Несмотря на то, что право ВТО фактически охватывает и является обязательным для большинства существующих государств, устанавливает обязательные критерии соответствия региональных торговых соглашений в рамках его системы, а также учитывая, что ОРС ВТО имеет возможность осуществлять проверку такого соответствия, оно всё же едва ли в полной мере может рассматриваться в качестве «конституционной» основы для региональной торговли. Причиной этому является качество некоторых норм, закрепляющих эти критерии, а именно их излишне широкие формулировки и неопределённость, равно как игнорирование многих из них со стороны государств-членов и самих органов ВТО. Существует явная необходимость для внесения большей ясности в данные критерии, возможно, посредством принятия документа, аналогичного по сути Договорённости о толковании статьи XXIV ГАТТ, но с более глубоким и конкретным содержанием.

Правовая природа региональных торговых соглашений через призму правопорядка ВТО пока не получила единообразного понимания. Подходы к тезису о том, что в рамках ВТО такие соглашения являются соглашениями об изменении международных договоров inter se по смыслу статьи 41 ВКПМД на данный момент являются крайне противоречивыми. Такую позицию явным образом отвергает Апелляционный орган ВТО, она также встречает критику и в доктрине. Неоднозначность данного подхода ярко демонстрируется позицией Суда ЕАЭС, который полагает, что региональные торговые соглашения всё же подпадают под действие этого положения Венской конвенции. Более приемлемой альтернативой представляется точка зрения, согласно которой региональные торговые соглашения являются правомерными исключениями из обязательств по соглашениям ВТО (как минимум ГАТТ) по аналогии со статьёй XX ГАТТ, закрепляющей общие исключения.

Глава 3. Место международного права и права ВТО в правовой системе ЕАЭС

3.1 Роль международного права в правопорядке ЕАЭС

«Нормы, формирующие правовую систему Таможенного Союза, не могут толковаться без учета норм международного права общего характера: международных договоров, универсальных и региональных обычаев, общих принципов права, признанных цивилизованными нациями, имеющих в силу пункта 1 статьи 38 Статута Международного суда ООН равную юридическую силу» Решение Апелляционной палаты Суда Евразийского экономического сообщества от 21 октября 2013 года по жалобе публичного акционерного общества «Новокраматорский машиностроительный завод», 9.. Именно таким образом в общих чертах Суд ЕврАзЭС охарактеризовал роль международного права в правопорядке Евразийской интеграции.

Безусловную роль международного права в правопорядке ЕАЭС напрямую признают и положения Договора о ЕАЭС. Так, в первую очередь, в преамбуле к Договору о ЕАЭС указывается, что стороны подтверждают «свою приверженность целям и принципам Устава Организации Объединенных Наций, а также другим общепризнанным принципам и нормам международного права». Кроме того, преамбула также отсылает к принципу суверенного равенства государств, который, безусловно, является принципом международного права. Следует также привести положения статьи 3 Договора о ЕАЭС, устанавливающую основные принципы функционирования Союза. Она содержит указание на то, что ЕАЭС действует на основе, среди прочего, «уважения общепризнанных принципов международного права, включая принципы суверенного равенства государств-членов и их территориальной целостности».

Действительно, правопорядки региональных интеграционных образований по определению не могут существовать в полной изоляции от международного права хотя бы потому, что имеют своей основой международный договор. Также ЕАЭС как международная организация, а, следовательно, субъект международного права, не может быть изолирован из международного правопорядка. Как указывает Л. Ануфриева, нормы права ЕАЭС принадлежат международному праву, поскольку правопорядок Союза сформирован, в первую очередь, международными договорами и актами международной организации Л. Ануфриева. О некоторых теоретических подходах к праву евразийской интеграции и ее институционализации (Lex Russica, №9, 2017), 122..

Также положения международного права указываются как в качестве составляющей права ЕАЭС, так и применимого права Суда ЕАЭС.

Как установлено в пункте 1 статьи 6 Договора о ЕАЭС, право Союза составляют:

- Договор о ЕАЭС;

- Международные договоры в рамках ЕАЭС;

- Международные договоры ЕАЭС с третьими сторонами;

- Определённые решения и распоряжения Высшего Евразийского экономического совета, Евразийского межправительственного совета и Евразийской экономической комиссии.

Таким образом, Договор о ЕАЭС напрямую признает, что международное право в виде международных договоров составляет право ЕАЭС.

Следует также указать, что в отечественной доктрине существует позиция, что статья 6 Договора о ЕАЭС в действительности устанавливает скорее иерархию источников права в рамках Союза, нежели их исчерпывающий перечень П. Мысливский. Источники права Евразийского Экономического Союза на современном этапе (Российское правосудие. № 11, 2018), 38.. Это становится очевидным при анализе вышеуказанной статьи 3 Договора о ЕАЭС, а также пункта 50 Статута Суда ЕАЭС, которые отсылают к общепризнанным принципам и нормам международного права, которые не упоминаются в статье 6.

Так, Пункт 50 Статута Суда ЕАЭС указывает, что Суд при рассмотрении споров применяет:

- Общепризнанные принципы и нормы международного права;

- Договор о ЕАЭС, международные договоры в рамках ЕАЭС и иные международные договоры, участниками которых являются государства-стороны спора;

- Решения и распоряжения органов ЕАЭС;

- Международные обычай.

Таким образом, возникает ситуация, при которой применению подлежат источники права, которые формально не отнесены к праву, составляющему право Союза. В подобных условиях действительно представляется целесообразным полагать, что право ЕАЭС включается в себя, помимо перечисленного в статье 6 Договора о ЕАЭС, также общепризнанные принципы и нормы международного права См. сноску 37.. Это в целом ведёт к выводу о международно-правовом характере права ЕАЭС Там же, 69..

В качестве очередного подтверждения значительной роли международного права следует указать на то, что нормы международного права в различных контекстах применяются в практике Суда ЕАЭС.

Например, в Консультативном заключении от 4 апреля 2017 года по заявлению министерства юстиции Республики Беларусь Большая коллегия Суда начала изложение своих выводов указанием на то, что при осуществлении разъяснений международно-правовых норм руководствовалась положениями статьи 31 ВКПМД Консультативное заключение Большой коллегии Суда ЕАЭС по заявлению Министерства юстиции Республики Беларусь от 4 апреля 2017 года, 4..

Также в Консультативном заключении от 12 сентября 2017 года по заявлению ЕЭК, связанному с неопределённостью применения Договора о ЕАЭС в контексте прекращения или изменения трудовых правоотношений с сотрудниками Комиссии, Суд руководствовался положениями Конвенции МОТ № 111 Консультативное заключение Большой коллегии Суда ЕАЭС по заявлению Евразийской экономической комиссии от 12 сентября 2017 года, 11.. Он указал, анализируя принцип недискриминации, что нормы данной конвенции подлежат применению как содержащиеся в международном договоре, участниками которого являются государства-члены, но также и как «общепризнанные нормы». Кроме того, была установлена связь принципа недискриминации с «принципом равенства перед законом и правом на равную, без всякого различия, защиту закона, равную защиту от дискриминации», который установлен во Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года.

В Решении от 28 декабря 2015 года по заявлению индивидуального предпринимателя К. Тарасика Суд при определении пределов судебного разбирательства раскрыл правовую природу соответствующего положения, заложенного в пункте 101 Статута, посредством отсылки к принципу ne eat iudex ultra petita partium (суд не может выходить за рамки требований сторон) в качестве «общепризнанного принципа» Решение Коллегии Суда ЕАЭС от 28 декабря 2015 г. по делу по заявлению индивидуального предпринимателя Тарасика К.П., 9..

Вышеуказанные акты Суда ЕАЭС, таким образом, демонстрируют применение норм международного права как договорного характера, так и общепризнанных принципов. Однако именно эти акты, среди прочих, примечательны и с другой стороны, раскрывая ещё одну международно-правовую грань деятельности Суда ЕАЭС и, как следствие, Союза в целом - учёт решений иных международных институтов судебного или квазисудебного характера. Так, в Консультативном заключении от 12 сентября 2017 года по заявлению ЕЭК Суд ЕАЭС принял во внимание решения Административного трибунала МОТ (например, среди прочих, решение по делу Yves Richard v. the International Criminal Police Organization (Interpol), а в Решении от 28 декабря 2015 года по заявлению индивидуального предпринимателя К. Тарасика - Международного суда ООН, в частности, решение от 20 ноября 1950 года по делу Asylum (Колумбия против Перу).

Ещё одним ярким примером отсылки к общепризнанному принципу международного права может рассматриваться индивидуальная позиция судьи Суда ЕАЭС Т. Нешатаевой, которую она выразила в особом мнении по Постановлению от 8 апреля 2016 года по делу, инициированному по заявлению ООО «Ремдизель» Особое мнение судьи Нешатаевой Т.Н. от 8 апреля 2015 года по делу по заявлению общества с ограниченной ответственностью «Производственное предприятие «Ремдизель», 3.. Судья Т. Нешатаева обосновывала неправомерность удовлетворения ходатайства ЕЭК о прекращении производства по делу принципом estoppel как «общепризнанным принципом и нормой международного права», который «проистекает из принципа bona fide». Условия применения этого принципа были ею разъяснены со ссылкой на практику Международного суда ООН, а именно на решение от 20 июля 1989 года по делу Elettronica Sicula S.p.A. (ELSI) (США против Италии), а также постановление Европейского суда по правам человека от 22 февраля 1989 года по делу Ciulla v. Italy.

Таким образом, международное право, несмотря на положения статьи 6 Договора о ЕАЭС, безусловно является источником права ЕАЭС во всех его проявлениях: таковыми могут быть как нормы международных договоров и общепризнанные принципы права, так и обычаи (несмотря на то, что явных примеров применения международных обычаев в практике Суда ЕАЭС на данный момент не имеется). Кроме того, Суд ЕАЭС активно прибегает к помощи практики других международных судебных и квазисудебных органов в целях толкования норм международного права.

3.2 Место права ВТО в правовой системе ЕАЭС

Как указывается в преамбуле Договора о ЕАЭС, его стороны обязуются принимать «во внимание нормы, правила и принципы Всемирной торговой организации».

Это положение получило ещё более широкое развитие в Договоре «О функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы» от 19 мая 2011 года, действующем как часть Договора о ЕАЭС в виде Приложения № 31 к нему, который содержит основополагающие нормы, устанавливающие подход системы права ЕАЭС к роли в ней права ВТО. Так, он закрепляет, что определённые положения права ВТО становятся частью правовой системы ЕАЭС, и положения соглашений ВТО имеют приоритет над международными договорами в рамках ЕАЭС в случае их конфликта (неприведения в соответствие).

Однако указанные формулировки всё же в полной мере не раскрывают вопросы о природе права ВТО в правопорядке ЕАЭС, возможности применения норм ВТО в рамках разрешения споров в Суде ЕАЭС, а также об их иерархическом отношении и способах разрешения потенциальных конфликтов.

Для решения указанных вопросов необходимо вновь обратиться к положениям основополагающих актов ЕАЭС, содержащих положения об источниках о применимом праве, которые будут служить отправной точкой для настоящего анализа.

Как установлено в пункте 1 статьи 6 Договора о ЕАЭС, право Союза составляют:

- Договор о ЕАЭС;

- Международные договоры в рамках ЕАЭС;

- Международные договоры ЕАЭС с третьими сторонами;

- Определённые решения и распоряжения Высшего Евразийского экономического совета, Евразийского межправительственного совета и Евразийской экономической комиссии.

Пункт 39 Статута Суда ЕАЭС, определяющий компетенцию Суда, закрепляет, что Суд рассматривает споры, возникающие из Договора о ЕАЭС, договоров, принятых в рамках ЕАЭС и решений органов ЕАЭС.

Пункт 50 Статута Суда ЕАЭС указывает, что Суд при рассмотрении споров применяет:

- Общепризнанные принципы и нормы международного права;

- Договор о ЕАЭС, международные договоры в рамках ЕАЭС и иные международные договоры, участниками которых являются государства-стороны спора;

- Решения и распоряжения органов ЕАЭС;

- Международные обычай.

Из указанных положений очевидно, что при применении норм ВТО Суд ЕАЭС теоретически мог бы рассматривать их только как международные договоры в рамках Союза либо как иные международные договоры. Некоторую ясность в решение данное вопроса вносит практика суда ЕврАзЭС и в определённом роде его правопреемника, суда ЕАЭС.

Одним из наиболее примечательных примеров практики этих судов по рассматриваемому вопросу стало решение Апелляционной палаты Суда ЕврАзЭС от 24 июня 2013 года по заявлению ПАО «Новокраматорский машиностроительный завод» о признании решения Комиссии Таможенного союза не соответствующим международным договором, заключённым в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства. Заявитель, среди прочего, ссылался на нарушение положений норм ВТО, а именно статьи 1 Соглашения о применении статьи VI ГАТТ.

Суд ЕврАзЭС пришёл к выводу, что, во-первых, нормы ВТО являются частью правовой системы Таможенного союза (со ссылкой на пункт 1 статьи 1 Договора о функционировании Таможенного союза). Во-вторых, по общему правилу нормы ВТО не имеют высшей юридической силы в отношении положений правовой системы Таможенного союза. В-третьих, нормы ВТО имеют приоритет над нормами Таможенного союза только в случае наличия между ними противоречия. В-четвёртых, международные договоры в рамках Таможенного союза являются lex specialis по отношению к договорам, заключённым в рамках ВТО.

Таким образом, Суд ЕврАзЭС установил базовые положения, разъясняющие действие норм ВТО в рамках Таможенного союза.

Позднее Апелляционная палата уже Суда ЕАЭС в Решении от 21 июня 2016 года по жалобе ЗАО «Дженерал Фрейт» установила критерии применимости международного договора, который не является международным договором в рамках Союза или договором Союза с третьей стороной - то есть иных международных договоров, участниками которых являются государства-стороны спора по смыслу пункта 50 Статута Суда ЕАЭС. Как указано в решении, такие договоры подлежат применению в только в случае выполнения двух кумулятивных условий:

1) Все государства - члены ЕАЭС являются участниками международного договора;

2) Сфера действия международного договора относится к области единой политики в рамках ЕАЭС См. сноску 36, 15..

Необходимо отметить, что первое из указанных условий является достаточно спорным.

Так, остаётся непонятным текстуальное значение понятия «иные международные договоры, участниками которых являются государства-стороны спора». На наш взгляд, данная формулировка недвусмысленно указывает на необходимость участия в международном договоре, подлежащем применению, только тех государств, которые являются стороной спора в конкретном деле.

Кроме того, ссылки Суда на практику Суда Европейского союза также не представляются однозначно убедительными. Так, в решениях по делам International Fruit Company and Others, International Fruit Company and Others, Bogiatzi и Commune de Mesquer v Total France SA and Total International Ltd указывается, что «прежде чем несоответствие меры, принятой Сообществом, положению международного права может повлиять на действительность этой меры, Сообщество, прежде всего, должно быть связано этим положением» Joined Cases 21/72 to 24/72 International Fruit Company and Others (1972) ECR 1219, 7; Case C-308/06 Intertanko and Others (2008) ECR I-4057, 48; Case C_301/08 Bogiatzi v. Deutscher luftpool and ors (2009) ECR 10185, 25; Case C-188/07 Commune de Mesquer v Total France SA and Total International Ltd (2008) ECR I-4501, 85.. Тем самым, Суд Европейского союза указывает не на то, что все члены Европейского союза должны быть участниками конкретного международного договора в целях его применения (хотя этот фактор также был проверен в отдельных решениях), а на то, что Сообщество должно быть связано этими положениями. Хоть, безусловно, эти ситуации могут совпадать при определённых обстоятельствах, тем не менее представляется неверным утверждать, что понятия «обязательность международного договора для международной организации» и «обязательность международного договора для всех членов международной организации» являются тождественными. Сомнения в отношении корректности ссылки на практику Суда Европейского союза также усиливаются в свете того факта, что «иные международные договоры, участниками которых являются государства-стороны спора» не обозначены в качестве его применимого права именно в такой формулировке, которая и создаёт почву для споров. Тем самым, поскольку для Суда Европейского союза международные договоры, участниками которых являются именно государства, выступающие сторонами в конкретном деле, то и его выводы об «обязательности» этого международного договора для «Сообщества» не представляются напрямую релевантными.

Одним из наиболее примечательных решений Суда ЕАЭС в свете вопроса действия права ВТО в правопорядке ЕАЭС, а также возможности рассмотрения спора, возникающего из нарушения положений соглашений ВТО, является Решение от 27 апреля 2017 года по жалобе украинского юридического лица, ПАО «АрселорМиттал Кривой Рог».

Как указывается в решении, в данном деле истец оспаривал правомерность решения ЕЭК «О применении антидемпинговой меры посредством введения антидемпинговой пошлины в отношении прутков, происходящих из Украины и ввозимых на таможенную территорию Евразийского экономического союза», во-первых, Договору о Евразийском экономическом союзе и, что вызывает отдельное внимание, международным договорам в рамках Евразийского экономического союза Решение Коллегии Суда от 27 апреля 2017 года по делу по заявлению публичного акционерного общества «АрселорМиттал Кривой Рог» (Украина), 1-2.. В то же время, определяя применимое право, Суд указал, что, согласно пункту 1 статьи 1 Договора о функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы, положения соглашений ВТО становятся частью правовой системы Союза, и поэтому в рамках рассматриваемого спора учитываются положения ГАТТ и Соглашения по применению статьи VI ГАТТ (Антидемпинговое соглашение). Таким образом, уже на этом этапе однозначно была установлена возможность учёта права ВТО при рассмотрении споров в Суде ЕАЭС (при этом не совсем ясно, что именно представляет собой такой учёт).

При этом Суд указал, определяя доводы истца, что последний утверждает, что оспариваемое решением ЕЭК не соответствует «Договору, международным договорам, заключённым в рамках Союза, праву ВТО…» Ibid, 7..

В связи с этим возникает некоторая неясность. Суд изначально указал, что заявитель оспаривает решение ЕЭК как несоответствующее двум элементам: Договору о ЕАЭС и международным договорам в рамках Союза. Затем же он утверждает, что доводы истца основаны на предположительном несоответствии решения ЕЭК Договору о ЕАЭС, договорам в рамках союза и, что примечательно, также праву ВТО. При этом Суд отнёс к применимому в рассматриваемом деле праву соглашения ВТО. Эта ситуация вызывает вопрос: рассматривает ли Суд соглашения ВТО в качестве международных договоров в рамках Союза? И рассмотрел ли он доводы заявителя о нарушении соглашений ВТО по существу?

Например, Д. Боклан указывает: «очевидно, что соглашения ВТО не относятся к данной категории международных договоров» См. сноску 140, 15.. В поддержку своей позиции она ссылается на статью 2 Договора о ЕАЭС, в котором закреплено, что международные договоры в рамках Союза являются международными договорами, во-первых, заключаемыми между государствами-членами и, во-вторых, по вопросам, связанным с функционированием и развитием Союза. Вероятно, подразумевается, что, участниками ВТО являются не все государства-члены ЕАЭС (Беларусь), а также спорность характеристики соглашений ВТО как «связанных с функционированием и развитием Союза».

В свете вышеуказанного примечательна позиция С. Кашкина, который считает, что сторонами международных договоров в рамках Союза, как правило, являются все члены ЕАЭС См. сноску 31, 54..

Кроме того, эта ситуация потенциально создаёт конфликт положений Договора о ЕАЭС и Договора о функционировании Таможенного Союза в рамках многосторонней торговой системы (как части первого в виде приложения). По смыслу статьи 2 Договора о функционировании Таможенного Союза в рамках многосторонней торговой системы нормы ВТО при наличии противоречия с положениями права ЕАЭС имеют приоритет, что также подтверждается описанным выше Решением Суда ЕврАзЭС от 24 июня 2013 года по заявлению ПАО «Новокраматорский машиностроительный завод». Однако пункт 3 статьи 6 Договора о ЕАЭС устанавливает, что в случае возникновения противоречий между международными договорами в рамках Союза и Договором приоритет имеет Договор. Иными словами, по смыслу данной нормы, если соглашения ВТО являются международными договорами в рамках союза, то в случае конфликта приоритет имеет Договор о ЕАЭС. Тем самым, указанные положения фактически устанавливают прямо противоположное регулирование юридической силы права ЕАЭС (в частности, Договора о ЕАЭС) и права ВТО в случае их конфликта.

Тем не менее представляется возможным предположить, что норма о приоритете норм ВТО в случае противоречия является lex specialis по отношению к положению о высшей юридической силы Договора о ЕАЭС в сравнении с международными договорами в рамках Союза.

Однако, несмотря на это в деле по жалобе ПАО «АрселорМиттал Кривой Рог, Суд, как он определил, рассматривал соответствие решения ЕЭК, среди прочего, именно международным договорам в рамках Евразийского экономического союза. Таким образом, для того, чтобы утверждать, что соглашения ВТО расцениваются Судом ЕАЭС как такие международные договоры, необходимо определить, действительно ли оспариваемое решение ЕЭК было проверено на предмет нарушения норм ВТО.

Прежде всего, следует отметить, что при рассмотрении требований истца Суд действительно осуществил проверку меры на предмет нарушения положений ВТО. Так, при анализе довода истца о неправильном определении периода расследования факта причинения материального ущерба экономике государства и нарушении соответствующих сроков расследования Суд, кроме соответствующих норм ЕАЭС, также изучил положения Антидемпингового соглашения и со ссылкой на практику ОРС ВТО сделал вывод об отсутствии нарушения последнего: «Данный срок соответствует статье 5.10. Антидемпингового соглашения…» См. сноску 156, 16-17.. Также в ходе оценки доказанности причинно-следственной связи между демпинговым импортом и ущербом был проведён анализ статьи VI ГАТТ Ibid, 22..

Также крайне релевантной в рассматриваемом контексте является резолютивная часть Решения. Суд постановил, что оспариваемое решение ЕЭК соответствует «международным договорам в рамках Евразийского экономического союза» - без указания соответствия праву ВТО отдельно Ibid, 26..

Необходимо отметить, что вывод о соответствии решения ЕЭК «международным договорам в рамках Евразийского экономического союза» также относится и к иным актам, на предмет нарушения которых рассматривалось оспариваемое решение (например, Соглашение о применении специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мер по отношению к третьим странам от 25 января 2008 года и Протокол о прекращении действия международных договоров, заключённых в рамках формирования Таможенного союза и Единого экономического пространства).

Представляется, что возможны два обоснования описанной ситуации. Первое из них состоит в том, что соглашения ВТО были отнесены Судом в категорию международных договоров в рамках Союза, поскольку, во-первых, он не отклонил явным образом в решении возможность рассмотрения доводов заявителя о несоответствии решения ЕЭК праву ВТО; во-вторых, Суд изначально указал на то, что нормы ВТО являются частью правовой системы Союза; в-третьих, он осуществил проверку нарушения соответствующих соглашений Ibid, 22.; наконец, он пришёл к выводу о соответствии решения ЕЭК этим соглашениям и в резолютивной части постановил, что это решение соответствует международным договорам в рамках Союза без указания права ВТО отдельно (даже несмотря на замечание о том, что нормы статьи VI ГАТТ имплементированы в право Союза).

Таким образом, Суд ЕАЭС применил нормы ВТО и по существу разрешил спор об их нарушении. При этом рассмотренные соглашения ВТО были расценены Судом как «международные договоры в рамках Евразийского экономического союза». Однако действительная возможность такой классификации не сходится с позицией отечественной доктрины, а также порождает конфликт положений Договора о ЕАЭС. Кроме того, это также поднимает отдельный вопрос о возможности Суда ЕАЭС рассматривать споры, вытекающие из нарушения соглашений ВТО, учитывая исключительный характер юрисдикции ОРС ВТО.

Альтернативно, можно предположить, что, несмотря на явную непоследовательность, в том числе в формулировках в части определения правового основания позиции заявителя, Суд ЕАЭС на самом деле лишь истолковал положения договоров в рамках Союза в свете указанные норм ВТО, в частности, положения Соглашения о применении специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мер по отношению к третьим странам в свете положений Антидемпингового соглашения ВТО.

Очевидно, что именно последний вариант является более предпочтительным, поскольку в таком случае не возникают описанные противоречия, в том числе в части юрисдикции Суда ЕАЭС по рассмотрению нарушений соглашений ВТО по существу, спорности классификации соглашений ВТО как международных договоров, заключённых в рамках Союза.

Таким образом, в рамках настоящей главы представляется возможным прийти к следующим выводам.

Международное право является частью правовой системы ЕАЭС и действительно может применяться в том числе и при разрешении споров в Суде ЕАЭС, несмотря на, на первый взгляд, ограничительный характер статьи 6 Договора о ЕАЭС.

В то же время положений права ВТО является, с одной стороны, в определённой степени закреплённым в качестве части права ЕАЭС, в первую очередь, в силу Приложения № 31 к Договору о ЕАЭС, но, с другой стороны, его конкретная роль в правопорядке Евразийской интеграции и потенциал применения пока остаётся неясным.

Заключение

По результатам настоящего исследования представляется возможным сформулировать следующие положения заключения:

1. Право ВТО представляет собой автономный комплекс норм или «замкнутый режим» в том смысле, в котором эти понятия были охарактеризованы КМП. Право ВТО осуществляет регулирование исходя из собственных внутренних подходов и принципов, которые выделяют его из общего международного права. Тем не менее, оно не может рассматриваться абсолютно изолированно от международного права, поскольку в любом случае составляет его часть. Свидетельством этого и одновременно следствием является, например, широкое применение обычных правил толкования международного права, иных общепризнанных принципов процессуального характера, а также явное влияние и применимость, хоть и в ограниченном виде, положений иных отраслей и областей международного права, в частности, международного экологического права. Однако именно «автономный» характер права ВТО на данный момент препятствует непосредственному применению материальных норм международного права при разрешении споров, о чём свидетельствует фактическое отсутствие примеров такого применения. Но в данном контексте в правовой доктрине всё же не достигнут единообразный подход к применению международного права в ВТО, и теоретически эта ситуация могла бы измениться с течением времени по мере развития правопорядка многосторонней торговой системы.

2. Несмотря на то, что право ВТО фактически охватывает и является обязательным для большинства существующих государств, устанавливает обязательные критерии соответствия региональных торговых соглашений в рамках его системы, а также учитывая, что ОРС ВТО имеет возможность осуществлять проверку такого соответствия, оно всё же едва ли в полной мере может рассматриваться в качестве «конституционной» основы для региональной торговли. Причиной этому является качество некоторых норм, закрепляющих эти критерии, а именно их излишне широкие формулировки и неопределённость, равно как игнорирование многих из них со стороны государств-членов и самих органов ВТО. Существует явная необходимость для внесения большей ясности в данные критерии, возможно, посредством принятия документа, аналогичного по сути Договорённости о толковании статьи XXIV ГАТТ, но с более глубоким и конкретным содержанием.

3. Правовая природа региональных торговых соглашений через призму правопорядка ВТО пока не получила единообразного понимания. Подходы к тезису о том, что в рамках ВТО такие соглашения являются соглашениями об изменении международных договоров inter se по смыслу статьи 41 ВКПМД на данный момент являются крайне противоречивыми. Такую позицию явным образом отвергает Апелляционный орган ВТО, она также встречает критику и в доктрине. Неоднозначность данного подхода ярко демонстрируется позицией Суда ЕАЭС, который полагает, что региональные торговые соглашения всё же подпадают под действие этого положения Венской конвенции. Более приемлемой альтернативой представляется точка зрения, согласно которой региональные торговые соглашения являются правомерными исключениями из обязательств по соглашениям ВТО (как минимум ГАТТ) по аналогии со статьёй XX ГАТТ, закрепляющей общие исключения.

4. ЕАЭС, также являясь «замкнутым режимом», также может рассматриваться как международная организация наднационального характера. Об этом свидетельствует то, что, во-первых, государствами-членами на уровень ЕАЭС в лице его органов были переданы функции государственного характера, которые включают в себя властные полномочия, присущие всем ветвям власти (исполнительные, законодательные, судебные); во-вторых, правопорядок Союза имеет прямое применение и является обязательным для государств-членов, а также создает права и обязанности для частных лиц, а также обладает качеством верховенства по отношению к национальному праву. Однако крайне важно подчеркнуть, что как делегированные государствами полномочия, так и указанные качества права ЕАЭС в очень значительной степени носят ограниченный характер. Органы ЕАЭС имеют возможность регулировать отношения внутри Союза единообразным образом только в конкретных областях, в то время как право ЕАЭС имеет верховенство и прямое действие также только в узких сферах при выполнении определённых условий.

5. Международное право занимает значительное место в правопорядке ЕАЭС. Несмотря на положения статьи 6 Договора о ЕАЭС, международное право является источником права ЕАЭС во всех его проявлениях: таковыми могут быть как нормы международных договоров и общепризнанные принципы права, так и обычаи (несмотря на то, что явных примеров применения международных обычаев в практике Суда ЕАЭС на данный момент не имеется). Об этом свидетельствуют как иные положения Договора о ЕАЭС, в частности, пункт 50 Статута Суда ЕАЭС, так и практика этого Суда, который как применяет нормы международного права при разрешении споров, так и последовательно опирается на правовые позиции других международных судебных и квазисудебных органов в целях толкования норм международного права.

6. Право ВТО, безусловно, является частью правовой системы ЕАЭС и занимает в ней значительное место. Однако его конкретная квалификация при применении в рамках разрешения споров в Суде ЕАЭС является спорной. Предположительно (впрочем, совсем не однозначно) Суд отнёс соглашения ВТО к международным договорам, заключённым в рамках Союза, что вызывает вопросы к правомерности такой квалификации. Также имеются основания полагать, что Суд ЕАЭС в своей практике уже не только применил материальные нормы соглашений ВТО, но и по существу рассмотрел спор, связанный с нарушениями этих норм. Однако такая ситуация является основанием для возникновения ряда противоречий, включая конфликты внутри Договора о ЕАЭС и проблемы пределов юрисдикции Суда ЕАЭС в свете исключительного характера юрисдикции ОРС ВТО. Наиболее предпочтительным представляется толкование описанной ситуации в менее радикальном ключе, которое бы приводило к выводу о том, что утверждение Суда в отношении отсутствия нарушений норм ВТО лишь служило основой для окончательного вывода об отсутствии нарушения Договора о ЕАЭС и международных договоров в рамках Союза, к которым соглашения ВТО всё же не относятся.

Размещено на Allbest.ru