которая також со всякою бережью трачена; (3) Когда людей так убудет, что оборонитися весьма не в состоянии будут (а во всю осаду оборонялися храбро) сикурсу получить не могут, и что крепости уже по всем видам удержать будет невозможно; (4) Однакож сии пункты суть тем, кои особливого указа не имеют. А которые имеют указ до последняго человека оборонятися, то никакой нужды ради не капитулировать с неприятелем, и крепости не отдавать» Артикул воинский 1715 г.. Речь в нём идет о воинском преступлении - сдаче крепости, что карается смертной казнью как государственная измена и предательство. Однако, решение законодателя лежало через объективную картину реальности, чтобы не положить своих солдат без вины на плаху было установлено, что в исключительных случаях: истощение провизии, амуниции, людских ресурсов, которое не позволяет эффективно вести оборонительные мероприятия, а дальнейшая оборона при таком положении вещей не будет иметь военного смысла и с целью сохранения жизни оставшихся людей, их отступление не будет являться воинским преступлением. Если, конечно, не было указания государя на оборону крепости до самого конца.

Вне войны, солдатам и офицерам также под страхом смертной казни запрещалось воровать, устраивать грабежи, поджоги, но в Артикуле 180 установлено было определенное исключение: «Тако и с теми таким же образом поступать надлежит, когда у подданных дворы, бревна, заборы и прочее сломаны и сожжены или хлеб на поле отравлен, или потрачен будет, разве по необходимой нужде востребуется и на то позволится». Указанная норма вводила ответственность за уничтожение чужого имущества, но в качестве обстоятельства, исключающего уголовную ответственность, называлась «необходимая нужда в этом», говоря уже современным языком, если на то была крайняя необходимость.

В условиях крайней необходимости (крайней голодной нужды) также признавались в Артикуле 195 Артикула Воинского Петра I действия, образующие кражу продуктов питания, если размер украденного был малозначителен, и самое деяние было направлено на удовлетворение крайней потребности в пище: «Наказание воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется ежели кто из крайней голодной нужды (которую он доказать имеет) съестные или питейные, или иное, что не великой цены украдет».

Через столетие исторического развития государства и права в вопросе крайней необходимости, в своих научных трудах Н.С. Таганцев писал: «Крайне стеснительно отнесся к этому институту Проект 1813 г., отказываясь признать в крайней необходимости обстоятельства, устраняющие ответственность (ст.91). В силу этого и постановления Свода законов (ст.141, п.2 и 147, по изд. 1842 г.) были крайне неопределенны и противоречивы; эта неопределенность перешла и в Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которое, развивая теорию психического принуждения, в ст. 100 констатировало, что учинившему противозаконное деяние вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни, в то самое время неотвратимой другими средствами, опасности, содеянное им также не вменяется в вину. Устав о наказаниях (ст.10, п.4) говорил только о принуждении от непреодолимой силы, оставляя это понятие без всякого определения Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Часть общая. Лекции. Т. 1 [Текст] / Н.С. Таганцев - 2-е изд., пересмотр. и доп. - С.-Пб.: Гос. Тип., 1902. - С. 550. .

Весьма показательна в вопросе становления института крайней необходимости, норма ст. 100 Уложения 1845 года, которая говорит о принуждении, наличие которого исключает причинение вреда, но лишь только в том случае, если была угроза жизни и она была превосходящая и неотвратимая иным способом. Н.Н. Розин и другие исследователи относили данное положение к крайней необходимости, оговариваясь, что российское право допускает причинение вреда третьим интересам только в случае спасения своей жизни. Однако, русское уголовное право теоретически еще не знало институт крайней необходимости в целостном виде, поэтому происходило смешение понятий, признаваемых в настоящее время. Так, В.И. Михайлов отмечает, что в ст. 100 Уложения 1845 г. принуждение характеризуется тем, что у лица для защиты своей жизни нет иного выбора, кроме как совершить действия, влекущие причинение вреда другим интересам. В такой ситуации лицо лишено свободы воли, свободы выбора вариантов поведения. В этом смысле принуждение совпадает с невменением. Принуждение обладает некоторыми весьма важными признаками, присущими также крайней необходимости, и это, безусловно, не дает оснований рассматривать принуждение исключительно как частный случай крайней необходимости. Михайлов В.И. Свод законов 1832 г. и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.: общая характеристика и ситуации правомерного вреда (обстоятельства, исключающие преступность деяния) [Текст] / В.И. Михайлов // История государства и права. - 2010. - N 24. - С. 16 - 21.

Уголовное уложение 1903 г. (ст. 46) в этом отношении существенно отступает от действующего права, говоря, что не почитается преступным деяние, учиненное для спасения жизни своей или другого лица от происшедшей вследствие угрозы, незаконного принуждения или иной причины, опасности, в то самое время другим средством не отвратимой. При тех же условиях не почитается преступным и деяние, учиненное для ограждения здоровья, свободы, целомудрия или иного личного или имущественного блага, если учинивший имел достаточное основание считать причиняемый им вред маловажным сравнительно с охраняемым благом, что положения о нем в действующих законодательных актах (Свод Законов Российской Империи по изданию 1842 г. и Уложение 1845 г.) были крайне неопределенны и противоречивы». Следует отметить, что Таганцев Н.С. имел непосредственное и самое активное участие в разработке Уголовного уложения 1903 года, которое вобрало в себя самые современные и отточенные веками положения, выверенные на научной основе лучшими умами России.

С переходом к новому советскому общественно-политическому строю, изменилось и понимание уголовного права. Первым источником советского уголовного права служили Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 года, но закрепления института крайней необходимости не последовало Впервые нормы крайней необходимости были включены в УК РСФСР 1922 г., а в УК РСФСР 1926 г. существенно дополнены. Так, в ст. 13 УК РСФСР 1926 г. говорилось, что «Меры социальной защиты судебно-исправительного характера не применяются вовсе к лицам, совершившим общественно-опасные действия, если судом будет признано, что эти действия были совершены или в состоянии необходимой обороны против посягательств на Советскую власть и революционный порядок, либо на личность оборонявшегося или другого лица, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны. Меры социальной защиты судебно-исправительного характера не применяются, когда те же действия были совершены для отвращения опасности, которая была неотвратима при данных обстоятельствах другими средствами, если причиненный при этом вред являлся менее важным по сравнению с предупрежденным вредом» УК РСФСР 1926 г..

Уже тогда, законодатель применил и расширил дореволюционный опыт построения института крайней необходимости до современного его понимания. Однако, деяния, совершенные в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости, признаются общественно-опасными, но к лицам не применяются общеуголовные меры социальной защиты. Таким образом, освобождая лицо от наказания, но с признанием того, что его действия опасны для общества и государства.

Такая формулировка закона существенным образом снижала социальную активность граждан в борьбе с общественно-опасными посягательствами и в защите охраняемых законодательством общественных отношений от грозящей опасности. Н.А. Беляев по этому поводу отмечал, что, вряд ли кто захочет рисковать своей жизнью, своим здоровьем, своим имуществом, если вред нападающему (при необходимой обороне) или третьим лицам (при крайней необходимости), причиненный при отражении посягательства или иной угрозе, рассматривается государством как опасный для общества Ветров Н.И. Уголовное право. Особенная часть. Учебник [Текст] / Н.И. Ветров - М.: Новый Юрист, 2004. - С. 338..

В такой редакции указанная норма просуществовала 34 года (в том числе применялась в так называемый период «сталинских репрессий»), и только принятие УК РСФСР 1960 г. позволило редакционно изменить ее и наполнить социально-позитивным содержанием. Так ст. 14 УК РСФСР 1960 года гласит: «Не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного Особенной частью УК РСФСР, но совершенное в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, угрожающей интересам Советского государства, общественным интересам, личности или правам данного лица или других граждан, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами и если причиненный вред является менее значительным, чем предотвращенный вред» УК РСФСР 1960 г..

По своей правовой сущности действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, признавались непреступными и исключающими уголовную ответственность, что отличало рассматриваемую норму от предыдущих, которые лишь освобождали от наказания. По социальной значимости они были отнесены к общественно-полезным действиям, одобряемым и поощряемым государством. Таким образом, закрепление в законодательстве правовых и социальных оснований для обоснования действий, совершаемых в условиях крайней необходимости, предоставляло гражданам широкую возможность принимать участие в предотвращении вреда правоохраняемым интересам.

При историческом становлении института крайней необходимости в дореволюционный и советский периоды, можно отметить следующее:

1) При всех условиях причинения вреда, его правомерность лежала в плоскости неотвратимости причинения вреда;

2) Причиняемый вред всегда должен был быть менее, чем предотвращаемый.

Исходя из опыта российской уголовной доктрины, в современном Уголовном кодексе представлен совершенный вариант развития рассматриваемого института крайней необходимости. В соответствии со ст. 39 УК РФ, «Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этот не было допущено превышения пределов крайней необходимости».

Существенной новацией является дополнение нормы о крайней необходимости указанием на превышение ее пределов (эксцесс крайней необходимости), понятие которого дается в ч. 2 ст. 39 УК РФ.

1.2 Уголовно-правовое регулирование крайней необходимости в законодательстве зарубежных государств

В исторической ретроспективе развития западноевропейских уголовных законов постановка учения о крайней необходимости представляется и разнообразной, и далеко не вполне удовлетворительной, описывает Н.С. Таганцев существовавшее в его время уголовное право зарубежных стран Таганцев, Н.С. Русское уголовное право: Часть общая. Лекции. Т. 1 [Текст] / Н.С. Таганцев - 2-е изд., пересмотр. и доп. - С.-Пб.: Гос. Тип., 1902. - С. 548.:

1) Французский кодекс (ст. 64) говорит только о действиях, совершенных под влиянием принуждения от непреодолимой силы, которой действующий не мог сопротивляться; эти постановления повторяет и Бельгийское уложение. При этом некоторые из комментаторов относят ст. 64 только к психической угрозе, а другие распространяют на все случаи, в которых блага защищающегося подвергаются опасности; принуждение от силы физической признается исключающим ответственность безусловно, а для освобождения от наказания за деяние, совершенное под влиянием угрозы или нравственного давления, доктрина требует, чтобы это давление достигло высшего напряжения; а некоторые писатели идут еще далее и различают угрозу личным правам и угрозу правам имущественным, и только первый вид угрозы считают действительно неодолимой силой, так как, только страх смерти или тяжкого зла физического может настолько подчинить волю, чтобы принудить ее к преступлению.

2) Подобным образом, Голландский кодекс (§40) довольствуется общим положением, что ненаказуем тот, кто был вынужден к деянию непреодолимой силой. Итальянское уложение (§49, 3) признает ненаказуемым того, кто был вынужден необходимостью самосохранения или охраны других от грозящей тяжкой и неминуемой опасности для личности.

3) Германское уложение дает подробные правила о крайней необходимости, отделяя притом необходимость, создаваемую силами природы (§54), от угроз или принуждения от злой воли человека (§52), но считая, однако, защиту жизни или здоровья своего или лиц близких и в том и в другом случае непреступным деянием. Гораздо шире постановлен вопрос о крайней необходимости в Гражданском уложении Германии, хотя только по отношению к имуществу. Так, ст. 228 признает непротивозаконным разрушение или повреждение чужого имущества, как скоро это совершено для отвращения опасности, грозившей учинившему или третьему лицу от этого имущества, и учиненное им действие было необходимо для отклонения опасности и соразмерно с таковой; но если опасность была вызвана виновным, то он обязан вознаградить за вред. Статья же 904 признает, что собственник имущества не вправе воспретить посягательство на имущество, коль скоро посягательство необходимо для отклонения опасности и грозящий вред был несоизмеримо выше причиненного. Различие крайней необходимости и психического принуждения сохраняет и Австро-Венгерский уголовный кодекс (§77-80).

На современном этапе развития, институт крайней необходимости представлен в зарубежном уголовном законодательстве следующим образом.

Рассмотрим положение института крайней необходимости в странах англо-саксонской системы права. В первую очередь, необходимо отметить, что понимание «крайней необходимости» тесно связано с «принуждением», подобная система, как рассматривалась, выше существовала в Уложении 1845 года. В отличие от современного российского уголовного права, «необходимость» в англо-саксонской системе является способом (линией) защиты, при доказывании которой суд по данному основанию может оправдать лицо. Ведущим прецедентом является дело Мартина, разрешенное Аппеляционным судом в 1989 году, где суд сформулировал несколько принципов, применимых к основанию защиты вследствие необходимости.

Во-первых, отметил суд, английское право в исключительных обстоятельствах признает основание защиты вследствие необходимости, то есть объективной опасности, угрожающей обвиняемому или другим лицам. Во-вторых, ссылка на необходимость допустима только в том случае, если, исходя из объективной точки зрения, обвиняемый действовал разумно и пропорционально с целью избежать угрозы смерти или тяжкого телесного вреда. В-третьих, для образования основания защиты вследствие необходимости присяжные должны решить, был ли вынужден обвиняемый действовать так, как он действовал, и действовал ли бы так на его месте разумный человек. Между тем, одной из главных и наиболее острых проблем доктрины английского уголовного права является проблема допустимости отобрания человеческой жизни лицом, действующим в состоянии необходимости. По указанной проблеме существует свой прецедент, которому уже более 100 лет - дело Дадли и Стифенса.

Летом 1884 года, 4 человека оказались единственными выжившими после кораблекрушения, практически без запасов еды и воды. Так на двадцатый день, когда они уже были на девятый день без еды и на шестой без воды, двое решили убить находящегося в крайне истощенном состоянии юнгу 17-18 лет, но находившимся в сознании. После чего три дня все трое питались его мясом и пили его кровь, что спасло им жизнь до того как их обнаружил корабль на четвертый день после убийства юнги. Коллегия присяжных вынесла убийцам вместо обвинительного - специальный вердикт, который как бы снимал с них ответственность. Однако, высшая инстанция приняла иное решение, признав их виновными в тяжком предумышленном убийстве, ведь никакая необходимость не может быть основанием для человекоубийства Есаков Г.А. Уголовное право зарубежных стран. Учебное пособие [Текст] / Г.А. Есаков, Н.Е. Крылова, А.В. Серебренникова. - М.: Проспект, 2009. С.148.. Приведенный пример показывает, что вопрос о пропорциональности причиняемого вреда предотвращаемому лежит в самом центре понимания «необходимости» как обстоятельства, исключающего противоправность деяния. И не просто пропорциональность, а причиняемый вред должен быть меньше и только меньше предотвращаемого, иначе может сложиться ситуация, когда одно лицо будет возмещать и предотвращать свои проблемы за счет другого лица. А это может запустить цепную реакцию, которая возвратит общество обратно в темные времена повсеместного самоуправства.

Обстоятельства, исключающие преступность деяния, в уголовном праве США также четко не сформулированы. Однако, штаты имеют кодифицированное уголовное законодательство, через которое можно вывести определенные законодательные особенности. Рассмотрим его на примере Уголовного кодекса штата Нью-Йорка, согласно п. 2 § 35.05 Уголовный кодекс штата Нью-Йорк от 1.09.1967 года которого, не является наказуемым деяние, если оно является необходимым как чрезвычайная мера, чтобы избежать нависшей угрозы причинения публичного или личного вреда, при соблюдении следующих условий: 1) Если ситуация не создана по вине самого лица; 2) Угроза настолько серьезна, что в соответствии с «обычными стандартами интеллекта и морали желательность и срочность недопущения такого вреда несомненно перевешивают желательность недопущения вреда, на предупреждение которого направлен закон, определяющий соответствующее посягательство»; 3) Необходимость и оправданность такого поведения не может основываться на соображениях, имеющих отношение только к морали и целесообразности, вытекающей из закона, как в плане его общего применения, так и в отношении его применения к определенной категории дел.

В континентальной Европе вопрос регламентации состояния крайней необходимости состоит следующим образом.

В Уголовном кодексе Франции 1992 года в действующей редакции (ст. 122-7) предусмотрено: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое в условиях наступившей или неминуемой опасности, угрожающей ему самому, другому лицу или собственности, совершает необходимое для своей защиты, защиты другого лица или собственности действие, за исключением случаев явного несоответствия между используемыми средствами защиты и тяжестью угрозы» Уголовный кодекс Франции от 22.07.1992 г.. Судебная практика Пятой Республики выработала следующие условия правомерности крайней необходимости: 1) Наличность опасности причинения вреда (реальная угроза или её начало осуществления); 2) природа такой опасности может быть различной: опасность причинения физического, морального или материального вреда; 3) Не существует иного способа избежать опасности, кроме как совершить деяние, запрещенное уголовным законом; 4) Благо, принесенное в жертву, является менее ценным, чем спасенное благо; 5) Лицо не поставило себя само в состояние необходимости совершения деяния, до этого нарушив закон Есаков Г.А. Уголовное право зарубежных стран. Учебное пособие [Текст] / Г.А. Есаков, Н.Е. Крылова, А.В. Серебренникова. - М.: Проспект, 2009. С.188..

В действующем Уголовном кодексе ФРГ крайняя необходимость представлена в двух формах: первая - исключает уголовную ответственность, вторая - исключает или смягчает вину, такое деление обусловлено спецификой немецкого уголовного права, в котором осознание противоправности деяния является элементом состава преступления наряду с виной Уголовный кодекс ФРГ от 15.05.1871 г. . Первая форма представляет собой правомерное вынужденное положение (§34 УК ФРГ): «Кто совершает деяние ввиду наличной, неотвратимой иным способом опасности для жизни, здоровья, свободы, чести, собственности или другого правового блага, чтобы отвратить опасность от себя или другого лица, действует непротивоправно, если при оценке противостоящих интересов, а именно соответствующих правовых благ и степени угрожающей им опасности, защищаемый интерес существенно превосходит нарушенный интерес». Отсюда можно выделить ключевые условия: 1) Наличность опасности для какого-либо правоохраняемого блага (перечень открыт); 2) При оценке противостоящих интересов, предотвращаемый интерес должен существенно превосходит нарушаемый интерес; 3) Деяние должно быть соразмерным средством для устранения опасности; 4) Деяние совершается, если опасность не может быть отвратима иными способами.

Вторая же форма представляет собой оправданное вынужденное положение (§35 УК ФРГ): «Кто ввиду наличной, иначе неотвратимой опасности для жизни, здоровья или свободы, совершает правонарушающее деяние, чтобы отвратить опасность от себя, родственника или другого близкого ему лица, действует невиновно. Это положение не действует, если от лица, совершившего деяние, судя по обстоятельствам, особенно потому, что оно само спровоцировало причину опасности или потому, что находилось в особых правоотношениях, можно было потребовать не допускать этой опасности, однако наказание может быть смягчено согласно § 49, абз. 1 УК ФРГ, если лицо, совершившие деяние, было не обязано подвергаться опасности, учитывая его особые правоотношения» В отличии от правомерного вынужденного положения, вторая форма предусматривает в качестве обязательных несколько иные условия: 1) Опасность должна существовать не для всех правоохраняемых объектов, а для строго перечня (жизнь, здоровье и свобода - нематериальные блага, неотделимые от личности); 2) Деяние является правонарушающим и не признается правомерным, как при первой форме, однако, вина исключается; 3) От лица нельзя требовать учета опасности (в случаях, когда лицо само создает опасность); 4) При обязанности лица не подвергаться опасности в силу его особых правоотношений, наказание может быть смягчено, в том числе при неправильном понимании обстоятельств, которые бы исключили его вину.

Уголовный закон Швейцарии также включает в себя такое обстоятельство правомерного причинения вреда как крайняя необходимость. Указанное обстоятельство предусмотрено в ст. 34 УК Швейцарии Швейцарский Уголовный Кодекс от 21 декабря 1937 года и имеет свои особенности. Оно подразделяется на два вида:

1) предотвращение опасности для собственного блага: «Если лицо совершает деяние для того, чтобы предотвратить непосредственную и непредотвратимую иными средствами опасность, грозящую благу, принадлежащему лицу, собственной жизни, здоровью, чести, свободе, имуществу, то оно является ненаказуемым, если данная опасность не была виновно создана этим лицом и если по обстоятельствам дела нельзя было требовать от него принесения в жертву подвергаемого опасности блага» (ч.1 ст.34 УКШ);

2) Предотвращение опасности для чужого блага: «Если лицо совершает деяние для того, чтобы предотвратить непосредственную и непредотвратимую иными средствами опасность, грозящую благу, принадлежащему другому лицу, собственной жизни, здоровью, чести, свободе, имуществу, то оно является ненаказуемым. Если лицо могло осознавать, что от того, кому принадлежало благо, можно было требовать принесения в жертву подвергаемого опасности блага, то судья смягчает наказание по своему усмотрению» (ч.2 ст.34 УКШ).

Таким образом, правомерным признается причинение вреда только в случае предотвращения непосредственной и непредотвратимой иными способами собственному или чужому благу, если нельзя было требовать от них принесения их в жертву. В противном случае, лицо, причинившее необоснованный вред несет ответственность, однако судья может смягчить наказание.

Проведя собственный анализ положений уголовного законодательства зарубежных государств относительно регламентации института крайней необходимости можно вывести общие условия на основе теоретических исследований ряда исследователей. Такими условиями являются Капинус О.С. Необходимая оборона и крайняя необходимость по уголовному законодательству зарубежных стран [текст] / О.С. Капинус // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Научно-практический журнал. - 2008. - № 3 (5). - С. 40-44.:

1) Опасность правоохраняемым интересам должна быть реальной - существовать в действительности, а не быть мнимой. Такое понимание лежит в самой основе института крайней необходимости и предусмотрена уголовным законодательством всех стран). Источником опасности могут быть общественно опасные действия человека, стихийные силы природы (наводнение, пожар, оползни, землетрясения), неисправность технических механизмов (отказ тормозной системы у машины), нападение животных, физиологические процессы в организме человека (болезнь, голод) и тому подобное;

2) Опасность должна быть наличной, то есть существующей в данное время, а не возможная в будущем или имевшая место в прошлом. При этом собственно «наличной» опасность названа в уголовном законе Германии, Греции, Италии, Парагвая, Японии. УК большинства стран СНГ (в том числе России) характеризуют опасность как «непосредственно угрожающую», УК Эстонии - как «непосредственную или непосредственно угрожающую». УК некоторых других стран говорят об опасности как о «наступившей или неминуемой» (Колумбия, Франция) или как о «неизбежной» (Армения, Куба, Молдова, Норвегия, Румыния);

3) Опасность не должна быть спровоцированной самим лицом, которое причиняет вред ради защиты своих интересов. Специальная оговорка об этом имеется в УК Испании, Италии, Колумбии, Кубы, Литвы, Португалии, Сербии, Сан-Марино, Судана, Швейцарии, отдельных штатов США. Хотя в некоторых из указанных стран (например, в Литве), если все же угроза была спровоцирована по неосторожности, то крайняя необходимость оказания сопротивления преступному посягательству признается;

4) Опасность нельзя устранить иными средствами, кроме как причинением вреда охраняемым уголовным законом интересам. Указанное требование зафиксировано в уголовном законодательстве (судебной практике, доктрине) всех стран мира;

5) Равнозначность причиняемого вреда предотвращаемому вреду. По УК Испании и Японии превышение имеет место только в случае, если нанесенный вред больше предотвращенного. В Республике Беларусь, законодатель предусмотрел в нормах УК, что никакого предотвращения вреда как результата может и не быть. Согласно УК РБ (ч. 2 ст. 36) «состояние крайней необходимости признается также в случае, если действия, совершенные с целью предотвращения опасности, не достигли своей цели и вред наступил, несмотря на усилия лица, добросовестно рассчитывавшего его предотвратить».

В ряде стран законодатель при определении пределов крайней необходимости исходит не из размеров причиняемого вреда, а из соотношения ценности защищаемых благ (интересов) и тех, которым наносится вред (Польша, Португалия, Эстония). В УК Франции установлено, что защищаемое благо должно быть более ценным, чем то, которому наносится вред, а УК ФРГ предусматривает правомерность лишь в том случае, когда при оценке противостоящих интересов, предотвращаемый интерес должен существенно превосходит нарушаемый интерес, и в тоже время, деяние должно быть соразмерным средством для устранения опасности.

Однако, в других странах, речь идет о равнозначности причинения вреда. Так по общему правило принято, что вред причиняемый является меньшим, чем предотвращаемый, то, например, в Уголовном кодексе Испании признается причинение вреда равного предотвращаемому в состоянии крайней необходимости. Согласно ч. 5 ст. 21 УК Испании: «Тот, кто в состоянии необходимости, для предотвращения причинения вреда себе или другому лицу наносит вред или ущерб правам другого лица или нарушает обязательства, если это соответствует следующим условиям: Если причиненный вред не больше вреда, который был предотвращен» Уголовный кодекс Испании от 01.01.1995 г. .

Более того, в некоторых государствах (Польша, ФРГ, Грузия и Австрия) исключается уголовная ответственность лиц, которые совершают запрещенное уголовным законом деяние, заблуждаясь в его противоправности Михаль, О., Власов, Ю. Обстоятельства, исключающие преступность деяния [Текст] / О. Михаль, Ю. Власов // Уголовное право. - 2011. - N 2. - С. 53-58.. Так, в § 9 «Ошибка в запрете» УК Австрии говорится: «(1) Если лицо не осознает противоправности деяния из-за ошибки в запрете, то оно действует невиновно, при условии невозможности избежать этой ошибки. (2) Ошибка в запрете невозможна тогда, когда противоправность деяния была доступна пониманию для лица, как для любого другого, или когда лицо не ознакомилось с соответствующими предписаниями, хотя оно было обязано это сделать в силу специфики своей работы, увлечения либо в силу иных обстоятельств» Уголовный кодекс Австрии от 29 января 1974 г. . Про ошибку указано и УК ФРГ (абз. 2 § 35 «Оправданное вынужденное положение»): «Если лицо при совершении деяния неправильно понимает обстоятельства, которые исключили бы его вину согласно абз. 1, то оно наказывается только тогда, когда оно могло избежать ошибки». Рассмотренные положения про «ошибку в запрете» являются особыми условиями в германской правовой системе, и не применимы в действующем российском уголовном законе из-за своей специфики понимания вины и противоправности деяния.

2. Уголовно-правовая характеристика крайней необходимости по действующему российскому законодательству

2.1 Понятие, признаки и виды обстоятельств, исключающих преступность деяния

Глава 8 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает наличие обстоятельств, исключающих преступность деяния. К ним относятся:

1) Необходимая оборона (ст. 37 УК РФ);

2) Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38 УК РФ);

3) Крайняя необходимость (ст. 39 УК РФ);

4) Физическое или психическое принуждение (ст. 40 УК РФ);

5) Обоснованный риск (ст. 41 УК РФ);

6) Исполнение приказа или распоряжения (ст. 42 УК РФ).

Такой расширенный перечень, закрепленных обстоятельств, исключающих преступность деяния, является достижением национальной уголовной политики. Ведь она, содержанием которой является целенаправленное противодействие преступности, ориентирована не только на совершенствование инструментов борьбы с криминальными проявлениями общества, но и на углубление с расширением социальной составляющей в своей деятельности. Социальную же составляющую формируют действия самого общества, каждого конкретного гражданина по противодействию преступности. Данное направление уголовной политики нашло реальное воплощение в действующем уголовном законодательстве, нормы которого направлены на активизацию граждан в сфере противодействия преступной деятельности.

Об этом свидетельствует структурное изменение норм, исключающих преступность деяния. УК РФ 1996 г. впервые в истории отечественного уголовного законодательства расширил перечень соответствующих обстоятельств, интегрировал их в единый институт и на законодательном уровне закрепил понятие «обстоятельства, исключающие преступность деяния». Принципиальная позиция законодателя, ориентированная на стремление государства включить в антикриминальную деятельность граждан, выразилась в увеличении числа обстоятельств, исключающих преступность деяния, путем отнесения к ним помимо необходимой обороны (ст. 37 УК РФ), задержания лица, совершившего преступление (ст. 38 УК РФ), и возможность неисполнения приказа или распоряжения (ст. 42 УК РФ). Вторую группу обстоятельств, не связанных с противодействием преступности, но позволяющих гражданам отстаивать законные интересы, образуют крайняя необходимость (ст. 39 УК РФ), физическое или психическое принуждение (ст. 40 УК РФ) и обоснованный риск (ст. 41 УК РФ) Ситникова А.И. Тенденции уголовной политики, выраженные в нормах главы 8 УК РФ 1996 г. [текст] / А.И. Ситникова // Российский следователь. - 2010. - N 9. - С. 16-18..

Как было рассмотрено в прошлой главе, последний советский Уголовный Кодекс РСФСР 1960 года предусматривал только два вида обстоятельств, исключающих преступность деяний: необходимая оборона и крайняя необходимость, всё остальное находилось за рамками этого института, либо частично поглощалось существовавшими нормами.

Следует отметить, уголовно-процессуальную сущность рассматриваемых норм гл. 8 УК РФ. Во-первых, согласно п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное уголовное дело подлежит прекращению за отсутствием в деянии состава преступления. Во-вторых, если дело дошло до судебного следствия, то подлежит вынести оправдательный приговор по п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ за отсутствием в деянии состава преступления.

Однако в теории имеются иные давно признанные факты, также влекущие непривлечение к уголовной ответственности, но не нашедшие отражения в УК РФ в силу установившихся стереотипов и определенного консерватизма законодателя. В частности, речь идет о согласии потерпевшего на причинение вреда, которое нельзя рассматривать лишь с уголовно-процессуальной позиции дел частного обвинения, где привлечение к уголовной ответственности виновного обусловлено заявлением пострадавшего, например при нанесении побоев (ст. 116 УК РФ) Михаль О., Власов Ю. Обстоятельства, исключающие преступность деяния [текст] / О. Михаль, Ю. Власов // Уголовное право. - 2011. - N 2. - С. 53 - 58..

Отсутствие в законе такого обстоятельства, исключающего преступность деяния, вызывает определенные сложности для правоприменителя, поскольку причиненный вред требует юридической оценки, в результате которой содеянное фактически не признается преступлением. Такая декриминализация причинения вреда здоровью на уровне правоприменителя, по сути, определяет отсутствие общественной опасности деяния, в котором есть все признаки состава преступления, причем на основании субъективного вменения. Тем не менее, в таких ситуациях лицо не подлежит уголовной ответственности.

Другие обстоятельства, исключающие преступность деяния, рассматриваются в теории достаточно часто, но не выходят за её пределы, такие, например, как причинение вреда на спортивных соревнованиях и тому подобное.

Вместе с тем, всё время, говоря об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, мы сталкиваемся с отсутствием их легального определения и понимаем их сущность из буквального прочтения названия главы, и в частности, условий конкретных видов (ст. 37-42 УК РФ).

Только через правовую природу можно дать полновесное определение таким обстоятельствам.

В теории уголовного права и уголовном законодательстве России правовая природа таких обстоятельств определялась по-разному: «обстоятельства, исключающие наказуемость», исключающие «общественную опасность», «противоправность», «субъективную сторону» («вину») и т.д. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник для вузов / под ред. В.С. Комиссарова, Н.Е. Крыловой, И.М. Тяжковой. М.: Статут, 2012. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».

Один из основателей советской доктрины уголовного права А.А. Пионтковский писал, что обстоятельства, исключающие преступность содеянного, «можно рассматривать как такие фактические обстоятельства, которые являются как бы отрицательными элементами состава преступления... наличие которых нейтрализует противоправный характер фактических обстоятельств, относящихся к объективному составу того или иного преступления» Пионтковский А.А. Уголовное право РСФСР. Общая часть [текст] / А.А. Пионтковский. - М., 1924. - С. 153.. В более поздних работах, он уточнил характеристику рассматриваемых обстоятельств, указав, что «они исключают не только противоправность, но и общественную опасность, а тем самым в конечном итоге преступность содеянного» Пионтковский А.А. Учение о преступлении [текст] / А.А. Пионтковский. - М., 1961. - С. 410-411.. С такой трактовкой нельзя не согласиться, более того, такое обоснование применимо для современного уголовного закона в полной мере. Если исходить из буквального толкования названия главы, то получается, что из деяния лица исключается преступность, а значит, в содеянном отсутствует не одно какое-либо свойство состава преступления, а все предусмотренное ч. 1 ст. 14 УК РФ: виновность, противоправность и общественная опасность.

Однако, встречаются иные точки зрения на определение правовой природы обстоятельств, исключающих преступность деяния.

Согласно первой, наиболее известной и общепринятой, теории преступность деяния исключается ввиду того, что отсутствует материальный признак такой преступности: общественная опасность совершенного деяния; при этом вред, который причиняется деянием, рассматривается как общественно нейтральный или даже общественно полезный. Попов К.И. Обстоятельства правомерного причинения вреда [Текст] / К.И. Попов // Российский следователь. 2010. - N 1. - С. 17 - 20. Данная концепция была разработана советской уголовно-правовой доктриной. Общественная опасность в таком понимании имеет главенствующую роль в определении преступности деяния. В связи с чем, современными авторами обосновано отмечается: «Не являющиеся общественно опасными деяния не могут быть уголовно-противоправными. Законодатель устанавливает уголовно-правовые запреты лишь за те действия (бездействие), которые обладают определенной степенью вредоносности - общественной опасностью. Что касается вины, отраженной в таком признаке преступления, как виновность, то она представляет собой, в частности при умышленной вине, осознание субъектом общественной опасности своих действий (бездействия), предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий и их желание, сознательное допущение или безразличие к ним (ст. 25 УК РФ). Следовательно, вина не может быть определена вне отношения лица к общественной опасности деяния и его последствий. Непризнание поведения общественно опасным делает невозможным говорить о виновном его совершении» Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник для вузов / под ред. В.С. Комиссарова, Н.Е. Крыловой, И.М. Тяжковой. М.: Статут, 2012. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс». . В подведении итогов указанной точки зрения, можно отметить, что общественная опасность - является производным для других признаков определения преступления. Поэтому, обстоятельства исключающие преступность деяния - это такие обстоятельства, сводящие на «нет» общественную опасность, и наоборот, возводящие действия лица в разряд социально-полезных либо социально-нейтральных.